Академик

Глава 20

Расставшись после долгой беседы с Килдингами, Академик, двигаясь в сторону Мирного не спеша, разглядывая разнообразные пейзажи кластеров и философствовал про себя. Он считал, что ему очень повезло пообщаться с этими необычными людьми, которые знают о мире Улья гораздо больше остальных. Но главное, это пожалуй не знание, а именно понимание, некоторых устоев и правил устройства этого удивительного мира на которые они указали Академику. Интереснейшее высказывание от Пророка, по поводу отношения мира Улья к ненавидимым всеми иммунными, мурам. На самом деле, эти люди своими грязными и бесчеловечными поступками, спасают жизнями иммунных другие жизни, пусть далеко, в других, неведомых мирах, но все одно, спасают. Ведь неизлечимо больной, умирающий ребенок, он во всех мирах остается таковым. Да, до детей доходят малые крохи добытого здесь биоматериала, все, как и везде, основные сливки собирают имеющие деньги. Но пусть капля, пусть малая толика, мелкая песчинка, но она попадает на благо. Вот поэтому, мир Улья терпит этих утырков в своем чреве. Вспоминал Академик, сидя на привале и перекусывая разогретой им на сухом горючем тушёнкой, длинный и содержательный для него разговор с Детьми Улья. Отвлекло его от этого, возня среди членов стаи. Один из бегунов, яростно суетясь, пытался вырвать из лап топтуна неизвестно где добытые тем, протухшие человеческие ребра. Топтун, спешно грызя отобранное, отслеживая бегуна краем глаза, ловко поворачивался спиной к пытающемуся выхватить у него из лап вонючую добычу, при этом что-то урча. Как показалось Академику, язвительно посмеиваясь над не удающимися попытками добраться до вожделенной еды бегуном. Наконец устав или поняв бесплотность попыток забрать тухлятину у топтуна, бегун подбежал к наблюдающему за этой сценой Академику и принялся эмоционально урчать на разных тонах, да еще при этом, забавно размахивая пока еще руками. Слушая эту какофонию, мужчина внезапно понял, на что жалуется ему этот зараженный. Сам не веря тому что понял суть этой возни, он окрикнул замершего с остатками ребер топтуна, который явственно наблюдал за жалобой младшего члена стаи вожаку.

— Идите как сюда.

Поманил он пальцем замершего статуей топтуна, зараженный с большой неохотой, опираясь на выступающие костяные наросты, подойдя к сидевшему Академику, осторожно положил к его ногам остатки недоеденных им ребер, наполнив окружающие пространство вонью разлагающегося мяса.

— Вы зачем присвоили себе еду младшего члена стаи, ведь он ее нашел и откопал самолично, а вы, углядев и решив для себя что сможете легко отобрать найденную еду поступаете нехорошо, это не по стайному. Я делаю пока вам замечание в устном виде, но имейте ввиду, в случае неоднократного повторения подобных выходок с вашей стороны я буду вынужден ограждая других членов стаи от аморального поведения с вашей стороны, изгнать вас. Вам все ясно?

А вокруг отчитывающего топтуна Академика, уже собралась вся стая, внимательно прислушиваясь к нотации мужчины и косо поглядывая на виновато опустившего башку в низ топтуна. Чувствовалось, что он прекрасно понял Академика, а угроза лишения места в стае, очень серьезно напугала зараженного, после нотации, он тихонечко, стараясь не привлекать к себе внимания, отошел в сторону, стараясь стать незаметным. Бегун же, наоборот, радостно заурчав, схватил тухлятину и чуть отойдя в сторону от Академика, принялся со смаком, чавкая и пуская слюни, обгладывать что осталось после топтуна на ребрах.

Добрался Академик до стаба через несколько дней, без приключений и неожиданных встреч, поскольку шел как ему было удобно и выгодно, а не по общеиспользуемым тропам и дорогам. Это тоже стало для него очередным открытием, поскольку места море, иди на все четыре стороны, ан нет, все придерживаются дорог и тропинок. Все, это и зараженные в том числе, спешащие к свежему перезагрузившемуся кластеру на который указывает их внутренние безошибочное чутье. Свою стаю он не распустил, а назначив нового вожака из лотерейщиков, отправил восвояси. Бушующая радость нового «лаповодителя», отчетливо передалась ему на эмоциональном фоне, заполнив тот без остатка радостью и восторгом. На КПП, его встретили недоверчиво косясь, командир наряда Борей взяв на прицел своего автомата, вежливо попросил сдать оружие, предложив сразу пройти проверку у ментата Полиграфа, бессменно проживающего рядом с центральным КПП в своем вагончике.

— Ты Академик не серчай, просто Штырь при ментате сказал, что ты один отправился преследовать Килдингов, несмотря на их отговоры. А от этих тварей, просто так живыми не уходят. Так что все разговоры после проверки Полиграфа.

Академик, улыбнувшись и немного по-детски смущаясь от очередного пристального внимания к своей персоне, протянул ему свою винтовку ВАЛ, вынул из кобуры ГШ-18, передав его рукоятью вперед так же Борею, произнеся.

— Не такие они и страшные. Люди как люди.

Полиграф, похоже уже привычно встретил Академика, взглядом с прищуром, произнеся.

— Ну-с голубчик, что на этот раз?

— Килдинги.

Ответил Академик, отметив про себя как напрягся Борей и пара сопровождавших их бойцов, а Полиграф мгновенно растерял свою обычную манеру поведения, суетясь и нервно перепроверяя намертво затянутые веревки, удерживающие Академика на массивном, деревянном стуле, прикрученным посередине комнаты к полу. Затем, убедившись в обездвиженности опрашиваемого он, нервно сглотнув, наконец произнес свое привычное.

— Ну-с голубчик, приступим.

Затем начался опрос, который продлился непривычно долго, почти час, Полиграф нервно задавал вопросы, на которые Академик ровно и абсолютно спокойно отвечал. Рано или поздно все оканчивается, так и проверка, неминуема подошла к своему завершению.

— Все нормально с ним. Чист, ничего не подсажено и не поручено против стаба.

И затем, уже вдогонку выходящему Академику, Полиграф уставше произнес.

— Обалдеть мать его ети, живым от Килденгов ушел.

Затем началось, доклад Полковнику в присутствии Комиссара, которые на пару бросив все свои дела дожидались окончания проверки у Полиграфа. Затем письменный отчет, причем в двух экземплярах.

Затем, как и ожидалось, отдельный разговор у Комиссара в кабинете.

— Вот скажите мне как на духу, без патетики, Академик, как вы додумались в одиночку отправиться за группой Килденгов?

— Так никто из патруля со мной за ними не пошел.

Комиссар оценивающе посмотрев на собеседника, улыбнувшись продолжил.

— Это как раз понятно, никто в здравом уме не отправится догонять Килденгов. Самое поразительное что после беседы, вас Академик, живым и здоровым отпустили восвояси.

На что погонщик, неспешно достал из внутреннего кармана, переданные ему две красные жемчужины и положив их на затертую полировку столешницы, под вопросительный взгляд Комиссара, взяв листок бумаги со стола, написал.

“Это долг от Пророка, просил передать при встрече.”

Прочитав написанное, начальник безопасности стаба развернув листок к себе написал в ответ.

“Ни вслух, ни про себя, ни в мыслях, не произноси это имя. Только за озвучку его, тебя убьют быстрее чем женщину с даром нимфы. Передал долг и спасибо, остальное забудь не было этого и все, просто никогда не было. Ясно?”

Развернув к себе листок, Академик, своим каллиграфическим почерком вывел.

“Да.”

— Вот и славно, сейчас иди отсыпайся да отдохни дней несколько, только постарайся не во что не влипать, а, то есть у тебя такое умение или дар от богов Улья.

Сказал Комиссар, сжигая и растирая пепел в мелкий порошок исписанного ими листка бумаги.

Армейское общежитие, встретило Академика привычной серостью, дневальным сидящим около входной двери за столом и удивленными перешептываниями за спиной.

— Вот это да, живой зараза. Да заходи, не стой столбиком в дверях. Твою мать, мы тебя уже схоронили, Туча с Штырем переругался в пух и прах. Там чуть до ножей не дошло он его хотел на дуэль вызвать да Комиссар вмешался иначе думаю на одного забияку в стабе стало бы меньше.

Академик, засмущавшись от такой бурной встречи, стеснительно улыбаясь, расположившись за столом, перебирал хэбэшные салфетки, раскладывая на чистку свое оружие.

— И я, рад видеть тебя Выстрел в здравии. А насчет Штыря, не врет он, отговаривали и предупреждали, все было.

Выстрел, заинтересованно глядя на старательно чистящего свое оружие товарища, спросил.

— Ты как выжил? Против Килдингов в одиночку не повоюешь, как не понтуйся.

Академик, улыбнувшись своей наивной, детской, искренней улыбкой, решив снять все возможные расспросы, ответил.

— Все просто, я их не нашел.

Затем, аккуратно составив оружие в сейф пирамиду, он, простояв под горячими струями воды в душе, обмякнув и расслабившись, завалился спать на кровать, обнимая подушку. Из цепкого плена сна, Академика выдернули нежные поглаживания женских ручек, суетливо скользящих по телу, поцелуи и прижатое к нему горячее, молодое тело, полное возбуждения. Обняв женщину даже не открывая глаз, он определил кто это.

— Настенька, ты сказочное чудо.

А дальше, изголодавшись по ласке со стороны противоположного пола, Академик, отринув все на второй план, перевернув под себя возбужденно дышащую женщину, покрыв ее податливое тело поцелуями вторгся в горячее лоно между ее ног. И только после бурного финала с обоих сторон его посетила запоздалая мысль: а где его сосед по комнате, Выстрел?

— Настенька, а где мой сосед по комнате?

Продолжая прижиматься всем своим горячим, худеньким телом к Академику, прерывисто дыша она небрежно ответила.

— Да я этого козла гулять отправила. Он обезьяна, недоделанная возмущаться пытался, полено неотесанно. В общем я этого бабуина выпроводила, ты не волнуйся.

Наконец отдышавшись и открыв глаза, он оторопело уставился на лицо Насти, на котором красовался живописный, ярко фиолетовый бланшь на пол лица.

— Извините Настенька, за бестактный вопрос, а это у вас откуда?

Настя, вместо того что бы засмущаться, наоборот, отстранившись, выставляя на показ мелкие груди от нулевого до первого с гордостью и вызовом ответила.

— Твою сучку Таньку, отмудохала, нечего этой шалаве на тебя претендовать, а то губы раскатала, шлюха.

Обалдевший Академик, просто потерял дар речи, выходит пока он отсутствовал в стабе, женщины уже делят его. Покраснев от стыда и смущения, мужчина пытался успокоиться, да что бы за него женщины дрались, бред, да и только. В прошлом, которое он прекрасно помнит такого точно не было, да и не могло быть там наоборот, столько труда и ухаживаний приходилось положить к ногам очередной желанной дамы, что потом, и сама дама не в радость словно досталась после разгрузки вагона с углем.

— Да ты не переживай если что, мы с ней потом нормально поговорили в общем заключили перемирие, потому как должна же у тебя быть свобода выбора. А то получается тирания с нашей стороны, а вы мужчины такого боитесь больше чем мы мышей. Вот мы потом посидели, обсудили, ну выпили немного и пришли к выводу что ты сам должен как-то определиться, а мы не будем на тебя давить. Только я думаю на кой тебе нужна женщина, которая побывала под все стабом, ты если что, здороваться устанешь с ее бывшими хахалями да советы от них получать.

Академик, продолжал таращиться на откровенничавшую Настю, уже предполагая, что противоположная сторона так же не угомонилась и предпримет свои ходы добиваясь его расположения. В душе у мужчины от услышанного, сменяя смущение и растерянность, начала закипать злость, стирая разум.

— Настенька, а меня вам не интересно спросить по данному поводу?

Ответ, прижавшейся к нему женщины, просто вытеснил остатки цивилизованного воспитания.

— Да кто вас мужчин спрашивает, вы же как дети, где сиська ближе туда и бежите как что…

Договорить Настя не успела, Академик, гулко зарычавший, схватил ее за тоненькую шейку, придавив к стене и глядя ей в глаза своим разъяренным, звериным, пропитывающим ужасом душу взглядом, прорычал проглатывая слова.

— Вы совсем ополоумели, я вас…

Его речь прервал журчащий, горячий ручеек, запущенный трясущейся от ужаса Настей и скользящий по телу Академика на постель, расплываясь желтым пятном по простыне. От осознания случившегося, рука мужчины разжалась, и он стремглав выскочил из постели, таращась на продолжающую прижиматься к стене женщину.

— Настя, как это понимать?

Женщина, ничего не ответив, соскочив с постели, похватала свои вещи, одеваясь на ходу и старательно смотря в пол. Затем молча выскочила из комнаты, оставив Академика разбираться с последствиями ее страха. Чертыхаясь и даже матерясь про себя, мужчина сгреб постельное белье с грустью посмотрев на успевший пропитаться Настиным страхом матрас. Как не крути, народные мудрости ни в каком мире не изжить, все беды и проблемы от женщин даже вот такие. Запустила струю, собралась и была такова, а ему, среди ночи приводи все в порядок, стирай и замывай, а потом при встрече, еще и положено извиниться, указывая на свою грубость и не воспитанность. Вот ведь гадость, насчет извинения, чертыхнувшись про себя он твердо решил, что извинений не будет ни в какой форме. Утром, вернувшийся наставник первым делом прокомментировал.

— Надеюсь я не зря у мужиков кантовался и у тебя все сложилось с твоей стервой. Вот ведь мелкая зараза, заявилась почти ночью и давай шипеть как гадюка, думал точно тяпнет ядовитыми зубами. Как ты ее терпишь это же голимая как их там называют?

— Феминистка.

Подсказал Академик, своему наставнику.

— Ага, слово то какое, хрен запомнишь. А ты что с утра пораньше стирку постельного белья затеял?

Лицо Академика от такого вопроса вспыхнуло наливаясь краской, но наставник уже переключил свое внимание на более интересное для него.

— Ты на полосу пойдешь или прохлаждаться будешь, ссылаясь на усталость после рейда?

Академик, искренне улыбнувшись от души ответил.

— Конечно пойду, там меня черная, резиновая подружка заждалась.