Атака Боло

Глава 9

Боевые экраны функционируют не более чем на 26 процентов, но внутренние щиты пока держатся. Серьезной проблемой стало распределение мощности, управление как главным калибром, так и вспомогательным вооружением, которое работоспособно лишь на 72 процента. Попадания в гусеницы и подвеску снизили мою мобильность.

Враг прячется за искусственным гребнем в 3,1 километра от меня. Прежде вся эта местность была застроена дюралое-выми, стальными, феррокретовыми конструкциями. «Гребень», за которым скрывается противник, представляет собой что-то вроде дамбы. Возможно, это была дорога или опора для магнитной подвесной транспортной системы. Склоны скошены на 48 градусов относительно вертикали. Все вражеские Боло прячутся за этим барьером, по большей части превращенным огнем «Хеллборов» в груду щебня и пыли.

Заряд «Хеллбора» вызывает ударную волну, превращающую в труху все, кроме дюралоя. Гладкая, блестящая, почти полированная поверхность за последние 3 минуты рассыпалась почти в пыль. Оказывается, под прочной облицовкой дамбы был земляной вал.

Прервав огонь по врагу, бью из минометов, подняв их под углом 89,4 градуса, по гребню, осыпав его чередой снарядов. Взрывы взметнули стену непроницаемых для средств наблюдения грязи и осколков, Я рывком продвигаюсь вперед, используя на наиболее тяжелых участках местности антигравитацию.

Минута требуется мне, чтобы преодолеть 3-километровую дистанцию, все время поддерживая непрозрачную стену грязевой взвеси между собой и укрывшимся там. противником. Я врезаюсь в этот «гребень» на скорости свыше 200 километров в час.

Надо покончить с этой схваткой в течение нескольких последующих секунд. Иначе я не только не смогу переключиться на. помощь флоту, по и сам не выживу.

Сорвав шлем, Страйкер вместо полной тьмы отключенного ВР-терминала увидел сумерки командного зала, освещенного аварийными полосами внизу и на потолке.

Его люди тоже сдирали с себя шлемы и освобождались от гарнитур и других средств интерактивной связи с системой. Паники не было.

— Оставайтесь на местах, — бросил он, — я обговорю ситуацию со шкипером.

Страйкер оттолкнулся от своего места, прицелившись в скользящую дверь, ведущую на мостик. Он давно уже не тренировался в невесомости и поэтому промахнулся.

Ничего. Не растерявшись, он схватился за ручку в переборке и уже был у двери, когда она открылась и из нее выплыл член экипажа капсулы.

— Полковник! Ваши люди в порядке? Шестнадцать человек, весь персонал Страйкера, спокойно сидели на местах согласно его приказанию.

— Вроде все в норме. Что у нас стряслось?

— Попадание легкого «Хеллбора» в главный привод. Привод и маневровый двигатель вышли из строя. Шкипер надеется восстановить маневровый. Мы не прервем падение, но хотя бы сможем управлять посадкой.

— Понятно. А если не восстановите?

— Сгорим, сэр. Как метеор, без следа.

— Понятно… Сколько нам осталось?

— Начало свободного падения при семидесяти четырех сотых «же»… значит… шесть минут до входа в атмосферу.

Шесть минут. Минута уже прошла. Пять минут.

Мигнул и ожил круговой экран. Зал осветился ржаво-желтым светом Церна, перламутровым сиянием серпа Диса и актиническим блеском близнецов Саллоса. Панорама звезд и планет медленно изменялась, что соответствовало поворотам капсулы в пространстве, настолько медленным, что влияния центробежной силы заметно не было.

— Отлично. Теперь хоть видно, куда мы падаем, — бодро бросил посланец шкипера и нырнул обратно.

Страйкер снова оттолкнулся, довольно точно долетел до командного дивана и опять перемахнул на свое место, схватившись за ремень.

Не то чтобы от него было много проку…

Вспышки света продолжали появляться в ночи, свидетельствуя о продолжении космической битвы. Без аппаратного усиления на таком расстоянии, правда, понять ничего было невозможно, так как корабли невооруженным глазом не различались. Он подумал о результате сражения.

— Что там слышно, полковник? — поинтересовался майор Кинг.

— Двигатели вышли из строя. Маневровый они надеются восстановить. Если удастся, можно совершить управляемую посадку.

— Ну?.. Где? — спросил Бесвин.

— Хорошо бы поближе к одному из наших Боло, — вступила Рамирес. — Тогда можно было бы в нем устроить импровизированный командный пункт и продолжить работу.

— Звучит неплохо, — одобрил Страйкер. — У кого-нибудь есть замечания, вопросы?..

Все молчали, хотя на их лицах читалась озабоченность. Мысль об участии в сражении непосредственно на поле боя была странной и даже пугаю-шей для людей, которые никогда раньше в боевых действиях не участвовали.

Особенно испуганным выглядел майор Филби. Его руки дрожали.

— Не бойтесь боя раньше времени, — попытался отшутиться Страйкер. — До боя нам надо еще дожить — пережить посадку…

Время для броска я выбрал удачно. Войдя в поднятое моими минометами грязе-газовое месиво, я обнаружил, что трое из моих «Драконов» как раз заходят с кормы к вражеской машине. Они начинают атаку, оставаясь полускрытыми за путаницей изуродованных конструкций, что несложно при их небольших размерах. Они осыпают вражеские машины зарядами 20-сантиметровых «Хеллборов», причиняя существенный ущерб и отвлекая внимание врага с востока на запад.

Когда я появляюсь из пыли и грязи, действуя всеми вспомогательными пушками, главный калибр трех из четырех вражеских Боло направлен в сторону новой опасности, «Драконов». Четвертый Марк XXXII, Чарли Три, кажется, выведен из строя, хотя башня его главного калибра направляется на меня, скатывающегося со склона.

Я слишком близко к Чарли Три, чтобы использовать против него главные «Хеллборы», поэтому обстреливаю его 20-сантиметровками правого борта и противопехотными лазерами и ракетами. Главная башня, уже поврежденная, после этого сеанса превращается в решето и разваливается.

Элкен вскрикнул, когда башня Вебера, шасси которого за миг до этого вывел из строя Небесный Демон, была практически снесена с палубы и превратилась в несколько раскаленных оплавленных обломков. Через ОСРД он почувствовал ярость атаки врага и тяжесть потери. Теперь он понял свою ошибку. Вражеский Боло был почти неподвижен в течение целой минуты, маневрируя взад-вперед для уклонения от попаданий, он никуда не уходил, оставаясь на месте относительно хорошо защищенных гребнем четырех Боло Церна.

Появление четырех летающих машин с тыла было полной неожиданностью. Сценарием ОСРД их наличие было учтено, но от них не ожидалось взаимодействие с Боло. Это были, в конце концов, крохотные боевые единицы, массой всего около 0,2 процента от Марк XXXII. Они не могли представлять Угрозы.

Но когда они появились, их первый четко скоординированный залп показал, каких неприятных сюрпризов можно ожидать от таких мошек. Три ролика левого заднего набора гусениц были разбиты, еще четыре выбиты и погнуты. Он развернул главный калибр и выстрелил, попав в искореженный подъемный кран, за который метнулась цель, жужжа проекторами антигравитации. Второй залп летающих машин сжег реле проектора боевых экранов Элкена, вызвал их перегрузку и резко сократил эффективность.

И тогда из пыли появился главный противник. Элкен, Палет и Синди, триединство умов, начали поворачиваться обратно, чтобы встретить смертельный натиск Небесного Демона…

Три оставшихся Чарли потеряли драгоценную секунду на разворот главных «Хеллборов» в мою сторону. Чарли Два расположен прямо передо мной, менее чем в 50 метрах, слишком близко, чтобы применять главный калибр. Перевалив через гребень, я ныряю носом вниз и продолжаю движение с ускорением прямо в Боло врага.

Двигаясь вниз и вперед, я подныриваю лобовой броней под нос и левые — носовые гусеницы Чарли Два, напираю, поднимая машину выше… выше… и толкаю ее назад. Враг пытается увернуться, но у меня преимущество рычага и массы. При подъеме буравлю подставленное мне брюхо из 20-сантиметровых «Хеллборов». Поворачиваю левее, чтобы, используя положение Марк XXXII, свалить его на левый бок. Чарли Четыре, находясь в километре от нас к югу, стреляет из главного калибра. 200-сантиметровый «Хелл-бор» поражает верхнюю палубу Чарли Два, который служит мне импровизированным щитом… Задняя часть верхней палубы Чарли Два взрывается, он продолжает опрокидываться назад. Отвечаю на выстрел Чарли Четыре из своих главных калибров первой и третьей башен и с грохотом прокатываюсь по перевернутый развалинам поверженного врага.

Элкен с ужасом увидел, как Небесный Демон врезался в Синди, оторвал ее от поверхности и завернул набок… как раз когда Палет выпалил из главной башни с юга. Связь ОСРД внесла сумятицу: одновременно он видел, как враг сталкивается с Синди, чувствовал столкновение, чувствовал, как он сам опрокидывается, видел Синди глазами Палета, прицелившегося во врага и выстрелившего на долю секунды позже, чем следовало…

— Не стреляй! Не стреляй! — закричал он по командной сети, забывая в сумятице событий, что сам мог остановить огонь, не отдавая приказаний, которые требовали времени на выполнение.

Пушка Палета вогнала 200-сантиметровый заряд в верхнюю палубу Синди, когда она переворачивалась. Элкен чувствовал, как она умирала. ОСРД умерла вместе с ней.

Оба моих заряда попали в Чарли Четыре. Один — в башню, второй, через 0,07 секунды, в верхнюю палубу как раз за башней. Боевые экраны и внутренние щиты отказали одновременно, и я взрыл его вспомогательными калибрами левого борта, добивая башню и вызывая множественные внутренние взрывы.

Следующий выстрел главного калибра, первой башни, направлен в Чарли Один с расстояния 516 метров. Цель — уже изрядно искореженная верхняя палуба машины.

Кажется, я застал его врасплох…

Вражеский Боло прокатился по опрокинутой Синди, поразив на ходу двойным выстрелом башню и верхнюю палубу Палета. Элкен был ошеломлен серией попаданий скорострельных пушек, ощущениями смертей — сначала Вебера, затем почти сразу — Синди и Палета. Когда исчезла ОСРД, он на мгновение почувствовал себя очень маленьким и ранимым, как будто вдруг превратился из гиганта в обыкновенного человека.

Он послал доклад о ситуации богам. И едва ощутил удар 200-сантиметрового заряда в обтекатели и реактивное покрытие уже поврежденного корпуса в передней его части. Удар выбил боевые экраны и внутренний щит, испарил несколько тонн брони корпуса.

Следующий выстрел Небесного Демона пронзил его насквозь, и во второй раз за это утро Элкен умер, охваченный пламенем и кошмарным, выворачивающим наизнанку ужасом.

На моем участке поля боя пока затишье. Никаких признаков жизни, кроме патрулирования моими дистанционными аппаратами развалин, потрескивания пламени и движения его желтых языков, полотнищ черного дыма.

Пытаюсь выйти на связь с моим командиром, но слышу лишь эфирные шумы и помехи, в которых преобладают электромагнитные импульсы от выстрелов «Хеллборов» и активные помехи глушителей Этрикса. От средств зондирования пространства, связанных с собственным излучением., решаю пока воздержаться. Лучше лишний раз себя не обнаруживать.

Сейчас целесообразно было бы пообщаться с моим командиром… Я могу обоснованно гордиться своими достижениями. В течение нескольких минут я пережил три килотопных ядерных взрыва, выбрался из мощного слоя ила и в ближнем бою, порою в чрезмерно ближнем, уничтожил восемь вражеских Боло Марк XXXII Марк XXXII — добротная боевая машина, прочная, продуманно спроектированная, настоящий боевой хищник. То, что враг экспериментирует с тактикой и делает выводы из ошибок, внушает беспокойство. Я должен буду постоянно адаптироваться и соответствующим образом отвечать на вражеские нововведения, если хочу и далее участвовать в боевых действиях.

Внимательно сканируя ближний космос, обнару-э/сиваю ядерные взрывы, запуски и попадания кинетических снарядов, корпускулярные лучи.

В космосе идет напряженный бой. Кто выйдет из него победителем?..

Страйкер думал о своих людях на борту командной капсулы. Карле Рамирес он доверял полностью: как и он, она была с Аристотеля. У майора Кинга оыл хоть какой-то боевой опыт, в его персональных файлах сообщалось о его участии в восстании Гаррета пятнадцать лет назад, когда он был еще зеленым лейтенантом.

Но остальные…

Ни один из его подчиненных — семи лейтенантов и одного капитана, командовавших Боло, не нюхал пороха. Ни один из батальонных командиров не участвовал в сражениях — хотя майор Волл командовала ротой в уличных боях в Вулверете десять лет назад и потому была абсолютно уверена в себе. Капитан Мейерс служил снабженцем. Лейтенанты Келси, Дана, Смет, Кроули были батальонными или полковыми адъютантами и могли похвастаться общим стажем военной службы в дюжину лет. Какая от них помощь?

Перспектива мрачная. Чтобы осуществить идею Карлы о руководстве боем из Боло, нужно до одного из них добраться, пройдя по зараженной обильными ядерными бомбардировками Трикси местности. На борту, конечно, есть какое-то количество скафандров, но хватит ли их на семнадцать членов экипажа? Кроме того, нужно думать и о команде капсулы. Сколько их? Он полагал, что шестеро: командир-пилот, второй пилот, инженер-системщик и трое членов экипажа.

Двадцать три человека на разоренной и зараженной поверхности, и он отвечает за их безопасность. Он должен решить, кто пойдет с ним в новый командный центр — Боло не может принять всех — и кто останется в хрупкой командной капсуле. Выбор нелегкий. Капсула — легко поражаемая и очень заметная цель. Страйкер понимал, что в брюхе Боло, даже идущего в бой, шансы выжить выше.

— Хоть что-нибудь бы сделать! — Майор Филби чуть не плакал. — Это бездеятельное сидение убивает!

— Тяжела военная служба, — изрекла майор Волл. — Поспешай и подожди! Даже собственной казни надо дожидаться.

— Мы наверняка погибнем, — с мрачной определенностью констатировал лейтенант Келси.

Страйкер посмотрел на своего полкового адъютанта. Даниел Келси в армии три года, выпускник академии Грейтела в Примусе. Что делало его таким… Каким? Двадцатитрехлетним? Он выглядел мучительно молодо.

Может быть, именно поэтому, подумал Страйкер, война стала делом Боло. До этого дрались и умирали такие вот неоперившиеся птенцы, как этот Келси.

— Не исключено, — допустил Страйкер вслух. — Но эта возможность предусмотрена в вашем контракте, с которым, полагаю, вас ознакомили.

— Я пошел в армию, чтобы получить образование, — так же невесело продолжал Келси.

— Подтянись, сынок. — У Страйкера появилась идея. — Я хотел тебе кое-что поручить, но не смогу, если ты будешь распускать нюни.

— Поручить, сэр?

Полковник обвел глазами адъютантов:

— Вам вчетвером следует провести экспресс-инвентаризацию всего, чем мы сможем располагать на планете. Оружие, скафандры, счетчики радиации, устройства связи… Пройдитесь по кладовым капсулы и все учтите. Сумеете?

— Да, сэр, конечно, — ответила Лара Смет, адъютант 2-го батальона.

— Возьмите одного из матросов капсулы, пусть он вам все покажет. Действуйте. У вас две минуты.

— Есть, сэр.

— И осторожнее двигайтесь. Микрогравитациия любит пошутить.

— Трудовая терапия, полковник? — заметила Майор Волл, когда четверо лейтенантов неуклюже отплыли в сторону мостика.

— Лучше так, чем они будут киснуть в собственном соку, пока не сорвутся, — пожал плечами Стран-кер. — Кроме того, нам действительно нужно знать, что есть под рукой.

— Может быть, для нас тоже найдется занятие? — Это спросил уже Бесвин. — Что толку просто сидеть и ждать, пока мы поджаримся.

Страйкер нахмурился. Он отправил прочь младших, чтобы их нетерпение и страх не заразили остальных, но оказывается, иные командиры батальонов еще хуже переносят стресс ожидания.

— Кстати, на Аристотеле я очень неплохо управлялась с профилактикой импульсников К-74 и тяжелых АГ-проекторов, — проинформировала его Ра-мирес. — Может быть, от меня будет толк в ремонте маневрового двигателя?

— Давай, — кивнул Страйкер, и Карла оттолкнулась и направилась к мостику, примерно так же промазав мимо люка, как минутой раньше ее босс. Скажи им, что я тебя записал в добровольцы. Кто-нибудь еще знаком с ремонтом приводов? — Страйкер проводил взглядом Карлу, пробравшуюся по переборке к ходу на мостик.

Никто не откликнулся. Несколько мгновений стояла тишина. Страйкер наблюдал за медленным кружением астрономических пейзажей. Скорость вращения была такой, что Страйкер, кажется, ощущал что-то вроде искусственной гравитации. Сидели они сейчас, однако, в центре вращения, где невесомость была практически полной. Он подумал, что его промах при первом полете к люку объяснялся именно поворотом капсулы. Может быть, он не так уж и неуклюж в невесомости…

— Сколько еще осталось? — снова заныл Филби.

— Майор, мне для вас тоже выдумывать трудовую терапию? — Страйкер провел рукой по лбу, с удивлением обнаружив капли пота. Он стряхнул пот со лба и увидел, как мельчайшие капельки поплыли по помещению. — Что делать, иногда самая сложная работа — просто сидеть и ждать.

Он проснулся, захотел потянуться… и тут ощутил страх, окатывающий его волнами, как ледяной прибой на Пляже Богов. Последнее, что он мог вспомнить… нет… Что же было последним? Память подводила его, воспоминания ускользали, как обломки сна.

Он открыл глаза и удивился, ничего не увидев. Вытянув вперед дрожащую потную руку, он понял, что ничего не ощущает, что дрожь, пот, холод продукты его воображения, попытки его разума зацепиться за что-то в безудержном полете сквозь пустую необъятную тьму.

Сосредоточившись, он обратился к памяти, глубже, глубже…

Напрягшись, он выудил из глубины сознания обрывки воспоминаний. Сражение… Он был… Он был Боло, громадной боевой машиной. Его мозг был заключен в командном модуле движущегося чудовища величиной с огромный дом. Перед этим… память туманилась, что-то с элективной хирургией… шанс на бессмертие…

Что-то не получилось?

Все получилось, услышал он в глубинах своего загнанного ужасом сознания тихий и глубокий голос. Все происходит как задумано. (Спокойная уверенность.)

— Я ничего не вижу, — выкрикнул он во тьму.

Ты не ослеп. Твои оптические процессоры еще не подключены. (Спокойная уверенность.)

Голос его бога! В конце концов, он не одинок.

И все же в потоке его мыслей была подсознательная догадка, ощущение того, что это уже однажды случилось. Уверенность, что он уже когда-то вел эту беседу.

Память продолжала проясняться, фокусироваться. Он был Боло, его бросили против вражеского Боло большей мощности. Это было частью соглашения. Если он поможет изгнать вторгшихся на Церн Небесных Демонов — так их называли боги, — пользуясь телом Боло, то в награду получит бессмертное тело, о котором мечтал.

Он сражался… Он был… сражен. Его возродили… и снова бой.

Последнее, что он помнил… он пересек насыпь. Нет. Нет, это было раньше. Последнее, что он помнил, — это выворачивающий душу ужас, когда Син-ди поднялась на дыбы от удара этого чудовища, Небесного Демона, когда она получила случайный заряд от Палета и рухнула.

И ее подмял иод себя вражеский Боло, проехавшийся по ее беспомощному, разрушенному телу.

Он вспомнил потерю сети ОСРД, о том, как блаженство общения четверых сжалось до его одиночества, до обычных человеческих пропорций.

Он вспомнил, как иссякли ощущения, как он ожидал смерти, как послал сообщение богам.

И после этого… ничего. Как он ни старался, вспомнить миг своей последней смерти, он не мог.

В бытность свою студентом-монахом, следуя Путем Богов, он знакомился в Историях Паймоса с различными человеческими верованиями, с религиями и философскими учениями, с концепциями жизни на протяжении веков и тысячелетий, до самой окутанной мифами Эры Зари, когда все человечество умещалось в одном-единственном мире, затерянном ныне в испещренном звездами космосе.

Разнообразнейшие представления складывались у людей о жизни после смерти, о том, что происходит с рье человека, когда он умирает. Было учение о бесконечном сне, когда рье прекращает существование… а то и что его вовсе не становится. Были идеи о вечном воздаянии за хорошее поведение в специально отведенном для этого месте, о наказании за злые дела или за безверие, об отделении от богов и вечных муках в другом специальном месте скорби, которое Древние называли Адом. Иные верили в концепцию вечного развития, перехода с плоскости на плоскость в поисках совершенства. Жизнь в каждой плоскости была лишь очередным шагом на этом пути.

И была очень старая идея, восходившая к юности человечества, что истинное человеческое «я», его рье, переходит из жизни в жизнь, из существования в существование в цикле, называемом перевоплощением, реинкарнацией. Каждый раз после смерти ты возрождаешься, забыв к моменту нового рождения все, что с тобой происходило в прежней жизни.

Элкену казалось, что он нашел ответ на вопрос, интересовавший людей тысячелетиями. Он попал в бесконечную череду смертей и рождений, обреченный повторять процесс снова и снова, пока у него не получится как надо. Или это было чем-то вроде Даа Древних, в котором он обречен снова и снова Драться с тем же чудовищным Боло, сражаться и погибать, погибать, погибать…

Должен же быть выход из этого Ада!

Ты понял, что произошло неверно в этот раз? (Озабоченность и острый интерес.)

— Н-не уверен, мой господин. — Он ожесточенно рылся в памяти, выстраивая детали по порядку. — Мне кажется, что у нас чуть было не получилось в этот раз. Мы атаковали слаженно и смогли использовать преимущества местного рельефа. Вот что: связь ОСРД вносила сумятицу. Она замедляла реакцию. Мне кажется, это потому, что четыре раза приходилось обрабатывать одну и ту же информацию. Мы слаженно взаимодействовали, конечно, но ощущения тоже были совместными. — Элкен вспомнил, как опрокидывалась Синди, и подавил внутреннюю дрожь. — Это отвлекало.

Значит, нам надо отказаться от ОСРД? (Раздумье.)

— Нет, но надо найти какой-то способ работы с дублирующимися данными. Нам нужно объединить мысли и действия, но нельзя давать этому себя замедлять. — Он еще мгновение подумал. — И еще одно, господин мой. У меня сформировалось ощущение, что мы противостоим чему-то, до чего не доросли. Мое мышление стало быстрее и организованнее, я не тот, что прежде, но не могу избавиться от мысли, что нам противостоит машина с интеллектом, намного превосходящим человеческий, быстрым и… холодным. Перевес, наверное, слишком велик. Может быть, мы никогда не сможем победить.

Значит, наш мир, наша цивилизация обречены? (Печаль, вызванная самой этой мыслью.)

— Я не хочу этого сказать, господин, но надо искать какие-то другие пути для выполнения нашей задачи… Мы должны найти дорогу из Ада…

Бои оказались гораздо напряженнее, чем ожидалось согласно предварительным, оценкам, но ситуация под контролем. Наиболее серьезной проблемой до сих пор остается предрасположенность Этрикса к безответственному использованию тактического ядерного оружия. Ударная волна и тепловое излучение превратили города Церна на этом участке побережья в развалины, радиоактивные осадки заразили обширные территории. Эти факторы не могут существенно повлиять на мои действия, по будут помехой для человеческого персонала второй волны десанта.

Пока не вижу для себя никакой угрозы, занимаюсь данными, получаемыми от других Боло полка.

«Непобедимый» сообщает, что бастион в Доленди в ходе яростного боя превращен в груду развалин. «Отважный» благополучно высадился у Канта и о вражеской активности сообщает мало. Крепостные сооружения и склады там оставлены неприятелем. Третий батальон действует у базы на полуострове Элома, к югу от Ло-зеталя. «Ужасный» вошел в Лозеталь,

«Сильный» направил удар на юго-восток, к Паймосу. Оба информируют об ожесточенном, но бестолковом и неэффективном сопротивлении пехоты и бронетехники, но они не встретили там ни одной единицы своего масштаба. Удивительно, почему до сих пор лишь я один натолкнулся на вражеские Боло. Не придерживает ли их противник для последующего контрнаступления?

Снова пытаюсь установить контакт с космическим командным центром. Перехватил несколько разрозненных несвязных сообщений, но ни одно не принадлежит ни флагману флота, ни командному пункту полка.

Коммуникационные фрагменты, которые я смог разобрать, все как один тревожного содержания.

— Рейнджер три! Рейнджер три! Вам заходят в хвост!

— Всем боевым единицам! Перегруппироваться в секторе семь-пять-пять на девять-один-четыре на одии-три-два.

— Сообщает «Велосерас». Звездный привод выбит, потерял ход…

— «Эминиан» поврежден!

— Боже, как он полыхает…

— Остановите канонерки, или мы пропали!

Очевидно, что развитие событий в околопланетном космосе неблагоприятно. Следует учесть возможность того, что я и мои коллеги скоро останемся совсем одни, без надежды на поддержку с орбиты.

Осторожно зондирую космос, пытаясь обнаружить «Деневер», «Наследие» и командную капсулу 4-го полка. Множество падающих на планету обломков позволяют сделать вывод, что несколько крупных судов уже уничтожены. Аппаратура идентификации эскадры на циркулярные запросы не реагирует. Обнаруживаю командную капсулу полка. Она явно повреждена, падает на Церн. Вход в атмосферу через 2 минуты. Связи с ней нет, определить, что происходит на борту, невозможно.

Как я и ожидал, главные силы врага еще вне пределов досягаемости моих «Хеллборов». В секторе ведения огня лишь несколько вражеских истребителей, но их обстреливать нецелесообразно. Вероятность попадания мала, зато высока вероятность, что я привлеку нежелательное внимание к себе. Участие в космическом сражении следует отложить по крайней мере до тех пор, пока я не смогу координировать его с другими боевыми единицами полка.

Яркие метеорные следы появляются на предрассветном небе. Сначала единичные, потом начинается целый метеоритный дождь. В течение 5 секунд я насчитываю тридцать две светящиеся полосы. Осколки начинают входить в атмосферу Церна и сгорают от трения.

То же ожидает и моего командира со всем штабом полка, если на борту капсулы кто-то остался в живых.

И я ничем им не могу помочь.

Двоякая штука — технология, думал полковник Страйкер. С одной стороны, включив АГ-проектор, ты можешь сойти с орбиты, висеть над выбранным местом и бояться, что потеряешь свою цель из виду, уйдя за линию горизонта.

Но технике присущи поломки, неисправности, отказы, которым не подвержены непреложные законы природы. Если АГ-проекторы выходят из строя, ты падаешь по тем же физическим законам, по которым безопасно циркулируешь по орбите.

Среди мозговых имплантов Страйкера был и каль-кулятор-копроцессор, который он и задействовал, чтобы убить время и отвлечься от мыслей о надвигающейся катастрофе. Он представил себе проблему — и увидел внутренним взором соответствующие ей уравнения. Подставил значения, чтобы посмотреть на результат, означающий жизнь или смерть. Начальная скорость, скажем, равна нулю на высоте 500 километров над атмосферой.

S = SQ + Vot + at2.

У Страйкера всегда были сложности с математикой, без импланта он бы не справился.

Чтобы получить время, надо извлечь квадратный корень из 2x500x1000, разделить на ускорение, которое для Церна равно 0,74G. Цифры протанцевали перед глазами, внутри головы, и он увидел результат — 368 секунд.

6 минут и 8 секунд, для того чтобы в падении преодолеть 500 километров.

И с какой же скоростью будут они нестись в течение этих шести секунд? Вначале они были неподвижны относительно Церна, и по еще более простому уравнению, V = Vo + at, скорость составит 7,4 метра в секунду за секунду, умножить на 368 секунд — равняется 2723 метра в секунду.

При входе в атмосферу они разгонятся до скорости 2,7 километра в секунду! Страйкер удивился. Он не думал, что простенькие 0,74G дадут такую скоростищу за каких-то шесть минут. 166