Анти-Горбачев 3

Глава 7

— Китайская сторона с удовольствием приняла бы участие в этом проекте, — сообщил Линь, а Романов не стал его расстраивать.

— Сейчас обсуждается вопрос о включении китайского космонавта… или как они у вас называются?

— Тайконавты, — напомнил Линь, — от слова «тайкун», что значит «человек из космоса».

— Вот-вот, тайконавта мы обязательно включим в состав одной из экспедиций на Луну — флаг вашей Родины там обязательно должен стоять рядом с нашим.

На этом, собственно, аудиенция китайской делегации завершилась, и следом за ней в кабинет Романова гуськом зашли американские промышленники и бизнесмены.

— Рад приветствовать в вашем лице, — обратился он непосредственно к главе Дэвиду Калхуну, — великий американский народ. Помощь вашей страны во время Великой отечественной войны навсегда останется в наших сердцах.

Дэвид политкорректно сказал что-то такое же в ответ, после чего беседа свернула в деловое русло.

— Как ваше здоровье после известных событий? — справился американец.

— Спасибо, мистер Калхун, — ответил Романов, — все зажило… у нас в народе говорят, что лучше потерять немного, чем все… а шрамы украшают мужчин. Как вам понравился советский авиапром? — перешел он к делу.

Ответил не руководитель, а другой американец, представившийся, как Джеффри Дуглас глава исследовательского центра компании Макдоннел-Дуглас:

— Мы впечатлены уровнем советской военной авиатехники, особенно новым истребителем СУ-27. Элемент кобра, который он выполняет, это высший класс пилотажной техники.

— Вы случайно не приходитесь родственником Дональду Дугласу? — поинтересовался Романов.

— Очень дальним, — удивленно ответил тот, видимо, не ждал такого вопроса, — это мой внучатый дед.

— Он приезжал к нам на один юбилей Победы, — вспомнил генсек, — заслуженный летчик, хорошо воевал на Западном фронте в 44–45 годах… а еще помощники подготовили мне небольшую справку по компаниям, которые вы все представляете, — продолжил он, — так вот, из нее я с удивлением узнал, что Макдонелл-Дуглас не только авиационная, но и космическая корпорация. Космические капсулы Меркурий и Джемини это ваших рук дело…

— Совершенно точно, мистер Романов, — вежливо отвечал Дуглас, — у нас многоцелевая компания. И еще мы практически целиком подготовили и запустили лабораторию Скайлэб.

— Точно, — Романов перелистнул свой блокнот, найдя там нужную строчку, — и Скайлэб тоже… после него, кстати, был знаменитый совместный полет Союз-Аполлон…

— К проекту ЭПАС мы уже не имели никакого отношения, — заметил Дуглас, — и вообще после свертывания наших космических программ в семидесятых загрузка наших предприятий, к сожалению, оставляет желать много лучшего.

— Совсем скоро мы запускаем ракету нового класса, — продолжил Романов.

— Мы в курсе, — ответил Калхун, — тяжелая ракета Энергия, аналог нашего Сатурна-5.

— Правильно, — кивнул генсек, — аналог. Так вот, одной из главных задач для этого класса ракет поставлено создание большой орбитальной станции с привлечением иностранного участия. Конкретно вы, мистер Дуглас, и ваша фирма вполне могла бы поучаствовать в этом проекте и восстановить тем самым загрузку своих заводов.

— Спасибо, мистер генеральный секретарь, — поблагодарил Дуглас, — мы рассмотрим ваше предложение в кратчайшие сроки.

— Также можете передать своему руководству, что мы приглашаем астронавта из НАСА для участия в одном из ближайших полетов на новой ракете, — перевернул следующий лист в блокноте Романов, — на горизонте года это вполне может произойти… а взамен вы вполне могли бы включить советского космонавта в состав одного из рейсов Шаттла.

Американцы оживились и начали диалог внутри своей группы. Когда шум несколько спал, Романов забил последний гвоздь:

— И еще одно предложение — Советский Союз планирует возобновить свою лунную программу, в связи с этим можно было бы обсудить некие совместные действия с американской стороной в этом направлении…

Космический центр имени Линдона Джонсона, Хьюстон

Руководство НАСА, национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, в полном составе собралось на экстренное совещание в кабинете директора. Из широких окон кабинета открывался вид на внутренний двор центра, где был установлен один из неиспользованных лунных модулей Аполлон. Он не был установлен вертикально, как, например, Союз на ВДНХ, а тихо-мирно лежал на зеленой траве, символизируя мощь американской науки и техники.

— С чем связана такая экстренность, — спросил заместитель директора центра, — меня вытащили буквально из бассейна на Гавайях.

— Пришли неприятные известия из России, — сообщил директор, одновременно барабаня пальцами по полировке своего дубового стола. — Русские возобновляют свою лунную программу, причем в очень скором времени.

— И что в этом неприятного? — спросил руководитель центра имени Джозефа Эймса.

— Неприятного в этом, Джонни, очень много, — тяжело вздохнул директор, — если они высадятся хотя бы в одном из мест, где побывали наши парни на Аполлонах, может возникнуть очень серьезный скандал…

— Что за скандал? — тут же уточнил директор центра Эймса, — можно поподробнее?

— А ну да, — вспомнил директор НАСА, — вы же все пришли сравнительно недавно, тогда я немного введу вас в курс дела.

Он встал, открыл окно, откуда сразу подул горячий воздух из пустыни, прошелся до двери и обратно, после чего продолжил.

— Наша лунная программа создавалась в условиях жуткой конкуренции с Советами… после того, как они обставили нас с запуском первого спутника и первого человека в космос, мы просто не могли проиграть им еще и третий раунд. Это была общенациональная задача — первыми побывать на Луне…

— Да, — согласился директор центра Эймса, — я припоминаю горячку тех лет, это с 62 по 69 примерно…

— Именно, в 62-м Кеннеди произнес свою знаменитую речь про Луну, это, кстати, здесь рядом было, в Хьюстонском университете, как уж там… We choose to go to the Moon…

— Да, яркая речь была, — пробормотал замдиректора НАСА, — жаль, что Джонни убили — так он и не дождался осуществления своей мечты.

— Это довольно странно, — согласился директор, — и убили его тоже в Техасе… но сейчас не об этом. Если совсем коротко, то лозунг в массы был вброшен почти такой же, как у русских во время Второй мировой — «все для фронта, все для победы». С русскими у нас началась натуральная война, не горячая, правда, но война. А на войне все средства хороши, верно?

— Нам тогда сильно помогло, что у русских началась полоса неудач, — заметил замдиректора, — сначала главный конструктор умер, а равноценной замены ему не нашли.

— Да, Королефф был великим человеком, — кивнул директор, — несмотря на то, что это наш враг.

— А потом сначала случилась неудача с запуском первого лунного корабля… Комарофф, кажется, на нем разбился… а потом и Гагарин неудачно слетал.

— И тяжелая ракета у русских никак не получалась, — добавил директор, — четыре старта и четыре катастрофы. Это все, конечно, нам помогло, но главную задачу, выдать картинку с высадкой американца на лунную поверхность, мы все же должны были решить самостоятельно.

— Что значит «выдать картинку»? — задал вопрос замдиректора, — вы сейчас намекнули, что в реальности никакой высадки не было что ли? А все лунные кадры сняты в Голливуде?

— То и значит, дорогой Джозеф, — отвечал ему директор, — картинка в этом деле была куда важнее реальности… ведь Луна, если разобраться, никому и даром не сдалась. Воздуха там нет, воды почти нет, днем +150 градусов, ночью −150. Полезных минералов тоже не обнаружили — зачем туда летать, ну кроме самого факта полета, непонятно. Создание постоянной базы на Луне это невероятные затраты при нулевой отдаче… вот и выходит, что единственное, для чего нам была нужна Луна, это чтоб утереть нос Советам.

— То есть не было никаких прогулок на Мун-ровере? — вторично спросил замдиректора.

— Почему не было, были, — нехотя отвечал директор, — и Мунровер в натуральную величину сделали, и Армстронг свою знаменитую фразу про маленький шаг человека сказал там, где надо было, но кое-какие детали… как бы это поточнее выразиться… их мы дорабатывали потом в лабораторных условиях. В частности Аполлон-12 на Луну так и не добрался, если вы помните, там якобы случилось что-то с аппаратурой и трансляцию высадки отменили. Были только кинокадры, которые Конрад и Гордон привезли назад.

— А что еще дорабатывали в лабораториях? — спросил замдиректора, — если не секрет?

— Много чего, — поморщился директор, — всего и не упомнишь…

— Так все же что там с самой первой высадкой? — не унимался замдиректора, — Армстронг с Олдрином побывали там или нет?

— Побывали, — ответил в гробовой тишине директор, — но только гораздо позже и не в том месте, о котором все знают… не в Море Спокойствия. Именно поэтому нам крайне нежелательно, чтобы Советы высаживались в Море Спокойствия. В Морях Ясности и Дождей тоже не надо.

— Аполлон-17 и 15 там высаживались, — в той же гробовой тишине уточнил замдиректора.

Идеология превыше всего

В конце августа Романов собрал большое совещание в Кремле по вопросам идеологии. После кончины Суслова, главного специалиста по этой теме на протяжении сорока лет, отвечать за нее поставили товарища Соломенцева… он хоть и старый конь, который глубоко не пашет, но и борозды испортит.

— Товарищи, — начал совещание генсек, — новые времена бросают нам новые вызовы. То, что было актуально тридцать-сорок лет назад, сейчас нуждается в пересмотре и обновлении. Ни для ни кого не секрет, что Программа партии, принятая на 22 съезде, звучала свежо и ярко в шестидесятые годы, но основательно потускнела в дальнейшем. К восьмидесятому году, как вы и сами хорошо знаете, коммунизм мы не построили, увы… вместо этого, как шутили в народе, была проведена Московская олимпиада — дело, конечно, тоже важное и ответственное, но коммунизм она никак заменить не могла.

Романов обвел собравшихся строгим взглядом и продолжил.

— Я не хочу сказать, что Программа 61 года полностью устарела и должна быть выброшена на свалку истории. Нет, международная ее часть, например, очень точно спрогнозировала развитие мировой политической системы на двадцать с лишним лет. Однако глобальные цели и ориентиры нашего государства нуждаются в серьезном переосмыслении. Какие будут предложения, товарищи?