Академия демиургов

Глава 2 Золотые великаны и чёрные карлики острова Цейлон

Митяй с Таней, Ольга с Денисом, Алексей со своей супругой, смуглой тайларкой из местных, красавицей Эйдиль, и Вика сидели на горячих камнях набережной княжеского острова в купальных костюмах, загорали, болтали ногами в тёплой воде и наблюдали за тем, как трое братьев Эльбурс играют в воде с молодыми речными быками, катаются на них верхом и плавают наперегонки. Стас хотя и выглядел самым худым и хилым, мало чем уступал им в подвижности, но только пока в воде. На суше его ноги ещё проигрывали в силе и быстроте ногам братьев, но тем уже не приходилось носить телепата на себе. Охотник из него был ещё никакой, турист тоже, но Стас каждый день, утром и вечером, качал мускулатуру и быстро набирал мышечную массу, а что касается пеших походов, так и Митяй относился к ним весьма скептически.

На следующее утро «Виктория» должна была отправиться в путь, а сегодня они решили искупаться напоследок в тёплых мутноватых водах Евфрата. Наплававшись вволю, они выбрались на набережную, но братьям этого было мало. Правда, их никто особенно и не торопил, а потому они с весёлыми криками резвились в широкой протоке.

Князь Алексей, глядя на них, сказал:

– Дядька Митяй, а может, задержишься ещё на месяц? Дашь парню силёнок набрать перед экспедицией. Заодно тебе в голову ещё какая-нибудь умная мысля придёт.– Лёха, засохни, – насмешливо ответил Митяй. – Благодари своих речных коров. Только из-за их целебного молока мы тут и задержались, а то уже давно бы были в Индии.

– Мы давно были бы в ней, Митяй, согласись ты взять на борт «Викуси» одну-единственную корову, – ворчливо отозвалась Ольга. – С горбами мы ведь разобрались всего за две недели.

На это у Митяя имелся ответ:

– Ага, разбежался. Так я и дал тебе превратить «Викусю» нашей Викуси в зверинец. Это здесь, в проточной воде, от них не воняет, да и рыба их навоз мигом съедает. Он же из одной только травы и состоит, не то что какое-нибудь поросячье дерьмо.

Вика тут же присоединила свой голос:

– Правильно, командор. Нечего каравеллу в хлев превращать, поэтому, Ольга, запомни: если тебе захочется обзавестись каким-то новым зверьём, то моя команда лучше построит тебе полосу для Суперигната, чем мы возьмём на борт животных.

– Несправедливо, – возразил князь Алексей. Все дружно воскликнули:

– Что несправедливо, Лёшенька?

– Да то и несправедливо, – с глубоким вздохом повторил князь одного, но фактический правитель целых пяти больших городов. – Вон у дядьки Митяя на груди и пузе шерстюка куда побольше моей выросла, однако его Татьяна почему-то волосатой обезьяной не называет.

Все, включая жену князя, прелестную княгиню Эйдиль, так и покатились от хохота, да не просто покатились, а попадали в воду, а этот волосатый хохмач, радуясь, что шутка удалась, вскочил на ноги, мощно оттолкнулся от камней набережной и в длинном прыжке устремился в воду. Пролетев по воздуху метров пять, он бакланом вошёл в воду, вынырнул метрах в тридцати и весело, раскатисто захохотал. Да, фигурой он,конечно, более всего напоминал шкаф с антресолями, ещё бы – имел росточек два метра семь сантиметров, но зато был невероятно быстр, ловок и силён, а в воде мог соревноваться даже с горбатыми речными быками. И вот что интересно: при таком росте и могучем телосложении никому и в голову не приходило сомневаться в его умственных способностях. Алексей был одним из лучших учеников Ольги, а в некоторых вопросах даже опережал её. Правда, в этом она была не одинока. Очень многие ученики давно уже обогнали того же Митяя по части углублённого изучения множества наук и проникновения в самые сокровенные тайны мироздания. Но никто не мог пока что превзойти его в широте знаний и научной смелости. Впрочем, он никогда не занимался чем-либо очень уж глубоко и настойчиво, предпочитая не докапываться до мелочей. Для этого у него имелись сотни узких специалистов, всегда готовых прийти на помощь со своими исчерпывающими консультациями.

Митяй, ничуть не стесняясь, частенько говорил:

– А я и не собираюсь изучать этот вопрос до конца. Этим вы будете заниматься. В честь чего я должен делать работу за вас? Вы что, не учёные, что ли?

И учёные грызли гранит наук так, что во все стороны только пыль да песок летели. Почему? Да только потому, что прекрасно знали: если Митяй придёт и займётся их тематикой, то он за месяц-полтора сделает больше открытий, чем они все, вместе взятые, за добрых два года. Такого предоставлять ему никто не собирался, и потому учёные смело ставили эксперименты, выдвигали самые невероятные, порой безумные гипотезы и потом либо подтверждали, либо опровергали их, но всё равно стремительно двигали науку вперёд и останавливаться не собирались.

Увы, но сам Митяй вовсе не считал, что он способен на великие открытия, только по одной-единственной причине: самая главная тема его исследований – происхождение говорящих камней и их связь с Матерью-Землёй – оставалась как для него, так и для всех остальных ведлов-учёных terra incognita, и тут никто с этим ничего не мог поделать, но он не унывал. Митяй знал наверняка, что рано или поздно он постигнет и эту тайну. В том числе и поэтому он отправился в продолжительную экспедицию и собирался побывать на всех континентах и чуть ли не на всех островах, заглянув в том числе и на самые маленькие.

На следующий день, рано утром, «Виктория» отчалила от пристани порта Алексиевска и через десять минут встала на крыло. Её целью был остров Цейлон. Именно с него Митяй решил начать изучение полуострова Индостан. Как о самом этом острове, так и о полуострове Индостан он имел хотя и довольно неплохое, но всё же поверхностное представление. Картографы до этих мест ещё не добрались, а потому им придётся восполнить ещё и этот пробел. Для этого он и велел Вике задержаться в Алексиевске.

Пока каравелла стояла в порту, «Викторию» подготовили к тому, чтобы та могла нести на себе два самолёта-амфибии и один вертолёт, не говоря уже о том, что её изначально укомплектовали дюжиной четырёхместных автожиров. Через боковые лацпорты они могли стартовать с четырёх выдвигающихся в обе стороны платформ даже при движении на подводных крыльях. Нужно было только сбросить скорость до семидесяти километров в час. Митяй в который раз изменил план экспедиции, и вот почему. Если раньше он хотел плыть вдоль берега и, делая остановки, сверху изучать побережье от Ирана до Индии, то, став телепатом, причём в некотором смысле даже более мощным, чем Стас, хотя и менее опытным, он почувствовал волны страха, исходящие как раз с юга Индии и севера Цейлона, с берегов Маннарского залива. Что-то там в районе мыса Кумари было не слава богу и проявлялось такой сильной волной страха, боли и отчаяния, что ему делалось не по себе и он буквально скрежетал зубами. Раз кто-то боится, значит, кто-то пугает.

В последние три дня эта волна стала усиливаться. Поэтому «Виктория» неслась через Персидский залив на полном ходу, а выйдя в Аравийское море, так ещё и увеличила скорость. Стас, читавший его мысли, тоже был взволнован, но, как и Митяй, держался спокойно и раскованно, подражая ему. Сутки спустя, когда «Виктория» вошла в Маннарскии залив, они оба знали, откуда и почему исходит волна страха. В том районе Цейлона, который примыкал то ли к Маннарскому полуострову, то ли к Маннарскому перешейку, полным ходом завершалась подготовка к самой настоящей войне, и она, по сути, уже началась, так как одна из сторон понесла первые потери. Мысли читались плохо, ни Стас, ни Митяй не знали языка агрессора, а вот эмоции ощущались очень отчётливо, но даже не это оказалось самым неприятным и страшным. Там, на Цейлоне, жило большое, агрессивное племя, многие ведлы которого были телепатами. То, чего так боялся Митяй – встретиться с целой толпой воинственно настроенных дикарей, готовых убивать всех и вся, – мало того что свершилось, так ещё и в самой страшной своей форме. Телепатия, если её повернуть в сторону захватнических войн с целью порабощения соседей, – страшная сила.

Митяй приказал Вике остановить «Викторию» в четырёхстах километрах от побережья и провёл беглую телепатическую разведку. Похоже, что весь этот папуасский военный кипиш ещё не приобрел большого масштаба и был сосредоточен в междуречье двух рек, впадающих в Маннарскии пролив по одну сторону от Маннарского полуострова и в Полкский пролив – по другую.

Однако племя, ведомое на войну ведлами-телепатами, уже успело в ней отличиться. Митяй увидел несколько эпизодов глазами двух сторон – агрессора и захваченных в плен мирных жителей. Как одни, так и другие были людьми с практически чёрной кожей, только вояки были малость пониже ростом, но зато вооружены копьями с медными и даже железными наконечниками, а также длинными медными и железными ножами самой примитивной и неказистой формы. Их пленники были повыше ростом и чуть светлее. Они пребывали в ужасе от свершившегося. Пугаться им было чего, так как воины напавшего на них племени носили ожерелья из нижних челюстей, некоторые из которых принадлежали ещё совсем недавно убитым людям. От этого зрелища Митяя чуть не вывернуло наизнанку. Он телепатически прыгал от одной группы людей к другой по всему этому району и вскоре понял, что враг вторгся на Цейлон с севера, из Южной Индии. Наверное, это были далёкие предки тамилов. Тогда как их пленниками являлись древние ведды, в его время влачившие на Цейлоне жалкое существование. Хотя как знать, может быть, после этого народ шарился по всей этой части Евразии, забираясь в Африку и Океанию ещё не раз и не два.

В это раннее утро захватчики что-то очень уж сильно шебаршились и светились, носясь по пампасам, как ужаленные, и не давая покоя своим пленникам. Вскоре Митяй понял, с чем это было связано. На юго-восток, в глубину острова, чуть ли не галопом помчались десятки воинов и погнали с собой пленных мужчин. Те же из тамилов – так временно решил называть захватчиков Митяй, – кому было велено остаться, от расстройства избивали и насиловали женщин. Хорошо, что хоть не убивали. (Он запретил Стасу не только читать его мысли, но и даже пытаться заглянуть на остров, а потому был за него спокоен.) Митяй понял, что на Цейлоне намечается какая-то карательная экспедиция, поскольку мирные ведды не представляли собой совершенно никакой военной силы. Пометавшись мыслями окрест, он вскоре увидел глазами одного из разведчиков, на кого же нацелились тамилы – на несколько стай огромных гигантопитеков с удивительно красивым длинным мехом чуть ли не золотого цвета, мирно пасущихся среди холмов, и сразу понял, что означали яркие, золотисто сияющие, но совершенно невнятные образы в чёрных тыковках не слишком симпатичных папуасов. Поозиравшись окрест ещё полчаса, Митяй понял, что, скорее всего, охота на гигантских золотых обезьян начнётся либо ближе к ночи, либо завтра утром, а потому принялся спешно готовиться к своей маленькой, стремительной и победоносной войне.

Он приказал поднять в воздух оба самолёта и с максимальной высоты произвести картографирование, а сам принялся спешно загружать в вертолёт своё самое секретное оружие массового поражения. Одновременно с этим он вызвал не то чтобы подкрепление, но что-то вроде этого – все большие самолёты-амфибии, которые могли долететь до Цейлона максимум за сутки, желательно раньше. Как он и предполагал, к пяти вечера наступательный порыв отрядов агрессора угас, и они, не дойдя до холмов, где паслись золотые гигантопитеки, остановились на ночлег и заставили пленных обслуживать их. Вели они себя с ними похуже, чем фашисты с советскими военнопленными, и неизвестно по какой причине убили несколько человек. Митяй от этого даже заскрежетал зубами. Как только он получил данные ведловской аэрофотосъёмки, поднялся на верхнюю палубу, сел в большой разведывательный вертолёт и полетел к острову Цейлон на максимальных скорости и высоте. Запас хода у малошумного вертолёта был практически безразмерный, пока ведл-пилот с говорящими камнями сидит за штурвалом и время от времени делает накачку бриллиантовому термоэлектрическому реактору. Это позволило Митяю, как только стемнело, спокойно приземлиться на вершине самого высокого холма и продолжить телепатическую разведку.Поначалу он принялся наблюдать за золотыми гигантопитеками и выяснил, что они уже не были животными, но ещё не стали полноценными людьми в смысле рассудочной деятельности. Эти гиганты были травоядными и питались дикими бананами и молодыми побегами. Называть их животными у него язык не поворачивался. Огромного роста, у самых больших самцов он достигал четырёх метров, они не были похожи ни на горилл, ни на орангутангов. Имея длинную золотистую шерсть, они больше походили на даргов, но были куда шире в плечах и торсе. Они жили небольшими кланами – самец, две-три самки и четыре-шесть детёнышей – и отличались удивительной нежностью по отношению друг к другу. Во всяком случае, самцы играли со своим потомством и отдавали отпрыскам самые лакомые кусочки. Ближе к ночи самки стали делать из ветвей гнёзда. Они пригибали ветви высокого кустарника и ловко сплетали их, не ломая, а когда гнездо-навес было готово, забрались в него, сели на травяную подстилку и взяли на руки детей. Самец с длинной золотой бородой, тщательно расчёсанной самками – а он был на треть больше них, – сел у входа и загородил семейство от всяческих напастей могучей грудью. И вот на этих добродушных гигантов какая-то мелкая, злобная, черножопая срань решила устроить не просто охоту, а учинить самое настоящее побоище.

Сделав широкий круг мысленного восприятия, Митяй, уже успевший настроиться на простые, но вполне понятные мысли золотых гигантопитеков, между прочим чистые, радостные и светлые, обнаружил, что их на острове Цейлон обитает не одна тысяча, как и веддов, даже и не помышлявших охотиться на золотых гигантов. Зато это почему-то втемяшилось в головы тамилам.

Потом Митяй продолжил телепатическую разведку в стане врага и только теперь сообразил, что это был самый настоящий рейд банды Басаева. В том смысле,что все те женщины, которые находились в банде, были не просто ведлами, но и поголовно телепатками и именно от них во все стороны волнами растекалась какая-то совершенно чудовищная ненависть и стремление убивать всех чужих. Уже очень скоро он выяснил, что тамилы, или кто они там такие, были к тому же ещё и людоедами. Им было лень охотиться, и потому они убили на ужин несколько десятков веддов, мужчин и женщин. Детей, похоже, они в пяти захваченных стойбищах уже всех съели.

Самым большим желанием Митяя было взять и всех их попросту перестрелять, но на это у него не хватило бы патронов, да и разбегутся они. Поэтому он решил поступить иначе: сначала взять тамилов на понт, перехитрить их и повязать всех до одного, а после уж сесть и подумать, что же ему делать с такой напастью. Плохо было то, что он не знал языка тамилов, а потому не мог читать их мыслей и ему приходилось ориентироваться в сложившейся обстановке, только оценивая их эмоции. А они у них были очень яркими. Тамилов переполняли восторг и ненависть. Восторг от того, что они такие могущественные и скоро у них у всех будут золотые шкуры, а ненавидели они своих пленников, золотых гигантов, и даже друг друга, и потому среди этих узурпаторов часто вспыхивали ссоры и затевались нешуточные потасовки. Их вожди, которых было немало, смотрели на такие схватки не просто с любопытством, а подзуживая дерущихся и подстёгивая их телепатическими приказами, но до смертоубийства дело всё же не доводили. Да, эта банда вряд ли когда-нибудь станет регулярной армией, и ни о какой воинской доблести и тем более рыцарском благородстве в ней и речи быть не может. Это была просто шайка озверелых негодяев, и их явно такими сделали специально для захватнических войн.

Митяй, сидя в пилотском кресле, поставил перед собой небольшую серебряную жаровню, в которой горело твёрдое топливо, не дающее большого жара, но позволяющее сжигать ароматические ведловские порошки из целебных трав, кстати совершенно безвредные и не действующие как наркотик, и погрузился в ведловской транс. Это позволило ему не только провести телепатическую разведку, но и изучить язык чернокожих, называющих себя аннами. Разведка показала, что анны вторглись на Цейлон примерно два месяца назад, пройдя по Маннарскому перешейку. Перед тем они попытались было малость повоевать на континенте, и у них даже случилось несколько крупных стычек с соседями, называвших себя синдарами, но те быстро смекнули, чем это им грозит, покинули прибрежную зону, ушли в горы и закрепились там. Анны погнались было за синдарами, но у тех имелись могущественные ведлы, которые устроили несколько обвалов. Завоеватели мигом отступили и повернули на юг, оставив своё стойбище практически беззащитным. Что же, это вполне укладывалось в примитивную логику этих существ: «Пойдём повоюем, может, убьём кого-нибудь. А если нас убьют, что тогда? А нас-то за что убивать?»

Разведка также показала план завтрашней бойни. Анны вывели на исходные позиции загонщиков, как это ни странно, действительно веддов, окружив полукольцом больших золотых людей. Они должны были погнать гигантопитеков к лесу, в котором тех должны были встретить вояки с копьями и, пользуясь как оружием, так и ведловской силой, перебить всю стаю золотых великанов. Тех, которые побегут назад, разрывая от ярости в клочья безоружных веддов, должен перебить заградотряд. В лесу в данный момент находился главный военный вождь аннов, Куалат, но вовсе не он играл в этом кубле роль первой скрипки, а большая мать племени Ракаша и три дюжины таких же ведьм, как и она.

У Митяя тотчас родился план контрмер. О его эффективности судить было пока что рано, но он был построенна внезапности, мощности удара и скорости. Золотых гигантопитеков это никак не должно было побеспокоить. До места их обитания загонщикам оставалось идти добрых двадцать километров. Поэтому Митяй даже позволил себе пять часов поспать и, когда проснулся, умылся, выпил кружку холодного чая и поднял вертолёт в воздух. Зайдя во фланг вражескому построению, которое уже добрых два часа топало по пампасам, причём телепатическим приказом заставив веддов выдвинуться на добрый километр вперёд, Митяй обрушил на их головы целый поток взрывпакетов, причём не из чёрного пороха, а динамитных, с циркониевой начинкой, дающей ослепительную вспышку.

Вообще-то он ставил заграждение перед цепью аннов, но тем не менее достаточно близко, на расстоянии десять-пятнадцать метров. Бомбомёт работал как часы, и круглые шары летели вниз один за другим, взрываясь позади вертолёта. По его расчётам, свето-шумовые бомбы должны были взрываться через каждые двадцать метров и тем самым создавать чуть ли не сплошную линию огня, а их он взял с собой в полёт до фигища. На неделю войны хватит. Наблюдая за аннами, Митяй видел, что те удирали, побросав оружие, и мчались к озеру, на берегу которого в большом разорённом стойбище веддов Ракаша устроила себе ставку. Некоторым аннам, самым прытким, не повезло. Они оказались слишком близко к взрывам, их опалило очень сильно, до полусмерти, и теперь они катались и бились в агонии. Митяя их страшная кончина совершенно не взволновала.

Это было далеко не всё, что он собирался опрокинуть на их головы. За семь часов телепатического ведлания он сложил о них достаточно полное представление, и оно его совершенно не радовало. Почти девяносто процентов участников этого рейда были вполне сформировавшимися, законченными ублюдками, которые признавали единственную форму своего безбедного существования – порабощение других племён и медленное, планомерное их уничтожение путём употребления в пищу. Увы, судя по всему, над этим билось не одно поколение ведьм вроде Ракаши.

Разогнав загонщиков – причём одни из них остановились, почувствовав, что их сознание освобождено, а другие мчались к своей верховной ведьме с нечеловеческой скоростью, – Митяй полетел к лесу, и вскоре бомбомёт снова отрывисто заухал. На этот раз воин церемонился ещё меньше, а потому жертв было больше. Около сотни человек попросту сгорели заживо, поскольку пламя имело очень высокую температуру. Совершенно не пострадал всего лишь один анн – Куалат, которого ведл-телепат чуть ли не сразу же спеленал. Вся его охрана мгновенно удрала, как только метрах в пятидесяти перед ними полыхнуло три ярких, оглушительно громких взрыва. Патологические убийцы, как всегда, ещё и трусы, а потому никто не остался рядом со своим парализованным главарём.

За каких-то полчаса Митяй разогнал всю банду дикарей, после чего совершил посадку, выбрался из кабины и, держа в руках карабин, решительным шагом направился к Куалату, сидящему и дёргающемуся на совершенно идиотских носилках. По пути он добил троих истошно воющих, умирающих дикарей.

Военный вождь аннов выбрал себе для наблюдения небольшой пригорок, на котором росли две высокие вечнозелёные мансонии, и велел поставить свои носилки между ними. Видя приближающегося врага, одетого в камуфляж, он изо всех сил попытался дотянуться до копья. Увы, но у него ничего не получалось, хотя он и был телепатом. Поднявшись на пригорок, Митяй, глядя на его потуги, усмехнулся. Усмешка у него вышла очень недоброй, и Куалат зарычал в бессильной злобе. Самым паршивым для него было то, что Митяй, постоянно искавший в телепатии все её сильные и слабые стороны, уже кое в чём преуспел. В частности, он попросту блокировал все попытки этого типа связаться со своими присными, и тот для них словно бы умер. Военный вождь аннов оказался довольно высоким, широкоплечим мужиком лет тридцати пяти на вид, косматым, с клочковатой, длинной, кучерявой бородой и тёмно-коричневой, с лиловым отливом кожей. Типичный баклажан. Он был мускулист, одет в тунику из шкуры леопарда и обут в меховые онучи.

После того как Митяй добил троих умирающих от ожогов аннов, в округе воцарилась полная тишина. Каратель встал перед анном и рычащим от гнева голосом громко сказал:

– Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.

– Не буду! – выкрикнул в ответ вождь. – Сейчас мои охотники вернутся, и твоя челюсть будет висеть у меня на груди.

Да, на груди у этого ублюдка их выстроилось аж три ряда – целое кладбище. Митяй развёл руками и освободил Куалата от своего ментального захвата. Тот мгновенно схватил копьё и ринулся на противника. Понятно, этот тип уже насобачился убивать людей и, похоже, давно позабыл, если вообще знал, как охотиться на животных. Ловко увернувшись от копья, Митяй с разворота, по-футбольному, врезал Куалату сбоку правой ногой по коленному суставу, и тот, свалившись, истошно завопил, выпустил копьё из рук и ухватился за ушибленную ногу. В Митяе сразу взыграл Крейзи Шутер, и он принялся то так, то сяк выкручивать дикарю конечности, отчего лес снова наполнился истошными, душераздирающими воплями. Познакомив этого ублюдка с болью, он содрал с него леопардовую тунику, вытащил из-за пазухи моток толстого, очень прочного шнура и принялся связывать главаря бандитов по рукам и ногам. Локти он стянул ему за спиной, а вот колени притянул к груди. После этого отправился к вертолёту и принёс из него лопату, топор и меч с бритвенно острым лезвием, напоминающий не то катану, не то казачью шашку. Этот меч он выковал из чертовски прочного булата ещё лет шесть назад втайне от всех. С тех пор он хранился под замком в стальном сейфе вместе со всем прочим оружием. Помимо него он прихватил с собой ещё и ведловскую жаровню.

Митяй перебросил через сук верёвку и развернул носилки, чтобы дикарь-людоед всё видел. Потом сходил в лес и срубил тонкое деревце. Это тоже оказалась мансония, одна из разновидностей красного дерева, хотя и не палисандр. Так что полутораметровой длины кол, который он из него выстругал, получился довольно роскошным, если обращать внимание на ценность породы дерева. Примерив верёвку, он выкопал с помощью ведловства ямку глубиной чуть более полуметра, опустил в неё кол и, засыпав её каменистой землёй, плотно утрамбовал. Кол для сажания на него военных преступников у него получился просто замечательный. Весьма толстый и в то же время довольно острый, чтобы быстро войти в задницу Куалата. Похоже, что вожачок всё понял, раз принялся снова громко верещать, но Митяй не собирался менять своих планов. Всё это время он сканировал память этого зверя и узнал про него такое, что частенько рычал пострашнее, чем разъярённый пещерный лев.

Он подтащил Куалата к импровизированному эшафоту, пропустил под мышками верёвку и поднял над колом, после чего, держа верёвку в руках, повторил:

– Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.

Тот снова выкрикнул:

– Я не стану говорить с тобой, белый курум! – Несколько секунд спустя чёрное очко встретилось с остриём кола красного дерева, в результате чего планы Куалата сразу же изменились, и он завопил: – Я буду, буду говорить с тобой ведловским языком, великий белый курум!

Митяй кивнул, поднял дикаря повыше, привязал верёвку к тяжёлым носилкам и, устроившись на них поудобнее, запалил жаровню, бросив в неё несколько щепоток ароматических порошков. Хотя они и не играли особой роли, ведловство, ведущееся с двух сторон, пошло быстро, и за каких-то четыре часа Куалат научил его говорить на языке аннов. Но ведловство на этом не закончилось. Митяй заставил рассказать ему, почему анны превратились в хищных тварей. История оказалась довольно простой. Сначала анны более ста лет назад нашли на галечнике реки самородную медь и быстро навострились делать из неё наконечники для копий, что упростило их задачи на охоте. Немного позднее им и вовсе подфартило – они нашли кратер, а в нём чуть ли не две сотни обломков метеоритного железа. Уже умея обрабатывать ударами камня медь, они наковали себе ещё и железных наконечников и ножей и даже научились их затачивать, причём это железо не ржавело. Среди аннов довольно часто рождались ведлы-телепаты, и потому по части охоты им не было равных. Да, их бы умения на пользу обществу, но, увы, рано или поздно, а точнее, лет восемьдесят назад нашлась одна ушлая курумша, которая смекнула, что было бы неплохо объединить всех аннов, а остальные племена подчинить себе, и так и сделала, а вскоре выяснила, что человечина очень недурна на вкус и что с убийством человека гораздо меньше возни, если ты могущественный телепат. К тому же сначала человека можно заставить натаскать дров и разжечь костёр, чтобы его же потом на нём зажарить.

Старая курумша Ракаша назначила Куалата военным вождём только потому, что тот не знал ни к кому жалости, был силён физически, зарекомендовал себя могущественным курумом, умевшим держать в подчинении сразу двадцать рабов, и был к тому же неглуп и весьма изобретателен. Правда, все остальные племена старались держаться подальше от аннов. Но настало время, когда те сожрали всех галго, по-аннски рабов, и аннам пришлось снова охотиться, от чего они уже отвыкли. Тогда они пошли войной на синдаров, но те поднялись в горы и свалили им на головы множество камней. Так что им пришлось отправиться в опасный путь на юг. Всего в поход пошло почти три с половиной тысячи аннов, то есть все взрослые мужчины и примерно пятая часть женщин, умеющих убивать людей, как куропаток. Они давно уже знали, что на юге, на большом острове, живут золотые великаны, съев сердце которых можно стать таким же сильным, как и они. Мечтая отомстить синдарам, анны, совершенно не думая о том, что будет с их оставшимися детьми и большинством женщин – авось как-нибудь проживут, – решили сначала убить как можно больше золотых великанов, а потом отправиться в горы, переколотить там синдаров и двинуться дальше, вслед за уходящими от такой напасти на север другими племенами. В общем, планы у Ракаши были наполеоновские.

Допросив пленного и хорошенько порывшись в его голове, Митяй понял, что перед ним висит уже не человек, а самая настоящая хищная тварь, которая никогда не станет жить так, как живут все остальные люди в каменном веке. Как и тигр, однажды попробовавший человеческого мяса и ставший свирепым тигром-людоедом, Куалат ни о чём другом уже и помыслить не мог. Даже будучи связанным по рукам и ногам, он кровожадно смотрел на Митяя и задавался вопросом, каково оно на вкус, белое мясо. От таких мыслей людоеда, учинившего на этом острове жуткую резню, Ботанику стало немного не по себе. Он встал с деревянных носилок и, держа меч в ножнах в левой руке, шагнул к нему. Вожачок мигом смекнул, что для него настал час расплаты, и завопил:

– Отпусти меня, великий белый курум! Я стану твоим галго и буду убивать для тебя других людей!

Митяй отрицательно помотал головой:– Я не ем человеческого мяса, урод, не убиваю людей сам и не даю делать это никому, но раз ты так просишь, то я тебя отпущу, только ты далеко не уйдёшь.

Митяй выхватил из ножен меч и стремительным движением перерубил верёвку над головой людоеда, и Куалат камнем рухнул прямо на кол. Роскошный кол красного дерева вонзился в чёрную задницу, и по нему потекла алая кровь пополам с дерьмом людоеда, заоравшего с нечеловеческой силой. Митяй не дал ему долго мучиться и мощным ударом снёс голову с плеч. Обезглавленная, скрученная прочным шнуром туша людоеда несколько раз конвульсивно дёрнулась, но с кола не свалилась и стала медленно нанизываться на него. Митяй достал из планшета бриллиант огня размером с грецкий орех, испепелил труп анна и принялся быстро собираться в дорогу.

Было уже четыре часа пополудни, и ему следовало срочно завершить операцию. Благодаря более тесному знакомству с Куалатом, оказавшимся и в самом деле очень изощрённым курумом, он кое-чему научился в ходе телепатического и ведловского допроса. В частности, научился брать под полный телепатический контроль сразу несколько человек. Тем более что это оказалось не таким уж и сложным делом. Замотав голову Куалата в леопардовую шкуру, он вернулся к вертолёту. Положив оружие и свой трофей в кабину, Митяй сел в пилотское кресло и телепатически связался с Ракашей, толстой, рослой тёткой лет пятидесяти, до жути злобной и свирепой. Не долго думая, он представился ей таким образом:

– Ракаша, я великий дух этого острова, Митяй, отец золотых великанов и их небесный покровитель. Ты вторглась на мой остров, даже не подумав, кто здесь хозяин, но мне понравились твои охотники. Мой враг – великий дух гор большой земли, из которой ты пришла. Он живёт в горах, и ему поклоняются синдары, повелевающие камнями. Сейчас я прилечу к озеру и напою тебя и твоих охотников напитком силы, а потом поведу вас на большую землю. Там вы убьёте синдаров, а я сражусь с великим духом гор, убью его и стану самым великим духом на земле. Но сначала ты отпустишь всех людей, которые были галго моих золотых великанов. Если ты не сделаешь этого, то я вас всех превращу в лёд. Собери всех своих охотников и жди меня на берегу озера.

Своё телепатическое обращение он сопроводил весьма занимательной картинкой: вертолёт завис над озером, прямо под ним возникла льдина, и от неё к берегу побежала ледяная, всё время расширяющаяся дорожка. Чтобы Ракаша не вздумала с ним спорить, Митяй сначала так скрутил её внутренности, что та обделалась, а затем ещё и треснул ведьму по мозгам. Впрочем, та пришла в себя довольно быстро и принялась истошно вопить, отдавая приказания вслух и телепатически.

Практически вся банда была уже в сборе и теперь спешно перевооружалась. Все анны, отправившиеся в охотничью экспедицию, были голодны, измучены, многие получили ожоги и жутко напуганы. Свои живые консервы они тотчас турнули и стали подтягиваться к озеру. Люди, мужчины и женщины, спасшиеся от неминуемой смерти, бежали от берегов озера, где они пережили такой кошмар, изо всех сил. Митяй не стал испытывать их нервы на прочность, взлетел повыше и на максимальной скорости, делая огромный круг, полетел к озеру. Он быстро произвёл подсчёты и выяснил, что из примерно шести тысяч человек, живших некогда в этих благодатных краях, в живых осталось чуть меньше четырёх тысяч, обглоданные кости и черепа их несчастных соплеменников валялись повсюду непогребёнными. Вершитель судеб немедленно отдал приказ князю Денису подготовиться к проведению спасательной экспедиции, а сам продолжил карательную.

Девять больших самолётов-амфибий со всем необходимым оборудованием уже находились на подлёте. Он приказал им приводниться в Полкском проливе и ждать его дальнейших приказов, а сам, долетев до озера, стал быстро снижаться. Ракаша, смекнувшая, что ей лучше не выпендриваться, согнала к озеру всю свою банду. Митяй завис в полукилометре от берега на высоте в сотню метров, чтобы аннам была хорошо видна сверкающая на солнце птица. Как только в толпе черномазых людоедов кто-то начинал возмущаться, с ним тотчас случались неприятности в виде корчей и жуткого, просто реактивной силы поноса. Таким образом лётчику в считаные минуты удалось заставить всех аннов относиться к происходящему с полной серьёзностью. А когда они затихли, то прямо под сверкающей птицей на поверхности озера появилось большое белое пятно, и в их сторону устремилась белая, ледяная, быстро покрывающаяся инеем полоса, которая остановилась метрах в десяти от берега. От неё повеяло лютым холодом, и анны попятились от воды, но последовал резкий окрик довольной Ракаши – ещё бы, огребла в союзники великого небесного духа! – и все замерли. Митяй полетел к берегу, и позади вертолёта снова загрохотали ослепительно-яркие шары взрывов. Это многие анны уже видели и потому в ужасе пали на колени. Все, кроме ликующей Ракаши. Она сдвинулась с места, только когда вертолёт подлетел к берегу и, развернувшись, опустился на землю.

Митяй поднялся из пилотского кресла и вышел в грузовой отсек. Перед финалом он переоделся в белоснежный кожаный наряд и в таком виде, с белой шляпой на голове, открыл широкий люк и предстал перед Ракашей, уже успевшей отмыть от дерьма своё широченное гузно. Пинком вышвырнув свёрток из леопардовой кожи – тот развернулся, и ведьма увидела голову Куалата, – Митяй, работая силовыми полями, выхватил у кого-то из рук копьё, воткнул его древком в землю, и в следующее мгновение на него насадилась голова военного вождя аннов. Новоявленный дух спустился на берег, и вслед за ним из грузового отсека вылетел здоровенный, высотой в два метра и шириной в три, отполированный до зеркального блеска бронзовый котёл, накрытый тяжёлой крышкой. Крышка отлетела в сторону. Митяй выстроил всех людоедов слева от котла, возвёл вокруг него помост из четырёх широких лавок метровой высоты и повесил на край две дюжины половников, на литр каждый, поднёс руку ко рту, и из громкоговорителя вертолёта до аннов донеслись слова:

– Ракаша, пусть твои охотники выпьют сладкой крови моих золотых великанов, и тогда они станут такими же сильными и могучими.

Котёл был доверху наполнен весёленьким ликёрчиком из малинового сиропа, пищевого красителя тёмно-красного цвета, спирта и опия. Всего пол-литра этого пойла, крепостью в сорок пять градусов, вполне хватило бы, чтобы человеку сначала сделалось минут на пятнадцать весело, после чего у него начинался мощнейший приход и он отключался суток на двое, а то и на трое, но его было заготовлено с запасом. Только так Митяй и мог вырубить банду.

Ракаша подошла первой и с самодовольным видом вылакала целых два половника бесива, отчего настроение у неё сразу же сделалось игривым, но ведьма лишь перелетела по воздуху метров на тридцать и плавно приземлилась на затоптанную траву, где сразу же решила устроить стриптиз. К ней моментально присоединилось ещё два десятка аннов, и пьянка на берегу озера стала быстро набирать обороты. Большинство аннов стремилось, как и Ракаша, выхлестать два половника, и Митяй этому не препятствовал. В котле ведь находилось почти семь кубов пойла. Через полчаса банда упилась в лоскуты, хотя ноги у них начали отказывать уже минут через десять, а ещё через час людоеды, пьяные и обдолбанные опийной настойкой, смачно храпели. Что им мерещилось, Митяй мог увидеть, но его это совершенно не интересовало.На озеро один за другим стали опускаться шестимоторные самолёты-амфибии, похожие на «Бе-200», высотой двенадцать с половиной метров и длиной пятьдесят два, подплывали к пологому берегу и выезжали на него из воды. Это были транспортные машины, наспех превращенные в летающие автозаки. Как Митяю ни хотелось спалить всю эту сволоту к чёртовой матери, он решил не делать этого. С борта трёх самолётов сошло на берег почти пять сотен человек и была спущена техника, в основном автожиры.

Это был первый отряд спасателей, одной части которого предстояло собрать всех людей, отвести подальше и постараться их хоть как-то успокоить, хотя это и представлялось делом почти неразрешимым. С перенесёнными ими зверствами Митяй в каменном веке ещё не сталкивался. Второй части отряда предстояла куда более скорбная миссия – собрать все останки убитых и съеденных людей, чтобы захоронить их в братской могиле. Сам же он вместе с отрядом карателей принялся загружать отрубившихся людоедов в самолёты, раскладывать их по нарам и привязывать к ним. В полёт каратели брали с собой также опробованное пойло, чтобы догружать и снова отключать тех, кто начнёт шевелиться раньше времени. Полёт предстоял долгий, и потому Митяй громкими криками подгонял всех, призывая поторопиться, чтобы потом не нарваться на неприятности.

Через три с половиной часа девять самолётов взлетели в воздух и полетели курсом на остров Святой Елены. Остров был на все сто процентов необитаемым, и от него до ближайшего, такого же необитаемого клочка суши было две тысячи четыреста километров. На борт самолётов был погружен весь скарб аннов, наверное, вместе с хабаром веддов, все шкуры, а также всё то их оружие, которое удалось найти. Единственное, о чём пожалел Митяй, так это о том, что у него не было с собой пары тонн мышьяка, чтобы уже наострове перетравить всю эту нелюдь точно так же, как англичане однажды отравили там другого изверга из его прошлого, с погонялом Наполеон.

Через четырнадцать часов самолёты долетели до острова и приводнились в заливе Дип-Вейли, в который впадала река с таким же названием, и выбрались на берег. Ещё во время погрузки ведлы провели полную стерилизацию всех мужчин и женщин, так что детей у них не могло появиться ни при каких обстоятельствах, а нескольким ведьмам, недавно залетевшим, сделали аборты. Никто из аннов так и не проснулся за время полёта. Их выгрузили из самолётов, залечили раны, травмы и ожоги самым невезучим, вышвырнули их хабар и, оставив на острове посреди Атлантического океана, к которому Митяй надолго велел всем забыть дорогу, карательная экспедиция улетела.

Митяй не стал щадить чувства своих друзей и рассказал о том, кто такие анны и чем те промышляли. Это привело людей в шоковое состояние.

От берегов острова Святой Елены они направились на юг Индии и приводнились недалеко от того места, где находилось большое стойбище аннов. Митяю предстояло теперь решить судьбу остальных членов этого племени, и он даже не удивился, когда увидел, что те в отсутствие своих сородичей-людоедов бродят по берегу реки Вайпай с острогами и занимаются рыбной ловлей. Однако с севера к ним уже приближалась беда – синдары, прознавшие о том, что основная шайка врагов ушла по перешейку на южный остров, и решившие на всякий случай перебить всех оставшихся аннов. Митяй решил вмешаться и эвакуировать их всех, стариков, так и не научившихся убивать, женщин, также не способных на хладнокровное убийство, и детей, ещё не ставших убийцами, в Африку, чтобы рассеять племя по континенту и тем самым прекратить его существование в таком виде. Зато все они будут жить как отдельно взятые индивидуумы, но довольно долго за ними будут внимательно наблюдать. Телепатов среди них не было ни одного, и это успокаивало Митяя. По крайней мере, хоть с этой стороны жителям Африки в ближайшее время не грозили никакие неприятности.

Когда он собрал всех аннов вместе и довёл до их сведения, как с ними поступят, те вздохнули с облегчением, поскольку прекрасно понимали, что иначе их ждёт неминуемая гибель. Веддам же теперь придётся как-то пережить своё горе. Увы, Митяй не мог помочь им больше ничем, кроме как ввести в новую жизнь.

Через неделю, когда обстановка немного успокоилась и на Цейлоне заложили в самых живописных местах сразу двенадцать городов, ещё пятнадцать было заложено на юге Индии, Митяй приступил к изучению острова. Он поговорил с веддами и узнал, что те живут с золотыми великанами душа в душу и даже иногда просят их помочь им, когда требуется грубая физическая сила. Разумеется, за плату в виде, как это ни странно, свежей рыбы, которую те очень любили, но не умели ловить сами. Они и к воде-то подходили довольно редко, поскольку предпочитали жить среди холмов, в лесостепи. Густой тропический лес им тоже претил. Золотых гигантопитеков даже не нужно было одомашнивать, так как они не были животными, и Митяй смекнул, что, как только люди разобьют сады и плантации по берегам рек, эти красавцы обязательно захотят жить рядом с людьми, и ведды, когда он им это объяснил, пришли в восторг. Оказывается, от золотых великанов, как взрослых, так и малышей, исходила волна целительной энергии, которую они называли золотым дыханием, а попросту – какие-то особые фитонциды животного происхождения, отчего те пахли цветами. В общем, Митяй уже очень скоро завёл такую дружбу с одним семейством, что сманил их жить на «Викторию». А что, шуба у золотых великанов была шикарная, врагов в природе у них не было вообще, так что единственную угрозу для них представляли анны, с которыми они, к счастью, так и не встретились. Митяй верил, что кавказские зимы не окажутся для них слишком уж серьёзным испытанием.