Смерть в песочнице

Пятилетняя Маша любила ковыряться в куче желтого, местами подмоченного котами песка, ограниченного прогнившими деревянными бортиками. Песочница размещалась во дворе между домом № 130 по улице Зои Космодемьянской и старой двухэтажной лачугой, окна коей местами были заколочены, а местами отсутствовали. Двенадцатиуровневый монолит из красного кирпича (там жила Маша) высился чуть в стороне, сразу за сто тридцатым. Он, безусловно, доминировал над окружающей местностью, чем Маша и гордилась.

В тот злополучный вечер она по обыкновению лепила куличики из песка, руководствуясь своей убогой фантазией и пользуясь синим ведерком без ручки. Ничто не предвещало беды.

— Здравствуй, девочка.

Маша не сразу разглядела в сгущающихся сумерках свою собеседницу. Это была тумбочка, двойник тех, что стояли у них в садике. Поэтому Маша расслабилась — разговаривать с чужими тумбочками ей не запрещали.

— Здравствуйте.

— А что ты здесь делаешь?

Рта у тумбочки не было, и Маша никак не могла понять чем та разговаривает.

— Куличики леплю.

— А мама тебе до скольких гулять разрешила?

— До девяти.

— Сейчас пять минут десятого. Непослушный ребенок. — Тумбочка угрожающе надвинулась.

Маша закричала.


Олег вылил в себя содержимое стакана и занюхал волосами Никифора. В мыслях он пробовал восстановить цепь событий, приведших его в эту комнату. Все началось неделю назад, ночью, когда он затаскивал пьяного Славу Скугарева в окно третьего этажа Общежития по улице Ветеранов. Доблестного рыцаря ждала его девушка, не просто ждала, она искренне волновалась за судьбу героя. Слава цеплялся за кишку пожарного шланга, Олег и Никифор тащили его наверх. Неожиданно руки Скугарева разжались, и студент отправился в свободное падение, впрочем, прерванное поверхностью земли. Все, кто находился в комнате, подбежали к окну. Никифор схватился за голову: «Человека убили». Безжизненное тело Скугарева пребывало в покое несколько минут, затем встало и пошло, держа курс к автобусной остановке. Цели и задачи тела остались непостижимы…Спустя неделю выселенный из общаги Скугарев объявился вновь. На сей раз он попытался проникнуть в цитадель через зарешеченное окно мужского туалета на первом этаже. Ситуация осложнялась тем, что правая нога святотатца была загипсована. Тайное окно открывали, как всегда, Никифор и Олег. Несмотря на строгую конспирацию, проникновение обнаружила вахтерша Феликсовна, вознамерившаяся отнять у злодея костыль. Скугарев стал обороняться и в ходе неравной битвы дважды огрел Феликсовну упомянутым костылем по голове. Потеряв ориентацию, вахтерша покинула туалет и вызвала милицию. Скугарева скрутили и увезли, его соратники чудом спаслись. Некоторое время их искали, затем попросту выселили, пополнив ряды бездомных.

И вот Олег сидит здесь, пьет водку, ждет отчисления и вырабатывает планы тайного возвращения в лоно интерната.

На улице раздался крик.

— Кричат, — сказал Никифор.

— Дети, — добавил Олег.

Они спустились по скрипучей лестнице, рискуя переломать ноги, и выбежали из подъезда.

Крик повторился. Истошный вопль первобытного ужаса.

— Во дворе. — Понял Олег.

Студенты обогнули полумертвое здание бывшей швейной фабрики и оказались на детской площадке. В песочнице что-то хлюпало и хрустело, надвинувшаяся тьма не позволяла рассмотреть, что именно. Никифор попятился. Влажное чавканье прекратилось, студенты ощутили движение. Вынырнувшая из тучи луна осветила окровавленную тумбочку с выдвинутой шуфлядкой.

— Ко мне, — приказала тумбочка.

— Это она! — хрипло шепнул Никифор.

Луна исчезла.

— Непослушные, — ласково молвила тумбочка.

— Бежим! — Заорал Олег.

Но было уже поздно.

Загрузка...