Артиллерист (СИ)

Глава 10

На этом утреннем построении бойцов учебного лагеря по подготовке диверсионных групп военной разведки Абвер присутствовали все, без исключения курсанты. Пересчитав их по головам, Васька удивился, он насчитал шестьдесят человек, хотя предполагал, что на этих курсах обучалось не менее роты курсантов. Он стоял в общем строю, внимательно всматривался и изучал их лица, окружающих его молодых парней и вполне зрелых мужчин. На построении присутствовали и настоящие молокососы, только вступающие во взрослую жизнь и романтики по своей жизни, и заматерелые мужики, познавшие почем фунт лиха в своих жизнях и уже побывавшие в жизненных переделках.

Большинство курсантов на своих лицах старались сохранить ничего не значащие выражения глаз. Но все же среди них проскальзывали курсанты со стальными как бы ничего не выражающими взглядами убийц. Этот стальной цвет и легкий прищур глаз, которым он посматривали на окружающий мир и на людей в нем, как бы говорил о том, мы знаем, как можно легко и быстро покончить с любым человеком этого мира! Васька старался не знакомиться и не иметь дело с такими курсантами, людьми ножа и темной ночи. Уж очень они ему не нравились своим этим несколько презрительным отношением к жизни любого человека в этом мире. Он их не боялся, но от них он старался держаться, как можно дальше, как от людей, которых не понимал.

Командир спецкурсов, этот чертов баклан орангутанг, моментально заметил эту черту характера Василия, он сразу же догадался о ее причине. И тогда он решил «излечить этого слабохарактерного курсанта». Каждое утро на общем построении он теперь справа и слева от Васьки ставил этих громил без души и сердца. Первое время Василий сильно нервничал по этому поводу, но со временем привык, перестал на этих курсантов-убийц обращать внимания. Более того, на практических тренировках и занятиях рукопашным боем своими спарринг-партнерами он стал выбирать именно таких курсантов. Теперь он не уходил с ковра или с мата до тех пор, пока досконально не изучал их фирменные удары или финты, пока не находил таких тактических приемов ведения ножевого боя, которые позволяли ему побеждать. Таким образом, за две недели обучения в рамках учебной программы, Ваське удалось в ножевых схватках встретиться чуть ли не со всеми убийцами и изучить их методику работы с ножом. Только один такой убивец, избегал каких-либо встреч на ковре с Василием, приговаривая:

— Вот, когда встретимся с этим, прости Господи, этим немецким убивцем, где-нибудь в лесу или на месте, где не будет посторонних или любопытных глаз, тогда и посмотрим, кто из нас сильней или ловчей с ножом работает?!

Сейчас этот убивец, по имени Семен, стоял по правую руку от Васьки и внимательно прислушивался ко всему тому, о чем орал с трибуны баклан орангутанг. А баклан подводил конечные итоги по результатам вчерашнего кросса, бега по пересеченной местности при полной выкладке. Васька победил и в этом кроссе, он пришел самым первым из его участников с большим отрывом по времени. Баклан, стоя на трибуне, перечислял имена и время, показанное каждым из участников этого кросса. Ваську же эта информация совершенно не интересовала, вот он снова всматривался в лица курсантов. А Семен вытягивал шею, посматривая на баклана орангутанга, он пытался разобраться в том, а что именно сейчас говорил и начальник курсов. Оказывается, Семен не очень хорошо понимал немецкий язык, поэтому он время от времени толкал его локтем в бок, мол, помоги, переведи, о чем сейчас толкует командир. Васька же застыл в немецкой стойке «смирно», ни на что, не реагируя. Хотя иногда ему хотелось, взять этого мозгляка Семена и растереть его на плацу кованным каблуком своих армейских сапог.

Наступил и торжественный момент, когда орангутанг объявил об окончании обучения по данной программе. Он начал перечислять курсантов, кто с отличием или на хорошо завершил учебу на этих спецкурсах. Капитан Нетцке стоял первым номером в этих списках, но баклан ни словом не упомянул, кто же именно является этим капитаном, не вызвал его из общего строя построения. Васька обратил внимание на то, как вздрогнул и заулыбался его сосед Семен, когда орангутанг упомянул некого вахмистра Нечипоренко. Словом, выступление баклана продолжалось еще полчаса, затем он распустил строй, перед этим заявив:

— Каждый из вас получит приказ о дальнейшем прохождении службы. Это приказ будет передан вам в запечатанном конверте, вы его сможете получить в нашей общей канцелярии после шестнадцати часов. Помимо приказа с указанием вашего нового армейского звания и места службы, в конверте будут находиться специальные указания, которые будет касаться только лично каждого из вас.

Васька пришел в канцелярию не самым первым, а где-то в середине следующего часа. В коридоре перед дверью канцелярии стояла небольшая очередь из четырех человек, к которой он, молча, присоединился. В этот момент открылась дверь канцелярии, из нее вышел довольный Семен. Он мельком оглядел стоящих в очереди курсантов и, проходя мимо, кивнул головой одному только Василию, остальные курсанты для него, словно и не существовали.

Курсант, стоявший первым в очереди, поднялся на ноги, чтобы проходить в канцелярию за получением приказа и направления. Но к этому времени дверь канцелярии уже снова распахнулась, на ее пороге появился немецкий гренадер с винтовочным штыком на поясном ремне. Он внимательно оглядел всех курсантов в очереди и почему-то Ваську пригласил проходить первым в то время, когда тот был позади всех курсантов, стоявших в этой живой очереди. Проходя мимо возмущенно курсанта, бывшего первым в этой очереди, Васька услышал его злой шепот на русском языке:

— Какая это к черту немецкая распорядительность и пунктуальность! Блин, да они только своих людишек тянут без всякой очереди! Ну, что ж посмотрим, как фишка ляжет у нас там за линией фронтом, где кошки серы и никто сразу не разберет, где свой, а где и чужой!

Васька хотел на всякий случай запомнить лицо этого смутьяна, но не сумел этого сделать, так как через секунду он уже переступил порог канцелярии. Там он едва не замер на самом ее пороге, сильно удивившись той торжественной обстановке, в которой проходила церемония вручения диплома об окончания обучения на этих курсах. Помещение канцелярии было ярко освещено, одна его стена была украшена государственным флагом Рейха со свастикой в белом пятне на красном фоне. Перед этой стеной стоял столик, за которым сидели три высших по званию офицера, первые два были Ваське совершенно незнакомы, а третьим был баклан в мундире штандартенфюрера СС.

Баклан орангутанг оторвал свой взгляд от стопки документов, которые лежали перед ним, и поднял его на Ваську, который замер по стойке смирно в трех шагах от стола. Штандартенфюрер СС тяжело поднялся на ноги. Затем через короткую паузу он произнес, в этот момент он обращался только к офицерам, которые сидели рядом с ним за столом:

— Уважаемые господа, коллеги, позвольте вам представить, капитана Нетцке! Нашего неуловимого и очень удачливого диверсанта на Восточном фронте! В последнее время он командовал взводом диверсантов в полку Бранденбург. Вместе со своими парнями он целым и невредимым выходил из немыслимых положений. Могу к этому добавить только один пример, благодаря действиям его группы командованию армий группы «Центр» удалось нейтрализовать укрепрайон линии Сталина под Осовцами. Он показал наилучшие результаты, как в физической подготовке, так и находясь в тылах противника за линией фронта. В этой связи ему присвоено очередное звание «майор», завтра в Берлине его ждет встреча с адмиралом Канарисом, который лично сообщит ему об его очередном назначении.

Орангутанг в мундире штандартенфюрера СС повернулся к Василию и, смотря прямо ему в глаза, продолжил свою речь:

— Не думайте, майор, о том, что мы все орангутанги и дураки! Это далеко не так! Мы только что помогли вам решить одну небольшую жизненную проблему! И далее будем вам помогать в решение других жизненных и боевых проблем. Мы на многое способны, только предоставьте нам возможность это вам доказать. Тогда вы убедитесь на практике, майор, что имеете дело с решительными и очень умными людьми, даже если они по-вашему являются бакланами, орангутангами или штандартенфюрерами СС. Вот, получите свой конверт, в котором ваши новые документы, различные разрешения и разрешение на ношение оружия в любое время дня и ночи. Прощайте, майор, и до скорой встречи! Да, я чуть не забыл упомянуть, к вам прикреплен человек, он не немец, но он будет вас повсюду сопровождать. Этот человек получит приказ, вас убить, как только у него возникнут для этого основания.

Подав правым плечом, Васька взял протянутый ему штандартенфюрером СС конверт, небрежно козырнул в ответ, ловко развернулся на каблуках и направился к выходу. В коридоре был сумрак, но ни одного курсанта, стоящего в очереди, да и самой очереди в коридоре уже не было. Перед выходом на территорию учебного лагеря Васька остановился, подошел к раскрытому окну и задумался. Баклан только что дал ему понять, говоря о его личных проблемах и их помощи в решении этих проблем, что именно эсэсовцы выкрали его Эльзу. Но, если копнуть глубже, то походило на то, что штандартенфюрер СС знает о том, что в настоящий момент в его теле сожительствуют два симбионта. Ему было очень неприятно осознавать тот факт, что в этом мире существуют люди, которые знают о нем некоторые вещи, которые им было бы лучше не знать!

— Я думаю, что ты прав по этому вопросу! Но только не понимаю, почему этот самый штандартенфюрер СС так открыто говорит тебе, а значит и мне, обо всем этом?! Получается, что именно этому фактору они придают огромное значение, поэтому они решили нас показать самому адмиралу Канарису, руководителю Абвера! — Задумчиво проговорил Альфред Нетцке. — Ведь, в принципе, я был средним офицером разведчиком диверсантом, умел делать только то, чему меня научили, но не более того! Одним словом, Василий, получается, что нам следует держать уши востро и особо никому не верить! Главное, сейчас для нас узнать, как они умудряются читать наши мысли? Мы должны тут же лишить их этой возможности, чтобы стать по-настоящему свободными людьми!

— Ты прав, Альфред, и большое спасибо тебе за такую дружескую поддержку! А то быть одному в такой сложной ситуации и без особо большого опыта в этих вопросах, то знаешь, что пятая точка у меня порой чересчур уж сильно чешется!

— Слушай, Вась, а ты все же достань и посмотри, что внутри этого конверта?! Меня очень интересует, когда и откуда отправляется наш поезд в Берлин? Как это совпадает с началом завтрашнего наступления на Киев?!

Васька послушно достал конверт из кармана, развернул его и просмотрел содержимое. Первой ему под руки попала офицерская книжка, внутри которой красовалась его фотография. Имелся железнодорожный билет, к которому скрепкой была прикреплена записка на немецком языке, в которой говорилось, что сопровождающий явится за ним и доставит на полустанок, где и посадит его в поезд. В Берлине его встретят офицеры из канцелярии адмирала Канариса, они доставят его на собеседование с самим адмиралом сразу же после встречи на вокзале. После собеседования и по его результатам будет строиться дальнейшая программа его пребывания в Берлине! Но Васька правильно понял, что кроме встречи с Канарисом, Берлин ничего больше для него не планирует.

Купе вагона этого берлинского поезда очень походило на купе варшавского экспресса, потерпевшего катастрофу в неизвестном измерении. Они были почти как братья-двойники, те же стандартные шесть кресел в каждом купе. Разве что электрического освещения в этом поезде совсем не было. Васька очень удивился тому, что, когда он прямо с перрона вокзала зашел в свой вагон, то уже в тамбуре наткнулся на плафон с закапсюлированным синеньким огоньком, который освещал этот тамбур. Газовый прибор освещения давал не очень яркое освещение помещения тамбура, как скажем, электрическая дуга любой лампочки, но он все же работал и в достаточной мере освещая это помещение. Как в дальнейшем оказалось, то повсюду в вагонах этого поезда использовались одни только эти, казалось бы, допотопные приборы освещения, но интерьер вагона даже при таком полусумрачном освещении выглядел роскошным и цивилизованным!

Василию досталось третье купе от входа. Он еще не дошел до двери своего купе, как в дальнем конце вагона вдруг раскрылась дверь еще одного из купе, в проходе показалось довольное лицо Семена недавнего курсанта курсов, на которых обучался и Васька! Семен улыбался и о чем-то весело разговаривал с женщиной, которая вслед за ним вышла из купе в коридор вагона. Семен был одет в шикарный гражданский костюм, но который чересчур уж плотно сидел на его фигуре, подчеркивая его кряжистое телосложение. Издали Ваське показалось, что этому парню больше пошел бы солдатский или унтер-офицерский мундир, а не этот гражданский костюм. Заметив Василия, Семен демонстративно и только для его внимания привлек к себе эту арийскую блондинку с накрашенными ярко красной помадой губами, чтобы поцеловать ее в маленькое ушко. Девушка особо не сопротивлялась его ухаживаниям, но она была какой-то странно заторможенной и очень походила на куклу!

В это время Васька уже перешагнул порог своего купе, поэтому поцелуя Семена, как такового, он уже не увидел! Его купе было таким же, как и другие купе, только вместо двух кресел, стоявших друг напротив друга, увидел одно кресло и две забранные постельным бельем спальные полки, расположенные одна над другой. Кресло, видимо, предназначалось для чтения перед сном, так как в изголовье его светилось целых два газовых осветительных прибора. Василий прошел к окну и оконную шторы сдвинул в сторону, но ничего кроме матового света за этим окном так и не увидел.

Не торопясь, Василий разделся, свой китель с поясным ремнем, к которому была прикреплена кобура с парабеллумом, он аккуратно повесил в шкафчик. Затем, немного подумав, он снова вернулся к этому шкафчику, из кобуры достал парабеллум и спрятал его под подушкой нижней полки. Ему так хотелось скинуть сапоги с усталых ног, но сменной обуви у него не оказалось, поэтому, оставшись в сапогах, Васька подошел к креслу, чтобы утонуть в его мягкой и уютной роскоши.

Когда поезд тронулся, то перед самым отправлением по вагонам прошелся звук скрежета металлический соединений сцепов вагонов. В этот момент Василий, сидя в кресле, размышлял о том, каким же будет его будущее в этой вражеской армии. Месяц прошел с начала войны, а его жизнь уже коренным образом изменилась, да и он сам уже не был тем самым Васькой, деревенским гармонистом, который славился своей игрой на гармони и трудом на колхозных полях в никому неизвестных Васильках.

— Вась, прекрати мучить себя и меня этими своими глупыми надеждами на прежние времена, возвращения к старому, прошлому?! Того уже не вернешь, старайся подумать о том, что же нас ожидает в Берлине!

Васька так и не успел отреагировать на это мысленное замечание немца, который становится, но пока еще так и не стал его другом, в этот момент открылась дверь купе, и на пороге с тележкой показался старый бортпроводник.

— Пане офицер, позвольте вам предложить крепкого чая с домашним печеньем, а также теплые тапочки для ваших ног. Вы можете и вчерашнюю берлинскую газету почитать «Berliner Tageblatt».

С этими словами старик поставил перед Васькой чай в стакане в металлическом подстаканнике с ручкой, вазочку с несколькими печениями, положил на столик газету, а сам полез снимать с Василия сапоги и одевать ему на ноги теплые тапочки. Выполнив работу, старый поляк извинился и покинул купе. Василий же сидел и не отрывал глаз от Кобленцской газеты, на развороте которой красовалась фотография его Эльзы. Дрожащей рукой он взял газету и под ее фотографией прочитал краткое сообщение:

«Дочь богатых родителей устала от войны. Она временно оставила войска СС, решила на некоторое время вернуться в семью. Зондерфюрер СС Эльза фон Тиссен решила подумать о замужестве, так как считает, что Рейху нужны солдаты!»

— Ну, вот, по крайней мере, ситуация с этой девчонкой прояснилась! Теперь ты, Вася, можешь особо не дергаться и заниматься своими и нашими делами. Твоя Эльза — в совершенной безопасности! Она теперь сама решает свою собственную проблему, предоставив тебе самому выбирать свое будущее.

Василию очень хотелось возразить Альфреду по этому поводу, но именно в этот момент он почувствовал, что его глаза сами собой закрываются, слипаются. Васька не видел, да и не мог этого увидеть, как один из осветительных газовых приборов внезапно разкапсюлировался, и в купе Василия тонкой струйкой потек усыпляющий газ. Вскоре Васька глубоко спал, так и оставшись в кресле.

Сначала в купе появился старик поляк бортпроводник, но он пришел не один, а вместе с двумя помощниками, которые быстро и профессионально раздели немецкого майора. После тщательного осмотра его тела, его перенесли и аккуратно положили на нижнюю полку, небрежно прикрыв одеялом. Бортпроводник уходил последним, перед своим уходом он тщательно осмотрел помещение купе, но руками он старался ничего не трогать, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Подумав, он наполовину отпил чай из стакана и забрал с собой все четыре печенья, которые перед этим сам же принес к чаю и положил в вазочку.

Симбионт Альфред Нетцке так и не заснул, глазами Васьки он внимательно наблюдал за всем, что происходило в купе. Пару раз Альфред пытался силой своей мысли разбудить Василия, но тот находился в слишком глубоком сне и не проснулся.

Как только дверь купе захлопнулась за бортпроводником, то практически через мгновение она снова распахнулась, на этот раз на ее пороге стоял Семен. Какой-то вихляющей и крадущей походкой тот прошел к полке, на которой спал Василий. Семен долго всматривался в открытые глаза спящего человека, от чего Нетцке почувствовал себя очень неуютно, он даже попытался снова воздействовать на Васькин головной мозг, чтобы того заставить закрыть глаза. Но в этот момент Семен отвел свои глаза в сторону, и из-под подушки достал Васькин парабеллум. Быстрыми и уверенными движениями рук он из рукоятки пистолета вытащил обойму, долго ее рассматривал. А затем совершенно неожиданно для Альфреда Нетцке откуда-то достал еще одну обойму с патронами черного цвета и ее вставил в рукоятку пистолета.

Утром следующего дня бортпроводник разбудил Ваську ровно за час до прибытия поезда на Силезский вокзал Берлина. За это короткое время Василий сумел привести себя в порядок, побриться, постричься и с помощью бортпроводника принять душ в помещении санузла. Когда он переоделся, то помещение санузла он покинул совершенно другим человеком, даже бортпроводник его не сразу узнал. На завтрак ему подали вкрутую сваренное яйцо, кашу овсянку и два тоста с армейским джемом. Альфреду Нетцке этого времени вполне хватило на то, чтобы в подробностях рассказать Ваське о том, что происходило в их купе ночью, о поздних визитерах и чем они занимались.

— Ну, и что ты, Альфред, как разведчик и диверсант, думаешь по этому поводу? — Мысленно поинтересовался Василий, пережевывая тостеры с джемом.

— Несмотря на, казалось бы, обилие событий этой ночью, нам все-таки трудно судить, как будут дальше развиваться события. Но сейчас можно смело сказать, мой дорогой друг, о том, что тебе в этих событиях отводится далеко не последнее место. Два агента телохранителя сопровождают тебя в поездке в Берлин, значит, кто-то боится или не желает, чтобы с тобой чего-нибудь случилось бы за время этой поездки! Мне только непонятно поведение самого Семена, зачем ему потребовалось менять обойму патронов в твоем парабеллуме?! Если он телохранитель, то главный образом он должен беспокоиться о сохранении твоей жизни, а не о твоем оружии. Значит он выполнял чужое приказание.

— Семен с первых же дней нашего курсантского знакомства невзлюбил меня, он всегда старался унизить меня перед другими курсантами, каким-либо образом поставить меня ниже себя. Слава богу, все мы занимались только по личным программам, если бы случилось такое и мне пришлось бы вместе с ним работать, то он попортил бы мне немало нервов одним своим этим подходом к нашим отношениям. Когда баклан заявил о том, что Семен станет моих телохранителем с правом вынесения смертного приговора, то я ему не поверил. Ведь, получи Семен такое право, то он первым же делом попытался бы меня тут же прирезать, а уж потом стал бы объясниться перед начальством. Я полагаю, что этого христопродавца поставили рядом со мной только с одной целью, чтобы он подгонял, подстегивал меня в работе, которая будет мне поручена.

— Возможно, Василий, ты и прав в этом! Но почему он тогда поменял обойму с патронами в твоем пистолете?

— Этого я пока не знаю, но я решил, этот свой пистолет как бы забыть в купе поезда. Ведь, наверняка, на нем сохранились отпечатки пальцев Семена?!

— Ну, что ж посмотрим, каким образом события будут развиваться в самом Берлине! На как же, Вась, ты будешь без оружия?

— До встречи с адмиралом оружие мне не нужно, а там посмотрим, как можно быстро решить этот вопрос.

Поезд сильно замедлил скорость своего движения, пару минут он едва полз, а затем полностью остановился у вокзального перрона. Громко скрипнула открываемая дверь тамбура, а затем послышался громкий голос бортпроводника:

— Уважаемые господа пассажиры! Наш поезд прибыл к перрону Силезского вокзала Берлина! Прошу подготовить багаж, сейчас придут носильщики и его заберут! Пассажиров без багажа прошу проходить к выходу.

Как только нога Василия ступила на берлинский перрон, то к нему подскочили два офицера, оба были в чине армейских капитанов, но с каким-то внутренним столичным лоском. Несмотря на то, что Василий целый час в поезде потратил на то, чтобы свою личность и свою одежду привести в порядок, то сейчас на фоне этих капитанов он выглядел самым настоящим провинциалом. Один из капитанов вытянулся перед ним и скороговоркой протараторил:

— Капитан Курт Шнейдер и капитан Ганс Вебер, по приказу нашего руководителя подразделения прибыли на Силезский вокзал для вашей встречи и сопровождения к месту встречи с нашим руководителем. Вы, господин майор, готовы за нами следовать, ничего не забыли в вагоне поезда?!

Васька совсем уже собрался отрицательно покачать головой, как рядом с ним появился Семен, от которого несло утреннем перегаром шнапса, а в руках он бережно держал Васькин парабеллум 1908 года.

— Ну, как же так, господин майор, вы так по-ребячески ведете себя! Такое отличное оружие не следует забывать в купе поезда! Вон, видите, и кобура на вашем поясном ремне пустой болтается!

— Хорошо, Семен, можете вернуть мне мой пистолет, но заодно верните в него старую обойму. На данный момент я не нуждаюсь в отравленных патронах!

На какой-то момент на перроне наступила тишина, бортпроводник от греха подальше тут же поспешил спрятаться в тамбуре своего вагона. Другие пассажиры поезда проходили сквозь группу офицеров, застывшей перед выходом из вагона только что прибывшего поезда, с явным удивлением на них поглядывая. Затем Семен сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда обойму патронов, затем он, молча, перезарядил обойму и, ловко вставив ее в рукоятку пистолет, сам пистолет рукояткой вперед протянул Василию.

— Да, этот парень злопамятен, он когда-либо попытается нам отомстить за все то, что ты сейчас с ним проделал перед лицами таких серьезных свидетелей, как эти два абверовских офицера. Для твоей информации, один из них майор Ганс Вебер, а не капитан, и капитан Курт Шнейдер. Оба они являются ведущими сотрудниками Абвера 2, которому принадлежит полк Бранденбург, а также различные подразделения диверсантов и террористов. Абвер 2 занимается их непосредственной заброской в советские тылы. Он также много занимается организацией специальных воинских формирований из числа немцев, постоянно проживающих за границей Рейха, а также из представителей национальных меньшинств для подрыва национального и государственного устройства Советского Союза. В настоящее время руководителем Абвера 2 является генерал-майор Лахузен.

На площади перед Силезским вокзалом их уже ожидал элегантный автомобиль «Опель-Капитан». Встречавшие офицеры усадили Василия на заднее сиденье, где к нему тотчас же присоединился майор Вебер. Капитан же Штейнер с большим удобством расположился на переднем, рядом с водителем сиденье. Он тут же приказал водителю, трогать с места. Машина сорвалась с места и на высокой скорости помчалась практически по полупустым столичным улицам и проспектам. Время в столице было раннее, всего лишь восемь часов тридцать минут утра, но жители столицы Третьего Рейха уже давно вышли на работу.

Васька еще в поезде, слушая мысленные воспоминания Альфреда Нетцке о своей жизни в Берлине, захотел полюбоваться красотами и достопримечательностями этого великого города в истории человечества. Но скорость «Опель-Капитана» оказалась настолько высокой, что Василий мало чего увидел из окон этого автомобиля. Они за каких-то тридцать минут сумели пересечь практически весь город и добраться до непримечательного дома, стоящего на Ландвер-канале. Там в шестиэтажном особняке по набережной Тирпица 74–76 располагалась абверовская штаб-квартира. Это здание с обеих сторон было окружено еще двумя зданиями Министерства обороны и Генерального штаба Третьего Рейха.

Васька даже не успел удивиться тому, какой короткой оказалась их поездка по Берлину, как их «Опель-Капитан» проехал подворотню, которая показалась ему настоящим тоннелем, выехал в громадный и асфальтированный внутренний двор. «Опель-Капитан» остановился перед одним из подъездов шестиэтажного здания.

Комплекс зданий на набережной Тирпица мало чем походил на здания, в которых могли бы располагаться какие-либо военные учреждения, даже по Бендлерштрассе не всегда можно было наблюдать присутствия большого количества немецких высокопоставленных офицеров. Перед входами в здания комплекса не стояли военные посты или караулы, не проходили регулярные военные патрули. Правда, по внешней стороне этого комплекса один раз в час проходили три унтер-офицера, вооруженные штыками в ножнах, висевших на поясном ремне. Они внимательно осматривали окна первых этажей, заглядывали в подъезды зданий. Эти унтер-офицеры всегда шли только своим маршрутом, никуда не сворачивали в стороны и никогда никуда не торопились. Они и громко разговаривали между собой, но почему-то только на гражданские темы. Берлинцы дано к ним привыкли, называли по именам и всегда с ними здоровались.

Войдя внутрь здания, Васька увидел, как вахмистр проверял удостоверения личностей офицеров, проходивших через его пост. По всей очевидности, вахмистр хорошо знал в лица многих людей, этих офицеров он пропускал их внутрь здания, даже не заглядывая в их офицерские книжки или какие-либо другие удостоверения личности. Иногда, он после прохода того или иного офицера, он быстренько хватался за телефонную трубку, о чем-то быстро переговаривал с собеседником, а затем телефонную трубку также быстро возвращал на рычаги. Сегодня у постового вахмистра было хорошее настроение, он был чем-то доволен, много улыбался, насвистывая популярный мотивчик.

Но, заметив входящих в помещение вестибюля трех офицеров, вахмистр моментально прекратил свист, улыбка тотчас же покинула его лицо, он подтянулся. Перед собой Василий вдруг увидел совершенно нового вахмистра, можно было бы даже сказать, что сейчас передним стоит само выражение воинской дисциплины Вермахта. Краешки губ вахмистра шевельнулись, как бы подтверждая, что майор Вебер и капитан Штейнер ему знакомы, что он готов без проблем их пропустить в здание. Но при виде Василия вахмистр решительно протянул к нему руку, этим движением требуя от него предъявить офицерскую книжку. Получив эту книжку, он внимательно с ней ознакомился, а затем вопросительно посмотрел в глаза майору Ганс Веберу. Тот тут же ответил на этот незаданный вопрос:

— Номер три в списке N 1 к Седому!

Уже поднимаясь по тяжелой мраморной лестнице на последний этаж этого здания, Василий случайно услышал слова вахмистра, переговаривающего по телефону.

— Тут какой-то майор Нетцке прошел к адмиралу. Он провинциал, тут впервые и, кажется, не наш!

— Ну, что, Вася, кажется, с тобой начинают считаться! Канарис всегда немного не ладил с Рейнхардом Гейдрихом, ведь тот, чтобы как-то контролировать деятельность Абвера, повсюду расставил своих так называемых постовых вахмистров. Сейчас после этого звонка тобой займется РСХА с тем, чтобы досконально выяснить всю твою подноготную, с чем тебя едят, и узнать, почему с тобой хочет встретиться и поговорить сам адмирал! Жаль, только то, что у меня пока еще безупречная репутация?!

— А то, чтобы?

— Думаешь, что я бы тебя РСХА выдал?! Ну, Вася, ты уж очень плохого обо мне мнения! Я этих эсэсовцев и на дух воспринимаю. Ну, да, ладно, мы к этому разговору ещё вернемся немного позднее, а то вон по коридору, впереди, двери кабинета адмирала показались. Ты уж, Василий, постарайся собраться и подготовиться к этому разговору! Последнее время мне кажется, что наша судьба с тобой во многом от него будет зависеть! В тоже самое время хочу сказать, что нам будет лучше с Канарисом работать, чем с Гейдрихом!

Адмирал Вильгельм Канарис оказался пожилым человеком, правда, ему еще не исполнилось и шестидесяти лет, но выглядел он старше. Он был невысокого роста и субтильного телосложения человеком. Черный морской мундир адмирала аккуратно сидел на его фигуре, этим цветом адмиральский мундир выделялся среди работников Абвера, которые в большинстве своем носили обычные мундиры армейских офицеров.

Адмирал Вильгельм Канарис встретил Василия, как только тот перешагнул порог его кабинета. Он протянул ему свою правую руку для рукопожатия, а затем произнес:

— Проходи, майор, и располагайся там, где тебе будет наиболее удобнее! Нам предстоит, может быть недолгий, но очень серьезный разговор! — С вежливым любопытством и глубоким интересом рассматривая майора Нетцке, произнес адмирал.

Своим ростом адмирал Вильгельм Канарис оказался Василию по плечу, поэтому Васька сразу же почувствовал в этом некоторое неудобство. Он не раз слышал от отца и многих других людей о том, что очень многие люди не любят разговаривать с другими людьми, которые более высокого, чем они сами, роста! Канарис, словно услышал мысли этого высокого здоровяка в чине майора, он тут же сказал:

— Только, майор, не подумайте о том, что мне неудобно с вами беседовать только из-за того, что я ниже вас ростом! То, что судьба и природа подарили мне, то всему этому я искренне доволен. Неважно, какой у тебя рост, важно то, что у тебя в голове, и как ты можешь тем, что у тебя в голове, распорядиться!

Когда они устроились за чайным столиком, то в кабинете без дополнительных напоминаний появилась секретарь адмирала. Это была фрау средних лет, в недавнем прошлом она была настоящей немецкой красавицей. Фрау секретарь, молча, начала сервировать чайный столик, расставляя стаканы с чаем, ложечки для размешивания, молоко в молочницах, различное печенье в вазочках. Вскоре она покинула помещение кабинета. Все это время адмирал Вильгельм Канарис спокойно сидел за столом, покуривая сигарету, с прищуром поглядывая на Василия. Как только за секретарем закрылась дверь кабинета, адмирал вполголоса произнес:

— Ну, вот, теперь нас никто не побеспокоит! — Он откинулся на спинку своего кресла и продолжил развивать свою мысль. — Я уже давно, майор Нетцке, слежу за вашей карьерой и почему он обратил на меня внимание?

— Это интересно, а как он это делает? — Тут же слова адмирала мысленно прокомментировал Альфред Нетцке. — Меня не хотели брать в Абвер, а мне так не хотелось служебную лямку тянуть в пехоте! Там долгая выслуга лет, тянешь, тянешь эту солдатскую лямку, а ты все по-прежнему лейтенант или обер-лейтенант с небольшой офицерской зарплатой. А во время военных действий наибольшая убыль офицерами, убитыми и ранеными, именно в пехоте. Три — четыре месяца на фронте и дай тебе боже оказаться в госпитале, а не на погосте! Вот и пришлось моим родителям приложить максимум усилий для того, чтобы меня тогда еще юнца сразу же после окончания офицерской школы засунуть в Абвер.

— У нас прежде не было возможности встретиться и познакомиться, но сейчас я решил не отказываться от такой возможности. Поэтому я и пригласил вас приехать в Берлин, чтобы мы могли бы наедине переговорить по одному небольшому вопросу. Понимаете, в настоящий момент у Абвера несколько меняются цели и задачи, если раньше мы занимались общим сбором разведывательной информации о Красной Армии. Теперь же мы будем отвечать за действие наших диверсионных групп в ближайшем тылу противника, на пятьдесят — триста километров глубиной. Основной нашей задачей, по-прежнему, остается сбор военной информации о нашем противнике, организация диверсий на транспорте и на промышленных предприятиях в стратегическом тылу Советского Союза. Майор, сейчас я разговариваю с вами совершенно открыто, так как хорошо понимаю, что этот разговор останется между вами, что далее он никуда не пойдет.

— Хитрый лис, этот Седой! Притворяется, что тебе, Васька, он полностью доверяет! Но это совершенно не так, адмирал Канарис никогда и никому ни в чем не доверяет! Просто тебе, Василий, он хочет поручить какую-то очень важную работу. Сейчас он старается заставить тебя поверить в то, что ты единственный и именно тот офицер, которому он полностью доверяет! Но надо откровенно признать, что именно эти офицеры ему во многом помогли создать такую эффективную разведывательную организацию, как Абвер!

— Слушай, Альфред, помолчи, дай мне внимательно слушать то, что говорит адмирал! Я должен, понимаешь, обязан понять, о чем он говорит, что он хочет мне предложить! А ты мешаешь мне адмирала слушать, отвлекаешь от разговора!

— На многих совещания, на которых присутствовал сам Фюрер, высший генералитет Вермахта я не раз поднимал вопрос о непредсказуемости русского характера. Говорил о том, что наше нападение на СССР может привести ко многим вещам и явлением, о которых мы ранее не думали и не принимали во внимание, планируя войну с Советским Союзом. Но и тогда генералы меня не слышали, как не слышат они меня и сейчас! Наши генералы неожиданно для себя вдруг оказались под сильным впечатлением от слишком быстрого продвижения на фронтах дивизий Вермахта, захватом такого огромного количества военнопленных, поэтому сейчас они находятся в нирване, попросту ничего вокруг не замечают! Но уже появились на захваченных территориях первые партизанские отряды, которые сейчас можно по пальцам пересчитать, но ведь партизанская борьба освободила Россию от Наполеона в 1812 году. Если говорить честно, и открыто, то мы уже проиграли войну с русскими, так как наши стратегические резервы полостью мобилизованы и используются, русские же еще не прикасались к своим стратегическим запасам, они только-только начали всеобщую мобилизацию. Одним словом, война будет долгой и тяжелой для обеих сторон. Хотя в душе я являюсь противником этой войны, но, как честный немец, до конца буду исполнять свой долг перед Фюрером и немецким народом!

Васька сидел, не шевелясь, ему так хотелось промочить горло чаем, но адмирал Канарис ни разу не протянул руки к своему стакану с чаем, поэтому Василий решил этого тоже пока не делать. Ему в чем-то был симпатичен этот маленький человек в черном адмиральском мундире и с пронзительно умными глазами. Тот закурил сигарету, немного помолчал, а затем продолжил свою речь:

— Вот я и решил, — снова заговорил Вильгельм Канарис, — пригласить вас, майор, к себе для того, чтобы предложить, стать моим личным куратором в Абвере по организации контрпартизанской борьбы новыми методами, которые вы должны разработать и нам предложить.