Пролог

Место падения искусственного мира Утуриэль, протомир Дарктур, субсектор Мебиус

ХОР


— Возможно, если бы вы, инквизитор Малчанков, потратили больше времени на изучение ксеносов и меньше — на их сожжение, то смогли бы лучше понять важность того, о чем я говорю, — услышал дознаватель Раймус Клют своего начальника.

Клют омочил руку в чаше со святой водой и изобразил влажными пальцами знак аквилы. Поправив плащ, наброшенный поверх безупречно начищенного панциря, молодой дознаватель отодвинул в сторону тяжелую занавесь и прошел в импровизированные покои инквизитора, огороженные темными холщовыми стенами. Старик, окруженный небольшой группой сервиторов-нексоматов с мертвыми глазами, вел конференцию в центре высокого шатра. Каждый однозадачный дрон стоял, соединенный с последующим, и между автоматронными телами свисали пучки вокс-линий и кабелей. Посредством каждого из них говорил внушающий ужас представитель Святой Инквизиции. Конклав собрался со всех концов субсектора Мебиус.

Древний старец Чевак стоял за кафедрой, полный гнева, как будто он нарочно рисковал изношенной, узловатой нитью собственной искусственно продлеваемой жизни. Пластекло шлема-пузыря было мутным от слабого дыхания и скрывало темные круги под глазами. Безволосый, покрытый возрастными пятнами череп и глубокие морщины на увядшем лице говорили о вечности, проведенной в исследованиях и стычках. Массивный криогенный скафандр вздыхал и шипел, выделяя азот, под лохматым, печеночно-бурым пальто из шерсти фенрисийского мастодонта.

Перед ним стоял распятый нексомат, чье измученное, выращенное в баке тело было пронизано антеннами, и их телескопические окончания выходили из пальцев и основания шеи. В грудь была вмонтирована система громкоговорителей, откуда доносился грубый и отрывистый голос Малчанкова:

— А если бы вы проводили меньше времени в поисках нечестивой мудрости чужаков и больше — в поисках собственной души, высший инквизитор, то осознали бы, как далеко вы отошли от истинного пути Бога-Императора.

Клют увидел, как начальник, побагровев, извергает в ответ бурю ругательств и адских проклятий. Дознаватель покачал головой. До того, как стать аколитом Бронислава Чевака, Клют был хирургеоном почтенного высшего инквизитора. Он ему тысячу раз советовал сдерживаться. Четырехсотлетний инквизитор мог умереть просто от приступа гнева.

Синтис-Шесть почтительно приблизилась к дознавателю — это была скорее тонкая, как веретено, машина, нежели женщина — и начала выдавать ему один инфосвиток за другим. Клют разворачивал их и без интереса возвращал обратно калькулус логи. Не желая тревожить высшего инквизитора, занятого длительным совещанием, она обрушила на его аколита логистический кошмар, который представляло собой управление живой силой и операциями Чевака. В обязанности Клюта входило ежедневное разгребание горы всяких мелочей. Быть может, в деталях действительно кроется Бог-Император, но это не слишком интересовало Бронислава Чевака, поэтому он оставлял своему молодому ученику все стратегические и организационные проблемы деятельности Ордо Ксенос на Дарктуре.

— Записывай, — приказал ей Клют. — Надо отправить посланников к исповеднику-милитанту Карадоку и полковнику МакГреллану. Пусть уважаемый исповедник прикажет бригадам землекопов в зонах Омикрон двигаться обратно к периметру лагеря через Омега-восток. Полковник МакГреллан должен передать то же самое своим инженерам. Пусть он заставит Горгон организовать перевозку Корпуса Смерти и монахов-ополченцев и направит всадников в качестве эскорта. Убедись, что полковнику известно о повторном заселении заброшенных траншей на полуострове эвриптеридами. Если его люди попробуют там пройти, их порежут на части.

Калькулус логи одновременно записала сообщения для обоих адресатов и стремительно убралась. Чевак все так же поливал ядовитыми обвинениями собеседников, в то время как несчастный нексомат, передающий его вокс-сообщения, с трудом выносил напор инквизиторского гнева.

— Сколько уже? — спросил Клют у фигур, стоящих в тенях комнаты-шатра.

— Шестнадцатый час, — ответила сестра Крессида. Ее окутывал призрачный дым палочки лхо, идеальные зубы сжимали тонкий мундштук. На элегантном одеянии женщины можно было отчетливо разглядеть медицинские знаки ордена госпитальеров Неугасимой Свечи. Она опиралась на резную трость Чевака, сделанную из железного дерева, с вставленным в набалдашник эльдарским камнем духа, из-за чего та походила на скипетр. Сестра держала ее при себе, пока не закончится конференция субсектора.

— Хотела отдать трость, чтобы он мог отдохнуть. Не берет.

— Ты, бесстыжий щенок… — услышал Клют в разгоряченном потоке слов. Чевак и Малчанков закричали друг на друга, и комнату наполнил стрекот вокс-траффика и искаженных помех: конклав Мебиуса поднял настоящий гвалт.

Архимагос Фемус Мельхиор возвышался над сестрой, его волосатые руки и сгорбленная спина блестели от пота, выступившего от жара кузни и тяжелой работы. Он походил на некое хтоническое божество, украшенный бородой из мехадендритов, взирающий единственным, гротескно увеличенным глазом через множество линз, подобно наростам выдающихся сбоку лица. Магос состоял в свите Чевака с тех самых пор, как высший инквизитор совершил путешествие на искусственный мир Иянден. Ковен ксенаритов-диагностиков с Вулькретии предложил его услуги в дар человеку родственного духа. Мельхиор и впрямь оказался настоящим подарком для Чевака, помог ему во множестве технически-духовных проектов и разработал криогенный костюм жизнеобеспечения, который не только сохранял тело инквизитора, но и позволял двигать ветхими, почти лишенными мышц конечностями при помощи улавливающего мысленные импульсы элемента, встроенного в затылок.

— Он все бьется с Малчанковым, что молот с наковальней, — прогрохотал Мельхиор, — с этим монодоминантом, выходцем из ада. Нет, парень, высший инквизитор не потерпит, чтоб его прервали.

— Потерпит ради этого, — парировал дознаватель, показывая им инфопланшет.

Забрав у сестры Крессиды трость, он шагнул в конференционную.

К пронизанному антеннами сервитору был присоединен еще один нексомат, — вместе они походили на скованных цепью заключенных — посредством которого в словесной войне участвовал другой инквизитор. У этого дрона было ящикообразное туловище, ноги отсутствовали, и он был встроен в кресло, передвигавшееся на колесах и гусеницах. Его тело представляло собой множество ячеек, в которые нексомат то и дело втыкал вокс-кабели, вытаскивал и менял их местами. Половину его головы занимала колоколообразная оболочка, внутри которой на раме было закреплено вручную управляемое вокс-устройство.

— Вероятно, наш коллега из Ордо Еретикус предлагает, — затрещал голос из нексомата, — что перед тем, как мы разрешим вам привлечь дополнительные ресурсы, вы потратите определенное время в молитвах о покровительстве в этом деле. Я бы предложил святую Этельберг с Бона Фидии. Использование духовных технологий ксеносов, даже во имя и в интересах Бога-Императора, не должно приниматься легко, если вообще должно приниматься.

Гулкий, утихомиривающий голос великого магистра Эфисто Шпехта пробился через решетчатые динамики сервитора, перекрывая все споры и разговоры в помещении. Шпехт был амалатианином до мозга костей. Если бы не несколько радикальные взгляды Чевака, то явное старшинство давно бы сделало его великим магистром субсектора, и ему не пришлось бы спорить о деталях с консерваторами вроде Шпехта.

— Эфисто, неужели ты действительно думаешь, что этого бы хотел Император? — спросил Чевак и продолжил, не дожидаясь ответа. — Чтобы мы просто ждали, пока положение дел продолжает ухудшаться? Разве не должны мы делать все — все, что в нашей власти — чтобы ускорить его возвращение туда, где он должен быть, чтобы он вновь стал не только духовным, но и физическим лидером Империума и провел его сквозь эти неспокойные времена?

— Бог-Император уже показал нам, чего он хочет, — перебил Малчанков. — Великий крестовый поход был его священным приказом завладеть галактикой во имя человечества. Он не торговал и не заключал союзы с ксеносами, подобно таким предателям веры, как ты, Чевак.

— Я не считаю мудрым спорить о том, что бы намеревался делать Его Благое Величество в подобных обстоятельствах, — прервал ругань великий магистр Шпехт.

— Эльдары — древняя раса, которая забыла о воскрешении путем перевоплощения и технологиях передачи души куда больше, чем человечество вообще когда-либо узнает… — настойчиво прохрипел Чевак.

— Ересь! — выкрикнул Малчанков.

— Конечно, когда об этом судят пуритане-анархисты, помешанные на собственной важности! — вскипел престарелый инквизитор и повернулся к распятому нексомату. — Ты — ведьмоубийца, проповедник тауматургицида, под твоей тиранией сгорели бы все те, кто питает Астрономикон, и те, кто благодаря его свету ведет корабли Империума. Ты бы расправился с половиной своих братьев-инквизиторов из-за их талантов, убил бы телепатов, посредством которых твоя собственная власть распространяется меж звездами. Малчанков, у меня нет сомнения, что в своем безумии ты бы отправил на костер самого возлюбленного Императора, заметив в нем растущие сверхчеловеческие способности.

— Чудовищный схизматик, — бросил в ответ монодоминант.

— Инквизиторы, прошу вас!

— Ты заплатишь мне кровью, Чевак. Ты слышишь? Я приду за тобой, высший инквизитор…

Нексомат-сервитор Малчанкова вдруг содрогнулся и сообщил ровным голосом:

— Вокс-связь оборвалась.

Никто в комнате не сомневался, что нексомат на другом конце канала погиб.

— Господа, пожалуйста! — продолжал настаивать Шпехт. — Не так Священные Ордо должны взаимодействовать меж собой.

Клют склонился перед кафедрой под раздраженным взглядом Чевака и передал инквизитору инфопланшет. Чевак раздраженно схватил его и уставился на содержимое сквозь увеличительную секцию шлема-пузыря.

— Он ушел, Эфисто, — сказал Чевак великому магистру, а затем, удовлетворенный увиденным в планшете, добавил. — Теперь ухожу и я.

Чевак повернулся к Мельхиору, провел пальцем поперек шеи и слез со своего возвышения. Собрание подошло к концу. На какой-то миг Клюту почудилось, что на лице начальника проявилось сильнейшее волнение.

— Капитан Кесада? — спросил высший инквизитор, возвращаясь к планшету.

— Караул Смерти уже на месте и ждет ваших приказов, милорд.

Отбросив занавес, Чевак вышел из комнаты с холщовыми стенами, едва протиснув наружу свое толстое пальто. Он перебросил инфопланшет сестре Крессиде.

— Они нашли его? — спросил Мельхиор, готовый следовать за ним.

— Омега-запад, — сообщил им Клют.

— Архимагос, готовьте свою команду, поедете во второй волне. Сестра Крессида, мы не знаем, что там обнаружим, если нам повезет, это будет гнездо эвриптерид. Доложите персоналу санитарной станции и подготовьте личный хирургический блок высшего инквизитора.

— Осторожнее там, — предупредила Крессида, сняла медицинскую сумку Клюта со своего плеча и перевесила ее на плечо дознавателя.

— Клют! — окликнул его Чевак из «Саламандры» Корпуса Смерти, стоящей снаружи.

— Пошлите за Идолопоклонницей, — сказал Клют Крессиде и Мельхиору, — и будьте готовы.

С этими словами он исчез за занавесями следом за начальником.


Клют крепко держался за поручни, «Саламандра» мчалась меж палаток лагеря Ордо Ксенос. Надев пласмаску, дознаватель глубоко вдохнул.

Дарктур был юным миром. Хотя его атмосфера и могла поддерживать жизнь человека, воздух был разрежен и небогат кислородом. Без маски Клют устал бы в считанные секунды и через несколько минут упал бы на колени, не говоря уже о раскалывающих череп головных болях, которые поражали каждого, кто пытался выйти из своего временного жилища без маски. Небеса были желтыми, как застарелый синяк, а большую часть поверхности покрывал чернильно-черный океан. По приказу Чевака 88-ой инженерный полк Корпуса Смерти Крига разбил лагерь на одном из унылых, лишенных каких-либо примечательных черт архипелагов, разбросанных в темном море. Когда инквизитор нашел район, где в древности упал искусственный мир Утуриэль и разлетелся по зыбучим пескам архипелага и неглубокому океанскому дну рядом с ним, он потребовал у исповедника-милитанта Карадока с близлежащего кардинальского мира Бона Фидия организовать трудовое ополчение. Младшие прокта-киновисты, как называли этих монахов, мечтали выполнять полезную и простую работу во имя Императора. За веру их вознаградили следующей задачей: выкопать множество археологических траншей под профессиональным присмотром инженеров МакГреллана из Корпуса Смерти. Это было нужно Чеваку, чтобы отыскать фрагменты упавшего здесь колоссального мира-корабля эльдаров. Один только физический труд был достоин легенды, не говоря уже о движущихся влажных песках и грязевых ямах, которые подрывали усилия трудового ополчения, и эвриптеридах, выползающих на берег и рвущих гвардейцев Крига на куски.

«Саламандра» неслась по вязкому песку к зоне Омега-запад, навстречу ей из палаток выбирались гвардейцы в газовых масках и заляпанной грязью форме. С ними были и киновисты, у которых закончилась смена. Прервав свои молитвы, они также преклоняли колено в пропитанный водой песок, чтобы почтить присутствие высшего инквизитора. Чевак, похоже, не замечал их, его сознание витало где-то вдалеке.

— Где Жоакхин?

— Идолопоклонница уже в пути. Мудро ли это было, милорд?

— Что мудро? — переспросил Чевак, очевидно, уже забывший недавнюю сцену.

— Отчуждение от Ордо Еретикус.

Оба улыбнулись тому, какое слово выбрал Клют. Морщинистое лицо Чевака посетила нечастая гостья — кривая ухмылка.

— Валентин Малчанков — чудовище: пуританин, монодоминант, маньяк. К несчастью, Святым Ордосам нужны подобные люди.

— Но он угрожал, что отнимет у вас жизнь, сэр.

— Точнее, то, что от нее осталось.

— Можем ли мы позволить себе заводить таких врагов? — спросил Клют, возвращаясь к теме. — В том смысле, милорд, что мы, по-видимому, не получим подкрепления, о которых вы просили.

— Если мы действительно нашли залы святилища Каэла Менша, то нам не понадобятся дополнительные ресурсы, и нам не надо будет опасаться Малчанкова и его пустых угроз.

«Саламандра», наконец, покинула лагерь Ордо Ксенос и двинулась по зыбкой дороге. Транспорт пересек защитную насыпь, и они выехали прямиком к сражению. Клют увидел конных гвардейцев Корпуса Смерти, чьи лица были закрыты масками противогазов. Солдаты пытались спасти нескольких крепких криговских скакунов, которые кричали, утягиваемые под поверхность земли. Всадники Смерти спешились и поливали песок лазерным огнем из винтовок «Люциус». Раздалось несколько взрывов, раскидавших сыпучий грунт во все стороны. Из-под дюн выбрались три огромных эвриптерида и набросились на гвардейцев и коней.

Морские скорпионы были вершиной пищевой цепочки на Дарктуре, единственным видом из мириад созданий протомира, который выбрался на сушу. Покрытые прочной пластинчатой броней чудища походили на гигантских вшей, вооруженных бритвенно-острыми клешнями и примитивными жалами. Под брюхом у них росли шипы, напоминающие жгутики простейших, которые постоянно находились в песке и фиксировали вибрацию почвы и движения добычи. С тех пор, как имперские войска прибыли на кровавые берега их планеты, эвриптериды особенно полюбили конину, но в основном питались монахами-работниками Карадока.

Гвардейцы поскальзывались и вязли в движущихся песках, а скорпионы резали на части перепуганных скакунов Крига. Лазерные лучи отлетали от твердых панцирей чужеродных тварей, и лишь выстрелом из гранатомета удалось повалить одну из них на спину. Сержант Корпуса Смерти принялся за дело, обрушив цепной меч на чудовищное брюхо зверя. Но к оставшимся двум присоединился третий, а затем и четвертый, и тогда Клют решил привлечь внимание Чевака к битве.

— Может, надо помочь? — спросил дознаватель, положив руку на свою медицинскую сумку.

— Двигай дальше, — не помедлив и секунды, приказал высший инквизитор водителю из Корпуса. Дела Инквизиции были слишком важны, чтобы гибель простых гвардейцев заставляла их ждать. — Если мы сможем раскрыть тайны эльдарской передачи душ, их духовный механизм божественного воплощения, то представь себе, чего достигнут те, кто последует за нами? — продолжил инквизитор, возвращаясь к предыдушей теме. — Мы проложим путь к воскрешению Бога-Императора, ибо если смертный может стать богом, то, несомненно, и бог может стать смертным человеком.

— Что вы имеете в виду, милорд?

— Мы сможем переместить дух, саму сущность Бога-Императора в тело другого. Престол из плоти, с которого Император снова сможет управлять Империумом, вести человечество вперед и завершить свой грандиозный Великий крестовый поход. Руки и уста человека, творящие слова и деяния бога.

— Милорд, простите за мои вопросы, но у меня их много. Если это действительно окажется возможным, что тогда произойдет с Астрономиканом? Смертный человек не в состоянии поддерживать работу этого чуда, на котором зиждется целостность Империума. А как же опасность порчи? Если такое существо будет смертно, не будет ли оно подвержено соблазнам изнутри и снаружи, как и все смертные люди? В конце концов, ради достижения этого мы будем использовать связанные с варпом практики древней и чуждой расы.

— Ты говоришь, как великий магистр Шпехт.

— Нет, милорд. Я верю в наше дело. Задавать вопросы не значит не верить. Я верю в Бога-Императора, но, поверьте, у меня будет к нему очень много вопросов, если я встречу — будь он благословенен — его смертное воплощение.

— Мальчик мой, все, что я знаю, — поучающим голосом начал Чевак, — это то, что в немногие, но драгоценные годы незадолго до и во время Великого крестового похода, человечество достигло куда больших высот, чем в тысячи последующих лет. Многие очевидные истины, по которым мы привыкли жить и на которые привыкли полагаться в 41-ом тысячелетии, были определены в те времена. В тот золотой век Империум и его предначертание перестали быть просто идеей, и он воплотился в реальности, которую здесь и сейчас мы принимаем как должное. Все, что происходило между темными днями Ереси и настоящим моментом, было спячкой. Люди вроде Шпехта и Малчанкова — оба они боязливы, каждый по-своему — подобны опарышам в загнивающей плоти Империума и живут за счет того, что было достигнуто ранее, но никогда не станут реализовывать весь потенциал прошлых достижений ради будущего. Сегодня, Раймус, мы сыграем роль в реализации этого потенциала. Насколько большую роль, еще предстоит увидеть.

«Саламандра» устремилась в рукотворную низину зоны Омега-запад. Из затопленной области раскопок виднелась торчащая вверх часть разбитого искусственного мира Утуриэль. Подобная кости структура со сглаженными очертаниями не оставляла сомнений в эльдарском происхождении, и темная кристаллическая поверхность из призрачной кости совпадала с другими находками, которые раскопали и изучили люди Чевака. В архитектуре доминировали плавные линии, башни и арки, покрытые рельефными завитками чужацких рун и глифов, что выделялись различными темными оттенками. Инженеры Корпуса Смерти получили от высшего инквизитора приказ искать определенный набор знаков, которые до нынешнего момента не находили ни на каких других останках. Эти знаки на древнем наречии эльдаров обозначали часть гигантского города-корабля, посвященную Каэла Менша — Святилище Окровавленной Руки.

Как только находка была подтверждена, откопавшие ее ополченцы были эвакуированы, и единственным признаком того, что здесь находилась небольшая армия набожных рабочих, были лопаты и ведра, разбросанные по влажной котловине, на дно которой спустилась «Саламандра». Доски, которыми выстлали тропы и укрепили археологические траншеи, разбухли от влаги. Группы солдат Корпуса Смерти сражались в тенях, отбрасываемых небольшими горами — отвалами мокрого песка, которые оседали по сторонам от ямы. Гвардейцы в промокшей форме бродили по бедро в черном приливе, поливая лазерным огнем неспокойные воды. Раскопки потревожили гнездо эвриптерид, которые не желали отдавать свою территорию имперцам, и Корпусу Смерти пришлось установить тяжелые орудия по всему подтапливаемому побережью. Чтобы избежать повреждения находок, Чевак запретил использование артиллерии, и это означало, что младшим прокта-киновистам приходилось работать под постоянный грохот тяжелых болтеров, обстреливающих мелководье, и стрекот вооруженных клешнями чудовищ, появляющихся из глубин.

Эхо этих звуков переполняло воздух, когда «Саламандра» затормозила и остановилась рядом с темной структурой. Космические десантники из Караула Смерти стояли поблизости, словно сами являлись какими-то зловещими элементами архитектуры, их доспехи блестели, сумрачно предвещая неизбежную смерть. Только наплечники выделялись каким-либо цветом — с одной стороны гербами различных орденов-прародителей, с другой символами Ордо Ксенос.

У эллиптической арки, которая, судя по всему, являлась входом в заброшенное строение, столпилась группа инженеров Корпуса Смерти. Проход охранял взвод пехоты под командованием лейтенанта. Офицер вышел вперед, как только Клют и инквизитор высадились из транспорта, и отдал честь. Единственным, что отличало его от других гвардейцев в масках, были полоски на запачканном песком плаще. Как и у его людей, на груди лейтенанта вместо имени виднелось тринадцатизначное число.

— Мельта-заряды установлены, высший инквизитор, готовы взорвать по вашему приказу, — доложил он сквозь маску.

— Прекрасная работа, лейтенант. Продолжайте охранять периметр. Полковник МакГреллан уже направил подкрепление из восточных зон, — сообщил Чевак.

Караул Смерти молча приблизился. Сначала Клют подумал, что погружается в песок, но на самом деле он был просто дезориентирован огромным ростом космических десантников, которые увеличивались по мере приближения.

Капитан Гектор Кесада из ордена Авроры снял шлем и вперил в высшего инквизитора взгляд единственного металлически-серого глаза. Другой закрывала тугая повязка с пятнами крови. Его волосы были коротко острижены и блестели, как свежеоткованная сталь.

— Инквизитор Чевак.

— Капитан. Вы и ваша команда — наиболее долгожданное подкрепление для нашего предприятия.

— Как я понимаю, мы должны охранять вас и нейтрализовать любые угрозы чужаков, — слова капитана гремели, доносясь откуда-то из глубин его бронированной груди.

— Безопасность инквизитора в этой миссии — дело первостепенной важности, — добавил Клют с нажимом, который как будто потерялся в присутствии Караула Смерти. Кесада не проигнорировал, но и не подтвердил слова дознавателя, вместо этого повернулся к своей команде и кивнул. Воины продолжили заряжать болтеры, благословлять свое оружие и проверять герметичность силовой брони. Двигаясь мимо космических десантников, Клют внимательно разглядел символы их орденов. Сдиратель держал в руках тяжелый болтер с ленточной подачей патронов, по бокам от него стояли Алый Консул и воин Кос Императора. Правую руку последнему заменял толстый бионический отросток, бугрящийся пучками телескопических сухожилий и гидравлических поршней. Последний десантник закончил обследовать герметичные защелки шлема Сдирателя и выпрямился в полный рост. Он был высок даже по сравнению с собратьями по Караулу Смерти, и на его наплечнике был изображен стиснутый кулак в серебряной латной перчатке, обозначавший принадлежность к ордену Астральных Кулаков.

Послышался рев мотора, и вскоре над гребнем ближайшей дюны вырисовалась «Химера» Корпуса Смерти. Замедлившись, гвардейский транспорт спустился по склону и приподнял бульдозерный отвал как раз вовремя, чтобы вонзить его в дно ямы и проехать, разгребая песок, до самых руин. Еще до того, как «Химера» остановилась, брызнув песком, дверь в ее борту открылась.

Клют восхитился, увидев вышедшую оттуда стройную фигуру. Зеркальная поверхность тесно прилегающего нагрудника и тяжелая аквила, свисающая с шеи, улавливали и приумножали свет тусклых солнц Дарктура.

Жоакхин Дездемондра была привычным зрелищем в лагере Ордо Ксенос и проводила столько же времени в открытых тирах на песке, сколько в палаточных часовнях Корпуса Смерти. За свое рвение она пользовалась безмерным почитанием, что продемонстрировали лейтенант Корпуса и его взвод, опустившись на одно колено во влажный песок и склонив головы в шлемах. С каждым шагом маленькие, плотно скрученные локоны колыхались вокруг ее темного лица с пухлыми губами и большими карими глазами, полными непринужденного спокойствия.

Среди гвардейцев она была известна просто как святая Жоакхин или «Идолопоклонница». Первоначально она принадлежала к Багряному Пути, культу пьющих кровь почитателей смерти, который в одиночку защитил Карфакс-5 на кардинальском мире Аспиратин от нападения темных эльдаров — Бешеной Ведьмы и ее Бичевателей Миров. Тогда-то смертоносные навыки и сверхъестественные способности Жоакхин привлекли внимание Фурньо, инквизитора Ордо Ксенос, который был наставником Чевака. Фурньо выяснил, что, несмотря на невероятные способности отнимать жизни, истинный дар этой женщины крылся в том, что она умела противостоять неизбежной смерти. На Аспиратине ее бессмертие было всего лишь мифом, но Фурньо лично и неоднократно наблюдал, как она воскресала, и, несмотря на отвращение к ее привычкам в питании, быстро сделал ее своей телохранительницей.

Слух о бессмертии Дездемондры распространился по Экклезиархии, и Жоакхин — святая Жоакхин Возрождающаяся, как внесли ее имя в анналы Министорума — стала, как подтвердил исповедник-милитант Карадок, живой святой Имперской Веры. Когда Фурньо погиб при загадочных обстоятельствах, окружавших Вторую лесную войну на Клестри, Чевак стал новым начальником святой-кровопийцы, как для того, чтобы изучить ее чудесный дар и его связь с исследованиями самого инквизитора, так и из необходимости в хорошем телохранителе.

Жоакхин мягко ступала по мелководью, ее нагрудник ясно выделялся на фоне криговского плаща цвета хаки, который она обычно носила. Похоже, она оставалась безразличной ко всеобщему благоговению. Подхватив мельтаган и лазерную винтовку «Люциус» с плеч двух коленопреклоненных гвардейцев, Жоакхин бросила винтовку Клюту, а мельтаган оставила себе. Дознаватель подержал покрытое коркой песка оружие на вытянутой руке, вздохнул и передал Чеваку трость с камнем духа. Он поднял медицинскую сумку повыше и начал заряжать оружие. Клют знал, что Жоакхин думает по поводу его пары иглометов, крест-накрест засунутых за пояс — что средство защиты из них никакое.

— Хвала Императору, — сказала она Чеваку, при этом сквозь пласмаску сверкнули имплантированные клыки из адамантия. Нажатием большого пальца она включила субатомный запал мельтагана.

— Воистину, хвала, — ответил высший инквизитор, улыбнувшись морщинистым ртом. — Лейтенант, приступайте, — приказал он.

Безликий гвардеец отдал сигнал подрывнику взвода, который тут же повернул массивный детонатор. Мельта-заряд взорвался с обжигающей глаза вспышкой, и на месте похожей на кость арки образовалась зияющая дыра, по краям которой стекала расплавленная психокость. Ее наполняла древняя тьма, которая, впрочем, не испугала космических десантников, ринувшихся внутрь без промедления, несмотря на свою огромную массу. Клют вошел в рваную дыру с куда меньшим энтузиазмом, бок о бок с высшим инквизитором, который опирался на трость из железного дерева, вонзая ее в мягкую землю. Замыкала процессию Жоакхин.

Фонари, встроенные в доспехи десантников, рассекали темноту. Лучи синхронно поворачивались и освещали окрестности по мере того, как Караул Смерти шел сквозь чужацкое строение. Движение истребительной команды сопровождалось постукиванием инквизиторской трости. Сказать, насколько далеко руины простирались в море, под маслянистыми волнами, было невозможно. Рухнув на Дарктур, Утуриэль разлетелся на бессчетное число огромных кусков, и опустевшие части корабля разбросало по всей поверхности планеты. Руны, высеченные на призрачной кости, указывали именно на ту часть, которую искал Чевак, но оценить ее размеры было невозможно.

Истребительная команда занималась своим делом, одно за другим проверяя темные помещения в этом мире изогнутых линий, состоящем из сводчатых залов и коридоров, по которым двигался отряд.

Клют включил грязный фонарь, закрепленный на стволе его лазвинтовки, и начал рассматривать то, что их окружало. Стены и пол из призрачной кости были гладкими и холодно поблескивали. Темные поверхности впитывали свет и мерцали внутренним изумрудным сиянием. Воздух был прохладен, богат кислородом, и Клют с Идолопоклонницей поняли, что могут даже снять пласмаски.

— Высший инквизитор, — позвал капитан Кесада. Чевак заковылял вперед, опираясь на трость, под бульканье и шипение криогенных процессов в защитном костюме.

— Вот оно, — сказал инквизитор после секундной паузы.

— Что оно? — спросил Клют, не дождавшись продолжения.

— Нечто, связанное с положением рун, — ответил Чевак отстраненным голосом.

Фонарь Клюта осветил гладкие изгибы коридора, заканчивающегося широкой сплошной аркой, соединяющей пол с потолком. Чевак негромко хмыкнул в шлем-пузырь.

— Здесь все вверх ногами, — сообщил он, обращаясь ко всем. — Этот кусок, видимо, перевернулся при падении, пол — это потолок.

В этой чуждой среде Клют мало что воспринимал как само собой разумеющееся. Странная ориентация в пространстве была самым незначительным из того, что он ждал от полуразрушенного куска эльдарского судна. Что-то дотронулось до плеча дознавателя. Он резко обернулся, но увидел лишь руку Жоакхин. Она отодвинула его в сторону и навела дуло мельтагана на преграждающую путь арку.

— Дорогая, обойдемся без фейерверков, — возразил Чевак и вынул камень духа из крепления на трости. Инквизитор протиснулся меж подобных скалам космодесантников — Астрального Кулака и капитана Караула Смерти — и уверенно вставил камень в практически невидимый паз сбоку арки.

По темной призрачной кости пробежало трепещущее потустороннее сияние и медленно, будто на ощупь, пронизало собой полупрозрачный материал. Чевак ждал. Караул Смерти не двигался с места. Жоакхин всматривалась в темноту позади в ожидании опасности, а Клют будто в трансе взирал на то, что, как он мог лишь вообразить, являлось духом бывшего утуриэльца, движущимся сквозь духовную матрицу призрачной кости. Арка открылась, не уехав вниз, как можно было ожидать от перевернутой двери, но разделившись на множество черных костяных дисков, которые раскатились в стороны.

— Каэла Менша, — объявил Чевак во мрак, простирающийся перед ними. — Святилище Окровавленной Руки.

Космодесантники один за другим протиснулись внутрь, каждого прикрывал болтер следующего за ним. Жоакхин и Клют окружили Чевака по бокам, и дознаватель, стараясь держаться ближе к начальнику, поднял лазган и начал освещать слабым лучом фонаря новый зал. Держа мельтаган одной рукой, Жоакхин покопалась в карманах плаща и достала осветительную трубку. Запалив ее ударом о колено. она бросила трубку в чернильно-черное открытое пространство.

Ослепительная вспышка озарила помещение. Зрелище того стоило. Даже космические десантники Караула Смерти замедлились и благоговейно уставились вверх.

В этом святилище стоял громадный трон. Имперцы находились на потолке, и им приходилось запрокидывать головы, чтобы охватить взглядом пол и то, что возвышалось над ними. На троне, без усилий противостоящем колоссальной силе тяжести, что воздействовала на его неимоверную массу, восседала фигура гиганта. Могучие металлические руки когтями сжимали подлокотники, будто едва сдерживая гнев, окровавленное тело цвета бронзы было облачено в доспехи, голову венчал огромный шлем. У колосса было тело бога, однако его кошмарный лик принадлежал чему-то чуждому, нечестивому и полному ярости варпа.

— Святой трон! — выдохнул Клют.

— Да, я предполагаю, это именно он, — согласился Чевак.

— Это какая-то гротескная пародия на нашего Бога-Императора? — спросил дознаватель.

— Нет, — ответил Чевак. — Но это бог, не сомневайся. Это воплощение Кроваворукого Кхейна, эльдарского бога войны.

В ином случае Караул Смерти напрягся бы, но в их крови и без того уже бушевал адреналин. Кесада кивнул своей команде, и они целеустремленно, все как один двинулись вперед. Сдиратель встал под аркой и поднял тяжелый болтер, готовый залить огнем коридор. Десантник из Кос Императора показал двумя пальцами на свой лицевой щиток, затем на своего собрата Алого Консула и на перевернутый шлем колосса, который взирал на них застывшей маской злобы и гнева. Огромный Астральный Кулак встал позади высшего инквизитора, как ангел-хранитель — ангел смерти.

— Это — бог? — прошептал Клют.

— По легендам эльдаров, — сказал Чевак, — Кхейн сражался с богом Хаоса Слаанешем и был побежден. Эльдары верят, что сущность его была разбита и рассеяна, и частицы божества теперь питают собой призрачные артефакты, находящиеся в сердцах их искусственных миров, такие, как тот, что ты видишь перед собой…

— Милорд, — прервал Клют.

— Если бы мы могли восстановить технологию передачи душ…

— Восстановить, милорд? Это древняя, чужацкая техноло… — начал было Клют, затем поправился, — чужацкая мифология.

— Однако она демонстрирует, что подобное возможно.

— Мы не знаем этого. Кроме того, я опасаюсь, что великий магистр не одобрит исследование этого порождения варпа, — сказал Клют.

— К чертям Шпехта и бесхребетных трусов вроде него, — прорычал Чевак. — Я оставлю эту галактику лучшим местом, не тем, где я родился — не духовной сточной ямой, где все варятся в собственном якобы праведном застое.

— Сэр, разве мудро будет…

— Ты что, хочешь учить меня тому, что мудро, а что нет, да, Раймус?

Клют почувствовал, что старческие глаза Чевака прожигают его, словно два солнца, усиленные пластековыми линзами шлема. Инквизитор продолжал свою речь.

— Наши победы построены на фундаменте из чужих достижений. Мы стоим на плечах Императора, дознаватель Клют, и можем смотреть далеко. И разве не должны мы, стоя на таких плечах, тянуться еще дальше?

— Хвала Ему, — эхом отозвалась Идолопоклонница.

Чевак ткнул тростью в направлении ужасающего лика эльдарского бога войны.

— Я понимаю твою неуверенность. Кто бы не стал сомневаться пред таким омерзительным зрелищем? Но спроси у себя вот что. Кого бы ты стал слушать? Людей, которые интерпретируют слова божества — пуритан, которые слышат их весьма избирательно, или амалатиан, которые слышат все, но ничего не делают? Или же слова самого божества? Чтобы услышать эти слова, слетающие с губ живого, дышащего, возлюбленного нашего Императора, я бы стерпел тысячу омерзительных зрелищ.

— Простите, милорд, — сознался Клют. — Я просто был встревожен видом этого чужацкого варварства.

— Несомненно, именно такой эффект оно и должно было вызывать, — сказал Чевак, с восхищением озирая демоническую аватару. — Неважно, аколит мой. Верный путь не всегда легкий.

— Этот путь не так легок, как вы думаете, инквизитор, — угрожающе прогремел на весь зал Кесада.

Ствол болтера, принадлежащего Астральному Кулаку, сместился с идола чужаков и лег на прикрытое мастодонтовой шерстью плечо Чевака.

— Разумеется, — смиряя раздражение в голосе, сказал высший инквизитор, — разве вы не слушали, капитан?

— Предательство! — выкрикнул Клют, но не смог найти в себе силы поднять оружие на воинов Адептус Астартес.

— Безусловно, предательство, — согласился космический десантник и приложил палец к вокс-бусине. — «Анатолий Асцендент», это капитан Кесада. Можете начинать маневры. Я устанавливаю маркер.

Боевой брат ордена Авроры отсоединил прицел и активировал магнит в его основании, благодаря чему тот пролетел через помещение и прилип сбоку колоссального шлема Кроваворукого бога.

— Как только моя команда, инквизитор Чевак и имперские войска окажутся на безопасном расстоянии, вы начнете орбитальную бомбардировку.

— Я не знал, что Караул Смерти может назначать инквизиторские Карты, — ледяным голосом произнес Чевак.

— Мы и не можем, — бесстрастно поправил космический десантник. — Это дело других. Великий магистр Шпехт хотел лишь убедиться в том, что вы не подорвете репутацию Ордо своим радикализмом.

— Он думал, что я добьюсь успеха, — кивнул Чевак. — Хм, это кое-что для человека с воображением паразитической мушки.

— Вы не добились успеха, инквизитор. У нас приказ забрать вас отсюда и поместить под арест для дальнейшей отправки назад на Гейгель Прайм, а затем на Скорбящую Госпожу. Эта ваша археологическая находка будет стерта с лица планеты, как если бы ее никогда не существовало. И ее не существовало, ибо этого никогда не происходило и мы здесь никогда не были.

— И все же мы здесь, — с вызовом бросил Чевак.

— Неужели я создал у вас впечатление, что Адептус Астартес могут высоко оценить здравый смысл таких необычных людей, как вы? — спросил Кесада. — Не шутите, уважаемый инквизитор. Я предлагаю, чтобы вы отступили от своего обыкновения и стали вести себя уступчиво, или же мне придется уничтожить и вас, и ваших людей вместе с вашей проклятой находкой.

Клют опустил голову. У Чевака было извращенное чувство юмора, и он обожал подначивать тех, кто имел над ним власть. Раньше дознаватель считал, что причиной тому был возраст высшего инквизитора и знание о том, что сердце может подвести его в любой момент вне зависимости от угроз, которыми бросались враги. Те, кто знал Чевака дольше, рассказали Клюту, что инквизитор просто таким родился. Дознаватель со всей уверенностью ожидал, что Чевак доведет Кесаду до смертоубийства, ошибочно предполагая, что простой боец Караула Смерти не захочет оказаться замешанным в гибель инквизитора Ордо Ксенос. Особенно инквизитора, которому, как было выяснено, даже не выписали официальную Карту Экстремис. Однако ответ Чевака удивил его.

— Понимаю, о чем вы, — почтенный инквизитор кивнул Клюту и Жоакхин. — Ваше оружие.

Дознаватель немедля швырнул «Люциус» на пол и расстегнул пояс, позволив иглометам упасть на пол. Руки его немедля взмыли в воздух, когда он увидел, как зияющие дула болтеров безмолвно следуют за его движениями.

Жоакхин не была готова так скоро расставаться с оружием.

— Через мой труп, — мрачно объявила кровопийца через стиснутые адамантиевые зубы.

Реакция последовала незамедлительно. Несомненно, Астральный Кулак и капитан Караула обменялись какими-то словами, хотя это не было заметно. Космический десантник попросту развернулся, убрав болтер с плеча Чевака, и пронзил Идолопоклонницу потоком бронебойных снарядов. Полы плаща взмыли, поднятые порывом воздуха от прошедших насквозь болтов, и Жоакхин Дездемондра рухнула наземь.

Клют кинулся к упавшей женщине, но космический десантник уверенно навел на него прицел, и дознаватель тут же остановился. Шагнув вперед, безмолвный гигант оттеснил Клюта и Чевака обратно к арчатой двери. Клют отступил, но встал при этом точно между Астральным Кулаком и своим престарелым начальником.

Кесада двинулся к арке и присоединился к Сдирателю, воин из Кос Императора и Алый Консул прикрывали их спины. Тишайший шелест холщового плаща по призрачной кости все же не остался незамеченным для сверхчувствительного слуха Астрального Кулака, и он немедленно повернулся.

Идолопоклонница неуклюже поднялась на ноги и покачивалась, явно пребывая в шоке. Караул Смерти снова вскинул оружие, но пальцы на спуске медлили перед странным зрелищем: казалось, огромная рана в ее груди зарастает сама собой. Губы Жоакхин задергались от боли, и из-под них блеснул адамантиевый клык. Мельтаган, повисший на двух пальцах, глухо зарычал, готовый к стрельбе.

Братья из Астральных Кулаков и Кос Императора рявкнули на Жоакхин, чтобы она бросила оружие, а Алый Консул ткнул болтером в лицо Чеваку.

— Прикажи ей! — пролаял он.

В зале повисло тревожное молчание. Чевак протянул к ней руку в перчатке.

— Сестра, — умоляюще произнес он. — Оружие… отдай им его.

Жоакхин стремительно вскинула мельтаган. На нее вновь обрушилась праведная ярость болтеров, но слишком медленно: субатомное пламя уже успело начисто испарить голову Астрального Кулака вместе со шлемом. Секунду тело Жоакхин изничтожали взрывчатые снаряды, руки и тугие локоны болтались туда-сюда, будто у куклы. Огромный труп боевого брата какое-то время постоял, а затем повалился на колени. И святая, и космический десантник упали одновременно и остались недвижимы.

Капитан Кесада не хотел больше рисковать. Он пустил по гладкому полу осколочную гранату, та скользнула в складки изорванного болтами плаща и взорвалась.

— Жоакхин! — крикнул высший инквизитор, но к тому времени, как дым рассеялся, и Чевак, и Клют стояли на коленях, а космический десантник застыл над ними, будто палач, целясь из болтера им в головы. Тело Жоакхин превратилось в рваное кровавое месиво. Взрыв расколол пол из призрачной кости, и ее темные обломки насквозь пробили останки Идолопоклонницы.

Истребительная команда оставалась на своих местах: как бы неподвижна не была пронзенная женщина, они ждали от нее новых сюрпризов. Наконец ее грудь задвигалась, послышалось бульканье, с которым она отчаянно втягивала воздух. Караул Смерти, не желая снова недооценить ее, наблюдал, как живая святая одновременно демонстрирует и бессмертие, и тщетность усилий. Раны действительно затягивались, но кусок призрачной кости, выбитый взрывом, застрял в позвоночнике. Из-за этой раны Идолопоклонница не могла освободиться из ловушки, но лишь освободившись от осколков, она могла ее залечить.

Зал святилища снова заполнил шум — Сдиратель у двери открыл стрельбу из тяжелого болтера.

— Цели! — проревел он, перекрывая грохот орудия. Десантник в одиночку справлялся с этим массивным чудовищем, пожирающим ленту патронов. Фонари Караула Смерти и вспышки взрывчатых снарядов, исторгаемых стволом, не могли как следует осветить коридор, и невозможно было определить, кто или что там находилось.

— Это Корпус Смерти? — прорычал Кесада, предполагая — и не без оснований — что коварный инквизитор нашел способ оповестить взвод, охраняющий развалины, или что гвардейцы просто самовольно пошли на звук выстрелов.

— Ксеносы! — крикнул Сдиратель. Несмотря на усиливающие системы и противовесы на доспехах, он с трудом успевал водить тяжелым болтером по сторонам с достаточной скоростью, чтобы защищаться против множественных целей.

Клют пристально смотрел на пытающуюся освободиться Жоакхин и думал, что он может сделать, чтобы помочь ей, и не погибнуть при этом. Он повернулся к Чеваку и еле слышно спросил: «Эвриптериды?», благодаря Императора за то, что чуждым организмам пришло в голову угнездиться в руинах из призрачной кости. Однако Чевак был погружен в раздумья, и в его слезящихся глазах поблескивало напряжение, поэтому дознаватель решил не отвлекать его. Внезапно Алый Консул поднял их обоих на ноги и отшвырнул к стене.

Боевой брат из Кос Императора и капитан упали на колени, огонь Кесады прикрывал Сдирателя, а второй космодесантник целился из болтера то в дверь, то в распростертое тело израненной бессмертной.

Вдруг у тяжелого болтера заело ленту, и пустые гильзы еще несколько мгновений грохотали по полу. Космический десантник резко повел толстым стволом орудия по сторонам, всматриваясь во тьму коридора.

— Докладывай! — рыкнул Кесада.

— Готов поклясться примархами, я видел… — начал Сдиратель, но тут же замолчал.

— Брат Лумис! Доложить ситуацию! — снова крикнул Кесада, ринувшись к нему.

Зал огласило эхо тошнотворного хруста — похоже, исходил он от тяжеловооруженного космического десантника. Через миг Сдиратель закричал, и эхо заметалось по всему святилищу. С воем, который трудно было представить исходящим из огромной бочкообразной груди Адептус Астартес, он уронил тяжелый болтер и повалился на спину. К тому времени, как закрывавший проход космический десантник упал, сразивший его враг уже пропал из виду.

— Брат Лумис! — снова окликнул его Кесада, выпустил в коридор поток болтерного огня и быстро опустился рядом с поверженным десантником. — Брат Олдвин, дверь, — обернулся он к Алому Консулу.

Подтащив высшего инквизитора к стене, тот болтером прижал шлем-пузырь Чевака к темной призрачной кости, позволяя инквизитору увидеть редкое зрелище: внутреннюю часть оружейного ствола.

— Закрой дверь, — скомандовал Олдвин. Вокруг погибали его боевые братья, дважды он повторять не собирался.

Бесконечный круг корабля теперь снова действовал, и инквизитору не составило проблемы активировать простые руны, управляющие дверью-аркой, несмотря на то, что она была вверх ногами. Костяные диски вернулись на место, и дверь сложилась заново, как головоломка. Оттащив тело Сдирателя от арки, капитан Кесада положил его на гладкий пол перед Клютом и указал на медицинский символ на его сумке.

— Ты врач? — резко спросил он. Десантник из Кос Императора отошел от неподвижной Жоакхин и встал рядом с аркой, прикрывая ее.

— Хирургеон, — ответил Клют.

— Осмотри брата Лумиса, — приказал капитан.

Клют с неохотой кивнул и прищурился, разглядывая рану.

— Одно проникающее ранение в грудь, — пробормотал он под нос. — Прошло прямо сквозь доспехи…

— Говори громче, — прорычал Кесада.

— Переверните его на бок, — попросил Клют. Молодому дознавателю было не под силу сдвинуть неподвижное тело в силовом доспехе.

Кесада схватился за керамитовые пластины полированной черной брони Лумиса и перевернул его.

— Раны Императора! — воскликнул Клют, увидев, как из прокола изливается превратившаяся в жидкость плоть. Вокруг дознавателя и теперь уже явно мертвого космического десантника стремительно разрасталась кровавая лужа.

— Единственное входное отверстие, но тело превратилось в пульпу внутри доспехов. Понятия не имею, что за оружие могло бы такое сотворить, — признался Клют.

— Я знаю, — мрачно заявил Чевак. Клют, Кесада и Алый Консул повернулись к нему. — И если оно принадлежит тем, кого я подозреваю, то мы мертвы, — сказал инквизитор, который, судя по глазам, мысленно пребывал где-то в ином месте.

— Ох, теперь нам конец, — жалким голосом пробормотал Клют.

— Нам всем, — уточнил Чевак.

Фатализм инквизитора явно рассердил капитана Кесаду, который оставил брата Лумиса и поднялся на ноги. Он поднял тяжелый болтер и перебросил его десантнику из Кос Императора, который начал регулировать ленту с болтами и проверять ее на задержки в подаче.

Дверь под аркой зазвенела от удара. Его нанесли с другой стороны, и он казался хладнокровным и решительным, одновременно и мощным, и сдержанным. Брат из Кос Императора опустился на одно колено, приставил к глазу прицел и выровнял массивный ствол орудия. Кесада встал с другой стороны, отработанным движением перевернул соединенные попарно серпообразные магазины и вогнал их в болтер. Чевак кивнул Клюту, и они оба начали пятиться подальше от арки и крови, все еще вытекающей из Сдирателя. Капитан Кесада опустил руку к набедренной кобуре и вытащил короткий угловатый болтпистолет. Не глядя, он направил оружие на инквизитора и его помощника.

— Стойте, где стоите, — приказал он. — Отойдите от стены. Сейчас же.

Оба шагнули в сторону. Как подумал Клют, десантник Авроры опасался, что Чевак может активировать какой-то скрытый рунами проход и ускользнуть. Он надеялся, что капитан окажется прав, и его начальник действительно может совершить нечто подобное.

Еще один одиночный удар эхом отдался по залу. Алый Консул двинулся вперед, вытянув к костяной двери руку в перчатке и повернувшись к ней боком.

— А вот и они, — прошептал Чевак Клюту.

В зале, будто ожившее привидение, возникло цветовое пятно и тут же устремилось на Алого Консула со спины. Как будто позади боевого брата возникло витражное окно, а затем в него попал выстрел из дробовика. Облако фрагментов пронеслось по воздуху и образовало высокую, облаченную по странной моде чужаков-эльдаров человекоподобную фигуру позади космодесантника. Клют никогда не видел представителя этой расы, щеголявшего столь пестрыми цветами и безумными узорами из калейдоскопических клеток, полосок и символов, выделяющихся на яркой ткани. Из ранца на спине эльдара торчали трубы — как предположил дознаватель, для метания гранат. Они образовывали корону позади капюшона и безликой зеркальной маски, скрывающей лицо незваного гостя. Он протянул вперед тонкую, затянутую в перчатку руку, в которой появился листообразный колдовской клинок невероятной длины, дымящийся от рун и психической силы своего хозяина.

— Арлекины… — пробормотал Чевак, и в его голосе слышался страх и изумление. Клют мог лишь предполагать, что высший инквизитор узнал этих воинов-чужаков по воспоминаниям, оставшимся после пребывания на Ияндене.

Алый Консул все еще прислушивался к звукам за костяной дверью, стоя спиной к Провидцу Теней, и не увидел ни то, как появился эльдар, ни то, как изящный меч крест-накрест рассек его ранец и доспехи на спине. Затем клинок подсек икры космического десантника, пройдя сквозь керамит, мышцы и кость, будто их и не было.

Алый Консул издал сдавленный крик, на который ответили Кесада и тяжелый болтер Караула Смерти. Буря взрывчатой смерти обрушилась на чужака, но тот просто исчез, рассеялся призрачным дождем. Болты врезались в дверь и израненную спину Алого Консула, один из снарядов угодил в бок шлема и разметал его содержимое по костяной стене. Все это случилось так быстро, что ни инквизитор, ни космические десантники не успели даже удивиться.

Над стоящим на коленях воином Кос Императора возникла густая высокая тень. Если фигура Провидца Теней была гибкой и хищной, то второй призрак был более крепким и излучал власть и мощь. Кроме того, в отличие от разноцветного сородича, этот силуэт был шире, все его тело скрывали черные доспехи и развевающаяся кожа. Нагрудник воина походил на грудную клетку, а маска изображала широкую, сияющую, маниакальную ухмылку черепа. То был Шут Смерти.

Десантник из Кос Императора упал набок, перекатился на спину через плечо, украшенное символом ордена, и перевел на обретшего материальную форму врага ствол тяжелого болтера. Движения Шута Смерти были тяжелее, чем у похожего на грациозного танцора Провидца Теней. С убийственной ловкостью он взмахнул клинком на конце длинной визжащей пушки. Жуткое лезвие прошло прямо сквозь тяжелый болтер и отделило от тела бионическую руку, державшую орудие.

Боевой брат отреагировал в тот же миг. Он попытался пнуть арлекина, но тот уже исчез, развеявшись черным туманом. Космический десантник встал на ноги, едва не поскользнувшись в крови, льющейся из рассеченного плечевого сустава. Согнувшись, как раненое животное, Астертес рывком вытащил болтпистолет из кобуры. Его противник снова появился, но уже в отдалении, и теперь его оружие было нацелено прямо на окровавленного десантника. Ужасающий вой заполнил зал, когда пушка выплюнула один единственный снаряд в боевого брата из Кос Императора. Выстрел нашел свою цель, угодив в раненое плечо космического десантника, и раздался новый, другой визг: то нарастало давление внутри брони, швы расходились, доспех трескался. Но он не только треснул. Он раздался в стороны, а затем взорвался под напором биологической силы, которую ужасное оружие обрушило на генетически улучшенное тело. Силовая броня лопнула, раскидав во все стороны окровавленные осколки керамита, и на том месте, где стоял космический десантник, осталась лишь кровавая дымка.

Позади Чевака и Клюта появился третий фантом. Тощий воин-арлекин в шлеме-маске, похожем на морду горгульи и увенчанном диким розовым гребнем, который не только делал эльдара выше, но и, по-видимому, обозначал статус. Предводитель материализовался уже в движении, как будто размытый от скорости, и держал перед собой пару тонких, как ветки, плазменных пистолетов. Клют резко вдохнул, увидев, как Великий Арлекин дергает запястьями и из стволов навстречу ему и Чеваку вылетают яркие шарики пламени цвета фуксии. Будто пара крошечных солнц, комки плазмы ярко озаряли все на своем пути, и путь их изогнулся дугой, так что они облетели и Клюта, и высшего инквизитора. Вместо этого они попали в Кесаду. Капитан Караула Смерти вскрикнул от боли и гнева. Силовые доспехи заискрились и задымились там, где их прожгла плазма. С лицом, превратившимся в уродливо искаженную, мстительную маску, космический десантник Авроры поднял свой болтер. Чевак и Клют все еще находились между Кесадой и тем, кто его подстрелил, но капитан, похоже, не осознавал их присутствия.

Клют понял, что надо действовать, но в те миллисекунды, что им остались, он не смог придумать ничего лучше и просто оттолкнул хрупкого старика с линии огня. Поток снарядов прошел между ними. Капитан увидел, что Великий Арлекин способен мастерски изгибать не только траекторию плазмы, но и собственное стройное тело. Приподняв руку, эльдар позволил очереди пройти мимо, так что болты без всякого вреда для него пронзили развевающийся плащ. Когда вторая обойма космического десантника опустела, он швырнул оружие в приближающегося Великого Арлекина и вскинул болтпистолет.

Предводитель растворился в воздухе, но в тот же миг вместо него возник еще один чужак, материализовавшийся в непосредственной близости от капитана. Это была женщина в полумаске, украшенной одинокой театральной слезой, с перьевым гребнем, который спускался вниз до спины. В одном кулаке она сжимала заостренный трубчатый шип, а в другом — пару бритвенно-острых клинков-расщепителей, отчего походила на какого-то карнавального скорпиона. Скорость ее не уступала внешности: клинки немедля вонзились в локоть капитана и отрубили ему предплечье вместе с кистью руки и пистолетом. С бешеным ревом Кесада бросился на нее, но женщина-арлекин стремительным и рассчитанным движением поднырнула под удар, которого ожидала, и, невероятно выгнувшись, резко ударила капитана в лицо каблуками.

Обезумев от боли и гнева, позабыв обо всем, десантник Караула Смерти попытался ударить пляшущее видение локтем. Но не успел медлительный в сравнении с эльдаркой боевой брат повернуться, как она подпрыгнула, перекувырнулась в воздухе над головой Кесады и оказалась прямо за ним. Затем она напрягла каждый мускул, сконцентрировала всю силу на острие своего трубчатого шипа и стремительно вонзила его в спину капитана, пробив ранец, керамит и все остальное.

Клют и Чевак оказались лицом к лицу с Кесадой, взиравшим на них расширенными глазами, и услышали, как треснул его позвоночник. Какое-то чудовищное оружие из мономолекулярной проволоки развернулось в теле космического десантника и начало хлестать и метаться внутри него так же, как это произошло с его братом Сдирателем, превращая кости, панцирь и внутренние органы в жижу. Клют видел, как завораживающе и тошнотворно острие проволоки вылетало наружу и вновь уходило внутрь через глаза и лицо капитана, пока, наконец, нить не спряталась назад в шип. Кровь и мозговое вещество хлынули из открытого рта космического десантника, и гигант повалился, как обрушенная статуя.

Женщина-арлекин исчезла, и Клют помог инквизитору подняться. Оба начали пятиться к центру зала, а чужаки, играя с их чувствами, разбивались на осколки и снова возникали по всей комнате, образуя различные узоры, и медленно сжимали кольцо вокруг них. В святилище повисла полная тишина.

Святая Дездемондра, позабытая всеми при появлении пришельцев, начала выкашливать легкие. Она все еще лежала пронзенной на костяном полу.

— Держись, Жоакхин, — окликнул Клют, стиснул руку Чевака сквозь поддерживающий скафандр и потихоньку потащил его к Идолопоклоннице. Он знал, что их единственный шанс — вернуть живую святую в ее обычное состояние. Сапог дознавателя шаркнул по упавшему мельтагану, и он помедлил, чувствуя, как все инстинкты умоляют его схватить оружие.

— Не глупи, мальчик, — одернул Чевак. — Ты видел, на что способны наши гости.

— Почему-то я думаю, что это мы гости, — дрожащим голосом сказал Клют. — Кроме того, вы, кажется, говорили, что они нас убьют.

— События показали, что это не так, — ответил престарелый инквизитор и перевел взгляд на сраженную святую. — Она выживет?

— Разве она не всегда выживает? — спросил в ответ дознаватель.

Как только Клют добрался до изломанного тела Жоакхин, перед ними возникла группа эльдаров, каждый молча сжимал свое экзотическое оружие. Вместе они выглядели, как безумный цирк: долговязый пернатый предводитель, смертоносная танцовщица с когтями и хвостатым шлемом, гротескный череполикий Шут Смерти и псайкер-меченосец в зловещей зеркальной маске. Они долго стояли рядом, просто разглядывая двух мужчин.

— Что?! — не выдержал Клют. — Что вам надо?

— Не думаю, что они говорят, — вмешался Чевак прежде, чем нервные крики дознавателя могли спровоцировать эльдаров. — Они общаются посредством представлений и танца, говорят через свои выступления.

— Что они такое, черт возьми?

— Они появляются так редко, что я едва ли осмелюсь предположить, кто они, — признался Чевак, приглушив голос до шепота. — Но, судя по их одеяниям и по тому, как они расправились с лучшими воинами человечества, я могу сказать, что это, без сомнения, арлекины, эльдарский культ, который хранит знания и историю и рассказывает эпос их расы.

— Вы их раньше видели?

— Однажды. На Ияндене. Провидец Икбраэзил был настолько добр, что ознакомил меня с их именами и обычаями.

Говоря, старец покачивал головой влево и вправо, будто изучая стоящих перед ним чужаков.

— Будучи слугами живого божества, которое они называют Смеющимся Богом, арлекины охраняют Черную Библиотеку Хаоса, древнюю и тайную сокровищницу запретного знания. В ней хранится все то, что раса эльдаров когда-либо знала или узнает о Губительных Силах.

Чевак прервался. Эльдар в зеркальной маске вынул из пестрых одеяний драгоценный кристалл, положил его на открытую ладонь и склонился, будто мим, изображающий, что дует на нее. Камень сорвался с его перчатки, полетел через зал и вошел в какое-то невидимое отверстие в стене. По призрачной кости начало распространяться призрачное сияние. Хотя все строение было покрыто трещинами из-за возраста и столкновения с землей, каждая секция стен превратилась в живой экран, на каждой появилось темное узорчатое изображение. Зал был перевернут, и перевернутыми оказались спроецированные фигуры, пристально глядевшие на Чевака бессмертными глазами. Они были эльдарами, невероятно старыми, с лицами, скрытыми за удлиненными забралами остроконечных шлемов, характерных для их расы. На их мантиях плясали руны. Доспехи украшали драгоценные камни и древняя позолота, прорези для глаз горели нефритово-зеленым огнем. Они заговорили, и их голоса были нежными и певучими, потусторонними и живыми. Все они говорили вместе, все как один. Язык чужаков наполнил зал, и Чевак забормотал перевод.

— Бронислав Чевак из Святых Орденов, из птенцов Империума, из юного человечества. Ты не найдешь ответы, которые ищешь, в этом… мертвом месте.

Клют перевел взгляд с древних чужаков на неподвижную труппу арлекинов, а затем на своего начальника — все черты его морщинистого лица светились неприкрытым возбуждением.

— Какие ответы я ищу? — прямо спросил высший инквизитор.

— Ты проверяешь нас, человек?

Чевак взвесил ответ.

— Я проверяю себя, — загадочно ответил он.

— Нет нужды. Ты хочешь знать, каким образом можно воскресить твоего мертвого Императора.

— Значит, это произойдет, — сказал Чевак дрожащим голосом.

— Все когда-нибудь происходит, Воскреситель. Ты задаешься вопросами будущего, как многие твои недальновидные сородичи, в то время как в будущем тебе надо искать ответы на свои вопросы.

— Как это можно сделать? — спросил Чевак.

— Приняв то, о чем немногие из вас решались мечтать и на что мечтали решиться. Приглашение в место тайн и ответов, Бронислав Чевак из Святого Ордо, старик из юной расы, чьи последние вздохи отягощены вопросами. Сделай же эти вздохи с нами, в живой Библиотеке наших предков. В Черной Библиотеке Хаоса ты будешь думать не о том, как твой бог-труп может помочь тебе своим воскрешением, но о том, как ты можешь помочь ему своим.

— Милорд, — тихо произнес Клют. Чевак повернулся к молодому дознавателю и безучастно посмотрел на него. Клют покачал головой.

— А если я откажусь?

— От подобных приглашений не отказываются, недостойный. Ты примешь свое приглашение и не дашь принять твое другому, тому, кто даже тебя превосходит в человеческой жажде знаний.

— Но если я недостоин…

— Ты недостоин, глупый человек, не сомневайся в этом. Но шаги вслепую ведут тебя к достойному будущему. Так сказано. Так записано. Библиотека сказала свое слово.

Древний исчез с секции стены, и его заменило сияние иного измерения. Клют понял, что это мог быть лишь варп-портал.

— Веспаси-Ханн поведет тебя через Паутину в наши сумрачные и священные залы, — сказал эльдар Чеваку, и взгляд его нефритовых глаз замер, проходя прямо сквозь человека. Провидец Теней в зеркальной маске подошел и театральным жестом указал на портал, подразумевая, что Чевак должен войти в него.

Клют почувствовал, как тянет туда инквизитора, и встревоженно предупредил:

— Милорд, это не приглашение. Это просто другое название для похищения.

Чевак положил руку на плечо дознавателя.

— Раймус, ты был моим врачом, отличным учеником и другом, какого я не заслужил. Ты сопровождал до этого момента, и за порталом может ждать смерть. Но я бы обменял все то краткое время, что мне еще осталось, на один только взгляд на священные залы Черной Библиотеки Хаоса. Ты понимаешь…

— Тогда я пойду с вами, — сказал Клют, шагая вперед, но провидец Веспаси-Ханн поднял руку в молчаливом жесте отказа.

— Оставайся с Жоакхин, увидишь, проживет ли она вечность, — попытался утешить его инквизитор. Он слабо похлопал дознавателя по плечу и, стуча тростью по призрачной кости пола, направился к варп-порталу, окруженный разношерстным эскортом карнавальных убийц.

— Чевак, — окликнул Клют. Старец обернулся. — Подождите.

Дознаватель снял медицинскую сумку и, порывшись в ней, вынул несколько шприцов. Он взялся за крохотную трубку, встроенную в плечо криогенного скафандра инквизитора, открыл зажим и один за другим ввел внутрь коктейли химикатов.

— Это на дорожку? — улыбнулся Чевак.

— Вакцина, милорд. Она защитит вас от множества инфекционных болезней: эльдары особенно подвержены паратифу, болезни Квайма и легочным лихорадкам, и все они смертельны для человека. Единственная прививка не от летального заболевания, которую я вам дал — это мемовирус, но, должен сказать, крионические системы вашего защитного костюма, скорее всего, подавят ответ иммунной системы.

— Значит, — тихо и медленно произнес Чевак, — ты мог только что заразить меня мемовирусом?

Чевак знал об этом болезнетворном организме и о том, как он, предположительно, делает людей зависимыми от поглощения информации. Жертвы испытывают не только постоянную, неутолимую жажду знаний, но и обретают достаточный объем памяти, чтобы хранить огромное количество информации, как важной, так и банальной. Для зараженного это была небольшая разница.

— Боюсь, что так, милорд. Особенно мощным. Я надеюсь, что вы сможете простить меня.

Высший инквизитор признательно улыбнулся. Он должен был вот-вот войти в величайшее в галактике хранилище запретных знаний, зараженный болезнетворным вирусом, который втрое усилит его память и без того ненасытную жажду знаний.

— Прощай, Раймус.

Бронислав Чевак повернулся и бесследно исчез в варп-вратах, оставив Клюта наедине с мертвыми и неумирающей.

Остается один


crone world — старый мир

skiff — скиф (одно из значений — гоночная лодка)

sceptoclasm — скептоборчество (по аналогии с iconoclasm)

Загрузка...