Акванавты. Неуловимый прайд

2

Вошел Балмер. Опустился в кресло напротив, изящно небрежным движением набросил цепочку с ключом на мыс подлокотника. Сидел он удобно откинувшись и имел вид человека, которого принудили выполнить бессмысленную работу, и вот он только что ее блестяще выполнил.

- Поговорим, Русанов?

Леонид отложил журнал в сторону.

- Поговорим.

- Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

- Настолько я безнадежен?

- Да, если хотите. В том смысле, что вы не представляете для меня интереса как пациент. Вы совершенно здоровы.

Балмер соединил вместе кончики пальцев и некоторое время задумчиво их разглядывал. У него были большие красивые руки. Он ждал, когда Леонид что-нибудь скажет. Леонид молчал.

- Сегодня я провел сравнительный анализ диагностических записей. Серьезный, комплексный анализ. Кстати, я даже затребовал видеокопии ваших записей из медархива Управления космических отношений. Под грифом «Пригоден к любому виду работ на внеземельных объектах» стоят подписи трех светил современной психоаналитики. Сравнительный анализ меня успокоил. Состоянию вашей психики можно позавидовать.

Балмер снял ключ с подлокотника и поиграл цепочкой. Разговор в принципе был окончен. Во всяком случае, его официальная часть.

- Признаюсь вам, - сказал Леонид, - я был уверен, что здоров.

- Абсолютно. Здоровее не бывают. Если бы вы были здоровее, чем вы есть, я бы подумал, что это ненормально.

- Вы очень любезны.

- Я пошутил. И кажется, не совсем удачно, простите.

- Вы меня не поняли, Балмер. - Леонид подался вперед. - Я был убежден, что мне не нужна медицинская помощь.

Балмер взглянул на него.

- Для чего вам понадобилась медэкспертиза?

- Для вас. Для того, чтоб убедить вас подойти к делу с другой стороны. А еще лучше - со всех мыслимых и доступных нам с вами сторон.

- «Мыслимых» еще не значит «доступных». - Цепочка змейкой обвила запястье. - Вы хотите, Русанов, чтобы я затеял поиски вне сферы психиатрии. Но я уже говорил, что ничем не смогу вам помочь. Этот случай выходит за пределы моей компетенции.

- И моей тоже, - сказал Леонид.

- Так чего же вы все-таки добиваетесь?

- Видите ли, Балмер… Я ученый и очень ценю свою принадлежность к миру ученых. Со мной произошло и продолжает происходить нечто весьма необычное. И я не могу не, имею права оставлять это в себе. Для себя.

- Вы хотите отдать себя в руки экспериментаторов?

- Нет, как раз этого я не хочу. У меня нет для этого времени.

- Я так и подумал.

- Отлично. И заодно мне любопытно узнать, что вы думаете по поводу альба-фантомного прецедента. Разумеется, если вы согласны на полную откровенность.

- Ничего не думаю, - сказал Балмер. - У меня нет никакого фундамента для размышлений. И я с вами совершенно откровенен, Русанов. Давайте в конце концов проясним ситуацию. Прецедент есть прецедент, и никуда от него не денешься, он существует. Существует де-факто, хотя де-юре вроде бы не имеет на это прав, потому что по логике вещей должен быть связан с альбастезией и аномальным состоянием вашей психики. Как специалист по психоаналитике, я утверждаю, что последнее отпадает. А что касается альбастезии… Ну знаете ли!..

- Да, - Леонид кивнул. - Альбастезия стандартна для всех пассажиров и экипажа этого корабля. Белое на зеленом…

- Она стандартна для всех дальнорейсовых кораблей космофлота Системы.

- Однако специалисты по психоаналитике на «Калькутте» и не подозревают о существовании альба-фантомного прецедента. Он возник на борту «Ариадны».

- Что ж, на «Калькутте» вы еще не умели впадать в забытье во время альба-сеанса. На «Ариадне» вы научились. И вам стали сниться роскошные сны.

- Вот видите, Балмер, у вас уже появилась гипотеза. Осталось развить ее и понять, почему роскошные сны снятся мне одному. Вы хорошо знаете альбастезию?

- Гм… в пределах своей специальности, разумеется. Но с какой стати вы устраиваете мне дилетантский допрос?

- Во всяком случае не для того, чтобы вас позабавить. Я очень рассчитывал на вашу снисходительность.

- О, вы ужасный хитрец! Нет, Русанов, вы просто блестящий дипломат! - Балмер посмеялся. Он умел смеяться с закрытым ртом, и это выглядело так, будто во рту у него что-то было и он боялся выронить. - Сдаюсь, не выдержав натиска. Что вас интересует конкретно?

- Альбастезия.

- Жаль, что вас не интересует, ну, скажем, шахматная игра…

- Игра меня тоже интересует. Но в первую очередь - альбастезия. Я не против, если изложение будет в популярной форме. Для дилетанта…

Балмер стал популярно рассказывать об альбастезии. Он явно не видел в этом большого смысла и, поигрывая цепочкой, небрежно выкладывал то, о чем его настоятельно попросили. Леонид смотрел ему в переносицу и думал, как трудно расшевелить человека, у которого умный, но закоснелый в будничной работе мозг. Леонид вообразил себе его мозг и вместо серого мягкого вещества очень живо увидел крупный желтоватый хрящ… Чтобы избавиться от наваждения, стал смотреть на руки рассказчика. Они все время двигались, и за ними было приятно следить. Блеск тонкой цепочки дополнял приятное впечатление.

- В принципе, альбастезия - одно из рядовых достижений космической медицины. (Цепочка блестящей струйкой вытекла из ладони и закачалась в воздухе). Строительство крупных научно-исследовательских баз в лунных системах Юпитера и Сатурна привело к резкому увеличению количества и дальности космических маршрутов, что в свою очередь послужило толчком буквально к революционным преобразованиям в области производства и эксплуатации космотранспорта. (Цепочка описала в воздухе круг). В частности, намного возросли скоростные характеристики дальнорейсовых трампов и лайнеров. Однако, если рост скорости крупнотоннажных грузовиков, танкеров и пилотируемых станций специального назначения с хорошо подготовленным экипажем не вызывал особенных осложнений, то увеличение скорости пассажирских кораблей сразу поставило перед космической медициной проблему так называемого «барьера выносливости нетренированного пассажира к перегрузкам разгона, маневра и торможения». (Цепочка стремительно обвилась вокруг пальца блестящей спиралью). Методом проб и ошибок удалось, наконец, найти, что болезненные ощущения при перегрузках, как ни странно, можно значительно снизить, если поместить пассажира в переменное поле искусственной гравитации. Несколько позже было замечено, что положительный эффект усиливается, если генерировать поле в режиме «растянутой синусоиды». Кому-то в голову пришла удачная мысль модулировать поле. Кто-то другой использовал для модуляции исследовательские записи гравитационных полей Вселенной…

Леонид, разглядывая верткую цепочку, выразил мнение, что все это весьма интересно и поучительно. Не помнит ли Балмер, записи каких именно гравитологических станции были использованы?

Для модуляции поля первоначально были использованы исследовательские материалы с гравитологической станции астероида Торо. Небольшой такой астероид, член резонансной системы Земля - Луна - Торо… Ах, Русанову это известно. Тем лучше… Гравитологов, помнится, немало позабавил интерес космической медицины к их исследовательским материалам. Однако для тех, кто занимался проблемой «барьера выносливости», записи Торо явились сущей находкой. Проблема была решена. В принципе, конечно, потому что альбастезия продолжает совершенствоваться и дальше. Но что характерно: ни добровольцы, на которых ставят эксперименты по отработке методов альбастезии, ни пассажиры межпланетных лайнеров, вынужденные участники массовых альба-сеансов, не имеют об альба-фантомах никакого понятия. Русанов имеет. Более того - активно себя проявляет в альба-фантомных событиях. Тот поразительный случай, когда все, кроме одного, идут не в ногу!..

- Послушайте, Балмер, - сказал Леонид. - Я понимаю ваше негодование, но мы слегка уклонились от темы. Вот вы говорите, гравитологические записи Торо были использованы «первоначально». Значит ли эго, что в настоящее время для альба-сеансов используют какие-то другие записи? А если да, то откуда они?

- Откуда угодно. - Балмер поднялся, отошел в угол к цилиндру пневмораздана. - Не имеет значения. Ведь техника альбастезии от этого не меняется. Какая, собственно, разница - меньше белых пятен на зеленом фоне или больше? - Он тронул кнопку возле прозрачной муфты раздана. Цилиндр повращался. Муфта подпрыгнула вверх, и внутри цилиндра возник на подставке стакан, круглый и радужный, как мыльный пузырь с отрезанной верхушкой. В стакане было что-то бесцветное.

- Да, - сказал Леонид. - Особого значения не имеет…

- Вот именно. Пить хотите? Я принесу.

Стакан был холодный, и у него гнулись стенки, если нажать на них пальцами. Леониду пить не хотелось, но держать в руках эластичный холодный стакан было приятно.

- А вам как нравится, Балмер? Когда пятен больше или когда их меньше?

- Мне лично все равно. - Балмер снял с подставки стакан для себя. - Пожалуй, приятнее, когда меньше.

- Вы знаете, откуда запись на «Ариадне»?

- Кажется, от гравитологов станции «Зодиак». Виноват, это было в позапрошлом рейсе. - Балмер сделал глоток и подумал. - Тиджан ведь говорил мне, откуда… Ах, ну конечно! Он выудил ее… Ну, словом, у одного из тех, кто занимается проблемами Юпитера.

- Вот как? - Леонид поставил стакан на подлокотник. - Я знаю многих, кто занимается проблемами Юпитера. Почти всех.

- Тогда вы должны знать Маккоубера. Он руководитель исследовательской группы Ю-Центра, которая разработала в Дальнем проект «Эхо Юпитера». Или только разрабатывает, точно не знаю. Я видел Маккоубера мельком, но мне запомнилась его манера теребить себя за ухо во время беседы. Вам интересно?

- Мне еще никогда не было так интересно, - Леонид залпом осушил стакан. - Так вы говорите - Маккоубер?..

- Да. Он разрешил Тиджану покопаться в исследовательских материалах этой группы, и тот выбрал какую-то запись для применения в альбастезии. Она оказалась эффективнее прежней. Не намного, но вы понимаете - в этих делах важна каждая доля процента.

- Я понимаю, - сказал Леонид.

Балмер на него посмотрел и спросил:

- Вы хорошо знаете Маккоубера?

- Мы хорошо знаем друг друга, поскольку работаем в одной группе.

- Ах, вот как! - Теперь у Балмера был озадаченный вид.

- Пожалуй, мне пора. - Леонид поднялся. - Я и так отнял у вас массу времени.

Балмер молчал. Он пребывал в замешательстве.

- Будьте здоровы, - сказал Леонид. - До свидания. Кстати, заходил один из пилотов и просил передать, что в конце его вахты начнется этап последнего торможения.