Арктическое зло

1

10 мая, 13:03 по Московскому поясному времени

Москва, Российская Федерация

В подземелье царила тишина могильного склепа, однако на полу застыли не саркофаги. Под куполообразным кирпичным сводом выстроились полукругом десять окованных железом сундуков. Единственными звуками были отголоски падающих капель воды, доносящиеся из лабиринта тоннелей, который пришлось преодолеть маленькой группе, чтобы добраться до этого места.

Монсеньор Алекс Борелли вошел в подземное помещение, испытывая дрожь, обусловленную отчасти радостным возбуждением, отчасти волнением. Сердце гулко колотилось у него в груди. Монсеньор чувствовал себя вором, разорителем могил.

– Поразительно! – с юношеским воодушевлением выпалил Вадим. – Всё именно так, как я описал, да?

– Да, просто поразительно! – подтвердил Борелли.

Вадим был студентом Московского государственного университета. Неделю назад он вместе с группой диггеров, любителей изучать подземелья, случайно наткнулся на замурованное хранилище, погребенное глубоко под московскими улицами. К счастью, молодой человек сразу же понял всю важность своего открытия и предупредил сотрудников археологического музея.

Борелли воспринял это открытие как знак небесного провидения, особенно если учесть, что он в тот момент уже находился в Москве. Как член Папской комиссии по священной археологии, монсеньор работал в тесном сотрудничестве с Апостольским архивом в Риме. Как профессионала, его в первую очередь интересовала история святой библиотеки, установление происхождения этого собрания рукописей и книг. На протяжении десятилетий Борелли удалось открыть много поразительных и порой грязных фактов, связанных с различными томами.

На самом деле именно поэтому он приехал в Москву, чтобы встретиться со своим коллегой из Русской православной церкви. Все последние годы Священный синод требовал вернуть сотни томов, хранящихся в Ватиканской библиотеке, которые действительно были похищены из России еще в царскую эпоху. Папа лично отправил Алекса Борелли в Москву вести переговоры. Требовались незаурядные дипломатические способности для того, чтобы установить, кто обладает законными правами на ту или иную книгу, многие из которых имели огромную историческую ценность.

И тут несколько дней назад до Борелли дошли новости о хранилище древних книг, замурованных в склепе глубоко под землей. Его коллега от Русской православной церкви епископ Филарет (Николай Елагин) пригласил монсеньора присоединиться к команде археологов и помочь установить, какие книги имеют ценность. Лишь горстка специалистов обладала знаниями и опытом, необходимыми для оценки важности того, что хранилось под землей.

И все-таки Борелли понимал, что свою роль сыграли соображения высокой дипломатии. То обстоятельство, что его включили в состав команды, являлось демонстрацией готовности православной церкви к сотрудничеству.

– Ну, как будем действовать? – спросил Игорь Кусков, нагоняя монсеньора в дверях.

– Осторожно.

Борелли обернулся. Долговязый, темноволосый, Игорь работал в Московском археологическом музее. Двадцати с небольшим лет, он был почти на сорок лет моложе семидесятидвухлетнего Борелли.

– Прежде чем к чему-либо прикасаться, нам нужно сфотографировать все книги, – предупредил монсеньор. – После чего мы методично составим полный каталог.

Игорь кивнул, пропуская его вперед.

– Я сообщу остальным.

Он подошел к своим коллегам-археологам. Маленькая группа состояла из пятерых мужчин и одной женщины; все они были моложе сорока. После обильной жестикуляции и суровых взглядов в сторону Борелли группа двинулась вперед, таща свое снаряжение. Как и Борелли, все были в темно-синих комбинезонах и касках, увенчанных мощными фонариками. Археологи начали устанавливать штативы, делать измерения и фотографировать – не только сундуки, но и стены и двери хранилища.

Борелли порадовался такой дотошной аккуратности.

Однако не все разделяли его чувства. Недовольный медлительностью своих коллег, Вадим нетерпеливо махнул Борелли. Студент остановился перед сундуком, тем самым, который вскрыли его приятели-диггеры. Сундук стоял слева от двери, вдалеке от всеобщего оживления.

– Подойдите сюда, посмотрите, что здесь, – сказал Вадим.

– Только ничего не трогайте! – предупредил Борелли. – С книгами нужно обращаться очень бережно.

Вадим усмехнулся, но добродушно, словно ребенок, вынужденный терпеть ворчливого дедушку.

– Не переживайте. Я не позволю никому ничего и пальцем тронуть. Мы только заглянем в сундук, да? Одним глазком!

– Ну хорошо…

Борелли подошел к открытому сундуку. Игорь следовал за ним с горящими от любопытства глазами.

Внутри сундука, разделенного деревянными перегородками, виднелись корешки кожаных переплетов. Судя по всему, под верхней секцией находились другие, установленные одна на другую.

Борелли провел лучом фонаря на каске по верхней секции, читая вслух названия книг:

– Платон, «Тимей» и «Критий»… Аристотель, «О частях животных»… Птолемей, «Альмагест». – Он наклонился к сундуку. – А это, похоже, византийское издание «Гиппократовского корпуса».

Возраст этих книг был несколько сот, если не тысяч лет. И все они сохранились в относительно хорошем состоянии.

Борелли потер ноющую грудь: от волнения ему стало трудно дышать.

– Невероятно!.. – в восхищении пробормотал Игорь, судя по всему, так же пораженный увиденным.

Сотрудник археологического музея осторожно поднес палец к кожаному переплету «Гиппократовского корпуса». В этой книге были собраны шестьдесят медицинских трактатов, приписываемых древнегреческому целителю и философу Гиппократу. Однако Кускова интересовало не ее содержание.

– Вы сказали, византийское издание, – повернулся он к Борелли.

– Возможно, византийское, – осторожно поправил тот, понимая, какие надежды породили у Кускова его слова.

– Если так, это может свидетельствовать о том, что эти сундуки, эти книги из Золотой библиотеки.

Борелли оглянулся на археологов, которые работали в противоположной части помещения, переговариваясь между собой по-русски. Он знал, что эту надежду питают они все.

На протяжении столетий сотни людей – историков, исследователей, искателей приключений, воров – искали Золотую библиотеку, сокровищницу древних книг, спрятанную царем Иваном Грозным и пропавшую после его смерти. Однако эта коллекция принадлежала не ему; обширную библиотеку собрал в пятнадцатом веке его дед, великий князь Иван III. Значительную ее часть составляло приданое второй жены Ивана Софьи Палеолог, византийской принцессы, которая привезла книги с собой после падения Византийской империи. По слухам, среди них были самые ценные книги из Константинопольской библиотеки, в том числе рукописи из древней Александрийской библиотеки.

Борелли с завистью обвел взглядом выстроившиеся полукругом сундуки. Согласно летописям, в Золотую библиотеку входили книги на древнегреческом языке, латыни, иврите, древнеегипетском языке и даже китайские тексты, написанные во втором веке нашей эры.

– Если нам когда-либо посчастливится ее найти, – возбужденно продолжал Игорь, – только представьте себе, какие тайны мы сможем раскрыть! Я читал утверждение Христофора фон Дабелова, историка начала девятнадцатого века о том, что он якобы видел список книг из собрания Золотой библиотеки. В этом списке присутствовали все сто сорок два тома «Истории Рима» Тита Ливия, из которых до настоящего времени дошли только тридцать пять. Фон Дабелов также упомянул неизвестную поэму пера Виргилия. И полный текст трактата «О государстве» Цицерона. Вы можете себе представить, какое значение будет иметь это открытие?

Борелли постарался умерить энтузиазм Кускова.

– Мне знакомо заявление фон Дабелова. Оно является очень сомнительным; скорее всего, речь идет о подделке. Больше того, вполне вероятно, что Золотая библиотека не сохранилась до нашего времени. Возможно, она давным-давно сгорела или была уничтожена.

Игорь покачал головой, отказываясь принять это.

– Иван Грозный высоко ценил это собрание и пригласил полчища переводчиков для работы с книгами. Документально зафиксировано, что царь умышленно спрятал собрание где-то под землей – в Москве или где-то в другом месте. Есть рассказы о том, что Грозный обнаружил среди книг какие-то мистические тексты, которые якобы должны были сделать Русь могущественной. Это убеждение было настолько твердым, что многие ученые, занимавшиеся переводом книг, бросили работу и бежали, опасаясь того, что царь воспользуется черной магией, обнаруженной в книгах, чтобы сотворить великое зло.

Борелли бросил на него скептический взгляд.

– Не важно, есть ли правда в этих легендах, – пожал плечами Игорь. – Достоверно известно, что Грозный верил в то, что будущее Русского государства связано с этой библиотекой. А если царь действительно считал собрание книг таким ценным, он обязательно постарался бы спрятать ее получше и ни в коем случае не допустил бы ее уничтожения.

В их спор вмешался Вадим, которому, похоже, была абсолютно безразлична эзотерика пропавших библиотек.

– Взгляните! – указал на сундук он. – Там что-то сияет. Внизу, в глубине.

Склонившись к сундуку, Борелли посмотрел туда, куда указывал Вадим.

– Что вы имеете в виду?

– Под верхним рядом книг. – Вадим шагнул вперед. – Сейчас покажу.

Он ухватился за ручки дубового ящика с книгами, собираясь вытащить его из сундука.

– Ни в коем случае! – окликнул его Борелли.

– Не смей! – подхватил Игорь.

Не обращая на них внимания, Вадим вынул верхний ящик из сундука.

Убедившись в том, что исправить что-либо уже поздно, Борелли замахал студенту руками.

– Осторожнее! Отнесите ящик в сторону и бережно опустите на пол. На сухое место. Нужно сфотографировать его и лежащие в нем книги.

Тяжело дыша, Вадим отошел от сундука, сгибаясь под тяжестью ноши.

Покачав головой, Борелли проводил его взглядом.

– Он был прав, – сказал Игорь, привлекая к себе внимание монсеньора.

Подойдя к сундуку, Борелли посветил фонариком в его недра. Следующий уровень был заполнен такими же книгами, однако средний ряд занимал набор из девяти фолиантов. Борелли прочитал названия на корешках.

– О господи, это же полное собрание «Истории» Геродота! – Он ахнул, глядя на рукописи пятого века до нашей эры. – До сих пор еще не было обнаружено ни одного нетронутого собрания! Готов поспорить, эти книги древнее «Амиатинского кодекса»[17] из флорентийской библиотеки Лоренцо Медичи! Та рукопись служила образцом для более поздних переводов.

– Но почему только четвертый том собрания покрыт золотым окладом?

Борелли озадаченно нахмурился. Все девять томов были в кожаных переплетах, однако лишь четвертый был украшен золотом. Именно отразившиеся от благородного металла отблески и привлекли внимание Вадима.

Не в силах удержаться, Борелли протянул руку и осторожно взял том. Не сказав ни слова, Игорь шагнул к нему, также переполненный любопытством. Когда Борелли извлекал фолиант из сундука, внутри что-то щелкнуло, настолько громко, что они оба отпрянули назад.

Через какое-то мгновение в подземелье раздался оглушительный грохот.

Борелли не удержался на ногах.

– В чем дело…

Схватив монсеньора за талию, Игорь буквально потащил его к выходу. Добравшись до двери, он толкнул Борелли вперед и сам перепрыгнул через порог, в тот самый момент как обвалился свод

Оглянувшись, Борелли успел мельком увидеть за спиной Кускова Вадима, обернувшегося к ним. Затем он и остальные археологи исчезли, раздавленные обрушившимися кирпичами.

Стена пыли пронеслась по двоим распростертым на полу ученым, ослепляя, удушая их.

Борелли закашлялся, пытаясь понять, в чем дело. Смахнув с него пыль, Игорь помог ему подняться на ноги.

– Склеп… – объяснил он, – похоже, в нем была оборудована ловушка.

– Но почему? – простонал монсеньор.

Нетвердо держась на ногах, они подошли к тому, что осталось от дверного проема. Несколько минут они окликали тех, кто мог остаться в живых, однако Борелли понимал, что это бесполезно. Никакая надежда не могла устоять под тяжестью обрушившихся сводов. Не вызывало сомнений, что никто не мог выжить под массой обвалившегося кирпича.

Гул продолжался, угрожая новыми обвалами.

– Оставаться здесь нельзя! – Указав вверх, Игорь увлек Борелли вперед к выходу.

14:07

Спасаясь от преследующей их по пятам смерти, Борелли карабкался по ступеням, высеченным в каменистом грунте. Он прижимал к груди то, что ему удалось спасти. Его сердце колотилось по покрытому золотым окладом переплету четвертого тома «Истории» Геродота.

Монсеньор выронил древнегреческий трактат, когда его отшвырнуло от сундука, но затем подобрал его с пола. Он уже успел мельком осмотреть книгу, стряхнув пыль с ее страниц, вытерев плесень с украшенного золотом переплета. И только тогда заметил нечто такое, что силился понять до сих пор…

Несмотря ни на что, одно не вызывало сомнений.

– Нельзя допустить, чтобы это пропало… – пробормотал Борелли, обращаясь в темноту, направляя луч фонаря на каске на винтовую лестницу.

– Монсеньор, позвольте мне нести эту книгу, – предложил Игорь, протягивая руку. – Нам еще долго подниматься.

Борелли оглянулся на сотрудника музея. Взгляд Игоря был полон боли невосполнимой утраты. Ужас и скорбь лишили крови его лицо, оставив его мертвенно-бледным.

Борелли крепче прижал к груди древний фолиант.

– Это моя ноша, и нести ее мне! Все эти люди погибли из-за моей глупости!

Игорь опустил руку.

С тяжелым сердцем Борелли продолжил подниматься по лестнице. Еще в Риме кардиолог отговаривал его от этой поездки, однако в настоящий момент мучительно болезненным каждый вдох делала не недавняя операция на сосудах. Грудь ему сдавливало чувство вины. Каждый удар сердца словно кувалдой колотил по грудной клетке.

– Не надо мне было торопить события, – с сожалением пробормотал монсеньор.

– Никто с вами не спорил, – возразил Игорь. – Нельзя было рисковать тем, что об этой находке станет известно. Нужно было забрать сундуки до того, как подземное хранилище будет разграблено.

Борелли с трудом сглотнул комок в горле. Сам он не далее как вчера использовал те же самые доводы, уговаривая российских археологов действовать быстро. Однако двигали им и другие соображения. Здоровье Борелли резко ухудшилось в последнее время, и он не мог позволить себе упустить такую возможность. В своем возрасте ему пришлось принять горькую правду.

Терпение – это роскошь молодых.

Раздавленный чувством вины, с ноющим сердцем, Борелли сделал очередной поворот на винтовой лестнице и свободной рукой отер пот со лба. Влажный воздух был удушливым; на стенах блестели скользкие подтеки. Безмолвно шевеля губами, монсеньор мысленно молился за погибших, и тут его нога поскользнулась на пятне черной плесени. Вскрикнув, Борелли взмахнул руками, падая на четвереньки. Сила удара о каменные ступеньки отдалась болью до самых зубов. Вывалившись из руки, драгоценный трактат ударился о стену и покатился вниз по лестнице.

Борелли вздрогнул – не столько от боли, сколько от страха испортить древнюю рукопись. Приподнявшись на одной руке, он обернулся назад.

– С книгой ничего не случилось?

Поспешно спустившись вниз, молодой человек подобрал фолиант и поднялся наверх к своему спутнику. Он протянул ему древнюю книгу.

– Похоже, ничего страшного не произошло. Переплет, хоть и древний, оказался прочным.

Борелли с облегчением положил старинную рукопись на колени, мысленно представляя себе то, что осталось погребено под огромной массой кирпичей. На то, чтобы спасти все эти книги, потребуются недели – если такое вообще будет возможно. Да, погибли люди – но у монсеньора перед глазами стояли книги, которые он успел увидеть лишь мельком, настоящая сокровищница древнегреческих и древнеримских текстов. Платон, Аристотель, Птолемей, Гиппократ…

Борелли резко выпрямился, осененный внезапной догадкой. До него вдруг дошло, что общего было у этих книг – по крайней мере, тех, что хранились в открытом сундуке.

– Все эти книги… – пробормотал он. – Это же научные трактаты!

– Прошу прощения, монсеньор? – вопросительно посмотрел на него Игорь.

– В них содержатся работы греческих и римских мыслителей, стремившихся понять устройство мира. – Борелли накрыл ладонью лежащую на коленях книгу. – Даже «История» Геродота – не столько исторический труд, сколько аналитические путевые заметки. В первую очередь в них описываются различные страны и живущие в них народы. Считается, что этот монументальный труд основан на путешествиях Геродота по тому миру, который был известен тогда.

– Если вы правы, почему эти книги были спрятаны? – нахмурился Игорь. – С какой целью? – Он всмотрелся вниз. – И зачем устраивать в хранилище ловушку? Что стремились скрыть те, кто все это сделал?

– На мой взгляд, речь идет скорее о защите, – покачал головой Борелли. – О стремлении сохранить тайну.

– Какую тайну?

– Местонахождение Золотой библиотеки.

Стоящий рядом Игорь ахнул – недоверчиво, но в то же время потрясенный.

Не обращая на него внимания, Борелли посмотрел на блестящий металл, украшающий кожаный переплет. Он признавал то, что именно блеск золота заставил его выбрать как раз этот том. Однако его рукой двигала не алчность. То была тяга к утраченным знаниям.

– Если нам удастся ее обнаружить… – начал монсеньор, но не договорил.

«Быть может, это открытие хоть как-то искупит гибель тех, кто остался под завалами…»

– Если библиотека действительно существует, – поникшим голосом промолвил Игорь, – скорее всего, она проклята, как утверждали многие на протяжении столетий.

Борелли покачал головой, отказываясь признавать поражение.

– Даже эта ловушка… ее устроили много веков назад. Это говорит о том, что собрание научных трудов было спрятано сознательно. Быть может, это что-то вроде испытания, одной хлебной крошки из целой цепочки, которая должна привести к остальной библиотеке. В том случае если у искателя хватит сообразительности разгадать все загадки и при этом остаться в живых.

– Но как в этом убедиться? – Игорь поднялся на ноги, горя нетерпением поскорее выбраться из подземного лабиринта.

Борелли взял его за руку, усаживая обратно.

– Я должен вам кое-что показать. Это очень важно.

До сих пор он не делился со своим спутником тем, что ему удалось обнаружить. На это не было времени. Сам монсеньор успел увидеть это лишь мельком, пока в воздухе висела пыль.

– Что вы имеете в виду? – спросил Игорь.

Борелли бережно перевернул обтянутую облупившейся кожей обложку труда Геродота. На форзаце был выполнен затейливый рисунок. Основным его элементом была раскрытая книга, сверкающая золотом, как и переплет самого фолианта. Очевидно, рисунок появился значительно позже – всего два или три столетия назад, в то время как манускрипт относился к эпохе Древней Греции.

Борелли направил луч своего фонаря на сияющее золотом изображение книги. Игорь застыл.

Позолота отразила свет, отчего рисунок раскрытой книги вспыхнул еще ярче. Толстый фолиант был раскрыт на середине. Он сиял над тщательно прорисованным изображением здания, судя по всему, церкви. Вся страница была покрыта какими-то надписями, но они выцвели, практически полностью исчезнув. Осталось лишь несколько символов, которые еще можно было различить.

Игорь прищурился, рассматривая форзац.

– Сбоку – это скандинавские руны?

– Полагаю, да. А также надписи на греческом. И, возможно, какие-то научные формулы.

– Но что это такое? Что изображено на рисунке?

– На мой взгляд, это карта. Зашифрованная в рисунках, буквах и числах. – Борелли указал пальцем на позолоченную книгу. – Карта, указывающая путь к Золотой библиотеке.

Игорь выпучил глаза.

– Тот, кто нарисовал эту карту – или заказал ее, – продолжал Борелли, – скорее всего, именно он и устроил ловушку, привязанную к этой книге.

Игорь кивнул.

– Судя по всему, она обнаружила библиотеку и постаралась защитить свою тайну от недостойного.

– «Она»? – Борелли оторвал взгляд от книги.

Игорь указал на надпись кириллицей внизу, очевидно, являющуюся подписью.

– «Екатерина II», – прочитал он вслух по-русски.

Борелли наморщил лоб, пытаясь понять, что это может означать.

– Или, как ее именуют чаще, – Екатерина Великая, – объяснил Игорь.

15:33

Предприняв необходимые меры, чтобы надежно защитить свою находку, Борелли последовал за Игорем. Они поднимались еще целый час, прежде чем достигли конца лестницы. Да, они по-прежнему находились в лабиринте глубоко под землей, далеко от солнечного света и свежего воздуха. Они непременно заблудились бы, если б не отметки мелом, оставленные Вадимом вдоль всего пути. Пользуясь этими путеводными знаками, Игорь двигался по хитросплетению проходов, порой таких тесных, что в них приходилось ползти на четвереньках, попадая из одного помещения в другое через проломы в древних стенах.

Борелли прикасался рукой к каждой такой отметке, мысленно благодаря бесстрашного студента.

Прежде чем спуститься в этот подземный мир, монсеньор прочитал о нем все, что смог найти. Общая протяженность лабиринта составляла сотни километров; некоторые тоннели вели прямо под Кремль, однако доступ в них был давным-давно замурован. Первые подземные ходы были выкопаны в четырнадцатом веке князем Дмитрием Донским с целью обеспечить возможность тайно покинуть Кремль. Впоследствии патриархи Русской православной церкви также рыли тоннели под соборами и храмами, соединяя их с лабиринтом Донского, для того чтобы духовенство в случае опасности могло бежать из Кремля.

На протяжении последующих столетий подземная сеть постепенно расширялась и уходила вглубь. Ею пользовались шпионы, убийцы, любовники. Туда сбрасывали трупы. В шестнадцатом веке Иван Грозный спрятал под землей свой арсенал; старинные орудия были обнаружены в 1978 году строителями, прокладывавшими новые линии московского метро.

Но Грозный спрятал под землей не только оружие.

Борелли крепче прижал к груди древнегреческий трактат. Это не укрылось от внимания Игоря.

– Вы действительно полагаете, что Екатерине Второй удалось обнаружить Золотую библиотеку?

– Не знаю, но если это так, возникает новый вопрос: почему императрица сохранила свою находку в тайне? Такое поразительное открытие – одна из богатейших библиотек мира прославила бы Российскую империю и ее правительницу.

Игорь затряс головой, выражая свое согласие.

– Екатерина искренне полюбила свою новую родину. Она была начитана, интересовалась литературой, философией, науками. Ее заветной мечтой было добиться возвышения и величия России, чтобы страна заняла свое место среди ведущих европейских держав.

– Если так, зачем хранить в тайне находку Золотой библиотеки?

Игорь пожал плечами:

– Должно быть, у Екатерины были на то причины. Быть может, если нам удастся раскрыть ее код, мы решим и эту загадку.

– Но сначала нам нужно выбраться из этого запутанного лабиринта.

В этот момент острая боль пронзила Борелли грудь. Три месяца назад провели операцию на сосудах, установив сразу четыре стента. Сейчас он готов был поклясться, что чувствует все четыре – сердце гулко колотилось, как от физического напряжения, так и от лежащего у него на плечах груза ответственности.

«Семь человек погибли ради этого…»

Борелли был полон решимости сделать все возможное, чтобы эта жертва не оказалась напрасной.

– Туда! – указал вперед Игорь. – Я узнал эту лестницу. Она приведет нас к выходу.

– Слава всевышнему!.. – с облегчением пробормотал Борелли.

Они поспешили наверх. Первым шел Игорь. Лестница привела к ржавой железной двери. Игорь надавил на массивную дверь плечом, открывая ее. Проход наполнился ярким солнечным светом, ослепившим обоих. Прикрывая глаза рукой, Борелли и Игорь вышли на улицу.

Они оказались на уровне цокольного этажа строящегося здания. Вокруг возвышались строительные леса, рядом тянулись штабели кирпича.

В нескольких шагах в небо взметнулись белые стены храма Христа Спасителя, увенчанные сияющими куполами. Старый собор был взорван в 1931 году по приказу Сталина, развязавшего войну с религией. Впоследствии на месте разрушенного храма был построен открытый бассейн, но после распада Советского Союза и возрождения религии православная церковь получила средства на восстановление собора.

Эта же строительная площадка была отведена под возведение жилья для священников храма. Здание, которое строилось на месте бассейна советской эпохи, являлось наглядным примером растущего влияния Русской православной церкви.

На прошлой неделе Вадим и его друзья-диггеры, разобрав груду строительного мусора с одного края бывшего бассейна, обнаружили дверь. Однако эта находка не была чисто случайной. Молодой студент изучил воспоминания Аполлона Иванова, одного из рабочих, разбиравших остатки взорванного храма, который в 1933 году первым обнаружил эту дверь. Впоследствии Иванов обследовал эти же самые подземные тоннели, наткнувшись в них на истлевшие человеческие останки и замурованные ходы, ведущие под Кремль. Воспользовавшись его воспоминаниями, Вадим приблизительно определил, где может находиться вход в старинное подземелье, и в течение нескольких недель упорно его искал – до тех пор, пока наконец не нашел.

«Только для того, чтобы поплатиться жизнью за свою сообразительность…»

Борелли прищурился, защищая глаза от яркого солнца.

– Нужно сообщить епископу Филарету о разыгравшейся под землей трагедии, – сказал Игорь. – Власти должны как можно быстрее приступить к спасательным работам.

Борелли достал из кармана сотовый телефон.

– Я попробую с ним связаться, если здесь есть сигнал сети.

Монсеньор поднес телефон к лицу, и экран зажегся, оживая. Борелли поводил им из стороны в сторону, проверяя, есть ли связь, но при этом едва не выронил древнюю книгу.

– Со звонком можно повременить, – остановил его Игорь. – Мой музей всего в нескольких кварталах отсюда. Можно будет позвонить епископу оттуда. Также я попрошу своих коллег заняться реставрацией книги. Для того чтобы расшифровать рисунок на форзаце, необходимо сделать его более читаемым.

Борелли не стал возражать.

– В Ватиканском архиве я использовал ультрафиолетовую лампу, чтобы восстановить выцветший текст тысячелетнего Палимпсеста Архимеда[18]. Если действовать осторожно, возможно, то же самое удастся проделать и с этой рукописью.

– Да. Мне хотелось бы испробовать и другие методы. Я читал, что голландские ученые из Лейденского университета использовали рентгеноспектральный анализ для изучения страниц древних рукописей, которые использовались в переплетах других книг. Как знать, какие еще загадки спрятала императрица Екатерина в этом фолианте… Вы уже обратили внимание на рукописные пометки на полях некоторых страниц, а также рисунки и подчеркнутые фрагменты?

– Нельзя сказать, кто это сделал – сама Екатерина или те, кто изучал текст до нее.

– И все же будет нужно досконально исследовать всю книгу, если мы хотим определить местонахождение Золотой библиотеки.

– Если только это не станет погоней за химерами.

Преисполненные решимости докопаться до истины, Игорь и Борелли покинули стройплощадку и оказались на улице. Вдалеке над крышами окрестных домов в последних лучах заходящего солнца горели огнем кремлевские башни. Московский Археологический музей находился буквально в нескольких шагах от Красной площади.

Борелли и Игорь двинулись по улице, украшенной флагами и транспарантами, оставшимися с отмечавшегося накануне Дня Победы, праздника, посвященного победе советского народа над фашизмом в 1945 году, с обязательными военным парадом и народными гуляньями. На следующий день после праздника центр города оставался пустынным: люди отсыпались после вчерашнего веселья.

Борелли шел по тротуару, пытаясь представить себе, какое зрелище являют собой они с Игорем, идя по центру Москвы в перепачканных рабочих комбинезонах и строительных касках.

Когда они дошли до конца улицы, перед ними открылась во всей красе Красная площадь. С противоположной ее стороны поднимались кирпичные стены Кремля. На Спасской башне в сгущающихся сумерках маленьким солнцем ярко горела рубиновая звезда. Позади на фоне темнеющего неба виднелись купола кремлевских соборов, среди которых выделялась своей высотой колокольня Ивана Великого, сияющая подобно золотому факелу.

Оторвав взгляд от этой величественной картины, Игорь указал в противоположную сторону.

– Нам нужно попасть в музей.

Обернувшись к нему, Борелли вздрогнул, услышав громкий хлопок. У Игоря на лице появилось удивленное выражение. Он опустился на колени. На груди рабочего комбинезона расплылось темное пятно. Игорь открыл было рот, словно собираясь задать вопрос, однако оттуда хлынула кровь. Он повалился набок.

Борелли отпрянул назад – прямо в руки людей в черной одежде. Он не удержался на ногах, но его стиснули стальные пальцы. Из темноты появились другие фигуры, у всех лица были закрыты платками.

Нападавшие расступились, пропуская, судя по всему, своего предводителя. Неизвестный приблизился к Борелли вплотную.

– Где библиотека?

Борелли отшатнулся, услышав прозвучавшую в этом голосе неприкрытую злобу. Посмотрев в ледяные голубые глаза над платком, он испытал потрясение, обнаружив, что перед ним женщина.

– Понятия не имею, о чем вы… – кое-как совладав с собой, выдавил Борелли.

Женщина заставила его умолкнуть едва заметным движением руки. Из ниоткуда у нее в пальцах появился стальной кинжал.

– Мне хорошо заплатили за то, чтобы я узнала правду.

Острие кинжала подняло монсеньору подбородок, развязав ему язык.

– Мы… мы обнаружили подземный склеп, – признал Борелли, ужасаясь тому, как быстро распространилось известие о находке Вадима. – Хранилище. С сундуками, наполненными книгами. Но там была ловушка. Своды обвалились. Нам едва удалось выбраться живыми.

Женщина перевела взгляд на то, что он прижимал к груди.

– Но, похоже, не с пустыми руками…

Борелли крепче стиснул трактат. Не смог поступить иначе, хотя это и раскрывало ценность древнего фолианта.

– Это древнегреческая рукопись. Все, что мне удалось унести. Но она имеет только чисто научную ценность.

Женщина вырвала книгу у него из рук.

– С этим мы сами разберемся.

Борелли попытался было отобрать книгу обратно, но тщетно. Его движение привело лишь к тому, что женщина подозрительно прищурилась.

– И не было никаких свидетельств того, что подземное собрание книг имело какое-то отношение к Золотой библиотеке? – спросила она.

– Абсолютно никаких, – солгал Борелли.

Тяжело вздохнув, женщина отвернулась от него. Махнув на прощание рукой, словно отпуская его, – но острая боль огнем обожгла ему горло.

– В таком случае мне от тебя нет никакого толка.

Борелли ощутил теплую влагу, промочившую ему грудь. Только тут до него дошло, что острый клинок глубоко вонзился ему под подбородок. Потрясенный, Борелли закашлялся кровью. Стальные пальцы разжались, отпуская его, и он упал на четвереньки. Сердце неистово колотилось в груди, мучительная боль застилала взор.

– Нет!.. – прохрипел монсеньор.

Не обращая на него внимания, нападавшие переступили через него.

Сунув руку в карман, Борелли нащупал телефон и прикрыл его своим телом. Стараясь действовать незаметно, он лихорадочно водил пальцем по экрану. Под ним по брусчатой мостовой растекалась лужица крови.

Прежде чем темнота полностью поглотила его, монсеньор в последний раз ткнул пальцем в экран, вводя адрес. Он почувствовал, как телефон запищал, пересылая фотографии. Те самые, которые он с помощью Игоря сделал на лестнице.

Наконец старания Борелли были замечены – его выдал или звук, или свет экрана.

Склонившись над ним, женщина ногой перевернула его на спину и выхватила у него из руки телефон, грязно выругавшись по-русски. В ее голосе прозвучало столько злости, что приспешники отпрянули от нее.

Борелли почувствовал, как его затылок ударился о холодную брусчатку. Взор его скользнул по золотому куполу колокольни Ивана Великого, до сих пор ярко сияющему на фоне багрового неба. Эта колокольня была воздвигнута при великом князе Иване III, чей внук Иван Грозный спрятал сокровище, только за один сегодняшний день ставшее причиной стольких смертей.

«Похоже, библиотека действительно проклята…»

Наконец темнота загасила золоченый факел, забирая с собой весь мир. И все-таки Борелли нашел утешение в своем последнем поступке. Новый префект Ватиканского архива дал ему адрес электронной почты, на который следовало отправить сообщение в случае чрезвычайной ситуации. Этот адрес не был обозначен ни именем, ни числом. Лишь одним символом.

Греческой буквой, которую Борелли посчитал пророческой.

С последним вздохом он мысленно представил ее, молясь о том, чтобы его усилия оказались не напрасны.

Σ

2

10 мая, 16:17 по Восточному поясному времени (летнему)

Вашингтон, округ Колумбия

Коммандер Грей Пирс гнал свой мотоцикл по запруженным в вечерний час пик улицам Вашингтона. Его «Ямахе В-Макс» было уже больше двадцати лет, но заботливо ухоженный двигатель мягко ворчал у него между ног недовольной пумой.

Эти хищные нотки полностью соответствовали настроению Грея.

Он мчался по Джефферсон-драйв через самое сердце города. Слева – изумрудная зелень Национальной аллеи, рассеченная песчаными дорожками. Однако впереди улица была перегорожена бетонными блоками, у которых дежурили конная и пешая полиция. За баррикадой также застыла пара армейских «Хамви», охраняющих развалины Смитсоновского института.

Семь недель назад, в первый день весны, в этом красном кирпичном здании прогремели несколько взрывов. Похожее на за�мок здание Смитсоновского института, национальное достояние, построенное в 1855 году, являлось самым старым в Смитсоновском комплексе[19]. На протяжении полутора веков ему довелось пережить множество пожаров и политических катаклизмов. Теперь оно превратилось в груду битого кирпича, хотя восточное крыло и две башни в готическом стиле уцелели. Оставшаяся часть здания представляла собой жалкое зрелище полуразрушенных стен, обвалившихся перекрытий и выбитых окон.

К счастью, человеческих жертв было немного – только трое рабочих, в момент взрывов находившихся в здании. С начала года в замке проводились масштабные реставрационные работы, поэтому он был закрыт для посещений.

Рация у Грея в шлеме ожила треском статического электричества, после чего строгий голос предупредил:

– Шевелись! Мы опаздываем!

Лавируя в плотном потоке машин, мимо с ревом пронесся обтекаемый «Дукати Скрэмблер». Водитель, облаченный в черную кожу, высокие ботинки и черный шлем, оглянулся на Грея. Хотя тот не мог ничего разглядеть сквозь поляризованное стекло забрала, он явственно представил себе раскосые глаза, посмотревшие на него.

Прибавив газу, Грей сократил расстояние до второго мотоцикла.

– Всё в порядке! – ответил по рации он. – Совещание начнется только через… – Мельком взглянув на голографический дисплей, светящийся в верхнем углу шлема, поморщился. – Через две минуты.

Ответом ему стало раздраженное ворчание – как со стороны водителя, так и со стороны мотоцикла. Рванув вперед, «Дукати» резко свернул на Двенадцатую улицу, оставив Национальную аллею позади. Следуя за ним, Грей заложил такой крутой вираж, что едва не ободрал колено о мостовую.

При этом он бросил последний взгляд на разрушенный взрывами Замок.

Коммандер понимал, что означают эти руины.

Объявление войны.

За все эти недели никто так и не взял на себя ответственность за случившееся. Точнее, желающих приписать себе сомнительную славу было более чем достаточно, но все их заявления после быстрой проверки отметались. Истинные виновники оставались неизвестны и по сей день. Камеры видеонаблюдения, а также съемка со спутников не смогли установить, кто заложил бомбы и как вообще было осуществлено это гнусное преступление.

Объединенная контртеррористическая группа продолжала ежедневно прочесывать окрестности. В средствах массовой информации и интернете велись споры, назывались виновные, строились теории заговоров. Однако для тех, кто знал главную тайну Замка, цель атаки была очевидна.

Грей пригнулся к рулю.

«Это были мы».

В этом он не сомневался.

Грей являлся сотрудником отряда «Сигма», группы оперативных работников, работающих в составе УППОНИР, входящего в Министерство обороны ведомства, занимающегося разработкой и внедрением новейших систем вооружения. Все члены «Сигмы» в прошлом служили в войсках специального назначения; в отряд их отбирали в обстановке строжайшей секретности, после чего они проходили обучение по различным научным дисциплинам. Целью их работы была защита мира от самых различных угроз. Название отряда было по греческой букве «Σ», в данном случае обозначающей «сумму лучших», сплав ума и мускулатуры, воина и ученого. Девиз отряда был прост: «Будь на месте первым».

Но в данном случае, как верно заметил второй мотоциклист, Грей мог не справиться с этой задачей.

Следуя вплотную за «Дукати», он свернул на Индепенденс-авеню. Оба мотоцикла заехали за Замок, где обширный сад подходил вплотную к стенам здания. Пятнадцать лет назад «Сигма» оборудовала свою штаб-квартиру в заброшенных бомбоубежищах времен Второй мировой войны, расположенных под Замком. Эти давным-давно забытые укрытия как нельзя лучше соответствовали требованиям отряда, вследствие высокого уровня секретности, а также благодаря близости к многочисленным лабораториям и исследовательским центрам Смитсоновского института. Кроме того, комплекс находился в шаговой доступности от основных органов государственной власти – что, правда, в последнее время являлось не благом, а скорее серьезным недостатком.

Директору «Сигмы» Пейнтеру Кроу приходилось разбираться с политическим пожаром, полыхающим после теракта в самом центре Вашингтона. Хотя лишь считаные люди, обладающие соответствующим допуском, знали о существовании «Сигмы», сейчас все они давили на отряд, и в первую очередь куратор «Сигмы» генерал Меткалф, в настоящее время возглавляющий УППОНИР.

Всем были нужны ответы – или хотя бы козел отпущения, чтобы свалить на него всю вину. Грей надеялся, что директор Кроу срочно вызвал своих сотрудников, поскольку стала известна личность террориста, а не для того чтобы сообщить им о роспуске «Сигмы», хотя вероятность этого, увы, существовала.

Телефон в шлеме защебетал, извещая о входящем вызове. Поморщившись, Грей ответил на звонок, уверенный в том, что это директор Кроу.

– Говорите! – сказал он.

– Где вы двое запропастились? – Это был Монк Коккалис, оперативник «Сигмы» и лучший друг Грея. – Пейнтер скоро протрет дыру в ковре у себя в кабинете.

– Мы будем через несколько минут. Сейчас уже спускаемся под землю.

– Поторопитесь! Назревает что-то серьезное. Кэт не хочет даже смотреть на меня, но выражение лица у нее натянутое, как кожа на барабане. Определенно, ей известно, зачем нас вызвали.

– Понял.

Капитан Кэтрин Брайант, ведущий аналитик «Сигмы», была женой Монка. Кроме того, она занимала должность первого заместителя директора отряда.

– Мы будем с минуты на минуту, – завершил разговор Грей.

Он заехал на непримечательную парковку, расположенную напротив Замка. Железные ворота с грохотом поднялись, откликаясь на сигнал транспондера у него в шлеме. Оба мотоцикла нырнули по пандусу под землю. Далее они свернули в тоннель, проходящий под Индепенденс-авеню. Мотоциклы мчались по подземному проходу, и электронные датчики регистрировали их продвижение. Тоннель проходил глубоко под садом площадью четыре акра, расположенным за Замком.

Наконец мотоциклисты добрались до подземной стоянки прямо под зданием. Обширная площадка была заполнена внедорожниками и немецкими седанами, среди которых стояли несколько мотоциклов. Поставив свой байк рядом с остальными, Грей заглушил двигатель и, спешившись, снял шлем.

Вход в штаб-квартиру «Сигмы» закрывала массивная стальная дверь, словно позаимствованная из банковского хранилища. Подойдя к биометрическому считывателю, Грей выполнил сканирование сетчатки глаза и отпечатка ладони, однако дверь оставалась заперта. Система электронного наблюдения зарегистрировала присутствие на стоянке второго человека, который еще не идентифицировал себя.

Грей обернулся к «Дукати» в тот самый момент, когда водитель легко соскочил с мотоцикла.

– Сейхан, тебе также необходимо выполнить сканирование. С тех пор как ты в последний раз была здесь, систему безопасности ужесточили.

Расстегнув защелку под подбородком, Сейхан сняла шлем. Волна черных как смоль волос упала ей на плечи. Бросив на Грея испепеляющий взгляд, Сейхан расстегнула молнию черной кожаной куртки, открывая коричневую блузку.

– Усиление мер безопасности? – презрительно фыркнула она. – Наверное, лучше поздно, чем никогда.

Сейхан подошла к Грею, двигаясь с кошачьей грациозностью, – сплошные мышцы, сухожилия и плавные изгибы. Сквозь тонкую пленку пота была видна ее миндальная кожа – свидетельство примеси азиатской крови. Изумрудные глаза Сейхан горели едва сдерживаемой яростью.

– Кроу должен будет объяснить, в чем дело! – пригрозила она. – Если это просто очередное бесполезное совещание…

Грей прекрасно понимал, чем обусловлено ее гневное раздражение. Им с Сейхан пришлось оставить на конспиративной квартире своего двухлетнего сына. Сейхан терпеть не могла разлучаться с Джеком – особенно сейчас.

Сразу же после террористического удара весь отряд «Сигма» был переведен в режим строгой изоляции. Директор Кроу старался исключить любые риски, особенно после того как вскоре вслед за взрывами двое оперативников получили серьезные травмы в результате наезда машин, скрывшихся с мест происшествия. Еще одного агента, совершавшего утреннюю пробежку, застрелил снайпер.

Определенно, кто-то всерьез охотился на сотрудников «Сигмы».

После введения режима вынужденной изоляции новых происшествий больше не было, однако никто не обманывался ложными надеждами на то, что с угрозой покончено. Враг лишь временно отступил – по всей вероятности, чтобы перегруппироваться и оценить ситуацию перед тем, как нанести новый удар. Все оставались начеку, сознавая, что это лишь затишье перед бурей.

Грей обвил рукой за талию подошедшую Сейхан.

– Мы вернемся к Джеку сразу же, как только сможем.

Та нахмурилась, по-прежнему прижимаясь к нему, позволяя себе на какое-то краткое мгновение расслабиться. Несмотря на стоический внешний вид, напряжение проявлялось в складках у нее на лице. Бескровные губы были крепко сжаты; подбородок резко выступал вперед от стиснутых мышц.

Больше всего Сейхан выматывало неизвестное; это выматывало всех, но ей доставалось больше всего. И дело было не только в полном отсутствии информации о террористе. Сейхан не находила себе места, переживая насчет будущего «Сигмы».

Если деятельность отряда будет свернута, у Грея останется много возможностей устроить свою жизнь. Он поступил служить в армию в восемнадцать лет, в двадцать один год был зачислен в спецназ. В дальнейшем Пейнтер Кроу лично пригласил его в «Сигму», сделав свой выбор не столько благодаря армейскому прошлому Грея, сколько учитывая то, что Сейхан называла «странным образом мышления», – его способность находить закономерности там, где другие ничего не видели.

Грей сам не мог сказать, откуда у него этот дар. В детстве его постоянно тащили в разные стороны. Быть может, именно воспитание заставило его смотреть на вещи с различных ракурсов, стараясь уравновесить крайности. А может быть, тут вмешалось что-то на генетическом уровне, высеченное в ДНК, благодаря чему Грей видел все эти закономерности…

Какой бы ни была причина, он прекрасно понимал, что такой талант по достоинству оценят в других ведомствах.

Чего нельзя было сказать про Сейхан.

В прошлом она была наемной убийцей в международной преступной организации. Жестокая окружающая действительность формировала ее с самого детства. Сейхан выработала свой собственный кровавый почерк, однако подобный опыт нечасто указывают в резюме. Несмотря на то что в дальнейшем Сейхан порвала со своим прошлым и начала работать в «Сигме», ей так и не удалось полностью адаптироваться к окружающему миру. Ее прошлое было известно немногим. Разведывательные ведомства разных стран, в том числе израильский «Моссад», до сих пор включали Сейхан в списки тех, кого в случае обнаружения необходимо ликвидировать немедленно.

Отряд «Сигма» стал для Сейхан домом – сначала вынужденным, затем появилась надежда в корне изменить свою жизнь, и вот сейчас организация предлагала возможность начать все заново вместе с Греем и Джеком. «Сигма» укрывала, обеспечивала защиту. Без нее Сейхан окажется без твердой почвы под ногами: как ни старалась она скрыть свои чувства, будущее ее пугало.

– Все будет хорошо, – робко предложил Грей, привлекая ее к себе. Подняв левую руку, он показал золотое кольцо на безымянном пальце. – И нам еще нужно будет подумать о свадьбе.

Попытка Сейхан улыбнуться окончилась гримасой у нее на лице.

– Даже не знаю, что хуже – искать террориста или ломать голову над тем, как рассадить гостей за праздничным столом.

Высвободившись из объятий Грея, Сейхан подошла к биометрическим сканерам. После того как ее личность была установлена, массивная стальная дверь открылась. Грей ощутил хлопок в ушах – это налетела волна повышенного давления, нагнетаемого вентиляцией, которая поддерживала стерильную чистоту воздуха внутри.

Они спустились на самый нижний уровень командного центра.

«Лучше поскорее узнать свою судьбу, какой бы она ни была».

16:34

Директор Пейнтер Кроу сидел за своим столом, ожидая, когда займут свои места опоздавшие. Головная боль прочно укоренилась у него между глазами.

«По крайней мере, это означает то, что голова у меня по-прежнему есть».

Пейнтер находился у себя в кабинете, когда Замок был взорван. Он слышал взрывы, ощущал содрогание земли. На несколько черных секунд пропал свет, пока не включились резервные генераторы. Пейнтер тотчас же приказал срочно эвакуировать всех сотрудников, опасаясь обрушения перекрытий, – однако в конце концов выяснилось, что старые укрытия времен Второй мировой войны надежно защищают от бомб, как и следовало из их названия. Спрятанные глубоко под землей бункеры получили лишь минимальные повреждения.

Когда в кабинет вошел коммандер Пирс, Монк порывисто обнял его и похлопал по спине. Грей ответил ему тем же. Крепкие узы дружбы, связывающие их, были выкованы пролитой кровью, горечью потерь и самопожертвованием.

Однако трудно было найти двух людей, так не похожих друг на друга внешне.

Монк, в прошлом носивший зеленый берет, до сих пор сохранял облик настоящего спецназовца, начиная от накачанной мускулатуры и до обритой наголо головы. Своей макушкой он едва доставал Грею до подбородка. Монк носил свободную ветровку поверх обтягивающей футболки с изображением оскалившегося бульдога, морда которого чем-то напоминала его собственное лицо. Однако за суровой внешностью скрывался быстрый проницательный ум шахматного гроссмейстера.

Грей, напротив, при росте шесть футов два дюйма был поджарым, но при этом обладал убийственно быстрой реакцией. Его загорелое лицо говорило о техасских корнях, словно «Штат одинокой звезды»[20] навсегда оставил на нем свое клеймо. Однако в волевом подбородке, ярко-голубых глазах и темных волосах, длинных на макушке и выбритых по бокам, чувствовалась валлийская кровь.

Пейнтер махнул рукой, приглашая всех садиться.

– Давайте начнем.

Сев на свое место, Грей не стал снимать кожаную куртку, показывая тем самым, что задерживаться здесь долго он не намерен. Сейхан устроилась рядом с ним, также не скрывая своего нетерпения.

Пейнтер понимал их беспокойство и тревогу за Джека. Сын Грея и Сейхан жил в том же самом конспиративном доме на окраине Рок-Крик-парка, что и дочери Монка. Обе семьи решили пережить эту бурю вместе.

Последний сотрудник «Сигмы» вошел в комнату. Кэтрин Брайант делила свое время между кабинетом директора Кроу и разведывательным центром отряда, своей полноправной вотчиной.

Тронув Сейхан за плечо, Кэтрин прошла к столу, за которым сидел Пейнтер. Этот жест, обращенный от одной тревожащейся матери к другой, получился очень теплым. Тем не менее в остальном Кэт держалась натянуто, гневно. Она вела себя так, будто собиралась отправиться на войну – что, вполне возможно, соответствовало действительности.

Как и у всех сотрудников «Сигмы», за плечами у Кэт была служба в армии. В ее случае это была военно-морская разведка, однако назвать Кэт кабинетным работником не осмелился бы никто. Как и ее муж, она не потеряла былую армейскую выправку. Ее темно-русые волосы, расчесанные и заплетенные в косу, своей консервативностью полностью соответствовали ее одежде: темно-синему костюму, накрахмаленной белой блузке и черным кожаным туфлям.

– Итак, теперь, когда собрались все… – начал Пейнтер.

– Разве все здесь? – Усевшись прямо, Грей огляделся по сторонам. – Я полагал, у нас тут общий аврал. И вообще, почему мы собрались не в зале для совещаний?

– На самом деле эта встреча только для тех, кто имеет к этому самое непосредственное отношение, – поправил его Пейнтер. – Я не поставил в известность никого из УППОНИР, даже самого генерала Меткалфа. Если честно, я уже поделился с вами практически всем, что мне известно.

– Что вы хотите сказать… – нахмурилась Сейхан.

Пейнтер поднял руку, останавливая ее.

– Во-первых, позвольте выразить надежду, что нам наконец, возможно, удалось выйти на след террориста-взрывника. К сожалению, та информация, которая стала известна в последние восемь часов, не является абсолютно достоверной. Как вы знаете, все военные и правительственные ведомства, имеющие отношение к национальной безопасности, контртеррористической деятельности и разведке, вели поиски террориста – или организации, внутренней или внешней, которая могла бы нанести удар по Смитсоновскому институту. Однако большинству охотников приходилось действовать лишь одной рукой – вторая была привязана к спине.

– Потому что они ничего не знают про нас, – закончил за него Грей.

– Кто-то знает, кто-то не знает, кто-то догадывается, – пожал плечами Пейнтер. – Тем не менее не знать, кто был истинной целью этой диверсии, – огромный минус. Меткалф предложил вывести нас из тени, раскрыть нашу организацию.

– Это же существенно снизит эффективность нашей деятельности! – простонал Монк.

– Если вообще не уничтожит нас, – добавил Грей.

– Мне удалось уговорить генерала немного повременить, в первую очередь потому, что новых террористических атак больше не было. Но если они продолжатся…

Пейнтер помолчал, предлагая всем присутствующим проникнуться смыслом его слов.

Грей наконец скинул с себя куртку и откинулся на спинку стула.

– Что вам удалось узнать?

Кроу повернулся к своему заместителю.

– Кэт, будь добра, покажи видео из ИТСР «Флоренс»[21].

– Дай минуту на то, чтобы перенести видеозапись. – Кэт прошла за стол Пейнтера, чтобы получить доступ к терминалу.

Тот подвинулся, освобождая ей место, что было совсем не трудно. Обстановку кабинета можно было считать спартанской. Помимо письменного стола из красного дерева, единственным элементом роскоши была бронзовая статуэтка на пьедестале в углу. Она изображала усталого воина-индейца, склонившегося к шее коня. Ее подарил Пейнтеру его бывший наставник Шон Макнайт, основатель «Сигмы», несколько лет назад погибший, защищая этот самый бункер.

«И вот теперь я, возможно, потеряю все это…»

Глядя на бронзовую статуэтку, Пейнтер ощутил чувство вины, стиснувшее ему грудь.

Своим подарком Шон Макнайт хотел подчеркнуть происхождение Пейнтера. В молодости мало кто подозревал, что в жилах Пейнтера течет индейская кровь; однако теперь, когда его возраст приближался к пятидесяти, цвет его кожи стал темнее, а скулы выдавались заметнее. И хотя волосы оставались черными, над ухом появилась седая прядь, похожая на орлиное перо.

Однако теперь статуэтка больше не говорила Пейнтеру о его происхождении. Сейчас она служила напоминанием о том грузе ответственности, который лежал на плечах директора «Сигмы». На поникшем лице конного воина были написаны усталость и скорбь. Это была цена, которую приходилось платить каждому сотруднику подразделения.

И, возможно, именно об этом думал Шон Макнайт, делая свой подарок.

Наконец Кэт выпрямилась и откашлялась.

– Видео из Флоренса загружено. Я вывожу его на левый монитор.

Пейнтер развернулся в кресле. Прямо за его столом и по обеим сторонам от него на стенах висели три больших монитора. Пейнтер иногда выводил на них пейзажи, стараясь создать иллюзию окон в своем изолированном кабинете, но они лишь напоминали ему о том, как глубоко под землей он находится.

– Так, готово, – объявила Кэт.

На экране появились изображения невысоких кирпичных строений и железобетонных башен, окруженных высокими заборами, увенчанными витками колючей проволоки. На заднем плане виднелась сплошная стена гор.

– Это ИТСР «Флоренс», – сказала Кэт.

– Что это такое? – подалась вперед Сейхан.

– «Алькатрас»[22] в Скалистых горах, – недоуменно наморщил лоб Грей.

Пейнтер кивнул.

– Это тюрьма максимально строгого режима исполнения наказаний, расположенная в штате Колорадо. В ней содержатся преступники, которые считаются наиболее опасными, и в первую очередь для национальной безопасности. Одно здание называется «отделением для подрывников», поскольку на протяжении последних лет в нем содержались многие террористы, устроившие взрывы на территории Соединенных Штатов: Тимоти Маквей, Терри Николс, Рамзи Юсеф, Тед Качинский[23].

– Не понимаю, – пробормотал Монк. – Какое отношение имеет тюрьма строгого режима в Колорадо к взрывам здесь, в Вашингтоне?

– Хороший вопрос, – согласился Пейнтер. – Вот почему нам потребовалось столько времени, чтобы установить связь.

Кэт набрала команду на клавиатуре терминала.

– Вот видеозапись, сделанная внутри, в комнате для свиданий.

На экране появилось зернистое изображение с камеры видеонаблюдения. Разделенная пополам картинка показывала происходящее по обе стороны от стеклянной перегородки, отделяющей заключенного от посетителя. В комнате не было никого, кроме застывшего у двери охранника и двух человек, сидящих друг напротив друга. Они склонились к разделяющему их стеклу; на головах у обоих были наушники.

Видео оставалось немым.

– Звука нет? – спросил Монк,

– Запрещено, – ответила Кэт. – Это доверительный разговор адвоката со своим клиентом.

– Кто этот заключенный… – Грей поперхнулся, не договорив: заключенный откинулся назад, открывая свое лицо. – Подонок!

– Сенатор Кент Каргилл, – подтвердила Кэт. – Точнее, бывший сенатор. Теперь он известен как заключенный номер 4593.

Пейнтер подождал, когда утихнет волна шока и ярости. Этот человек предал свою родину. Его действия привели к гибели сотен людей. «Сигма» разоблачила его пару лет назад, однако до того сенатор сидел в этом самом кабинете, после того как была похищена его дочь.

– Кэт со своей командой просеивали, перебирали и опрашивали всех, кому было известно местонахождение командного центра «Сигмы».

– И у кого мог иметься зуб на нас, – добавил Грей.

Кэт кивнула:

– Нам потребовалось много времени на то, чтобы найти это видео. Оно было сделано за месяц до взрывов.

– Но что такого в этой встрече Каргилла со своим адвокатом? – вздохнул Монк.

– Помощником адвоката, – поправила Кэт. – Младшим партнером фирмы, согласно проверке, устроенной перед этим посещением. Джейсон обратил внимание на то, как этот похититель «заигрывает» с видеокамерами, словно ему наперед было известно, где они установлены.

Джейсон Картер, двадцатишестилетний бывший программист-хакер, был приглашен на работу в «Сигму» несколько лет назад. Благодаря своему солидному опыту в вычислительной технике, нестандартному образу мышления и проницательности он быстро стал правой рукой Кэт.

– Однако наш адвокат допустил одну маленькую оплошность, – продолжала Кэт.

Она прокрутила видео вперед. Посетитель наклонился, чтобы достать что-то из сумки. Кэт остановила запись. Видеокамера выхватила профиль посетителя в три четверти.

– Кэт удалось вырезать еще несколько кадров, – добавил Пейнтер.

Кивнув, Кэт вывела на экран еще несколько снимков посетителя, одни из которых были смазанными, другие – довольно отчетливыми.