12-й Псалом сестры Литиции

13. Мертвые бесконечны

Оказывается, зомби бывают нескольких видов:

1. Медленные, неохотные. Передвигаются неспешно со скучающим выражением разлагающейся морды. Отгрызают тебе руку в среднем за минуту. За это время им можно выбить мозги, отрезать голову, отстрелить ноги, оторвать ухо и клок волос.

2. Быстрые. Дерганые движения, резкие выпады, у этих обычно нет половины зубов, т. к. кидаются на все, что движется. А движутся часто дилижансы, дубинки и лошади. И все имеют свойства отбиваться.

3. Голодные. Эти ползут за тобой без рук, без ног, чуют кровь в твоих венах из-за угла и вездесущи, будто представители Орифлейм.

4. Умные. Они знают, что такое оружие, могут работать в группе. И управляют пушечным мясом из своих менее сообразительных соратников по смерти.

Пока я составляю список умертвий, прописывая их навыки и слабые стороны, Константин отбивается сразу от трех полусгнивших старушек. Из-под порванной одежды торчат обвисшие сиськи.

Мне нравится наблюдать за напарником издалека. Его четкие, выверенные движения сносят по голове за один удар. Он не сторонник грубой силы, но, чтобы остановить мертвых, надо добраться до живых. А перед нашей целью целая толпа оживших костей.

Я отлыниваю от мордобоя по уважительной причине: мне прокусили руку. Жду не дождусь, когда уже начну капать слюной и пытаться выесть мозг Богомолу. Я этим, конечно, занимаюсь довольно часто, но одно дело питаться серым веществом в переносном смысле и совсем другое – в прямом. Интересно, надо будет перед едой напарника раздеть, помыть, протереть? Или так можно кушать? Меня мамка приучила продукты всегда перед едой мыть.

Но, как назло, здравый смысл не отключается. То есть, думаю-то я полную ахинею, но человеческих чувств не теряю.

И как теперь обосновать желание раздеть Богомола?

Куда я скатываюсь?

Странно, мне есть куда катиться? Днище же пробито еще двенадцать месяцев назад.

– Литиция, если вы уже закончили жалеть руку, помогите. Или вы уже приготовите мне новую могилу? – отвлекает меня напарник. Эта тирада прерывает молитву, которую он шепчет себе под нос, но сиятельный свет вокруг Константина и так не работает.

– Могил не напасешься с таким рвением к смерти! – бурчу недовольно, но поднимаюсь. Нет, я не хочу, чтобы он умер. Только если от моих рук. И предварительно вымытым.

Раскидывать мертвецов – нудное и долгое занятие. Ты их оттесняешь, отпеваешь, они вроде упокаиваются, полежат-полежат, и вдруг встают. А иногда ленятся. В любом случае: на месте побежденных тут же появляются новые.

Путем несложных вычислений, выяснилось, что проще рубить трупам головы. Они после этого не шевелятся, души им спасать все равно поздно, а сил тратится значительно меньше. Так чего зря молитвы на мозгоедов растрачивать?

Единственный плюс псалма: он обеспечивает священников доспехами из льющегося света. Ночью не надо тратиться на фонарики и чувствуешь себя звездой: монстры отшатываются метра на два. Из всей братии не люминесцируем только мы с Богомолом. Про меня все понятно, а напарник-то за что страдает?!

Днем убивать восставших легче, они стоят смирно и покорно ждут своей повторной кончины. Но сегодня нам выбирать не приходится. Они нашли нас сами.

Три повозки с монахами, что отправились на зачистку третьего сектора Ада (это я про место скопления неверных) – во главе с Альфеджем спокойно ехали себе убивать поклонников Сатаны. Но около половины второго ночи по местному времени зомби сами выползли к нам из леса. И нам бы проехать мимо, но они мастерски бросились под копыта лошадям, искусали все, до чего дотянулись гнилые зубы и вынудили отряд на открытое столкновение.

Только я пока отсиживаюсь в хвосте команды, перевязывая локоть куском рубашки. Рубашка кстати принадлежит Константину. Но он у меня понимающий, ругаться не будет. Поэтому рваные остатки одежды прячу в свои вещи, чтоб не заметил.

С сожалением выползаю из кареты. Сон про автомойку и ванну из водки можно считать загубленным.

Медленно вынимаю ружье 1832 года производства и шпигую его порохом. Это не мой Эпик, но не могу же я ходить без оружия?! К тому же, оно выдано лично его преосвященством Кентерберийским, то есть освящено на дела благие. Смахиваю остатки апатии и спешу на помощь друзьям.

Альфедж заматерел. Из щуплого мелкого послушника стал объемистым качком боев без правил. И его кроткое: “Простите, изыдите, будьте добры. Не могли бы успокоиться, пожалуйста” звучит забавно в сравнении с его тушей.

У него в напарниках мелкий дрыщ, ростом полтора метра. Говорят, данный хоббит – новоявленный мессия и может дать фору в борьбе с нечистью моей команде с Богомолом.

Я в это не верю. Но низкорослый паренек работает на отлично, сносит мертвецов штабелями.

Первое благое дело разносит башку самому мясистому, на мой взгляд, зомбаку. Он как раз тянет лапы к моему напарнику. Не порядок. Крошево из костей разлетается в художественном беспорядке.

Богомол оглядывается и слегка улыбается.

Теперь порядок.

В подсветке Святого Духа, волосы у Богомола словно золотой нимб на голове. Ему не хватает только крыльев, чтоб вознестись.

Меня пугают собственные мысли, поэтому быстренько отстреливаю еще одну голову и перезаряжаю ружье.

Бойня, бойня, несколько молитв, бойня, кровища, мясо, кости. Сволота, они детей подняли!

Тут мне срывает башню, несусь к точке расположения глав злодея. Не знаю, как, но я её почками чую.

Но впереди планеты всей оказывается Константин, и мне приходится прикрывать его задницу. И спину Алфежда. И остальных пятерых монахов. С какого офсайда меня оставили в защитниках?!

Бойня выходит длинной и нудной. Я успеваю выдохнуться, устать, позволить себе передохнуть и снова вернуться в бой. Мертвые бесконечны, а мои силы на исходе.

С рассветом неупокоенные застывают неуклюжими истуканами. Ультрафиолет действует на них успокаивающе. Еще бы в пепел превращал! Солнечное явление в последнее время дело редкое и сегодня невероятно уместное. Мы спокойно доходим до маленькой девочки Флер с окровавленной небольшой косой. Девочка смотрит на нас и улыбается. Она не бежит, не прячется.

Её войско побеждено солнцем, но отнюдь не нами. Демон внутри нее сделал все, что хотел. У девочки вместо рук – оголенные кости. Если мы вернем ей человеческие чувства, это будет для нее только пыткой.

Я умоляю Константина. Мне с этой задачей не справиться. У Флер детские губки бантиком и кукольные большие глаза. Маленький нос и замечательные кудряшки. Её ждет мать и обиженная кошка на Спэроу-стрит. Она нужна нам живой, потому что знает, где искать Антихриста.

Но прежде, чем я успеваю что-то сказать, Альфедж сносит ей голову.

И я всем нам несказанно сочувствую.

Разве мы не должны были ее спасти?!