12-й Псалом сестры Литиции

4. Насколько?

Связал нас Джек добросовестно. Запястья ноют, ладоней не чувствую. Бессознание промелькнуло секундой, но может быть мы валяемся здесь уже несколько дней. Трясу головой, брызгаю кровью во все стороны. Рядом стонет Константин. Он так же, как и я, сидит на полу и спиной подпирает столб, к которому привязан. Нос у него точно сломан и срастется неправильно. Судьба, видимо.

Лондонский маньяк поливает помещение спиртом. Все вокруг завалено шуршащей соломой. Подготовились, сволочи. Потрошитель даже плащ снял. В темноте видны закатанные рукава и подтяжки на брюках. Запах стоит такой, что прямо здесь и сейчас можно мариновать нас для Кунсткамеры. Но чует моя неусидчивость, здесь и сейчас нас собираются сжигать.

И даже не сказать ничего в свою защиту. Рот грязной тряпкой перемотан, воняющей сильнее горючего.

– Молодец, Джек, – говорит детский тонкий голосок.

Девочка появляется в поле зрения будто призрак, выплывающий из черноты. Мелкий ребенок около метра высотой, в сером платье. У нее большие черные глаза. И по кучеряшкам на голове я догадываюсь, что это и есть Дафна Меридит Олден, которую лондонские полисмены ищут уже пару дней.

Одна из трех пропавших детей.

И куда мы влезли?

Дафна брезгливо морщит нос и старательно обходит мусор на полу.

Передает сообщнику спички размером с ладонь и добирается до меня:

– Хочешь, что-нибудь сказать напоследок, сестра?

Может и хочу, но вонь, тряпка, освещение…

Девка лыбится, в свете дрожащего огня ее одежда становится розовой, так же как и прическа, и зубы, и волосы.

Рядом возится Богомол, но ему явно не под силу разорвать веревки.

Пухлые пальчики трогают мое лицо. Хоть бы в глаз не тыкнула, а то знаю я этих мелких неадекватов. Резко бью ее по коленке. Она теряет равновесие и валится на меня. Джек за ее спиной роняет горящую спичку.

Успеваю зацепить кляпом ворот ее платья и выплюнуть, прежде чем получаю в лоб от Потрошителя. Вдыхаю серый дым и выдыхаю первые строки молитвы.

Огонь вспыхивает волной. От синего к красному. И распускается лепестками цветущих маков. Это пугающе красиво и больше похоже на парад мухоморов. Дафна корчиться на полу, громко смеётся. Сообщник подхватывает девчонку на руки и уносит.

Пламя окутывает помещение. Вижу, что платье у девочки на самом деле красное. В дверях Дафна изворачивается, победно улыбается нам с напарником и повелевает нас запереть.

Ноги у меня уже горят. Огонь быстро эмансипировал все до чего смог дотянуться, беснуется вокруг, освещая убогий подвал, в котором нам с напарником суждено закоптиться. Не очень-то приятная могила: просторная, но завалена хламом и отходами животноводства. Подставляю руки пламени, чтобы его острые укусы прожгли веревки, и становится не до любования какашками. Как только освобождаюсь, смачиваю вейл в святой воде, (есть у меня запас в пузырьке на поясе), и обматываю тряпкой голову.

Псалом завершен, а мы все еще горим. Не действует суперсиятельный скилл против банального пламени.

Константин, оказывается, уже освободился и ломится на выход. Ловкий парень.

Он бьет плечом дверь, но она, в соответствии с жанром, не поддается.

Над головой хрустит потолок. Пожарные в Лондоне работают проворно, но деревянные здания горят слишком часто и лихо. Могут не успеть.

Рыжий разбегается еще раз. Тушу рукав, отпихиваю его и дергаю дверь на себя. Толку ломиться, если она в другую сторону открывается.

На улице прокатываюсь по земле, уничтожая искры на одежде. Напарник ловит меня и осматривает. Особенно негодует на подпаленный ежик волос.

– А вы не собираетесь когда-нибудь на покой? – проверив, нет ли поблизости еще одного маньяка с одержимым ребенком, спрашивает Константин.

– Какой? Покой нам только сниться. Количество демонов то у нас не ограничено!

– В старости, может быть?

– Может быть.

Огонь добрался до второго этажа и показывает нам языки из темных окон. Немного обидно, что нас обыграла четырехлетняя малявка, но кто ж знал, что они заодно.

Где-то в горящем здании осталось мое ружье и четки Богомола. А бусики, между прочим, даже от Вильгельма спаслись.

– И что будете делать?

– Куплю дом, соблазню Лукрецию…

Напарник пинает гальку под ногами и перебирает потерянные четки. Пальцы дергаются в воздухе, как у невротика.

– Не злись, брат, тебя рядом поселю.

– Насколько? – подходит он ко мне настолько близко, что избежать его щенячьего взгляда невозможно. Близко–близко, глаза в глаза.

– Не настолько, Константин.

Горло сводит горечью. У меня явное отравление угарным газом.