Амарант (СИ)

Глава 1 Где тисы стелют мрак суровый

Первое чувство — вкус гари во рту. Потом холод да по нервам льдом бьёт, сжигая остальное белым полотном. Не чувствую пальцев, только невыносимую боль в плечах, суставы горят огнём, любое движение вызывает острый приступ агонии, нестерпимой, яркой как вспышки на солнце. Задыхаюсь от боли, и чем больше просыпаюсь, тем сильнее моя боль. Ногами не касаюсь земли и из-за этого не могу остановиться, меня дёргает из стороны в сторону, руки жжёт, голова свисает вниз, всё, что вижу, это снег, стоптанный белый снег. А значит проснулась в аду.

Сознание приходит урывками, воспоминания пятнами, осознание — нехваткой воздуха. Я помню как бежала, проваливаясь в сугробы, помню как от холода немели кости, но страх гнал вперёд да без разбора. Просто не могла остановиться. Что-то бросилось на меня, я уткнулась носом в снег. Затем развернуло, лицом к себе, но всё что успела увидеть, это рыжие точки на фоне деревьев. А потом меня швырнуло в сторону и пришла тьма.

Когда понимаю, что случилось, хочется вновь потерять сознание. Исчезнуть! Это не может быть правдой. Я не могла оказаться здесь!

Но факты безобразны — меня подвесили за запястья к толстой ветке дерева, чуть поодаль виднеются небольшие палатки из грубой ткани, явно самодельные. Горят костры, а в воздухе стоит непередаваемый аромат поджаренного мяса. Это место похоже на лагерь, временное пристанище, окружённое густым, заснеженным лесом.

Они похожи на людей. Разговаривают, смеются, шутят и спорят. Только двигаются слишком плавно, слишком хищно. Даже Кай похож на человека больше чем они. Их глаза постоянно наполнены звериным огнём, а когда они открывают рот видны острые клыки. Вместо ногтей на руках — когти. Длинные лохмы, кустистые брови, небольшие бороды — все волки, которых знаю, следят за своей внешностью, но они…

«Дикие», — пришло осознание и я покрылась холодным потом.

Заметив, что пленница очнулась, один из них что-то крикнул и все взгляды сосредоточились на мне. Переговариваясь, несколько волков окружили со всех сторон и рыжеволосый громко задал вопрос… Проблема в том, что я ничего не поняла из его слов. Набор шипящих и рычащих звуков, даже отдалённо не напоминающих русский язык.

— Я вас не понимаю, — отвечаю тихо, мне едва-едва удалось открыть рот — от холода сводило зубы. — Пожалуйста, отпустите меня…

— Пжарста! — передразнил он, сверкнув зелёными глазами, а затем ткнул в подмышку, вызвав острую боль и мой сдавленный крик. Рассмеявшись, он обернулся и что-то сказал новым подошедшим, особенно выделив слово «Райво».

Это слово прошлось по волкам и скрылось среди палаток. Вскоре на поляну вышел чернобровый волк. Высокий, широкий в плечах, с массивной квадратной челюстью, ярчайшими красными глазами и злобной ухмылкой на губах. От него парило как от печки, воздух вокруг полуобнажённого тела дрожал, а все окружающие его волки склоняли головы, почти с наслаждением провожая взглядом.

В руках мужчина держал завёрнутый в тряпку кусок мяса, от которого ещё поднимался пар. Во рту моментально собрались слюни и я сглотнула от голода, жадно уставившись на еду.

— Пжарста! — заявил рыжий, когда подошёл чернобровый, а затем добавил несколько слов на своём языке.

— СССР! — с непонятной гордостью заявил чёрный волк, с предвкушением рассматривая меня. Под моим пристальным взглядом, откусил мясо, заглатывая и почти не пережёвывая. А затем просто сказал:

— Хочешь?

Затравленно посмотрев на него, смогла только кивнуть. Стоявшие позади волки рассмеялись, заговорив между собой. Вожак щёлкнул пальцами и один из них, выпустив когти, перерубил верёвку. Я рухнула в снег и не смогла подняться. Не смогла подать голос, только тихо-тихо заскулила, не в силах пошевелиться. Конечности затекли до такой степени, что просто их не чувствовала. А вместо колючего холода, меня щипало злое пламя. Сюрреалистичные огненные вихри — это то, что видела за спутанными прядями волос.

— Так не пойдёт, — раздался голос сверху и меня резко подхватили с земли.

Я оказалась нос к носу с этим черным гигантом и то, что увидела, не понравилось. В его глазах не было доброты или сострадания, как не было и похоти. Нет. Единственное, что видела в них, — голод.

Вокруг звучали голоса, громкие разговоры, смех, но я не смотрела по сторонам, боясь даже пошевелиться, пока он нёс меня. В его объятиях, как рядом с печкой, невыносимо жарко. Но жар этот — иссушал. Он отнёс к костру, усадил на поваленное бревно, покрытое какой-то тканью, а затем набросил на плечи накидку из мягкой серой шкуры, сунул в руки деревянную тарелку с мясом и чашку с дымящимся пряным напитком.

— Ешь, — приказал чернобровый, садясь рядом.

Чуть поодаль разместились остальные волки, с жадностью набросившиеся на еду. Этот костёр горел прямо в центре стойбища, в котором кипела жизнь. Здесь были женщины и даже дети! Они занимались повседневными делами, но при этом неотрывно наблюдали за нами, что-то очень тихо обсуждая между собой. Именно они разделывали туши животных. Кажется, это были кабаны. Огромные, больше метра в холке, кабаны. Я таких никогда не видела.

Женщины с лёгкостью поднимали туши, демонстрируя ярко-выраженную мускулатуру и гибкость движений. Их длинные до пояса волосы, растрёпанные и жёсткие, издалека напоминали волчью шерсть, серебрившуюся на солнечном свете. Легко одетые, с перетянутой тканью грудью, напоминали мужчин, только грации в них больше и черты лица мягче. Но фигурой не уступали волкам.

Мне дали минут десять чтобы прийти в себя. Я успела голыми руками съесть кусок неизвестного мяса и выпить пряную настойку, от которой стало намного-намного легче. Даже пришла в голову мысль, что всё не так плохо. Не так страшно, как когда бежала по ночному лесу. Мне было больно. Жутко от неизвестности. До дрожи. До смерти. Но я осталась жива. А значит всё действительно не так плохо.

— Откуда ти присла? — жутко коверкая слова, задал вопрос вожак.

От его близости бросало в дрожь и тепло от костра не спасало. Его взгляд совсем не изменился. Казалось, он обдумывает с какой стороны начать меня есть. Я понимала, что попала к тем самым диким волкам, о которых говорил Арман.

— Заблудилась в лесу, — осторожно и скупо отвечаю, украдкой глядя на него.

Мужчина почесал подбородок и шею, а затем бесцеремонно ухватился за лицо, притянув к себе и… понюхал. Скривился, обнажив неожиданно белоснежные зубы, и отпустил.

— Тебя кусать свободный. Пчем выжть? — глотая гласные, сухо продолжает допрос мужчина.

Я не могу ему отказать в ответах. За нами пристально наблюдают остальные члены дикой стаи. Совсем не похожей на то, что рассказывал Арман. Он говорил о совершенной дикости, но передо мной были люди. Дикие — да, простые — возможно, но не звери на двух ногах, нет. Они мыслят, планируют и любят. Иначе откуда здесь дети, да ещё в таком количестве?

— Я не помню. Была слишком маленькой, — увидев, как он нахмурился, решилась немного приоткрыться. — У меня есть пара, — повернув голову, убрала волосы и обнажила шею, показав укус Лико. — Пожалуйста, помогите вернуться домой! — сложив руки домиком, с мольбой обратилась к нему. От моих слов ничего не поменялось. Может они умеют чуять запах волка на мне? Запах Кая?

Мужчина вновь зачесался, с кривой ухмылкой рассматривая меня. Заговорил о чём-то с остальными, указывая на моё лицо и шею. Те закивали, в голосах послышались ноты предвкушения. Глаза засверкали сильнее, сальными взглядами мажа лицо. После последних слов вожака, несколько мужчин встали и вышли из круга, скрывшись среди палаток, остальные с ещё большим любопытством продолжили пялиться.

— Что не так? — спрашиваю осторожно.

— Ты выжила, — мужчина улыбнулся, вставая и протягивая руку. — Идём.

— Куда? — спрашиваю осторожно, поднимаясь с его помощью.

Он обхватил за плечи и повёл в другую сторону от того дерева. Напрямик сквозь стойбище, мимо улыбающихся женщин и голосящих детей. Вожак прикрикнул на них и ребятня скрылась между палаток. Мужчина остановился возле последней, за которой, метров через тридцать, начинался замёрзший лес. С правой стороны оказались ушедшие ранее мужчины. На шеях верёвки на которых держались небольшие, покрытые неразборчивой вязью, странные барабаны. Оглянувшись назад, увидела, как к нам стягиваются остальные члены стаи. Кроме детей. Их не было видно.

— Что происходит? — спрашиваю напряжённо.

Вместо ответа, он притягивает к себе и целует в губы. Слишком жарко, слишком властно, слишком… бездушно? Я не успела ничего понять, как он оттолкнул меня. И стало холодно.

— Нам сказать неоконченное дело есть. В лесу найдём на закате, — негромко заговорил он. Чёрные глаза — звериные и злые, в них ничего не прочесть, сплошная тьма. — Найти тебя. Ты уйти один раз, везёт, но два не будет, нет. Закончим то, что началось тогда, — он говорил неправильно, с трудом подбирая слова, карябая язык, но не меняя смысла.

— Нет… нет-нет-нет! — убыстряясь, заговорила, отступая назад в снег.

Кроссовки насквозь промокли, ноги переставляла с трудом. Всё навалилось моментом. Усталость, боль и холод. В висках закололо, меня сотрясала крупная дрожь. Я смотрела на них в ужасе, видя как блестят их глаза, как предвкушающе скалятся, плавно двигаясь прямо на меня. Раздался негромкий барабанный бой, медленный ритм усиливал страх, давая мощнейший выброс адреналина.

Оступилась и упала на спину и тотчас же волк оказался рядом, хватая за плечи и рывком поднимая на ноги.

— Нет! — твёрдо сказал он, убирая пряди волос с лица, нежно касаясь шрама. — Не так! Ты бежать вон туда! — мужчина резко развернул, прижав к груди и указав пальцем в сторону леса. — Там течь река, за ней ты остаться жива! — прошептал он. — Не смочь — тебя съем, — и волк куснул за ухо, а затем как тряпичную куклу толкнул вперёд.

— Пожалуйста! — взмолилась как можно громче, беспомощно взирая на убийц. — Я не могу!

— Пжарста! — вновь передразнил рыжий, стоявший поодаль. Он остался без верхней одежды, щеголяя обнажённым торсом. Волосы его заплетены в косички, а на груди странная красная татуировка в виде круга. — Пжарста! — повторился он, подмигнул, а затем завыл.

И остальные завыли следом. Только чёрный молчал, скрестив могучие руки на груди. В его холодных глазах читался приговор.

— Беги, — процедил он, а заметив нерешительность, зарычал, делая ложный бросок вперёд. Этого хватило, чтобы я развернулась и припустила со всех ног.

Вы когда-нибудь пробовали бежать по снегу в кроссовках с обычной подошвой? Уверяю, это то ещё увлекательное приключение. Обувь скользит, обувь тяжелеет от скапливавшейся воды, в неё забивается снег, морозя кожу. Бежать? Нет, даже медленно идти почти невозможно, ведь помимо обуви, есть ещё и сам снег. Под ним ветки, ямки, корни, углубления. Всё, чтобы оступиться и упасть. А затем подняться и вновь упасть.

Не знаю, сколько потребовалось времени, чтобы добежать до кромки леса. Меня не преследовали — дали фору. Только поэтому не свалилась и не подставила шею. Не могу сдаться, даже не попробовав выжить! Этому учил Арман. Не хочу умереть так просто. Не хочу сдаваться!

Поэтому поднимаюсь и пытаюсь бежать. Поэтому скидываю шкуру с плеч, так как она не способна уже обогреть, но затрудняет движение. Поэтому стягиваю бесполезные кроссовки, от которых каждое движение рискует обернуться падением. Поэтому продолжаю сражаться с собственным телом даже когда бой барабанов становится громче и быстрее, а позади раздаётся многоголосый волчий вой. И в этот момент словно погружаюсь в свой сон. Вновь вспоминая охоту. Надо мной полуденное солнце, а рядом с ним едва видимое белое пятно — луна. Почему-то это придаёт сил и я продолжаю свой бой.

Впереди показался просвет между деревьями и послышалась мягкая музыка текущей воды. Это напомнило момент из недалёкого прошлого. Ещё одна река. Ещё одна погоня. Как долго я буду бежать? Неужели вся моя жизнь один сплошной бег?

Я оступаюсь с негромким криком, падаю плашмя, утонув лицом в снегу. Застонав, подтянула правую ногу и увидела острый сук, торчащий между пальцев. Он не пробил ногу, но сильно поранил, покарябал кожу. Хорошо, что боли почти нет. От холода ноги посинели, а может это просто кажется. Внутренняя усталость навалилась, прижимая к земле. Бессильно завыла от отчаяния, рывками пытаясь оторваться. Я не могу проиграть, когда река так близко!

Удалось… но с каким трудом. Я цепляюсь за каждое дерево, обрушивая на себя шапки снега, подволакивая раненую ногу, секундами теряя сознание, с нечеловеческой головной болью, но вперёд. Только вперёд. Никто не идёт рядом со мной. Я одна. Это мой поединок.

Под бой барабанов, под волчий вой, под немилосердно холодным солнцем, под взглядом спящей луны, я падаю в речку, похожую на ручеёк. Царапая ледяную воду, из последних сил, выталкиваю из воды тело, почти ползком перебираясь на тот берег. Мокрая до нитки, грязная и в крови от многочисленных старых и новых ран.

Обессиленно переворачиваюсь на спину, сощурившись гляжу на безупречное небо. На лёгкую рябь облаков. На солнце и луну. На губах появляется улыбка, становится теплее. Клонит в сон. В голове крутится только понимание того, что сделала.

Я в ином мире, обнажённая перед северной зимой, израненная, глупая и уставшая от поражений. Мне не выжить. Это игра не для меня. Но уйти хочу на своих условиях! Это единственное чего хочу.

Но и здесь ожидала неудача.

Надо мной послышался звериное тихое рычание.

Перевернувшись на живот, увидела абсолютно чёрного зверя с мощными лапами, косматого хищника с провалами вместо глаз — настолько чёрной была радужка. С его пасти на снег падала вязкая слюна и, клянусь богом, видела, как он улыбается.

— Так нечестно! — прошептала из последних сил. Горячая волна разочарования поднялась снизу, впрыскивая новую порцию адреналина и страха. — Я пересекла реку!

На мои слова пошла лёгкая рябь. Частичная трансформация, только лицевая часть, но и этого хватило, чтобы увидеть вместо прекрасного зверя, жуткую морду твари из преисподней. Он подошёл ближе, мягко погружая лапы в плотный снег. От его тела поднимался едва видимый пар и ощутимо несло псиной.

— Я солгал, — слова слышались как собачий лай, неразборчиво, но просто. — Ты умирать сейчас.

Я даже не успела вздохнуть. Не успела заплакать. Не успела умолять. Ничего не успела. Ни одной мысли. Ничего.

Инстинктивно подалась назад, прикрывая лицо рукой и он валит оземь, впивая клыками в запястье. Невыносимая боль, хруст и крик. Всё смешалось в кровавой каше. Рывок и я отлетаю в сторону, пропахав лицом снег. Бессмысленно пытаюсь тащить себя вперёд, но он придавливает к земле, вновь разворачивает лицом к себе, впиваясь во внутреннюю сторону бедра. Треплет из стороны в сторону. Повсюду красный цвет.

А потом всё закончилось. Резко, разом. Тёплые объятия темноты притягивают к себе, погружая в нирвану. Надо мной слышны голоса. Чей-то крик, как птичий голос, рычание, скулёж. Меня подхватывают, и я чувствую странную тяжесть в животе, словно что-то теряется во мне.

Голоса громче, но вместо лиц — пятна. Тёмные провалы на бело-красном фоне. Но скоро и это исчезло. Осталась только тьма.

Словно видение, словно далёкая грёза, нечто неизвестное, таящееся среди старых звёзд.

Я сплю и в бесконечно-долгом сне пересекаю океаны времени, пространства, памяти. Моё тело пролетает над величественными лесами, укрытыми в белый снег. Ветер ледяной, но он совершенно не холодит кожу, не забирается под белоснежное платье, не путает волосы, не морозит сознание, плавающее в полудрёме. Закрываю и открываю глаза, наслаждаясь восходящими потоками, вихрями из снежинок и мелких льдинок. Мне не больно. А воспоминания трепещут на краю сознания, не нарушая мой покой. Зачерпываю руками воздух, лаская его будто между пальцев струится шёлк. Воздушные ямы то поднимают, то опускают вниз, даря щекочущее наслаждение. Волшебный, сказочный полёт. И я как птица здесь, среди облаков, лёгкая как пёрышко и такая же беззаботная. Свободная от всех клятв и обязательств. От всех опасностей мира.

Как же здорово было бы всегда так летать! В бесконечность и обратно, без единой чёткой мысли, под серой вуалью зимы. Никаких тревог, никаких страданий. Только вечная тишина, нарушаемая только едва ощутимым биением колокольчиков. Кристальная чистота.

Кажется, что погружаюсь в неё всё глубже и глубже, тело опускается на бархатную снежную перину, укутывая меня нежнейшим покрывалом, растворяя сознание в лёгкой неге.

— Елена!

Имя как кинжал из прошлого, бьёт по вискам, принуждая открыть глаза. И увидеть повсюду кровь. Но стоит моргнуть, как опять вокруг чистейший снег. Белое на белом. Тёплое и спокойное. Веки вновь тяжелеют, голова клонится к земле.

Теперь голос настырнее зовёт и прямо в ухо кричит имя, снова и снова: «Елена, Елена, Елена!»

Я поднимаюсь и вижу, что всё моё тело покрыто спёкшейся кровью. Бурые пятна повсюду, а надо мной он. Лица не вижу, позади расцветающее солнце, прогоняющее черноту.

— Елена, вернись! — произносит он до боли родным голосом, но я не могу узнать его. Как будто его и нет.

Он касается лица и прикосновение напоминает о доме. От этого всё не комфортнее. Снег не кажется мягким, а ветер тёплым. Нет, спокойствие бьётся осколками, его никак не получается вновь собрать. Я предчувствую подступающую боль и воспоминания о том, что случилось. Сердце стучит громче, нарушая безмолвие леса.

— Но я не хочу возвращаться, — захныкала от страха. — Мне там плохо! Так плохо, что больше нет сил сражаться! Я так устала, так от этого устала!

— Я жду тебя, Елена, — неумолимо говорит он, и в его голосе нет ни капли сочувствия или жалости. Только упорство, твёрдость и решительность. — Ты не уйдёшь от меня вот так.

Он наклоняется вперёд и целует в губы, касаясь совсем-совсем нежно. Я тону в этом поцелуе и всё вокруг взрывается беспощадным огнём.

Я открываю глаза и вижу над собой мужское лицо. Всё расплывается, остаются только зелёные как винная бутылка глаза, неотрывно глядящие на меня. Он что-то спрашивает. Слова повторяются снова и снова, но я не знаю их языка, сознание путается и вместо мужчины вижу солнечные лучи и его, целующего в губы, зовущего по имени, не дающего вернуться обратно в заснеженный мёртвый лес.

— Елена, меня зовут Елена, — говорю из последних сил и проваливаюсь в спасительную пустоту, где нет ни боли, ни снега, ни ветра, ни зимы.

--

* Шарль Бодлер — «Совы»

Глава 2 Агаты с отблеском металла

Пробуждение вялое, сонное, тяжёлое и невероятно тёплое. Как будто в бане. Всё липкое и потное. Приоткрыв глаза, вижу нечёткий женский силуэт на фоне небольшого окна, остальное утопает в темноте. Пытаюсь приподнять руку, но не могу, пульсирующая боль прошлась от запястья до шеи и я оставила попытки. В горле совсем пересохло, как в пустыне, даже жжёт от сухости. Я тяжело вздыхаю и полностью открываю глаза.

Обстановка бедная. Грубая деревянная мебель. Никаких украшений, картин или занавесок. Кровать, рядом тумбочка, несколько табуреток, кресло, шкаф, комод, маленькое зеркало и стол. Ничего больше нет. Скромное помещение. Соображаю туго, но понимаю, что здесь нет электричества. В комнате с правой стороны выступает каменная кладка, судя по всему, это печка. От неё отапливается комната. На тумбочке использованные свечи, в стенах вставлены подсвечники с стеклянными крышками. Интересно выглядело дневное освещение. Напротив единственного окна на стене висело зеркало под небольшим углом. Рядом с окном на стене висел блестящий металлический круглый поднос. Точно такой же напротив него. Всё вместе давало чуть больше света.

Заметив, что я проснулась, ко мне подошла молодая девушка, стоявшая у окна. Она присела на табуретку, внимательно изучая моё лицо и давая мне время привыкнуть к ней.

Красавица. Первое что приходит на ум. Короткие чёрные волосы, выразительный изгиб густых бровей. Грубый мужской стиль в одежде подчёркивал мягкость черт лица. Полные тёмные губы, родинка на подбородке, яркие насыщенные зелёные глаза, небольшой нос. Она двигалась плавно и уверенно. Хозяйка положения. Чувствовалось, что она привыкла командовать и отдавать приказы. Упрямый взгляд и вызов в каждом движении. Сильная и чертовски привлекательная девушка. От неё сложно оторвать взгляд.

— Ты проснулась, — сухо заговорила она. — Повезло. Ты везучая. Дважды выжить после столкновения с дикими, это сильно. Тебя запомнят, человек.

В её голосе сильный акцент, но говорит правильно, вызывая вопрос: где она учила язык?

— Где я? — голос похож на воронье карканье.

Девушка взяла со столика небольшой кувшин и чашку, наполнила водой и поднесла к губам, помогая приподняться в постели. Несколько глотков чистейшей мягкой воды и уже чувствую себя намного лучше.

— Северный замок, пределы вечного леса, — отвечает она. — Мой отец спас тебя от волка по имени Райво. Повезло, что он почувствовал на тебе знак другого волка. Иначе проще было бы добить, чем пытаться спасти. Ты пролежала без сознания две недели. Я рада, что ты идёшь на поправку.

Вновь попытавшись пошевелить правой рукой, заметила плотные бинты.

— Не могу пошевелить…

— Он почти перекусил запястье. Хорошо, что не началось заражение. Наш врач заштопал все раны, но восстановление зависит только от тебя. В столице смогли бы сделать больше. Но здесь не столица, — она говорила сухо и безэмоционально, просто констатировала факты, наблюдая как я перевариваю её слова. — Скорее всего, ты навсегда останешься калекой. Райво нанёс глубокую рану на внутреннюю часть бедра левой ноги. Не думаю, что ты сможешь бегать.

В подтверждении её слов, сразу застонала, пытаясь пошевелить ногой. Хорошо, что чувствовала её. Каждый пальчик, нога не парализована. С рукой дела обстояли куда хуже. Откликался только большой палец. Согнуть или подвинуть — нет, слишком сильная боль.

— Мне нужно вернуться домой, — осторожно высказала просьбу. «Дома мне помогут. Здесь просто не умеют проводить хирургические операции.»

— Это невозможно в ближайшие… полгода, — девушка запнулась, видимо считая в уме. Она чисто говорила по-русски, хоть иногда и путала окончания, да и акцент жуткий. Но её речь в разы лучше слов Райво. — Но об этом будешь говорить с отцом, когда он вернётся. Они нашли лагерь диких, поэтому его не будет несколько дней.

— Спасибо, — поблагодарила её, опускаясь обратно на подушку. Даже это простое движение вызвало острый приступ мигрени и я закрыла глаза.

— На тебе метка беты. Кто он? — внезапно спросила она, когда я почти погрузилась в сон.

Я напряглась. Мне не хватало времени, чтобы обдумать что и как говорить. Всё, что знала, это то, что Кай связан с королём Демьяном. Арман служит этому же королю. Лико… тоже? Боже, я совсем ничего не знаю! Совсем!

— Это земли Демьяна? — спрашиваю очень осторожно.

— Интересно, — воскликнула она. — Чьи же ещё они могут быть? Земли других королей защищены неприступным горным хребтом и северным морем. Только Демьяновы страдают от нападений из вечных лесов. Ты ничего не знаешь об этом мире, верно?

— Мой… возлюбленный носит имя Лико. Я, он и волк с именем Арман планировали сформировать триаду, когда меня обманом завели в лес. Оттуда я как-то попала сюда, — отвечаю максимально расплывчато, не сводя с неё взгляда.

Услышав имя Арман, она оживилась. Это имя ей знакомо.

— Когда вернётся отец, ты расскажешь ему всё. И он решит, что с тобой делать, — заключила она, после недолгих размышлений. — Пока отдыхай. Позже вернусь с врачом, который осмотрит тебя и вынесет вердикт. Как знать, может это временная передышка и впереди тебя ждёт смерть.

— Спасибо за откровенность, — не выдержав, выпалила. — Вы умеете поддержать!

— Пожалуйста, — ответила она, пожав плечами.

Встав, девушка неловко похлопала меня по левой руке, а затем направилась к выходу.

— Как вас зовут? Откуда вы там хорошо знаете мой язык? — не утерпела и задала мучивший вопрос.

Она остановилась в дверях, обернулась, нацепив дежурную улыбку.

— Зови меня Хельга. Мать обучила, — не дожидаясь ответа, девушка вышла из комнаты.

И потекли дни.

Доктор, носящий имя Михо, помог определиться с моим будущим. Какая ирония — я никогда больше не смогу бегать. Волк выдрал кусок мышц с бедра, чудом не задев бедренную артерию. Благодаря связи с Лико, скорость регенерации позволила остаться в живых. На этом везение закончилось. Хромота — навсегда. Как и скованность правой, ведущей руки. Мне придётся разрабатывать левую, так как на правой работают только большой и указательный пальцы. Рука сгибается в локте, но медленно. От обморожения чуть не потеряла несколько пальцев на ногах. И умудрилась переболеть пневмонией. Если бы не Лико…

Почему так трудно вспомнить его лицо?

Из-за травм не могла обслуживать себя самостоятельно, поэтому ко мне приставили служанку. Человек. Она знала русский и помогала учить местный. Лидия таскала меня в ванную, мыла, обстирывала, подкладывала судно, кормила, ухаживала. Я чувствовала себя чуть ли не барыней и терпела со скрипом, понимая, что из-за слабости не в состоянии позаботиться о себе.

Потом доктор разрешил вставать и начались тренировки ходьбы вместе с костылями. Деревянные палки с набитой подушкой для подмышек. Адски больно, неудобно, но другого здесь не нашлось. Волки быстро поправляются, а людям сойдёт и то, что есть.

Как сказала Хельга, это проблема всех дальних пределов. Мы отгорожены от остальной территории скалистым хребтом, через который проходят только два перевала, на зиму занесённые снегом и не доступные для прохождения. Дальность пути, трудная и опасная дорога сильно сократили блага цивилизации. По её словам, в столице есть и электричество, и отопление, и водоснабжение. Здесь есть генератор, но он сломан.

Я увидела куда попала только на третий день пробуждения, когда с помощью Лидии смогла выйти в общий коридор, а оттуда на балкон вздохнуть свежего воздуха.

Это огромный замок-крепость, возвышающийся над скалистой местностью. Благодаря своему расположению, со стены открывался отличный вид на вечные леса, утопающие в сизом тумане. Сама постройка имела ступенчатую систему, где замок смещён к дальнему краю, за которым начинался обрыв, затем следовала первая каменная стена, высотой метров пятнадцать плюс каменное естественное подножие, что образовывало первую ступень. На второй ступени находились хозяйские постройки и складские помещения, дома селян, которые на зиму возвращались в крепость, а летом уходили из замка для обрабатывания земли. Стена, отделявшая вторую от третей ступени, имела рост под двадцать метров, подножие не меньше пяти. Последняя ступень носила оборонительный характер, там располагались казармы, кузница и оружейная. Высота последних стен была больше тридцати метров плюс имела несколько сторожевых башен, окольцовывающих мощное сооружение.

За пределами крепости простиралась пустынная каменистая местность, в отдалении, параллельно вечным лесам виднелась ближайшая деревенька, которая редко пустела зимой. Из-за близости к замку местные не торопились бросать свои дома. Более того, рядом протекала речка, которая спускалась с обрыва, превращаясь в почти горный ручей с кристально-чистой водой, благодаря этому рядом с ней находилась крупная мельница, перемалывающая зерно почти всех окрестных деревень.

Зимой количество обитателей крепости увеличивается в несколько раз и доходит почти до шестисот человек, большую часть которых составляли крестьяне. Фактически замок напоминал небольшой городок, защищённый со всех сторон высокими крепостными стенами.

Я удивилась, узнав, что в замке всё-таки есть водоснабжение, только на первом этаже. И есть отопление. Слабое, не сравнимое с тем, к которому привыкла дома, но оно было. Благодаря сложной системе трубок, вмонтированных в стены здания, подземному этажу, на котором располагались котлы с горячей водой, получаемой из подземного источника.

Мне пришлось ко многому привыкнуть. К запахам, к иному вкусу пищи, грубому и простому, к парному молоку, сыру и сливкам. К отсутствию чая и кофе, привычной одежды, комфорту городского жителя. К примеру, нижнее бельё как свободные шортики, а прокладки… словом, всё не так как дома.

Но это и не мой дом. Я в гостях и только связь с Лико даёт мне привилегии. Будь я обычным человеком, даже это подобие знакомого комфорта было бы недоступным. Я знала, что люди в этом мире находятся на более низком положении, чем хозяева. Люди не рабы, но и не свободны в выборе. Мужчина не может вступить в связь с волчицей, такая связь карается законом. А женщина человек наоборот не может не вступить в связь с волком, если он того пожелает. Для меня такие вещи звучали дико, но Лидия говорила об этом как о нечто естественном.

Здешние не видели ничего плохо в том, что только люди работают с землёй, выполняя самую грязную и чёрную работу. Лишь одарённые могли подняться до уровня ремесленника, если волки разглядят талант. Но такое случается редко.

Если человек ударит волка, его казнят. Если волк нападёт на человека, его накажут, но не более. Вот самая яркая граница. Хотя если волк убьёт человека, он может потерять связь со стаей и стать диким.

Я с содроганием представила себе, что будет если волки захватят Землю. Как так сложилось, что мой вид оказался таким пассивным в этом мире?

Будучи парой волка, я находилась на ступень выше остальных людей. Я могла садиться с волками за стол, говорить с ними как с равными, охотиться, изучать ремёсла или заниматься наукой. Фактически становилась полноправным членом общества, но если что-то случится с парой/триадой и у меня не будет ребёнка, то всё вернётся к тому, как было раньше. Так будет если шрам заживёт. За эти дни я много раз проверяла его наличие, боясь, что из-за перемещения он исчезнет, но всё в порядке. Шрам приятен на ощупь, он чуть теплее остальной кожи, мягкий почти как шёлк. Лико любит меня и вновь спасает жизнь. Когда же смогу отплатить ему тем же?..

Ночью услышала скрежет цепей от опускающихся ворот. Этот звук разносился над всем городом, оглашая единственно-важное событие — возвращения кан-альфы (как объяснила Хельга, так называют главу дальнего предела, если перевести на наш язык — это слово сродни слову защитник. А также кровь).

Утром самостоятельно выбралась из постели, но через мгновение рядом со мной уже находилась посвежевшая Лидия, которая помогла сменить ночное платье на повседневный наряд.

Тоже интересный момент. В нашем мире женщины долгое время носили платья и ничего более. Здесь женщины платья надевают только в высшем обществе рядом с королём во время светских мероприятий. В повседневной среде волки предпочитают носить дублёную кожу, мех и шкуры. Что такое корсеты здесь не знают. И пышных платьев тоже нет. Волки предпочитают удобную одежду, которую легко снять для трансформации. По этой же причине они никогда не изобретали латы, кольчуги и прочий металл, свойственный моему средневековью. Для войны они используют когти и клыки. Порох тоже прошёл мимо. И многие другие способы ведения боя. Здешние короли предпочитают либо гадить исподтишка, либо честно вызывать соседа/врага на бой один на один. Победитель убивает противника и забирает земли себе. Никакого веселья.

Так что на мне оказались грубые кожаные штаны, тонкая и твёрдая на ощупь рубаха из незнакомой ткани, поверх шла шерстяная жилетка, чтобы сразу не околела. Волки не любят жар, а люди привыкли к холоду. Хорошо, что я родом с Севера и мне не привыкать к холоду.

Надев кожаные ботинки, с помощью Лидии подхватила костыли и заковыляла в сторону ванной комнаты, чтобы освежиться после тяжёлого сна. Мне всё ещё не просто перемещаться с помощью этих деревяшек. Да и умывание сплошная мука — всё время забываю, что правая рука не работает как надо, а левая вообще не способна выполнять небольшие задачи. Мне предстоит долгая дорога к привыканию и смирению. А пока служанка ухаживала за мной как за ребёнком.

Мы направились вниз минут через двадцать, хотя понятие время здесь не существовало. В столице да, есть и часы, и минуты с секундами, но здесь только четыре слова: утро, день, вечер и ночь. Никто никуда не торопится. А ожидание измеряется в желаниях кан-альфы. Сложная система, которую пока не смогла разобрать. Язык волков совсем не похож на наш, а Хельга не смогла объяснить на русском.

Кроме Хельги, кан-семья состоит из Вельямина Могронум, главы семьи и её отца, Ахлика, брата Вельямина, Броны, жены Ахлика, и Вальта, сына Вельямина, который находится в столице. Это семья местной власти, отвечающей за северную часть дальних пределов, Северного замка, имевшего живописное название Корнголик-ан. Приставку «ан» носят все замки-крепости, сдерживающие дальние пределы.

Завтрак как обычно ожидал в малой столовой, куда допускались только члены семьи и дорогие гости. Я узнала, что семья Армана, Гарнто, очень котируется в этом мире и занимает высокое место в ближнем кругу короля-альфы. Поэтому я и здесь имела некоторые привилегии.

Кроме меня и служанки Лидии, в комнате никого не было, что несколько расстроило, но позволило нормально позавтракать отвратительной на вкус и вид кашей, а также яичницей и свиной отбивной. В этом мире нет вегетарианцев. А мясо подают на завтрак, обед и ужин. Это связано с ускоренным метаболизмом и трансформациями волков.

Каждый день, я узнаю что-то новое об этом мире. Сейчас зима, поэтому свободного времени у слуг и Хельги больше, и они делятся со мной информацией, активно обучая своему языку. В этом мире языков почти столько же, сколько и королевств. А язык «демьянер» похож на наш английский, и это косвенно подтверждает те легенды, которые рассказывал Арман об истории семьи Демьяновых.

Вместо привычного чёрного чая, здесь использовали настои на травах, горькие на вкус, но полезные для организма. Десерта в моём понимании не существовало в природе. Соль и сахар переправляли весной и летом торговым путём через горы, но в таком малом количестве, что сладости были доступны только по праздникам. Считай почти никогда.

Единственное, что уберегало от тоски — понимание, что эти стены — единственное, что стоит между мной и дикими. Поэтому смиренно принимала всё, что давали, благодарила и впитывала информацию как губка. Я всё ещё хотела выжить. На большее просто не было сил.

Во время завтрака в столовую спустилась служанка Иза. Она передала повеление кан-альфы — меня ожидают в его кабинете. Это должно было заставить понервничать, но я была спокойна как удав. Как будто после нападения Райво во мне что-то умерло. Нет трепета, нет страха, хотя умом понимаю, что от этого волка зависит моя жизнь. Но я просто устала бояться. Во мне родился вызов.

В сопровождении Лидии, мы дошли до кабинета Вельямина, расположенного в дальней части замка, где окна выходили на обрыв. Судя по расположению, моя комната находилась неподалёку, только на этаж выше. Негромко постучав и получив разрешение, Лидия открыла передо мной дверь, а сама осталась снаружи.

Первое, на что упал взгляд — музыкальный проигрыватель. Мощная система с крупными колонками и сабвуфером в стильном деревянном дизайне. Такие были популярны в девяностые. Рядом находился переносной генератор электричества, а поодаль стояло несколько канистр с бензином. Это настолько удивило, что не сразу увидела хозяина кабинета. А как увидела, то окончательно потеряла дар речи.

На его лице с левой стороны был точно такой же шрам, как и у меня. Только крупнее и задевая глаз, из-за чего верхнее веко ниже чем надо. Лысый изуродованный мужчина с потрясающим цветом глаз. Изумрудный, меняющийся из-за освещения, уходящий в бирюзу. Запоминающаяся внешность. На первый взгляд некрасив, но чем больше смотришь, тем сложнее оторвать взгляд. Мягкость и твёрдость в одном величественном и мужественном флаконе.

Одетый в кожаные штаны коричневого цвета и шерстяной свитер с открытым вырезом, со спускающейся на грудь цепочкой, прячущей украшение под одеждой, большой волк, с густыми тёмными бровями и мощной челюстью. Я видела в нём гордого лидера, уверенного в своих силах и власти. Всё на его фоне казалось маленьким. Даже сидя, он внушал страх из-за своих размеров. Он крупнее Армана. И старше. Это было понятно по его глазам.

— Вас зовут Елена, я прав? — задал вопрос мужчина, вставая из-за стола. — Присаживайтесь, вам не стоит долго напрягать ногу.

— Благодарю.

Я с удобством разместилась в вычурном кожаном кресле с мягкой подстилкой, вытянула левую ногу вперёд, прислоняя «подпорки» к столу. Дождавшись, когда сяду, волк вернулся обратно, дежурно улыбнувшись.

— Как вам известно, меня зову Вельямин Могронум, я кан-альфа этих земель.

Он говорил значительно более чисто, чем дочь, вызывая новые вопросы — кем была его жена? Куда она пропала?

— За эти дни вы ни словом не обмолвились, что с вами приключилось. Так что я вас внимательно слушаю.

Благодаря ненавязчивости здешних обитателей, у меня было достаточно времени, чтобы придумать простую версию событий. Я не хотела распространяться о Кае. Кто знает, чем это может обернуться.

— В своём мире я познакомилась с Лико, он полуволк и бета. Мы полюбили друг друга и он поставил на мне метку. Рядом с ним всегда был волк Арман, он альфа и носит фамилию Гарнто, — во взгляде мужчины мелькнуло удивление. — Из-за… особенности моего избранника, мы не торопились формировать триаду. Этим воспользовалась одна девушка, влюблённая в Лико, она хитростью заманила меня в лес, а сама сбежала.

Я закончила рассказ подробным описанием того, что случилось среди диких волков. Вельямин задал несколько уточняющих вопросов: Сколько волков я запомнила. Чем занимались женщины. Сколько там детей. Было ли что-то показавшееся странным. И всё в таком духе.

— Арман рассказывал об омегах, о диких, пересказывал легенды рода Демьяновых. Но всё то, что увидела — совсем не походило на его слова. Они иные, — я ненадолго замолчала, а затем дала ответ на незаданный вопрос: что случилось со мной.

— Я не знаю, откуда у меня шрам на лице, — отвечаю немного покраснев. От моих слов, Вельямин коснулся своего лица — его шрам — зеркало моего шрама. — Он у меня с самого детства. Но одно знаю точно — дикие не случайно оказались в том месте. Их предупредили обо мне. Они должны были что-то закончить. Но я не понимаю, как всё произошло.

Вельямин мягко улыбнулся и его лицо преобразилось. Суровость ушла, осталось сопереживание.

— Вы попали в мой мир не через дикую тропу. Нет, это был портал, созданный драконами. Один из последних. Мы не знаем, как он работает, но есть закономерность. Через него в наш мир попадают связанные, — мужчина тяжело вздохнул, касаясь амулета, скрытого под свитером. — Примерно раз в сорок лет через него проходит девушка, чья судьба неразрывно связана с волками. Сорок лет назад через него прошла моя жена. Ещё сорок лет до этого — другая особенная девушка. Предугадывая, что это произойдёт, я отправился в лес, а когда услышал барабаны — нашёл вас.

— Что случилось с вашей женой? — спрашиваю осторожно, но волк всё равно помрачнел.

— Она погибла, — скупо ответил он, а затем погрузился в размышления.

Откинувшись на спинку кресла, он положил подбородок на кулак, с хитрецой изучая меня.

— Вы что-то утаиваете, лэри, — неожиданно заявил он, но я не выдала себя. Тогда он добавил:

— Однако, это не моя проблема. На вашем теле есть запах волка, есть метка. По нашим законам, я не могу отказать вам в гостеприимстве. А вы не можешь никуда уйти до весны. Поэтому поступим так — эти полгода вы проведёте в моём замке. Позже найдём, чем вы будете заниматься. Судя по вашей внешности, полезными навыками вы не обладаете, поэтому придётся постараться. А через полгода я лично сопровожу вас к нашему королю за разрешением о переходе через портал.

— Вы лэрд — я повинуюсь вам, — учтиво склонив голову, приняла его решение. В конце концов, разве у меня был другой выбор?

--

*Шарль Бодлер — «Кошка».

Глава 3 В твоих глазах застывший страх

Я привыкла. Человек такая сволочь — ко всему привыкает.

Странно, но сложнее всего оказалось свыкнуться с отсутствием времени. С остальным смириться было легче. Невкусная еда, запахи, отсутствие нормального тепла, чужие люди и не люди, сложный язык, горшок под кроватью, тряпки вместо прокладок, грубая одежда. Нет шампуня, бальзама, ополаскивателя, бритвы, кремов, косметики, красивого нижнего белья. Зубной пасты тоже нет. Вместо неё какой-то горький ополаскиватель, а зубная щётка из свиной шерсти, жёсткая. Комфорт не в приоритете, пришлось адаптироваться.

Две недели мне не снились кошмары. Две недели нормально высыпалась, питалась, гуляла, слушала рассказы Лидии и изредка Хельги, учила язык и порядки этого замка. Я была в безопасности. Никто не смотрел на меня будто я красивый кусок мяса. По правде сказать, я почти никого и не видела. Брат Вельямина, Ахлик с женой отсутствовали, они отправились в гости к соседям и вернутся только через неделю (ведь одна только дорога занимает восемь дней при хорошей погоде). Дельмир, глава городской стражи, редко попадался на глаза, сейчас в замке шла активная подготовка к зиме, поэтому ему и другим управляющим приходилось быть в трёх, а то и в четырёх местах одновременно.

Две недели. Плюс неделя до этого. Почти месяц спокойствия и тишины. Нарушились они вполне брутально.

В тот день, мы с Лидией спустились на самый нижний уровень города. На каждой прогулке мы чуть-чуть увеличивали дистанцию, чтобы быстрее привыкала к трости. Костыли ушли в прошлое — так им и надо.

Я не думала, что так подружусь с этой немного наивной девушкой Лидией, но с ней было легко. Рыжее солнышко с чересчур бледной кожей и ясными голубыми глазами. Она прямая и худая, как палка, повсюду острые углы — лисий нос, раскосые глаза, тонкие пальцы и совсем тонкие губы. Все эмоции — напоказ, по-другому не умеет. Любопытная как кошка и такая же скорая.

В этом мире год длиннее почти на сто дней. Из-за этого сложно считать возраст, поэтому, когда она говорила, что ей четырнадцать, я понимала, что ей почти восемнадцать.

Погода ясная, холодная, удивительно освежающая. Воздухом в этом мире можно напиться допьяна. Как и водой. Чистый экстаз, никогда не пробовала ничего подобного. Но всё равно это не перебивало тоску по дому. И по семье.

— Представь, у тебя в руках маленькая коробочка, в которую помещаются все книги мира, вся музыка, картины и многое что ещё. Через неё ты можешь разговаривать почти с кем угодно и видеть собеседника в ней! Можно писать то, что видишь вокруг. Можно делать… снимок? Идеальную копию того, что есть вокруг.

— Что такое копия? — неожиданно спросила она.

Я пыталась говорить простыми словами, всё-таки мой язык здесь почти не знали, а их язык я понимала и того меньше. Хотя уже могла говорить совсем простые слова и предложения. Здесь нет школы изучения «иностранного» языка, поэтому приходилось запоминать и вбивать в голову всё, что говорили. Лидия не умела писать, а просить кан-семью помочь изучить их язык — увольте. Я и так слишком многим им обязана.

— Идентичный предмет, — видя, что она не понимает, добавляю: — один в один такой же.

— А-аа! — она улыбнулась, затем наморщила лоб, вспоминая. — Ольга называла это фотографией.

— Верно! — воскликнула я, радуясь неизвестной мне просветительнице. — А кто такая Ольга?

— Жена Вельямина, — девушка ссутулилась и опустила глаза.

Какое-то время шли молча.

— Как она погибла?

— Кан-альфа не любит, когда об этом говорят, — девушка поджала губы и отрицательно покачала головой. — Лэри Елена, расскажите ещё что-нибудь о вашем мире! Что такое… смартфоны, — она потешно вытянула слово, — я поняла! И не поняла, — Лидия смешно улыбнулась. — Ольга говорила, что вы отправляете людей на небо!

Я рассмеялась, понимая, как двояко звучит эта фраза.

— В космос отправляем. На орбиту. И на луну! — я показала пальцем на светло-голубой ободок в безоблачном небе. — И дальше скоро отправим. А когда-нибудь построим поселения на других планетах, — звучит наивно, но я люблю мечтать.

— Ольга тоже красиво говорила о будущем. Только потом грустила много — её страна исчезла, — Лидия вздохнула. — Я не хочу быть в исчезнувшей стране!

— Поверь, мы тоже, — я не родилась в девяностые, но мне хватило всего того, что рассказывали взрослые дяди и тёти. — В моём мире много хорошего и много плохого, как и везде. Есть справедливость и несправедливость, добро и зло. Твой мир тоже не идеален.

— Мне нравится мой мир, — она сказала эту фразу на своём языке и выжидательно уставилась на меня, дожидаясь, когда переведу на свой.

Мы неспешно затерялись среди складских построек, в этот, по морозному свежий день, сложно по-настоящему заблудиться. А здесь довольно тихо и безлюдно. Только слышно, как неподалёку кудахчет курица. Меня это забавляло — столько похожих животных. Интересно как это произошло? Почему здесь есть курицы, лошади, свиньи и даже волки! Обычные серые волки и не менее обычные «кабыздохи» (что такое породистый пёс, здесь не знали. Может бегать и охотиться на дичь — значит будет жить). Также узнавала многие предметы быта, деревья, да и среди растений наверняка окажется много знакомых. Сама природа — почти точная копия моего мира. Почему так?

Хотя есть одно интересное отличие. День, когда спутники затмевают солнце. Примерно четыре раза в год по планете бежит пятнышко, меняющее освещение. Не наступает затмение, как в моём мире. Просто место, где спутник встаёт напротив солнца, окрашивается либо в синий, либо в красный цвет. Невероятно редко случается линия и тогда место окрашивается в фиолетовый. Любопытный факт. Как это происходит?

— А мне нравится мой, — сказала тихо, плотнее обхватывая головку трости. Начинало побаливать колено. Мышцы ещё не сводило от усталости, но нам пора поворачивать назад. И делать привал. — Я хочу вернуться домой.

— Да, тебя там ждут два очаровательных волка, — кокетливо заметила она, хитро улыбаясь, из-за чего веснушки на лице словно вспыхнули на солнечном свету.

Она совсем не похожа на Ингу, но золото в её волосах заставляло вспоминать сестру каждый раз, когда видела её.

— Семья меня ждёт, — говорю ещё тише, но в душе пусто. Будто выжгли эмоции. Не могу больше вспоминать.

За разговором повернули за угол. Мы идём по колее от колёс повозки, идти нелегко, обувь совсем не как дома, хорошо хоть не промокает, но поднимать ноги в снегу тяжело. В воздухе всё отчётливее проступал неприятный мясной запах, что-то протухшее. Так пахло на дешёвом рынке в конце дня. Не могла понять, что именно чувствую. Мы приближались к источнику вони.

— Чем это так смердит? — остановившись, сморщила нос, зажимая его рукой.

Лидия оглянулась, пожала плечами, втянула воздух, но покачала головой.

— Я ничего не чувствую.

— Похоже… здесь скотобойня или что?.. — продолжаю хмуриться, но вновь иду вслед за ней.

— Мясо разделывают совсем в другом месте, чтобы запахи не привлекали хищников и не смущали жителей. Утром его доставляют в замок, — Лидия тоже начала хмуриться. Видимо она почувствовала этот непередаваемый аромат гниения и разложения.

Последний поворот и мы оказались в тупике. Прямо напротив источника.

Лидия заорала, срывая связки, а затем её стошнило прямо в снег. Её экспрессивная реакция удивила больше, чем труп, распятый на стене. Мы стояли на расстоянии метров пятидесяти от тела и издалека сложно было разобрать, что видно.

— Наверное в этот момент уместнее позвать стражу, — говорю невозмутимо, дождавшись, когда девушка придёт в себя.

— А как же вы? — испуганно спрашивает она. От страха её глаза как два блюдца на пол-лица. Она всё время оборачивалась на стену, не в силах отвести взгляд. — Я вас не брошу!

— Из нас двоих, только ты можешь быстро их разыскать. В любом случае, там висит мертвец, не думаю, что убийца будет околачиваться рядом с телом, — флегматично объясняю ей свою позиции. Поудобнее перехватив трость, выразительно изогнула бровь. — Лид, беги скорее, не стоит тебе на это смотреть.

Поколебавшись с минуту, девушка с облегчением на лице припустила обратно к главной улице, оставив одну.

Тяжело вздохнув и улыбнувшись своим невесёлым мыслям, направилась в сторону стены, медленно ступая по разбитой колее, стараясь не задеть отпечатки чужих ботинок. Здесь не так много следов, человек пять-шесть прошло за последние несколько часов. Тело повесили недавно. Часа три назад не больше. Тот, кто это сделал, знает город.

Приблизившись, увидела молодого светловолосого парнишку с распоротым брюхом. До земли свисали внутренности, внизу, утопая в снегу, валялись потроха. Одежда изодрана, обувь отсутствует. На лице странное выражение, которое позволило предположить, что он умер уже после того, как его подвесили как Христа. Жертвенность, никак не связанная с религией. Здесь не знают наших верований. За его спиной на стене намалёваны три круга, входящие друг в друга, как укороченный олимпийский символ. Поверх идёт надпись на местном языке.

Я устало растёрла ноющее бедро и уставилась на безоблачное небо. Моё проклятие следует за мной? Рядом со мной умирают.

Задумавшись, не сразу услышала множество мужских голосов. Обернувшись, увидела подходящую делегацию стражи во главе с вездесущим Дельмиром.

Высокий худощавый мужчина с плохой кожей и жёлтыми зубами. Как объяснила Хельга, он пережил сильнейшее отравление аконитом, из-за чего здоровье было подорвано и теперь он выглядит старше своих лет. Залысины на когда-то каштановых волосах, блёклый серый цвет глаз, почти полное отсутствие губ, будто он постоянно недоволен, вытянутый тонкий нос как у ведьмы из сказки и непомерно длинные уши. На нём любая одежда висит, он нескладный, со всех сторон острый, но спина прямая как палка и взгляд жёсткий, будто бритва. Под его руководством весь замок на цыпочках ходит, а Дельмир подчиняется только Вельямину.

Бегло осмотрев местность, мужчина холодно посмотрел на меня, прежде чем выдать на русском:

— Прекрасной лэри не следует видеть столь ужасные вещи, — хрипло начал он с лёгким акцентом. Кем бы ни была лэри Ольга, я благодарна ей за активную пропаганду нашего языка! — Ваша слуга отведёт вас обратно в ваши комнаты и позаботится о вас.

— Благодарю, но в заботе не нуждаюсь, — улыбаюсь как можно очаровательней, говоря уже на их языке. — И к тому же это далеко не первый труп, который вижу.

Стоящий позади охранник негромко хрюкнул, подавляя непрошенный смешок. Цепкий взгляд Дельмира вынудил его вытянуться, принимая бесстрастный вид.

— Так поделитесь же вашим опытом. Что вы видите, лэри, — почти издевательски, на пределе вежливости заявил Дельмир, приглашая меня подойти ближе.

Мужчина и волк. Гремучая смесь.

— Смерть наступила несколько часов назад. Судя по одежде, простой крестьянин, человек, работает с животными или убирает за ними — от него исходит сильный запах навоза. Когда его подвесили, он был ещё жив. Именно в подвешенном состоянии ему распороли брюхо, спуская внутренности вниз. Тот, кто это сделал, прекрасно знает о распорядке жизни замка. Парень наверняка орал как резанный, но почему-то никто не слышал криков. Это демонстрация, нацеленная на кан-семью. Указ их уязвимости. Убийца, скорее всего, дикий, — я говорила на своём языке, но последнее слово разобрали все и по строю прошёлся негромкий возмущённый выдох.

— Почему вы так решили? — сухо поинтересовался неожиданно подошедший, как из ниоткуда, Вельямин.

При его появлении все замерли, как истуканы. Высшая степень подчинения. Только Дельмир всё ещё буравил взглядом, будто пытаясь прожечь во мне дырку.

— Это демонстрация, — повторилась я. — Все раны поверхностные, он не съел тело, он предложил его вам. Уверена, что и надпись на стене ведёт к этому же. Как и символ.

— Познай плоть и стань свободным, — мягко сказал Вельямин вставая рядом, а затем повернулся к Дельмиру, чтобы отдать приказ. — Об этом — ни слова. Сплетни всё равно будут, но как это выглядит, пусть останется в тайне. Паника нам не нужна. Тело снять, здесь убрать. Пусть Михо осмотрит жертву. Есть предположения кто это мог быть?

— Он похож на Алико, лэрд Вельямин. Работает на конюшне, — немного осипшим голосом заявила Лидия.

— Сообщите его родным, — благодарно кивнул Вельямин. — Найдите свидетелей, может кто-то что-то слышал или видел. Кто сюда часто ходит. Были ли какие-нибудь странности в последние дни.

— Вель, — мягко прервал его Дельмир. — Мы уже знаем, что делать. Найдём убийцу.

Вельямин досадно крякнул, убирая руки за спину и почти с ненавистью уставившись на символ позади трупа.

— Всё повторяется, — едва слышно проговорил он, а затем обратился ко мне. — Лэри Елена, благодарю вас за оценку. Вы действительно неплохо всё подметили.

— Спасибо, я просмотрела все сезоны Декстера и Ганнибала, — улыбнувшись во все зубы, покачала правой рукой, давая понять, что это шутка. — Я не специалист, поэтому могу в чём-то ошибиться или же быть неправой вовсе. Всё сказанное — просто моё мнение.

— И оно абсолютно верное, — сказал, как отрезал Дельмир. — Но вам стоит покинуть это место. Вы едва стоите на ногах.

Только сейчас обратила внимание на то, как сложно стало стоять. От непривычно долгой прогулки, мышцы левой ноги задеревенели, так что я вообще не была уверенна, что смогу пошевелиться.

Попытавшись тронуться с места, потеряла равновесие и чудом не упала — меня вовремя подхватил Вельямин, опередив Дельмира.

— Осторожнее, лэри! — воскликнул он, придерживая за локоть.

— Спасибо! — вымученно улыбнулась. — Пожалуй, я и правда переоценила свои силы.

— Я отнесу вас обратно в замок, — заявил он и, не слушая возражений, подхватил на руки. — Дельмир, жду вашего отчёта в конце дня.

Тот в ответ только кивнул, полностью сосредоточившись на деле и уже отдавая приказы своим служащим.

Напоследок Вельямин странно посмотрел на мёртвого парня, которого стража аккуратно снимала со стены. Я не смогла понять этот взгляд, хоть и была очень близка к его лицу.

Всю дорогу до кабинета провела на руках Вельямина. Рядом семенила потерянная Лидия, чуть поодаль два охранника. Тихой процессией прошли до самых ворот под пристальными взглядами обывателей. Новости и правда разносятся быстро. Люди выглядели напуганными, волки держали свои чувства при себе. Только смотрят так… холодно-холодно, аж мороз по коже.

— Лидия, приготовь Елене ванну, — приказал Вельямин, когда аккуратно усадил меня в кресло в своём кабинете. Стража осталась в коридоре.

Забрав верхнюю одежду и повесив её на вешалку, он подошёл к лакированному мини-бару в углу комнаты. Достав два небольших стакана, наполнил полупрозрачной янтарной жидкостью и протянул один из них мне, окинув выдержанным взглядом.

— Благодарю, — я пригубила напиток, по запаху определив, что это коньяк.

— Вы хорошо показали себя, — сказал он, опускаясь в стоящее рядом кресло.

— Таким меня больше не напугать, — отвечаю негромко, но с нажимом, уткнувшись носом в стакан, вдыхая алкогольные пары.

— Что совсем не вяжется с вашим рассказом о своём прошлом. Вы сообщили Дельмиру, что это не первый труп, который видели. Так ли это? — спокойно задал вопрос мужчина, опуская свой стакан на обитую кожей ручку кресла и откидываясь на спинку.

В голове промелькнула вереница трупов. От убитых на моих глазах до того, что делала под пристальным наблюдением Армана. Два месяца назад я была бы чертовски напугана. Даже в ужасе. Но сейчас ничего не чувствую. Словно смерть стала моей новой спутницей и я уже привыкла к ней.

— Я не могу рассказать всё, что было. В моём прошлом сокрыты не мои тайны, — я извиняюще улыбнулась, а затем задала волнующий вопрос. — Вы сказали: «Всё повторяется». Что вы имели ввиду?

— Это уже происходило пять лет назад, — Вельямин сделал полный глоток, а затем поставил стакан на кофейный столик.

Встав, он подошёл к секретеру, достал из него небольшой альбом, обитый кожей, и протянул его мне.

— Пять лет назад из-за диких волков я потерял триаду, — заявил он, опускаясь обратно в кресло.

Передо мной предстали полароидные снимки. Их немного, но по ним видно, как бережно триада относилась друг к другу. Я увидела прекрасную Ольгу. Завлекательная улыбка на губах, голубые глаза, чёрные волосы. Мы похожи и совсем разные. Эта женщина на всех фотографиях излучала уверенность и счастье. Как и Вельямин, ещё не украшенный жуткими шрамами, и мужчина рядом с ними. На всех фотографиях они держали друг друга за руки, постоянно касались, показывая сплочённость и любовь. Через несколько страниц к ним сначала присоединился маленький мальчик, затем девочка. Было видно, как быстро растут дети и как стареет мать. Ольга попала в мир волков восемнадцатилетней девчонкой, провела в нём тридцать пять лет и благодаря укусам триады в пятьдесят с лишним лет выглядела не старше сорока. Но волки рядом совсем не изменились. Только печали больше.

— Всё началось также, как и сейчас. Убитая, но не тронутая девушка. Потом ещё один мертвец и ещё. И ещё, и ещё, а мы никак не могли понять, что происходит, — Вельямин забрал из моих рук альбом и, раскрыв его, нежно провёл руками по портрету жены. — Тогда мы сотрудничали с дикими. Райво часто гостил у нас, будучи их предводителем. Мы знали, что они другие. Омеги образовали свою семью. И помогали нам бороться с монстрами. Так продолжалось почти пятнадцать лет. А потом… — Вельямин запнулся и сжал губы. — Всё рухнуло. Тогда мне удалось сдержать диких, но видимо ненадолго, — скупо закончил он, не решившись рассказать подробности.

— Чего они добиваются?

— Пополнения своей стаи. Захват новых территорий. Свержения короля? Я не знаю. Мы думали, они хотят жить, но как оказалось — этого недостаточно, — мужчина захлопнул альбом. — Демонстрация призвана усилить нашу волчью суть. Захватить идеей охоты. Помнишь барабаны? Они вибрируют на таких частотах, что чувствуются за сотни километров, возбуждая нашу кровь. Всё вместе носит название «Манок». Думаю, мы ещё услышим этот ритм.

— Как они попали в город? Они не могли пройти незамеченными.

— Среди нас есть падший. Так было и в прошлый раз. Волк, который балансирует на грани. И они уже успели обработать его, чтобы он начал убивать. Скоро появятся ещё. Тогда я потерял двадцать волков и чуть не лишился лица, в этот раз всё может обернуться ещё хуже.

Дверь распахнулась и на пороге появилась разъярённая Хельга. Сверкнув глазами, тяжело дыша, она выпалила с порога:

— Отец! Дай разрешение и я убью его! Он умрёт — всё закончится!

— Нет! — жёстко отреагировал мужчина, подавшись вперёд.

— Ты не покинешь пределов замка, это мой приказ!

Хельга взвыла от злости, но склонила голову.

— Но он нарушил чёртову сделку, а я говорила, что не надо было её заключать!

— Это приказ из столицы!

Они говорили на родном языке и это то немного, что поняла из их яростной перепалки. Какие-то слова ускользали, но смысл верный. Сделка, предательство и Хельга замешана во всём. Что же случилось пять лет назад?

--

*Джон Китс — «la Belle dame sans merci» («Безжалостная красавица»)

Глава 4 Ни тоски, ни любви, ни печали

Когда отец и дочь немного сбавили обороты и увидели, что я всё ещё в комнате, меня вежливо попросили удалиться. Ванну принять, подготовиться к обеду. Ещё раз приняв благодарность за помощь, удалилась из комнаты, осторожно наступая на разнывшуюся ногу. За мной последовал один из охранников — новый приказ кан-альфы.

В разговоре было предложено переправить меня к соседям, но Вельямин отклонил это предложение. Опасность снаружи не ниже опасности внутри, а мой организм попросту не готов к длительному путешествию.

Охранника звали Тали́к. Но про себя я называла его Толиком. Немного воспоминаний о доме мне не помешало бы. Внешне он походил на этакий шкафчик, имя ему очень шло. Короткий ёжик волос, карие глаза и заразительная улыбка. Одновременно мог быть и весёлом, и серьёзным. К своему заданию отнёсся с юмором, сразу обозвав себя нянькой. Однако был достаточно предупредительным, чтобы помочь мне дойти до моей комнаты, по пути рассказав забавную историю про охоту на кабанов. В заключении выдал несколько незамысловатых инструкций:

— Я или мой сменщик всегда будем рядом за дверью. Если что — кричи. Предупреждай обо всём, что кажется странным или неправильным. Даже если это глупо. Лучше перебдеть, не так ли? — он подмигнул, а затем добавил, — и никогда не заходи в комнату раньше меня!

Его правила напомнили о прошлом. Не думала, что у меня когда-нибудь появится телохранитель!

И как оказалось вовремя.

Зайдя в комнату, Талик нашёл на моей постели прямо на подушке кровавое сердце. Позже выясниться, что оно принадлежало мёртвому мальчишке.

Пять дней напряжения, перекрёстных допросов и вопросов. Ничего. На фоне стресса разыгрался дикий аппетит. Я и раньше любила много поесть, но теперь это было что-то с чем-то. А какие сны снились! Все о еде.

Куриные рулетики, бефстроганов, фрикасе из свинины, гуляш из говядины, жюльен с курицей и грибами, отбивные из свинины в духовке, в сметанной заливке с горчицей и сыром… словом мясо было в приоритете. Как же я соскучилась по нормальной еде! Даже не так. По еде, приготовленной на нормальной кухне! Здесь только по нечастым праздникам готовили что-то необычное. В остальное время — жареное мясо и молочные продукты, сушёные ягоды, каши из круп, супы… но всё на вкус пресное. Не так, как дома. И это пробуждало воспоминания о домашней еде…

Одно утешало — здесь в избытке было малиновое варенье. Его любила Хельга, поэтому на зиму запасали в огромных количествах. Хоть какая-то сладость.

На шестой день вернулись Брона и Ахлик. Они давно уже вместе, но пока не планирую искать альфу в свою семью, просто наслаждаясь обществом друг друга. Интересная пара. Как свет и тьма, он — чёрный, похожий на брата, только ниже ростом, она — блондинка с почти белоснежным цветом волос, заплетённых в тугую, спускающуюся до пояса, косу, увенчанную небольшим ободком на лбу. Высокая девушка с пышной грудью и крутыми бёдрами. Наверное, в честь таких называют корабли. Брона похожа на валькирию из времён викингов. Ахлик уступал ей в выразительности, но то, как они смотрели друг на друга, говорило, что это их не волнует.

Они с вежливым любопытством поприветствовали меня, но быстро уединились с Вельямином в его кабинете. Судя по их виду, поездка прошла не слишком удачно.

Я была внизу, в гостиной, корпела над бумагой, под присмотром Хельги, которая решила немного обучить грамоте. По её словам, Арман рано или поздно вернётся домой и если я решусь стать частью триады, то меня ждёт этот мир. И нужно быть к этому готовой.

Разумеется, я не была настроена её словами, но чем больше я знаю об этом мире, тем больше у меня шансов вернуться домой. Я не могла полностью довериться им, зная, какие грехи кроются за моей безобидной внешностью.

— Смотри, эта точка стоит не здесь, а тут. Видишь? По кругу, вот именно такого размера.

Она медленно выводила круглые символы означающие: дом, семья, любовь и счастье. В библиотеке хранится несколько азбук, по которым учатся молодые волки и скоро начнутся занятия в местной школе, так что возможно я присоединюсь к ним. Меня радовал тот факт, что я не потеряла любовь к знаниям. Я чувствовала себя живой, хоть и не на своём месте.

Мы склонились над письменным столом, а позади в небольшом камине весело трещал огонь, создавая дополнительное тепло в комнате — ночью ударили морозы, покрыв новым слоем инея поверхность окон.

— Голова скоро взорвётся! — проворчала негромко, отодвигая бумагу от себя и сладко потягиваясь. — Сколько мы уже здесь сидим?

— Не так долго, как тебе кажется, — спокойно отвечает она, пододвигая всё обратно. — А у нас не так много времени. Я не могу сидеть с тобой целыми днями, а сейчас ты и для школы не готова!

— Да знаю, знаю, — досадливо поморщившись, я принялась повторять символы на бумаге, но вскоре вновь прервалась. — Слушай, а о чём тогда говорил твой отец?

— В смысле? — Хельга слегка сдвинула брови, но вскоре лицо вновь стало непроницаемым.

— Сделка. Я не поняла этого. Разве омеги могут заключать сделки с…?

— Они необычные омеги, — Хельга скрестила руки на груди. — О таких ты и не слышала, как и мы когда-то. Они не омеги, они дикие. Им не нужен альфа, чтобы жить. У них вообще нет такого понятия, как альфа, омега или бета. Они не нуждаются в триадах, чтобы продолжать свой род. Они называют себя свободными, но есть подводный камень. Вспыльчивые, агрессивные, склонные к садизму, злые, самолюбивые, хитрые. Они не знают, что такое любовь, семья, дом. Как перекати-поле путешествуют, надолго не задерживаясь на одном месте. Живут в вечных лесах, потому что те поставляют им чудовищ, на которых они выплёскивают свою ненависть. Они говорят, что раньше были омегами, но потом что-то изменилось и они перестали сходить с ума и умирать. Появилась возможность жить, — Хельга давно собиралась кому-нибудь рассказать об этом и я оказалась идеальным собеседником. Говорила девушка на смеси из языков, чтобы время не терялось зря, а в некоторых местах записывала слова и предложения, чтобы видела, как это пишется. — Когда Райво пришёл к моему отцу, тот прогнал волка, сочтя это дикостью. Он отправил письмо в столицу, ответ пришёл спустя месяц и был крайне необычен. Король велел заключить с ними сделку: «Вас не трогают, пока вы живёте в вечных лесах и убиваете монстров». Так и повелось. А Райво частенько гостил у нас, принося удивительные ягоды и фрукты оттуда, куда никогда не ступала лапа обычного волка, — Хельга ненадолго замолчала. — Они скрывали свою ярость и… примитивность за вежливостью и фальшивой добротой. Мы хорошо относились к ним и когда несколько наших волков ушли, никто не возражал против этого. В конце концов, они предлагали многое. Дикие плодовиты, хоть роды частенько заканчивались смертью плода, всё равно они быстро размножаются.

— Твой отец сказал, что всё закончилось кровью. Как и сейчас.

— Об этом в другой раз, — Хельга оборвала себя, словно очнувшись от плохого сна. Она смущённо выдавила улыбку, словно стыдясь воспоминаний. Собрав получившиеся записи в кучу, она выбросила их в огонь, пристально наблюдая как сгорает в пламени бумага.

— Ни с кем не обсуждай то, что рассказываю тебе. Особенно с людьми, — неожиданно заявила она. — Ты как моя мать, находишься на лезвии между нашими видами. Многие знания опасны, будь осторожна.

Я хотела ответить ей, немного рассказать о том, через что прошла, но нас прервали. В комнату зашла испуганная Лидия. На её переднике — птичьи перья и немного крови. Она смотрела как в пустоту, глаза остекленели, а лицо побелело.

— Боже, Лида, что с тобой?! — удивлённо охнула, с трудом, держась за спинку, вставая со стула.

— Кто-то перебил всех птиц в птичнике, — севшим голосом заявила она.

Новый виток событий ничего не дал. Кто уничтожил птиц — неизвестно. А ведь без пернатых мы остались без связи с внешним миром. Единственный способ общения — это сигнальные костры, растянувшиеся по всему хребту с нашей стороны. Предупреждение о прорыве, которым воспользовались лишь один раз почти триста лет назад. Сейчас от вышек почти ничего не осталось. Там нет людей и нет уверенности, что цепь поддерживается с других сторон.

Короче, мы оказались отрезанными от всех. Интересно, это психологическое давление или за ним скрывается какая-то цель? Или то и другое вместе?

«Старайся увидеть картинку в целом, — говорил Арман». И именно это я пыталась делать.

Сижу в медицинском отсеке, укрытая только полотенцем, чтобы Михо, местный доктор, мог осмотреть мои раны. За прошедшие недели, я неплохо восстановилась для человека, пережившего нападение дикого волка. Но всё равно появляться на пляже в купальнике мне не стоит. Из шрамов можно составить целую карту моих бед. Везение и невезение часто ходят рука об руку.

От бедра и до колена с внутренней стороны тянулся глубокий след от швов — доктору пришлось стягивать края, волк выдрал кусок мяса. На запястье следы от клыков, на животе несколько вытянутых царапин, остались белые выпуклые шрамы. В результате, почти вся в шрамах от клыков и когтей. Лицо, шея, ноги, живот, правая рука… Да уж, я умею выживать.

Медицинские комнаты расположились ближе ко входу в сам замок, также есть просторный зал с подобием операционной на первом уровне — на случай тяжелораненых. Охота на монстров не всегда проходит удачно. Поэтому коек там не меньше дюжины. Здесь только две, на случай если кто-то заболеет заразой.

Сам Михо не стар, но и не молод. Он полуволк, как и Лико, только переродился в альфу, поэтому занял более высокое положение в обществе. Это позволило получить профессию врача. Тёмно-русые волосы, глубокие синие глаза, широкое с выраженными скулами лицо, тонкие губы и острый нос. Он постоянно хмурится, любит шутить по-чёрному, а ещё обожает пережжённый сахар — из него делают леденцы.

Врач, уставившись в пустоту, проминает мои мышцы у бедра, то спускаясь вниз, то вновь поднимаясь к лобку. Закончив, отошёл к небольшому шкафчику, доставая банку с чем-то жирным жёлтого цвета. Протянул со словами:

— Пусть Лидия мажет твоё запястье и ногу целиком, — отрывисто выдал он, а затем улыбнулся. — Поздравляю, крошка, ты живучая как настоящая волчица. Когда штопал твою тушку, думал не доживёшь до утра. А оно вон как получилось, — мужчина рассмеялся и похлопал по бедру. — Хромать ты конечно будешь до конца дней своих, но есть шанс избавиться от палки. Никогда не видел, чтобы связь между бетой и девушкой давала такой эффект. Ты удачливая.

— Да неужели? — протянула с иронией, натягивая кофту. — Дважды встретиться с диким — да я просто самый везучий человек на свете!

— А кто говорит о везении? — Михо отошёл в сторонку и прислонился к столу, скрестив руки на груди. — Удача в том, что ты выжила. Везением было бы не попадать в такую ситуацию.

Я не нашлась с ответом. В конце концов, Михо был единственным, кто не говорил по-русски, а мои познания в их языке пока ещё не были готовы к подобным диалогам. Половину того, что он говорил, не понимала, а он не понимал, что говорила я и часто приходилось изъясняться жестами. Но всё равно — четыре недели и я уже могу выдавать простые предложения! Надо было идти на лингвиста…

Одевшись, всё-таки решилась, коверкая слова, задать мучивший вопрос:

— Вы осматривали тело юноши. Можете сказать что нашли?

Непроницаемая маска была ответом. Но видя моё выражение лица, мужчина смягчился:

— Ваше сердце слишком мягкое, — заявил он. — Могу вас успокоить — мальчик был без сознания, когда его подвесили. Ему ввели аконит в кровь. Он не чувствовал того, что с ним делал зверь.

— Поэтому не было слышно криков, — едва слышно прошептала. — Спасибо за ответ!

В этом мире странное разделение на женщин-волчиц и женщин-людей. От последних ждут слёз и глупости, тогда как волчицы воспринимаются равными волкам. Всё дело в возможностях их тела. Даже частичная трансформация во многом усиливает их, даря способность дать отпор. И даже победить перевоплотившегося волка. Всё зависит от мотивации. В моём мире к женщинам, обладающим крупными телами, тоже всегда относились с некоторой опаской, которую маскировали под смех. В результате, всё сводится к простому и даже примитивному правилу — кто сильный, тот и прав. Передача «В мире животных» в действии.

Вечером состоялся ужин по поводу возвращения Ахлика и Броны. Впервые в этом месте я надела платье. И оно полностью закрывало тело от лодыжек до подбородка. Тёмно-зелёного почти изумрудного цвета из плотной ткани, украшенное золотистой вышивкой, овалом, от груди до пят. Орнамент — золотые птицы, круглые узоры, символы процветания и защиты. Рукава из шифона, он же прикрывает шейку и от пояса по бокам струится поверх материи вниз. На ноги — мягкие вязанные тапочки под цвет платья, волосы Лидия аккуратно уложила, закрепив их ажурным, почти невесомым золотым ободком с рубиновыми камнями, сияющими на свету будто кровь.

Я была похожа на хозяйку медной горы с тросточкой.

Медленно спустившись вниз, застала всё семейство, включая Дельмира и Михо, в сборе в гостиной. Разговор шёл на повышенных тонах и был слышен издали.

— Нельзя сидеть сложа руки! Нужно вновь отправиться к Брантам или навестить Соймоиров! Нужно объединиться и вытурить этих паскуд из леса! Иначе они всех нас перебьют! — возмущалась Хельга. Отец не отставал от дочери.

— А ты не подумала, что именно этого он и хочет? Разделить нас! Чтобы было легче перебить! Весь город держится на кан-семье — не станет нас, они окажутся под ударом, — громко цедил слова Вельямин.

— Лэрд, ты всегда можешь послать меня на задание. Дай мне дюжину смельчаков и уже через две недели здесь будет армия, — поддержал Хельгу Дельмир. — Если нельзя решить проблему изнутри…

— Это твой косяк, — вступил звонкий недовольный женский голос, вероятно принадлежавший Броне. — Ты отвечаешь за нашу безопасность, а что в итоге? Смерть этого мальчика на твоих руках!

— Перестань, — пожурил её Ахлик. — Дельмир костьми ляжет, но разыщет дикаря и казнит. Вопрос времени. Не стоит раздувать из мухи слона, а то наша гостья решит, что мы не можем обеспечить её безопасность.

Голос звучал мягко и приближался. Вскоре на пороге появился молодо выглядевший мужчина. Тёмные густые волосы, убраны в толстый хвост, в зелёных глазах искры веселья. Он похож на брата как уменьшенная и смягчённая копия. В руках бокал вина, на пальцах кольца. Одетый в бархатный камзол, он казался сам себе на уме. В нём не было воинственности как в Вельямине. Походил на дипломата. И, судя по рассказам Хельги, этим и занимался.

— Надеюсь, мы не напугали вас? — участливо, но с долей юмора, поинтересовался он, ловко беря под руку и вводя в зал.

— Меня сложно напугать, — отвечая уклончиво, натягивая улыбку.

— Елена, вы прекрасно выглядите! — из вежливости, Дельмир перешёл на мой язык. — Это платье отлично на вас сидит.

— Неудивительно, — высказалась Брона, сверкающая в красном одеянии с глубоким вырезом. Эта женщина привыкла блистать. — Это платье принадлежало Ольге.

По лицу Вельямина пробежала тень и он сильнее сжал бокал. Ему не понравилась колкость Броны, ведь именно он, через Изу, приказал Лидии подобрать мне наряд из платьев Ольги из-за схожего телосложения.

— Вы обсуждали убийцу. Так и нет никаких стоящих зацепок? — принимая бокал из рук участливого Ахлика, взявшего роль покорного слуги присутствующих дам, поинтересовалась как бы между делом.

— Давайте оставим эту тему! — возник Михо, догадавшийся, о чём идёт речь, досадливо качая головой. — Ещё один скандал и моя голова просто взорвётся!

— Поддерживаю, — мрачно отсалютовав бокалом врачу, поддержала Хельга, а затем выпила вино залпом, вызвав досадливую гримасу отца.

Нас пригласили к столу.

Во многом здешнее общество напоминало старую ворчливую Англию. С доброй сотней правил и обычаев. Это объяснялось тем, что наша история тесно переплетена с этим миром и многие вещи мы заимствуем друг у друга. Вопрос только в том, почему волчий так отстал от нашего? Никто не смог дать правдивого ответа. Ограничивались лишь нежеланием губить природу. Но это глупая отмазка лишь порождала ещё больше вопросов.

Меня посадили по левую руку от Вельямина, как почётного гостя, так что я оказалась между братьями и напротив Дельмира. Мужское почти галантное общество с почти вкусными закусками на столе, сделали меня изрядно добродушной и весёлой.

— Нет! Президент не вызывает на поединок предыдущего, что за глупости! Народ, путём голосования, избирает нового правителя раз в четыре года. Лидер может подать на второй срок и продолжить правление, если его вновь изберут. Демократия, — я наслаждаюсь ветчиной и сыром, с удовольствием поглощая свиную отбивную и картошку, уделяя особое внимание ореховой подливке, что чудо как хороша!

— Предыдущий вариант был интереснее, — заявил Дельмир, плотно пережёвывая очередной кусок мяса. — Там, где расстреляли императорскую семью. Жёстко, но действенно.

Я не нашлась с ответом. Дельмир не из тех, кто будет миндальничать. Но именно таким и должен быть глава стражи и правая рука Вельямина. Здесь, где обитают монстры, даже овцы должны быть жестокими, а уж матёрые волки и тем более.

Хельга сказала, что Арман занимал когда-то похожую должность. Неудивительно, что его девизом были слова: «Я умею выживать».

— Опять ты за своё! — рассмеялась Хельга. — Я помню с каким удовольствием ты слушал историю европейской цивилизации. Как будто тебе нашей мало!

— Это общее прошлое. Но мы никогда не были такими жестокими, как люди. Вспомни испанский сапожок. А железная дева? Раскалённые туфельки, пытки водой, сжигание на костре? Мы убиваем друг друга, но самое страшное, что нас ждёт — изгнание. Стоит помнить об этом, — Дельмир махал пальцем, как мой учитель истории, назидательно. — Нельзя давать людям власть. Получив её, они превращаются в монстров из вечных лесов.

Громкий ненатуральный кашель Вельямина оборвал беседу. Дельмир долгим взглядом посмотрел на альфу, но вскоре склонил голову и извинился.

— Простите за неудачную тему. Последние события влияют на все наши мысли.

— Это верно, — тихо согласился Михо, поглощая очередной стакан с вином.

За столом текла непринуждённая беседа, изредка прерываемая тягостной тишиной, если кто-то касался происходящего в замке. Дельмир сосредоточенно поглощал мясо, больше не выступая с речью, Брона натужено смеялась, поддакивая рассказам мужа, говорившего о гостеприимстве Брантов, Хельга отмалчивалась, как и задумчивый Вельямин. Я рассказала несколько историй о достижении своих соплеменников, вызвав как смех, так и недоверие.

Под конец, когда слуги принесли десерт (а это были пироги с маком и вареньем), Брона не удержалась от колкости. И чем я ей не угодила?

— Елена, вы такая интересная особа. Расскажите немного о себе. Как вам удалось уже два раза выжить после встречи с клыками дикого? — она казалась заинтересованной, но по глазам видно — хотела тюкнуть в уязвимое место.

— Да я вообще везучая — дважды напороться на дикого. Я просто королева везения! — обворожительно отвечаю, уклоняясь от ответа.

Её вопрос частенько всплывал в моих мыслях. Почему это происходит со мной? Жаль теория вероятности всегда казалась мне слишком скучной. Интересно было бы посчитать мои шансы. Я столько раз выживала, что уже почти сбилась со счёта!

— Но всё же! Это же так занимательно! — трогательно захлопав глазками, продолжила напирать она, играя роль недалёкой блондинки. Хотя всем за столом было ясно, что она делает. Но зачем?..

— Довольно! — твёрдо заявил Вельямин. — Мы все устали. День был длинным. Светские беседы оставим на потом.

Встав из-за стола, он дождался, когда встанут остальные, после чего сдержанно кивнул, окинув всех пристальным взглядом, задержавшись на мне дольше чем нужно, после чего пожелал спокойной ночи.

Здесь было принято, что альфа уходит последним, поэтому, когда он задержал меня в дверях, уже больше никого не было.

— Простите несдержанность Броны. Она всё ещё тоскует по Ольге, они были близкими подругами. Увидев вас в её платье…

— Зачем вы предложили его мне? В жизни не поверю, что из-за размера. Мы с Хельгой одного роста. Если это так необходимо, можно было что-нибудь выбрать из её гардероба, — я коснулась вышивки на груди, невольно подметив как он смотрит на мои пальцы. Почти с нежностью. Непривычно. Я никогда не сталкивалась с таким взглядом. Слишком интимно… для незнакомца?

— Не стоит красивым вещам пылиться в шкафу, — он тепло улыбается. — А вам, Елена, оно так идёт.

Он коснулся моего плеча и медленно провёл линию до пальцев. От неожиданности перехватило дыхание и щёки окрасил мягкий румянец.

— Зовите меня Вель, прекрасная Елена. Вы позволите проводить вас до вашей комнаты? — предложил он, смотря прямо в глаза.

Это было слишком даже для меня. От его близости сердце сошло с ума и я отпрянула, вырвав руку. Я не понимала, почему так чувствую и это напугало до чёртиков.

— Простите, кан-альфа, лэрд, — осторожно заговорила, перебирая титулы и пряча взгляд. — Но я лучше пойду одна.

— Тогда до завтра, — немного разочарованно, но сдержанно ответил он. — И я повторюсь, сегодня вы выглядели обворожительно!

Оставшись в одиночестве, сжимая в руках трость, невольно задумалась о превратностях судьбы. «Куда бы ни шла — они идут за мной», — мелькнула в голове странная мысль и я коснулась подушечками пальцев своих губ. В воздухе ещё чувствовался лёгкий аромат Вельямина. Я задышала глубже, а затем негромко рассмеялась.

Охранник отсутствовал, а я не решилась вернуться к Вельямину после такой сцены. Поднимаясь по лестнице и прокручивая в голове его слова, понимаю, что давно не слышала таких простых и даже бесхитростных комплиментов от красивого мужчины. А в том, что Вель красив, я уже не сомневалась. Его красота не требовала яркой обёртки, она таилась в глубине его глаз. В том, как он двигался, как говорил, как думал и как чувствовал. Он совсем не походил на Армана или Лико, или даже Кая. Взрослый состоявшийся мужчина рядом с которым чувствовала себя школьницей. А если смотреть на возраст, именно так и было. Какой мезальянс! Вот чёрт, зачем я думаю об этом?! Кажется, вино за ужином было слишком терпким, вот и не могу сдержать свои мысли. Но как я могу думать о ком-то ещё, кроме Лико? Армана… Кая?.. Столько имён…

Я не успела додумать свою мысль. В коридоре третьего этажа, ведущего к спальне, почему-то не горели масляные лампы. Дальний свет позволил увидеть отделившуюся от стены тень, а затем что-то набросилось на меня, роняя на пол и вцепившись когтями в шею.

Зародившийся крик захлебнулся, когти глубже вошли внутрь. Всё, что видела — яркие жёлтые глаза. Чувствовала неимоверную тяжесть зверя, ощущала его дыхание, знала его ненависть ко мне. Но не желала сдаваться. Извернувшись, со всей силы ударила напавшего между ног и услышала, как он охнул, на мгновение разжав когти. Глоток свежего воздуха придал сил. Я подхватила трость и вклинила её между нами, не давая твари вновь зажать на полу. И закричала изо всех оставшихся сил.

Как только крик разнёсся по коридору, тяжесть спала — монстр моментально исчез. Обессиленно опав, закрыла глаза, слыша, как бегут на помощь.

Ещё один раунд со смертью окончен.

--

*Иосиф Бродский — Ни тоски, ни любви, ни печали

Глава 5 Полночь, сжалься надо мной

Такое чувство, будто в горло вставили острые спицы. Малейшее движение головой отражается уколами внутри трахеи. Как будто повстречалась с королевой шипов.

Надо мной трудится Михо, аккуратно, но на живую, штопая следы от когтей. Новые шрамы прямо поверх следа от укуса Лико. Я всё слабее и слабее чувствую его. Нас разделяют не горы и не моря, а миры. Я застряла посреди снежной пустыни на краю чужого мира среди чужаков и убийц. Моя жизнь висит на волоске и я не знаю, в чём причина. За Эльзой кто-то стоит. Райво знал, что я буду там. И здесь, под защитой стен, его сородич пытается довершить начатое и убить меня. Такая настойчивость… почему?

— Хорошие новости и плохие.

Я уплыла в свои мысли, поэтому начало фразы прослушала. Кроме Михо в кабинете находился Вельямин и Хельга. Супружескую чету выставили, а Дельмир носом роет замок, пытаясь понять куда делся убийца. Его руки должны пахнуть кровью, поэтому он надеялся быстро найти дикого зверя.

— Хорошая новость — убийца не задел сонную артерию и ярёмную вену. Вопрос буквально в сантиметре. Ты везучая. Плохая — ближайшие дней десять — обет молчания. Не напрягай связки, тишина и покой. Не будь я уверен в том, что ты быстро восстановишься, это заняло бы несколько лет. Так что повторюсь — ты везучая, — заканчивая штопать, Михо отошёл в сторону за стерильными бинтами, чтобы обвязать ими горло.

Новость о молчании показалось насмешкой. Мне и так приходилось непросто — их знание моего языка не идеально, как и моё их. А теперь что? Как описать нападавшего? Как общаться всё это время?!

Запоздавшая реакция на нападение подкралась незаметно. Мне не хватало воздуха. Я почти задыхалась, прижимая руки к груди и отчаянно пытаясь сделать полный вдох. Бинты сдавливали шею в тисках, а каждый вдох добавлял агонии. Я соскользнула с больничной койки, чуть не упав, уронив с тумбочки спиртовую настойку. Раздался острый звон и резкий запах вырвался на волю. В голове зашумело, хриплые вдохи/выдохи усиливались на одной высокой ноте, грозясь окончательно забрать кислород. Перед глазами уже темнело, в ушах почти звенело, когда мощные руки обхватили за плечи и встряхнули как куклу. Изумруды вспахали тьму, проникнув прямо внутрь и вытащив из панической атаки на свежий воздух. В комнате зимний холод — кто-то настежь открыл окна.

Я попыталась поблагодарить Вельямина за помощь, но смогла только печально улыбнуться.

— Елена, вы сможете сейчас записать всё, что видели и слышали? — негромко попросил он и я медленно закивала. — Михо, вы закончили?

Врач, уже с прообразами веника и совка, собирал осколки, что-то бурча под нос. Услышав альфу, закивал головой. Возле проёма стояла Хельга, в её руках — небольшой окровавленный коготь, который она задумчиво вертела в руках. Как же не хватает криминалистов! Уж они бы быстро нашли дикого — анализ крови, отпечатки пальцев, ДНК — и вуаля! Здесь же опирались на нюх, что не могло радовать. Всякого волка можно обмануть. Уж я-то знаю.

На выходе из медицинского крыла встретился Дельмир. Он ничего не нашёл. Теперь вся надежда на мои скупые воспоминания.

— А ты крепкий орешек, не так ли? — с прищуром заявил матёрый волк, слегка щёлкнув зубами. — Можешь за себя постоять!

Я выставила большой палец и довольно искривила лицо, утвердительно качая головой.

— Так держать! Буду ждать твоих показаний, — улыбнулся он. Кажется, этот волчара не так уж плох, как казалось.

На удивление, Вель выставил дочь из кабинета, вызвав недовольство с её стороны. Приватная беседа. Как интересно.

Передо мной бумага и ручка и стакан воды, которым пока не могу воспользоваться. Вельямин сидит напротив, о чём-то раздумывая, уставившись в никуда. Он кажется очень одиноким, этот высокий мужчина, кан-альфа, лэрд дальнего предела. Он холоден, но это лишь видимость. В его глазах столько тепла и участия, как мягкое одеяло в ненастный день. Рядом с ним тревоги уходят, а печаль рассеивается. Словно наконец-то вернулась домой.

Протянув исписанный лист, замерла в ожидании, пока он медленно вчитывался в текст. Там он не найдёт ничего полезного, ведь я почти ничего не видела, кроме жёлтых глаз и острых клыков. Зверь не принял полноценную форму, замер на перепутье. В темноте этого хватило, чтобы не смогла опознать и дать нормальную ориентировку.

— Жёлтые глаза распространены, — устало констатировал Вельямин. — Я передам твои слова Дельмиру.

Виновато улыбнулась и пожала плечами, показывая, что сожалею.

— От лица моей семьи, приношу извинения за это событие, — заговорил он официальным тоном. — Пятно позора — мы не смогли уберечь вас, — он опустил глаза на сложенные в замок руки. — Я не смог уберечь вас.

Замотав головой, принялась строчить на бумаге послание: «Вы ни в чём не виноваты. Это я приношу с собой одни лишь беды».

— Елена, не говорите так, — сразу возразил мужчина, разрывая бумагу на куски. — Это история моей семьи, вы лишь случайная жертва.

Он тяжело вздохнул.

— В замке больше не безопасно. Я пригласил вас на приватную беседу по одной причине — если вы пожелаете, сию же минуту соберу людей и вас переправят в другой замок на ваш выбор. Дорога будет не из лёгких, но убийц там нет.

Я яростно замотала головой и презрительно фыркнула. Вельямину досталась записка: «Не на ту напали! Я не трусиха и не собираюсь бежать!» Подумав, передала следующие слова: «Вы же знаете, что убийца сидел за вечерним столом?»

Мужчина слегка прикрыл глаза, подтверждая мои мысли. И у стен есть уши.

Это всё равно что вскрывать себя консервным ножом. Такой маленький, но чертовски острый, неудобный, но что поделать? Я должна хоть кому-то довериться.

Вельямин переписал мою записку, а затем отдал стражнику, стоявшему за дверями кабинета. Когда вернулся, его уже ожидали новые слова:

«Всё это — не случайность. Та женщина заманила в лес по чьей-то наводке. Райво ждал меня. Убийца пытается доделать то, что не получилось тогда». Пока он вчитывался в строки, нервно барабанила ручкой по пустому листу. Писать или нет? Доверие — вещь хрупкая. Я уже доверяла раньше и вот к чему это привело.

— Это как-то связано с твоим прошлым? Шрам на твоём лице от встречи с омегой или с диким? — он смотрел пронзительно, бесцеремонно забираясь под кожу. От его взгляда бегали мурашки и я терялась, не выдерживая остроты его насыщенных цветом глаз.

Поколебавшись, набросала записку. Всё уклончиво. Ни слова о том, чем занимается Кай. Несколько предложений о том, что были когда-то вместе. Что всё закончилось плохо, я сбежала и встретила Лико, а потом Кай похитил меня и с помощью «подруги» мне удалось повторно улизнуть. Написала, что Алхимик может так мстить за отвергнутые чувства.

— Нет, Елена, — Вельямин отрицательно качнул головой, разглаживая мятые листы перед собой. — Влюблённый мужчина не станет действовать скрытно. Месть из-за любви требует признания. Он лично встанет перед тобой и потребует ответа. Я вижу — ты по-прежнему недоговариваешь. Не стану обвинять в этом — мы незнакомцы, запертые в зимнем замке. Но тебе придётся довериться мне. Вырванное сердце указывает на чувства, а твоё прошлое туманно даже для тебя самой, не так ли?

Я закивала головой. Приёмные родители многое сказали, но они знали лишь крупицы. Сон из прошлого добавил сумбура, а будущее кажется ещё более неопределённым.

Сжимая пальцы, подавляю усталость, навалившуюся после адреналинового выброса. Каждая клеточка требовала покоя, но как говорится: «Покой нам только снится».

Мы молчали. Каждый думал о своём. Передо мной бумага, а внутри огромное желание написать всё, что случилось с момента, как пошла в тот чёртов клуб и даже раньше. Выплеснуть свою историю на чистые листы, чтобы получить подтверждение, что всё это — реально. Что я действительно прошла через этот кошмар и до сих пор жива и в здравом уме.

— Так каково твоё решение? — медленно с напряжением спросил он.

«Я остаюсь. Но мне нужно знать больше», — записала быстро и сразу передвинула по столу к мужчине.

Наши пальцы на секунду соприкоснулись отчего резко отдёрнула руку. Прочитав записку, лицо волка разгладилось, даже мелькнуло облегчение. Он рад, что я остаюсь. А я рада?..

— Ты мне, я тебе? — он усмехнулся. — Хорошо, лэри Елена, я расскажу вам занятную историю, случившуюся с моей семьёй пять лет назад. А вы расскажете свою.

Выражение моего лица, невинное-невинное, никак не обмануло волка.

— Нет-нет-нет! Даже не пытайтесь увиливать! — рассмеялся он. — Каждое слово на бумаге подтверждает, что ваша история не так проста. И я наблюдал за вами. Могу с уверенностью сказать — вы не невинный цветочек. Вы уже видели кровь и боль, и что-то похуже. Искренность — обоюдоострая. Я не намерен обнажаться перед лицемерием.

«Мне придётся написать целую книгу» — сыронизовала в записке и пододвинула к нему.

— Отлично, значит попрактикуюсь в русском языке, — он улыбнулся и, неожиданно, улыбнулась в ответ. Словно дышать стал легче.

— Нас было трое, — он забрал один из листков, взял ручку и, облокотившись о спинку кресла, закрывая лист, принялся что-то писать. — Я, Ольга и Грон, мой бета. Наша связь возникла почти сразу как она попала в этот мир. Ольга была особенной. Яркой и чёрной одновременно. Она человек, но её повадки — волчьи. Никогда не сдерживала себя, не ограничивала. Наслаждалась жизнью. Она была глотком свежего воздуха в нашем замке. Любила охоту и рыбалку, ей нравилось путешествовать по дальним пределам. Все соседи стали её друзьями. Она охотно общалась как с волками, так и с людьми. И ей некуда было возвращаться, поэтому она осталась с нами. Наш первенец, Вальт, сейчас рядом с королём. Он уехал почти сразу, как исчезла наша семья. Хельга… с ней сложнее.

Вельямин остановился и уставился на меня, будто впервые увидел. В его глазах вопрос — зачем всё это рассказывать? Кто я такая, чтобы знать историю его семьи? Словно появилась черта, через которую нельзя переступить.

Я указала на него пальцем, а затем ударила по своей груди и продублировала жест в обратном порядке. Ты — мне, я — тебе. Он усмехнулся, вставая из-за стола. Новые стаканы, новая янтарная жидкость. Только в этот раз лишь сделала вид, что пью — горло саднило со страшной силой, а вот Вельямин за раз ополовинил стакан, громко ударив о поверхность.

— Она была особенной, — как-то веско заявил он, прямо глядя в глаза. — Не такой как все. И Хельга пошла в её породу. Своевольная, сильная и красивая, — волк вновь замолчал, нахмурив кустистые брови. — Когда Райво пришёл ко мне, Хельга была ещё девочкой. Только-только превратилась в первый раз. Импульсивная и любопытная. Она часто сбегала из замка и исследовала окрестности с другими детьми. Она становилась женщиной на его глазах. Неудивительно, что он захотел её. Ведь она особенная, как и мать, — Вель допил янтарь и под его тяжёлым взглядом, я сделала глоток, закашлявшись от боли.

— Я был против любых отношений дикого с моей семьёй. Тот факт, что король через нас заключил сделку с ними, не отменяло сомнений. Я чувствовал, что что-то не так, но не знал, что именно. Когда начались убийства, даже не подумал на них, ведь диких не было в городе. Но когда пропала Хельга, я уже знал где искать. Вместе с Гроном и отрядом мы отправились к диким, и попали в ловушку. Мой бета предал семью. Он убил Ольгу на моих глазах, чтобы пробудить во мне дикость. Потеря любви — один из самых мощных побудительных мотивов, — Вельямин умолк и потянулся за бутылкой. — Дельмир с подмогой прибыл вовремя. Только благодаря ему я сижу перед тобой, а этот замок существует. Я убил Грона, Хельга справилась сама. Мы вернулись домой, но Райво не оставил своих попыток. Видимо в нём слишком много волчьего — он следует за своими инстинктами.

В кабинете воцарилась тишина. Только сквозняки и ветер за окном нарушали её. В отдалении слышались неразборчивые голоса, топот ног — стража прочёсывала замок, но я знала — это безрезультатно. Гораздо важнее понять всю историю. Вельямин не вдаётся в детали, а ведь именно в них скрывается ответ. Давить — не имею права, а молчать… могу? Или нет?

Медленно поднявшись, подошла к нему и положила руку на плечо, легонько сжав. Моё лицо — все оттенки сожаления и сочувствия. Я не могла говорить, но иногда достаточно и взгляда, чтобы передать тепло. Вельямин поднялся, перехватывая мои руки и сжимая их в кулаках. Он притянул их к губам, целуя замёрзшие пальцы, неотрывно глядя в глаза. Сердце застучало сильнее, смущение окрасило алым щёки, желание отстраниться так далеко, что его почти и нет рядом. А Вельямин притянул к себе резко, сжимая в объятиях, шепча на ухо:

— Спасибо…

Он слышит, как забилось моё сердечко. Он удерживает меня и всё становится далёким, а Вель таким близким. Мы не успели. Тишину нарушил негромкий бой. Едва слышимый, но такой пугающий. До мурашек. Я отстраняюсь, вслушиваясь в нарастающий грохот.

— Что с вами? Вы побледнели, — моментально насторожился мужчина. Тень понимания пришла чуть позже.

— На сегодня всё, — посуровел он, с тоской освобождая из своих объятий.

Бой усилился, теперь звучал так близко, будто стучат на территории замка. Жестами задала вопрос, и Вельямин скупо ответил:

— Они приглашают на охоту. Скоро полнолуние. Если к этому моменту мы не уничтожим их, среди нас появятся новые дикие.

Я не знала, что в этом ритме особенного, почему барабаны звучат так близко, почему волки так сильно реагируют на него. Во мне эти звуки будили воспоминания и тревогу. Желание бежать, двигаться, сражаться.

По лицам стражи блуждали схожие эмоции. Вельямин отослал обратно в мою комнату, выделив в сопровождении одного из них. Молчаливая глыба, скрипящая зубами от усиливающегося ритма за окном. Он не потребовал моей истории, как и не добавил ничего более к своей. Завтра на рассвете он отправится с отрядом в лес на поиски диких. Эта история должна завершиться, но что-то подсказывает, что всё пройдёт не так гладко.

В комнате ожидала сонная Лидия. Девушка порывисто обняла, как только переступила порог. Запричитала, сожалея о случившемся. Даже при таком скудном освещении видно, как покраснели её глаза от слёз. Она нервно вздрагивает, кусая губы и поглядывая на окна. Помогая раздеться, вспоминает прошлое:

— Я тогда совсем девчонкой была. Жила с матерью в городе, отца-то давно уже нет в живых, мать тащила нас с братом сама. Пять лет прошло, а кажется вчера это было.

Девушка споро заплетает мои волосы в косы, чтобы ночью не сильно спутались, затем помогает умыться — сегодня правая рука совсем не слушается после произошедшего. Меня как паралич схватил, всё валится из рук.

— После первых же смертей запретили выходить после заката. А когда начались барабаны… — девушка поёжилась, споткнувшись на ровном месте. — Мы ж не знали, что это такое. Когда наш сосед свихнулся и пошёл на Марту, превращаясь в зверя, мы сидели дома. Всё слышали, но как тут поможешь? Мама травку кой-какую подожгла, чтобы запахи отвадить, да ему всё равно было — удрал как подружку свою задрал. Следующую ночь провели в подвале. Дядя Мирт засовы крепкие поставил, так и сидели. Тогда многие волки сами себя заковывали в цепи, чтобы близких не тронуть, так ведь барабаны по-другому действуют. Не будешь же всю жизнь на цепи сидеть, верно? Многие ушли тогда, — Лидия помогает раздеться, а затем набрасывает на голое тело ночнушку и одевает на ноги тёплые вязанные носочки. — Всё закончилось резко, как и началось. А приходить в себя стали только сейчас и вот опять… — девушка шмыгнула носом и с мольбой посмотрела на меня, — лэри Елена, можно я с вами сегодня заночую? Одной страшно! А этот шум…

Мы синхронно обернулись на закрытое окно. Бой стих и стало так жутко от навалившейся тишины, что схватились за руки. И когда барабаны вновь застучали, стыдливо отвернулись друг от друга. Что может быть страшнее тишины во время боя?

Я жестами разрешила ей остаться. За дверьми стоит охранник. Та тварь, что напала, мимо него не пройдёт. Окно выходит на обрыв и какой бы хищной не была зверюга — лазать по стенам она точно не умеет.

— Хорошо, что вы здесь, лэри, — прошептала Лидия, гася свет и накрывая нас обеих тёплым одеялом. — Рядом с вами совсем-совсем не страшно!

Тепло сжав ручку девушки, выражая поддержку и заботу, закрыла глаза, стараясь изгнать и звуки боя, и воспоминания о ярких злых глазах напавшего волка. Всё прогнать. Особенно те мысли…

Этот сон не такой как все. Я знаю, что мои сны необычны. Они как предсказания цыганской гадалки, туманны и неопределённы, но несут в себе смысл. Либо воспоминания о прошлом, либо зов грядущего. Жизнь помогает в них разобраться.

Сегодняшний сон — дикий. Он полнится кровью, ритмом и явно перекликается с боем барабанов, звучавших издалека. Я ем. Я поглощаю пищу, купаясь в жарких объятиях костра. За его оранжево-солнечной стороной, кутаясь во мрак, движутся тени, издавая нечеловеческие стоны и даже крики. Их голоса сливаются в унисон единой дикой песней, я вижу на пламени огненные лики, угли вместо глаз. Тьма поглощает, тьма питается мной, а я питаюсь ею. Небо переворачивается, выворачивается, обрушивается оземь и я вижу красный. Один лишь красный на белом фоне.

Оборачиваюсь, а там он. Вельямин. Его лицо обезображено трансформацией, с губ на обнажённую грудь стекает кровь, а глаза безумны невыносимой жаждой. Стоит, сгорбившись, без одежды, а вокруг снег. Метель завывает, скрашивая остроту красного цвета. Он улыбается мне. Словно у нас есть одна тайна на двоих.

Мужчина протягивает руку и когда тянусь к нему, падаю сквозь снег вниз.

От холода сводит скулы, зубы ноют, слезятся глаза. Как оказалась на краю башни, прижимаясь к стенке, в шаге от пропасти? Земля теряется в туманной дымке, долина прячется, только сквозняки рождают тоскливые звуки да ветер пытается сбросить вниз.

Я задеревенела. Из последних сил втягиваю себя внутрь башенки, едва не соскользнув вниз. Пальцы-крюки, всё запорошено снегом, скользко и падать на камень больно — разбиваю коленки. Не сразу замечаю кровь. Мои руки по локоть в ней. Лицо заскорузлое — кровь въелась в кожу. Ночнушка изодрана и тоже вся измазана бурой грязью. Я как будто побывала на бойне.

Ветер завывает, свистит, выдувая остатки тепла и сознания. Холодно, одиноко и страшно. Что увижу, когда спущусь вниз? Барабаны смолки, ничего не слышно и не видно с такой высоты. Медный привкус во рту отвращал, от тошноты темнело в глазах, а в голове вились вопросы — что случилось? Как оказалась здесь? Откуда вся эта кровь?!

И я заплакала. По-детски, как ребёнок, в голос, размазывая слёзы по лицу, сжавшись в болезненный комочек. Бессвязно шепча имя:

— Арман, Арман, Арман. Пожалуйста, забери меня отсюда. Забери из этой сказки. Я не могу быть сильной. Я не могу справиться с этим. Я так устала. Арман, Арман, Арман. Пусть всё закончится. И снег, и холод, и боль, и страх. Арман, Арман, Арман. Я не могу!!!

Последние слова навзрыд кричу. И мне отвечают:

— Что ты не можешь, лэри?

Этот волк стоит надо мной, появившись как из ниоткуда. Он видит меня всю. И кровь, и грязь, и мои слёзы. Его взгляд так холоден и мрачен.

— Что ты натворила, лэри Елена? Почему ты здесь?

Страшная догадка пронеслась в голове. Мой сон, проклятый кровавый сон! Что я сделала?! Что я с ней сделала?!

--

*Уильям Блейк — Заблудившаяся девочка

Глава 6 Ты ступишь шаг — увидишь саван белый

Ахлик непроницаем как скала. Не угадать, о чём думает, так пристально глядя на меня. В этой продуваемой башенке мы одни, а он не торопится. Только смотрит. И молчит.

— Я не помню, — отвечаю скупо.

— Интересно. К тебе вернулся голос, — констатировал мужчина. Он сел на корточки и как-то криво улыбнулся. Будто перед ним нечто маленькое и несущественное. Даже не так. «И прибить — жалко, и оставлять так нельзя». — Что же мы будем с тобой делать?

— Мне холодно, — я и правда дрожала от холода. Но ещё сильнее от голода. Живот сводило, а медный привкус на губах уже не отталкивал, а привлекал. Непроизвольно облизнулась и от этого он дёрнулся.

Резко поднявшись, отшатнулся, будто увидел гадюку, но ответил учтиво:

— Тогда пора спускаться вниз. Как это будет по-вашему… Променад закончился, — он перешёл на русский с сильнейшим акцентом. — Какой дурной язык. Только Ольга говорила на нём мелодично.

— Рада за неё, — отвечаю скупо, вставая с его помощью на ноги.

Ахлик резко притянул к себе, прошипев на ухо:

— Ты никогда не заменишь её, поняла? Даже не пытайся соблазнить его. Я всё вижу по твоим глазам. Твоя история — бред. Я узнаю, кто ты такая и как оказалась в том лесу, — он больно держал за локоть, оставляя синяки.

Вырвавшись, заговорила зло:

— Больно надо застрять в этом захолустье! Убийцы, волки, тухлая еда и бесконечная зима! Не думай, что в восторге от того дерьма, что вы льёте мне в уши каждый день! Я по горло сыта этим замком и как только представится возможность — свалю отсюда как можно быстрее! — говорила медленно и по-русски, чтобы он почувствовал дискомфорт, ведь его обвинения как соль на раны — мерзко и противно.

— Мы поняли друг друга, — сухо отвечает он, закрываясь в панцире из холодной волчьей учтивости и безразличия. Только глаза всё ещё выдавали его подозрительность.

С якобы джентельменской заботливостью, взял под локоть и повёл по винтовой лестнице вниз. Может голос и вернулся ко мне необычайно быстро, но хромота и боль в запястье никуда не делись. Спускаясь, Ахлик рассказал, что случилось. Это было так непринуждённо, что почти потеряла сознание, как только поняла его слова. Голод и холод сыграли в этом немалую роль.

Дело в том, что когда я не спустилась к завтраку, Вельямин послал проверить.

Охранник Толик, стоявший во второй половине ночи возле моей комнаты, пропал без вести. А Лидия… её тело нашли разорванным в моей постели. Выпотрошенная как рыбёшка. И заботливо прикрытая одеялом, из-за чего поначалу казалось, что она просто спит. Это было несколько часов назад, Ахлику повезло найти меня первым.

Внизу нас ожидал доктор. Он как будто знал, что меня найдут именно в этой, удалённой части замка, в башне с видом на долину. Мужчина выглядел препаршиво — бескровно с запавшими глазами, почти чёрный от душевной боли.

Что за чёртов день! Как только Ахлик и Брона вернулись, всё как будто взорвалось! Попытка убийства, барабаны, потом… смерть Лидии и моё… похищение? Исчезновение? Что случилось ночью и почему я ничего не помню?

— Почему ты жива? — вопрос прозвучал неожиданно. Михо смотрел с неприязнью, взглядом обвиняя во всех бедах. — Как ты могла выжить?

Его слова сбили с толку и я смогла только лепетать как ребёнок:

— Я не знаю, не знаю.

Не чувствуя поддержки Ахлика, отступала к стене от надвигающегося разозлённого моим видом Михо. Его глаза заблестели. Он был в ярости и сам не похож на себя.

— Раз за разом — сухая из воды! Может ты не человек? Может ты дикая и залезла к нам, путая и убивая? Ты убила Лиду?! Ты убила того паренька?! Отвечай! — почти кричал он, даже не думая останавливаться.

От ненависти он толкнул в стену и со всей силой ударил рядом с лицом, почти рыча от ярости. Кулаком выбил каменную крошку, порезавшую мою щеку. Пыль попала в глаза и они моментально заслезились. Зажмурившись, вжалась в стенку, ожидая нового удара, но позади раздался громкий окрик:

— Довольно!

Вельямин подоспел вовремя. Его появление моментально придало сил, будто один только вид этого мужчины влил в меня сто грамм адреналина.

— Нет! — крикнула отошедшему в сторону Михо. — Слышишь меня?! Я не убивала их! Я не убийца и уж точно не дикая! И прежде чем кидаться подобными обвинениями, подумай трижды откуда у меня все эти шрамы на теле! На лице, на шее, на талии, бёдрах, запястье! Откуда им взяться? Единственное, что отличает от остальных людей — я умею выживать! — последние слова прокричала во всё горло и моментально закашлялась от несильной боли. Связки не успели до конца восстановиться, поэтому зашлась в горьком приступе, согнувшись пополам.

— Узнаю слова Армана, — мелодичный голос Броны немного разрядил обстановку. И вновь зарядил, когда она добавила: — Михо, не сожалей. Речь идёт о человечке. Ещё нарожают. А для траха найдёшь себе ещё кого-нибудь. Их тут полный замок!

Михо с места бросился на Брону, но был перехвачен Ахликом, которого тотчас же ударил кулаком по лицу, отбросив в сторону. А затем, осатаневший от слов волчицы, вновь бросился на неё. Женщина отскочила назад и тихо зарычала, оскалившись. Частичная трансформация Михо выдала ещё более грозный рык.

— Хватит! — голос кан-альфы зазвучал в стенах как приговор, вибрирующе, как басы у мощной звуковой системы. Все волки моментально сжались, падая на колени и склоняя головы. От его мощности даже у меня затряслись поджилки, но я упрямо осталась на ногах.

Лёгкое недоумение проскользнуло по его лицу, но он взял себя в руки.

— Брона, твоя дерзость дорого обходится. Собирай вещи, ты поедешь на охоту с нами.

— Вель, я… — испуганно воскликнула женщина, поднимая голову, но стушевалась под его суровым взглядом и согласно кивнула.

Не оглядываясь, она покинула коридор.

— Ахлик. Ты остаёшься за главного вместо жены. Не спорь! — предупредил его мужчина, кивком головы отпуская. — А ты, Михо… должен уметь сдерживать свои эмоции! Пока не вернусь — чтоб ноги твоей не было в замке, понял?! Отправляйся к солдатам в казармы. И извинись перед Еленой. Она наша гостья и не нуждается в оправданиях!

Мужчина ощутимо скрипнул зубами, но подчинился приказу альфы.

— Лэри Елена, мои слова были необдуманными и резкими. Я приношу свои глубочайшие извинения.

— Извинения приняты, — говорю сухо, понимая, что это лишь формальность.

Мы с Вельямином вновь остались одни.

— Как гиены набросили на тебя, — его слова прозвучали утешительно.

Несмело улыбнувшись, убрала спутанные волосы с лица, обнажая шрам. Удивительно, но именно в этом мире внезапно почувствовала себя красивой. Сильной. Переживая кровь и боль, во мне появилась смелость. Хотя слабость всё ещё иногда забирается под кожу, но сила легко выбрасывает её оттуда.

Меня поражает то, как они смотрят на меня. И люди, и волки, все они видят во мне воина. Особенного человека. Выжить после встречи с омегой, это делает тебе честь. Именно это они видят, когда смотрят на мой шрам. Удивительное чувство.

— В их словах есть доля истины, — говорю неловко. — С моим приходом начался парад смертей. Я даже не помню, что было прошлой ночью.

Волк подошёл очень близко и прошептал на ухо едва слышно:

— Как и я.

С Хельгой мы наблюдали за тем, как страстно лобзаются Брона и Ахлик. Во дворе собрался отряд из тридцати волков под предводительством Вельямина. Кроме него на охоту отправился и Дельмир, оставляя охрану замка на своего заместителя — Билирона. С другими волками не была знакома, хотя многих видела, как в замке, так и за его пределами.

Михо, насупившись, стоял поодаль, демонстративно не глядя в нашу сторону. Я узнала от Хельги, что ему была интересна Лидия, но из-за своего положения мужчина не стал с ней связываться. Не хотел, чтобы его дети родились людьми. А сейчас уже поздно.

Меня до чёртиков напугали слова Вельямина. События становились всё более и более запутанными. Кто убил мальчика? Кто напал на меня в коридоре? Что случилось в моей комнате? Почему и я, и Вельямин ничего не помним об этом? Это звенья одной цепи или разных? Вопросы, вопросы и нет ответов. Только чувство неизбежности заполоняет. Не отвертеться, не уйти.

Лэрд остановился перед нами, как будто услышал мои вопросы. Но обратился к дочери.

— Мы вернёмся на закате, — отрывисто сказал он, поправляя пояс с ножнами.

Хоть в этом мире и предпочитали все проблемы решать когтями, но мечи, арбалеты и ножи не обошли их стороной. Звериная часть несдержанная, иногда требуется полный контроль над своими поступками.

Вельямин перевёл взгляд на меня и мягко улыбнулся.

— Лэри, мне искренне жаль, что пребывание в моём замке принесло столько боли. Когда вернусь, мы обсудим, что можно сделать, чтобы этого не повторилось. А пока, взамен погибшей служанки, за тобой присмотрит Иза.

— Благодарю, лэрд, — учтиво склонила голову по местному обычаю обнажив шею.

— Елена, — голос Хельги прозвучал встревоженно. — Твой шрам…

Я сразу поняла, о чём она. Коснувшись шеи, почувствовала, как разгладилось место укуса.

— Так бывает, если укушенная теряет много крови. Как во время беременности, — извиняюще заговорил Вельямин, но в его глазах мелькнуло нечто странное. — Чем чаще вы попадаете… в неприятности, тем быстрее шрам исчезнет. Если рядом с вами не появится ваш бета.

Ещё одна рана и я перестану быть связанной. Стану обычным человеком. И что будет тогда?..

Проводив отряд, мы с Хельгой остались вдвоём. Девушка была необычайно напряжена. Неудивительно, учитывая как долго она не покидала стен замка. Принцесса в заточении под пристальным надзором отца. Как в сказке.

«Состоянье у тебя истерическое,

Скушай, доченька, яйцо диетическое.

Или может обратимся к врачу?..»

Вспомнив песенку, улыбнулась про себя. И совсем растерялась, когда она спросила:

— Что происходит между тобой и отцом? — в её голосе не было грубости. Она была вежливо нейтральна.

И даже подхватила под локоть, уводя обратно в замок. Михо, как и Ахлика, и след простыл сразу, как только закрылись ворота за отрядом Вельямина. Площадь медленно опустела — жители возвращались в свои дома. И судя по тому, что я видела, — они занялись укреплением окон и дверей. Готовились к надвигающемуся полнолунию. Что не могло не пугать.

— Я не знаю, — отвечаю предельно честно.

Мне нравилась Хельга. Даже немного узнав её историю, поняла, как много нас связывает. Плохие волки — это плохие волки.

— Но ты не отрицаешь, что что-то происходит, — проницательно заявила она, останавливаясь. — Тебе нравится мой отец?

Вопрос должен был поставить в тупик, но нет.

— Я уважаю его как кан-альфу. Уважаю как мужчину и лэрда этих земель. Испытываю ли к нему нечто большее? Не знаю. Я люблю другого волка.

— Но это не Лико, — она вцепилась в меня как бульдог, легко читая между строк. — Ты тяготишься своей меткой. По глазам видно — облегчение, как поняла, что шрам сходит. Арман — он хозяин твоих снов.

В этом мире так называли особенного мужчину. Хозяин твоих снов — высшая степень влюблённости — почти болезнь.

— Когда вернусь домой, мы образуем триаду и всё придёт в норму. Может я и не влюблена в Лико, но метка на шее говорит о том, что мы подходим друг другу, а значит всё хорошо, — заговорила горячо, не признавая правоту слов девушки. Она поняла всё верно, но говорить об этом вслух?.. Нет, не могу.

— Видимо ты совсем не знаешь Армана, — она покачала головой, а затем посмотрела на небо.

Серое, тоскливое, успевшее затянуться тучами. На землю падали первые снежинки, скоро начнётся снегопад. А пока только ветер остужал наши лица.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказала она, не дождавшись моих вопросов. — Ты уже давно у нас в гостях, но не видела нашей главной достопримечательности. Елена, ты в состоянии сейчас совершить небольшую прогулку под за́мок?

— Думаю да. Несмотря на все… приключения, я чувствую себя лучше всех, — отвечаю, размявшись.

И правда — каждая клеточка тела говорила, что я на высоте. Служанка Иза обработала новые раны, помогла принять ванну, накормила сытным обедо-завтраком и подобрала тёплую удобную одежду. Даже заплела волосы в косы. Мне было легко двигаться и, если не считать хромоты и сжатости правого запястья, всё было прекрасно.

— Отлично! — воскликнула она и дружелюбно улыбнулась. — Тогда задам первый вопрос, пока идём. Что ты знаешь о драконах?

Все драконы рыжие. С веснушками и белой кожей. Зеленоглазые, стройные и высокого роста. Необычайно-гибкие, кудрявые, красивые. Они выделялись своей человеческой формой. Все отчаянно-рыжие люди — потомки драконов. Они несут в себе их лёгкость бытия и… любовь. Маленькое рыжие счастье внутри каждого рыжеволосого мальчика или девочки.

Именно такими были драконы — живые и улыбчивые. Их мудрость соперничала с их любвеобильностью. Про них можно сказать «полны жизнью». Драконы — сама жизнь. Исключительные создания, после которых остались удивительные вещи. Драконы были первыми оборотнями. Они были первыми во всём. Их история уходила так глубоко в прошлое, что невозможно понять, кем же они были на самом деле. Их знания и умения превосходят всё, что когда-либо создавали иные создания. В конце концов, именно они открыли первые порталы и соединили первое ожерелье. Единственные создания, способные путешествовать между мирами напрямую. Только волки немного приблизились к пониманию того, как это делают драконы. Но и то, их тропы опасны. Они предназначены только для диких волков.

Однако история совершенно не против, когда ею манипулируют. Она та ещё штучка, поэтому сказать, каким именно было былое — невозможно. Слишком много поколений минуло, а закрытие порталов и отгороженность иных существ от волков и людей, окончательно стёрло историю в порошок. Только легенды и остались. Одну из них Хельга решила рассказать по пути в подземелье замка.

Давным-давно, в маленьком царстве жил мальчик-принц. Он был очень умным и любознательным парнишкой, который больше всего на свете любил знания. Однажды охотясь в своих владениях, он повстречал прекрасную деву, купавшуюся в реке. Она сразила его своей красотой и он влюбился. Деву звали Мэ'а'ли и она была драконом королевских кровей. Мальчик боялся признаться в своих чувствах, но отчаянно хотел быть с нею рядом. Единственное, что он мог предложить — свой ум и любовь к знаниям, ведь драконы уважают подобные стремления.

Так прошли годы. Мальчик вырос в сильного мужчину и вскоре занял трон, сменив отца. Но не было счастья в его глазах, ведь он любил деву-дракона, а она не отвечала его чувствам, позволяя быть только другом. Девушка часто путешествовала между мирами, а в знак своей дружбы и чтобы волк мог посещать её дом, открыла портал неподалёку от его замка. Мэ'а'ли была рада за своего товарища — он правил достойно и мудро, постепенно увеличивая границы своих территорий используя исключительно дипломатию и умение убеждать.

А годы всё шли. Что такое десятилетие для волка? Это как столетие для дракона. Мужчина старел, но не было рядом с ним женщины, чтобы продолжить род. Не желал он никого, кроме своей любимой Мэ'а'ли. Но всякий раз, когда пытался признаться ей, она искусно уводила разговор в сторону или предлагала новые загадки, которые отыскивала по всему свету. Это была их игра. Она загадывает, он отгадывает. А приз — путешествие в иные миры вместе с Мэ'а'ли. Такой чести больше никто не был удостоен.

И именно эта традиция всё уничтожила.

Однажды король, раздумывая над очередной историей, решил навестить Мэ'а'ли ради подсказки. Они давно не виделись и волк заскучал. Смело шагнув сквозь лесной портал, он попал в мир драконов прямо в королевский хрустальный замок. Следуя за неповторимым запахом девы, король вошёл в её покои и остолбенел. Его возлюбленная лежала в объятиях другого.

В волке вскипела слепая ярость. Моментально трансформировавшись, он набросился на пару и растерзал молодого дракона, который даже не успел понять, что случилось. Но волк на этом не остановился. Он впился когтями и клыками в плоть Мэ'а'ли и изнасиловал её.

Мрачная сказка на этом не закончилась.

Опустошённый своей яростью и ужасным поступком, волк вернулся домой. Понимая, что натворил и как это может отразиться на его семье и подданных, мужчина бросился с утёса вниз.

Страна лишилась короля и наступила смута. Другие короли вцепились в лакомые земли, кровь потекла по землям как вода. Чёрные дни сменялись неделями, месяцами, а затем и годами. Волки становились ожесточённее в боях, закрылись в своём мире, перестали общаться с другими видами. Слишком многое было завязано на погибшем короле.

Всё закончилось неожиданно. В заброшенный замок исчезнувшего королевства вошёл юноша с чёрными как смоль волосами и зелёными как изумруды глазами. Мальчика звали Демьян. И он был сыном мёртвого короля.

Под началом Демьяна встали волки. Его сила и безжалостность, ум и холодность покоряла непокорных волков. Перед ним склонялись даже короли. Ведь он мог создавать порталы, как и драконы.

Хельга завела меня в самую тёмную часть замка. Она захватила масляную лампу, чтобы было лучше видно и повела по крутым ступенькам под землю, внутрь горы, в которую был врезан за́мок. За рассказом время текло незаметно, но, когда она замолчала, моментально стало неуютно.

— Кажется, Арман рассказывал об этом. Только говорил о короле, который сошёл с ума. Именно из-за него волки начали резать друг друга и началось вымирание видов, — сказала я, разгоняя звенящую почти ночную тишину.

— Прости, задумалась и не дорассказала конец. Демьян и правда был не в себе. По легенде, его матерью была Мэ'а'ли, а вот отцом… может ли быть так, что его отцом был и дракон, и волк? Чёрная триада? Это невозможно, но откуда в нём способность создавать тропы? Откуда невероятная сила и мощь? Его отец был умным волком, но он не обладал и сотой доли того таланта, который достался юноше. А безумие… может ли это быть следствием той ярости и боли, что терзали отца? Легенда не имеет чётких ответов, она лишь даёт возможность задуматься о прошлом.

Почему Мэ'а'ли оставила ребёнка? Кто его растил? Почему он пришёл в мир отца? И что случилось потом? Почему его жестокость перешла все границы? Что послужило спусковым крючком? Ведь начинал он вполне твёрдо и логично, восстанавливая порядок на континенте. Что пошло не так?

Король-омега. Демьян изначально был омегой и никогда не был альфой. Подчиняясь ему, волки превращались в диких. Что-то менялось в них и они становились его продолжением. Он дал им новую цель жизни — убивать. И, в первую очередь, убивать драконов. Что было дальше, ты уже знаешь.

— Да, знаю. Но всё равно не понимаю. Откуда вообще пошла эта легенда? Почему ваш король позволяет её пересказывать?

Мы дошли до самого низа и оказались перед массивными железными воротами, украшенными сотнями завитушек в виде колючих роз. Здесь было довольно жарко и слышалось журчание воды.

— Ты знала, что Демьяновы — самый неплодовитый королевский род? — неожиданно переключилась она, останавливаясь перед воротами почти вплотную. Хельга развернулась и окинула меня странным взглядом. — Королям не нужна триада для продолжения рода, но всё равно, у Демьяновых очень редко появляются наследники. Им приходится стараться и они часто заключают союзы с другими королевствами в надежде заполучить наследника. Об этом не говорят, но и… психологически наши короли никогда не были… спокойными, — она говорила очень ровно, глубоко дыша. В свете от лампы, видно, как она вспотела. Волки не любят жару. — Говорят, что всё это осталось от их далёкого предка.

— Всё равно как-то странно…

— Сейчас поймёшь, — Хельга развернулась, вытащив массивный ключ из-за пояса, вставила его в замочную скважину и провернула.

Ключ вошёл как по маслу. Освещение от лампы скудное, но мне хватило ума понять — за этим местом ухаживают. Вытирают пыль с каменного пола, протирают петли и смазывают замо́к.

Хельга вручила лампу, а сама с силой надавила на ворота и они раскрылись перед нами. За ними оказалась большая комната, чем-то напоминающая грот. Ярко-освещённая с высоким сводчатым потолком — войдя внутрь и проморгавшись от яркого света, увидела в самой дальней части огромную дыру с видом на долину. Пол под ногами выложен мраморной плиткой, на потолке остатки странных шарообразных выступов. А стены украшены сюжетным рельефом — виды охоты, танцы и секс. Комната выглядит бальной — с колоннами по бокам и широким центром, где плитка выложена круглыми узорами. Я сразу поняла, что это. Точно такой же символ намалевали кровью мальчишки. «Познай плоть и стань свободным», — вспомнились слова Вельямина.

А на их пересечении лежал огромный камень прямоугольной формы, напоминающий… гроб? Вокруг него поднималась густая дымка, пряча очертания предмета.

— Что это за место? — голос прозвучал гулко, отразившись от стен и улетев в провал к долине. Здесь холодно и сквозит, ветер гулко задувал из щелей.

— Оглянись вокруг! Неужели не догадалась? — Хельга говорила с мрачной торжественностью. Она пошла прямо в центр и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

— Замок. Тот самый замок?! — догадка вызвала ступор и даже шок. Это же как строили, что замок сохранился спустя столько лет?!

— Всё, что от него осталось, — Хельга остановилась в центре и осторожно коснулась камня.

Встав рядом, увидела, что в нём высечена женская фигура. За такой срок детали стёрлись, черты сгладились, но форма всё ещё угадывалась. Девушка сложила руки на выпирающем животе, будто обнимая его. По краям ветвился текст, но видны лишь отдельные точки/буквы. Понять, что здесь написано — невозможно.

— Когда мама увидела это, то предложила воспользоваться достижениями своего мира, чтобы посмотреть, что скрывает камень. Отец запретил. Это тайна. Об этом месте знают немногие. Ведь это единственное подтверждение легенды. Посмотри сюда, — Хельга взяла за руку и мы обошли камень.

С другой стороны на нём чётко вырисовывались символы имени. Видимо годами эту надпись обновляли, чтобы не забыли её. Чтобы знали, кто покоится под этим камнем.

Дева-дракон. Мэ'а'ли.

--

*Шелли Перси Биши — Похоронный гимн

Глава 7 Но за тебя шёл бой когтей и лилий

Обратно поднимались медленно, каждая погружённая в свои мысли. Хельга всё время перекладывала лампу из руки в руку, рвано ступая по ступенькам — она постоянно теряла мой темп, а я уже слишком устала, чтобы приноравливаться к её шагу. Наконец, не выдержав, объявила привал, устало прислонившись к каменной кладке. Размяв разнывшуюся ногу, запрокинула голову, уставившись в уходящую вдаль черноту. Свет от огня едва-едва разгонял сумрак, а тишина странно гудела, теряясь в глубине. Девушка присела на ступеньку с лязгом поставив лампу рядом и раздвинув ноги для удобства.

— Что будет с Лидой? — мой вопрос разогнал тягостное молчание, отдалив подозрительные шорохи и наше общее напряжение.

— Лидия? Так звали погибшую служанку? — от оранжевого огня черты её лица заострились, выделив синяки под глазами и суровую линию губ. — Как только Михо покончит с ней, её сожгут на рассвете. Мы не хороним мертвецов — земля рядом с замком плохая.

— Это жестоко, — Хельга не поняла моих слов, поэтому добавила, — Михо нравилась Лидия. Плохо, что ему придётся осматривать тело.

— Он единственный, кто может это сделать. Справится, — сказала как отрезала и тишина вновь навалилась на плечи.

Перед глазами стоял нежный облик девушки. Рыжие спутанные волосы, лёгкие морщинки возле губ — следы улыбок. Она была светленькой и добренькой. Пугливой, как и все местные человеческие девушки. Слабая. Она не умела выживать. Но она была бы жива, если бы не я. Мне не стоит забывать обо всём, что случилось, как только попала сюда. Кем бы ни был этот дикий, он явно имеет на меня зуб. Только не могу понять — почему до сих пор жива. Уверенна, если бы хотел убить — сделал бы это ещё в коридоре. Одно движение когтями — и я бы закончилась. Но он этого не сделал. Почему?

— Ты странная, — внезапно заявила Хельга. — В тебе как будто два человека сидит. Один добрый, другой сильный. Иногда ты говоришь очень жёсткие и прагматичные вещи, а в другой момент пускаешь сопли и трогательно хлопаешь глазками. Забавно, — резюмировала она.

— Меня дважды ранил дикий волк. Последствия, — пожав плечами, флегматично отвечаю ей, вновь растирая бедро. Скоро можно вновь двинуться вперёд.

— Нет. Я встреча выживших — последствия проявляются иначе, — отрицательно качнула головой она.

Встав на ноги, девушка прислонилась к стене рядом со мной, уставившись перед собой. Руки засунула в карманы штанов, передёрнув плечами будто от порыва холодного ветра. Лицо потемнело и посветлело. Словно вспомнила одномоментно и хорошее, и плохое.

— Мама тоже такой была. Наверное, это особенность всех людей твоего мира, — заговорила Хельга в пустоту. — Она была невероятной. Я так хотела быть похожей на неё. Мои отцы любили её больше жизни и я мечтала встретить такую же любовь, как и у них. А Райво казался идеальным. Сильный. Уверенный. Жёсткий, но так как мне нравится. Настоящий лидер. Моя первая любовь. Я была той ещё соплячкой, — она негромко шмыгнула носом, а затем обхватила себя за плечи. — Он был моим первым. Я тогда не думала о будущем. Вызов отцу казался таким сильным, а мама поддерживала меня. Она любила романтизировать бунтарство.

Я молчала, не пытаясь ничего сказать, когда Хельга делала паузы. Ей нужно было выговориться. И отец на это не подходил. Как и Брона, ледяная королева, которая никогда не снизойдёт до таких разговоров.

— Мы охотились с ним, когда почувствовала человеческую кровь, — резко заговорила она, скрипнув зубами от нахлынувшей злости. — Вот так неожиданность — люди забрели глубоко в вечный лес! Райво хотел, чтобы я убила. Встала на грань. Дальше толкнуть — и я бы пала. Он не хотел делить меня с отцом и моим королём. Он хотел, чтобы я была «свободной», — презрительно выделив слово, скривилась она. — А на самом деле хотел, чтобы я принадлежала только ему.

Она вновь замолчала, медленно опуская руки.

— Не получилось, — тихо выговорила она. — И тогда запер в клетке, решив взять измором. Голод — очень хороший способ заставить сорваться. Особенно, когда перед тобой истекающий кровью человек. Но и тогда я выдержала, — гордость мелькнула в её словах. — После он решил надавить через ненависть. И привёл папу Грона. Я тогда, наивная, решила, что папа вытащит меня. Он же мой отец! — с тихим криком воскликнула она.

Не выдержав, встала и схватила за руку, сжав в кулаке, чтобы поддержать её.

— Но Грон уже не был папой. Он стал диким. Он сказал, что убьёт триаду на моих глазах и скормит мне сердце матери, чтобы я пробудилась и стала свободной, — Хельга сжала мою руку до боли, а затем резко отпустила. — Кан-альфа рассказал тебе, чем всё закончилось. Я притворилась, что хочу Райво. Он так потерял голову, что не распознал подвоха, — волчица резко без паузы крикнула: — Это я виновата в том, что сейчас происходит! Тогда мне не хватило сил убить его! И теперь он завершает начатое. Но меня он не получит! Я не Мэ'а'ли. Я ему не дамся!

Она говорила, а перед глазами стояло лицо Кая. Все те моменты, когда позволяла ему делать со мной всё, что вздумается. Даже тогда, без наркотика, всё равно не сопротивлялась. Ведь в этом суть выживания. Хельга отгрызёт себе лапу, но не сядет на привязь этого мужчины. А я свернусь клубком у ног Кая, чтобы выжить. Всё ради выживания. Арман хорошо вправил мне мозги.

И я решилась рассказать об этом Хельге. Она должна понять, что открытое сопротивление хуже всего. Мы женщины, нам лучше действовать тихо, осторожно, но смертоносно. Да, я поддамся Каю, когда встречу его. Только ради единственного момента слабости. Чтобы эта гадина наверняка сдохла.

После разговора с Хельгой осталось странное послевкусие. И я решила записать всё, что случилось начиная с момента, когда пошла в тот проклятый клуб и встретила Артёма.

Это был судьбоносный момент или же нет? Так часто думаю об этом, что уже не помню, действительно ли хотела там оказаться. Действительно всё произошло так глупо? Артём заметил меня из сотни девушек в тёмном зале. Выделил и решил, что подхожу для неона. Что за фарс? А почему у меня полетели все предохранители именно в ту ночь? Ведь луна и прежде воздействовала в Москве, но никогда не доходила до такой крайности.

Задавая такие вопросы, раскручивая узел до прямой линии, рискую стать параноиком. Вот только известная цитата не даёт покоя: «Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят».

Они не вернулись на закате. И ночь прошла впустую. Не было барабанной песни, только падающий снег и тишина. Вглядываясь в контрастный чёрно-белый лес, виднеющийся вдалеке, не видели ни единого огонька или дыма. Даже птицы попрятались.

Хельга на просторном балконе замка ждала до последнего, коченея на глазах, в безмолвии и при полном хладнокровии, пока её оттуда за руку не вывел Ахлик. Он что-то прошептал девушке на ухо и она ушла. В зале мы остались вдвоём. Михо не вернулся с нижнего яруса и не вернётся, пока Вельямин на даст своего разрешения.

Ночь заканчивалась, но до рассвета ещё далеко. Поэтому мы сидим в креслах, наслаждаясь горячим подобием глинтвейна, в чьи задачи входило не дать нам заснуть. Рядом потрескивал камин, оранжево-красным цветом окрасив кожаную мебель и деревянные покрытия стен. От дверей, ведущих на балкон, сквозило. Укутавшись плотнее в шерстяную шаль, подобрала ноги под себя, удобнее устраиваясь в кресле.

Ахлик перебирал в руках чётки. Их ему подарила Ольга. И боже мой, всё в этом замке несёт её след! Она была настоящей хозяйкой. Все здешние обитатели могли часами говорить об этой женщине вспоминая одно только хорошее. Она была душой Корнголик-ан. Таких хозяек называют здесь Ан'Алик. Я не могу дословно перевести это слово, оно очень старое, но определения говорят об исключительности носителя такого имени. Почти мистическая составляющая. Ещё Лидия сказала мне, что Ольгу здесь будут помнить не одно столетие. Её история навсегда войдёт в легенды и сказки этого места.

Думая о ней, понимаю — мне никогда не сравниться с таким человеком. Ведь она завоёвывала сердца людей не силой, а добротой и открытостью. Она была честной и верной своим идеалам каждый день. Целостная личность, которая знала, чего хочет. В отличии от меня. Мой путь всё ещё теряет в дымке будущего.

— Ты пойдёшь на похороны? — ритм щелков нарушился, вырывая из полусонного состояния.

Прошлая ночь пугала и утомляла одновременно, не спать в эту было тяжело и легко одновременно. Что увижу, если засну? И как не уснуть, когда от частого зёва сводит челюсть…

— Да, — отвечаю скупо, мельком глянув на заскучавшего волка. — Я… не знаю, что произошло прошлой ночью. Присутствовать на церемонии — меньшее, что могу для неё сделать.

— Испытываешь вину, — полувопросительно-полуутвердительно заявил он. — Она человек. В нашем мире люди часто гибнут. От болезней, при родах, в результате несчастных случаев. Реже от наших рук. Ты привыкнешь к их смертности и перестанешь за них переживать.

— Ахлик, вы говорите так, будто я не человек, — почти возмущённо отвечаю, полностью сосредоточившись на проснувшемся мужчине. Красные от недосыпа глаза чесались и болели, я постоянно моргала, но упрямо не давала себе уснуть.

— Если вы переживёте эту зиму, то останетесь в моём мире навсегда, — Ахлик развалился в кресле, отвернувшись от меня и уставившись в потолок.

Его голова покоилась на ручке кресла, ноги для удобства лежали на столе. Поза истинно расслабленного человека. Или волка.

— С чего вы это взяли? — удивился его словам, отставляя бокал. Я не знала куда деть руки, поэтому принялась барабанить пальцами по столу, выбивая ритм.

— Если это тот Лико, о котором думаю, то его отец не даст тебе возможности уйти. Он всегда хотел, чтобы его сын был связан с кем-то сильным. С кем-то вроде Армана. Ты связующее звено. Значит ты останешься здесь, чтобы он мог зафиксировать ваш союз и использовать его в своих целях.

— Я так далеко не загадываю, — а пальцы всё быстрее и быстрее выбивают ритм. — Шрам от укуса почти сошёл. Ещё парочка столкновений с диким и превращусь в обычного человека.

— Ты в это веришь? — он лукаво глянул на меня, а затем поджал губы, увидев, что делаю. — Прекрати. Это напоминает чёртовы барабаны! — Ахлик использовал грязное ругательство своего языка, показав всю степень своей нервозности. Всего одна ночь дьявольского ритма и вот к чему это привело! Все словно сходят с ума.

Я остановилась, но звук не ушёл, а даже стал сильнее. Ритм за пределами стен. Далёкий и от этого более жуткий. Хотя что может быть страшнее тишины? Наверное то, что музыканты отбивают ритм в лесах, где бродит отряд Вельямина. Это риск или предупреждение?..

Рассвет встретил пасмурной погодой и блаженным отсутствием дурной музыки. Мы собрались в зале, примыкающем к обрыву, некое подобие крематория, украшенного старинной резьбой и письменами. Хельга, решившая сопроводить на эту церемонию, шёпотом расшифровала надписи, которые рассказывали о разных вариантах послесмертия. Волки не утруждали себя особой изобретательностью, они верили в настоящую охоту, которой нет конца. Они верили, что смерть дарует освобождение от разума. Что за гранью их ждёт вечный покой в охоте, что не заканчивается чьей-то гибелью. Просто погоня, что приносит удовольствие. Ведь именно это чувствуют волки, когда загоняют добычу. Момент истинного счастья.

Люди же не настолько однородны. Верования иных миров сплелись в странные традиции и обряды, один из которых разворачивался передо мной. Интересно, мы так привержены ритуалам из-за нашей лёгкой смертности? Быстротечности жизни? Особенности психологии?..

В зале собралось человек двадцать. Только близкие люди. Возле одной из стен вытянутая печка, в которую поместили покойницу. Система сожжения напоминала наши крематории, только здесь всё было проще. Впуская в ящик огонь, он расходился по периметру, благодаря масляным смесям и сухим дровам. Когда пламя гаснет, останки как из совка покидают печку через открытый выход прямо в обрыв, развеявшись по ветру. Покойницу наряжают в ярко-красное платье, волосы заплетают в косы. Лидия ушла в иной мир невинной, поэтому её тело натирают мукой, добавляя символизм — красное на белом. Невинность и зло.

Мы с Хельгой расположились у стены, в отдалении от людей. Форма одежды — скромная, но здесь не принято наряжаться во всё чёрное или белое. Люди в замке верили в покой после смерти для тех, кто был честным с самим собой при жизни. Не сразу, но я поняла истинную мудрость этих слов. И осознала, как сама далека от этого.

Прячась за густыми волосами, сжимала добела пальцы, неотрывно глядя перед собой. Я не помню, что случилось той ночью, но я вся была в крови. Кровь была даже во рту и я не знаю чья она. Не знаю, кто виновен в случившемся. И почему ничего не помню…

А люди смотрят. Поглядывают исподлобья, мать Лидии, выцветшая дочерна женщина, неотрывно глядит на меня. В её глазах — ни слезинки. Она высохла и стала похожа на дерево. Её придерживал брат Лидии, мужчина около тридцати лет. И он смотрел только на открытую печку, где в красном лежала сестра.

Нетрудно догадаться — присутствующие винят меня в случившемся. Шёпот доносится и до «барских покоев». Что-то передала молчаливая Иза, что-то услышала сама в запутанных поворотах замка. Они относятся ко мне как к чужачке, принёсшей беду в господский дом. Словно я демон, искривлённая версия Ольги.

От мыслей зачесалась шея — место укуса тревожило всё больше и больше. По словам Веля, у меня ещё есть время, но прошли сутки, а от шрама остались только серебристые нити. Ещё немного и я перестану быть… кем?..

Пожилой мужчина, староста в расшитом золотыми узорами кафтане чёрного цвета с длинной бородой и едва-открытыми глазами, вышел на середину зала. Дождавшись тишины, заговорил негромко на языке, предшествующем демьянеру. Хельга по пути в отрицу (так называют место прощания с умершим), рассказала об обычаях людей. О прощальных словах старосты, чтобы я больше понимала происходящее.

Староста говорил:

— Да простят нас отцы и матери, предки и дети. Уходят от нас не чистыми, но живыми, светлыми, а не тёмными. Жизнь овцы коротка, но за ней следует иная жизнь. И горечь оставшихся да смоется пеплом — мы будем помнить девушку, одетую в белое, носящую имя Лидия, пока не останется последний, кто видел её живой.

Хельга объяснила, что скрывается за этой речью. Прощения просят у живых за то, что человек ушёл не своей смертью, а насильственной. Не чистый, но живой — значит смерть была кровавой, но быстрой. Светлый, а не тёмный — человек был хорошим при жизни, добрым. Жизнь овцы — аналогия овцы и волки, в далёком прошлом, волки охотились на людей как на животных. Это осталось в людской памяти. Иная жизнь — продолжение жизни после смерти. Какая она — неизвестно, но люди верят в покой для честных, кто никогда не нарушал законов совести. Смоется пеплом — всё, что останется в печке после кремации, староста нанесёт на веки живых, чтобы они вспомнили, какой была Лидия при жизни. Одетая в белое — Лидия была девственницей и не познала человеческой близости. Это как у нас таких девушек хоронили в подвенечном платье.

Довольно красивая и справедливая церемония. Как только староста закончил, его помощники закрыли печку и запалили огонь. Один из них открыл несколько вентиляционных отверстий в стенах, создав сильный сквозняк, выдувавший не только дым, но и запах. Холод с улицы мурашками прошёлся по спине, но я упрямо осталась стоять на месте, хотя многие уже ушли.

Странное чувство. Я знала Лиду всего месяц, но кажется не знала вовсе. Я была для неё не подругой, а лэри, гостьей её лэрда. В её задачи входило обслуживать меня, обучать языку и не давать заскучать. Но в последнюю ночь, увидела, что мы могли стать подругами. Её доверие тронуло меня и вот к чему это привело.

Кроме нас с Хельгой, в комнате остался молчаливый, почти спящий староста и мать с сыном в окружении трёх мужчин-родственников. Их небритые лица вызывали какое-то неприятие внутри. А суровый взгляд опаску. Однако они быстро стушевались, когда Хельга внимательно посмотрела в их сторону.

В какой-то момент, она взяла за руку и без сопротивления вывела из комнаты обратно в тепло. Окоченевшая, с трудом переставляла ноги. В голове пусто. А во рту сухо. Негромко она объяснила, что процедура займёт не один час, ожидать конца могут только близкие родственники и староста с помощником. Остальные вернутся на закате, чтобы в последний раз проститься с погибшей. И никогда больше не плакать по ней. Слёзы плачут по живым.

Я поняла, что присутствие Хельги очень многое значит для людей, ведь в ней они видят будущую хозяйку Корнголик-ана. Сын Вельямина живёт в столице и не собирается становится кан-альфой дальних пределов. Интересно, почему так получилось?

Пока Хельга рассказывала некоторые волчьи традиции прощания с ушедшими, мы вышли из серой зоны замка. Так называют ту часть, где располагаются подсобные помещения и комнаты людей. Зона второго сорта. Это начинает подбешивать, но что могла поделать? Их история не моя. Да и люди, здесь живущие, не мои люди. Как-то не срабатывало чувство сопричастности. Всё, чему научили учебники по истории — не вмешивайся. Доступно и просто.

Возле бокового коридора на пути встал разгорячённый Михо. Кажется, кто-то провёл эту ночь в обнимку с бутылкой. Меня поразило как он изменился за короткое время. Из добродушного мужчины превратился… в это. Так влияют барабаны?

Пошатываясь, он вынудил нас остановиться.

— Посмотрела на дело рук своих? — ясным и злым голосом выпалил он, глядя исподлобья. — Все знают, что она погибла из-за тебя!

— Михо, — осторожно отозвалась Хельга, вставая между нами. — Иди домой, выспись. Ты не в себе!

— А может наоборот? — прорычал он, почти с призрением глядя на неё. — Это ты не в себе, что общаешься с ней! Она чума на оба дома! — мужчина заговорил на своём языке быстрее, от усталости потеряла нить и уже не понимала, что он пытается доказать Хельге. Хотя и так ясно — во всём виновата я.

Ответ девушки не заставил себя ждать. Она толкнула его, освобождая путь, взяла меня под руку и потащила прочь.

— Лучше тебе взять свои слова обратно, Михо, или доиграешься и Вельямин выгонит тебя! — крикнула на прощание.

К несчастью, мы недооценили злость волка. Успев сделать с десяток шагов, почувствовала, как что-то с силой хватает за плечо, вырывает из рук Хельги и отбрасывает в сторону. Врезавшись в стену, пала лицом вниз, больно ударившись лбом об пол. В ушах зазвенело и сквозь звон послышалось рычание. Приподнявшись, увидела как дерутся Михо и Хельга. Он успел частично трансформироваться и его лицо теперь походило на лицо парня из фильма «Американский оборотень в Лондоне». А вот Хельга только когти отрастила и уже успела оставить чёткие следы на его физиономии.

Поднявшись на ноги, сразу отскочила в сторону — рядом со мной упал волк — Хельга вновь оттолкнула его. Её лицо раскраснелось, глаза засияли почти демоническим блеском. Слегка ссутулившись, она пошла на Михо, готовясь вновь ударить, когда он с необычайной скоростью и изворотливостью, прыгнул с места, и, оттолкнувшись от противоположной стены, сзади набросился на неё, повалив на землю. Он руками обхватил её шею и принялся душить. Хельга отчаянно царапала пальцами его руки, но им овладела слепая ярость. В глазах — пустота, чистое безумие. Он просто убивал её.

— Оставь её! — закричала во всё горло и бросилась на него, позабыв о боли. Схватив за плечи попыталась оттянуть, но он отмахнулся как от букашки и я упала на пятую точку.

— Михо! — вновь попыталась воззвать к нему, но он ничего не слышал.

Тогда решилась на последний манёвр. Достав из волос рыбную булавку, с силой надавила на запястье, пуская кровь. Только она способна привлечь разъярённого волка. Я это не раз проходила. Так и получилось. Хельга уже была без сознания, когда он отстал от неё, вперившись в меня кровавым взглядом. Жажда с большой буквы. Во славу её он с лёгкостью повалил меня на спину, готовясь впиться зубами в обнажённую плоть. Острый мускусный запах шерсти дурманил, замедляя действие и вскипая кровь. И я сделала невозможное.

Когда он наклонился, изогнувшись, зубами вцепилась в его ухо, вызвав жалобный вопль. Почувствовав кровь на губах, от чистой невероятно мощной вспышки внутри, оттолкнула его с такой силой, что он перелетел через Хельгу и врезался в дверь, снеся её напрочь. Прямо под ноги Вельямина.

--

*Гарсиа Лорка — Сонеты тёмной любви

Глава 8 Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!

До этого мне не приходилось видеть кан-альфу в деле. Я не понимала истинной силы этого имени. Как и не понимала, насколько может быть сильным король-альфа.

На моих глазах произошла почти мгновенная частичная трансформация правой руки мужчины, она раздалась вширь, покрылась шерстью, отросли когти и пальцы скрючились. С небывалой лёгкостью он схватил за шею немаленького Михо и поднял над собой, глубоко впиваясь в плоть. Его рык подобен взлёту самолёта, грудной и очень-очень низкий. Этот звук отразился от стен, дублируя и повторяясь вновь и вновь. Казалось он спустился до самого подножия замка, принуждая всех пасть ниц. Даже мне досталось, я беспомощно сжалась в комочек, прикрывая руками уши.

А когда наступила звенящая тишина, он пригвоздил Михо к полу, выбивая из него дух. И всё закончилось. Только клочья одежды на полу, а рука вновь рука, не лапа зверя. Он тяжело дышит, смотрит перед собой, шумно раздувая ноздри, едва сдерживая эмоции. Передо мной закашлялась Хельга. Приходя в себя, переворачивается на живот и сплёвывает сгустки крови. Кажется, Михо сильно повредил её грудь.

Заметив, что дочь очнулась, Вельямин перешагнул через распростёртого Лико и подошёл к ней. Склонившись, внимательно осмотрел её раны, слегка нахмурившись.

— Как ты могла позволить ему так себя задеть? — пожурил он, помогая подняться.

— Он стал диким, не так ли? — прохрипела она, прижимая руку к ране. — Ничего, я быстро восстановлюсь.

— Как и он, — Вельямин оглянулся на поверженного мужчину. В том коридоре появилось несколько растерянных стражников. — Ахлик будет наказан за свой просчёт, — и уже обращаясь к солдатам, — в камеру его да в кандалы! Чтобы ни единого шанса сорваться!

— Это он напал на меня в коридоре? — поднимаясь и подходя к ним, спрашиваю осторожно.

— Узнаем, когда очнётся, — кивнул Вельямин. — Может и он.

Взглядом пройдясь по мне и убедившись, что цела, Вельямин взял под руку дочь, чтобы отвести в лазарет. Тем временем люди и волки прибывали. Рык кан-альфы отразился на всех, как и то, что они видели перед глазами. Михо волоком протащили мимо меня, а возле остановился один из стражников.

— Вас отвести в вашу комнату? — безэмоционально спросил он.

— Да, — согласно кивнула. Ещё вчера я сделала записи о своём прошлом, пришла пора передать их Вельямину.

На полпути нам повстречался уставший и какой-то болезненный Дельмир. Он немного прихрамывал, но спину держал всё также прямо. Заметив меня, немного посветлел лицом, будто я ему нравлюсь.

— Опять в центре событий, Елена? — почти весело спросил он. — Рад, что лазутчика поймали. Жаль, что это оказался наш доктор.

— Да, придерживаюсь того же мнения.

Мой сопровождающий отошёл в сторону, словно решив, будто нам надо поговорить наедине. Без палки, пострадавшей от столкновения с Михо, чувствовала себя неустойчиво, но перед таким, как Дельмир слабость показывать нельзя.

— Как прошла охота? Что вас так задержало? — будто непринуждённо выпытываю у него.

— Нам повстречался вепрь, — скупо ответил он. — В холке выше вас почти в два раза.

Представив этого мутанта, невольно воскликнула: — Так не бывает!

А он усмехнулся: — Ольга тоже не верила. Пока не увидела своими глазами. Она сравнила его с… слон?

— Ох ты ж… — вырвалось несколько непечатных слов. — Как вы живы-то остались после встречи с таким существом?!

Кажется, я нашла ключик к этому вояке. Все любят лесть, восторженные глазки и внимание. Отослав стражника прочь, Дельмир решил лично проводить меня до комнаты, попутно рассказывая, как он вдвоём с Вельямином завалили этого монстра.

Только после этого сообщил действительно важные новости. В результате стычки со зверем, несколько волков пострадали, как и он сам. Пришлось заночевать далеко от привычных заимок. Когда раздался барабанный бой, Вельямин и несколько волков отправились на поиски, обратно вернулся он один. Сказал, что это была засада, но подробностей не сообщил.

Самое главное — завтра они отправятся большим отрядом, так как кан-альфа определил, где всё-таки засели дикие.

— Так что, милая лэри, скоро всё закончится, — криво ухмыльнувшись, заявил Дельмир, открывая передо мной дверь. — Отдыхайте, вечером эта история обрастёт ещё большими привлекательными подробностями.

— Очень на это рассчитываю, — сладко улыбнувшись, отвечаю ему. — Уверена, вы знаете массу историй про монстров из вечных лесов.

— В последние годы, такие твари — редкость. Уж больно хорошо дикие их проредили, — покачал головой он. — А вот в былые времена, да… Охота всегда приносила удовольствие, — в его глазах мелькнул волчий голод и он быстро облизнул губы. Очнувшись, скользнул взглядом, вновь «обворожительно» улыбнулся и попрощался.

Оставшись одна, медленно вползла в комнату, сгибаясь как старушка. Теперь, когда не надо держать лицо, позволила и мелкую дрожь в пальцах и боль в спине и ноге. Как и прерывистое дыхание от схлынувшей волны адреналина. На лбу наверняка будет шишка, раз голова раскалывается от боли. Устало повалившись на кровать, прикрыла глаза. А потом резко распахнула их, перевернулась и уставилась на свой стол.

Все полки выдвинуты. Кто-то забрал мои записи.

Я не чувствую себя в безопасности. Однако немного странно понимать, что это больше не волнует. Просто хочу быть немного злой. Безжалостной. Принимая эту себя как данность. Как привычку, отринув свои слабости. Ведь как много их умудрилась показать всем в этом замке. Неспособность постоять за себя.

Всё перечёркнуто и избито. Даже не знаю, что подумать.

Скоро придёт Иза, чтобы помочь подготовиться к ужину в общей зале. Соберутся все и бог знает, что там будет.

В моей новой комнате, куда так поспешно переселили, есть зеркало. Большое зеркало и столик. Дамский уголок с косметикой и украшениями будто перенесённый из моего мира. В комнате теплее, чем в остальном замке, на стенах постеры известных картин из моего мира в золоченных под старину рамах. На окнах ажурные занавески, пол покрыт плотным и мягким ковром, в вазах искусственные цветы, а шкафы распухли от количества платьев и костюмов. Обжитая комната, с пылью и паутиной по углам. Выцветшая от одиночества. Безлюдности. Печали.

Я сижу за столиком, за которым многократно сиживала Ольга, вперившись взглядом в своё отражение. Мои волосы забраны наверх, шея обнажена и при тусклом, угасающем дневном свете, едва-едва видна. Моя поза неподвижна уже много часов. С того момента, как поняла, что меня обокрали и у кого-то есть записи о моей жизни. Но кто сможет их прочесть, кроме Вельямина? Может Хельга? Или Ахлик? Броне русский даётся с трудом, вряд ли она осилит письма. Дельмир по-русски говорит с акцентом, но не думаю, что он умеет читать. В результате вопросов становится ещё больше.

Кто знал, где и главное что искать?

Я бы хотела сосредоточиться на этих вопросах, но было кое-что поважнее. Кое-что, что не отпускало от зеркала и не давало расслабить напряжённую спину. Что-то, что вызывало сухие слёзы в глазах.

Мой шрам. След укуса Лико. Я носила его почти год. Метка волка. Моя защита и моё проклятие. Этот укус спас меня от смерти. Но и привёл к запутанной истории любви между мной, Лико и Арманом. Он вновь, и вновь спасал жизнь, когда умудрялась попадать в плохие места. Сегодня была прочерчена последняя линия.

Это был выброс адреналина? Последний всплеск силы, что заложил Лико? Прощальный акт, завершение нашей истории?

Я касаюсь своей шеи, пытаясь хоть что-то почувствовать. Малейшую неровность, любой след. Но ничего нет.

Наша связь окончательно и бесповоротно разрушена. А значит, я больше не в безопасности.

Не дожидаясь Изы переоделась в вечернее платье с высоким воротом, полностью скрывающем шею. Как и руки до запястий, и ноги до щиколоток. Служанка помогла с макияжем и укладкой, попутно передав, что процедура прощания с Лидией завершена. Было немного жаль, что не позвали, но я понимала — люди мне не доверяют. Оставалось принять это как данность.

Спустившись вниз, застала только Ахлика с Вельямином. Оказалось, что кроме них никого не будет. Дельмир допрашивает Михо, Брона неважно себя чувствует после охоты, а Хельга ещё не выздоровела и предпочла провести этот вечер в одиночестве. Ахлик как-то очень быстро ушёл, выдержав в моём обществе всего минут пятнадцать и всё это время находясь под чересчур пристальным вниманием недовольного кан-альфы. Видимо сильно досталось от брата за случившееся. Со словами глубочайшего извинения и под предлогом проведать жену, он сбежал, оставив нас наедине.

За длинным столом, заставленным приборами и пустыми тарелками, друг напротив друга, не вдоль, а поперёк, мы медленно вкушаем пойманную дичь. Вель молчалив как никогда, а мне и хочется поговорить, но и страшно — не знаю, с чего начать.

— Я написала тебе письма, — неожиданно для самой себя, заявила вдруг, отставив пустую тарелку в сторону.

Вельямин резко оторвался от мяса и уставился немигающим взглядом.

— Как и обещала, помнишь? Ты — мне, я тебе. В письме рассказала всё, что со мной случилось и хотела передать тебе, как только вернёшься с охоты, — продолжила говорить, попутно делая небольшой глоток красного вина. — Сегодня, вернувшись в комнату, обнаружила, что письма исчезли. Кто-то забрал их.

— Как этот человек мог узнать об их существовании? — спокойно спросил он.

Отрицательно покачала головой, сама задаваясь тем же вопросом.

— Хотя постой… нет, меня не это интересует, — вдруг заговорил он почти гневно. — Мне вот больше интересно, как это ты смогла отбросить Михо через весь коридор? Не списывай всё на шрам…

— Его больше нет, — оборвала его, коснувшись шеи и расстёгивая воротник вплоть до груди, чтобы показать ему девственно чистую кожу. — Он исчез сразу после нападения Михо. Теперь я обычный человек.

Отпустив ткань, медленно опустила руки на серую скатерть. Пальцы не дрожали, они зудели, выдавая мою нервозность.

— Теперь… вы выкинете меня из замка? — в наступившей звенящей тишине голос прозвучал отчаянно и жалко, как у девчонки у доски.

А Вельямин молчал. В этом весь он. Если Арман любит поговорить, ему нравится слушать собственный голос, то Вель предпочитает звучные паузы и пронзительные взгляды. Одним движением глаз, способен вызвать бурю или опустить на самое дно.

Когда он поднялся, вздрогнула, но не оторвалась от стола, предпочитая боковым зрением отслеживать его перемещения по залу. Мужчина обошёл немаленький стол и приблизился ко мне. Моя голова склонилась ниже, когда он коснулся шеи и медленно ощупал бывшее место укуса. Его рука осторожно спустилась ниже, тогда как мой пульс подскочил выше. Он почти коснулся груди, когда вскочила с места, задевая приборы на столе и обрушивая их со звоном на пол.

Выскочив из-за стола и отбежав на приличное расстояние, возмущённо уставилась на него, застёгивая платье на все пуговицы.

— Вы ошиблись! — проговорила сквозь зубы.

Его взгляд — как тяжёлое махровое одеяло накрывает с головой. Он медленно приближается ко мне и я делаю много-много шагов назад, пока не упираюсь в стенку, головой ударяясь о раму картины. Волк оторвался всего на мгновение. Один-единственный взгляд вверх и в глазах проступил разум. Он пошатнулся, ухватившись за спинку стула, а затем грузно осел вниз, пряча лицо в руках.

Пару минут ждала, что он очнётся, скажет что-нибудь, а не дождавшись, заговорила сама: — Это начало дикости, не так ли? Потеря контроля?

Отойдя в сторону, глянула за спину. Там висел портрет Ольги в белом шёлковом платье. На нём она уже не молода, но всё также прекрасна. Тот, кто рисовал, вложил всю душу в работу, передав лёгкость и воздушность женщины. Малый укол зависти разрушился под пониманием — она спасла меня от падения… в пропасть?

— Я увидела этот взгляд, когда ты смотрел на труп мальчишки. И потом замечала его, когда били барабаны… или когда ты смотрел на меня, — говорила аккуратно, осторожно подбирая слова и не спеша подходя ближе.

В зал вошла незнакомая служанка. Увидев, что мы не за столом, оступилась, чуть не выронив поднос с чайником. Махнув рукой, жестом велела ей выйти и не возвращаться, а сама присела рядом, пододвинув стул поближе, чтобы говорить шёпотом.

— Это можно остановить?

Я схватила его за запястья и неторопливо убрала ладони от лица, чтобы понять, что с ним. А он отвернулся, чтобы не встречаться взглядом. Догадка пришла моментально. Стыд и боль. Страх.

— Ты думаешь, что убил Лидию, когда пришёл ночью ко мне, — зашептала едва слышно, — но ты не помнишь этого. Не знаешь наверняка и эта мысль гложет тебя.

— Я кан-альфа, — хрипло заговорил он, поворачивая голову и устало глядя на меня. Изумрудные глаза потемнели от мрачных мыслей. — Моё падение — падение всего замка.

— На то и идёт расчёт, — продолжаю говорить предельно тихо, ещё придвинувшись к нему. — Тот, кто это делает, просчитал всё. Михо, ты… я. Он расшатывает психику, чтобы никто не мог оказать сопротивление. А ты — главная цель.

Неожиданно Вельямин коснулся щеки прямо возле глаза, проводя линию по шраму. Это было так интимно, что я растерялась и не сразу отпрянула в сторону.

— Прости, — извинился он. — Ты во многом права, Елена. Но не стоит закручивать всё сильнее, чем есть на самом деле. Михо уже во всём признался. Его боль — отражение падения. Убийство Лидии — вина и раскаяние, наложенные на проснувшуюся дикость. Он будет в камере, пока не решу, что с ним делать. Но ты всё равно права. Я падаю. И чтобы падение не случилось — необходимо до полнолуния найти Райво и остановить его. Эти барабаны… они оглушают, влезают в подкорку и разрушают личность. Их надо уничтожить.

— А что будет потом? — несмелой рукой касаюсь спрятанной под воротником платья шеи. — Как человек я больше не могу находиться под вашей защитой.

Вель схватил мои руки, сжимая в кулаках, заставляя придвинуться ближе. Он наклонился, чтобы между нами оказались считаные сантиметры и едва-едва слышно прошептал:

— Но мы же оба знаем, что всё не так. И в моей защите ты не нуждаешься. То, что ты сделала… нельзя списать на укус.

— Что тогда это было? О, и не надо обвинять меня невесть в чём! Для меня это стало таким же сюрпризом, как и для тебя! — не отстраняясь, сохраняя близость, говорю с чувством, вкладывая в каждое слово всё, что накопилось. — Со мной постоянно происходят странные вещи и я устала слушать невразумительные объяснения! Шрамы от нападения омеги, укус Лико, новые нападения, нервы! Нет. Влияние троелуния? Трижды нет!

— Что ты сказала? — Вель внезапно отстранился, почти испуганно уставившись на меня.

— Троелуние, — повторилась, пытаясь сообразить как это будет на их языке. — Три луны на небе одновременно.

— Откуда ты это знаешь? — всё с той же тревогой в голосе спрашивает он.

— Не помню, кажется это сказала Эльза, — напрягшись, вспомнила наш разговор. — Несколько дней в месяце я становлюсь более подвержена своим эмоциям. Кстати, почему-то в этом мире, когда всходила полная луна, со мной этого не случилось, — удивлённо воскликнула, складывая мозаику в единое целое. — Эльза утверждала, что эта раскованность — последствие нападения омеги. Что они дичают несколько дней в месяце, когда восходит полная луна. Когда все три луны восходят.

Не знаю почему, но я почувствовала себя обманутой.

— Это невозможно, — вновь шёпотом заговорил он. — У нашей планеты два спутника. Красный и синий. Синий не влияет на диких и даже становясь за планетой, почти не заметен на небосводе, белым пятном выделяясь только днём. Другое дело красный спутник. Именно его полноту через несколько дней следует ожидать. Когда случается затмение синей луны — это праздник. Считается, что в это место пришла благодать зачатия. А когда красное затмение — горе. Волки закрываются по домам, чтобы не видеть красный цвет, который будит в нас всё самое худшее.

Вельямин поднялся и подошёл к окну, пальцем поманив за собой. Отодвинув штору, он указал на небо, где виднелась пока ещё тусклая бордовая луна.

— Прошлое красное полнолуние было в тот день, когда ты появилась в этом мире. Тогда же совпало с полнолунием синей луны. Их полнота разни́ца на несколько часов. В этом месте такое бывает примерно раз в сорок лет по земному исчислению, — негромко продолжил он, когда встала рядом. — Понимаешь к чему клоню?

— Портал как-то завязан на этом? — хмурясь, спрашиваю у него.

— Благодаря светилам, мы знали, что следует отправляться в лес на поиски. Так завещал ещё предыдущий король Демьян.

— А третья луна? — спрашиваю после задумчивой паузы.

— Миф, — отмахнулся он, будто и не было испуга на его лице. — Драконы утверждали, что в нашей солнечной системе есть планеты и спутники, которых невозможно увидеть обычным зрением. Только дракон способен увидеть истинно-чёрный спутник нашей планеты, — Вельямин замолчал, опуская штору и вновь глядя только на меня. — Я не знаю, кто такая Эльза и откуда она столько знает о нашем мире. Одно могу сказать точно — среди наших легенд есть такая, в которой говориться, что когда-нибудь все волки увидят третью луну. И тогда либо наступит конец света, либо его спасение.

Оставив в беспорядке столовую, перебрались в кабинет. Я рассеянно теребила рукав платья, пока Вель занимался подбором напитков вместо неудачного десерта. Остановился на классическом коньяке местного пошиба. Что ж, для той истории, которую собираюсь рассказать, это то, что нужно.

И я рассказала всё, без утайки. И про то, как встретила Алхимика, и про то, что со мной случилось в детстве. Даже поделилась историей своих волчьих сновидений, добавив, что они снились задолго до встречи с Лико. Я всё ему рассказала, а он выслушал так, как никто никогда раньше меня не слушал. Будто в мире остались только мы и моя история. А когда замолчала, он дал тишине выстояться, чтобы можно было перевести дыхание и вздохнуть полной грудью.

— Я не могу дать тебе всех ответов, — начал говорить он. — Но есть то, что ты должна знать. Ты назвала одно имя и есть только один волк, который его носит. Лука Горике. Входит в ближний круг короля Демьяна. И… отец Лико.

— Так не бывает. Не бывает! — я повторилась дважды, чтобы самой услышать, как это звучит.

— Слишком много совпадений, Елена, — подтвердил он мои мысли. — Даже если убрать твоё детство, то как получилось, что именно ты оказалась в том же институте, на той же вечеринке с тем парнем? А потом очнуться именно в той больнице, где Эльза смогла так оперативно тебя найти? Более того, чтобы именно в эти дни Лико было в Москве. Список совпадений можно продолжать до бесконечности. Одно за другим… разве только…

— Это не могло быть подстроено, — он подставил окончание фразы для меня, а я его решительно отвергла.

Он не знает Лико. Я могу поверить в интригу Эльзы или Армана или Кая, но Лико… нет. Никогда в жизни он не стал бы так поступать со мной. Наоборот, он хотел, чтобы мы сбежали вместе…

Эта мысль подвела к другой, более пугающей. Я постаралась выкинуть её из головы, но она не уходила. А что если он участвовал во всём… чем бы это ни было, но решил пойти на попятную и увезти меня? А ему не дали этого сделать.

— Я вижу, ты расстроена, — с этими словами он выбрался из кресла и подошёл к музыкальному центру. — Это подарок Ольги. Она хотела, чтобы я познакомился с музыкой и организовала это устройство, — коверкая русский, сказал он, запуская почти бесшумный генератор, а затем включая проигрыватель. — Эта песня всегда поднимала ей настроение.

Из колонок полилась бессмертная классика, вызвавшая улыбку и почти истеричный смех, настолько неожиданно было услышать музыку здесь, посреди заснеженной земли, в средневековом замке.

…Look at me I am happy

Don't worry, be happy…

Bobby McFerrin — Don't Worry Be Happy

— Вот уж действительно — не беспокойся, — прошептала сквозь выступившие слёзы, а затем расплакалась как маленький ребёнок.

Вель растеряно замер, такой реакции он точно не ожидал. Спохватившись, подошёл ко мне и, подхватив со стула, перенёс на небольшой диван, стоявший в дальнем углу кабинета. Прижав к груди, нежно гладя по плечу, зашептал именно такие слова, которые способны успокоить даже самую ранимую натуру. И я потихонечку пришла в себя, стыдливо шмыгая носом и вытирая покрасневшие глаза. Проигрыватель на заднем плане выдавал что-то совсем трогательное французское на два голоса — мужской и женский.

Кан-альфа легонько отодвинул меня, а затем взял за руку и вывел на середину комнаты, обнимая за талию, вводя в совсем простой танец, чтобы я не слишком напрягала ноги. Мы словно магниты, которых тянет друг к другу, но мы никак не можем встать разными полюсами, чтобы столкнуться.

Вот и в танце, когда слова явно лишние, когда взгляд красноречивее любых слов, когда каждое движение отточено, будто танцевали много-много раз, замираем на краю и не в силах удержаться, падаем в объятия друг друга.

Может я не знаю себя, но мои мысли чисты, в них не осталось и следа от влияния укуса Лико. Я это я. И мне хочется целовать этого мужчину пока в лёгких остаётся воздух. А потом опять и опять до потери сознания.

Он целует сразу, без прелюдий и подготовки, поглощая и поражая ненасытностью. Его руки сжимают плечи, ловя в капкан и делая такой маленькой-маленькой, как птичка в силках. Я поддаюсь поцелую с головой. Ныряю как в прорубь, где бьётся подо льдом мысль — никто прежде так меня не целовал. С такой жадностью будто я вода, а вокруг пустыня Сахара.

И это погружение воскрешает скрытое. Вспышка — я вижу ночь и тень в комнате надо мной с горящими изумрудными глазами. Слышу приказ: «Толи́к, уходи из замка и не возвращайся!» А потом мгновения сменяются красным и чем-то сладким, как вкус самой жизни. Упоительное падение в кровь.

Отталкивая Вельямина, в ужасе смотрю на него:

— Что мы наделали!

--

*Константин Бальмонт — Печаль луны

Глава 9 Поит всех жаждущих кровавая река

Я не видела его, только чувствовала напряжение, готовое взорваться бешеным криком. Перед глазами вспышками мелькали картинки, как вырезанные сцены из фильма, только нечёткие, почти чёрные… и красные.

В ту ночь, проснулась от мужского голоса за дверью комнаты. Вельямин отослал Толи́ка прочь. Спросонья соображала туго, барабаны-набаты не облегчали задачи. Вель возник в комнате как призрак или вампир из готического романа. Молчаливая глыба возле постели с ярким зелёным блеском глаз. Я приподнимаюсь над кроватью, шёпотом задаю вопрос:

— Что случилось? — а когда он не отвечает, мгновенно покрылась мурашками от страха. — Кан-альфа?..

Именно тогда он бросается на меня будто изголодавшийся волк. Впивается поцелуем как будто кусая губы, оставляя следы и сладкую как патока боль. Цепляя, подгребая под себя как добычу, вжимая в кровать, ненасытно, жадно, мучительно и горько. Я забываюсь под ним, отбрасывая разум, наслаждаясь ранее неиспытанными чувствами.

Мы не думали о ней.

— Елена? — в полной темноте Лидия не видела, а только слышала нас совсем рядом с собой. Голос девушки полон тревоги. — Что происходит?!

Мы замираем, неподвижные, как статуи. Барабаны усиливаются и что-то щёлкает в голове Вельямина. Он бросается на неё, рыча как настоящее животное. Девушка переворачивается и падает на пол, тогда как он приземляется рядом с ней.

— Остановись! — кричу изо всех сил, срываясь с места.

Лидия забирается под кровать, испуганно вопя, а я оказываюсь между ними.

— Нельзя! — как собаке запрещаю Велю, выставляя вперёд руки.

Воспоминание обрывается, новое совсем не весёлое. Пара мгновений, а мы уже на крыше в том самом месте, где очнулась. На мне совсем свежая кровь, я стискиваю бёдра, оседлав мужчину, яростно совокупляясь как самый настоящий зверь. На его теле остаются борозды от когтей, которые моментально затягиваются. Мы двигаемся в едином ритме по-звериному огрызаясь друг на друга, словно готовые сорваться и вцепиться в глотки друг друга.

Барабан замолчал и волчья пелена моментально спала. Испуга и страх, я слезаю с него, заползая в угол, сворачиваясь клубком. Вель, не видя ничего перед собой, как сомнамбула скрывается из виду. Видение стирается, возвращая реальность.

— Там был кто-то ещё, — так заканчиваю пересказ воспоминаний. — Он хотел, чтобы ты отведал плоти Лидии, но я помешала ему. Не помню как.

Воспоминания ужасны, но в них было кое-что, что дало облегчение нам обоим. Мы виновны в гибели Лидии. Но мы её не убивали.

Мы проговорили до самого рассвета. В эту ночь барабаны не сбили, не испугали. Нам и без них было чего бояться. Особенно мне, ведь я помнила на своих пальцах когти. Это искажение воспоминания или же…? Мы не говорили о том, что было между нами. Эта тема моментально превратилась в табу и я не знала, как на это реагировать. У нас был жёсткий секс и это не то, что можно стереть из памяти. Хотя постой… именно это и произошло.

Кто я после этого? А после того, чем мы занимались сегодня вечером? Отсутствие укуса на шее не делает меня свободной женщиной. Как могла позволить чувствам взять вверх? Я животное или всё-таки человек разумный?

Необходимо найти ответ на этот вопрос до того, как встречусь с Лико и Арманом. Не хочу быть той, кто не несёт ответственности за свои действия.

Это называется дежавю. Мы опять на площади перед воротами, ждём отхода отряда. В этот раз Брона остаётся — она больна и муж находится при ней неотрывно. Михо под за́мком, надёжно запертый в тюрьме, а Дельмир с Вельямином готовятся к новой схватке. В этот поход их сопровождает около сотни мужчин, среди которых есть как волки, так и крупные люди. Ни одной женщины. Как объяснила поправившаяся Хельга — Вель опасается, что волчиц дикие могут поработить. В этом мире сильные женщины на вес золота. Получается хорошее потомство. Поэтому воительницы остались охранять замок.

Ночью ударили морозы, солнце в одиночестве ослепительно сверкает на небосводе, щёки щиплет холод, тёплая шаль поверх зимней шубы едва-едва спасает уши от обморожения. Завидую волчьей выносливости — они спокойно переносят тридцатиградусный мороз.

Вельямин выдал дочери напутственные указания. Если они не вернутся в течении двух недель, а барабаны продолжат сводить с ума — она должна собрать отряд и выслать его по горному маршруту к ближайшим соседям за помощью и чтобы отправить письма в столицу. Также сегодня плотники и кузнецы займутся укреплением людских жилищ. Ночью несколько волков сошли с ума и напали на соседей. Слишком рано, кан-альфа опасается бунта. Всем волкам мужского пола предписано с этого дня на ночь запираться, связывая себя металлическими наручниками. Защиту на себя берут женщины, как менее уязвимые к проклятым барабанам.

Самый худший сценарий, как рассказал ночью Вель, это если они не вернутся до полнолуния и барабаны продолжат сводить с ума. Тогда все старания — тщетны. Воительниц не так много, чтобы остановить нападение диких. И не каждый волк вернётся из безумия. Мы будем беззащитны сами перед собой. Следом идёт кровавая баня, в которой ни один человек не выживет. Уже сейчас самые пугливые покидают городские стены и отправляются в дальние деревни рассчитывая перезимовать там. Не самый лучший выход, но слишком многие помнят, чем всё обернулось пять лет назад.

Вель отозвал в сторонку. Он почти шептал, чтобы никто не подслушал наш разговор:

— На ночь запрись с Хельгой в её комнате и никому не открывай дверь. Михо сидит в клетке, но у него могут быть сторонники, другие павшие. И… — мужчина запнулся, — держись, Елена. Мы не знаем, что в точности произошло в ту ночь, но если дикость влияет на тебя…

— Я справлюсь, — мрачно взглянула на него, слегка искривившись в жалком подобии улыбки. — Не впервой.

— Не дай себя в обиду, Елена, — поддержал он, тяжело вздыхая. В его глазах застыла вся вселенская скорбь. Тяжело быть кан-альфой. Тяжело нести весь мир на своих плечах.

Сидя на низкорослом коне, к нам подъехал Дельмир. Он значительно посвежел за ночь, раны зажили, на щеках проступил несвойственный им румянец. Уверенно держась в седле, остановился на расстоянии вытянутой руки. Я даже увидела, как он шумно втягивает носом запахи на волчий манер. Цокнув языком, выдавил улыбку.

— Бурная ночка? — наша мрачность не сбила его настрой. — Елена, вы выглядите обворожительно, как и всегда!

Его слова вызвали сильное удивление на лице Веля. Дельмир всегда отличался особой тяжестью и видеть его почти весёлым сравни чуду.

— Вы мне льстите, — выдавила из себя первое, что пришло на ум.

— Отнюдь, — закончив с любезностями, он перешёл к делу. — Лэрд, вы уверены в своём решении вновь оставить замок на Ахлика?

— Да, — хмуро ответил он. — Ты мне нужен в лесу. Ахлик усвоил урок. Дикий пойман, а с разбушевавшимися волками он справится. Ему поможет Брона и Хельга.

— Воля ваша.

Они говорили на своём языке и про себя мне в голову пришла странная мысль — никогда не думала, что так быстро освою такой сложный и чуждый язык. Казалось, что не учу его, а вспоминаю.

Я совсем не спала, но не чувствовала усталости. Когда отряд покинул территорию города-крепости, я осталась одна. Марго отправилась заниматься городскими делами, пока Ахлик отсутствовал, а мне в голову пришла весьма любопытная мысль навестить Михо. Если это он был в ту ночь в моей комнате, хочу знать это наверняка. Надеюсь он будет в состоянии ответить на мои вопросы.

Дорога до тюрьмы заняла почти час. Гораздо быстрее, чем раньше, но не так быстро как хотелось бы. Хромота никуда не делась и больше нет ничего, что могло бы помочь регенерировать мышцы на ноге. Как и на руке. Всего лишь куски мяса и плоти, а сколько в них сокрыто. Медленные прогулки настраивают на странные раздумья. Спрашиваю себя, как могла делать то, что делала, когда так слаба? Боль не прячется в голове. Снимая одежду, вижу жуткие шрамы, следы штопки, впалость на месте самого страшного укуса. Удивительно, что не снились кошмары. Удивительно, что я всё ещё жива.

Тюрьма рассчитана всего на десять заключённых и представляет собой подвальные комнаты, запертые в основании замка, в горной породе с плотными стенками и мощными решётками, узкими проходами и жаркой температурой. Влажное и тягостное место. Освещение камерное в виде небольших светильников, едва-едва разгоняющих темноту. Есть общий зал, где на стенках висят кандалы с различными ошейниками и странными конструкциями, видимо предназначенными, чтобы удерживать волка в нужном состоянии и не давать ему обратиться. Возле входа один-единственный охранник, что удивило — у Михо могут быть сторонники. Мужчина безучастно пялится в стенку перед собой. И также равнодушно пустил в коридор с клетками. Вель обещал дать мне возможность поговорить с Михо и слово своё сдержал.

Дикого поместили в самую дальнюю комнату, где света от фонарей не хватало, и его зарешёченная клетка терялась во мраке. Я не видела мужчину, только чувствовала его присутствие. Как нечто тяжёлое с тёмной энергией. Пучок злости, закованный в кандалы, собравшийся в одном месте. Каждое движение сопровождалось невыносимым скрежетом, от которого ныли зубы — соприкосновение металла и камня сравнимо с ногтем по стеклу. Эти звуки пробирали до костей и я облизнула губы, пытаясь сбросить нервное напряжение.

Я не знала, каким увижу его. Будет ли он вести себя как разумный или же передо мной предстанет зверь? Тьма нисколько не облегчала задачу, а подойти ближе к камере не решалась. Вместо этого отправилась в начало коридора, стащила со стены один из светильников и вернулась с ним обратно. Так увидела сгорбившуюся фигуру в дальнем углу камеры, царапающую каменный пол остатками когтей. Поодаль валялись огрызки и кости — всё, что осталось от скудного завтрака.

Повесив на свободный крюк светильник, замерев ненадолго, не глядя в клетку, всё-таки собралась с духом и окликнула его:

— Михо?

Скрежет остановился, фигура замерла. Потребовалось всего мгновение, чтобы он вернулся к своим делам, но эта пауза дала надежду, что Михо в сознании.

— Михо, это ты? — ничего лучше в голову не пришло. В этот раз он не отреагировал и я продолжила говорить. — Нам надо поговорить о той ночи, когда погибла… Лидия.

Её имя всколыхнуло тёмную кучу и оттуда раздался негромкий рык, от которого «встрепенулись» мурашки.

— Ты был в моей комнате в ту ночь? — в ответ опять тишина.

Тогда решила зайти с другой стороны. Подойдя чуть ближе к камере, заговорила весьма осторожно подбирая слова:

— Вчера я была на похоронах. С ней попрощалось много человек. Все любили её. Не могу поверить, что её больше нет. Она боялась…

— Замолчи! — прорычал Михо, плотнее сворачиваясь в клубок, как настоящий волк.

— Тогда просто скажи это, — воскликнула негромко. — Скажи, что пришёл в мою комнату в ту ночь следом за Вельямином. Скажи, что напал на неё и убил, предлагая своему кан-альфе разделить трапезу! Скажи это и я уйду!

Это как по щелчку пальцев. Щёлк и вот он уже висит на прутьях клетки, просунув голову-морду, скалясь, демонстрируя острые клыки и злые волчьи глаза. Кандалы заржавели от старости и лопнули, оставшись браслетами на его запястьях и лодыжках. Такая скорость вынудила отступить и я чуть не упала, врезавшись в стенку.

Несколько раз щёлкнув пастью, пытаясь добраться до меня, он резко остыл и отступил назад, скрываясь в тени.

— Не смей обвинять меня, сука! — последнее слово угадала, он говорил на языке волков.

— Тогда говори! — крикнула в ответ подходя совсем близко к камере на расстоянии вытянутой руки. — Скажи, в чём ты меня обвиняешь!

— Всё началось, когда ты появилась в этом мире, — он говорил спокойно, будто и не было этой вспышки агрессии. — Барабаны зазвучали, когда на тебя началась охота! Тебя загоняли, ты пришла сюда и привела дикость за собой!

Его речь звучала сумбурно и не очень понятно, а переспросить не могла. Я «догадывала» его предложения, уловив суть — осада замка началась вместе с моим появлением. Совпадение?

— Ты не слушаешь! — внезапно крикнул он совсем как обиженный ребёнок. Его лицо-морда выступила из тени, демонстрируя сведённые кустистые брови.

— Ты убил Лидию? — задала прямой вопрос, а он рассмеялся.

— В ту ночь у твоей комнаты было многолюдно, не правда ли? Почему ты решила, что это сделал я?

— Потому что ты хотел её, а дикость обнажает и искривляет чувства. Потому что ты стал диким из-за своих желаний. Потому что ты по ту сторону решётки, Михо! — выпалила одним длинным предложением звенящим от злости голосом. — Просто скажи это!

— А может это сделал наш кан-альфа? — он выпустил длинный язык и медленно облизал губы, задевая щёки, в его глазах вновь зажегся опасный огонёк. — Как сама думаешь? Кстати, он приходил недавно. Спрашивал. Он не помнит о той ночи столько, сколько помнишь ты. Только кровь на губах и ярость в чреслах, — последнее слово он выделил, плотоядно скалясь. — Он ведь трахнул тебя той ночью, ведь так? С недавних пор я чую всю гораздо острее и сразу понял, чем вы занимались!

— Поэтому ты убил её?

— Замолчи! — заорал он, обрушившись всей массой своего тела на прутья. — О, как же я жду следующей ночи! Совсем скоро мы поменяемся местами! Я буду медленно рвать тебя на куски, наслаждаясь твоими криками! Я сожру твои потроха, а потом помочусь на твои останки!

От омерзения передёрнуло. Это был уже не Михо. Ничего не осталось от доктора, даже оболочки. Безумный зверь, одержимый жаждой крови. Я не получу признания — у него осталось только одно желание — мучить меня. По глазам видно — он наслаждается устроенным представлением, вкусно расписывая всё, что сделает со мной, когда выберется из камеры.

— Я порекомендую Вельямину отрубить тебе голову, — когда он иссяк, высказалась спокойно. — В тебе не осталось и капли рассудка. Даже те дикие, с которыми столкнулась в лесу, вели себя более человечно, чем ты.

— У тебя ужасный акцент, — заявил он в ответ. — Я буду рад вырвать твой поганый язык и сожрать его вместе с губами!

— О, до Ганнибала Лектора тебе далеко, — я рассмеялась, представив себе сцену из знаменитого фильма. Параллель проводилась с натяжкой, но даже такая малость всколыхнула тоску по дому. Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем покину этот холодный и жестокий край?

Я уже уходила, когда позади прозвучал немного усталый голос настоящего Михо:

— Берегись, Елена. В этом замке полно тайн. Спроси себя, кто мог хотеть твоей смерти больше чем жизни Вельямина?

Перевод в голове сбоил. Я не поняла его фразы, но переспросив не получила ответа. Он вновь сгорбился в углу, сливаясь с темнотой. В нём ещё остался Михо, но этих остатков слишком мало. Думаю, он и сам уже не понимает, кто или что он такое. Я уходила, не получив ответов, только ещё больше вопросов.

Ночью было тихо. Барабаны не вили свою дикую песнь, только ветер выдувал из скал заунывные мотивы холода. Стояла полночь, небо грязно-серое, затянутое облаками, едва-едва пропускавшими свет одинокой почти полной луны.

Мы с Хельгой расположились в её комнате. Она не хотела ночевать в бывших покоях её матери, поэтому незапланированный девичник проходил у неё. Я не ожидала увидеть девчачьи рюши, но хотя бы какой-нибудь намёк на женственность всё же думала найти. Однако девушка предпочитала суровый минимализм. Никаких картин на стенах. Тускло-серые краски в мебели, небольшое зеркало в углу и маленький шкаф. Перехватив взгляд, Хельга пояснила, что раньше здесь всё было по-другому, но после смерти матери, она перестала нуждаться в красоте. Стало всё равно что носить и как выглядеть.

— Ты не мечтаешь о любви? — мой вопрос должен был быть опровергнут со всем пылом, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Хельга разочаровалась в любви и в мужчинах.

— Я младше тебя, хотя по вашим меркам мы почти погодки, — продолжила тему, когда мы устроились в постели с лёгким ягодным вином и жалким подобием сухофруктов. — Но я прошла через такое, что должно было навсегда отвратить от этого чувства. Меня били, насиловали и принуждали. Ломали, я тебе рассказывала об этом. Уже даже не могу вспомнить, какой была до того. Каково это чувствовать истинную невинность и безопасность? Я завидую тем, кто живёт и не знает, каково это — помнить о боли, — скупая улыбка коснулась губ и моментально пропала. — Ты понимаешь, о чём говорю?

— Да, — односложно ответила она, приложившись к железному кубку.

— Мы обе прошли через ад, но я верю, что всё в наших руках. Я могу позволить боли затопить моё сердце и вырвать из него чувства. Но я этого не хочу, — последовав её примеру и осушив бокал, потянулась за бутылкой и освежила их, наполнив комнату ягодным ароматом. — Любовь и влюблённость — это то, что ведёт меня вперёд. Шанс когда-нибудь забыть о кошмаре, через который прошла…

— Ты больше не отмечена волком Лико. Что будешь делать? Вернёшься к нему или останешься здесь? — она говорила вполне серьёзно.

— Я не могу остаться, — нахмурилась, не понимая, к чему она клонит.

— Вы оба тянетесь друг к другу. Зачем сопротивляться этому? — она пожала плечами, делая небольшой глоток. — Ты пробуждаешь моего отца. Если бы не дикие, всё было бы совсем по-другому. Подумай об этом. Здесь, под защитой кан-альфы ты будешь в безопасности. Алхимик не достанет тебя из-за гор. Силёнок не хватит, — и она улыбнулась.

— Я не могу остаться!

За стеной раздался грохот, будто что-то с силой ударилось оземь. Мы замерли, прислушиваясь — но на улице только сильнее завывал ветер, обещая устроить настоящую бурю ночью. Видимо что-то сорвалось от такой силы.

— У меня есть семья. Моя сестра находится под властью Кая. Как я могу их бросить? Как я могу бросить Армана…

— Ты совсем не знаешь его! — процедила она, щёлкнув языком. — Хочешь я расскажу занимательную историю о твоём Армане?

Не дожидаясь согласия, Хельга заговорила с такой желчью, что стало не по себе.

— Его семья — элита среди высших семей. Но он не был старшим ребёнком, всего лишь второй альфа, родившийся у пожилого отца. Вместе с ним на свет появилась и Мирана. Сестра-близнец. С детства не разлей вода. Незадолго до смерти отца случайно гибнет старший альфа в семье, его место занимает Арман. Вот совпадение? Он был совсем юн, но его умения и характер выделили волчонка среди остальных. Он был любовником короля… вместе с сестрой.

Хельга остановилась, чтобы перевести дух.

— Его сестра забеременела от Демьяна и это возвысило их до немыслимых высот. Всё самое лучшее доставалось семье Гарнто. Мать короля была в восторге от невесты, называла её солнышком и одаривала драгоценностями и мехами из лучших зверей. А потом случился выкидыш и Мирана слегла, — Хельга тяжело вздохнула, но заметив сочувствие в моих глазах, оборвала: — Не стоит их жалеть! Когда Мирана поправилась, король пришёл к ней, чтобы вновь зачать ребёнка, ведь девушка была первой, кто вообще смог забеременеть от него. Арман остановил Демьяна! Он пошёл против короля и не отдал ему свою сестру! — зло заговорила девушка. — Ты понимаешь, как это ненормально? Без наследника, мы все обречены, а он помешал королю! За такую дерзость, Демьян сослал Армана сюда в дальние пределы, чтобы парень набрался уму. А Мирану подарил врагу — соседнему королю, чтобы «укрепить» связи и показать прочность своей власти.

До меня не сразу дошло, что не так сделал Арман. Я не подданная короля, чтобы испытывать безусловную верность, поэтому посчитала поступки волка правильными. Он защитил сестру от насилия. Ещё одну беременность девушка могла и не пережить.

— Не видишь в этом преступления? — заметила она. — Уверяю, скоро передумаешь. Арман умён. Когда он понял, что из той дыры, куда его сослали просто так не выбраться, он пошёл на крайность. Демьян обожает саблезубых кошек. Особенно крупных тварей, которые обычно охотятся стаями. Арман был прилежным учеником и быстро приблизился к кан-альфе Уко Соймоир, став его правой рукой, как Дельмир для Вельямина. Достигнув такого положения и заполучив власть в свои руки, он собрал отряд и под предлогом обычного патруля, углубился в лес, рассчитывая убить саблезубого тигра и притащить шкуру этого зверя королю. Он планировал выманить тигра из леса в заранее приготовленную ловушку, а в качестве приманки использовал деревню людей. Человеческий запах для лесной твари — как лакомство. Арман не учёл, что стая саблезубых будет так велика и умна, — Хельга ненадолго замолчала, глядя в пустоту. — Я была совсем маленькой, когда это случилось. Арман поймал и убил саблезубого тигра. Но стая этого зверя проникла в деревню и вырезала её подчистую прежде чем волки Уко добрались до неё. Арман не стал дожидаться кары альфы, он разделал хищника, забрал шкуру и потащил её в столицу. Там он пал в ноги королю, подставил шею и покаялся во всех грехах. Этого оказалось достаточно, чтобы Демьян простил Армана, но недостаточно, чтобы вернуть Мирану.

Хельга оставила меня наедине со своими мыслями, сама погрузившись глубоко в себя. Когда она заговорила вновь, её слова впились под кожу как тонкая рыбная чешуя.

— Елена, пойми, всё, чего желает Арман — это вернуть сестру домой. Они близнецы и связаны крепче чем ты можешь себе представить. На вид Арман полностью подчинён королю и исполняет его волю, но папа говорит, что этот волк сам себе на уме. Всё, что он делает, делает ради себя и Мираны. Пойми, когда она вернётся к нему, не будет никаких Елена, Арман и Лико. Нет, будет только Арман и Мирана, может быть Лико. Теперь понимаешь?

— Он говорил о другом, — тихо сказала ей. — Он никогда не упоминал о сестре. Он говорил, что его сослали сюда из-за того, что он чуть не убил женщину чужой триады, так как был влюблён в их альфу. Зачем он солгал?

— Он не лгал, Елена. Он переставил события местами. Эта история привлекла внимание Демьяна к Арману. Такая страстность импонирует нашему королю.

Страстность или холодный расчёт? Мне начинает казаться, что я совсем ничего не знаю о мужчине, которого… люблю? Или же мной искусно манипулировали, пока пыталась справиться с внутренними и внешними демонами? С каждым днём прошлое отдаляется от меня, скрывается в ледяной дымке разума, пасуя перед доводами и логическими цепочками. Я всё ещё страстно хочу вернуться домой, но причины меняются. Словно начинаю понимать из чего состою, какие частицы личности прячутся под кожей. Я должна научиться честно и трезво оценивать как себя, так и тех, кого выбираю… и кто выбирает меня.

--

*Шарль Бодлер — Фонтан крови.

Глава 10 Мы скоро в сумраке потонем ледяном

Хрусталь и звон колокольный. В чёрный вплетаются все оттенки синего, фиолетового, бирюзового и серого. С неба сыпется зимний дождь, иголками создавая тихую и мягкую музыку. Надо мной три луны. Красная как запёкшаяся кровь пульсирует, внутри спутника бушуют смерчи, она кипит всеми страстями, манящая, будораживающая, злая. Синяя луна налилась цветом так, как почти никогда не наливалась в реальности. Это океан, сладкий и горький одновременно. Синевой он успокаивает, и соблазняет, увлекает в водную пучину, противопоставляя себя красному. А между ними чернее ночи, холоднее и страшнее самой тьмы, набухает чёрная луна. Из неё вырываются протуберанцы, как из солнца, только наоборот. Кажется, что она через них стремится поглотить остальные две луны и скоро обрушится на землю. И как шар прокатится по планете, сметая всё на своём пути.

Удивительное сочетание цвета и яркости делают эту ночь невероятно сочной и мелодичной. Странный дождь, а луны в сотни раз больше, чем в действительности, далёкая мелодия и зимний, наполненный крупным и тяжёлым снегом, лес.

На поляне я одна. Ни Лико, ни Арман не явились в сон. Мне не снится прошлое и уж точно не будущее. Это как фантазия, сказочное сновидение, подобно которому никогда ничего не снилось. Здесь нет страха и холода. Только покой, бесконечный и манящий, не мёртвый, не как то видение смерти, куда чуть не затянуло, когда покусал Райво. Нет, это место — словно долгожданный дом. И кажется, что среди деревьев запряталась хижина, уютный домик у воды с мельницей и конюшней. Кажется, здесь уже была. Всё знакомо вплоть до извилистой веточки на ближайшем дереве.

Но это не мой дом. И я — не я.

Оборачиваюсь, прислушиваюсь к новым плотным звукам. Кто-то идёт, разрушая зимний дождь. От шагов трясутся и падают деревья, снег осыпается, обнажая голую кору. Через мгновение вижу в ночной дымке, подсвеченный сиянием лун, силуэт огромного волка. Для него я на один зубок. Как древний дух леса, он выше деревьев — почти под сотню метров. Здоровенное чудище, чёрное и лохматое. Если бы не свет лун, его совсем и не было видно. Только очертания, шумное дыхание, запах травы и мокрой шерсти.

Он наклоняется вперёд, втягивая запахи, и открывает глаза. Один — белый, другой — чёрный. Его морда, которая в несколько раз больше меня, останавливается на расстоянии нескольких метров, отчего вижу призрачность фигуры — он прошёл ветви насквозь. От близости такой туши замирает дыхание, останавливается движение, мир теряется. Вижу только его глаза. Вижу, как он рассматривает меня и от этого костенею.

Есть я и волк, и музыка ветра, дождя. Фантасмагория? Иллюзия? Или что? Глядя в глаза зверя, чувствую родство, сопричастность. Словно хочу назвать его… отцом?

Я делаю то единственное, ради чего снится этот сон. Опускаюсь на колени и подставляю шею, подчиняясь духу и предлагая себя.

Глаза закрываю, а открыв — оказываюсь в комнате, это смежное со спальней Хельги помещение. Уже утро, светает. Первая ночь, когда не было слышно барабанов. К хорошему или плохому — об этом узнаем совсем скоро.

Выхожу на балкон второго этажа во внутренний дворик, с которого открывается отличный вид на малый тренировочный плац, где так любят разминаться охранники замка. Сегодня здесь только Хельга и она уже закончила свою тренировку. Раздетая, в подпоясанной рубахе и кожаных штанах, с заплетёнными в косу волосами, девушка разматывала с пальцев ткань, защищавшую костяшки от чересчур сильных ударов по набитой соломой и опилками груше.

Только собралась спуститься вниз и поздороваться, как во дворе появился староста. В чёрном кафтане, сутулый, какой-то весь свалявшийся, будто половая тряпка. Издали трудно разобрать выражение его лица, но походка выдавала тяжесть и глубокую усталость, запрятанную в измученном теле. Он что-то негромко сказал Хельге, кажется поздоровался, раз она закивала в ответ.

Чтобы расслышать слова старика, медленно, скрываясь в тени, прошла по балкону поближе, всё лучше разбирая его речь. Они говорили обо мне.

— Лэри, прогоните её, лэри Хельга! — заискивающе, но непреклонно причитал мужчина, подобострастно склонившись перед ней. — От неё одни беды!

— С чего ты взял, что имеешь право с подобным обращаться ко мне? — холодно спрашивает Хельга. В её глазах мелькнуло нечто недоброе.

— Как она пришла — люди стали умирать! Дикие вернулись, беды пришли! Вновь прячемся от луны по подвалам и клеткам, вновь кровь течёт по улицам! — не унимался старик. — Она — шайтан! Демон, а не человек! Враг!

Хельга рассмеялась.

— Неужто ты, Махо, байки удумал мне рассказывать? Да ещё в такой час? Наговариваешь на гостя нашего? А плетей за такое не желаешь получить? — взъярилась Хельга. Подбоченившись, она как будто стала выше — нависла над старостой, сверкая глазами.

Но не сдался старик, не отступил.

— Она оборачивается зверем по ночам! — воскликнул он. — Есть доказательства! — на щелчок пальцев выбежала служанка Иза, в руках девушка несла простынку. Протянув её Хельге, поклонилась и быстро-быстро переставляя ногами удалилась.

— Что это? — непонимающе спросила волчица, разглядывая изодранную тряпку.

— Это постельное бельё вашей гостьи. Иза принесла сегодня утром. Смотрите — это следы когтей!

— Она человек, а не животное! — вновь разозлилась Хельга, отбрасывая простыню. — Ваши сомнения беспочвенны!

— Есть свидетель! Стражник, что стоял у дверей Елены в ночь, когда погибла Лидия! Он видел, как Елена соблазнила вашего отца! Она имела вид дикой волчицы! Управляла им, приказывала, что делать!

В ответ Хельга сильно ударила старика по лицу и тот упал, испуганно сжавшись, боясь новых ударов.

— Не смей! В твоих словах крамола! — зашипела девушка. — Кто ты такой, чтобы бросаться такими обвинениями? Приведёшь ко мне стражника, что посмел оставить пост. Его ждёт суд за побег, а вас за укрывательство беглеца!

— Лэри Хельга! — плаксиво простонал староста, всем видом показывая раболепие и полное подчинение власти женщины. — Я бы мог, да он сбежал как узнал, что кан-альфы нет в замке! Никакого порядка…

— Стража! — крикнула Хельга и на её зов вышли двое стражников. — Заключить этого человека под арест! И пусть все узнают — его будут судить по законам военного времени! За своеволие и крамолу! Также выгоните Изу из замка — пусть возвращается в семью. Её поведение — недопустимое и опасное.

Староста Махо канючил до тех пор, пока не скрылся из глаз. Его почти волоком протащили по снегу стражники, а он всё пытался гнуть свою линию, выдавая новые порции своих идей касательно того, кто я такая. Как только его голос потерялся, из Хельги будто стержень вынули, она обмякла, опустила плечи, слегка ссутулившись. Медленно она подошла к брошенной тряпке и подняла её, расправив, внимательно рассматривая резаные линии.

— Что скажешь? — негромко спросила она, повернув голову в мою сторону.

По крутой лестнице я спускалась достаточно долго, чтобы успеть остыть и подойти к девушке с невозмутимым лицом. Чего нельзя сказать о том, что творилось под бесстрастной маской.

— Я определённо не шайтан, — сказала, принимая простынь из её рук. — И утром эта тряпка была цела, когда я выбралась из постели.

— Но всегда есть какое-то но? — спокойно спросила она.

— Есть вероятность, что со мной действительно не всё в порядке.

Мы стоим в центре тренировочного плаца, под ногами вытоптанный снег и опилки, а вокруг гуляет ветер. Никого нет рядом. После всех приготовлений, ночь провели в её смежных комнатах, чтобы не испытывать стеснения. Это время, хоть и прошло без происшествий, всё равно оставило тягостное послевкусие. Почему нет барабанов? Завтра взойдёт полная луна, самый пик агрессии, а страшного ритма не было. Это значит, что Вельямину удалось победить Райво? Или же…? Другие варианты звучали слишком плохо, чтобы произносить их вслух.

— И обо всём, что со мной происходит, известно Вельямину, — закончила говорить, наблюдая за невозмутимой Хельгой.

— Хорошо, — кивнула она, принимая на веру мои слова. — Твоё слово против слова старосты. Он будет наказан.

— За беспокойство?

— За ложь и подстрекательство, — сказала как отрезала, но всё-таки решила прояснить. — Староста — это нить от них к нам. Он должен остужать горячие головы, а не распалять пламя. Его задача — покой и верность. Сама возможность тех слов, что он озвучил, — неприемлема. Людской бунт остужается многочисленными казнями, а мы не можем себе этого позволить в таких условиях. Это приведёт к резне. Поэтому его удалят в камеру подальше от людей. А из замка выгонят всех неблагонадёжных.

По глазам волчицы видно — не это беспокоило девушку. Она напряжённо думала о другом предателе.

— Почему Толик пошёл к людям, а не к Вельямину? Почему сбежал?

— Вельямин приказал Толику уйти, — осторожно сказала я. — Возможно, Толик встретил кого-то из людей уже за пределами замка?

— Он был в ту ночь в твоей комнате?! — полувосклицательно-полувопросительно высказалась девушка.

— Дикость привела его ко мне, — прошептала, слегка склонив голову. — Но не стоит об этом.

Тишина обрушилась со всех сторон. Замок будто вымер, что было недалеко от истины. Многие волки остались в своих комнатах, запертые в подвальных помещениях и камерах. Немногие оставшиеся сейчас в городе занимаются укреплением стен, жилых помещений и домов. Идёт полномасштабная подготовка к длительной осаде, заточенная под малое количество обороняющихся. Никто не знает, сколько волков выстоит, когда наступит полнолуние. Ахлик готовил замок ко всему. Даже ступенчатой кольцевой обороне на случай, если жителям придётся защищаться друг от друга. Последний рубеж — сам замок, поэтому здесь сейчас почти никого не было.

Хельга взяла под руку и мы медленно пошли внутрь замка — недолгая передышка закончилась, её ждут дела, а меня очередная попытка разговорить Михо. Я верила, что ещё есть шанс достучаться до него.

План был прост. Ожидание приправленное страхом, немного нервного хождения по комнате. Отказ от еды. Изломанные ногти. Я не умею ждать, хотя ожидание это единственное, что объединяет всех нас.

Чтобы скоротать время, взяла какую-то книгу из библиотеки Вельямина. Кажется, это сказка про охоту. Или же очередная легенда. Быт оборотней не слишком разнообразен, для человека, смотревшего и читавшего книги и фильмы про них это было странно. Я как-то не задумывалась, что в сказочном мире могут быть настолько приземлённые вещи, как стирка, уборка, ремонт и готовка, и много других прозаичных дел. Короче — бытовуха. Работа, скука и вера в сказки. Не даром они столько их сочинили.

Я умудрилась вытащить книгу словно посвящённую моему сну. В ней шла речь о прародителе местных оборотней. Гигантском духе, из пасти которого вышли первые волки. Это была всего лишь сказка, ничего более. Её цель — преподать урок смирения перед двойственностью своей натуры. Урок принятия себя в обоих обличиях. И как в моём сне, главные герои сказки, склонили головы перед прародителем, принимая второе я и превращаясь в прекрасных и могучих зверей, побеждающих врагов-драконов.

Странное послевкусие осталось от книги. Словно получила ответ на ещё незаданный вопрос.

Это был час, когда собралась идти к Михо. Только-только спустилась по лестнице, кряхтя как старушка и мысленно сетуя на слабость тела. Господи, ну что за наказание? Как я могу обладать силой и быть при этом такой слабой? Уму непостижимо!

Я услышала крики и шум в главном зале, а когда доковыляла до него, там уже никого не было кроме охранника. На вопрос, что случилось, он замялся. По его растерянному и напряжённому виду было ясно — случилось что-то плохое.

— Смотрящий увидел лошадь, — тихо ответил он. — Она кружила по полю и кажется на ней был всадник.

— Вельямин? — сорвалось раньше, чем успела подумать.

Охранник тут же выключился, будто и не трепался секунду назад. Переложив руку на рукоять короткого меча, слегка задрал голову.

— Мне не положено с вами разговаривать, — ограничился он.

— Но вы уже говорите, — фыркнула раздражённо, про себя раздумывая — топать вниз или здесь дождаться?

Осталась в главном зале, чинно сложив руки в замок на столе. Мимо проходящей служанке велела принести что-нибудь вместо обеда. Умные мысли подсказывали — впереди ожидаются осадки в виде клыков, когтей и кровавых дел. К ним следует подходить не на голодный желудок.

Вот так и начинаешь по-новому жить. Привыкаешь, планируешь и уже предсказываешь будущее, совершенно не задумываясь, что так нельзя. Что так не живут, а выживают. Видимо я слишком близко к сердцу приняла слова Армана. Уже не могу иначе.

Я всё ещё была в главном зале, когда на носилках внесли Дельмира. Его правая рука безвольно свисала вниз, чуть-чуть не доставая до пола, открытая грудь, крепко-накрепко перебинтована и сквозь серые тряпки уже проступают первые кровавые следы. На лице опять тряпки — нос полностью закрыт, как и правый глаз. Волосы стоят торчком, они мокрые или засаленные от грязи, издали не разобрать. Мужчина без сознания, вокруг хлопочат двое лекарей — бывшие помощники Михо. Всё, на что они способны — поддерживать жизнь, не давая волку истечь кровью. А нам остаётся верить, что внутренние повреждения не критичны и не потребуется проводить хирургическую операцию. Её просто некому делать.

Хельга высохла до белизны. Вся мягкость испарилась, пасуя перед северным холодом. Она держится с вызовом, чтобы Ахлик не перехватил контроль. Споро раздаёт приказы, что и кому делать. Доставшиеся мне скупые слова, выразили совсем неприглядную картинку. Отряда больше нет, отец Хельги в плену, многие волки перешли на сторону диких, других вырезали, кого-то посадили на цепь в ожидании луны. Дельмир сбежал благодаря своему кан-альфе, который в последний момент отдал приказ, которому волк был вынужден подчиниться.

Эта установка привела замок в режим повышенной боевой готовности. Хельга решила переправить оставшихся женщин, стариков и детей человеческого происхождения под гору в тот самый зал, закрытый массивными ставнями, способными удержать как размерами, так и массой сбесившихся волков. Подымают ворота на каждом уровне замка. Мужчин делят на категории, проверяя свежей кровью: реагируешь — в казематы, не реагируешь — небольшая доза аконита, чтобы сдерживать внутреннюю суть и вперёд — на крепостную стену. Сегодняшняя ночь покажет, чего следует ожидать от завтрашнего полнолуния. Но готовиться приходится ко всему.

Весь день провела на задворках событий, меня вежливо отодвинули, почти как мебель — да и чем могла помочь? Полуинвалид, сомнительная личность без определённой видовой принадлежности со странными закидонами и вообще — а вдруг подсадная утка?.. К Михо не пустили — сейчас тюрьма закрыта — её готовят к ночным визитёрам. Поэтому отсиживалась в своей комнате среди сказок, бездумно выводя круглые линии на листах бумаги. Не сразу заметила, что вновь и вновь повторяю тот символ, что был нарисован на стене позади трупа паренька. Познай плоть и стань свободным. Но что такое свобода? Разве она равнозначна отсутствию контроля над собственным телом? Разве свобода выражается в подавлении разума и разгуле инстинктов? Ведь принимая такую свободу, ты становишься ещё более зависимым от того, кто превозмог дикость. Такого как Райво. И где же здесь свобода?

Наконец, устала от вынужденной изоляции, да и в замке почти исчезли все звуки. Выйдя из комнаты, кивнула охраннику, и мы спустились вниз в пустую столовую. После утренних событий господских служанок не осталось. Получается какая-то несчастливая должность. Поэтому обед приносила кухарка. А ужин похоже вообще отменяется — стол не накрыт, никого нет. Отослав охранника на кухню, сама отправилась на поиски обитателей замка. Такое чувство, что попала в иную реальность. Сплошные потёмки. Если и встречала кого, то они смотрели в пол и жались по стенам, сам замок потемнел — большинство ламп не работало, никто не следил за отоплением, из-за чего плотнее куталась в шерстяную шаль. Впервые посетило чувство вседозволенности. Словно больше не под присмотром. Всем всё равно, что со мной.

Все мысли занимает только одно — что случилось с Вельямином. Забавно получается, я так долго анализировала свои чувства, боролась с привязанностями, доводила себя до состояния дамочки из книги «Гордость и предубеждение», что теперь просто в ужасе от одной мысли — что его нет. Ведь даже если они оставили альфу в живых — дикость меняет волков. Он уже не будет таким… добрым? Заботливым? Внимательным?.. Влюблённым? Я не знаю, чего ожидать.

Из малой гостиной донёсся полувопль-полустон. Приблизившись, невольно вновь стала слушателем чужой ссоры. Ахлик и Хельга на повышенных тонах выясняли отношения.

— Ты ни хрена не делаешь! — кричит девушка, наполняя лёгкие чистой яростью.

Прислонившись к стене, слегка наклонила голову, чтобы лучше слышать. Они могли почуять меня, но сила разногласия зациклила их друг на друге. Оглянувшись по сторонам, убедилась, что коридор пуст и темен. Охранник не скоро спохватится, а мне нужно узнать, что планируют волки. Из-за моей слабости и человечности, Хельга быстро отодвинула меня в сторону, чтобы не путалась под ногами. Приставив охранника, она выкинула мою безопасность из головы, будучи убеждённой, что со мной ничего плохо не случится, если буду под присмотром.

— Почему мы всё ещё в замке? Ты должен отправить отряд на поиски отца! Твоего брат между прочим! — не унималась Хельга. За стеной послышался громкий стук, а затем рычание. — Давай, бей посуду, только на это ты и способен!

— Замолчи, женщина! — раздался мужской голос в ответ. — Что ты предлагаешь? Отправить оставшихся защитников замка на верную смерть? Ты сама себя слышишь? У Веля было пятьдесят волков, чтобы справиться с Райво и где они сейчас?!

— Вот именно, где они?! Почему отец…

— Дельмир чётко дал понять, чего они хотят, — Ахлик наполнил свои слова ядом, как настоящая змея. — Они отступят.

— И ты им веришь? Замок способен выдержать любую осаду, но ведь угроза идёт от нас самих. Фактически, мы готовы упасть в руки Райво по единому удару по барабану! — с горечью протянула Хельга. — Такое требование — лишь способ забраться к нам в голову! Способ сломить волу, показать, насколько мы слабы! Райво не остановится, пока не заберёт всё, что хочет, а хочет он всё!

— Это даст нам время! — выпалил Ахлик. — На то, чтобы отправить отряд к соседям. С подкреплением, мы уничтожим зарвавшихся диких! Выстоим до весны, а там уже подойдёт и помощь из-за перевала…

— Цена…

— В данной ситуации — приемлема, — закончил за Хельгу волк. — Теперь она всего лишь человек. Шрам сошёл, она ничтожна. Её жизнь за жизнь всех нас.

От его слов перехватило дыхание. Руки невольно потянулись к горлу, пытаясь сохранить тишину и не выдать своего присутствия всхлипами. Я задыхалась и кричала про себя. Только что от меня избавились как от мусора. Я больше ничего для этого замка не значу. К этому подводило всё, что происходило последние дни.

— Но ведь она пострадала из-за нашей неспособности защитить её, как нашего гостя, — тихо заговорила Хельга.

— Не считай её невинной. Именно с её появлением в замке всё началось. Слуги болтают, что она виновата в смерти Лидии. Есть подозрение, что она как-то влияла на нашего кан-альфу, из-за чего он и попал в засаду. С ней не всё ладно, Хельга. Пусть дикие сами разбираются с ней, — веско заметил Ахлик.

Меня спугнул какой-то звук. Что-то тяжёлое упало где-то этажом выше. Очнувшись, словно от страшного сна, пригладила рубашку, подтягивая на плечи шаль и на цыпочках удалилась из коридора, стараясь двигаться как можно более незаметно. Я уже не испытываю раскаяния от того, что подслушивала. С сердца упал камень, я свободна в своих действиях. Когда они закончат говорить, Ахлик, как глава замка, прикажет схватить меня и заключить под охрану. Потом выведут из замка и отдадут Райво в руки. Всё пройдёт просто и быстро. Вероятно, обменяют на Вельямина. Может даже убьют на его глазах. Ведь именно этого хочет Райво — моей смерти. Мне даже не скажут почему. Кто я такая, что дикие готовы идти на подобную сделку, только ради того, чтобы убить?

Поднимаясь по лестнице, с досады едва-едва стонала, чувствуя свою физическую беспомощность. Правая нога с трудом поднималась по ступенькам, место укуса страшно ныло. Я ковыляла как старушка, с трудом представляя свои дальнейшие действия. Драпать из замка на ночь глядя? Куда? В лес к диким? К перевалу, который в глаза не видела? У меня нет союзников. Хельга, хоть и была добра, выбирает отца. Дельмиру я нравлюсь не настолько, чтобы поступиться принципами, да он наверняка ещё не пришёл в себя после ранения. А больше никого не осталось. Мой главный союзник сам в беде, а все остальные находятся в другом мире.

Впервые была бы рада Каю. Чёрт, да я была бы рада и самому дьяволу, если бы он вытащил меня из этой западни!

Пока же преодолела лестницу и оказалась на своём этаже. Здесь пусто как в могиле и также тихо. На закате замок окончательно вымер, что играло на руку. Я уж точно не собираюсь сидеть на месте и смиренно ждать, когда за мной придут. Лучше умру от холода, чем безропотно подставлю шею под удар.

Лампы на этаже горели через одну. Света едва-едва хватало, чтобы сослепу не врезаться в стену и ничего не сбить по дороге. Я не сразу поняла, что вижу в другом конце коридора. Из-за игры теней казалось, что тёмная занавеска колыхается из-за открытого окна. Мне слышался ветер, воющий как зверь. Но когда загорелись два огонька, ярких и жёлтых, когда рычание снизилось до утробного, когда махина выпрямилась, чтобы собраться, готовясь сорваться с места, пришло понимание. И простая, но такая невыполнимая мысль, — беги.

--

* Шарль Бодлер — Осенняя мелодия

Глава 11 Всё светлое в хаосе исчезнет

Мне повезло оказаться рядом с этой комнатой. Повезло, что двери в замке массивны, тяжелы и открываются наружу. Повезло успеть захлопнуть её прямо перед открытой пастью твари, что навалилась на дверь, захлопывая её, чуть не опрокидывая на пол. Повезло и в том, что дверь имела, пусть небольшой, но засов, который смогла опустить вниз, не давая зверю открыть её и ворваться внутрь.

Я вижу, как она вздрагивает будто хлипкая деревяшка от бессильной ярости волка. Вижу, как ходит косяк, как дрожит засов и как всё сотрясается, с трудом противясь такой мощи. Лихорадочно оглядываясь, понимаю, что оказалась в западне. Это гостевая спальная комната без уборной, совершенно пустая. В углу шкаф, рядом комод, небольшие подсвечники на стенах, застеленная кровать, накрытая покрывалом, тумбочка, больше ничего. Всё пропахло пылью и затхлостью. Окна, хоть и выходят на внутренний дворик, всё равно слишком далеки от земли, чтобы попытаться выбраться наружу. Просто разобьюсь, если прыгну и здесь нет даже парапета, по которому могла бы перебраться в другую комнату. Холодный ветер заморозил лицо и я перестала высовываться. Обернувшись, увидела щель в деревянной двери, расширяющуюся от мощных ударов когтей. На мгновение пересеклась взглядом со зверем и он принялся с утроенным рвением прорываться внутрь. Мне оставалось только одно. Вновь высунувшись из окна, заорала во всё горло:

— Помогите! Кто-нибудь, на помощь!

Позади раздался волчий недовольный рык, а потом всё смолкло. Тварь ушла, будто испугавшись моих криков. Нерешительно потоптавшись на месте, подошла к двери, настороженно прислушиваясь и комкая в пальцах вырвавшийся подол рубашки. От напряжения сводило скулы, прорывался истеричный смех и плач одновременно. Подойдя совсем близко, замерла вслушиваясь в тишину. Потребовалось минут десять, прежде чем услышала шаги, а затем увидела через дыру мужское лицо. Потрёпанный Дельмир, полный страха и участия, оказался напротив меня, хотя должен был лежать в постели, приходя в себя после стычки с дикими.

— Елена? Что случилось? Мне кажется, я слышал твой голос! — заговорил он с волнением, ощупывая края дырки. — На тебя напали в замке?!

— Это был дикий, — говорю осторожно, оставаясь на месте. — Не знаю, откуда он взялся. Мне повезло, что он не успел напасть — я захлопнула дверь и стала звать на помощь, тем и спугнула его.

— Где твой охранник? Где Ахлик? Почему ты без охраны? — заговорил он, перед этим выругавшись, не стесняясь в выражениях. — Ты в порядке? Тебя нужно отвести в лазарет! Чёрт, я порву твоего охранника на лоскутки! Как он посмел оставить тебя без присмотра!

Волк говорил правильные вещи, очень успокаивающие, верные. Я была готова поверить ему, но червячок сомнения не давал этого сделать. Я видела, каким он был утром. Нет, он не мог так быстро поправиться. Как он оказался здесь? Чувствую подвох. Ведь я знаю, что он успел передать Ахлику. Странная нелогичность сводила с ума.

— Ну же, открой дверь, Елена! — попросил он требовательно, маскируя заботливостью своё нетерпение.

Я отрицательно мотнула головой и сделала шаг назад.

— В чём дело? Ты чего?

— Я не верю тебе, — говорю просто, делая ещё один шаг назад, чтобы оказаться за пределами досягаемости его руки.

— Это же я, Дельмир, — говорит спокойно, совершенно не обидевшись.

А затем молниеносно пробивает дверь, расширяя дыру, поднимая засов и входя внутрь.

— Как ты можешь во мне сомневаться, Елена? — продолжает говорить спокойным тоном, демонстрируя когтистую лапу вместо руки. — Я подарил тебе самое дорогое, что у меня есть, — сердце.

— Всё это время, это был ты, — я не удивлена — удивлялка сломалась, просто отступаю назад, закрывая себя руками.

— Елена, почему ты так сладко пахнешь? — он выглядит безумцем.

Втягивая воздух, принюхивается, блаженно улыбаясь. Лихорадочный румянец окрасил его щёки, сделав живым. Он как-то похорошел, распрямился, утратив болезненную бледность. Только глаза выдавали сумасшествие, пробудившиеся внутри волка. Дельмир постоянно облизывал губы, надвигаясь на меня, медленно и неотвратимо.

— Я захотел тебя в тот момент, как почуял запах твоей крови. Даже не удержался — облизал пропитавшиеся тряпки, которыми закрывали твои раны от столкновения с Райво. Он сказал, что на вкус ты как солнце и я могу съесть тебя всю! — волк клацнул зубами, отчего негромко вскрикнула и он рассмеялся. — Не думай, я не сразу тебя съем. Я так долго к этому готовился, так представлял, как это будет, что определённо не собираюсь спешить.

— Дельмир, пожалуйста, — обратилась к нему с мольбой, но в ответ получила новую порцию смеха.

— Ты не была такой милой, когда трахалась с Вельямином! — заметив, как меня передёрнуло, он продолжил: — О да, я всё видел! Я пытался заставить его есть, но ты… ты что-то сделала в ту ночь и мне пришлось самому убить её! Пока вы трахались, я развлекался с ней, — подмигнув, он совсем приблизился ко мне, нависая как скала, подавляя размерами и странным запахом — смесь крови и мускуса.

— Я не убью тебя, — интимно прошептал он, — я тебя трахну и, если будешь послушной девочкой, — останешься в живых. По рукам?

Он свободно положил руку мне на грудь и до боли сжал, вызвав крик.

— Такой сладкий голос, — он выпускает когти, врезаясь и пуская кровь. — Кричи, не сдерживай себя, нас никто не услышит!

Дельмир прикусывает за шею и через укус толкает на постель, оказываясь сверху. Он задирает мою рубашку и впивается в окровавленную грудь губами, жадно глотая сочащуюся кровь, вызывая болезненный отклик.

— Не сопротивляйся! — приказал он, когда замерла, боясь спровоцировать волка на новую агрессию. — Или будет ещё больнее! — он торжествующе смотрит, а затем стягивает с себя рубашку, обнажая изрезанный шрамами торс. — Сама разденешься или помочь?

— Дельмир, это ведь не то, чего ты хочешь, — заговорила, прижимая руки к груди. — Это не ты!

— Делай, что говорю, или будет больно! — зарычал он, выпуская зверя. Не утерпев за моими медленными движениями, одним порывом разрывает мои штаны, добираясь до нижнего белья. Он наклоняется, утыкаясь лицом в пах, жадно втягивая мой запах.

Я боюсь сдвинуть ноги. Я боюсь пошевелиться. Я боюсь спровоцировать. Боюсь, что он вот-вот вцепиться клыками в шею, раздирая и высвобождая смерть. Боюсь, что он сделает со мной сейчас и что сделает потом. Страх сочится из моих пор. Страх лезет из глубины сердца. Страх сжимает пальцы, превращая их в бесполезные отростки, не способные защитить от опасности. Страх отворачивает голову, когда волк спускает с себя штаны, сгибает мои ноги в коленях и наваливается сверху. Страх убивает меня.

А вот ярость нет.

Мне кажется, волк сам не понял, что произошло. Почему он оказался на другом конце комнаты, лёжа на полу. Он растерянно, по-звериному, мотает головой, а я поднимаюсь, чтобы вновь напасть. И не успеваю.

В комнату влетела волчица — Хельга приняла звериный облик, доступный женщинам. Она набросилась на Дельмира, целясь в шею и они звериным клубком покатились по комнате. Девушка не давала волку «перевернуться», чтобы он не смог покалечить её. Последний рывок — и волк выпрыгивает из окна, а Хельга прыгает следом за ним.

Несколько абсолютно неподвижных мгновений. Сквозь них до меня доносятся звуки волчьей драки. Визгливые ноты сменялись утробным рычанием, ударами и звоном — всё смешалось в какофонию дичайших звуков и посреди — я. Мои руки слишком длинные для моего тела. Прямо на глазах возвращается исходная форма с болезненным, тягучим чувством плотности. И словно ничего не было. Верчу туда-сюда. Руки как руки. Нормальные белые руки.

Я подхватываю с пола упавшую шаль, опоясываюсь ею на манер юбки, чтобы прикрыться и выхожу из комнаты. Впервые за долгое время я не хромаю.

Стоило поспешить — я слышала слишком много голосов. Интуитивно определив, куда они свернули, выбежала на тренировочный плац прямо к середине сражения. К Хельге присоединился Ахлик, а Дельмир успел принять конечную форму зверя. Позади в снегу валяется труп одного из охранников с вырванной трахеей, а рядом со мной у выхода, лежит другой, зажимающий шею руками, хрипящий. Его взгляд абсолютно пуст, а сквозь пальцы пузырится кровь, окрашивая всё в один тон. Запах стоит одуряющий, от голода свело желудок. Развернувшись, склонилась над землёй. Меня рвало желчью и остатками адреналина. Я не успевала перестроиться, краем глаза наблюдая как волки вальсируют друг вокруг друга. Как Ахлик и Хельга пытаются напасть на Дельмира сзади, целясь в сухожилия и как он уворачивается, исхитрившись изогнуться под немыслимым углом. Они все похожи на каракатицу, чёрное пятно, изгибающееся, собирающееся в кучку и разваливающееся на мелкие капли. Рычание обрывается визгом — Дельмир зашвырнул через всю площадку Хельгу, подставляясь под удар Ахлика — он сбил волка на пол, пригвоздив когтистой лапой, сомкнув её вокруг шеи мужчины. Лицо беты искажено от напряжения, он весь вспотел и капли пота, смешиваясь с каплями крови, горохом попадали на снег.

— Ты уже проиграл! — зашипел Дельмир, когда Ахлик позволил ему частично трансформировать лицо, изуродовав и без того некрасивый рот. — Она одна из нас! Она наша! Так зачем ты сопротивляешься? Просто посмотри — это будет легко! — продолжил волк, кивком головы указав на меня.

Вскинувшись, Ахлик вперился в меня взглядом. Раскрыв рот, сжал зубы, демонстрируя волчий оскал. В нём нет человека, как и в Хельге, пытающейся по-собачьи подняться на заднем плане. И уж тем более нет человека в Дельмире, чьи глаза уже никогда не потухнут и навсегда останутся яркими и жёлтыми. Дикими.

— А как же Вельямин? — я поднимаю руки в беззащитном жесте, показывая свою открытость и этого оказалось достаточно, чтобы Ахлик стушевался, мотая головой, сбрасывая чужую волю.

Он потерял концентрацию и Дельмир резко подался вперёд, сомкнув пасть вокруг держащей его руки. Дичайший крик пронёсся по площадке, и всё опало. Ахлик пытается освободиться, а дикий, не разжимая клыков, трансформируется, возвращая цельную форму. Хруст сравнимый с чавканьем и обрубок падает на снег. Волк прыгает на Ахлика, целясь в глотку, но его сбивает Хельга, они кубарем покатились по заснеженным опилкам прямо на меня.

И это то, что ты делаешь не задумываясь. Ходы прописаны до того, как ты их сделаешь. И всё выглядит естественно, как в танце. Инстинкт — бессознательное действие, ответ на внешний раздражитель.

Я с лёгкостью влилась в звериный клубок, зубами впиваясь в шерсть, погружая отросшие когти в податливую плоть. Я знала, как нужно кусаться, как нужно двигаться, как сражаться, защищаться, драться и как побеждать. Хельге нужно было совсем чуть-чуть помочь, чтобы она смогла сосредоточиться. Моих сил хватило на перехват его рук в области локтей при нападении сзади. Хватило сил, чтобы впиться когтями в его плечи, фиксируя и не давая шевельнуться. В бессильной ярости, он воет, опрокидывая меня на спину, массой мешая подняться. Мы оба в ловушке, он давит на меня, безостановочно рыча, лицо заливает кровь, я ничего не вижу. И только слышу:

— Отпускай!

Мне хватило секунды, чтобы выпустить когти, а ему легко спрыгнуть с меня. Переворачиваясь на живот, подгребаю руками грязный снег и размазываю его по лицу, смывая кровь. А когда оборачиваюсь, вижу труп Дельмира и Хельгу, с окровавленной рукой, стоящей над ним. Она так сильно перерезала ему горло, что голова под неестественным углом запрокинулась назад, но тело сохраняет странную неподвижность. Волк стоит на коленях, он мёртв, но почему-то не падает. Тогда девушка толкает его ногой и он опрокидывается на спину, разбрызгивая повсюду кровь.

Чуть поодаль негромко выругался Ахлик. Мы синхронно взглянули на него и увидели, как побледнело его лицо. Он не успел обмотать обрубок, чтобы остановить кровотечение, поэтому прямо на наших глазах потерял сознание. И мы остались вдвоём.

Из нас двоих, Хельга лучше сохранила присутствие духа и отправилась искать помощь. Пока она ходила, я как могла тряпками туго обвязала руку Ахлика выше запястья, чтобы остановить кровь. Острое сожаление об отсутствии элементарных медицинских познаний пришло вместе с пониманием — это максимум, что могу для него сделать. Стоит ли пытаться привести его в чувство или же болевой шок окажется слишком сильным? А если оставить как есть, он может умереть? К несчастью, я не знала ответов на эти вопросы.

Закат закончился глубокой чернотой и тишиной. Барабаны всё ещё не били, но наверное это потому, что дикие верят в успех мероприятия Дельмира. Уверена, что завтра в полнолуние, они обязательно устроят нам бурную ночь. Словно затишье перед бурей.

Я сижу почти голая на снегу, окружённая трупами, голодная и злая. Каждый нерв оголён, внутри что-то содрогается, прорываясь сквозь тонкую человеческую кожу. Я готова пойти до конца, и это желание пугает. Как пугает отсутствие холода. И сила, что открывается с каждой схваткой. Почему сейчас? И что это такое? Я не волчица — все твердят, что это невозможно. Тогда почему могу делать все эти вещи? Я билась с Дельмиром на равных. Смогла удержать его. И сейчас глядя на тела погибших, внутри желудок сводит от голода и просыпаются совсем уж нечеловеческие мысли. «Сожри. Сожри их всех. Обглодай кости. Предчувствуешь как это будет вкусно?..»

Возвращения Хельги и подмоги ждала с нетерпением. И как они пришли, сразу же отправилась на кухню. Мне было всё равно, что есть. Главное не думать о том, что осталось на плацу. Вообще обо всём это не думать.

Хельга нашла меня, когда доедала очередной шмат замороженного мяса. Мне повезло — на кухне никого не было, а в леднике обнаружились запасы. Мне было настолько всё равно, что я впилась зубами в мясо, перемалывая его и не обращая внимания на сопутствующие мелочи. Оно было таким вкусным, что даже плевать, что ем и как. Это просто топливо, без которого не могла обойтись.

Скрестив руки на груди, она остановилась в дверях, предварительно убедившись, что мы одни. Выглядела девушка неважно. Чёрные волосы стоят торчком и во все стороны, на лице засохшая, плохо смытая кровь, много мелких ссадин и порезов. Крупная рана на предплечье, замотанная в какую-то тряпку. Хельга успела переодеться и новая рубашка местами уже пошла пятнами — следы от драки давали о себе знать. Смертельно уставшая.

Мы неотрывно пялились друг на друга, пока глотала куски, облизывая замёрзшие пальцы. Зубы сводило от холода, но продолжала есть. В конце концов, она присоединилась ко мне и только по окончанию этой непрезентабельной трапезы приступили к диалогу.

— Кто ты такая? — задала она вопрос.

Я смотрю на руки и чувствую в них странный зуд. Как пузырьки от шампанского, словно чуть напряжёшься и произойдёт взрыв.

— Я не знаю.

— Ты предлагаешь мне удовлетвориться этим ответом?

— А что ты хочешь услышать? Я выложила всё о себе твоему отцу. Он без понятия, что со мной происходит и почему. Может ли связь с одним из вас привести к такому эффекту?

— Мы не болезнь, чтобы заразиться через укус, — хрипло ответила она. — Мать рассказывала ваши сказки. Нет, так не бывает.

— Хель, тут два варианта. Либо я родилась такой, либо меня такой сделали. Я не знаю. И это не тот вопрос, который мы должны обсудить, — замечаю почти мягко. — Завтра взойдёт полная луна. Вельямин у них, а мы остались одни. Что нам делать?

Хельга малоподвижна. Она сидит за столом, обхватив себя руками ниже груди и прислонив указательный палец к верхней губе, задумчиво глядя в никуда. Приоткрыв рот, она закусила нижнюю губу, обдумывая варианты. Не двигается, только резко переводит взгляд на меня, прежде чем молвить:

— Я велела молчать, но люди уже знают о предложении диких. И я знаю, что ты его тоже слышала.

Мы вновь смотрит друг на друга и это похоже на взгляд в глубокое тёмное озеро. Мы не можем читать мысли, чтобы полностью довериться. Мы не подруги. Не сёстры. Мы никто. Но от наших действий зависит будущее всех людей и не людей этого замка. И мы обе не знаем, что предпринять.

Наш бессловесный разговор прервался появлением одного из стражников.

— Лэри Хельга, вы должны это увидеть, — он замер в дверях кухни, глядя на хозяйку с тревогой.

— Что случилось?

— Вы приказали найти лэри Брону, чтобы привести её к лэрду Ахлику… Мы нашли её в беспокойном состоянии, — неуклюже выразился он. — Лэри серьёзно больна, прошу идёмте.

Кивком головы Хельга приказала следовать за ней.

Поднимаясь свободно по ступенькам, спинным мозгом чувствовала тяжёлые взгляды стражников. Они видели, что я изменилась и эти изменения вызывали в них тревогу и опасения. И по дороге они сделали всё, чтобы между мной и Хельгой кто-то был. Словно я враг. Словно и не помогала расправиться с Дельмиром.

Возле крыла, принадлежащего Ахлику и Броне, стояли ещё стражники, расступившиеся, завидев лэри. Открыв перед нами двери, впуская в тёмный коридор, освещённый всего двумя фонарями, они последовали за нами, образуя квадрат — спереди двое, позади двое и между мной и Хельгой ещё двое. Такие предосторожности ввела сама девушка, понимая, что у Дельмира могли остаться союзники. Подвоха следовало ожидать отовсюду.

Мрачный коридор огласил нечеловеческий вопль, заставив всю колонну замереть.

Брона не была больна. Она стала дикой. И Ахлик об этом знал. Он собственноручно приковал жену кандалами к стене, зафиксировав таким образом, чтобы она не поранилась самой и не ранила других. Смрад стоял отвратительный. Беспомощная женщина была вынуждена испражняться под себя и не было рядом мужа, чтобы убрать за ней. Немытая, нечёсаная с искривлённым выражением лица она ничем не напоминала тех диких, что встретила в лесу. Почему одни дичают и сохраняют рассудок, а другие становятся вот этим? От былой северной красоты ничего не осталось. Только иссушающая злоба и ненависть в глазах. Остатки разума выдали гневную речь:

— Это ты во всём виновата! Ты сука влезла! Жаль я не убила тогда в коридоре! — захрипела женщина, иступлено вырываясь из оков. По её лицу пошла трансформация, но изменения из-за кандалов вызывали такую боль, что она была вынуждена остановиться и вернуться в человеческую форму. Ахлик специально сковал её таким образом, чтобы она не смогла увеличить свою силу и вырваться. Зверя сложнее удержать, чем человека.

— Значит она напала на тебя. Два зверя. Вот что не складывалось, — прошептала Хельга.

— Что прикажете, лэри? — спросил старший стражник.

— Напоите её отваром из аконита, как и остальных. Отмойте и в камеру. Больше мы ничем ей не поможем, — грустно сказала Хельга. — Прости Брона.

— Убей её! — закричала та в ответ. — Он не мой из-за неё!

— Немой? — переспросила Хельга, нахмурившись, неправильно услышав слова женщины.

— Они оба должны были быть моими! — вновь зашипела Брона, грудью подаваясь вперёд. По её лицу прошла гримаса вожделения. — Сначала Ольга, потом Елена. Они влезли и всё испортили!

История Броны оказалась незамысловатой. Она влюбилась в Вельямина потому, что он кан-альфа, а соединилась с его братом. Девушка ждала, что он заметит её, а появилась Ольга. Брона держалась за Ахлика, не давая согласия ни на одну предложенную триаду — отвергала всех кавалеров. Ей нравилась Ольга и это её убивало. Зависть и любовь — гремучая смесь. Смерть Ольги оказалось ударом, но и возможностью. Она видела, как изменился Вель и пыталась привлечь его. В какой-то момент ей даже начало казаться, что всё получилось, но тут появилась я. Бой барабанов высвободил её гнев. Она напала, но остатки человеческого разума не дали ей закончить начатое. Мысль не ушла и Брона затаилась. Поход в лес, стычка с дикими сбили все её планы. Она стала меняться и это заметил муж. Осознав глубину падения жены, он заковал её в кандалы. Это всё, что пришло ему в голову. Он боялся гнева брата, боялся, что правда выйдет наружу и не мог отпустить её. Ахлик слишком её любил.

Бессвязная, но в то же время ясная речь Броны подошла к концу. Она исподлобья глядела на нас, понимая, что это последнее, что она может сказать.

Я подошла к ней, вызвав очередную неконтролируемую волну изменений. Её ненависть воплощалась в потере контроля над трансформацией. Именно это помогло мне коснуться лба женщины.

— Тише, — прошептала негромко, ловя её взгляд. Кажется, я уже делала что-то подобное, движения получались естественными. Они помогали. — Посмотри на меня, Брона.

Её глаза — жёлтые от дикости стали светлеть, возвращая светло-серый цвет.

— Прости меня, — шепчу и она кивает головой. Желтизна возвращается, но боль ушла. Женщина свесила голову вниз, погружаясь в спокойный сон. Первый за эти дни.

Мы с Хельгой уходим из крыла Ахлика и Броны. Оставшись одни, она берёт меня за плечо и тихо спрашивает:

— Ты что-то придумала?

Я вновь гляжу на неё. Мне нужно довериться ей так, как доверилась в последний раз Эльзе, то есть целиком и полностью.

— Скажем так, у меня есть план. И он тебе не понравится.

--

* Вильям Шекспир — Сон в летнюю ночь

Глава 12 Склонимся мы под тяжестью судьбы

Рассвет встретила в продуваемой башне, закрыв все двери на замок. Здесь высокие, но очень узкие окна, сквозь них ни единый зверь не проберётся внутрь. Барабаны, пускай неохотно, но отбивали свой надоедливый ритм до самой первой утренней дымки. Всю ночь я слышала, как громко выли волки. Крики, драки, то здесь, то там мелькали отблески пожаров. И тени, мечущиеся по дворам, по крышам, по стенам. Ночь перед полнолунием собрала свою жатву. Остаётся молиться за живых.

От отсутствия нормально отдыха слегка кружила голова и немного подташнивало. В замке из прислуги никого не осталось, поэтому пришлось самой мыться, переодеваться и завтракать. Здесь не было даже стражников — после такой ночи каждая пара рук жизненно необходима, чтобы убрать последствия. Что происходило в городе под почти полным ликом красной луны? И как с этим справилась Хельга, оставшись без поддержки дяди, тёти и отца? От того, решится ли она помочь мне, зависит всё. Всю ночь искала другие выходы, но находила только входы. Я всё кладу в одну корзинку и не уверена, что она выдержит этот вес.

Замираю перед зеркалом, внимательно рассматривая мутное отражение. Изучая каждую чёрточку лица, касаясь рук, обхватывая плечи, сжимая/разжимая пальцы. Я это я или нет? Справлюсь ли? Мне это по силам? Я это… я?

Спускаюсь вниз, покидая пустой замок, минуя раскрытые нараспашку ворота, обступая поваленные телеги, мусор и грязь. Мимо полуразрушенного дома, от которого ещё поднимался дым, под тяжёлым низким серым небом, прямо на площадь, где собрался весь оставшийся люд. Где Хельга вещает с трибуны, чётким поставленным голосом пытаясь поднять людской боевой дух. От запаха гари подташнивает, сажа скрывает лица людей, но они расступаются передо мной, образуя коридор прямо к импровизированному помосту, на котором расположилась Хельга.

Она смотрит с ненавистью, направив указательный палец прямо на меня.

— Всё началось, когда её принесли в замок! Человек погиб бы от таких ранений, но она выжила! С её появлением начались убийства. За ней охотятся дикие. Она сама зверь! Всё свидетельствует против неё!

Позади девушки стояли двое — Иза и староста. Мрачная парочка, согласно кивала, видимо уже успев донести до людей мои прегрешения. Озираясь по сторонам, вижу — зёрна падают на благодатную почву.

— Шайтану место среди диких. От них поступило предложение — они оставят нас в покое, если мы отдадим её. Правила гостеприимства не могут распространяться на монстров!

Сначала робкий, но затем всё более громкий голос одобрения, гул толпы зазвучал со всех сторон. Ряды позади сомкнулись и я оказалась одна перед девушкой, предавшей меня.

— Взять её! — крикнула она, жёстко сжав зубы.

На руках сомкнулись тяжёлые руки, пригвоздившие к земле. Мне незачем пытаться вырваться — побег невозможен.

— Это ошибка! — кричу, когда она спускается с помоста и подходит ко мне. — Ты же знаешь, что он не отступится!

— Это даст нам время на выживание, — негромко говорит она. — Ты же слышала слова Ахлика — это единственный выход.

Упрямо мотаю головой, не соглашаясь с её доводами.

— Ты упадёшь ему в руки как спелый плод. Хочешь лечь под дикого, Хельга? Тогда поступай как считаешь правильным!

От её руки зазвенело в ушах, а на снег упали крошечные капли крови. Всего лишь разбитая губа. Мне даже не было больно. Улыбаясь окровавленной улыбкой, чувствую, как смыкаются верёвки на запястьях.

— Готовься, Елена. Сегодня ты умрёшь, — спокойно заявляет она под одобрительные вопли толпы.

Как-то спросила у Веля, кто такие дикие, что обитают в лесах. Отличаются ли они от омег. Откуда взялись? Кто же они такие?

И я узнала то немногое, что было известно самим обитателям дальних пределов.

Эти дикие не похожи на обычных изгоев. Они имели подобие семьи, у них были вожаки, они разделяли права и обязанности. Их дикость выливалась в жажде, что испытывают, видя жертву. Человек, олень или тварь из вечных лесов — неважно, они нападут, не раздумывая о последствиях. Им сложно контролировать свои желания. Если дикому понравится девушка — он возьмёт её или будет сражаться до последней капли крови с её защитником. И так во всём. У них изменённая биология — им не нужны триады, чтобы размножаться. И стать вожаком может любой. Нет альфы, беты или омеги. Они свободны в выборе.

Услышав это, спросила, почему же дикие не завоевали мир? Ведь кажется, что они лучше обычных волков.

По словам Веля, дикие появились почти двадцать лет назад, если считать по времени моего мира. Сначала дикости в них было много, но они организуются, становятся сильнее. Поговаривают, что за ними кто-то стоит. Это не случайная мутация обычных омег, которые погибают в лесах, сходя с ума от жажды крови. В конце концов, их способность пробуждать в других дикость, необычна. Это похоже на болезнь. Они отрывают обычных волков от племени и бросают, заставляя самостоятельно принимать решение — прийти к новой семье или же погибнуть в одиночестве.

Что же произошло двадцать лет назад? Откуда они взялись? И почему король, понимая, какую опасность представляют эти новые волки, предпочёл заключить с ними сделку и ничего не сделал, когда они её нарушили? Что за нелогичность?

Ответов не было, только новые вопросы. И острое понимание — я как-то связана с ними. Что-то такое случилось в детстве, что-то, из-за чего хотят убить теперь.

Меня, связанную как куклу, бросили в телегу, запряжённую всего одной лошадью. Хельга боялась, что могу вырваться, поэтому верёвками оплели как запястья, так и локти с коленями. От этого чувствовала каждую ухабу на занесённой снегом дороге, не в силах контролировать движения, мотаясь из стороны в сторону. До изобретения рессоров видимо ещё очень далеко.

Надо мной серое-серое небо, подкрашенное красным цветом. День, не успев начаться, уже клонится к закату. Здесь, в этой серой земле, очень холодно. Очень… голо. Мы пересекаем поле, за которым начинается густой и высокий лес, ограниченный чёткой рамкой. Как по линейке, которую равняют каждую осень. Я знаю, что там в лесу, за нами наблюдают десятки красных и жёлтых глаз, замерших в своей неподвижности. Готовых сорваться в бег, если вздумаем повернуть назад.

Во главе отряда Хельга. На ней лучший боевой костюм — сплошная кожа с мехом. Короткие волосы стоят торчком, на глаза нанесла чёрную краску, символ борьбы. Символ лидера. Девушка никогда не станет кан-альфой. Волчицы не имеют этой особенной связи, они не являются альфами или бетами. Но могут стать омегой.

Я почти горжусь ею. Она сильнее меня. Взрослее, хотя младше по годам. Это то, с чем пока не получается смириться. В этом мире взрослеют рано. Дети перестают быть детьми в двенадцать лет (десять, если считать по их годам). С этого возраста они могут покидать семью, заводить собственных детей. Принимать ответственность за свою и чужую жизнь. Возраст согласия, половая зрелость… Что же, когда и мой мир также поступал с детьми. И до сих пор поступает.

Хельга молода и не заслуживает всего того, что случилось. Потеря матери и отца, предательство возлюбленного, потеря второго отца, ответственность за судьбы сотни людей. Как такое выдержать, будучи молоденькой девочкой? А она справляется. Принимает непростые решения, люди слушаются её приказов. В ней есть задатки настоящего лидера.

Мне не видно лица девушки, но знаю, какой непримиримой она может быть. Губы плотно сжаты, взгляд целеустремлённый. И только брови немного хмурятся, морщинки собираются в уголках глаз: «Правильно ли поступила? Это то, что нужно? Это спасёт мой народ?»

Мы обе знаем ответ на этот вопрос. Но был ли у неё другой выход? Есть ли он вообще? Только судьба решит, что будет дальше. Нам остаётся следовать за ней.

Мы проехали по лесу часа три, петляя среди хвойных деревьев, прежде чем бурелом стал настолько плотным, что пришлось высвободить меня из оков и посадить перед одним из стражников — телега дальше не шла, плотно утонув в мягком снегу. Сверху на нас падали снежные хлопья. По словам одного из волков, скоро пойдёт настоящий снегопад и нам надо поторопиться, иначе придётся остаться среди диких. Что, разумеется, полное безумие.

Как мило, он планирует будущее, а меня в нём уже не будет. Я не переживу этой ночи. Моя жизнь в обмен на жизнь всех остальных. Разумная сделка, если дикие были бы честными. Но они уже предавали. Что помешает им сделать это вновь?

— Дальше пойдём пешком, — приказала Хельга, когда одна из лошадей оступилась, чуть не уронив всадника. — Под снегом могут быть ямы, только переломанных ног нам не хватало.

Снегопад усилился. Плотный хвойный покров не давал ему полностью закрыть от нас остатки дневного света, но это не успокаивало. Лес тих. В нём нет иных звуков, кроме наших. Но если прислушаться, можно услышать, как звенит снег, падающий вниз. Услышать, как скрипят деревья, как мягко падают белые шапки и распрямляются упругие ветви, высвободившись от непосильной тяжести скрипучего снега. В воздухе слишком много скопилось влаги. Ещё не наступил экватор зимы, но сегодня немного потеплело.

Один из стражников, высокий и рыжий, медленно подошёл к Хельге и что-то прошептал на ухо. Она не подала виду, но глаза забегали. Всматриваясь между деревьями, выискивает тени. Мы не одни.

Наш отряд двигается медленно, по колено проваливаясь в снег. Никто не думал, что придётся забираться так далеко. С собой не было маленьких лыж, чтобы легко идти по полотну не погружаясь в сугробы.

Хельга приблизилась ко мне и какое-то время шли рядом. Волчица не смотрела в мою сторону, ничем не выдавала своих чувств, но я знала, что она испытывает, поэтому сказала:

— Ты всё делаешь правильно.

Мельком глянув, упрямо сжала губы.

— Это сложнее, чем я думала, — едва слышно ответила она.

— Уже ничего нельзя переиграть, Хель, — также тихо отвечаю девушке, видя, как метрах в пятидесяти от нас прямо по курсу словно из-под земли вырастают тени. — Мы не одни.

Отряд остановился. Хельга вышла вперёд и рядом с ней выступили двое охранников. Этого было мало. Дикие волки возникали повсюду. Обернувшись, увидела, что путь отступления перекрыт. Что такое десять стражников и две девушки против тридцати диких волков на грани кровавого полнолуния? Хельга отобрала самых выносливых, тех, кто спокойно пережил прошедшую ночь. Но в эпицентре даже самые разумные легко потеряются.

Мужчины окружили нас, но оружие не вытаскивали. Мы пришли не сражаться, а договариваться. Ну… они пришли. Я же пленница.

— Я буду говорить только с Райво! — громко крикнула Хельга, когда вперёд выступило несколько мускулистых, полуобнажённых волков.

Одного из них узнала — это был давешний рыжий волк. Заметив, что смотрю на него, он широко улыбнулся, продемонстрировав острый ряд клыков, и подмигнул.

— Он предложил сделку, — вновь обратила на себя внимание Хельга и тогда рыжий перевёл на неё взгляд. Недолго рассматривая девушку, он кивнул, а затем что-то неразборчиво крикнул своим и один из волков, молодой сероволосый парень, растворился в вечерней дымке.

Снегопад усилился. Теперь он шёл такой тяжёлой грядой, что всё вокруг терялось в белой пелене. У меня затекли запястья, пережатые верёвкой. Переступая с ноги на ногу, попыталась разогнать кровь, и почувствовала, как это больно.

Пустая тишина продлилась недолго. Минут через десять волк вернулся и что-то прошептал рыжему. Тот кивнул, отсылая парнишку прочь.

— Райво будет говорить с тобой, Хельга Могронум. В знак готовности к переговорам, сегодня барабаны не потревожат замок, но кровавую луну не остановить, ты должна понимать, что все готовые стать свободными — ими станут, — он сделал небольшую паузу, обведя глазами всех стражников Хельги, заставив их почувствовать себя неуютно под его пристальным взглядом. — Но говорить он будет на своей территории. И без свидетелей. Райво ручается за твою безопасность и в качестве жеста доброй воли, передаст твоим людям жену, Аврору. Пострадаешь ты — твои мужчины отомстят. Согласна ли ты на такие условия?

Хельга ненадолго задумалась. Было видно, что она не ожидала такого предложения. А уж о существовании Авроры и понятия не имела. Взвесив все за и против, согласно кивнула.

— Прежде хочу увидеть своего отца, — сухо сказала она.

— Это решит Райво, — заявил рыжий и, не дожидаясь ответа, развернулся, превращаясь в дымчатый силуэт — из-за снега видимость упала до нескольких метров.

Дикие последовали за ним. Хельга постояла минуту, а затем отдала приказ нескольким мужчинам остаться с лошадьми здесь. Предстоящий бурелом копытами не преодолеть, бросать животину на произвол судьбы тоже неправильно.

Я замешкалась, когда Хельга двинулась в путь за тенями и один из стражников толкнул в спину, чуть не уронив в снег. Связанные за спиной руки серьёзно осложняли дорогу, мне постоянно приходилось держать тело в напряжении — проваливаясь в сугробах, каждый раз рисковала потерять равновесие и упасть.

Странное чувство. Вроде я должна переживать, должно быть очень страшно. Но вместо этого в голову постоянно лезут посторонние мысли. Глупые и не очень. Я много вспоминаю о доме. О маме с папой, о сестре. О том, что делала перед тем, как сесть в тот поезд. Как гуляла по улицам возле дома, кивая соседям и рассматривая каждую тропинку, словно зная — сюда уже не вернусь. Я многое вспоминаю и понимаю, как далеко ушла от прошлого. Насколько оно стало не про меня. И это делает происходящее таким реальным.

Мы углубляемся всё дальше в лес, становится холоднее, хотя метель вроде немного поутихла. Луна, кровавым камнем, пробивается сквозь облачную дымку, но всё ещё скрыта. Её алый цвет сейчас багряный, тёмный, налитый густой венозной кровью. От одного взгляда в небо, внутри поднимается буря. Всё становится сочным и спелым, вкусным. Приходится усиленно отводить глаза и пялиться либо перед собой, либо изучая снег под ногами.

— Хель! — негромко позвала девушку, но она не остановилась. — Ты же знаешь, это ловушка. Западня. Ты хочешь оказаться в лагере, полном диких, в красное полнолуние? Думаешь, твой отряд переживёт эту ночь? Как бы отреагировал твой отец на столь возмутительную сделку?

Она резко остановилась. Обернувшись, глянула зло, затем щёлкнула пальцами и приказала ближайшему стражнику заткнуть мне рот. Получив болезненный удар в бок, согнулась от холодной вспышки. Меня наклонили назад, накидывая тряпку на губы, крепко завязываю её на затылке. От этого во рту моментально образовалась слюна. Захотелось вырвать непослушный язык, ведь из-за него меня ожидают увлекательные часы на холодном ветру с приоткрытым ртом. Интересно, дадут ли сказать хоть слово перед смертью? Вообще, как меня собираются убить? Это будет казнь перед всеми дикими? Снова запустят охоту? Или же убьют без изысков, буднично? Как это будет?..

Лагерь диких появился совершенно внезапно. Только что мы продирались сквозь занесённый снегом бурелом, как вдруг оказались на прогалине, заставленной небольшими палатками, что видела в самый первый день в этом мире. Боже, как давно и как недавно это было. В сумерках волки разожгли всего несколько костров. Благодаря ночному зрению, они не так нуждались в свете, как люди. Как и в тепле.

Самая большая палатка в центре, остальные расходились кругами. От центральной шла тропа до костра, где собрались полуобнажённые мужчины и женщины. Они веселились, пока музыканты готовили свои чудовищные инструменты, расставленные вокруг костра.

Когда мы появились, голоса смолкли, воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая далёким рычанием. Будто зверь, раненный, стонет и кричит. Тоскливый голос. Услышав его, Хельга вся собралась. Дикие, сопровождавшие нас, растворились среди соплеменников и тогда девушка вышла вперёд.

— Я буду говорить только с Райво! — крикнула она, вызвав волну перешёптываний. От напряжения она немного вспотела и для уверенности положила руку на рукоять короткого изогнутого ножа. Не дождавшись ответа, ощутимо скрипнула зубами, а затем подошла ко мне и больно схватила за плечо. — Я привела её! — воскликнула она, роняя в снег перед собой, запрокидывая голову и наставляя лезвие. — Если Райво хочет её — пусть сам заберёт!

— Зачем столько эмоций, Хелли? — одновременно певучий и скрипучий голос раздался позади нас.

Мы ожидали, что он выйдет из главной палатки и совсем не думали, что всё это время волк был рядом. Следовал в тени. Наблюдал, выискивая обман. Мне хватило только взгляда, чтобы почувствовать тошноту в горле. Глядя в эти красные глаза, видела то, что он делал со мной. Словно вновь чувствовала его клыки на моей коже. Он почувствовал мою реакцию и улыбнулся, демонстративно облизав губы, будто вспоминая какая я на вкус. Но взгляд не отводил от Хельги. Будто никого не было кроме неё, так жадно он смотрел на девушку.

— Я скучал, — просто заявил мужчина, подходя ближе.

Теперь Хельга будто пряталась за мной, выставив вперёд, не убирая ножа от шеи.

— Сделка? — сквозь зубы спросила она. В её голосе ноты нервозности мешались с решимостью стоять до конца.

Мы на одной линии и обращаясь к ней, он обращался и ко мне.

— Настаиваешь на соблюдении формальностей? Хорошо! — он заговорщически подмигнул. — Но ты ведь понимаешь, чем всё закончится, так зачем же такие сложности?

— Я забираю отца и мы уходим. Никаких барабанов, никакого преследования. Взамен остаётся Елена. Мы договорились?

— Нет, — просто ответил он, и девушка растерялась, даже слегка ослабила хватку.

— То есть как «нет»?! — срывающимся голосом восклицает она.

Стражники демонстративно приблизились к лэри, показывая готовность отразить любую атаку на свою госпожу.

— Полегче! — Райво заулыбался, поднимая руки. — Я всего лишь хочу напомнить предложение, которое выдал мой рыжий друг, — после чего он крикнул в толпу. — Аврора!

На поляну вышла молодая девушка с раскосыми оранжевыми глазами и величественной осанкой. Гордая красавица с толстой соломенной косой, небрежно перекинутой через плечо. Она плавно подошла к Райво, встала подле, не замедлив уткнуться головой ему в плечо, слегка потеревшись, так как это делают животные. На фоне своего мужчины выглядела невысокой, даже крошечной, миниатюрной, но явно с норовом. Взгляды, которые она бросала на Хельгу были далеки от дружелюбных.

— Мы будем говорить наедине. Моя женщина останется с твоими мужчинами. Пострадаешь ты — пострадает она. Договорились?

Хельга сглотнула, но заговорила упрямо:

— Мой отец. Где он?

По поляне прошлась волна негромкого шёпота. На лицах многих волков мелькнули предвкушающие веселье ухмылки. Как и в глазах их лидера.

— Новая сделка, Хелли. Выслушай меня очень внимательно, такое предложение поступает только один раз. Ты вместе со своими охранниками прямо сейчас уходишь и не возвращаешься, взамен я со стаей уходим из леса навсегда, и мы больше никогда не встретимся. Или же ты остаёшься на ночь и завтра заберёшь отца, но условия сделки мы обсудим наедине. Что ты выберешь?

Хельга замешкалась. Она отпустила меня, больше не видя необходимости прятаться. Но понимали ли она ловушку, что развернул перед ней дикий волк? Девушка не владела ситуацией, однако не собиралась сдаваться.

— Я хочу увидеть его, — заявила она.

— Нет проблем, — Райво развёл руки в стороны, превращая улыбку в волчий оскал. — Твоё желание, Хелли, будет исполнено, — и уже обращаясь к притихшим волкам. — Давайте же все посмотрим на кан-альфу Корнголик-ана, властителя дальнего предела! — его голос встретили с одобрением.

Волки поднялись, расступаясь перед нашей странной группой. Меня вели, взяв в кольцо, стражники Хельги. Сама девушка шла рядом с Райво, тогда как его жена отстала, присоединившись к другим волкам. Искоса, я наблюдала за рыжим волком, что всё время крутился поблизости, привлекая внимание. Его игра — игра на нервах. Очевидна и выматывающе злая. То губы оближет, то когти покажет, проведя от уха до уха, причмокивает, глазеет, подмигивает. От него у меня мурашки бегают и спина ледяная. Сволочь.

Клетка выросла внезапно. В отдалении от основного лагеря, на открытой местности, высокая, из металла, а каркас такой прочный, что нет сомнений — она из моего мира. В полутьме на белом снегу отчётливо вырисовывался силуэт, собранный подобно кому из тряпок в дальнем углу у стенки. Волки остановились, но мы подошли совсем близко.

— Отец? — неуверенно протянула Хельга.

— Видишь, каким он стал? — едва слышно прошептал Райво. — Его нужно немного расшевелить…

Никто не успел понять, что произошло. Какое-то жалкое мгновение и стражники оказались отброшены в сторону. Волк ухватил меня за плечи и втолкнул в открытую дверцу клетки. И я полетела на запорошенный снегом пол прямо к поднимающейся куче. От удара потемнело в глазах, сильная боль разлилась огнём от плеча, на котором приземлилась на землю, вызвав протяжный и мучительный стон сквозь верёвку всё ещё закрывающей рот.

— Нет! — раздался позади крик.

Всё, что могла со связанными руками, так это перекатиться, загривком чувствуя горячее дыхание. Что-то царапнуло полушубок, но не успело утащить назад. Задом пятясь к другому концу клетке, к закрытой дверце, с ужасом смотрю на то, что осталось от Вельямина.

Передо мной — полузверь-получеловек. Я уже видела такое в Броне и Михо. Нечто совершенно дикое. Ни капли человечности, чистый звериный разум, привязанный толстой цепью к прутьям клетки. Повезло — длины не хватило, чтобы достать меня, но везения мало.

Не имея шерсти, он выглядел ещё более устрашающе, чем если бы был покрыт ею сверху донизу. Выступающая челюсть, лысый череп, запавшие глаза, жёлтыми углями горящие во тьме, звериная сутулость, неестественно длинные руки с огромными скрюченными ладонями… Его посадили на цепь как пса. Но он не был животным. Я знала, что где-то там, в глубине, скрывается Вельямин, кан-альфа, лэрд дальних пределов.

— Ты не имел права так поступать!

Как только пришла в себя, сразу услышала гневную речь Хельги, а обернувшись, увидела девушку, стоявшую в двух шагах от Райво, наставив на него указательный палец. Он молчал, только глаза разгорались ярче, его заводила пламенная речь молодой волчицы.

— Мы ещё не заключили сделку! Каково чёрта, Рай?!

— Как давно ты меня так не называла, — протянул он и она смутилась. — Елена в любом случае не переживёт эту ночь. Но как она умрёт — зависит от тебя. Здесь всё зависит от тебя. Что станет с твоим отцом. А что с замком и его обитателями. И что ждёт тебя саму. Идём, дорогая Хелли, нам нужно многое обсудить.

Девушка упрямо мотнула головой, а затем посмотрела на меня долгим, очень долгим взглядом, в котором читалось и раскаяние, и грусть, и сожаление, и надежда. Она начала думать, что совершила большую ошибку, но повернуть вспять уже ничего нельзя. Закусив губу, перевела взгляд на Райво и всё-таки согласно кивнула.

Напоследок, одними губами, произнесла:

— Мне очень жаль.

Ох, не стоит меня жалеть, маленькая лэри большого замка. В конце концов, этот путь выбрала сама, когда села в тот поезд. И только я знаю, чем он закончится.

Волчья стая ушла, оставив наедине с притихшим волком. Глаза как угольки горят, неотрывно глядя в мою сторону, а я без сил прислонилась к стенке клетки. Я знаю, что нужно делать. Знаю, как и что будет дальше. Но мне страшно решиться на это. Ведь назад дороги нет. И если сделаю это, то навсегда переступлю черту, отделяющую от этого мира.

--

*Уильям Шекспир — Король Лир

Глава 13 Она сильней богов, людей, огня и стали

В голове постоянно вертятся слова, сказанные Арманом. Он как-то вытащил их из меня и теперь они замещают все мысли. «Я умею выживать». Что может быть проще этого предложения? А вот Вель не согласился с такой трактовкой. Он сказал, что выживание и жизнь — это две больше разницы. Выживание всегда идёт под руку со страхом и смертью, тогда как жизнь имеет гораздо больше спутниц. И среди них много приятных компаньонок. Верность, дружба, наслаждение… любовь. Ведь если возводишь выживание на пьедестал, ты не оставляешь места ни для чего другого. Любовь — это всегда жертва. Временем, нервами, личным пространством, свободой. Она многое забирает, но так много даёт, что отказаться невозможно.

Именно поэтому так больно… Так больно смотреть на него, понимая, что здесь пролегает очередная вилка моей жизни.

— Скажем так, у меня есть план. И он тебе не понравится.

Она хмыкнула, выжидательно глядя на меня. Не отвечая, прошлась по комнате, заглянула во все щели, убеждаясь, что нас не подслушивают. Мой план безумен и прост. Но никто не должен о нём узнать.

— Что же это за секретный план, Елена? — нетерпеливо спрашивает она, когда возвращаюсь.

От усталости девушка медленно сползает по стенке на холодный пол, обхватывая руками плечи. Я приземляюсь рядом, совсем близко. Дыхание горячее, я возбуждена адреналином и нервным истощением. Такой коктейль способен выдать безумную идею.

— Ты отдашь меня Райво, — тихо-тихо говорю ей, наклоняясь ещё ближе. — Подожди! Не возмущайся! Так надо. Остальные варианты невыполнимы. Мы в западне, без поддержки, за нами никто не придёт. Но есть кое-что, о чём не знает дикий волк.

— Ты так думаешь? — напряжённо спрашивает она. — Может он знает и поэтому хочет твоей смерти?

— Нет! — отрицательно качаю головой. — Не знает. Он всего лишь исполнитель, который решил поиграть с едой.

— Думаешь, что сможешь сделать это? — она выделила слова, скептически качая головой. — Ни у кого не получалось с первого раза.

— А кто сказал, что это будет первый раз?

Чтобы успокоиться, медленно глажу каменный пол комнаты, это движение немного отвлекает от мыслей, что сама не уверена, что всё получится. Поэтому, уставившись на руку, вызываю то странное щекочущие чувство.

— Я вижу рябь, — очень тихо восклицает она и всё прекращается. Рука — это просто рука. — Чёрт побери, да даже твой запах меняется! Мне почудился…

— Тихо! — обрываю её, прикладывая палец к губам. — У меня получится сделать это.

— Не забывай, какая это будет ночь, — она вновь хмурится. Ей не нравится моя идея и она находит брешь.

— Справлюсь. Иначе умру. Всё на карту, как и всегда, — легко усмехаюсь, качая головой и зарываясь пальцами в волосах. — Но без тебя ничего не получится.

— Что я должна сделать?

Вопрос теперь в том, что я должна сделать. В моём плане было много допущений, но даже в кошмарном сне не было этой сцены! Не было этого отчаяния. Падения того, кто никак не мог пасть.

Мне больно. При падении вывихнула плечо. Опять то самое плечо. Руки, связанные за спиной, немеют, холод пробирает до кости. Полушубок слетел с плеч, открыв растянутый свитер. В сапоги набился снег. Я мокрая, замёрзшая и распаренная от жара одновременно. И это совсем не клёво.

Зверь напротив утих, вновь свернувшись тёмной кучей в углу. Только янтарные глаза неотрывно наблюдают за мной. И в них ничего нет. Он пал во тьму, из которой нет возврата. Или есть?..

У меня остаётся не так много времени, поэтому начинаю действовать. Сначала самое сложное. Расслабиться. И разозлиться. Вспомнить, кто я такая, и тут же об этом забыть. То, что узнала о себе, было откровением из откровений. У меня никогда не было второй личности. Я не была подвержена воздействию местной луны, находясь в своём мире. Это было просто как дважды два. Я сопоставила графики и получила вывод — не совпадают. А значит сама пробуждала себя, когда этого хотела. Именно поэтому иногда словно слетала с катушек, а в другие дни словно ничего и не было. Я сама хотела этого. Звала её/себя. Пробуждала зверя и не могла найти. Возможно то, что следовала сама за собой и позволило не сойти с ума, а может крови волчьей было недостаточно? Или же аномалия? Что-то, что отличает от других волков. Что-то, что делает меня особенной. Опасной. То, что сделало меня мишенью для неизвестных врагов.

И это нужно вызвать прямо сейчас. Почувствовать щекотку в пальцах, пробудить тягучую боль, ощутить как хрустят суставы, перестраиваясь, вытягиваясь и сгибаясь. И всё ради одного движения. Щёлк.

Верёвки падают, а из меня доносятся слабые стоны. Когда кровь возвращается в пальцы, это другая разновидность боли. Получается, в моём мире так много боли, что начинаю видеть, какие бывают оттенки. Эта боль медленная и неотвязная, сравнимая с пузырьками под кожей. Боль от вправления плеча острая и быстрая, огненная, но благодаря звериной регенерации проходит без последствий. В прошлый раз было значительно тяжелее. Боль от стёртых тряпкой краёв губ вообще не ощутима. И никак не сравнима с тем, что чувствуешь, жадно глотая воздух, запрокинув голову и уставившись в красное ночное небо. Луна уже здесь. Всё самое весёлое начнётся в течении часа. Осталось совсем немного времени.

Посмотрев на неподвижного волка, безучастно наблюдавшего за моими метаморфозами, нерешительно подалась вперёд.

— Вельямин, — срывающимся голосом обращаюсь к нему. В ответ негромкое рычание.

— Проклятье, Вель! Ты не можешь так меня подвести! — закричала, запуская в него волну снега. От этого он ещё больше завёлся, поднимаясь на полусогнутых, усиливая рык.

— Что теперь делать? Я не могу бросить тебя здесь! — продолжила кричать. — Ты же кан-альфа! Лэрд дальних пределов! Да какого чёрта ты так быстро сдался?!

Я могла кричать до бесконечности, но как вытащить его? Как вообще это делается? Я должна освободить его. Вынуть из тьмы и неважно какой ценой.

А он мотает головой, ему не нравится быть на цепи. При свети красной луны, полностью выступившей из-за туч, видны следы на шее. Стёртая кожа, кровь. Он сопротивлялся. И неважно был ли при этом человеком или зверем. Дикие довели его до края, сломали, потому что по доброй воле альфа ни за что не стал бы таким, как они.

Я поднимаюсь и начинаю раздеваться. Сначала полушубок летит в снег, следом свитер, за ним подобие майки. Стягиваю сапоги, ругаясь сквозь сжатые зубы — от холода хочется выть. Ступая босой на снег, пытаюсь вызвать в себе истинную ярость. Когда злишься — все другие чувства притупляются. Снимаю пояс, высвобождаюсь из штанов и трусов. Обнажённая на снегу в запертой клетке напротив монстра, который медленно подкрался на расстоянии вытянутой руки в ожидании ошибки. Нервно сглатывая, опускаюсь на колени, зеркаля его позу, чтобы глаза оказалась на одном уровне.

— Я сделаю это, Вель. Слышишь? Сделаю!

Он не понял моих слов, но услышал непонятную для зверя интонацию и клацнул зубами, слегка подавшись вперёд, натянув до предела цепь.

И тогда вспоминаю всё, что делала раньше. Это не просто отрастить когти на пальцах. Не просто собрать всю силу в руках, чтобы отшвырнуть нападавшего. Нет, это гораздо-гораздо сильнее и страшнее. Ведь, чтобы стать зверем, нужно перестать быть человеком. Потерять себя и стать собой. Человеческий мозг не выживет в теле волка, как и волк не справится с телом человека. Двойственность обычных оборотней имеет границы. Поэтому дикие так сильны. Они взрывают границы, становясь и тем, и тем.

Рябь идёт от затылка, сопровождаемая хрустом. Позвонки ломаются, предплечья выгибаются в другую сторону… Это похоже на тягучую резинку и газировку одновременно. Я падаю и продолжаю ломаться, выворачиваясь наизнанку, как в русских сказках. Это даже не больно. А ведь я думала, что боль будет неизбывной, но она ушла почти сразу. Последняя чёткая мысль перед кристальной простотой: «Почему не сделала этого раньше?»

В клетке два волка. Лысый мускулистый зверь с серым оттенком кожи и полностью чёрная сероглазая со светящейся каймой вокруг зрачка волчица. Они стоят друг напротив друга, принюхиваются, узнавая и не узнавая родной запах. Волчица движется вперёд, а он рычит на неё, пригибаясь к земле, демонстрируя зубы. Но она не смущена отпором, прыгает на него, вызывая на драку. И как позволяет цепь, они катятся из угла в угол, пока волчица не поддаётся, склоняясь перед ним, позволяя ему схватиться за основание шеи. Этого оказалось достаточно, чтобы он растерялся и отпустил, недовольно порыкивая, не понимая странного зверя. Фыркнув, волк отходит в сторону, искоса поглядывая на лежащую в снегу волчицу.

Та негромко и жалобно завыла. Волку не понравился этот звук, он рыкнул на неё, отряхнув снег. У него очень жёсткая шкура, и, если приглядеться, можно увидеть, что она покрыта мелкими острыми волосками. Так он защищён от холода.

Ему надоело слушать скулёж, поэтому вновь приблизившись, ткнулся носом, пытаясь найти место, где ей больно. А она в ответ лизнула в нос. И чтобы он не разозлился, перевернулась на спину, оголив беззащитный живот.

Волк понимал, что что-то здесь не то, но не понимал, что именно. В конце концов, он не был разумным. Только инстинкты. И именно эти инстинкты не давали пробудиться жестокости от красной луны. И пока волчица играла с ним, то допуская до себя, то отбегая в сторону, вынуждая его принимать правила странной игры, он что-то возвращал. Что-то, что изгоняли из него дикие, вынуждая пить человеческую кровь и есть людское мясо. Что-то, что спряталось от боли и ран, что наносили ему враги. Что-то, что он обещал сохранить. Кому?

И когда она оказалась под ним, а потом и сверху, и совсем не по-звериному у сердца, он менялся. И она менялась вместе с ним. И снова. И снова. И снова. Пока он совсем не вернулся.

Тогда они вышли из клетки. Ступая всеми лапами по белому снегу.

Хельга

Я не забуду, что он сделал со мной и с моей семьёй. Не забуду, что сама сделала со своими близкими, позволив себе слишком многое. Я поддалась ему. Думала, что это игра. Но в неё играла только я, он же строил планы. Просчитывал. Хотел. И действовал.

Когда он посадил меня на цепь, думала, что это конец. Я попрощалась со своей семьёй, готовясь к смерти. Я не собиралась становится такой, как он. Но когда пришёл отец, был ли у меня другой выбор? Я была готова принять его, ведь мой папа не мог желать дурного. Я так думала до тех пор, пока он не убил маму. Она была совсем слабой. Обычный человек. Она до последнего не верила, что её возлюбленный сделает это. Ну как можно после всего этого верить в любовь?

А отец Вельямин верил. Верил так сильно, что, встретив Елену, позволил себе вновь влюбиться. О, как я хотела её ненавидеть! Она казалась мне угрозой. В ней было слишком много от волчицы. Она совершенно не похожа на мать, хотя все вокруг твердили об обратном. Говорили, что отец пытается заместить маму. Идиоты. Они не знают моего отца.

А я не знаю его. Когда увидела его в клетке, поняла, что план Елены рухнул. Отец потащит всех за собой, ведь для дикого нет дороги назад. Смерть вожака стаи ничего не изменит, ведь мы обе знаем, что Райво не последний. На его место встанет кто-то другой и не будет никого, кто встанет напротив. До весны как до луны, брат в столице, а соседи наверняка столкнулись с такой же проблемой. Нет кан-альфы, дядя не сможет заменить отца. Мы проиграли.

Но эту битву я не дам выиграть дикому. Заберу его с собой. И пусть случится то, что должно случиться.

Райво привёл девушку в свой шатёр, наказав всем держать подальше от того, что будет происходить внутри. Его жена недовольно фыркнула, но подчинилась. А рыжий что-то сказал на незнакомом языке, вызвав у всех улыбки. Стражники Хельги взяли в кольцо Аврору, уводя её подальше от других волков. Стражник Иф, единственный оставшийся в строю из людей Вельямина, передал девушке, что будет поблизости на случай всего, вызвав у неё горькую улыбку. Они оба понимали, что блеф и фарс в данном случае синонимы. Но стражник верил в свою лэри, даже когда она сама в себя не верила.

Шатёр Райво скудно обставлен. В центре круглая печка, от которой дым поднимается вертикально вверх, уходя в дырку в потолке. По бокам свалены звериные шкуры. Сбоку у входа поставлен сборный стол с напитками и едой, и собственно всё. Это временное обиталище, дикие не особо обживаются скарбом, предпочитая путешествовать налегке.

Растерев руки, немного замёрзшие с мороза, девушка подошла к печке, блаженно вытянув пальцы над огнём. Райво обошёл её и направился к столу, не спрашивая разливая пахучую настойку.

— Я знаю, чего ты хочешь, — заговорил он, протягивая напиток, но даже не ожидая, что она его примет. Пожав плечами, поставил обратно на стол, а свой пригубил. — Ты не глупа, чтобы довериться мне, а значит у тебя есть план. Самый очевидный — попытаться убить меня.

— О! Ты видишь меня насквозь, — девушка криво улыбнулась, подтверждая его догадку. — Наверное, ты уже знаешь, как я это сделаю?

Райво посмотрел на неё с интересом. Определённо, за эти несколько лет Хельга подросла. Стала более сложной. Раньше девчонка читалась как открытая книга. Теперь она не так проста. Это игра с двойным дном? Тройным? Или без дна?

— Ты не настолько наивна, чтобы сделать это прямо. Отвлекающий манёвр через стражников. Думаешь, мы теряем голову во время полнолуния? Считаешь, что луна даст им возможность сделать что? Отвлечь? Ты не переложишь эту миссию на кого-то ещё, нет. Хочешь всё сделать самостоятельно. Но сможешь ли? Я не Дельмир, не посторонний. Когда-то ты любила меня. Сможешь ли отречься от этих чувств?

Хельга в ужасе посмотрела на него. Она не видела его так долго, но и представить себе не могла, что он по-прежнему будет притворяться, делать вид, что всё было взаправду. Любовь. Что может знать дикий о любви? Он подменяет понятия, отрицая такое простое слово как вожделение. Страсть.

Несколько шагов вперёд, тень улыбки, девушка тянется к замершему волку, но в последний момент отклонилась, захватив со стола бокал. Она была так близка, что дикий растерялся. Он не видел её слишком давно.

Небольшой, чисто символический глоток, и она отвечает:

— Я когда-то хотела тебя. В конце концов, я дочь кан-альфы. В моей триаде не будет обычных волков. Неудивительно, что именно ты привлёк моё внимание. Ведь ты же сделал всё, чтобы это случилось, — она очаровательно улыбнулась, а затем медленно опустилась на мягкую шкуру, вытягивая ноги. Получалось, что Хельга смотрит на Райво снизу-вверх, словно подчиняясь. — Вы уже тогда планировали вторжение, но мой отец оказался сильнее ваших планов. Как и я, — с металлом в голосе закончила она. — Неужели ты думаешь, что я забыла, как ты посадил меня на цепь? Точно также как ты сделал это с моим отцом?!

Хельга с самого начала была для Райво как… игрушка? Маленькая девочка, только-только выползшая из-под подола материнской юбки. Да ещё и полукровка, что накладывало определённый эмоциональный отпечаток. Слишком чувствительная, слишком доверчивая и верящая в сказки. Ну разве устоишь? Поначалу казалось, что всё будет просто. Достаточно часто попадаться на глаза, пара нежных слов и взглядов горящих. Потом оказаться наедине, а дальше дело техники. Первая совместная охота всё испортила. Хельга оказалась слишком… страстной?

Это ей досталось от отца альфы. Прирождённый хищник, скрывающий свои желания, пытающийся подражать человечности матери. И было столько попыток пробудить её. Она дразнила, притворяясь беззащитной и милой, но стоило ей увидеть жертву, как охота брала своё. Неудивительно, что Райво сам не заметил, как попал в ловушку. Как можно устоять перед такой девушкой? Молодая, неопытная волчица. Трогательный хищник. Он не смог. Не смог отступить. И сделал то, что казалось сорвёт маску с её лица. Вот только она оказалась сильнее.

Райво хочет наброситься на неё. К чему эти игры? Это притворство? Пора бы уже расставить всё по своим законным местам! Но вместо этого заявляет спокойно:

— И что с того? Кажется тебе это пошло на пользу. Посмотри, какой сильной ты стала. Совсем не похожа на мать.

Бокал смялся в руках волчицы, выплёскивая жидкость на одежду. Но больше ничего не дрогнуло в девице. Задрав голову, она смерила его холодным и пустым взглядом:

— Не возгордись. Ты здесь ни при чём. Я стала такой во многом благодаря отцу.

Хельга не стала снисходить до подробных объяснений, а сразу перешла к делу.

— Мы не доверяем друг другу и правильно делаем. Но сделку заключить всё же придётся. С пустыми руками я отсюда не уйду.

— А ты веришь, что сможешь уйти? — очень мягко обращается к ней волк, взглядом охаживая её фигуру.

— Не забывай. У меня есть козырь в рукаве, — парирует она.

— И каков же он?

Девушка со вздохом повертела согнутый бокал, а затем отставила его в сторону. Поднявшись, она стянула с себя полушубок, оставшись в одной рубахе и штанах. Стянула пояс, отбросила ножны, следом сапоги, а после и штаны, оставшись в длинной рубашке, едва прикрывающей попу. Всё это она проделала, не отводя почти скучающего взгляда от волка, и лишь на последнем движении её руки немного дрогнули — рубашку пришлось стягивать через голову и когда освободился обзор, Райво стоял на расстоянии вытянутой руки.

В шатре стало очень тихо. Как-то вовремя погасла одна из ламп, оставив совсем немного света. Просто, чтобы обозначить фигуры на стенах. Маленькую и большую.

— Это твой козырь?

— Ты мне скажи, — Хельга упряма, но не глупа. — Я останусь с тобой, если ты отпустишь отца. Отступишь от пределов и больше ни ты, ни другие дикие не подойдут к нашим замкам. А если дикие поступятся твоим приказом — ты их накажешь.

— Предлагаешь стать сторожевым псом для заблудших? — презрительно фыркнул волк, но его взгляд, то как неотрывно он смотрел на место, где вздымается женская грудь под тонким хлопком рубашки, говорило, как внимательно и вдумчиво он вслушивается в её предложение.

— Ты заставляешь меня сомневаться в своей власти? — почти нежно заговорила Хельга, чуть-чуть подаваясь назад. — Разве не ты командуешь всеми дикими от края до края вечных лесов? Разве не ты их лидер? Вожак, самый сильный волк?

Ухмылка появилась на краткий миг. Достаточный, чтобы охладить рассудок и вернуть дикого в игру. Его взгляд изменился, он вернул себе почву.

— Я. Единственный, кто смог их объединить.

Когда ты поймёшь, как дела обстоят на самом деле, будет поздно.

— Твой отец теперь свободен.

Но он уже один из нас. Безумие сойдёт, а дикость останется.

— Я не трону людей и волков пределов.

Они сами придут ко мне вслед за павшими кан-альфами.

— Прослежу, чтобы пределы оставались свободными от дикости.

Что ложь — такого никогда не случится.

— А ты уйдёшь со мной.

Как и было задумано с самого начала.

Он коснулся её плеча, а девушка не отступила, покорно принимая ласку. Какие могут быть слова — эта сделка скрепляется иначе.

Сначала рука спускается по плечу несмело, медленно, только подушечки пальцев. Он намного выше её, поэтому она не смотрит ему в глаза. Ей даже стыдно от того, что она пошла на это. Хотя какой у неё был выбор? Будучи дочерью кан-альфы, она с рождения знала, что несёт ответственность за других. На первом месте семья, а личные чувства остаются для других. Для обычных людей и волков. Её жертва не будет оценена. Это Хельга тоже понимала. Для всех она сбежит с дикими, сдастся. Никто не узнает правды. Даже отец не поймёт, что произошло.

Отец. Он сможет выбраться. Он сильнее, чем кажется. И Елена поможет ему. Именно поэтому Хельга позволяет мужчине подхватить себя на руки и медленно уложить на звериные шкуры. Позволяет ему целовать себя в губы. Ласкать внутри и снаружи. Позволяет и самой себе поддаться тому, что всегда дремало глубоко внутри. Ведь не будет сама Хельга дикой, такой как Райво никогда бы её не захотел.

Она нежно, а затем всё сильнее и сильнее распаляется, перехватывая контроль. Её руки скользят по грудным мышцам, она оседлала его, вдавливая в землю, частично выпуская волчицу, рыча на него, впервые глядя в глаза. Он держит её за бёдра, не давая себе полностью попасть под её влияние. В его движениях сквозит пытка наслаждения и осторожности. Он поднимается, не отпуская её, целует губы, сталкиваясь лбами, чувствуя её разгорячённое дыхание. Наслаждаясь любовной страстью. Всё внутри переворачивается, дрожит тонкими струнами. Взрывается, как небо перед дождём.

— Хельга, — шепчет он, подминая её под себя, закрывая от света, укрывая огромными руками. Она кажется такой хрупкой и маленькой. Но за этой невинностью скрывается волк. Когти царапают спину, выпуская стон и кровь. Она облизывает губя, плотнее обхватывает его ногами, чтобы он проник как можно глубже. Любовь и боль. Укусы и царапины. Кровь и пот.

Как можно перед этим устоять? Как можно не поддаться чувствам, что так недавно вскрывали сердце, кружили голову и забирались под кожу…

И они оба падают в омут с головой. Словно и не было этих лет. Словно и не было предательства, разочарования, боли и обиды. Не было, но всё-таки было.

А потому, когда с улицы раздались встревоженные, даже напуганные голоса, оба разомкнули объятия, оторвавшись, очнувшись и немного разочаровавшись в том, что всё закончилось так быстро.

— Я знал, что ты поставишь не на это, — процедил Райво. — Оставайся в шатре! Выйдешь и твой отец умрёт.

— Не стоит недооценивать меня, любимый. Когда ты поймёшь, что случилось, будет уже слишком поздно, — Хельга подтянула одну из шкур, укутавшись в неё как в одеяло. Разгорячённое, но не выпустившее пар, тело требовало выход и продолжения. Но… как можно желать, когда всё уже разрушено?

Волк смерил девушку тяжёлым взглядом, но всё-таки не остался. Натянув штаны на голое тело, не обуваясь, босой, вышел наружу, плотно опустив входные шторы. Хельга обессиленно выдохнула, откинувшись на спину, просунув руку между ног, сжимая себя, пытаясь успокоиться. От злобы и боли хотелось выть. Плакать, стонать, кричать и ненавидеть. Но ведь ненависть это всего лишь слово. Тогда как долг есть нечто более существенное.

— Я сделаю, что обещала, — прошептала она.

Когда Райво вышел из шатра, у него и в мыслях не было, что всё сейчас пойдёт совсем не так, как он думал. Догадываясь о подлянке от милой Хельги, он ожидал увидеть воинственных стражников, держащих на острие его жену. Может быть кавалерия в лице Ахлика и оставшихся недобитых. Всё. Больше просто неоткуда взяться. Поэтому то, что он увидел, привело мужчину в состояние шока.

Прямо перед ним живой и невредимый, обнажённый Вельямин в состоянии частичной трансформации. Разозлённый, дышащий как дракон, от кожи поднимается пар и воздух словно звенит напряжением и гневом.

Каждый волк и волчица вокруг неподвижны. Они замолчали, когда Райво вышел наружу, оказавшись лицом к лицу с кан-альфой, видя контраст между двумя лидерами. И если бы всё было так просто, то судьбу племени решил бы поединок. В конце концов, Вельямин сбросил дикое состояние и вернул рассудок. Он освободился от оков, а значит оказался сильнее чем они могли представить. И он в праве вызвать вожака на поединок.

Но просто не было. Рядом с альфой стояло невероятно редкое существо. В холке под метр ростом, крупная и жилистая, покрытая жёстким чёрным мехом с яркими серыми глазами, отдающими жёлтым неоном, волчица стояла неподвижно, чуть склонив голову вниз.

— Это невозможно, — прошептал Райво, сжимая кулаки.

Её запах изменился, обрёл чёткость и структуру волка, но это была она. Елена. Елена в полном обличии волка. Та самая Елена, которую он должен был уничтожить. Это был приказ. Это то, от чего он не мог отказаться. Да и зачем? Всего лишь человечек. Маленькое существо, которое умудрялось вновь и вновь ускользать между пальцев. Её жизнь — нечто. Она сама — грязь. И всё так просто. А стало сложно.

— Я уничтожу тебя, — прошипел Райво, было двинулся вперёд, но замер, потрясённый представшей картинкой.

Елена трансформировалась быстро, как будто скидывала лёгкое пальто. Шерсть уходила под кожу, морда втягивалась, а над поляной проносился острый болезненный хруст, от которого каждый волк непроизвольно морщился.

Она вся в крови и пене. От обнажённой кожи поднимается густой пар, но дрожи нет. Пряча пальцы в снегу, девушка тяжело дышит, прежде чем запрокидывает голову, не поднимаясь с колен, уставившись на Райво. В её глазах сплошной белый цвет. Истинный цвет ярости. Вся она чистый монстр, двуликий зверь, подавляющий волю. Это как ударная волна. Иссушающая тяжесть растеклась по поляне и чем выше поднималась волчица, тем ниже падали волки, включая Райво и Вельямина. Невыносимо тяжело, как под прессом, вдавливавшем в снег. Головы погружаются глубже, слышится скулёж самых слабых. Им больно, невыносимо больно. Эта власть рвёт их изнутри — ведь они были свободными. Но она оказалась сильнее.

Елена подходит к распластавшемуся волку, опускается, беря его за шкирку, выворачивает и задаёт вопросы. Болезненный, злые вопросы сыпались один за другим. Он отвечал, даже не пытаясь что-то утаить. Выкладывал всё, что знал, но в глубине радовался: Она задаёт не те вопросы. А когда девушка закончила и отшвырнула его, обессиленно прижался лицом к снегу, пытаясь охладиться.

— Даже не буду марать о тебя руки, — презрительно высказалась она. — Сдохнешь как гиена, — она говорила на своём языке, Райво до конца не понял её слов, но угадал смысл.

Реванш.

Девушка отвернулась, слегка пошатываясь. Частая смена ипостаси, высвобождение скрытого, да и просто долго копившаяся усталость, давали о себе знать. Она хотела спать, но нужно было дожать последние капли. Последний рывок. Впереди поднимается с колен Вельямин, смотревший только на неё, будто ничего другого в этом мире и нет. Она идёт к нему, зная, что только рядом с ним сможет отпустить эту тяжесть, вытолкнуть её из себя, отдавая власть настоящему альфе, а не жалкой пародии, как думала она про себя.

Райво выпустил когти, с ненавистью глядя на волчицу. Шок от невозможности прошёл. Жажда усилилась, страх и гнев набирали обороты. Изогнувшись, волк подобрался, готовясь прыгнуть. Не стерпев, он зарычал, отрываясь от земли, когти вспарывают воздух, вожделенная шея уже так близко, но… Позади что-то острое вонзилось в спину, пригвождая к земле. И в груди стало пусто. Не было боли. Волк закашлялся, будто подавился, на тёмном ночном снегу появились чёрные точки быстро множащиеся до полноценных луж.

Он успел обернуться. Успел увидеть своего убийцу. Успел понять, что, за что и почему. И возможно даже успел простить её. Но он не успел ничего сказать.

--

* Пьер де Ронсар — Природа каждому оружие дала…