А отличники сдохли первыми... Часть 2

Глава 8. Тактика и стратегия

— Ну как книжка-то? Интересно?

Знакомая темноволосая девчушка, примостившаяся на подоконнике с серой книжкой, поджав под себя ногу, ойкнула и заулыбалась:

— Ага… — Заложив потрёпанный томик пальцем, она сползла вниз и собралась убегать. — Меня тётя Виктория попросила за вами присмотреть вместо Алины, а то она устала совсем, всю ночь тут сидела. Я сейчас кого-нибудь позову из взрослых ребят…

— Взро-ослых… Да не торопись, я не убегу. Вы все что ли выбрались из своих казематов?

— Откуда?

— Из бомбоубежища. Все целы? Всё вытащили?

— А… Да, всё как вы и говорили. За нами те мальчишки пришли, которые с вами были. И другие. И потом они всё оттуда сюда перетаскали. И теперь мы тут живём. Тут хорошо, вон весна же уже! Тепло, солнышко! — Она махнула головой на окно, сощурилась и продолжила с наслаждением болтать. — И тут много ребят хороших, только все всё время заняты, не поиграешь. А вчера вот бабахало тут совсем рядом, нас не пускали никуда из столовой.

— Вчера, значит… Ну это правильно, что не пускали… Поосторожней с солнышком, а то сгоришь с непривычки. Вон как я. Видишь, даже бровей не осталось! — Я активно пошевелил опалёнными бровями, демонстрируя правоту своих слов. — Тебя как зовут-то, кареглазка? А то мы так и не познакомились тогда.

— Вася…

— Ка-ак?

— Василиса. А вас Кир зовут, я знаю. И ещё Чёрный Жора! Как будто вы такой прям страшный. Но вы же не страшный, вы же добрый! — Не преминула она торопливо похвастаться своей премудростью.

— Ну ничего себе… — Я вытаращил глаза, показав, что восхищён таким редким именем и её осведомлённостью. — Только никому не говори, что я добрый. Это только для тех, кто хорошо себя ведёт. И книжки читает. Давай, беги за взрослыми, Василиса… Братцу привет передавай.

— Ага… — И она спешно зашаркала тапочками за дверь палаты.

Ох, детский сад… Что бы с вами было, если бы отморозки вчера сюда прорвались со своим «гошей». Но, значит, провизия есть… Можно и в путь собираться, тогда. Только не помереть бы в процессе…

Я прислушался к своим ощущениям. Когда поворачивал голову, провожая взглядом убегавшую девочку, картина мира малость пошатнулась. Значит, сотряс всё таки-есть. Но раз я провалялся в отключке всего сутки или около того, то может и не особо тяжёлый…

Лицо припекало, как от сильного загара. Но это тоже ерунда. Как облезу — ещё и моложе буду выглядеть. И бриться пока не надо — всё до волоска спалило.

А судя по тому, что я увидел под одеялом — меня тут даже помыли… Одежду, надеюсь, не выбросили. А то какой же я буду Чёрный Жора без плаща.

Дверь скрипнула и, вопреки ожиданиям, в палату заглянули не девчонки, а Китов.

— О, ты жив ещё, старик Розенбом! Как там твоя осада?

Он улыбнулся и пропустил в помещение Викторию. Та тут же присела рядом на стул и развернула тонометр:

— Руку… — Она принялась измерять мне давление. — Голова кружится? Тошнит?

— Немного… А тошнить нечем. Я бы вообще поел…

— Сейчас принесут. — Кит присел на подоконник и продолжил, наблюдая за работой Виктории. — А осада снята. Вы ж сами ночью там полроты положили, как выяснилось…

— И это я ещё голодный был! — Я тоже наблюдал за ловкими движениями миниатюрной девушки в белом халате. — Как я, доктор? Жить буду?

— У вас гипертония? — И без того серьёзная, она нахмурилась ещё больше, глядя на циферблат тонометра.

— Не знаю, давно не проверялся. С прошлого года некогда было к врачу сходить. На вас вся надежда, доктор.

— Я серьёзно… Сегодня лучше не вставайте. — Она достала из кармана карандаш и начала водить его влево-вправо у меня перед глазами. — Следите… У вас контузия. Но, вроде не сильная. Отдыхайте пока.

Свернув тонометр, она кивнула Китову и вышла, пропустив внутрь Василису с подносом. На нём лежал вскрытый армейский сухпаёк и упаковка сока. Отдав его мне, девочка нерешительно замялась.

— Спасибо, Вася. Останься пока что. — Кит указал ей на стул, сохраняя суровую серьёзность.

Девочка кивнула и стеснительно присела рядом со мной, а я отломил ей половину от шоколадки из пайка. Это же, наверное, как раз из её подземной сокровищницы набор.

— И как только ты у своих родителей такой сурьёзный получился… Не в пример сверстникам. — Прежде всего, я утолил жажду и потом принялся за еду. После голодания я ел её не ртом. Я ел её просто всем телом.

— А у меня их и не было… — Спокойно ответил командир.

— Как так? Ты ж не робот? Хотя это многое бы объяснило…

— Они погибли в аварии, когда мне было три года. Это моё первое детское воспоминание. Еду я пристёгнутый в детском кресле, а самосвал переднюю часть машины сносит, вместе с родителями. Тормоза отказали.

Василиса испуганно замерла с шоколадкой во рту от таких жутких подробностей. Совсем он их не жалеет. Правильно делает, с другой стороны. Ещё и не такое услышат теперь.

— И что — по детдомам? — Я предложил девочке пачку джема, но она скромно отказалась. Зачерпнув немного себе на галету, я без разговоров вручил ей ложку и всю остальную банку.

— Нет, с бабушкой жил. Но она старенькая уже была. Ветеран. Так что ещё вопрос, кто за кем присматривал. Но, благодаря её фронтовым друзьям, меня потом в интернат пристроили без проблем. Часто с ними про войну разговаривали…

— Что ж, это тоже многое объясняет… Так что там с осадой? Прямо так все снялись и ушли? Теперь ждём реванш Комсы и октябрят?

— Вряд ли… — Кит сделал паузу и задумчиво почесал нос. — Центровые теперь между собой грызню устроили. Половина старших сгинула. И пока остальные выясняют, кто теперь главный, они уязвимы. И, насколько знаю, октябрята этим уже воспользовались. А, значит, и нам пора. Пока Комса одна сюда не полезет.

— О как! А вдруг энгельсские вернутся со своей убер-вафлей. Ты же видел, на что она способна. Она у них, вроде, одна. Но и её хватило. Этот их глав-фашист разлился-то не на шутку теперь.

— Лётка — это одна из тех больших проблем, о которых я бы хотел поговорить с вами подробнее. И совсем не из-за авиационных пушек… Точнее, не только из-за них… Но об этом позже. Сейчас они будут заняты наведением порядка в Капроне. Иначе без твёрдой руки там все разбегутся вместе с их припасами. — Командир встал с подоконника и начал прохаживаться туда-сюда перед кроватью, время от времени поглядывая на Василису, приканчивающую банку джема. — Как я сказал, сейчас самое время воспользоваться слабостью Центровых. Октябрята атаковали Крытый рынок. Вроде как даже захватили уже. Там запасы алкоголя на год вперёд. И цирк рядом. Центровые так просто это всё не отдадут. А значит — как только опомнятся — подтянут силы с Речного и с Дзержинки. И попытаются отбить.

— «Дзержинка» — это бывший институт внутренних войск. Носил имя Феликса Эдмундовича Дзержинского. Основателя той организации, в которой твой папа работал. — Я пояснил Василисе, с любопытством слушавшей Кита, словно загипнотизированной его хождениями, от которых у меня опять начала кружиться голова. — Около университета. Знаешь где это?

— Ага… — Она кивнула и сунула в рот последнюю ложку джема. — У меня там мама работала. Преподавателем.

Кит прислушался к нашей короткой беседе и продолжил:

— Вот как раз об этом я хотел с тобой поговорить, Вася. У вас были ключи от правительственного бункера, в котором вы прятались. И ещё несколько — они открывают другие выходы из вашего бомбоубежища. В другие коридоры. Вы по ним не ходили?

— Ходили. Но только до канализации. Там крысы живут. Я их боюсь. А Митя один не пошёл. Тоже боится. Хоть и врёт, что нет.

— Думаешь, через них можно незаметно пробраться в университет? — Я сложил два и два. — За исследованиями по эпидемии и прочей инфой?

— К сожалению, нет. Университетское бомбоубежище не связано с остальными. И, скорее всего, давно разграблено. Но мы разведали те тоннели, в которые ребята побоялись пойти. — Он кивнул на Василису. — Один, судя по всему, ведёт на север, к военным заводам в Ленинском районе. Туда мы пока не совались. Насколько знаю, заводские бомбоубежища уже давно были в запустении. И возможно туда уже ленинские забрались. А вот второй ведёт куда-то примерно в район университета.

— Что значит «куда-то»? Это ж не так далеко, как заводы. Чего ж не проверили? — Я убрал поднос в сторону. Самочувствие улучшалось с каждой минутой.

— В том направлении на переходе из канализационной сети — дверь с электронным кодовым замком. Который до сих пор работает. У него откуда-то идёт питание. И ключей от него у нас нет. — Кит остановился напротив девочки и обратился к ней. — Вот я и хотел спросить тебя про него, Вася. Может папа что-нибудь говорил про это? Может тебе или Мите код диктовал? Может записи какие-то оставлял?

Девочка задумалась, попереводила взгляд с него на меня и обратно и пожала плечами:

— Вроде нет… Но он куда-то ходил в ту сторону, когда нас привёл. Потом вернулся и ушёл домой. Сказал ждать помощи… И уже больше не пришёл… — Она спрятала взгляд и украдкой вытерла глаза.

— Может ещё что-то говорил, когда уходил? Можешь точно вспомнить? — Кит продолжал напирать, не смотря на расстройство девчонки.

— Да погоди ты… — В последнее время я сильно поднаторел в общении с маленькими девочками в расстроенных чувствах. — Держи. Я уже совсем наелся.

И отдал Василисе свою половину шоколадки. Приняв подарок, она сунула её в рот целиком и продолжила смотреть в пол. Прожевав лакомство, она шмыгнула и снова заговорила:

— Он говорил, что когда за нами придут, нужно будет обязательно сказать спасателям, кем он работал и наш адрес. И про других ребят тоже, где они живут… Жили.

— А где вы жили? — Опять не стерпел кадет.

— Театральная площадь, дом один, дробь тридцать семь… Квартира девять.

— Один… тридцать семь… девять… — Задумчиво произнёс Кит и вопросительно посмотрел на меня.

— Одна тысяча девятьсот тридцать седьмой. — Я улыбнулся ему в ответ. — Папа-то, похоже, настоящий чекист был. С юмором!

Судя по тому, что Кит улыбнулся мне в ответ, историю он в школе учил. Присев перед девочкой на корточки он взял её за руку и легонько потряс.

— Спасибо, Вася. Ты нам всем очень сильно помогла. Мы теперь сможем попробовать найти очень важную информацию. Про лекарство от болезни. Прости, что расстроил.

— Да ничего… — Она легонько улыбнулась в ответ. — А вы, наверное, можете там какие-нибудь папины вещи найти, раз он туда зачем-то ходил, к этой двери? Можете мне с Митей их отдать, если найдёте что-нибудь?

— Конечно. Можешь идти, я больше тебя не задерживаю.

— Спасибо… А вы поправляйтесь. — Она осторожно похлопала меня по плечу, спрыгнула с табуретки и вышла.

— Позволь угадаю… — Я повернулся к Киту, когда дверь закрылась. — Ты хотел поговорить с ней при мне вовсе не потому, что я, как оказалось, такой ловкий дамский угодник. Сейчас ты попросишь меня по-быстрому метнуться к этой таинственной двери и разнюхать там всё. Да?

— Я могу снабдить вас с Алиной всем, что вы сможете увезти на своей лодке хоть сейчас. Как и обещал. И буду искренне надеяться, что ваши поиски закончатся удачей. — Он подошёл к окну и посмотрел куда-то вниз. — Но вы же сами понимаете, как важно для нас хотя бы попытаться найти эту информацию. Иначе через пару лет вы останетесь один. Снова. Что-то мне подсказывает, что вы этого не хотите. Хоть при нашей первой встрече вы и утверждали обратное.

Он снова повернулся ко мне и внимательно посмотрел прямо в глаза. Что ж… Нужно признать, что он прав.

Не дождавшись ответа и перестав меня гипнотизировать, он продолжил, опять уставившись в окно:

— А все мои свободные бойцы заняты срочным ремонтом. Рук не хватает. И без потерь не обошлось… А окно возможности может закрыться.

— Значит действительно… В это окно должен буду сигануть именно я. Дай хоть отдышаться, командир…

— Само собой… Более того, мне есть что предложить вам помимо ваших вещей. И может, пока вы будете заниматься поиском, мы найдём косу. Тут же недалеко…

— Кстати об этом. Одёжка моя где?

— Я распоряжусь чтобы принесли. Её должны были постирать и починить. И оружие мы тоже привели в порядок.

— А вы что… Меня тут помыли что ли?

— Ну от вас, честно говоря, мертвечиной несло на всю больницу. Вот медики и не выдержали. — Кит отвлёкся от окна и пожал плечами.

— То есть ты хочешь сказать, что моё бренное тело тут омывали эти юные прелестницы? А я в это время был в отрубе… Может ещё и блеванул прямо при них?

Кит усмехнулся и опять пожал плечами:

— Не знаю таких подробностей… Но не переживайте, они же медики, всякое видели. И рад видеть, что к вам вернулось чувство юмора. Потому что я ещё кое-что хотел вам рассказать.

— Очевидно, что-то совсем невесёлое. Что, кого-то ещё замочить надо перед отъездом? Чтоб два раза не вставать, да? Жги, я весь — внимание!

Кадет нахмурился:

— Касательно Лётки… Один из охранников главаря оказался ещё жив. И чтобы мы не позволили ему сдохнуть, кое-что рассказал. Или, скорее, проговорился. О том, что авиационные пушки — не самое страшное оружие, которое они могут поставить себе на службу…

— Думаешь, по-быстрому научатся летать и вбомбят вас в каменный век? Ну, во-первых, вы и так уже в нём. А, во-вторых, это всё-таки не пулемёт к «буханке» приварить. Они и с пушкой-то возились месяц…

— Там базировались не просто истребители или штурмовики. Это была авиабаза стратегических бомбардировщиков. Способных нести ядерное вооружение.

Да… Как-то я подзабыл про этот момент. Я же в детстве по несколько раз в день слышал, как эти «белые лебеди» там взлетали, отправляясь на патрулирование границ. Стёкла дрожали даже в километрах от Лётки — тогда ещё простонародного названия военного городка при авиабазе.

Заметив, что я изменился в лице, Кит продолжил:

— И вот они пытаются добраться до ядерных ракет. Не знаю, как именно они хранятся там на базе. Но точно не на самих самолётах. И точно не просто так в каком-нибудь ангаре. Раз мы тут до сих пор с вами разговариваем.

— И если доберутся, то все усилия — коту под хвост. — Закончил я его мысль. — От этих наркоманов всего можно ждать.

— Наркоманов? — Кадет удивлённо поднял бровь и присел на подоконник обратно.

— А ты что, не видел их фюрера? Типичный винтовой. Их Перец как раз этим и купил, чтобы к осаде присоединились. А я, похоже, сам того не зная, спалил в Липовке их добытчика.

— Это зачем же? Как? В смысле — добытчика? — Он поднял вторую бровь.

— Долгая история. Поверь, надо было. — Я отмахнулся. — Так вот он им, походу дела, с помощью своей псины закладки с наркотой по лесам искал. И не только им. И жил припеваючи. Пока на меня не наткнулся… А теперь поставки оборвались. И Перец пообещал им одну из своих ищеек отдать.

— Хм… Я кажется что-то о таком слышал… Что не только алкоголем центровые богаты. Что ж… Это нам скорее на руку. Я пока не думал о том, как мы сможем получить контроль над авиабазой. А сделать это, как понимаете, необходимо. Силой оружия их не взять, это очевидно. По крайней мере, не тем, что у нас в распоряжении…

— Значит, всё-таки и тут ты без меня не обойдёшься. — Я саркастически улыбнулся.

Командир кадетов хотел было что-то сказать, но я опять отмахнулся:

— Да-да… Все заняты и всё такое. Один я всегда свободен. Но тут ты тоже прав… Проблема-то поострее остальных будет, если там и вправду можно как-то добраться до ракет. Интересно, что случилось с теми бортами, которые в момент катастрофы были на боевом патрулировании… Сели аварийно где-нибудь в Сибири? Или упали. А может где-нибудь там и рвануло…

— Всё может быть… — Он, казалось, перестал меня слушать и ушёл в свои мысли. — Я тогда что-нибудь придумаю… Значит, ищейки, говорите…

— А ведь это не единственное место около Саратова, где хранилось ядерное оружие. Ты про посёлок Светлый знаешь? — Я прервал его размышления.

— Конечно. Там базировалась ракетная дивизия. Нас туда возили на экскурсию. Как на одно из будущих мест службы.

— И там-то побольше зарядов будет. Правда, все в шахтах. И пусковые центры законопачены должны быть так, что не подкопаешься. Но кто знает… Вдруг там сейчас какой-нибудь бывший дежурный ракетчик с голодухи как рубанёт по красной кнопке… Или гопота деревенская как-нибудь всё-таки доберётся.

— Про Светлый среди ленинских разные слухи ходят… — Кит почесал в затылке. — Ещё хуже, чем про мясокомбинат. Туда тоже никто не суётся. А тех, кто совался, говорят, больше не видели.

— Ну вот, а то я уже хотел оставить место в своём расписании на визит ещё и в эти края. — Я снова почувствовал, как голова начала кружиться и прилёг. — Ладно… Как ты там говорил? Будем решать проблемы по мере их поступления. Тащите пока одёжку и оружие!