Волшебство для короля

8

Лайам спустился на землю за квартал от набережной Монаршей.

«Северн с Эльдайном все еще в доме, мастер», — сообщил Фануил.

«Ну, не дожидаться же их! — отозвался Лайам. — Лети сюда, у нас есть другие дела».

Он коротко изложил свой план, но дракончик его не одобрил.

«Вряд ли в бумагах профессора найдется что-то полезное. Если там что-то и было, Уорден это уже нашла».

Лайам нахмурился, признавая резонность суждения.

«И что же мне делать?»

«Беги из Торквея», — посоветовал фамильяр.

Очевидно, мысль эту он лелеял давно, ибо аргументация его была очень весомой. Уорден наверняка полагает, что главная цель беглеца — передать флакон королю, и потому бросит все силы на то, чтобы помешать ему это сделать. Выходы же из столицы будут охраняться формально. За «Солнцем коммерции», безусловно, следят, однако леди-пацифик вряд ли сумеет взять под контроль все корабли Беллоу-сити.

«Там найдется по меньшей мере с десяток судов, что идут в Саузварк. Через неделю-другую мы окажемся дома».

«А что станется с королем? Он ведь умрет, пока я буду спасать свою шкуру?»

«Мастер, но ты же не знаешь, способна ли эта штука его исцелить».

«Это правда, однако шанс все-таки есть. Значит, следует попытаться».

Лайам стоял в узеньком переулке, растирая руки, чтобы согреться, и ждал. Пауза была долгой. Наконец пришел вопрос:

«Зачем тебе это?»

«Как зачем? Король есть король!»

«Трон пустым не останется. Его тут же займут. А вдруг это пойдет государству на пользу? Никанор немощен, у него нет детей. Ты сам говорил, что он — никудышный правитель».

— Да, говорил. — Лайам скривился.

«Это не значит, что его надо бросить в беде. А потом, если я, как побитый пес, вернусь в Южный Тир, что скажет по этому поводу герцог?»

«Герцог? Герцог, пожалуй, рассердится… Даже наверняка».

«Рассердится? Ха! Он просто мне голову с плеч снимет».

Дракончик примолк, пораженный мрачностью перспективы. Его хозяин внутренне усмехнулся. Герцог и впрямь промахов своим подданным не прощал, однако вовсе не страх перед ним являлся причиной нежелания Лайама покинуть столицу.

Что же тогда? Никанор IV действительно слабый властитель, плохо управляющий королевством. Страна приходит в упадок, торговать и путешествовать стало опасно. Дороги разбиты, в море хозяйничают пираты, леса оккупировали разбойники, мелкие землевладельцы грызутся между собой… «Так почему бы не дать ему умереть, в надежде, что его место займет кто-нибудь посильнее?» Лайам не знал почему, просто… Просто это было неправильно, вот и все.

«Нет не все! Тебе хочется переиграть Уорден. Ты можешь ее одолеть, обхитрить и оставить с носом! Вот истинная причина твоего нежелания отступить!»

Прилетел Фануил. Он приземлился на другом конце переулка и подбежал к хозяину легкой трусцой. Дракончик встряхнулся, как пес, вылезший из воды. Лайам наклонился, удостоверился, что склянка на месте, и почесал рептилии спинку.

«Ну что, ты готов?»

Дракончик кивнул.

«Вот и прекрасно. Вперед!»

Контролировать всю длину набережной миротворцы никак не могли. Лайам надеялся проскользнуть между ними. Прячась за зданиями, он старался идти параллельно Монаршей, что было довольно сложно, ибо извилистые проулки то и дело норовили сбежать к реке. Фануил парил в ночном небе, высматривая огоньки фонарей караульных и подыскивая бесхозную лодку.

На легкий успех рассчитывать не приходилось. Заводи, где стоят посудины богачей, наверняка охраняются, так же как и большие лодочные причалы. Охранников, конечно, можно бы усыпить, но действие заклятий дракончика весьма кратковременно, поднимется переполох, и миротворцы сообразят, что преступник пытается переправиться через реку.

Ударили колокола. Недолгая их перекличка сказала беглецу, что полночь уже миновала, ибо большинство городских звонарей от полуночи и до шести утра имело обыкновение спать. Лайам положил себе час на попытки отыскать что-либо подходящее для переправы. Если в течение часа ничего так и не подвернется, он велит Фануилу пустить в ход свою магию, а там будь что будет.

Но не успел он принять это решение, как фамильяр доложил ему о подарке судьбы. Обнаружилась маленькая лодчонка, причаленная к неосвещенной лесенке — точнехонько между двумя патрулями. Вознося молитвы неведомому, но опекающему его божеству, Лайам побежал по проулку, спускавшемуся к реке, и тенью скользнул к берегу. Справа и слева на достаточном удалении от него мигали фонарики миротворцев. Вдали над водой мотался еще один огонек, за ним — уже на том берегу — дрожали редкие пятнышки света, в остальном же город скрывала непроглядная тьма.

Деревянная лесенка оказалась довольно ветхой, но все-таки крепкой. Лайам ухватился за перекладины и принялся спускаться вслепую. Он нащупал лодку ногой, поморщился, когда та стукнулась о причал, и кое-как забрался в нее, едва не свалившись в воду. Усевшись, он отвязал носовую веревку, отпихнулся от лестницы и взялся за весла. И только тут подумал, что кому-то по его милости придется заночевать в южной части Торквея.

«Ну что ж, пусть лучше уж кто-то, чем я, — подумал Лайам. — В конце концов, существуют мосты». После нескольких боязливых попыток он нашел способ взмахивать веслами так, чтобы уключины не очень скрипели. Через какое-то время в темноте стукнули коготки, на кормовую скамейку плюхнулся Фануил. Лайам поднял голову, но разглядеть дракончика не представлялось возможным. Огоньки южного берега стремительно удалялись. Оглянувшись через плечо, Лайам увидел, что его несет вниз по течению к отмели, у которой Монаршая делала поворот, прежде чем обрушиться в море.

«Миротворцы вроде бы ничего не заметили, — сообщил наконец фамильяр. — А у нас теперь есть своя лодка».

Лайам работал веслами, торопясь выбраться из потока.

— Своя, — проворчал он и покрутил головой. — Надо же такое придумать!

Подгребая к северной набережной реки и выискивая, куда бы причалить, Лайам развлекал себя вычислениями. Тысяча миротворцев, из них столько-то отдыхает, столько-то дежурит на постоянных точках, столько-то патрулирует Беллоу-сити. Остаток брошен на поиски беглеца. Он разделил приблизительную длину городской части Монаршей на это число, потом удвоил полученный результат, ибо у реки две стороны, и еще раз удвоил, поскольку стражам велели караулить попарно. Конечно, расчет был весьма приблизительным, и все-таки выходило, что самое минимальное расстояние между постами должно было чуть превышать сотню ярдов.

«Проскользнуть сложновато, но можно… в такой темноте».

Фануил осмотрел берег и нашел несколько подходящих лесенок и неохраняемых спусков. Лайам, положась на удачу, пошел к одному из этих причалов. Нос посудины ткнулся в камень. Беглец, ухватившись за перекладину, нащупал конец веревки, крепко привязал лодку и поспешно выбрался на мостовую.

Там он закинул за спину сумку, взял в одну руку трость, а в другую — фонарь, обнаруженный в носовом ящичке лодки, потом пересек набережную и зашагал вглубь Ремесленного распадка.

Дом Кейда никем не охранялся. Фануил облетел вокруг него и доложил, что с тыльной стороны здания на первом этаже окон не наблюдается, зато на втором их целых три, и выходят они в узкий проулок.

Лайам прошел туда и выбрал окно, отделенное от других толстой печной трубой. Дом мэтра был каменным, как и большинство столичных домов, одетых плющом. Сумку и трость Лайам припрятал у подножия кладки, потом снял сапоги, запихал их под тунику и поморщился: чулки его сразу намокли. Взяв в зубы проволочную ручку рыбацкого фонаря, он полез вверх.

Это было нетрудно даже и в темноте: кухонная труба, выступавшая из стены, представляла собой неплохую опору, как и грубо отесанные камни старинной кладки. Лайаму было за что уцепиться и на что встать. Карабкался он медленно, чтобы плющ не очень шуршал, но тем не менее сумел подобраться к намеченному окну прежде, чем ноги успели замерзнуть. Втиснувшись в угол между трубой и рамой, взломщик зафиксировал свое положение и свободной рукой вытащил висящий на поясе нож.

«Фануил!»

Окно могло вести в спальню служанки.

«Будь готов усыпить тех, кто окажется там!»

«Да, мастер».

Лайам сжал зубы так, что заныла челюсть, и вставил кончик ножа между рамами, потом повел его вверх и, дойдя до задвижки, нажал. Рамы разошлись и открылись внутрь — по счастью, беззвучно.

«Готово!» Лайам убрал нож, поставил фонарь на подоконник и, опершись на ладони, медленно вполз в комнату. Спустившись на пол, он пригнулся и замер.

Тишина.

Лайам досчитал до пяти, скорее ощутил, чем услышал, как в дом влетел Фануил, и закрыл окно.

«Ладно, — мысленно усмехнулся он, — драгоценности, скорее всего, наверху — слетай-ка за ними. А я спущусь вниз, соберу серебряные канделябры».

«Не понял».

«Ничего, это я так».

Шутка уже не казалась ему смешной.

Плотных штор на окне не имелось, так что зажечь фонарь он не рискнул и вслепую пропутешествовал через комнату, осторожно поднимая и опуская ступни. Ему удалось добраться до противоположной стены, не наткнувшись ни на спящих девиц, ни на мебель, и Лайам стал шаг за шагом смещаться влево, пока не дошел до двери. Он крепко взялся за ручку, бережно отворил дверь и проскользнул в щель.

Как только Фануил сообщил, что он тоже выскочил в коридор, Лайам закрыл дверь и стал осматриваться, надеясь увидеть окна. В хорошие ночи, когда светит луна или на небе хотя бы нет туч, они обычно дают о себе знать едва заметным, но довольно отчетливым голубоватым мерцанием. Однако в коридоре царил такой плотный мрак, словно глаза Лайама были зажмурены. Он опустился на колени, нащупал дракончика и сунул ему под нос фонарь. «Зажги его!» Уродец напрягся и принялся творить заклинание.

«Готово, мастер!»

Лайам приподнял заслонку и отшатнулся: таким неожиданно ярким показался ему ударивший из узкой прорези свет. Он инстинктивно съежился и опасливо огляделся. Вокруг было пусто, вдали чернела лестница, ведущая на первый этаж. «Ну-ну, в чем дело? Палица бы тебя высмеял!» Палицей звали вора, обучавшего юного Ренфорда приемам преступного ремесла. «Нет, даже не высмеял бы, а расстроился, что понапрасну возился со мной! Вперед!»

И все же он задержался, чтобы надеть сапоги, потом спустился по лестнице, стараясь ступать на тыльные части ступенек — так было меньше вероятности, что они заскрипят. Кажется, окон в тесной прихожей профессора не имелось, и тем не менее ладонь Лайама лежала на прорези фонаря.

Очутившись на первом этаже, он встал и вздохнул с облегчением. Окон тут действительно не было, так что блуждающий по ночному дому огонь с улицы не заметит никто. Но не успел Лайам расслабиться, как ему вспомнились золотые капли дождя на стеклах в профессорском кабинете. Заслонку светильника пришлось опустить.

Дверь кабинета была рядом, Лайам открыл ее и затворил за собой. Он хорошо помнил планировку этого помещения, а потому держался уверенно. Пошел прямо, нащупал крышку стола, обогнул преграду и двинулся дальше. Нашарил стену, потом — окно, раму, ставни. Лайам закрыл ставни, вознес небесам благодарственную молитву и обернулся к столу, намереваясь осветить кабинет.

Тут ему в голову пришел странный вопрос: где находится тело убитого мэтра? «Они могли до утра оставить его здесь!» Не то чтобы Лайам боялся покойников, но к такому сюрпризу стоило подготовиться. Он расправил плечи, устремил глаза на то место, где, по его расчетам, стояло кресло профессора, и снял заслонку с прорези фонаря.

Увиденное поразило его. Лайам вскрикнул, попятился, наткнулся на стену. Пацифик Уорден медленно поднималась с маленькой табуретки, часто помаргивая отвыкшими от света глазами.

— Вор, предатель, убийца, а теперь еще — взломщик! Квестор Ренфорд, вы воистину человек с множеством лиц.

На миг Лайам оцепенел, не веря своим глазам, потом оскалился и дернулся к двери. Однако Уорден очутилась там раньше и заступила ему дорогу. В черно-белой тунике, чересчур просторной для хрупкой фигуры, с искалеченной рукой, прибинтованной к боку, она производила жутковатое впечатление. В здоровой ее руке темнело нечто вроде короткого кнутовища или жезла.

«Мастер, кто там с тобой?»

Лайам застыл как вкопанный, будто эта слабая женщина и впрямь являла собой препятствие, неодолимое для него.

— Я не очень-то верила, что вы сюда явитесь. — Оскал Лайама превратился в усмешку.

— Не думаю, что я здесь задержусь, — ответил он и сделал шаг к выходу.

«Это пацифик?»

Уорден небрежно вскинула тонкий жезл — и между нею и Лайамом вспыхнула молния. Она ударила Лайама в грудь.

Боль была сильной, но в общем терпимой, худшим же в ситуации оказался тот факт, что Лайам потерял способность дышать. Сердце его словно взбесилось и отчаянно колотило в недвижные ребра. Лайам, как ни старался, не мог их раздвинуть. Он схватился за грудь и съехал по стенке вниз.

— Это сейчас пройдет, — сообщила Уорден.

Мышцы груди не работали, Лайам стал задыхаться. Лицо его покраснело от напряжения, ногти впились в пол.

— Когда это пройдет, — продолжила женщина, — вы встанете на колени, руки закинете на затылок и сцепите пальцы. Понятно?

Она смотрела на Лайама, словно ждала ответа, но он не мог говорить. В голове у него помутилось, перед глазами плавали искорки, похожие на сонных раскормленных головастиков.

— Понятно?

Легкие наконец задвигались, и Лайам хрипло вздохнул. Вновь обрести способность дышать было неописуемым счастьем, хотя под левым соском его начинало болезненно припекать.

«Мастер, в комнате магия!»

Лайам хотел усмехнуться, но издал лишь короткий всхлип.

«Ты полагаешь?»

— Вы пришли в себя?

Он поднял руку и вяло мотнул головой. Сердце его все еще трепыхалось.

«Я сотворил все известные мне заклятия, мастер, но они не работают! Нет ли на ней кольца или амулета?»

Лайам вскинул глаза. На груди невозмутимой красотки действительно что-то виднелось — вроде каплевидного камешка на тонкой цепочке. Уорден терпеливо ждала. Именно ее спокойствие и готовность ждать сколько угодно убедили Лайама, что для него все кончено. «Она меня все-таки обскакала!» Эта мысль, как ни странно, прояснила ему сознание и принесла облегчение.

«Спрячься! — приказал он дракончику и встал на колени. — Постарайся, если получится, выбраться из этого дома».

«Нет, я останусь».

— Руки за голову! — слова Уорден звучали устало, будто ей опостылело их повторять.

«Спрячься! Флакончик не должен попасть к ним».

Поднимая руки к затылку, Лайам задел складку туники. Обожженная ткань неприятно хрустнула.

«Делай, что тебе говорят!»

— Сцепите пальцы.

«Ладно, мастер. Я спрячусь».

Лайам, стоя в унизительной позе, указал подбородком на жезл.

— Полезная штука.

Уорден, проигнорировав его замечание, полуприкрыла глаза.

— Вы пришли за письмом, не так ли?

Он пожал плечами. «Тщеславие. Хочет проверить правильность своих выкладок».

— Да, за письмом. Ну, и за всем прочим, что могло бы мне пригодиться.

— Признаюсь, я долго раздумывала, ждать ли вас здесь. Мне все казалось, что вы должны были вскрыть это письмо еще по дороге к столице.

Лайам язвительно усмехнулся.

— Уверен, что на моем месте вы так бы и поступили!

Мелкая шпилька. А что еще остается глупой рыбешке, заплывшей в сети ловца?

Уорден, будто не слыша слов пленника, продолжала:

— Потом я подумала: а вдруг он его не читал? А вдруг ему ничего не известно о вверенной его заботам посылке? Вы ведь о ней ничего не знаете, а?

— Не знаю, но полагаю, что вы меня просветите!

Уорден и тут не обратила внимания на подковырку.

— В ваших руках Монаршая Панацея! — Лайам пожал плечами.

— Монаршая Панацея! — с нажимом повторила она, явно разочарованная вялой реакцией пленника. — Одна из семнадцати таралонских реликвий! Уникальное средство, способное исцелить короля.

И вновь Лайам не выказал никакого восторга. «Да хоть меч бога Раздора. Мне-то от этого что?»

— Вот и ладно, — кивнул он. — Но вам не заполучить эту склянку.

— Она где-то спрятана, да? Что ж, вы и впрямь разворотливый малый.

— Стараюсь.

Шпилька опять ее не задела. Женщина молча смотрела на Лайама.

— Что-то не сходится, — сказала она наконец. — Вами ради этой реликвии убиты мэтр Кейд и лорд Берт, а вы при этом утверждаете, будто не знали, что она из себя представляет.

Ну, теперь все понятно. Она раздумывает, как половчее повесить на него оба убийства и какую историю сочинить.

— Если на то пошло, добавьте к этому списку трех задушенных вдов. И дюжину беззащитных сирот.

Глаза женщины сузились.

— Сирот я убил просто так, для забавы, — Лайам криво улыбнулся. — Никакого отношения к снадобью они не имели.

Но и эта стрела прошла мимо цели. Уорден с отвращением дернула головой.

— Да вы у нас весельчак! Впрочем, шутовство, как видно, вам помогает. Герцога, по крайней мере, оно одурачило. Если верить его письму, вы не закоренелый злодей, а настоящий герой! Интересно, что он скажет, когда узнает о ваших теперешних подвигах.

Лайам перестал улыбаться.

— Он не поверит.

— Да уж.

Она вновь передернулась, потом взяла себя в руки.

— Теперь мне хочется знать, были ли сэр Анк и его супруга вашими соучастниками?

— Соучастниками? — Лайам покачал головой. — Как это мило! А как же, конечно были. Именно потому Маркейд и отправилась к Северну, чтобы выдать меня. Сообщников принято выдавать, вы разве не знали?

Он от души надеялся, что его иронию наконец-то воспримут. Ему совсем не хотелось втравливать в историю тех, кто его приютил.

— Они ничего не знали!

— К Северну? — Уорден нахмурилась. — Почему к Северну? Почему не ко мне?

— Вероятно, вас не сочли достаточно важной персоной, — Лайам сочувственно покивал. — Как ни крути, а главный камергер короля куда более представителен, чем какая-то каменная уродка.

Это ее пробрало. Уорден вскинула голову, побелевшие губы маленькой женщины стянулись в узенькую полоску.

— Мне случалось слышать такое от людей позначительней вас. Но избегнуть виселицы им все же не удавалось.

— А доживу ли я до нее? Мне почему-то кажется, что все закончится тайной расправой. Где-нибудь в хорошо обставленном кабинете, с вином, при свечах…

— Правосудие не столь романтично, — холодно отозвалась она. — Вас повесят за то, что вы совершили. Принародно, то есть у всех на виду.

— Когда вам удастся сочинить подходящую историю, так?

— Пацифик!

Они встрепенулись, заслышав донесшийся с улицы голос Эльдайна.

— Пацифик, вы здесь? Хлопнула дверь.

«Мастер?»

«Спрячься! Немедленно спрячься!»

— Лейтенант! — окликнула Уорден, отворив дверь кабинета.

— Ваш верный пес! — бросил Лайам. Мгновение спустя Эльдайн возник на пороге — взбудораженный и раскрасневшийся от быстрой ходьбы.

— Пацифик, этот Ренфорд опять…

Он увидел Лайама и осекся на полуслове. Его лицо сделалось ошеломленным, потом на нем отразился страх, потом гнев и, наконец, облегчение.

— Вы схватили его! Вы сами его задержали! — Уорден нахмурилась, словно неумеренные восторги Эльдайна чем-то ее задевали.

— Он явился сюда за письмом.

— И остался ради приятной компании, — добавил Лайам.

Эльдайн устремил на него убийственный взгляд.

— Стало быть, компания Ненниев вас не устраивала?

Он обернулся к Уорден.

— Мы нашли сэра Анка, пацифик. Он убит в собственном доме — точно так же, как мэтр Кейд.