Автономность

6: Побочные эффекты

6 июля 2144 г.

Паладин и Элиаш сидели под деревом в главной комнате дома на солнечной ферме «Арката», когда по лестнице с грохотом спустились Синяя Борода и ее товарищи. Робот видел, что Синяя Борода довольна. Это читалось по ее расслабленной походке, это проявлялось в ее расслабленном дыхании.

Рупа, сидевшая в противоположном конце комнаты и слушавшая ленту новостей на полной громкости, свирепо взглянула на них и согнула пальцы, чтобы коснуться панелей оружия в своих ладонях. Три часа мирной неподвижности, а охранница по-прежнему считала их врагами. А вот местная сеть – совсем другое дело: тут Паладин добился кое-каких успехов. Он внимательно просканировал устройства в комнате, от датчиков атмосферы до кухонной техники – и ему повезло со спринклерной системой. Устройство было подключено к сети и ждало заявок от крошечных датчиков, которыми был усеян земляной пол. Время от времени эти датчики подавали сигнал о том, что почва достаточно сухая и что можно начинать полив мебели.

Но спринклерная система также ожидала сигналов от других устройств. Кто-то беззаботный подготовил ее для подключения к новой технике, которая была похожа на датчик влажности.

Поэтому Паладин разработал план. Он инициировал программу подключения к спринклерам, выдав себя за очень старую модель датчика. Поскольку спринклерная система хотела подключиться к датчикам, она согласилась скачать какие-то древние, непропатченные драйвера, чтобы получать запросы от своего нового, пожилого друга. Паладин просто воспользовался брешью в системе безопасности этих драйверов, после чего быстро подключился к сети и получил все привилегии спринклерной системы. А у нее много к чему был доступ, в том числе к планам дома и записям видеокамер. Ведь в конце-то концов никто не хотел поливать комнату, в которой находятся люди.

Эти записи расскажут им все, что они хотят знать: кто здесь был и когда. Паладин почувствовал прилив гордости. Может, он пока и не мог заниматься социальной инженерией людей, но обмануть большинство машин он все еще умел.

Доступ он получил как раз вовремя. Синяя Борода завершила сделку переводом средств, а Элиаш тем временем намекнул, что смог бы добыть из того же источника другую интеллектуальную собственность. Характер теплоизлучения лица Синей Бороды говорил о том, что она заинтересована, хотя в разговоре она тщательно сохраняла нейтральный тон.

– У вас ведь контакты Томаси есть?

– На самом деле нет. – Элиаш посмотрел на Томаси.

Они обменялись потоками данных.

– Если захотите снова встретиться, свяжитесь с ним, – сказала Синяя Борода, а затем присела на корточки рядом с Паладином, который все еще неуклюже сидел под деревом, и посмотрела прямо в матовые черные панели его лица.

– Как тебя зовут? – спросила она у него.

– Извините, у него вокализатор сломан, – быстро ответил Элиаш. – Его зовут Сю.

– Сю, прости, что мы так с тобой и не поговорили. А руку пожать можешь? – Она протянула ему свою руку, крошечную, мозолистую, которая, в отличие от лица, выдавала ее возраст. Паладин вытянул руку, позволяя потертому металлу обернуться вокруг ее бледно-розовых пальцев. Она прижала подушечки пальцев к его сплаву; он слегка прогнулся и записал линии, которые были на каждом из них.

Они не совпадали ни с одним из отпечатков в базах, к которым у него был доступ. Либо Синяя Борода нигде не зарегистрирована, либо она испортила свои отпечатки настолько, что установить ее личность стало фактически невозможно. Когда они разжали руки, она снова посмотрела на кластер датчиков на его лице – гораздо дольше, чем на него смотрело большинство людей.

Синяя Борода хотела сообщить ему, что ее не знает никто. Она хотела, чтобы он объяснил Элиашу, что с этой бандой пиратов шутки плохи. Именно это он и сделал.

Получив кучу денег, Паладин и Элиаш сняли дешевый номер в отеле, который порекомендовала Гертруда. Он находился рядом с университетом и был битком набит приглашенными учеными и их родственниками. Местная сеть из пылинок постоянно зависала, потому что все скачивали и выкладывали на серверы файлы, слишком нагруженные звуками и графикой, чтобы быть результатами исследований.

– В городе полно пиратов, – заметил Паладин Элиашу, который лежал на крошечном футоне и смотрел в потолок. – Почти каждый в этой сети нарушает авторское право.

– Это Икалуит. Как только поймем, где сейчас Джек, мы отсюда свалим.

– Элиаш, я проник в сеть «Аркаты», так что мы можем проанализировать записи их камер слежения. Но мне придется либо подключаться очень медленно, либо на очень короткие промежутки времени. Иначе всем станет очевидно, что кто-то копается в их данных.

Паладин рассказал Элиашу о полной анонимности Синей Бороды и об относительной сложности организации фермы «Арката».

– Я не знаю, как быстро они сообразят, что мы – агенты.

– Я тоже об этом думал, – вздохнул Элиаш. – Они не идиоты, так что действовать нужно быстро. Работай в этой сети – ищи лицо Джек в записях или ссылки на «закьюити», или даже на деловые контакты с Федерацией. – Он сел и положил теплую ладонь на поясницу Паладина. – Давай вечером спустим все эти деньги, чтобы завтра у нас был хороший повод заключить еще одну сделку.

В тот вечер перед ними стояло две задачи. Паладин должен был скачать инфу из сети «Аркаты», а Элиаш – слить деньги самыми очевидными способами.

Они шли вдоль границы купола; его огромные отверстия стали прозрачными и открылись, впуская теплый летний воздух. Зимой купол герметично закрывался, а жалкий световой день продлевался с помощью искусственного освещения, чтобы снизить показатель самоубийств до среднестатистического уровня. Над ними спиралью возвышались десятки башен, на решетках которых в изобилии росли злаки и фрукты. Повсюду летали птицы, по воздуху тянулись мерцающие усики растений. Паладин навел датчики на верхний уровень ферм и увидел людей и роботов, которые оплодотворяли растения с помощью крошечных кисточек, наполненных пыльцой.

– Идем в оружейный магазин, – сказал Элиаш. – Эти пули можно отследить, да и на стрельбище к тому же ведется открытая трансляция для фанатов оружия. – Он ухмыльнулся, и на этот раз выражение лица Элиаша идеально совпадало с эмоциями, на которые указывали поток крови в его щеках и расширенные зрачки. – И, кроме того, нам не помешает стрелковая тренировка – верно, Паладин?

Двадцать минут спустя Паладин нес на груди дюжину толстых и тяжелых патронташей. Элиаш напечатал пару быстросборных снайперских винтовок и добыл огромное количество биоразлагаемых патронов к ним. Эта покупка нанесла серьезный удар по их бюджету. Затем они потратили еще кучу денег, зарезервировав время на полигоне, который считался лучшим во всей Арктике. Он находился в нескольких километрах от города, за пределами высокого купола, в мембране которого плавали синтетические хлоропласты, впитывавшие солнечный свет.

Полигон «Баффин хайтс» оказался огромным и каменистым. Его окруженные стенами поля покрывал ковер из лиловых летних цветов; здесь же росли привезенные с материка деревья, которые обеспечивали укрытие. Здесь были холмы и наполовину построенные форты, бетонный бункер и даже несколько окопов, которые выкопали местные реконструкторы, фанаты Первой мировой. В это время суток полигон практически пустовал: все богатые любители оружия из Икалуита сейчас обедали у себя дома.

У ворот Элиаш перевел деньги по лучу женщине в парке и вязаной шапочке. Женщина едва оторвала взгляд от своего дисплея. Паладин заметил камеры-полоски, приклеенные к каждой поверхности, и стал следить за тем, чтобы двигаться более неуклюже, чем мог бы. На стрельбах ему к тому же придется скрывать свою меткость.

Элиаш решил начать тренировку на холме, где они оплатили несколько целей: бетонный дом, который станет им укрытием, и несколько манекенов напротив, на покрытой лесом местности.

– Воздух здесь совсем как осенью в Варшаве, – Элиаш выстрелил из окна, а Паладин тем временем разложил на полу патроны. В углу кто-то оставил груду оберток от еды, и теперь они разложились настолько, что логотипы «Нестле» удлинились, превратившись в искаженные версии самих себя. – Там холодно, но не слишком. И пахнет чем-то вроде свежескошенной травы.

Паладин по-прежнему не знал, как реагировать на разговоры о вещах, не имеющих отношения к работе. Он постарался придумать комментарий на данную тему или еще один вопрос. Он мог бы спросить, почему отпечатки пальцев Элиаша совпадают с отпечатками священника из Варшавы. Но Элиаша может расстроить то, что Паладин искал в базах его биометрию, составляя маленький, но растущий список фактов, которые, возможно, были достоверными. Бот жалел о том, что не может разговаривать с людьми так же легко, как Элиаш. Это было невозможно. Сколько бы Паладин ни изучал искусство агентурной разведки, его огромный, прочный корпус с крыльями-щитами всегда будет затруднять установление доверительных отношений с людьми.

Паладин позволил двум легким пулеметам тихо выдвинуться из левого и правого отделений на груди. Его ноги немного согнулись, компенсируя небольшое смещение центра тяжести. Он все еще не мог придумать, как бы спросить Элиаша о Варшаве.

– Оружие заряжено и готово к бою. – Этим словам пришлось заменить собой все остальное, что он хотел сказать. Впервые после лагеря «Тунис» Паладин оказался в боевой стойке.

– Действуй.

Паладин выпустил в окно сгусток пуль, целясь приблизительно в том направлении, в котором находились манекены. В них была имплантирована искусственная тепловая сигнатура, которая окрашивала их пластмассовые тела в темно-красный цвет. Робот изменил свою стратегию атаки и теперь старался стрелять как можно точнее. Это решение он принял в последний момент, полагая, что энтузиазм Элиаша с большой вероятностью означает, что Паладин должен действовать оптимально, а не играть роль дефектного робота.

Головы манекенов эффектно взорвались.

– Здорово. – Элиаш рассмеялся, и Паладин понял, что угадал его желание. – Ну, злодеев ты уничтожил, теперь посмотрим, сможем ли мы взорвать эту конуру. Что скажешь?

Они забрали боеприпасы и отправились к грудам обломков и пуха, которые когда-то были похожими на людей фигурами, спрятанными в лесу. Теперь человек и робот тоже замаскировались.

Паладин развернул свои щиты на спине, делая себя невидимым – просто для того, чтобы сделать ситуацию более реалистичной.

Происходящее так сильно походило на то, чему его учили, что он рефлекторно начал открывать разрозненные воспоминания о своей загрузке. Она произошла на территории Федерации, и у него сохранились отдельные изображения с завода «Кагу», между которыми, судя по временным меткам, были разрывы в несколько часов и даже дней. Также у него остались сигналы от партии биороботов, которых создали одновременно вместе с ним, болезненное воспоминание о том, как его проприоцептивное чувство уступило ощущению кинетических возможностей, смешанное с импульсами, происхождения которых он не мог понять и контролировать.

Многие из этих импульсов были напрямую связаны с его системой наведения, и это заставило бота вернуться к действительности. На полигонах, где он учился стрелять, цветы и деревья не росли.

– Ты позволишь мне целиться за тебя?

Паладин не понял, что имел в виду Элиаш.

– Программный доступ в реальном времени к моим системам наведения разрешен только админам Федерации, – сказал он, используя звук скрытного уровня громкости и наслаждаясь этим режимом маскировки.

– Говорят, что боты вроде тебя могут… – Элиаш умолк. Возникла неловкая пауза. – Что в бою ты можешь нести человека на спине и… и что он может рулить, так сказать.

Паладин, разумеется, во время боя мог легко нести Элиаша на спине, закрыв его своими щитами. Но ни знания, полученные в ходе обучения, ни то, что он узнал от других роботов, не заставляли предположить, что он может отдать контроль над своим оружием тому, у кого нет права доступа к его системе. И все же он понимал, откуда у Элиаша могла возникнуть эта мысль. В ходе простого поиска на серверах средств массовой информации обнаружились миллионы часов записей, в которых люди ехали верхом на огромных, похожих на танки, роботах и стреляли в своих врагов.

В ту минуту Паладин решил испытать то, о чем думал уже несколько минут – в соответствии с тем, что он узнал о спринклерной системе. Возможно, что агентурная разведка – это другой вариант проникновения в сеть, и он мог бы интегрироваться в социальные ситуации, предлагая людям увидеть иллюзорную версию себя. Вместо того чтобы развеять недопонимание Элиаша, он постарается найти способ ему соответствовать.

– Я могу нести тебя на спине и позволить тебе управлять моими оружейными системами.

Паладин опустился на колени рядом с Элиашем, раздавив правым сервомотором руку манекена. Он выдвинул два десятисантиметровых бруска из верхней части бедер. На самом деле это были электрошокеры, созданные для создания смертельно опасных зарядов, но в выключенном состоянии они могут выполнять функцию подножек. Не дожидаясь указаний, Элиаш встал на них и прислонился к запечатанной панели управления на спине Паладина.

– И что мне теперь делать? – Его щека была прижата к щеке Паладина, его подбородок – на плече Паладина.

Бот встал во весь рост, и Элиаш положил руки на пулеметы, торчавшие из груди Паладина. Правая рука Элиаша медленно задвигалась, знакомясь со стволом наощупь.

– Он подключен к твоей нервной системе? Ты чувствуешь мою руку?

– На самом деле это нельзя назвать нервной системой. Но да, твою руку я чувствую.

Элиаш прижался к нему всем телом, так что Паладин мог оценивать его кожно-гальваническую реакцию на тонком уровне и наблюдать за тем, как сквозь его органы текут жидкости. Повинуясь тому же импульсу, который заставил искать Элиаша в базах данных, робот начал сканировать тело Элиаша на наличие мутаций и инфекций – всего, что могло угрожать его жизни.

– Как сделать так, чтобы ты стрелял?

– Можешь беззвучно отдать приказ, и я его выполню.

Сбей всю крышу с этого дома. Губы Элиаша, прижатые к панцирю Паладина, слегка шевельнулись, отдавая этот нечеткий приказ.

Его пальцы продолжали сжимать тонкие металлические стволы пулеметов Паладина, пока те не раскалились. Затем они скользнули вниз, на прохладную грудь робота из углеродного сплава.

Боеприпасов у Паладина было в избытке, так что он не торопясь отделал крышу на совесть. Стреляные гильзы падали к их ногам и начинали разлагаться. Каждой очередью Паладин подрывал структурную целостность крыши – он не попадал в нее, но взрывал пеноматериал и балки, которые ее удерживали. Каждый выстрел вырывал еще несколько сантиметров с восточного края дома, и Паладин зарегистрировал внутри себя чувство удовлетворения, когда крыша начала крениться и оседать.

Когда он наклонился, чтобы взять магазин и зарядить оружие, Элиаш отодвинулся от его спины. Поза человека излучала дискомфорт. Он пытался устоять на подножках, но так, чтобы его нижняя часть тела не вступала в контакт с Паладином.

Паладин классифицировал изменения в теле Элиаша и перезарядил пулеметы. Робот решил продолжить свой тест коммуникации с человеком, не вступая в коммуникацию. Было бы нелогично напоминать Элиашу о том, что каждое его движение, каждый прилив крови, каждая электрическая искра прекрасно видны Паладину. Он позволит Элиашу думать, что он, Паладин, ничего не чувствует.

Сердце Элиаша быстро билось, а его кожа слегка намокла. Репродуктивный орган человека, о функциях которого Паладин узнал только в курсе военной анатомии, разбух от крови. Это превращение зафиксировали датчики температуры, давления и движения. Физиологическая модель была похожа на возникновение румянца на лице человека и свидетельствовала о таком же возбуждении. Но, очевидно, что это было не то же самое.

– Скажи, куда целиться дальше, – сказал Паладин прямо в завитки уха, прижатого к гладкой линии подбородка робота.

– Продолжай стрелять. – Элиаш из-за дискомфорта забыл, что нужно говорить беззвучно. – Просто отстрели крышу, как я и сказал.

Паладин выстрелил, но его сенсоры были полностью сосредоточены на теле Элиаша. Человек пытался стабилизировать свое дыхание и пульс. Его мышцы пытались отрицать свои собственные реакции. Робот продолжал стрелять, превращая неоднозначное удовольствие человека в свое собственное, при каждом выстреле испытывая не просто экстаз от попадания в цель. Когда крыша рухнула, он стал стрелять по обваливающимся стенам.

Пульс Элиаша замедлился, вернулся к нормальным значениям. Но Паладин продолжал стрелять и перезаряжать до тех пор, пока все магазины не превратились в бледные лепестки биоразлагаемого материала у его ног, а дом – в обуглившиеся куски пеноматериала.

Такие военные роботы, как Паладин, обладали только основной, исключительно клинической информацией о сексе у людей. Если бы его создавали для секса, то он бы прошел обучение по распознаванию эмоций данной сферы. Его панцирь оснастили бы кожей и мышцами, установили бы на него половые органы. Его админы имплантировали бы в него половые девиации, эротические фантазии и софт – эмулирующий цикл сексуальной реакции, соответствующий нейрохимическим каскадам людей. Однако в данный момент он обладал слишком малым набором инструментов, чтобы истолковать или изучить то, что сейчас произошло.

Паладин встал на колени, и Элиаш соскользнул с его спины на землю. Стоя плечом к плечу, человек и робот осмотрели нанесенный ими ущерб. Цветущий луг был завален кусками пеноматериала. Уничтожив этот дом, они потратили почти все свои деньги.

Машина привезла их обратно под купол и высадила у гостиницы. Элиаш заговорил – впервые с тех пор, как они покинули полигон.