Мы грешим, чтобы положить конец греху, - говорят они.
Одна из Сестер узнала меня и быстро предупредила остальных. Они собрались вместе и пялились на меня, когда я проходил мимо. Я вежливо улыбнулся, и одна из них сделала знак креста. Другая знаками показала, что серьезно разозлилась, после чего они ушли. Может быть, помолиться за спасение моей души или о даровании мне щедрости.
Наконец, я добрался до стойки, расстегнул пальто и с удовольствием опустился на табурет. Я кивнул Алексу Морриси, который уже приближался с моим обычным стаканом настоящей Кока-Колы. Он был одет во все черное, вплоть до последнего нюанса, включая шикарный французский берет, который он носит, чтобы скрыть свою растущую лысину. Он хлопнул мой стакан на подставку с гербом легендарной местной пивоварни «ШОГГОТОВСКОЕ СТАРОЕ ОСОБОЕ» (SHOGGOTH’S OLD AND VERY PECULIAR).
- Я впечатлен, Тэйлор, ты на самом деле напугал SAS, и ведь я видел, как они освежевали и съели оборотня.
- Это талант, - легко согласился я.
Я покатал Коку по стакану, высвобождая букет, и какое-то время наслаждался вкусом, прежде чем небрежно оглядеть бар, проверяя, кто в нем есть, и кто может быть полезен. В конце стойки сидел граф Дракула, высохший сухарь с крысиным лицом в грязном смокинге и видавшем лучшие времена оперном плаще. Он пил свой обычный Type O negative («Type O Negative» - группа в стилеготик-металл изБруклина, Нью-Йорк. Музыка группы включала также элементыдумитрэш-метал.Особый акцент на темыромантики,депрессиии смерти) и вслух разговаривал сам с собой, все, как всегда. После стольких лет у него нет ни малейшего акцента, он использует его на персональных выступлениях.
- Вонючий агент так загружает меня в последнее время, что совершенно не остается времени для себя. Все эти шоу, автографы и «прорекламируйте вашу новую книгу»... Позировать с восходящими и уходящими Готическими рок-группами, и рекомендовать новый вид пылесоса... Я стал шутом! У меня был собственный замок, пока его не присвоили коммунисты... у меня вампирские невесты, но теперь я слышу о них только тогда, когда запаздывает чек с алиментами. Они выпили меня насухо! Вы знаете, кого пригласил мой агент для сопровождения моего последнего персонального выступления? Трансильванский Балет Трансвеститов! Двадцать два разукрашенных носферату бьют под «Я Такая Дурочка, Когда Всходит Луна» (“I’m Such a Silly When the Moon Comes Out”). Такое происходит, когда ты сам не принимаешь участия...я чуть не умер! Снова. Я утверждаю, что бывают ночи, когда просто нельзя покидать свой гроб.
Неподалеку, наполовину вывалившись из кабинки для приватных танцев и демонстративно не обращая внимания на старого вампира, находилось То, Что Ходит, Как Это. Звезда дюжины фильмов про монстров пятидесятых годов, теперь же все свелось к тому, что оно просто подписывало свои фотографии на памятные конвенциях. На прошлой неделе их была целая куча, прошедшая во всех городах, которые оно терроризировали в расцвете сил. Кроме как ради ностальгии, о них больше никто не вспоминает.
(Большая Зеленая Ящерица была запрещена циркуляром конвенции из-за отказа носить подгузник после инцидента с «радиоактивной свалкой».)
Пара Морлоков тужилась прямо перед стойкой, мучительно пытаясь определиться, какой из видов копрофагии им по вкусу. Алекс заорал на своих мускулистых вышибал, и Бетти и Люси Колтрейн пришлось временно прекратить разминать друг друга, чтобы прийти и выбить из Морлоков дерьмо, а потом вышвырнуть их вон за их уродливые уши. Существуют границы того, с чем Алекс может смириться даже в самом лучшем его настроении, которое бывает не часто. На самом деле, в большинство времени вас могут вышвырнуть за вежливое замечание, что вам неправильно дали сдачу. Я понял, что Алекс все еще в замешательстве, поэтому вопросительно взглянул на него.
- У меня есть специальное предложение - Ангельская Моча, - сказал он с надеждой. - Спрос закончился сразу, как прошел слух, это вовсе не название марки, а скорее предупреждение... А еще у меня остались Свиные Почесухи, свеженатертые. Или Свиные Шары (Pork Balls – дословно – свиные яйца), которые тебе нравятся.
Я покачал головой. - Я разочаровался в Свиных Шарах. Они неплохи, но, купив пакет, получаешь всего два.
- Черт, - сказал Алекс, - купив свинью, ты тоже получишь только два.
Позади стойки плакала кровавыми слезами статуя Элвиса в его белом комбинезоне. Стрелки часов крутились в разные стороны, а по маленькому телевизору шла трансляций из Ада с выключенным звуком. Шелудивого стервятника на жердочке грызло с энтузиазмом что-то, выглядевшее весьма нахальным. Заметив мое внимание, стервятник окинула меня долгим, задумчивым взглядом.
- Веди себя прилично, Агата, - сказал ему Алекс.
- Агата, - задумчиво повторил я. – Это ведь имя твоей бывшей? Как сейчас поживает старушка?
- Она очень добра ко мне, - ответил Алекс. - Никогда не навещает. Хотя я снова запоздал с чеками на алименты. Джонатан, оставь утку в покое! Я не буду повторять! И нет, я не хочу апельсин обратно.
- Сегодня здесь довольно многолюдно, - сказал я.
- У нас сегодня очень популярное выступление в кабаре, - гордо заявил Алекс. – Покрутись тут, пока я объявлю его. - Он повысил голос. – Слушайте все, отморозки! Сейчас время кабаре, и я еще раз представляю этого выдающегося артиста, мистера Эксплодо! (Explodo – лат. - прогонять шумом; ошикать, освистать;осуждать, порицать, не одобрять, отвергать).! Для вас, исключительно для вас, и я хочу, чтобы вы забрали его с собой, потому что меня от него тошнит, да, - Самоубийца Джонс!
Очень заурядный на вид человек застенчиво шагнул на маленькую, освещенную платформу, весело помахал бешено аплодирующим зрителям, затем взорвался кровавыми клочьями. Более грязного зрелища я давно уже не видел. Толпа одобрительно взревела, хлопая в ладоши и топая ногами. Выступление было достаточно впечатляюще, вот только немного коротковато. Я взглянул на Алекса.
- Это не самоподрыв, а просто постановка, - объяснил Алекс. – Потом он снова соберет воедино все свои обрывки.
- Ты хочешь сказать, что он взрывает себя снова и снова?
- Каждую ночь, и дважды - по субботам. И, по-моему, все еще жив.
- Кстати, - сказал я, - почему ты все еще здесь, Алекс? Ты всегда говорил, что ты здесь только потому, что узы Мерлина навечно привязали тебя и твою родню к этому бару. Но теперь он, наконец, мертв и ушел, благодаря Лилит, так что тебя держит здесь?
- А куда еще я могу пойти? - голос Алекс стал ровным и почти лишенным эмоций. - Что еще я могу делать? Бар - это то, что я знаю и то, что я делаю. И, кроме того, где еще у меня будет возможность на постоянной основе расстраивать, оскорблять и терроризирорвать такое множество людей? Управление этим баром испортило меня для всего остального. Это...это моя жизнь. Черт бы ее побрал!
- Как на делах отразилось исчезновение Мерлина?
- Да тише ты! Я никому не говорил, и не собираюсь. Если люди и некоторых другие силы, не совсем люди, убедятся, что этот бар больше не защищен магией Мерлина, они будут атаковать его всем, от Библейских казней до Четвертого Всадника Апокалипсиса.
- Не надо было обсчитывать людей.
- Давай сменим тему. Я слышал, что вы со Сьюзи Стрелком теперь живете вместе. Я могу сказать честно, что никогда не верил, что такое произойдет. Как дела у всеми любимого фанатичного поклонника оружия?
- О, по-прежнему убивает людей, - ответил я. - Она гоняется за призом в Пограничье. У нее скоро день рождения, наверное, подарю ей тактическую ядерную бомбу, на которую она намекает.
-Жаль, я думал, ты шутишь. - Алекс задумчиво меня разглядвал. - Как все...проходит?
- Постепенно, по одному дню за раз, - сказал я. Моя очередь сменить тему. - Мне нужно поговорить с кем-то, кто может все мне рассказать про Гриффина и его семью. Очень подробно, включая то, чего не полагается знать людям вроде нас. Есть хоть кто-то, отвечающий требованиям?
- Тебе в чем-то повезло, - ответил Алекс. - Видишь элегантно одетого джентльмена за столиком в дальнем углу, который пытается очаровать кого-нибудь, купив ему выпивку? Что ж, это это не джентльмен, это репортер. Зовут Потрясный Гарри (Harry Fabulous). Сейчас он внештатник в самом грязном и неприличном таблоиде Темной Стороны - the Unnatural Inquirer. Любые новости, которые можно сделать на заказ. Он знает все, даже если большая часть этого, скорее всего, неправда.
Я кивнул. Я знал, Гарри. Я поймал его взгляд и махнул ему, чтобы присоединялся. Он радостно улыбнулся и направился к стойке. О да, я знал все о Потрясном Гарри. Красивый, обаятельный, всегда выразительно одетый, Гарри была змеей в волчьей шкуре. Было время, когда Гарри был лучшим на Темной Стороне человеком, который брался за все, за что не брался никто. А потом ему выпало религиозное испытание, на личной встрече, о которой он по-прежнему отказывался говорить, и решил заняться журналистскими расследованиями для блага его души. Я думаю, идея была в разоблачении коррупции и уничтожении зла в высших слоях, но, к сожалению, единственное место, куда его взяли... это the Unnatural Inquirer. Который не столько разоблачает коррупцию, сколько сам в ней погряз. Тем не менее, все должны с чего-то начинать. Гарри говорит, что он карабкается наверх. Ему было бы сложно карабкаться вниз.
- Привет, Джон, - сказал Потрясный Гарри, демонстрируя совершенные зубы в совершенной улыбке. Он схватил мою руку и излишне фамильярно ее пожал. - Что я могу для вас сделать? Мне привезли небольшую партию настоящей Марсианской красной травы, если вам это интересно. Классное курево, по крайней мере – так мне сказали...
- Если вы будете называть ее неземной, то дождетесь краткого, но болезненного визита феи мордобоя, - сказал я строго. Нужно держать Гарри в рамках, не давая ему получить преимущество. - Я думал, вы больше не занимаетесь этим бизнесом?
- О, конечно, конечно! Но говорят такое...
- Хорошо, - сказал я. - Над чем вы сейчас работаете, Гарри?
- Я гоняюсь за сплетнями, что на Темной Стороне замечен Шагающий, - ответил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.
- Здесь всегда полно слухов, - сказал Алекс. - Ваша газетенка платит за свидетельства, но все, что у нее есть, так это рассказы друзей друзей и размытые фотографии, на которых может быть кто угодно.
- Этот выглядит реальным, - Гарри излучал абсолютную искренность. – Божественный гнев был ниспослан в человеческий мир, чтобы покарать виновных. И он, наконец, пришел на Темную Сторону! А это пугающая перспектива для ... да почти для каждого на Темной Стороне. Множество людей скрылось с глаз, без сомнения, прячутся под своими кроватями и скулят, дожидаясь, пока он снова уйдет. Если бы я смог взять интервью...
- Он пристрелит вас на месте, Гарри, и вы это знаете.
- Если бы работа была легкой, ее мог бы сделать кто угодно, - Гарри задумчиво меня разглядывал. - Значит, у вас со Сьюзи Стрелком теперь роман? Вы храбрее, чем я о вас думал.
- Об этом что, все знают?
- Вы – это гвоздь новостей! - воскликнул Гарри. - Две самых опасных личности Темной Стороне объединяются! Говорят о звездной паре. Человек, спасший Темную Сторону в ходе Войны Лилит, и Сьюзи Стрелок, также известная как Сьюзи Дробовик, и «О Черт, Просто Застрелись, И Покончим С Этим». Мой редактор заплатит отличные деньги за эксклюзив о вашей жизни.
- Не интересует, - отрезал я.
- Но...все в шоке! Пытливые умы имеют право знать!
-Нет, не имеют, - твердо ответил я. – Именно поэтому Сьюзи отстреливает папарацци коленные чашечки, и ставит растяжки вокруг дома. Но я вот что вам скажу, Гарри: поможете мне с делом, над которым я работаю, и я расскажу вам кое-что о Сьюзи, что неизвестно больше никому. Интересует?
-Конечно! Что вы хотите знать?
- Расскажите мне о Гриффине и его семье. Не только историю, но и сплетни. Начиная в первую очередь с того, как он стал бессмертным, если вы это знаете.
- И это все? Легче легкого! - Гарри начал было снисходительно улыбаться, но потом вспомнил, с кем он говорит. - Совсем не тайна, как Иеремия Гриффин стал бессмертным. Просто большинство людей, знающих, что для них лучше, предпочитает об этом не говорить. В общем, несколько столетий назад Гриффин заключил сделку с Дьяволом. Бессмертие в обмен на его душу. Гриффин думал, что это хорошая сделка, потому что если он никогда не умрет, как Дьявол может когда-либо потребовать его душу? Но, как всегда, в контракте была оговорка: Иеремия мог передать собственное бессмертие своей жене и даже своим детям и их супругам...но не внукам. Как только внук Гриффина достигнет принятого в обществе возраста совершеннолетия, бессмертие Гриффина тут же аннулируется, и Дьявол приходит, чтобы утащить его в Ад.
- А что насчет остальных членов семьи?- спросил я. – Они тоже теряют свое бессмертие? И свои души?
- Неизвестно, - ответил Гарри.
- Так как же Гриффин в итоге поступит с двумя несовершеннолетними внуками?
Гарри ухмыльнулся. - Иеремия никогда не собирался иметь детей, не говоря уже про внуков. Говорят, он принял чрезвычайные меры, чтобы этого не допустить, включая презервативы с таким количеством встроенных защит, что они светились в темноте. Но нет такого мужа, которого жена не смогла бы в этом деле переиграть, поэтому, когда Мария была уже беременна двойней, Гриффин с неохотой, но смирился с этим. Хотя считается, что он предпринял меры, чтобы это больше не повторилось.
- Он заставил ее стерилизоваться, - сказал я. - Maрия рассказала мне.
- Вы узнали это от нее самой? - обрадовался Гарри. - Теперь я могу это использовать! Это настоящий эксклюзив... В любом случае, после того, как оба ребенка выросли, им не понадобилось много времени, чтобы решить, что собственных детей они хотят гораздо больше, нежели вечного присутствия рядом дорогого Папаши. И Мелисса, и Павел были запланированы, зачаты и рождены с соблюдением строгой секретности, с разницей всего несколько недель, после чего их представили Иеремии как свершившийся факт. Говорят, он сходил с ума, грозился убить обоих детей вместе с внуками, но как-то...обошлось. С тех пор все только и ждут, чем все закончится. Но внуки выросли не только целыми и невредимыми, но даже избалованными...и слегка странными. Полагаю, из-за постоянно нависшей угрозы смерти, с которой они живут. Потому что, давайте смотреть правде в глаза, она грозит либо им либо его, а ему терять чертовски намного больше... Когда прошел слух, что он составил новое завещание, оставив все Мелиссе, у всей Темной Стороны отпали челюсти.
- Погодите, - сказал я. - Вам известно о новом завещании?
- Черт возьми, Джон, это известно всем! Это самая горячая новость за последние годы! Она разлетелась по Темной Стороне быстрее, чем дорожный бегун (в оригинале - road runner – птица из Диснеевского мультфильма) с ракетой в заднице. Такого не ожидал никто. Гриффин, наконец, приготовился к смерти и оставляет все спокойной, тихой маленькой Мелиссе? А все прочие Гриффины вдруг лишенны наследства? Многие до сих пор в это не верят. Они что, что Гриффин проворачивает еще одну из своих чертовски сложных и ужасно грязных схем, где нагреют всех, за исключением самого Гриффина. Этот человек не отдал ничего своего за всю свою затянувшуюся жизнь.
- Кроме собственной души, - сказал я.
Гарри пожал плечами. - Может быть, все это – часть его плана, чтобы получить ее назад. Ходят слухи ... что Гриффин в ответе за ее исчезновение. Что Мелисса уже убита, а новое завещание - просто дымовая завеса.
- Не считая того, что он мне платит за ее розыск, - ответил я. - О, Алекс, пока я не забыл. Посмотрите за этим, ладно? Я заберу его позже.
И я протянула Алексу свой портфель, набитый миллионом фунтов. Приняв его, он заворчал от тяжести и убрал с глаз под стойку. Он хранил мои вещи и раньше, никогда не задавая вопросов. Думаю, что он рассматривал их в качестве гарантии оплаты мной своих счетов. Он хмуро посмотрел на меня.
- Это ведь не снова твое грязное белье, Тэйлор? Клянусь, некоторые из твоих носков могли бы самостоятельно дойти до прачечной.
- Просто немного взрывчатки – говорю это, чтобы позаботиться о друге, - жизнерадостно ответил я. – На твоем месте я никому бы не позволил к этому приближаться. – И я снова повернулся к Гарри. - Если Мелиссу действительно похитили ...кого бы вы заподозрили в первую очередь?
- С выпивкой внутри мне думается лучше, - намеркул Гарри.
- Ее надо заработать.
- Да будет вам, Джон, эти разговоры вызывают такую жажду...
- Ладно, - сказал я и посмотрел на Алекса. – Дай этому человеку стакан Мочи Ангела и упаковку Свиных Шаров. А теперь говорите, Гарри.
- Когда дело доходит до врагов Гриффина, выбор богат. Полагаю, вы должны включить в список Двойняшек Джаспер, Большого Макса – Отступника Вуду, Воплощенную Скорбную Прелесть и Леди Проклятие. Если однажды все они окажутся в одном месте одновременно, это будет, наверное, признаком Апокалипсиса. Любой из них может претендовать на титул «Поддонок Номер Один» на Темной Стороне, если Гриффин на самом деле откинет копыта. Но я по-прежнему не исключаю, что сам Гриффин и есть ваш главный подозреваемый. Извращенность этого человека превосходит не только то, что вы представляете, но и то, что вы можете себе представить. Поживите веками как полный ублюдок, и станете таким же.
- Через несколько часов Мелиссе исполнится восемнадцать, - сказал я. - Официальное совершеннолетие. Если я не найду ее до этого и не верну в Гриффин-Холл для подписания каких-то документов и придания законной силы новому завещанию, то Maрия и прочие снова станут законными наследниками. Что является для них тем самым чертовым мотивом.
- Если ты вернешь ее деду, - сказал Алекс, поставив напротив Гарри стакан и упаковку, - он может убить ее прямо у тебя на глазах, чтобы сохранить свою душу. Возможно, именно поэтому он тебя и нанял. Может быть... кто-то похитил ее, чтобы спасти от него.
- Если бы Филиппу Марлоу пришлось иметь дело с подобными случаями, он бы давно сдался и стал водопроводчиком, -прорычал я. – В этом деле слишком много вопросов, а твердых фактов и близко нет. - Я уставился на Гарри только потому, что он был там. - Сколько лет Иеремии Гриффину? Кто-нибудь знает точно?
- Если и знает, то этот кто-то достаточно умен, чтобы молчать об этом, - сказал Гарри. Он пригубил напиток и издал удивленный звук. - Скорее всего, несколько столетий. Существует записи, по которым можно проследить присутствие Гриффина на Темной Стороне вплоть до тринадцатого века, но в более ранних записях есть пробелы. Чосер упоминает его в полном, без купюр тексте Кантерберийских Рассказов, - если это чем-то поможет.
- Не очень, - ответил я. - Послушай, бессмертных на Темной Стороне, как у собаки блох, и это даже не считая Сущностей на Улице Богов. Должен же остаться еще кто-то или что-то, кто был, когда Гриффин впервые появился на сцене.
- Ну, это Питер-Взрыв-на-Голове, Владыка Терний, Малыш Ктулху, и конечно, сам Дедушка Время. Но опять же, если им все известно, они приложили большие усилия, сохраняя молчания об этом. Гриффин – могущественный человек, и у него очень длинные руки.
-Ладно, - сказал я. - Расскажи мне о его бизнесе. Я имею в виду, я знаю, что он богат и владеет всем, что не прибито гвоздями, но насколько именно?
- Этот человек очень и очень богат, - ответил Гарри. – Благодаря усилиям на протяжении столетий и чудесно набежавшим за это время сложным процентам. Кому бы в конечном счете не достался семейный бизнес Гриффина, ему будет принадлежать значительная часть Темной Стороны и контрольный пакет большинства работающих здесь предприятий. Не секрет, что Гриффин маневрирует, стараяь занять позиции, оставшиеся вакантными после недавно умерших Властей. Поэтому, всякий, кто унаследует основу его могущества, в конечном итоге будет править Темной Стороной. Поскольку больше некому. Неужели Гриффин действительно вложил столько времени и усилий, чтобы стать Королем Горы, чтобы просто так умереть и передать все это неопытный восемнадцатилетняя девчонке?
- Звучит не слишком правдоподобно, если так ставить вопрос, - сказал я. - Но я начинаю думать, что скажет Уокер. Когда я его видел в последний раз, он по-прежнему всем заправлял, и я не могу себе представить, чтобы он отступил перед кем-то, кого он не посчитает достойным этого.
-Уокер? – пренебрежительно фыркнул Гарри. - Он только управляет постоянным персоналом, потому что всегда этим занимался, и большинство людей по-прежнему его уважает. Но всем известно, что это только временно, пока не пришел кто-то с реальной силой. Без Властей, прикрывающих его, Уокер просто временщик, и он должен это понимать. Гриффин не единственный кукловод, стремящийся взять все под контроль, и любой из них мог похитить Мелиссу, чтобы оказать на Гриффина давление и заставить его отступить или вовсе уйти.
- Имена, - сказал я. - Мне нужны имена.
- Это не те имена, которые произносят вслух, - многозначительно заявил Гарри. – Поэтому не волнуйтесь, продолжайте копать, и они сами вас найдут. А что это такое?
- Ешь, - ответил я. – Там полно протеина. А теперь давайте последние сплетни о предпочтениях семьи Гриффин, когда никто не видит. Все самое вкусное.
- Сейчас услышишь, - злобно ухмыльнулся Гарри. - Говорят, Уильям относится к удовольствиям очень серьезно, и предпочитает экстрим. Исследут самые острые ощущения и тому подобное дерьмо. Возможно, вам захочется проверить Клуб Калигула. Его жена Глория предпочитает шопиться в Олимпике, но в последнее время она отвернулась от крупных покупок в пользу выслеживания редких коллекционных вещей. Она могла бы купить Мальтийского Сокола или Святой Грааль, просто чтобы больше никому не достались. Единственная причина, почему ее не часто обманывают, в том, что большинство людей, работающих в этой области, вполне разумно боятся того, что Гриффин с ними сделает, если это узнает. Последнее, что я слышал, Глория вела переговоры, чтобы купить Яйцо Феникса у самого Коллекционера. Это ваш друг, не так ли?
- Не совсем. Скорее, друг моего отца.
Гарри с надеждой подождал, а потом, когда стало ясно, что больше я ничего говорить не собираюсь, легко пожал плечами. - Элеонора Гриффин любит молоденьких мальчиков. Насколько мне известно, она перебрала дюжину и все время в поиске свежей модели. Говорят, она переспала со всеми членами известной мальчиковой группы, и после этого они больше не стали прежними. Их фан-клуб издал в отношении нее фетву (fatwah - фетва - в мусульманском праве заключение, даваемое муфтием. В самом общем смысле - оценка какой-либо ситуации с позиций шариата и фикха. Может выноситься специальными структурами при государственных органах, публичных корпорациях или коммерческих предприятиях по вопросам их деятельности). Муж Элеонора,Марсель, - игрок. Плохой. Большинство солидных домов не пустит его даже на порог, потому что у него привычка наделать долги, а потом предложить взыскивать их с Гриффина. А у них, конечно, дотаточно здравого смысла, чтобы не пытаться. В результате такой порочной практики бедный старичок Марсель вынужден играть в местах такого сорта, куда большинство не войдет даже под дулом пистолета. Как вам это?
- Прелестно, - ответил я. - Расскажите мне о внуках, Павле и Мелиссе.
Гарри нахмурился. – По сравнению с остальными - тишина. У каждого собственный маленький круг друзей, и они в нем держатся. Никаких крупных публичных появлений или скандалов. Если у них и есть личная жизнь, они держат это в такой тайне, что даже Unnatural Inquirer о ней не знает. А такое немногие могут сказать.
- Понятно.О'кей, Гарри. Спасибо. На этом все. До встречи.
- Минуту, подождите минуту! - воскликнул он, когда я встал и собрался уходить. - Что насчет моего эксклюзива? Что-то о Сьюзи Стрелке, о чем никто не знает?
Я улыбнулся. – Она и правда не публичный человек. Особенно с самого утра.
Наслаждаться выражением лица Гарри мне удалось не дольше мгновения, а потом кто-то выкрикнул мое имя - громко, резко и совсем не дружелюбно. Я оглянулся, а все остальные в баре уже разбегались или ныряли в укрытия. У подножия металлической лестницы стояла высокая тощая женщина в черном, твердо держа Глаз Кали в поднятой руки. Я не узнал эту женщину, но, как и все остальные в баре, я узнал, Глаз Кали, едва его увидел. Мне самому чрезвычайно захотелось убежать и нырнуть в укрытие. Глаз представляет собой кристалл, упавший на землю из какого-то высшего измерения множество веков назад, в первобытные времена древней Британии. Глаз - это предмет силы, инопространственных энергий, и он мог исполнить все ваши мечты и реализовать амбиции, если не сожжет вас раньше. Единственная причина, по которой Глаз Кали не сделал кого-нибудь бедного шута королем или королевой Темной Стороны, заключалась в том, что они не склонны прожить так долго. Глаз был слишком могущественным, чтобы его могли использовать несчастные хрупкие смертные. У большинства людей хватало здравого смысла, чтобы не прикасаться к проклятой штуке, но в последнее время у некоторых групп фанатиков стало принято вооружать им ассассинов-самоубийц.
Я бы убежал, но было некуда. Нет такого места, куда бы Глаз Кали не мог до меня дотянуться.
- Кто ты такая? - я заговорил с женщиной в черном, пытаясь выиграть время и надеясь, что мой голос звучит хладнокровно, невозмутимо и совсем не угрожающе.
- Я твоя смерть, Джон Тэйлор! Твое имя записано в Книге Гнева, твоя душа осуждена, а ваша судьба утверждена Священным Советом! Пришло время заплатить за все твои грехи!
Я никогда не слышал о Книге Гнева или Священном Совете, но это не имело значения. В то или иное время я доставил неприятности почти всем, кто это заслужил. Насколько я знаю, в этом и состоит моя работа.
- Оставшиеся в баре защиты должны были уже сработать, - пробормотал Алекс у меня за спиной. - Но поскольку этого не случилось, по-моему, можно смело предположить, что ты остался сам по себе, Джон. Если я тебе понадоблюсь, я буду прятаться за стойкой и потеть.
- Гарри? – сказал я, но тот уже исчез.
- Он тоже здесь, со мной, - сказал Алекс. - Плачет.
Женщина в черном медленно двинулась на меня, по-прежнему поднимая над собой Глаз Кали. Он ярко сиял в гоступриимном сумраке бара, как огромный красный глаз, смотрящий прямо на меня. Воздух вокруг него плевался и потрескивал от вытекающей энергии. Все или разбежались, или спрятались за опрокинутыми столами, словно те могли их защитить от возможностей Глаза. Женщина в черном не обращала на них внимания. Она смотрела только на меня. Она махнула рукой в сторону разделяющих нас столов и стульев, и они разлетелись в огненной вспышке. От разлетающихся, как шрапнель щепок, закричали люди. Женщина продолжала приближаться, не отрывая взгляда от меня. У него были холодные, расширенные глаза фанатика.
Бетти и Люси Колтрейн ринулся вперед, возникнув из ниоткуда, с невероятно быстротой переставляя мощные мускулистые ноги. Женщина лишь взглянула на них, и невидимая рука отшвырнула сестер Колтрейн, отправляя обеих в полет через весь бар. Они рухнули на твердый пол и остались лежать неподвижно. Я мог бы сбежать, пока женщина отвлеклась, воспользоваться одним из множества известных мне тайных выходов из бара, но я не мог рисковать, не зная, что женщина и Глаз могут сделать с баром и людьми в нем в мое отсутствие. А кроме того, я не убегаю. Это вредит моей репутации. А моя репутация пугает людей больше любого оружия.
Поэтому я остался на месте, позволив ей приближаться. Ей хотелось быть достаточно близко, чтобы смотреть мне в лицо, пока она это делает. Фанатикам не достаточно победить, им необходимо видеть страдания своих врагов. И фанатик будет пить эту чашу, пока не выпьет до дна, смакуя каждую каплю. Она медленно двигалась ко мне, не торопясь, наслаждаясь моментом. Во рту у меня пересохло, руки вспотели, а желудок болезненно сжался, но я оставался на месте. Глаз Кали мог убить меня тысячей способов, один другого ужаснее, но у меня появилась идея.
И когда женщина в черном наконец-то остановилась передо мной, с улыбкой, в которой не было ни капли юмора, и широко распахнутыми глазами фанатика, наполненными огнем, еще более ужасными, чем сам Глаз ... я воспользовался своим даром, чтобы найти пробоину между измерениями, через которую в Глаз изначально пришел в наш мир. Она все еще была там, незаживающая даже после всех прошедших столетий. И для меня не было ничего проще, чем показать Глазу Кали дорогу домой.
Свободен! Наконец свободен! Неземной голос прогремел в моей голове, и Глаз пропал, исчез, вернулся в какое-то иное измерение, из которого он и пришел. Пробоина за ним закрылась, и все кончилось. Женщина в черном посмотрела на свои пустые руки, потом на меня и слабо улыбнулась. Я ударил ее прямо между глаз, и она, отключившись, пролетела по полу добрых десять футов и осталась лежать. Стиснув зубы, я нянчил свою ноющую руку. Я всегда питал слабость к широким жестам.
- Отлично, - это Алекс появился позади стойки. – Кого ты разозлил на сей раз, Тэйлор? И кто оплатит ущерб?
- А ты заставь меня, - бодро предложил я.
- Может, не стоило ее вырубать, - сказал Гарри Потрясный, нервно поднимаясь на ноги рядом с Алексом и по-прежнему держа в руке свою выпивку. - Она могла бы вам рассказать, кто ее послал.
- Вряд ли, - ответил я. - Фанатики никогда не рассказывают.
Кто-то явно не хотел, чтобы я расследовал исчезновение Мелиссы. Но кто и почему? Есть только один способ это выяснить. Я кивнул на прощание Алексу и Гарри и вышел из бара в поисках ответов.
ГЛАВА ПЯТАЯ. К КОМУ МЫ ИДЕМ ЗА ПОДДЕРЖКОЙ.
Конечно, я слышал о Клубе Калигула. На Темной Стороне о нем слышал каждый, как слышал о бешенстве, проказе и прочих крайне вредных для вас вещах. Если вам преелись прыжки с парашютом с Эвереста с завязанными глазами или полеты на дельтаплане голышом над извергающимися вулканами, если вы переспали со всем, что движется и еще кое с чем, что не движется, - если вы и вправду считаете, что вы уже все испробовали, все повидали, и не осталось ничего, что могло бы соблазнить или развратить вас - Клуб Калигула готов принять вас с распростертыми объятиями и жестко шокировать новыми возможностями. Но если в связи со всем упомянутым вам придется умереть с улыбкой на лице или криком на губах, не говорите, что вас не предупреждали.
Клуб Калигула находится в Аптауне, верхней части города, месте, где расположены все лучшие клубы и бары, рестораны и шоу, установленные в круг, чтобы отпугивать всяких подонки. Только очень богатые, очень могущественные люди с очень серьезными связями допущены внутрь и вправе выбирать утонченные наслаждения, предлагаемые Аптауном. Наемные полицейские в безвкусной форме патрулируют улицы, чтобы не допустить таких, как вы или я. Но каким-то образом, когда я оказываюсь поблизости, у них всегда находятся неотложные причины, чтобы быть где-нибудь в другом месте.
Клуб Калигула расположен на самом краю Аптауна, словно сам район испытывает за него неловкость или стыд. Это место из тех, где шоу среди публики представляет милая молодая пара, разжигая друг в друге страсть, а потом занимаясь сексом, где оркестр составлен из недавно умерших музыкантов, некоторые из которых были вынуты из могил не далее, как в эту же ночь, а на крайний случай у менеджера есть собственный экзорцист. Мне правда нужно говорить, что Клуб является исключительно закрытым? И что членство в нем только по приглашению? Меня бы не взяли даже на спор, так что я смотрю вперед, чтобы ничего вокруг не пропустить.
В Аптауне сияние неона крупнее и ярче, чем где-либо еще, но сам он от этого не менее неряшливый. Горячие музыкальные ритмы в прохладном ночном воздухе, настойчивые и смутно угрожающие. Двери клуба заманчиво приоткрыты, а их зазывалы с профессионально мертвыми глазами обрабатывают толпы на тротуарах. Попадасть внутрь легко, а вот выйти назад, сохранив в целости свои деньги, ум и душу, - это нечто другое. Покупатель в Аптауне должен быть очень осторожен. Здесь хватает развлечений с окровавленными когтями и зубами.
Мужчины и женщины разгуливали по улицам, щеголяя нарядами, соответствующими самым последним и наиболее возмутительным веяниям моды, демонстрируя себя и разглядывая других. Играя роли, и неважно, насколько опасным это может быть, потому что если вы не сделаете этого, значит, вы просто никто. В Высшем Обществе свои обязательства и наказания, и самое худшее из них - быть проигнорированным всеми. Боги и монстры, вчерашние мечты и завтрашние кошмары, яркие молодые штучки и улыбающиеся акулы в костюмах от Gucci, - все бросили все дела и явились в Аптаун, чтобы играть в свои порочные игры. Каждый за себя, и пусть дьявол схватит последнего.
Никто из них не выразил радости при виде меня, но я к этому привык. Казалось, неосознанно все они позаботились освободить мне побольше место. Я играю слишком грубо для их изысканного вкуса.
Я остановился в стороне от Клуба Калигула и с безопасного расстояния внимательно его изучил. Крупная и наглая неоновая вывеска занимала весь фасад величественного злания в стиле хай-тек, отражаясь разноцветными граффити на стекле и стали позади нее. Множество стилизованнох изображений сексуальных позиций и возможностей, часть которых заставила бы даже Маркиза де Сад расстаться со своим обедом. Жестокость и страсть, смешанные вместе, чтобы стать целым, гораздо худшим, нежели просто сумма его частей. Вы не придете в Клуб Калигуле ради удовольствия или даже волнения. Вы придете ради удовлетворения потребностей и вкусов, которые никто другой терпеть не будет.
И где-то внутри этого притона потной безнравственности и яростных удовольствий...был Уильям Гриффин, отец пропавшей Мелиссы.
Главный вход охранялся сатиром старой школы. Эдакий смуглый, совершенно не заслуживающий доверия красавец около пяти футов ростом с обнаженной волосатой грудью, лохматыми козлиными ногами и витыми рогами на лбу. Получеловек – полукозел, и с лошадиными причиндалами. Которые он без стеснения выставлял напоказ. Ненавижу этих демонов-полукровок. Никогда не знаешь, насколько они опасны, пока они это не продемонстрируют и, как правило, - самым неожиданным и неприятным образом. Я подошел к нему, словно имея полное право здесь находиться, и он широко мне улыбнулся, демонстрируя крупные кривые зубы.
- Привет, моряк. Добро пожаловать в Клуб Калигула. Ищешь приключений, не так ли? Боюсь, здесь только члены, хотя, их я и имею в виду. Вы крепко стоящий член, сэр?
- Кончай, - сказал я. -Ты знаешь, кто я такой.
- Ну конечно, сердечный друг. Разве тебя кто-то не знает? Но у меня есть приказ, и пустить тебя внутрь – это более, чем плохо для моей работы, даже если ты – королева соственной персоной. Руководство очень строгое, и это нравится большинству членов. Я - мистер Подножка, и мимо меня ничто не пройдет.
- Я - Джон Тэйлор, и я вхожу, - сказал я. - Ты это знаешь, и я это знаю, так неужели есть необходимость делать это неприятным, а, возможно, и очень жестоким способом?
- Извини, мой сладкий, но приказ есть приказ. Тебе не были бы здесь рады меньше, будь ты санитарным иеспектором. А теперь будь хорошим мальчиком, беги раздражать кого-нибудь другого. Пропустить – это более, чем плохо для моей работы. Ты же не хочешь, чтобы старый сатир опустился на колени и умолял тебя, правда?
- Я представляю Гриффина в этом деле, - сказал я. - Поэтому отойди, или я попрошу его купить это место и поджечь твою пушистую задницу.
- Угроз меня не беспокоят, моряк. Я их наслушался.
- Могу пройти прямо по тебе, - предложил я.
Мистер Подножка неожиданно увеличился в размерах, настолько быстро, что я вынужден был отступить, чтобы не быть раздавленным. Он вымахал на десять футов, с широкими плечами, массивной грудью и мощными руками, заканчивающимися жуткими когтями. От него несло кровью и мускусом, и из того, что теперь покачивались прямо перед моим лицом, было совершенно ясно, что он был возбужден перспективой неминуемого насилия. Он мне ухмыльнулся, а когда заговорил, его голос прогремел, как гром.
- Все еще думаешь, что можешь проскочить, человечек?
Что-то большое и похожее на хобот дергалось у меня перед носом. Поэтому я вытащил из кармана мышеловку, которую держу там по совершенно законным причинам, и позволил ей захлопнуться. Сатир взвыл, как сирена, обхватил обеими руками свою гордость и радость и рухнул передо мной на тротуар. Он сжался, быстро вернувшись к своему нормальному размеру, будучи не в силах концентрироваться из-за боли, а я счел самым подходящим пнуть его в голову. Он благодарно потерял сознание, и я перешагнул через его вяло шевелящиеся копыта и вошел в Клуб Калигула.
С некоторыми совершенно невозможно разговаривать.
Вестибюль был большим и гулким, с белым кафелем на полу и потолке. Наверное, чтобы было легче стерать пятна и потеки. Никакой мебели или обстановки, лишь простая стойка с торчащей за ней девочкой-подростком усталого вида, полностью погруженной в недельной давности выпуск Unnatural Inquirer. Фойе явно не было предназначено, чтобы сидеть и ждать. Оно было тем, через что вы торопливо пробегаете по пути туда, где вас уже заждались. Я встал перед стойкой, но администратор не обратила на меня внимания. Заголовок в газете гласил «Принцесса Диана Обязана Посетить Темную Сторону». И внизу помельче «Следите за своей королевой-матерью. Мы Платим за Фотографии!!!»
- Давай поболтаем, - сказал я администратору. - Или я подожгу твою газету.
Она швырнула газету на стол и сердито посмотрела на меня сквозь многочисленный пирсинг. Тот, что был вставлен в левый глаз, должен был быть очень болезненным. - Добро пожаловать в Калигулу, сэр. Я здесь для того, чтобы все проходили мимо меня. Я не обязана была этим заниматься, знаете ли. Я могла бы стать врачом. Если бы только имела медицинское образование. У сэра есть конкретные пожелания, или ему бы хотелось, чтобы я порекомендовала что-то особенно ужасное?
Я немного отвлекся, потому что с другой стороны вестибюля открылась дверь, и толпа в основном обнаженных людей прошла мимо стойки, даже не взглянув на меня. Судя по их оживленной болтовне, они уходили с одной вечеринки и были на пути к другой. На тела некоторых были вживлены куски разноцветной кожи, и оставалось только думать, что случилось с донорами. На талах других были клочки меха или куски металла. Из глазниц одних смотрели глаза животных, у других были поворачивающиеся камеры. Были такие, чьи ноги имели три сустава, а руки состояли из четырех, или лица были не только спереди, но и сзади головы. У некоторых были оба набора половых органов, или ни одного, или было нечто, что я даже не назвал бы гениталиями. В основном, сборище хвастунов. Они быстро прошли и скрылись за другой дверью в дальнем конце вестибюля. Я посмотрел на администратора.
- Я ищу кое-кого, - сказал я.
- Как и все мы? Как только мне в когти попадется подходящий папочка, это место не увидит даже следа от моей розовой маленькой попочки. Сэр имеет в виду какое-то конкретное лицо?
- Уильям Гриффин.
- А, этого, - малолетний администратор скорчила гримасу. - Его давно не было. Он больше не появляется. Кажется, для него мы были недостаточно экстремальны.
Должен признаться, я был слегка изумлен при мысли о вкусах столь экстремальных, что даже Клуб Калигула не мог их удовлетворить. Какого черта надо было Уильяму Гриффину, чего он не мог найти его в таком месте, как это? Я все еще размышлял об этом, когда последние тусовщики вышли из дальней двери и присоединились ко мне около стойки. Жена Уильяма Глория была одета в кроваво-красный баск (basque – лиф в обтяжку от груди до талии, обычно с короткой юбкой), усыпанный лезвиями, ботфорты из выделанной человеческой кожи и черную удавку вокруг стройной шеи, ощетинившуюся стальными шипами. Необыкновенно большая змея обвилась вокруг ее плеч и спускалась вдоль длинной темной руки. Когда Глория остановилась передо мной, змея подняла голову и понимающе посмотрела на меня. Я слегка пошлепал ее по голове. Мне нравятся змеи.
- Прошу прощения за свой наряд, - сказала Глория спокойным хрипловатым голосом. - Снова моя очередь играть Королеву Греха, а когда вы Госпожа Пира, от вас ожидают и соответствующего наряда. Во всем виновата Дайана Ригг. Клянусь, есть целые поколения, которые никогда даже не видели ее в том эпизоде «Мстителей». Я искала возможность поговорить с вами, мистер Тэйлор.
- Правда? Как мило.
- Я знала, что в поисках Уильяма вы придете сюда. Я думаю, у нас найдется...кое-что полезное, что мы могли бы рассказать друг другу.
- И почему это меня не удивляет. Вы первая.
- Не здесь, - Глория посмотрела на адмирнистратора-подростка. – Персоналу доверять нельзя. Они продают информацию СМИ.
- Тогда нужно лучше платить нам, - сказала администратор, и снова спряталась за своим таблоидом. Глория игнорировала это и повел меня через вестибюль к боковой двери, которая была почти невидима, пока не подойдешь вплотную. Открыв дверь, она ввел меня в то, что была очень похоже на кабинет адского дантиста. Повсюду были неприятные стальные инструменты, все на месте, а над креслом, оснащенным тяжелыми кожаными привязными ремнями, болталось с полдюжины бормашин. Стоял сильный запах антисептика и недавнего страха. Думаю, разного происхождения. Глория плотно закрыла дверь и повернулась к ней спиной.
- Служба безопасности вот-вот узнает, что вы здесь. Я заплатила нужным людям, так что какое-то время у нас есть, но гарантировать, насколько долго, я не могу.
- Расскажите мне про Уильяма, - сказал я. - И почему он пришел сюда.
- Он привез меня сюда прямо после свадьбы. Мое членство было его свадебным подарком. Это не было сюрпризом. Я знала все о его вкусах еще до того, как мы поженились. Меня это не волновало. Меня всегда больше интересовала власть. А Уильяму было все равно, кто об этом знает. Он был всюду и делал все, чтобы найти...ну, удовольствие, я думаю. Хотя, возможно, удовлетворение подошло бы лучше. Он пришел сюда, чтобы испробовать все самое худшее. Бондаж и наказания, порка и клеймление, что-то такое. Удивительно, сколь много наказаний может впитать бессмертное тело. Насколько я могла видеть, он так и не получил от всего этого то, чего хотел, но он чувствовал необходимость быть наказанным. И я никак не могу понять, почему. В некоторых вопросах он может быть очень скрытным. В конце концов, того, что здесь есть, ему стало недостаточно, и он ушел. А я осталась.- Она медленно улыбнулась. – Мне здесь нравится.
- Вы не разделяете вкусы Уильяма? – спросил я.
- Я же сказала, что делаю все это ради власти. И я никогда не испытывала дефицита мужчин по вызову, с которыми я могла бы быть жестокой и вообще помыкать, как того пожелаю. Стойкие мужественные мужчины мечтают удовлетворить любую мою прихоть, жаждут страдать и проливать кровь, лишь бы заслужить мой малейший одобрительный кивок. Чтобы поклоняться мне, как божеству. И все эти приятные изменения дал мне Гриффин-Холл. Иеремии и Maрии же достаточно того, что я просто последняя женщина Уильяма. Даже слуги не удосужились запомнить мое имя. Никто не ожидал, что я буду последней так долго.
- Но теперь вы бессмертны, - сказал я, - вы – часть семьи.
- Вы и правда так считаете? Но вы ошибаетесь. Я никогда не была допущена к семейному бизнеса, хотя я бы справилась в этом гораздо лучше Уильяма, - потому что семейный бизнес только для тех, кто является Гриффином по крови. Более того – мне не разрешается заниматься или иметь в собственности хоть что-то, что может помешать или конкурировать с бизнесом или интересами Гриффинов. А они на Темной Стороне охватывают практически все. Поэтому я терплю, пока терпится, а когда устаю, то прихожу сюда, чтобы поиграть в...то, чем – как я думала, выходя замуж за Уильяма - я должна стать.
- Вы когда-нибудь любили его? –прямо спросил я.
- Он выбрал меня. Хотел меня. Сделал меня бессмертной и очень богатой. Я был очень благодарна ему. Полагаю, что благодарная ему до сих пор. Но любить... не знаю. Узнать Уильяма очень трудно. Он никого не пускает внутрь. Ни разу, даже во время нашей самой интимной близости, он не открыл для меня ничего значимого. Я вышла за него замуж, потому что ... в компании с ним было хорошо, он был щедрым, а еще потому, что я становилась старовата для подиума. Срок годности супермоделей весьма ограничен. Я могла бы его полюбить, если бы хоть на мгновение посчитала, что он любит меня.
- А вашу дочь, Мелиссу?
- Будь у меня хоть один шанс ее полюбить. Но Иеремия отнял ее в тот же день, когда мы с Уильямом показали ее ему. И мы ничего не смогли возразить. Я не смогла его остановить. Уильям, к его чести, попытался, даже повысил на отца голос и сказал ему все, что о нем думал. Единственный раз на моей памяти, когда Уильям возразил своему отцу. Но, конечно, он не смог ничего поделать...так что это не принесло ему ничего хорошего. Иеремии Гриффину «нет» не говорят.
- Вы можете рассказать мне что-нибудь о ее исчезновении? – спросил я. - Я могу сохранить это в тайне. Гриффинам вовсе не обязательно знать все, что я обнаруживаю в ходе расследования.
- Он все равно узнает, - равнодушно ответила Глория. - Он всегда все узнает. Я удивлена, что нам удалось так долго держать в секрете ее существование. Вероятно, он просто не мог поверить, что его собственный сын может бросить ему такой вызов... Спрашивайте, что хотите, Мистер Тэйлор, а я расскажу вам все, что смогу. Потому что...мне просто все равно. Уильяма, похоже, совершенно не волнует, рядом я или нет, так что, наверное, моя жизнь с ним все равно подходит к концу. Вот только вряд ли я знаю что-то важное. Для меня исчезновение моей дочери такая же загадка, как для всех остальных.
- Вынужден заметить, вы не кажетесь слишком расстроенной ее пропажей, возможно – похищением, а может быть, даже убийством, - сказал я. – Вас и правда не волнует, что с ней произошло?
- Не судите меня слишком строго, мистер Тэйлор. Мелисса только называется моей дочерью. Ее воспитывал Иеремия, не подпуская меня даже на расстояние вытянутой руки. Много лет Мелисса не хотела иметь со мной ничего общего. А теперь...мне кажется, что она намерена завладеть долей Уильяма в наследстве. Ну и моей, конечно.
- Некоторые верят, - сказал я осторожно, - что взрослый внук для Гриффина может означать смерть.
- Вряд ли, - сказала Глория. - Это просто очередная байка. О Гриффине всегда ходили легенды, но точно никто ничего не знает.
- А Уильям в это верит?
- Однажды попробовал. Именно поэтому он хотел ребенка.Чтобы получить оружие против отца.
-Уильям желал смерти отца?
- Смерти или ухода, потому что только так Уильям мог получить самостоятельность. Наконец, освободиться...хотя бы чтобы делать то, чего я не могу вам сказать. Возможно, даже он сам этого не знает.
- Вы хотите, чтобы я нашел вашу дочь? Учитывая, что если я верну ее целой и невредимой, она сможеть лишить вас с Уильямом наследства?
- Найдите ее, - сказала Глория, устремив на меня пристальный взгляд своих спокойных темных глаз. - Ничего, что она никогда меня не любила. Нельзя любить незнакомого человека. Но я дала ей жизнь, кормила ее, держала на руках... Найдите ее, мистер Тэйлор. А если кто-то осмелится причинить ей боль...убейте их, не спеша.
- Где, по вашему, я мог бы найти Уильяма?
Глория улыбнулась. - И вот так вы заканчиваете со мной. Я рассказала вам все, что знала, а вы не сказали мне ничего. Вы такой замечательный частный детектив, Мистер Тэйлор.
- А вы ни о чем меня и не спрашивали.
- Нет, - сказала Глория. – Не спрашивала, не так ли? Если вы хотите найти Уильяма...попробуйте Проект Аркадия.
А змея, обвивающая ее плечи, смотрела на меня и, казалось, беззвучно смеялась, как будто знал что-то, чего я не знал.
Как и Клуб Калигула, Проект Аркадия был известен мне по своей репутации, но насколько все говорили о том, что делается в Калигуле, никто ничего не знал о содержании Проекта Аркадия. Самое частное место Темной Стороны - считают одни. Многие заходять внутрь, но не все они выхожят, - говорят другие. Даже его местонахождение было тайной, известной только нескольким доверенным лицам, и это там, где все тайны вселенной открыто продаются на каждом перекрестке. Но я могу найти все. Это моя работа.
Я запустил свой дар и осмотрел Темную Сторону сквозь свой третий глаз, моего частного сыщика. Сквозь ночь брели огромные силы, древние и ужасные Сущности, которые никто не видит и никто не ждет, но они были слишком велики, чтобы заметить такую мелочь, как я. Я сосредоточился на том, что ищу, и мой Взор пронесся по улицам и переулкам Темной Стороны, чтобы, наконец, нырнуть в узкий темный переулок, куда большинство подойти исключительно для того, чтобы выбросить мусор или случайное тело.
Он был не просто далеко от Аптауна, с равным успехом он мог находиться в другом мире. Здесь не было частных клубов и ресторанов, лишь двери с облупившейся краской и засиженные мухами окна, тусклые полуперегоревшие неоновые вывески и дочери сумерек с колючими холодными взглядами на каждом углу, торгующие своими просроченными товарами. Это место, где не продается ничего, изначально не принадлежавшего кому-то другому, где предлагаемые удовольствия и развлечения оставляют во рту неприятный привкус и даже грабители ради собственной безопасности ходят парами.
Я достаточно легко его обнаружил и теперь осматривал из относительно безопасной ярко-освещенной улицы. Свет не мог глубоко проникнуть в горячие душные тени, но я был уверен, что слышал, как что-то скребется в темноте за его границами. Воздух был спертым, влажным и каким-то созревшим. Вероятнее всего, созревшим для засады. Вытащив из кармана мертвую саламандру в пластиковом шаре, я хорошенько ее потряс, и из шара вырвалось яркое серебряное сияние, освещая переулок впереди. Что-то шарахнулась прочь от резкого нового источника света, спеша укрыться в безопасной темноте. Я двигался по переулку медленно и осторожно, внимательно следя, куда я ставлю ноги, и, наконец, добрался до простой зеленой двери в грязной каменной стене слева от меня. На двери не было не только вывески, но даже ручки, но это было то самое место. Одна-единственная точка доступа в Проект Аркадия. Я осторожно исследовал дверь, не прикасаясь к ней, но, похоже, это была просто обычная дверь. Она была не заперта, в ней не было мин-ловушек или проклятий - мой дар заметил бы их. Поэтому я просто пожал плечами, положил руку на дверь и толкнул.
Дверь легко отворилась, и я чуть не закричал, когда в переулок упал ослепительно яркий свет. Я напрягся, готовый ко всему, но ничего не произошло. Был только золотой солнечный свет, теплый, свежий и сладкий, как летний день, наполненный запахами леса, поля и поймы. Я осознал, что продолжаю держать шар с саламандрой, с его болезненным, посредственным свечением, и спрятал его в карман. А потом шагнул вперед, в свет, и зеленая дверь медленно закрылась за моей спиной.
Я стоял на склоне огромного, поросшего травой холма, и передо мной открывался вид, от которого у меня перехватило дыхание. Насколько я мог увидеть, а может быть, и вообще в бесконечность, тянулись поля и луга. С одной стороны были раскидистые леса с высокими темными деревьями, у подножия которых прокладывал себе дорогу поток чистой искрящейся воды, пересекаемый здесь и там простыми и старомодными каменными мостами. Сон о старой Англии, какой она никогда не была, но какой могла бы быть, - счастливой и удовлетворенной, под ярко-голубым небом прекрасного летнего дня. Мягкий порывистый ветерок принес мне аромат цветов, травы и растительности, богатый, как духи. Пели птицы, слышалось тихое жужжание насекомых, и было так здорово просто снова стоять в солнечном свете после стол ь долгого перерыва.
Это и была великая тайна, которую никогда не доверят недостойным из опасения, что она будет осквернена - Аркадия.
Единственная тропинка начиналась прямо от моих ног. Череда уложенных в траву квадратных каменных плит вела вниз по склону. Я направился, осторожно переступая с плиты на плиту, как по ступеням великого зеленого моря. Тропинка обогнула склон холма, а затем пошла вдоль реки, где я разглядывал пикирующих и парящих птиц и порхающих бабочек и улыбался, глядя на снующих вокруг меня маленькие лесные существ, не потревоженных присутствием человека. Абсолютно белые лебеди величественно плыли вниз по течению, склонив ко мне головы, когда я проходил мимо.
Наконец я свернул за угол, и там, на берегу реки передо мной были мои отец и мать, свободно полулежащие на поросшем травой берегу, а рядом с ними, на клетчатой скатерти, разложено содержимое плетеной корзинки для пикника. Мой отец, Чарльз, был в белом костюме, он лежал, вытянувшись, и улыбаясь, смотрел, как моя мать, Лилит, одетая в белое платье, бросает уткам кусочки хлеба. Я издал какой-то звук, моя мать оглянулась и ослепительно улыбнулась мне.
-О, Чарльз, посмотри, кто здесь! Джон пришел, чтобы к нам присоединиться!
Отец приподнялся на локте и осмотрелся, а когда он меня увидел, его улыбка стала еще шире.
- Как хорошо, сынок, что ты к нам пришел. У нас пикник. Есть ветчина, сыр, яйца по-шотландски, сосиски и все, что ты любишь.
- Присоединяйся, дорогой, - сказала мать. - Мы ждали тебя.
Я, спотыкаясь, подошел и сел между ними. Отец успокаивающе сжал мое плечо, а мать передала мне чашку свежего чая. Я знал, что он должен быть с молоком и двумя кусочками сахара, именно так, как я любил. Какое-то время я сидел, наслаждаясь моментом, и одна часть меня хотела остаться здесь на всю оставшуюся жизнь. Но я всегда не слишком прислушивался к этой части себя.
- Мне так много хотелось тебе сказать, папа, - сказал я наконец. - Но все не хватало времени.
- Здесь у тебя есть все время мира, - ответил отец, снова лежа на спине и глядя в летнее небо.
- И, несмотря на все, что случилось, мне бы хотелось узнать тебя, мама, - сказал я Лилит.
- Тогда оставайся здесь, с нами, - сказала она. - И мы можем быть вместе навсегда и даже дольше.
- Нет, - сказал я с сожалением. - Потому что вы говорите только то, что мне бы хотелось от вас услышать. Потому что все вокруг не реально, и вы тоже. Мои родители ушли, и навсегда потеряны для меня. Это - Аркадия, страна Вечного лета, где мечты могут сбываться, где все счастливы, и каждый день происходит что-то хорошее. Но у меня есть дела, которые нужно сделать, люди, с которыми нужно встретиться, потому что это то, что я делаю, и то, что я есть. И кроме того, моя Сьюзи будет ждать моего возвращения домой. Она, может быть, и психованный оружейный маньяк, но она - мой психованный оружейный маньяк. Поэтому, я должен идти. Моя жизнь не может быть такой совершенной, но, зато она реальная. И до сих пор я никогда не подводил клиента.
Я встал и пошел прочь по каменной тропинке. Я не оглядывался, чтобы не видеть, как тают и исчезают мои отец и мать. Возможно, потому, что мне нравилось думать, что они вместе, на пикнике на берегу реки, навечно и еще на один день, наконец-то счастливы.
Тропинка какое-то время шла вдоль берега реки, а затем резко повернула и привела меня к поросшему травой склону холма с кусочком леса, прямо и гордо возвышающемся на фоне неба. Я услышал впереди голоса, громкие, радостные, временами разражающиеся смехом. Было похоже на детей. Когда я подошел достаточно близко, то смог увидеть Уильям Гриффина, удобно разлегшегося на травянистом склоне и разглядывающего величественный вид, а друзья его детства рядом с ним играли, смеялись и бегали под бесконечной солнцем страны Вечного лета.
Я узнал некоторых из них, потому что они были друзьями и моего детства тоже. Мишка Косолапый, четырехфутовый игрушечный мишка, в своих знаменитых красных тунике и брюках и его ярко-синем шарфе, хороший друг и смелый товарищ каждого мальчишки. Рядом с Мишкой его друг Козел-Мореход в длинном серо-голубом плаще, человекоподобный, но с крупной козлиной головой и длинными витами рогами. Они были героями книг моего детства, и каждый из нас в своем воображении переживал чудесные приключения с Мишкой и Козлом... Здесь были Белка Пушистый Хвост, Барни – Мальчик на Батарейках, и даже Бип и Бастер - мальчик и его противоположность. Были и другие – игрушки размером с ребенка и антропоморфные животные в человеческой одежде не по росту, и счастливые, улыбающиеся существа из тех, которые мы, вырастая, всегда забываем. Правда, мы никогда не забудем их полностью, не сможем забыть то, что действительно имеет значение. Они все вместе играли вокруг Уильяма Гриффина, спорили, весело болтали, смеялись и гонялись друг за другом. Старые товарищи, а иногда единственные настоящие друзья ребенка.
Когда я подошел, все резко остановились и оглянулись. Они выглядели не испуганными, а просто любопытными. Уильям медленно сел и посмотрел на меня. Я поднял руки, показывая, что они пусты, а я пришел с миром. Уильям прижал колени к груди, поверх них посмотрел на меня и, наконец, устало вздохнул.
- Вам лучше уйти, - сказал он игрушкам и животным. - Это будет взрослый разговор. Вам будет только скучно.
Все кивнули и исчезли, как сон, которым они и были. За исключением Мишки Косолапого и Козла Морехода, которые остались на месте и задумчиво смотрели на меня спокойными и понимающими взглядами. Козел Мореход вытащил из кармана пальто бутылку водки и сделал длинный глоток.
- Отлично, - хрипло произнес он. - Мы настоящие. В некотором роде. Пора к этому привыкнуть.
- Немного осталось тех, кто нас помнит, - сказал Мишка. – Теперь мы стали легендами и живем в Шэдоус-Фолл, который является концом для каждой истории. Мы ездим на Темную Сторону ради тех, кто все еще нуждается в нас.
- Ага, точно, - подтвердил Козел, громко рыгнув. - Я прихожу сюда, чтобы просто посмотреть, а еще ради крупицы мира и покоя. И бесплатного питания. Ты - Джон Тэйлор, не так ли? Вероятно, ты закончишь как легенда о себе самом, после того, как пройдет достаточно много времени после твоей смерти, и люди забудут о тебе реальном. И тогда Шэдоус-Фолл останется для тебя единственным подходящим местом, нравится это тебе или нет. Могу тебе сказать, что там тебе не понравится. И поаккуратней с Уильямом. Он с нами. Испорти его день, и я засуну тебе эту бутылку так глубоко, что тебе понадобится опытный проктолог со спелеологическими снастями, чтобы ее извлечь.
- Не обращай на него внимания, - с нежностью сказал Мишка Косолапый. - Просто он такой, какой есть.
Они направились в темный лес, продолжая дружеский спор. Они, кажется, были не совсем такими, какими я их запомнил. Я подошел и сел рядом с Уильямом.
-Так это и есть Проект Аркадия, - сказал я. - Здорово. Вид мне очень нравится.
-Что вам нужно, Тэйлор? - спросил Уильям. - И как вы узнали, что найдете меня здесь? Предполагалось, что здесь никто не сможет тревожить меня.
- Это дар, - ответил я. – А Глория указала мне верное направлении. По-моему, что она беспокоится о вас.
Уильям коротко фыркнул кратко. – Тогда это впервые.
- Что вы здесь делаете? – мое любопытство было искренним. И почему… с ними?
- Потому что у меня никогда не было детства, - ответил Уильям. На меня он не смотрел. Он не отрывал взгляда от открывающегося вида, а может быть, видел что-то еще у себя в голове, у себя в прошлом. – Все время насколько я могу вспомнить, единственное, что интересовало моего отца, - это подготовить из меня своего наследника и преемника. Только так он мог быть уверен, что все, построенное им, продолжит существовать даже без него. Он хотел, чтобы я был его подобием. Не моя вина, что я им не был и никогда не буду. Иеремия Гриффин только один, что, наверное, и к лучшему. Но даже когда я был маленьким, у меня не было достоточно времени, чтобы играть, чтобы быть самим собой. Мне никогда не разрешали иметь настоящих друзей, потому что им нельзя доверять. Они могут оказаться шпионами многочисленных врагов моего отца. Всегда была лишь работа, работа и работа. Бесконечные уроки, по семейным делам и семейным обязанностям. Книги и комиксы были единственным способом убежать от всего этого. Я жил только в своих снах, в простой и счастливой реальности собственного воображения. Единственном месте, которое на самом деле было моим, куда мой отец не мог добраться, чтобы испортить или отнять.
Я не смог бы остановить его рассказ, даже если бы попытался. Он долгие годы держал это закупоренным внутри себя, и он готов был рассказать это любому, кто его здесь найдет. Потому что ему ужасно нужно было кому-то это рассказать...
- Вот почему подростком я занялся бодибилдингом, - продолжал Уильям Гриффин, по-прежнему не глядя на меня.- Так о я мог хоть как-то контролировать свою жизнь, даже если это касалось всего лишь формы моего тела. К тому времени я знал, что не гожусь для руководства семейным бизнесом. Я знал это задолго до того, как узнал отец. Мне нравилось думать... что возможно, я бы мог добиться каких-то меньших побед, будь я предоставлен самому себе. Если бы у меня была возможность выбрать свой собственный путь, следовать своим собственным интересам. Но Гриффин не мог допустить, чтобы его сын был чем угодно, но только не великим.
Тогда я был просто возвеличенным сусликом, вынужденным заниматься тем, что мой отец не мог доверить никому, кто не является членом семьи. Мы оба делали вид, что я что-то из себя представляю, но всем было ясно, что ... я лишь проводник его политики, но да поможет мне Бог, если я хоть когда-нибудь осмелюсь принять хотя бы малейшее самостоятельное решение. Я перекладывал бумаги с места на место, говорил с людьми голосом моего отца, и с каждым днем умирал все больше и больше. Вы хоть представляете себе, что это значит для бессмертного? Умирать по частям, и так – на века...
Какое-то время я заполнял свою жизнь тем, что потакал собственным чувствам и слабостям... Я был членом, должно быть, каждого частного клуба Темной Стороны - по очереди или одновременно. Перепробовал все, что они могли мне предложить и...всех. Но покуда это отвлекает, оно никогда не может удовлетворить.
Он резко повернулся, чтобы взглянуть на меня, и его глаза были мрачными, злыми и опасными. - Вы не должны никому об этом рассказывать, Тэйлор. О том, что я здесь. С друзьями. Людям этого не понять. Они сочтут меня слабым и попытаются этим воспользоваться. А мой отец... он действительно этого не поймет. Сомневаюсь, что ему в жизни было хоть что-нибудь нужно. В самом деле, невозможно представить, что и у всемогущего Иеремии Гриффина когда-то была такая обычная и уязвимая вещь, как детство. Это - единственное, что у меня есть, и в чем он не принимал участия. Единственное место, где я могу быть свободным от него.
- Не волнуйтесь, - ответил я. - Вашему отцу вовсе незачем об этом знать. Он нанял меня разыскать Мелиссу, а не вас. Меня же интересует только то, что вы можете мне рассказать о вашей дочери и ее исчезновении.
- Я хотел быть ей отцом, - глаза Уильяма снова стали потерянными и далекими. - Хорошим отцом, не таким, как Иеремия. Я хотел, чтобы у нее было детство, которого никогда не было у меня самого. Но он ее забрал, и после этого мне было разрешено ее видеть лишь тогда, когда так скажет Иеремия. По-моему, Мелисса воспринимает его как своего настоящего отца. Своего папу. Я потратил годы, пытаясь дотянуться до нее...но даже когда я выбирал время посещения так, чтобы не было Иеремии, получалось так, что Мелиссы тоже никогда не было. Она всегда только вышла... Гоббс предан моему отцу телом и душой. Он бегает по Залу, и мимо него никто не проскочит. В конце концов ... я просто прекратил попытки.
Он посмотрел на меня, и его лицо приняло какое-то побитые, сломленное выражение. – Знаете, во мне нет ненависти к моему отцу. Не надо так думать. Единственное, чего он всегда хотел, - это то, что считал для меня лучшим. И так долго...все, чег мне хотелось, так это чтобы мой отец мог мной гордиться.
- Как и любому сыну, - сказал я.
- А ваш отца? Он вами гордился?
- В конце концов, - ответил я, - думаю, да. Когда для нас обоих было уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. Вам известно о моей матери...
Уильям впервые улыбнулся. – О вашей матери на Темной Стороне известно каждому. Все мы кого-то потеряли в Войне Лилит.
- Вы верите, что Мелисса была похищена? - прямо спросил я.
Он тут же отрицательно покачал головой. Ему даже не пришлось раздумывать. - Как при всей нашей безопасности она могла быть похищена из Гриффин-Холла? Но так же точно она не могла и убежать. Она никак не мог выбраться из Поместья, чтобы никто этого не заметил. И куда ей бежать, куда она могла пойти, где никто не будет знать, кто она такая? Кто-то обязательно сдал бы ее либо за вознаграждение, либо нашим врагам в качестве способа воздействия на Отца.
- Если только в этом не замешан кто-то из членов семьи, - осторожно заметил я. - Либо, чтобы помочь ей бежать, либо чтобы создать помехи системе безопасности, чтобы ее могли забрать...
Уильям снова покачал головой. – В семье у нее друзей нет, разве что, за исключением Павла. И никто не рискнет создавать помехи системе безопасности, которая нас же защищает.
- Кто мог осмелиться похитить Мелиссу Гриффин?
- Не знаю. Но вот что я вам скажу, Джон Тэйлор, - я убью любого, кто ее обидит. Даже Гриффина.
- Даже если он может потерять ... все, когда ей исполнится восемнадцать?
Уильям коротко рассмеялся, хотя и не очень весело. - О, вы уже слышали эту историю, не так ли? Забудьте. Чушь все это. Городская легенда. Будь это правдой, мой отец убил бы Мелисса и Павла, как только узнал об их существовании. Он всегда был способен на трудные, необходимые, плохие поступки, независимо от того, кому они причинят боль. Даже если ему самому. Мой отец - очень практичный человек. Неважно, кто и что говорит, но я не собирался запугивать его Мелиссой. Я просто хотел, чтобы у меня было что-то мое. Мне следовало знать, что он никогда этого не допустит.
- Тогда почему ваш бессмертный отец составил завещание?
- Хороший вопрос, - сказал Уильям. - Я никогда не знал о первом завещании, не говоря уже о втором. Мой отец не может умереть. Он никогда не опустится до подобной заурядности и слабости. - Он снова прямо посмотрел мне в глаза. - Найдите мою дочь, мистер Тэйлор. Чего бы это ни требовало, и чего бы ни стоило.
- И кому бы это ни причинило вред? – уточнил я. - Даже если это семья?
- Особенно, если это семья, - ответил Уильям Гриффин.
- Вы что, все еще не закончили? – громко спросил Козел Мореход. – Нам с Мишкой уже надоело слоняться вокруг.
Уильям Гриффин нежно улыбнулся своим друзьям, и на мгновение стал выглядеть кем-то совершенно другим. Мишка Косолапый крепко его обнял, а Козел Мореход протянул бутылку водки. Уильям сделал большой глоток, вернул бутылку и глубоко вздохнул.
- Трудно сказать, что из этих двух вещей утешает меня больше, - печально сказал он.
- Тебе нужно просто хорошенько просраться, очистить систему, - мудро заметил Козел Мореход. – После этого все выглядит лучше.
- Только не делай это где попало, - добавил Мишка Косолапый.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. К ВОПРОСУ О РЕПУТАЦИИ
Я узнал множество внутренних тайн самой загадочной семьи Темной Стороны, но ни на шаг не приблизился ни к тому, чтобы найти Мелиссу, ни к пониманию того, что же с ней произошло. Никто не хотел о ней говорить – им хотелось говорить только о себе. До этого я не осознавал, насколько сильно я стал зависеть от своего поискового дара, помогающего мне разбираться в делах. Мне давно уже не приходилось вести расследование жестко и честно - задавая вопросы и поступая в соответствии с ответами. Но могу сказать, круг поиска сужался, хотя я еще не мог понять – вокруг чего. Все, что я мог - это продолжать копать и надяться, что если я буду задавать достаточно щекотливые вопросы, кто-то проговорится о том, чего я знать не должен. Я спросил Уильяма, где мне найти его сестра Элеонору, а он пожал плечами и сказал «Попробуйте в Чайной Гекаты». Я должен был сообразить. Чайная Гекаты - лучший водопой для всех обедающихсветских дам Темной Стороны.
Я прошел назад сквозь длинный зеленый сон Проекта Аркадия и вернулся в привычный кошмар освещенных неоном улиц и гостеприимных теней. Солнечный свет благоприятен не каждому. Чайная Гекаты - одно из самых дорогих, эксклюзивных и экстравагантных бистро на Темной Стороне – расположена в самом сердце Аптауна. Изысканная блестящая обстановка, где лучшие половины богатых и знаменитых мужчин могли бы собраться вместе, чтобы поболтать, посплетничать и позлословить в адрес тех своих товарок, кому не посчастливилось быть среди них в этот момент. Есть длинный список желающих туда попасть, и достаточно малейшего нарушения этикета, чтобы вам отказали. Но никто никогда не жаловался, потому что было множество претенденток, жаждущих на других посмотреть и себя показать. И здесь никогда не было проступка настолько тяжкого, что достаточно крупный чек не мог бы все исправить.
Я изучал это место с безопасного расстояния, наблюдая из теней переулка, как нескончаемый поток лимузинов с водителями скользит по улице, чтобы остановиться в стороне строго охраняемой входной двери и высадить дам, чьи лица известны всем по газетным страницам, посвященным жизни звезд, и желтой прессе. Цвет общества Темной Стороны, в потрясающих платьях и с соответствующим макияжем, настолько увешанные драгоценностями, что усилия требовал даже малейший жест.
Неоновая вывеска над дверью Чайной Гекаты была оформлена настолько вычурно, что ее почти невозможно было прочесть, и все здесь прямо дышало прошлым. Нет ничего более модного, чем возвращение старого стиля. Я воспользовался Взглядом для проверки систем безопасности, и, конечно же, все здание было окружено накладывающимися друг на друга слоями разнообразной защитной магии - от проклятиий, изменяющих форму, до заклинаний, отправляющих прямо в Ад. Были там и всевозможные охранники, тактично скрытые камуфлирующими чарами, и два крупных господина, стоящих в элегантных смокингах у входной двери, правда, у обоих на лбу были татуировки боевых магов. По виду, бывшие САС. Даже папарацци держались на очень почтительном расстоянии.
Что ж, драка или запугивание здесь не сработают. Значит, остаются блеф и забалтывание, что, к счастью, всегда было моей сильной стороной. Моя репутация всегда была более впечатляющей, чем я сам, и все потому, что я вложил в нее много труда. Я вышел из переулка и направился к двери. Два джентльмена в смокингах заметил мое приближение, сразу меня узнали и встала перед дверью, загородив мне дорогу. Вышибала всегда остается вышибалой, независимо от того, во что вы его одели. Я остановился перед ними и улыбнулся, словно меня в этом мире ничего не волнует.
- Привет, парни. Я представляю Гриффина и хочу поговорить с его дочерью Элеонорой.
Такого они не ожидали. Они посмотрели друг на друга, переговариваясь беззвучным способом, известным всем вышибалам, а потом снова посмотрели на меня.
- И вы можете как-то это доказать, сэр?
- Стал бы я ссылаться на поддержку Гриффина, не будь ее у меня? - возразил я.
Они обдумали это, кивнули и отступили в сторону. Моя репутация может быть тревожащей, но репутация Гриффина была откровенно страшной. Я миновал дверь и прошел в Чайную с таким видом, как будто делаю им одолжение одним своим появлением. Когда дело доходит до взглядов на кого-то свысока, первым делом стоит отомстить. Гардеробщицей была дружелюбная на вид зомби, одетая в черное бюстье и ажурные чулки, подчеркивающие ее мертвенно-бледную кожу. Из мертвых получаются самые лучшие слуги - они гораздо меньше дерзят. Она очень любезно предложила взять мое пальто, но я сказал, что так не считаю.
Однако, я взял ее номер телефона. Для Мертвеца.
Я шагнул сквозь бисерную занавеску в главный Чайный Зал, но громкий гул болтовни не прервался ни на мгновение. Обедающие Дамы каждый день видели людей пострашнее и поважнее, чем я. Выжидая, я медленно брел между переполненными столами. Несколько человек встали и вышли, сдержанно, но быстро направляясь к заднему выходу. К подобному я привык. Чайный Зал был весь из стекла и стали, с отделкой в стиле ар-деко (art deco - декоративный стиль, популярный в 20-30-е годы 20-го века; отличается яркими красками и геометрическими формами), одну его стен полностью занимал длинный ряд навороченных кофе-машин, из тех, которым потребуются века, - то есть немного дольше, чем вы на самом деле сможете терпеть, - чтобы, наконец, снабдить вас чашкой, наполненной ароматной пеной. Я всегда предпочитал чай, а не кофе и, желательно, заваренный настолько крепко, чтобы, когда вы закончите его помешивать, на ложке оставались следы.
Между столиками изящно носились официанты, красивые, молодые парни и девушки, на которых из одежды были только воротнички и манжеты, предположительно, чтобы они чего-нибудь не пролили. Богатые, и поэтому очень важные дамы кучками сидят вокруг своих столиков, не обращая внимания ни на что, кроме собственных разговоров, громко смеясь и визжа и размахивая вокруг себя руками, чтобы всем было ясно, что они лучше всех проводят время. В задней части зала располагались несколько кабин для встреч более частного характера, но ими пользовались немногие. Единственная цель, ради которой приходили в Чайную Гекаты - доказать, что вы достаточно богаты и важны, чтобы быть допущенным в столь престижное собрание.
(Но только попробуйте появиться там после того, как вы развелись, разорились или лишились наследства, и посмотрите, как быстро перед вашим носом захлопнутся двери.)
Все женщины, разодетые в пух и прах, хрипло болтали, напоминая множество великолепных созданий из городских джунглей, распивая чай и кофе с тщательно отставленными мизинцами. Все они, не стесняясь, гладили и ласкали обнаженную плоть официантов, подходящих и отходящих с чашками свежего чая и кофе, а красивые молодые вещи механически улыбались, но не прекращали движения. Все они знали, что ласка могла превратиться в пощечину или затрещину по любой причине или вообще без таковой, как и то, что клиент всегда прав. Все столы был переполнены, дамы теснились в таких условиях, которые они никогда и нигде еще не стали бы терпеть. Это и были легендарные Обедающие Дамы, хотя нигде не было заметно ни малейшего следа самого обеда. Ведь во время еды невозможно выглядеть так хорошо и подтянуто, особенно в таких условиях. Фоном служила классическая музыка, но я едва мог ее разобрать сквозь шум громких голосов.
Вскоре я заметил Элеонору Гриффин, сидящую за столом в самом в центре зала, (конечно же), где каждый мог хорошенько ее рассмотреть. На ней было длинное, элегантное платье изумрудно-зеленого цвета, отделанное безупречными бриллиантами, и черный шелковый галстук с единственным шлифованным изумрудом на горле. Даже в этом собрании профессионально красивых женщин, было в ней нечто, что выделяло ее среди остальных. Не просто вкус или изящество, поскольку здесь у каждой были если ни они, то хотя бы их подобие. Возможно, это было то, что Элеонора, казалось, прикладывала меньше усилий, чем все остальные, потому что ей и не приходилось. Элеонора Гриффин был настоящей, а для женщин, которым приходилось тяжело потрудиться, чтобы быть тем, чем они были, нет ничего более угрожающего, чем это. Она была красива, спокойна и аристократична, не прикладывая к этому никаких усилий. Три отличные причины для этого круга, чтобы возненавидеть кого угодно. Но ее стол был больше большинства других, и его окружали женщины, которые явно приложили значительные усилия, чтобы появиться хотя бы наполовину такими же впечатляющими, как Элеонора. Круг «друзей», регулярно собирающихся вместе, чтобы поболтать, посплетничать и попрактиковаться, превосходя друг друга. Дамы, у которых не было ничего общего, кроме кругов, в которых они вращались, которые держались вместе только потому, что от них этого и ожидали.
Трудно дружить с кем-то, кто может исчезнуть в любой момент в результате развода или общественного осуждения, и больше его не будет ни видно, ни слышно. И когда они исчезают из вашего круга, единственное, что вы чувствуете - это облегчение, что на этот раз пуля пролетела мимо...
Некоторые лица за столом Элеоноры были мне знакомы. Там была Иезавель Рэкхам, жена Большого Джейка Рэкхема. Высокая блондинка с великолепной грудью и лицом слегка недоразвитого ребенка. Большой Джейк имел долю в каждом секс-бизнесе, действующем на Темной Стороне, большом или маленьком. К слову, до того, как он на ней женился, Иезавель была одной из его основных тружениц, но, конечно, больше об этом никто не вспоминает. Если дорожит своими коленными чашечками. Иезавель сидела за столом, как ребенок среди взрослых, следя за беседой, но даже не пытаясь принять в ней участие, и внимательно наблюдая за остальными, чтобы знать, когда смеяться.
Была там и Люси Льюис, прелестная, изящная и с экзотической ориентацией, в роскошном уголоно-черном платье в тон ее волосам и глазам. Жена Аптаунского Тэффи Льюиса, прозванного так потому, что он владеет большей частью земли, на которой стоит Аптаун. Что означало, что только от его доброй воли зависит, останутся ли в бизнесе все знаменитые клубы, бары и рестораны. Тэффи никогда и ничего не сдавал в аренду дольше, чем на двенадцать месяцев сразу, а о регулировании арендной платы он даже не слышал. Люси была известна тем, что знала все самые свежие сплетни, никогда не заботясь, кому причиняет боль. Даже если они сидели прямо рядом с ней.
Салли ДиВоур была замужем за Марти ДиВоуром, в основном, называемого Проглот (в оригинале - Devour -жадно есть;глотать, давясь), но только не в лицо. Никто никогда не мог доказать, чем Марти зарабатывает на жизнь, но если кто-то когда-то сможет, будет очередь из желающих вздернуть его на ближайшем фонаре. Салли - большая и рыжая, с громким голосом и еще более громким смехом. Когда люди боятся, они всегда говорят громче. Салли была четвертой миссис ДиВоур, и никто бы не поставил на то, что она будет последней.
И с этими женщинами обедает Элеонора. Лично я предпочел бы поплавать среди акул с привязанной к шее дохлой коровой.
И конечно, ни одна из них не пришла сюда в одиночку. Их вторые половинки никогда не позволят им передвигаться самостоятельно – мало ли что с ними может случиться. Они должны быть защищены от всего, в том числе - от избытка неправильных развлечений. Собственность всегда должна быть под надзором. Поэтому телохранители и сопровождающие всех дам сидели за столиками в отдельном ряду, заботливо установленном в сторонке. Они ничего не пили и не ели, просто сидели с равнодушными лицами и пустыми глазами и ждали, вдруг произойдет что-то, что даст им повод причинить кому-нибудь боль. Коротая время, они тихо и отрывочно переговаривались друг с другом. Интересно, что Элеонора приехала сюда в сопровождении своей последней игрушки, роскошного молодой человек по имени Рамон. Рамон был завсегдатаем таблоидов, сфотографированный под руку то с одной богатой женщиной, то с другой. С ним не разговаривал ни один из телохранителей или сопровождающих. Они были профессионалами. Профессионалом, но по-своему, был и Рамон. Он сидел, пялясь в пространство с великолепной небрежностью, возможно, уже рассчитывая новое место в Чайном Зале, откуда появится его следующий талон на питание. Я почувствовал смутноел разочарование. Элеонора могла бы выбрать что-нибудь получше Рамона.
Я направился прямиком к столу Элеоноры, и за каждым столом, мимо которого я проходил, стихали и замолкали разговоры, ведь женцины пытались разглядеть, куда я направляюсь и с кем собираюсь разговаривать. К тому времени, когда я добрался до Элеоноры, в Чайном Зал установилась полная тишина, все головы были повернуты, а шеи вытянуты в нашу сторону, чтобы увидеть, что произойдет. Все телохранители напряглись. Впервые я смог четко услышать играющую в Зале классическую музыку. Как назло, струнный квартет играл Моцарта. Я остановился позади Элеоноры, позвал ее, и она отвлеклась, чтобы обернуться и посмотреть на меня.
- О-о, - протянула она. - Это вы, Тэйлор. - Небрежная скука в голосе ее была произведением искусства. - Пресловутый Джон Тэйлор. Опять. Как это скучно...
- Мы должны поговорить, - я постарался, чтобы мои слова прозвучали резко и таинственно, чтобы избежать отказа.
- Сомневаюсь, - голос Элеоноры оставался спокойным и равнодушным. -Я занята. Может быть, в другой раз.
Чайный Зал такое любит. Женщин за столом Элеоноры едва не обмочились, молча и выпученными глазами извиваясь от возбуждения при виде того, как она столь небрежно осадила этого недостойно, но очаровательно опасного Джона Тэйлора. Она не смогла произвели на них впечатления сильнее, даже если бы нагадила рубинами.
- Есть кое-что известное вам, что мне нужно знать, - продолжил я, играя свою роль до конца.
- Какая досада,- сказала Элеонора. И отвернулась от меня.
- Вашему отцу пришлось рассказать кое-что весьма интересное насчет вас, - сказал я в ее спину и чуть улыбнулся, увидев, как она напряглась. - Поговорим, Элеонора. Или я расскажу это все присутствующим.
Она снова повернулась и принялась холодно меня разглядывать. Я блефовал, и она должна быть уверена в этом, ведь она не могла рисковать. Для Обедающих Дам выявленные слабые места являются питательной средой, и они бросаются на них, как пираньи на сырое мясо. А кроме того, я должен был быть поинтереснее ее нынешнего общества. Поэтому ей необходимо со мной поговорить и попытаться выяснить, что именно мне известно, рассказав мне взамен как можно меньше. Я мог видеть все это на ее лице...потому что она мне это позволила.
- Если я должна, значит, должна, - сказала она, аристократка оказывающая любезность прислуге. Она мило улыбнулась женщинам, сидящим за ее столом и сгорающим от любопытства. - Простите меня, мои дорогие. Семейные дела. Вы знаете, как это бывает.
Женщины улыбались, кивали и говорили в ответ все, что подобает в таких случаях, но было ясно, они не могли дождаться, когда мы отойдем, чтобы начать про нас сплетничать. Все глаза в комнате не отрывались от нас, пока я вел и усаживал Элеонора в частную кабину в глубине зала. Потом разговоры в Чайном Зале медленно начались снова. Телохранители расслабились за своими столами, несомненно, вздохнув с облегчением, что им не пришлось в конце концов со мной связываться. Рамон следил за мной холодными, темными глазами, а его лицо абсолютно ничего не выражало. Я сел напротив Элеоноры.
- Что ж, - сказал я, - всегда мечтал встретиться с вами здесь.
- Нам и вправду нужно поговорить, - для убедительности она наклонилась вперед. - Но вы понимаете, что я не могла, чтобы это выглядело слишком простым делом для вас.
- Да, конечно, - ответил я, не понимая, к чему она клонит.
- Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, что я готова разговаривать с кем попало.
- Боже упаси.
- Посмотрите на них, - сказала она, указывая на свой стол. - Чирикают, как птицы, как же - я осмелилась возражать пресловутому Джону Тэйлору. Если бы я этого не сделала, к завтрашнему дню сплетники уложили бы нас с вами в постель. Некоторые из них в любом случае так и сделают - просто потому, что это хорошая история.
- Боже упаси, - повторил я, и она пристально посмотрела на меня. Я усмехнулся, неожиданно она улыбнулась в ответ. Она немного расслабилась и откинулась на спинку стула.
- С вами легче общаться, чем я думала, мистер Тэйлор. И наконец-то мне будет с кем поговорить.
Я жестом указал на Рамона, сидящего за своим столом. – А разве с ним вы не разговариваете?
- Не могу ручаться, что с Рамоном есть о чем поговорить, - сухо ответила она. - Во многом он еще совсем ребенок. Довольно симпатичный, и с ним приятно поиграть, но без царя в голове. Я предпочитаю использовать моего пупсика именно так. Весь смысл мальчиков для забавы как раз в том и состоит, что какое-то время вы с ними играете, а когда от них устаете, то переходите к следующей игрушке.
- А вашего мужа это не беспокоит? – спросил я.
- Я не для этого вышла замуж за Марселя, - прозаично констатировала Элеонора. - Папа хочет, чтобы я была замужем, потому что в некоторых вопросах он по-прежнему слишком старомоден. Полагаю, ничего удивительного для того, кто родился так давно, как он. Вы можете забрать из прошлого бессмертие, но... Папа верит, что женщиной всегда должен руководить мужчина. Сначала отец, потом муж. А поскольку сейчас у милого Папочки есть более важные занятия, значит, это должен быть муж. Похоже, ему и в голову не приходило, что я выхожу замуж лишь за тех мужчин, у которых хватает здравого смысла вдали от Гриффин-Холла делать так, как им говорят. Я бы вообще не выходила замуж, если бы не было необходимости поддерживать с Папой хорошие отношения...
- Я вышла замуж за Марселя, потому что мне с ним весело. Он очаровательный, воспитанный и компанейский... и он не предъявлет никаких требований. У него своя жизнь, у меня своя, и вместе им не сойтись. В прошлом, в родном времени Папы, это называлось бы «браком по расчету». А в наши дни просто удобное решение проблем. О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Тэйлор? Папа не рассказывал вам обо мне ничего интересного, поскольку я приложила массу усилий, чтобы быть уверенной, что ничего интересного он обо мне не узнает.
- Вы бы удивились, узнав то, что мне известно, - я сказал это только потому, что должен был хоть что-то сказать. - Я все еще пытаюсь проверить наличие повода у каждого из членов семьи Гриффинов, поэтому у меня есть некоторые предположения о том, кто мог похитить Мелиссу и почему.
Элеонора пожала плечами. – На самом деле, мы все не такие уж сложные. У Папы его бизнес, Мамочка живет, чтобы быть Королевой, Уильям убегает и прячется, когда Папа не смотрит, Мелисса – лицемерная заноза в заднице, а моя радость и гордость, мой дорогой маленький Павел не выходит из своей спальни. Вот в двух словах и все о Гриффинах.
- А что насчет вас? Кто вы такая, Элеонора Гриффин?
Как и ее брат, начав говорить, остановиться Элеонора уже не могла. Из нее наружу полезло все. Возможно, потому, что ей уже очень давно не с кем было поговорить по душам, не было человека, которому она моглы бы доверить свои секреты, и который бы их сохранил и не стал никому передавать... того, кому плевать на все это.
- У Папы всегда не хватало времени для меня, - хотя она смотрела на меня, ее взгляд был далеко, в прошлом. - Он очень старомоден. Его наследником и компаньоном по семейному бизнесу мог быть сын, но не дочь. Поэтому мне пришлось быть в большем одиночестве, чем когда-либо доводилось Уильяму. Мамочка тоже не слишком беспокоилась обо мне. Мы с Уильямом были ей нужны только как дань моде. Вот меня и воспитывала череда нянь, репетиторов и наемных компаньонок, которые все отчитывались Папе. Я не могла доверять никому из них. Я выросла, не надеясь ни на кого, кроме самой себя, и ни на кого, кроме себя любимой, не огляглядываясь. Совсем как Папа.
- За годы я перебрала множество вещей, пытаясь найти для себя что-то интересное, что могло бы мне помочь скоротать время... Когда ты бессмертен, у тебя появляется слишком много времени, которое необходимо заполнить. Я испробовала политику, религию, шопинг...но все это приносило лишь кратковременное удовлетворение. На данный момент я решила просто наслаждаться своими деньгами и положением и быть счастливым пожирателем лотоса, праздным мечтателем. Наверное, это звучит ужасно мелко?
- А почему мальчики? – спросил я, тщательно избегая вопросов, на которые нет нормальных ответов. – К слову, не похоже, чтобы кто-то из них был надолго...
- По мере того, как года идут, а я не старею, меня все сильнее и сильнее тянет к молодым, - сказала Элеонора. – По-настоящему молодым, в отличие от моего собственного великолепного не стреющего тела. Несмотря на все, что я с ним делала. Меня страшат старение и старческие капризы, и я застряла на пол-пути... Постоянное воздействие молодых мыслей, мнений и моды помогает мне сохранять душевную молодость. Я никогда не буду такой, как Папа, который при всех своих годах и опыте как был изначально, так и остался просто средневековым спекулянтом. Бизнес есть бизнес, и не важно, в каком веке ты живешь. Может, он и перенял аристократические жесты, но в нем все равно осталось слишком много из прошлого. Он не способен к переоценке ценностей, даже если они сформировались века назад...я не хочу быть такой.
-Чего же вы хотите?
Она коротко улыбнулась. - Будь я проклята, если знаю, мистер Тэйлор. Мне бы очень хотелось унаследовать папины деньги, но не его дело. Я продам свою долю при первой же возможности. Но я не хочу закончить, как Уильям, погруженной в потакание собственным капризам. Он думает, что я не знаю, что он вытворяет в Клубе Калигула, но об этом знают все... Я хочу делать то, что имеет значение, и быть тем, кто что-то значит. Но никто и никогда не будет видеть во мне нечто большее, чем дочь Гриффина. Вы даже не представляете, какие ограничения накладывают богатство и власть.
- Бедная богатая девочка, - серьезно сказал я. - Есть все, кроме счастья и душевного спокойствия.
Она впилась в меня взглядом. - Вы издеваетесь, мистер Тэйлор. А ведь любой присутствующий здесь мог бы вам сказать, что это очень опасное занятие.
Я улыбнулся. – Опасность – это мое ремесло.
- Да ладно... Что вам нужно, мистер Тэйлор?
- Ну, для начала, я хочу, чтобы вы называли меня Джон. Дальше...я хочу найти Мелиссу. Убедиться, что она в безопасности.
- И снова вернуть ее домой? Обратно в Гриффин-Холл?
- Если она захочет, - осторожно ответил я.
Мгновение Элеонора изучала меня. - Вы не думаете, что ее похитили, не так ли? Вы думаете, что она сбежала. Должна сказать, что меня это не удивляет. Но когда вы найдете ее, то не потащите ее назад против ее воли, потому что это будет против ваших принципов, верно?
- Точно, - сказал я.
Она ослепительно мне улыбнулась. – Вот за это вы мне нравитесь гораздо больше, Джон. Вы правда готовы бросить вызов прямо в лицо самому Гриффину? Он убивал людей и за меньшее. Возможно, вы действительно такой, каким о вас рассказывают.
- Нет, - ответил я. - Никто не может быть таким.
Она снова коротко рассмеялась. - Вы не представляете себе, как освежает разговор с кем-то...настоящим. Вам ведь наплевать на то, что я Гриффин, не так ли?
- Да, - честно ответил я. – В свое время мне приходилось справляться и с худшим.
- Да...наверное, приходилось. Вы ведь взялись за это дело не только ради денег, не так ли? Вы действительно хотите найти Мелиссу.
- Ну, - я был честен, - деньги помогли.
В этот момент мы оба оглянулись, потому что у входа в нашу кабинку появился Рамон. Он был высок, неплохо сложен под своим дорогим костюм и держался так, как будто какое-то время мог бы продержаться в драке. Он холодно уставился на меня, делая вид, что Элеоноры здесь нет.
- Ты кем себя возомнил, Тэйлор? Разгуливаешь здесь и раздаешь приказы, как будто имеешь на это право. Элеонора, ты не должна ничего ему говорить. Мне известна эта порода – ничего, кроме блефа и репутации.
- Таким ты и был? – ответил я. - Прежде чем понял, в какую тяжелую работу ты ввязался, и насколько легче выставить на продажу свое милое личико и манеры и продаваться за лучшую жизнь? Вернись назад за свой столик, как положено хорошему мальчику. Когда Элеонора будет готова, она придет и заберет тебя.
- Верно, Рамон, - сказала Элеонора. - Никто ни к чему меня не принуждает. Так мило с твоей стороны было побеспокоиться, но...
- Заткнись, - рявкнул Рамон, и Элеонора тупо на него уставилась, как будто он влепил ей пощечину. Рамон перевел взгляд на нее. – Дело совсем не в тебе. Дело во мне. Как по-твоему я выгляжу, когда ты не обращаешь на меня внимания, вместо этого улыбаешься и кокетничаешь с уличным подонком типа него?
- Рамон, - заговорил я, и что-то в моем голосе резко переключило его внимание снова на меня. - Я понимаю, что тебе необходимо показать себя с лучшей стороны перед своей женщиной и своей...ровней, но, серьезно, - не испытывай судьбу.
Он зарычал на меня, и в его руке неожиданно блеснуло лезвие длинного стилета. Он выглядел как оружие профессионала, и был, наверное, был спрятан в ножнах на предплечье. Рамон держал клинок так, как будто знал, что с ним делать, но я сидел неподвижно. Элеонора смотрела на Рамона так, словно никогда прежде его не видела.
- Какого черта ты здесь устроил, Рамон? Не глупи! Положи это немедленно!
Он проигнорировал ее, настолько был охвачен гневом и драматизмом момента. Чайный Зал притих, все смотрели на нас, на него, он это знал и это ему нравилось. Он громко хихикнул.
- Говорят, в тебе есть кровь оборотня, Тэйлор. Давай посмотрим, насколько ты будешь хорош против серебряного клинка. Думаю, ты будешь истекать кровью, как и любой другой, когда я отрежу твои яйца и заставлю тебя их сожрать.
Я встал, а он вопреки собственному желанию отшатнулся назад. Я поймал его взгляд и удержал несмотря на все попытки его отвести. Я шагнул из кабинки, и он, спотыкаясь, попятился назад, по-прежнему не имея возможности отвести глаза. Теперь он хныкал, когда из под его век начали медленно сочиться кровавые слезы. Серебряный стилет выскользнул из его онемевших пальцев, когда я взглядом сбил его с ног. В этот момент из ниоткуда, со стороны моей слепой зоны, появился один из телохранителей и швырнул чашку кофе прямо мне в лицо. Я закричал, когда обжигающая жидкость ошпарила мое лицо, временно меня ослепив. Я отчаянно возил руками по лицу, пытаясь протереть глаза, когда услышал шаги.
Выскочив из кабины, Элеонора пробежала мимо меня и встала между мной и Рамон. Я слышал, как она кричит на него и на кого-то еще, кого я пока что видеть не мог. Привычная властность ее голоса удерживала их на месте, но я не знал, как надолго. Я свирепо тер кулаками слезящиеся глаза, и, наконец, мое зрение вернулось. Лицо продолжало болезненно зудеть, но я не обращал на это внимания. Все телохранители выскочили из-за своих столов и сгрудились позади Рамона. Они, как акулы, почуявшие в воде кровь, не могли упустить шанса сбить спесь с пресловутого Джона Тэйлора. И, конечно, шанса выглядеть перед своими женщинами настоящими мужиками. Если бы им удалось свалить Джона Тэйлора, в будущем они могли бы сами назначать себе цену.
Они толкали друг друга, стремясь занять позицию получше, каждый рвался получить возможность надавать мне тумаков, но никто не хотел быть первым. У них не было оружия, но все они выглядели счастливыми в предвкушении маленькой драчки, жестокого избиения выскочки, который не знает свое место. Я выпрямился и пристально взглянул на них, и одного этого хватило, чтобы несколько из них отступили. Рамон вздрогнул, на его лице высыхали следы, оставшиеся от кровавых слез. Но уверенность быстро вернулась к нему, как только он понял, что второй раз свалить его взглядом у меня не получится. Элеонора по-прежнему стояла между мной и этой толпой, с руками, упертыми в бедра и высоко поднятой головой, и продолжала заслуженно их отчитывать.
- Этот человек - мой гость! Он под моим покровительством и под защитой моего отца! И я, черт возьми, буду разговаривать с теми, с кем мне нравится, Рамон!
- Он не должен здесь находиться, - голос Рамона охрип в предвкушении насилия. – Ему здесь не место.
- Как и ты, - холодно отрезала Элеонора. – Но, тем не менее, я привела тебя сюда. Хотя Бог знает, чем я думала и что я в тебе увидела. Убирайся, Рамон. Все кончено. И не смей даже возражать, или я не напишу тебе рекомендацию.
- Вот так просто? - сказал Рамон. - Как и все остальные? Нет...я так не думаю. Думаю, я оставлю тебе кое-что на память.- И он сильно ударил ее по лицу. Элеонора попятилась назад, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. Рамон улыбнулся. - Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом. А теперь с дороги. Ты же не хочешь, чтобы на твоем новом платье была кровь. – И он перевел холодный взгляд на меня. - Давайте, ребята, время веселиться.
Пока он говорил, я шагнул вперед и впечатал колено ему в пах. Он издал болезненный, задыхающийся звук и скорчился, после чего я нанес ему удар в затылок, помогая ему отправиться на пол. С гневными воплями группа телохранителей бросилась вперед и окружила меня. Удары летели со всех сторон сразу, и единственное, что я мог сделать, это опустить голову и принимать их на поднятые вверх плечи, а заодно сосредоточиться на том, чтобы оставаться на ногах. Если бы я упал, меня бы запинали. Не думаю, что они намеревались меня убить, опасаясь навлечь на себя гнев Гриффина, но чего не случается, когда играет кровь.
К счастью, они не привыкли действовать в группе. Большая часть работы телохранителя это защита клиента и запугивание один-на-один. В своем стремлении добраться до меня они мешали друг другу и слишком торопились наносить удары, чтобы думать о сотрудничестве. Я сосредоточился на том, чтобы засунуть руки в карманы своего плаща. Там я храню множество полезных вещей. Телохранители били меня кулаками и пинали ногами, но я не падал. Люди (и не только) пытались меня убить с тех пор, когда я был еще ребенком, но я все еще здесь.
Я вытащил из левого кармана вжжиикк-бац и швырнул его на пол. Оно взорвался во вспышке яркого света, и телохранители расступились, ругаясь и непрерывно моргая. Это дало мне необходимое время, чтобы вытащить из правого кармана маленькую коричневую человеческую кость и продемонстрировать ее телохранителям. Все они замерли, а я мерзко ухмыльнулся.
- Верно, ребята. Это кость-указатель. Все, что мне нужно, - это указать и сказать Слово, и на кого бы я ни указал, тот отправится домой в гробу. Так что забрайте то, что осталось от Рамона, и убирайся с моих глаз.
- Ты блефуешь, - сказал один из телохранителей, но в его голосе было слашно, что на самом деле он так не считает.
- Не будь идиотом, - сказал его сосед. - Это Джон, мать его, Тэйлор. Ему нет нужды блефовать.
Они подняли Рамона и выволокли его из Чайного Зала. Все дамы молча переглянулись, потом снова посмотрели на меня. Нескоторые, похоже, собирались аплодировать. Я повернулся спиной к залу, а Элеонора помогла мне снова сесть в кабинку. Я селс трудом, тяжело дыша. Болело почти везде. С возрастом переносить побои становится все сложнее. Но по крайней мере в этот раз я не лишился зубов. Это я ненавижу. Я убрал кость и посмотрел на Элеонору.
- Спасибо, что вступились за меня.
- Я бесконечно ненавижу и питаю отверащение к мужскому шовинизму, - сказала она. - Но вы были невероятно впечатляющи. Это подлинная кость-указатель аборигенов? Я всегда думала, что настоящую найти довольно трудно.
- Так и есть.
- То есть вы блефовали?
- Может быть, - сказал я. – Этого я никогда не скажу.
- Ваше лицо было сильно обозжено, - сказала она, внимательно меня разглядывая. - Я это видела. Но теперь все ожоги исчезли. И после такой драки любому потребуется «скорая помощь». Но не вам. В вас действительно есть кровь оборотня, мистер Тэйлор?
- Что-то вроде этого, - ответил я. – И - Джон, помните? Теперь, на чем мы остановились... Ах, да, Мелисса. Расскажите мне про Мелиссу, Элеонора.
Я никогда не узнаю, что она тогда рассказала бы мне, потому что нас снова прервали. На этот раз огромный громила затянутый в ярко-красную униформу курьера, отделанную золотой тесьмой. Было совершенно не похоже, что ему в ней удобно, и он исподтишка ежился, когда коротко поклонился Элеоноре, не обратив на меня внимания. Потом он с помпой вручил ей запечатанный конверт на серебряном блюде. Имени на конверте не было. Элеонора приняла его и взглянула на курьера.
- Отправитель ждет, - сказал тот грубым и совершенно не курьерским тоном. - Машина снаружи.
Элеонора вскрыла конверт и изучила находившийся в нем лист бумаги. Я наклонился вперед, но единственное, что я смог разобрать, так это то, что у нее в руках чье-то рукописное послание, автор которого явно никогда даже не слышал о чистописании.
- Ах, как это тоскливо, - сказала она, бросив послание на стол, как дохлую рыбу. - Кажется, мой дорогой Марсель снова влип в неприятности. Вы знаете, что он игрок? Конечно, знаете. Все знают. Понятия не имею, почему он так этим увлечен, у него никогда ничего не получалось. После того как Папа ясно дал понять, что больше не оплатит ни одного долга Марселя, его не пустят на порог ни одного уважаемого дома. Я думала, что это вобьет в него хоть немного здравого смысла, но мне следовало бы знать его лучше. Кажется, Марсель перебрался в эти мерзкие маленькие клубы, куда пускают абсолютно всех, и теперь делает свои долги там. И поскольку эти… люди достаточно умны, чтобы понять, что они не могут требовать с моего отца то, что проиграл Марсель, они, кажется, думают, что они могут давить на меня.
- Чего они хотят? – я говорил, не обращая внимания на гориллообразного курьера.
- Видимо, что, если я не пойду с курьером прямо сейчас в его, без сомнения, убогую маленькую машинку, чтобы обсудить условия погашения долгов Марселя, они будут посылать мне моего мужа по кусочкам, пока я не соглашусь. Умереть он не может. Теперь он бессмертен, как и я, но это означает лишь то, что его страдания могут длиться бесконечно...Это так хлопотно, но я, пожалуй, пойду.
- Это может оказаться не слишком разумным, - осторожно заметил я. – Ведь тогда у них будет два заложника, чтобы вымогать деньги у вышего отца. И если он не станет расплачиваться за Марселя, ему придется платить за вас.
- Они не посмеют мне угрожать! Или посмеют?
- Посмотрите на того, кого они послали в качестве курьера, - сказал я. – У меня не создалось впечатления, что эти люди занимаются чрезвычайно высококлассной деятельностью.
- Я должна идти, - сказала Элеонора. - Он мой муж.
- Тогда мне лучше пойти с вами, - сказал я. - У меня есть некоторый опыт в обращении с людьми такого сорта.
- Конечно, - ответила Элеонора. - Они ведь из вашего мира, не правда ли? Очень хорошо. Будьте рядом и постарайтесь выглядеть угрожающе и не мешать мне вести переговоры.
- Боже упаси, - согласился я. Я перевел взгляд на курьера, и он принялся тревожно елозить ногами. - Поговорим, - заявил я. - На кого работаешь?
- Я не должен отвечать на вопросы, - ответил громила с несчастным видом. – Отправитель ждет. Автомобиль снаружи. Это все, что я должен сказать.
- Но я - Джон Тэйлор, и я хочу знать. Так что отвечай, или я превращу тебя в чем-то маленькое, мягкое и прыгающее.
Курьер с трудом сглотнул, он не знал, что делать со своими руками. - Я работаю на Герберта Либби, - хрипло произнес он. - В «Бросай Кости» - это клуб, казино и бар. Это место высокого класса. Настоящая французская кухня и запрещено плевать на пол.
- Никогда о таком не слышал, - сказал я Элеоноре. - А я слышал обо всем существенном. Так что, давайте пойдем, поговорим с мистером Либби и объясним ему, что это была очень плохая идея.- Я пристально взглянул на курьера. - Веди. И не пытайся что-нибудь выкинуть. Мы шутить не будем.
Мы оставили Чайную Гекаты под акомпанимент множества сплетничающих голосов. Телохранители вернулись за свои столы и тихо дулись, но Обедающие Дамы были в экстазе. Годами в их жизнях не было так много впечатлений. Снаружи действительно ждала машина. Маленькая, черная машина без номеров, неуклюжая в окружении переливающихся лимузинов, она терпеливо ожидала даму. Одетые в униформу водители прекратили свои разговоры и передачу самокрутки по кругу и задрали носы перед громилой в костюме курьера. Шофер Элеоноры даже шагнул вперед и вопросительно поднял бровь, но Элеонора велела ему гнать лимузин домой, в Гриффин-Холл. Она доберется до дому сама. Шофер посмотрел на курьера, потом на меня, и я видел, что ему все это не нравится, но, как всегда, он сделал то, что ему было велено. Элеонора подошла к маленькой черной машине, встала около задней двери, и пристально смотрела на посланника, пока он не поспешил, чтобы открыть дверку перед ней. После этого она изящно скользнула на заднее сидение, а я - следом за ней. Курьер отвел душу, с силой захлопнув дверцу за мной, и уселся за руль.
«Бросай Кости», - холодно произнесла Элеонора, - и побыстрее. У меня есть и другие дела.
Гонец издал низкий, несчастный звук, и мы вырулили на дорогу.
- Уверена, это будет одно из этих убогих крохотных мест, с опилками на полу и подсобками, наполненными сигарным дымом, а картами настолько помятыми, что удивительно, как крупье может их тасовать, - сказала Элеонораа. – У Марселя, должно быть, действительно истощился запас притонов, если он докатился до мест, наподобие «Бросай Кости».
- Эй, - запротестовал гонец, - это хороший клуб. Там есть акустика и все такое.
- Следи за дорогой, - сказал я. – И все равно, это место дожно называться «Бросай Смерть» ( в оригинале – название клуба - Roll a Dice, Бросай Смерть - Roll a Die). Костей много, а смерть – всегда одна.
- Что?
- Заткнись и рули, - отрезал я.
Мимо нас двигалось множество машин, включая и то, что и машинами-то не было, ими управляли существа, которые даже внешне на людей не походили. На Темной Стороне нет ни светофоров, ни ограничений скорости. В результате управление автомобилем становится не столько путешествием, сколько эволюцией в действии. Большие охотятся на мелких, и выживают лишь сильнейшие, чтобы достичь своего назначения. Но, что примечательно, нас никто не беспокоил. Значит, кто-то должен быть выкинуть изрядное количество денег на достойную защитную магию для автомобиля. Громила расстегнул воротник и несколько верхник пуговиц своей курьерской униформы, чтобы лучше сосредоточиться на езде.
Вскоре мы оставили Аптаун позади и быстро свернули в темные, малолюдные улочки, где подлость и гниль были не столько стилем, сколько образом жизни. На Темной Стороне хватает аутсайдеров, и они коварнее, чем все остальные. Неоновое освещение исчезло, потому что это было совсем не то место, где бы вы захотели афишировать свое присутствие. Вас могут искать. Здесь располагались клубы и бары, о которых вам говорили на ухо, где все было позволено, потому что никого ничего не интересовало. Входи на свой страх и риск, занимайся своим делом и не лезь в чужие, и - как только игра закончилась - считай, что тебе повезло, если сумел выйти.
Наконец, машина, качнувшись, затормозила перед целым рядом грязных притонов, которые лишь на шаг отошли от какой-нибудь забегаловки. Пустые двери и закрашенные окна, и больше ничего, кроме безвкусных вывесок. «Покой-у-Рози», «Розовый Пеликан», «Бросай Кости». Громила-курьер выбрался из машины и направился в клуб, но потом вспомнил. Он поспешил назад, чтобы открыть заднюю дверь для Элеоноры. Для меня бы он этого делать не стал. Элеонора гордо прошествовала мимо него в клуб, не удостоив окружающее даже взглядом. Курьер поспешил распахнуть перед ней дверь, предоставив мне самостоятельно выйти из машины и захлопнуть за собой дверь. Громила превратил свой секретный стук в дверь в настоящее представление, и дверь распахнулась, выпустив гориллу в гигантском смокинге. Это была настоящая серебристо-черная горная горилла, а длинный розовый шрам через весь лоб показывал место вживления мозговых имплантантов. Она фамильярно кивнула курьеру, внимательно осмотрела нас с Элеонорой и на всякий случай хорошенько обнюхала нас обоих, прежде чем резко развернуться, чтобы провести нас в клуб. Дверь за нами захлопнулась без чьего-либо касательства, но, наверное, является стандартом для подобных районов.
Перед нами была беззвучная мрачная комната с закрытыми дверями. Стулья были составлены на столы, а колесо рулетки - накрыто тканью. Барная стойка была наглухо забрана тяжелой металлической решеткой. На голом деревянном полу нет опилок. Комната была пропитана запахами пота, дыма и отчаяния. Это было не то место, где люди играют ради удовольствия. Это было место для людей отравленных игрой, наркоманов, для которых каждая карта, каждый бросок кости или оборот колеса становились вопросом жизни и смерти.
Персонала не было. Даже уборщиков. Должно быть, владелец отправил всех по домам. Вероятно, мистеру Герберту Либби не нужны свидетели того, что может случиться здесь и сейчас, когда дочь Гриффина приехала к своему заблудшему мужу. Горилла провела нас через комнату в заднюю дверь и дальше вниз по крутой лестнице. Громила-курьер замыкал шествие. Мы оказались в голом каменном подвале - ярко освещенном помещении с голыми стенами, штабелями ящиков и составленных друг на друга коробок и горсткой людей, сгрудившихся вокруг одного, привязанного к стулу. Каменный пол вокруг стула был заляпан кровью. Человеком в кресле был, конечно, Марсель, или то, что от него осталось.
Он медленно поднял голову, чтобы взгянуть на Элеонору и меня. Возможно, он был рад и нас видеть, но по той мешанине, в которую превратили его лицо, судить было трудно. Его глаза заплыли, нос был сломан и свернут набок, а губы полопались и кровоточили. Левое ухо было отрезано. Левое плечо и рубашка на груди были пропитаны кровью. Дыхание Марселя было медленным и тяжелым, прерывавшимся низкие стоны боли, а полухрапящими звуками из покалеченного носа. Элеонора, издав тихий потрясенный звук, устремилась вперед, но я схватил ее за руку и удержал на месте. Не было никакого смысла с самого начала игры давать этим отморозкам то, чего они добивались.
Один из бандитов, стоявших полукругом позади кресла, шагнул вперед, и в нем легко можно было определить босса, Герберта Либби. Он был крупным и крепким, с заросшими жиром мускулами, квадратным, жестоким лицом и бритым черепом, чтобы скрыть растущую лысину. Дорогой костюм на нем смотрелся так, словно его только что накинули, а крупные кисти руки оттягивали золотые и серебряные кольца. Он выглядел как человек, который любил себя побаловать, желательно - за чужой счет. На его руках была кровь, красным были насквозь пропитаны и манжеты рубашки. Он легко улыбнулся Элеоноре, но улыбка была холодной, она не коснулась его глаз. Он игнорировал меня, зато взглянул на громилу в костюме курьера.
- Чарли, я сказал тебе вернуться с Элеонорой Гриффин. Что здесь делает Джон Тэйлор? Разве я просил тебя возвращаться с Джоном Тэйлором?
Под пристальным взглядом босса курьер жалко съежился. – Ну-у, нет, мистер Либби, но...
- Тогда что он здесь делает, Чарли?
- Я не знаю, Мистер Либби! Он вроде как...сам себя пригласил.
- Мы поговорим об этом позже, Чарли. - Либби наконец-то соизволил меня заметить. Он коротко кивнул, но не улыбнулся. - Мистер Джон Тэйлор. Что ж, мы польщены. Добро пожаловать в мой личный маленький вертеп. Боюсь, что прямо сейчас вам не удастся увидеть нас в лучшем свете. Мы с ребятами немного увлеклись, выражая Марселю наше неудовольствие. Мне нравится думать о себе как о менеджере практического типа... А являясь владельцем «Бросай Кости», я воспринимаю очень близко к сердцу, когда какой-то аристократишка-извращенец является сюда с единственной целью – обжулить меня, лишив моих кровно заработанных...
- Мой муж не жулик, - решительно вмешалась Элеонора. - Возможно, он худший игрок из всех, которые когда-либо рождались на свет, но он не жулик.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ