Арканы Мерран. Сбитый ритм (СИ)

Аркан VII. Колесница Глава 28. На круги своя

Вот и все дела. Официальная делегация суда встретила на вокзале степенно и торжественно. Лопаясь от серьезности, пристав Кобур сумбурно выложил краткий доклад. Потом — обмен дежурным кряхтением, благодарности за оперативную работу, обещание скорейшего разрешения дела… Индюки напыщенные. Хоть бы кто объяснил, что конкретно происходит, почему перебои движения змей, нервное шушуканье в вагонах, испуганные взгляды и ни одной газеты на стойках?

Я отвернулась от окна, откинулась на сиденье возка. Интересно. Очень интересно. Сколько едем, а всего десять человек на улицах насчитала. Десять. И это середина дня. Праздничные дни года. Всеобщий выходной. Я чего-то не понимаю, или в здешней Столице даже праздники не как у простых людей? В Хейдар народ веселился на улице дни напролёт, невзирая на мороз, а тут только какие-то странные личности по углам. Даже у кабаков народу не видно. Мы что-то прошлёпали под снегопадом?

Окна первого этажа Алебро светились в сугробах. На мембранах входной двери вились ледяные узоры неприличной формы. В холле, как обычно, за стойкой отирался дежурный. Я вписалась и моментально получила ключ — номер на моё имя заказали заранее.

Подхватив сумку, начала подъем. Лестница скрипела. С цветастых, но понурых картин жалобно смотрели непропорциональные люди и скособоченные дома. Что я здесь делаю, боги? Мне бы книги про снаряжение изучать, всякие навыки выживания в горах выведывать. А я всё работаю — не понятно на кого, не понятно, за что. Уж точно не за деньги. Вот и дверь номера…

— Поздравляю, Кетания. Миссия выполнена, материал сохранён, — в кресле у камина расположился магистр Паприк.

Кто бы сомневался!

— Одно «но» — пристав Кобур резво побежал искать вашу родословную. Не слишком ли вы неосторожны?

— На нас напали из-за материала? — спросила я, устраиваясь в соседнем кресле.

— Хотели подменить, — кивнул Паприк, и задумчиво повертел в руках кочергу.

— Кобур?

— Мелкая сошка. За ним более серьёзные люди, — магистр поворошил угли и с силой разбил несколько особо крупных.

— Хм… такая явная подстава с разбоем? Зачем так сложно? Мог и сразу подменить.

— Это не так просто, как кажется. Особенно на глазах у охраны. Для этого нужна ловкость, а не… гм… не Кобур.

— Да уж. Откуда он вообще несуразный такой… А теперь?

— Побоятся, — Паприк со вздохом откинулся на спинку кресла, — сейчас всё на виду и под нашим присмотром, причем с нескольких сторон. Нет. Всё закончится так, как идёт.

— Угу, — закивала я, изо всех сил сдерживая улыбку.

— Не расслабляйся, — строго сказал магистр, и впервые посмотрел в мою сторону.

Тяжёлый взгляд давно не смыкавшихся глаз вдавил в кресло.

— Как тебе город, сестра?

— Пустовато для праздников. Что происходит?

— На первый день Нарождения произошел взрыв на Центральной ярмарке, рядом с собором. Раскидало толпу паломников, многих убило на месте. Из-за отравленных осколков люди в больницах умирают до сих пор.

Я тряхнула головой. Боги. И здесь…

— Сопротивление?

— Пока не понятно. Слишком серьезно для них. Да и сопутствующее какое-то… странное. Мы подключаем дополнительные силы, но это требует времени. Официальной версии случившегося пока нет.

Магистр пошевелил угли, поднимая удушливую волну пепла. Затем усмехнулся и тяжело вздохнул.

— А если и будет — что толку? Чем дальше, тем меньше нужны наши заявления. В обществе уже масса слухов, от недееспособности власти до проклятия Апри за грехи. Вот, полюбуйся.

Паприк протянул цветастый листок. С доходчивым пафосом сельской проповеди, в нём говорилось, что Всесогревающий Господь проклял всех: Зрячих — за кровосмешение и гордыню, дворян вообще — за высокомерие и стяжательство, полноценных людей — за угнетение Перерожденцев, которые суть величайшее прегрешение против живой Планеты, а терпению её приходит конец.

— Что за бред? — фыркнула я.

— Ересь. И большие деньги, потому что разбрасывали листовки не руками по подъездам, а с неизвестного птицеящера по улицам. Видишь, как чужие рога и копыта покоя не дают… Эх. Было бы смешно, если бы не было так грустно. А, ладно, — Паприк поднялся с кресла, разминая ноги, — отдыхай пока. Ты хорошо поработала. Заседание назначили на послезавтра. Курьер с повесткой трется внизу. Спокойной ночи.

На суде я присутствовала как понятой по изъятию материала крови и сидела в компании каких-то помятых типов на одной из скамеек у стены. В ожидании «представления» я оглядывала зал. Высокое светлое помещение, оштукатуренное желтым, сеяло навязчивые мысли о вине. Тотальной, всепоглощающей, всеобъемлющей и безусловной вине. Вине всех перед всеми. Вине просто за то, что живёшь.

«Загон» для официальных обвиняемых — деревянная коробка впереди и слева — сейчас пустовал. По центру зала, на обитых бархатом скамейках, уже сидели напомаженные и надушенные на весь зал семеро из Совета Высоких. Дальше за ними располагалось возвышение с тремя высокими креслами — видимо, для судей.

У правой стены, симметрично «загону» обвиняемых — клетушка для истца. Сейчас там сидел сам граф Варус. Его душеприказчик суетился, перебирая бумаги. Он что-то говорил своему господину, но тот не реагировал. Глубокие морщины горя прорезали довольно красивое, хоть уже немолодое лицо. На душе заскребло — что-то маленькое, белокожее, с посиневшим ротиком. Я до крови укусила себя за щёку. Уффф. Определённо, правду написали в той газете: корона Апри сегодня плохо влияет на мозги.

Пробило полдень. Никого. Прошло ещё сколько-то времени. Бухнул гонг. Дежурный секретарь будничным тоном забубнил правила поведения и про задержку «по организационным моментам». Знаем, видели ваши моменты. Оцепленный центр, патрули, кордоны. Еще бы санитарные отряды понаставили для всеобщей радости!

Потом судьи в темно-синих мантиях всё-таки появились — буквально бегом. После них в зал ввели ответчиков. Дарн выглядел подавленно, но был выбрит и аккуратно одет. Халнер же имел вид весьма потрепанный, на щеках — мелкие порезы, будто приводил себя в порядок в самый последний момент. Как и граф Варус, Хал смотрел в некую точку перед собой. Вот ведь тарвол! Я тут в горы таскаюсь, от разбойников отбиваюсь, пространство с этим приставом вонючим свертываю… А он мало того, что не пишет, так теперь сидит себе и на стенку пялится! Хотя… я бы тоже не скакала на его месте.

Волнение в зале нарастало. Приставы начали бубнить что-то по протоколу, украдкой поглядывая на часы. Потом старший из судей прогундосил:

— Согласно анализу биологического материала, Халнер Хайдек признаётся прямым потомком Тойрена Хайдека, старшим по крови (три четверти), и старшим в роду. Согласно представленной Нарне, изъятие собственности родом Вазер на основании Сен-Кармор, признаётся частичным, по доброй воле победителя. В свете вышеприведенного, иск Барена Вазер, графа Варус, о легитимности владения семьёй Хайдек пепельным титулом графов Хейдар признается неудовлетворенным, как и его же предложение договора Понижения. Пепельный титул графа Хейдар, вместе со всем прилагающимся наследным правом имуществом, передается верноподданному Халнеру Хайдеку. Документальное подтверждение за подписью короля будет передано верноподданному по истечении срока, установленного для оформления документов, но не позднее Гарии с нынешнего дня. Вердикт суда окончательный и обжалованию не подлежит. Заседание окончено, дело закрыто. Да восславится Великий Апри!

Захлопнув ярко-красную папку, главный судья развернулся всем корпусом к своему коллеге, который перегораживал путь к выходу, сделал страшные глаза. Второй судья подскочил, и чуть ли не выбежал из зала. Главный и третий отстали не намного. Миг, и члены Высокого Совета начали гуськом ретироваться в том же направлении. И только граф Вайнер пребывал в своих мыслях — ему явно всё равно, что ждёт на улицах. Ему уже действительно всё равно, ведь у его семьи нет будущего.

Я сжала кулаки в карманах платья.

Солдаты, охранявшие братьев Хайдек, открыли калитку «загона». Дарн мрачно сплюнул на пол. Ни на кого не глядя, промаршировал к выходу. Халнер подошел ко мне, сохраняя непроницаемое выражение лица.

— Здравствуйте, свет Аделаида.

— Доброе утро, — неловко улыбнулась я.

Хал усмехнулся и потрепал меня по плечу.

Площадь встретила пугающей пустотой: ни людей, ни шума, ни карет. Только мусор, запах гари, да кучки странного народа по углам. Найти экипаж удалось с трудом. Всю дорогу до гостиницы, мы практически не разговаривали. Халнер смотрел в окно, я дремала на тёплом плече, забыв обо всех неприятностях и треволнениях.

В Алебро нас встретили широкая светлая лестница и витиеватая резьба перил. А картины-то даже ничего, если присмотреться. Вон, краски какие яркие, а фигуры будто танцуют, особенно на этой, около номера.

— Жильё попроще, и это хорошо. Не думаю, что мы будем тут долго, — сказала я, заходя под скошенную крышу, — к тому же… здравствуйте, магистр.

— Приветствую, сестра, — улыбнулся Паприк, — Брат Халнер. Или, вернее сказать, граф Хейдар? Давненько не виделись.

— Семейные дела, знаете ли.

— Да-да… мы все одна большая семья…

Последовала краткая беседа об итогах суда и дальнейшем раскладе. Потом Паприк сделал мне знак удалиться. Я пошла в спальню, оставив мужчин обсуждать сверхсекретные дела. Ну и пожалуйста. Отосплюсь, пока есть возможность.

Однако, не смотря на приятное омовение в горячей воде, заснуть никак не удавалось. Хоть ящериц считай, хоть в потолок смотри. Потолок, на котором зловеще пляшут тени голых ветвей. Эх, надраться бы сейчас как следует! Только как? В номере алкоголя нет, вылакала вчера. Внизу, в гостинице, дорого. Идти сейчас в кабак — самоубийство, даже с оружием.

Я крепко зажмурилась. Кордоны. С них-то всё и начинается. О боги.

О Великий Апри…

Видимо, я всё-таки уснула. Проснулась резко, как от громкого звука. Но всё тихо и темно. Я покрепче завернулась в одеяло. Стала двигаться к теплу. Тепла не было. Не было. Не было…

Я рывком села на кровати. Вгляделась в темноту, ощупала её Зрячим чутьём. Ничего и никого. А вот из-под двери пробивается свет — мягкие и неверные отсветы, и течет слабый аромат алкоголя. Боги! Неужели магистр до сих пор не ушёл? Хотя, мне казалось, что Хал ложился… Я выбралась из постели и, накинув халат, пошла в гостиную.

Вот это да!

Перед камином сидели Халнер и Дарн. Оба раскраснелись и лыбились, глядя друг на друга поверх бокалов. На столике между креслами стояла крутобокая бутылка. Хал — в халате на голое тело, Дарн — в том же костюме, что и в суде, только уже мятом и с пятнами. На щеке кровоподтёк, костяшки сбиты. Интересно, как его в таком виде сюда пропустили-то?

— И я тут такой — фигак, — хохоча, сказал Дарн.

Хал как раз делал глоток, и поперхнулся от смеха.

— Не сомнева-ва-ваюсь, кххх, кххх… ох… слушай, подлей-ка, а? А то я расплескал с этой твоей… фрикцией…

Дарн хохотнул, и потянулся к бутылке.

— А я предупреждал, — сказал директор, и театрально выделываясь, добавил тонким голоском, — пупсик.

Мужчины заржали в голос. Потом Хал шикнул.

— Что, боишься, твой пупсик проснётся? — ехидно сказал Дарн.

— Смейся, смейся. Она сначала наваляет, потом разбираться будет. Я-то привычный, а вот ты…

— Доброе утро, — сказала я.

Хал едва заметно вздрогнул и кивнул, слегка обернувшись через плечо.

— Ого! Легка на помине! — засмеялся Дарн, и приподнял бокал, — твоё здоровье!

Отпив глоток, обратился к Халнеру:

— Слушай, ну всё-таки, дашь мне её ещё на сезон? Программа-то зашибенная… На твой же Хейдар выручка и пойдёт, в итоге.

— Дарн, я тебе уже всё сказал, — поморщился Хал, — теперь у Кети спрашивай.

Директор фыркнул и снова воззрился на меня, недовольно поджав губы. Где-то в глубине зелёных — таких же зелёных, как и у Халнера, глаз — трепетала одновременно просьба и угроза. Победило последнее.

— Хоть ты мне теперь и родственница, от сцены всё равно не отвертишься, ясно? — строго сказал директор, — послабление, так и быть, делаю. Выбирай номер.

«Дай на сезон». Пф. Нашлись тут работорговцы!

Состроив задумчивую мину, я вынула у Хала из руки бокал, отпила ароматную жидкость. Странный вкус. Не совсем вино, скорее, нечто среднее между хорошей наливкой и перебродившей микстурой. Ого! Похоже, тот самый атьян, про который я много слышала, но ни разу ещё не пробовала, из-за его редкости и цены.

— Закусывай обязательно, — Халнер кивнул на тарелку с сыром, после чего пошел за новым бокалом.

Ну естественно. Надо чистенькое. Это же Хал.

— Хорошо. Монторпа делать буду, — проговорила я, плюхаясь в освободившееся кресло, — а вот на сцену кого-нибудь другого ищи. Сама выступать — ни за что.

— И на том спасибо, — поморщился директор.

Вернулся Халнер с бокалом и стулом, на котором и устроился.

Выпивка закончилась. Дарн предложил по-быстрому сбегать вниз, потрясти дежурного. Но, стоило директору выйти из номера, как по лестнице покатился шум и грохот.

— Вставайте! Просыпайтесь! Бегите! — вопил кто-то.

В дверях опять появился Дарн, а с ним — растрёпанный коренастый мужчина, в котором я с трудом узнала управляющего.

— Погромы! Погромы! — взволнованно тараторил тот, — Совсем рядом! На площади целая банда! Говорят, охотились на Высоких! А теперь идут сюда! Идут! Слышите! Собирайтесь!

С этими словами он выкатился из номера навстречу поднимающемуся гвалту и суматохе.

Окна номера выходили на улицу. Хал раздёрнул шторы. Далеко — пока далеко — в начале улицы собиралась стайка факелов.

— Это что, опять проверка? — вздохнула я, — На следующий круг переводите, что ли? А что так рано?

— Что? О чём ты? — удивился Халнер.

— Ну, сад, окно, всё тако…

Меня прервало далёкое стрекотание скорострела.

— Одевайся, дура!

Хал ринулся в спальню, на ходу снимая халат.

— Дарн! Оружие у тебя есть? — прокричал оттуда.

— Да, — ответил директор, гремя тарелками — он ссыпал остатки закуски в бумажный куль, который свернул из салфеток.

Вещей собрали мало — всего по комплекту белья и одежды, которые уместились в два небольших заплечника. Туда же отправился кулёчек с едой, фляга с вином, и фляга с водой. Собрали всё быстро, но даже столь мизерная задержка стоила дорого.

То и дело натыкаясь на других людей, мы пробежали два лестничных пролёта. Остановились на последней площадке перед холлом, в котором галдели постояльцы. Сквозь мембранные стены прекрасно видно улицу. Справа бежали те, кто успел прорваться, слева — бурлила разгневанная толпа. Боги! Они почти у Алебро!

Во входную дверь, распихивая народ, ввалились растрёпанный мужчина и две девочки. Та, что постарше, схватила сестрёнку, и понеслась наверх, чуть не сбив нас. Мужчина стал лихорадочно баррикадировать дверь. Ему начали помогать. Хал тоже дернулся… и тут же замер, сжав перила так, что побелели костяшки пальцев: людская волна ударила в стену гостиницы. Мембрана лопнула под ударом ножа. В прорез кто-то метнул нож, попал в пожилую даму. Слышались крики: «Вероотступники! Смерть Высоким!», еще что-то нечленораздельное. Как же их много…

— Наверх, быстро! Уйдём по крышам! — вскричал Халнер.

Отвернувшись от холла, он схватил меня за локоть и потянул за собой. Вовремя: мембрана стены лопнула окончательно. Толпа начала пролезать в гостиницу.

Я бежала, на ходу проверяя оружие. Ножи на месте, два скорострела тоже, болтов шесть обойм. Шанс есть. Не то, что у давешних девочек: они куда-то юркнули и затихли. Наивные! Забрать бы их… да их найдешь теперь?

Дверь на чердак оказалась очень хлипкой, даже возиться не пришлось. Странно, но в запылённом помещении хлама не наблюдалось, пришлось баррикадироваться стопками постельного белья и мешочками от моли.

Затем мы вылезли на крышу. Внизу на улице бесновалась толпа. Дверь чердака гремела под ударами. Над головой раздался крик птицеящера, в фоне облаков мелькнула черная тень.

— Помогай! — я схватила Халнера за руку.

— Ты чего? — изумился он.

Поняв, закричал:

— Нет! Нет! Даже не взду…

Пространство спружинило, зашелестело, и взорвалось.

Боги, где я? Какой-то балкон… голова трещит… Провела по волосам. Кровь. Под пальцами — шишка. Так. Одежда, поясная сумка… Оружия нет: подпространство вымело начисто, из всего снаряжения — пара ножей в сапоге. Ладно, главное, не покалечена. Остальные что?

Я поднялась на ноги, цепляясь за ящики с цветами. С балкона в дом вела крепкая мембранная дверь, плотно зашторенная со стороны комнаты. Прорваться можно, только стоит ли? Перегнулась через узорные металлические перила, увидела толпу. В свете факелов она походила на осиный рой. Недавно добропорядочные и послушные, граждане и перерожденцы что-то выкрикивали не совсем трезвыми голосами. У одного из подъездов кого-то яростно пинали, у другого — также яростно насиловали, облокотив на парапет.

Крыша Алебро темнела через улицу, почти вровень с «моим» балконом. На чешуйчатой плоскости шла потасовка: Халнер и Дарн отбивались от крупного кадарга. Не слишком успешно: пускай и сами не маленькие, мужчины попросту терялись на фоне Перерожденца. Кроме того, Халнер постоянно оглядывался в мою сторону. Заметив, что я очнулась, заорал:

— Итить тебя *****! Пространство перекрыто! Забудь про свёртку! Беги на шпили! По крышам и на шпили, поняла? — он махнул рукой в сторону, где вставал из-за горизонта Великий Апри, — ищи площадь Вилеты! Вилеты, слышишь? Там дома с цветами на фро…

Он не договорил: кадарг ударил во всю мощь. Хал не удержался на ногах — хорошо ещё, успел закрыться. Второй удар бы его прикончил, но вмешался Дарн, отвёл атаку на себя. Хал поднялся, помог Дару добить кадарга. Потом, ещё раз махнув в сторону шпилей, побежал по крышам в их сторону.

Ну молодцы, конечно. Это им удобно, а с моей стороны улицы туда не перескочишь!

Я попробовала зайти в дом через балконную дверь. Бесполезно: судя по звуком, входную сейчас выломают, а значит, пока с мембраной буду возиться, поднимутся сюда.

Поднявшись на крышу по остаткам вьющихся растений, я снова взглянула вниз. А настоящих оборванцев-то в толпе нет. В Мерран вообще нет настоящих оборванцев. Как и голодных: какая-никакая, но работа есть всегда, а значит и крыша, и кусок хлеба. Ну а не хочешь работать — пойдёшь принудительно. За упорное тунеядство — Перерождение, там уж точно работать будешь. Интересно, кого перестал устраивать этот порядок?

Я рванула по крышам вдоль улицы, выискивая, где спуститься, чтобы перебраться на другую сторону. Поначалу всё шло удачно: дома стояли плотно, крыши практически слились в единый массив, поэтому бежала легко. Толпа на улице поредела, но потом сгустилась снова: из переулка на противоположной стороне повылазили новые мутные личности. Я побежала дальше, но наткнулась на широкий переулок. Добралась до края, осторожно попробовала свернуть пространство. Оно начало пружинить и закручиваться. Как он там сказал? Перекрыто? Технологии, монторп их дери.

Собрав силы и помолясь всем богам, я разбежалась и прыгнула. Успешно.

Следующий переулок преодолела точно так же. Но вот улица закончилась тупиком смотровой террасы. Далеко внизу горбились крыши, плотная стена пространства незримо разбивала яруса. Сейчас её усилили так, что препятствие стало физическим. То-есть, ни вылезти на другой уровень, ни перенестись. Всё. Точно надо спуститься. Хорошо хоть, толпа осталась далеко позади.

Вышибить хлипкую чердачную дверь удалось с одного удара. Я помчалась по лестнице вниз, быстро проверяя другие двери. Все наглухо закрыты. На общей, что ведёт на улицу — мощный засов. Подняв его, я выскользнула из дома.

Хлам, какие-то сумрачные личности, через пару домов — пожар. Справа — обрыв, край квартала. Ладно. Продолжу движение.

Я приметила лаз между обрывом и последним домом на противоположной стороне. Вдруг из этого самого здания выбежали две женщины в разорванных одеждах. За ними, на хорошо рассчитанной скорости — несколько Перерожденцев. Да уж. Голова коровья, а повадки человеческие. Хищные, то-есть. Только бы проскочить…

— Ты куда это, милая? — на плечо опустилась тяжелая рука.

О боги, ****!

— Прогуливаюсь, милый, — я резко вывернулась и оказалась нос к носу с верзилой, от которого воняло немытостью, — хороший денёк, а?

— Ути-пути! А ты у нас, случаем, не Высокая? Уж больно рожа наглая, да шмотки хорошие! — ещё один гад появился из-за спины товарища, — что, попляшем, лапочка?

— Разумеется, красавчик. Ты что предпочитаешь? Пожестче? Погорячее? Вальсок?

С каждым словом я пятилась к лазу. Успеть, успеть, только бы успеть — там они попросту не пройдут. Ну вот, осталось чуть-чуть, и…

Спина наткнулась на теплое. Ноги соскользнули с чьих-то сапог. Верзилы передо мной оскалились, остановились. Попятились.

Я медленно повернулась. Бесцветные прозрачно-голубые радужки, жидкие русые волосы, скособоченная шея. Зима, монастырь, огнеметы. Лето, кабак, подворотня. Метательный нож и предсмертный хрип…

— Т-ты?! Ты же сдох!

— Сдох да не сдох, — оскалился командующий санитарного отряда, который сжег Тмирран, — увечье, несовместимое со службой, а так всё в порядке. Свожу концы с концами над могилой блестящей карьеры. И мечтаю тебя ****!

Он виртуозно выругался. Каждый слог отдавался в висках. О боги! Чтоб вас! Это не шутки уже, а прямое издевательство!

Резко крутануться, нырнуть между бугаями. Увернуться от одного, второму — ножом по пальцам. До лаза не добраться. Чуть правее — переулок. Значит, туда.

В спину ударил камень. Я споткнулась, выронила нож. Нет, не до этого. Главное — бежать. Один нож против них не поможет.

Перепрыгнуть изгородь, другую. Камни, кирпичи, переулок.

Поворот, ещё поворот. Камень. Камень. Стена. Стена. Стена…

…угол.

Всё.