Академия

Глава седьмая. Жизнь общественная

Аалтонен, неукоснительно выполняя букву приказа ректора, вовсе не отказывался принять пересдачу, вот только расписание у него было плотное — и долгожданное событие всё отодвигалось. Но в этот день оно, наконец, должно было состояться, и Тед проснулся в приподнятом настроении. На этот раз он отлетает, как предписано — по слухам, инструктор и сам получил «строгач», и не горит желанием допустить курсанта Лендера к дальнейшему обучению. Ну, пусть найдёт, к чему придраться. Остальные зачёты были сданы вовремя, один из экзаменов Тед спихнул досрочно, ну а с остальными тоже разберётся, и даже сможет уложиться в отведённые для сессии сроки. Вчера, радуясь, что история близится к концу, он отпраздновал свой собственный «строгач» в баре, и там была одна девчонка… Тед обещал показать малышке лётное поле и сводить в ангары, и она согласилась — территория была закрыта для посторонних, но в ограждении предыдущими поколениями курсантов была проделана малозаметная дыра, не иначе — с той же целью. И вчера договорились встретиться у этой самой дыры.

Кира в комнате не было — он уехал на каникулы. Тед быстро собрался и бегом спустился по лестнице.

На крыльце он остановился, подставив щёку ветру. Порывистый, до десяти метров в секунду, но полёту не помешает. Ночью, видимо, шёл снег, но ветер был совсем тёплый, и Тед отключил обогрев зимнего комбинезона.

Лётное поле, за исключением посадочной площадки и небольшого пространства вокруг ещё не расчищенное после ночного снегопада, продувалось из конца в конец, в лицо летели редкие мокрые снежинки, а инструктор Вяйно Аалтонен поднял воротник.

— Ну что, курсант, по машинам, — ворчливо скомандовал он, будто на поле машин было больше, чем одна. Тед занял своё место и педантично пристегнулся. Инструктор глядел так, словно в этом нехитром действии можно было наляпать ошибок.

Тед просмотрел задание, спросил разрешения на взлёт и поднял катер. Достигнув заданной высоты, аккуратно придерживаясь требуемого курса и выдерживая скорость — не больше и не меньше предписанной — он достиг нужной точки, сделал разворот, описал почти идеальную окружность, снизился и лёг на другой курс. Теперь полёт проходил на небольшой высоте, и видимость немного упала — снег усилился. Курсант, сверяясь с приборами, через какое-то время снова развернулся и, выполнив ещё несколько требуемых действий, вернулся к исходной точке маршрута. Он был предельно собран и не допустил ни одной ошибки — по крайней мере, не заметил ничего такого, что стоило бы счесть ошибкой. Но Аалтонен только хмурился и один раз сказал что-то вроде «Н-ну, допустим, так…»

Наконец осталась посадка. Тед запросил разрешения, получил его и со всей возможной аккуратностью посадил катер точно в середину размеченной площадки, а затем отвёл машину в сторону, на её место. Аалтонен молчал.

— Задание выполнено, — Тед решил напомнить о своём существовании.

— Н-ну… — нехотя произнёс инструктор, — на троечку налетали…

И полез из машины.

Тед выпрыгнул тоже.

Аалтонен уже не глядел на курсанта, пожимая руку кому-то бородатому и широкоплечему, в стандартном зимнем комбезе.

— Я смотрю, ты сегодня за снегоочиститель.

— А куда деваться? — проворчал бородатый. — Мотор забарахлил, пришлось механикам отогнать. А вот это вот всё до вечера надо бы убрать — по прогнозу, ночью растает, а к утру замёрзнет… сами понимаете. Я уж начальнику сообщил — пусть хоть курсантов пришлёт каких.

— Ну, кое-кто уже на каникулы разъехался, но желающих найдём. А пока — вот тебе первый доброволец, — и Аалтонен указал на Теда. — Метла и лопата — в ангаре, — пояснил он парню. — Задание ясно? Можете приступать.

Тед нехотя, увязая в снегу по щиколотку, поплёлся к ангару.

Привычно нажимая на рукоять широкой плоской лопаты и сгребая пласты снега, он размышлял, во-первых, о том, что их двор на родной планете всё же поменьше, чем лётное поле, и столько грести ему ещё не доводилось; во-вторых, о том, что малышку с такой пышной грудью уже, пожалуй, и «малышкой» не назовёшь. Интересно, где она учится? Она вчера говорила, даже, пожалуй, с каким-то оттенком хвастовства, но он пропустил мимо ушей. Ну, неважно, главное — совершеннолетняя.

Он прочистил уже довольно длинную полосу по краю поля, не замечая, что к нему приближается фигурка — нет, фигура! — в яркой красной куртке и белой шапочке, из-под которой выбивались русые волнистые пряди.

— О-о! А ты говорил — на пилота учишься!

— Ну да, — подтвердил Тед, распрямляясь и опираясь на лопату.

— Как же, так я и поверила! — девушка красноречиво окинула взглядом парня в стандартном зимнем комбезе без нашивок или других знаков различия. — Летать на метле — это так несовременно!

— Да правда же! Просто снегоочиститель сломался, — парень, к своему ужасу, чувствовал, что вынужден оправдываться.

— Если ты курсант — почему один этим занимаешься? — резонно возразила девушка.

— Ну, просто потому что… о, а вот и остальные!

В калитку ввалилась толпа из добрых двух десятков парней и девчонок — многих Тед не знал, из знакомых — Онгой, Сэл и Виолетта, остальные — парни со старших курсов. Не успел Тед обрадоваться, как Сэл направилась в его сторону. Ви притормозила, ожидая знакомую, остальные, перебрасываясь снежками и шуточками, потянулись к ангару за орудиями труда.

— Тедди, ты ведь нас познакомишь? — нежно пропела Сэл.

— Конечно, — обречённо ответил Тед. — Сэл, это Клара. Клара, это Сэл. Сэл, вот Клара сомневается, что я тут учусь.

— И кто такая Клара?

— И кто такая Сэл?

— Девушки, э… это совсем не то…

— …Что мы думаем, — хором закончили обе. А более решительная Сэл добавила:

— А что же?

— Ну… Клара… Сэл…

— …Это просто знакомые, — девушки с пониманием переглянулись.

— Ну, знаешь! — Сэл уничижительно оглядела парня с ног до головы. — После этого я с тобой дела иметь не собираюсь!

— Так, значит, у тебя тут постоянная подружка… — задумчиво протянула Клара. — Типа, есть городская квартира, а есть дача для отдыха? Так вот, из меня дачи не выйдет!

— Девушки, погодите! Я всё объясню!

— В другой раз, — сказала Сэл. А Клара добавила:

— И кому-нибудь другому.

Девушки синхронно развернулись и пошли каждая в свою сторону — Сэл к ангару, а Клара к дыре в заборе, от которой вела одинокая цепочка следов.

— О, й-о-о… — Тед в замешательстве смотрел в спину то одной, то другой. — Онгой, ты видал? Я думал, они друг в дружку вцепятся… ну, то есть, я слышал, что с девчонками так бывает. А они вон как…

— Да ладно, забей! — Онгой подошёл поближе и хлопнул по плечу. — Знаешь же, всё пиво не выпьешь, всех девушек не…

— Ну хватит! И ты туда же!

— Да я тебя подбодрить хотел! — Онгой развернулся и тоже пошёл к ангару. Ржать он начал, только отойдя на пару шагов.

Ви и Сэл показались из ангара с лопатами. Некоторое время Сэл ожесточённо работала, затем Ви что-то сказала, Сэл подошла к ней поближе, и девушки зашушукались. Тед мрачно продолжил сгребать снег. Послышались смешки, голоса — и вдруг над полем разнеслось:

Тед дочистил корочкой хлеба остатки подливы и придвинул компот. Буроватая жидкость с ошмётками неведомых сухофруктов обещала ещё несколько калорий, и пренебрегать ими не стоило.

Экзамены он, как и следовало ожидать, сдал, теперь можно было заняться решением второго по насущности вопроса.

Смерть от истощения ему не грозила. Война вытянула из Космофлота пилотов, как пылесосом, и, хотя последующие несколько лет позволили почти утолить кадровый голод, Академия продолжала заботиться о своих курсантах — талоны на обед и форма были казёнными, за общежитие он тоже не платил. Поговаривали, что эту лафу отменят с года на год, дотации сокращались, но система была инертной — уж до следующей-то сессии он как-нибудь просуществует. А там, глядишь, и стипендию можно будет вернуть.

Только вот выяснилось, что медицински выверенной усреднённой нормы белков, жиров, углеводов и витаминов ему решительно не хватает. То ли дело было в том, что сын фермера вырос покрупнее и поздоровее сверстников с других планет, то ли ещё в чём — но без чипсов, пирожков с мясом и прочего баловства было как-то… голодновато.

Таблетки для кофемашины тоже кончились. Да и вообще — оставшись без денег, вдруг обнаруживаешь, как много разных полезных мелочей ты привык покупать. Носки. Бритвенные станки — не вон те, а непременно эти. Да пиво же, наконец!

Ну и в довершение — а с девушками как прикажете? Водить их в кафе за их же счёт? Не смешно.

А с Сэл, между тем, надо мириться. И чем скорее, тем лучше.

В повестку дня жирной строкой встал вопрос о подработках.

Инфранет пестрел предложениями. На рекламных плакатах жизнерадостные улыбчивые студенты указывали на преимущества гибкого графика в сети заведений быстрого питания «Дональд Дак». Можно было найти работу курьера, ночного сторожа или же облачиться в дурацкую яркую накидку с надписью «У нас — все цветы мира» и ходить по улицам…

Только ведь даже при гибком графике — чтобы заработать подобным способом достаточно, и времени нужно потратить… тоже достаточно.

Недели три Тед тянул лямку ночного курьера в магазине модной одежды. Пока ещё шли каникулы, это было терпимо — он даже вернул Ви небольшой долг. Но когда началась учёба, уволился — каждую ночь таскаться с заказами было нереально, выручка получалась мизерная, и в конце концов желание спать пересилило.

И тут вмешался случай.

Однажды после утренней пробежки, приняв душ и одеваясь, Тед услышал сзади:

— Откуда я знаю, где ты их возьмёшь? Сходи, корабль разгрузи! За пару раз вполне заработаешь. В конце концов, почему я должен ждать?

Тед обернулся. Мельком знакомый по тренажёрному залу Эйшит с третьего курса, уже одетый, стоял перед незнакомым парнем. Затем развернулся и пошёл прочь.

Тед натянул футболку, подхватил джемпер и выскочил следом.

— Эй, постой. Что ты там говорил о разгрузке? Я обращался в космопорт, там только постоянные грузчики нужны — на пару раз не берут.

Эйшит остановился.

— Ну, это смотря к кому обратиться, — небрежно протянул он. — Э, я тебя помню. Ты Лендер, да? — и, не успел Тед улыбнуться, добавил: — Тот, что катер вторым слоем посадил.

— Да, — парень всё же улыбнулся, но сдержанно, вскидывая голову.

— Да не петушись. Пилот пилоту всегда поможет. Ну, тут работа по гибкому графику, и получка наличкой, сдельно. Так тебе как, наводку дать?

Глава восьмая. Gaudeamus igitur

— Здравствуйте. Я говорю с Теодором Лендером? Вы сейчас можете разговаривать?

— Да, — был перерыв, и Тед отошёл к окну, чтобы гвалт в аудитории не мешал. На дисплее высвечивалось хорошенькое лицо темноволосой девушки. Даже мелкая картина не могла полностью скрыть его своеобразной красоты — огромные, умело подведённые тёмные глаза и чёткий рисунок губ.

— Я — Кэри Арне, сотрудница Инвестпромбанка, — сообщила девушка. — Наш офис находится на улице Строителей, дом сорок.

Тед уже открыл было рот, чтобы сообщить, что не собирается вкладывать в банк деньги, но девушка продолжила.

— Я звоню по поводу вашей паспортной карточки. Вы можете забрать её в любой день. Время работы банка — с восьми до пяти.

Тед машинально прикоснулся к карману — карточка был тут. Видимо, речь шла о той, другой, потерянной больше полугода назад. Наверное, стоило сказать об этом, но парня разобрало любопытство.

— Спасибо, — сказал он. — Только тут какое дело — у меня обычно в пять только занятия заканчиваются. Может, можно пересечься попозже?

Девушка заколебалась.

— Вообще-то было бы лучше, если бы вы подъехали в офис… — сказала она. — Например, сегодня или завтра…

— Сегодня я занят… — Тед задумался. — Завтра…

Пропускать практику по пилотированию было немыслимо. Завтра последней парой ГРОБ. Послезавтра…

— Не получается, — огорчённо сообщил курсант. — И давайте на «ты», ладно? Давай пересечёмся где-нибудь после шести на несколько минут.

— Ну тогда… давайте… давай… я уточню свои планы и перезвоню, — сказала девушка. — Но завтра скорее всего не выйдет, может, послезавтра…

— Договорились, — и изображение погасло.

Вечером Тед отправился на космодром — последние крохи денег в очередной раз растаяли, и не следовало откладывать это дело в долгий ящик.

Зимний вечер был чёрен. Резкий свет прожектора отражался от зеленоватой стены ангара и неприятно резал глаза. Сухой холодный воздух обжигал ноздри, и Тед прибавил обогрев комбеза.

Бригадир, скромно представившийся «Боссом», плотнее затянул манжету рукава. Дыхание вырывалось лёгкими облачками пара.

— Ну, тут какое дело… не то чтобы «гибкий график», а так — нерегулярная работа.

— Что значит «нерегулярная»? — полюбопытствовал Тед.

— А то и значит. В основном-то зовут, только если вот такое корыто стартует, без автоматики на борту. Ну или если автопогрузчик сломался. Но мелочи тут много. Сегодня три борта, завтра борт…

Они проследили взглядом за резким росчерком пламени в чёрном небе.

— …Потом до конца недели — ничего, а там видно будет. Если что, предупредят. Но если в какой раз не сможешь — не беда. В конце концов, мы тут не на ставке. Но часто всё же не исчезай. Ну что ещё… техника безопасности простая — думай башкой и не стой под грузом. Но учти, если что — никаких больничных, — Босс заржал.

Тед огляделся. Внешний вид компании ну никак не говорил о больших доходах.

— И что, — осторожно спросил он, — удаётся подзаработать?

— Ну, на выпивку-то хватит, — обстоятельно ответил Босс. — Ну или там… — он оглядел парня с интересом, — на косячок. А если не сачковать, глядишь, ещё и останется.

Что такое «косяк», Тед, естественно, знал, поэтому кивнул с независимым видом. Манкс, как в одном блоге писали, покуривал, и ему тоже хотелось попробовать, но в школе этим грешила только компания Поля, а Тед с ними так и не сошёлся. Ну а Ян с Эриком и вовсе были против таких развлечений, не у них же спрашивать.

У Босса тренькнул сигнал вызова, и он поднялся, поведя плечами и одёргивая куртку.

— Пошли, мужики. Так, мелочёвка, за час управимся, — и, оглянувшись на Теда: — И ты давай, посмотрим, как у тебя получится.

Минут десять шли по космодрому — сначала вдоль каких-то ангаров, вырисовывавшихся справа, затем — по взлётному полю, мимо разномастных кораблей и корабликов, смутно возвышавшихся в темноте, затем наконец вышли на освещённую стоянку — грузовой люк транспортника был широко распахнут, а дальше стеной падала тьма, словно бы отрезавшая кучку людей ото всего мира. Босс переговорил с заказчиком — сердитым и суетливым — и кивнул на здоровенный флайер, стоящий в кругу света. По сравнению с тем, который был у отца, этот казался чуть ли не орбитальным катером.

Тед первым подошёл к боку машины. Штабель длинных однотипных коробок занимал весь её грузовой отсек. Дело было знакомое, и парень, поднявшись по хлипкому трапу, пролез внутрь, сдвинул верхнюю и приготовился подавать. Босс, кажется, даже не глянул — но Ржавый и Краб подошли поближе.

— Давай вдвоём, что ли…

Действительно, если взять коробку снизу за торцы на манер носилок, то сверху можно было положить ещё пару. Босс принимал, двое таскали, как заведённые, но через полчаса Босс скомандовал: «Меняемся».

Тед спрыгнул вниз. Теперь подавал Ржавый, Краб принимал, а таскали они с Боссом, Тед — впереди. Первые пять ходок дались легко, но потом заболели и онемели пальцы. Курсант выдержал ещё три ходки, а в середине четвёртой остановился:

— Дай перехвачу.

Они опустили груз на землю и поменялись местами.

— Что, устал? — заботливо спросил Босс.

— Да просто неудобно стало, — пояснил Тед.

Спустя какое-то время Босс, в свою очередь, сказал:

— Давай поменяемся.

Последняя ходка была с четырьмя коробками — Тед считал шаги, надеясь, что пальцы не разожмутся.

— Всё, мужики, перекур, — Босс отвёл всю команду в сторонку, под бок соседнего судёнышка, и первым повалился на землю. Кто-то в темноте булькнул флягой и передал соседу. Тед пожалел было, что сам не догадался прихватить чего-нибудь, но тут фляга добралась до него — крепчайший, горький кофе, от которого скрутило кишки. У них дома такого не пили.

— Ну, теперь ждём… наше дело такое — давай беги, срочно ждать надо, — пояснил Босс. Он достал из кармана портсигар и щёлкнул крышкой. Огонёк зажигалки на секунду осветил лицо.

Табак Тед недолюбливал за горький привкус и въедливый запах — разок попробовал, полкласса курили, а Теду не нравилось, но нельзя говорить «не нравится», если и не пробовал ни разу, вот он и выкурил однажды сигарету на задворках школы, в компании Фреда и Чарли. Потом Саманта, за которой он в то время пытался ухаживать, сморщила носик, сообщив, что от табака её мутит, и Тед окончательно уверился, что это — не его. Но этот запах был приятным.

Босс затянулся пару раз и, к удивлению Теда, передал сигарету по кругу.

Краб как ни в чём ни бывало принял у Босса окурок и затянулся, прикрыв глаза и смакуя. Тонкая струйка дыма растворялась в ночном воздухе.

— Передавай дальше, ты не один тут, — поторопил Ржавый, и Краб, торопливо всосав дым снова, и ещё раз, всунул тёплую сигарету Теду.

— И где ты такую матёрую берёшь, — с лёгкой завистью спросил он, и тут до Теда дошло.

— Места знать надо, — Босс меленько рассмеялся, и Тед, бестрепетно приняв окурок, втянул в лёгкие дым, сладкий, чуть отдающий фруктами и цветами.

Ничего не произошло. Может, на него не действует? Тед затянулся снова и передал косяк сидящему левее Ржавому.

И… что? И ради этого подставлять себя, нарушать закон, вызывать неодобрение… таких, как отец?

Вот мысли об отце только и не хватало. Пока Тед пытался уложить в уме новое знание, Ржавый вернул косяк Боссу, тот жадно всосал остаток, втягивая щёки, и плюнул на окурок.

— Хватит пока, ещё работать.

Тед откинулся назад, прислонившись спиной к опоре корабля. Мысли крутились в голове смутными обрывками. Может, для того, чтобы понять, что к чему, надо втянуться?

Мужики лениво перебрасывались фразами, Тед не вслушивался.

Спустя какое-то время комм Босса снова тренькнул.

— О, наконец-то! — Босс вскочил на ноги и заторопился. — Живём, мужики, то, что надо.

На этот раз были не коробки, а мешки, и Тед сразу примерился — не тяжело, килограмм то ли двадцать пять, то ли тридцать. Он подхватил мешок и понёс, но на обратном пути столкнулся с Крабом — тот, кряжистый, широкий в кости, согнувшись, мерно шагал с тремя мешками, уложенными на спине.

— А ты что это, на прогулку вышел? — встретил его Босс. — Что, два не потянешь?

Тед принял на плечи два мешка.

— Давай и третий, — распорядился он.

— Не тяжело? — участливо поинтересовался Босс. — Растущий организм как-никак…

— Говорю ж, третий давай, — два мешка были вполне по силам. — Я всё-таки сын фермера, знаю, как грузить.

Третий мешок придавил плечи.

— Ещё? — озабоченно спросил Босс. — Ты смотри, парень, я твоих сил не знаю пока.

— Давай ещё.

Тед переступил ногами и пошёл. По прямой идти было просто, а вот пандус вызвал затруднение — казалось, что ноги отказываются распрямляться. Парень дождался, когда принимающий груз пилот снимет тяжесть с его плеч, и вернулся к флайеру — теперь тело пыталось взлететь при каждом шаге.

На этот раз навстречу шёл Ржавый — и тоже нёс четыре мешка, двигаясь уверенно, привычно.

Тед принял на плечи очередную порцию груза и двинулся обратно. В ушах тоненько зазвенело, а на пандусе перед глазами поплыли оранжевые круги. Уже не особо обращая внимание на окружающее, парень вернулся к флайеру, и снова отнёс груз к кораблю, и снова.

Ноги становились ватными, а проклятого груза словно бы и не убывало.

Когда он в очередной раз принял второй мешок, кто-то рядом фыркнул. Кажется, Ржавый.

— Босс, ну хватит. Не видишь что ли?

Третий мешок не торопился придавливать спину.

Босс тоже фыркнул.

— Молоток, парень. Тащи давай.

— Да я и больше могу, — прохрипел Тед.

— Остынь. Знаешь народную мудрость? «Ешь — потей, работай — зябни». Не торопись на тот свет, на этом тоже неплохо.

А голос Краба сбоку прибавил:

— Это проверка была. Уж извиняй.

Под утро усталый, с посеревшим лицом Босс пересчитал пачку галактов и отслюнил Теду двадцатку.

— Как обещал, на косяк хватит. Мне две доли, как бригадиру, — пояснил он новичку. — Ну и вступительный взнос я придержал. Надеюсь, не в обиде?

— Нормально. Рад был знакомству, — и Тед зашагал в сторону академического городка, прикидывая, что первую лекцию можно и проспать.

— Тед, тебя будить или как?

— М-м… Кир, отстань. Я работал.

В следующий раз он проснулся через полтора часа от звука будильника, неловким движением сбросил его с тумбочки, решил, что ещё десять минут погоды не сделают, и провалился в сон снова. Сон был заполнен действиями — он вставал, принимал душ, шёл на лекцию… и рывком открыл глаза только спустя ещё час.

При попытке встать Теодор обнаружил, что училка по биологии была-таки права. В теле человека действительно насчитывалось четыреста с лишним мышц. И каждая из них почему-то решила заявить о своём существовании именно сегодня. А ведь на сегодня у него были вполне определённые планы!

— Что, Лендер, «солдат спит — служба идёт»?

Тед вскинулся и заморгал. На его планшете более-менее внятные записи сменялись арабской вязью, а та — морзянкой, наискось убегающей куда-то за границы экрана. Он вскочил.

— Товарищ подполковник…

Но Ахремович только махнул рукой, усаживая курсанта на место. Сзади раздался тихий смешок.

— Курсант Бейкер, каков порядок действий преподавателя учебного заведения в случае возникновения чрезвычайной ситуации?

— С получением задачи преподаватель — командир формирования — уясняет ее, производит расчет времени, отдает старостам групп предварительные указания по подготовке к выполнению поставленной задачи, затем оценивает обстановку, принимает решение и ставит задачи подчиненным.

Тед оглянулся. За весь день Сэл ни разу не посмотрела в его сторону. Впрочем, как и за весь предыдущий месяц. Но сегодня в кармане были деньги, и, может, стоило попробовать…

Что ж, оно того стоило.

Букет был роскошен. Тёмно-лиловые орхидеи перемежались лёгкими перьями аспарагуса, веточка гипсофилы оттеняла собой бархат лепестков, и всё это было завёрнуто в полупрозрачный футляр и перевязано широкой лентой.

Тед, отдавший за эту роскошь две трети заработка, осторожно постучал в дверь.

— Сэл, ты дома?

Дверь распахнулась.

— Я же ещё месяц назад сказала, что не собираюсь… о-о! Какая прелесть! Это мне?

— Ну да, — будущий пилот, довольный произведённым эффектом, протянул букет девушке.

— Заходи, — Сэл приняла букет и посторонилась, пропуская парня в комнату.

— Сэл, ну… — Теодор вздохнул. Покаянные речи никогда ему не давались. Что принято говорить девушкам в таких случаях? Он набрал в грудь воздуха…

— Пойдём в кафе?

— Давай, — неожиданно легко согласилась Сэл. Но не успел парень перевести дух, как раздался мелодичный сигнал комма.

— Тед? Слушай, всё очень удачно складывается — я расчистила вечер, так что можем встретиться, — жизнерадостно сообщила Кэри.

— О-о, — простонал Тед.

— М-м? — нежно пропела Сэл.

— Я перезвоню позже, — поспешно сказал Теодор, нажимая на отбой.

Но непоправимое уже произошло.

— Чтоб я ещё хоть раз!.. — Сэл с трудом сдерживалась.

— Сэл, но на этот раз это действительно совсем не то!..

— А в прошлый раз, значит, было то?

— Ну… Сэл, но…

— Что Сэл? В прошлый раз её звали Клара. А в этот?

— Кэри. Но…

— Кэри, значит. Ну, всё! — и Сэл решительно вытолкнула растерявшегося парня вон и захлопнула дверь.

— Сэл!

— Теодор Лендер, не смешите всё общежитие!

Тед отошёл от двери. Та немедленно распахнулась, будто девушка этого и ждала, и в незадачливого героя-любовника полетели цветы.

— А где аплодисменты? — ошарашенно пробормотал парень, машинально подхватывая снаряд. Дверь грохнула, но тут же приоткрылась снова.

— Я тебе не подхожу — у меня имя не на ту букву!

На этот раз продолжения, видимо, ждать не следовало, потому что индикатор замка загорелся красным.

Тед выдохнул и пошёл прочь.

— Боже, какая роскошь! — Кэри зарылась лицом в цветы. В реале она оказалась ещё более хорошенькой. И совсем молодой.

Но, видимо, неглупой.

— Но это очень дорого, — практично сказала она. — Со стипендии такое не купишь.

— Я подрабатываю, — объяснил Тед. — И, кстати, могу я угостить тебя чашкой кофе?

— Ну разве что чашкой, — Кэри рассмеялась.

Они свернули в кафе — здесь оказалось недорого и уютно. Кэри положила букет на столик, Тед принёс две крохотные чашки ароматного напитка, и следующие пятнадцать минут молодые люди болтали о всякой всячине. Тед, увлёкшись, рассказал, что с детства мечтал стать пилотом, а Кэри призналась, что ни разу не улетала с планеты.

Вновь обретённую карточку Тед спрятал в карман.

— Я обратила внимание, что паспорт выдан на другой планете, — сазала Кэри. — И боялась, что не найду тебя в планетарной базе данных. Думала — а вдруг ты тут проездом, и из-за потери карточки не можешь улететь. Но всё оказалось просто. Я так рада.

— В любом случае, спасибо, — Тед не стал говорить, что карточка недействительна — не хотелось расстраивать новую знакомую.

— Странно, что она нашлась, — Кир разглядывал утерянную карточку. — Позвони в полицию. Вдруг это их заинтересует.

Но полицейский, ответивший на звонок, отнёсся к сообщению равнодушно.

— Ваша старая карточка аннулирована, — сказал он. — Так что не беспокойтесь. Вас никак не может коснуться то, что с ней происходило.

Тед переглянулся с Киром.

— Хорошо, — ответил он. — Я просто подумал — вдруг вам нужно это знать.

Глава девятая. «Зелёная, зелёная трава…»

Ночные погрузки продолжались. Краб — неожиданно для всех — взял новичка под опеку. У нехитрого на первый взгляд дела оказалось множество нюансов.

— Ничего не бери прямыми пальцами — и ничего не поднимай руками, — сказал он как-то, наблюдая, как Тед подхватывает мешок с грузом. — Проверено.

— Это как? — удивился курсант. — А чем тогда брать?

— А вот так, — мужик согнул пальцы, показывая выставленные фаланги. — Так-то оно понадёжнее будет. Иначе груз сорвётся, рано или поздно. И присядь лучше, не наклоняйся. Руки всегда слабее, чем ноги. Вот и выжимай вес ногами и спиной.

На одну из получек пришлось подкупить кое-что из снаряжения — пользоваться своим было и удобнее, и безопаснее. Постепенно парень втянулся. Он приноровился выходить на работу в те дни, когда можно было и прогулять хотя бы часть занятий; обычно это бывало раз в неделю, иногда — два, время от времени работа подворачивалась в неудобные дни, и от неё приходилось отказываться.

Расписание во втором семестре отличалось — с точки зрения Теда, кардинально — тем, что, если раньше практика по пилотированию была дважды в неделю и по два часа, то тут — всего раз в неделю, зато занимала всё время от обеда и до вечера.

Теперь курсанту уже не приходило в голову пропускать обед перед полётом — его организм приспособился на удивление быстро. Да и — несмотря на почти регулярный приработок — привычка съедать всё, что предложили, сохранялась.

В этот день он как раз приступил к своей порции, когда на соседнее место приземлился Шуон.

— Какая гадость эта ваша заливная рыба! — с апломбом объявил он, ещё только берясь за вилку и втягивая ноздрями воздух.

— Это не рыба, — тоном знатока откликнулся Тед, цепляя на вилку нечто, напоминавшее буроватое суфле. — Честный бактериальный белок, содержащий воду, идентичную натуральной.

Шуон, уже открывший рот, чтобы выдать своё обычное снисходительное пояснение — «это цитата из древнего фильма, чтоб ты знал» — растерянно моргнул, и Тед возликовал.

— Как вода может быть идентична натуральной? — с недоумением произнёс знаток синематографа. — Она или вода, или… или не вода, разве нет?

— Ну я не знаю. Так на упаковке было написано. А по мне — ничего так, вполне. Жрать захочешь — ещё и не то съешь. Зато сытно.

Парень потряс над тарелкой бутылочкой с соусом, убедился в его отсутствии и отставил в сторону.

— Куда в тебя столько уходит?

— Кто не работает, тот не ест, — изрёк Тед. — А кто работает — наоборот.

— Кстати, ты на этику завтра пойдёшь? Я тебя уже три раза отмечал, так что теперь твой черёд.

Тед, у которого были на этот счёт другие планы, только вздохнул.

— Ладно, замётано.

В конце концов, этика требовала…

В медкабинете он привычно — уже привычно — приложил указательный палец к сенсору диагноста, вытерпел краткий осмотр, выслушал невнятное бурчание плотненького низкорослого доктора Вайнера, проследил, как тот ставит закорючку в разрешении на полёт, и через десять минут уже сидел в кабине катера. Инструктор Аалтонен сухо кивнул, и вот уже катер стремительно ускоряется, набирая высоту, а зелёная линия траектории ложится в точности поверх красной — рекомендованной.

Внезапно Аалтонен протянул руку к пульту и коротко прикоснулся к панели.

— О-у-у! — только и сказал Тед.

— Отказ антигравитатора, — флегматично пояснил инструктор, как будто навалившуюся перегрузку можно было не заметить.

Ах, вот так, да? Ну ладно. Тед продолжал поднимать катер, поглядывая на циферблат в уголке экрана. Тяжесть вдавливала в кресло, чтобы выдерживать траекторию точно, требовалось усилие.

«Ну и пусть».

Через некоторое время ощущение тяжести уменьшилось, а затем и вовсе исчезло.

— Время выхода на орбиту — четырнадцать минут тридцать секунд, — доложил Тед. — Приступаю ко второй части задания.

Теперь тело, наоборот, было лёгким, а при движениях в кресле удерживали только ремни безопасности. Голова кружилась, как будто парень перекатался на карусели, но пока больше никаких симптомов — ну, ничего такого, чем любили пугать первокурсников — не наблюдалось.

Сегодня отрабатывали прохождение таможни и стыковку со станцией. И Тед раз за разом проплывал точно через геометрический центр гигантского треугольника, углы которого были обозначены висящими в пустоте сканерами, и подводил катер к гравизахватам, а затем раз за разом аккуратно отстреливался от них, отходил на положенное расстояние и только после этого разворачивался и включал главный двигатель. Инструктор следил за его действиями с бесстрастностью киборга и не снимал рук с дублирующей панели управления. И лишь когда голова стала не только кружиться, а словно бы наполнилась тоненьким звоном от прилившей крови, Аалтонен снова тронул сенсор гравитатора.

Внезапно вернувшаяся тяжесть рухнула, придавила и снова стала привычной.

Тренировка была окончена, и Тед повёл катер обратно. Он чувствовал неотрывный взгляд инструктора, и это раздражающе мешало — курсанта так и подмывало опробовать машину в режимах, мало согласующихся с полётным заданием. Но одновременно он испытывал жгучее желание добиться того, чтобы этот флегматичный и бесстрастный человек посмотрел с интересом и одобрением. И ради этого Тед был готов на всё — даже летать в стиле «везу сервиз любимой бабушки».

Как-то на уроке биологии он услышал: «Собака не может одновременно бежать и чесаться. Если она увидит кошку, то рефлекс «чесаться» будет заторможен». На биологии Тед обычно рисовал абстрактные летательные аппараты или читал загруженный в планшет номер журнала «АэроТехнология». Однако в тот раз высказывание училки достигло его ушей и даже запомнилось. И вот теперь он и сам ощущал себя такой собакой, но «бежать» было нельзя, а вот «чесаться» — сколько угодно. И Теодор вёл катер ровно, как по ниточке, а сам нет-нет, да и косился на неподвижную и невозмутимую глыбу в соседнем кресле.

— Борт 133527, посадку разрешаю, — и диспетчер добавил, совсем не по-уставному: — Поаккуратнее там. Настоящий каток. Без вас тут температура упала.

Тед выпрямился, расслабил пальцы, положил их на пульт и улыбнулся — чуть ли не с облегчением, а инструктор, наоборот, слегка подался вперёд. Но курсант и не думал откалывать никаких номеров: снизился в пределах предписанного воздушного коридора, погасил скорость ещё в воздухе, точно, в нужную долю секунды, подключил гравитационную подушку и опустил катер в самую середину разметки, строго по вертикали, чтобы избежать скольжения, легко, словно пёрышко.

Всё получилось как нельзя лучше. Курсант оглянулся на Аалтонена. Тот слегка прищурился, словно раздумывал, а затем чуть заметно наклонил голову.

Ага! Есть!

День определённо задался. Парень подумал, что, пока ему так явно везёт, надо бы позвонить Кэри. И выяснить наконец, роман у них или нет. А то эти подвешенные отношения… Тед их не любил. Да — так да, а нет — значит, нет, хотя второе, конечно, хуже первого. Но не эта чёртова неопределённость…

А вечером выяснилось, что у них с Кэри всё-таки роман.

На следующий день, совершенно неожиданно, в столовой за его столик подсел Эйшит.

— Тед, на вечеринку пойдёшь?

Парень слегка удивился — старшекурсник обычно почти не обращал внимания на «мелюзгу», и компания у него была своя. Кажется, с тех пор, как Эйшит подсказал насчёт подработки, они и не говорили ни разу.

— А что за вечеринка? — тем не менее спросил он.

— Увидишь, будет здорово!

— Хорошо, приду, — Эйшит одновременно и привлекал лихой уверенностью в себе, улыбкой, то бесшабашной, то снисходительной, и настораживал чем-то… может, нахальным взглядом раскосых, словно бы вечно прищуренных чёрных глаз. — Ты на каком этаже?

— А я не в общежитии, а в городе, у Краба на хате, — пояснил тот.

— А я и не знал, что вы так близки, — удивился Тед.

— Ну, вообще-то, мы с ним квартиру напополам снимаем, — Эйшит улыбнулся чуточку снисходительно. — Средства позволяют, знаешь ли… А ты держись нас, не пропадёшь.

— А я и так не пропадаю, — Тед пожал плечами. — Кстати, спасибо за наводку — приработка хватает.

— Всегда пожалуйста, — старшекурсник поднялся и пошёл к выходу. Тед допил чай, посмотрел на часы и вернулся в учебный корпус — отдавать долг чести, то есть тьфу, отсиживать лекцию по этике. Уже сидя в аудитории, он сообразил, что Эйшит не назвал адреса, но решил, что тот как-нибудь разберётся.

И точно, после занятий он, словно бы так и было задумано, столкнулся с парнем в вестибюле корпуса.

Квартирка была крохотная и скудно обставленная, но для двоих очень даже ничего. Шторы из крупных коричневатых бусин отделяли прихожую от кухни и жилой комнаты, которую при желании можно было разгородить на две: у стены виднелась перегородка, сложенная гармошкой. Кухня, в свою очередь, соединялась с комнатой широким проёмом, через который было видно часть стола и плиту; а у плиты хлопотал Краб — мелко нарезал на доске какую-то зеленовато-золотистую массу.

— Помочь? — Тед кивнул на кухню.

— Не надо, Краб сюда никого не подпустит, — Эйшит фыркнул. — Это его фирменное блюдо. Садись куда-нибудь, сейчас остальные подгребут, — и кивнул на разбросанные по вытертому ковру подушки.

Тед устроился на одной из них, и в его руках немедленно оказался стакан с зеленоватой жидкостью. Краб тем временем священнодействовал — вылил в миску пару яиц и принялся взбивать миксером, время от времени добавляя то муку, то шоколад, и одновременно помешивая что-то в кастрюле. Наконец получившаяся масса была вылита в форму и отправилась в духовку, и Краб присоединился к компании. Тед пока почти не отпивал из своего стакана — напиток оказался крепким, с незнакомым привкусом, а пива в этом доме, судя по всему, не водилось.

Народ тем временем стягивался — пришёл Ромнер, одногруппник Эйшита, затем — две девушки, представившиеся как Байма и Дара, затем ещё кто-то, чьего имени Тед уже не запомнил. Стакан с пойлом был уже почти пуст, и оно, видимо, оказалось ещё крепче, чем ощущалось поначалу, потому что голову слегка вело. Краб прошёл на кухню, достать из духовки выпечку, и оставил на краю стола — чуток остыть, как он пояснил. Кроме ожидаемого сладкого, была и другая еда — мясо под кисловато-острым соусом и запечённые местные плоды ши, напоминающие картофель. Свет притушили и включили музыку — что-то быстрое и плавное одновременно. Дара подсела к Эйшиту, а Байма — к Крабу, рядом с Тедом оказалась светловолосая девушка, и Тед, вместо того чтобы завести с ней разговор, ломал себе голову — кого она ему напоминает. Краб снова поднялся с места, и через пару минут принёс выпечку, нарезанную квадратиками.

— О, наконец-то!

— Сейчас проверим, не разучился ли ты готовить!

Краб пустил тарелку с коричневатыми от шоколада кусочками по рукам, и Тед тоже взял порцию — тесто пахло ванилью и было приятным на вкус. Музыка становилась всё более чувственной, а тело словно бы наполнилось воздухом. Определённо, вечеринка была приятной. Тарелка завершила свой круг, и на ней оставалась ещё пара куксов — таких аппетитных. То ли Краб отрезал лишних, то ли кто-то из девушек надумал беречь фигуру… Тед вдруг понял, что всё ещё хочет есть. Чтоб их, эти стандартные курсантские рационы, и того, то их разрабатывал… Искушение одолело ощущавшуюся неловкость — ведь все, кто хотел, уже взяли, правда? — и парень сгрёб последние дольки ароматного теста. Краб глянул, вроде бы удивлённо, но ничего не сказал. Тед решительно задвигал челюстями, и тут его дёрнула за рукав соседка, которая светленькая.

— Тедди, так это про тебя говорили, что ты катер при посадке разнёс? — спросила она. И тут Тед, наконец, сообразил, кого девушка ему напоминала. Его одноклассницу, Сару — как он сразу не понял! Только Сара была умница, единственная из девчонок, которая разбиралась в физике, а эта манерно оттопыривала мизинец, держа стакан с зелёным напитком, и хихикала.

Внезапно Теду тоже стало смешно — у девчонки подрагивали ресницы, а ноготь на оттопыренном пальце был обломан.

— Катер? Ну да… только не разнёс, — курсант расхохотался. — Придавил второй катер, а сам завалился…

— А ты представь, что поднимал бы катер в криптоновой атмосфере, да ещё и при отказе одного из двигателей, — Эйшит отвлёкся от Дары и передвинулся вместе со своей подушкой поближе.

— Ага, танец пьяного катера, — Ромнер тоже придвинулся, а потом вскочил, взмахнув руками. — У-у-у… бамс!

Тед хохотал и не мог остановиться — Ромнер так потешно изображал нестабильный полёт. Во рту было сухо, и первокурсник схватил первый попавшийся стакан с жидкостью — это было всё то же зеленоватое спиртное. Напряжение в электросети, вероятно, менялось, потому что освещение то становилось ярче, то угасало так, что трудно становилось различать лица.

— Тедди, а знаешь задачу? Представь, что ты пилот. В точку прибытия надо попасть до обеда, в салоне катера 210 человек. Сколько пилоту лет?

— Зачем мне представлять, что я пилот, если я и так пилот? — удивился Тед.

— Ты сначала катера сажать научись, — Эйшит прыснул. — Не-ет, вот дорастёшь до полётов без инструктора — тогда и будешь пилотом.

Теду тоже было весело.

— Тедди, ты та-акой прикольный! — светленькая, не обращая внимания на публику, бесцеремонно обхватила шею парня руками и поцеловала.

Свет в очередной раз померк, и парень воспользовался этим, чтобы толкнуть девчонку на подушки, отвечая на поцелуй.

Утром мрачный Эйшит растолкал Теодора и Ромнера.

— Давайте, парни, как раз успеваем.

Тед прошёл на кухню, плеснул в стакан воды из-под крана и жадно выпил. Глаза словно засыпало песком, в висках стучала боль, и откуда-то снизу волнами накатывала тошнота. Эйшит, вышедший следом, обвёл помещение покрасневшими глазами и, порывшись в аптечке, выдавил из блистера три таблетки — одну заглотил сам, другую молча сунул Теду, а третью положил на край стола, для Ромнера. Остальные участники вечеринки, как понял парень, свалили ещё ночью.

До общежития было двадцать минут пешком, и обычно курсант проходил такое расстояние шутя, но сейчас — тело словно бы не слушалось, и когда Тед наконец толкнул знакомую калитку, он был покрыт липким потом.

Парень, задыхаясь, преодолел дорожку и две ступеньки, пошарил в кармане и выудил пластину ключа. Вахтёр, незнакомый пожилой дядька, поднял на него взгляд, но, когда турникет успокоительно пискнул, расслабился и снова уткнулся в планшет.

Кир, уже одетый, допивал кофе. Вглядевшись в соседа, он присвистнул и ткнул пальцем в кнопку, включая кофемашину.

— Ну ты и загулял, — с лёгким осуждением выдал он. — Давай, переодевайся, ещё успеваешь.

«А ты мне не жена — следить, загулял я или нет», — с раздражением подумал Теодор, но сдержался и только буркнул:

— Ну, подумаешь…

— Ага, подумаю, — спокойно отозвался Кир. — Давай, не застревай.

Встал, подхватил планшет, сунул его в сумку и вышел.

Тед прошёл в душ, смыл с тела липкую гадость, обмотал вокруг талии полотенце и взял в руки чашку, но тут же поставил обратно — запах кофе вызвал спазм где-то внутри. Пережидая приступ, парень присел на койку, потом лёг. Сердце билось редко, и вдруг скрутил страх — до сих пор никаких проблем со здоровьем не бывало, любую медкомиссию Теодор проходил без заминки…

«Это передоз», — Тед ещё вчера понял, что спиртное было «заряжено», да и выпечка… Но страх не отпускал, словно бы прокатываясь волной к самому горлу.

Нет, на лекции лучше не ходить. Парень прикрыл глаза, потом потянул на себя покрывало и затих.

Вечером Кир обнаружил Теда почти в той же позиции — только закутавшимся в покрывало поплотнее.

— Тебе бы к врачу, — озабоченно сказал он.

Нет, только этого не хватало!

— Да я уже в порядке, — и курсант в доказательство сел на постели.

— Ага, вижу. Траванулся, что ли? Почему в медчасть не позвонил? Они б тебя живо на ноги поставили.

— Кир, не лезь, — при этих словах снова накатило, и парень несколько секунд глубоко дышал, пережидая.

— Так… я звоню уже, ты лежи. Воды дать?

— Нет!!! Не звони. Само пройдёт!!!

— Да что с тобой такое?!

— Всё в порядке, — выдавил парень, с трудом подавляя очередной позыв к рвоте. — Не… не звони!!!

— Как знаешь, — мрачно согласился напарник. И всё-таки протянул стакан воды. Тед с жадностью выпил.

Кир покопался в своих вещах, звякнул чем-то то ли стеклянным, то ли металлическим и вернулся к койке соседа.

— Должно помочь, — озабоченно сказал он, прикладывая к предплечью приятеля миниатюрный инъектор.

— Что это?

— Да так.

Минут через пять и впрямь стало легче. Но Кира это словно бы не обрадовало — он угрюмо насупился и отошёл к своему терминалу.

— Тед, — осторожно сказал он почти через час напряжённого молчания. — По-моему, ты влип.

— Ничего подобного. Просто траванулся.

— А врача почему не хочешь?

— Не люблю я их, — буркнул будущий пилот.

— Ну ясно, — подавленно согласился Кир. — Не любишь. Понятно.

И, помолчав немного, добавил:

— Уж не знаю, где ты вчера был… только… знаешь, так и из Академии вылететь недолго.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что.

И Кир уткнулся в вирт-окно.

На следующее утро стало намного лучше, хотя мышцы и напоминали кисель. Но Тед с показной бодростью встал, принял душ и, насвистывая, приготовил себе кофе. Кир тем временем собрался и вышел — тогда Теодор выплеснул бурую жижу: смотреть на неё было по-прежнему трудно.

Он успел минут за пять до начала. Аудитория постепенно заполнялась. Тед никак не мог заставить себя сосредоточиться — то, что обычно воспринималось как цельная картинка, словно бы рассыпалось на осколки, и он рассматривал эти фрагменты по отдельности, внимательно, пытаясь соединить. Вот Шуон, сдержанно жестикулируя, что-то говорит Аанден. Наверняка впаривает про историю Земли. Перед ними — крохотное вирт-окно с застывшим чёрно-белым изображением: на склоне, усыпанном белыми цветками, девушка и парень в странной одежде. До Теда доносится — «композиция кадра», «Куросава». Кто такой Куросава — хмырь в кадре или, наоборот, режиссёр — неясно. Да и не важно.

Сэл задумчиво покусывает ноготь указательного пальца. Тед поспешно отводит глаза — и утыкается взглядом в Вика, с этими его рыжеватыми волосами и костлявой бледной физиономией. Между Виком и Сэл — планшет с виртуальными шахматами, Вик прикасается к прозрачной зеленоватой пешке и почему-то краснеет.

Хахтанг входит в аудиторию, оглядывается, добродушно и рассеянно улыбается. Тед знает, что центаврианская мимика не соответствует человеческой, и на самом деле лицо одногруппника выражает что-то совсем другое, но что именно — вспомнить не удаётся.

Он отсидел две пары, а третьей была физподготовка. Теодор поплёлся к спорткомплексу и почти дошёл, всё-таки лишнюю отработку приобретать не хотелось. Но у самого входа в здание свернул на боковую дорожку и полтора часа почти неподвижно просидел на скамейке, укрытой разросшимся высоким кустарником с редкими вымороженными красными плодами на по-зимнему голых ветвях.

Пятой парой было черчение. Тед вкривь и вкось выполнил требуемое, отослал на преподавательский терминал и до конца занятия рисовал в планшете загадочные космические корабли, что-то среднее между центаврианской тарелкой и боевым крейсером Альянса.

В комнате общежития Кира не было, но, видимо, он забегал днём, потому что на койке Теда лежал раскрытый экземпляр Устава. Несколько строчек были отчёркнуты карандашом.

И далее — меленьким шрифтом:

Тед раздражённо захлопнул злополучную книжицу. Потом открыл последнюю страницу — точно: зараза Кир воспользовался Тедовым экземпляром.

Однако предаться мрачным размышлениям будущему пилоту не дали. Тренькнул комм, и на экране нарисовалась физиономия Краба. Тот выглядел вполне бодро — видимо, на него плоды кулинарного искусства действовали как-то иначе.

— Слышь, курсант, дело есть, — без лишних приветствий начал он. — Нынче ночью будет работа. Босс сказал — собрать всех, кого можно.

— Ох, только не это Я… ну, в общем, не в форме.

— Что, перебрал, что ли? — в голосе мужика прорезалось сочувствие. — Так это же позавчера было! Эх, надо было тебя предупредить… не подумал.

— Так что я сегодня пас…

— Не, парень, ты что! Босс сказал — груз большой, и если уложимся за три часа, заплатят вдвое, прикинь. Ну разомнись там, или ещё что. В спортзал сходи. Аврал, понимаешь? Каждая пара рук нужна. Слушай, друг, не подставляй ребят, обидятся.

Тед прислушался к внутренним ощущениям. Пожалуй, и впрямь, если размяться, можно и поработать. Глядишь, и совсем оживёшь.

— Ладно. Ко скольки подходить?

— Давай ко мне на хату к девяти. Босс за нами подскочит. Адрес помнишь?

— Да.

Спортивный зал был пуст, только в углу с отрешённостью автомата, весь мокрый, качал рычаг «тяжеловеса» Эйшит. Рельефные мышцы на его предплечьях были, пожалуй, покруче, чем у самого Теда.

— Ну ты и взмок. Что, к первенству Академии готовишься?

— Ду…рень, — Эйшит отпустил рычаг и сел. И, помолчав немного, соизволил пояснить: — У нас полёт в понедельник.

— И что? — удивился первокурсник. — О, а мне инструктор в последний раз отказ антигравитатора устроил! При четырёх «же», прикинь. Ты поэтому?..

— «Крайний», — машинально поправил Эйшит. Среди пилотов не принято было говорить «последний полёт». — Впрочем… — добавил он с преувеличенной жалостью к недоумку, — всё в твоих руках.

— Мне не до загадок, — буркнул Тед, становясь на беговую дорожку. Не хочет говорить — не надо, вот ещё.

Эйшит всё с тем же видом снисходительной жалости понаблюдал за мерно рысящим парнем, понял, что этому фермерскому сынку придётся объяснять очевидное, вздохнул и приступил.

— Ты перед полётом палец к меддиагносту прикладываешь?

— Ну… — подтвердил Тед, не понимая, к чему клонит старшекурсник.

— Ну, — передразнил тот. — А зачем?

— Для идентификации.

— Ага, как же. Ну, то есть, и для этого тоже.

— А зачем ещё?

— Ну, дере-евня… вообще-то, для экспресс-анализа пота.

Тед развернулся, чуть не слетел с дорожки и ударил по сенсору, останавливая бегущую ленту.

— А каннабиноиды, — с видимой небрежностью закончил Эйшит, — определяются в слюне, поте и моче в течение трёх дней после употребления.

— А-га… — сообразил Тед. — Вечеринка была позавчера. Ты что, нарочно рассчитал?

— А ты как думал. Но, знаешь, подстраховка лишней не бывает. Пусть лучше они с потом выйдут, чем таким вот дуриком попадаться.

— И давно ты…

— Да ещё со школы. Был бы таким лопухом, как ты, живо бы прокололся. Хорошо, друзья вовремя объяснили, что к чему.

Ну что ж, Устав — Уставом, но, значит, можно и вот так… не попадаться. Тед пожал плечами.

— Знаешь, ты, может, и прав, но только — не очень-то хорошо мне вчера было. Видно, это не моё.

— Да ты просто перебрал. Знаешь ведь, лекарство — тот же яд, всё дело в дозе. Скажем, если ты фляжку спирта выжрешь, наутро тоже будешь не слишком здоровым, но это же не мешает тебе пить пиво.

Да уж, с этим спорить не приходилось.

— А кстати, почему, интересно, такие законы? Вот с пивом — понятно всё: за штурвал даже после банки-другой не посадят, но при этом никому нет дела, сколько и чего ты принял между полётами. А тут…

— Да вот именно, — с горячностью отозвался Эйшит. — У каждого же голова на плечах должна быть — естественно, под кайфом за штурвал не стоит. Так ведь и пьяному не стоит. Говорят, что, мол, конопля — путь к тяжёлым наркотикам. А ты не переходи. И это не мешает быть хорошим пилотом — про Манкса ведь слышал?

Теодор, естественно, слышал.

— Вот я и думаю — их дело — писать законы, а наше — не попадаться, — Эйшит улыбнулся той самой, манксовой, бесшабашной улыбкой. — И вообще, я тебе так скажу: слабаки живут по чужим законам, а сильный человек законы себе пишет сам.

Тед вспомнил некоторые из своих проделок и расплылся в улыбке.

— Это точно, — согласился он.

Мысль о том, что несоблюдение установленных правил — признак сильного человека, была неожиданной но, несомненно, в чём-то привлекательной.

Глава десятая. «От сессии до сессии…»

К Крабу Тед забежал по делу. Недели через три после памятной вечеринки, вернувшись с очередной ночной смены, он спохватился, что потерял рабочие перчатки. Перчаток было жаль, они были не простые, а из разряда дорогого снаряжения, любовно выбранные: двуслойные, со специальным покрытием, уменьшающим скольжение, и подогревом для работы на морозе. Но не успел курсант как следует поогорчаться, как раздался звонок комма — и вечером Тед отправился за пропажей. Краб просто так не отпустил, заварил какого-то хитрого чаю и подал к нему зеленоватого варенья. Тед зачерпнул на кончик ложечки и с сомнением потрогал языком.

— Это без травки, — посмеиваясь, успокоил хозяин.

— Кто тебя знает…

— Да ты что, думаешь, я всё время под кайфом?

Словно бы опровергая свои слова, Краб придвинул к себе пачку папиросной бумаги, придирчиво осмотрел щепоть зелени и принялся измельчать её острым коротеньким ножичком.

— Ты ведь не против? — спохватился он.

— Да не вопрос… а вот у Босса косяки ровненькие такие, — вспомнил Тед, наблюдая за неожиданно ловкими пальцами Краба. Вот ведь — шкаф шкафом, хоть и пониже самого Теда, но однозначно шире, и всё — не за счёт жира, нет; одни кости и мышцы. И руки — даже не как лопаты, а как ковши снегоуборочной машины. Клочок тонкой папиросной бумаги в них попросту терялся. Краб прижимал будущее изделие нежно и бережно, проворно сворачивая аккуратный конус.

— А просто некоторым сворачивание косяков не дается хоть убей, потому что руки растут не из того места, — пояснил он. — Вот и Босс такой — вертит их машинкой для самокруток.

— Дай-ка попробовать, — заинтересовался будущий пилот.

— На, — Краб протянул готовый косяк.

— Да нет, свернуть попробую.

— Перевод продукта, — Краб нахмурился. — А, ладно. Давай.

Тед потянул за край папиросной бумаги, вытаскивая его из пачки. Наставник внимательно наблюдал.

— Нет. Не так. Прижимай указательными, а большими пальцами — вот так. И не бойся свернуть слишком плотно, всё равно с непривычки не получится. А рыхлый косяк сгорает слишком быстро.

Первое изделие Краб забраковал. Тед и сам видел, что получилось не то.

— Лучше отсюда — и двигайся к краю. Ну вот, это уже на что-то похоже. Ага, а теперь попробуй.

Тед щёлкнул зажигалкой и затянулся. Не говорить же Крабу, что он по-прежнему не чувствовал кайфа от нескольких затяжек, но выкуривать полностью ему мешало какое-то неприятное ощущение, воспоминание о той самой вечеринке. И сейчас он хотел не косяка, а мастер-класса… Тед невзначай отвёл в сторону руку с дымящейся самокруткой и отхлебнул чаю, как бы позабыв о ней.

— Зря хорошую траву тебе отсыпал, — неодобрительно отметил Краб, провожая взглядом струйку дыма. — Если уж тебе приспичило сворачивать, а не курить, купи себе какой-нибудь беспонтовки и переводи на здоровье.

— Да ладно тебе. С меня пятёрка, — Тед решил, что приятелю жаль затраченных денег.

— Пятёрка мне не помешает, да дело не в ней. Просто обидно видеть, как вот так вот зазря продукт пропадает. Всё равно что кредитками костёр разжигать, — и, после секундного размышления, признал: — Даже хуже.

Будущий пилот, из сочувствия к товарищу, затянулся ещё разок.

— Да я бы купил, но не знаю, у кого, — признал он. — Купи на меня, за мной не пропадёт, знаешь ведь.

— Ну точно чокнутый, — Краб фыркнул, то ли сердясь, то ли посмеиваясь. — Ладно… попробую разузнать. Или сам тебе куплю, или на нужного человека выведу. Раз уж тебе интересно, давай ещё одну штуку покажу. Это уже не ремесло, а искусство. Смотри. Сворачиваешь круглый косяк и разрезаешь пополам. Теперь — ещё два… тут можно порыхлее… Во-от… а теперь…

Через пару минут изумлённый новичок любовался на диковинный косяк — тот имел вид ромбической рамки. Вот это действительно было здорово!

— Я так непременно научусь, — впечатлённо пообещал он, представив, как в компании, небрежно…

— Чем больше практики, тем лучше результат, — обнадёжил Краб. — А вообще-то, ты забегай. Тебе до космопорта пилить и пилить, а меня Босс по дороге закидывает.

Вернувшись в общежитие, курсант стянул комбез, и тут Кир, сидящий, как всегда, за своим терминалом, вдруг подозрительно потянул носом воздух.

— Тед, сдурел? Я тебя, кажется, предупреждал.

— А что такое?

— А то. Будто сам не знаешь. Я этот запах ни с чем не перепутаю.

— Это моё дело. Не лезь.

— Не моё, значит? То есть, ты мне не друг?

— А что, друг — это тот, в чьи дела можно нос совать?

— Нет, — ровным тоном отозвался Кир. — Тот, кого надо предупредить, если он делает глупости. Я на это дело насмотрелся. У себя дома. Ну, то есть, в нашем городе. Тед, не надо, а?

— Да я и не… да ладно тебе. Я и не собираюсь втягиваться. Так, интересно просто. И я осторожен. Знаю, что дня за три перед полётом не стоит.

— Ты много знаешь для того, кто не собирается втягиваться, — чужим голосом отозвался Кир. — Завязывал бы ты с этой подработкой. Я же вижу, что с неё и началось.

— А жить мне на что?!

— Ну тогда хоть думай головой, — безнадёжно попросил приятель.

Тед считал, что он-то как раз думает. Тем более, что и надымил скорее не он сам, а Краб — но объяснять это Киру значило бы почти что оправдываться.

Однако тренироваться в новом искусстве было решительно негде.

Через несколько дней Кир, вопреки обыкновению, застал будущего пилота дома. Хищно склонившись над столом, тот сосредоточенно копался в чём-то, не видимом за широкой спиной. Сосед подошёл ближе.

— О, привет! Ты не…

Кир осёкся и уставился на кучку сероватой травы и десяток самокруток различной степени неряшливости. Стол перед Теодором был засыпан обрезками полупрозрачной бумаги и кусочками стеблей, слишком жёстких для того, чтобы пойти в дело, и с презрением отвергнутых. Парень отодвинул в сторону очередное изделие и поднял голову.

— Тед, ты охренел?! Теперь ещё и хранение! Совсем спятил! Да тут на «особо крупные» потянет! Ты что, не понимаешь?..

— Хранение в особо крупных размерах… чего именно? — невинно поинтересовалось светило пилотирования, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги.

Кир открыл было рот и снова закрыл, вглядываясь. Что-то тут было не так.

Тед полюбовался на физиономию приятеля, выудил из-под хлама красочную пластиковую упаковку и подтолкнул к нему.

Под витиеватой надписью «Травы Алтеи» более скромным шрифтом значилось: «Пустырника трава (Herba Leonuri)». И ниже — ещё более мелко: «Седативное средство растительного происхождения».

— Кретин чокнутый! Напугал! — в сердцах рявкнул Кир. И, уже успокаиваясь, добавил: — Седативного тебе, да? А от дурости там ничего не продавалось?

— Это не лечится, — скромно ответил Теодор.

— Дубина! — окончательно остывая, пробурчал Кир. — Ну вот зачем тебе это?

— Так ведь прикольно же! — пояснил Тед очевидную истину. — Посмотри, как красиво!

— Я с тобой и сам свихнусь, — Кира наконец пробило на смех. Тед тоже заржал — и с облегчением, и довольный произведённым эффектом.

А роман с Кэри между тем набирал обороты.

Парк был засыпан снегом. С утра февральское солнышко зализало теплом белые пласты на крышах и удлинило сосульки на водосточных трубах, но к вечеру приморозило. Кэри прикрыла покрасневший нос белой мягкой варежкой, скрывая прозрачные капельки под ноздрями, и подышала на неё, чтобы отогнать пощипывающий холод. Ветви деревьев, закованные в тонкую ледяную броню, чуть слышно позванивали.

Было очевидно, что романтическая прогулка не удалась.

В вечернем сумраке ярко светилась витрина крохотного то ли ларька, то ли магазинчика, и курсант затянул девушку внутрь.

Они оказались в тепле, наполненном мягким оранжевым светом и десятками сосудов с цветами — белые, фиолетовые и алые гвоздики, зеленоватые шоаррские квиллы, голубые звёздочки вовсе незнакомых образчиков инопланетной флоры, и…

Единственная, гордая, чуть приоткрывающая бархатно-чёрные лепестки роза.

Она стояла в отдельной вазе, узкой и высокой, и сразу было понятно, что второй такой нет — ну, по крайней мере, в этом павильоне. А может, и на всей Планете.

Кэри, поёживаясь от прохвативших в тепле мурашек, отошла в сторону — но было видно, что её внимание привлекают не каскады зелени и не потоки нежно-розовых и алых соцветий, а яркий, необычный, тёмный как Космос приоткрытый бутон.

Тед вгляделся. Цифры на ценнике были чудовищны. Но это была как раз та сумма, которая скопилась на карточке.

А, плевать.

— Ты сошёл с ума, — сказала Кэри, и её глаза стали как два шоколадных шарика. С золотистыми искорками.

— Ничего, на такси ещё есть, — пожал плечами курсант.

Через десять минут он, обнимая подружку за плечи, вёл её к стоянке аэротакси, а в её руке, надёжно упакованная в прозрачный футляр, чуть подрагивала Тедова последняя получка. Десять бифштексов, три яичницы-глазуньи, четырнадцать порций кофе и восемь банок пива.

Отрежьте мне, пожалуйста, пятнадцать секунд Вечности. И перевяжите ленточкой. Это для девушки.

День за днём сменяли друг друга, и только один из них выделялся и позволял чувствовать движение времени: день лётной практики. Каждый раз, поднимая катер в воздух, Тед испытывал ощущение, что — вот только что, ну или в крайнем случае, вчера посадил катер и загнал в ангар, а всё, что было между полётами, наоборот, словно бы исчезало, как давнее воспоминание. А иногда он спохватывался — вот и ещё три недели позади, а март сменился апрелем.

Тед, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, созерцал огромное табло с расписанием занятий, когда кто-то хлопнул его по плечу.

— Ки-ир… О, Кир! Точно! Ты ведь задачки любишь, да? Я как раз специально для тебя… ну, то есть… Это по твоей специальности!

— Что, проложить тебе трассу в аудиторию 557-б с попутной стоянкой в буфете? — фыркнул напарник.

— Ага… почти что. Вот смотри. У меня четыре отработки по физподготовке, и их принимают по пятницам в семнадцать тридцать. Но у меня ещё три отработки по войне, а Охренович тоже принимает по пятницам. Но у нашего физрука второй день отработок — вторник, пятой парой, но у нас во вторник пятой парой теория двигателей, и…

— Так, понял. У тебя кроме физры и войны, больше ничего?..

— Ещё по физике практикум… но это просто, видишь — вот тут: у Ямпольской отработки по субботам… И вообще, это не горит.

Кир с минуту вглядывался в расписание.

— А теорию двигателей у вас кто ведёт — Андерс-старший или Андерс-младшая?

— Младшая.

— Тогда элементарно. По пятницам отрабатываешь войну, с Охреновичем лучше не шутить. По вторникам — физру. Тогда теорию двигателей — по субботам…

Тед издал протестющий вопль.

— Постой! — Кир повысил голос. — Физику — в четверг…

— Э, погоди, в четверг тоже пять пар!

— …А метеорологию — в среду после полётов! — победно закончил Кир.

Трасса, проложенная Киром сквозь отработки, несомненно, была всеохватывающа и хороша. У неё был только один недостаток: она поглощала всё время, не оставляя его на зону гравитационной аномалии по имени Кэри…

Так оно и шло. Конец семестра был не за горами, Тед последним отчаянным рывком отработал пропущенное, получил допуск к сессии — на этот раз в срок — и был твёрдо намерен сдать экзамены так, чтобы получить стипендию. Последним зачётом перед экзаменами поставили практическое пилотирование.

— Кир, ты не видел мои носки? — Тед собирал сумку: запасная футболка, два пакета чипсов, зубная щётка… впрочем, щётку ещё рано убирать, она до отлёта понадобится.

— Видел. Неоднократно, — Кир даже головы не поднял, вычерчивая на планшете что-то загадочное. — По всем углам.

— Э! Я серьёзно!

— Ты как будто на неделю собираешься, — по-прежнему не отрываясь от чертежа, заметил Кир. — Послезавтра вернёшься.

— Ты просто не понимаешь, — будущий пилот оторвался от сборов и принял самый драматический вид.

— Где уж нам, простым навигаторам. Восемь часов до станции, маневрирование, стыковка и восемь обратно. Меньше суток.

— Зачётный вылет! С Аалтоненом! Мне надо реабилитироваться.

— Ну и зачем тебе для этого запасные носки? Собираешься тонуть во всём чистом? Не думал, что ты такой знаток древних традиций. Ладно, держи, и не мельтеши. У меня планиметрия завтра. Лучше ложись спать пораньше.

— Обязательно! — горячо заверил Тед, и тут тренькнул вызов комма.

— Тедди, привет! Как насчёт увидеться? У меня выходной.

— Кэри! — нет, она точно чемпионка по своевременным звонкам… — Как здорово, что ты позвонила! Увидимся послезавтра? У меня…

— О-ох, не-ет! Не выйдет. У меня завтра родители прилетают. А зато сегодня квартира в нашем полном распоряжении.

Так… Родители — это не меньше двух недель. На другую-то планету в гости… Но полёт… А что — полёт? Вернуться утром пораньше. Не динамить же девушку полмесяца… И не хочется, и, главное, не поймёт…

— Родители — это святое. Ладно, давай сегодня.

Кир оторвался-таки от планшета и страдальчески закатил глаза.

Тед застегнул сумку и поспешно достал из шкафа форму. Кэри нравились красивые ухаживания — и о, чёрт, надо бы по дороге заскочить куда-нибудь за конфетами и вином. Хорошо бы ещё цветы. Денег опять маловато, но это не повод переться без подарка.

— Чаю хочется! — Кэри нарочито печально вздохнула и потянулась. — Тедди, поухаживай за дамой! — и шутливо подергала курсанта за ухо.

— Чаю? Зачем? Тут где-то бутылка была, — курсант спустил руку вниз и зашарил в поисках горлышка.

— Нет уж. Я и так весь вечер одна пила. Полёт у него, видите ли. Так что неси чаю. С жасмином.

— Не пойду. На кухне темно и страшно, а тут тепло и уютно, — Тед принялся старательно закапываться девушке под бок. Она засмеялась и, кажется, собралась переключиться с чая на… и тут закурлыкал комм. Кэри издала невнятный возглас досады, отстранилась и протянула руку к аппарату.

— Да? Папа, откуда? Вы же сейчас должны лететь… Как сдвинули? — девушка села в кровати. — То есть… я так рада! Давайте! Жду! — и, нажав отбой, уставилась на Теда квадратными глазами.

— Родители. У них сдвинули рейс, они только что приземлились и через полчаса будут тут, — заполошно сказала она, поспешно вскакивая.

«Это у вас фамильное», — чуть было не ляпнул парень, но вовремя спохватился и осторожно спросил:

— Э-э… познакомишь?

— В час ночи?!! С ума сошёл?! Это делается совсем не так!!! Давай, выметайся бегом, мне прибраться ещё надо успеть! Лови свои штаны!

Тед перехватил летящую в него одежду и тоже вскочил.

«Покидать на рассвете возлюбленную» подобным образом явно не следовало. Но спорить было чревато. Ужом ввинтившись в форму и прыгая на одной ноге, дабы застегнуть липучку на ботинке, он попытался хотя бы чмокнуть Кэри в губы, но девушка нетерпеливо отмахнулась. Тед вздохнул, сунул в карман галстук и выскользнул в промозглую ночь. И только подойдя к порогу общежития, курсант обнаружил ужасную вещь: кроме галстука в кармане не было ничего. Электронная карточка-ключ, похоже, осталась у девушки на квартире. А с двенадцати ночи и до шести утра двери всегда были заперты.

Вызывать дежурного и просить открыть было никак нельзя: конечно, утерянный ключ — не бог весть какое нарушение режима, но на вахте сегодня дежурил не Дик, тот, который показывал разные «штуки» с ломиком, а зануда Джонсон, отставной сержант, считавший курсантов чуть ли не личными врагами. И вот он-то непременно доложит о происшествии хотя бы из вредности. А если инструктор Аалтонен ненароком узнает о том, как готовился к ответственному старту курсант Лендер, то тогда… Нет, подумал Тед, только не это. Не после катера.

Парень отошёл в сторону и гипнотически уставился на фасад здания, перечёркнутый тёмными линиями водосточных труб. Так… что мы имеем? А если… Ведь не сложнее, чем по дереву, верно?

На первом карнизе он слегка помедлил, затем двинулся выше. Идея «не сложнее, чем по дереву» на поверку оказалась порочной. Дерево обладает шершавой корой и врастает в землю восхитительно прочными корнями, и даже если раскачивается, то по крайней мере не скользит под руками, не вибрирует и не висит на сомнительных костылях неизвестной степени проржавелости, скрипящих и сыплющих вниз труху самого подозрительного вида.

Добравшись до следующего карниза, Тед шумно выдохнул и решил, что ещё выше подниматься, пожалуй, не стоит, и надо бы поискать лаз в крепость прямо тут, на третьем этаже.

Окно на лестницу должно было быть вторым или третьим направо. Но оно наверняка задраено наглухо. Зато левое угловое, как помнилось Теду, вело в комнату Ви.

Так… Снизу казалось, что карниз достаточно широк. Прижимаясь щекой к холодной стене, будущий пилот сделал шаг в сторону и остро пожалел, что на его пальцах нет присосок, как у шоаррской скальной жабы. Ещё шаг, ещё… пальцы нашарили оконный проём и вцепились в бетонный угол.

Но это была только четверть пути. Курсант заставил себя отлепиться от спасительного выступа и двинулся дальше. Пока наконец, ещё два проёма и две передышки спустя, не ухватился за жестяную отливину углового окна, уповая на то, что та закреплена достаточно надёжно.

Придерживаясь одной рукой, парень стукнул в стекло. Похоже, его не услышали или не обратили внимания. Он забарабанил настойчивее.

— Ви! Эй, Ви!

Теперь в комнате послышался шорох, что-то звякнуло, падая, и наконец по ту сторону прозрачной преграды нарисовалось лицо Виолетты. Прошуршала защёлка, окошко слегка приоткрылось. Теодор немедленно вцепился в подоконник. Теперь держаться стало намного проще.

— Тед? О-о! Что ты там делаешь?

— Ви! Впусти!

— Никогда бы не подумала, что ты столь романтичен, Теодоро. Но если уж ты лезешь в моё окно — то где серенада?

— Ви, — простонал парень, — серенада завтра, лады?

— В долг не даём!

— У-о-а-ыыы!!! — немелодично взвыл Тед, делая вид, что соскальзывает.

— Всё, всё, зачтено! — Ви торопливо распахнула окно и отступила на шаг. — Только прекрати это!

Тед перекинул ногу через подоконник.

— И всё-таки, уймите моё любопытство, сеньор: а почему не через дверь?

— Я ключ оставил у… — парень запнулся.

— Что, забыл, у кого забыл ключ? — съехидничала Лилиан, сидевшая у себя на койке с одеялом, натянутым до подбородка. — Ну же, Тедди. Сегодня среда. Сосредоточься. По средам у тебя…

— Да за кого вы меня держите! — взорвался Тед. — У меня никогда не было больше одной девушки за раз! Ну… двух, — с неохотой признал он, вспомнив случай с Кларой.

— С двумя сразу тебя и впрямь ещё никто не заставал, — признала Ви. — Ладно, дверь там. Топай давай, только тихо. Не погань мою репутацию… идальго.

«Но я же правда не крутил романы параллельно! И надо же, стоило только раз… И ведь даже ничего не вышло… Вот уж и правда, репутация — это то, что думают о тебе другие», — думал курсант, поднимаясь по лестнице на свой этаж. Может, хоть за каникулы она развеется… Тед повеселел. До каникул оставалось всего-ничего. Почти все зачёты уже позади, завтрашний… уже сегодняшний полёт — ну, это он слетает. Метеорологию и философию как-нибудь сдаст… что там ещё, астрономия и двигатели? Ерунда… и останется только выжить с Ноланом.

Кира Тед умудрился не разбудить.

Глава одиннадцатая. Зачёт по выживанию

Спасательный модуль, рассчитанный на пятерых, замер. Тед отодвинул шторку иллюминатора: оранжевый бок второго модуля просвечивал сквозь буроватую листву. Должно быть, третий тоже где-то неподалёку.

Так… оценка обстановки: температура за бортом плюс восемь, атмосфера кислородно-азотная, ядовитых примесей нет. Впрочем, ничего подобного и не ожидалось: они были всё на той же планете, только севернее. Первая тренировка такого рода всегда проходила в летнее время и в условиях, приближенных к земным. Если, конечно, на настоящей Земле ещё оставались леса. Он покосился на Нолана — тот глядел выжидающе — и выполнил необходимую формальность, нацепив на нос фильтр-маску биологической защиты. Остальные тоже зашевелились, разбирая фильтры. Онгой вручную отвинтил крышку люка и первым спрыгнул вниз, готовясь принимать снаряжение.

Фильтр не помешал ощутить запах сырой травы. Ноги по щиколотку уходили в мягкие моховые подушки.

— Рюкзачок, однако… — прилаживая за спину спаскомплект, пробормотал Дим.

— Радуйтесь, что он у вас есть. Ну и потом — кто доживёт до зачёта по агрессивным атмосферам, попрёт всё это ещё и в скафандре.

Атмосферные скафандры, хоть и предельно облегчённые, весили почти сорок килограммов, и бОльшая часть этих килограммов приходилась на систему регенерации воздуха и аккумуляторы. И ходить в них предстояло всерьёз: зачёт по «агрессивке» проходил на второй планете системы, носившей красноречивое название Барракуда.

«Интересно, если бы не такая «удачная» планетка, что бы стал делать Нолан? Потащил бы нас к другой звезде или обошёлся бы симуляторами?» Теду почему-то казалось, что первое. Впрочем, до «агрессивки», действительно, ещё предстояло дожить. Целых два курса. А пока можно было дышать и радоваться.

Нолан привычно вскинул рюкзак за спину и защёлкнул пряжку.

После ночных погрузок поклажа показалась Теду почти несерьёзной. Посмотрим, что будет через несколько часов. Он потянулся было помочь Сэл, но Дим успел первым.

— Что-то ты, милый, совсем сноровку потерял, — бросила девушка. И, повернувшись к Диму, куда более тепло сказала:

— Спасибо.

Тед на подначку не повёлся, только пояснил:

— Ну кто ж так вес поднимает? Ты присядь, а не наклоняйся. А уж вот так вот перекособочившись — и вовсе смерть для позвоночника.

Девушка вспыхнула и отвернулась.

— Готовы? — Нолан оглядел группу, коснулся браслета с коммом — отметил начало маршрута — и двинулся в сторону второго модуля.

Вскоре группа пополнилась Хахтангом, Шуоном и Аанден, спускавшимися в третьем модуле. Теперь все были в сборе.

Нолан вёл группу, поглядывая на солнце, но иногда останавливался, заставляя курсантов сверять направление по простенькому компасу. Время от времени он собирал то кусочки беловатой коры, то щепоти мха с деревьев, прикладывал их к щеке и прятал в сумку на поясе. А один раз, приметив на стволе сероватый нарост, велел парням непременно добыть. Сбить нарост удалось, перекинув через ветку тонкую верёвку — это оказался какой-то гриб, на вид совершенно несъедобный.

На ночлег остановились часа за три до темноты. Пока девушки под руководством Нолана сооружали заслон из веток, парни насобирали здоровенную кучу хвороста, чтобы прогреть землю.

Нолан наклонился над хворостом, чиркнул зажигалкой — та только выбросила снопик искр из-под колёсика. Инструктор обескураженно помотал головой.

Курсанты переглянулись. Тед хмыкнул, но промолчал: злосчастная зажигалка в руках Нолана была жёлтого цвета. А не далее как десять минут назад тот оплавлял капроновый конец красной. И, значит… Озарённый внезапной догадкой, он хлопнул по боковому кармашку рюкзака. Так и есть, пустой.

— Ну что уставились? — раздражённо сказал Нолан. — Дайте кто-нибудь свою. То есть как это «нету»? А вы комплект при получении проверяли, орлы? Нет? А надо было. Теперь вот придётся обходиться без варева и спать на холодном. Так ведь выходит, а?

Орлы мрачно смотрели в землю. Дим заранее зябко ёжился, переминаясь с ноги на ногу. Шуон мужественно улыбался. Аанден тихо выдала пару слов на родном языке.

— Или выкрутимся? — продолжал тем временем старик. — Может, бластер у кого-нибудь есть?

Отставной пилот явно издевался — бластеры в учебный спаскомплект не входили.

— Что, ни у кого? Ай-я-яй, как непредусмотрительно. А может, банка пива или там презерватив? Ну хоть об этом-то вы подумали?

— Да мы вроде как не за этим сюда шли, — откликнулись сразу двое. Шуон и Вик.

— Эх, мельчает молодёжь. А я вот… — старик похлопал себя по карманам. — Куда ж я его… ага, вот!

— И чем он нам поможет? — заинтересованно спросил Тед.

— Огонь трением добывать! — рявкнул Нолан. — Что, слабО? Ну раз слабО, смотрите…

Он вытряхнул из сумки мусор, наковырял ножом крошек из сердцевины того самого серого гриба, и всё это пристроил кучкой на приготовленном пеньке.

— А теперь…

Нолан плеснул в презерватив воды, неожиданно ловким движением выжал меж пальцами выпуклость и, зажав её основание, стал крутить, превращая в маленький блестящий шарик. Подрагивающая водяная линза в руках старика поймала луч яркого ещё солнца.

— Не выйдет, — безнадёжно шепнул Шуон.

— Зато если выйдет — какая шикарная отмазка на тему «а почему он у тебя с собой?» — так же тихо ответил Тед. — Знаешь историю про то, как пилот и навигатор вернулись из рейса, а жена пилота…

— Потом!

— А если солнца нет, тогда потрошите аптечку. Смешаете пузырьки два и пять, и растирайте камнем. Но лучше их поберечь всё-таки…

Трут задымил и вдруг выбросил крохотный язычок пламени.

— Ну во-от… а теперь…

Через некоторое время на площадке полыхал здоровущий костёр, а в стороне на «таёжной свече» булькал котелок с жидкостью.

— Аккумуляторы комбезов тоже лучше поберечь, — напомнил Нолан. — И — да, — он извлёк из недр своего рюкзака небольшой пакет. — Забирайте свои зажигалки, раз-зявы…

Хворост прогорел. Палатки, к удивлению Теда, ставить не стали — установили несколько жердей и натянули лёгкую теплоотражающую ткань, рулон которой обнаружился в одном из рюкзаков: серебристой стороной внутрь, оранжевой — наружу.

Перед сном Нолан показал ещё фокус: сложил хитрый костёр из трёх брёвнышек разного диаметра. С этими брёвнышками он всех умучил, отвергая то одну лесину, то другую: вершинка непременно требовалась сухая, но не обломанная, стволик — прямой и почти без сучков. Теперь верхнее брёвнышко ровно и медленно горело по всей длине, а заслон из веток направлял тепло в импровизированный вигвам.

Спальник, крохотный и лёгкий, казался несерьёзным, но от тепла тела расправился и раздулся, превратившись в серебристый кокон.

— Как всё просто. А говорили — «выживание, выживание»… прогулка, — негромко сказал Шуон.

— Вот именно, — внезапно отозвался старик. И, хотя он вроде как согласился, ощущение было такое, будто ткнул носом во что-то очевидное, но пока не замеченное.

— Некоторые думают — в Космос слетать — всё равно как в соседнюю комнату выйти, — заявил Нолан почти минуту спустя, и переговаривающиеся курсанты примолкли. — Мол, автоматика надёжная, летаем уже чуть ли не двести лет, безопаснее только на диване лежать. Не-ет уж. Там, — пилот ткнул узловатым пальцем в тент над головой, — Великая Пустота. И домом родным она не станет. Кто об этом забыл — тот покойник.

И отвернулся в своём спальнике к полотнищу убежища.

— Вот вам и сказка на ночь, — тихо проворчал кто-то. Но его не поддержали. Усталость давала о себе знать. Сейчас были только тепло спальника и шорох листвы над головой. И даже маска на лице не мешала.

С утра Нолан набрал остывших углей и показал, как сделать из них и капронового носка фильтр для воды.

— Такого фильтра хватит по меньшей мере на ведро, — пояснил он.

День прошёл так же — переход, остановка на перекус, вечерние хлопоты по лагерю.

Нолан следил, чтобы обязанности каждого менялись — в этот раз еду готовить довелось Теду и Шуону. Тед не рассчитал — сначала макарон оказалось слишком мало, потом, когда доварили — слишком много. В макароны покрошили грибов, и каждый из них вредный старикан заставил проверить портативным анализатором — хотя Тед и подозревал, что результат легенда Космофлота знает заранее.

За ночь остатки макарон остыли и слиплись, к тому же в неубранный с вечера кан натекло дождевой воды. Тед оглянулся, ища в кустах ямку понеприметней, но был застигнут вездесущим Ноланом.

— Ку-уда?! Еду выкидывать? На себе попрёшь!

— Да ведь есть запас, вечером новых наварим…

— Вечером, мил-друг, не наварим ничего. Сегодняшняя ночёвка без костра.

Пришлось изобретать, как припаковать пятилитровый кан вместе с сырыми склизкими комьями.

— Тебе, пейзанину, всё ж полегче, — примирительно объявил старик. — Ты вон о Диме подумай, тот-то вообще из-под купола.

Интересно. Оказывается, Нолан знал о них нечто, чего они и не упоминали в разговорах. Тед, уже было набычившийся, переключился на новую для него мысль. Что ещё припрятано у старого пилота в рукаве?

Оказалось — многое. За следующие пять дней жизнь в лесу стала почти привычной. Деревья обрели если не имена, то лица — вот с этого надо брать кору на растопку, а вот у этого ствол будет гореть медленно, но жарко. Собирая очередную порцию лишайников для каши, Тед обнаружил, что проверяет их анализатором совершенно автоматически — даже те, что казались знакомыми. В один из дней Хахтанг пожаловался на слабость и тошноту — оказалось, что успокоенный чистотой воды в ручье курсант не пропустил её через импровизированный фильтр. Антидот из аптечки быстро справился с проблемой центаврианского организма, но Нолан на следующий день объявил, что с этого момента есть будут только то, что соберут сами. Впрочем, рюкзаки заметно полегчали: самые тяжёлые продукты съели в первую очередь.

Наконец Нолан объявил, что настал срок зачётного перехода.

— Пойдёте парами, каждая — по своему маршруту. Встречаемся в этой точке, — он отметил крестиком место на карте, то ли небольшой посёлок, то ли просто лесной кордон. — Если что — катер дежурит в минутной готовности, а на клапанах у вас маячок. Срываете пломбу, нажимаете кнопку. И через десять минут пьёте кофий с марципанами и любуетесь на пустую зачётку.

Тед оглянулся. С кем бы он хотел пойти в паре? С Шуоном? С Онгоем? Да почти всё равно с кем, только не с…

— Первая пара: Лендер, Бейкер.

— Ой, — сказала Сэл, — а можно…

— Нельзя, — с удовольствием ответил Нолан. — Или вы думаете, начальство не знает, кто из вас кого терпеть не может? В ЧП не только с лучшим другом попадают. Сработаетесь. Вторая пара…

Лишние вещи — большие каны, палатки на шестерых и тому подобное — оставили на стоянке: их должен был забрать катер. Рюкзаки перепаковали, оставили то, что могло пригодиться на маршруте двоим.

Первый час Сэл молча шла позади Теда — видимо, ей было проще, когда темп задавал кто-то другой. Но вскоре деревья поредели, впереди показался просвет, и через некоторое время курсанты оказались на окраине бесконечной, поросшей коричневатым влажным мхом равнины. Кое-где торчали невысокие — по пояс — деревца с узкими игольчатыми листьями, на кочках гнездились кустарники, усыпанные розовыми мелкими цветками, белели перья реденькой травы, а в понижениях проблёскивала вода.

Курсанты переглянулись. Дальнейший маршрут вёл прямо, и, судя по карте, обойти сомнительное место было малореально.

— Интересно, здесь нет таких… трясин, в которых и утонуть недолго? — голос Сэл дрогнул.

— Да ты не переживай, я тебя, в случае чего, вытащу.

Сэл критически оглядела парня — во всём великолепии его метра девяноста, широких плеч и соответствующих килограмм — и объявила:

— Зато ты провалишься первым. А тогда останется только вызывать катер. Я-то тебя не выдерну. Хотя утонуть совсем тебе не грозит — голова поплавком послужит.

— Сэл, кончай цепляться. Давай лучше по палке вырежем.

Впрочем, лёгкие длинные палки при каждом шаге упирались во что-то достаточно плотное.

Через некоторое время Тед понял, что берцы — до сих пор успешно противостоявшие погоде — начали подмокать. Идти по пружинившей под ногами массе было тяжелей, а конца болоту не предвиделось.

Ещё через какое-то время Сэл начала отставать.

— Эдак мы никогда не дойдём, — буркнул парень, останавливаясь в очередной раз.

— Иди сам, если хочешь, — раздражённо огрызнулась девушка. Она догнала партнёра и теперь стояла, переводя дыхание.

— Ещё чего. Тебя, может, и не жалко, но зачёт мне тогда точно не поставят.

— С каких это пор тебя заботят зачёты?

— Этот — заботит. Вот что, давай отдохнём.

— Что, прямо здесь? Сядем? А, может, ляжем?

— А плёнка на что?

— Ради меня — не надо.

— Ну и пожалуйста.

Через пятнадцать минут Тед, выйдя на небольшую скальную гривку, поросшую лишайниками, скинул с плеч рюкзак:

— Всё, привал. Я выдохся.

— А я бы ещё прошла.

— Сэл, ну хватит. Удобное место, сухо. И жрать охота.

Сэл, видимо, хотела ответить колкостью, но смолчала, тоже скинула рюкзак и села на него. Но тут же шевельнулась — вскочить.

— Давай минут пятнадцать посидим, а потом уже едой займёмся, — мирно предложил парень. Он расстегнул комбез и подставил лицо проглянувшему солнцу.

— У нас только «быстрорастворимые» продукты, — озабоченно произнесла девушка. — А на чём тут воду кипятить — я и вовсе не представляю.

— Есть плитка и сухой спирт, — напомнил Тед. — Мы их за время маршрута ни разу не использовали. Так что уж кружку-другую воды-то вскипятим.

— Ой, точно. Канчик доставать?

Но на этот раз Сэл не шевельнулась.

— Да не надо. Сиди.

Полуторалитровых канов было два, второй — в его рюкзаке.

Тед тоже посидел, затем встал и, сойдя со скалы, ножом вырезал во мху углубление — внизу был влажный то ли торф, то ли всё тот же слежавшийся мох.

— Ага, — торжествующе сказал курсант. — Вода сейчас будет.

И действительно, ямку пришлось углубить совсем немного — и на её дне начала собираться коричневая, остро пахнущая болотом жижа. После фильтра она даже стала почти прозрачной.

Оранжевый огонёк плитки колебался на ветру. Анализатор, в который Тед засунул от нечего делать веточку того самого куста с цветочками, выдал вердикт — безвредно, возможен лёгкий тонизирующий эффект — и парень, после недолгого колебания, накрошил листьев в закипающую воду. Запах был смоляной, а вкус — острый и приятный.

Первую порцию воды разлили по кружкам, и, пока пламя не прогорело, пристроили на подставку вторую.

После питья Сэл раскраснелась и повеселела. Видимо, в листьях и правда что-то такое было — Тед тоже ощутил прилив сил. А вот чувство голода, наоборот, притупилось. И это пришлось кстати, потому что «кошачий корм», как окрестили в Академии сублимированные пайки, вызывал ассоциации с кошками не столько вкусом, сколько размером порций.

Хотя сухого горючего оставалась почти полная упаковка, тратить его на просушку обуви показалось бессмысленным. Тед решил попробовать — правда ли «непромокаемые» носки не промокают. В поклаже таких была всего пара, снаряжение считалось дорогим и качественным и, похоже, пришла пора им воспользоваться.

До вечера шли почти молча, переговариваясь только по делу. Солнце спряталось, и на ресницы оседала мелкая водяная пыль — то ли дождь, то ли туман. Сэл снова начала отставать — на этот раз она заметно прихрамывала.

Пора было останавливаться на ночлег, и Тед заколебался — если поставить палатку на камне, то закрепить её они не смогут; впрочем, кажется, сильного ветра не ожидается; а если остановятся на мху — ещё неизвестно, не придётся ли спать в луже. Дно палатки, конечно, непромокаемое, но только если оно не было продрано прошлыми поколениями курсантов. Это соображение и решило дело. Видимо, мысли Сэл текли в том же направлении, потому что она, дёрнув напарника за рукав, молча указала на сухое перекрученное деревце, вцепившееся корнями в серую, вылизанную временем спину очередного скального выхода.

Отсыревшую под мелким нескончаемым дождём древесину удалось поджечь только с помощью очередной таблетки сухого горючего. Сэл пристроила «непромокаемые» носки рядом с пламенем, и Тед заметил на них пятна сукровицы.

— Ну ничего ж себе! И молчишь? Ты ж себе ноги покалечила!

— Да ничего… ещё один день — и всё.

— А пластырем залепить?

— Да я вчера последний извела.

— Сказала бы…

В аптечке Теда была ещё нетронутая пластина, и он отдал её девушке.

— Видимо, у меня ноги какие-то кривые… — сказала Сэл чуть погодя.

— Да нормальные у тебя ноги, — озадачился Тед.

— Да я не про то… просто носки сбиваются всё время.

Тут Тед ничем помочь не мог.

— Это у тебя не ноги кривые, это ботинки кривые, — утешил он. Действительно, осмотр показал, что задник ботинок отстаёт, и его жёсткий край натирает ногу чуть повыше пятки, там, где сухожилие. Должно быть, в один из предыдущих дней девушка не уследила и придвинула обувь слишком близко к костру.

Ещё одну таблетку горючего потратили, чтобы немного согреть палатку. Воздух был сырым и зябким. Несмотря на герметичную упаковку, вещи в рюкзаках казались волглыми, но всё-таки оба переоделись перед тем, как влезать в спальники.

Становилось холоднее. Тед догадывался, что девушка не спит. Если свернуться в спальнике калачиком, то быстро затекали ноги; а если распрямиться — начинала колотить дрожь. Полотнище палатки при прикосновении обжигало, как железо на морозе.

— Сэл, давай в один спальник.

При необходимости оба спальника можно было состыковать вместе, сделав один, общий.

— Ещё чего!

— Вообще-то, в инструкции сказано, плотно прижаться друг к другу.

— Теодор Лендер!

Тед умолк. Самое дурацкое, что он же действительно всего лишь вспомнил инструкцию. Ладно, всё-таки не минуса…

…Утренний иней на траве красноречиво намекал, что насчёт минусов Тед ошибся.

— Сэл, ты хоть обогрев комбеза включи, — напомнил он, наблюдая за неловкими движениями девушки.

— Аккумуляторы сели, — сдержанно отозвалась та.

— Надо было вечером термопару в кан сунуть…

— И где ты вчера такой умный был?

— Ладно, сейчас чаю забодяжим…

За день удалось пройти совсем немного, погода испортилась окончательно, и теперь в лицо летел мокрый снег. Дважды останавливались согреть чаю и перекусить горячим. У кустарника с розовыми цветками обнаружился непредвиденный побочный эффект — парню справляться с ним было несложно, а вот девушке приходилось приспускать комбез.

— И никакого равенства полов, — сердито пожаловалась она, возвращаясь с очередной отлучки.

Предыдущая ледяная ночь сделала-таки своё дело, и в этот раз спальники всё же были состегнуты вместе. Сэл осторожно скользнула в общий кокон. Тед ощутил, как от девушки тянет холодом — в самом простом физическом смысле.

— Слушай, раз уж залезла, придвигайся ближе, а то как-то совсем глупо получается.

— Да, к тебе придвинешься…

— Ну Сэл… ты и правда думаешь, что у мужиков мысли только «про это»?

— Не знаю, как у мужиков, а у тебя, к-кобелины… — и Сэл выдала непечатное.

— В походе закаляются характеры и упрощаются нравы, — печально констатировал Тед.

— Будешь приставать — руки пообрываю, — но Сэл всё же придвинулась, сберегая тепло.

— Ага, обрывай, мне их заново отрастят… скажу, что производственная травма.

— Это чего ты производить собрался?!

— Не «чего», а «кого». Таких как ты, — нравоучительно отвечал Тед. И поспешно добавил: — Красивых и умных.

Сэл нервно хихикнула.

— Тогда уж таких как ты. Да тебя клонировать надо… для увеличения рождаемости во Вселенной.

Тед, довольный, не стал спорить. Доволен он, впрочем, был не столько сомнительным комплиментом, сколько тем, что из голоса Сэл исчезла враждебность.

— Ноги сюда давай, леденючие же, — курсант завозился, подгребая девушку поближе и устраивая её ступни между своих.

— Теодор Лендер, сказано же — держи руки подальше! И ноги, — на всякий случай уточнила та.

— В геометрическом пространстве спальника это затруднительно, — с несвойственным ему изяществом высказался Теодор. — Спи давай.

Наутро Тед перепаковал рюкзаки, переложив основной вес к себе. Сэл он уцепил под локоть и пёр теперь с упорством вездехода, таща девушку на буксире. Болото наконец кончилось, и теперь они шли по просёлку, вязкому и раскисшему после дождя.

Оставалось пройти, по расчётам Теда, километров пять, когда впереди в сырой мороси замаячила по-птичьи хрупкая фигура.

— Последние, — недовольно буркнул Нолан. Впрочем, Теду показалось, что старик скрывает облегчение. — Курсант Бейкер, что у вас с ногами? Давай-ка, парень, сажай её сюда.

Сэл скинула рюкзак прямо на сырую обочину и села.

— Сымай берцы, посмотрим.

Девушка, морщась, стащила обувь.

— Ох, девонька… Ну-ка… давно в куклы играла? Сейчас вспомнишь…

Нолан вмиг распустил тесёмки своего рюкзака, запустил в него руку почти по локоть и выудил две тряпицы.

— Ну-ка, ставь ногу сюда…

Болячки немедленно оказались обработаны и закрыты свежим пластырем, а тряпица — расстелена на рюкзаке Нолана: то ли широкий бинт, то ли косынка из мягкой ткани. Старик установил ногу девушки наискось и подвернул угол.

— Учись, девонька. Вот так, а теперь сюда… вот и спеленали.

Он расправил почти невидимые складки. Ступня Сэл оказалась надёжно завёрнута в кокон с остреньким кончиком.

— Во-от… теперь — ботинок… Давай вторую.

— Ой… — Сэл попробовала наступить. — Легче…

— Ну а я что говорю? Запомнила, как это делается? Это тебе не термоносок какой, это, дочка, портянки.

…Кофия с марципанами на кордоне не нашлось, но горячий чай был. Нолан лично плеснул туда коньяку.

— С завершением, — сказал он. — Поздравляю вас, господа второкурсники.

Курсанты, сидя полуругом, блаженно тянули ароматную жидкость и щурились от тепла. Судя по всему, холод достал не только их с Сэл. Тед скосил глаза. Положим, рядом они сели потому, что оставалось только два пустых стула, но девушка вроде не рвалась пересесть…

Сэл отхлебнула из своей чашки и тоже помотрела на него.

— Хороший ты парень, Тед. Но тебя ведь не переделать, правда?

— Не переделать, наверное. Сэл, но ведь всё равно… Ты же сама хочешь летать. Ну и… Мне к Веге, тебе к Ориону… Если повезёт, пересечёмся раз в год… — Тед, к собственному изумлению, запутался и замолчал.

— Хороший ты парень, Тед, — повторила Сэл.

В дальнем углу Хахтанг изображал странную мелодию на чём-то вроде центаврианской губной гармоники. Народ негромко гудел, на буйное веселье явно никого не тянуло. В окно тихонько шуршал такой безобидный теперь дождь.

— Ну что, мир? — осторожно спросил Тед. — Без аннексий и контрибуций?

— Мир, Тедди. Но только, — Сэл болтанула чай в чашке, — ещё и без рук.

— Подписываю, — вздохнул Тед.

Три дня спустя они с Киром сидели в «Голубой планете» — той самой, где смуглый терранин варил кофе в турке. Кир только вчера вернулся с практики.

— Ну и куда ты теперь? — спросил Тед, имея в виду наступившие каникулы.

— Смотаюсь родичей проведать, — Кир задумчиво отхлебнул пива. И, после недолгого молчания, всё-таки спросил:

— А ты?

— Я… — будущий пилот пожал плечами. — Тут перекантуюсь. Отосплюсь, подработаю малость…

Закончить семестр без троек не получилось — отчасти из-за ночных погрузок, но вряд ли дело было только в них — и стипендии снова было не видать.

— Смотри, поаккуратнее. «Бойтесь данайцев…»

— Че-го?

— С Эйшитом поаккуратнее, — буркнул Кир, отводя глаза. — Что-то с ним не так…

— Нормальный парень, — чуть сердито отвечал Тед. — Да что я, маленький, что ли? Разберусь.