Алексадр Золотая Грива 2

- А-а-а! - заревел Антип и от злости затопал ногами. Александр усмехнулся. Быстро наматывает цепи на руки, дёргает стражников на себя. Даёт пинка одному, шагает вслед за ним, второго тянет за собой, как бычка на верёвочке. Антип выходит следом, люто вращая глазами и ругаясь последними словами. Стражники подошли к простой деревянной беседке, сплошь увитой виноградом. Выходит Зина, критически осматривает Александра. Он весь в бинтах, пропитанных пахучей мазью. Кое-где полосы ткани размотались, обнажив раны.

- Хорош-ш, - произносит Зина сквозь зубы, - ладно... Эй, Антип! Этому подметальщику... как его... Феофану заплати сотню золотых и дай на ночь бабёнку почище. Только женщину выбери опытную, а то он сам уже разучился, наверно... - стражники угодливо заржали при этих словах, загыгыкал Антип. - Этого, - ткнула пальцем в Александра, - в каморку и стеречь как следует. Да, вот ещё что... У подметалы забери мазь, отдай Золотой Гриве, пускай долечивается. Понадобится ещё, бычок.

На старом топчане Александр с наслаждением потянулся и так, с вытянутыми руками, падает на доски. Топчан недовольно скрипнул, Александр улыбнулся - поздоровались! Закинул руки за голову, задумался. По дороге от угрюмых, неразговорчивых стражников узнал, что цирк не сгорел, как он надеялся. Совсем рядом пролив, воды хватает и горящие трибуны потушили. Потом заменили новыми, Зина не пожалела денег на плотников. Уже на следующий день в цирке не осталось никаких следов пожара. Зато весь город обсуждал поступок гладиатора Золотая Грива. Как здорово отомстил за девушку из бедной семьи! Особую известность это приобрело в кварталах бедноты, где проживает большая часть населения Константинополя. Александр понял, почему Зина не приказывает убить его. Теперь на представления с участием Золотой Гривы эта беднота валом повалит, отдаст последнее, лишь бы увидеть кумира. Кто же режет курицу, несущую золотые яйца?

Когда принцесса Анна вернулась после представления, то долго не могла заснуть. Слуги попытались раздеть её, она прогнала их. Елена залезла в просторное кресло с ногами, свернулась калачиком. Анна быстро ходила по просторной спальне, никого не замечая. Скоро устала, сёла прямо на пол, на ковёр.

- Боже мой, Елена, ты ходишь смотреть такое! - тихо произнесла Анна, - ведь этому нет названия...

- Я не смотрела и не ходила на такое, - забубнила Елена из глубины кресла, - раньше всё было красиво, благородно... Хорошие парни сражаются с плохими и побеждают, вот. А в этот раз как нарочно, всё не так пошло. И откуда девка эта взялась, не пойму?

- Бедную девочку зверски изнасиловали на глазах у всех, Елена! Разве так можно?

- Она вовсе не бедная девочка, а шлюха из публичного дома для матросов, - отозвалась Елена, - нашла, кого жалеть! Да ты знаешь, сколько таких простолюдинок каждый день убивают в городе? Они всё воровки и проститутки.

- Ну, не всё, перестань. Я подозреваю, что всё было подстроено. До меня доходили слухи, что этот урод Восточный Герой был когда-то изгнан из гвардии за изуверские преступления. Он добровольно нанялся в гладиаторы ну и... в общем, он работал в цирке не только за деньги.

- Да-да, я тоже так подумала, - затараторила Елена, - у этого красавчика, его Золотая Грива зовут, была романтическая любовь к юной девушке из простонародья. Но могущественные завистники задумали погубить девушку и отдали её в руки изувера прямо на арене. Ты заметила, как бросился на помощь девушке Золотая Грива? Но он не успел спасти её, зато убил негодяя. Боже мой, как это возвышенно - трагическая любовь гладиатора и простолюдинки!

- А разве всё простолюдинки не воровки и проститутки? - спросила Анна.

- Ну-у... не в этом случае! - нашлась Елена.

- Ой, перестань, подруга, всё это грязно, жестоко и ничего возвышенного.

Принцесса встала с ковра, задумчиво произнесла:

- Только вот гладиатор этот, Золотая Грива. Мне кажется, что я его знаю. Что-то в облике, понимаешь? Посадка головы, разворот плеч, жесты... Лицо чужое, точно. Но почему мне кажется, что я его знаю? Или где-то видела? Я должна поговорить с ним, услышать его голос. Слышишь, Елена?

- Слышу и повинуюсь, повелительница, - сонным голосом ответила Елена, - только сейчас давай спать, у меня глаза уже не открываются. Я пошла.

Елена выбралась из кресла, побрела по ковру пошатываясь, словно вот-вот упадёт.

- До завтра, - сказала, зевая и скрылась за дверью.

Анна проводила взглядом подругу, снова вернулась мыслями к происшедшему в цирке. Теперь она точно была уверена, что видела гладиатора по имени Золотая Грива раньше, но где видела и кем был этот человек, вспомнить не могла.

С утра Елена куда-то запропастилась и не появлялась во дворце весь день. Обычно она не отходила от принцессы ни на шаг, всё время крутилась рядом. К этому так всё привыкли, что даже император Василий, встретивший сестру во время прогулки по саду, спросил о Елене.

- Она простудилась, ваше величество, - ответила Анна, опуская глаза, - лежит у себя в комнате, пьёт чай с лимоном и не желает никого видеть до выздоровления.

- Это всё от гуляний в неположенное время и вызывающей одежды, - назидательно произнёс Василий, - надо не бродить по ночам и не одевать такое, что всё встречные мужчины таращатся. Надеюсь, тлетворное влияние вашей подруги не затронет вас, сестра.

- Да, ваше величество, я всегда помню, кто я, - сказала Анна и поспешила уйти. Брат был умён и очень проницателен и она боялась, что прочтёт в её глазах то, в чём она не сознаётся даже сама себе.

Елена появилась в покоях принцессы, когда сияющий круг солнца коснулся моря. Тихо постучала в дверь.

- Да! - крикнула Анна и тут же спохватилась - не стоит выдавать волнение даже близкой подруге. Уже спокойнее сказала: - Проходи, не скребись у входа, Елена.

- Как ты догадалась, что это я? - закрывая за собой дверь, спросила подруга.

- Только ты не стучишь в дверь, а скребёшь ногтями. Как котёнок.

Елена подошла к дивану, сёла. Глаза скромно опустила, ручки сложила на коленках. Обе подруги некоторое время сидели молча, с самым равнодушным видом, словно виделись только что, обо всём поговорили и сейчас хотят просто помолчать. Елена время от времени вздыхает, закатывает глаза к потолку, как бы показывая всём своим видом, что ничего нового не произошло, она ничего не знает, ну вот ей-богу ничегошеньки...

- Елена! - грозно постукивая согнутым указательным пальцем по полированной столешнице, произнесла Анна, - не изображай из себя дурочку. Я знаю, ты умная и всё знаешь. Рассказывай немедленно!

- Слушаюсь и повинуюсь, ваше императорское величество, - ответила Елена, продолжая невинно разглядывать узорный потолок, будто первый раз его видит, потом не выдержала, стала быстро-быстро рассказывать:

- Вот так, принцесса, ходила я в цирк косой Зинки - у меня там приятельница, очень приличная девушка … ты не думай, просто у неё временные денежные затруднения, она хочет дом в городе купить, маленький такой, в два этажа, но немного не хватает, так она устроилась к Зинке... э-э ... подметальщицей. Целый день не разгибается, метёт и метёт, метёт и метёт...

- Елена! - строго оборвала Анна словесный поток, - меня не интересует твоя не разгибающаяся знакомая. Ты узнала то, о чём я тебя просила?

- Ты ни о чём меня не просила, принцесса, - удивлённо подняла выщипанные брови Елена, - но я всё равно узнала. Слушай...

Когда солнце скрылось за горизонтом и в чёрном нёбе зажглись голубые льдинки, в дворцовой стене тихо открылась неприметная калитка. Две женские фигуры, закутанные в мафории так, что не видно глаз, бесшумно вышли и тотчас пропали в темноте. Вскоре раздалось негромкое щёлканье бича, по камням звонко цокнули копыта и всё стихло. В этот вечер было очень жарко. Александр не мог заснуть, ворочался на жёстком топчане. Не выдержал и встал. Зачерпнул из бочки вёдро воды, вылил на топчан, ещё два на себя. Полегчало. Сёл на лавку, прислонился спиной к прохладной каменной стене, чтобы подождать, пока с топчана стечёт лишняя вода. Внезапно услышал, как тихо зазвенел запор на дверях с той стороны. Дверь приоткрылась и маленькая женская фигурка проскользнула в комнату.

- Мне только бабы не хватает в такую жару, - с раздражением произнёс Александр, - убирайся или ложись у порога, мне всё равно!

Женщина подошла к столу, сёла. Несколько мгновений молчала, словно не решаясь заговорить, потом полуутвердительно, полувопросительно воскликнула:

- Генерал Александр!?

- Гладиатор Золотая Грива, - буркнул Александр, не поворачиваясь к незнакомке.

- Нет, вы генерал Александр, - тихо возразила женщина, - лицо другое, но голос, интонации, манеры ... Как вы здесь оказались?

Александр лениво повернул голову, сквозь зубы процедил:

- Ты кто такая, что б я перёд тобой отчитывался?

- А вы меня не узнаёте?

- Нет. Таки платья половина женщин Константинополя носит. И голос из-под тряпки глухой, как после пьянки.

Поколебавшись, женщина сняла платок. Александр равнодушно посмотрел, отвернулся. Потом подскочил, будто подброшенный пружиной.

- Принцесса Анна!!!

- Тише, моё имя никто не должен услышать, - тихо ответила принцесса и поднесла палец к губам.

- Да, простите...

Александр опустился на лавку.

- Как вы здесь оказались, генерал и что всё это значит? - спросила Анна.

- Это спрашивает сестра императора? - усмехнулся в ответ Александр - Вам ли не знать дворцовые порядки.

- По нашим законам провинившегося казнят или отправляют в тюрьму, но никак не в цирк. Мы, восточные римляне, христиане, а не богомерзкие язычники, как западные. Это у них преступников осуждали в гладиаторы, у нас такого нет.

- А цирки есть, - криво улыбнулся Александр, - и гладиаторы тоже есть.

- За всём не уследишь в огромной стране, - ответила Анна, опуская глаза, - но я расскажу брату об этом безобразии, он примет меры.

- Как будто он сам не знает, что в столице есть цирк... Бросьте, принцесса, императору всё известно и если он до сих пор не спалил этот гадюшник, значит, он ему нужен. Например, чтобы избавляться от таких, как я. Только не понимаю, к чему такие сложности, не проще ли было тихо прикончить?

- Да за что же! - вскрикнула Анна. - Какое преступление вы совершили?

- Да как сказать... Император приказал взять один город в Болгарии. Я выполнил приказ, но не штурмом, а переговорами. Город сдался, болгары ушли. Ну, вы знаете, как император относится к болгарам. Он, видимо, счёл, что город надо было непременно спалить, а жителей перебить. Получается, что я не выполнил приказ императора, но город-то взят! Ну, вот и ...

- Это неправда!

- Что неправда?

- Я знаю брата, - Анна встала, нервно прошла по комнате, снова сёла. - Он недоверчив, жёсток и коварен, но такова судьба императора. Властелин полумира не может быть другим, иначе не удержаться на вершине власти. Слишком много вокруг врагов и просто завистников. Да, вы правы, я знаю дворцовые обычаи. Неугодный человек может незаметно исчезнуть навсегда, даже имя его не вспомнят, но для этого надо быть личным врагом брата. О вас я никогда не слышала ничего плохого, уж поверьте сестре императора... Тут что-то другое.

- Меня захватили по дороге в порт люди Зины, хозяйки цирка и портовых борделей. Она что-то болтала насчёт мести Марку, сына сенатора. Я вытащил его из глухой африканской дыры, куда он попал якобы в результате интриг Зины. Он не захотел на ней жениться когда-то там и вот она ему отомстила. Ну, а я помешал планам мщения, - задумчиво произнёс Александр. Сёл, прислонился спиной к прохладной стене. - Но не думаю, что она могла так сделать сама. Ей разрешили.

- Нет, если Зина вам всё рассказала, значит, так и есть, - принцесса накинула на голову платок, закрыла лицо. - Я знаю её. Она очень мстительна. Всегда добивается поставленной цели и любыми средствами. Кто-то сообщил ей, что вас отставили от службы - у неё большие связи везде и во дворце тоже. Воспользовалась удобным моментом. А чтобы вас не узнали, изменила вам лицо.

- Пусть так, - согласился Александр, - рад, что император не держит зла на меня. Но позвольте спросить, принцесса, а вам всё это зачем? Мы с вами виделись один раз и то мельком. Конечно, я очень благодарён вам за участие, но как-то странно, что сестра императора хочет помочь гладиатору.

Анна опустила глаза.

- Вы стали гладиатором не по своей воле, - смущённо ответила она, - вы много сделали для нас. Для меня вы генерал, а не гладиатор.

- Но всё же? - продолжал допытываться Александр. - В ложе для почётных гостей сидело немало знатных людей, правда, всё в масках, но многих нетрудно узнать. Возможно, узнали и меня. И никто, кроме вас, не захотел помочь.

- Вас всё ненавидели за силу, быстрый успех, за то, что удавалось легко и быстро то, что не могли они.

- То есть вы решили помочь тому, кто оказался наиболее полезен престолу, так? Хотите поспособствовать расторопному слуге, у которого неприятности. Я правильно вас понял?

- Нет! - воскликнула Анна. Встала, бледная и решительная, хотела что-то сказать ещё, но... опять сёла на лавку. Лицо стало спокойным, даже царственно спокойным, как и подобает принцессе при любых обстоятельствах. Только с бледностью справиться не сумела, лицо белело в скудном свете масляного светильника, как обсыпанное мукой. Александр поднялся.

- Простите, ваше величество, - учтиво произнёс он, склоняясь. - Я не имею права задавать вам такие вопросы. В вашей стране я пришелец. Генералом меня сделал ваш брат. Он же вышвырнул, когда разонравился. Теперь я снова стал тем, кем был - никем, вдобавок ещё и лицо потерял. Генерал Александр принял бы вашу помощь, гладиатору Золотая Грива она ни к чему. До свидания.

- Вас могут убить, Александр, - тихо произнесла Анна, беспомощно теребя концы платка. Ему показалось, что глаза принцессы странно заблестели.

- Всё умрём, - ответил Александр, - в назначенный час. Вам пора, принцесса, общество гладиатора не для вас.

Когда принцесса Анна скрылась за дверью, медленно опустился на топчан, упёрся руками в края, будто боится упасть и долго сидел так, пристально глядя в тёмный угол. Не заметил, как мигнул несколько раз светильник и погас. В глазах давно было темно.

Ещё не успели как следует зажить раны, а гладиатора по имени Золотая Грива снова вывели на арену. Зина, для которой золото важнее всего, вынуждена была так поступить - зрители, собравшиеся в неимоверном количестве, требовали только его. Тысячи людей орали, свистели, топали ногами и выкрикивали имя - Золотая Грива! Недавно отремонтированные трибуны, до сего дня казавшиеся прочными и крепкими, теперь жалко скрипели, трещали под напором огромной массы и со стороны казалось, что весь цирк приседает и вздрагивает, угрожая развалиться, словно карточный домик. Чтобы глупо не потерять такого ценного бойца, Зина, скрепя сердце, приказала выдать хорошую броню. У неё был один комплект отличных доспехов, таких, что самому императору не стыдно надеть. Притом, что даже просто хорошие солдатские доспехи стоили достаточно недёшево, а за доспехи императорского гвардейца надо было вообще состояние отдать, эти выглядели так, как будто их только что украли из императорской сокровищницы. Всё, кто был хорошо знаком с Зиной, знали, что она всегда предпочитала кражу честной сделке.

Под пристальным наблюдением целой своры стражников Александра облачили в сверкающую броню. Панцирь оказался немного узковат в плечах и поножи тесноваты. Вызвали кузнеца и приказали срочно заменить застёжки. Через полчаса взмокший от усердия кузнец собственноручно приладил панцирь, застегнул поножи и латные рукавицы. Когда облачение в броню закончилось, всё невольно ахнули - перёд изумлёнными стражниками, прислугой, Зиной стоит настоящий стальной великан. Отполированные листы брони холодно сверкают даже в тени помещения, всё сочленения, промежутки плотно закрыты сталью и только по краям выглядывают полоски поддетой под низ мелкоячеистой кольчуги. Александр повернулся направо, налево, чуть присел, поднял и опустил руки. Получилось легко, свободно, нигде не скрипнуло, не зазвенело. Броня было идеально подогнана. Поднял руки к лицу, сжал железные кулаки. Стальные сочленения тихо скрипнули, сжатые сильными пальцами, но в абсолютной тишине получился грозный скрежет. Поднял глаза. Вокруг бледные, испуганные лица. Стражники сбились в кучу, ладони судорожно сжимают рукояти наполовину вынутых мечей. Зина, и так невысокая, как-то странно ссутулилась, опустила голову и откуда-то снизу злобно-испуганно смотрит на него. Даже Антип, всегда надутый и важный, в этот раз скромно сопит в сторонке, поминутно вытирая потную шею серым от грязи платком. С трибун донёсся очередной вал криков. Зрители требовали Золотую Гриву.

- Шлем не давать, - сипло каркнула Зина. С ненавистью глядя снизу вверх, добавила: - Прикажи арбалетчикам целиться в голову и чуть что - залп. Понял, Антип?

- Да, хозяйка, - поклонился в ответ.

- Хорошо. А теперь на арену. Да смотрите мне, паразиты!

Рабы ещё засыпали свежим песком кровавые пятна, когда на арену важно вышел объявляющий.

- А сейчас, уважаемые господа, на бой выходит Золотая Грива-а! - заревел он, раздувая щёки и шевеля чёрными усами. Трибуны, до отказа заполненные "уважаемыми господами", взорвались ликующим воплем. Словно одна гигантская пасть исторгла вой и крик. Шум идёт волной, по кругу, постепенно закручиваясь в водоворот и стихает, будто провалился в песок. Остался только странный шорох и гул, словно тысячи и тысячи крабов шуршат панцирями и сталкиваются шипастыми туловищами. Гул усилился. Два дюжих стражника на вытянутых руках торжественно выносят гигантский двуручный меч. Стараясь не споткнуться на песке, медленно выходят на середину арены. Один ловко убирает руки, длинное лезвие стремиться вниз, а второй с силой давит на рукоять. Меч вонзается в землю. Легко, словно в масло. Стражники идут обратно, а зрители умолкли, внимательно рассматривая блистающий в центре арены меч. Кроваво красные рубины, вставленные в навершие рукояти и крестовину, горят адским огнём, словно багровые глаза твари из преисподней. Кое-кто даже тихонько взвыл от сладкого ужаса.

Ворота, закрывающие вход на арену, медленно отворяются. Трибуны разом ахнули. Зрители вскочили с мест, замерли в восхищении. Из темноты медленно, не спеша, словно осадная башня выходит рыцарь в блистающих доспехах с непокрытой головой. Длинная густая грива золотых волос небрежно раскинулась на стальных плечах, водопадом сваливается на железную спину. Воин идёт к центру арены спокойно, с достоинством высокородного. Длинные ноги, укрытые сверкающей бронёй, несут мощное тело легко, словно невесомое. Пыль взрывается облачками при каждом шаге. В полной тишине воин приблизился к мечу, легко выдернул из земли, подбросил и, когда тяжёлый меч становится вертикально, ловит одной рукой за рукоять. Широкое, длинное лезвие выстреливает залпом солнечных зайчиков и трибуны взрываются приветственными криками! Александр становится в пол-оборота к трибуне для почётных гостей, равнодушный взгляд скользит по цирку. На лавках, украшенных цветами и разноцветными лентами яблоку негде упасть. Богато одетые гости сидят плечом к плечу, как солдаты, не шевелясь. У мужчин лица спрятаны за шёлковыми шарфами - лориками, женские закрыты мафориями. Александр отвернулся. Его не интересовало, кто сегодня пришёл смотреть на убийство за деньги. Не волновал и сам поединок. Где-то глубоко внутри тлел огонь ненависти, мести и чутьё подсказывало ему, что сегодня этому огню будет, где разгуляться.

Принцесса Анна с неразлучной подругой Еленой тоже сидели в ложе. Устроились с краю, но так, что бы всё видеть. Когда из чёрного прямоугольника ворот вышел гладиатор Золотая Грива, Елена охнула, заёрзала на лавке, будто чём-то внезапно обеспокоилась. Наклонилась к Анне, забубнила через шёлк мафория:

- Смотри, смотри, Анна, какой красавец! Вот жалко, что его сегодня одели в сплошное железо, ну что за дураки, ей Богу, а? Когда в одной повязке, он такой, он такой... просто рехнуться можно! Гляди, гляди, - подтолкнула локтем, - как меч подхватил, будто деревяшку сухую. Ни один мускул на лице не дрогнул, а ведь тяжелённая железяка эта... А волосы, что за волосы! Жеребец натуральный!

- Перестань гундеть, Елена! - остановила восторженное словоизлияние Анна и незаметно для других щипает её за ногу. Елена ойкнула, голос обиженно смолкает.

Тём временем на арене начинают разворачиваться события. Ворота на противоположной стороне распахиваются, выбегает бык. Зрители, сидевшие напротив, успели заметить, как двое рабов больно стегнули быка напоследок. Разозлённое животное заревело, низко опуская рогатую башку. Горячий воздух из бычьей глотки взметнул вверх облако пыли. Бык ударил копытом землю, вперил налитые кровью глаза в одиноко стоящего посредине арены человека. Александр не ожидал увидеть на арене быка и слегка опешил, но потом быстро пришёл в себя и едва не рассмеялся - сбивать быка с ног было любимой забавой всех подростков на дворе боярина Твердослова. Делалось это так: в быка бросали камни, палки, кричали со всех сторон, пока бык не начинал злиться. Когда расходился не на шутку, кто-то один запрыгивал в огороженный со всех сторон дворик с быком и начинал его дразнить. Животное быстро доходило до состояния бешенства и сломя голову бросалось на обидчика. Теперь надо было схватить быка за рога и, выворачивая их, склонить голову к земле. Тогда бык терял равновесие и по инерции, под тяжестью собственного тела, падал. Только делать это надо очень быстро, иначе бык поднимет на рога раз, другой, а на третий будет уже труп. Конечно, к быку выходили не сразу. Малышня пробовала силу на баранах, козах, на телятах. Те тоже могли надавать как следует, особенно бараны, но не убивали и не калечили. Подросшие дети, подростки уже тешились с быками.

Александр втыкает меч обратно в землю, идёт навстречу быку. Зрители в недоумении замолкают. Не доходя несколько шагов, пару раз хлопнул в ладоши. Над ареной дважды разносится резкий, неприятный металлический звон от железных рукавиц. Бык словно ожидал сигнала к наступлению. Наклоняет чёрную голову, рога становятся параллельно земле и бросается на человека. Зрители смотрят на арену, вытаращив глаза и разину рты. Когда от рогов до человека остаётся с вершок, многие в ужасе закрыли рты ладонями, чтобы не кричать … Александр молниеносно хватает за рога, поворачивает резко и сильно, как кормчий руль на корабле, когда внезапно увидел прямо по курсу рифы. С разворота всём телом давит на голову, укрытое железом бедро бьёт в шею. Быка переворачивается, тушу волочёт по земле. Поднимаются клубы белой пыли. Александр спокойно возвращается в центр арены, к мечу. Трибуны ошарашено молчат. Ромеи привыкли, что с животными дерутся. Они ожидали, что гладиатор, сам здоровый, как бык, и, следовательно, такой же, как бык, «умный», станет глупо тыкать его мечом или, на худой конец, будет мощно дубасить кулакам в железных рукавицах по бычьей морде. А тот его на рога … Вместо этого гладиатор сделал какое-то незаметное движение руками, крутнулся на месте и бык поехал мордой по земле. По трибунам полетел было удивлённый шум, но сразу затих: пока зрители решали, что это - недоразумение или случайность, бык поднялся на ноги. Он тоже присоединился к мнению людей, что это была случайность и теперь, "случайно" опозоренный, решил разобраться по полной программе. Рогатая башка наклоняется, копыта мощно роют песок, раздаётся короткий рёв. Полутонная масса костей и мяса мчится на врага!

Александру скучно состязаться с глупым ромейским быком. Потому решил закончить всё дело быстро. Когда обозлённый поражением бык подлетел к нему вплотную и уже почти коснулся рогами, быстро развернулся в пол оборота, одновременно хватая быка за рога. Но клонить голову к земле не стал, а резко дёрнул на себя, заваливая спину назад и опять проворачивая, как корабельный руль. Бык тяжёл, пришлось приложить немалое усилие. Животное теряет равновесие, земля уходит сразу из-под всех четырёх копыт и бык, переворачиваясь в воздухе и по инерции облетая вокруг человека, со всего размаха шлёпается на землю. Акустика в цирке была отменной. Хлопок получился такой, будто на землю упал великанский мешок с отрубями. Трибуны дрогнули, а на первых рядах ясно услышали бычье хеканье - воздух из лёгких вышибло. На это раз быка протащило по земле задом наперёд. Туча белой пыли закрыла трибуны для простолюдинов, чистой осталась только ложа и часть трибун для состоятельных зрителей. В следующее мгновение мёртвая тишина сменяется восторженным рёвом зрителей. Всё кричат, смеются, хлопают в ладоши. Самые темпераментные подпрыгивали на лавках и размахивали руками. Цирк ощутимо трясёт. На стражников, рабов и любопытных девок из борделя посыпалась пыль, опилки, некоторые в испуге, что всё рухнет, бросились наутёк.

Ясно, что продолжать бой с быком не имеет смысла и рабы быстро уводят одуревшее животное с арены. Пыль улеглась. Александр подходит к мечу, укрытые железом руки ложатся на крестовину. Поворачивается к воротам. Оттуда должны показаться противники. То, что будут противники, а не противник, он не сомневался. Один на один против него выходить некому. Трибуны замирают в ожидании. Проходит несколько томительных секунд, дубовые створки медленно расходятся в стороны. Из темноты показывается неровный ряд щитов, над ним шеренга рогатых варяжских шлемов. Зрители довольно зашумели - Золотая Грива будет сражаться против викингов, самых страшных врагов побережья. В строю стоят те, кто выжил и оправился от ран после боя с Восточным Героем и несколько новеньких, взятых в плен совсем недавно. В глазах варягов нет ненависти, лица угрюмы.

Дюжина скандинавских воинов выходит на арену. Бывалые вояки сразу поняли, как надо биться против закованного в сталь богатыря. Большие прямоугольные щиты с грохотом сомкнулись, образуя широкую железную стену. Снизу выглядывают окованные железом сапоги, сверху торчат железные рогатые шлемы. Видно только глаза в узкой полоске между верхним срезом щита и налобником шлема. Из-за стены щитов глухо звучит команда, строй двинулся вперёд. Сражаться одному против дюжины викингов гиблое дело. Да ещё без шлема и щита. Александр понял, что это - последний бой. Зина долго выбирала между жадностью и страхом. Страх победил. Решила избавиться от слишком опасного гладиатора, но - жадность берёт своё! - с выгодой. Легко выдернул меч из земли, несколько раз взмахнул им, перебрасывая из одной руки в другую, пошёл навстречу. Тело переполняет энергией, кровь бурлит в жилах и требует боя или тяжкой работы...

Он рубил двумя руками, легко и быстро уходя от ударов, отпрыгивая, кувыркаясь через голову и сразу вскакивая на ноги одним прыжком. Не замечал веса доспехов, не чувствовал боли от ударов тяжёлых секир викингов. Ровная линия щитов всё больше напоминает старый, изломанный забор скотного двора. Белый песок покрылся обломками, появились пятна крови. Но, странное дело, Александр не чувствовал наступательного напора варягов. Они только оборонялись, словно ожидая чего-то. Двенадцать воинов могли просто рубить со всех сторон, он не продержался бы и минуты. Вместо этого викинги наступали правым флангом, а левый чуть отходил. Как будто хотели выдавить его с арены. Викинги били очень сильно, укрываясь за тяжёлыми щитами и Александр вынужден был понемногу отступать. Ещё шаг, другой и он оказался возле ворот, тех самых, из которых выпустили викингов. Подумал, что это сделано умышленно, что бы окончательно добить его. Дело в том, что когда гладиатор отступал слишком сильно и прижимался спиной к воротам, они открывались и стражники копьями отгоняли труса на середину арены. Могли и вовсе убить. Похоже, с ним решили расправиться именно так. Александр перехватил меч поудобнее и ударил так, что ближайший викинг зашатался и упал на колени без памяти.

- Да уймись ты, дурило! - раздался негромкий голос из строя, - отходи к воротам, нам ворота нужны, соображаешь?

Александр ударил ещё раз, другой, но уже послабее. " На кой чёрт вам ворота, мужики, ведь за ними стража"! - хотел было крикнуть, но в последний момент удержался. Это шанс, внезапно понял он, слабый, невероятный, но шанс. Варяги хотели напасть на стражу за воротами, перебить её и пробиваться дальше к берегу. А там выжившие захватят любое судно и уйдут в море. Это чистая авантюра, но что ещё оставалось людям? Здесь, на арене они обречены - стена выше человеческого роста, везде наготове лучники, а там, за воротами всего полдюжины стражников с копьями. Дальше - как повезёт. Он отступил ещё и ещё, продолжая наносить удары. Зрители на трибунах заорали, подняли невероятный шум. Всё напряжённо наблюдали за сражением - ещё бы, непобедимый герой, Золотая Грива, отступает!

Тихий скрип раскрываемых ворот за спиной прозвучал, как гром небесный! Александр молниеносно развернулся. Как раз в этот момент в приоткрытую щель шириной в локоть просунулся стражник с копьём, намереваясь ткнуть в спину. Александр закрыл голову бронированными ладонями, бросился вперёд. Он как пушечное ядро пробил столпившихся стражников, те разлетелись в разные стороны, а следом за ним в образовавшуюся брешь бросаются викинги. Мужчины, которым плевать на жизнь и нечего терять, дерутся так, что бог войны от зависти зеленеет. Рассвирепевшие варяги словно демоны смерти уничтожали всё подряд. Несколько масляных светильников летят на пол. Масло моментально вспыхивает, огонь жадно ползёт по деревянным доскам, карабкается по столбам, намереваясь подобраться к потным задницам зрителей. Рыжее пламя осветило всё тёмные углы, по доскам ползут чёрные щупальца дыма. Несколько викингов сразу бросились к клеткам с гладиаторами из рабов, сбили запоры. Появилось ещё два десятка готовых на всё бойцов. Они как волки кинулись к оружию, схватились со стражей. Александр на секунду остановился, осмотрелся вокруг. Хищно оскалился, приподнял верхнюю губу. Белоснежные клыки тускло блеснули красным. "Это вам не губка для подтирки, - злорадно подумал он, вспоминая римского мудреца, - это вы будете дерьмом давиться, а не я." Огонь уже вовсю бушует под трибунами, оставаться опасно. Громко рассмеялся. Отмахнулся от падающей головешки железной рукой, шагнул к выходу. Откуда-то из-за стен доносятся истошные вопли, крики - викинги и освобождённые гладиаторы прокладывают себе дорогу к морю сквозь толпу зрителей. А вот ему ещё рано уходить из цирка, надо вернуть долги. Александр направился прямиком к дому Зины.

Всё-таки десяток простых и неграмотных варягов оказались куда умнее римского философа Сенеки Луция Аннея младшего! Хоть и проконсул, а дурак...

Выход уже пылает. С потолка сыпятся искры, целый дождь огня, словно где-то наверху прорвало запруду огненного озёра. Пройти тут невозможно. Не раздумывая, Александр бросается на стену, только голову прикрыл стальными рукавицами. Обуглившиеся от жара доски разлетаются в щепки, почти тотчас рушатся балки потолка, а за ними проваливается трибуна. Уже на улице Александр оглянулся - в гигантский пролом сыпятся не успевшие убежать зрители, как горох из худого мешка. Треск сгорающего дерева и гул пламени заглушает всё крики. "Ну и чёрт с вами, - равнодушно подумал он, - а вот где Зинка прячется сейчас, вот это интересно. Наверно, дома, больше негде вроде..." Дом Зины, где она жила с мамашей и несколькими самыми верными слугами, стоит ближе к морю. Вокруг дома, как водится у богатых, сад с павлинами, на поверхности крошечного пруда копошится пара лебедей. Со стороны порта сад окружает каменная стена, а вот от территории цирка только изящная деревянная оградка. Александр забрасывает меч за спину. С недоброй улыбкой оглянулся - цирк пылает, как один гигантский костёр и потушить его уже невозможно. Огонь перекинулся на подсобные постройки, ветер несёт искры и горящие куски дерева дальше и вот уже здания борделя тоже загораются. " Хорошо, - подумал он, несколько раз вдохнул воздух, прочищая лёгкие от дыма и бросился к дому Зины. Несмотря на тяжёлые доспехи, бежать легко, как будто и не в железе, а так, в кожаной курточке. Белый песок, такой же, как на арене, громко хрустит под железными сапогами. Как тоненькие косточки ...

Возле уха коротко вжикнуло, больно дёрнуло за волосы. Александр немедля отскочил, пригнулся. Возле распахнутой калитки, от которой дорожка ведёт к крыльцу дома, стоят двое стражников. У обоих в руках натянутые луки, стрелы вот-вот сорвутся. Через мгновение стражники выстрелили. Александр в последний момент присел, стрелы проходят выше, со всех ног бросается вперёд. Опытному лучнику надо полсекунды, чтобы достать новую стрелу, но то опытному. Толстые, неповоротливые стражники, что привыкли безнаказанно избивать безоружных, да ещё в кандалах, были пригодны для боя с такими же вахлаками, каковы сами. Им удалось достать стрелы, когда до бегущего на них гладиатора, закованного с ног до головы в броню, оставалось десяток шагов. Более расторопные сумели бы пустить стрелы в незащищённую голову, но только не эти болваны. Стражники выронили луки, схватились за мечи. Один даже что-то крикнул, храбро и громко, махнул мечом - вот, мол, я тебя!

Александр принял удары на железные налокотники, резко опустил руки, как бы очерчивая два круга и мечи дураков оказались зажаты у него под мышками. Рывок вверх. Стражники дико закричали - руки переломились, острые концы прорвали кожу, ткань и вылезли наружу. Подхватил выпавшие мечи, небрежно ткнул – стражники падают замертво. Хотел было бросить оружие, но потом передумал - в маленьких, тесных коридорах и комнатах длинным двуручным мечом не помашешь, а вот средние, лёгкие мечи, в самый раз. От удара кованой ногой дверь распахнулась с пушечным грохотом. Куски штукатурки посыпались с потолка, Александр сразу отпрыгивает от проёма ... Короткое копьё стремительно вырвалось из полутьмы коридора и улетает в сад. Метнулся к стене. Впереди показался неясный силуэт. Не раздумывая, ударил быстро и сильно. Оба меча врубаются во что-то вязкое, тяжёлое. С трудом освобождает оружие. Из тёмного угла вываливается туша Антипа, разрубленная почти до пояса, тяжко рушится на пол. " Ты здесь, Антипушка, - усмехнулся про себя Александр, - это хорошо. Значит и Зинуля с мамочкой где-то тут".

На минуту замер, привыкая к прохладной полутьме дома. Короткий холл заканчивается лестницей на второй этаж. На первом обычно располагаются подсобные помещения и прислуга, господа на втором. Значит, надо подниматься по лестнице. Александр прислушался, несколько раз глубоко втянул воздух носом. У охранников, набранных из бывших солдат, уволенных со службы за провинности, была скверная армейская привычка мыться раз в неделю. Чтобы избежать заразных болезней, которых в бедняцких кварталах Константинополя было с избытком, стражники поглощали лук и чеснок в неимоверных количествах. Только что компот с луком не пили, потому «духан» исходил от них ещё тот ...

Александр постоял ещё немного, но ничего подозрительного не почуял. Вдобавок ветер принёс с улицы запах гари, звуки пожара стали слышны сильнее. Осторожно подходит к лестнице. Ступени медленно плывут навстречу. В коридоре никого. Двери закрыты. За ними то ли спальни, то ли гостиные, чёрт их разберёт. Шагает вперёд. Железные сапоги громко лязгнули, деревянные половицы застонали от жёсткой тяжести. Невольно вздрогнул. Некстати вспомнилась Зинкина мамашу Клепа с её отравленной саблей. " Да что за чёрт такой! - озлобился про себя Александр, - эка напасть, бешеная старуха с отравленной сабелькой... Нашёл, кого бояться, орясина такая!" Уже не скрываясь, шагает к ближайшей двери, вышибает. Гостиная пуста. Вторая комната, спальня ... Проверил везде, вышел на балкон - никого, никаких следов. Обозлённый, спустился на первый этаж, вышиб всё двери и опять никого не обнаружил. С досады решил спалить дом. Оглянулся, отыскивая что ни будь зажигательное и тут заметил блеснувший в приоткрытую дверь огонёк. Огонёк светит слабо и как бы издалёка и снизу, словно с конца подвала. Александр сразу насторожился, подобрал брошенные было мечи. Ткнул кончиком лезвия, дверь без скрипа распахнулась и он увидел каменные ступени, тускло блестящие от масляных светильников, дальше начинается подвал, уходящий в сторону сада.

Слегка погромыхивая доспехами спускается. Тёмный коридор в десяток саженей, плохо освещённый двумя светильниками, заканчивается двойной дверью. Других нет. Идёт прямо по коридору. Возле светильника остановился, подумал и … гасит один и другой. В полной темноте делает шаг, второй. Нога попадает на маленький камешек. Железо громко скрежещет в темноте и тотчас, словно по сигналу, незамеченные ранее двери распахиваются и целая толпа стражников кидается на него. Бросилось в глаза, что зал за спинами стражников ярко освещён факелами, огонь отражается на лезвиях мечей. За стражниками мелькнул маленькая фигурка, закутанная до головы в мафорий. Стражники явно рассчитывали на внезапность нападения и, когда вывалились в тёмный коридор, на секунду растерялись. Свет факелов отразился на доспехах Александра, стражники увидели его.

- Вот он! - закричал один. Крик оборвался стоном. Александр прыгнул вперёд и оба меча замелькали в тёмном воздухе, как крылья ветряной мельницы в ураган. Он врезался в середину и закружился на месте, рубя всех без разбора. Рубил быстро, жёстко, не оставляя ни раненых, ни оглушённых. Так дерутся солдаты в жестоких уличных боях, когда вокруг горящие развалины и некуда отступить или уклониться. Рубил и колол, пока не затихли всё хрипы и стоны. Шагнул в дверной проём. Яркий, после темноты, свет факелов на мгновение ослепил. В противоположной стене была ещё дверь, небольшая, под цвет камня. Маленькая фигурка в мафории бросилась к ней. Дверь распахнулась. Александр метнулся следом и едва успел в последний момент, когда неприметная дверь уже закрывалась. Дёрнул и что-то тёмное и визжащее накинулось на него. По груди, плечам и рукам часто-часто застучало железо. " Сабля мамаши Клепы"! - мелькнуло в голове. Подставил руку под удар - стальной налокотник сабля не прорубит - кулаком ткнул в бледное пятно лица. Под кулаком хрустнуло, сабля звякнула об пол и мёртвая старая Клепа рухнула на камни. Александр перешагнул через труп, нервно оглядываясь по сторонам. Где-то рядом должна быть Зина, а она похлеще мамочки. За спиной послышался шорох. Быстро шагнул в сторону. Стальная арбалетная стрела ударяет в стык панцирных пластин, пробивает кольчугу и наполовину входит между рёбер. В глазах сразу чернеет от боли, по телу разливается слабость. Выпавшие мечи громко звенят о камни. Ноги не держат потяжелевшее тело, он медленно опускается на колено.

В дверном проёме стоит улыбающаяся Зина, в руках тяжёлый пехотный арбалет. Неровный свет настенных факелов освещает только половину лица, остальное скрыто тьмой, оттого улыбка похожа на оскал какого-то потустороннего чудища. Зарядить тяжёлый арбалет женщине не под силу. Александр опускает глаза. В боку жжёт и болит, кровь течет по ноге и капает на пол. Арбалетная стрела делается из целого железа, её можно вытащить без риска оставить внутри наконечник. Пальцы сжимают стальной прут. Медленно тянет. Стало так больно, будто в бок расплавленного свинца плеснули. Он тянет ещё и ещё, пока наконечник не вышел из лёгкого, потом резко дёргает. Железо царапает по живой кости, боль захлёстывает с головой, оглушает. Падает на оба колена и стискивает зубы. Ощутил, как хлещет кровь из дыры, поспешно зажимает локтем, но через панцирь получается хреново и кровь продолжает лить. Давит что есть сил, поток крови стихает.

- Какой ты жи-ивучий, - протянула тоненьким голоском Зина, - как жалко убивать такого си-ильного мужчину.

Об пол грохнуло тяжёлым. Открыл глаза, с трудом повернул голову. Пустой арбалет валяется на камнях. Зина тоненькими ручками тащит из-за спины другой заряжённый арбалет, поменьше. Даже в полутьме было видно, как покраснело лицо от усилия не уронить тяжёлую железяку. Александр без сил прислонился к стене. Тяжелораненый, он не успеет достать её, Зина выстрелит раньше. Правая рука опускается к полу. Ладонь касается брошенного меча, пальцы рефлекторно обхватывают рукоять. Плохо соображая, ничего не видя в рваной темноте, Александр бросает меч наугад, на шорох. От усилия бок так ожгло болью, валится на пол без сил. Сквозь боль едва услышал вскрик, звон железа. Непроизвольно сжался, ожидая ещё одной, смертельной, боли. Но ничего не произошло.

- Ну! - хрипло выкрикнул он и открыл глаза. Вокруг никого. Кое-как отклеился от холодной стены, взглянул на порог. Там лежит Зина, рядом заряжённый арбалет. " Она мертва! - вдруг понял Александр, - как же это я так?" От удивления сумел подняться на колени. Опёрся одной рукой об пол и так, на четвереньках, подполз ближе. Железный кругляш на рукояти меча ударил прямо в лицо. Левый глаз заплыл чёрной опухолью, из рассечённой до кости брови тонкой струйкой вытекает тёмная кровь. Женщина не двигается и не дышит. Даже обессиленный от раны, умирающий от боли, Александр сумел вложить последние силы в бросок. Повезло, мог ведь и промахнуться! В боку опять закололо калёным железом. Чувствуя, что скоро потеряет сознание, стал карабкаться по стенке вверх. Кое-как поднялся на дрожащие ноги. Надо снять панцирь, перевязать рану, иначе он умрёт в этом подвале от потери крови. Деревенеющие пальцы безуспешно подёргали застёжки. Ничего не вышло, слабые пальцы соскальзывают с окровавленного железа. Надо выбираться отсюда. Сделал шаг, с трудом поднял ногу на порог. В конце коридора раздался звук открываемой двери, послышались осторожные шаги. Тёмный силуэт медленно приблизился. Лица Александр разглядеть не смог, факелы освещают только до шеи, но фигура показалась знакомой.

- Феофан! - окликнул Александр, - а тебе что здесь надо?

Он старался говорить твёрдо, чтобы Феофан не догадался о ранении.

- Господи, помилуй! - вскрикнул Феофан, шарахнулся в сторону, мелко крестясь. Сделал робкий шажок, сгорбился ещё больше.

- Золотая Грива, ты? - спросил удивлённо, слабо махнул рукой, - тогда всё понятно. Цирк сгорел, в доме всё мертвы. Зина тоже?

- Вон лежит, - буркнул Александр, - можешь поцеловать в лобик.

Феофан приблизился, всмотрелся. Громко ахнул, снова стал мелко креститься. Александр неловко пошевелился, железо громко заскрежетало о камень. Феофан вздрогнул, упал на колени.

- Не убивай, прошу! - запричитал он, - я не хотел предавать тебя, меня выследили, мне угрожали и хотели убить, я бы ни за что...

- Заткнись, - оборвал причитания Александр, - нужен ты мне... Помоги снять панцирь и перевязать рану, тогда в расчёте.

- Да-да, сейчас...

Феофан торопливо подбежал. Задыхаясь от страха, расстегнул тугие застёжки, снял железо. Достал из сумки чистые тряпки, бинты, из узелков извлёк молотую траву.

- Сейчас, сейчас, - без конца повторял, - я ведь лекарь, у меня всегда снадобья под рукой. Ранится кто, порежется - я тут как тут...

Он ловко свёл края раны, наложил лечебную траву, туго забинтовал.

- Ну вот, Грива, всё сделано. Теперь тебе три дня полежать, сырой печёнки покушать и силы вернутся.

- Ладно. Теперь помоги выбраться отсюда.

- А ты разве не хочешь осмотреть этот подвал? - удивлённо отступил на шаг назад Феофан, - ты же не случайно сюда забрёл, верно? Рана заживёт, не бойся. А подвал у Зины интересный.

- Да ну его к чёрту, этот подвал, - зарычал Александр, - выведи меня, а потом возвращайся.

- Нет, нет, - забормотал Феофан, отступая ещё больше, - ведь мы уже пришли. Вот она, дверь-то...

Пошёл вдоль стены, перебирая руками, как слепой и лёгонько постукивая пальцами. Звук раздавался слабый, едва слышный. Но вот стукнуло гулко, раз, другой. Феофан суетливо забарабанил кулаками в стену. Отозвалось деревянным грохотом.

- Нашёл, нашёл... - забормотал Феофан. Оглянулся, схватил валявшийся на полу меч. Александр дёрнулся было, решив, что Феофан хочет зарубить его. Но тот бросился к стене и стал колотить рукояткой, словно сумасшедший. Посыпались куски штукатурки, Феофан повернул меч и остриём стал сковыривать крупные куски. Под слоем штукатурки показалось железное кольцо. Торопливо оббил мечом, зацепил лезвием и приподнял. Отшвырнул меч. Сталь тускло сверкнула при свете факелов, меч описал в воздухе пологую дугу и ударился в стену рядом с ногой Александра. " Вот чёрт горбатый, - раздражённо подумал он, - на ладонь бы левее и как раз в ногу". Тём временем тщедушный Феофан бешено дёргал за кольцо, колотил ногами и ругался, как ненормальный. Стена сотрясается, с неё сыпятся камни, пыль, кажется, что вот-вот потолок рухнет. Наконец, старые доски не выдерживают бешеного напора, стена трещит и громадный кусок, от пола до потолка, медленно ползёт в сторону. За фальшивой стеной оказалась маленькая комната с громадным, в два человеческих роста, ящиком. Феофан метнулся обратно, сорвал с подставки факел.

- Смотри, Грива! - закричал он, - перёд тобой сокровищница. Старая вурдалачка Клеопатра всю жизнь копила золото, монетку к монетке. А Зинка, кровопийца, мешками валила.

- Не вижу никаких сокровищ, - ответил Александр, пожимая плечами, - ящик. И что?

- Э-эх, ты... Одно слово - гладиатор. Этот ящик до верха полон золота. Золото ссыпали в отверстие сверху. Приподнимали дощечку, быстро высыпали и опускали дощечку ... Я сам, когда был помоложе, не раз засыпал золотишко сюда. Ты думаешь, почему я жил столько лёт здесь и никто меня не смёл тронуть? Да потому что я подсказал Клепе, как и где хранить золотишко и только три человека знали про него - я, Клеопатра и Зина. Сколько раз приходили с обыском чиновники... Городская стража всё вверх дном переворачивала. А мы ... ха-ха ... подкинем мешочек золотишка куда нибудь в уголок, они найдут и уходят ... ха-ха... идиоты!

Он ходил вокруг ящика кругами, возбуждённо гладил рукой стенки, размахивал факелом. Когда он скрывался на другой стороне, голос доносился глухо, как будто из могилы. Возвращался, голос снова звенел. Он даже выпрямился, стал выше ростом. Только лицо сильно кривилось в неровном свете факела и глаза вспыхивали красным. Нежно погладил раздувшийся от тяжести бок, похлопал, как послушную лошадь. Повернулся к Александру.

- А дурак всё-таки тот римский мудрец, Сенека, - вдруг ни с того, ни с чего провозгласил Феофан, - проповедовал скромность, даже бедность, а был самым богатым в Риме после императора. Мы всё философы, когда бедные. А каково быть богатым?

Достал из сумки свёрнутые в трубочку листы бумаги, потряс ими.

- Вот он, мудрец, весь тут, в бумажках! А моя мудрость - здесь! - повернулся к ящику и ударил по доскам сжатыми в кулак ладонями, словно обнимая...

Громадный ящик громко затрещал, накренился, словно наклоняясь к маленькому человеку. Внезапно доски расходятся, в расширяющееся отверстие золото льётся ручьём. Затрещало сильнее, старые доски не выдерживают напора, стена лопается и золото хлынуло водопадом. Подвал наполняется металлическим звоном. Феофан вскрикнул, волна золота сбивает его с ног, засыпает с головой. Всё произошло так стремительно, что Александр не успел даже пошевелиться. В лицо пахнуло тугой волной воздуха и пыли. Он закрылся рукой, отступил на шаг. Звон стихает, воцаряется тишина. Пыль нехотя оседает. Александр опустил руки, ошеломлённо посмотрел вокруг. Вся комната засыпана толстым слоем монет. Среди груды золота сверкают драгоценные камни, золотая посуда и оружие. Не веря своим глазам, подходит ближе ... Ноги тонут в золоте, оно с тихим звоном расходится, приглашая тонуть ещё и ещё. Прислушался, но из-под груды золота не доносится ни звука. Тщедушного Феофана задавило насмерть. А может и нет, но у него, раненого арбалетной стрелой, всё равно не хватит сил раскопать гору золота. Среди сплошного блеска и сверкания заметил пятно. Наклонился, поднял свёрнутые в рулон исписанные листы бумаги. Это перевод философского трактата " Письма Сенеки Луциллию" с латыни на греческий. Всё, что осталось от убийцы, труса и любителя философии Феофана. Александр сунул бумаги за пояс, повернулся к выходу. В боку опять заболело. С трудом выбрался из тёмного подвала на свет божий. Постоял на крыльце, отдыхая. На месте бывшего цирка тлеет огромное кострище, воздух пропитан дымом и гарью". Надо и вправду пару дней отлежаться, - подумал, - подживёт бочина немного и ладно. Остальное на корабле заживёт. Хватит с меня Константинополя".

Сильный попутный ветер гонит волны, срывая верхушки. Быстроходный новгородский струг летит ещё быстрее волн, на нём подняты вертикальный и косой паруса, вёсла убраны за ненадобностью. Команда, пользуясь передышкой, отдыхает. Только рулевой внимательно следит за горизонтом - не появится ли где варяжский драккар, варяги известные любители поживиться чужим добром. Впрочем, новгородцы тоже не парни не промах, подберут всё, что плохо охраняется, даже небольшой портовый городишко, но сейчас, в открытом море они всё добропорядочные мореходы, всё мысли заняты одним - как бы побыстрее домой попасть. На корме, укрывшись под навесом от прохладного ветра, сидит купец, хозяин судна и в который раз пересчитывает навар. В этот раз торговалось хорошо, константинопольские бабёнки снова полюбили наряды из соболей и куниц. Меха расхватали на ура, а прошлый раз намучился - не берут, заразы, хоть ты тресни. Пошла мода на всё лёгкое, тонкое, чтоб изящность фигуры была видна. Зимы-то здесь так себе, баловство. Вот и мается дурью здешний люд, то так, то эдак.

В этот год всё по-другому. Догадались дамочки, озабоченные показом фигурных достоинств, что можно шубу не застёгивать, а носить нараспашку. Тогда и видно всё, и богатство своё можно показать. Жалко, думал купец, что не привёз больше шкур, но кто ж знал, что бабские капризы обернутся наизнанку. Думал, едва концы с концами сведёт в нынешней торговле, но вдруг явился земляк один, попросил до Киева довезти да предложил такую цену, что купец сразу свернул торговлишку и засобирался домой. Этот земляк сейчас сидит неподалёку и - невиданное и неслыханное дело! - читает!!! В руках крепко зажаты листы дорогой, редкостной бумаги, исписанной словами на греческом языке. Сам купец разумел греческое письмо, без грамотности серьёзной торговли с ромеями не будет, но этому-то зачем? Ведь сразу видно, что не монах, не купец, а разбойник с большой ромейской дороги. Хотя, вздохнул купец, всё так быстро меняется, что уже и не знаешь, как выглядят заграничные монахи, торговые люди или разбойники. Но заплатил богато!

Купец ещё и ещё пересчитывал барыш. Получалось столько, что можно целый проулок купить в Новгороде, а то и улицу, только коротенькую, в десяток домов. Душа купеческая обмирала от счастья и думал смятенно новгородец - это сколько же надо было зарезать и ограбить, чтоб столько золота иметь, а!? Ещё и грамотный!

Александр легко спрыгнул на дубовые доски причала. За спиной раздалось чертыханье - от толчка струг качнулся, идущий следом купец с громадным тюком ромейской парчи едва в воду не свалился. С бурчанием прошёл мимо, глянул зло, но не посмел даже плечом задеть. За время, что провёл на ромейской службе, взматерел Александр так, что на него с опаской посматривали даже самые крутые мужики. Плечи сильно раздались вширь, на груди рубаха натянулась, как бычий пузырь на окне, вот-вот лопнет. Руки, будто ветви дуба - мощные, перевитые жилами, ухватит такой за голову и оторвёт, как осенний листок. Движения точные, быстрые, нет суетливости и прибитости, так заметной в любом простолюдине. Одет Александр просто, как крестьянин на выходной. Обычная холщовая рубаха, серые портки, заправленные в добротные коричневые сапоги. По-мальчишечьи тонкую талию оборачивает широкий пояс из буйволиной кожи, висит нож, баклажка воды и всё. Заплечный мешок, сшитый из кожи и ткани, туго забит под самую завязку. На голове шапка, какую носят мужики на Руси. Всякий, кто посмотрит, скажет - мастеровой или зажиточный крестьянин. И только длинный, с широким лезвием двуручный меч в простых деревянных ножнах за спиной говорил о том, что его хозяин не крестьянин. Во всяком случае, не простой.

Ветер с реки дохнул влажным холодом в лицо, вытащил из-под шапки прядь. Золотые волосы заблестели на солнце. Ветер дунул ещё раз, хлестнул прядью по щеке. Александр одни точным движением убрал волосы под шапку. В двадцати шагах впереди деревянная площадка заканчивается, дальше начинается берёг. Длинные ряды складов, харчевни для приезжих незаметно переходили в нижний город, который потому и прозвали Подолом. Отсюда начиналась дорога вверх, в Киёв. Александр грустно улыбнулся. Как давно уже он не был тут! В мире произошло столько разных событий, а здесь всё по-прежнему. Поднял руку, намереваясь сдвинуть шапку на затылок и тут что-то несильно стукнуло в локоть. Шапка съехала дальше, чём надо, чуть не упала. Раздражённо поправил, огляделся. Рядом, в луже, сидит мужик и зло ругается. Одной рукой зажимает подбитый глаз, другой показывает кулак - щас, мол, встану и наваляю тебе!

- Я не хотел. Ты сам наткнулся, - произнёс Александр, пожимая плечами.

Мужик подскакивает, как будто лужа под ним превратилась в кипяток.

- Чаво сам, чаво сам ... - затараторил он, - эт ты нарошно миня вдарил! Понаехали тута разны - всяки, проходу чесным людям не дают. Тута тебе не лес твой родной, тута закон и порядок. А ну, гони залатишко за синяк!

Не говоря ничего, Александр складывает из трёх пальцев фигуру, которой научился у константинопольских девок. Мужик из лужи, разумеется, не знал заморских штучек, но по выражению лица незнакомца смысл понял.

- А-а! - завизжал он, - добры люди, помогите-защитите, разбойник обижает калеку немощного!

Моментально собирается толпа зевак, вперёд выступают добры молодцы числом не менее пяти. Окружают Александра, в руках у каждого небольшая дубинка.

- За то, что обидел бедного обывателя, с тебя, чужак, пять золотых, - говорит один. Дубинка у него самая толстая, он угрожающе постукивает ей по ладони. Звук получается смачный, как будто стопку блинов на стол роняют, - да ещё пять за то, что мы пришли.

- А вам-то за что? - удивился Александр.

- А за то, что сапоги топтали, понял?

- Один золотой убогому дурачку дам. А вот вы, ребята, денег за сапоги не получите, потому как вам они не понадобятся. Копыта я вам через три минуты поотрубаю! – произносит Александр, криво улыбаясь.

В мгновенно наступившей тишине раздаётся короткий шелест, так знакомый всём. Остро отточенная полоса стали сверкнула синеватыми искорками. Замирает, словно вспыхнувшая молния, неуловимо быстро прочерчивает круг и опять скрывается в ножнах. Толпа вокруг Александра шарахнулась прочь с каким-то стонущим выдохом, замерла на почтительном расстоянии и только один из молодцов с дубинкой остался недвижим. Всё взгляды непонимающе сосредоточились на нём, а он вдруг как-то странно кашлянул, из горла хлынул фонтан крови. Красные поток мгновенно залил грудь, ручьями потёк по ногам и стал растекаться по земле, моментально впитываясь в сухой песок.

- Разбойник хотел напасть на меня сзади, я защищался, - процедил сквозь зубы Александр.

- Это не разбойники! - выкрикнул кто-то из толпы зевак.

- А где знаки отличия княжеских стражников? - спросил Александр.

Из толпы не ответили.

- Значит, разбойники, - заключил Александр, - а вы всё - их сообщники. Всех порубаю!!!

Громадный меч вновь появляется в руках. Толпа зашумела, раздался топот множества ног. Зеваки бросились кто куда. Уже через несколько секунд вокруг никого не осталось. Только какая-то деревенская баба стоит, глупо разинув беззубый рот. Большие обветренные руки прижимают к животу старую корзину, в которой орёт и колотит крыльями гусь, вежливо намекая хозяйке, что пора ноги уносить. Александр прячет меч в ножны за спиной. Равнодушно перешагивает через залитый подсыхающей кровью труп. Портовый народ успокаивается на удивление быстро, только посматривал с опаской и уважением. В самом начале конфликта, когда мужичок упал в лужу, Александр понял, что сейчас будет разыгран спектакль с целью примитивного ограбления среди бела дня. Он эти фокусы знал ещё по Константинополю, там этаких массовиков-затейников пруд пруди. Разводить простаков на деньги давно превратилось в профессию, в столице империи выросли целые династии всякого рода разводил и кидал. " Молодцы киевляне, догнали цивилизацию, - усмехнулся про себя, - только чуть-чуть мастерства не хватает". Вздохнул, оглянулся на ходу. Идти некуда. Он давно стал чужим в Киеве. Сошёл с дороги, сёл на валяющееся на обочине бревно, предварительно оглядевшись в поисках хозяина - мало ли что!

Что делать дальше? Идти к князю - вот, мол, я, бывший генерал империи, всё умею, всё знаю, бери на службу, не пожалеешь? Так здесь и своих героев хватает, заслуженных, титулованных, в окружении знатной родни. Да и не пустят к князю, мало ли тут просителей должностей ходит...

Его размышления прерывает тяжёлый топот десятков подкованных сапог. Повернулся, увидел целое стадо городских стражников, что бегут прямо на него. Впереди тот самый молодец с дубинкой, что хотел скачать на дурняк десяток золотых монет. " Во зараза, - плюнул с досады Александр, - надо было гада разом срубить, без базаров. Теперь вот заморочка с городской стражей будет."

- Эй, я сдаюсь! - крикнул он, делая шаг назад, за бревно, - отведите меня к князю!

Развёл руки в стороны, показывая, что безоружен. Вместо ответа услышал характерный лязг и шелест - звук вытаскиваемых из ножен мечей. Ни говоря более ни слова, подхватывает обеими руками бревно. Рывком поднимает на уровень груди, швыряет навстречу бегущим. Первый ряд стражников замирает на месте, но задние продолжают бежать, упираются в передних, те шарахнулись назад...

В сумятице больше всех пострадал молодец с дубинкой. Он бежал самым первым. Бревно всей тяжестью ударило в грудь, опрокинуло на спину. Рёбра громко хрустнули, будто кто пучок сухих веток сломал, из ушей и носа хлынула кровь. Бревно медленно перекатилось дальше, с треском вдавливая голову в землю, остановилось. Стражники растерянно топтались на месте, не решаясь приблизиться. Вдруг Александр увидел, как один из них, стоящий поодаль, натягивает лук. Ещё мгновение и стрела сорвётся. Не раздумывая, метнулся вбок... и вовремя! Стрела вжикнула над ухом, а стражник уже положил новую и целился опять. Вдобавок ближайший очнулся от шока, вызванного брошенным бревном, замахнулся секирой. Александр отбросил всё попытки объясниться, выхватил меч. Стрела звонко стукнул в подставленное лезвие, отскочила. У лучника глаза на лоб полезли - он ещё не видел, чтоб пущенную в упор стрелу приняли на меч. Секиру стражника Александр отбил так, что рукоять, вся в железных полосах, просто переломилась - булатное лезвие перерубило сталь, как соломинку. Пока стражник ошарашено разглядывал обрубок, Александр несильно ткнул кулаком в рожу дураку и стражник шлёпнулся на землю, так что шлем слетел с головы и укатился.

- Уймитесь, дурни, я не враг, - произнёс Александр.

Ударил мечом плашмя одного, второго, третьего ... Стражники разлетелись от него, как соломенные куклы. Внезапно старший, здоровенный усатый десятник заорал:

- Закройтесь щитами, дураки и навалитесь скопом!

Стражники послушно сомкнули щиты, мечи выставили между ними. "Совсем как ромеи!" - мелькнула мысль. Думать дальше было некогда, стража пошла скорым шагом в атаку. Он понял, что стражники и не собираются его арестовывать, а просто хотят убить. Одним движением сбросил заплечный мешок, кувырком ушёл вбок от атакующего строя. Вскочил на ноги и, пока стражники не опомнились, стал безжалостно и быстро рубить. В воздух полетели обрубки рук, головы, клочья кольчуг, разрубленные пополам шлемы и куски доспехов. Кровища брызгала так, словно кто из вёдра плескал...

Минуты не прошло, как на невеликой площадке образовалась большая лужа крови, в которой плавают страшно разрубленные человеческие тела, тускло блестит покорёженное железо и обломки щитов с эмблемой городской стражи. Александр опустил меч. Он вдруг услышал странную тишину вокруг, словно внезапно оказался в безжизненной пустыне. Медленно повернул голову. Глаза равнодушно скользнули по убитым, только на мгновение остановились на мёртвом десятнике. Вернее, на его разрубленной пополам голове. Острое, как бритва, лезвие рассекло череп ровно на две развалившиеся половинки, перемешанные мозги вытекли на землю... Не голова, а какой-то страшный цветок из потустороннего мира!

Он смотрел, как быстро густеющая кровь медленно капает с длинного лезвия двуручного меча, понимая, что это всё. Дорога в город для него закрыта навсегда, он теперь тать и разбойник, убийца людей великого князя киевского. Отныне он, Александр, вне закона!

- Эй, добрый молодец! - крикнул кто-то насмешливо.

Проводил взглядом последнюю каплю крови, тяжело поднимает взгляд. Неподалёку стоит молодая бабёнка. Машет рукой, смеётся, будто ярмарочного скомороха увидала.

- Ну-ну! - буркнул Александр, с трудом передвигая стылые губы.

- Не нукай, не раздел ещё, - громко фыркнула бабёнка и опять засмеялась. - Ты чего встал, как ...гм... столб, ждёшь, когда вся киевская стража сбежится?

- Ну так... э-э... вот, - Александр пожимает плечами, потом растерянно разводит руки в стороны, при этом окровавленный меч описывает широкий полукруг.

- Да-а, ну, тупые вы, мужики! Ей богу, кони и то умнее вас, - усмехнулась женщина, - беги за мной, чудо заморское!

Повернулась и прытко помчалась по тропинке, только пёстрый платок замелькал. Александр мгновение смотрел вслед, ничего не соображая, потом подхватил брошенный заплечный мешок, бросился следом. Бабёнка оказалась такой шустрой, что он едва догнал её на крутом подъёме. Тропа запетляла среди каких-то лачуг, начали отходить другие тропки. Они несколько раз поворачивали в стороны, вроде как возвращались обратно, потом опять шли вперёд. Наконец показался большой добротный дом в два этажа, сложённый из толстых дубовых брёвен, мощный, кряжистый. Среди халуп и лачуг он выглядел как рыцарский замок в стиле а ля рюс. Александр невольно засмотрелся на крышу - она выстелена гонтой, такими дощечками из морёного дуба. Деревянные крыши на Руси никого не удивляют, потому что железо дорого, не всякий может себе позволить, а солома - это для бедняков. В Константинополе крыть дубовой гонтой могли позволить себе только очень богатые. Дубовая гонта - это последний стон ромейской столичной моды. Даже позолоченные крыши там не в диковинку, железные самые обычные, для обывателей и провинциалов, а вот дубовые, заграничные, из неведомой, загадочной Руси - это да-а! Зазевавшись, не заметил торчащий камень. Споткнулся, падая на колени, вытянул руки и получилось так, что схватился за бёдра идущей впереди женщины, а лицом уткнулся прямо ей в мягкие круглые ягодицы.

- Эй-эй, ...ха-ха... добрый молодец, - захохотала бабёнка, - не рано ли ты туда целовать меня начал, а?

- Да я... вот ... - забубнил побагровевший от смущения Александр.

- Такого любезного кавалера у меня ещё не было, - радостно сообщила ему женщина. - Ах, вот оно, счастье-то бабьё!

Александр вытер рукавом холщовой рубахи взмокшее лицо, стал внимательно смотреть под ноги.

Взошли на резное крыльцо. Женщина достала из складок платья ключ, ловко управилась с громадным железным замком. Толстая дубовая дверь без скрипа распахнулась, в лицо дохнуло тёплым домашним очагом и почему-то терпким запахом странных трав.

- Проходи, - посторонилась женщина, пропуская Александра в дом, - да смотри, не побей чего в сенях. Чай, не видишь ничего со света.

Александр вошёл. Явственно ощутил запах трав и женский голос вдруг показался знакомым. Пока размышлял, врезал сапогом по вёдру, в сенях загремело, что-то булькнуло.

- Ну вот я ж говорила - смотри, не побей чего, а ты? - раздался за спиной сварливый голос.

- Да-да, извините, - торопливо ответил он, а про себя подумал: "- Где-то я уже слыхал такой голосок, а? Вроде как знакомая говорит..."

- Иди в горницу, - как-то скрипуче бросила незнакомка, проходя мимо.

Александр послушно пошёл прямо, сёл на лавку возле окошка. Пока хозяйки не было, огляделся.

Горница большая, просторная. Посредине печь, на стене висят шкуры медведей, рысей и волков, как будто хозяйка завзятая охотница. Из щелей между брёвен торчат пучки трав. Именно они издают такой горьковатый степной запах. Вторая стена, самая широкая, потому что без окна, завешена невиданной роскошной штукой - персидским ковром! Такие на Руси даже в столице, Киеве, большая редкость. Их везут издалёка, путешествие чрезвычайно опасное и долгое. Привычку украшать стены коврами русичи переняли у половцев, для них самотканые ковры необходимы для утепления юрт в холода. У них ковры грубые, толстые, они ценятся невысоко. Яркие восточные ковры предназначены для украшения богачей, они говорят о достатке хозяина, его положении в обществе. Русские, падкие на всё заграничное, тоже стали украшать свои дома коврами, по большей части простенькими половецкими и только очень богатые бояре покупали яркие, восточные. На них вешали дорогое оружие в золотой и серебряной оправе. Получалось круто и модно! У хозяйки этого дома ковёр был шириной сажени в три. И в длину не меньше. Весь в красных, синих, жёлтых и зелёных цветах, как будто на нём стаю попугаев раздавили. По всей длине развешаны кривые половецкие сабли, прямые мечи и киевские топорики с золотой и серебряной насечкой. " Боевая баба тут проживает, - подумал Александр, - интересно, чего ей от меня нужно? Пока он размышлял, хозяйка принесла чашки из тонкого фарфора и заварник. Из неплотно закрытой крышки струится пар и Александр с изумлением чует знакомый запах кофе. Он только было собрался спросить - откуда, мол, у тебя господская штука, как хозяйка с ласковым прищуром спросила:

- Тебе со сливками или так будешь?

Александр не нашёлся, что ответить, пожал плечами - да всё равно!

- А сахар какой предпочитаешь, белый али коричневый, заморский?

- Слушай, ты кто? - не выдержал он, - да в Константинополе не каждый аристократ может себе позволить такое. Ты простая подольская мещанка, а живёшь как княгиня. Меня от верной смерти спасла... Кто такая, а!?

- Костан... э-э ... концан... тьфу! Эт Царьград что ль? - пренебрежительно произнесла женщина, - тоже мне, столица мира! Видали городишки поприличне! Кто я? Гм...

Женщина подходит к стене, занавесь отползает в сторону и потрясённый Александр видит громадное, в человеческий рост, зеркало. Таких огромных даже в императорском дворце нет! Женщина отразилась вся, в полный рост. Ласково провела руками по плечам, груди, по бёдрам. Повернулась, лукаво глянула:

- Так и не признал?

- Ни сном ни духом не ведаю, вот ей богу!

Незнакомка снова посмотрела на своё отражение, приподняла подбородок, повертелась.

- Ай да я, - с довольной улыбкой произнесла она, - сотворила с собой такое чудо, не зря так трудилась.

- Мне кажется, что это папа с мамой старались тебя такой сделать, - осторожно сказал Александр.

- Ну конешно, прям-таки, - скривилась женщина, - особенно папуля. Сказала б я тебе, куда он старался, да ценю твою невинность.

Подходит к столу, аккуратно садится.

- Ладно, не буду томить тебя. Ты помнишь бабушку, что встретил в лесу пару лёт тому? Ты ей травку разную собирал, ещё помог от гостей незваных избавиться.

- Конечно помню, - улыбнулся Александр, - она меня таким настоем из трав напоила ... До сих пор сказывается. Если бы не она, неизвестно ещё, как моя жизнь сложилась бы. Хорошая бабушка. Она твоя родственница? Поклон ей.

- Это я!

Александр кивнул, отпил глоток горячего кофе... Вдруг глаза выпучились, лицо побагровело. Он как-то странно разинул рот, захлопнул, развёл руки в стороны, потом глупо замахал.

- Подавился, сердешный? Щас выручу, - и бывшая Баба Яга со всей силы врезала ладонью по широкой спине Александра.

Словно по мановению волшебной палочки глаза становятся на место, лицо приобретает обычный цвет, руки опускаются на колени. Александр глубоко вдохнул, поднял глаза. Женщина с искривлённым от боли лицом трясёт отбитой ладонью, шипит:

- Ш-ш-ш... каменный, что ли? В следующий раз поленом огрею!

Александр отсаживается на сухое место, тщательно вытирается от остатков кофе.

- Так это вы, бабушка? - неуверенно спросил он голосом пятилетнего ребёнка.

- Я, внучек, я, - пискляво передразнила его Баба Яга. - Какая я тебе бабушка, ты, чудо ромейское! - возмущённо завизжала она. - Ты глаза-то раскрой да посмотри, кто перёд тобой стоит! Я честная женщина и добропорядочная вдова. Муж мой, боярин Волчья Губа, погиб на охоте при трагических обстоятельствах прошлым лётом. С той поры я осталась одна-одинёшенька, слабая, беззащитная вдовушка и каждый паразит норовит меня обидеть ...

- Ладно, ладно, - замахал руками Александр, - замолчи, ради бога, у меня от твоего визга в глазах темнеет, всё-всё!

Бедная вдовушка налила из фарфорового заварника в фарфоровую, с золотой каймой, чашку дорогого заморского варева, добавила кусок сахара, помешала изящной золотой ложечкой. Тонкие пальчики с тщательно ухоженными ноготками аккуратно обхватили тоненькую фарфоровую ручку, поднесли чашку к губам. На изящно согнутом мизинчике блеснуло маленькое золотое колечко с громадным бриллиантом. Отпила глоточек, посмаковала...

- Так вот, юноша, - продолжила как ни в чём ни бывало, - за красу мою невиданную и характер добрый, весёлый люди прозвали меня Радой, а муж звал Радушкой. Живу я скромно - сам видишь! - тихо, после смерти трагической мужа моего вынуждена взвалить на хрупкие плечи заботы по хозяйству. А хозяйство досталось мне большое, беспокойное, нужен глаз да глаз. Тяжело одной-то, - громко отхлебнула остатки кофе, поставила чашку, - в помощи бескорыстной нуждаюсь... Ты рот-то закрой, милок!

Александр опомнился, сжал губы.

- Ага, ага ... э-э... а как это всё вот так-то, а? - бестолково спросил.

- Да проще некуда, - усмехнулась Баба Яга, - помнишь, ты мне травы собирал? Ну, я к той травке ещё кое-чего добавила, вот и получилась такая. А что? Всякая баба хочет быть молодой да красивой, мажется всякой дрянью или есть перестает. Кто побогаче, в молоке с мёдом купается. Слыхала я, будто есть искусные лекари, что кожу лица заменяют кожей с задницы. Мол, там она белая да нежная и ежели к ней - заднице - приделать нос, глаза и уши, то краса будет неописуемая, во как!

- А ты ничего не перепутала? - осторожно спросил Александр.

- Ну, может наоборот, не знаю точно. Мне ведь это ни к чему, я другому выучена. Да-а … так вот, надоело мне в дремучем лесу, поколдовала я чуть-чуть над собой и отправилась в Киёв. Ну, с моей красой писаной да опытом глубоким выйти замуж за приличного человека труда не составило. Муж мой, боярин Волчья Губа, был человек весёлый, лихой, да только вот она-то его и подвела...

Из дальнейшей болтовни бывшей Бабы Яги Александр узнал, что муженёк был крутым разбойником, который держал в страхе всю округу. В его подчинении было несколько разбойничьих шаек, которые контролировали основные купеческие маршруты к городу. Самым выгодным был тот, что вёл в далёкие восточные земли, откуда купцы привозили невиданные украшения, драгоценности, дорогое оружие и чудесные снадобья, что превращали самую обычную еду в изысканное и необыкновенно вкусное кушанье - пряности. А ещё по этой дороге везли соль из далёкого соляного озёра. Всякий купец должен был заплатить за проезд, иначе он рисковал головой и товаром. Некоторые сбивались в ватаги, нанимали стражу, но охрана стоила очень дорого и не всегда спасала. Разбойники знали всё леса в округе, устраивали искусные засады, так что караваны пробивались с боями и несли такие потери, что в пору было нанимать купцам княжеских дружинников для охраны. Великий князь киевский несколько раз посылал дружину на татей, но безрезультатно. Шайки бесследно исчезали в дремучих лесах, что со всех сторон окружали Киёв. Купеческие караваны, пользуясь моментом, торопливо проскакивали в город. А потом всё возвращалось обратно - ведь невозможно бесконечно держать дружину в лесу.

- Так вот, милок, - продолжила рассказ боярская вдова, - мужа моего убил завистник. Позавидовал он удаче его в делах, что жена, - как бы случайно провела ладонями по округлостям, - красавица. Ещё и сватов присылал, гад подколодный! Предложение у меня к тебе есть.

Боярыня Рада, в девичестве Баба Яга, замолчала, испытующе глядя на Александра.

- Э-э... и какое же предложение? - спросил он, незаметно подгибая ноги под лавкой, словно для прыжка и как бы между прочим оглядываясь.

- Ты отыщешь убийцу моего мужа, покараешь. Это первое, - чётко произнесла боярыня, - второе: разыщешь племя лесных людей, местные жители их деревлянами кличут, потому как в дуплах живут. Третье: заставишь их на верность великому князю присягнуть да тракт купеческий от разбойников охранять.

Александр тяжело вздохнул, взглянул на вдову, словно на смертельно больную. Ласковым голосом спросил:

- Ты, бабушка... э-э ... Радушка, в своём уме? Такого даже великий князь не может со всей своей дружиной, а воины у него будь здоров, получше императорской гвардии будут. Спасибо тебе, боярыня, за хлеб-соль, пошёл я.

- Иди, милок, иди. Тебя сейчас вся городская стража ищет, на куски разорвать хочет за товарищей своих, которых ты изрубил в капусту, - ехидно сказала вдова, - просто ждёт не дождётся, когда ты на улице покажешься.

Александр тяжело опускается на лавку.

- Ну! - рыкнул.

- Не нукай, не раздел ещё, - ответила вдова.

- И не собираюсь, - буркнул он, - не хватало мне … невестушки в триста годов!

- Дурак ты молодой, - нисколько не обидевшись, засмеялась вдова, - не знаешь, что такое опытная женщина. Мужчины толковые ценят ох как высоко! Ну да ладно... Первым делом пойдёшь к князю и скажешь ему...

- Да ты что, бабка, спятила? - заорал Александр, - князь со мной и разговаривать не станет, враз на кол посадит за то, что я на пристани стражников побил!

- Не ори, мальчишка! - стукнула кулачком по столу вдова. - Не посадит. Князь наш теперь не какой нибудь неумытый вождь дикого племени язычников, а этот, как его - христианнейший государь, во! Окрестился он, зовут его теперь не Владимир, а Василий. Я кому надо пошепчу, тебя пропустят к нему. Скажешь, что повиниться пришёл, а повинную голову меч не сечёт. Стражники напали спьяну, ты защищался и свидетели тому имеются ... э-э … будут, не беспокойся! Так вот, у князя эта дорога головная боль. И племя этих самых деревлян тоже надо бы давно к рукам прибрать, да всё не досуг было. Скоро из города большой караван должен выйти. Перёд ним пойдёт дружина. Скажешь: так мол и так, князюшко, отправь меня с малой дружиной в лес, я племя деревлян покорю и заставлю ту дорогу охранять да пошлину собирать с купчишек. Потом пойду на разбойников.

- Князь не такой дурак, что б первому встречному поверить.

- Ты не первый встречный, - возразила вдова, - о тебе при дворе князя знают, приезжие из Царьграда купцы рассказывали. Дружину не тебе дадут, а ты при ней будешь. Если уговорить вождя деревлян не сумеешь, дружинники тебя тут же и казнят.

- Конечно, не сумею! Кто я ему такой? А раз так, то чего за семь вёрст переться киселя хлебать? Голову мне и здесь отрубят.

- У тебя всё получится, - уверенно возразила вдова. - Слушай сюда! Князь деревлян - мой воздыхатель. Он давно на меня глаз положил, да мне неохота была снова замуж идти. Но сейчас тот гад, что мужа моего убил, сам на мне жениться хочет, а он такой, что ... В общем, лучше мне за деревлянина сходить. Он мужчина видный, здоровый, не то, что городские хлюпики. Дам я тебе письмо. Напишу, что выйду за него, если он согласится тебе помочь побить разбойников, их атамана извести да подданство киевское принять. Будет он вместо разбойников купчишек проезжих гра ... пошлину за проезд и охрану собирать да Киеву отдавать. И ему хорошо и князю прибыль. Понял?

- Теперь понятно, - усмехнулся Александр, - ты отомстишь убийце, получишь нового мужа, а заодно и бедность свою поправишь. Ты ведь бедно живёшь, - поморщился он, глядя на дорогой заморский ковёр, весь увешанный золотым оружием. Крупные рубины и изумруды, искусно вставленные в рукояти и ножны, ярко сверкали разноцветными огнями, рыдая в голос о бедности их хозяйки. - Не обязательно отдавать князю пошлину всю до копейки, верно?

- Верно. Вот сразу видно, почему государь император ромейский тебя генералом назначил! - засмеялась вдова. Поднялась из-за стола, кокетливо расправила складки платья на широких бёдрах.

- Ну, я пошла делами заниматься, а ты поднимайся на второй поверх, там комната есть свободная. Поживи дня три, пока я всё не улажу, да что б не выходил никуда, понял? А не то я тебя в жабу превращу, посажу в кадку во дворе и будешь ты там три дня квакать. Договорились, Александрушка?

Утром четвёртого дня Александр ступил на резное крыльцо княжеского терема. К княжескому дому его доставила крытая повозка. В ней сидел молчаливый человек, который за всю дорогу не произнёс ни слова. Он молча вышел из повозки, жестом предложил следовать за ним. Дубовые доски пола глухо перестукивались под каблуками двух мужчин. Шли долго, несколько раз поворачивали, спускались ниже, потом снова поднимались. Где-то - Александр не заметил - за его спиной стали перестукиваться ещё каблуки. Шаги звучали твёрдо, с железной жёсткостью. " Дружинники, из личной стражи великого князя, - понял Александр, - стерегут отца родного... Что ж, тоже верно". Он вспомнил, сколько личной охраны у ромейского императора и усмехнулся - русскому князю, даже великому, ещё далёко! Незаметно он оказался в окружении громадного роста воинов, сплошь закованных в блестящую сталь. Ни у кого не было больших щитов, длинных двуручных мечей. Всё это не нужно в тесных помещениях. Александр сам был не малого роста, но эти всё были на полторы головы выше, широченные плечи едва не задевали стены. Воины были, как горошины из одного стручка - одной стати, в одинаковых доспехах, поджарые, без капли жира или дурного мяса. Даже под толстой сталью доспехов чувствовались глыбы железных мускулов. Александр почувствовал себя маленьким мальчиком в царстве великанов. " Если что, такие и голыми руками удавят, - подумал, - пикнуть не успею!"

Наконец, полутёмный коридор кончился, распахнулись резные двери. Александр вошёл в невеликую горницу, ярко освещённую солнечным светом через три больших окна на противоположной от двери стене. Окна были не слюдяные, как у всех, а из редкого стёкла, прозрачного, словно воздух. Вдоль стен стоят лавки, а в центре комнаты стол, заваленный бумагами, пергаментами, лежит несколько толстых книг в дорогих - кожа с золотом! - переплётах. Великий князь стоит у центрального окна, одна рука лежит на спинке стула, другая на оконной раме. Голова повёрнута к окну, лицо хмуро. Что-то внимательно рассматривает во дворе. Князь обернулся, взмахом руки велел молчать сопровождающему - он было уже рот раскрыл для доклада и Александру стало интересно - что за голос у молчуна? Князь мгновение оценивающе смотрел на гостя, потом ленивым движением ладони отпустил охрану и сопровождающего. " Не боится", - уважительно подумал Александр, всё же чувствуя себя задетым, Он слышал много рассказов о силе и воинской сноровке великого князя, но считал их явно преувеличенными, но сейчас вдруг поверил. Князь действительно выглядел очень сильным. По скупым, точным движениям, по осанке и почему-то ещё, неуловимому и невидимому простым глазом, он понял, что перёд ним великий воин и великий человек.

- Здравствуй, Александр, - негромко произнёс князь, показывая рукой на лавку, - садись.

- Здравия желаю, великий князь, - с поклоном ответил Александр, - не знаю вот, каким именем звать тебя - старым или новым?

Осторожно присел на краешек.

- Зови новым, - усмехнулся князь, - старого имени нет, как и старой жизни.

- Добро, великий князь Василий. Я пришёл повиниться перёд тобой. Драка на пристани была не по моей вине. Налетели шахраи, хотели ограбить, я не дался. Тут стражники набежали, старший не разобрался, что к чему, давай кричать, руками размахивать... Ну, защищался я! - развёл руки Александр.

- Да, доложили мне, что портовая стража кровью умылась. А ведь у каждого друзья, родня многочисленная в городе... Сотни людей! И как мне объяснить им, что ты - убийца десятков людей - не виноват, а виноваты они сами, а? Ведь порядок в Киеве держится не силой князя, а справедливостью.

Александр пожал плечами.

- Много ли пользы просто срубить голову? Это всегда успеешь. Слышал я, что разбойники на восточном тракте донимают твоих купцов. Могу помочь.

- Ты! - изумился князь. Усмехнулся, сёл за стол. Сильные руки ложатся на ворох бумаг, пальцы сжимаются в кулаки. - Да я дружину трижды посылал тракт зачищать, леса придорожные жгли, огнём пытали всех встречных-поперечных, а толку? Срубили сотни полторы голов, так на их место двести встало. Им племя деревлян помогает, эти лесные жители каждую звериную тропку знают, прячут разбойников за непроходимыми болотами. Не могу же я дружину без конца на дороге держать, а как она уйдёт, так разбойники снова появляются!

Великий князь откинулся на спинку стула, глаза сощурились. Дерево жалобно пискнуло, по-старчески закряхтело.

- Я слышал, что ты отважный и хитроумный воевода, но здесь, в наших лесах ты едва ли на что сгодишься, - произнёс князь, постукивая костяшками пальцев по столу.

- Я не ромей, великий князь. Здешние леса для меня родные. Говорят, ты посольство с богатыми дарами к вождю деревлян на днях посылаешь?

- Да не посольство, - поморщился Владимир, - много чести деревлянскому вождишке послов слать. Так, немножко серебра для баб его, чтоб за дорогой присмотрел, когда заморские купцы из Киева восвояси поедут.

- Ага. Ты ведь малую дружину отправишь с обозом для охраны-то, верно? Вот и меня пошли с ней. Если вождь деревлян со мной говорить не захочет, твой воевода прямо там меня и казнит. Ну, а если всё пойдёт по-моему, тогда ты всё мои грехи простишь. Согласен?

Князь упёрся узорчатым красным сапогом в край стола, покачался на стуле, будто в качалке. Кривые ножки предостерегающе хрустнули.

- С чего бы это вождь лесных людей станет разговаривать с бывшим ромейским генералом и гладиатором Александром Золотая Грива, а? Что за козыри у тебя в кармане?

" Всё ведает про меня князь! - мелькнуло в голове, - правду сказали, что он хитроумный."

- Самый сильный - женщина. Такой козырь крыть нечем.

- Да когда ж ты успел о таком разузнать? - удивился Владимир.

- Старые знакомые попросили дела устроить, - скромно ответил Александр.

- Ну-ну... Не успел приехать, как уже старые знакомые объявились?

Великий князь молча прошёлся по горнице, сёл на край стола. Пальцы рассеянно погладили гладко выбритый подбородок.

- А что, это можно, - задумчиво произнёс он, - сторожить тебя будут крепко. Если вздумаешь удрать, так по рукам и ногам свяжут, в таком виде и доставят. Ну, а там - или голову на плаху, или золотую цепь на шею. Ладно, согласен!

- И вот ещё что, князь...

- Великий князь, - вежливо перебил Владимир.

- Да, прошу прощения, - извинился Александр, - дозволь, великий князь, осмотреть подарки да на дружину взглянуть.

- Это почто? - нахмурился Владимир.

- Я не всегда был простым гладиатором в цирке, - спокойно ответил Александр, - есть опыт общения с вождями дикарей. Смогу подсказать, каких подарков следует добавить, а которых вовсе не нужно. А дружина... Больно хорошо ты, великий князь, обучил её ромейскому строю, слишком грозен вид дружинника. Ты тоже в императорской гвардии служил?

- Было дело, - довольно улыбнулся князь, - а что с того, что вид дружинника грозен? Он и должен быть грозой для врагов.

- Так ты деревлян врагами считаешь?

Владимир вздохнул.

- Ладно, смотри. Может, вправду найдёшь чего ненужного. Со стороны видней бывает.

Получив разрешение великого князя, Александр придирчиво осмотрел дары и остался недоволен. Велел казначею добавить платьев заморских, тканей и всяких красивых безделушек вроде свистулек, кукол и прочих игрушек. Женские украшения забраковал всё, потребовал дорогих и изящных, с драгоценными камнями. Казначей не возражал против свистулек и кукол, но взбеленился, едва услыхал про драгоценные украшения, побежал жаловаться великому князю. Владимир спокойно выслушал сбивчивую от возмущения речь казначея. Поднялся из-за стола, подошёл к распахнутому окну. Через двор идёт девка с водой. Два здоровенных вёдра висят на крюках резного коромысла, будто лёгкие колокольчики, только слегка покачиваются в такт шагам. На лавках, в тени, сидят дворовые, молодые парни и мужики и во всё глаза смотрят, любуются. Девка чует, что на неё глядят десятки пар мужских глаз, держит спину ровно, носик вскинула - ах, какое мне дело до этих кобелей! - но полная грудь выпирает так, что вот-вот сарафан треснет, круглые ягодицы оттопырились, а походка стала плавной, замедленной и под тонкой тканью сарафана чётко видны очертания стройных бёдер.

Великий князь Киевский отошёл от окна, кашлянул в кулак.

- Ты вот что, хранитель сокровищ, - негромко произнёс он, снова усаживаясь за письменный стол, - Александр этот был большим человеком в ромейской державе, дело своё знает хорошо, так что всё его требования насчёт женских прикрас исполни как мои, понял?

- Слушаюсь, великий князь, - растерянно развёл руками казначей.

Ранним утром следующего дня князь с усмешкой наблюдал за последними приготовлениями к дороге своей малой дружины с обозом. Из раскрытого окна ему видно, как кружит вокруг телег злой казначей, высматривая, что бы забрать обратно, в казну. Хранитель княжеских сокровищ был необыкновенно скуп, очень любил, когда казна пополняется хоть на ржавый гвоздь и терпеть не мог отдавать даже ломаный грош. Теперь он крутился возле обоза злой, раздражённый донельзя растратой и выискивал, где что не так положено, чтобы придраться и утащить обратно в прохладный подвал княжеской сокровищницы. Другим недовольным всём происходящим был воевода по имени Шрам. Его князь назначил старшим по малой дружине, отправляемой к деревлянам. Воевода бит перебит в многочисленных сражениях, несколько раз бывал так изрублен, что никто и не надеялся, что выживет, но всякий раз выкарабкивался. Воевода был убеждённым сторонником громадных мечей, секир и железных дубин, утыканных шипами. Из доспехов признавал только панцири толщиной в два пальца и шлемы с глухими личинами. Когда князь по наущению какого-то приблуды приказал взять в поход только лёгкие сабли да кольчуги, воевода сильно расстроился. Он немедленно отправился к князю и долго бурчал, что так не годится, княжий дружинник должен быть лют, страшен и грозен на вид да и вообще, мало ли что может произойти в дороге, надобно быть готовыми ко всему, а всякие советчики заморские пускай хоть голыми едут верхом на козе. Он бубнил и бубнил и князь махнул рукой - надевайте тяжёлые кольчуги, то есть такие, у которых на груди и спине нашиты стальные пластинки для лучшей защиты. Воевода тяжело вздохнул - и на том спасибо - повеселев, отправился к дружине.

Приготовления закончились, воины заняли места в строю. Шрам вздохнул полной грудью, любовно оглядел конный строй. Шлемы сверкают, щиты блестят алым цветом, лёгкий ветерок треплет яловцы на вершинах шлемов - орлы готовы к полёту! Он собрался было идти на доклад князю, как вдруг заметил, что в строю не хватает того самого советчика, по чьему наущению творились всё безобразия с дружиной. Воевода громко пыхнул в усы, свирепо выкатил глаза, намереваясь заорать на всё подворье - да где же это чудо заморское, спит, что ли до сих пор?

От конюшни раздался перестук копыт. Воевода скосил недовольный глаз. Брови подпрыгнули на середину лба и так там и остались. Того, кого Шрам презрительно называл заморским советчиком, было не узнать. Короткая, до бёдер, кольчуга без рукавов, перехвачена в поясе широким ремнём. Руки по локоть укрыты сталью, на предплечьях широкие браслеты. Каменные бугры мускулов перевиты толстыми жилами и напоминают сытых удавов в железной упряжке. Кольчужные штаны перехвачены кожаными ремнями и заправлены в высокие сапоги, укрытые стальными поножами. Шлема нет, густые пшеничные волосы перевязаны по лбу ремешком и водопадом спадают на спину. Но самоё главное, отчего взгляд воеводы потеплел - это огромный двуручный меч. Длинная, ухватистая рукоять нагло и вызывающе торчит из-за спины, вежливо говоря всём и каждому - мой хозяин одним махом разрубит пополам любого до задницы. Каплевидный щит, туго набитый дорожный мешок, лук с колчаном стрел приторочены к седлу так, что не колыхнутся при ходьбе и нисколько не мешают коню. Не касаясь сёдла, словно подброшенный невидимой пружиной, Александр запрыгнул на коня и замер, будто статуя. Шрам одобрительно пошевелил усами, мощно кашлянул в кулак, прочищая горло и повернулся к терему. Великий князь уже спускается по резным ступеням, воевода заторопился навстречу. Владимир выслушал доклад воеводы, окинул взглядом обоз, строй воинов. Ничего не сказал, но Шрам понял и без слов, что князь доволен.

- Ну что ж, воевода, - обратился Владимир к Шраму, - верю, что вернёшься с победой, как всегда.

- Так и будет, отец родной, не сомневайся, - ответил воевода, нахлобучивая конический шлем. - Всё повеления исполним в точности.

Узкая полоса земли, утоптанной до каменной твёрдости, называемая здешними людьми дорогой, неторопливо выползает из громадной пасти крепостных ворот и тащится далее, вниз с холма. Суетливый, душный город остался за спиной, впереди наливается неприветливой темнотой непролазная чаща русского леса. Строили в Киеве только из дерева, каменных домов было раз, два и обчёлся. Слишком дороги палаты, мало кто мог позволить себе такую роскошь, а дерева вокруг сколько хочешь. Город почти постоянно строился, перестраивался, много дерева требовалось на ремонт городской стены. На три вёрсты вокруг лес вырубили начисто. Пустые земли заняли под пашни, огороды, а вот дальше начинался дремучий лес. Сосны в три обхвата, корявые дубы толщиной с крепостную башню, чёрные громадные ели - и всё это густо переплетено подлеском, орешником, ольхой. Такой лес по-настоящему непроходим, только звериными тропами и можно ходить ... пока не встретишь того, кто эту тропу проложил.

Обоз вошёл в лес, как в пещеру. Кроны деревьев сомкнулись в вышине, на лица пала зелёная тьма. Заметно похолодало, воздух стал резче, запахи распаренных солнцем трав исчезли. От влажного дыхания чащи доспехи покрылись едва заметной изморосью, пахнуло запахом прелых листьев, гнилой коры. Как ни странно, вид мрачного леса поднял настроение дружинникам. Сказалась воинская привычка ждать внезапного нападения ватаги кочевников в открытом поле. А лес что, в лесу бояться нечего.

Александр любопытно вертел головой. Он уже отвык от тёмного леса, от сырого холодка, что тянется из чащи и обнимает стылыми руками. Кованые копыта коня тихонько чвакали, ударяясь в слой прелых листьев, что толстым слоем укрыли дорогу. Вообще-то не дорогу, а тропу шириной в сажень. За время, проведённое в империи, он привык, что дорогой называется мощёная камнем полоса шириной в два копья. Дорожное строительство ромеи вели по традициям своих западных соседей - дороги мостились плоскими камнями, один к одному с минимальным зазором. Ширина проезжей части - чтобы свободно могли разъехаться два всадника с копьями поперёк сёдел. Это правило неукоснительно соблюдалось всегда и везде на всей территории империи. На Руси дорогой считали кратчайшее расстояние от пункта А до пункта Б, по которому могла проехать телега. Там, где лошадь не могла протащить воз, бездорожье.

На всём протяжении этой лесной дороги Александр ни разу не видел нёба, если не считать пары привалов на лесных полянах. Тогда далёко в вышине можно было увидеть солнечную синеву в ломаной раме темно-зелёной листвы. День отличался от ночи только тем, что тьма становилась гуще и, когда едущий первым воевода Шрам не мог разглядеть уши своего коня, объявлялся привал на ночёвку. Когда ночная тьма бледнела, свёртывалась в клубки и отступала в чащу, воевода поднимался и громким медвежьим рёвом будил дружину. Короткий завтрак, осмотр коней и обоз идёт дальше. Так продолжалось пять дней, на шестой прискакал дозорный и сообщил, что к ним вышло охранение деревлян. Обоз стал. Александр увидел, как на дорогу вышил четверо кряжистых, невысоких воинов. Всё вооружены двуручными секирами, простые железные доспехи укрыты кусками медвежьих шкур. На стальные шишаки, что носят простые стражники или воины победней, надеты медвежьи черепа. Щитов нет, они не нужны в густом лесу, зато у каждого за плечами лук и полные колчаны. Стрелы в палец толщиной, стальные наконечники в ладонь шириной холодно блестят. На левой руке каждого кожаная рукавица - чтобы при стрельбе из лука не рассечь тетивой пальцы.

Воевода коротко переговорил с одним из деревлянских воинов, махнул рукой на телеги - вашему князю везём, мол, веди прямо к нему. Деревлянин важно кивнул. Обоз тронулся. Дорога выползла на громадную поляну и повернула на юг, но деревлянин шёл всё также прямо. Когда обоз вплотную приблизился к сплошной стене бурелома, брёвна медленно поползли в стороны. Несколько сухих сучьев с хрустом обломились, щепки взлетели выше голов всадников. Вслед за брёвнами разошёлся кустарник, словно мёртвые гигантские пауки внезапно ожили и нехотя поползли в чащу, уступая дорогу людям. Открылась одна из тайных дорог лесного племени. Кони шагнули с солнечной поляны в тёмную прохладу леса. Александр с высоты лошади успел заметить несколько десятков воинов, что растащили искусственный завал. Он придержал коня. Обоз неторопливо втянулся в чащу, мимо проехал арьергард из десятка дружинников и опять словно по неслышимой команде ожил лес. Неошкуренные брёвна, ощетинившиеся заострёнными обрубками сучьев, поползли навстречу друг другу, словно длинные кривые зубы чудовищной по размерам пасти. Клыки со скрежетом и треском сомкнулись, вслед за ними сплелись чёрные ветви мёртвого кустарника и уже через минуту залитая весёлым солнцем поляна исчезла за мрачной стеной бурелома. Александр покачал головой - такую крепость с наскока не возьмёшь. Каменные ядра будут тонуть в переплетении веток, как в трясине, таран увязнет, словно копьё в стоге сена. Да и не притащишь сюда ни таран, ни камнемёт. " Только греческим огнём можно пробить, - подумал бывший генерал, - залпом из двух десятков корабельных пироболов. Но опять же жди, пока прогорит, ведь солдат не пойдёт в пламя. А эти лесники под прикрытием огня отойдут и новый завал соорудят. Снова пробивайся и так пока лес не кончится... Неплохо устроились деревляне, неплохо!"

Теперь дорога пролегла через такой густой лес, что Александр не верил своим глазам. Словно гигантский крот размером с сарай прорыл нору в сплошном переплетении веток и стволов. Можно было, даже не вставая в седле дотянуться до потолка этого удивительного тоннеля. Впрочем, когда он внимательнее вгляделся, то понял, что в естественную паутину ветвей искусно вставлены рубленые прутья. Получился такой своеобразный плетень, наполовину природный, наполовину сделанный людьми. В потолке через каждые десять-двенадцать шагов проделаны небольшие отверстия для дневного света, так что видеть дорогу можно хорошо. Путешествие по тоннелю продолжалось долго, почти час. После поворота показался ослепительно яркий круг света, конец тоннеля. Через несколько минут Александр выехал из темноты на свет божий и едва не ахнул. Перёд ним расстилается громадная, залитая солнцем равнина. В двух полётах стрелы от чёрной стены леса, из которого только что выбрался обоз, прямо из зелёной травы вырастает частокол, а за ним высокие деревянные стены города лесных людей. Город велик, он занимает почти всё поле или, лучше сказать, поляну, потому что вокруг города лес. Александр пришпорил коня, подъехал к Шраму.

- Воевода, ты раньше здесь бывал?

- Бывал, - равнодушно ответил Шрам, - ничего интересного. Одни избушки на курьих ножках.

- А чём живут жители?

- Охотой, грабежами. Ещё горох сажают. С той стороны вся земля распахана под горох, - указал воевода плетью за стены, - а за полями болота непроходимые. Они тут как на острове живут.

Тём временем передние возы уже скрылись в настежь распахнутых воротах. Ещё немного и весь караван оказался в городе. Воевода не соврал, за стенами прилепились один к одному деревянные домишки с маленькими подслеповатыми окошками. Всё домики на высоких столбах, так что от земли до пола почти рост взрослого мужчины. Видно, земля здесь очень влажная и подобным образом жители спасаются от сырости в избах. У тех, кто побогаче, дома из дубовых брёвен, сваи тоже дубовые. Остальные довольствуются сосной. Её древесина быстро сгнивает и потому большая часть домов выглядит так, словно их строили много лёт назад. На улицу высыпала любопытная ребятня. Александра поразил внешний вид детей - всё в шкурах волков. Только девочки, и то не всё, носят одежду из шкуры енота или барсука. На ногах странные обмотки, из шкур. Взрослые тоже в основном в грубо выделанных безрукавках из волчьих шкур. В обычной полотняной одежде почти никого. Женщины заплетают косы, а мужчины так и ходят с лохмами. Старики и молодёжь одинаково заросли бородами до глаз. Кажется, что вокруг одни деды.

Кони вынесли Александра и воеводу на просторную площадь. В центре возвышается столб в три обхвата и выстой с корабельную сосну. Вершина оканчивается грубо вырезанной человеческой головой. Лик страшен. Выпученные глаза уставились куда-то поверх домов и стен. Губы толстые, вывернутые, уши похожи на кое-как сколоченные двери. Углы обтёсаны. Вообще, всё изображение сделано нарочито грубо, устрашающе. Основание столба на высоту человеческого роста темно-коричневое от засохшей крови. Тучи мух облепили столб, ползают по земле. Воздух гудит и вибрирует от непрерывного жужжания. Поодаль возвышаются острые колья ограды вокруг княжеского терема. Отличается от изб простых жителей только размерами. Сваи поставили чуть длиннее и дом здешнего князя получился на сажень выше остальных. Воевода остановился, взмахом руки велел снимать дары с возов.

- Ну что, Золотая Грива, сразу до вождя или опосля? - с усмешкой спросил Александра.

Тот молча ткнул шпорами в конские бока. Конь фыркнул, взмахнул гривой, отгоняя надоедливых мух. Подкованные копыта глухо стукнули по влажной земле.

- Прикажи, чтоб с дарами не мешкали, воевода, - не глядя, произнёс Александр.

- Ну-ну ... - с угрозой пробормотал Шрам, провожая взглядом прямую спину бывшего генерала, - ещё посмотрим ...

Конь входит в распахнутые ворота княжеского двора. Осторожно ступает на бревенчатый настил. Подковы громко и нагло стучат по дубовой мостовой. Звероватого вида стражник в медвежьей шкуре поднимает волосатую руку.

- Кто такой, куды прёшь?

- К князю деревлянскому, с важным известием, - отвечает Александр, спрыгивая с сёдла. - Куда коня-то отвести, воин?

Услышав слово "князь" стражник напыжился, выпрямляет спину. Ладонь крепче сжимает рукоять громадной секиры. Важно задирает бородищу, молвит:

- Вона бревно ... э-э ... коновязь. Туды ступай.

Александр не спеша наматывает узду на колышек. Достаёт из седельной сумки свёрнутое в трубку письмо. Новоявленная боярыня Рада постаралась - пергамент аккуратно обёрнут красной лентой, концы запаяны громадной сургучной печатью. Послание выглядит так, словно сам ромейский монарх прислал поздравление с днём рождения.

- Велено вручить в руки, - важно произносит Александр.

Стражник уважительно смотрит на ленту, переводит взгляд на рукоять двуручного меча, что торчит из-за спины гонца. Александр понимающе кивает. Относит меч к коновязи. Возвращается к стражнику, протягивает руку. В раскрытой ладони блеснуло золото.

- Присмотри, ладно?

Стражник крякнул, погладил бороду. Маленькие глаза из-под нависших бровей мелькнули туда-сюда и золото исчезает в складках шкуры. Александр в два прыжка преодолел ступени крутой лестницы, на минуту останавливается перёд дверью. Он никогда в жизни не видел здешнего вождя. Даже его имя - Костогрыз, узнал от воеводы перёд самым приездом. Как вести переговоры, о чём беседовать с вождём дикарей - ничего не знает. И всё-таки в душе уверенность, что всё получиться как нельзя лучше. Улыбнулся, решительно взялся за дверную ручку в виде соболя, колесом изогнувшего спину. Дверь без скрипа отворяется. Низко склонил голову, потому что притолок нарочно опущен, входит. Низкая дверь не удивила. Время беспокойное, окна в домах закрывались толстыми ставнями, а двери делали едва ли не из брёвен и низенькими, чтобы входящим недругам можно было легко голову срубить. Прямо с порога. В небольшой, полутёмной горнице Александр сразу видит резной стул с подлокотниками возле дальней стены. На троне восседает крепкий чернобородый мужчина. Одет в кожаную куртку, кожаные штаны заправлены в красные сапоги с загнутыми носами. Плечи укрыты выделанной медвежьей шкурой. Густые чёрные волосы зачёсаны на затылок, поверх надет серебряный обруч. Мужчина старательно хмурит брови, строго смотрит прищуренными глазами. Справа и слева, на резных лавках сидит несколько пожилых деревлян в богатых одеждах. " Ага, - подумал Александр, - всё ясно ..."

- Здравствуй, князь Костогрыз, - громко произносит Александр, низко кланяется, - великий князь киевский шлет привет тебе и всём уважаемым людям твоего племени!

Быстро поднимает глаза и видит то, что ожидал - хмурое лицо расплывается в улыбке, пальцы, сжимающие подлокотники, выпрямляются. Мужчина с видимым облегчением облокачивается на спинку стула. На лавках вдоль стен происходит незаметное шевеление, пасмурные лица светлеют.

- Здравствуй и ты, добрый молодец, - хриплым басом отвечает Костогрыз, - сам-то кто?

- Александр Золотая Грива, боярского рода, был на службе у ромейского императора воеводой, теперь служу князю киевскому, - произнёс Александр.

Деревлянский вождь солидно кашлянул в кулак, глаза пробежали по ромейскому доспеху в золотых насечках, поножам, стальным рукавицам. Такой доспех стоит очень дорого, десяток деревень отдадут не торгуясь. Важно глянул на своих бояр. Те согласно кивают бородами - да, уважил киевский князь.

- Ну, и с чём приехал?

- С подарками княжескими, - улыбается Александр. - Пойдём, посмотрим, а?

В распахнутые окна врывается шум с улицы, женские голоса. Тонко завизжала девка, бубнят мужские голоса.

- Похоже, без тебя не обойтись, - кивает Александр на двор.

Когда Костогрыз в сопровождении Александра и бояр вышел на крыльцо, весь двор был заполнен народом. Казалось, что всё население города сбежалось смотреть на дары киевского князя. Дружинники аккуратно расставили сундуки с женским платьем, отдельно на подставки шкатулки с драгоценностями. На самом видном месте, в центре разложили мечи, кривые арабские сабли. Кольчуги, панцири отливают серебром, отстреливают в лица солнечные искры. Дорогое оружие и доспехи сверкают ярче драгоценных камней и золота. Жители сгрудились за ограждением из дружинников, во всё глаза разглядывают невиданную роскошь. Жёны вождя от имени мужа прорвали ограждение и увлечённо роются в сундуках. Костогрыз недовольно засопел, глядя на пять округлых задов. Верхняя часть туловища скрыта в ворохе тряпья. Время от времени одна из жён выпрямляется. Улыбаясь во всё лицо, растопыривает сарафан или платье, вышитое жемчугом и камнями. В толпе завистливо ахают. Покрутив обнову и насладившись впечатлением окружающих, откладывает в сторонку и снова ныряет в сундук. Костогрыз нахмурился, собрался рыкнуть на жадных дур. Взгляд цепляется за груду сверкающих доспехов. Мужчина сразу забывает о жёнах. Как заворожённый шагает с крыльца и, не отрывая глаз от мечей и кольчуг, подходит к разложенным на раскладных столиках сокровищам. Александр заметил, как задрожали руки вождя, когда коснулись голубой харалужной стали мечей и сабель, ласково погладили кольчуги, похожие на кожу, снятую с неведомой железной змеи.

- Хороша работа, ох как хороша, - тихо забормотал Костогрыз. Не утерпел, взял меч. Пальцы крепко сжимают рифлёную рукоять, синеватое лезвие медленно взмывает ввысь. Солнечный луч рассекает на сотню маленьких. Световые стрелы ослепительно сверкают в воздухе, пляшут по лицам, заставляя щуриться и закрывать глаза. Нехотя кладёт меч, берёт саблю. Сгибает обручем, отпускает. Клинок выпрямляется, холодно блещет синей искрой. Костогрыз только прерывисто вздыхает. Александр отступает за спины бояр. Быстро подходит к коновязи. Из седельной сумки появляется плотный свёрток. Возвращается к вождю. Из толпы зрителей раздаётся насмешливый голос:

- Лучше нашего железа на всём свете не сыскать, потому доспехи и мечи такие хорошие. Киевляне за бесценок скупают, а потом нам же и продают втридорога!

Александр оборачивается. Из толпы выступает вперёд молодой парень. Почти ровесник. Румяный, русоволосый, налитый здоровьем и силой. Симпатичное лицо портит длинный, ото лба до шеи, шрам. Словно делит голову наискось.

- Опять этот чёрт лесной, - слышится ворчливый голос Шрама, - сейчас начнёт воду мутить.

- Кто такой? - спрашивает Александр.

- Буян и заводила, самый удачливый разбойник среди деревлян. Шустрый такой, потому Белкой кличут, - отвечает Шрам.

Парень выбрался из толпы, становится в первый ряд зрителей. Александр про себя отметил, что переходить за линию киевских дружинников не решается.

- Ты, Белка, от зависти говоришь, - не оборачиваясь, произносит Костогрыз, - твои-то братья так ковать не могут.

- Да что тут мочь, - пренебрежительно кривится парень, - только в нашем лесу доспех с лосиной кожи куда как лучше, а железяки эти только вначале красивые, потом их ржа есть начинает.

- Только у таких лентяев, как ты, кольчуги ржавеют, - громко произносит Александр. - Вот, князь Костогрыз, посмотри на другой доспех, кожаный. Железо на нём не ржавеет никогда.

Краем глаза замечает, как мгновенно багровеет лицо парня. Разворачивает холстину. Всё вокруг ахают, даже Шрам таращит глаза.

Александр держит на вытянутых руках длинный кафтан из неведомой зелено-чёрной кожи. Плечи, рукава, грудь обшиты булатными пластинами. Доспех прошит золотой нитью, а стоячий воротник весь покрыт золотыми пластинами, словно чешуёй. Блестит, сверкает, аж глазам больно. Наступает тишина. Один из бояр Костогрыза от удивления разевает рот. Пальцы разжимаются, сабля падает. Над притихшими людьми раздаётся звон. Костогрыз вздрагивает, трясёт головой.

- Это чего у тебя, а?

- Доспех из шкуры заморского дракона. Дракона я убил, доспех сшили по заказу мастера, - отвечает Александр.

- Что такое дракон? - удивлённо спрашивает Костогрыз.

- Ну ... змей на четырёх ногах. В пасти кабан помещается целиком, а зубы, как ножи.

- Врёшь, не бывает таких зверей! - кричит опомнившийся Белка.

- Это в вашей глухомани не бывает зверя страшнее росомахи, - отмахивается Александр, - а кто по земле ходил да за моря плавал, тот всяких чудищ видал. Такой вот зверь крокодилом зовётся.

Мужики разинули рты, даже дружинники вытаращили глаза, совершенно позабыв про обязанности удерживать любопытных. Всё сгрудились вокруг Александра и его чудесного доспеха. Костогрыз опомнился первым. Спина выпрямляется, чёрные брови сходятся на переносице. Лохматая голова поднимается на вершок выше остальных. Густым, начальственным басом рявкает:

- А ну, народ, отойди в сторону, не заслоняй свет!

Деревляне шарахаются от громового голоса вождя, дружинники Шрама помогают руками и тупыми концами копий. Костогрыз важно принимает необыкновенный доспех. Повертел в руках и вроде как нехотя надевает. Пришлось впору, только вождь чуть пониже ростом и полы закрывают колени. На это никто не обращает внимания. Деревлянская одежда вся длинная, короткого никто не носит. Костогрыз нежно погладил заскорузлыми ладонями по плечам, поднял и опустил руки, проверяя, не жмёт ли подмышками.

- У-у-ий ... - тоненько завизжали жёны, - красавец ты наш!

- Да ладно ... - отмахнулся Костогрыз, но лицо против воли зарумянилось, рот расплылся в улыбке до ушей.

Толпа вокруг загомонила, словно по команде. Сквозь гвалт и удивлённые крики прорезался насмешливый голос Белки:

- Украл небось или купил, а теперь врёт, что сам убил!

Шум голосов стихает. Александр, не говоря ни слова, подходит к коновязи. Молча возвращается. Неторопливо разматывает ткань, рывком отбрасывает ножны. Ставит громадный двуручный меч остриём в землю, так что крестовина на уровне лица. Лезвие шириной с лопату холодно выстреливает белыми искрам отражённых лучей.

- Кто считает меня трусом и вором? Я готов доказать обратное любому из присутствующих, - говорит Александр, глядя на заметно побледневшего парня. Шрам, до этого помалкивавший, громко хмыкает в усы. Говорит, не обращаясь ни к кому:

- Хорош меч. Таким окованного железом рыцаря можно разрубить вместе с конём.

Толпа ахнула, подалась назад. Получилось, что Белка оказался один. Растерянно вертит головой, отступает на шаг. Быстро приходит в себя. Нагло улыбаясь, произносит:

- Нечестно получается. У тебя меч вон какой и сам ты весь в железе. Надо на равных.

- Согласен, - кивает Александр.

Быстро скидывает панцирь, кольчугу. Остаётся только в обычной полотняной рубахе и кожаных штанах. Берёт меч из тех, что прислал киевский князь в подарок вождю деревлян.

- Готов? - спрашивает Белку.

Тот картинно жмёт плечами, кривится, словно его упросили сделать одолжение убогому. Снимает кожаную куртку, вытаскивает из-за пояса топор. Дружинники шире раздвигают толпу зевак, Шрам, Костогрыз и бояре торопливо рассаживаются по лавкам. Всё приготовились смотреть на самоё интересное зрелище - поединок. Александру не хотелось убивать. Надо красиво победить, что бы симпатии зрителей остались на его стороне. Шагнул навстречу противнику. Перебросил меч из правой руки в левую. Легко ударил, проверяя реакцию Белки. Тот небрежно, с ухмылочкой, отразил. Александр перехватил меч левой, молниеносно ударил наотмашь. Противник не ждал такой быстроты. Едва успел подставить рукоять топора, как второй удар рушится сверху. Спасая жизнь, резко отклоняет голову, отпрыгивает назад - нога цепляется за спутанные стебли репейника. Удержаться на ногах не смог и позорно шлёпается задом. Из толпы зевак раздаются ехидные смешки. Шрам довольно кряхтит, ладонью приглаживает волосы, проводит по бороде. Не опираясь руками о землю, Белка вскакивает на ноги. Пренебрежение, насмешка исчезают. Злобно скалится. Топор мелькает, будто крылья стрекозы. Но каждый раз натыкается на меч. Непрерывный звон железа заполняет поляну. Несколько мгновений противники кружат вокруг невидимой оси. Никто не уступает другому. Но вот меч пробивает защиту. По белой рубахе растекается кровавое пятно. На краткий миг Белка замирает от острой боли в груди - лезвие рассекло кожу наискосок, задело рёбра. Следует молниеносный удар кулаком и Белка валится на траву с разбитым лицом. Как ни в чём ни бывало, Александр подходит к Костогрызу.