Баронские будни

Глава 5

Гортензия была очень, очень, очень красивой женщиной. Уля даже и не представляла раньше, что такие красивые бывают. Девочка мечтала, что когда она вырастет, то станет такой же.

– Уля, ты, если наелась, то иди к себе, а можешь погулять, если хочешь. Занятий на сегодня хватит, я думаю.

Гортензия обратилась к девочке, заметив, что та уже просто ковыряется в тарелке, ничего не отправляя в свой ротик.

Но Уле ужасно нравилось сидеть за господским столом и слушать безумно интересные разговоры, пусть многого она не понимала совсем.

Первые свои страхи и смущение она давно забыла, особенно после того, как приехала магиня. Жаль, что Гортензия завтра уезжает в далёкий Сольт.

Причину для того, чтобы остаться за столом Уля нашла быстро.

– Я хочу пирожков с вишней. И печенек.

– Да пусть остаётся, – поддержал девочку сам барон Ферм. – Веда, распорядись, чтобы принесли сладости.

– Разбалуешь ты мне ученицу, – с показной укоризной сказала Гортензия.

– Ничего. Это наша соратница, наша будущая надежда и опора. Только вот научится сначала не сразу руками горячие пирожки хватать, чтобы потом дуть на них, а подождать, пока служанка положит ей в тарелку.

Олег пошутил и тут же подумал, что с соратниками у него действительно не густо.

За столом они сейчас сидели вчетвером: он сам, его новый капитан Шерез, ставший им вместо Торма, получившего баронство Хорнер, магиня Гортензия и магиня Уля. Остальные его соратники были кто где.

Чек занимался делами баронства Пален. Там всё обстояло в относительном порядке – спасибо бывшему владельцу. Пользуясь этим, Олег решил напрячь Чека с производством мыла.

Точной технологии его производства он не знал, но где-то читал, что мыло получали вываркой костей. Вот и озадачил Чека. Пусть экспериментирует. А то здешняя антисанитария его порядком достала, хотя, к своему стыду, он, кажется, начал к этому привыкать и уже не так остро реагировал.

Да это и понятно. Олег помнил из истории, что первые вошеловки появились только в восемнадцатом веке, при мадам Помпадур.

Получалось, что и по любимой Д’Артаньяном Констанции‚ и по Миледи из много раз читанного им в детстве романа про мушкетёров, вши ползали без страха. Да и сами герои и героини таких замечательных книг не мылись.

Но Олег теперь понимал, что ставить в вину Александру Дюма, что он об этом не писал, неправильно. Ведь книга была о другом. О дружбе, о любви. А вши и немытые тела – это лишь фон, естественный для того времени, и писать об этом – всё равно что писать о воздухе, которым дышали. Слава Семи, что в этом новом для Олега мире паразиты вроде вшей отсутствовали как класс, а за чистотой тел здесь старались следить, во всяком случае, люди состоятельные и их обслуга. Для этого использовали различные масла и горячую воду. Но вот среди зависимых крестьян или низших слоёв горожан антисанитария процветала вовсю.

Олег иногда теперь размышлял и о морали эпохи, описанной любимым им в детстве писателем, хотя ведь даже не раннее средневековье было, а эпоха Возрождения.

Мальчик и девочка от голода совершили необдуманный поступок, украв какие-то никчёмные «священные сосуды». Мальчишку поймали сразу и прижгли калёным железом, а затем‚ воющего от страха и боли, его приковали к галерному веслу, где он до конца своей недолгой жизни и мучился. Девочке сначала удалось сбежать, но старший брат мальчишки не мучителям своего брата отомстил, нет, это было опасно. Он выследил несчастную девчонку и тоже стал её мучить, вязать и жечь калёным железом лилию на её плече.

Потом эта девочка стала девушкой. Она полюбила и была любимой, пока тот, кого она любила, не обнаружил, что над ней когда-то давно жестоко издевались. И тогда он велел повесить не её мучителей, а её саму, даже не выслушав. Дождавшись асфиксии, ну это когда у повешенного вытекает всё, бывший ухажёр девушки уехал в расстроенных чувствах и потом страдал, не подозревая, что узел был завязан бестолково. И все благородному Атосу сочувствовали. Потому что книга была не о подлости и жестокости, а о дружбе и смелости.

Олег даже как-то во дворе слышал песню под гитару «Невеста графа де ла фэээр…» и считал этого подонка, убившего свою любовь, благородным человеком.

Ему удалось как-то затуманить ту часть своего сознания, которая могла возмутиться тому, что некогда спасённый им от побоев и издевательств Гури сейчас поддерживал порядок не с помощью занесения выговоров в личные дела и не лишением премий, а с помощью телесных наказаний: плетей для мужчин и розог для женщин. Парнишке из Оленевки, который украл топор, а изделия из железа здесь были дороги, и этот топор стоил дороже самого парнишки-серва, по приказу Гури отрубили левую руку, причём выбор руки для отрубания был продиктован не соображениями гуманности, а голым расчётом – серв мог и дальше приносить пользу баронству. А частичная утрата им работоспособности компенсировалась пользой наглядного примера.

Все эти размышления промелькнули в голове Олега очень быстро. Его вообще иногда тянуло пофилософствовать, видимо, сказывалось столкновение в нём морали двух миров, двух эпох.

Олег вернулся к мыслям о соратниках.

Торм сейчас должен был уже быть в пути из замка Хорнер, куда Олег ещё четыре дня назад отправил Армина и бывшего управляющего замком Ферм, рассчитывая, что под его руководством Гури и Веда теперь и сами справятся с делами.

Примерное своё видение работ по восстановлению и организации дел в баронстве Хорнер он объяснил назначенцам при отъезде. Была у него ещё мысль сделать в новых владениях Торма селитряные ямы, раз уж прежний барон постарался невольно заготовить много сырья, но пока и эту мысль отложил, не до того.

Торма Олег ждал к вечеру, но уже послезавтра он с Гортензией отправятся в Сольт.

Валмин остался в замке Хорнер, будет помогать Армину. Там же останется и Бор, ставший у Торма капитаном дружины.

Рита со своим отрядом рыскала по баронству и, если появится, то тоже только вечером.

Собственно, на этом, как говорили в его прежнем мире, скамейка кадрового резерва у барона Ферма и заканчивалась.

Но жизнь-то продолжается, успокоил себя Олег. Вон, уже новая магиня-помощница появилась. Да ещё такой силы! Теперь, главное, не надо самому сил жалеть на её обучение.

Ещё из Сольта народ прибудет, но там, кроме Геллы, особо надеяться не на кого. Разве что Лейну с Марисой работёнку подыскать.

На насмешку барона Уля стыдливо спрятала руки под стол.

Гортензия, словно почувствовала, что Олег своими мыслями покинул их компанию, так же как и заметила, когда он вернулся.

– Там много работ, в Хорнере?

– Много, но к вашему возвращению порядок уже будет наведён. Так что тесниться не будем. Ты начни давай рассказывать, что узнала в Нерове.

В это время Шерез, наконец, закончил насыщаться. Многих удивляло, как при таком аппетите ему удаётся быть стройным и без всякого намёка на рост живота. Для Олега тут секрета не было, он видел постоянно, как Шерез изматывает себя на тренировках, особенно после показа ему новых приёмов.

– Я вам нужен? – спросил новый капитан у своего барона. – А то я пойду собираться на объезд. У Лисьего ручья Ритины мальцы говорят, подозрительные следы видели. Проедем до Весёлой, посмотрим.

– Езжай, только саму Риту, если встретишь, пришли в замок.

Шерез встал из-за стола, подмигнул Веде и пошёл к выходу, показательно похлопывая себя по насытившемуся животу.

– В Нерове я провела пять дней, если считать и день приезда, – начала рассказ Гортензия. – Тебе с чего начать, с того, что происходит в баронствах или вообще?

– Да как хочешь.

Барон Ферм взглядом дал знак своей немой служанке Моне наполнить ему серебряный кубок лёгким разведённым сидром и откинулся на спинку кресла, больше напоминавшего трон из виденных Олегом в детстве фильмов-сказок.

– Насколько я смогла узнать, а в Нерове сведений реальных меньше, чем слухов, у короля Лекса дела сейчас идут не очень хорошо. Хотя от катастрофы последнего поражения он вроде бы оправился. Линерийские купцы, которые шли через Фестал, говорят, что в столице сейчас виселицы обновляются часто, но порядок там поддерживается и голосов недовольных королём не слышно совсем. Вместо разгромленного ри Астонга командовать королевской армией назначен наш старый знакомый граф Арт ри Нейв. С армией сейчас и два самых сильных мага королевства Доратий и Морнелия.

– Как интересно ри Астонг мог продуть битву при наличии таких магов и превосходстве в силах?

– Ну мы же не знаем, было ли это превосходство вообще, – тут магиня посмотрела на притихшую, словно мышь под веником, Улю: – Тебе не скучно ещё взрослые разговоры слушать?

Уля активно замотала головой и протянула руку за очередным печеньем. Гортензия хмыкнула и продолжила.

– Мы вроде бы уже обсуждали. Вряд ли в Рамире ре Виле проснулись таланты великого деда. Наверняка за ним стоит король Плавий. А уж сколько он ему подбросил в помощь воинов и магов, сложно гадать. В общем, король Лекс сейчас не контролирует практически треть королевства. Кроме отколовшегося герцогства Вил, ушли ещё и четыре восточные провинции. Там герцог Ней ре Винор провозгласил своего младшего племянника Анга Винора королём Восточного Винора. Воевать за Фестал он, судя по всему, не собирается, но и сдаваться своему старшему племяннику не будет. К тому же с ним вдовствующая королева.

Гортензия поднялась от стола и подошла к Уле. Той было жутко интересно послушать дальше. Пусть и не понимала многого, но ей нравилось само по себе её новое положение. Это было так здорово, так захватывающе, сидеть за господским столом и слушать такие разговоры!

Но взгляд Гортензии ясно говорил, что теперь не поможет и заступничество барона, если она не хочет обидеть своего кумира.

– Можно я пойду погуляю? – с грустным вздохом, чтобы показать, что лишь вынуждена это делать, спросила девочка.

– Ты не у меня должна спрашивать, а у господина барона.

– Можно мне погулять, господин барон?

Получив данное с улыбкой согласие, Уля вышла из зала.

Когда она ушла, Олег решил попенять Гортензии.

– Зря ты так. Пусть привыкает. Знаю, что рано, но мне бы хотелось, чтобы она быстрее повзрослела.

– Успеет, лишняя торопливость тоже не нужна. Доверься мне. Я бы вообще её взяла с собой в поездку, но всё же решила, что пока рано.

– Хорошо. Давай свернём эту тему. Как я понял, король Тарка Плавий по счёту второй, кто стоит за всем этим бардаком. И чем это грозит Лексу дальше?

Гортензия отошла к окну и некоторое время смотрела во двор замка, где на главной площадке Шерез уже выстраивал часть дружинников в походную колонну.

– Плавий только воспользовался моментом. А причины всех бед Винора лежат в самом Виноре. Да и Торку сейчас тоже будет непросто. В Хадонской империи взошедшая на трон молодая императрица руками своих генералов крепко ухватилась за власть. Приехавший оттуда племянник мэра Нерова рассказывал, что смута там прекратилась. Кто-то из смутьянов сбежал, кого-то сварили в кипятке или колесовали. Теперь Плавию предстоит отвечать за то, что он взял у империи в момент её слабости.

Олег понимающе кивнул.

– Ещё не факт, что он начнёт воевать с империей. Может‚ и договорятся, – высказал он свои сомнения. – А что с извечными друзьями с запада? Я имею в виду королевство Линерию и Великое княжество Руанск?

Магиня отошла от окна и вернулась к столу. Села, но ничего есть или пить не стала. Просто сложила руки лодочкой на своих коленках.

– Неров – это захолустье, Олег. Много не узнаешь. И так приходилось выковыривать сведения из кучи сплетен. Но, думаю, что там спокойно, иначе бы и сюда что-то докатилось. К тому же ты знаешь, что Лекс очень сильно укрепил крепость Наров. Ее так легко теперь не взять, а доверия между линерийцами и руанцами никакого нет. Не полезут. На юге тоже всё более или менее.

– Ну, тогда давай к тому, что в наших краях происходит.

Приступить к новостям баронств Гортензия не успела – за окном раздался шум и грохот падающих брёвен, и чей-то заполошный крик.

– Ого, это, похоже, мой эксперимент с баллистой, и, кажется, что он не очень удачным пока получается, – эти слова Олег произносил уже стоя возле окна и пытаясь сквозь кривое стекло разглядеть подробности.

Почувствовав подошедшую Гортензию, спросил у неё:

– Ты различаешь, что там происходит? Похоже, придавило кого?

Магиня засмеялась.

– Ты думаешь, что у меня глаза лучше твоих, чтобы что-то через вот это разглядеть? – она стукнула пальцем по стеклу. – Да если и придавило какого глупого раба, ты что расстраиваться будешь? А то пошли, посмотрим. На ходу договорим. Надоело уже сидеть.

Уля видела падение конструкции из брёвен и досок своими глазами.

Она уже давно перестала интересоваться приготовлением горящей воды, к тому же это оказалась и вовсе не вода.

Как ей терпеливо объяснил ещё до своего отъезда в Хорнер бывший управляющий их замком Свар, из трубки вытекала сивуха, как называл её барон. Откуда в сидре она бралась, он не знал, но получали её именно из сидра. Затем сивуху смешивали с водой и перегоняли ещё раз.

Потом барон что-то с магом Лотусом смотрели, что-то по их указанию ещё мешали, и затем происходил разлив в бочки. Барон сказал, что должен получиться кальвадос. Так он назвал.

Теперь внимание Ули привлекали другие, не менее интересные придумки молодого барона. Кстати, он ей тоже очень нравился. Он был даже лучше, чем Гортензия. Но Гортензия самая красивая и самая умная. А барон очень хороший и очень добрый к Уле. И тоже красивый, хоть и мужчина.

За ворота замка её выпускали теперь в любое время. И‚ естественно‚ первое время она стремилась туда, куда раньше ей хода не было.

Бегать ей не полагалось уже по статусу, но ходила она так быстро, что служанка еле поспевала за ней.

Впрочем‚ за воротами ей быстро наскучило. Самое интересное там располагалось на другой стороне озера, где Рита организовала лагерь для своих егерей. Он вроде бы был рядом, буквально пару сотен шагов, но эти шаги пришлось бы делать по воде, которая и зимой никогда не замерзала, а идти в обход приходилось больше лиги, потому что омывавшее восточную стену замка озеро, которое так и называли Замковым, было очень вытянутым в длину. На этой же стороне были только коровники, свинарники, загоны для овец и бараки для семей рабов, занимавшихся подсобным хозяйством.

Если бы сейчас было лето или хотя бы вторая половина весны‚ или первая половина осени, то Уля могла бы купаться. Но сейчас для этого было холодно.

Так и получилось, что имея возможность свободно выходить из замка, о чем она в своё время так сильно мечтала, Уля всё свободное время теперь проводила в его стенах. Правда, скучно ей тут не было, спасибо придумкам барона.

– Госпожа, вам надо было одеть ещё и берет, – нудела рядом её служанка Гира, когда Уля залезла на крышу амбара, чтобы лучше видеть, как мужики поднимают стоймя большое бревно, прикладывая его к уже связанной толстыми верёвками раме. Верёвки были толще Улиной руки. Она слышала, как барон называл их канатами.

В момент, когда бревно встало вертикально, рука одного из придерживавших его рабов вдруг соскользнула‚ и бревно стало заваливаться на раму, где в это время замковый плотник Чамел с помощью мальчишки Нечая, бывшего Улиного приятеля, вязал какой-то странный узел. Второй из придерживающих бревно рабов попытался его удержать, но не смог.

Уля видела, как бревно с огромным треском перебило собранную раму и обрушилось на Нечая.

– Госпожа, пойдёмте отсюда, – ухватила её за руку Гира.

– Отстань, – оттолкнула её Уля и устремилась к образовавшейся куче из брёвен и досок, среди которой лежал в беспамятстве Нечай.

Магическим образованием Ули первое время занимался старый маг Лотус. На следующий же день, как барон определил для девочки местом жительства комнату в своём особняке, маг принёс ей вырезанные из дерева геометрические фигурки, которые соответствовали конструктам заклинаний и были окрашены в нужные для них цвета.

Проблема была в том, что это соответствие было очень приблизительным. «Вот эта грань чуть длиннее, вот тут не такой красный цвет, а чуть ярче, а тут он почти розовый»‚ – пытался словами объяснять Уле маг.

В принципе, понимание‚ как формировать заклинания и насыщать их магической силой, к Уле пришло сразу. Но вот представить в воображении конструкт именно нужной формы и определённых цветов у неё долго не получалось совсем. И лишь три дня назад получилось сформировать заклинание Плодородие, самое простейшее из всех и по конструкции и по окрасу.

В этом, наверное, была заслуга приехавшей Гортензии, которая с удовольствием принялась обучать девочку. Она ей много рассказывала и подсказывала. А потом к ним присоединился и сам барон.

Тогда же она узнала и важную тайну, которую ей доверили, потому что она теперь почти взрослая девушка и будущая великая-превеликая магиня. Оказывается‚ и сам барон был магом и знал очень многое.

Он ей сказал, что если она выучит много заклинаний, то станет самой сильной, а если она выучит заклинание Малое Исцеление, то станет самым сильным целителем не только в королевстве. Что у неё огромный магический резерв, и она умница, и он верит, что у неё всё будет получаться.

Барон Олег даже почти полдня потратил, чтобы объяснить ей‚ как выглядит и как окрашен конструкт Малого Исцеления. Вот только Уля поняла, что ей, кто никак не может разобраться даже с усечённым зелёным овалом Сохранения, никогда не представить этот конструкт.

– Ему конец, прибило мальца.

Услышала чей-то голос Уля. Она сдвинулась в сторону и только тогда увидела перебитое тело своего приятеля по шалостям. Нечай хрипел. Изо рта у него текла кровь, а стоявший рядом с ним на коленях плотник Чамел, который успел отпрыгнуть от падающего бревна в последний момент, бормотал: «Может попросить госпожу магиню, может‚ вылечит». О способностях Гортензии многие в замке слышали. Уля же знала, что на самом деле лечить может только барон, а станет ли он тратить время на мальчишку, даже если его Уля попросит, она не знала.

И тут вдруг, словно ей подсказывал кто из Семи, она представила тот конструкт, про который ей так усиленно втолковывал барон Олег. Уля, как её учили, запитала его полностью энергией, потратив на это едва ли больше десятой части своего резерва, и направила его на мальчишку. Тот прямо на глазах от пробежавших по нему зеленоватых волн стал расправляться. Уля не стала ждать, а сотворила заклинание ещё раз, и ещё. После четвёртого применения, Нечай абсолютно здоровый и совершенно изумлённый только и смог, что произнести: «Улька, ты правда маг!»

Вокруг наступила полная тишина, все окружающие смотрели на девочку, но их эмоции были непонятны им самим.

– Ну вот, Гортензия, поздравляю всех нас. А ты в чудеса не верила, прямо как маленькая, честное слово.

Голос барона Ферма раздался за спиной Ули и полностью успокоил.