Армия Ночи

17 БРУКЛИН В ОПАСНОСТИ

По дороге домой я купил бекон. Грызущее чувство голода достигло критической отметки, тело взывало к мясу, чтобы успокоить паразита. Еще одно замечание относительно человека, ставшего носителем: спасение мира от кота-мутанта не оправдывает пропуска еды.

Я поставил перед Корнелиусом банку с тунцом, направился прямиком к плите и включил газ, но тут же выключил его и понюхал воздух. Что-то в моей квартире изменилось. Потом я понял, что именно: вокруг витал запах Ласи. Она спала здесь и словно наполнила собой все пространство.

Мой паразит раздраженно ворчал от голода и жажды. Я поторопился снова включить плиту и Ч занялся делом. Результатом моих усилий стала внушительная горка хрустящих кусков бекона, громоздящаяся на самой большой обеденной тарелке. Я поставил ее на стол и сел.

Не успел я донести до рта первый кусок, как услышал звяканье ключей в двери. В квартиру ворвалась Ласи и бросила рюкзак на пол.

— М-м-м… Какой запах!

На мгновение я забыл о еде, застыв с куском бекона в руке. Ее лицо просто сияло от радости — совсем не то, что было вчера. На нем возникло почти оргазмическое выражение довольства, когда она вдыхала запах бекона.

— Что такое? — спросила она, заметив мой ошеломленный взгляд.

— М-м-м… Ничего. Хочешь немного? — Я подвинул тарелку в центр стола, но потом вспомнил о вегетарианском заскоке Ласи и поставил тарелку на место. — Ох, совсем забыл! Прости.

— Эй, никаких проблем! Я не то чтобы строгая вегетарианка.

— Ласи, это же бекон. Иными словами, никак не то, что называют продуктом жизнедеятельности растений или животных.

— Спасибо за биологический урок. Но, как я уже сказала, запах замечательный, и почему бы мне просто не получить удовольствие, вдыхая его?

Она уселась напротив меня. Я улыбнулся. Пахло и вправду замечательно, но все равно запах Ласи был мощнее. И я с удовольствием вдыхал его — между кусками мяса. Я думал, ее пребывание в моей квартире с каждым мгновением будет причинять мне все больше мучений, но, может, оно того стоило — сражаться со своими страстями ради вот такого простого удовольствия.

Все это не мешало мне быстро поглощать еду, чтобы держать своего зверя под контролем.

— Значит, ты одна из этих якобы вегетарианок? — спросил я.

— Нет, не якобы. Я не ем мясо… м-м-м… сколько? Примерно год. — Хмуро глядя на тарелку с поджаренным беконом, она выложила на стол картонную упаковку картофельного салата и новенькую зубную щетку. — Но вся эта вампирская история оказалась такой волнующей, а запах мяса действует так успокаивающе. Типа, как будто мамочка приготовила большой завтрак. Этот запах поможет мне прийти в себя.

— Естественно. По мере развития человечества нюхательной части наших обезьяньих мозгов была поручена функция запоминания. Поэтому все наши воспоминания окрашены запахами.

— Что? Наверное, поэтому любая раздевалка всегда наводит меня на мысль о средней школе.

Я кивнул, вспоминая свой спуск в подземный мир и поразивший меня мощный запах прятавшейся там огромной твари. Пусть до этого мне никогда в жизни не приходилось чувствовать подобный запах, однако некоторые древние страхи уходят корнями глубже памяти. Так глубоко, как признаки паразита, затаившегося в моем костном мозгу.

Эволюция — удивительная вещь. Где-то в доисторические времена некоторым людям, скорее всего, нравился запах львов, тигров и медведей. Однако именно эти люди чаще всего оказывались съеденными, как и их дети. Наши с вами предки, учуяв запах хищников, удирали без оглядки.

Ласи открыла упаковку с картофельным салатом и принялась есть его пластиковой вилкой. Жуя, она спросила:

— Ну и что случилось с твоим лицом?

— Ах, это… — Я непринужденно прикоснулся к пластырю. — Помнишь, как я предостерегал тебя насчет кошек?

Ласи кивнула.

— Ну, сегодня днем я спустился в подземный мир через ваш плавательный бассейн. И сумел поймать… Эй, что такое?

Ласи смотрела на меня с таким выражением, словно ей на зуб попался таракан.

— Прости, Кэл, но у тебя на футболке Гарт Брукс?

Я посмотрел на свою грудь. Из-под грязи и следов когтей на меня глядело его улыбающееся лицо. Вернувшись домой, я был слишком голоден, чтобы принять душ или хотя бы переодеться.

— А-а… Ну да.

— Сначала Эшли Симпсон, а теперь Гарт Брукс?

— Это вовсе не то, что ты думаешь. На самом деле это… ну, защита, что ли.

— От чего? От попыток затащить тебя в постель?

Я закашлялся, непрожеванные куски бекона застряли в горле, однако я ухитрился их проглотить.

— Ну это имеет отношение к паразиту.

— Кто бы спорил, Кэл. Все имеет отношение к паразиту.

— Ну не совсем. Однако с инфернами дело обстоит вот как: они ненавидят все, что прежде любили.

Она замерла, не донеся вилку с салатом до рта.

— Они что?

— Ладно, давай предположим, что ты инферн. И до того, как заразиться, обожала шоколад. Паразит химически изменит твой мозг таким образом, что тебе станет невыносимо даже глядеть на «Поцелуйчики».[15] Типа, как киношные вампиры боятся креста.

— Черт, при чем тут все это?

— Это эволюционная стратегия — так инферны прячутся. Вот почему они живут под землей — чтобы убежать от любых признаков человечности и от солнца тоже. Большинство из них действительно боятся креста, потому что раньше были религиозны.

— Хорошо, Кэл. — Она медленно кивнула. — Теперь переходи к тому, при чем тут Гарт Брукс.

Я схватил кусок бекона, уже начавший жирно поблескивать по мере охлаждения, и быстро сжевал его.

— Архив — в смысле, отдел, помогающий нам с расследованиями, — выяснил, что некоторые люди, жившие на твоем этаже, были фанатами Гарта Брукса. Ну, они и дали мне эту рубашку на случай столкновения в подземелье. Что и произошло.

Она широко распахнула глаза.

— Парень! Это инферн разукрасил тебе лицо?

— Да, вот эта царапина от инферна, но лицо — от кота. Кота Морганы, скорее всего, который пытался бороться.

— Ты выглядишь так, точно проиграл.

— Эй, я сегодня ночую дома. Кот — нет.

Ее лицо окаменело.

— Кэл, ты ведь не убил его?

— Конечно нет. — Я вскинул руки, как бы сдаваясь. — Я не убиваю, если могу поймать. Когда снимали этот фильм, ни один вампир не пострадал. Ох уж эти мне вегетарианцы!

Я схватил с тарелки еще кусок.

— И где же теперь этот инфицированный кот? Ласи бросила взгляд на чулан, где прошлую ночь провела ВНШ.

— Где надо, — ответил я, жуя. — Я оставил его специалистам. Они хотят выяснить, мог ли он распространить болезнь среди других котов. Есть и хорошая новость — команда Ночного Дозора уже истребляет крыс под твоим домом. Через несколько дней плавательный бассейн опечатают, и ты сможешь вернуться домой.

— Правда?

— Да. Они профессионалы с тысяча шестьсот пятьдесят третьего года.

— Ну, ты нашел Моргану?

— Не ее. Однако о Моргане можешь не беспокоиться. Она исчезла.

Ласи скрестила на груди руки.

— Кто бы сомневался. Я пожал плечами.

— Ну, скажем, нам не удается ее найти.

— И в моей квартире действительно будет безопасно? Ты говоришь это не просто, чтобы избавиться от меня?

— Конечно нет. — Я помолчал. — То есть там будет безопасно. И я говорю это не ради того, чтобы избавиться от тебя. В смысле, можешь оставаться здесь, сколько захочешь… хотя нужды в этом не будет, поскольку дома станет безопасно и все такое.

В конце концов я ухитрился заткнуться.

— Замечательно. — Ласи потянулась через стол и взяла меня за руку. Этот физический контакт, первый с тех пор, как я перетягивал ее с балкона на балкон, подействовал на меня как электрический разряд. Увидев выражение моего лица, она улыбнулась. — Не могу сказать, что все так уж ужасно, парень. Конечно, здесь нет моих вещей, и тащиться приходится из Бруклина, и на мне всю ночь лежал толстозадый кот. Но в остальном это, типа… приятно. Так что спасибо.

Она отпустила мою руку, и я даже сумел улыбнуться, соскребая с тарелки остатки бекона. Я все еще ощущал ее прикосновение — что-то вроде прилива крови, как от солнечного ожога.

— Что же, я рад.

Ласи уныло посмотрела на свой салат и уронила вилку.

— Знаешь что? От этой хреновины никакого проку, и я по-прежнему голодна как волк.

— Я тоже. Просто умираю от голода.

— Не хочешь сходить куда-нибудь?

— Полностью за.

Ласи дождалась, пока я принял душ и переоделся, а потом повела меня в Борум-хилл, один из этих оригинальных районов по соседству с Бруклином. Элегантные старые особняки перемежались многоквартирными домами, по тротуарам змеились трещины от корней деревьев, но здесь все еще остро ощущался старый дух. Улицы были не пронумерованы, а названы по фамилиям голландских семей — Вискоф, Берген и Борум.

— Моя сестра живет неподалеку, — сказала Ласи. — Я знаю здесь парочку приятных мест.

Неуверенно сверяясь с уличными вывесками, она старалась припомнить, как идти, но я ничего не имел против того, чтобы сколько угодно долго бродить тут вместе с ней. Лучи лунного света пробивались сквозь плотную листву старых деревьев, в холодном воздухе ощущался сильный запах гниющих листьев. Мы шли близко друг к другу, иногда соприкасаясь плечами и, точно животные, делясь друг с другом теплом. На открытом воздухе это не вызывало такого напряжения — находиться рядом с ней.

В итоге мы оказались в итальянском ресторанчике с белыми скатертями, свечами на столиках и официантами с галстуком-бабочкой и в фартуке. Здесь замечательно пахло мясом, копченым, жареным и свисающим с потолка. Куда ни глянь, повсюду мясо.

Это было так похоже на свидание, просто фантастика. Даже до того, как паразит перекрыл мне всякую дорогу к романтической жизни, водить женщин в подобные необычные рестораны — это был не мой стиль. Я неотступно думал о том, что все, кто видит нас, уверены — это свидание. И на время притворился, что они правы, загнав ужасную правду в глубь сознания.

Появился официант, и я заказал груду острых сосисок — прекрасное блюдо, чтобы наесться до отвала и держать паразита в подчинении. Прошлой ночью я в конце концов по-настоящему глубоко уснул, пусть на это и ушла целая вечность. Может, сегодня получится легче.

— Что, парень, тебя эта штука не беспокоит?

Она снова смотрела на мою раненую щеку. Повязка доктора Крысы соскочила, когда я принимал душ, и я не потрудился заменить ее. Рубец придавал мне беспутный вид незнакомого с бритвой человека.

— Кровь ведь не течет? — Я промокнул рану салфеткой.

— Нет, вид не такой уж плохой. Но что, если ты… заразишься?

— Действительно. — Ласи, конечно, понятия не имела, что мне нечего волноваться из-за паразита, поскольку он уже у меня есть. Я пожал плечами. — Через царапину это заболевание не подцепишь. Только через укус.

Что более или менее соответствовало действительности.

— А если он облизал лапы? — задала она совершенно разумный вопрос.

Я снова пожал плечами.

— Ничего, обойдется как-нибудь.

Ласи, однако, по-видимому, не чувствовала себя убежденной.

— Я просто не хочу, чтобы ты превратился в вампира и набросился на меня посреди ночи… Ладно, это звучит дико.

Она опустила взгляд и принялась нервно перекладывать приборы на белой льняной скатерти. Я засмеялся.

— Об этом можешь не беспокоиться. Стадия убивания и поедания людей наступает по крайней мере через несколько недель. А очень многим штаммам требуется даже еще больше.

Она подняла взгляд и прищурилась.

— Ты видел, как это происходит, верно? Я молчал, собираясь с мыслями.

— Парень, не ври мне, мы же договорились. Помнишь?

— Хорошо, Ласи. Да, я видел, как человек изменяется.

— Друг?

Я кивнул. На лице Ласи возникло удовлетворенное выражение.

— Так ты и затесался в этот Ночной Дозор, верно?

— Да.

Я оглянулся, проверяя, не прислушивается ли кто-нибудь к нашему разговору за соседними столиками, и от всей души надеясь, что Ласи не зайдет слишком далеко со своими расспросами. Я не мог даже признаться ей, что мой первый опыт общения с инферном был результатом любовной связи; она знала, что паразит передается половым путем.

— Мой друг заболел. Я видел, как она меняется.

Ох! Неужели я сказал «она»?

— Ну, получается, все так и есть, как ты говорил вначале, — ты отслеживаешь цепочку заболеваний. Всех людей, которые подхватили болезнь от этого твоего друга. Моргана спала с кем-то, кто спал с кем-то, кто спал с твоим другом, так?

Теперь настала моя очередь двигать туда-сюда столовые приборы.

— Более или менее.

— Это имеет смысл. Сегодня мне пришло в голову, что некоторые люди наверняка узнают об этом заболевании самостоятельно, чисто случайно, как я, например. Поэтому, чтобы сохранить тайну, Ночной Дозор должен вербовать их. Вот как к вам, должно быть, попадают новые служащие. Вряд ли вы размещаете объявление в «Требуются работники».

— Истинная правда, Шерлок. — Я попытался усмехнуться. — Но ты ведь не ищешь работу?

Она помолчала, не отвечая на шутку, что заставило меня занервничать. Официант принес две тарелки, изящным движением снял с них крышки, повалил пар. Он порхал над нами — посыпал перцем спагетти Ласи, налил мне еще воды. Над моей тарелкой поднимался умопомрачительный запах сосисок, и все еще голодное тело скрутило в тугой узел. Я набросился на них, как только официант ушел; вкус жареного мяса и специй заставил меня блаженно содрогнуться.

Я надеялся, что с неприятными вопросами покончено. Ласи наматывала спагетти на вилку — процесс, который, казалось, полностью завладел ее вниманием. Молчание продолжалось, калории поступали в кровеносную систему, и я посоветовал себе успокоиться.

Ничего удивительного, что весь сегодняшний день Ласи думала об откровениях прошлой ночи. И вовсе нечего так заводиться из-за нескольких очевидных вопросов. Сосиски наполняли энергией мой организм, умиротворяли паразита, и я начал расслабляться.

Потом Ласи заговорила снова:

— Нет, я не хотела бы такой работы, как у тебя. Бродить по грязным туннелям и все такое прочее. Ни за что.

Я раскашлялся в кулак.

— М-м-м, Ласи…

— Но у вас есть парни, которые дали тебе эти строительные планы, верно? Из архива, как ты говорил? И вам приходится изучать историю канализационных трубопроводов, и подземки, и всего такого прочего. Вот о чем я сегодня думала. Видишь ли, как раз из-за этого я и занялась журналистикой.

— Чтобы изучать канализационные трубопроводы?

— Нет, парень. Чтобы понимать, что на самом деле происходит, проникнуть за кулисы. В смысле, существует, оказывается, целый мир, о котором никто даже не подозревает. Разве это не круто?

Я решительно положил вилку и нож.

— Послушай, Ласи. Не знаю, говоришь ли ты серьезно, но это не тема для обсуждения. Люди, работающие в архиве, родом из старинных семей; они выросли бок о бок с этой тайной. Они могут говорить на среднеанглийском[16] и голландском языках, по почерку идентифицировать писарей, живших столетия назад. Они знают друг друга на протяжении многих поколений. Ты не можешь просто так заявиться к нам и попросить работу.

— Очень впечатляет. — Она ухмыльнулась. — Но вот чего они не умеют делать — это находить людей.

— Прости?

Ласи ухмыльнулась еще шире, снова намотала на вилку спагетти, положила в рот, медленно прожевала и наконец проглотила.

— Я сказала, что они не умеют находить людей.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай-ка я кое-что покажу тебе, парень. Она вытащила из кармана куртки несколько сложенных фотокопий и протянула их мне. Я отодвинул в сторону пустую тарелку и развернул их на белой скатерти. Это оказались поэтажные планы большого дома. Пометки были сделаны от руки, ровным почерком, и фотокопии имели серый оттенок. Это означало, что оригиналы были на старой, пожелтевшей бумаге.

— Что это?

— Дом Морганы Райдер.

Я удивленно уставился на Ласи.

— Ее что?

— На самом деле дом ее семьи, но сейчас она там.

— Невозможно.

— Это так, парень.

Я покачал головой.

— Наши архивисты уж всяко нашли бы ее.

Ласи пожала плечами, вращая вилку по тарелке и вместе с ней последние оставшиеся нити спагетти; зрелище напоминало картину урагана со спутника.

— Это даже оказалось не слишком трудно. Все, что мне понадобилось, это проглядеть телефонный справочник и обзвонить всех Райдеров, спрашивая Моргану. Первые десять с лишним человек сказали, что у них нет никого с таким именем. Потом один запаниковал и начал допытываться, кто я, черт побери, такая. — Ласи засмеялась. — Я занервничала и отключилась.

— Это ничего не доказывает.

Ласи кивнула на лежащие передо мной бумаги.

— Вот этот дом, согласно адресу в телефонном справочнике. Он даже есть в перечне исторических зданий. Принадлежал Райдерам с тех самых пор, как был построен.

Я смотрел на планы, качая головой. Это никак не могло пройти мимо архива; из офиса Мэра семью Морганы могли проверить напрямую.

— Но ее там нет. Она исчезла, я же тебе сказал.

— Говоришь, бледная? Темные волосы, готического типа?

Я открыл рот, но поначалу оттуда не вырвалось ни звука.

— Ты ходила туда?

Ласи кивнула, снова гоняя по тарелке спагетти.

— Конечно, я не стала стучаться в дверь. Я пришла, чтобы расследовать, а не вступать ни с кем в перепалку. Однако в доме есть большие эркеры. И знаешь, что самое странное? Моргана вовсе не выглядела безумной. Просто скучающей. Она сидела на подоконнике и читала книгу. Инферны читают, парень?

Я вспомнил фотографии, которые дал мне Чип, и достал их из кармана. Ласи хватило одного взгляда, чтобы узнать Моргану.

— Вот эта девушка.

— Немыслимо. — Голова у меня шла кругом. Не может Ночной Дозор так напортачить. Если бы Моргана рассиживалась там вот так, не таясь, кто-нибудь да заметил бы ее. — Может, у нее есть сестра, — забормотал я, но темные мысли уже закопошились в сознании.

Райдеры — старинная семья. Может, они нажали на какие-то тайные пружины, использовали свои связи, чтобы сохранить ее местопребывание в тайне. Или, может, в архиве побоялись преследовать старых друзей Мэра.

Или, может, я неправильно заполнил какую-нибудь дурацкую форму.

Что бы на самом деле ни произошло, я чувствовал себя полным идиотом. У нас есть такая ходячая шутка — что мы, охотники, ленимся сами проводить изыскания, ждем, пока «кроты» из архива или отдела здравоохранения сообщат нам, где обретается инферн. Мне никогда даже в голову не пришло бы открыть телефонный справочник и самому поискать Моргану.

— Не расстраивайся, парень, — сказала Ласи. — В конце концов, Моргана, может, и не заразилась. В смысле, выглядит она вполне нормальной. Ты вроде бы говорил, что инферны настоящие маньяки.

Я покачал головой, все еще в полном ошеломлении.

— Ну, она, возможно, носитель.

И тут же прикусил язык; увы, слишком поздно.

— Носитель?

— М-м-м… Да. Переносчик заболевания, но без симптомов.

Она застыла со свисающими с вилки нитями спагетти.

— Ты имеешь в виду, как Тифозная Мэри?[17] Разносила повсюду тиф, но сама не болела? — Ласи засмеялась, увидев выражение моего лица. — Не смотри так удивленно, парень. Я сегодня весь день читала о болезнях.

— Ласи, ты должна прекратить все это!

— Что «все это»? Вести себя так, будто у меня есть мозги? Разбежался! — Она положила в рот спагетти. — Значит, есть люди, которые просто разносят паразита? Инфицированные, но не безумные?

— Да. — Я сглотнул. — Но крайне редко.

— Ух ты! Однако существует один способ выяснить правду. Мы должны пойти туда.

— Мы?

— Да, и практически мы уже там. — Она с удовлетворенной ухмылкой ткнула пальцем в сторону двери. — Это прямо в конце вон той улицы.

Дом Райдеров заполнял собой весь перекресток — трехэтажный особняк с множеством украшений: эркеры, высокие угловые башенки, горгульи, глядевшие на нас из-под выгнутых дугой бровей. В лунном свете дом имел угрюмый вид — чересчур ухоженный для дома с привидениями, однако вполне подходящая штаб-квартира для плохих парней.

Я сунул руку в карман и ощутил прикосновение холодного металла инжектора со снотворным. Обработав Патрицию Мур, я перезарядил его и решил не отдавать транспортировочной бригаде. В том, что иногда пренебрегаешь правилами обращения со снаряжением, есть свои преимущества, сколько бы Чип ни жаловался по этому поводу.

— Ты уверена, что это была она?

— Абсолютно. — Ласи сделала жест в сторону трех выступающих на втором этаже эркеров. — Вон там, сидела и читала. И что мы будем делать теперь? Постучим в дверь?

— Мы ничего не будем делать! — жестко заявил я. — Ты возвращаешься ко мне и ждешь.

— Я могу и здесь подождать.

— Ни в коем случае. Она может увидеть тебя.

— Парень, сейчас слишком темно.

— Инферны могут видеть в темноте! — прошипел я.

Ласи прищурилась.

— Ты же говорил, она как Тифозная Мэри? Никаких симптомов, а?

Я застонал.

— Да, с тифом дело обстоит именно так. Однако у носителей-инфернов присутствуют некоторые симптомы. Типа ночного видения и острого слуха.

— И они очень сильны, да?

— Послушай, просто уходи отсюда. Если она… — Я замолчал. Из-под растущих вокруг особняка кустов, поблескивая в лунном свете, на нас смотрели глаза. — Дерьмо!

— Что такое, Кэл?

Я зашарил взглядом по темной улице. Из кустов, из-под автомобилей, с высоких окон особняка за нами наблюдали по крайней мере семь котов.

— Коты, — прошептал я.

— А-а, да, — тоже тихо сказала Ласи. — Я и сама заметила их днем. Тут все просто кишмя кишит ими. Это плохо?

Я сделал медленный, глубокий вдох, стараясь проникнуться спокойной уверенностью доктора Крысы. Паразиту требуется не одно поколение, чтобы приспособиться к новым «хозяевам», найти дорожку от кота к коту. Те, кто сейчас наблюдает за нами, возможно, самые обычные коты, детки какой-нибудь чересчур пылкой кошки, но не вампира. Возможно.

Потом мимо проехала машина, и в свете ее фар глаза одного из котов на мгновение вспыхнули красным. Я попытался сглотнуть, но во рту внезапно пересохло. У большинства хищников в глазах есть отражающий слой, помогающий видеть в темноте. Однако, даже отражая свет, кошачьи глаза вспыхивают зеленым, голубым или желтым, но не красным. Это человеческие глаза создают эффект красного отражения, что хорошо видно на некачественных фотографиях.

Здешние коты были… не такие, как все.

— Ладно. Ласи, я хочу проникнуть туда, но ты должна вернуться ко мне. Я приду и расскажу тебе обо всем, что увидел.

Ласи помолчала, явно раздираемая противоречиями.

— А если тебя схватят? Ты говоришь, у Морганы, возможно, очень острый слух.

— Возможно. Но это ведь моя работа, верно? — Наличие в кармане инжектора придавало мне уверенности. — Я умею справляться с инфернами.

— Не сомневаюсь, парень. Но как тебе такая идея? По дороге домой я похлопаю по нескольким припаркованным машинам. Включится сигнализация, и это замаскирует издаваемый тобой шум.

— Неплохо. — Я положил руку ей на плечо, — Но только не вздумай болтаться поблизости. Это небезопасно.

— Не буду я тут болтаться. Разве я похожа на дурочку?

Я покачал головой и улыбнулся.

— На самом деле ты чертовски умна.

Она улыбнулась в ответ.

— Ты даже не догадываешься насколько, парень.

Свернув за угол и оказавшись вне поля зрения Ласи, я решил вскарабкаться по стене находящегося по соседству четырехэтажного особняка. Вспрыгнуть на каменный подоконник его второго этажа не составляло труда, в дымоходе недоставало многих кирпичей, и всюду виднелись следы старого, небрежного ремонта — замечательная опора для рук. Чтобы добраться до крыши, ушло секунд десять; если бы кто-нибудь из ближайшего окна наблюдал за мной, он не поверил бы своим глазам.

С крыши открывался отличный вид на дом Райдеров. Как и было обозначено на плане Ласи, на самом верхнем этаже там выступал балкон с застекленной металлической дверью. Оставалось подобраться как можно ближе к особняку Райдеров и спуститься вниз.

Через восьмифутовый проулок я перепрыгнул на крышу следующего здания, пробежал по ней и оказался на расстоянии всего нескольких ярдов над балконом Райдеров. Здесь я снял сапога. Даже если Ласи приведет в действие сигнализацию машин, нужно стремиться передвигаться как можно более бесшумно. Трехсотлетние дома имеют привычку скрипеть.

Ноги начали замерзать, но мой метаболизм, да еще с учетом повышенной нервозности и всего съеденного мяса, успешно боролся с ним. Я ждал, потирая ступни, чтобы согреть их. Спустя несколько минут завопил первый автомобиль, потом еще и еще — прямо дьявольский хор. Какофония нарастала, и я покачал головой, уверенный, что Ласи не упустила случая повеселиться.

Ну и девушка — сколько с ней хлопот.

Я мягко спрыгнул на балкон; от холода его металлических перил по спине пробежала дрожь. Открыть замок в металлической двери не составило труда.

Внутри оказалась спальня с большой кроватью на четырех столбиках, с белым кружевным покрывалом. Инферном тут и не пахло — просто чистым бельем и нафталином. Я осторожно пересек комнату, сначала пробуя каждую половицу ногой, чтобы избежать малейшего шума.

Из- под двери проникала полоска света, но, приложив к ней ухо, я" не услышал ничего, за исключением воя сигнализации на улице. Согласно плану, добытому Ласи, когда-то следующая комната служила маленькой кухней для слуг.

Дверь открылась без скрипа, я проскользнул в щель. Пока дом выглядел вполне нормально — на кухонных полках стояли обычные кастрюли и сковородки; ничего странного вроде свисающих с потолка кусков сырого мяса и капающей в раковину крови.

Однако потом мой нос уловил идущий со стороны пола запах. Там в ряд стояли четырнадцать мисок разного размера, чисто вылизанных, но пахнущих кошачьим кормом — лосось, цыпленок, мясо, ячменная мука, используемые в пивоварении солод и рис с ощутимым привкусом фосфорной кислоты. Четырнадцать! Одного кота-инферна еще можно воспринимать как вечно надеющегося монстра, но четырнадцать — это уже эпидемия.

Сквозь рев сигнализации пробивались голоса, дом поскрипывал под ногами расхаживающих на нижнем этаже людей. Я воспользовался преимуществом, которое давали пронзительные вопли сигнализации, и быстро, но осторожно пересек кухню. Сирены между тем смолкали одна за другой, сменяясь дружным собачьим лаем. Совсем скоро в окрестностях особняка снова наступит тишина.

Я прокрался по коридору и, перегнувшись через перила, попытался различить отдельные слова. И вдруг по спине пробежала дрожь узнавания… я услышал голос Морганы. Ласи оказалась права. Моя предшественница действительно находилась здесь.

Я сильнее вцепился в перила и закрыл глаза; вся моя уверенность улетучилась. Неужели архивисты и впрямь дали маху или кто-то в Ночном Дозоре помог Моргане скрываться?

Последняя машина смолкла, и я решил сползти вниз на животе. Передвигался я буквально по дюйму, только когда снизу доносились взрывы смеха или громкий разговор.

Кроме Морганы там находились еще по крайней мере трое — одна женщина и двое мужчин.

Они смеялись, рассказывали всякие истории, флиртовали друг с другом и пили — кусочки льда явственно постукивали в их стаканах. Я чувствовал запах рома — аромат алкоголя безудержно распространялся вверх по лестнице. Мужчина рассказал длинный анекдот, то и дело ругаясь. Выслушав его, все рассмеялись, немного нервно, как бывает с малознакомыми людьми.

Я чувствовал запах Морганы и от всей души надеялся, что она не ощущает моего. Я недавно принял душ, и, хотя куртка все еще сохраняла слабый запах итальянского ресторана, ром и лосьон для бритья сидящих внизу мужчин должны были заглушать его.

Я полз на животе, стекая по ступеням, словно большой слизняк, и вскоре уже видел движущиеся по полу тени. Еще шаг, и я смогу заглянуть в гостиную. В конце концов между планками перил я увидел ее — Моргану Райдер, с бледной кожей, что особо подчеркивала угольно-черная одежда. Она сидела, вертя в руке стакан с выпивкой. Ее глаза мерцали, все внимание было сосредоточено на сидящем рядом мужчине. Разговаривали они парочками, двое на двое.

Потом до меня дошло, кем была вторая женщина: Анжела Дрейфус, последняя из пропавших на седьмом этаже. Широко распахнутые глаза придавали ей бесконечно удивленный вид; лицо изящное, как у модели из журнала «Вог». Ее голос звучал сухо и хрипло, хотя время от времени она прикладывалась к стакану. Она наверняка заражена — и все же в здравом уме, спокойно сидит себе на мягкой кушетке и флиртует со своим кавалером.

Она тоже носитель. Голова у меня пошла кругом. Значит, нас таких трое: Моргана, Анжела и я — из числа тех, кто был инфицирован в доме Ласи. Однако лишь один процент людей имеет естественный иммунитет к нашей болезни; чтобы появились три носителя, требуются сотни человек. И вот пожалуйста — нас тут трое из пяти. Невероятное совпадение — с точки зрения статистики.

Потом я вспомнил, как почти осмысленно разговаривала со мной Патриция Мур после того, как снотворное начало действовать на нее, — в точности как Сара. И как Джозеф Мур не боялся солнечного света, охотясь с упорством одержимого. Никто из них не походил на обезумевшего вампира.

Коты, носители и почти нормальные инферны. Мой штамм паразита больше чем просто «вечно надеющийся монстр» — это образец адаптации.

Что- то двигалось за моей спиной, и мышцы непроизвольно напряглись. Послышались мягкие шажки, такие легкие, что многовековые половицы не реагировали на них. Гладкий бочок задел мои ноги, маленькие когтистые лапки прошествовали по спине. По мне прошел кот.

Он мягко спрыгнул с моих плеч, сел на ступеньку чуть пониже моей головы и посмотрел прямо мне в глаза, возможно, пытаясь понять, с какой стати я лежу здесь. Я подул на него, чтобы заставить уйти. Он раздраженно мигнул, но не двинулся с места.

Я бросил взгляд на Моргану, но она по-прежнему была занята своим приятелем, мягко касаясь его плеча, пока он наливал им еще выпить. При виде этого меня обдало волной шальной ревности, сердце забилось чаще.

Моргана и Анжела соблазняли этих мужчин, понял я, — в точности как Моргана прежде соблазнила меня; они распространяли паразита. Понимают ли они, что делают?

Кот лизнул меня в нос. Я сдержал рвущееся наружу проклятие и попытался столкнуть его с лестницы. Он потерся головой о мои пальцы, требуя, чтобы я почесал его. Я сдался и принялся поглаживать коту голову, принюхиваясь к его запаху. Как и кот под домом Ласи, этот не имел никакого особенного запаха. Однако я видел его глаза, мерцающие в падающем снизу свете. Кроваво-красные.

Я лежал там, не имея возможности двинуться и нервно поглаживая кота-инферна, а Моргана и Анжела флиртовали, шутили и пили, готовясь инфицировать неизвестных мужчин. А может, готовясь съесть их? Интересно, они вкусные? Кот расслабленно мурлыкал под моей рукой. Сколько всего здесь котов-инфернов? И как возможно, чтобы все это происходило в Бруклине, прямо под носом у Ночного Дозора?

Спустя вечность кот-инферн потянулся и продолжил спуск по лестнице. У меня мелькнула мысль вернуться на кухню для слуг и сбежать. Однако кот прямиком подошел к Моргане, и сердце у меня подскочило. Он вспрыгнул ей на колени, и она принялась поглаживать его.

«Нет!» — безмолвно возопил я.

На лице Морганы возникло выражение беспокойства. Она замолчала, подняла руку, понюхала ее. И совершенно очевидно, узнала запах. Перевела взгляд на лестницу и увидела меня за перилами.

— Кэл? Это ты?

Мы, носители, никогда не забываем запахов. Я выпрямился, чувствуя головокружение от внезапного прилива крови к голове.

— Кэл из Техаса?

Моргана со стаканом в руке подошла к основанию лестницы.

— Там кто-то есть? — спросил один из мужчин и встал.

Я попятился вверх по ступеням, и тут рядом с Морганой возникла Анжела. В моем инжекторе всего одна доза, и эти женщины не буйные инфер-ны; они не только так же сильны и быстры, как я, они еще и не менее умны.

— Подожди-ка, Кэл, — сказала Моргана и поставила ногу на нижнюю ступеньку.

Я развернулся и рванул вверх по лестнице. Промчался через кухню и спальню, слыша за спиной быстрые шаги. Половицы негодующе скрипели, старый дом взорвался шумом погони.

Выскочив на балкон, я подпрыгнул, уцепился за край соседней крыши, подтянулся и схватил сапоги. Все еще в носках, пробежал по крыше и, перескочив проулок, оказался на четырехэтажном здании, откуда начался мой поход. Пошатнулся, упал, перекатился на спину и рывком натянул сапоги. На мгновение остановился и оглянулся на дом Райдеров.

Моргана стояла на балконе, разочарованно качая головой.

— Кэл! — окликнула она меня, не слишком громко, ровно так, как требовалось для моего обостренного слуха. — Ты не понимаешь, что происходит.

— Чертовски верно! — ответил я.

— Подожди там. — Она скинула туфли на высоких каблуках.

Где- то подо мной хлопнула дверь, и я отступил к другому краю особняка, оглядываясь через плечо. В уличной тени неслышно скользила Анжела Дрейфус в сопровождении команды маленьких черных фигурок.

Они окружали меня.

— Дерьмо…

Я побежал. Перепрыгнул на крышу следующего здания, промчался по ней, но там оказался тупик: проулок шириной пятнадцать футов. Если я не сумею перепрыгнуть его, то врежусь в кирпичную стену без окон и грохнусь на асфальт с высоты четырех этажей.

По задней стене здания тянулась пожарная лестница, которая вела в окруженный высокой оградой маленький двор. Я понесся по ней, перескакивая пролеты двумя быстрыми прыжками; лестница звенела под моими ногами. Оказавшись на земле, я промчался по траве и перебросил себя через ограду в следующий двор.

Я мчался, перепрыгивал через ограды, натыкался на велосипеды и укрытые брезентом решетки для барбекю. На противоположном от дома Райдеров углу узкий, заставленный мешками с мусором проулок выводил на улицу — всего лишь десятифутовая железная ограда и витки колючей проволоки между мной и свободой.

Я бросил куртку на проволоку и полез на влажные пластиковые мешки, распугивая бросившихся во все стороны крыс. Гора мусора зашаталась подо мной, я прыгнул и перекатился через ограду, чувствуя, как колючая проволока сжимается под моим весом, словно гигантская пружина.

А потом улица устремилась мне навстречу, точно асфальтовый кулак.

Я с силой врезался в нее, дыхание перехватило. Перекатился, вслушиваясь в звуки погони. Их не было — только топоток бегающих вокруг крыс. Я огляделся, но Анжелы нигде не заметил. Один кот, однако, наблюдал за мной из-под припаркованного неподалеку автомобиля. Глаза у него отсвечивали красным.

С трудом встав на ноги, я попытался содрать куртку с колючей проволоки, но не преуспел в этом, бросил ее и торопливо захромал в противоположном от дома Райдеров направлении. Ветер продувал футболку, правый локоть кровоточил от удара об асфальт. Отойдя на квартал, я остановил такси и сел в машину, дрожа, словно мокрый пес.

Эпидемия в Бруклине вырвалась на свободу.

В квартире было темно. Я щелкнул выключателем, но ничего не произошло.

Я замер в темноте, дрожа и давая глазам время приспособиться.

— Эй, есть тут кто? — позвал я.

И потом в мерцании часов DVD-плеера разглядел сидящую на кухонном столе человеческую фигуру. В воздухе ощущался запах жасмина.

— Ласи? Почему свет?…

Что- то полетело в моем направлении, Я вскинул руку и поймал предмет, пластиковый и легкий. Я недоуменно разглядывал его — лопаточка для переворачивания оладий.

— М-м-м… Ласи? Что случилось?

— Ты можешь видеть в темноте.

— Я… Ох!

— Придурок! — буквально прошипела она. — Думаешь, я забыла, как ты перекинул меня на балкон Фредди?

— Ну…

— Или не заметила, как ты обнюхивал надпись у меня на стене? Или что ты не ешь ничего, кроме мяса?

— Сегодня вечером я ел хлеб.

— Или не потрудилась пройти за тобой полквартала и посмотреть, как ты взбираешься на какой-то чертов дом?

Ее голос сломался на последнем слове, и я почувствовал затопивший комнату запах ее злости. Этот голос даже Корнелиуса заставил сидеть тихо.

— Мы с тобой договорились, Кэл, — ты не будешь лгать мне.

— Я и не лгал, — твердо заявил я.

— Дерьмо, все это дерьмо! — закричала она. — Ты носитель и до сегодняшнего вечера даже ни словом не упомянул об этом!

— Но…

— И что еще ты плел мне? «Мой друг спал с Морганой». Я своими ушами слышала! Друг, жопа! Ты заразился от нее, верно?

Я вздохнул.

— Да. Но я никогда не лгал тебе, просто кое о чем умалчивал.

— Послушай, Кэл, есть вещи, о которых, предполагается, люди должны сообщать, даже если их не спрашивают. Одна из них — тот факт, что ты заражен вампиризмом.

— Нет, Ласи. Это как раз тот факт, который я должен скрывать всю оставшуюся жизнь. От всех.

Она помолчала. Мы сидели в темноте, уставившись друг на друга.

— И когда же ты собирался рассказать мне? — в конце концов спросила она.

— Никогда. Ты что, не въезжаешь? Быть зараженным этой болезнью означает никогда не рассказывать об этом никому.

— Но что, если… — Она оборвала себя, покачала головой и продолжила шепотом: — Что, если ты захочешь переспать с кем-то, Кэл? Тогда ты должен рассказать ей.

— Я ни с кем не могу спать.

— Господи, Кэл, даже люди с ВИЧ имеют секс, просто используют презерватив.

Чувствуя, как колотится сердце, я повторил суровую догму, которую втолковывали нам на занятиях.

— Споры паразита жизнеспособны даже в слюне и достаточно малы, чтобы проникать сквозь латекс. Любой вид секса для нас опасен, Ласи.

— Но ты… — Ее голос сошел на нет.

— Другими словами, Ласи, это абсолютно исключено. Я не могу даже поцеловать никого!

Я выкрикнул последнюю фразу, придя в ярость от необходимости говорить такие вещи вслух, это делало их еще более реальными и неотвратимыми. Я вспомнил свои жалкие фантазии в ресторане, свою надежду на то, что меня могут принять за нормального человека, а нас вместе за парочку.

Она снова покачала головой.

— И тебе не приходило в голову, что это может оказаться важно для меня?

Какое- то время этот вопрос звенел у меня голове, напомнив, как прошлой ночью звук ее дыхания заполнял комнату.

— Важно для тебя?

— Да.

Она встала, подтащила к потолочному светильнику кресло, забралась на него и ввернула на место лампочку. Вспыхнул свет, заставив меня прищуриться.

— Что еще важно для тебя? Хочешь почитать мой дневник? Порыться в моем шкафу? Я и так рассказал тебе практически все!

Ласи слезла с кресла и направилась к двери. Ее рюкзак уже лежал там, полностью упакованный. Она собиралась уйти.

— «Практически все» явно оказалось недостаточно, Кэл. Нужно было рассказать мне. Нужно было понять, что я захочу это узнать. — Она положила на стол сложенный листок бумаги, подошла ко мне и поцеловала в лоб. — Мне по-настоящему жаль, что ты болен, Кэл. Я буду у сестры.

Мысли метались, угодив в ловушку тех ночных кошмаров, когда понимаешь, как важны будут следующие произнесенные тобой слова, но даже не можешь открыть рот.

В конце концов вспышка воли прорвалась сквозь этот хаос.

— Почему? Почему тебе жаль, что я болен?

— Господи, Кэл! Потому что я думала, что у нас с тобой что-то есть. То, как ты смотрел на меня. С самого первого раза, когда мы встретились в лифте.

— Это потому, что… ты мне нравишься. — Горло перехватило, глаза жгло, но нет, я не заплачу. — С этим я ничего не могу поделать.

— Мог хотя бы сказать мне, а то складывается впечатление, будто ты морочил мне голову.

Я открыл рот, собираясь возразить, но понял, что она права. За исключением одного аспекта — больше всего я морочил голову самому себе. Не признавал, как сильно она мне нравится, пытался забыться, не желая осознавать; не может быть другого исхода, что, уличив меня в притворстве, она почувствует себя разочарованной и преданной, а я буду беспомощно оправдываться. Однако я не мог сообразить, как выразить все это, поэтому не сказал ничего. Ласи открыла дверь и ушла.

Какое- то время я сидел, стараясь не заплакать, цепляясь за мысль, которая каким-то образом доставляла мне удовольствие: я тоже нравлюсь Ласи. Bay!

Позже я покормил Корнелиуса и подготовил себя к долгой бессонной ночи в муках оптимальной вирулентности. Достал напичканную спорами зубную щетку и все книги Ночного Дозора, которые прежде убрал; в общем, вернул квартиру к тому виду, который она имела до появления Ласи. Даже опрыскал кушетку средством для чистки окон, пытаясь забить ее запах.

Но прежде чем лечь спать, я взглянул на сложенный листок, который она оставила. Номер сотового телефона. Значит, когда ее дом очистят, я могу позвонить ей и сказать, чтобы она возвращалась? Или когда куплю ей новый дуршлаг? Или это приглашение к дружбе, которая все равно обернется разочарованием?

Я улегся на футон, чувствуя успокаивающую тяжесть четырнадцати фунтов Корнелиуса на груди и смакуя в уме эти и другие вопросы, которые, я знал, будут плясать за закрытыми веками на протяжении следующих восьми часов. Постойте, я сказал «восьми часов»? Я имел в виду — четырехсот лет.