Академия демиургов

Глава 3 Чудо прямо под самым носом

Глядя на город, стоящий на берегу реки, Герка басовито прорычал: – Р-р-ым!

– Не Рым, а Рим, бестолочь, – попенял ему Митяй. – Нечего такие простые слова коверкать. А ну-ка скажи правильно: Рим.

Громадный молодой золотой гигантопитек оскалился и довольным голосом повторил:

– Ну, Рим. – И тут же добавил: – Хочу есть.

– Можно подумать, что ты меня этим удивил! – рассмеявшись, воскликнул Митяй. – Ладно, Герка, пошли есть.

С тех пор как он заманил всяческими посулами и сладкими фруктами целое семейство золотых гигантопитеков, состоящее из огромного самца, трёх самок и шести детишек, на борт «Виктории», прошло двенадцать лет. Из восьмилетнего малыша, ростом побольше Митяя, Геракл превратился в молодого могучего гиганта высотой три с половиной метра. Его папаша, Зевс, был всё-таки пока ещё выше ростом и чуть ли не упирался головой в потолок. У Герки было пять сестричек, но трое из них уже покинули семью. Они были старше его на три года, у них наступила пора любви, и потому за ними специально выслали самолёт, чтобы отвезти к женихам в Ребалан. Гигантопитеки жили и в Дмитрограде, но Афине, Ио и Гекате понравились парни из того города, когда они увидели их через ведловские очки. По своему умственному развитию даже Зевс не превосходил шестилетнего ребёнка и был таким же любопытным и озорным. Да, соскучиться с такими друзьями было невозможно. Несмотря на свои огромные размеры и вес, они были очень грациозными и осторожными существами. Их самой большой страстью было помогать людям что-либо делать. На тонкую работу они были неспособны, зато на погрузочно-разгрузочных им цены не было. Что Зевс, что его сын Герка запросто поднимали контейнер весом в две-три тонны. Впрочем, любили их вовсе не за это. За добрый нрав, постоянную волну тепла и исцеляющей энергии, а также за весёлое настроение.

Добродушные золотые гиганты никогда не унывали и поднимали всем настроение одним только взглядом своих лучистых, янтарно-карих глаз. Они не стремились походить на людей, хотя для удобства и стали носить широкие и длинные, ниже колен, килты из толстой кожи с широкими помочами и большими карманами. Надо же куда-то класть большие сладкие коврижки и пряники, а также огромные гребни из нержавейки. Золотые гигантопитеки часто расчёсывали свою длинную шерсть и вычесанные шерстинки аккуратно складывали в задние карманы килтов, а потом отдавали людям. Шерсть у них была удивительно тонкая, шелковистая и мягкая, росла постоянно, как у пуховых коз, и из неё команда «Виктории» уже связала себе по паре-тройке золотых свитеров, пахнущих тропическими цветами даже после сотой стирки.

С острова Цейлон золотые гигантопитеки разъехались чуть ли не на все континенты, и им везде были очень рады, поскольку добрее и ласковее трудно было найти какое-либо другое существо. С ними могли соперничать разве что стеллеровы коровы, но ведь они-то не были разумными и говорить не умели, а с гигантопитеками можно было общаться чуть ли не на равных. Хотя они и не умели ведловать, в их присутствии любое ведловство получалось намного лучше. А ещё они были самыми лучшими помощниками человека,когда речь заходила об уходе за другими огромными животными.

В их присутствии даже строптивые единороги делались паиньками, и их уже не приходилось усмирять с помощью ведловства. Единственное, чего не любили золотые великаны, – это оставаться в людских жилищах на ночь. Зато они быстро привыкали к своим собственным квартирам. На борту «Виктории» Митяй, каким-то шестым чувством понявший, что им больше всего придётся по вкусу, сразу же оборудовал для семейства Зевса большое круглое гнездо с зелёным балдахином, и этот отсек трюма, полы которого застелили зелёным пластиковым ковром под траву. Зевс, Афродита, Артемида и Гея с детьми, отправившись в долгое путешествие, остались очень довольны своим новым домом и часто благодарили за него Митяя, хотя благодарить им его нужно было совсем не за это. Никто так никогда и не рассказал золотым великанам, какая участь им и их добрым соседям веддам грозила со стороны аннов. Впрочем, об этих событиях никто не рассказывал. Так велел Митяй, и с ним не стали спорить. Тех веддов, которые пережили весь этот кошмар, окружили такой заботой и любовью, а заодно так загрузили учёбой, что через какое-то время они если вспоминали те дни, то как какой-то страшный сон, да и тот под телепатическим воздействием практически стёрся из их памяти.

Воздействие, естественно, было оказано на них Митяем и Стасом. Может быть, только благодаря ему они не свихнулись, как и те анны, которых пришлось эвакуировать из Индии. Увы, но им тоже пришлось малость промыть мозги, а потому никто так толком и не узнал, что же произошло на Цейлоне. Митяй надеялся, что ни с чем подобным им больше не придётся столкнуться, и в принципе не ошибся. Ничего даже близко напоминающего это безумие за последующие двенадцать лет он больше нигде не встретил.Людей на планете Земля жило ещё очень мало, чуть меньше пяти миллионов, и выживать им приходилось в очень тяжелых условиях. Если бы не врождённое ведловство, то по соседству с мегафауной, тупо искореняющей себя и без особого участия человека, люди могли и не выжить. Да, у древнего народа только благодаря той перетасовке, которую учинил Митяй, появилось не просто второе дыхание, а новый стимул к жизни. Главный ведл сосредоточил усилия всех людей народа Говорящих Камней на спасении мегафауны, и они дали превосходные плоды. Неандертальцы, эти прирождённые экологи, вооруженные знаниями и мощными машинными технологиями, ловко перетасовывали земных обитателей, и теперь можно было смело сказать, что на Земле установился баланс.

История с мясными горбами нашла своё продолжение и в дикой природе. Всего одна инъекция копытным и прочим травоядным гигантам – и те стали отращивать мясные горбы. Через несколько лет добычей хищников, количество которых жёстко контролировали егеря в самых благодатных районах, стали только самые старые особи и мясные горбы молодых, которые оставались в их когтях, словно хвост ящерицы. Именно её природная способность легла в основу такой трансформации гигантов, и лишь в самых отдалённых и неблагоприятных с точки зрения кормовой базы районах жизнь протекала по старинке. Однако Митяй уже неоднократно получал донесения, что во многих районах Земли флора словно проснулась. По всей видимости, это было всё-таки связано с тем, что после великого африканского эксперимента гляциологическая служба народа Говорящих Камней нарастила мощь ледников в Австралии, на Северном Кавказе, в Альпах, в Малой Азии, Северной и Южной Америке. Большой ледник за эти годы отступил далеко на север, в результате чего открылся Северный морской путь, но при этом огромные ледяные массивы образовались в экваториальной и прилегающих к ней зонах. Оба великих морских течения, Гольфстрим и Эль-Ниньо, работали как мощнейшие насосы, атмосфера с её циклонами и антициклонами равномерно распределяла влагу по всей поверхности суши, и даже уже имеющиеся пустыни стали покрываться зеленью.

Похоже, что Мать-Земля тоже решила не оставаться в стороне от этого процесса. Самым убедительным доказательством этого Митяй считал то, что за всё то время, что он жил в прошлом, а ведь прошло уже почти тридцать лет, не произошло ни одного крупного землетрясения и ни одного катастрофического извержения вулканов. Что же, это настраивало его на рабочий лад ещё больше, как и весь народ Говорящих Камней. Трудиться на благо Матери-Земли, чтобы получить от неё в благодарность всё, что твоей душе угодно, давно уже стало нормой для всех.

Впрочем, лучше всего в этих вопросах разбирались золотые гигантопитеки и их ближайшие родичи, с которыми они могли спокойно скрещиваться, – красные гигантопитеки, живущие в горах на юге Китая. Как одни, так и другие особенно остро чувствовали, что хорошо, а что плохо для Матери-Земли. Если раньше люди были им до одного места, то к народу Говорящих Камней они потянулись сами, а тот сразу нашёл чем отплатить за такое внимание – самыми вкусными и сладкими плодами из своих садов. Митяй ни разу не пожалел о том, что он, повинуясь какому-то импульсу, потащил золотых гигантопитеков, чудом сохранившихся на острове Цейлон, в экспедицию. Вообще-то все они сибариты и домоседы и не склонны к авантюрам. Во всяком случае, были таковыми до знакомства с людьми народа Говорящих Камней.

Именно благодаря им новые люди и сделали множество удивительных открытий. Однако самым первым были почти три миллиона говорящих камней сначала острова Цейлон, а потом и Южной Индии. Стоило только ведлам начать большую каменную охоту на берегу Маннарского залива, как в движение пришли чуть ли не все говорящие камни не только этого острова, но и ближайших районов Южной Индии. Ясное дело, что все они тронулись в путь по повелению Матери-Земли. Самым громадным из них был гигантский кристалл зеленоватого кварца длиной двадцать один метр и девять метров в поперечнике. Из него Митяй прямо на берегу изготовил шестигранную призму Глаза Земли, самого большого ведловского телескопа планеты, который он распорядился установить на пике Адама, хотя неподалёку имелась горушка и повыше. Адам был ему как-то ближе. После этого он отправился потрошить плато Декана, давшее ещё большее количество говорящих камней, и тоже не сходя с места. Но самое главное – говорящие камни стали делиться с людьми информацией о том, что десятками тысяч лет происходило вокруг тех мест, где они родились и обрели такое удивительное свойство – откликаться на ведловство людей и наделять их силой.

Потом экспедиция двинулась в обратный путь, к Ирану, и не зря, так как помимо африканских индрикотериев нашли в верховьях Инда, в предгорьях Гималаев, их азиатских сородичей, ещё более крупных. Эти гиганты имели в высоту по восемь и более метров, но их осталось очень мало, всего пятьдесят три особи. Поэтому они тотчас вызвали пристальный интерес у князя Олега, и он немедленно направил туда своих самых лучших специалистов. Теперь поголовье этих удивительных животных увеличилось почти в два раза, да к тому же путём искусственного осеменения самок удалось получить более крупное и мощное их потомство.

На планомерное ведловское изучение этого района у Митяя и его команды исследователей ушло почти полтора года, после чего они отправились в Восточную Индию, где в устье Ганга провели ещё одну большую каменную охоту. Она, как и первые две, тоже оказалась очень удачной, и за Митяем окончательно закрепилось уважительное прозвище, чуть ли не почётное звание – Отец Говорящих Камней. Ни в чьи больше руки эти удивительные создания Матери-Земли, являющие собой самые различные минералы, не шли столь же массово.

В Гималаях и на Тибете экспедиции делать было нечего, они были полностью покрыты ледником, а потому Митяй с соратниками направился в Бирму и затем дальше, в Индокитай и Юго-Западный Китай. Вот там-то им посчастливилось, поднявшись вверх по реке Янцзы, обнаружить большую популяцию красных гигантопитеков, насчитывающую несколько десятков тысяч особей. О, там произошла просто незабываемая встреча двух очень близких между собой по крови существ, практически одного и того же вида, но с разным цветом шерсти. Китайские гигантские гоминиды только тем и отличались от цейлонских, о которых палеонтологи не имели ни малейшего представления, что имели медно-красную шерсть. В считаные дни в этот район Китая прилетело за новыми друзьями столько людей, что бедные великаны даже оробели, но им очень понравились фрукты, которые привезли им в дар люди. Особенно огромные сладкие арбузы и дыни.

Теперь там жило и около трёх тысяч золотых великанов. И золотых, и красных гигантопитеков растащили по всей планете. Ещё бы, каждый город за счастье считал, если в нём жили эти обаятельные, добродушные и весёлые существа, которые так быстро осваивали человеческую речь, запоминая до пяти тысяч слов. Более того, они употребляли их к месту и, хотя не стремились подражать людям, быстро учились всяческим премудростям. Будучи вегетарианцами, гоминиды нуждались в огромном количестве корма и постоянно перемещались в его поисках. Поэтому, как только люди предложили им перейти на овощи, фрукты и выпечку, преимущественно сладкую, в виде коврижек, коржей, пряников и пудингов, а также познакомили с молоком, сыром и творогом, гигантские гоминиды не задумываясь согласились жить в городах.

Сразу же возникла другая проблема: как преодолеть гиподинамию, но она разрешилась сразу же. Золотые и красные гигантопитеки, как уже говорилось, оказались самыми лучшими помощниками людей на тех фермах, где разводили представителей мегафауны, кроме речных и морских. Они не любили никакой другой воды, кроме дождя, но молоко стеллеровых коров пили с удовольствием и даже трескали мясо морских гигантов, но понемногу. К тому же люди оценили ароматную шерсть и красных гигантопитеков, и те тоже охотно вычёсывали её сами и отдавали своим кормильцам. Так что это было достаточно взаимовыгодное сотрудничество, и обе стороны были очень довольны. Единственное, во что гигантопитеки так и не смогли врубиться, так это в письменность. Они совершенно не умели различать любые плоские изображения, зато имели неплохое объёмно-пространственное воображение и потому легко читали объёмные, рельефные карты местности. Поэтому никто не боялся, что они пойдут на прогулку и заблудятся.

От предгорий горы Гунгашань Митяй и его экспедиция отправились к озеру Лобнор. Огромное судно-вездеход легко преодолевало нешуточные препятствия, и вскоре они были на месте. Там Митяй стал изучать с воздуха плато Такла-Макан, Таримскую впадину, Кашгарию и Цойдамскую котловину, сделав множество удивительных находок. На Великой Китайской равнине им делать было нечего, по ней уже прошлись отряды исследователей, и потому путешественники отправились через горы Монголии – «Виктория» смогла их преодолеть – к реке Шилке и стали спускаться по ней. Там Митяю снова удалось пополнить запасы говорящих камней.

С заездом на озеро Ханка они добрались до Сахалина, который и в те времена отличался свой мегафлорой, а потому Митяй и Ольга задержались там на целых три года, чтобы разобраться в этом природном феномене. Да, вулканический пепел, да, влажный морской климат, но всё это ещё не объясняло, почему на Сахалине обычная белокочанная капуста, которая так нравилась гигантопитекам, вырастала до столь гигантских размеров, что некоторые вилки весили за двести килограммов, но деревья при этом не росли выше обычного. На острове Сахалин, в бухте Терпения, высадился большой десант ведлов-агрономов. Нефтяная княгиня отличилась в очередной раз. Постарались и корабелы Алексиевска и других городов, стоящих на берегах Африки и Азии. Совместными усилиями они изготовили огромные плавучие платформы эллиптической формы, накрытые надувными пластиковыми куполами, – громадные теплицы.

В длину эти лёгкие суда имели полтора километра и километр в ширину. Имея высоту всего пять метров, они состояли из соединённых друг с другом стальных секций и уже изначально несли на себе полутораметровый слой плодородного грунта, в который оставалось только внести какие-то сахалинские ингредиенты. Всего было изготовлено пятьдесят таких платформ, накрытых стопятидесятиметровой высоты надувными куполами из сверхпрочного, идеально прозрачного пластика. Буксиры доставили их до устья реки Пороний, а дальше за работу взялся Митяй, который с помощью Деда Максима расставил все пятьдесят теплиц вдоль берега реки на специально подготовленные площадки, плодородный грунт с которых был бережно снят и заскладирован. Плавучие платформы-теплицы на случай тайфуна и наводнения установили на якоря, в реку опустили водозаборные трубы, и работа началась. Под каждым куполом, в самом центре, стоял многоэтажный дом, похожий на цветок, вокруг которого раскинулись опытные делянки. На Сахалине собрались агрономы со всей Земли, и каждый хотел научиться выращивать именно те гигантские растения, которые были характерны для его краёв.

Митяй был согласен задержаться на Сахалине и на пять-семь лет, лишь бы получить такие сорта давно известных ему растений, плоды которых будут размерами в три-пять раз больше. Возможно, в том числе и потому, что бок о бок с ним трудились золотые великаны, эта работа увенчалась успехом всего за три года. Нет, он не успел вывести гигантский персик как устойчивую, прекрасно зарекомендовавшую себя культуру, а лишь вырастил две сотни персиковых деревьев, плоды которых имели размеры немного меньше волейбольного мяча и обладали просто невообразимым вкусом. Вдобавок ко всему он вместе с остальными ведлами благодаря княгине Ольге разобрался с тем феноменом, который заставлял растения так бурно расти. Как он и подозревал, это оказались микроскопические грибы, растущие на корнях некоторых растений. Сначала они ускоряли рост корневой системы, а затем самих растений. Элементарный симбиоз, вот только эти симбиотические грибы, которые и грибами-то назвать было трудно, имели чуть ли не размер вируса, зато какой они давали эффект, и, что самое главное, все плоды, выросшие в результате такого воздействия на растения, были совершенно безвредны для человека, что первыми определили самые лучшие эксперты – золотые гигантопитеки, у которых на это было особое, сверхтонкое чутьё.

Это открытие биологи сделали в первые же полгода, а всё остальное время занимались лишь тем, что приучали микроскопические грибы жить на корнях самых различных растений, и ими оказались даже виноград, кофе, какао и, к радости гигантопитеков, бананы, арбузы и дыни. Да, вточить всей семьёй арбуз диаметром два метра, плюс ещё и невероятно сахаристый, или полутораметровой длины дыньку было куда приятнее, чем лузгать семечки. Правда, потом им всем семейством приходилось топать в душ и становиться под струи горячей воды. Это рек и озёр гигантопитеки чурались, а к дождю любой силы относились вполне спокойно.

Митяй не стал дожидаться того дня, когда завершатся полевые испытания на континентах. Ему и так было ясно, что им удалось вывести растениеводство на новый, куда более высокий уровень продуктивности. Прямо как у Носова в «Незнайке». Зато теперь людям было гарантировано самой Матерью-Землёй, что они смогут обеспечить продукцией растениеводства и себя, и всех её детей от мала до велика без исключения. Кормовой топинамбур для крупного бивневого скота рос чуть ли не со скоростью цепной реакции в шаре урана, имеющего критическую массу, и всего за три месяца его сочные, сладкие стебли толщиной в руку с листьями полуметровой длины достигали высоты тридцать метров. Если рядом, конечно, не стояли с ножами и вилками наготове индрикотерии, мамонты, слоны, мастодонты и мелюзга вроде шерстистых носорогов и единорогов.

Из бухты Терпения «Виктория» направилась на юг, к берегам Австралии, где уже было построено два с половиной десятка городов и, что самое главное, создано два больших ледника почти в самом центре континента, на горных массивах, третий – на юго-востоке, а четвёртый – западнее. Эти ледники, вобрав в себя огромное количество воды, остужали воздух максимум на десять километров вокруг себя, превращая климат рядом с собой в субарктический, но зато они, медленно тая под лучами солнца, питали водой, растекающейся десятками рек, огромные территории, и те пышно зеленели.

В Австралии Митяя больше всего поразило невероятное скопление гигантских морских крокодилов в мелководном заливе Карпентария. Впрочем, их хватало и на Большом Барьерном рифе, равно как и в соседних морях, Арафурском и Тиморском, и, что самое главное, никакой управы на этих десяти-двенадцатиметровых тварей не было. Так что там к берегу было не подойти. Всех же сразу под контроль не возьмёшь. Посмотрел он и на гигантских сумчатых животных во всём их многообразии, но наибольшее впечатление произвели огромные вараны-мегалании длиной семь-восемь метров и горные крокодилы. Те были поменьше, длиной всего три метра, но зато очень быстро бегали на длинных ногах. Мегафауна Австралии, где даже страусы имели высоту три с лишним метра, была невероятно разнообразна.

Да, когда-то в Австралии всё было большим, включая гигантского вомбата весом в тонну, рогатых черепах -мейоланий, длиной три метра и весом тоже в тонну, и горы, которые были километра на полтора выше, но их сдуло ветром, и континент чуть ли не полностью превратился в пустыню. Но теперь, когда горы были накрыты полукилометровой толщей льда, они обещали остаться высокими. Единственное, с чем Австралии «не повезло», так это с хищными млекопитающими. Самый крупный из них, сумчатый лев, не превышал своими размерами ягуара, но при этом отличался свирепым нравом и огромной физической силой, чем компенсировал свои небольшие размеры.

На островах Новой Зеландии птицеводы народа Говорящих Камней к мадагаскарским страусоподобным эпиорнисам и австралийским гусеподобным нелетающим гениорнисам пополнили свои курятники ещё и новозеландскими моа. Хотя новозеландские пташки были выше всех, эпиорнисы переплюнули их по массе тела, так как достигали в весе до полутонны. Все три вида этих птиц имели великолепное на вкус мясо, не говоря уже об их огромных яйцах, некоторые из которых размером были с ведро.

От берегов Новой Зеландии «Виктория» поплыла к берегам Южной Америки, в Патагонию. Там путешественники изучили многочисленный отряд гигантскихленивцев и других представителей южноамериканской мегафауны, самыми огромными из которых оказались гигантские анаконды длиной свыше сорока метров и весом пять-шесть тонн. Вот это были настоящие чудовища, одна только голова достигала в длину двух с половиной метров. К счастью, они были немногочисленны и до таких размеров вырастали лишь считаные единицы. В этом плане Южная Америка куда больше поразила Митяя своими гигантскими птицами – аргентависами и тераторнами, гигантскими грифами. Встречи с тераторнами, имевшими размах крыльев четыре метра и больше, он ждал, а вот то, что аргентависы к этому времени ещё не вымерли, его поразило. Ещё бы, они имели размах крыльев восемь метров, и их вес достигал пятидесяти килограммов. Да, это была самая большая птица за всю историю Земли, и её не красило только одно – профессия падалыцика, но ведь надо же кому-то в пампасах поедать трупы павших животных, особенно таких огромных, как эремотерий, размерами и массой тела с хорошего слона. Посмотрел Митяй и на гигантских броненосцев разного вида, самых удивительных животных Южной Америки. В общем, он не пожалел, что почти два с половиной года их экспедиция исследовала этот континент.

Люди добрались не только до Австралии и Новой Зеландии, но и до Южной Америки, и поскольку Митяй туда не спешил, то нашел их уже людьми народа Говорящих Камней, а не охотниками каменного века. Кофе они сразу же стали разводить ради кофейных зёрен, а вот коку оставили в покое и не стали ею интересоваться, равно как и табаком. Зато тот топинамбур, который рос в Южной Америке, не шёл ни в какое сравнение с тем, что Митяй привёз с собой из двадцать первого века с их дачи. Он нашёл в сельве именно то, о чём когда-то читал, – многолетний ветвистый кустарниковый топинамбур. Это растение мало чем отличалось от обычного топинамбура, кроме своей высоты. Оно вырастало до восьми метров, и его клубни были немедленно отправлены в Сахалинский институт растениеводства. Как многоопытный ведл, Митяй прекрасно понимал, что представляет собой эта находка для регионов с тёплым климатом. Даже при умеренной влажности этот многолетник обеспечит кормами гигантские стада травоядных животных, а уж микроскопические симбионты заставят его расти с бешеной скоростью, только удобряй почву. Поэтому в Северную Америку они отправились с чистой совестью, и мегафауна этого континента, которой перекрыли путь на юг широким Панамским каналом, так же порадовала его.

Если в Австралии и Южной Америке экспедиция не встретилась с крупными хищными млекопитающими, то в Северной Америке поизучали их вдосталь, самым крупным из которых был арктодус – гигантский короткомордый медведь. О, это был хищник, всем хищникам хищник! Сухощавый, поджарый, огромных размеров, высотой в холке до метра восьмидесяти сантиметров и трёх с половиной метров в высоту, когда вставал на задние лапы, арктодус имел массу тела до полутора тонн и мало в чём уступал азиатским гигантам. Во всяком случае, он охотился не только на лосей и верблюдов, но даже на молодых мамонтов и голодным спать не ложился, но, как и все крупные хищники из этого отряда, был немногочисленным, так как являлся охотником-одиночкой со своей охотничьей территорией.

Обитали в Северной Америке, помимо странствующего голубя, разные удивительные животные, такие как гигантский бобёр, американский леопард и ужасный волк. Всем им было суждено жить и дальше, поскольку на этот континент пришли мудрые ведлы, кровно заинтересованные в том, чтобы ни одно животное не исчезло с лица Земли. Митяя в общем-то нисколько не удивило, что, как в Австралии и Южной Америке, он встретил уже и в Северной Америке большие, по меркам новой эры, города, в каждом из которых их ждали с огромным нетерпением – ещё бы, к ним приехал на своей каравелле сам Великий Отец Говорящих Камней, ведл, преобразивший их мир.

Да, мир он успел за каких-то двадцать пять лет преобразить практически полностью уже хотя бы потому, что на планете не осталось ни одного дикого, бродячего или оседлого племени первобытных охотников и собирателей. Почти пять миллионов обитателей Земли были собраны в таких городах, в которых никто не стукался задница об задницу, да к тому же окрест каждого поселения ещё было разбросано множество хуторов-ранчо, в которых жили преимущественно животноводы, но даже если они и забирались в прерии километров за триста-четыреста, то в любой момент, сев в автожир, могли прилететь в свой родной город. Это было в порядке вещей, и к тому же на таких ранчо, как правило, жили и работали посменно. Всякого рода аграрные дела и егерские заботы – это, конечно, вещь важная, но люди народа Говорящих Камней были прежде всего ведлами, у каждого имелось минимум три пары говорящих камней, а потому они являлись в первую очередь пытливыми учёными-исследователями, им хотелось познать всё, что держала на своих ладонях Мать-Земля. Поэтому Митяй даже и не удивлялся, что какой-нибудь егерь, примчавшийся из прерий, бегом направлялся в свою личную обсерваторию, так как главной его страстью была астрономия. Или в какую-либо другую лабораторию, едва перекусив на ходу. Он и сам был точно таким же ведлом-учёным, только с несколько более широким кругом интересов и куда большими обязанностями отца своего народа.

На исходе одиннадцатого года кругосветного путешествия Митяй с Таней и друзьями, давно уже ставшими его семьёй, отправился в Европу. В Исландии делать пока что было нечего, на ней ещё не растаял ледник, а потому они доплыли до Англии. Как на острове Пасхи ещё не стояли гигантские статуи, а плато Наска оставалось девственно-чистым, так и в Стоун-хендже не было никаких мегалитов. Митяй так и не нашел на Земле ни гипербореев, ни атлантов, ни ариев, но они даже все, вместе взятые, и в подмётки не годились народу Говорящих Камней, численность которого уже достигла пятнадцати миллионов человек, и при этом после того, как люди обрели знания и стали ведлами с говорящими камнями, погибло всего семь человек, причём в тех ситуациях, в которых не смог бы выжить даже какой-нибудь супермен. Это были трагические несчастные случаи, связанные с природными явлениями, ход которых предугадать невозможно, извержениями гейзеров и вулканов, молниями во время сильной грозы и подобными им. Ни одна из трагедий не произошла из-за отказа техники. Конструкторы и инженеры не допускали даже малейших просчётов. Железо оно и есть железо. Во всяком случае, ни с «Викусей», по-прежнему сверкающей полированными бортами, ни с любым другим транспортным средством не случилось ещё ни одного отказа, правда, ухаживали за техникой основательно, по-ведловски.

Митяя куда больше удивляло другое. Все те старики, с которыми он когда-то встретился, мало того что больше не старели, так с появлением золотых и красных гигантопитеков ещё и стали пусть и не быстро, но молодеть, а сил у них и без того хватало. Практически все болезни отступили от людей, и ведлы-целители остались почти без работы. Максимум, что им приходилось делать, так это залечивать царапины, порезы и ссадины. Когда их главный богатырь Илюха умудрился сломать себе ногу, то у его постели собралась вся команда, и всех интересовало только одно: как тот сумел сломать себе конечность. А тот только смущённо улыбался и разводил руками, поскольку сам никак не мог взять в толк, ведь всего-то и было дел – парень сорвался с тридцатиметрового обрыва. Все сошлись во мнении, что, по всей видимости, Илья в момент падении инстинктивно сосредоточился на том, как не расколотить свои говорящие камни, и потому так сильно брякнулся. Митяя падение друга конечно же не порадовало, но он прекрасно понимал, что любой другой человек, не ведл, точно свернул бы себе в такой ситуации шею. Да, ведлы умудрялись выбираться из самых немыслимых передряг целыми и невредимыми. Хорошо, что среди них не было любителей экстрима. Зато на планете уже проводились чемпионаты мира по главным спортивным играм – футболу, баскетболу, хоккею и волейболу, за которыми отец народа очень внимательно следил и был искренне рад, что бразильцы и в каменном веке сразу же стали самыми лучшими футболистами.

В Западной Европе, как и думал Митяй, жило очень много неандертальцев, причём отличавшихся друг от друга порой довольно сильно. Однако генетический анализ вскоре выявил, кому и с кем можно любиться, а для кого это совершенно бесперспективное занятие. И тут выяснилась одна интересная деталь: ведды считались самыми завидными женихами и невестами, так как их браки были продуктивными с кем угодно. Поэтому уже спустя каких-то десять лет на Цейлоне их осталось несколько сотен, а все остальные откочевали в Европу. На смену им пришли другие народы, и их города не опустели. Ведлам ведь не нужно объяснять, как это важно, чтобы чья-то кровь не исчезла и какая-то генетическая линия не пресеклась, и потому даже неандертальцы альпийских предгорий, наверное самые древние, и те радостно заулыбались, увидев, что у них рождаются совершенно здоровые, хотя и смуглые детишки. Митяй же был только рад, что вопрос решился без его участия. Ему было только немного жалко, что те горные тайлады, которых доставили в Дмитроград, давным-давно переехали в Ребалан. В нём Бастан, вопреки требованию начальства, собрал всех аннов, и там теперь радовались появлению на свет каждого нового телепата.

Уже довольно многие ведлы научились телепатии, и похоже, что такая форма сверхчувственного восприятия будет развиваться и дальше. Во всяком случае, Митяй на это надеялся. Он не видел в телепатии ничего страшного. Лично его, помимо вынужденного телепатического контакта на Цейлоне с озверевшими аннами, вполне устраивали вербальные формы общения, включая эпистолярную. Правда, со Стасом и с Таней он всё же куда чаще общался мысленно. Зато научился полностью закрывать свои мысли, память и сознание от несанкционированного вторжения. Нефиг лезть в мою голову! Сам он никогда не читал чужих мыслей и считал, что это можно делать только в самой крайней ситуации, когда ничего иного применить уже нельзя, а таких как раз и не случалось. Митяй только и мечтал, чтобы так и оставалось всегда. Пока что всё именно к тому и шло. У народа Говорящих Камней вполне хватало забот, чтобы не думать о таких вещах, как вражда, зависть, ненависть, стяжательство, алчность, ксенофобия, к тому же он имел самые совершенные средства коммуникации и открытый доступ к любой информации. Имея множество скоростных транспортных средств, люди много путешествовали. В основном, правда, из сугубо профессионального интереса, чтобы поработать в других научных центрах, а потому чуть ли не десятая часть народа находилась в движении, всё куда-то летела.

Своё путешествие по городам Европы Митяй завершил в Риме. В этом городе Ромул уже никогда не убьёт Рема, и хотя в нём не будет построен Колизей и многие другие прекрасные памятники древней архитектуры, а в других местах Земли египетские пирамиды и Великая Китайская стена, он нисколько об этом не жалел. Ведлы уже сделали так много, что некоторые из их творений было легко рассмотреть из космоса. Накосмос всё чаще и чаще поглядывали сразу два великих деятеля – Игнат и Стас, целиком ударившиеся в технику. Митяй имел на этот счёт своё собственное мнение и говорил:

– Нечего вам в космосе делать. На Земле работы до фига и больше, так что займитесь лучше чем-нибудь полезным, чем строительство космических кораблей. От них природе больше вреда, чем пользы.

Те с жаром доказывали, что они могут построить экологически чистый космоплан, но Митяй только свирепо вращал глазами. А поскольку оба этих типа были телепатами и имели доступ к его мыслям, то были вынуждены соглашаться: пока что человеку действительно нечего делать в космосе, а вот на Земле дел и в самом деле хватало с избытком. Стать первым человеком, преодолевшим притяжение Земли, – это и в самом деле не такая уж и большая гордость, поскольку ничего действительно ценного и нужного для народа Говорящих Камней он оттуда не привезёт.

Митяй поднялся с камня, на котором сидел на вершине холма, кажется, это был Палатин, и пошёл вниз, к большому городу, население которого насчитывало уже почти тридцать тысяч человек. Город по его просьбе был назван Римом, так же как такие города, как Париж, Лондон, Мадрид и многие другие. Римляне были замечательным народом – весёлым, дружелюбным, жизнерадостным и сердечным. Каравелла «Виктория» стояла возле пристани вот уже три недели, но завтра утром она должна была отправиться в путь. Совсем недавно Митяй провёл ревизию всех географических исследований, и выяснилось, что на Земле остался всего лишь один регион, до которого у ведлов так и не дошли руки. Или ноги. Армянское нагорье и, в частности, озеро Ван. На память Митяю тут же пришли ванская кошка и собака породы гампр, в двадцать первом веке существа совершенно реликтовые. Вместе с тем он припомнил и газетную статейку о некоем ванском чудовище, якобы плезиозавре. Увы, но в озере Лох-Несс он и в доисторические времена не нашёл никакого плезиозавра, хотя и ведловал над его водами довольно основательно и даже выудил сотни две говорящих камней, которые честно признались, что никаких чудовищ в водах этого озера отродясь не водилось. В общем, Митяй принял решение отправиться на озеро Ван, а от его берегов, спустившись по Араксу, плыть домой, пока его окончательно не забыли в Дмитрограде.

До Северной Сирии они доплыли менее чем за сутки и сразу же пошли вверх по реке Оронт, но вскоре выбрались на берег, встали на высокие колёса и покатили, петляя по лесостепи, к берегам полноводного Евфрата. На Армянском нагорье ещё лежало несколько ледников, а так как стояла середина лета, они активно таяли, поэтому там плыть пришлось по горной реке с быстрым течением целых трое суток, прежде чем они добрались до окрестностей озера Ван. Команда «Викуси» и особенно её капитан так наловчились преодолевать препятствия, что Митяю ни разу не пришлось перетаскивать каравеллу с помощью Деда Максима.

Вблизи озера ледников не было и климат оказался довольно-таки тёплым, но люди, хотя и хаживали в эти места, почему-то здесь не стали задерживаться. По всей видимости, на то были свои причины, и каковы они, Митяй выяснил, как только каравелла въехала в большое озеро. Сверившись с картой своего времени, он убедился, что солоноватое озеро Ван в древности было гораздо больше и соединялось с озером Эрчек и даже с соседним пресноводным озером Назик. Митяй спустился на понтон и принялся ведловать над водой, сразу же широко заулыбался и громко крикнул друзьям:

– Ребята, в этом озере водятся какие-то здоровенные хищные зверюги, и они имеют нехилые размеры.– Ага, это точно, Митяй, – откликнулся сверху Стас. – Одна из них полным ходом чешет прямо к нам. По-моему, ты её очень заинтересовал своим аппетитным видом. Хватит ведловать, немедленно поднимайся наверх, эта тварь уже близко!

Митяй поспешил последовать совету, и сделал это вовремя. Буквально через пару минут, как он поднялся по спущенному трапу наверх, огромная зеленовато-чёрная тень метнулась из глубин озера к поверхности, и в том месте на понтоне, где только что находился ведл, сломав фальшборт, появилась громадная голова с полуметровыми зубами. Громко клацнув челюстями, но ничего не куснув, гигантский плиозавр метнулся обратно в воду, и всем стало ясно, почему люди не захотели селиться возле этого озера. Митяй, успевший не только подняться на палубу, но и надеть ведловские очки, внимательно рассмотрел здоровенного хищника, имевшего в длину не меньше пятнадцати метров, с головой более чем трёхметровой длины, и сказал:

– Надеюсь, что этим красавчикам понравится жить в тёплой воде. Ну что же, ребята, теперь мне ясно, кого нужно напустить на морских крокодилов в Австралии.

Ольга покрутила головой и спросила:

– И надолго их хватит?

– Думаю, что надолго, – ответил Митяй. – Между прочим, крокодилы ведь тоже не подарок. Ладно, ещё маненько поведлуем, а потом окончательно решим, кого и кем кормить.

Ведловали они три недели и наведловали следующее. Всего в озере Ван водилось немногим более шестисот плиозавров, которые сожрали в нём уже почти всю рыбу и мало-помалу начали поедать друг друга. Во всяком случае, их количество за эти три недели сократилось на три особи. Чтобы они не сожрали друг друга раньше времени, им завезли несколько сотен крупных акул и морских крокодилов, чтобы посмотреть, кто кого слопает. Плиозавры, некоторые из которых достигали в длину восемнадцати метров, выиграли всухую. Тогда Митяй со товарищи отловили десять самых огромных и зубастых самцов и самок и свезли их на летающих амфибиях в залив Карпентария, чтобы посмотреть, как дела будут обстоять там. Оказавшись в тёплой, чистой и куда более солёной воде, кишащей вкусными крокодилами, те моментально приступили к трапезе. Под водой они двигались чуть ли не со скоростью гепарда на суше и перекусывали пополам даже самых громадных крокодилов, после чего спокойно набивали своё брюхо и мирно плавали целую неделю, пока голод не начинал давать о себе знать. Их окраска, тёмно-зелёный верх и почти белый низ, сделалась ярче, наряднее, и плиозавры значительно повеселели, а самки – они были живородящими – стали готовиться к спариванию. Поэтому Митяй решил отправить всех плиозавров на ПМЖ к берегам Австралии, и экспедиция вернулась на Ван.

Вблизи озера биологи нашли как кошек, так и собак, за которыми, собственно, и приехали. Белые, голубоглазые и разноцветноглазые – один глаз голубой, а второй янтарный, – ванские кошки сразу понравились людям и особенно золотым гигантопитекам, а те им. Главной особенностью этих кошек, помимо длинной белой шерсти, было то, что они смело ныряли в воду и ловили на мелководье рыбу, похожую на кефаль. Правда, они были намного крупнее тех кошек, к которым привык Митяй, – самые крупные коты тянули на пуд, но зато они были ласковыми и привязчивыми к людям. Понравились людям и гампры, мощные псы серовато-рыжего окраса, предки Крафта. В общем, что кошек, что собак они переловили почти всех и, как только последняя амфибия с двумя плиозаврами на борту поднялась в небо, попрощались с озером Ван до лучших времён и поехали через удобный горный коридор к Араксу. Кругосветная экспедиция Митяя на этом фактически завершилась.