Артефактор Гродецкий

Глава 12

Замок, как хвастливо назвала его баронесса, выглядел нелепо. Деревянный забор в два человеческих роста, а за ним двухэтажная изба и множество одноэтажных домиков. Правда изба была из камня, но в этом регионе леса было мало, а скальной породы много. Впрочем, филологическое мышление двадцать первого века сразу сделало заметку: «Замок (от польск. zamek через чеш. zámek, калькированного с ср.-в. — нем. slōʒ — «за́мок» и «замо́к» — здание (или комплекс зданий), сочетающее в себе жилые и оборонительно-фортификационные задачи. В наиболее распространённом значении слова — укреплённое жилище феодала в средневековой Европе».

Хорошая у меня стала память после заклинания княжеского мага Громилина. Чудо, как хорошая. Особенно долговременная, из прошлого. Прошлое, приправленное скорбью и горечью недостижимого!

Въехали, слуги определили нам комнаты для отдыха. Помылся в лохани, попил квасу. Тут хозяйка позвала на барскую половину.

— Странный вы, юноша, простолюдин. Слишком гордо держитесь, слишком независимо. да и слуги у вас боевые. По карману ли таких содержать?

В том, что баронесса попытается уклониться от выплаты гонорара, я предполагал. И её внешний вил с расстегнутыми пуговичками кофты, открывающие взгляду аккуратную ложбинку, говорил о том, что средства к этому уклонению пустит разнообразные. Меня, кстати, всегда удивляло у писателей фантастов моего старого мира преобладание подростковых гормонов у попаданцев над пожилым разумом. Они наверняка не читали философов, утверждавших первичность сознания, превалирующего над телом.

Философию в нашем универе давали хорошо, поэтому я помнил, что еще в XIX веке Артур Шопенгауэр назвал сознание «загвоздкой Вселенной», намекая на то, что тайна сознания остается самым темным местом во всем корпусе (собрании) человеческого знания. В XX веке философия сознания становится одним из самых популярных направлений исследований, ежегодно по этой теме выходит огромное количество литературы. Современный американский философ Ричард Рорти даже заявил, что по его мнению, философия сознания сегодня является единственной действительно полезной философской дисциплиной.

Различие рассудка и разума состоит в том, что рассудок соотносит свои понятия с миром и поэтому его критерием истинности является непротиворечивость. Разум как самосознающий рассудок поднимается до диалектического удержания противоречий, поскольку соотносит не только свои понятия с миром, но и самого себя со своими понятиями.

Ну а я, как и Декарт полагаю: сogito, ergo sum — "я мыслю, следовательно, я существую". Поэтому вполне руковожу своими сексуальными потребностями, несмотря на подростковый возраст тела.

— Просто я умею денежки считать, Ваша Милость. И умею их зарабатывать… — с этими словами я зажег на ладони небольшой светлячок.

— Так вы маг?

— Да. И еду со слугами поступать в Академию. Так что, Ваша милость, давайте рассчитаемся, да поедем мы дальше.

— Ну, я не могу вас так отпустить, хоть переночуйте в замке. Да и отужинать со мной вы же не откажетесь.

— Откажусь, Ваша Милость, спешу.

Заметив по моим глазам, что я не шучу. И что её ужимки на меня не действуют (женщины это тонко чувствуют) баронесса построжела. Застегнув пуговицу она сказала резко:

— А что если я прикажу за вашу дерзость всыпать плетей?

— А что, — столь же резко сказал я, — если я на самом деле дворянин, путешествующий инкогнито? Не боитесь разборок с княжеским родом?!

Женщина побледнела, стали заметны морщинки на шее и под глазами. В этом времени женщины увядают быстро.

— Идите, плату вам принесут, — сказала она устало.

— Плату действительно вскоре принес оставшийся в живых телохранитель. В кулечке было мало золотых, но их недостачу компенсировали украшения, сваленные в кучи.

— Её Милость сказала, что в доме мало наличных, поэтому она положила в уплату личные драгоценности.

По всем закона приличия дворянин мужского рода должен был отказаться от этих драгоценностей. Обдирать аристократку, испытывающие материальные трудности — фу, какой пассаж! Не комильфо!

— Хорошо, — сказал я, — возьмем драгоценностями.

И поторопил собираться Минеева с Бертой.

Но покинуть замок мы, увы, не успели.

Напротив ворот выстроилось не менее пятидесяти всадников, а герольд протрубил вызов.

— Баронесса Нина Короткова, вас вызывает на разговор барон Василий Харьков, — прокричал он после звука трубы в подобие примитивного рупора.

— Владелица замка мигом взобралась на стену:

— Я тут не при чем, меня возжелал княжич и он со слугами побил твоих воинов!

Барон, выделявшийся латным доспехом и массивной фигурой, выехал вперед:

— Сын князя, выходи на честный бой! — заорал он без всякого рупора.

Ну и глотка, подумал я. И спросил у верного сержанта:

— Будешь с ним драться?

— Драться то буду, конечно, если что. Но, боюсь, не справлюсь. Барон — оборотень, да и воин опытный. И вокруг него не менее семи оборотней.

— Вот сука хитрая, как подставила! — сказал я громко. — Ну да ничего, на хитрую жопу у меня тоже кое-что имеется.

Я примерился и спрыгнул со стены замка, там и высота на уровне второго этажа. А я и в первой жизни с балкона на втором этаже прыгал в клумбу. И не раз. (На втором этаже жила милая дама, но, увы, замужняя).

— Дяденька, Ваше Сиятельство (так обращаются к графам, а не к баронам), помилуйте — я тут вообще не при делах. Я совсем еще мальчик, а госпожа баронесса моим слугам и мне заплатила целую тысячу золотых, чтоб мы ее спасли. Она сказала, что те воины — её враги и просила помощи. И денег пообещала. А так- то я просто в Академию еду со своими помощниками, я подданный Светлейшего князя Павлова, он меня после проявления магии в Академию отправил и сопровождение дал.

Берта, быстро уловила мою хитрость и, распахнув калитку ворот замка, вместе с сержантом приблизилась, плача слезами горючими:

— Все так, Ваша Милость, он мальчонка еще, но уже маг. Сам Светлейший князь приставил нас следить за ним в дороге…

Барон выпрыгнул из седла. Он действительно был велик и густой бородой с бакенбардами, и мясистыми щеками, и коротеньким носом, а походил на медведя. Коим и был, как выяснилось позже.

— Мальчонка? А как же справились с моими воинами, неужто один человек справился?

— Ну я тоже помогал, отвлекал, мечом махал. А я еще и магией владею…

— Ну тогда сразись с моим сыном, он твой ровесник, видать, ему недавно шестнадцать стукнуло.

— Княжичу всего четырнадцать… — встряла Берта и осеклась.

— Все же княжичу, — усмехнулся оборотень. — Что ж ты так трусоват-то, княжич?

Хитрость не удалась, ну что ж. Назвался груздем — полезу в кузов.

— Согласен на поединок. Но — с тобой, барон. Если одержу победу, пусть сын даст клятву не мстить и отпустить меня с ближними. Если проиграю — мой охранник доложит князю, что все было по чести.

— Смело, мужественно. Что ж раньше притворялись, Ваша Светлость?

— Хотел сохранить инкогнито, Ваша Милость.

— Может обойдемся без схватки? Мой сынок скоро тоже в Академию отправляется — можете вместе поехать.

— Благодарю, барон, но путешествую под видом простолюдина. Мы с папашей поссорились, он не хотел меня на учебу отпускать.

— Ох, что ж вы, молодежь, такие все ершистые. Мой сынок тоже заладил про эту учебу. А зачем нам учиться, когда и так все силы в преображении имеем, в своей звериной сущности. Непокорные юнцы. Ладно, езжайте. А с баронессой я лично разберусь. Она у меня два луга отжала под шумок, такое прощать не намерен — луга заливные, большие.

Мы раскланялись и двинулись в путь.

— От женщин все беды! — сказал я наставительно. — Берта, кто тебе разрешил вмешиваться в беседу аристократов. Михаил, вечером всыплешь ей пяток розг по, сам знаешь какому месту. Или можешь уволиться, жалование выплачу прямо сейчас до конца года… Молчишь, значит согласна с наказанием.

И я вырвался вперед, разгоняя пыль большака.

Но далеко не ускакал, меня догнал небольшой (в пять человек) отряд оборотней. Во главе скакал юный барон, сын медведя:

— Позвольте представиться, княжич, я барон Валентин Харьков. Давайте все же вместе поскачем в столицу утром, а сегодня уже и обедать впору. Отец просил передать княжичу наше уважение, он остался у баронессы. И поручил мне оказать вам со свитой наше гостеприимство.

Я на миг задумался и пришел к выводу, что в компании с медвежонком будет безопасней путешествовать. Ну и веселей, наверное.

— Аллин, — коротко кивнул я, не слезая с коня, — мне приятно. Только не забудь, барон, что я путешествую инкогнито. И давай на ты, что нам чинам меряться.

Когда подъезжали к замку медведей (такой же двухэтажный каменный домик и забор вокруг построек) я подозвал сержанта и сказал ему:

— Ты не вздумай там Берту лупцевать. Припугнули и хватит. Вечером скажешь, что простил я её.

А уже вечером, после бутылки неплохого вина и жесткого жаркого (для меня жесткого) я напомнил Валентину:

— Валь, мы перед столицей разъедемся, чтоб мое простолюдинства не рушить. И я к тебе буду обращаться, как к аристократу. А ты мне можешь тыкать, понарошку не считается.

— Как скажешь, Аллин. До столицы еще доехать надо…

Интерлюдия

Княгиня Мария Дживелегова. Ну он узнает мой гнев! Это надо же — ободрал моего мальчика, как липку, все украшения, что я ему дала, отобрал. Все, завтра же выезжаю в столицу, у нас там неплохое поместье, давно пора проверить как дела.

— Что ты стучишь, муженек? Нет, дверь в спальню теперь всегда будет заперта. Как ты мог! Как ты мог отобрать у ребенка мои украшения?

Что, ради его пользы? Какая польза, если у него не будет средств на поступление. Чтоб вернулся? Так он и вернется, у него же твой характер проклюнулся, такой же упрямец. И за кузнеца он обиделся, он же его помиловал…

Что, жив кузнец! Ты специально придумал, чтоб проверить характер у мальчика? Ну ты и хитрец. Говоришь, в столице за ним будут наблюдать твои люди и в крайнем случае помогут… Ну ладно, сейчас открою. Ух ты, хитрец мой строгий!

Михаил Минеев, сержант. Вот уж точно, не надо с княжичем фамильярничать. Такой и меня, если что, на конюшню отправить — барская кровь. Ну я как раз и уволиться могу, небось свободный гражданин. А вот куда бы бедная девушка одна пошла, как бы домой вернулась. Ты, княжич, зря думаешь, что я её бить буду!

Горничная Даша. Все эти аристократы только с виду вежественные, а на деле грубые и злые. Ишь, сразу розги! Да меня и батюшка редко стегал.

Баронесса Нина Короткова. Вот не повезло как с этим княжичем! Теперь придется не только покосы отдать, но и виру немалую выплатить. Ну да ничего, оборотни — они страстные, как бабью кунку учуют, так делай с ними, что хошь. Звериная натура.

Баронет Валентин Харьков

А он симпатичный, этот Аллин. И целый князь! Надо с ним побольше подружиться… А потом и признаться можно, как другу.