Адмирал

Глава 4

Три дня непрерывных пьянок добьют кого угодно. К концу официальных мероприятий я уже с отвращением смотрел на полную рюмку у себя на столе. И ладно бы это была холодная водка, так это же ямайчкий ром, причем тёплый! Бурды хуже я не пил никогда! И тем не менее ямайцы гордятся своей продукцией и даже сейчас, на приеме у губернатора Ямайки он стоит на столе, хотя я видел среди бутылок в баре этого заведения и вполне себе приличный коньяк. И не выпить нельзя, прием-то в мою честь организован. А так всё хорошо начиналось…

Первый день пребывания на Ямайке закончился вполне по-нашему, по-советски. Пьяных в дупель офицеров полка мы аккуратно доставили на берег и передали из рук в руки солдатам колониального полка. Честь по чести, с почестями и подарками в виде санитарных носилок, на которых они и передвигались. Ну всё думаю, можно отдохнуть. В своей каюте я с наслаждением снял китель и отправился в душ, пусть тёплый, пусть он почти не освежал, но пот и грязь с меня смыл. Я собирался немного вздремнуть перед ужином и даже уже лёг, но тут припёрлись американцы. Едва не рыча от злости, я натянул на себя всю амуницию снова и всё повторилось по кругу. К вечеру уже меня вестовые вывели из-за стола, поддерживая за плечи, так как я сам мог передвигаться только от стенки к стенке. Американцы повторили подвиг англичан, а лазарет лишился ещё четырех предметов из казённого инвентаря.

Утром был сущий ужас и ад. Такого похмелья у меня давно не было, и это всё янки виноваты! Приперлись понимаешь в гости со своим сраным, дешёвым виски! Капустный рассольчик и жидкий куриный бульон, который я употребил в своей каюте, борясь с приступами тошноты, едва привели меня в чувства, когда явился посыльный от командира полка англичан, с приглашением нанести им ответный визит. Обед строго официальный, и буквально через час. Я выл волком, но делать было нечего, пришлось собираться в путь. Обязательно, нет, даже крайне важно написать в комиссариат требование о введении тропической одежды для моряков военного флота! Наша летняя форма вполне годилась для Ленинграда и даже Владивостока, но тут, во влажном и жарком климате в ней ходить было невыносимо! Это всё равно, что летом в шинели щеголять!

С мрачным видом я шагал к накрытым под навесом столам, на которых высились батареи бутылок с иностранными этикетками. Вяло ответив на приветствие английских офицеров, от которых шел густой аромат одеколона вперемежку с жутким перегаром, я уселся на почётное место рядом с полковником и тяжёлым взглядом обвел представительную компанию. Народу явно прибавилось, тут собрались, наверное, все офицеры полка, а к ним ещё прибавились капитаны стоящих на рейде военных кораблей и представители американской базы. Одного я даже узнал, вот этот мудак с рыжими, сальными волосами и синяком на скуле как раз и есть тот самый начальник базы. Полковник Гаррисон! Помнится, вчера он пытался станцевать русский народный танец, пустившись в присядку, и вписался своей рожей в мой дубовый стол, едва не поцарапав его своими гнилыми зубами!

— Наливай! Херли седишь?! Видишь, адмирал болеет! — толкнул я в плечо полковника Самерсона, и пьянка понеслась по новой.

Пили за дружбу, пили за меня, потом за полковника, потом за рыжего гнуса, потом за кого-то ещё. На десятом тосте я уже перестал следить и запоминать тостуемых и просто пил, стараясь есть как можно больше. Перед этими козлами нельзя ударить в грязь лицом, меня от сюда не вынесут! Я им покажу, как спаивать советских адмиралов! Со мной был замполит и старпом, был командир крейсера, но на них надежды не было. Товарищи не проверенные, а некоторые и не надёжные! Всё самому приходится делать! Причем замполит сука такая, клялся и божился что пить не будет, за нами проследит и вовремя остановит, а сам уже лыка не вяжет!

Что было дальше я помню смутно, но то что я ушёл из-под навеса сам это точно. Помнится, мы боролись на руках с полковником, и я его победил, потом мы на стрельбище стреляли из пистолетов и револьверов, и рыжий гнус проиграл мне кольт. Не то что бы я был снайпер и стрелял как Робин гуд, но я хотя бы в мишень попал один раз из десяти, а этот же гусь только землю рыхлил на склоне насыпи, так что выиграл я честно! Потом полковник предложил поехать по бабам, так как в Кингстоне был отличный офицерский бордель, и мой замполит даже согласился, но я был ещё при остатках разума, и пообещал наведаться в столь нужное заведение попозже, втихаря пробив комиссару по почкам. Мы советские военные моряки! Облико-морале! Да и намотать чего не нужно не хочется, а то потом неудобно будет перед корабельным врачом. В общем обед, плавно переходящий в ужин, закончился вполне прилично, по крайней мере мне так запомнилось.

Второе утро было ещё тяжелее первого. Глянув на себя в зеркало, я ужаснулся. Мешки под глазами, морда опухшая и красная, глаза как у вампира или сумасшедшего кролика. С трудом заставив себя сходить в душ и поесть, я завалился снова спать, пообещав себе больше не пить! И вот приглашение от губернатора, которое игнорировать нельзя…

После обеда едем в город Кингстон — столицу Ямайки. Она на другом берегу залива. Переход от Порт-Ройяля до Кингстона занял больше часа. Наш корабельный катер, ползет со скоростью шесть миль в час, но в открытом заливе ветерок немного освежает, и я с трудом но прихожу в себя. Вода в заливе мутная, похожа на болотную, и кажется, что в ней достаточно всяких неприятных неожиданностей. Но вот пристань и небольшой крытый мол. Мне помогают сойти на берег члены экипажа катера. Бородатый боцман сочувственно смотрит на меня, но молчит. Я вижу, что его рука так и тянется к фляжке, которая болтается у него на поясе. Опытный моряк понимает меня как никто другой. Я останавливаюсь на пирсе и подозвав боцмана к себе молча киваю на фляжку. Надо срочно поправить здоровье, а то в таком состоянии я кого-нибудь точно убью! Боцман понятливо кивает и украдкой подает мне флягу, и я делаю большой глоток. По горлу раскаленной волной проносится разбавленный спирт. Теплый! Я едва сдерживаю рвотный порыв, но всё же глотаю противную жидкость. Через минуту с организмом происходят чудеса, я снова жив!

— Спасибо братишка! — благодарю я ветерана морей и возвращаю ему флягу — ты мне жизнь спас!

— Да что же мы, без понятия что ли тащ адмирал?! — смущенный похвалой боцман пристёгивает флягу обратно — это же первейшее дело, если с устатку, да ещё и не выспался.

На берегу грязь и запустение. Бросается в глаза огромный плакат, повествующий, что на этих днях акула откусила ногу у какого-то неудачливого пловца, и предупреждающий, что купаться в заливе опасно. Да в этом заливе, покрытом тонкой плёнкой мазута и мусором и без акул опасно плавать, тоже мне новости!

Кингстон — тихий городишко. Сразу же у пристани базар. На базаре местные продукты, торговцы исключительно негры и негритянки. Прибывший с нами на другом вельботе мичман из службы снабжения, тут же направляется туда. Нас интересуют главным образом местные фрукты. Висят гроздья бананов, золотятся ананасы, много яблок. Есть даже арбузы! И главное, они стоят втрое дороже ананасов! Ямайка — земледельческий остров, жители (около миллиона) почти все негры — бывшие рабы; разводят бананы, сахарный тростник, кофе, какао, табак, апельсины, знаменитый ямайский перец «пимекто». Белых на острове немного, около пятнадцати тысяч; это чиновники, плантаторы и гарнизон. Ямайка снабжает бананами метрополию и некоторые другие страны. Но и на Ямайке много американцев. Это представители разных фирм, в том числе и фруктовой компании и даже научные работники…

На берегу меня ждёт машина. Какой марки хрен пойми, но точно не немец. Лакированный экипаж блестит на солнце, и самое противное, что он крытый и черный! Услужливый водитель открывает передо мной дверцу машины как повар духовку перед цыплёнком табака. Из чрева этого членовоза вырывается раскаленный воздух, я, стиснув зубы забираюсь во внутри, рядом садится старпом, он сегодня за переводчика, а два морских пехотинца с автоматами, которые будут моей охраной и службой эвакуации пьяного тела, втискиваются вдвоем на переднее сидение, хорошо так подвинув щуплого водителя метиса. Дверь закрывается, в салоне градусов пятьдесят, не меньше! Скорее бы доехать до этого сранного губернатора!

И вот я сижу за столом в роскошном зале в стили колониальной классики, а рядом Губернатор Ямайки, англичанин сэр Джон Хиггинс с супругой.

— Я наслышан о вас сэр Жохов! Вы легенда даже на королевском флоте! А мои офицеры полка про вас просто чудеса рассказывают! Говорят, что вас не берёт ни водка, ни виски! Прямо небылицы про вас рассказывают! Что же, сегодня мы будим пить ром! Я уверен, что такого вы ещё не пробовали! Это ром с моей плантации, я делаю его только для себя! — гнида губернатор лучится довольствием и гордостью. Проклятый эксплуататор негров! Сколько в этом роме пота и плевков от его работников интересно? И настаивает он его не иначе чем на младенцах, отобранных у провинившихся рабов! Классовая ненависть никогда не была так сильна в моем сердце, как в тот момент, когда я увидел проклятый бокал с ромом!

— Ну что вы Джон, все слухи чистая правда! — мило улыбаюсь я через силу губернатору — я пью ведрами, играю на балалайке и держу у себя в каюте на привези медведя в качестве домашнего питомца! Мы же русские, нам так положено!

— А нам сыграете?! — жена губернатора тупа как пробка, а вот он шутку оценил и ржёт во всю глотку. От слов жены он невольно морщится, но тут же берёт себя в руки.

— Дорогая, сэр Жохов просто так шутит! Отлично Виктор! Я думаю мы весело проведём время! Ну что же, пора проверить врут ли легенды! — губернатор поднимает стопарь с ромом — ваше здоровье, ведь так принято у русских?!

— Как скажите Джон, моё так моё — тяжело вздохнув соглашаюсь я и тоже беру стакан. Ты бы знал сволоч, как оно мне сейчас нужно!

Ром крепкий, не меньше пятидесяти градусов! И пьется как дешёвый самогон, на вкус тоже дрянь, но я хвалю напиток. Дипломатия мать её за ногу! Эти помои пьют все гости, и тоже хвалят. Жополизы проклятые! Ну а гости все знакомы, почти. За исключением нескольких гражданских за столом сидят мои давешние собутыльники.

— Как вам Ямайка? Не правда ли, райский уголок? — щебечет жена главного босса острова — если бы не негры, совсем был бы рай! К сожалению, без них никуда, кто-то же должен работать на плантациях!

— Да, райское местечко — с сарказмом говорю я, но похоже мой тон её не волнует.

— Да, кстати, как вы относитесь к неграм? — в разговор включился один из гражданских. Старпом мне шепчет на ухо, что это местный журналист. Провокатор хренов! Как я к неграм отношусь?! Да никак! Не отношусь я к неграм! Я русский! Суки какие, расисты хреновы! Даже когда они будут бороться с этой расисткой идеологией в будущем, их главный лозунг будет: «Расистов, как и негров быть не должно!» или перефразируя эту фразу «Не будет негров, не будет и расистов!».

— Люди, они и в Африке люди. Чем белый лучше негра? Ничем кроме цвета кожи! — отвечаю я — один из основателей русской литературы, Александр Сергеевич Пушкин был чернокожим, и в Советском союзе он весьма почитаем. Если им дать достойное образование, из негров выйдут отличные инженеры и врачи, не хуже белых! Не будем забывать, что тысячи чернокожих воевали с нацизмом! Они достойны уважения!

Мой спич на время прерывает веселье за столом, но губернатор вовремя берёт себя в руки и весело смеясь провозглашает новый тост.

— За ветеранов!

Ну что же, за это нужно выпить. Я встаю и за мной поднимаются все офицеры.

— За ветеранов и всех тех, кто пал в бою! — молча опрокидываю стопку, перед глазами пробегают лица погибших друзей. Это единственный тост, за который я выпил с удовольствием за этим столом.

То ли организм привык, то ли в этот раз напиток оказался действительно качественным, ни смотря на вкус, но уходил я из резиденции губернатора вполне ещё ничего. Хорошо, что завтра выход в море, больше на эти рожи я смотреть не могу! Послав нахер водителя, который ожидал меня у дверей, я пошёл пешком. Благо порт рядом, а за всё время официальных мероприятий я так и не посмотрел на Ямайку. Да и бордель тут где-то рядом… Тфу! Идем мимо, даже если по пути, держи себя в руках адмирал Жохов!

Мои дюжие морпехи идут у меня за спиной, перевесив автоматы на грудь, рядом топает старпом, вечерняя прохлада сменила летний зной, а мне надо проветрится и подумать. Время до прихода во Владивосток у меня ещё есть и запас его немаленький. Мысль, которая вертится у меня в голове не даёт мне покоя. Тот старый мажор, который несколько лет назад заселил это тело, на такое бы даже не решился, да и не подумал бы об этом. Но я изменился, и сильно. Я знаю то, что не знают сейчас и самые могущественные разведки мира! Пора восстановить справедливость! Решение я уже принял, надо признаться самому себе. Наш путь лежит вдоль берегов Южной Америки, к нейтральным водам Аргентины. Нужно доделать начатое. Хотя война и закончилась, но многие твари, которые её развязали и совершили военные преступления на свободе. Им удалось уйти от правосудия. Крысиными тропами они направляются в Аргентину и другие страны Южной Америки, чтобы залечь на дно и жить красиво и безбедно! Это не справедливо! Им помогает Италия и Ватикан. Куча католических священников, посвятившим себя организации маршрутов побега! Они снабжают объекты своей благотворительности деньгами, чтобы помочь им скрыться и, что более важно, фальшивыми бумагами, включая идентификационные документы, выданные Ватиканской организацией помощи беженцам. Эти ватиканские бумаги не были настоящими паспортами и их не было достаточно для выезда за границу. Это были, скорее, первичные документы — которые могли быть использованы для получения паспорта перемещённого лица от Международного комитета Красного Креста, который, в свою очередь, можно использовать для получения виз. Теоретически Красный крест мог проверить прошлое получателей паспортов, но на практике слова священника и особенно епископов было вполне достаточно. Будь моя воля, и были бы силы, я бы вошёл в порты Аргентины с требованием выдать всех, кто смог уже убежать. Но шапка не по Сеньке. Даже мой линкор в сопровождении эскадры не сможет потягаться с флотом Аргентины, который сейчас состоит из двух модернизированных линкоров класса «Ривадавия», трех современных крейсеров (в том числе двух тяжелых типа «Альмиранте Браун» итальянской постройки), дюжины эсминцев английской постройки, трех подводных лодок, а также минных заградителей, тральщиков, кораблей береговой обороны и канонерских лодок. Личный состав флота насчитывает четырнадцать тысяч матросов и более тысячи офицеров. Ну ничего, выход есть! Встав у берегов этого заповедника для нацистов, наша эскадра приступит к своей попутной задаче. Мы будем досматривать суда, которые идут к Южной Америке, с целью выявления и задержания нацистов! Мы в своём праве, и никто не сможет нам помешать! И пофиг, что задача стоит немного иначе, её можно интерпретировать по-своему! Руководство флота дало задание на поиск немецких подводных лодок и других кораблей, остававшихся в Южной Атлантике после капитуляции Берлина! Вот мы и будем досматривать суда! Ну а если кто попадётся, я ни виноват!