Академия Межпланетных Связей

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В этом круге никого из гонщиков я не знала и ни на кого не ставила, так что особо и не переживала, и ни за кого не болела. Из пяти каров к финишу пришли четыре, один, ярко-синий, вылетел из петли, несколько раз перевернулся в воздухе. Многие зрители (и мы с Лорной в их числе) вскочили на ноги, затаили в волнении дыхание. Когда медики вытащили с водительского сиденья хрупкую фигурку, я почувствовала, что у меня замерло сердце. Шлем слетел, длинные белокурые волосы рассыпались по плечам. Это что — девушка?

— Ну да, — ответила соседка (а я и сама не заметила, что вопрос задала вслух). — Некоторые студентки любят риск и адреналин. У нас тут, к счастью, не планеты патриархального сектора, о котором рассказывал профессор Николс.

И она искривила губы в гримасе отвращения.

— Но что с ней теперь будет? — не унималась я. — Это же опасно!

— Все в порядке, — успокоила меня Лорна, подкручивая экран и выводя повтор изображения. — Видишь, значок на носилках — три единицы. Значит, беспокоиться не о чем. Она и на своих двоих бы пошла, если бы не правила. Положено, чтобы пострадавших забирали медики, даже если из травм — один крохотный синячок или пара царапин.

В этом заезде победил гонщик на зеленом каре, и трибуны моего факультета разразились восторженными выкриками, замахали малахитовыми флагами. А трассу тем временем принялись усложнять ещё сильнее, готовя к третьему кругу. Мне даже стало страшно, когда я увидела бесчисленные петли и резкие повороты.

— В третьем круге соревнуются старосты?

Лорна удивленно посмотрела на меня.

— Что? Нет, с чего ты взяла?

— Ну, Джей и Алекс… — немного бестолково попыталась я объяснить, но она прекрасно поняла.

— Девон и Саарен — особая история, они соперники с рождения. Их семьи давно враждуют, представляют разные политические партии в Сенате. Так что выбора у парней, сама понимаешь, не было. А так третий круг — он для самых опытных участников, вот.

Гонщики выстраивались на старте, и София замахала плакатом с утроенной силой. Алекс повернулся в нашу сторону, помахал и послал воздушный поцелуй, а потом приложил руку к карману, куда, надо полагать, спрятал мою заколку. Мне стало одновременно и немного неловко, и приятно. Девон скрестил руки на груди и сосредоточенно рассматривал трассу, между бровей его залегла крохотная вертикальная морщинка.

Я не знала, за кого болеть в этом круге. Вроде бы Девон — мой староста, но сродниться с Малахитовым факультетом я еще не успела, хотя и поставила на его победу чисто символическую сумму. А Саарен за мной ухаживает… или делает вид, что ухаживает. Его намерения ясными и понятными точно не назовешь. Лорна рядом со мной приплясывала на месте от нетерпения. Интересно, а она-то кого поддерживает? Кому желает победы? Жениху? Или его сопернику? Поставила она тоже на Джея, но сумму, судя по всему, незначительную. А вот кого бы ей хотелось видеть на пьедестале? Ох, не рискну ответить. Планы моей соседки, ее симпатии и антипатии — загадка для меня. Вроде бы и кажется она искренней, и охотно отвечает на вопросы, но душу точно не открывает.

Взревели моторы, и гонка началась. И с первых же секунд стало понятно, что предыдущие два круга — так, разминка, невинные шалости. Кары врезались друг в друга, теснили соперников, подрезали, пытались столкнуть с трассы. Первым сдался представитель Ониксовых, вылетел из петли. Наученная прошлым этапом, я быстро вывела на экран крупным планом носилки и с облегчением выдохнула, увидев три единицы. Синий и красный кары ушли на обочину вместе, из них гонщики выбрались самостоятельно. На треке остались только Девон и Саарен.

Я и сама не заметила, как прикусила до боли губу, как впилась ногтями в ладони. Стадион ревел, громко скандировал имена фаворитов. Ярко-желтая и ярко-зеленая искры неслись на немыслимой скорости, с трудом вписываясь в повороты. Колеса отрывались от дороги. Вот уже и финиш близко, а они шли бок о бок. Ну же, ну! Быстрее! Мне уже неважно, кто именно победит. Лишь бы все закончилось!

Последняя петля, круто завернутая в воздухе. Джей направил кар в сторону противника. Треск, скрежет. Общий стон над стадионом. Доля мгновения — и зеленый кар, перевернувшись несколько раз, упал на землю. А желтый разорвал финишную ленту, промчался еще несколько метров и резко остановился, развернувшись. Казавшаяся с высоты крохотной фигурка в комбинезоне бросилась к месту аварии. Я уже понимала, что происходит что-то неладное. Лихорадочно настраивала экран, но пальцы не желали слушаться. Девона уже уносили медики, когда мне наконец-то удалось приблизить изображение. И разглядеть жуткую цифру на носилках: 4-3-5.

***

— С ним все будет в порядке? — встревожено спросила Лорна.

Медик в белом комбинезоне ответил сухо:

— Работает бригада.

— Да, но мне хотелось бы узнать, что с ним. Я… я… я — его невеста.

Признание далось ей нелегко, но оно сработало. Карие глаза доктора посмотрели с сочувствием, и голос звучал уже более мягко:

— Прогноз хороший. Подождите еще полчаса, будут известны результаты.

Почему-то в медицинский центр пропустили только нас троих: меня, Лорну и Алекса. Подозреваю, что сработала магия фамилии Саарен, а нас двоих староста Янтарных прихватил за компанию. Прочие студенты либо разбрелись, либо остались дожидаться в больничном сквере. Из окна я видела Софию, нервно расхаживавшую взад-вперед перед скамьей, на которой устроился поникший сгорбившийся Линделон.

Лорна вцепилась в мою ладонь влажными холодными пальцами. «Да она всерьез напугана!» — с удивлением поняла я.

— Все обойдется, — заверил Алекс не то ее, не то самого себя. — Все будет в порядке.

Где-то в отдалении хлопнула дверь, чей-то темный силуэт стремительными шагами приближался к нам по коридору. Вот он попал под свет ламп, и я узнала декана Николса.

— Как он? — спросил профессор.

Медик возвел глаза к потолку. Похоже, его уже измучили этим вопросом.

— А вы — отец молодого человека?

— Нет, декан его факультета. И мне хотелось бы узнать подробности о состоянии студента, прежде чем связываться с его родителями.

— Жить будет. И неплохо, судя по той суматохе, что вы устроили. Подождите немного, скоро поступят данные.

Профессор кивнул. На нас, прижавшихся при его появлении к стене, он не смотрел, но напускное безразличие не обманывало. Скорее всего, неприятности ожидали и Алекса, и Джея уже в стенах АМС. Первого — сегодня же, второго — когда встанет с больничной койки. Не удивлюсь, кстати, если и мне, и Лорне тоже достанется. За что? А за компанию.

К счастью, известия о здоровье Джея мы получили даже раньше, чем через полчаса. Лорна за это время успела искусать губы в кровь. Профессор Николс рассматривал парк за окном и, казалось, совсем не обращал на нас внимания. Саарен притащил из автомата два стаканчика кофе, вручил один мне, а второй — Лорне.

— Профессор! Профессор Николс!

Декан Малахитовых медленно повернул голову.

— Да, мистер Саарен?

— Принести вам кофе?

Профессор пожевал губами.

— Лучше травяной чай, — ответил спустя несколько секунд. — Благодарю.

Алекс ещё не вернулся, когда к нам вышел доктор и сообщил, что с мистером Девоном все в порядке.

— Он пробудет у нас неделю до окончания реабилитационного периода, а потом сможет вернуться к занятиям.

Профессор Николс кивнул.

— Я могу его увидеть?

— Попозже. Сейчас мистер Девон погружен в сон. Через, — медик, прищурившись, сверился с записями на браслете, — через три часа приходите, мы вас пропустим к нему.

И как раз в этот момент появился Алекс с еще двумя стаканчиками, над которыми поднимался пар.

— Отлично, — процедил Николс. — Просто великолепно. Саарен, Бирн, Спайс — ступайте за мной. Немедленно.

— Но ваш чай… — начал Алекс.

Профессор забрал у него стаканчик, осушил в два глотка и повторил:

— За мной. Немедленно!

И что нам оставалось делать? Разумеется, мы дружно побрели за ним. Не знаю, что чувствовали при этом Лорна и Алекс, но лица у них были унылые. Я же готовилась мысленно к самому худшему: к отчислению из АМС.

***

Влетело всем. Алексу — за участие в гонках, нам с Лорной — за то, что присутствовали и не поставили преподавателей в известность о творящемся безобразии. Я могла бы возразить, что попала на соревнования в первый раз и ни о каких безобразиях до того, как они начались, и знать не знала, грязные методы борьбы стали сюрпризом и для меня. Могла бы, но не стала. Не следовало злить декана ещё сильнее. Меня бы он, быть может, и отпустил, зато Лорне с Алексом досталось бы покруче. А потом и мне пришлось бы пожалеть: сомневаюсь, что эти двое не изменили бы свое отношение, поступи я подобным образом.

— Мы на многое закрывали глаза, — бушевал Николс. — На многое! Но это уже перешло все границы! Неделя на больничной койке! Что я скажу сенатору Девону? И, между прочим, госпожа ректор будет вынуждена поставить в известность и вашего отца, мистер Саарен! Вице-канцлера!

Алекс не выглядел ни испуганным, ни раскаивающимся.

— Разумеется, профессор, сэр.

Николс бросил на него такой взгляд, что удивительно, как не задымился комбинезон гонщика, в котором Саарен все еще оставался.

— Остальные участники и зрители тоже получат свое, не сомневайтесь. Мне не составит труда узнать, кто делал ставки в тотализаторе.

Я вспомнила слова Лорны о том, что кое-кто из преподавателей тоже не гнушается ставками, и мысленно позлорадствовала. Но недолго. Кажется, соседка что-то говорила о подставных лицах. Если так, то накажут только студентов. Одно хорошо: половину Академии разом вряд ли отчислят.

— Жаль, что нельзя конфисковать все деньги, но штрафы назначат каждому, будьте уверены. И отработки.

Я похолодела. Отработка — это ерунда, таким меня не испугаешь, но вот штраф — иное дело. А если мой выигрыш его не покроет?

Профессор разорялся еще долго. Наверное, он очень испугался за Джея, вот теперь и выпускал пар. Грозил нам карами, взывал к совести и разуму. Отпустил только, когда ему кто-то позвонил. Тогда он махнул рукой и велел нам убираться с глаз его долой, пообещав напоследок, что задание по отработке выдаст всем четверым: мне, Лорне, Алексу и Джею. Когда последний поправится, разумеется. И именно это известие, похоже, огорчило и Лорну, и Алекса куда сильнее, чем все, что пришлось нам выслушать перед этим.

***

— Ну и урод! — Лорна пнула один из окружавших клумбу перед общежитием темно-зеленых камней. — Спорим, сам поставил на Девона, а теперь на нас сорвался из-за проигрыша?

Всю дорогу до студенческого городка она угнетенно молчала, а вот теперь дала волю своему раздражению.

— Но мы действительно нарушили правила, — робко возразила я.

— Нарушили? Ха! Ха-ха! Да их все и всегда нарушали, эти правила! И наши родители, и родители наших родителей! И что? Всем все сходило с рук до тех пор, пока какой-нибудь дурак, сыночек высокопоставленного папаши, не умудрялся серьезно вляпаться! Как сегодня этот кретин Девон. Вот тогда все начинали суетиться, преподаватели делали вид, что они не в курсе нарушений, демонстративно наказывали виновных — и шумиха затихала до следующего раза. Вот увидишь, и сейчас так будет. Выпишут всем штрафы, Гмыху погрозят пальцем, профессор Николс доложит, что назначил нам отработку. Как будто сам не гонял на карах, когда учился здесь! А то я не знаю!

— Профессор тоже участвовал в гонках?

— Ну да, а что тебя так удивляет? Он же не родился преподавателем, тоже был студентом. И вытворял кое-что покруче Девона и Саарена, между прочим. Была одна история, скандальная.

Я навострила уши. Любопытно же!

— Какая?

— Любовная, — не слишком охотно, как мне показалось, ответила Лорна. — Подробностей мне никто не рассказывал, да и вообще об этом знать не положено. Так, услышала один разговор. В общем, там была какая-тo неподходящая девушка. Не то он ее бросил, не то она его, только Николс на последнем курсе как с цепи сорвался, но закончить АМС каким-то образом умудрился с отличием. Ему дали очень хорошее назначение, а он через несколько лет, представь себе, бросил дипломатическую службу и вернулся в Академию. Преподавать.

Трагическая история любви профессора так захватила меня, что я совсем позабыла о собственных проблемах. Воображение уже нарисовало в деталях противостояние несчастных возлюбленных с общественными предрассудками, закончившееся, увы, крахом. Наверное, эта девушка тоже, как и я, попала на учебу в АМС по правительственной программе, иначе с чего бы ее считали неподходящей?

— Эй, Дарина, ау, ты меня слышишь?

Лорна пощелкала пальцами перед моим носом, и я вынырнула из фантазий.

— А эта девушка? Та, которую он любил? С ней что случилось?

— Не знаю. Говорю же тебе: так, краем уха услышала, причем без подробностей. Но декан наш тогда накуролесил знатно, раз уж свидетели до сих пор вспоминают его выходки, а на нас теперь за ерунду срывается. Обидно!

Эти слова вернули меня к более насущным проблемам.

— Штраф! Как ты думаешь, сильно большой выпишут?

Лорна пожала плечами.

— Вряд ли. Вот отработка меня беспокоит куда сильнее.

А вот мне работать не привыкать. Впрочем, тогда я и представления не имела о том, как выглядит оная отработка в представлении декана Николса.