Барьер Сантароги

9

С наступлением темноты Дейсейн включил лампу, висевшую на стенке кузова грузовика, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик представлял собой крохотный мирок с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира сказывалось и здесь. Дейсейн посмотрел через окно на звёзды — яркие отверстия в тёмном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвёл взгляд в сторону.

Записи…

Те же самые вопросы, мучавшие его всё это время, не могли не оказаться и в них:

Где дети?

Как и с кем Джасперс срабатывает не так, как надо, в результате чего появляются зомби?

Как может быть вся коммуна подсознательно настроена на желание убить человека?

В чём сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой тела человека?

Дейсейн сознавал всю опасность дать ответ на эти вопросы. Это были вопросы и в то же самое время в них же таился и ответ. Это прощупывание именно при помощи этого и сантарожанцы настраиваются против вмешательства извне.

Он должен был сделать это. Как ребёнок, который не поймёт, что такое огонь и что нельзя совать в него руку, пока не обожжётся, он должен был сделать это. Но, сделав это, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю историю команде Мейера Дэвидсона?

Если он действительно найдёт ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчёт, то позволит ли Сантарога ему поступить так?

Дейсейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.

Он услышал шаги по песку, погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.

К грузовику со стороны шоссе приближалась призрачная фигура — то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.

— Кто там? — крикнул Дейсейн.

— Джил!

— Дженни!

Он спрыгнул на песок и пошёл навстречу ей.

— А я думал, что ты не придёшь сюда. Ты ведь сказала мне…

— Прошу тебя, не подходи ближе, — сказала Дженни. Она остановилась в десяти шагах от него.

В её голосе слышался какой-то странный надрыв. Дейсейн не знал, что ему делать.

— Джил, если ты не собираешься вернуться к дяде Ларри, то ты должен покинуть долину, — сказала она.

— Ты хочешь, чтобы я уехал?

— Ты должен.

— Почему?

— Я… они хотят, чтобы ты уехал.

— Что я сделал?

— Ты опасен для нас. Мы все знаем об этом. Мы можем чувствовать это ты опасен.

— Дженни… неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?

— Я не знаю! Я знаю лишь то, что ты опасен.

— И ты хочешь, чтобы я уехал?

— Я приказываю тебе уехать.

— Приказываешь мне? — Он слышал истерические нотки в её голосе.

— Джил, прошу тебя.

— Я не могу уехать, Джен. Не могу.

— Ты должен.

— Я не могу.

— Тогда возвращайся к дяде Ларри. Мы позаботимся о тебе.

— Даже если я превращусь в зомби?

— Не говори так!

— Но ведь такое возможно, не так ли?

— Дорогой, мы в любом случае позаботимся о тебе!

— Вы заботитесь только о себе.

— Конечно.

— Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

— Да, знаю, — прошептала девушка.

— Тогда почему ты это делаешь со мной?

— Да ничего мы с тобой не делаем! — сквозь рыдания выкрикнула девушка. — Это всё ты делаешь… всё это случилось из-за тебя.

— Я делаю единственное, что я должен делать.

— Ты не должен делать ничего.

— Ты хочешь, чтобы я говорил неправду… лгал?

— Джил, умоляю тебя. Ради меня… ради себя — уезжай!

— Или же вернуться к дяде Ларри?

— Да, прошу тебя.

— А что случится, если я не сделаю этого.

— Если ты действительно любишь меня… О Джил, я не смогу выдержать… если…

Она умолкла, слёзы мешали ей говорить.

Дейсейн направился к ней.

— Дженни, не надо.

Она внезапно перестала плакать и начала отступать от него, тряся головой.

— Не подходи ко мне!

— Дженни, что с тобой?

Она прибавила шагу.

— Дженни, перестань!

Неожиданно она повернулась и бросилась бегом по дороге. Дейсейн побежал за ней, но потом остановился. Какой смысл догонять её?

Он услышал её истерический вопль:

— Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!

Он стоял, поражённый происшедшим, во внезапно наступившей тишине и очнулся, когда хлопнула дверца машины, стоявшей на дороге. Включились фары, а потом в направлении города поехал автомобиль.

Он вспомнил мягкий лунный свет на её лице в сиянии звёзд, два чёрных отверстия для глаз. Не лицо — а маска. Он побрёл обратно к грузовику, в голове мелькали беспорядочные мысли: «Я люблю тебя! Не подходи!»

Что же мне на самом деле известно о Дженни? — спросил он себя.

Ничего… кроме того, что она любит меня.

А как же это её: «Не подходи»?

Возможно ли, чтобы Дженни решилась говорить с ним таким требовательным тоном, умолять, приказывать?

Ему показалось, что он начинает сходить с ума от паранойи. Её слова превосходили границы раздражительности влюблённого человека.

«Ты опасен. Мы все это знаем».

В самом деле, должны знать.

Во время того единения, осуществлённого благодаря действию Джасперса, которое он пережил у озера, они должны были узнать, что он представляет для них опасность. Если бы ему удалось держаться подальше от той ерунды, отбросить её — поняли бы они, что он опасен для них?

И что же им теперь остаётся делать, когда им известно, что он опасен? Ведь его действия нельзя расценить иначе, как предательство?

Сантарога представилась ему, как некая обманчивая завеса спокойствия над бурлящим потоком насилия. Да, эти снисходительные, самоуверенные, как боги, сантарожанцы возвысились над первобытными силами природы. Но этот примитивизм не исчез, он остался, приобрёл ещё большую взрывную силу, потому что теперь он стал незаметнее, сжавшись в тугую пружину.

«Дженни должна ощущать это,» — подумал Дейсейн. Её любовь к нему не позволила бы ей выкрикнуть ему в лицо эти безумные слова: «Не подходи ко мне!»

Крик девушки всё ещё звенел у него в ушах.

И именно так нашли свою смерть те два предыдущих исследователя — вызвав срабатывание этой заведённой пружины, которой являлась Сантарога.

В сознание Дейсейна проникли чужие голоса, шедшие с другой стороны грузовика недалеко от дороги. Один голос определённо был женским. В отношении двух других он не мог быть уверен. Дейсейн обошёл вокруг грузовика и внимательно начал всматриваться в тёмные пруды и песчаные холмы — ландшафт, заливаемый бледным лунным светом.

И тут среди холмов появился фонарь. Кто-то принялся водить им из стороны в сторону. Дейсейн увидел три смутно различаемых вблизи этого света фигуры и сразу вспомнил о ведьмах из «Макбета». Эти фигуры спустились вниз с холма, обошли пруд и вышли к стоянке.

Дейсейн не знал, следует ли ему окликнуть их. Возможно, они сбились с пути. Как же ещё можно объяснить то, что эти трое человек находятся здесь посреди ночи?

От компании донёсся смех, в котором смутно различались детские нотки. Потом тишину ночи разорвал чёткий женский голос:

— О Пити! Как хорошо, что ты пошёл с нами!

Дейсейн прокашлялся и сказал:

— Привет! — Потом громче повторил: — Привет!

Луч света сместился в его сторону. Звонкий женский голос произнёс:

— На стоянке кто-то есть.

В ответ послышался невнятный мужской бас.

— Кто там? — спросила женщина.

— Просто водитель, — ответил Дейсейн. — Вы сбились с дороги.

— Мы вышли на охоту на лягушек. — Этот голос очень напоминал голосок мальчика.

Три фигуры направились к нему.

— Не лучшее место для пикника, — заметила женщина.

Дейсейн внимательно разглядывал приближающиеся фигуры. Слева был мальчик — без сомнения, мальчик. Похоже, он нёс лук, а через плечо был перекинут колчан со стрелами. Женщина держала в руках острогу, а на плече висела мешковатая сумка. Мужчина нёс фонарь и верёвку с нанизанными на неё гигантскими лягушками. Они остановились около грузовика, и женщина, оперевшись спиной о него, сняла одну туфлю и высыпала попавший в неё песок.

— Вот отправились к пруду.

— М-м-м! — промычал мужчина.

— Мы уже поймали восемь, — похвастался мальчик. — Мама поджарит их на завтрак.

— Пити так хотел этого, — заметила женщина. — Я не могла отказать ему, в первый день, когда он дома.

— Я прошёл испытание, — сказал мальчик. — Папа не прошёл, а я прошёл.

— Понимаю, — произнёс Дейсейн. Он оглядел мужчину в свете фонаря, отражавшегося от алюминиевого борта кузова грузовика — высокий, худощавый, довольно неуклюжий; из-под вязаной спортивной шапочки выбивалась прядь каштановых волос. У него были безучастные глаза — просто какие-то две голубые стекляшки, где не было никакой мысли.

Женщина опять надела на ногу туфлю, а потом повторила то же действие и со второй. Она закуталась в тяжёлый плащ, отчего казалось, что её фигура отлита в рифлёной бочке. Она была невысокого роста, не доставала и до плеча мужчины, но в ней ощущалась целеустремлённость, которая напоминала Дейсейну Клару Шелер со стоянки подержанных автомобилей.

— Билл — первый из восьми поколений в семье, кто не выдержал испытаний, — сообщила женщина, надевая туфлю и выпрямляясь. — Они думают, что это из-за диеты его матери, которой она придерживалась, когда вынашивала его. Мы обручились раньше, чем… Но почему я всё это рассказываю вам? По-моему, мы не знакомы.

— Дейсейн… Джилберт Дейсейн, — представился психолог и подумал: «Значит, вот так они заботятся о себе».

— Друг Дженни! — воскликнула женщина. — Теперь ясно.

Дейсейн посмотрел на мальчика. Пити. Ему, похоже, было не больше двенадцати лет, ростом он был почти с женщину. Когда луч фонаря скользнул по его лицу, Дейсейн рассмотрел его лицо — копию мужчины. Никаких сомнений — тот был отцом мальчика.

— Не свети сюда, Билл, — попросила женщина. Она говорила, тщательно выговаривая слова, словно обращалась к ребёнку. — Не свети, милый.

— Свети вон туда, папа. — Мальчик направил неуверенную руку мужчины.

— Вот так хорошо, любимый, — сказала женщина. — По-моему, конец остроги зацепился за мой плащ. — Она засуетилась с мотком верёвки, висевшим у неё на боку.

— М-м-м, — промычал мужчина.

Дейсейн уставился на него с леденящим душу ужасом. Он уже представлял себя на их месте: себя, Дженни, которая «заботится» о нём, своих детей, помогающих направлять руку с фонарём.

— Вот и всё, — произнесла женщина, высвобождая верёвку и привязывая её к остроге. — Теперь, Билл, посвети вниз. На землю, милый.

— Вот сюда, папа, — подсказал мальчик.

— Хорошо, любимый, — сказала женщина и потрепала мужчину по щеке.

Дейсейну этот жест показался непристойным, ему захотелось отвернуться, но он не мог заставить себя шевельнуться.

— Он настоящий умница, наш Билл, — заметила женщина.

Мальчик начал играть с тетивой лука, натягивал её, потом отпускал.

— Что вы делаете здесь, доктор Дейсейн? — неожиданно спросила женщина.

— Я… мне захотелось… некоторое время побыть одному. — Дейсейн заставил себя прямо посмотреть на женщину.

— Что ж, если вы действительно хотите побыть в одиночестве, то это именно то место, — согласилась она. — С вами всё в порядке? Ничего… не беспокоит?

— Нет, всё в порядке, — ответил Дейсейн. Его передёрнуло.

Мальчик вставил стрелу в лук и начал им размахивать.

— Меня зовут Мабель Йорик, — представилась женщина. — А это Билл, мой муж, наш сын Нити. Пити находился… вы догадываетесь, в клинике дока Паже. Он только что получил карантинное свидетельство.

— Я уже всё прошёл, — сообщил мальчик.

— Да, милый. — Женщина посмотрела на Дейсейна. — В следующем году он уедет учиться в колледж.

— Не слишком ли он молод? — спросил Дейсейн.

— Ему уже пятнадцать лет, — сообщила мать.

— М-м-м, — промычал мужчина.

Мальчик оттянул тетиву до упора. Наконечник стрелы сверкал в слабом свете фонаря.

Вверх, вниз… вправо, влево устремлялся наконечник стрелы.

Дейсейн отпрянул назад в беспокойстве, когда кончик стрелы чиркнул совсем рядом с его грудью. Пот выступил на лбу психолога. Он ощутил угрозу со стороны мальчика.

Инстинктивно Дейсейн переместился так, чтобы мужчина оказался между ним и Пити, однако в это время Йорик-старший отступил назад и перевёл взгляд в сторону шоссе.

— По-моему, он слышит приближение машины, — произнесла женщина. — За нами должен приехать мой брат Джим и забрать нас. — Она удивлённо покачала головой. — У нашего Билла необычайно острый слух.

Предчувствуя опасность, Дейсейн опустился на четвереньки. И в ту же секунду он услышал резкий звук натянутой тетивы и почувствовал, как мимо шеи пролетела стрела, ударившись в металлический борт кузова.

— Пити! — закричала женщина, выхватывая лук из рук мальчика. — Что ты вытворяешь?

— Она выскользнула, мама.

Дейсейн поднялся, насторожённо глядя на этих людей.

— М-м-м, — промычал мужчина.

Мать повернулась к Дейсейну, держа лук в руке.

— Он пытался убить меня, — прошептал Дейсейн.

— Это произошло совершенно случайно! — оправдывался мальчик.

Мужчина угрожающе поднял фонарь.

Не глядя на мужа, женщина произнесла:

— Посвети вниз, дорогой.

И, сама сделав это, пристально посмотрела на Дейсейна.

— Вы ведь не думаете…

— Это вышло совершенно случайно, — повторил мальчик.

Дейсейн взглянул на стрелу. Она глубоко застряла в алюминиевой стене кузова грузовика на уровне груди. Дейсейн с трудом проглотил комок в пересохшем горле. Если бы он не нырнул в ту секунду… Несчастный случай. «Мы сожалеем, но это был несчастный случай. Мальчик игрался с луком, и тут стрела случайно соскользнула…»

Смерть в результате несчастного случая.

«Что же предупредило меня?» — подумал Дейсейн.

И знал уже ответ. Он лежал на поверхности его сознания, явно читаемый. В его мозгу словно что-то переключилось, и он узнал характерную для Сантароги особенность возникавшей из ничего угрозы. Конечным её итогом являлась смерть.

— Это был просто несчастный случай, — прошептала женщина. Пити не обидит даже муху.

Она не верит в то, что говорит, Дейсейн видел это.

И видел это благодаря той невидимой нити, что связывала его с объединённым сознанием людей Сантароги. Он не сомневался в том, что услышал предупреждение, отправленное по этому каналу. И она тоже получила это сообщение.

— Неужели? — с сомнением спросил Дейсейн. Он ещё раз взглянул на стрелу, торчавшую в борту кузова грузовика.

Женщина повернулась и, схватив сына за плечо одной рукой, потрясла перед ним луком.

— Ты хочешь вернуться назад? — спросила она. — В этом всё дело?

— М-м-м, — промычал мужчина. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.

— Это произошло случайно, — повторил мальчик. Он явно уже был на грани истерики.

Женщина бросила на Дейсейна умоляющий взгляд.

— Вы ведь не скажете доктору Ларри ничего, не так ли?

— А что я мог бы сказать? — с глупым выражением на лице Дейсейн уставился на женщину.

— Он может… понимаете, он может неправильно понять.

Дейсейн покачал головой. О чём говорит эта женщина?

— Нам так тяжело, — продолжала та. — После того, что случилось с Биллом, я хочу сказать. Вы ведь знаете, как это бывает. — Она слегка кивнула в сторону мужа. — Постоянное пристальное наблюдение, чтобы не упустить ни малейшего симптома. Так тяжело растить здесь детей… видя его лишь во время приёмных часов и… и невозможно избавиться от тревожного чувства неуверенности, пока…

— Со мной всё в порядке, мама, — перебил её мальчик.

— Конечно, конечно, милый. — Женщина не сводила глаз с Дейсейна.

— Я никому намеренно не причиню зла, — твёрдо заявил Пити.

— Конечно, любимый.

Дейсейн вздохнул.

— Я прошёл испытания, — продолжал мальчик. — Я не как папа.

— М-м-м, — промычал в ответ мужчина.

Дейсейну казалось, что он сам сейчас заплачет.

— Вы ведь ничего не скажете, не так ли? — с мольбой в голосе повторила свой вопрос женщина.

«Вот какой замечательной работой предстоит ему заниматься здесь в долине, — подумал Дейсейн. — Работать в клинике Паже… а пациенты — дети и молодёжь. И, конечно, она связана с Джасперсом.»

— Они отправят меня назад? — спросил Пити. В его голосе звучали нотки страха.

— Доктор Дейсейн, прошу вас… — умоляюще начала женщина, но Дейсейн перебил её:

— Да, это был несчастный случай. — Он знал, что на самом деле было не так. И женщина знала это. Стрела должна была убить его. Дейсейн продолжал: — Наверное, вам лучше на некоторое время убрать лук и стрелы подальше от него.

— О, не беспокойтесь насчёт этого, — заверила его женщина. Она не скрывала своего облегчения.

На шоссе перед въездом в лагерь остановилась какая-то машина.

— А вот и Джим, — сказала женщина и повернулась. При этом её сумка качнулась в сторону Дейсейна, и тот почувствовал сильный аромат Джасперса, шедший от неё.

Мабель Йорик повернула в его сторону голову.

— Я хочу поблагодарить вас за проявленное вами понимание, — сказала она. — Если есть что-нибудь… — Она замолчала, увидев, что внимание Дейсейна привлекла сумка. — Держу пари, вы учуяли запах кофе, — произнесла она. — Хотите?

Дейсейн вдруг понял, что не может не кивнуть, соглашаясь.

— Так, одну секунду. — Женщина поставила сумку перед собой. — Термос почти полон. Я отпила лишь одну чашку, когда мы охотились у пруда. Правда, пролила большую часть кофе на землю. Пити, беги вперёд и помоги своему папочке залезть в машину.

— Хорошо, мама. Спокойной ночи, доктор Дейсейн.

Дейсейн не мог отвести заворожённого взгляда от рук женщины, достававшей сверкающий металлический термос из сумки.

— Возьмите термос, — предложила женщина и протянула его Дейсейну. — Вы вернёте его, когда вернётесь в город. Мы живём всего за пол квартала от клиники на Салмон Вэй.

Пальцы Дейсейна сами собой обхватили шероховатые бока термоса. Его забила дрожь.

— Вы уверены, что с вами всё в порядке? — спросила женщина.

— Я… наверное, это последствия… пережитого шока, — ответил Дейсейн.

— Конечно. Мне очень жаль. — Она прошла за спину Дейсейна к грузовику и выдернула стрелу из стенки кузова. — Я хочу отдать её Пити как напоминание о том, что ему необходимо быть осторожным.

Дейсейн, оторвав взгляд от термоса, перевёл его на песчаную дорогу. Пити и его отец прошли уже полпути до шоссе. Впереди ослепительно сияли фары машины. Один раз прозвучал звуковой сигнал.

— Если вы уверены, что с вами всё в порядке, — начала женщина, — тогда я пойду. — Она посмотрела на грузовик, потом ещё раз на Дейсейна. — Если есть что-нибудь, что мы могли бы…

— Я… верну термос вам, как только смогу, — поторопился заверить Дейсейн.

— О, не стоит спешить; такая спешка вовсе ни к чему. — Женщина плотнее закуталась в свой плащ и зашагала в сторону шоссе. Примерно через двадцать шагов она остановилась и повернулась. — Вы поступили очень благородно, доктор Дейсейн. Я никогда не забуду этого.

Дейсейн подождал, пока машина не направилась в сторону города, и не успела она ещё скрыться из виду, как он уже оказался в кузове грузовика, открутил крышку термоса и налил себе чашку горячего кофе.

Когда он поднял чашку, руки его дрожали.

Он забыл обо всём, поглощённый только одним — этой чашкой, этим сильным ароматом Джасперса, который окутывал его. Он с жадностью выпил чашку.

Ему показалось, словно какие-то согревающие лучи распространяются по всему телу из одной точки в желудке. Он ощупью добрался до скамейки и закутался в спальный мешок. Он почувствовал себя полностью отрешённым, временно живущим существом. Его сознание как бы оказалось заключённым в раскалённых сетях.

Это было царство ужаса и страха. Дейсейн пытался вывернуться из этих сетей, но те крепко держали его. «Куда же делось то его „я“, каким он однажды уже был?» — подумал Дейсейн. Он пытался зацепиться за это «я», которое было уже знакомо ему и которое он мог узнать. Но сама мысль об этом ускользала от него, превращалась в какой-то звуковой символ, который он интерпретировал как бездействие ума.

На один крошечный миг ему показалось, что он встал на твёрдую почву, ухватился за стержень относительной истины, он которой он мог отталкиваться, принимать решение и оправдывать все свои предыдущие действия. Его глаза широко раскрылись. В смутном отражённом свете луны и звёзд он увидел нечто, сверкающее на стенке, и узнал наконечник стрелы Пити.

Вот она, эта относительная истина, — наконечник стрелы. То она является, то так же неожиданно исчезает.

«Всё появляющееся на свет затем исчезает», — сказал он себе.

И тогда он почувствовал, как что-то зашевелилось внутри его сознания, то древнее существо, всё ещё пребывающее там и пожирающее его разум. «Сон», — сказал себе Дейсейн. Внутри него, в какой-то не имевшей конца сфере спал «человек», он лежал на её поверхности и не хотел просыпаться.

Дейсейн спал.