90-е: Шоу должно продолжаться 8

Глава 22

— Ни фига, ты наглый! — со смесью возмущения и восхищения воскликнул Конрад.

— Ты продолжай, продолжай, — после короткой паузы сказал Влад. — Обосновывай, так сказать.

— Погоди, не торопи меня, — сосредоточенно сказал я. — Мне это только что пришло в голову, и я подумал, что если прямо сейчас не спрошу, то потом могу и не решиться.

Влад и Конрад заржали. Не глумливо и издевательски, а скорее весело так. Как могут смеяться учителя над внезапными банальными озарениями учеников. Ну да, они видят перед собой парня, недавно закончившего школу, как минимум, вдвое меньше себя.

«Получилось!» — мысленно возликовал внутренний голос, но я выдал ему оплеуху за преждевременный триумф. Главное я увидел — принципиально Влад не был против. Но если я сейчас скажу или сделаю что-то не так, то хрен мне, а не концерт на «муке».

— Блин, подачек я просить не привык, но не могу пока придумать, что мне предложить взамен, — сказал я. — Ничего, если я вслух подумаю, ладно?

— Валяй, — снисходительно хмыкнул Влад.

— Когда наша песня попала на радио, я вдруг понял, что наш рок-клуб — это с одной стороны, штука отличная, — заговорил я. — А с другой — она как будто замыкает тебя в отдельном замкнутом мирке. На концертах — одни и те же люди, по большей части такие же музыканты, как мы сами. И вроде бы группа может довольно часто выходить на сцену при желании, вот только это как будто вхолостую все. Ты можешь сколь угодно круто играть, но пока не выберешься из этой песочницы, тебя толком никто и не услышит.

Влад и Конрад слушали, не перебивая. Я «блуждал взглядом», будто и в самом деле размышляю вслух, но на самом деле цепко следил за их лицами, особенно за Владом. Прежде всего, мне был интересен резон, по которой он сделал свою концертную площадку практически закрытой. Вбухал кучу денег, чтобы никого на нее не пускать. Почему? Одна гипотеза у меня была, поэтому я и начал свои «размышления» с рок-клуба.

— Так вы же в рок-клубе всего ничего, — хмыкнул Конрад. — Без году неделя.

— Ну так и читать все тоже не одинаковое время учатся, — пожал плечами я. — Впрочем, у меня, в каком-то смысле уникальное положение. Я из-за травмы не выступаю, так что мне весь этот драйв рок-концертов голову не туманит. Понимаю, что рок-тусовке, в общем-то, все равно, под кого колбаситься. На сборники рок-клуба все равно придут, и ты получишь свою порцию зрителей. А это… гм… пожалуй что, не дает развиваться. По-настоящему развиваться, когда видишь отклик разных зрителей, а не только тех, кто потусоваться пришел…

Буммм! В яблочко! Губы Влада презрительно дернулись. Взгляд метнулся к Конраду.

Ну да. Тусовка. Умный мужик Влад несложной экстраполяцией представил себе, как его любовно обставленный маленький концертный зал с отличным оборудованием превратит в свое тусище патлатая школота. Один из пунктов я угадал.

— А для кого ты хочешь устроить концерт? — спросил Влад.

— Точно не знаю, — сказал я. — Тут вот какое дело. С нами связался Дмитрий Первухин и пригласил на свой прямой эфир…

— С новокиневского телевидения? — спросил Конрад.

— Ага, — кивнул я. — У нас вот-вот будет готов клип на ту песню, которая на радио крутится. Но я подумал, что будет еще более круто, если на прямом эфире порекламировать концерт. Первухина смотрит самая разная публика, так что кто именно придет, я не знаю. Вот мне и хотелось бы…

— Хитро, — криво усмехнулся Влад. — А почему не в вашем рок-клубе концерт?

— А это следующий момент, — я добавил глазам азартного блеска. — Сцена рок-клуба неплоха, в принципе. Но это в любом случае совковый дворец культуры. И мои парни в своих костюмах и гриме как… как на детском утреннике, блин. А мне нужна нормальная концертная запись. Которую не стыдно будет по телевизору показать.

— А оператор хороший у тебя есть? — спросил Конрад. Снисходительный и покровительственный тон остался в прошлом. В глазах загорелся интерес.

— Даже парочка, — сказал я. — И ради такого случая мы можем даже подрядиться разгрузить пару вагонов, чтобы позвать третьего, который вообще атас.

«Реально, надо будет вызвать порнографа-Костю, — подумал я. — Стас неплох, но он все-таки студент. Кроме того, нужно несколько камер…»

— Да блин, — я развел руками. — Все мои резоны, я думаю, понятны и прозрачны. Я другое не могу придумать. Понимаю, что подобная услуга мне не по карману. И пока плохо себе представляю, что мы можем предложить в обмен. Влад, может, подскажешь? Понятно, что билеты можно продавать, но я же пока не могу гарантировать, что их сметут, как горячие пирожки. Кроме того, дело же не только в деньгах, ведь так?

— Вообще мне не жалко, на самом деле, — задумчиво проговорил Влад. — Просто… Когда у вас эфир у Первухина?

— Еще не говорил с ним об этом, — честно ответил я.

— Давай так… — Влад задумчиво потер подбородок. — Договорись насчет эфира, а потом заскочи ко мне. Обкашляем это все уже по-серьезному, а не на крыльце. Лады?

— Спасибо, Влад! — я улыбнулся во все зубы. Уже ни капли не играя, я реально был рад, что Влад согласился. А он точно согласился, причем еще до того, как я напрямую спросил. Гипотеза оказалась верной. Сам себя когда-то ловил на похожих мыслях, где-то еще в школе.

Когда смотришь с замиранием сердца роскошный концерт какой-нибудь зарубежной рок-группы, офигеваешь от драйва, от шоу, от профессионализма, с которым они работают… А потом видишь афишку насчет рок-концерта, мчишь в кассу с воплем: «Шат ап анд тэйк май мани!» И оказываешься в зале районного дома культуры, на сцене — бухие придурки, играющие вразнобой и обдолбанный безголосый вокалист. А в зале три калеки. Бухают по углам жигулевское.

Ну, это я утрирую, конечно.

Но разница между ожиданием и реальностью впечатляющая на старте получается. Это я прибыл из будущего, настроенный как раз на подвальные концерты с дерьмовым звуком и музыкантами, только-только разучившими три аккорда. Так что реальное положение вещей меня скорее обрадовало.

А если ты пришел слушать рок после просмотра какого-нибудь стадионного концерта «Скорпов», то будет как-то… как-то…

До конца танцев и банкета я оставаться не стал. Послушал немного группу «Рандеву», убедился, что у Ирины все отлично. Она активно общалась в небольшом кружке весьма упитанных дядек, которые с интересом ее слушали и беседой были явно удовлетворены. Ну да, она тоже пришла сюда работать. Это мы с Наташей изначально были моральной поддержкой.

— Останешься на танцы? — спросил я у Наташе, которая следовала за мной как тень.

— Нет, — она энергично помотала головой. — То есть, я бы да, но у мне завтра нужно рано встать со светлой головой, так что… Эх, даже жалко, такое тут место отличное! Кстати, мне кто-то рассказывал, что раньше на месте элеватора было капище какого-то древнего народа, поэтому тут особенная энергетика…

— Дай угадаю, ты в газете «Есть контакт!» это прочитала? — засмеялся я.

— Пока нет, — серьезно ответила Наташа. — Но обдумываю, не написать ли им об этом письмо… Ладно, давай уже, уводи меня отсюда, пока я не передумала!

Я поднимался по лестнице к своей квартире с ощущением какой-то прямо-таки невероятной победы. Будто чемпионат мира выиграл, не меньше. И даже усталость была соответствующая — благородная такая, приятная. Так бывает, на самом деле. Когда вроде бы и похвастаться перед другими нечем, но чувство такое, словно что-то эпохальное совершил. И пункты плана дальнейших действий в голове складывались ровнехонькими кирпичиками, четкие и понятные. Делай раз, делай два…

Я сунул ключ в замочную скважину, напевая себе под нос.

Открыл дверь.

На кухне горел свет. Хм, вроде мои соседи съехали. Один домой, другого Елена Сергеевна забрала. Леонид Карлович зашел поболтать или?

— Привет, — улыбнулась Ева, выходя в прихожую. — Ничего, что я без предупреждения?

— Ты не представляешь, как я рад! — сказал я, заключая ее в объятия. — Отличное завершение отличного дня. Ничего не случилось?

— Нет-нет, я просто… — Ева слегка напряженно покачала головой. — Будешь ужинать? Я приготовила…

— На самом деле, я не голодный, — сказал я. — Фуршет был весьма даже нажористый. Но за компанию с тобой я готов сожрать хоть слона!

Я торопливо стянул куртку, повесил ее в шкаф, привычно поморщился. Блин, как же все-таки достает этот вездесущий запах табака! Здесь в девяностых курят вообще везде! В голову не приходило до того запрета, насколько весь мир был пропитан табачным дымом. Куртка в гардеробе висела, и то благоухает так, будто в карманы пепельницу вытряхнули… Вроде бы, уже давно должен привыкнуть, но пока не получается.

— Я думала, тебе нравится, как я готовлю… — Ева обиженно наморщила носик.

— Очень нравится! — подтвердил я. — Мне нравится, как ты делаешь вообще все, милая. Сейчас руки помою, и я весь твой.

«И голову!» — подумал я. Снова возник сиюминутный порыв состричь всю свою роскошную шевелюру. Снести все нахрен под полубокс, чтобы не приходилось каждое утро тратить кучу времени, чтобы все это расчесать, а каждый вечер не переживать муки буриданова осла между «помыть волосы, чтобы табаком не воняли» и «завтра помою, лучше посплю подольше».

— А меня сегодня с семинара по психологии выгнали, — сказала Ева, наполняя чайник водой. — Давно забытые ощущения…

— Ого, вот это достижение, — засмеялся я. — Но расстроенной ты не выглядишь.

— Ничуть, — Ева дернула плечиком. — Даже наоборот. Наш препод по психологии — это какой-то законсервированный овощ. Он нам психологию преподает, как будто речь идет не о человеке и его проблемах, а о каких-то отвлеченных вещах. И требует еще, чтобы мы ему конспекты на подпись приносили. Не покажешь конспект, он поставит прогул семинара, потом нужно будет на отработку приходить.

— Надо же, дичь какая, — хмыкнул я.

— Но дело не в этом, — глаза Евы потемнели. — Я бы даже показывала ему эти конспекты, мне несложно. Если бы он и правда учил нас чему-то полезному. А он нам три пары подряд долдонил одно и то же, про Юнга, про Фрейда. Причем не про их теории, это было бы даже полезно, а про… Ой, да ладно, не буду тебе голову забивать. В общем, я с места рассказала анекдот про математика на конференции модельеров…

— Что за анекдот? — спросил я.

— Ну, когда он вышел на трибуну и начал свою речь с фразы: «Предположим для простоты, что человек имеет форму шара», — Ева фыркнула. — Ну серьезно! Психология — это наука о человеке, о его мыслях и чувствах. А если его послушать, то получается, что все это про какую-то мифическую несуществующую личность. И как это нам поможет в жизни? Понять других людей… себя… Помочь кому-то?

Из носика чайника вырвалась струя пара. Ева, не переставая говорить, выключила плиту, взяла с сушилки две чашки, налила чай. Потом открыла холодильник, придирчиво изучила его содержимое.

Губы сами собой расплылись в улыбке. Это было так уютно все. Так трогательно. Я чуть было не брякнул вслух, что хочу, чтобы она ко мне совсем переехала. Чтобы можно было вот так каждый день приходить домой, болтать по душам или просто слушать, как у нее дела, что ее волнует… Мне просто нравилось, как она говорит, даже неважно, что именно.

— Ребята в академии говорили, что так и будет, а я не верила, — вздохнула Ева. — А мне ведь по психологии еще экзамен сдавать. Придется, наверное, как-то подстраиваться, или… Если дважды завалить, то третий раз принимать экзамен будет комиссия, а другие преподы не как этот наш Андрей Баклажанович… Что думаешь?

— Проблемы надо решать по мере поступления, — сказал я. — Экзамен еще через два месяца, за это время многое может произойти.

— Эх, было бы с психологией как с физкультурой, — мечтательно вздохнула Ева. — Почему-то если занимаешься спортом, то можно принести справку об этом и на физру не ходить. Вот бы с психологией так же! Принести справку из академии и получить оценку автоматом!

— Слушай, а если посмотреть на это под другим углом? — сказал я. — Вас в академии учат практической психологии. То есть, не в гипотетических людях в форме шара разбираться, а в настоящих. Может это и есть повод знания применить?

— Что именно? — нахмурилась Ева.

— Ну этот твой Андрей Баклажанович, — сказал я. — Его правда так зовут?

— Нет, конечно! — засмеялась Ева. — Он Андрей Иванович. Просто когда начинает злиться, у него лысина становится фиолетовой. Как баклажан. Но я пока все равно не поняла, что ты имеешь в виду.

— Ну вот смотри, — сказал я, взяв из коробки птичьего молока конфетку. — Вот у тебя есть препод. Он живой человек, со своими тараканами. А ты психолог, хоть и начинающий пока. Значит сможешь всех его тараканов идентифицировать, определить и заставить ходить строем. Уверен, что у тебя получится!

— Но это как-то… — Ева с сомнением закусила губу.

— Или вам нельзя применять магию вне Хогв… — начал я, но вовремя себя одернул. — Применять полученные знания для своей выгоды?

— Ну почему же… — Ева подняла глаза к потолку и задумалась. — Вообще, это интересно звучит, я с этой стороны не думала…

— Всегда рад помочь, — усмехнулся я и отхлебнул чая.

— Блин, опять я только о себе болтаю! — Ева наклонилась через стол и погладила меня по руке. — А ты чем занимался? Опять какая-то вечеринка или концерт?

Ее нежное касание подействовало на мой молодой растущий организм очень даже предсказуемо. Всякие мои дела, концерт «ангелочков», список звонков на завтра и все прочее моментально вылетели из головы, я почувствовал, что стремительно тону в ее удивительных глазах, подался ей навстречу, нашел ее губы губами, запустил пальцы в распущенные волосы…

— Чашки уроним… — прошептала Ева.

— Да и пофиг! — я встал, увлекая девушку за собой, наши губы снова слились в долгом поцелуе. Путь до спальни показался слишком долгим, почти непреодолимым. Все равно мы в квартире одни, к чему все эти условности⁈

Полетела на пол и со звоном разбилась чашка.

Но мы не обратили на нее никакого внимания, поглощенные друг другом.

— А чай у нас еще остался? — спросил я, когда мы уже лежали в кровати, утомленные и счастливые. Когда мы до нее дошли — хрен знает.

— Чай-то остался, — хихикнула Ева. — А вот насчет чашек не уверена.

Она поднялась и прошлепала голыми ступнями на кухню. Я залюбовался ее силуэтом на фоне двери.

Мысли постепенно возвращались в голову. О чем я хотел рассказать Еве, до того, как мы отвлеклись?

— Ах да, я же хотел сказать, что договорился про сольник «Ангелов» на «муке», — крикнул я вслед своей девушке.

— Ничего себе! — из кухни ответила Ева. — И когда?

— Сразу после интервью у Дмитрия Первухина, — я встал с кровати и тоже пошел на кухню. Ева уже собрала осколки разбитой чашки. И снова включила чайник, он успел остыть.

Я принялся в деталях рассказывать, как прошел мой сегодняшний день. Про сомнения Наташи насчет этого интервью, про инвестиционный фонд и мишуру, про разговор с Конрадом и Владом, которые оказались если не близкими друзьями, то по крайней мере, хорошими приятелями. Не то, чтобы это было удивительно. Так-то Новокиневск — не самый большой город. Так что все музыканты рано или поздно друг с другом пересекались.

— Мне не нравится программа Первухина, — поморщилась Ева. — Он так неприятно над своими гостями издевается. Вот увидишь, он попросит «Ангелов» прийти в сценических костюмах и гриме, чтобы они поглупее выглядели. И будет активно педалировать тему сатанизма. И еще звонить по телефону в студию будут сплошные придурки.

— Я думал у Ивана попросить инструкцию по использованию этого Первухина, — сказал я.

— О, хорошая идея, — кивнула Ева. — Иван наверняка с Первухиным знаком, мне иногда кажется, что он вообще всех знает. Только…

Ева споткнулась, прикусила губу и посмотрела на меня.

— Что такое, милая? — спросил я, вспомнив, что она с самого начала была чем-то озабочена, но разговор об этом явно не заводила пока что. Вряд ли она волновалась из-за своих пикировок с преподом по психологии.

— Можно я перееду к тебе? — быстро спросила Ева, и щеки ее порозовели. — Насовсем?