Арктическая академия. Объект "Вихрь"

Глава 11. Опасное небо

Праздник решили не отменять, несмотря на произошедший инцидент с плотами. Более того, безопасники приложили все усилия, чтобы максимально замять ситуацию. Большинство гостей даже не узнали о том, что на самом деле произошло неподалёку от острова Палёный, потому как им выдали версию о столкновении плотов и нескольких пострадавших, которых целители увезли в больницу.

Но каждый хороший вечер рано или поздно заканчивается. За ним непременно приходит время прощания и возвращения к обыденной жизни. Ничего нового в плане устройства мира в этот вечер не случилось, поэтому в районе полуночи я оказался дома.

В понедельник я всё ещё паршиво наступал на раненую ногу, поэтому пришлось заказать трость. Со стороны это выглядело эффектно, а хромота почти не наблюдалась. Моё появление в академии с тростью незамедлительно вызвало обсуждения со стороны тех, кто не присутствовал на вчерашней рыбалке и не знал о случившемся.

— Надо же, Арс! Ты вкусил прелести дворянской жизни? Немного пафосно, но тебе идёт! — заметил Кирсанов.

— Пижон наш Сенька! — с презрением бросил Серафимов, который никак не мог удержать свой рот на замке.

— Спокойствие, друзья! Трость рекомендована целителями на ближайшие три дня. Потом я смогу от неё отказаться и вернуться к прежней жизни, так что не особо радуйтесь.

— А что случилось? — заволновалась Дорофеева.

— Небольшое происшествие на плоту. Думаю, вы уже слышали об этом.

— Небольшое? — ухмыльнулся Смолин, который вместе с отцом был на Большой Имандре. — С дюжину пострадавших. Даже с Мурманска целителей дёрнули, а это уже что-то да значит. Мать говорит, что целых три бригады вызвали к озеру.

Мать Смолина была заведующей одной из больниц в Мурманске, поэтому этой информации можно было доверять.

— Эх, а я уже размечтался! — в сердцах ляпнул Серафимов. — Думал, наконец-то нашему Сеньке кто-нибудь навалял.

— Осторожнее с мечтами, они имеют свойство бумеранга, — предостерёг я Серафимова, который немедленно побледнел и решил прикусить язык. Всё-таки пара серьёзных встрясок произвела на него отрезвляющий эффект.

Начало новой недели началось с очередных занятий у Шишкина, пары по языкам и занятий у Платонова. Целители рекомендовали мне воздержаться от тяжёлых физических нагрузок, поэтому на парах по владению талантом и физподготовке я откровенно скучал.

На паре у Шишкина я в какой-то степени даже порадовался случаю, по которому мне приходится сидеть в стороне и валять дурака, потому как Иван Степанович окончательно съехал с катушек и заставлял студентов сражаться против себя. Его энтузиазм растаял ровно на том моменте, когда пришло время спарринга с Дубовым. Ефим вообще незатейливый парень и привык действовать прямолинейно, поэтому в первую же минуту спарринга просто вырубил препода мощный ударом окаменевшего кулака. Пришлось бежать за помощью к Глинской, а пару переносить на неопределённый срок.

Зато я решил не тратить время даром и прикинул свои возможности. У меня выделилось три аспекта владения талантом. Это возвращение назад во времени, замедление времени и полная его остановка. Если в базовом состоянии я умел возвращаться назад минут на двадцать за один раз, то успехи по двум другим направлениям были куда скромнее. Замедление времени позволяло мне двигаться раза в полтора быстрее остальных, но как долго я могу использовать этот эффект? До сих пор не испытал его до конца, потому как такой надобности не было. Я либо расходовал талант на другие способности, либо возвращался к нормальному течению времени, прежде чем истрачу все силы. Что касается остановки времени, здесь всё понятно — одиннадцать секунд пока что потолок моих возможностей.

По свойствам каждый аспект тоже имеет особенное значение. Если откат времени даёт мне возможность переиграть случившееся событие, то замедление позволяет корректировать реальность в настоящем. Остановка времени — вообще отдельный случай. Этот аспект таланта позволяет мне выйти за рамки реальности и изменить её в одно мгновение.

— Медитируешь? — отвлёк меня от мыслей Зимин, приземлившись рядом. Валик чувствовал вину за то, что не был рядом, когда произошли события на плоту. И как я ни пытался ему доказать, что он никак бы не смог помочь, потому как попросту не был приглашён на это мероприятие, целитель не унимался.

— Задумался немного, — признался я, не вдаваясь в подробности.

— Ты смотри, у Платонова так не задумайся, а то он быстро найдёт способ вывести тебя из этого состояния!

Максимыч может! На его занятия я шёл в привычном волнительном состоянии. Переодеваться в спортивный костюм не стал — зачем, если заниматься всё равно нельзя? Отправился на пару в костюме.

— Чижов! Ты пришёл на мои занятия, чтобы прохлаждаться? — осадил меня Платонов, когда я устроился на скамейке.

— Георгий Максимович, так ведь я освобождён от нагрузок!

— А контрабандистам в патруле ты то же самое скажешь? Или белому медведю, который придёт в твой лагерь в поисках еды? Если не можешь напрягать ногу, напрягай другие части тела. Мозги, например!

— И что мне делать?

Платонов уставился на меня так, словно у него в голове созрел отличный ответ на мой вопрос, но он никак не мог произнести его вслух.

— Есть для тебя подходящее задание! — выпалил наставник. — Сейчас тебе принесут кусачки, будешь тренироваться резать колючую проволоку.

— Зачем мне это?

— А ты не думал, что базы контрабандистов придётся штурмовать? А они, знаешь ли, не слишком привечают ни хранителей порядка, ни собратьев по ремеслу и огораживаются всем, чем только могут. А если заложников спасать? Бери кусачки и не командуй, иначе отправлю к артефакторам учиться разминированию. И да, пока мои ребята подготовят тебе поле для деятельности, иди в раздевалку и переоденься!

Задание Платонова оказалось коварнее не придумаешь. Я-то думал, что меня усадят где-нибудь поблизости и дадут кромсать мотки с колючей проволокой, но Максимыч не зря был знаменит своими замашками и на счёт «поля для деятельности» совершенно не шутил. Его помощники натянули ограды с колючей проволокой рядом с полосой препятствий, а мне приходилось ползти по-пластунски и перерезать колючую проволоку, которая мешала движению. Время от времени, когда Платонов отрывался от работы с остальной группой, он стрелял шариками с краской из «Тура», когда видел, что я отрываюсь от земли слишком высоко. Изверг!

Битый час я боролся с колючей проволокой, затупил кусачки, натёр огромные мозоли на руках и вымазал одежду до полного непотребства. Ещё и протёр дыру на колене, из-за чего штаны можно смело превращать в шорты для хождения по дому. Других ситуаций в Мурманске, где можно было бы расхаживать в шортах без опасения заморозить бубенцы, я не припоминаю. Разве что те редкие солнечные деньки во время арктического лета, но ради пары дней в году хранить потрёпанную вещь нет смысла. Этот спортивный костюм проще выбросить, чем пытаться отстирать.

На языковедении тоже прибавилось заданий. Айта Гавриловна задала нам письменную работу по языкам народов севера, а это значит, что пара вечеров у меня точно будут заняты. Проблема в том, что работу нужно подготовить до пятницы, а значит времени в обрез.

Судя по всему, последнему курсу не собирались делать поблажек в обучении. Наоборот, старались впихнуть как можно больше полезных знаний, пока это было возможно. Поэтому, сообщение о том, что Платонов собирает третий курс после занятий, встретили со стоном разочарования.

— Значит так, студенты! — начал Платонов, окинув нас серьёзным взглядом. Похоже, наставник ратников тоже не особо радовался перспективе тратить время после пар, поэтому есть шанс, что сегодня мы разойдёмся по домам относительно быстро. Относительно, потому как быстро у Георгия Максимовича никогда не бывает…

— На этих выходных в студенческой столице Швеции Уппсале пройдёт слёт студентов Северных стран. Нашей академии выпала огромная честь представлять Отечество на этом мероприятии. В Москве считают, что в Арктической академии как нигде больше понимают устройство жизни в северных широтах, а потому в составе делегации будут наши студенты. По поручению ректора академии я составил список из десяти студентов, которых буду рекомендовать для поездки.

Георгий Максимович выудил из кармана листочек, на котором были отмечены имена счастливчиков.

— Пётр Аверин! Корней и Константин Ипатовы! Рада Уфимцева! Карина Чагина! Регина Седова! Николай Гаранин! Никита Кирсанов! Яна Дорофеева! Иннокентий Уваров!

— Георгий Максимович, а как же я? — удивился Родион. — Разве я не достоин представлять академию на международном уровне?

— Нет, Серафимов! Твои успехи в учёбе не впечатляют. Ты болтаешься в конце первой сотни рейтинга. Разве это достойный уровень? Да и с дисциплиной у тебя проблемы. Мне не нужны драки на таком ответственном мероприятии. В любом случае, я хочу, чтобы вы понимали: это рекомендательный список, и в нём могут быть изменения. Все свободны!

Ребята разошлись, а я остался, чтобы наедине поговорить с наставником.

— Георгий Максимович, как же это получается? Я не еду?

— Нет, Чижов! Ты — самый настоящий магнит, который постоянно притягивает проблемы. Я не хочу, чтобы у нас что-то пошло наперекосяк по дороге в Швецию. Будет лучше, если ты останешься дома.

— Как скажете!

Я развернулся и зашагал к выходу с тренировочной площадки. Катись он в полынью, этот Платонов со своим списком! Как вытаскивать кого-то из опасной ситуации, так он первый, а как лететь на такое мероприятие, так оставайся-ка ты лучше дома!

С одной стороны, мне же спокойнее. Побуду дома, отдохну, погуляю с Вьюгой. Но, если честно, обидно. Во-первых, не признали мои возможности, а во-вторых — когда я ещё поеду куда-нибудь в таком формате? Через полгода мне предстоит рассекать по бескрайним морям Арктики на каком-нибудь патрульном эсминце, или мотаться на собачьих упряжках по заснеженной тундре. О таких мероприятиях точно можно забыть.

До конца недели я был настолько занят учёбой, что с лёгкостью забыл о поездке в Швецию. Обида поутихла, и я смирился с тем, что останусь дома. Вот только расслабился я преждевременно, потому как посреди ночи с пятницы на субботу меня разбудил звонок телефона:

— Арсений, доброй ночи! Это Щукин. Надеюсь, я вас не разбудил…

— Ваши надежды беспочвенны, Василий Кириллович, я только начал смотреть первый сон…

Моё сонное сознание не до конца осознавало, что я беседую с начальником императорской службы безопасности Мурманской губернии, поэтому я говорил всё, что думаю. Могло быть и хуже на самом деле. Набери Щукин часа на два позже, я бы вообще его в тундру послал, что могло иметь для меня серьёзные последствия. Хотя, как сказать. Щукин — человек хоть и строгий, но понимающий, мог бы спокойно отнестись даже к такой выходке.

— В таком случае, прошу прощения. Надеюсь, новость, которую я сообщу, хоть немного скрасит ваше разочарование, господин Чижов. Я слышал, что делегация Арктической академии отправляется в Стокгольм на ежегодный слёт студенческой молодёжи, а вас не включили в список участников. Думаю, это серьёзный просчёт руководства академии, который я решил исправить и повлиял на решение ректора. Напоминаю, выезд от академии в шесть часов утра. Вылет из аэропорта Мурманска в семь тридцать. Удачной поездки, господин Чижов!

В телефоне послышались короткие гудки. Видимо, Василий Кириллович положил трубку, огорошив меня новостью. Я совершенно не собирался никуда лететь, а теперь оказывается, что меня включили в список делегации. Причём, в последний момент. Интересно, и кто же остался за бортом? Чувство вины ворвалось в сознание и не давало уснуть, поэтому я ещё минут пятнадцать ворочался с боку на бок. А с другой стороны, почему я должен себя винить? Я что, хуже остальных кандидатов?

С утра проснулся с большим трудом. Будильник разрывался минут пять, прежде чем я сполз с кровати и отправился в ванную. В зеркале на меня смотрело заспанное лицо с мешками под глазами. И вот этот человек через пару часов летит представлять свою страну на студенческий слёт в Уппсале?

Пришлось заварить пару местных трав, которые приводили внешний вид в порядок и умыться этим настоем. Вот так уже лучше! Времени оставалось совсем немного, поэтому я прокрался на носочках в столовую, потрепал сонную Вьюгу за ухом, стащил с холодильника бутерброд с вяленой олениной и сыром, оделся и выскочил на улицу. До академии пришлось добираться на такси, потому как пешком я бы точно опоздал.

Ровно в шесть Платонов вышел к входу в академию и осмотрел нашу десятку: Аверин, Гаранин, Кирсанов, Дорофеева, Корней Ипатов, Уваров, Одоевская, Чагина и Седова. Выходит, в составе делегации заметные изменения. Решено оставить обоих ратников, а вот вместо Кости Ипатова и Рады Уфимцевой поставили меня и целительницу Зою Одоевскую. Подозреваю, что Рада отказалась ехать, когда Костю оставили дома, или наоборот. В любом случае, я помещался в заявленную десятку, хоть уже и не радовался этому факту.

— Все в сборе? — Георгий Максимович пробежал глазами по собравшимся студентам, словно ничего не произошло, и он рассчитывал увидеть такой состав. — А где Екатерина Станиславовна?

Словно в ответ на слова Платонова возле академии остановилась машина такси, и оттуда вышла Шилова — наш преподаватель иностранных языков.

— Отлично! Теперь, раз все в сборе, прошу в автобус! Нам нужно успеть на частный рейс до Стокгольма. Не стоит заставлять людей ждать — самолёт поднимут в небо только ради нас. Оттуда сядем на автобус и за час домчим до Уппсалы. Увы, времени на отдых не останется, поэтому мы прибудем сразу с корабля на бал.

— В аэропорт? А почему бы не взять автобус, или на том же поезде поехать? — неуверенно поинтересовался Никита. Неужели у парня страх перед полётами? Ни за что бы не подумал. Как-то ведь он летел из Дудинки в конце первого курса.

— Кирсанов, вы географию учили в гимназии? — насупился Платонов. — Надо бы поинтересоваться у профессора Калитвинцева вашими успехами. Что-то мне подсказывает, что на первом курсе он чересчур завысил вашу оценку по своему предмету, иначе вы бы знали, что до Уппсалы почти нереально добраться по железной дороге. Число пересадок, который нужно сделать, превышает количество извилин в вашей голове, а ехать автобусом слишком долго, потому как придётся проторчать в пути почти сутки, и это без учёта проволочек на границах. На самолёте мы доберёмся до Стокгольма за два часа. Ещё час на то, чтобы добраться из Стокгольма в Уппсалу. Даже с учётом проверки в аэропорту вся дорога займёт не больше шести часов. Вопросы ещё есть?

— Никак нет! — отчеканил Никита, опасаясь навлечь на себя ещё больший гнев наставника в случае очередного проступка.

— Георгий Максимович, есть вопрос, который меня волнует, — признался я, вызвав у Платонова очередной раздосадованный вздох. Пришлось отвести наставника в сторону, чтобы не озвучивать информацию при всех. — Вам не кажется, что нам с Уваровым лучше не появляться в Швеции?

— Кажется? — удивился Платонов. — Что на счёт Иннокентия, я сомневаюсь, а вот на счёт тебя, Чижов, я абсолютно уверен, но меня никто не послушал. Более того, на твоей кандидатуре настояли серьёзные люди, и я просто не смог отказать им. Ты пойми, я только благодарен за помощь, но за тобой водится дурная слава смутьяна. Мне бы не хотелось, чтобы в Швеции случилось что-то, из-за чего нашим дипломатам пришлось бы краснеть.

— Не согласен! В чём моя вина, что нас занесло на Шпицберген? Я в то время вообще был в отключке. И плот, на котором мы катались по Большой Имандре, я никого не просил таранить.

— Может, напомнить тебе о драке в лабиринте, или других нарушениях дисциплины?

— С этим я не спорю, речь о другой ситуации. Вы же помните прошлую экспедицию? Так-то мы нарушили границу Швеции и устроили там погром, ещё и иностранное судно потопили. Конечно, в широких кругах эта информация не проскакивала, но я уверен, что разведки тех стран в курсе, чьих это рук дело.

— Бросьте, Чижов! Шведы не идиоты, чтобы сознаваться в том, что «Октопусы» базировались на их острове и встречались с пограничниками. И те же британцы всё понимают и не станут поднимать скандал из-за потопленного судна, которое нарушило воды нашего государства. И вообще надо бы разобраться что это за судно было. Может, на нём были как раз те люди, которые атаковали нашу военную базу? В общем, Арсений, можете ехать в Уппсалу без опасения нарваться на неприятности.

Стандартная процедура проверки прошла очень быстро. Буквально за полчаса мы все прошли контроль и поднялись на борт пассажирского самолёта класса «Альбатрос». Нам раздали очки для сна, мешочки на случай, если станет плохо, а сразу после взлёта стюардесса принесла холодные закуски и сок.

Только я начал проваливаться в сон, кто-то принялся меня тормошить. Я открыл глаза и увидел перед собой Дорофееву.

— Яна, что случилось?

Девушка была невероятно напугана и дрожала. Я взял её за руки и попытался успокоить, но Дорофеева замотала головой, собралась с мыслями и смогла произнести:

— Арс, я чувствую беду! Бортовой предсказатель утверждает то же самое. Мы находимся в смертельной опасности. Пожалуйста, отмотай время назад! Выиграй нам хоть пару минут!

— Яна, я не понимаю в чём дело. Может, нам нужно сначала выяснить откуда исходит опасность, а уже потом возвращаться обратно во времени и попытаться решить проблему?

— Нет, Арс! Слишком опасно, любая секунда может стать роковой. Дай нам немного времени, чтобы мы смогли вычислить опасность.

Пришлось идти на такие меры. Закрылся в кабинке уборной, чтобы мне не мешали и сконцентрировался. Если Яна права, у нас большие неприятности. Угораздило же меня ввязаться в эту поездку! С другой стороны, если я решу проблему, все ребята погибнут, а допустить это я не могу.

С первого раза удалось откатить время на семнадцать минут. От нагрузки я едва не сполз с сиденья и жадно хватал ртом воздух, потому как уши заложило, а голова закружилась. Интересно, это из-за высоты так, или из-за того, что я давно не перемещался на такие большие расстояния?

— Арс, с тобой всё в порядке? — заволновался Кеша, заметив, что я побледнел, а на лбу проступила испарина.

— Порядок, старина!

Закрыл глаза и попытался прыгнуть ещё раз. Двенадцать минут! За два прыжка, растратив практически всю силу, я смог переместиться на двадцать девять минут назад! Отличный результат, на который я даже не рассчитывал. Но радоваться пока рано. Придя в себя, первым делом отстегнул ремни и направился к Дорофеевой.

— Прошу вас, вернитесь на место! — сделала мне замечание стюардесса. Она подскочила с места и поспешила ко мне.

— Непременно займу, как только переговорю с подругой и вашим предсказателем. Пожалуйста, позовите его сюда.

— Боюсь, это невозможно. Он находится в кабинет пилотов…

— Немедленно! Я что-то непонятно сказал?

— Что здесь происходит? — вмешался в наш разговор Платонов.

— Георгий Максимович, серьёзная ситуация. Нужна помощь всех предсказателей, которые есть на этом судне. Возможно, придётся привлечь артефакторов. Я выиграл нам меньше получаса времени, больше ничем помочь не смогу. Пожалуйста, вы должны найти способ решения проблемы, иначе все мои усилия были напрасны.

— А в чём, собственно, проблема? — наставник мгновенно принял серьёзный вид, потому как знал, что я шутить не стану и беспокоиться почём зря тоже.

— Не могу сказать, лучше узнать это у наших провидцев.

— Милочка, зовите предсказателя. Немедленно! — распорядился Платонов.

Судя по всему, слово Георгия Максимовича значило многое на борту, потому как стюардесса даже не подумала ослушаться его или спорить, а немедленно удалилась в кабину пилотов. Через минуту она вернулась в сопровождении мужчины лет сорока на вид, который удивлённо смотрел на нашу компанию. За это время я успел переговорить с Яной и в подробностях объяснить ей что произошло.

— Опасность? — ухмыльнулся предсказатель, когда мы донесли до него информацию. — Нет, этого не может быть. Не волнуйтесь, всё под контролем. Часто бывает, что пассажиры волнуются во время перелёта, а если учесть специфику вашей деятельности, нет ничего удивительного в том…

— Используй талант, дурень! — оборвал его Платонов. Время неумолимо истекало, и от выигранных мной двадцати девяти минут осталось в лучшем случае минут двадцать.

Мужчина явно не хотел напрягаться, считая, что мы волнуемся понапрасну, но согласился объединить усилия с Яной и попытаться предсказать возможные опасности. Провидцам потребовалось всего две минуты. Когда мужчина открыл глаза, он уже не был так спокоен.

— Это бомба! — прошептал он, всё ещё отказываясь верить в то, что произошло. — Где-то в грузовом отсеке, рядом с двигателями. Нам конец! Если бы она находилась в пассажирском салоне, но мы не сможем попасть в грузовой отсек.

— Вообще-то можете! — вмешался Уваров, который слышал разговор от начала и до конца. — Удивительно, что я объясняю это члену экипажа, но это ведь «Альбатрос-138»? У этой линейки пассажирских самолётов есть возможность попасть в багажное отделение. В кабине пилотов находится люк, который ведёт в нижнюю часть фюзеляжа, а оттуда через дверь можно попасть в переднюю часть багажного отделения. Вот только это всё равно нам не поможет, потому как открыть люк самолёта и выбросить бомбу мы всё равно не сможем.

— Кеша, а разминировать её сможешь?

— Нужно посмотреть на эту бомбу. Определить её класс, условия установки…

— В общем, пусть тебя отведут, куда следует, а мы пока должны искать место, где посадить самолёт. Если обезвредить бомбу не удастся, нам придётся садиться раньше и покидать птичку.

— У нас осталось минут двадцать времени. Мы не успеем дотянуть до Стокгольма, — заявил предсказатель. — Вернуться обратно тоже не успеваем. Всё рассчитано идеально. Поблизости нет ни одного аэропорта, который смог бы нас принять в экстренном порядке.

— А нам и не нужно в Стокгольм, — ответил я мужчине. — Представляете, сколько шума будет в прессе, если самолёт рванёт посреди аэропорта в столице Швеции? Только этих проблем нам не хватало. Нет, нужно искать городок поменьше и подальше от Стокгольма.

— Вы меня слышали? Нет ни одной посадочной полосы поблизости! — закричал предсказатель.

— Тогда будем садиться в поле. Вместо того чтобы закатывать истерику, рассчитайте вероятность нашей успешной посадки. Есть же широкие трассы в конце концов!

В салоне самолёта мне было совершенно нечем заняться, поэтому я решил составить компанию Кеше. Конечно, если Уваров ошибётся и где-нибудь напортачит, я даже моргнуть не успею, как отправлюсь на тот свет, но всё-таки есть вариант, что я смогу дать артефактору право хотя бы на одну ошибку.

Мы вошли в кабину пилотов, открыли люк и по трапу спустились в нижнюю комнатку. Это было сердце самолёта! Именно здесь, в серверной, управляющей всей авионикой, находилась та самая дверка, из которой мы смогли попасть в багажный отсек.

— Нужно было спросить у Яны где именно находится бомба, — произнёс я, разглядывая огромную кучу вещей, осторожно сложенную по кучкам и надёжно закреплённую.

— В этом нет необходимости! — успокоил меня Кеша и извлёк из кармана небольшой артефакт, который внешним видом напоминал небольшое радио с длинной антенной и миниатюрным экранчиком. — Эта штука покажет все приборы, которые находятся поблизости. Бомбу вычислит в два счёта!

Правда, на деле всё оказалось несколько иначе. Уваров целую минуту возился со своим детектором и тыкался, словно слепой котёнок по всему багажному отделению. Если сначала я заподозрил, что у Кеши что-то не так, то через пару минут я уже был полностью в этом уверен.

— Самолёт — один большой артефакт! Поэтому мой прибор везде показывает наличие приборов, — посетовал парень.

Ещё семь минут потребовалось артефактору, чтобы отыскать заложенную бомбу, но триумф мгновенно сменился отчаянием.

— Это «Гранд-шейкер» — произнёс Уваров, словно зачитывал свой приговор. — Эту бомбу невозможно обезвредить. Помнишь Дудинку?

— Но ведь тогда ты смог замедлить её на пару минут.

— Верно, но она всё равно рванула.

— Кеша, неважно рванёт она или нет. Нам нужно хоть немного времени, чтобы посадить самолёт и убраться отсюда подальше. Делай что хочешь, но выиграй нам эти драгоценные минуты!

Парень устроился рядом с бомбой и принялся ломать голову над шифром, чтобы получить доступ к управлению этой смертельно опасной штуковиной. Мешать сапёру — самое неблагодарное занятие, которое только можно придумать, поэтому я тихонечко удалился и попал в кабину пилотов как раз в тот самый момент, когда решалась судьба места посадки. Все были так сосредоточены, что на меня никто не обратил внимания.

— Слишком мало места! — отбросил один из вариантов первый пилот. — Посмотрите, в конце начинаются высокие деревья, а места совсем немного. Даже если нам удастся сесть, мы докатимся до края поляны и врежемся в лес. А если не сможем зайти на посадку с первого раза, зацепимся за верхушки елей.

— А если попробовать посадить его на воду? — предложил Платонов.

— Исключено. Нам нужно убраться подальше от самолёта до взрыва. Если окажемся в холодной воде, умрём очень быстро от переохлаждения. И потом, эффект от взрыва будет просто ужасающий. Многие пассажиры будут оглушены и утонут.

— Есть ещё варианты?

— Двигаемся в сторону Финляндии. Если повезёт, сядем там.

Пилотам удалось найти подходящее место неподалёку от побережья Ботнического залива. Самолёт накренился, заходя на посадку посреди поросшей травой равнины, но в последний момент первый пилот потянул штурвал на себя, поднимая железную птицу вверх.

— Не успеем, давай по новой! — приказал он своему помощнику.

Со второй попытки самолёт сел на равнину, а салон затрясло. Стюардесса заблаговременно попросила всех занять свои места и пристегнуть ремни, но это не особо помогало. Похоже, шасси вырвало, когда они зацепились за неровности местности, и сейчас самолёт вспахивал огромную борозду в земле.

Следующие секунды казались настоящим испытанием, потому как никто из пассажиров не знал чем закончится. Глядя на Яну, которая имела талант в предсказании, я совершенно не успокаивался, потому как Дорофеева сидела бледная, словно смерть.

— Уважаемые пассажиры, нам успешно удалось посадить самолёт. Просьба немедленно покинуть воздушное судно! — послышался в динамиках голос пилота.

Радоваться было преждевременно, потому как вопрос с бомбой был не до конца решён. Кеша вернулся весь вспотевший и заявил, что оттянул время, но обезвредить бомбу до конца так и не смог.

К месту посадки оперативно подтянулись хранители порядка. Судя по нашивкам на их форме, мы оказались в Финляндии. Оказавшись на безопасном расстоянии, Платонов с Шиловой принялись объяснять ситуацию, а мы ждали, когда всё решится. Буквально через пару минут после эвакуации прогремел взрыв, который разорвал самолёт на две части.