10 мегагерц

Глава 15

Я в раздражении оттолкнул от себя папку со своим личным делом. Нет, все равно ничего не сходится. Ну, на кой черт Хрущеву прятать меня от всех? Ну, или Сталину, тоже от всех и вдобавок еще и от Хрущева? Хорошо, пусть все, начиная с иностранцев, узнают о том, что сын не умер. И? Что это изменит? У меня нет никаких связей, я, по сути, голодранец. Да я даже не могу прийти к «отцу» и чего-то попросить. Хоть для себя, хоть для кого-то ещё…

— Ну как, ознакомился? — ко мне в комнату заглянул глава всех секретчиков.

— Ознакомился. Чушь полнейшая. Любой школьник задаст пару вопросов, от которых все это дело рассыпется напрочь.

— Например?

— Что делать с моей женой и дочерьми? А сослуживцы? В конце концов, я Як-7 даже на картинках не видел!

— И это все?

— Нет, не все. Самое главное: зачем меня прятали? Без ответа на этот вопрос даже иностранцы скоро начнут в нас тыкать палками.

— Почему палками?

— Чтобы не запачкаться…

— Отлично! Распишись вот здесь и здесь и пошли, там тебя Николаич уже полчаса ждет, всех уже измучил…

Отлично? Кажется, я опять чего-то не понимаю… Что там? Стандартный текст «ознакомлен с… Обязуюсь…»? Смысл? Я и так весь в подписках уже… Но хорошо, ткнул пером в чернильницу и размашисто накалякал подпись.

— Леонид Николаевич, добрый день! Чем обязан? — я с удовольствием поздоровался с тем, кто одной фразой спас мою филейную часть от вечной мерзлоты.

— Вячеслав Владимирович, взаимно! Мне от вас нужен буквально час или даже чуть меньше. Дело в том, что после столь неординарного знакомства я взял на себя смелость ознакомиться с выпиской из вашего дела…

Да что такое! Все, кому не лень, могут ознакомиться с моим делом. Только мне туда не удается заглянуть даже краем глаза… Ладно, что там? А там все просто: еще один прочитал резюме Егорова, что б ему в Москве икалось, про мои способности и прочие широты сознания. Потом, сопоставив с моим ляпом про обратную связь в системе управления, Преснухин и вовсе возбудился. Оказывается, в это время внутри конструкторской тусовки были мощные срачи на тему, что лучше в управлении: человек или автомат, а я по полнейшему незнанию насыпал ему сахар на колбасу. И вот теперь он жаждет со мной пообщаться на тему систем зенитного вооружения.

— Леонид Николаевич, вот сейчас это серьезно? Вы, один из разработчиков, спрашиваете у меня, простого… Хорошо, почти простого электрика, советов по разработке системы?

— Нет-нет, вы неправильно поняли. Знаете, у церковников есть такой термин… Адвокатус дьяболи, как это… Защитник дьявола, укрепитель веры. Мне нужен кто-то, кто совершенно не имеет отношения к нашим делам, но при этом достаточно разумен, чтобы понять суть выполняемых работ! Ну, и допуск соответствующий иметь…

От таких слов я даже немного подзавис. Так витиевато меня никогда не хвалили…

— Ну, понимаете, как в настольном теннисе. Я вам мысль, вы в ответ возражение, — увидев мое удивление, он руками изобразил подачу.

— Хорошо, давайте попробуем…

В общем, начали мы за здравие, но я очень быстро свел все в чернуху. Оказалось, что в настоящий момент авиация нагло плюет на зенитчиков со всех высот и скоростей. Тем, кто сам не летает и другим не дает, на данный момент просто нечего противопоставить им. И что современная доктрина предусматривает маневренную войну, а классические зенитные орудия хороши только при обороне неподвижных объектов. При нынешних скоростях они попросту не успевают перейти из походного в боевое положение.

— Так все же просто: берем зенитку, ставим на танковое шасси, и готово! — забрасываю кирпичик послезнания.

— Да, есть 37-я, еще с конца войны. Шасси от самоходки, внутри опора кругового вращения, и на ней автоматическая зенитная пушка образца 39-го. Понимаете, уже не успевают… На испытаниях МиГ-9, хоть он и истребитель, успевает минимум дважды зайти в атаку, а большего обычно и не требуется.

Хм. Про «шилку» ему рассказать, что ли? Там ведь ничего этакого, просто, насколько я помню, долго не могли упихнуть все необходимое в нужный объем и получить приемлемую надежность.

— А вот если отбросить все ограничения? Что, по-вашему, должно получиться в итоге? — ха, а у дураков мысли сходятся. В смысле, умные мыслят одинаково!

— Ну… Давайте попробую… — я изобразил глубокую задумчивость.

Немного помолчав и прикинув хвост к носу, я решил рассказывать с конца. Вот у нас есть цель. Скоростная, высокоманевренная и местами даже бронированная. Значит, для ее уничтожения требуется огневая мощь. Одна пушка — это, конечно, хорошо. Но две или даже четыре лучше. И можно даже калибром поменьше, скорострельностью побольше. В конце концов, самолету наверняка чихать на одно попадание. А вот на кучку… Будем создавать перед самолетом облако из поражающих элементов. Или пилить прямо в полете, как получится. Из-за высоких скоростей цели орудие должно иметь сопоставимую скорость наводки. Так что никаких штурвалов и ручек. Наводка тоже автоматическая. Куда оператор смотрит, туда и стреляем. И главное, никаких таблиц и прочего. Дальномеры, хоть оптические, хоть радиолокационные давно в наличии… Потом добавляем капельку магии в виде вычислителя всяких углов и упреждений и получаем грозу всего летающего в округе. Да! Все это необходимо разместить на шасси, способным утащить зенитку в любую сторону на поле боя, причем быстро и очень быстро. Все, как только все это соберете в одном корпусе, получите уберштуку.

— То есть я правильно понял, что человек решает, какую цель необходимо поразить, а дальше в работу вступают автоматические системы, так?

— Так. Но ведь у вас сейчас примерно это на испытаниях, насколько я понял?

— Такое, да не такое… Извините, деталей по понятным причинам сообщить не могу.

— Да и не очень-то и хотелось, если честно. Второй раз я Михаила Валентиновича могу и не пережить. А так — не знаешь и спишь спокойно.

— Да уж, спокойный сон мне теперь будет только сниться, извините за тавтологию. Как-то очень много интересных мыслей вы мне подкинули на подумать…

— Вячеслав Владимирович! А у нас сюрприз! — прямо на пороге меня перехватила Алевтина.

— Еще одна сотрудница? — я заглянул через ее плечо. Рядом с Мариной, то есть Галиной, сидела незнакомая девушка. Магнитофон зачем-то достали…

— Да, но какой же в этом сюрприз. Алле-оп! — Она взмахнула рукой и, сделав шаг, включила магнитофон.

Опять, поди, баловались с микрофоном… Не угадал ни разу. Из динамика донесся мощный аккорд, и тут же следом голосом Алевтины «Радиостанция города Калинина»! Да быть того не может…

— Валентина, да неужели… А еще есть?

— Есть. Мы всю пленку извели, даже пришлось немного пошантажировать некоторых…

Ну, почему мне такая идея не пришла в голову раньше? Пока я пытался надудеть музыкантам Георгия Адольфовича нужное, Алевтина посмотрела на мои бесплодные мучения и пошла другим путем — кинофильмы и театральные постановки. Там ведь те же самые приемы используются! Стоило музыкантам понять, что надо, как процесс качественного передера кусков из шедевров встал на поток, только успевай выбирать.

В общем, теперь у нас есть заставка и как минимум две перебивки. Одна для серьезных новостей, а другая для всего остального. Главное, как к этому отнесется наш куратор…

— А…

— Афанасий Никодимович уже прослушал и тоже не против!

— И…

— И, зная вас, — познакомьтесь, Елена Васильевна!

— Так…

— Да, новые рубрики им уже поручила! — Алевтина рассматривала меня с улыбкой.

Да что такое… У меня что, мысли на лбу стали проецироваться?

— Нда-с… тогда, получается, мне тут сегодня делать больше нечего. Ладно, если что, я на студии…

Пока шел, старался отгонять мрачные мысли, но они упорно возвращались. С другой стороны, сам же об этом думал. Вот и получил полную материализацию мыслей… Пришел, прочитал. Ушел. Полная свобода. Да и скоро наверняка даже приходить не нужно будет. Там, где я раньше один справлялся, теперь уже трое, а скоро еще столько же должны добавиться. Э-э-э-х…

— Сидишь? — ко мне в аппаратную заглянул Малеев.

— Ага, бдю…

— И как?

— Да что им сделается, вчера только новый комплект поставил. Так, больше для очистки совести сижу тут.

— А чего с москвичами?

— С какими из? Старыми или новыми?

— Со всеми.

— Которые с телевизором, те ругаются и снова что-то переделывают. В попытке успеть к празднику они сожгли какой-то усилитель и теперь пытаются найти виновного. А которые с иностранцами, те взяли кучу подписок и вместе с иностранцами же и умотали.

— А вообще настроение как?

— Хреновое…

— А чего?

Да пропади оно все пропадом! Я поддался какому-то внутреннему порыву и выложил немного оторопевшему Алексею Павловичу накипевшее. Начал с идиотизма вокруг иностранцев, прочесал против шерсти историю с джинглами и закончил категорическим утверждением, что я никчемный и, вообще, ни одного дела довести до конца не способен. В качестве доказательства привел сегодняшний случай: даже на радио больше не нужен, Алевтина прекрасно справляется со всей текучкой и без меня. А про остальное даже стыдно говорить. Документацию у телевизионщиков понимаю с третьего прочтения и то не всегда. В общем, раздумываю про увольнение и освобождение жилплощади для более толковых товарищей.

— Удачно однако зашел… Я тебе уволюсь! Тут к нему… его… А он… — Малеев аж подпрыгивать начал от возмущения.

— Ну, в чем я не прав? — я перевел взгляд на глушилку и сосредоточился на нити накаливания одной из радиоламп. Что-то мне ее поведение не нравится…

— Во всем! Но вообще с тобой все понятно. Так, смотри на меня! В глаза смотри! Никаких увольнений, понял? Дежурство заканчивается, ты домой и ни-ни! Доступно? — он сердито тыкал мне в грудь пальцем.

— Доступно, чего ж тут недоступного…

— И смотри у меня!

И словно в подтверждение приказа, прямо со стуком закрывшейся двери лампа медленно погасла… Посмотрел, называется. Даже лампы рядом со мной работать не желают.

— Вячеслав Владимирович, к нам сегодня приходили товарищи и хотели в стенах дырку делать. Но потом оказалось, что у нас стена не там и дырку сделать нельзя. Потом они ушли, но сказали, что еще вернутся, — радостная Евдокия начала вываливать на меня новости прямо с порога.

И тут продолжается… Странно, если бы было иначе.

— Евдокия, это, наверное, приходили монтеры. Я уже не помню, говорил тебе или нет, но у нас в доме проведут кабельное телевидение. Можно будет смотреть телепередачи из Москвы в очень хорошем качестве. И вроде… Но тут могу наврать, телефон должны поставить. Так что пусть сверлят, тащат или что там они обычно делают.

— Ой, как здорово, а когда? И вы что сегодня будете есть? Есть щи, но им бы настояться, и каша с завтрака, но я ее могу быстренько подогреть. Или давайте я бутербродов нарежу!

— Нет, спасибо, ничего не надо, — я повернулся к спальне. Нет, хватит испытывать судьбу. Вангую, что нож окажется тупой или хлеб черствый…

Вопреки ожидаемому, на утро ситуация никак не изменилась. Щи успели за ночь прокиснуть, а нож просто решил исчезнуть. Было три, и все куда-то запропастились! Горестно вздохнув, я покосился на стоящую в стаканчике около зеркала бритву и решил не рисковать. Один день побуду не бритым. Или два. Не важно.

И даже быстрая прогулка до работы под бодрящий ветерок прямо в лицо принесла только кратковременное облегчение. В редакторской царило непривычное для меня оживление, перемежаемое приглушенными смешками. Махнув Алевтине «пришел, тут рядом», я плюхнулся около микрофона. Ладно, всего полтора часа эфира, и свободен.

— У, паря, как тебя развезло. Сразу говорю, это лечится водкой или бабами. А лучше сразу и то и другое. Помочь? — выглянувший из аппаратной Михалыч сочувственно смотрел на меня.

— Не, не хочется как-то. По такой погоде внутрь только чай и лезет…

— Ну как знаешь. О, Алексей Павлович, доброе утро.

— Вячеслав, ты как? — поздоровавшись, Малеев задержал мою руку.

— Нормально. Да нет, в самом деле нормально. Видимо, вчерашнее погодой навеяло. Атмосферный фронт, разница давлений и прочее. Вон как на улице сегодня дует…

— Отлично. Но сразу после эфира ко мне, понял?

— Хорошо. Ну-с, начнем… — я постарался встряхнуться при виде зашедших девушек. Еще не хватало кукситься в их присутствии.

Видимо, из-за того, что мне тут ничего не надо было делать, кроме как открывать рот, эфир прошел без проблем. Микрофон не сломался, электричество не кончалось, даже сидящие мышками новые сотрудницы совершенно не отвлекали.

— Все! — Михалыч взмахом руки подтвердил окончание передачи, и девчонки тут же зашевелились, пытаясь одновременно поведать свои впечатления. Споткнувшись на этом, они точно так же одновременно замолчали, пытаясь переглядыванием определить очередность.

— Ладно, вы тут не шалите, а мне к начальству, — я постарался радостно улыбнуться, но в итоге даже сам себе не поверил.

Ха, ну кто бы сомневался в моей удаче. У Малеева шло какое-то совещание, поэтому немного покрутив головой, я решил не искать больше развлечений и занял один из стульев поближе к шкафчику с журналами. Немного поводив рукой по корешкам, я выдернул наугад. «Искусство кино»… надо же, какой толстый.

Раскрыв журнал наугад, я немного полистал страницы туда-сюда и решил остановиться на статье про какую-то «серенаду солнечной долины». Углубившись в чтение, я узнал про горнолыжный курорт и голливудские нравы, царившие на съемках. Правда, почему этот фильм оказался роковым для ансамбля Глена Миллера, автор статьи так и не раскрыл. И что такого в участии в съемках олимпийских чемпионов? Судя по статье, из-за этого прямо посредине картины сменили режиссера. Чушь какая-то, а не аналитическая статья.

И кто такая Валентина Серова? Почему в журнале напечатали ее фильмографию, состоящую аж… Я еще раз для верности пересчитал пальцем — аж семи картин? А, тут вот рядышком этакий обзор вышедшего год назад фильма. Дескать, зрители в восторге, но вот тут и тут актриса немного не доработала свою роль коммунистки.

В общем, не журнал, а какая-то стопка бумаги. Не зря его выпускают раз в два месяца. Пока я запихивал эту макулатуру на изначальное место, из кабинета начали выходить люди. Вовремя это я закончил просвещаться.

— Вячеслав, заходи! — стоило мне заглянуть, как Алексей Павлович махнул приглашающе рукой.

— На, читай и подписывай… Как у тебя с Ириной Евгеньевной? — стоило мне приземлиться у края стола, как передо мной веером расположились испещренные машинописным текстом листы.

— Хорошо. Правда, дежурства последнее время не совпадают, — не задумываясь над вопросом, я пытался осмыслить текст. «Заявление. Прошу предоставить мне…»

— Отпуск? — я в удивлении поднял взгляд. — Мне? В ноябре?

— Подписывай давай, у меня через десять минут совещание, — Малеев, не мигая, смотрел на меня.

— Хорошо, — я пожал плечами и расписался в указанном месте. Отпуск так отпуск. С глаз долой, из сердца вон, все по правилам.

— Вот тут потом сам все посмотришь, — ко мне пододвинули серую папку, набитую каким-то бумажками.

— А вот это прямо сейчас, не откладывая, отнесешь Василий Васильевичу в больницу. Он предупрежден и ждет, — ко мне подъехала еще одна папка, только гораздо толще.

— Успенскому? — во мне загорелась и тут же погасла искорка интереса. Надо поработать курьером? Поработаю, чего уж там…

— Да, все, беги давай, а то мне еще в туалет успеть надо, сил нет…

— Ой, Вячеслав, наконец-то! — прямо за дверью приемного отделения меня перехватила медсестра. Черт, я же специально выбирал маршрут покороче, чтобы никому не светить своей физиономией, но ведь поймали. Лицо знакомое, но вот прическа… Раньше вроде по плечи была, а теперь короткая.

— Марина… Игнатьевна, терапевтическое, верно?

— Да, пойдемте, нам надо поговорить, — вцепившись в меня, как клещ, она потащила меня в сторону от основного коридора.

— Меня вообще-то Василий Васильевич ждет, — бесполезно, она даже не обратила внимание на мои слова. Затащив в какой-то кабинет, то ли процедурный, то ли смотровой, она повернулась ко мне.

— Вячеслав Владимирович, вот спросите любую медсестру, и она подтвердит мои слова! Так больше нельзя! — мне в грудь стукнулся острый кулачок.

— Согласен, — я стоически вытерпел ее очередной удар. — Но что нельзя?

— Все нельзя! Вы зачем так с Ириной Евгеньевной поступаете? — ага. Еще пара ударов, и какая-то конкретика начала появляться.

— С ней что-то случилось? — я осторожно закрылся папками. Лучше пусть по ним стучит, там бумага, ее не жалко.

— Да, случилось. Вы случились… Чурбан бесчувственный! — обнаружив, что я закрылся папками, она немного повыбирала новую цель и больнюче ткнула в плечо.

— Согласен, все мужики — козлы. Но все-таки что случилось? — я попытался сообразить, где накосячил. Вроде последний раз встречались, и все было хорошо. Только это было еще до демонстрации. А потом у нее дежурство было. А следом у меня… Максимум, что удалось — позвонить, и то долго проговорить не дали.

— Пока вас нет, она нам житья не дает, — внезапно всхлипнула Марина и, оглядевшись, аккуратно присела на кушетку. — Все у нее не так и не туда. Так что не знаешь, куда спрятаться. А как вы встретитесь, так она ходит довольная и не ругается… Вон, трансляцию с парада слушала, аж потом до обеда никому ничего строго не сказала и улыбалась. Ну, как вы не понимаете? Полено толстокожее!

Ничего себе заявочки. Кажется, еще чуть-чуть, и я стану причиной парализации работы областной больницы…

— Ну, такой вот я… — вот как успокаивать женщин в такой ситуации?

— И вообще, пойду я, Василий Васильевич ждет, — старательно избегая встречаться взглядом с заплаканными глазами, я выскользнул в коридор. Но вообще тут Ирина, конечно, не права…

Не останавливаясь, я рвался к кабинету Василий Васильевича. Осознав остроту вопроса, я просто здоровался со всеми на ходу и, уже убегая, обещал, что скоро все наладится, ведь моя персона уже тут!

— Вячеслав, наконец-то, а то Алексей Павлович мне уже звонил, интересовался, — в кабинет Успенского меня пропустили без единой задержки. Даже на момент показалось, что секретарша одним взглядом добавила мне немного ускорения.

— Василь Василич, добрый день! Вот папка, которую Малеев просил передать. И можно, я пойду? А то я тут узнал, что Ирина…

— Да-да, — меня остановили взмахом ладони, — садитесь. Как раз по этому поводу вас сюда и пригласили. Какие у вас с Ириной Евгеньевной отношения?

— Э-э-э. Хорошие. Встречаемся. Без цветов, правда, но их в такое время не найти… — тут до меня дошло, что о том же меня спрашивал Малеев. — Так вы знаете, что мы встречаемся?

— Конечно. Какой же из меня главный врач, если я не знаю происходящего с моими медсестрами?

Конспираторша фигова! «Мы только под ручку, как хорошие знакомые».

— Так, хорошо… — я потер ладонями лицо. — Не обещаю, что все исправится прямо здесь и сейчас, но… Вы, наверное, еще не знаете, что у меня отпуск, и я…

— Почему же не знаю, совсем даже наоборот!

— Василий… Ой, Слава… То есть здравствуйте! — в дверях стояла моя Ирина, переводя взгляд с меня на Успенского и обратно.

— Проходи, садись!

Косясь на меня, главсестра тихонечко просочилась на указанное место.

— Прочитай и подпиши! Отказ не принимается! — перед ней лег лист с подозрительно знакомым оформлением.

— Отпуск? Мне? В ноябре?

Кажется, где-то я этот взгляд уже видел…