Амброзия

Глава 11. Находка

Кэйса ступила на перекладину лестницы, чтобы в очередной раз выбраться наверх, но тут заметила странное очертание в углу лаза. Спрыгнула назад и осторожно пошла вглубь подвала и хорошо осветила пространство, подняв лампу повыше.

Там стоял сундук с резными узорами и позолоченными накладками, а сверху… Лина ахнула и отпрянула в сторону. На крышке сундука повисло тело человека. Оно было завернуто в белую, местами буро-грязную простыню. Кровь уже засохла и запеклась, но трупный запах не чувствовался – значит, умер недавно. Сердце грохнулось о ребра, из глотки вырвался пронзительный свист. Явно не своей смертью умер: шея вывернула неестественным образом, и на ней зияла разорванная рана с запекшейся кровью.

Лина набрала в легкие воздуха, чтобы крикнуть, но вовремя остановилась. Зажала губы, крепко-крепко закусив пальцы. Главное, не проколоть кожу. Главное, выдержать. Олигарх, жаждущий эликсир, всего в нескольких метрах выше.

– Что ты там застряла? – подал он голос.

– Все нормально. Я ищу, – сипло откликнулась Ангелина и осторожно вернулась к стеллажам.

Где гарантия, что это не Герман убил старика?

Все слишком сложно. Лина даже не хотела задумываться. Тряслись коленки и от мыслей забивало дыхание.

Хоть как не убегай от несчастья – оно всегда дышит в спину. Особенно, если выбрало тебя жертвой.

Сверху было тихо.

Ангелина подошла к покойнику и, скривившись, стянула его на пол. Прикрыла локтем нос. Труп неприятно соскользнул вниз, грохнув об пол, как бревно. Явно в сундуке что-то ценное, раз он так его опекал перед смертью.

Замок щелкнул – ключ торчал в скважине. Крышка зашипела, и помещение наполнилось резким ароматом цветущих полей. Теперь эти запахи были искусственными, потому что понятие «поле» давно уже стерлось и люди теснились в многослойных городах, начиненных технологиями.

– Сухие травы и зелья для эликсира, – прошептала Ангелина и потянулась к сундуку. Там лежали разные коробочки, капсулы, бутылочки, пузырьки и связанные в пучки растения и корнеплоды. И еще один рецепт, скрученный в небольшую трубочку.

Сверху послышалась возня и мужские голоса.

Лина напряглась, но все же решилась подняться. В освещенной лампой комнате плясали тени от сквозняка.

Олигарх неподвижно лежал у окна. Кирилл стоял в дверях нацеленный пистолетом в грудь Наума, а последний сжимал рукоять ножа и тяжело дышал.

– Лина, уйди! – крикнул Кирилл, – тебе не нужно это видеть.

– Нет! Стой! – Ангелина прыгнула вперед, закрывая собой охранника. – Давай выслушаем его.

Наум опешил. Сплюнул и, громко выдохнув, сказал:

– Девка права. Давай поговорим. Ты не все знаешь. Эта скотина… – он показал на лежащего навзничь богача. Тот, словно в ответ, тихо застонал. – Герман пойдет на все ради этого эликсира. Ты не знаешь сколько людей полегло в поисках. Всех убивал ради шальной идеи владеть миром вечно. И меня шантажом втянул в эту грязную историю. Он – настоящий изверг.

– Но я думала, что Герман просто вылечиться хочет, – Лина прошла к лавке и, отряхнув пыль с руки, поставила лампу на стол. Устало села и засмотрелась на трепещущий огонь.

– Этот ученый был немым. Прочитать рукописи мог только человек разбирающийся в языке и символах.

– Я… – опустив голову, пробормотала Лина. После подвала руки были холодными. Она спрятала их в карманы, нащупав пучки растений и маленькие бутылочки с настойками. Вытащила их и нервно сжала кисти.

– Точно! – подтвердил охранник. – Я много лет служил Герману, а он так был поглощен идеями о всевластии, что не замечал, как теряет самое важное. Захватывал компании, убивал ради золота и богатства, – Наум, густо выдохнув, сделал паузу. – Более двадцати лет назад заболела его жена. Он, мразь, держал ее взаперти, боясь, что та ляжет под другого. И она сорвалась…

Наум остановился, чтобы вдохнуть.

– Не понимаю, – Лина глянула на олигарха. Он лег на бок, свистел носом и сплевывал кровь. Кэйса перевела взгляд на Кирилла. Тот держал Наума под прицелом. Проводник был мертвенно-бледен, но она порадовалась, что цел. Даже слабо улыбнулась ему, хотя Кирилл отвел взгляд.

– Чего по молодости не совершишь, – снизал плечами охранник, потер подбородок. – Когда ты родилась, Злата умерла. Тебя отправили в интернат, взяв с меня обет молчания взамен на твою жизнь.

– Что вы говорите…

– Мы так и не знаем, чья ты дочь, – буркнул Наум. – Хотя Герман уверен, что моя. Даже проверять не стал.

– Что?! – больно кольнуло в груди. Слова били похлеще кнута. Хотелось закрыть уши и вытереть память. Одна мысль о том, что Соколов может быть ее отцом – приводила в ужас. Хотела бы она такого отца, как Наум? Нет, нет и нет! Ей никто не нужен.

– Одно то, что ты частичка Златы было для меня невероятно важным и я позволял Герману всю жизнь помыкать собой. Вот так я и продолжал служить этой мрази, боясь навредить тебе. Жаль только не смог помешать выбору профессии. Это все его долгосрочные планы. Ты же понимаешь, что можно было нанять любого разбирающегося биолога, но нет – ему нужна была только ты.

– Зачем?

Наум пожал плечами.

– Вот это у него лучше спросить.

– Я знаю, – вдруг присоединился Кирилл.

Он подошел к Герману Валентиновичу и помог ему сесть на табурет. Тот с бульканьем откашлялся в кулак. Его глаза затопило кровью. Смотрелось это мерзко, и ужас застывал в груди, будто заноза. Все они – смертные.

Лина поморщилась. Заказчик сейчас ей неприятен, но все равно стало его жалко. Слишком зримы муки.

Наум натянулся, не упуская из виду ни единое движение проводника.

Кирилл хмыкнул и добавил:

– Ему нужна была кровь. Нам нужна, – поправился он и направил дуло пистолета в Ангелину, – и свежая.

– Вот чего в документе не хватало? Ты знал, – Лина разочарованно глянула на пучки растений и колбы, рассыпанные по полу.

– Ублюдок, – процедил охранник, но не встал. Только кулаки сжались до бела.

– Мы все расшифровали, да, – Кирилл ехидно улыбнулся, покачав оружием. – Тавиди прожил более пяти тысяч лет, но очень не доверял людям и никого не подпускал к себе. В записях ученого была расшифрованная история жизни старца, заметки о жене и троих сыновьях Тавиди. Все они погибли на войне еще молодыми, не спас их эликсир. Позже, в архивах, нашлись другие документы, в которых говорилось о девочке Злате, которую Тавиди отдал на усыновление. Вроде как не смог простить ей жизни из-за того, что жена умерла при родах. И Герман смог даже найти Злату. Хотя для этого пришлось перевернуть весь мир. Он женился на ней и много лет они прожили в любви и гармонии, – Кирилл скривился, будто сказал нелепость.

– Бессмыслица, – слова сами выскользнули с языка. Ангелина вжала голову в плечи и непроизвольно прижалась к Науму. Сейчас он казался единственным человеком в трезвом уме.

– Может, и так, но от правды не убежать, – ответил Кирилл и ступил вперед. Лина вжалась сильнее в охранника.

– Малец, прекращай! Она же девчонка совсем! – гаркнул Наум.

– Чушь! Вон как таяла от моих прикосновений на улице, – Кирилл потянулся к лицу Лины, но Наум пригрозил ножом. И тут же ретировался, увидев, дуло пистолета. Брякнул резной рукояткой по столу, а затем вонзил нож в дерево.

Кэйса сжалась. Снова ошибки ее разума и воли приводят к саморазрушению.

Кирилл направлял оружие на охранника.

– Подъем, старпер!

– Наум, не уходите, – взмолилась Лина. Перевела взгляд на Власова: – Кирилл, что ты делаешь? – она ошарашено смотрела в его болотные глаза и находила там лаву ярости. Что с ним не так?

– Биолина, молчать! – Кирилл замахнулся и шлепнул ее по лицу. Не сильно, но искры из глаз посыпались.

В голове что-то щелкнуло, и кровь из носа, тут же, проложила дорожку к губам. Только не это.

– Вот урод! – Наум сорвался с места и ринулся на Власова. Кирилл взвел предохранитель. Охранник, шикнув, отступил.

– Пшел в комнату! Для тебя Герман уготовил легкую смерть. Будь благоразумен и не приближай ее.

– Сука… – зашипел охранник сквозь зубы. Его скулы ходили ходуном, лицо раскраснелось, а глаза метали молнии.

Скрипнув подошвой тяжелых сапог, Наум пошел по направлению к комнате. Кирилл направился следом. Он замахнулся, когда охранник повернулся спиной, и ткнул оружием в ему висок. Лина не успела вскрикнуть и предупредить. Мужчина завалился на пол, как мешок с солью. Вжавшись в лавочку, Кэйса, будто срослась со стеной. Сейчас придет и ее черед. Или их черед.

Герман снова захрипел и стал крениться набок. Лишь на секунду возникло желание броситься ему на помощь. По привычке. Но потом Лина одернулась и заскрипела сквозь зубы:

– Вы все равно умрете. Даже если будете жить вечно – умрете в душе.

– Молчи! – сказал жестко Кирилл и подошел к заказчику. – Герман, держись. Осталось совсем немного.

Но Соколов закатил глаза и зашелся кровавым кашлем. Затем и вовсе брыкнул на пол, проскальзывая мимо ног проводника. Там и остался лежать неподвижно.

Хотелось засмеяться от нелепой справедливости. Заржать этому подонку в лицо, что жизнь ради жизни не имеет смысла. И, вопреки порыву, Лина заплакала в ладони.