Ангел-хранитель

2

— Я чувствую себя полным придурком, — заявил Тристан, выглядывая в ромбовидное стекло двери, отделявшей кухню от столовой Клуба выпускников колледжа.

Канделябры уже зажгли, столовый хрусталь проверили. На длинных столах в огромной кухне, где томились в ожидании Тристан и Гарри, выстроились ряды сияющих фруктов, овощей и hors d'oeuvres. Тристан понятия не имел о том, что это за hors d'oeuvres такие, с чем их едят и, самое интересное, как их подавать. Ладно, главное, чтобы эти хитрые французские штучки не посыпались с подноса вместе с бокалами для шампанского, а остальное уже неважно.

Гарри отважно сражался с запонками. Широкий кушак взятого напрокат смокинга на его талии постоянно развязывался, потому что липучка решительно отказывалась держаться. Лакированные туфли оказались ему чудовищно малы, да еще, за неимением лучшего, пришлось в последний момент зашнуровать их ярко-красными шнурками от кроссовок. В который раз за этот вечер Тристан подумал, что только настоящий друг мог пойти на такие муки ради него.

— Не забывай, тут платят неплохие деньги, — напомнил он Гарри. — А деньги нам очень понадобятся для соревнований Среднего Запада.

— Еще посмотрим, сколько останется этих денег после того, как с нас вычтут за ущерб, — проворчал Гарри.

— Все останется! — уверенно ответил Тристан. Неужели трудно обносить гостей подносами? Они с Гарри были пловцами. Превосходное спортивное чувство равновесия позволило им выдать себя за опытных официантов на собеседовании с представителем фирмы, обслуживавшей банкеты. Что и говорить, пустяковая работенка.

Взяв со стола серебряный поднос, Тристан придирчиво посмотрел на свое отражение.

— Я не просто чувствую себя идиотом, я и выгляжу, как полный идиот.

— Потому что ты и есть идиот, — сварливо ответил Гарри. — Только заруби себе на носу — я не такой дурак, чтобы поверить, будто ты ввязался в это дело ради денег для соревнований.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри схватил стоявшую в углу швабру и поднял ее так, чтобы веревочные прядки упали ему на голову.

— Ах, Тристи, — пропищал он противным тоненьким голосом. — Какая приятная неожиданность встретить тебя на свадьбе моей мамочки!

— Заткнись, Гарри.

— Ах, Тристи, поставь свой поднос и потанцуй со мной! — Гарри сладко улыбнулся и затряс веревочной насадкой швабры.

— У нее совсем не такие волосы.

— Ах, Тристи, я поймала мамочкин букет невесты! Давай убежим вдвоем и поженимся!

— Я не собираюсь на ней жениться! Я просто хочу, чтобы она узнала о моем существовании. Хочу пригласить ее на свидание. Хотя бы один раз! Если я ей не нравлюсь, тогда… — Тристан небрежно пожал плечами, как будто самое страшное поражение в его жизни, о котором он боялся даже подумать, было всего лишь пустяком, который мог запросто забыться наутро.

— Ах, Тристи…

— Я сейчас надеру тебе…

Дверь кухни широко распахнулась.

— Джентльмены, — сухо объявил мсье Помпиду, — новобрачные и их гости прибыли и ждут обслуживания. Надеюсь, теперь фортуна улыбнется нам, и двое опытнейших garcons соблаговолят, прервав беседу, приступить к исполнению своих непосредственных обязанностей?

— Это был сарказм? — дослушав, уточнил Гарри. Тристан молча закатил глаза, и оба самозваных официанта послушно поплелись в банкетный зал.

Первые десять минут Тристан внимательно наблюдал за работой других, пытаясь запомнить, что нужно делать. Он знал, что девушкам и женщинам нравится его улыбка, поэтому использовал ее на полную катушку, особенно в тот щекотливый момент, когда икра вдруг вообразила себя живой рыбой и плюхнулась на колени пожилой дамы.

Обходя огромный банкетный зал, Тристан постоянно искал глазами Айви, и даже когда солидные пузатые мужчины, остановив его, принялись наполнять свои тарелки, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и вертел головой. Двое гостей взяли у него с подноса бокалы и отошли, недовольно бурча себе под нос, но Тристан этого даже не заметил. Он думал только об Айви.

Что он ей скажет, если они столкнутся лицом к лицу? «Возьмите крабовых шариков»? Или лучше так: «Могу я предложить вам le bailee de crabbe?

Да, так он точно произведет на нее впечатление!

Господи, в кого он превратился? С какой стати он, Тристан Каррутерс, портреты которого висят в шкафчиках у сотен девчонок (хорошо, пусть это преувеличение, но все-таки очень небольшое), должен производить впечатление на девушку, которая, насколько ему известно, совершенно не стремится украсить своим лицом ни его шкафчик, ни чей-либо еще?

Тристан обратил на Айви внимание в первый же день, когда она появилась в Стоунхилл. Но не только ее необычная красота, пышная копна вьющихся золотистых волос и сине-зеленые глаза заставили его забыть обо всем, кроме желания смотреть на нее, касаться ее. Прежде всего его поразила ее абсолютная свобода от всего, что интересовало большинство знакомых ему людей. Ему нравилось, что когда Айви с кем-то разговаривала, она внимательно смотрела на своего собеседника, а не шарила глазами по толпе, выискивая кого-нибудь еще; ему нравилось то, как она одевалась и как полностью растворялась в пении. Однажды Тристан, словно зачарованный, несколько минут стоял в дверях музыкального класса, не сводя с нее глаз. Разумеется, она его даже не заметила.

Тристан сомневался, что она вообще догадывается о его существовании. Возможно, затея с обслуживанием свадьбы была не лучшим способом обратить на себя ее внимание.

Тристан с тоской посмотрел на жирный крабовый шарик, закатившийся между двумя высокими каблуками-шпильками, и всерьез усомнился в правильности своего решения.

В следующий миг он увидел ее. Она была вся в розовом — розовом-прерозовом. Ярды блестящей ядовито-розовой материи спадали с ее плеч и колыхались вокруг талии: должно быть, юбка у нее держалась на обруче.

Гарри как раз проходил мимо с подносом. Тристан повернулся так быстро, что они столкнулись локтями. Восемь бокалов задрожали на тонких ножках, расплескав по подносу рубиновое вино.

— Вот это платьице, — скривившись, шепнул Гарри.

Тристан пожал плечами. Он и сам видел, что платье просто ужасное, но какое это имело значение?

— Когда-нибудь она его снимет, — резонно ответил он.

— А ты самонадеян, приятель, — хохотнул Гарри.

— Я не это имел в виду! Просто я…

— Помпиду, — шепнул Гарри, и друзья поспешно разошлись в разные стороны. Однако распорядитель все-таки поймал Тристана и погнал его на кухню.

Когда Тристан снова появился в зале, в руках у него был поднос с плоской кучкой овощей и самым мелким соусником, из которого ничего не могло пролиться даже при землетрясении. Он заметил, что часть гостей уже узнает его и старается поскорее отойти при его приближении. Что ж, это было к лучшему. Теперь Тристан мог просто ходить кругами со своим подносом, не обращая внимания на гостей, и искать ее.

— Зд-дорово, п-пловец. П-п-п-плов-вец.

Это был кто-то из школы, кажется, один из дружков Грегори. Тристан никогда не любил парней и девчонок из кружка Грегори. Все они были богаты и страшно этим гордились. Они то и дело затевали какие-то глупости и находились в вечном поиске острых ощущений.

— Оглох, п-плов-вец? — снова крикнул парень.

Теперь Тристан узнал его. Эрик Гент, неприятный блондин с длинным узким лицом, лениво привалился к стене, держась одной рукой за канделябр.

— Простите, — сказал Тристан. — Вы ко мне обращаетесь?

— Я тебя узнал, Таран. Я тебя знаю. Так вот чем ты занимаешься в перерывах между з-з-заплывами? — Эрик отпустил канделябр и слегка пошатнулся.

— Это то, чем я занимаюсь, чтобы позволить себе заплывы, — холодно ответил Тристан.

— Отлично. В т-т-таком случае, я куплю тебе несколько з-з-заплывов.

— Прости?

— Принеси мне с-с-стаканчик выпивки и не пожалеешь.

Тристан внимательно посмотрел на Эрика.

— Похоже, несколько стаканчиков ты уже выпил.

Эрик показал ему четыре растопыренных пальца и безвольно уронил руку.

— Четыре, — поправился Тристан.

— Это частная вечеринка, — сказал Эрик. — Тут обязаны обслуживать всех, несмотря на возраст. А вообще неважно, частная это вечеринка или нет, здесь обслуживают всех, кого старый Бэйнс п-п-просит обслужить. Этот старик может купить все и всех, да ты сам знаешь.

«Теперь понятно, с кого Грегори берет пример», — подумал про себя Тристан.

— Прекрасно, — сказал он вслух. — Бар находится вон там. — Он хотел отойти, но Эрик преградил ему дорогу.

— Вся п-п-проблема в том, что меня там больше не обслуживают.

Тристан глубоко вздохнул.

— Мне нужно в-в-выпить, Таран. А тебе нужны бабки.

— Я не беру чаевых, — ответил Тристан.

Эрик отрывисто захохотал.

— Наверное, потому, что тебе их никто не дает. Я наблюдал з-за тобой и видел, как ты т-т-тут в-выступал. Но я тебе честно з-з-заплачу.

— Прости.

— Мы нужны друг другу, — не отставал Эрик. — У нас есть выбор. Мы можем или помочь друг другу — или навредить.

Тристан промолчал.

— Ты понял, о чем я говорю, Таран?

— Я понял, о чем ты говоришь, но ничем не могу тебе помочь.

Эрик сделал шаг к нему. Тристан отступил на шаг назад. Эрик шагнул еще ближе.

Тристан напрягся. Говоря спортивным языком, приятель Грегори выступал в легком весе. Он был почти такого же роста, как Тристан, однако гораздо слабее и уже в плечах. Однако у Эрика было целых два преимущества — он был пьян, и ему нечего было терять. А Тристану было что, начиная с огромного подноса, нагруженного овощами.

«Ничего страшного», — решил Тристан. Один быстрый шаг в сторону — и Эрик грохнется на колени, а потом опрокинется навзничь.

Но Тристан не учел того, что как раз в этот момент по залу проходила невеста в сопровождении гостей. Заметив краем глаза процессию, он вынужден был в последний момент изменить направление — и врезался в пошатнувшегося Эрика. Сельдерей и цветная капуста, грибы и наструганный перец, брокколи и стручковый горошек опрокинулись на канделябр, а оттуда дождем хлынули на гостей.

И вот тогда она посмотрела на него. Айви, ослепительная Айви. На миг их взгляды встретились, и Тристан увидел ее глаза, круглые, как помидорки-черри, сыпавшиеся на процессию невесты.

Тристан не сомневался, что теперь она, наконец, узнала о его существовании.

А еще он не сомневался в том, что теперь она ни за что не захочет пойти с ним на свидание. Никогда.

— Вероятно, ты была права, Айви, — прошептала Сюзанна, не сводя глаз с россыпи сырых овощей. — На суше наш Тристан просто ходячее недоразумение.

«Что он здесь делает? — сокрушенно подумала Айви. — Почему не остался в бассейне, где чувствует себя, как рыба в воде?»

Айви знала, что ее подружки уверены, будто Тристан преследует ее, и готова была провалиться сквозь землю от смущения.

Бет пробилась к ним через толпу, раздавив каблуком помидор.

— Наверное, он так зарабатывает деньги, — сказала она, взглянув в расстроенное лицо Айви.

— Швыряясь брокколи в новобрачную? — насмешливо покачала головой Сюзанна. — Оригинальный способ заработка.

— Этот симпатичный рыжий пловец тоже здесь, — продолжала Бет. Сегодня вечером ее седые волосы были высоко зачесаны вверх, придавая Бет еще большее сходство с очаровательной круглолицей совой.

— Похоже, бедный Тристан очень нуждается, — вздохнула Бет.

— В деньгах или в Айви? — уточнила Сюзанна, и они обе расхохотались.

— Не переживай, Айви, — улыбнулась Бет, ласково дотрагиваясь до ее руки. — Это же весело! Я уверена, он едва не ослеп, когда увидел, во что ты одета!

Сюзанна вытаращила глаза и принялась с закрытым ртом напевать мелодию из «Унесенных ветром».

Айви поморщилась. Она и сама прекрасно знала, что выглядит, как Скарлетт О'Хара, которую окунули в ведро с блестками. Но мама специально выбрала для нее это платье.

Сюзанна продолжала гудеть.

— Я уверена, что Грегори тоже чуть не ослеп, когда увидел, чего ты не надела, — сказала Айви, надеясь заткнуть ей рот своей колкостью. Этим вечером Сюзанна была в облегающем черном платье-футляре, не предполагавшем наличие нижнего белья.

— Очень на это надеюсь!

— Кстати, о птичках… — негромко заметила Бет.

— Вот ты где, Айви! — ласково, почти вкрадчиво проговорил Грегори. Сюзанна с готовностью обернулась, но он, даже не посмотрев на нее, галантно подал Айви руку. — Мы ждем тебя за главным столом.

Едва касаясь руки Грегори, Айви последовала за ним, мечтая о том, чтобы Сюзанна оказалась на ее месте.

Когда они вдвоем подошли к столу, мама подняла глаза и просияла, любуясь на Айви в вульгарном платье сумасшедшей дочки плантатора.

— Спасибо, — поблагодарила Айви, когда Грегори отодвинул для нее стул.

Он улыбнулся ей той странной загадочной улыбкой, которую она впервые увидела на его лице во время соревнований по плаванию. С того самого дня Грегори постоянно подшучивал над ней и всячески пытался проявлять дружелюбие. Айви знала, что должна радоваться этой перемене, но в глубине души предпочитала прежнего, холодного и неприступного Грегори.

Она прекрасно понимала, почему он оказал ей такой ледяной прием, когда она в первый раз появилась в новой школе. Она могла себе представить, каким ужасным потрясением было для Грегори узнать, что Мэгги перевозит свое потомство из дешевых апартаментов в Норуолке в квартиру, которую его отец снял для них в Стоунхилле, и что это делается в рамках подготовки к будущей свадьбе.

Роман Эндрю и Мэгги длился уже несколько лет. Но, как говорится, романы бывают разные, а Эндрю и мать Айви с самого начала были чрезвычайно странной влюбленной парой — очень богатый и невероятно влиятельный президент колледжа и парикмахерша его жены. Кто бы мог подумать, что через столько лет после начала их любовной интрижки и спустя несколько лет после развода Эндрю влюбленные все-таки решат пожениться?

Это было потрясением даже для Айви. Ее отец умер, когда она была совсем маленькой. С тех пор ее мать постоянно меняла мужчин, поэтому Айви давно привыкла к этому, воспринимала, как должное и думала, что так будет всегда.

Подавшись вперед, Айви посмотрела через стол на свою маму. Эндрю перехватил ее взгляд и улыбнулся, подтолкнув локтем жену. Мэгги, сияя от счастья, подняла глаза на дочь. Она вся светилась от радости.

«Ангел любви, — беззвучно прошептала Айви, — храни маму. Храни всех нас. Пусть мы будем любящей семьей — крепкой и счастливой».

— Извини, дорогая, но твои… хм… блестки только что обмакнулись в суп.

Айви поспешно выпрямилась, а Грегори со смехом предложил ей салфетку.

— Это платье доведет тебя до беды, — пошутил он. — Смотри, ты буквально ослепила Тристана Каррутерса.

Айви почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она хотела ответить, что во всем был виноват Эрик, а не она, но…

— Мне искренне жаль гостей стола, который обслуживает этот недотепа и его приятель, — с усмешкой продолжал Грегори. — Надеюсь, нас минует чаша сия.

Они одновременно обвели глазами зал.

«Я тоже надеюсь», — подумала про себя Айви.

Сразу же после овощного фонтана Тристану сообщили, что он не только может уходить, но должен сделать это немедленно. Усталый и униженный, Тристан был бы рад поскорее убраться восвояси, однако он обещал довезти Гарри домой. Поэтому он долго рыскал в коридорах за кухней, пока не отыскал кладовую, в которой можно было затаиться и просидеть до окончания банкета.

В кладовой было темно и спокойно, на полках ровными рядами стояли огромные банки и коробки. Но не успел Тристан удобно устроиться на одной из коробок, как услышал какой-то шорох за спиной.

«Мыши или крысы? Впрочем, какая разница!»

Чтобы хоть немного утешиться, Тристан стал воображать, как он стоит на верхней ступеньке пьедестала почета, за спиной у него развевается флаг Соединенных Штатов, звучит гимн, а Айви смотрит трансляцию награждения по телевизору и горько жалеет о том, что упустила возможность встретиться с таким замечательным парнем.

— Я просто придурок! — простонал он, роняя голову на руки. — Я могу запросто получить любую девчонку, но…

Чья-то рука дотронулась до его плеча.

Тристан резко вскинул голову — и увидел бледное, худое детское лицо. Перед ним стоял мальчик лет восьми, парадно одетый, с туго завязанным галстуком и прилизанными темными волосами. Должно быть, кто-то из гостей.

— Что ты тут делаешь? — рявкнул Тристан.

— Ты бы не мог раздобыть мне поесть? — попросил мальчик.

Тристан насупился, раздраженный тем, что мальчишка нарушил его уединение в этом укромном местечке, словно нарочно созданном для грез об Айви.

— А почему ты сам не возьмешь себе еды?

— Потому что тогда они меня увидят! Бледные губы мальчика сжались в узкую прямую полоску. Он крепко стиснул зубы, но глаза его глядели умоляюще, а между бровей залегла смешная морщинка.

— Кажется, у нас с тобой есть нечто общее, — гораздо мягче сказал Тристан. — Нам обоим приходится прятаться.

— Я ужасно голодный. Я не завтракал и не обедал, — сообщил мальчик.

Через щелку полуприкрытой двери Тристан видел снующих туда-сюда официантов. Наверное, они только что начали подавать блюда к ужину

— Давай посмотрим, что у меня есть в кармане, — вздохнул Тристан, вытаскивая раздавленный крабовый шарик, несколько креветок, три стебля сельдерея с начинкой, горстку орешков кешью и нечто неопределенное.

— Это суши? — спросил мальчик.

— Слушай сюда. Все это валялось на полу, прежде чем перекочевать в мой карман. Причем, смокинг я взял напрокат, так что понятия не имею, кто и где носил его до меня.

Мальчик мрачно кивнул, изучая предложенные лакомства.

— Я люблю креветки, — сказал он, наконец. Взяв первую креветку, он поплевал на нее, а потом старательно вытер пальцем. Эту же операцию он проделал со всеми остальными креветками, а потом с крабовым шариком и сельдереем.

«Интересно, на кешью он тоже будет плевать? — подумал Тристан. — И еще интересно, что могло заставить восьмилетнего малыша не есть целый день и прятаться в темной кладовке».

— Я так понял, — заметил Тристан, — что ты не любишь свадьбы?

Мальчик посмотрел на него и откусил кусочек чего-то неопределенного.

— У тебя имя есть?

— Есть.

— И у меня есть. Меня зовут Тристан. А тебя? Отложив непонятную hors d'oeuvre, мальчик переключился на орехи.

— Я бы хотел поужинать, — сказал он. — Я ужасно голодный.

Тристан выглянул в щелку. Официанты то и дело вбегали и выбегали из кухни.

— Слишком много народу, — сообщил он.

— У тебя неприятности? — поинтересовался мальчик.

— Типа того. Ничего серьезного. А у тебя?

— Пока нет, — ответил мальчик.

— Но будут?

— Наверное. Когда они меня найдут.

Тристан кивнул. Помолчав, он осторожно сказал:

— Думаю, ты уже сообразил, что не можешь вечно прятаться здесь?

Мальчик задумчиво обвел глазами полки в темной кладовой, словно в самом деле обдумывал эту возможность.

Тристан осторожно дотронулся до его руки.

— В чем дело, приятель? Хочешь рассказать мне?

— Я, правда, очень хотел бы поужинать, — повторил мальчик.

— Ладно, ладно, — раздраженно процедил Тристан.

— И десерт я тоже люблю, — добавил мальчик.

— Будешь есть то, что я смогу достать! — огрызнулся Тристан.

— Ладно, — покладисто ответил ребенок.

— Не обращай внимания, — вздохнул Тристан. — Я всегда ворчу.

— Я и не обращаю, — заверил его мальчик.

— Ну вот что, дружок, — сказал Тристан. — Сейчас там только один официант и куча еды. Идешь со мной? Отлично! Он уходит. Мародеры — вперед! Отдаю вам кухню на разграбление!

— Где Филипп? — спросила Айви.

Ужин был в самом разгаре, когда она заметила, что стул брата пустует. — Вы не видели Филиппа? — спросила она, поднимаясь со своего места.

Грегори усадил ее обратно.

— Не о чем беспокоиться, Айви. Наверное, бегает где-то.

— Но он целый день ничего не ел, — сказала Айви.

— В таком случае, он на кухне, — равнодушно ответил Грегори.

Он ничего не понимал! В последние недели Филипп постоянно грозил сбежать из дому. Айви, как могла, пыталась объяснить братишке, что происходит; она снова и снова расписывала ему, как хорошо им будет жить в новом большом доме с теннисным кортом и видом на реку, и как здорово иметь такого старшего брата, как Грегори. Но Филипп не купился на эти обещания. Честно говоря, она и сама в них не верила.

Решительно отодвинув стул, так что Грегори не успел ее остановить, Айви вскочила из-за стола и бросилась на кухню.

— Налетай! — скомандовал Тристан.

Они с мальчиком сидели на коробках, а на большом ящике между ними высилась целая куча еды: поджаренные на гриле филе-миньон, креветки, самые разные овощи, салаты и булочки со взбитым сливочным маслом.

— Вот это здорово, — обрадовался мальчик.

— Здорово? Что ты понимаешь! Это настоящий пир, — заявил Тристан. — Ешь, давай. Нам понадобятся силы, чтобы расправиться с десертом.

Слабая тень улыбки появилась на бледном лице мальчика, но тут же исчезла.

— А ты от кого прячешься? — с любопытством спросил он.

Некоторое время Тристан молча жевал, а потом признался:

— С распорядителем, мсье Помпиду. Я работал под его руководством и немного прокололся. Облил кое-кого из важных гостей, а потом немного посыпал их овощами.

На этот раз мальчик улыбнулся гораздо шире.

— А ты попал в мистера Левера?

— А надо было? — уточнил Тристан.

Мальчик кивнул, и лицо его радостно озарилось при одной мысли о такой возможности.

— Короче, сначала Помпиду велел мне заниматься блюдами, которые не проливаются. Представляешь?

— Знаешь, что бы я ему на это сказал? — перебил мальчик. Морщинка между его бровей полностью разгладилась. Он жадно поглощал еду и говорил с полным ртом. Проще говоря, теперь он был гораздо больше похож на нормального ребенка, чем пятнадцать минут назад.

— Что?

— Я бы сказал: засуньте эти блюда себе в ухо!

— Отличная мысль! — одобрил Тристан, беря с ящика кусок сельдерея. — Засуньте его себе в ухо, Помпиду!

Мальчик громко расхохотался, а Тристан вставил палку сельдерея себе в ухо.

— Засунь это в другое ухо, Помпиду! — скомандовал мальчик.

Тристан повторил операцию со вторым стеблем.

— Засунь это себе в волосы, Помидори-ду! — завопил мальчик, совершенно захваченный игрой.

Тристан зачерпнул горсть зеленого салата и высыпал себе на голову. К сожалению, он слишком поздно догадался, что зелень была щедро полита салатной заправкой.

Мальчик откинулся назад, давясь от хохота.

— Засунь это себе в нос, Ду-би-ду!

Ладно, почему бы нет? Тристану тоже когда-то было восемь лет, и он помнил, как веселит маленьких мальчиков все, что связано с носом и козявками. Отыскав на ящике два креветочных хвостика, он засунул их себе в ноздри.

Мальчик так смеялся, что в изнеможении свалился со своей коробки.

— Засунь… это… себе в зубы, Бу-ди-ду!

На этот раз в дело пошли две маслинки, и вскоре Тристан обзавелся двумя черными клыками.

— Засунь это…

Все внимание Тристана было сосредоточено на том, чтобы удержать на месте стебли сельдерея и креветочные хвостики. Неудивительно, что он не заметил, как полоска света между дверью и косяком стала шире. Он не заметил и того, как изменилось лицо мальчика.

— Куда это засунуть, Биббиди, боббиди, ду?

Тристан поднял глаза.