Ангел-стажёр (СИ)

Глава 5. Тыл

Я много раз жалел, что попал на земле под надзор моего великомудрого наставника. Как он бесил меня своим покровительством и своими поучениями! Я никогда не стремился к его роли печально знаменитого возмутителя спокойствия. Я всего лишь хотел тихо и спокойно выполнить свою функцию на земле, а о дальнейших проблемах думать, когда для них время придет. И у меня это получалось — и с людьми уживаться в их неведении, и с темными в конечном счете мирно сосуществовать, и даже с наблюдателями конфронтацию преодолеть удалось.

Пока он не вмешивался. Вокруг него — с его ненормальным самомнением — всегда ураганы со смерчами кружили. И он постоянно пытался учить меня, как с ними бороться, хотя я элементарно обходил их в своей жизни. И когда он исчез, я даже подумал, что это он специально вывалил на меня напоследок ворох своих неоконченных дел — для моего профессионального, так сказать, роста.

Когда мне в тот день позвонила Марина и слишком даже для нее резко спросила, могу ли я к Анатолию телепортироваться — прямо сейчас! — я сразу почуял неладное. Что-то с Дарой! — молнией пронеслось в голове. Они с Игорем рано утром уехали в горы, на лыжах кататься, а ночью метель поднялась. В ответ на мои сбивчивые вопросы Марина отрезала: «Не по телефону!» и бросила трубку.

Я сказал Гале, что Максу срочно машина понадобилась — нужно ему ключи вынести — и прыгнул к Анатолию прямо с лестничной площадки, едва дверь за собой закрыв.

Картина, представшая моему взору, одновременно и успокоила меня, и еще больше напугала. С Дарой все было в порядке — они с Игорем в углу гостиной сидели, никуда почему-то не уехав. В другом устроился Стас — в мрачном молчании, и то и дело потирая лоб рукой, словно пот с него стряхивая. Между ними — тигрицей в тесной клетке — металась Марина, а вот хозяев нигде видно не было. Ну, Анатолий, понятно, на кухне, а Татьяна где?

— Анатолий с Татьяной в аварию попали, — отрывисто сообщила мне Марина, словно услышав мои размышления.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное.

— В смертельную, — добавила Марина, метнув уничтожающий взгляд в сторону Стаса.

Первой моей мыслью было: «Как он мог это допустить?». Мой великомудрый, великоопытный, великознающий наставник, который всегда хвастался, что ему не нужно уберегать Татьяну от опасностей, поскольку он их всегда предотвращает.

Когда выяснились обстоятельства этой аварии, которые мне опять-таки поведала Марина под аккомпанемент невнятного бурчания Стаса, я снова подумал: «Как он мог это допустить?». Мой все тот же вездесущий наставник, который умудрился проворонить настоящий заговор против своего Игоря и моей Дары! Более того, оказалось, что Татьяна была в курсе этого заговора — Татьяна, чьи мысли были для него как на ладони, о чем он мне многократно и громогласно заявлял.

— Что делать будем? — вдруг спросила Марина.

Я даже оглянулся — но нет, она действительно меня спросила. Меня, что, исполняющим его обязанности назначили?

Я снова оглянулся. По сторонам. Увидев раздувающиеся ноздри Марины и немыслимую прежде подавленность Стаса, только вообразив, к сожалению, что сейчас творится в головах Игоря и Дары, представив себе реакцию людей на эту новость, я понял — эта ноша мне не по плечу.

Но меня, по-видимому, никто не собирался спрашивать — они все выжидательно смотрели на меня. Опять мелькнула та же мысль — как он мог уйти, оставив такой клубок проблем и не оставив никаких инструкций по их решению?

— Ну? — нетерпеливо притопнула ногой Марина.

— А где Киса? — спросил я, чтобы выиграть время. — И Макс?

— Они здесь при чем? — притопнула Марина второй ногой.

— Марина, давай договоримся, — тихо и размеренно произнес я, лихорадочно составляя в голове алгоритм наших действий, — если ты меня о чем-то спрашиваешь, то будешь выслушивать.

К моему огромному удивлению, она молча кивнула.

— Киса на кухне, — ответила, наконец, она. — А Макс еще не знает.

— Позвони ему, пожалуйста, чтобы немедленно приехал, — попросил ее я.

— Зачем? — снова спросила она, но уже спокойно.

— Нам сейчас все будут нужны, — объяснил я. — И дай Бог, чтобы мы справились.

— Тоша, я не знаю, — глянула Марина в сторону окна, — сможет ли он такси в такую погоду вызвать…

— Я могу за ним наряд вызвать, — подал голос Стас. — Одной ногой к нам в отряд, второй — сюда.

— Давай, — обрадовался я.

Стас замер, закрыв глаза и явно связываясь со своими подчиненными. Марина ушла на кухню за Кисой. Я подошел к Игорю с Дарой.

То, что я увидел в их глазах, одним словом описать невозможно: боль, обида, крушение иллюзий, бунт, готовность драться… У него за родителей, у нее — за него.

— Все будет хорошо, — только и нашелся, что сказать, я.

Игорь отчаянно замотал головой, закрыв глаза, Дара ткнулась лицом ему в плечо, обхватив его руками.

— Все будет хорошо, — повторил я с нажимом. — Посмотри на меня. — Он глянул на меня исподлобья. — Для твоего отца никогда не было ничего невозможного. И хранителя лучшего, чем он, я лично не знаю. Мать твою он в обиду не даст. Наша задача — ему помочь. Но только всем вместе. Договорились?

Они переглянулись, опять общаясь на своем, никому больше не доступном, уровне, и кивнули — сначала друг другу, потом мне.

Я тоже ответил им кивком и взялся за телефон.

— Галь, я тут задержусь немного, — старательно деловито начал я. — Машину занесло — жуть, Макс сам не откопает, потом прогреть ее надо, завести, с места подтолкнуть…

Конец моей фразы сопровождался правдоподобным пыхтением — в комнату ввалились Макс и два карателя, заломивших ему руки за спину и с трудом удерживающих его в таком положении.

— Ладно, я пошел, а то он мне машину больше закапывает, чем откапывает, — быстро закончил я, и отключил телефон.

— Я же сказал — нежно! — грозно рявкнул Стас.

— Так он сопротивляться начал! — буркнул один из карателей, отпуская Макса. Второго тот отшвырнул сам.

— Ладно, ребята, спасибо — свободны, — отпустил их Стас и скорчил извиняющуюся гримасу Максу.

— Я очень хотел бы знать… — начал тот, уставившись на Стаса тяжелым взглядом, но тут из-за его спины в комнату вошли Марина с Кисой.

Макс нахмурился, обвел комнату молниеносным взглядом, задержал его на бледном лице Дары…

— Что случилось? — спросил он, переводя снова потяжелевший взгляд на меня.

— Анатолий с Татьяной … у нас. — У меня просто язык не повернулся сказать «погибли». И про аварию, для Дары подготовленную, ему лучше узнать попозже. Когда Стас уйдет.

— С Татьяной? — явно не поверил своим ушам Макс.

— Несчастный случай… Долго объяснять, — ответил я, физически ощущая на себе пристальный взгляд Игоря.

Макс присвистнул и, выдернув стул из-под стола, опустился на него.

— Поможешь? — прямо спросил я его.

— Чем? — одновременно отозвались Макс, Стас и Марина — разным тоном.

Я счел это сигналом к началу военного совета.

— Хорошо, раз мы уже все здесь, — ответил я им всем, — давайте подумаем, чем. Стас, какие у них шансы?

— Не знаю, — с досадой ответил он. — Анатолия сразу же внештатники забрали, а Татьяну — в общий приемник.

Со стороны детей послышался какой-то слабый звук, от Марины — яростное шипение. Я предупреждающе поднял в обе стороны руки, одновременно кивнув Стасу, чтобы продолжал.

— Контрольная комиссия заседает завтра, — снова заговорил он. — Внеочередное собирают. Я уже рапорт написал, — добавил он, — с изложением всех обстоятельств, чтобы меня тоже вызвали.

Я открыл было рот…

— Сразу сообщу, — ответил он на мой не заданный вопрос.

— Киса, — повернулся я к Марининому хранителю, — если ее на повторный срок отправят, что его ждет?

— Насколько я помню, — тихо ответил он, опустив глаза, — меру наказания он будет выбирать себе сам.

Игорь рванулся вперед.

— Спокойно, — остановил я его. — В этом случае твоего отца уже можно на земле ждать. Разве что задержится, чтобы выведать, куда конкретно твою мать определят. И в службу очистки памяти наведаться — так что это их одно сплошное наказание ждет. А у нас ни у кого там знакомых нет? — глянул я на Стаса, Макса и Кису.

Марина снова зашипела, как шина проколотая.

— Чего ты пыхтишь? — обратился я к ней. — Чего ты сейчас пыхтишь? Ты не думала узнать, что Татьяну может ждать, когда вы с ней коррективы в его планы, — я мотнул головой в сторону Стаса, — вносили? Особенно в свете ситуации с ними? — Я мотнул головой в сторону Игоря с Дарой. — Вот что ты знаешь о наших законах? Чистка памяти Татьяне в любом случае обеспечена, но им же обоим распыление сейчас может грозить…

Я спохватился, но было уже поздно. У Марины глаза сделались, как блюдца, причем полные такой ярости, что я невольно взгляд отвел. И увидел Игоря, обхватившего голову руками и раскачивающегося из стороны в сторону. Дара что-то шептала ему на ухо, тоже бросая на меня испепеляющие взгляды.

Спас меня Стас.

— До этого, я думаю, не дойдет, — снова подал он голос. — Я там тоже буду — не позволю. Если нужно будет — наверх пойду. Решение об операции под давлением наблюдателей было принято…

— Но исключать этот вариант мы не можем, — перебил его я, заметив, что Макс весь вперед подался, нахмурившись. — И здесь вопрос к тебе, — повернулся я к нему. — Можно будет договориться, чтобы распыление просто сымитировали?

Макс все это время переводил недоуменный взгляд с одного из нас на другого, а сейчас и вовсе уставился на меня в полном изумлении.

— Это что, у нас новый командор появился? — фыркнул он. — Как ты это себе представляешь — публичный отказ от исполнения приговора вашей всемилосерднейшей комиссии? Чтобы у вас опять визг поднялся о нашем неподчинении? И что это за операция здесь постоянно упоминается? — Он опять впился взглядом в Стаса.

— Не публичный и не отказ, — не дал я ему свернуть разговор в опасную сторону. — Нужно просто отложить это исполнение, если до него дело дойдет. Пока мы не соберем доказательства его неправомерности. Вам это, между прочим, шанс блеснуть вдумчивостью и дальновидностью, — добавил я.

Он глянул на меня с внезапным интересом.

— Вот так-то лучше, — протянул он насмешливо. — Я думаю, наши могут прислушаться к предложению продемонстрировать свои очевидные преимущества.

Стас громко прочистил горло.

— Так, теперь люди, — быстро наступил я ему на него. — С ними сложнее. Для них Анатолий с Татьяной погибли. Уже и навсегда. Дара, — повернулся я к дочери, — я попрошу тебя с Аленкой мать поддержать. — Она молча кивнула. — Света со своими…

— Их я на себя беру, — вновь обрела голос Марина.

— А сможешь? — засомневался я. — От тебя ведь искры летят, а с ними нельзя будет ни сном, ни духом…

Она только глянула на меня, и я снова примирительно поднял руки.

— И родители Татьяны… — продолжил я, и в комнате повисла полная тишина.

— Игорь… — нерешительно произнес я через несколько мгновений.

Он снова замотал головой, не выпуская ее их рук.

— Игорь, — повторил я тверже, — у них, кроме тебя, никого не осталось. Ты знаешь, что у твоих родителей есть шанс и будет вся возможная помощь — они нет. Сейчас это и будет твоя помощь родителям. Твоя мать должна знать, что о ее родителях кто-то заботится. Если не осилишь, как мы сможем что-то более серьезное тебе поручить? — усилил я нажим.

Он поднял голову, долго смотрел на меня, не отрываясь, но, в конце концов, кивнул. Все так же молча.

— Наверно, нужно еще Анабель сообщить, — полностью вернулась к своей обычной отрывистости Марина.

— Да, — кивнул я, — скажи ей, что мы пока держим ситуацию под контролем, но в случае надобности будем и ее о помощи просить.

Впрочем, это было слишком сильно сказано — насчет ситуации под контролем. Через день Стас передал Марине абсолютно неожиданную новость — не знаю, какими усилиями ему удалось добиться зачисления Татьяны к нам, несмотря на безвременную кончину. А вот в отношении Анатолия он раз за разом отделывался короткой фразой, что, мол, у того все хорошо, хотя на заседании комиссии его не было. У меня появились нехорошие мысли, что на этот раз моему знаменитому наставнику предъявили счет за все его прошлые прегрешения.

К сожалению, Игорь полностью разделял мои подозрения. К еще большему сожалению, у него появилась возможность их разделять.

Известие о «гибели» Анатолия и Татьяны наши люди приняли тяжело. Не знаю, как это прошло у Светы и Татьяниных родителей — мне одной Гали хватило. Были и крики, и слезы, и заламывание рук, метания из угла в угол — один раз чуть «Скорую» не пришлось вызывать. Я даже подумал, что хорошо, что от Анатолия никаких известий нет — не нужно было притворяться, изображая подавленность.

На похоронах, однако, все они вели себя сдержанно: то ли боль утраты уже притупилась, то ли не хотели они эту боль друг у друга подпитывать. Спокойнее всего, как с удивлением отметил я, были родители Татьяны. Хотя ничего странного — даже из моих редких наблюдений было ясно, что они всю жизнь больше друг для друга живут. Они стояли там, крепко обнявшись и явно найдя в этом объятии опору. И не отпускали от себя Игоря ни на шаг. Я подумал, что они нашли в нем замену Татьяне — ее продолжение, на которое можно было направить не доставшиеся ей заботу и внимание.

Игоря хватило ненадолго. Он сбежал от них уже через несколько дней, в свою городскую квартиру, где и заперся от всех, подчеркнуто вежливо и также кратко отвечая на телефонные звонки, но отказываясь встречаться с кем бы то ни было.

Даже с Дарой. О чем она мне и сообщила все с тем же немым вопросом в глазах: «Что делать?». Винить Игоря у меня язык не повернулся — рассказывал мне Анатолий, что когда Татьянина мать опекать кого-то бралась, бежать хотелось на край света. Но я также знал, уже из личного опыта, что периоды мрачного уединения Игоря никогда ничем хорошим не заканчиваются.

Открыл он мне далеко не сразу. Но открыл. Прозвонив в дверь почти час, я набрал его номер, и без всяких преамбул твердо уверил его, что у меня терпения больше. Он еще немного поломался, но все же распахнул рывком эту дверь — с выражением крайней враждебности на лице.

— Можно войти? — спокойно спросил я.

— Нельзя! — отрезал он.

— Ты уверен, что нам стоит в коридоре говорить? — все так же спокойно поинтересовался я.

— Не о чем говорить! — все также грубо ответил он.

— Тебя больше не интересует, как дела у родителей? — намеренно ударил я его ниже пояса.

— А что-то изменилось? — очень неприятно усмехнулся он.

— Возможно, — невозмутимо ответил я.

Он резко подался вперед — я покачал головой. Чертыхнувшись, он отступил в сторону, давая мне войти.

Я быстро прошел прямо в гостиную — она в самом центре квартиры, если придется его силой вразумлять, хоть соседи не услышат. Нам еще неприятностей в милицией не хватало.

— Что Вы узнали? — напряженно спросил он, входя туда следом за мной.

— Я сказал — возможно, — непринужденно ответил я, присаживаясь на диван.

— Вон отсюда! — с яростью процедил он сквозь зубы.

— Если до нас еще не дошли новости, это не значит, что их нет, — резонно заметил я. — С твоей матерью и так чудо случилось, и сейчас твой отец ее ищет.

— Если может, — перебил меня Игорь. — Я помню, как его судили за простую оплеуху моему надзирателю. — Я закашлялся, вспомнив эту «оплеуху» — со всего размаха окном по голове наблюдателя. — И это Ваше чудо только с мамой произошло, а что с ним сделали? Если бы он был на свободе, он бы уже давно с нами связался! Его посадили? — Голос у него зазвенел. — Или еще хуже? И все из-за меня? Пусть меня тогда судят!

— И как ты себе это представляешь? — как можно тише спросил я, чтобы не дать ему раскричаться.

— Пусть меня вызывают на эту комиссию! — не поддался он. — Или я сам туда явлюсь!

Я похолодел, представив себе реакцию Дары, если он что-нибудь утворит, чтобы к родителям перебраться. А если и она за ним..?

— Хорошо, — медленно проговорил я, пытаясь обуздать панику. — Давай представим, что ты отправляешься к нам. Что ты там будешь делать? Но только конкретно, шаг за шагом.

— Я им скажу, что это я во всем виноват! — запальчиво произнес он. — Это меня ваше общество не принимает! Это у меня все время что-то не так! Это из-за меня у всех неприятности!

— Кому? — дав ему выдохнуться, снова спросил я. — Ты знаешь, с кем говорить? И где гарантия, что тебя выслушают? Ваш статус еще не ясен. В силу этого назад тебя не пошлют, но где гарантия, что тебя не отправят в какое-то дальнее подразделение, пока этот статус не определится? Где гарантия, что тебя изучать не начнут, чтобы его определить?

Я говорил и почти физически ощущал, как с него сползает юношеская — и наследственная — самоуверенность.

— Я не могу сидеть и ничего не делать, — наконец глухо пробормотал он, глядя себе под ноги.

— Согласен, это нелегко, — не стал спорить я. — Мне тоже. Но иногда приходится просто ждать. Чтобы не навредить по незнанию. Я не верю, что та авария случайно произошла — не тот у твоего отца опыт. Зачем-то ему понадобилось отправиться наверх, и вместе с твоей матерью. И он при этом знал, что оставляет тебя под нашей защитой, — добавил я как можно убежденнее, чтобы Игорь ложь не почувствовал. — А там только он тебя защитить сможет. Значит, ему, кроме поисков твоей матери, еще и твоими заниматься?

Игорь обессилено привалился к стене, сунув руки в карманы джинсов. Сжатые в кулаки руки, заметил я.

— И кроме того, — снова решился я на запрещенный удар, — ты подумал, что будет с твоей матерью, когда она узнает, что ты где-то в вечности исчез? Что будет с Дарой?

Наконец-то его проняло. И я очень надеялся, что последний двойной аргумент удержит его от сложно поправимого хоть на какое-то время. Чем его в чувство в следующий раз приводить, я понятия не имел.

Спас меня снова Стас. Передав через пару дней через Марину, что Анатолий наконец-то объявился. Он действительно был задержан внештатниками, но и на этот раз сумел как-то вывернуться и даже уже выяснил местоположение Татьяны и направляется к ней.

Наш второй военный совет разительно отличался от первого. Вопрос «Что делать?» также оставался главным, но на этот раз он касался способов установления контактов с Анатолием и Татьяной там, наверху, и все не мне его задавали, а сразу высказывали свои предложения. Которые, одно за другим, тут же разбивал в пух и прах Стас, что, впрочем, никому не портило настроения.

Я тоже чувствовал, что у меня …нет, не гора — вернее, воз этот неподъемный — с плеч если еще и не свалился, то лямки, в которые мне впрячься пришлось, существенно ослабли. Полностью сбросить их я пока поостерегся.

И правильно, как выяснилось, сделал. После первого известия Анатолий опять пропал. Этот факт сам по себе не сулил нам ничего хорошего. Стас попытался осторожно разыскать его, но он словно в воздухе растворился. Насколько я понял, встретиться с Татьяной ему не запретили. Что же он мог еще натворить, что его снова под стражу взяли?

Одно утешало — в тот недолгий период эйфории Игорь сессию сдал без всяких напоминаний. И, как всегда, блестяще. На каникулах, однако, он снова замкнулся и снова взялся за еще школьную привычку издеваться над своим наблюдателем. И, как всегда, изобретательно. Поведала мне об этом Дара — слава Богу, на этот раз он хоть от нее не закрылся.

Зная мстительную натуру его наблюдателя, я снова начал готовить речь о последствиях всех наших поступков — зачастую пагубных по отношению к окружающим. Речь складывалась плохо — мне уже самому хотелось к внештатникам наведаться.

Новости пришли, когда даже у меня терпение было уже на пределе.

— Занят? — прозвучал у меня в голове голос Стаса однажды поздно ночью.

— Говори, — тоже коротко ответил я, напрягаясь. Чтобы Стас вышел на связь в неурочное для земли время, да еще и прямо со мной, а не с Мариной, с которой он мог вполне официально, якобы по общим делам контактировать…

— Минут десять есть? — продолжал темнить он.

— Куда двигаться? — решил я не отвечать на риторический вопрос.

— Никуда, я к тебе. Твои же уже спят? — задал он еще один не требующий ответа вопрос.

Мне как-то совсем нехорошо стало. Не приносят хорошие вести под покровом ночи и втайне от всех.

— Дай мне две минуты, — попросил я, скорее, чтобы с силами собраться.

Я вышел из кухни и тихо прикрыл двери в спальню и гостиную, где спали Дара с Аленкой. Вернувшись и также закрыв за собой дверь, я прислонился к ней, чтобы чувствовать хоть какую-то опору.

Стас появился прямо за столом и молча положил на него телефон. Телефон Анатолия. Я вдруг почувствовал, что готов еще долго тащить этот воз — ровно столько, сколько понадобится, чтобы ему его передать. Чтобы было, кому его передавать.

— Что с ним? — неожиданно хрипло спросил я.

— Зарядить нужно, — ворчливо ответил Стас.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что в нашем разговоре какая-то нестыковка образовалась.

— Он еще аккумулятор просил. А у него точно телефон у нас работает? — с острым интересом глянул на меня Стас.

Я молча кивнул, кое-как сделал два шага к столу и почти свалился на стул — ноги не держали. Мелькнула было мысль: «А раньше он не мог додуматься?», но нет — с его отношением к технике спасибо, что вообще про телефон вспомнил.

Секундное возмущение смыло волной облегчения. Раз вспомнил, значит, голова уже ничем более неотложным не забита. Значит, все хорошо. И связь со мной могла ему понадобиться только для одной цели — потребовать у меня отчет о случившемся в его отсутствие и выдать мне очередную порцию инструкций на ближайшее будущее. И впервые в жизни я был готов … нет, рад выслушать их — в обмен на возможность вернуть ему, наконец, тот воз.

— Так он ее нашел? — спросил я, улыбаясь.

— Да, — ответил Стас, хмурясь.

— Стас, если есть, что сказать, не тяни, — снова насторожился я. — Что еще случилось?

— Ее уже в обучение перевели, — медленно начал Стас. — У нянек … ну, наставников, ее взаперти держали. Но он ее как-то выманил. И увидел, что она его не помнит. Она вообще никого и ничего не помнит.

Мне опять показалось, что нестыковка возникла. Татьяна забыла Анатолия? Она Игоря забыла? Я представил себе такую ситуацию с собой и … нет, не с Галей — с Дарой или, еще хуже, с Аленкой — и содрогнулся.

— Это еще не все, — снова заговорил Стас. — Его только что внештатники перехватили и почти прямо предупредили, что о себе он Татьяне напоминать может, но больше ни о чем. Теперь ему Марина нужна.

— Кто? — вытаращился я на него. С их многолетней войной, пусть даже холодной в последние годы, это была уже не просто нестыковка — это был конец света, перевернутого с ног на голову и вывернутого наизнанку.

— Я в прошлый раз не хотел при всех говорить, — поморщился Стас.

Я буквально почувствовал, как тягловые лямки снова впились мне в плечи — по-моему, к тому возу еще и тележку с новым грузом только что прицепили.

— Анатолий машину тогда вел, — покусав губы, продолжил Стас, — но Татьяна в последний момент руль крутанула. Он считает, что она его специально в машину вместо мелких затащила — именно для того, чтобы к нам попасть. План у нее какой-то был. И, судя по тотальной чистке памяти и словам внештатников, с мелкими связанный и опасный.

Я сидел, напряженно соображая. Планы Татьяны, действительно, часто работали — синяков, правда, участникам наставляя, но работали. И если она придумала что-то, что может разрубить тот узел, который вокруг наших ангельских детей завязался, то я сам к Анатолию и в адъютанты, и в заместители, и в простые подручные попрошусь, лишь бы она это вспомнила.

— Завтра все подготовлю, — сказал я Стасу, жалея, что магазины ночью не работают. — К обеду.

— Марине отдашь, — опять насупился Стас. — Зачастил я к вам, уже даже мои коситься начинают. Да, и еще, — спохватился он, уже поднимаясь, — он просил тебя все время на связи быть, кто его знает, когда у него получится, если вообще получится.

Я едва утра дождался. В сбережения на летний отпуск залез, но купил Анатолию, зная его умение обращаться с техникой, три аккумулятора и новый телефон, помощнее и проще в управлении.

По дороге я позвонил Игорю и Марине. Марина с ходу начала метать молнии в адрес нашего сообщества, лишающего людей самого ценного в жизни. Игорь попросился переехать к нам.

— Зачем? — не успев подумать, ляпнул я.

— Чтобы его звонок случайно не пропустить! — даже не заметил он моей невольной грубости.

— Да я тебя подключу! — заверил я его. — У нас и спать-то негде.

— А если я вдруг выйду? — ударился он в откровенную панику. — А если он ночью позвонит? А если я звонок не услышу? Да я хоть в коридоре, хоть в кухне на полу устроюсь.

Впервые за последнее время встретив у него такой энтузиазм, я, конечно, согласился. Галя поворчала немного насчет «приличий», но тоже «полному сироте» отказать не смогла. Но его слова навели меня на мысль, что звонок действительно может раздаться в самый неподходящий момент, когда Галя дома будет — пришлось с Дарой и Аленкой договариваться, чтобы отвлекли мать, если понадобится.

Обошлось. Еще тогда у меня забрезжила мысль, что техника не только на земле проблему коммуникаций может блестяще решить.

Анатолий позвонил рано утром в воскресенье, когда в доме один я бодрствовал. Я толкнул Игоря, спавшего в кухне на раскладушке, но жестом велел ему подождать. Еще отношения опять начнут выяснять, а мне хотелось в первую очередь убедиться, что бремя ответственности с меня уже снято.

Увидев моего наставника — пышущего здоровьем и прямо излучающего сумасшедшую даже для него энергию — я тут же перевел разговор в аудио режим. Не хотелось мне, чтобы он увидел, как это бремя меня измотало. Слава Богу, хоть с Мариной мне удалось без конфронтации обойтись, подумал я, когда они сразу же принялись по привычке шпынять друг друга. Ее предложение, правда — вслед за Татьяной к нам переместиться — и меня в дрожь вогнало. Пришлось вмешаться, пока Анатолий в полный раж не вошел и не забыл, зачем звонит.

В общем, получил я свои инструкции. Детальные и беспрекословным тоном. И с Игорем ему минутного разговора хватило, чтобы парня отпустило. Вот странно — я, вроде бы, то же самое говорил, а слов в десять раз больше понадобилось.

— Вот видишь, — не удержался я после разговора, — я же говорил тебе, что все будет хорошо.

— Спасибо. — У него даже глаза засветились. — Я, наверно, домой поеду — прибраться нужно.

Ого, подумал я, ну, теперь я точно свободен, если часть инструкций даже без слов передалась. Вот она, сила техники!

Во время следующего нашего контакта инструкции получили все.

Сначала он позвонил мне. Сразу в аудио режиме. Только услышав его голос, я сразу понял, что на этот раз он не хочет, чтобы я его видел.

Восстановить память Татьяны ему не удалось. Не помогли ни найденные мной методики, ни воссоздание ситуаций, которые могли триггером послужить, ни его собственные импровизации. Более того, оказалось, что ей представили его как хранителя-неудачника, пытающегося выместить на ком-то злость за свой провал.

Вот это уже было самое настоящее свинство! Такие низкие методы раньше у меня только с темными ассоциировались. Что же она такое придумала, что наше непогрешимое по определению руководство к тактике противника прибегает? Я почувствовал азарт, помноженный на надежду обезопасить раз и навсегда будущее наших детей.

— Что делать? — спросил я. Слава Богу, теперь не мне, а ему решать.

— Я думаю, есть еще один шанс, — медленно проговорил он. — Возможно, последний. Но мне понадобится помощь. От всех. Ты знаешь, я всегда сам справлялся, но сейчас прошу вас всех помочь мне.

Я мог бы с ним поспорить насчет того, как он всегда сам справлялся, но очень уж мне от его слов не по себе стало. Просящий Анатолий — это вторая серия конца света, дважды перевернутого и вывернутого.

— Кого собирать? — перешел я к делу.

— Марину, в первую очередь, — снова сразил он меня наповал. — И Кису. И Стаса. Да, и Игоря. Только не собирать — пусть каждый у себя находится, ты всех подключишь. Разговор рискованный — я не думаю, чтобы ко всем наблюдение приставили, но если вместе соберетесь, вероятность того, что прослушают, выше.

— Больше никого? — уточнил я.

— А, да, Макса еще, — подумав, сказал он. — Там другое дело, но уже все сразу и решим.

— Хорошо, — сказал я. — Завтра подходит? Вечером?

— А утром никак? — спросил он в ответ.

— Так мы же все работаем! — фыркнул я.

— Забыл, — как-то странно произнес он. — Тогда вечером. И еще, — добавил он совсем не просительным тоном, — введи всех в курс дела заранее, чтобы я время не терял.

Мне сразу спокойнее стало.

На следующий день мы все же собрались все вместе у Игоря — по настоянию Стаса и под его гарантии безопасности. Анатолий опять, правда, начал с расшаркиваний. Марина ему прямо сказала, чтобы перестал прикидываться и переходил к делу. Я был с ней полностью согласен, ответив за день раз сто «Не знаю» на вопросы приглашенных.

— Хорошо, — услышали мы, наконец, голос оскорбленной добродетели. — Ситуация очень простая. Она забыла … всех, — он помолчал, и быстро добавил: — Хотя со мной какой-то пунктирный контакт остался. Но настолько слабый, что она его не осознает. Но я уверен, что она не может не вспомнить Игоря.

— Я готов! — заорал Игорь, вскакивая.

— Игорь! Сидеть! — рявкнули мы с Анатолием друг за другом.

— Вот это я вряд ли смогу, — решительно заявил Стас.

— А если ее сюда? На полчасика? — тут же подала голос Марина, пристально глядя на него. — Мы ее быстро в чувство приведем…

— Молчать! — как хлыстом хлестнуло из телефона Анатолия. — Может, мне сказать дадите? Я каждый день в эту стенку бьюсь круглосуточно.

Воцарилось молчание. Довольно обескураженное. Хотя Марина метнула в телефон убийственным взглядом, а Стас желваками заиграл. Игорь снова поник, а Макс явно наслаждался ситуацией. Я просто слушал.

— Никакие прямые методы на нее не подействуют, — выждав пару мгновений, продолжил Анатолий. — Похоже, ее к ним подготовили. Нужно сделать так, чтобы она сама вспомнила, без каких-либо подталкиваний. И я подумал… Это, собственно, и есть моя просьба к вам.

Молчание продолжалось. Теперь слушали все, и, похоже, затаив дыхание.

— Я прошу каждого из вас написать свои воспоминания о ней, — снова заговорил Анатолий. — Но только, чтобы в центре них был Игорь. Я ей их как-нибудь подсуну, думаю, не откажется — читать она всегда любила. А потом у меня одна надежда — на ее воображение.

— Хм, может и получиться, — задумчиво протянула Марина. — Мы со Светкой всегда смеялись, что книги с иллюстрациями Татьяне предлагать бесполезно — читать не будет.

— А к тебе, Марина, у меня двойная просьба, — подхватил Анатолий. — А может, и тройная. Сможешь организовать, чтобы и Света, и кто-то из Татьяниных родителей тоже написали?

— Смогу, — уверенно ответила она, и тут же добавила: — Но при одном условии.

— Каком? — воскликнуло на сей раз трио из Анатолия, Стаса и меня.

— Нет, пожалуй, двух, — прищурилась Марина. — Во-первых, ни одно слово не будет редактироваться.

— Хорошо, — немедленно согласился Анатолий.

— Во-вторых, — удивленно дернув бровью, продолжила Марина, — копии этих воспоминаний ты распространишь среди своих. Широко распространишь — хотя бы по экземпляру в каждый этот ваш отдел.

— Марина, у тебя совесть есть? — тихо спросил я.

— Есть! — сверкнула она на меня глазами. — В отличие от всех ваших небожителей. Которые за людей решают, как им жить, как долго и даже сколько раз. Которые таких, как он, — она кивнула в сторону Игоря, — изучают, как микробов в микроскопе, чтобы решить, жить ли им вообще или нет. И все исподтишка, все в тайне, даже друг от друга. Не будет этого больше!

— Хорошо, — раздалось, как гром среди ясного неба, из телефона Анатолия. — Я обещаю. Но только, если … нет, когда Татьяне поможет.

— Что ты обещаешь? — взвился Стас. — Что ты обещаешь, хотел бы я знать? Кто тебе все это передавать туда будет?

— Ну, вот ты и передашь, — невозмутимо вставила Марина свои очередные пять копеек.

— Передам, — с преувеличенной готовностью закивал Стас. — Один экземпляр. По частям. А на все отделы… Может, мне службу доставки у себя открыть? Или весь свой отряд в нее переименовать?

— С этим, пожалуй, я мог бы помочь, — вдруг произнес Макс. Вкрадчиво.

— Все, как по команде, онемели и повернулись к нему.

— Макс, подожди, — первым ожил телефон, — ты узнал-то, что я просил?

— Ничего, — коротко ответил Макс, — у нас такой тип не проходил.

Я открыл было рот, но Марина опять опередила меня.

— Как ты можешь помочь? — Она махнула рукой на вновь зашедшегося в кашле Стаса.

— С доставкой ваших мемуаров, — насмешливо ответил Макс, и добавил уже без улыбки: — Но у меня тоже есть условие.

— Понятно, — в сердцах бросил я, — тебя о совести можно не спрашивать.

— С их героем вы уже определились, — проигнорировал меня Макс, глядя почему-то на Стаса. — Это значит, что тему наблюдателей обойти не удастся. А вот с них я бы белоснежные покровы сорвал. Поэтому я тоже главу хочу написать. И без редактирования! — бросил он в сторону телефона.

Стас вдруг расплылся в широчайшей улыбке.

— Ну, ладно, к своим доставишь, а нам как передать? — перешел он к практической стороне дела.

— Вот только не нужно мне рассказывать, — вернулся Макс к насмешливому тону, — что у тебя сейчас никого в совместной с моими разработке нет. Присвоишь операции гриф особой важности, составишь график совещаний…

— А мне можно написать? — послышалось вдруг от Игоря, и все снова замолчали.

— Нет, Игорь, нельзя, — отозвался телефон. — Это должен быть рассказ о тебе, не от тебя. Ты помнишь, твоя мать мысли твои читать не умела — она должна тебя со стороны увидеть.

— У тебя другая задача будет, — быстро добавила Марина, когда Игорь снова ушел в себя. — За бабушкой проследишь, чтобы она свою часть не затягивала. И за Олегом — я думаю, ему мы тоже слово дадим. И вообще, — снова обратилась она к телефону, — давай, Анатолий, отключайся — мы сейчас очередность частей распределим.

— Это еще зачем? — вспомнил о своей естественной реакции на нее Анатолий.

— А затем, что я лучше знаю, как книги писать! — тоже взъерошилась Марина. — Это должна быть цельная история, а не набор рассказов. Вот детский сад, например, явно Светкин. И Анабель попросить нужно — Игорь с Дарой у нее целое лето прожили.

— Ладно, тебе виднее, — опять нашел на Анатолия приступ неслыханной покладистости. — Игорь, а ты гостям хоть чаю предложил?

— Да брось ты… — начал я.

— Нет уж! — Со мной, естественно, ни о какой покладистости у него и речи не было. — Игорь, вот тебе еще одна задача: поддержать традиции моего дома до моего возвращения. Так что сходи, пожалуйста, на кухню и поставь чайник.

Игорь вышел, с губами, сжатыми в тонкую ниточку. Марина уже взялась за ручку и набрасывала примерный план нашей будущей книги.

Мне, разумеется, достались периоды, когда мы с Анатолием всерьез ругались — похоже, Марина решила строго следовать указанию автора идеи насчет взгляда на Игоря со стороны.

Макс взялся описать период, когда чуть было не расстались Дара с Игорем и когда они узнали о нашей природе — вот эту часть и я бы с интересом почитал.

Со Стаса Марина взяла слово описать все его визиты к нам, а также все подробности принятия решения по той аварии — у меня мелькнула мысль, а не устал ли он от руководящей должности. Так, вроде, более простые способы избавиться от нее есть.

Вернулся Игорь — с чаем и улыбкой на губах. Вот почему у меня не получается, чтобы металл в голосе зазвенел и все тут же бегом бежали указания исполнять?

Уже собираясь уходить, я вдруг кое-что вспомнил.

— А о ком это Анатолий просил тебя узнать? — спросил я Макса, пока Марина со Стасом ругались из-за каких-то подробностей их последней перед аварии встречи, на включении которых в книгу Стас настаивал.

— Да возле Татьяны какой-то странный тип появился, — рассеянно ответил мне Макс, внимательно прислушиваясь к жаркому спору Марины и Стаса.

— Что за тип? — нахмурился я, вспомнив появление того же Макса, в облике неотразимого Дениса, которым мою Галю от меня отвлекали.

— Понятия не имею. — Макс явно пытался отделаться от меня, чтобы присоединиться к разговору Марины и Стаса. — Ни по нашей, ни по линии Стаса он не проходил.

— А что в нем странного? — не отставал я.

— Да сам посмотри, — бросил мне Макс, и показал, уже отходя, несколько образов.

Я сразу понял, почему он назвал их странными — даже на земле ангелам редко удается принять облик такого невидимки.

Я потом никак не мог избавиться от этих образов, особенно, когда свою часть воспоминаний дописал.

Получилось это у меня довольно быстро, хотя со словами никогда у меня особой дружбы не было, я всегда с техникой быстрее понимание находил. Главное было правильно начать — я решил с самого начала внимание руководства к проблеме наших детей привлечь. Кто его знает, вспомнит ли Татьяна, что придумала. И, памятуя данное себе обещание, сразу же заявил, что готов вместе с Анатолием принять любое участие в решении этой проблемы, А потом уже воспоминания сами нахлынули — об Аленке, в первую очередь, о нашей с ней мысленной связи…

Но когда они все окончательно на бумагу изложились, эти образы ангела-невидимки вернулись ко мне и просто в навязчивую идею превратились. Кого-то он мне напоминал. Особенно последний образ, в котором он словно в кататонию впал. Словно с окружающей средой слился, затаился в ожидании чего-то…

У меня и мысли не возникло маскировать эти образы, раз носитель их у нас, наверху, находился.

— Пап, откуда ты его знаешь? — вдруг спросила у меня однажды Аленка.

— Кого? — не понял я.

— Вот этого, прозрачного, — объяснила она. — О котором ты все время думаешь.

— Да я его не знаю, — ответил я. — Его дядя Толя встретил, он ему необычным показался.

— Мой друг его тоже знает, — сообщила мне дочь. — Это он спрашивает, откуда ты его знаешь.

Другом Аленка называла своего наблюдателя. Если Дара своего со временем обаяла, то у Аленки с самого начала ее сознательной жизни хорошие отношения с ним установились. Она никогда не инвертировалась, чтобы скрыться от него, и охотно проводила время в видимом одиночестве, общаясь с ним.

Не чувствуя от него никакой враждебности, я и замечать его давно перестал. На контакт он по долгу службы никогда не шел, так и подпирал всегда в молчании какую-нибудь стенку рядом с Аленкой — до сегодняшнего дня.

— Аленка, — медленно проговорил я под впечатлением необычности момента, — можешь спросить у него, не согласится ли он и на мои вопросы ответить?

Она сосредоточилась и через мгновение кивнула.

— Этого ангела, — обратился я в сторону, где ощущалось присутствие наблюдателя, — Анатолий … Вы его знаете … встретил у нас, наверху. А Вы его откуда знаете?

— Ангела? — раздался у меня в голове изумленный голос. — Вы сказали — ангела?

— Ну да, — удивился я. — Вернее, вновь принятого ангела — он сейчас обучение проходит. А Вы его все же откуда знаете?

— Это один из первых исполинов, — возбужденно затараторил наблюдатель, использовав их название наших детей. — Нас учили на его истории. Он, конечно, очень изменился, но такое полное сворачивание своей личности внутрь всегда было его отличительной чертой. Значит, он уже у нас?

До меня, наконец, дошло, кого этот невидимка мне напомнил. В самые тяжелые периоды своей жизни точно так же, в полной неподвижности, замирал Игорь.

Наше сообщество уже приняло наших детей? В качестве кого? Почему нам об этом не сообщили? И почему наш наблюдатель явно ничего об этом не знает? И главное — что мне теперь со всем этим делать?

Тьфу, да что за вопросы? Кто у нас теперь за все отвечает? Где телефон?