Архитектор кошмаров

Глава 6. Путь смерти

Меня словно током ударило — дверь комнаты Люсьен была приоткрыта, хотя я, оставляя ее там, удостоверился, что она закрылась от нежелательных посетителей. Настораживает, очень настораживает! Я бы не удивился, обнаружив запертую дверь и невозможность войти внутрь, подобно тому, как недавно не мог выйти из своей комнаты, но такое…

— Осторожно, Эш. Там есть кто-то и этот кто-то явно не похож на твою девушку, — заботливо предостерег Тень.

Стараясь не шуметь, я по возможности тихо и незаметно просочился в комнату. Картина, открывшаяся передо мной вызвала одно яркое и непреодолимое желание — УБИВАТЬ! Убивать долго, жестоко и кроваво, точно так же, как эти мерзавцы поступили с Люсьен. Да окажется ее душа в более приличном мире, чем тот, где она скончалась, искренне надеюсь на это. Ее умело и профессионально распластали на жертвеннике, точно повторяющем основной символ их веры. Руки и ноги были прикованы к камню кандалами, красными от крови таких же жертв, в глазах же тускло переливались эмблемы их Ордена.

Как хорошо, что здесь были и те, кто сотворил это, ну или некоторые из них. Двое ублюдков, спрятавшие свои лица под белыми капюшонами своих ряс. Один из них, перебирая четки, заунывным голосом читал молитвы о спасении души умершей во грехе и воздаянии на небесах. Нет, я не стал стрелять в них, это было бы слишком просто и несоразмерно — они бы едва успели почувствовать свою смерть и не сумели осознали за что их прикончили. Метательный нож просвистел в воздухе и сбил капюшон с одного из святош.

— Вы будете умирать долго… — счел я необходимым уведомить их об этом немаловажном аспекте. — Постараюсь сделать вашу смерть произведением искусства, вы заслужили это.

Монах с четками подавился молитвой, остолбенев от изумления, но его коллега по пытошному ремеслу оказался более проворен. С похвальной быстротой его рука нырнула под рясу и появилась оттуда вместе с короткоствольной модификацией револьвера "Кольт". "Реакция хорошая, но с сообразительностью не очень," — подумал я, хлещущим ударом шпаги обрубая сомкнутые на рукояти револьвера пальцы. Не стоит доставать револьвер, когда вооруженный шпагой противник стоит на расстоянии выпада. Его шансом был уход в сектор три-шесть[1], только разорвав дистанцию он мог успеть вытащить оружие.

На пол упали кольт и парочка отрубленных пальцев. Вот и хорошо, а я думал о недостатке патронов. Свежепокалеченный взвыл от резкой боли, но все же попытался дотянуться оставшейся работоспособной рукой до висящего в ножнах на поясе кинжала внушительных размеров. Не буду мешать, пусть потешится, к тому же и второй красавец немного отошел от шока, вызванного моим появлением тоже схватившись за парные даги[2]. Со знанием дела схватившись, между прочим. По мне, так это лишь повышает интерес, гораздо приятнее прикончить опытного и опасного врага, чем никчемного уродца. Не угодно ли потанцевать с клинками, сеньоры?

Судя по всему любитель парного оружия не возражал, надвигаясь на меня с завидной целеустремленностью. Его даги с тихим шелестом вспарывали воздух, плетя паутину обманных выпадов и одновременно создавая неплохую защиту. Это только профаны считают, что две парные даги стандартного вида не тянут против длинного клинка. Еще как тянут, надо только уметь с ними работать, да и вообще, мастерство работы с парным оружием дается далеко не каждому. Пока что он только прощупывал мою оборону и ожидал, когда в танец включится однорукий, все же доставший из ножен мачете, больше подходившее не для боя, а для рубки леса.

Нет, с любым оружием можно вытворять чудеса, но этот субъект явно знал лишь самые азы. Он наносил своим страхолюдным ножищем широкие рубящие удары, проваливаясь при каждом замахе и даже не замечая этих вопиющих ошибок. Любая глупость должна быть наказуема, поэтому мой второй метательный нож отправился в полет, конечной точкой которого стала кисть руки, держащей оружие. Пусть постонет себе в углу и не путается под ногами, благо вреда от него уже никакого. Не стоит мешать танцу клинков своими непрофессиональными потугами.

Обнаружив, что остался без паршивенькой, но все же поддержки, противник решил поставить все на мощную, взрывную атаку. Клинки вращались все быстрее, делаясь для непривычного взора подобными туманному облаку. Красиво! Он пытается нанести удар, связав другой дагой мою шпагу. А вот о рукопашном бое ему забывать не стоило… Уйдя в сторону связанной с моим клинком даги, наношу удар в коленную чашечку добротным армейским сапогом, окованным железом. Вот и все, раздавшийся хруст однозначно говорил о том, что хрупкая кость не выдержала соприкосновения с шедевров отечественно обуви, созданной специально для вооруженных сил. Теперь осталось только добить противника, практически лишенного возможности передвигаться, исчез главный его козырь — резкие взрывные перемещения. Кончик лезвия описывает полукруг и одна из даг падает на пол вместе с намертво вцепившейся в нее рукой. Не дожидаясь, пока противник оправится от болевого шока срубаю и вторую руку. Dixi.

"Каждому по его вере", — гласит одна из житейских мудростей, которую вполне можно использовать в данном случае. Бережно вынимаю из глазниц умерщвленной на жертвеннике подруги символы веры тех, кто виновен в ее смерти. Э, да они больше всего походят на стилеты с несколько вычурной рукоятью. Тем лучше, тем лучше. Клянусь, именно эти вещички будут последним, что увидит тот, кто отдал такой приказ. Я обязательно воткну ему в глаза эти символы прежде, чем превращу в фарш мелкого помола.

А пока нужно решить, какого из двух покалеченных палачей оставить для долгого и вдумчивого допроса, а кого можно и прикончить в ускоренном режиме. Пожалуй, любителя фехтования можно и отправить в мир иной, все равно того и гляди истечет кровью из отрубленных конечностей. Подойдя к нему поближе, я двумя ударами лишил его оставшихся конечностей, превратя в весьма достоверное подобие пуфика для ног, после чего загнал в глаза те самые ритуальные стилеты. Длина их оказалась достаточной, чтобы дойти до мозга и после нескольких конвульсивных подергиваний одним уродом в мире стало меньше.

Помимо благородного стремления к мести, устроенная показательная казнь имела и сугубо практическое значение — настрой оставшегося в живых на должный психологический лад. Увидев не слишком приятную смерть своего подельника по палаческой работе и поняв, что я отнюдь не питаю склонности к гуманизму и тому подобным извращениям, он вряд ли будет очень уж сильно упорствовать при допросе. На сей раз без всякого пиетета вырвав из глазниц трупа стилеты, я медленно, но неотвратимо надвигался на забившегося в угол монаха.

— Как именно ты хочешь умереть, тварь? Медленно или не очень? Ты ответишь на все вопросы, в противном случае смерть твоего приятеля покажется тебе манной небесной. Можешь не говорить, кто именно тебя послал, мне безразлично, я все равно прикончу всех, кто еще не подох в этом поганом заведении. А вот о шизофреничных планах твоих хозяев ты выложишь не только то, что знаешь, но и то о чем можешь только догадываться.

Объект психоломки уставился на окровавленные стилеты в моих руках, словно бандерлог на удава Каа. Его рот то открывался, то вновь захлопывался, будто бы он хотел вымолвить хоть слово, но что-то ему мешало.

— Бесполезно, Эш. Можешь медленно разрезать его на ломтики, а он все равно будет молчать, как партизан на допросе, — тяжко вздохнул Тень.

— Ничего, будь спокоен, у меня и не такие орлы петь начинали. Отрежу-ка я ему для начала уши и нос, чтобы походил на жертву сифилиса. И подпалить можно, чтобы приятно воняло.

От предложенных вариантов развязывания языков монах придавленно икнул и, закатив глаза, впал в бессознательное состояние. Вот зараза, а если он от инфаркта загнется, у кого я тогда буду получать столь нужную информацию?

— Так ведь все равно не подействует, сдохнет, но не расскажет, — тень продолжал корчить из себя патентованного пессимиста. — И не потому, что не захочет. Просто наши общие знакомые, Настоятель со товарищи, поставили на него ха-а-роший блокиратор как раз на такой случай.

— Однако, что один человек построил, другой всегда разломать сумеет. Больно уж вкусные и полезные вещи находятся в тупой башке этого святоши. Например, как именно пройти в гости к его хозяевам. Должны же они были пообщаться с ним, прежде чем отправить сюда.

Никаких возражений не последовало, мой собеседник и сам великолепно понимал большую ценность хранящегося в голове пленника. Вопрос был не в том, нужны или нет эти сведения, а только лишь в способе их получения в наши загребущие лапы. Лично я не видел другого выхода, как медленно и методично снимать с него шкурку не слишком острым ножиком в надежде, что поставленный блок все же не выдержит столь варварских методов. Но похоже у Тени появилась какая-то конструктивная мысль:

— Есть один вариант, Эш. Не уверен, что он прошел бы в обычных условиях, но ЗДЕСЬ у него хорошие шансы. Я попробую сжечь его сознание, выбрав из пепла остатки сохранившихся сведений. Вот только…

— Продолжай, я внимательно слушаю. Какое-то дополнительное препятствие?

— Представь себе. Моих сил в том состоянии, в каком я нахожусь, просто не хватит для осуществления предложенного варианта, — разоткровенничался Тень. — Но выход есть. Если мы временно соединим наши разумы, то полученной мощи должно хватить. Решай.

Заманчивое предложение, что тут скажешь. Про увеличение силы подобным способом я слышал и всякий раз когда применяли этот метод, полученная сила оказывалась даже несколько больше, чем сумма сил каждого отдельного субъекта. Однако, сам я никогда не пробовал подобную методику и вообще имел о ней самое слабое теоретическое представление. Ладно, рискнем!

— Договорились. Начинай, Тень.

На миг мир размывается, словно меня душевно огрели по голове кастетом, но тут же возвращается привычное состояние. И вот я уже точно знаю, как именно нужно выжигать мозги с целью получения из них нужных сведений. А может быть и не я, а Тень. Уже нет четкого разделения между нами, граница становится аморфно-размытой, сдвигающейся то в одну, то в другую сторону. Узкое энергетическое щупальце тянется к сознанию лежащего без сознания монаха-палача и привычно, очень привычно, проникает внутрь. Подобно раскаленному скальпелю оно вскрывает те блоки, что были поставлены Настоятелем и его сподвижниками. Однако и полностью обойти их не получилось, поэтому вместо связной информации перед внутренним взором вспыхивают лишь статичные образы и оттенки эмоций, тем не менее вполне достаточные для воссоздания картины.

Контакт с мозгом подопытного рвется, словно гнилая веревка без малейшего моего участия, я же инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Что такое? А, это всего лишь допрашиваемый палач соизволил преподнести последнюю гадость в своей жизни, расплескав содержимое черепной коробки по стенам комнаты. Любители абстрактной живописи были бы в восторге, у меня же подобное "творчество" не вызывало ничего, кроме нервной чесотки. Чувствую полную опустошенность и усталость, слишком уж много сил потребовалось на эту процедуру, пусть даже в спаренном режиме.

— Тень. Ау, ты там живой или уже не очень?

— Да живой… Вроде как, — я словно бы вижу его сардоническую усмешку, но чувствую, что вымотан он еще похлеще меня. — Грубовато получилось потрошение, но так или иначе, а результат налицо.

— Скорее уж на стене.

Остается лишь усмехнуться, благо время позволяет. Все равно пока не стоит соваться в гости к Настоятелю, пусть он подождет своих архаровцев с докладом о проделанной работе, понервничает. Тогда и будет самый подходящий момент зайти поздороваться. Пока же можно как следует подготовиться к предстоящему горячему общению с "защитниками веры".