Алисанда

2

На вылете из телепорта врезаться головой в дерево — так умею только я. Причём ладно это была бы какая-нибудь берёза. Но это оказался дуб, огромный, с жёсткой, испещрённой глубокими трещинами корой и множеством готовых опасть при первом же порыве ветра желудей. С трудом выбравшись из засыпавшей меня кучи, я потянулась, разминая побитое плодами тело, и принюхалась. Запахи хвои, горелого дерева, звериного помёта, нор и какого-то дико вонючего животного ударили в нос, соединившись в такое амбре, что я спешно зарылась мордой в траву, боясь потерять нюх. Неподалёку послышалось злобное похрюкивание. Прикрывая нос лапой, я подняла голову и обернулась на звук. Крупный кабан смотрел на меня с явным негодованием, словно я только что обозвала его маму боровом. Мне такое отношение к себе любимой не понравилось.

— Что вам угодно? — гнусавым голосом поинтересовалась я у кабана, продолжая старательно зажимать нос.

Кабан копнул землю передней ногой. С правилами приличия он явно незнаком. Или просто не умеет говорить. Странно, мне почему-то всегда казалось, что животные понимают друг друга.

"Оно так и есть", — усмехнулся голос у меня в голове. Низкий и немного презрительный. Точно не Айзен.

"Ты попробуй с ним не по-человечески, а по-звериному поговорить", — предложил другой голос, более высокий.

Так, вас уже двое? Где здесь приют для душевнобольных? Я, кажется, съехала с катушек окончательно. Новая психологическая болезнь — растроение личности. Нуждается в изучении и немедленном лечении.

"Размечталась, глупенькая, — хихикнул низкий голос. — Твоё тело живёт отдельно, разум — отдельно, да и мы сами по себе. Поэтому можно со всей серьёзностью, присущей только профессорам ветеринарии, сказать, что у тебя рас-чет-ве-ре-ние личности, причём в особо тяжёлой форме!"

Это плохо.

"Плохо, не плохо — всё одно, беги отсюда!" — взвизгнул высокий голос.

Не успела я сообразить, что да где, как моё тело скакнуло в сторону, пропустив воинственно настроенного кабана мимо. С этими голосами я совсем про него забыла. Устроил тут корриду, понимаете ли.

— К моим желудям, чертовка, не приближайся, а то таких тумаков по кочану надаю, что неделю будешь мозги собирать по всему лесу! — прохрюкал кабан, невежливо повернулся ко мне хвостом и принялся поедать жёлуди, которые сбила я, и, кстати говоря, с помощью своей головы. Да он мне ещё благодарен быть должен за то, что ждать не пришлось, пока они все опадут. Невежда. Мне страстно захотелось укусить кабана.

"Не вздумай! — воскликнули оба голоса одновременно. — А то и вправду потом мозг свой будешь не неделю даже, а месяц собирать!"

Фи, трусы несчастные. Кабанчика испугались.

Голоса обиженно замолкли. Вот и славно.

— Знаешь что, уважаемый, — имитируя грациозную походку, я обошла кабана слева и нагло уселась возле кучи желудей. — Ты мне тут не угрожай, а то как заколдую, что будешь ты лягушкой до самой смерти прыгать.

Кабан даже от еды оторвался. Взгляд его яснее всяких слов показывал, что одна лиса, несмотря на свои внушительные размеры, сейчас пойдёт далеко-далеко, причём будет обязана явиться по указанному адресу в чётко обозначенное время. А чтобы она не заблудилась, он лично задаст ей направление и скорость. Не знаю, про какую именно лису он думал, а я по указанным адресам не хожу, предпочитая самой выбирать маршруты и точки назначения. Поэтому и осталась сидеть, где сидела, не сдвинувшись с места ни на миллиметр.

"Он тебе явно не поверил", — с грустью констатировал высокий голос.

Да я это как-то, знаете ли, сообразила. Придётся показать.

Заклинание на изменение облика вспомнилось достаточно быстро. То была, конечно, не лягушка, а белочка, но всё меньше разрушений. Я зажмурилась, мысленно произнесла заклинание и замерла в ожидании. Эффектной вспышки не последовало, мольбы превратить обратно тоже. Я рискнула открыть сначала один глаз, затем вытаращилась на чудо обоими. Кабан как кабан. Каким был, таким и остался. Только вот угрожающе торчащие клыки и сверкающие яростью глаза наводили на мысль о том, что пора делать…лапы.

"Что мы тебе и попытались втолковать", — поучительным тоном изрёк низкий голос.

Теперь я с тобой согласна.

Не дожидаясь, пока обозлённый зверь пойдёт в атаку, я подскочила, как ужаленная, и кинулась прочь, старательно петляя между деревьями, так что вскоре сама заблудилась. Тогда и остановилась, тяжело дыша. Лапы дрожали от перенапряжения, язык против воли свесился набок. Захотелось лечь и умереть прямо здесь и сейчас. Дышать становилось всё труднее.

"Пройдись, что ли", — посоветовал высокий голос.

Я послушно принялась нарезать круги вокруг высокой сосны. Дыхание постепенно начало восстанавливаться, прошла дрожь и усталость. Умирать резко расхотелось, а вот так брести по кругу оказалось очень приятно. По крайней мере можно было отрешиться от всего и отфильтровать мысли. Чем я и попыталась заняться. Однако это оказалось делом куда более сложным, чем я рассчитывала, поэтому вскоре пришлось прекратить столь бесполезное занятие.

"Интересно, ты так и будешь вокруг дерева ходить или всё-таки последуешь указу этого, как его…", — низкий голос заскрипел.

"Айзена", — подсказал высокий.

"Да, точно, Айзена. Ну так что?"

Сначала вы представьтесь, а потом я подумаю насчёт указа.

"А мы думали ты нас узнала", — обиделся высокий.

Индюк тоже думал. Но, как известно, плохо кончил.

"Я Вермерх, коли не узнала", — фыркнул низкий.

"А я Юка. Хозяйка, как ты могла! Позор на лисью твою голову!", — возопил высокий.

Вермерх? Юка? А… А, помню. Всё помню. Кстати, спасибо вам за спасение моей драгоценной ведьминской жизни.

"Всегда пожалуйста. И, кстати, уже не ведьминской. Ты же не владеешь магией", — Вермерх тяжело вздохнул.

Почему?

"Не знаю. Об этом тебе и забыл сказать Айзен".

Всё с ним ясно. И с вами тоже. А теперь будьте добры, уйдите куда-нибудь вглубь, что ли. Мне надо подумать. Одной, как бы смешно это ни звучало.

Вермерх и Юка замолкли. Итак, у меня расчетверение личности, как выразился Вермерх. Одна часть — тело. Поэтому я мгновенно среагировала на выпад кабана. Вторая — собственно я, моё сознание. Третья и четвёртая — мои животные, которые теперь выполняют роль внутренних голосов. Зато мне никогда не будет одиноко. А все вместе мы представляем чёрную с проседью лисицу размером со среднестатистического волкодава, способную выпускать когти и говорить человеческим голосом. Жуть.

Кстати об указе Айзена. Он вроде говорил, что высадил меня возле столицы Энтары. Замечательно. Может, когда я найду этого истинного правителя, ко мне вернётся мой человеческий облик? Надеюсь. Дело за малым — пробраться в замок. Всё настолько элементарно, что даже не верится.

Я огляделась. Вокруг только стволы деревьев, да травка-цветочки. Хороши леса вокруг столицы Аж заблудиться можно. Нам бы такие. Я принюхалась. Ветер донёс запах горелого дерева. Лесной пожар? Вряд ли. Скорее людское жильё, где печку топят дровами. А где печка с дровами, там и люди. А где люди, там всегда можно спросить дорогу. Я подняла хвост трубой и решительно двинулась на запах. И в этот момент у меня совсем вылетело из головы, что говорящую лису могут неправильно понять…

И всё же поняли правильно. С точки зрения охоты на пушного зверя.

Печку топили в жилище какого-то грязного и явно перепившего отшельника, который, завидев на пороге своего дома виляющую хвостом лисицу с шикарным чёрным мехом, сразу схватил арбалет. Злорадно ухмыляясь во все тридцать два зуба и упиваясь мечтами то ли о коврике, то ли о шубе, мужичок прицелился и приготовился спустить тетиву. И только тут я наконец сообразила, что помочь мне, собственно, никто не собирается. Хотя нет, собираются. Помочь умереть.

А я к той, что белая и с косой, пока не стремлюсь, поэтому второй раз за этот день улепётывала со всех лап куда глаза глядят. За хвостом слышался треск сучьев, ломаемых телом озверевшего мужичка, который, видимо, не мог поверить, что вроде бы такая лёгкая добыча ускользает из его давно немытых рук. Жаль, что я не могу колдовать, иначе прыгать бы этому охотничку — не напрыгаться.

Убегала долго. В отличие от кабана, которому было решительно всё равно, куда я денусь, лишь бы рядом не маячила, отшельник гнался за мной с упорством маньяка и никак не желал прекращать столь бесполезное и глупое с моей точки зрения занятие. Теперь, видимо, кроме шубы он надеялся получить ещё и приличный запас мяса. Наивный.

Когда лапы начали ныть, а в груди послышались хрипы, я перестала петлять между деревьями, поняв, что так преследователя точно не запутаю, и, выпустив когти, резво полезла на первый попавшийся ствол. Примерно на середине я услышала кряхтение и оглянулась вниз. Мужичок повесил арбалет за спину, поплевав на ладони, полез следом, обхватив неширокий ствол руками и ногами. Видимо моё нестандартное поведение его не удивило. Печально. Я устроилась на одной из относительно широких верхних веток и принялась внимательно наблюдать за действиями человека. А ничего, хорошо так лезет. Надо что-то предпринимать.

"Если ты не заметила, это сосна", — подсказал Вермерх.

Спасибо за просвещение. И что?

"Задаю наводящий вопрос: что есть у сосны?"

Ствол, ветви, кора…

"И это моя хозяйка!", — Вермерх закатил глаза. По крайней мере мне так показалось.

"Что растёт и на сосне, и на ёлке?" — вклинился потерявший терпение Юка.

Иголки?

"Шишки!", — хором ответили звери.

Точно! Я потянулась и с огромным трудом сорвала шишку, висевшую ближе других. Шишка оказалась длинной и чуть заострённой с одного краю. В самый раз. Мои когти в данном случае служили отличной заменой человеческих пальцев, так что выронить свою "добычу" я не могла, даже если бы и захотела. Я прицелилась, насколько это было возможно при ухудшенном зрении, и запустила метательным снарядом в лоб противника. Мужичок недовольно засопел, замотал головой и поехал вниз, обдирая об кору сосны всё, что только можно.

"Надо же, попала", — присвистнул Вермерх.

А ты сомневался? Не надо было. Всегда верь в свою хозяйку.

"Хорошо, хозяйка. Ты мне скажи, как спускаться-то будешь?"

Я глянула вниз. Ободранный мужичок уютно устроился под деревом, опершись спиной о ствол и положив рядом заряженный арбалет. Он явно вознамерился дождаться, пока я спущусь. И дождётся ведь. Тело настойчиво потребовало пищи. Хм, может этого охотника и съесть?

"Ты что, он же немытый!", — брезгливо поморщился Юка.

Ага, а как сам мышей и крыс поедал, так ничего, да?

"Они хотя бы не болели чахоткой".

А этот что, болеет?

"Всё может быть".

От этого предположения мне стало немного не по себе. Чахоточный обед — это слишком даже для бродячей собаки, чего уж говорить об интеллигентной лисе. Я перебралась поближе к стволу, зацепилась за него когтями и начала медленно спускаться, стараясь не издавать никаких звуков, что получалось так себе. В любом случае мужичок, заслышав треск продираемой когтями коры, заметно оживился и с явным интересом посмотрел вверх. От такого внимания к моей скромной персоне мне стало дурно.

Прочно став лапами на одну из нижних веток, я аккуратно, стараясь не потерять драгоценного равновесия, двинулась в сторону, противоположную стволу. И чем ближе я подходила к её концу, тем больше прогибалась ветка. Вот она опустилась почти на один уровень с головой мужичка, тот обрадовался, схватился за арбалет. Я припала и резко оттолкнулась задними ногами. Упругая ветка, выпрямившись, придала моему полёту дополнительное и совершенно ненужное ускорение, но своего я добилась: охотник, разинув рот, наблюдал, как ненормальная во всех отношениях лиса научилась летать. И летела до ближайшего ствола, в который красиво впечаталась лбом. С лесом пора заканчивать, у меня явно имеется нездоровая мания врезаться во все деревья, встречающиеся на пути.

Мужичок довольно быстро оправился от потрясения и с воплем, напоминающим крик Тарзана, кинулся на не успевшую прийти в себя после близкого знакомства с кедром лису. Я, несмотря на боль и головокружение, поднялась и, пошатываясь, развернулась мордой к нему. Без боя не сдамся.

Мужичок остановился в нескольких метрах от меня и прицелился.

— Смотри, промахнёшься — съем! — я выразительно щёлкнула челюстями.

Оружие в руках стрелка задрожало.

— Г-гов-ворящ-щая… — пролепетал охотник.

Эх, дорогой, ты это только заметил?

— Угу, а ещё кусается и оставляет глубокие царапины по всему вашему телу.

Мужичок бросил арбалет, упал на колени и принялся биться головой о землю.

— О, Хранитель! За что ты ниспослал мне не пищу, а наказание? Я же есть хочу-у-у…

Слушать завывания охотника у меня не было никакого желания.

— Слушай, ты, красавец писанный, — при этих словах охотник поднял голову и уставился на меня с нескрываемым изумлением. — Где тут город, не подскажешь? А я тебе, может, за это зайчика поймаю…

Мужичок радостно закивал.

— А можно двух зайцев? — с надеждой спросил он.

— А у вас тут вообще зайцы водятся? — глупый вопрос, я чувствовала их запах за версту.

— Конечно!

— Тогда хоть трёх, только доведи! Понял?

Мужичок закивал ещё активнее.

— Тебя как зовут хоть?

— Джук.

Коротко и ясно. Почему же остальных так не называют?

— Ладно… Пошли, что ли.

Джук закинул арбалет на плечо и, оглянувшись, двинулся влево. Я, недолго думая, пошла за ним, не пряча, однако, когти. Мало ли что.

Шли долго. Пока добрались, солнце приблизилось к горизонту и на лес опустилась вечерняя полутьма. За это время Джук успел рассказать свою историю в общих чертах. Ничего особенного. Сирота, родители и родственники умерли кто от лихорадки, кто от старости, а кого просто убили. Ушёл в лес, поселился там в старой заброшенной хижине. Людей избегал. Боялся. Жил в хижине один десять лет. А сейчас ему семнадцать.

— Надо же, а выглядишь на все тридцать, да ещё и с хвостиком! — воскликнула я, услыхав такое.

— Ну, это я немытый и небритый, — обиделся Джук.

Несколько дней назад заболел, день отлеживался, потом начал вставать, хоть водички попить. Лечился настойкой (откуда и запах), почти ничего не ел, чтобы запасы не кончились слишком быстро. Буквально вчера оправился от болезни и на него нахлынул зверский голод. Запасы-таки кончились, есть было нечего. А тут как раз дичь сама на порог прибежала. Остальное я знаю.

Едва Джук завершил рассказ, занявший больше часа времени, как впереди показались огни.

— Пришли! — воскликнул парень.

Я пригляделась. В синеватой полутьме удалось различить покосившиеся и не очень хаты, окна которых приветливо светились, зазывая внутрь. За шаткими штакетниками лаяли собаки, разбитая дорога противно хлюпала под колёсами телег и копытами лошадей. По селению свободно бегали гуси, утки, свиньи и прочая живность. К двум столбам, наверняка символизировавшим ворота, приближалось стадо коров, подгоняемое весёлым молодым пастушком. И это столица?

— Кхм, госпожа…эээ…госпожа лиса! — пролепетал Джук и перевесил арбалет на другое плечо.

— Да?

— Вы мне кое-что обещали, помните? — неуверенно переминаясь с ноги на ногу промямлил парень, переводя взгляд с деревни на меня и обратно.

Внутри противно захихикали. Чего смешного?

"Ты хоть раз в своей жизни охотилась, хозяюшка?" — ехидно поинтересовался Вермерх.

Да, представь себе. И ты, помнится, был этому свидетелем. Правда тогда я охотилась не на дичь, а на самих охотников, стрелявших эту дичь без лицензии. И, помнится, очень удачно, благодаря скорости Вермерха и точности поисковых заклинаний.

"Ничего, мы тебе поможем, если надумаешь", — заверил меня менее циничный Юка.

Эй, постойте-ка!

— Погоди, ты не сделал того, что я просила.

— Как это? — Джук поскрёб макушку. — Говорили до людей довести, я и довёл.

— Постой-постой, — я схватилась за голову, лихорадочно вспоминая, о чём говорила. — Я просила подсказать, где тут ГОРОД, а не просто люди. Человеком можно назвать и тебя. Но это по-твоему город? — я ткнула лапой в сторону покосившихся хат.

Джук завис. Соображал он минут пять. В ожидании я широко зевнула и свернулась калачиком у его ног. Дума думой, а в лапах правды нет. Как, собственно, и в ногах.

— Нет, это не город. Это вроде как деревня, — задумчиво произнёс парень, когда я начала уже задрёмывать. Сообразил, наконец.

— Правильно. А я что просила? — я выпустила когти на случай, если паренёк опять зависнет.

Но такового не последовало.

— Город! — сразу выпалил Джук и подскочил от радости, выронив при этом арбалет. Тяжёлое оружие рухнуло мне на хвост. Больно! Я немедля запустила когти в первое, что попалось под лапу. Это оказалась Джукова нога. Парень взвыл, но отвечать не стал. Заскрипел зубами, молча поднял арбалет и вновь повесил на плечо.

— А ты меня куда привёл? — пробурчала я, подёргивая отдавленным хвостом.

— Но тут поблизости больше нет поселений, — пожал плечами Джук.

— Да? А столица где? — сложившееся положение стремительно переставало радовать. Айзен сказал — к столице, а забросил… Неужели тоже перепутал? Да что за хранители такие? Сколько лет, небось, на свете живут, а телепортировать в нужное место так и не научились. Печально.

— Столица… — Джук вновь поскрёб затылок. — Там!

Указующий перст ткнулся куда-то вправо, в поля, через которые вилась лента разбитой колёсами телег дороги. Я судорожно сглотнула. Туда? Идти? Самой? Нет! По спине пробежали мурашки. Но надо, надо. Хотя кому надо? Не мне же самой.

— Пошли, — тяжело вздохнула я.

Желудок настойчиво требовал пищи, но его просьбы были вновь нагло проигнорировано. Не до еды сейчас.

Однако у Джука было на этот счёт своё мнение, совершенно противоположное моему.

— Знаете, госпожа лиса, а я есть хочу. Я-то вас провожу до столицы, только сначала давайте перекусим! — потребовал парень и уверенным шагом направился через поле к деревне. Ну и пусть идёт, жалко, что ли?

Но чем дальше он уходил, тем тревожнее становилось на душе. Что-то подсказывало мне, что невзлюбят в деревне мальчишку. Жаль будет, если какая беда с ним приключится. Поэтому, немного подумав и взвесив все "за" и "против", я кинулась следом, забыв о своей гордости.

— Эй, Джук, подожди! Один туда не ходи, дурак! Разорвут! — воскликнула я, поравнявшись с парнишкой.

Джук остановился и в упор уставился на меня. Сомневаюсь, правда, что он смог что-то разглядеть — стремительно темнело, луна была скрыта низкими кучевыми облаками, а различить чёрного зверя в темноте практически невозможно. Меня выдавали только глаза, которые я предпочла прищурить.

— Не ходи туда, — чётко выговаривая слова, повторила я.

— Почему? — Джук с надеждой взглянул в сторону приветливо светящихся окон.

— Ты ничего, кроме унижения, не найдёшь, поверь, — при таком-то виде. Действительно, заросший грязью и щетиной, паренёк никаких чувств, кроме омерзения, не вызывал. А ещё запах настойки и… и вообще…

— Я есть хочу! Поймай тогда дичь! — потребовал Джук, снимая с плеча арбалет. Вся почтительность и уважение, с которыми он относился ко мне ранее, исчезли под напором голода.

Я не ответила. Да и что тут отвечать? Мальчишка откровенно глуп, если не понимает, что в таком виде ему в деревню лучше не соваться. А с глупыми и разговора нет.

Джук, явно довольный моим молчанием, уверенным шагом направился через поле.

— Подождёшь меня здесь, — бросил он через плечо. Хам. Не уважаю.

Чихнув вслед удаляющемуся парнишке, я вернулась под прикрытие деревьев. Поднялся ветер, облака начали редеть, посветлело. Я свернулась клубочком под раскидистым кустом и, прикрыв нос хвостом, задумалась. Зря я, наверное, его отпустила. Пропадёт, если не проявит скоростные качества или неслыханную наглость. Но с другой стороны, что бы я смогла сделать там, в деревне? Стащить пару цыплят? Нет, спасибо, не хватало ещё от обиженных квочек убегать. Пусть сам выкручивается. Мужик он, или где? К тому же сказал "подожди здесь". Буду ждать, ибо без проводника мне до столицы не добраться.

"Так ли уж и не добраться?" — поинтересовался Вермерх.

Да. Дорога же наверняка разветвляется где-нибудь, сверну не туда, заблужусь так, что никакой хранитель не поможет. А Джук наверняка знает, куда свернуть.

"А ты не задалась вопросом, откуда мальчишка, проведший десять лет в гордом одиночестве в избушке на отшибе, знает, где находится эта…этот… Лайнез, вот. Откуда?" — насторожился Вермерх.

Не знаю, может, бывал там в детстве.

"Знаешь, как по мне, то это просто качественный развод. Ничего он не знает", — вынес свой вердикт конь и затих.

Зачем ему это? Была бы я какой-нибудь там королевой или, на худой конец, заблудившейся дочкой герцога — тогда понятно. А так, какая ему выгода врать лисице? Как по мне, так никакой.

"По мне тоже, — вздохнул Юка. — Но ты же знаешь, Вермерх всегда отличался излишней подозрительностью".

Да, есть и такое, все мы грешны.

Вермерх не подавал признаков жизни. Желудок, не видевший пищи вот уже незнамо сколько времени, настойчиво требовал заполнения, выражая своё желание громким раскатистым урчанием. Чуткий лисий нюх уловил запах какой-то птицы. Уши непроизвольно насторожились, тело напряглось. Совсем рядом зашуршала в кустах куропатка. Хвост дёрнулся из стороны в сторону, глаза загорелись голодным огнём. Мясо, свежее, тёпленькое… Стоп! Я схватила тоненькую веточку и с треском перекусила. Куропатка испугано закричала, захлопала крыльями и кинулась прочь.

Когда до меня перестал доноситься запах дичи, тело расслабилось. Интересный момент. Я оказывается не полностью им управляю, инстинкты подавить сложновато. Надо будет потренироваться, а то в какой-нибудь ответственный момент совсем потеряю контроль над собой.

"Ты поешь, тогда тело успокоится. Ему нужна энергия, чтобы двигаться", — поучительным тоном изрёк Юка.

Умный какой, аж тошно!

"Да, я умный. А ещё голодный".

И я не меньше твоего. Но придётся подождать Джука.

"Зачем???" — хором вопросили звери.

Чтобы самим не ходить во вражеский стан. В конце концов, кто добытчик, мужчина или женщина?

"Женщина", — так же хором.

Феминисты?

"Нет, мы ленивые. А ты — балда, ибо не соображаешь, что этот твой Джук ничего не принесёт и вообще не вернётся!" — недовольно фыркнул Вермерх.

Возможно ты и прав. Но я предпочту настроиться на хорошее.

"Ты неисправима!", — вздохнул Вермерх и замолчал. В этот раз надолго. Ну и слава богам.

Незаметно для самой себя я задремала.

Разбудили меня звуки. Со стороны деревни донесся женский визг, крепкие ругательства и топот нескольких десятков пар ног. Я принюхалась. Холодный северный ветер донёс до меня запахи людей, среди которых я сразу выделила один непохожий на других — Джука. Похоже, пареньку таки не поздоровилось. Тело вновь напряглось, появилось желание сбежать, скрыться в лесу, пока всё не устаканится. Но я мужественно подавила в себе это чувство. Трусость сейчас так же не к месту, как и голод.

Я поднялась, потянулась и медленно двинулась вдоль зарослей кустарника, стараясь не шуметь. Поначалу лапы слушались плохо, лиса внутри меня норовила спрятаться в густых зарослях подлеска. Но вскоре зверь был забит моей решимостью и непомерной наглостью, и притаился до лучших времён. Воля взяла верх над инстинктом, я получила полный контроль над телом.

"Молодец, быстро соображаешь", — Вермерх уважительно присвистнул.

Спасибо, стараемся. Странно только, что инстинкты не проявились раньше.

"Чем дольше ты находишься в теле лисы, тем ближе ты знакомишься со зверушкой внутри тебя. И, соответственно, тем сложнее становится ей управлять, ибо она тоже познаёт тебя, твои сильные и слабые стороны".

По канону должно быть наоборот.

"Мало ли что должно быть по канону. Лисичка внутри тебя тоже чего-то хочет, только у неё преобладают инстинкты, которые тебе нужно либо подавлять, либо подчиняться их воле. Если подавишь — получаешь полный контроль над телом, если подчинишься — станешь животным, потеряешь всё человеческое, что было в тебе. Решай сама".

Спасибо, я уже решила. Большого желания оставаться зверем до конца жизни не имею, поэтому искренне надеюсь, что превратить меня обратно возможно и произойдёт это раньше, чем мне осточертеет абсолютно всё.

Выкрики и топот приближались. Я припала к земле и затаилась, наблюдая. К лесу двигалась толпа мужиков с вилами, в свете выглянувшей из-за облаков луны показавшаяся мне огромной. И возглавлял эту ватагу улепётывающий со всех ног Джук. Мальчишка явно был напуган, не видел, куда мчался, лишь бы подальше от людей, что его преследовали.

"Что делать будем?", — поинтересовался Юка.

"Как что? Последуем примеру юнца — делаем лапы!" — предложил Вермерх.

Какие же вы… плохие. Нет бы чего-то стоящего посоветовать!

"Беги к ним, а не от них", — посоветовал Юка.

Это мне нравится больше. Героичнее как-то получается.

Пулей я вылетела из-под куста и кинулась наперерез толпе, сверкая казавшимися в лунном свете голубоватыми глазами и белоснежными саблевидными клыками, грозно рыча и взрывая землю когтями. Мужики, заметив приближающийся со стороны леса чёрный рычащий ком шерсти, остановились в раздумьях. Я тоже остановилась в нескольких метрах от заводилы, державшего в руках лопату вместо вил или грабель. То, вероятно, был местный староста, потому как орал он громче остальных. А может просто самый воинственный. В общем, самый-самый.

Так мы и стояли, сверля друг друга взглядами. Мужики с любопытством разглядывали меня, как чудо природы, не опуская, однако, своего грозного оружия. Меня же интересовал исключительно заводила с лопатой.

Я продемонстрировала клыки. Шерсть на загривке встала дыбом.

Староста воинственно потряс лопатой.

Я раскатисто зарычала, выразительно покапывая землю когтями.

Староста презрительно сплюнул и замахнулся. Вот гад!

Величайшим усилием воли я заставила себя стоять неподвижно. Моё поведение вогнало мужчину в ступор. Лопата начала медленно опускаться.

Молодец я, молодец воля моя.

"Не спеши праздновать победу!" — предупредил Вермерх.

Возможно, ты прав. Вряд ли они успокоились. Применим средство более эффективное, чем демонстрация возможностей.

— Чешите отсюда, пока вас не разорвали на мелкие кусочки мои собратья! — рискнула высказаться я, сверкнув глазами.

На самом деле никаких собратьев, понятное дело, не было и в помине, но — кто ж знает? — может в лесу прячутся сотня злобных тварей, готовых проглотить, не жуя, любого, кто рискнёт поднять на меня руку. Как хотелось в это верить…

Мужики дружно ахнули. Вилы, грабли и лопата повыпадали из ослабевших рук. Глаза старосты приобрели форму шестиугольников, остальные же, менее культурные, откровенно пялились на меня, теперь как на чудо света, ибо для природы говорящая лисица размером со среднего волкодава — это слишком. Не могла матушка-природа так поглумиться.

— Вы меня не поняли? — я угрожающе приподнялась на задних лапах, словно встала на бугорок.

Мужики дружно замотали головами.

— Ну так забирайте свои грабли и идите полоть грядки! — фыркнула я о наболевшем. Сколько себя помню, грядки полоть ненавидела.

Народ завис.

— Живо! — вопль эхом разнёсся по всему полю и, вероятно, долетел даже до деревни.

Мужики намёк поняли, молча подобрали своё грозное оружие и, пятясь, всей гурьбой двинулись по домам. Я сделала несколько шагов им вслед и остановилась, глядя на всех исподлобья. Селяне такого отношения не выдержали, развернулись и кинулись врассыпную, собравшись в организованную толпу только возле ограды. Стыдно ведь перед жёнами. Уходили грозные, как на войну, обещали принести домой славу и победу, а вернулись…

Над головой кто-то закашлял. Я задрала морду. Джук, ещё не до конца пришедший в себя, смотрел на меня не то с благодарностью, не то с уважением. Да чёрт с ним, всё равно приятно. И опустившаяся на спину рука, робко потрепавшая меня по холке, и слова благодарности, произнесённые едва слышным шёпотом. Я довольно зажмурилась, как сытая кошка. Красота.

— Ты хоть раздобыл себе еды? — неожиданно вспомнила я.

Джук опасливо оглянулся.

— Пойдём в лес, они могут вернуться.

Я дёрнула ушами. В лес так в лес.

— Ты всё-таки была права, — с сожалением в голосе признал Джук, когда некоторое время спустя мы отсиживались на берегу широкой, но неглубокой речки, проводя разбор полётов и планируя следующую вылазку, ибо оба были голодны, как бродячие собаки, а в деревне явно было, чем поживиться.

Парнишка бился в тщетных попытках развязать шнуровку на потрёпанном сапоге, а я, развалившись неподалёку, с интересом наблюдала за его потугами. Как он жил один с такими-то умениями? Вернее с полным их отсутствием. После получаса терзаний я не выдержала, протянула лапу и перерезала верёвку когтем. Джук, даже не поблагодарив меня, молча принялся за второй сапог. Ну ладно, не очень и хотелось.

— Так что там случилось, в деревне-то? — поинтересовалась я, когда кряхтенье парнишки стало надоедать.

Джук оторвался от сапога. Я воспользовалась моментом и перерезала вторую верёвку. Всё быстрее, чем пытаться справиться с вековым узлом. Парень, видимо, с сапогами давно не расставался. По крайней мере последние года два.

— Вошёл я в деревню, вроде спокойно так, арбалет за плечом болтается, — Джук сбросил оба сапога, закатал штаны выше колена и вошёл в прохладную чистую воду. — Иду себе спокойно, никого не трогаю. Из самого большого дома доносился запах жареного мяса, свежего хлеба и молока. Окна-то открыты. Я к тому дому и подошёл, постучал. Выглядывает женщина. Я ей: "Хозяйка, дай сироте кусочек хлебушка!" И руку протянул. А она мне доской разделочной по голове ка-ак…даст! — парень продемонстрировал, как именно хозяйка шарахнула его доской по макушке. Получилось убедительно, он едва удержался на ногах.

— Ну-ну, — постукивая когтями по земле, поторопила я. Луна светила ярко, время близилось к полуночи, надо было либо пробираться в деревню, либо идти с миром до столицы, побираясь на обочинах дороги. Охотиться я, как правильно заметил Вермерх, не умею, поэтому поймать что-нибудь стоящее, не прибегая при этом к помощи инстинктов лисы, не представлялось возможным.

— Ну и визг подняла. Тут этот, с лопатой прибежал. Завопил: "Братцы, селяне! Да тута убогий припёрся! Гнать его в шею, братцы!" И братцы-селяне тут же отовсюду посыпали. Кто с вилами, кто ещё с чем-то. Без оружия не остался никто. А у меня в арбалете одна стрела. Не тратить же её на такой пустяк! Ну, я и кинулся, куда глаза глядят.

— И не испугался? — недоверчиво вопросила я.

— Ну… — Джук замялся. — Было чуть-чуть. Ну самую капельку. Честно.

Храбрец, ничего не скажешь. Я не стала напоминать парню, что выпученными глаза бывают либо от сильного страха, либо от совсем уж дикой боли, либо во время одного естественного процесса. Четвёртого не дано.

Джук весело усмехнулся и плеснул на меня водой. Слабовато. Не долетело. Я перевернулась на другой бок, набрала земли и швырнула в парнишку. Долетело. Джук пробурчал нечто невразумительное и принялся ходить вдоль берега, сопровождая каждый шаг плеском воды.

— Долго ты там бродить будешь? — не выдержала я.

Сказала же — помойся, а он пошёл по воде ходить. Неслух. Старших надо уважать.

— А что ещё делать? — пожал плечами парень.

— Окунуться.

— Зачем?

— Надо.

— Кому?

— Тебе! — я медленно поднялась.

Джук отступил на несколько шагов назад, споткнулся и замахал руками, как колибри крыльями. Равновесие удержал и уставился на меня не хуже давешних мужиков. Как бы его внимание от меня отвлечь на что-нибудь стоящее.

— Смотри, дракон! — ляпнула я первое, что пришло в голову, указывая лапой в небо.

— Где? Где? — доверчивый парнишка поднял голову и принялся выискивать в звёздном небе дракона. Хотя сомневаюсь, что они здесь вообще есть. Но с другой стороны, где есть эльфы, по канону должны быть ещё гномы, орки и подобная нечисть, а так же пегасы, единороги и драконы. Это если почитать большинство фэнтези. А если посмотреть в реальную жизнь, то возможны различные комбинации или отсутствие некоторых рас.

Пока Джук пытался высмотреть несуществующего дракона, я старательно прицелилась, припала к земле и скакнула вперёд, оттолкнувшись от берега всеми четырьмя лапами. Послышался страдальческий стон, плеск, шкура промокла, но своего я добилась: Джук нырнул. Другое дело, что по брюхо в воде оказалась и я сама.

Под лапами что-то зашевелилось, послышалось неясное бульканье. Я отпрыгнула в сторону, довольно быстро сообразив, на ком стою. Джук сел и принялся отплёвываться.

— Ты не могла придумать менее травмоопасного способа искупать меня? — парень сморщился, потирая плечи и спину.

— Не маленький уже, сам должен купаться. Зато теперь смылась грязь, — это был несомненный плюс.

Джук насупился, поднялся и побрёл к берегу, держась за поясницу, словно столетний старик с хроническим радикулитом. Выбравшись на полоску холодного песка, он растянулся, подложил руки под голову и пристально вгляделся в небо. Я же осталась в речке. Вода приятно холодила лапы, выходить не хотелось. Я даже забрела чуть глубже, чтобы промочить и бока. Хорошо-то как… Раскатистое урчание напомнило мне, что ничто не вечно, и стоять в реке долго нельзя, особенно когда голоден. С сожалением я выбралась на берег.

— Болит спина? — сейчас у меня было не то что умиротворённое настроение, просто я осознала, что заставить Джука нырнуть можно было бы и не таким радикальным способом. А теперь мало того, что вся одежда его промокла до последней нитки, да и сам он сухостью не отличался, так ещё и спину, небось, ушиб, сердешный. Хорошо, что сапоги на берегу оставил.

— Немного, — признался Джук и сладко потянулся. — Но ничего, это пройдёт.

— А ну-ка сядь! — потребовала я.

Джук с опаской взглянул на меня, но приказу подчинился. Я подошла к нему, поставила передние лапы ему на плечи и выпустила когти. Парень заскрежетал зубами, но смолчал. Из ранок тоненькими струйками потекла кровь. Я втянула коготки, но лишь затем, чтобы выпустить их вновь, чуть ниже. Рубашка Джука местами окрасилась в красный цвет. Однако парень героически молчал.

Когда так называемый "сеанс когтетерапии" был окончен, я уселась у самой воды и принялась мочить в ней лапы, выпуская поочерёдно каждый коготь и проводя им по песчаному дну реки. Джук надулся и повернулся ко мне боком.

— Ты как хочешь, парень, а я пошла в деревню. Ужинать, — отчистив все когти, сообщила я и, вздёрнув хвост, решительно направилась в пролесок.

Но отойти дальше, чем до ближайшего дерева, мне не дали.

— Подожди меня, а! — Джук натянул сапоги и кинулся следом за мной, не забыв прихватить свой драгоценный арбалет. — Ты хоть знаешь, что там и где?

Я отрицательно покачала головой.

— Тогда пошли вместе. В том доме точно есть, чем поживиться! — обрадовался Джук.

— Собираешься воровать? — осведомилась я.

— Попросить не получилось, — вздохнул Джук. И, немного подумав, спросил: — А как тебя всё же зовут? Не госпожой лисой же величать, в конце концов.

— Алисанда, — вздохнула я. — Пошли уже.

И мы молча направились в сторону деревни. Время явно перевалило за полночь, селяне наверняка все спят. А мне спать не хотелось. Отсутствию сна способствовал голод и несколько поставленных задач: а) пробраться в тот дом; б) умыкнуть еды или поесть прямо там; в) не попасться; г) не потерять Джука.