Алекс и Алекс 5

Глава 9

– Мне очень не нравится то, каким образом вы ориентируете фигуранта, госпожа Хаас. – Вроде бы нейтрально, но на самом деле с явно слышимым негативом роняет федерал.

– Мне тоже очень много чего не нравится, – вздыхает Анна. – А Ассамблее не нравится еще больше. Будем пикироваться и фехтовать собственными амбициями?

Ситуацию снова сглаживает муниципал, который наподобие боксёрского рефери влезает между спорщиками и примиряюще машет руками.

– Дирк, давай я начну? – мягко предлагает он.

Затем, не дожидаясь ответа майора, тут же разворачивается ко мне:

– Алекс, во избежание возможно кривотолков, я – капитан службы дознания нашего муниципалитета. Я уже успел…

– Могу услышать ваше имя?

– Капитан Мах, – после практически незаметной заминки представляется он.

Да ну! Он что, стесняется собственной фамилии? Интересно…

– Я, как вы понимаете, успел ознакомиться с вашим личным делом в Корпусе, в открытой его части…

Ничего себе. У моего дела ещё и закрытая часть есть? Надо будет поинтересоваться у Бака – любопытно же.

– …в том числе, и с исками, подданными вашим законным представителем сразу по целой серии нехороших статей, – он рефлекторно косится на нашу блондинку. – Включая иски в адрес муниципалитета.

Ты смотри, кто-то ещё из этой служивой братии что-то делает… Даже готовился к разговору.

– Ай, ладно, чёрт с ним! – он как будто что-то прикидывает про себя, затем берёт у стены ближайший свободный стул без спинки и, как ни в чём ни бывало, усаживается рядом со мной. – Так удобнее! Я начну с конца. Алекс, лично мне очень не нравится то, что сейчас происходит в Муниципалитете…

– Капитан, если вы пришли надавить на мой патриотизм, то мимо. Ничего не скажу лично в ваш адрес, вы очень сильно похожи на наредкость адекватного человека. Но в адрес любых государственных образований у меня стойкий иммунитет, включая муниципальные. Я уже оценил, что вы стараетесь делать свою работу максимально качественно и на личном уровне не испытываете ко мне никакого негатива. Плюс, имеете чёткие указания непосредственного начальства и кого-то ещё: максимально сглаживать все острые углы в беседе, насколько это только возможно. А с Хаасами вы однозначно предпочтёте не ссориться скорее, нежели затеете революцию в своём ведомстве.

– Полностью Хаасам подконтрольном, – якобы про себя ворчит федерал, демонстративно говоря в сторону и ни к кому не обращаясь.

– Это вы когда успели обо мне столько узнать? – сбивается с шага Мах. – Или вы заранее наводили справки?

Чёрт, кажется, без Алекса лучше не использовать кое-какие моменты. А то попадаешь, как баран на прогулке в волчью стаю.

До этого момента капитан был настроен нейтрально-плюс, с потенциалом быстрого перехода в позитив. Сейчас его эмоции горят розовым огнём подозрительности и пурпуром сдерживаемого негатива.

Ничего себе. Это чем я его так напряг?

– Я вас вижу впервые в жизни, если иметь ввиду сегодняшний день. Справки о вас ранее не наводил, ибо не планировал, что всё так окончится, – указываю взглядом на фиксирующие браслеты. – Соответственно, не подозревал о вашем существовании и понятия не имел, что мы с вами встретимся. Как и о том, что из всей службы пришлют со мной общаться именно вас; вы ж не единственный сотрудник на вашем этаже? Более того: на личном уровне мои потери за сегодня очень близки к тому, чтоб сделать мою жизнь не имеющей какого-то дальнейшего смысла для меня лично. Что до вас, у меня просто имплантирован чип. В его настройках есть и калибровка шкалы эмоциональных тонов собеседника, и автоматический маркер вашей достоверности, и многое другое. Включая подсказки по наиболее вероятным сценариям вашего бэкграунда. Я просто вижу, с кем разговариваю, и что испытывает человек напротив меня.

Федерал озадаченно присвистывает и моментально меняет цвет. В том смысле, что из фиолетово-бордового презрения пополам с агрессией моментально окрашивается в зелёный цвет любопытства.

Спасибо Алексу за программы, чё. Когда выберусь отсюда, обязательно в церкви пару свечей за него поставлю…

– Ваш чип в деле указан нерабочим и неактивным, – озадачивается Мах.

Хаас презрительно фыркает сбоку, нечаянно надувая пузырёк слюны между губ.

– Армейское дело… – деликатно вставляет майор сзади. – На вынос…

– Ладно, это всё неважно, – капитан решительно рубит рукой воздух. – Алекс, мы с коллегой готовились к этой беседе. Потому все самые неудобные вопросы вам буду задавать я. Вопрос номер один. Исходя из каких соображений вы без разговоров застрелили Саяру Исфахани?

– Как вы технично обходите момент попадания армейского ствола сержанта Кайшеты мне в руки, – надеюсь, моё лицо сейчас похоже на безэмоциональную маску.

Без соседа контролировать мимику оказывается много сложнее: не успеваю работать со всеми иконками прикладных программ на внутренней панели.

Похоже, придётся осваивать управление интерфейсом заново, как новую технику нового вида спорта.

Я только сейчас начинаю в полной мере понимать, какое огромное количество операций походя исполнял Алекс.

– Я спрашиваю лишь о тех событиях, которые мне интересны, – изображает улитку в ракушке муниципал. – Гибель сержанта и нападение на вас находятся за пределами моих задач. Без деталей.

– Выгодная позиция, – пожимаю плечами в положении лёжа. – Знаете, у меня не получилось так классно, как у вас, провести черту между одной попыткой меня убить – и последовавшей сразу за ней второй. Хоть и другими людьми.

– Вам что-то известно о покушавшемся? – абсолютно на рефлексе выдаёт федерал.

И мгновенно жалеет о собственных словах, мысленно костеря себя на все лады. У него есть какие-то инструкции по этому поводу и он заметил, что я это тоже понял.

Ровно через секунду он окрашивается вообще в бордовый цвет, но в этот раз ненавидит по большей части себя. Интересно, за что?

Я, конечно, далеко не Чоу, но ослаблять уровень критичности собеседника сейчас как раз на них и тренируюсь. Возможно, его бессознательная оговорка – результат именно моего небольшого вмешательства. Это надо будет подтверждать экспериментально.

– Смеётесь? – отвечаю майору после театральной паузы.

Назвавшийся Дирком федерал неожиданно сдаёт назад, примирительно вскидывая ладонь и зажмуриваясь. Затем почти вежливо просит:

– Ответьте, почему вы начали стрелять? Это может быть важно не только для нас.

– Майор, бросьте. Я достаточно откровенно открыл карты с самого начала беседы, – в этом месте непроизвольно морщусь, так как раненную ногу простреливает будто удар током. – Я чудесно вижу, что вы мне ничего не сделаете, по крайней мере, пока власть в Муниципалитете не переменится.

– Чего может и не произойти, – дотошно вставляет Анна, наматывая волосы на палец.

Интересно, это у неё специально отработанные жесты? Чтоб казаться недоразвитой малолеткой и выглядеть неопасно до самого последнего момента? Надо будет спросить её, а то навскидку не видно.

– Стрелять начал по одной простой причине. Здесь, на кафедре одной специальной подготовки, майор Стоун чётко учит: в боевой обстановке всё, что может являться потенциальной угрозой, автоматически приравнивается к официальной угрозе. Госпиталь в момент моей стрельбы находился в первом режиме, – я понятия не имею что за режим, но по оговоркам окружающих уже давно понял, что это словосочетание оказывает на всех магическое воздействие. Плюс Бак наказывал упирать именно на это. – Я до этого был ранен, также на территории Корпуса, и в медсектор попал не зубы лечить. Ранен был специальным средством, находящимся в закрытом федеральном резерве. Капитан Карвальо официально сообщила мне об этом, под роспись, в момент принятия меня на излечение.

Муниципал почему-то слушает это всё рассеяно и вполуха, в отличие от федерала, который снова начинает сердиться.

Да что ж он такой негативный-то? Ему-то с чего печалиться?

– Я не особо силён в военной юстиции, но о постановке парного поста охраны кланом Хаас под дверями сектора меня также уведомили. – Киваю в сторону Анны, которая двигает подбородком вниз-вверх в ответ. – Согласно примитивных процедур первого режима, обо всех посетителях, будь они законными, мне в начале сообщает моя охрана. В данном случае это были бы представители клана Хаас. Чего не произошло.

– Вопрос снимается. – Неожиданно прорезается Мах.

– А если бы я вас спрашивал чуть иначе? – загадывает ребус зелёный от любопытства Дирк.

Который уже абсолютно не красный. Хм, никогда не встречал людей с такой переменчивой гаммой эмоциональных красок. Кстати, у него, получается, высокая скорость обменных процессов.

– Если бы вы спрашивали иначе, я б настаивал на семнадцатой поправке и требовал внесения в протокол дословно следующего: являясь по статусу военнослужащим либо приравненным к таковому, находясь в боевой обстановке либо приравненной к таковой – а первый режим госпиталя это она и есть – я имею право на действия согласно одному из уставов сухопутных войск. Курс кафедры права Корпуса. – Чуть подумав, добавляю. – Кстати, это единственный теоретический курс третьего этажа учебного сектора, который вспоминает майор Стоун на практических занятиях. Периодически утверждая, что даже от говноедов в жизни бывает польза, это дословно. Могу задать встречный вопрос? – обращаюсь к федералу.

Он медлит. А я спрашиваю:

– Что с нападавшим на меня? Он же – предположительный убийца сержанта Кайшеты?

– Пока без комментариев, – бесстрастно отбривает меня Дирк.

– Ассамблея выдаст свою правовую оценку по этому поводу, включая силовую поддержку собственного решения. Если понадобится. – Угрюмо отзывается Анна. – Заявляю вполне официально, от имени председательствующих сейчас в Ассамблее.

Почему-то майор в этом месте моментально теряет запал, из зелёного превращается в синего и задумчиво притормаживает мыслительные процессы:

– Заявление не по адресу. Я – маленький человек, мало что решаю. – После чего поворачивается ко мне, придерживая за плево сидящего перед ним капитана. – Почему вы стреляли так избирательно? Заметьте, я не задаю вопросов по второму убитому.

– Да хоть и задайте. С Мохнатым Ухом всё просто. Я уже ответил на этот вопрос. Всё, что может быть истолковано как угроза, при первом режиме является угрозой. Есть оговоренные процедуры. Вернее, были. Вначале меня должен был предупредить о чьём-то визите тот, кого я знаю. А если к тебе через час после неудачного покушения вламываются люди, которых быть не должно… к тому же, я неодарённый, а там почти у всех были искры, для меня потенциально летальные.

– Почему такой странный выбор целей? – перефразирует вопрос капитан, сбрасывая с плеча руку майора.

– Исфахани по мне врезала инфрой. По идее, датчики медсектора должны были это зафиксировать. Чистая самооборона… Вторая цель была с ней на эмоциональной связи. Я это увидел через чип и последовал требованию устава. В стратегической перспективе, безопасник мне показался более опасным, что ли? Не помню. Был взволнован, а капитан Карвальо утверждает, что ещё и неадекватен.

– Почему не стали убивать Питера Штавдакера и его людей?

– Во-первых, они были не вместе. Когда у вас с кем-то есть общий замысел, причём с теми намерениями, что были у Исфахани, лично мне на эмоциональных пиках это видно. У Штавдакера, как ни парадокс, не было собственного внутреннего намерения убивать меня. А двое его сопровождающих и вовсе не несли никакой агрессии. Теоретически, я мог дострелить Штавдакера. Но я уже один раз участвовал в разборах на Ассамблее и отлично помню правила: если имеет место клановый конфликт между Домами, дворняге типа меня лучше держаться от свары подальше. Просто правила игры. Возможно, сработал какой-то подсознательный маркер в мозгах.

– А о каком конфликте сейчас речь? – федерал непонимающе сверлит взглядом коллегу, сделав шаг вперёд.

Тот чуть мнётся, потому за него отвечаю я:

– В моём присутствии, Питер Штавдакер кастовал плазму против Анны Хаас. Это является однозначным намерением с точки зрения Муниципального Уложения о кланах одарённых. По факту, это как переход границы вооружёнными людьми иного государства. Объявление войны.

– Ну-у, граница с оружием – далеко не всегда война! – отчего-то цепляется к словам федерал.

– А искра против одарённого – всегда, – просвещаю его. – По крайней мере, в этом Корпусе. Учите местные правила, не только федеральные… И кстати, ваш коллега является прямым служащим Ассамблеи, если называть вещи своими именами. Ему не очень удобно отвечать вам на такие вопросы. Что до остального… Знаете, точностью мои решения в том состоянии не отличались. Я и сейчас не знаю, почему его недострелил. Уже сам немного жалею. Но его люди мгновенно легли на пол и всячески демонстрировали, что их можно не бояться. А самого Питера держала на прицеле Анна, в том смысле, что под кастом. Если бы она хотела убить, она бы это сделала. Возможно, у меня мелькнула мысль, что его надо оставить в качестве источника информации.

– Вас не удивило, что Анна вошла к вам одна? Без сопровождающих? – продолжает задавать бессмысленные с моей точки зрения вопросы Дирк.

– Нет. Первой вошла Саяра. Её искра – энергия, со специализацией инфразвук. Меня она дважды чуть не… вывела из строя. Хаас заскочила почти следом, и концентратор на ней почти что дымился. Для моего профиля в Корпусе это всё равно что намазанный кровью след для охотничьей собаки. Было понятно, что Исфахани отработала по Анне и её людям. Те были без концентратора. Где они и что с ними – было ясно по контексту. А что я не ошибся, стало понятно тогда, когда представители Ассамблеи взяли под стражу Питера, упомянув разрешение его родного отца.

– К ДЕЛУ НЕ ОТНОСИТСЯ! – вспыхивает Анна, широко раскрывая глаза в мою сторону красноречиво таращась мне в переносицу.

– Извиняюсь… – говорю исключительно для неё.

– Что было потом? – вздыхает муниципал, отчего-то тоже испытывая досаду.

Хм. Странно. Я не заметил вообще никакой связи между ним и Хаас. С другой стороны, я могу быть не в контексте. Деньги-то этот парень получает от Муниципалитета, не от Федерального правительства.

– Потом все мельтешили руками, держали друг друга под прицелом и ругались.

– Что делали вы?

– Пытался докричаться, чтоб вернули систему жизнеобеспечения сержанту Кайшете, чью капсулу перевернул Питер Штавдакер. Отсоединяя её от системы.

– У юстиции больше нет никаких вопросов? – спрашиваю хмуро ещё через почти час переливания из пустого в порожнее.

– На нашем уровне нет, но я вижу в реестре исполнительный лист на взыскание, с вас пошлина. – Отчего-то расщедривается на информацию муниципал. – Не моя область, но скоро с вами свяжутся из департамента доходов.

– О каких суммах идет речь? – может, скажет.

– Понятия не имею. – С чистой совестью говорит правду капитан и исчезает вслед за майором.

Анна перед выходом делает знаки, что найдёт способ позвонить, но подобно Баку не задерживается. Почему-то, она не хочет выпускать из виду двоих служивых.

Когда все наконец рассасываются, ко мне подходит Камила, молча обнимает меня и несколько минут сотрясает меня и капсулу надрывными рыданиями, напоминая какого-то диковинного умирающего зверя.