Волчица и пряности. Том 1

Глава 2

Вскоре после полудня Лоуренса с его спутницей настиг сильнейший ливень. За пеленой дождя им удалось-таки обнаружить церковь, где они и поспешили укрыться. Церкви, в отличие от монастырей, охотно предлагали кров и ночлег бродячим торговцам вроде Лоуренса, пилигримам и другим путникам. Более того, церкви нуждались в пожертвованиях своих визитеров, поэтому, хоть появление Лоуренса с его спутницей и было нежданным, церковь не отказала им, напротив, приняла радушно.

Тем не менее, как бы хорошо ни относилась Церковь к путникам, разумеется, она не могла позволить расхаживать по своим землям девушке с волчьими ушами и хвостом. Поэтому Лоуренс быстро заставил Хоро накинуть на себя тонкий плащ и сплел историю, что это его жена, лицо которой обожжено огнем, и потому она никогда не снимает капюшона перед чужими людьми.

Хоро, хотя и смеялась про себя под капюшоном, явно понимала свои взаимоотношения с Церковью и потому подыграла Лоуренсу. Она уже упоминала прежде, что Церковь все время доставляла ей беды, и те ее слова, видимо, были правдой. Даже если Хоро была не человеком, одержимым демоном, а воплощением волчицы, для Церкви это не имело значения. Церковь утверждала, что, помимо Единого бога, которому она молилась, все прочие боги и духи были демонами, а вера в них – ересью.

Лоуренс и его спутница вошли в главные ворота церкви и устроились в одной из комнат. Лоуренс спустился вниз и разложил подмокший груз сохнуть. Вернувшись затем в комнату, он увидел, что Хоро, обнажившись по пояс, выжимает свои длинные волосы. С ее прекрасных русых прядей на пол стекали капли воды. Лоуренс решил, что даже если щелястые доски пола промокнут, церковь возражать все равно не будет. Его больше волновал другой вопрос: куда пристроить свой взгляд.

- Хех, похоже, холодная дождевая вода исцелила мои ожоги, - с радостной улыбкой произнесла Хоро, нисколько не заботясь о хаосе, царящем в сердце Лоуренса. Лоуренс не мог понять, была она счастлива или обижена на него за эту ложь. Хоро разделила волосы, спадавшие на лицо, и уверенным движением взбила челку. Пожалуй, можно было сказать, что ее резкая и гордая манера поведения была истинно волчьей. Да и волосы, намокшие под дождем и потому спутавшиеся, изрядно напоминали свалявшийся волчий мех.

- Куньи шкурки не испортятся, верно? Мех на них очень хороший; возможно, эти куницы росли в горах, совсем как я, волчица.

- За них много удастся выручить?

- Этого я не знаю. Я не торговец мехами.

Лоуренс кивнул; ответ Хоро звучал разумно. Он принялся снимать с себя мокрую одежду и с силой ее выжимать.

- Ах да, вот еще что. Как мы поступим с пшеницей? – спросил Лоуренс, выжимая котарди. Затем он собрался снять и выжать шоссы, но подумал о присутствии Хоро. Лоуренс повернулся к ней; однако, к его удивлению, она вела себя так, словно он вовсе не существовал – она уже полностью разделась и выжимала свое одеяние. Увидев это, Лоуренс перестал стесняться и тоже разделся.

- «Как мы поступим» - что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, мы ее обмолотим или оставим как есть? Правда, само обсуждение этого означает, что ты на самом деле живешь в пшенице, - сказал Лоуренс, умышленно добавив толику поддразнивания в голос. Хоро не стала спорить, лишь губы ее слегка дернулись.

- Покуда я жива, эта пшеница не сгниет и не засохнет. Однако если ее съедят, сожгут, перемелют в муку или высеют – я, скорее всего, исчезну. Если ты считаешь, что у тебя есть немного свободного времени, ты можешь обмолоть пшеницу и хранить зерно. Мм, возможно, так будет лучше.

- Понятно. Позже, когда я ее обмолочу, я ссыплю зерна в мешочек. Ты ведь захочешь сама их нести, верно?

- Мм, а если я смогу надеть его себе на шею, это было бы еще лучше.

Услышав ответ Хоро, Лоуренс непроизвольно скосил глаза на ее шею и тотчас отвел взгляд.

- Но ты можешь оставить часть пшеницы, чтобы я продал ее где-нибудь еще? – спросил Лоуренс, вернувшийся к привычному образу мыслей. Тотчас до него донесся звук рассекаемого воздуха. Повернув голову, он увидел, как Хоро с силой бьет хвостом. Мех на хвосте был густой и гладкий. Хвост, разбрызгивавший во все стороны воду, выглядел очень сильным. Лоуренс подняв брови, смотрел, как водяные брызги разлетаются во все стороны. Хоро же и глазом не моргнула.

- Она хорошо росла, потому что росла в той земле. Скоро она все равно засохнет, что с ней ни делай.

Взглянув на вещи, которые она только что выжала, Хоро погрузилась в глубокое раздумье. Но другой одежды под рукой не было, и ей ничего не оставалось, кроме как снова надеть только что отжатую и смятую. В отличие от дешевых вещей, которые носил Лоуренс, одежды Хоро были из хороших тканей и потому сохли быстро. Лоуренс считал, что это не вполне справедливо, но, тем не менее, он тоже надел свою мятую одежду и кивнул Хоро.

- Пойдем в большой зал, посушим вещи у огня. Снаружи сейчас такая буря – здесь, наверно, многие ищут убежища от дождя. Думаю, они зажгли очаг.

- Мм, хорошая мысль.

Закончив одеваться, Хоро накинула капюшон плаща, полностью укрыв голову, после чего вдруг расхохоталась.

- Что смешного?

- Ха-ха, я обожгла лицо и потому должна его закрывать. Я бы никогда до такого не додумалась.

- Вот как? Тогда что бы придумала ты?

Хоро приподняла капюшон, чуть приоткрыв лицо, и надменно сказала:

- Если бы на моем лице были ожоги, они были бы частью меня. Как и мои уши и хвост – все это доказательства того, что я существую.

Лоуренс подумал, что эти слова совсем в стиле Хоро. С другой стороны, думал он, именно потому, что на самом деле на ее лице не было ожогов, она и держалась так непринужденно.

Тут мысли Лоуренса прервал голос Хоро.

- Я знаю, о чем ты думаешь.

Хоро хитро улыбалась под своим капюшоном, и из-под ее верхней губы показался кончик правого клыка.

- Хочешь по правде ранить меня и посмотреть?

Посмотрев на вызывающее выражение лица Хоро, Лоуренс захотел было поймать ее на слове; но тут же он понял, что если он даст волю чувствам и достанет кинжал, ситуация полностью выйдет из-под контроля. Было очень похоже, что слова Хоро отражали ее истинные чувства. А такая провокационная манера поведения просто-напросто была отражением ее озорного характера.

- Я все-таки мужчина, как же я могу ранить такое прекрасное лицо.

Услышав эти слова, Хоро расцвела, словно получила подарок, о котором давно мечтала, и прильнула к Лоуренсу. Его окатило волной сладкого запаха, исходящего от Хоро; от этого запаха все тело Лоуренса встрепенулось, и он едва не обнял ее. Увы, Хоро на его реакцию не обратила ни малейшего внимания. Вместо этого она его понюхала, после чего чуть отодвинулась и сказала:

- Хоть ты и помок под дождем, все-таки от тебя дурно пахнет. Поскольку я, мудрая волчица, так говорю, это истина.

- Что ты сказала!?

Лоуренс наполовину неосознанно взмахнул кулаком, но Хоро грациозно уклонилась от удара, и кулак рассек воздух. Хоро, посмеиваясь над Лоуренсом, чуть наклонила голову и продолжила:

- Даже волк знает, как ухаживать за своим собственным мехом. Я думаю, выглядишь ты не так уж плохо, но в любом случае ты должен содержать себя в чистоте и порядке.

Хотя Лоуренс и не мог понять, говорит Хоро серьезно или шутит, но, услышав такие слова от такой девушки, он не мог не принять их во внимание. Сколько Лоуренс помнил, об уходе за собой он думал лишь с той точки зрения, поможет ли это ему в деловых переговорах, и никогда – поможет ли это привлечь внимание девушки. Возможно, если бы партнером по переговорам была женщина, он и подумал бы о том, чтобы прихорошиться. К несчастью, торговцев-женщин ему встречать не доводилось.

Не зная, что ответить, Лоуренс отвернулся и промолчал.

- Думаю, борода у тебя довольно красивая.

Об умеренной длины бородке, растущей под подбородком Лоуренса, всегда отзывались неплохо. Лоуренс принял комплимент Хоро и снова повернулся к ней, на сей раз немного надменно.

- Но я бы предпочла, чтобы она была чуть длиннее.

Услышав это, Лоуренс вспомнил нескольких торговцев, которые носили длинные бороды и очень ими гордились. Хоро тем временем провела указательными пальцами линии от носа к щекам и добавила:

- И такие вот усы, как у волка.

Тут Лоуренс наконец-то понял, что его снова дразнят. Хотя такие вещи его несколько раздражали, он решил не обращать на Хоро внимания и направился к выходу из комнаты. Хоро радостно хихикнула и пошла следом за ним. Лоуренс понял, что на самом деле он на поведение Хоро совершенно не сердится.

- Там у очага будут другие, тебе лучше не выдавать себя.

- Я волчица Хоро Мудрая. Кроме того, еще прежде чем я оказалась в деревне Пасро, я шла все время в человеческом обличье. Не беспокойся!

Обернувшись, Лоуренс обнаружил, что Хоро уже скрыла лицо под капюшоном плаща и превратилась в скромницу-тихоню.

Для торговца города, а также разбросанные вне городов церкви и постоялые дворы были тем местом, где он мог собирать самые разнообразные сведения. Особенно ценными местами были церкви, поскольку там собирались люди разных сословий. На постоялых дворах можно было встретить в основном матерых торговцев или нищих путников; церкви же – другое дело, туда из городов захаживали и пивовары, и богачи – словом, церкви собирали под своими крышами буквально всех.

Помимо Лоуренса и Хоро, укрытие от дождя в этой церкви нашел еще десяток человек. Некоторые из них выглядели торговцами, другие нет.

- А, вот как, значит, ты приехал из Йорента?

- Именно. Там, в Йоренте, я купил соль, тут же доставил ее покупателю, а у него купил куньи шкурки.

Все находящиеся в большом зале сидели на полу; некоторые были заняты вылавливанием блох из одежды, другие наслаждались трапезой. И лишь двое восседали на стульях, поставленных у самого очага. Хоть это и был «большой зал» церкви, просторным его назвать было трудно. Когда в него втиснулась дюжина человек, то, где бы они ни стояли, высушить одежду жаром пылающего очага было совсем нетрудно. Эти двое, однако, вовсе не выглядели так, словно их одеяния вымокли под дождем. Похоже было, что они пожертвовали Церкви круглую сумму и потому могли входить сюда свободно и в любое время.

Догадка Лоуренса оказалась верна. Он навострил уши, вслушиваясь в беседу этих двоих и выискивая возможность ненавязчиво к ней присоединиться; и вскоре такая возможность ему предоставилась.

Женщина явно была неразговорчива, вероятно, из-за трудностей их путешествия. Потому ее супруг, мужчина средних лет, благожелательно воспринял вмешательство Лоуренса в беседу.

- Однако возвращаться отсюда в Йорент, не слишком ли это тяжело?

- Это как раз зависит от знаний торговца.

- О, у тебя что-то на уме, ну говори, говори.

- Когда я покупал соль в Йоренте, я не заплатил деньги на месте. Я продал пшеницы на ту же сумму в отделение той же гильдии, у которой купил соль, но в другом городе. В том отделении я не взял денег, но и за соль не заплатил. Короче говоря, без всяких денег я успешно провернул две сделки.

Систему бартера изобрели торговцы с юга, это было сотню лет назад. Когда Лоуренс услышал об этой системе от своего учителя – дальнего родственника и тоже бродячего торговца – он долгое время ходил взад-вперед, раздумывая над ней. Но лишь через две недели глубоких размышлений Лоуренс осознал всю таящуюся в ней глубину. Сидящий перед ним человек услышал о бартере впервые и, похоже, не постиг услышанного.

- Это... весьма занятно, - сказал он и в подтверждение своих слов несколько раз кивнул. – Я живу в городе Перент, и мой виноградник никогда не продавал виноград таким странным способом. А трудности здесь могут быть?

- Эта система называется «бартер», ее придумали торговцы, чтобы им было удобнее торговать в чужих землях. Если вы владелец виноградника, вам лишь надо следить, чтобы качество вашего винограда не посчитали слишком низким и чтобы злонамеренные торговцы не скупили виноград по дешевке.

- Мм, мы с виноторговцами каждый год об этом спорим.

Эти слова мужчина произнес с улыбкой, но счетоводы, которых он нанимал для ведения дел, наверняка скрипели зубами от злости, споря о ценах с хитрыми и пронырливыми виноторговцами. Владели виноградниками обычно аристократы, едва ли хоть кто-то из них лично занимался земледелием или денежными вопросами. Потому-то графа Эйрендотта, владевшего землями вокруг Пасро, можно было смело назвать невероятным чудаком.

- Говоришь, твое имя Лоуренс! Ну, если тебе случится быть в Перенте, можешь к нам заглянуть.

- Хорошо, благодарю.

Своего имени мужчина не назвал; для аристократов такое было в порядке вещей. Они считали, что собеседникам их имена должны быть известны и так; поэтому назвать свое имя – значило потерять в глазах других. Лоуренс был уверен, что когда он доберется до Перента, ему достаточно будет лишь упомянуть владельца виноградника – и все поймут, что речь идет именно об этом мужчине. Если бы они сейчас находились в Перенте, думал Лоуренс, человеку его общественного положения ни за что не представилась бы возможность пообщаться с аристократом. Именно поэтому церковь была самым подходящим местом для установления такого рода связей и знакомств.

- Ну что ж, а теперь, поскольку моя жена немного утомилась, прошу нас извинить...

- Да позволит нам Бог встретиться вновь.

Они находились в церкви, и эту фразу можно было услышать довольно часто. Мужчина и его жена поднялись со стульев, чуть кивнули на прощание и покинули зал. Лоуренс тоже встал со стула, на котором сидел во время разговора по требованию своего собеседника, и отнес в угол зала оба стула, освободившиеся после ухода супругов. В церковных залах лишь три типа людей обращали на себя горячую нелюбовь остальных: аристократы, богачи и высокопоставленные рыцари.

- Хехех, а ты, дружище, воистину необычный человек!

Когда Лоуренс, поставив стулья, вернулся в середину зала, где его ждала Хоро, к ним подошел какой-то мужчина. Судя по его одеянию и поведению, его род занятий был таким же, как и у Лоуренса. Укрытое бородкой лицо выглядело совсем молодым, как будто заниматься торговлей это человек начал совсем недавно.

- Я всего лишь просто бродячий торговец, каких везде множество, - прохладно ответил Лоуренс; сидящая рядом с ним Хоро чуть напряглась. Капюшон на ее голове едва заметно дернулся. Впрочем, кроме Лоуренса, никто бы не догадался, что это дернулись ее уши.

- Не скромничай, дружище. Я тоже подумывал о том, чтобы влезть в разговор тех двоих, но никак не мог отыскать возможность, а ты, уважаемый, сделал это так легко и свободно. Как подумаешь, что в будущем моими конкурентами станут люди вроде тебя, дружище, и просто руки опускаются, - с улыбкой произнес мужчина. Во рту у него не хватало одного переднего зуба, отчего выражение лица казалось довольно симпатичным. Возможно, он специально выбил себе зуб, чтобы эта его чуть глуповатая улыбка давала всем понять, что он неопытен. Если он был торговцем, он наверняка знал, какое впечатление его лицо производило на окружающих. Этого человека ни в коем случае нельзя было недооценивать.

Тем не менее, когда Лоуренс вспомнил, как он сам был начинающим торговцем, он понял, что тогда думал точно так же, как этот человек сейчас. Поэтому он кивнул и ответил:

- Ничего, ничего, когда я только занялся торговлей, я тоже в каждом бродячем торговце видел демона. Да и сейчас думаю, что таких больше половины.

- Хехех! От этих слов мне полегчало. А, и мое имя Зэлен, и думаю, ты уже знаешь, я совсем недавно стал бродячим торговцем, так что, пожалуйста, будь ко мне снисходительнее.

- Я Лоуренс.

Лоуренс вспомнил то время, когда сам был еще совсем неопытным. Пытаясь узнать побольше о бродячих торговцах, он тоже затевал разговоры с ними по всякому поводу. Но все тогда принимали его очень холодно, и это его сильно злило. Теперь, когда уже с ним пытались завязывать беседу начинающие торговцы, Лоуренс прекрасно понимал причину этой холодности. Бродячие торговцы, лишь недавно занявшиеся этим делом, были способны лишь вслепую собирать сведения других и не могли предложить чего-либо взамен.

- Хм... а, а это твоя спутница?

То ли Зэлен задал этот вопрос из-за того, что у него самого не было сведений, которыми он мог бы поделиться, то ли он совершил ошибку всех новичков, пытаясь выведать больше, чем это было возможно. Если бы разговор вели два опытных торговца, они бы давно уже узнали друг у друга все, что хотели.

- Моя жена, Хоро.

Лоуренс колебался некоторое время, не лучше ли воспользоваться фальшивым именем, но решил в итоге, что в этом нет необходимости, и потому назвал настоящее.

Когда Лоуренс назвал имя Хоро, она медленно кивнула, приветствуя Зэлена.

- О, значит, вы оба бродячие торговцы?

- У моей жены такая странность: она считает, что ехать в повозке лучше, чем бездельничать дома.

- Но, дружище, так укрывать свою жену под плащом – ты, должно быть, очень ревнив.

Возможно, прежде Зэлен зарабатывал на жизнь мошенничеством где-нибудь на городском рынке. Его обаяние заставило Лоуренса его даже зауважать немного. Однако родственник-торговец давно уже предупредил Лоуренса, что так, как Зэлен сейчас, лучше с людьми не заговаривать.

- Хехех, мужская натура такова, что если он не может что-то увидеть, то хочет увидеть это еще сильнее. В том, что мы здесь встретились, воля Господа. А раз так, может, позволишь мне на нее взглянуть?

«Ну и наглец!» - возмутился про себя Лоуренс, хоть Хоро и не была на самом деле его женой. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут заговорила сама Хоро.

- Путешественник счастливее всего, когда отправляется в путь, собака страшнее всего, когда лает, женщина же красивее всего, лишь когда на нее смотришь со спины. Если я покажу лицо на людях, это погубит их прекрасные мечты – я не могу этого допустить.

Закончив говорить, Хоро мягко улыбнулась из-под капюшона. Все, чем смог ответить Зэлен – лишь смущенная улыбка. Даже Лоуренс оценил эту подобную нитке жемчуга речь Хоро.

- Хехех... да, жена у тебя просто невероятная.

- Она так говорит, просто чтобы я ее не бранил; я могу ей это позволить.

Эта фраза Лоуренса отражала его истинные чувства более чем наполовину.

- Я думаю, то, что я с вами встретился – воистину промысел Божий. Может быть, вам интересно будет послушать, что я вам расскажу?

Повисло молчание. На лице Зэлена вновь появилась улыбка без переднего зуба; он придвинулся к Лоуренсу поближе и начал говорить.

Церкви, как и постоялые дворы, давали посетителям кров. Но, в отличие от постоялых дворов, они не предоставляли пищу и питье. Однако если кто-либо вносил соответствующее пожертвование, он мог пользоваться очагом – что и сделал Лоуренс. В горшок с водой он опустил пять картофелин. Разумеется, дрова для поддержания огня в очаге тоже необходимо было покупать.

Ожидая, пока картошка сварится, Лоуренс принялся обмолачивать пшеницу, в которой жила Хоро. Затем он поискал пустой мешочек, чтобы поместить туда зерна. Памятуя о словах Хоро, что она хочет носить этот мешочек на шее, он взял тонкую полоску кожи и вернулся к очагу. Картофель, дрова, мешочек и шнурок – все это стоило денег. Возвращаясь с картошкой в комнату, Лоуренс прикидывал, сколько денег стребовать с Хоро.

Поскольку обе руки Лоуренса были заняты, в дверь он не постучал; но Хоро со своими волчьими ушами могла различать людей просто по звуку шагов. И тем не менее, когда Лоуренс вошел в комнату, Хоро даже не повернулась; она сидела на кровати и лениво расчесывала хвост.

- Хм? Чем-то вкусно пахнет, - заметила она, подняв голову. Ее нос явно был столь же чувствителен, как и уши.

Картофель был присыпан сверху козьим сыром. Будь Лоуренс один, он никогда бы не стал так тратиться; но он был не один и потому решил позволить себе эту роскошь. Увидев восторженную реакцию Хоро, он подумал, что, пожалуй, оно того стоило.

Лоуренс разложил картошку на столе у кровати, и Хоро тотчас протянула за ними руку. Но прежде, чем Хоро ухватила картофелину, Лоуренс бросил ей мешочек с зернами.

- Вааа. Хм? О, это пшеница.

- И шнурок возьми. Потом придумаешь, как надеть мешочек на шею.

- Мм, я благодарна. Но сперва еда!

Хоро небрежно откинула мешочек и шнурок в сторону, напугав Лоуренса. Затем она, сделав голодное лицо, вновь жадно потянулась к картошке. Похоже, важнее еды для Хоро не было ничего.

Ухватив самую крупную картофелину, Хоро тут же разломила ее надвое. Когда она смотрела на поднимающийся от половинок пар, ее лицо светилось восторгом и счастьем, а хвост вилял, словно у щенка. Лоуренсу она показалась очень смешной; но он чувствовал, что если что-то по этому поводу скажет, то наверняка вызовет ее ярость, поэтому он оставил свои мысли при себе.

- Значит, волки тоже любят картошку?

- Мм. Мы, волки, вовсе не питаемся круглый год одним мясом. Мы едим и мягкие ростки с деревьев, и рыбу. Овощи, которые выращивают люди, вкуснее, чем ростки. И еще мне очень нравится людская идея греть мясо и овощи над огнем.

Говаривали, что кошачий язык не переносит горячего; у волков такого, по-видимому, не было. Всего два или три раза подув на горячую половинку картофелины, Хоро целиком запихнула ее себе в рот. Лоуренсу показалось, что этот кусок ей не по рту; и точно, Хоро тут же начала давиться. Лоуренс спас ее, кинув мех с водой.

- Ффуф, я даже испугалась немного. Человеческая глотка слишком узкая, увы. Это так неудобно.

- Ты волчица; конечно, ты привыкла поедать пищу одним глотком.

- Мм. Видишь, у нас, волков, нет вот этого, - с этими словами Хоро подцепила пальцем и потянула уголок губы; видимо, она имела в виду щеки, - потому мы и не можем жевать медленно. Однако я и прежде картошкой давилась.

- О.

- Возможно, это судьба – картофель и я не созданы друг для друга.

«Это просто потому что ты слишком быстро ешь!» - подумал Лоуренс, но вслух решил этого не произносить.

- Ты раньше говорила, - вместо этого сказал он, - что можешь различать ложь и тому подобное, верно?

Услышав этот вопрос, Хоро повернула голову, не отвлекаясь от слизывания сыра с картофелины. Когда она уже, казалось, собралась что-то сказать в ответ, она внезапно устремила взор куда-то в сторону и резко выбросила руку. Прежде чем Лоуренс успел спросить «в чем дело?», рука Хоро замерла в воздухе, словно поймав что-то.

- Я не думала, что здесь все еще есть блохи.

- Этот твой гладкий мех наверняка отличное обиталище для блох.

Человек, занимающийся перевозкой тканей или длинношерстного меха, время от времени неизбежно подхватывает блох, и избавляться от них приходится с помощью дыма. Вспомнив, как ему самому приходилось такое переживать, Лоуренс и произнес эти слова. На лице Хоро отразилось удивление; затем она выпятила грудь и надменно заявила:

- Ты и сам знаешь, что мой хвост очень красив и замечательно смотрится.

Глядя на очередное проявление детскости Хоро, Лоуренс вновь решил оставить свои мысли при себе.

- Ты говорила, что всегда знаешь, лжет человек или нет, это правда?

- Хм? Ну, более или менее.

Хоро вытерла руку, которой поймала блоху, и снова принялась за картошку.

- Насколько хорошо тебе это удается?

- Например. Я знаю, когда ты только что упоминал мой хвост, ты на самом деле вовсе не желал его восхвалять.

Лоуренс на мгновение оцепенел от удивления. Хоро радостно хихикнула.

- Хотя это не всегда получается. Будешь ты верить моим словам или нет – это уже твое дело.

Хоро произнесла эти слова с таким плутовским видом, что, казалось, в их комнату вот-вот ворвется бес или маленький демон из потустороннего мира, и слизнула с пальцев сыр.

Лоуренсу Хоро внушала страх; но если на этот раз он поддастся на ее подначивания, кто знает, что Хоро придумает в следующий. Приведя мысли в порядок, Лоуренс продолжил гнуть свою линию.

- Ну тогда позволь тебя спросить: как ты думаешь, можно ли верить тому, что сказал тот юнец?

- Юнец?

- Парень, который говорил с нами в большом зале.

- О. Хехе, юнец, да?

- Что в этом странного?

- Ну, для меня вы оба юнцы.

Лоуренс подумал, что если он не найдет по-настоящему достойного ответа, то его будут поддразнивать снова и снова, так что он проглотил слова, которые вертелись у него на языке.

- Хех, ну вообще-то ты выглядишь более зрелым, чем он. Что касается юнца - думаю, он лжет.

При этих словах Хоро Лоуренс мгновенно успокоился и пробормотал про себя: «Так я и думал».

Во время беседы с Лоуренсом в большом зале юный бродячий торговец Зэлен упомянул о возможности заработать много денег. Возможность эта была связана с тем, что некую имеющую хождение серебряную монету вскоре должны будут начать чеканить с увеличенной долей серебра. Если его сведения верны, то старые монеты будут более низкого качества, чем новые, хотя номинал их будет одинаков. По сравнению же с другими деньгами новые серебряные монеты с большей долей серебра будут дороже старых. Поэтому если кто-то будет заранее знать, какую именно монету заменят, все, что ему надо будет сделать – это закупить большое количество таких монет, а потом обменять их на новые; немалая прибыль ему обеспечена. Зэлен утверждал, что ему известно, о какой из множества имеющих хождение в этих краях монет идет речь. Однако чтобы получить эти сведения, Лоуренс должен будет поделиться с ним частью прибыли. Конечно же, Лоуренс не мог просто принять слова Зэлена на веру. Он не сомневался, что те же слова Зэлен говорил и другим торговцам.

Хоро смотрела в пространство, припоминая детали услышанного ей разговора. Затем она отправила в рот картофелину, которую все это время держала в руке, проглотила ее и сказала:

- Я не знаю, в каких именно словах была ложь; и вообще, детали разговора мне не очень понятны.

Лоуренс кивнул и принялся размышлять. Он и не ожидал, что Хоро прямо скажет, какие слова таили в себе ложь. Если только выдумкой не была сама замена денег, можно было заключить, что Зэлен лгал в каких-то деталях, касающихся монет.

- В этих делах с обменом денег вообще-то ничего удивительного нет, вот только...

- Ты не можешь понять, почему он лгал, верно?

Хоро выщипнула из картофелины глазок и засунула ее в рот. Лоуренс вздохнул. Похоже, он уже в полной власти Хоро.

- Когда произносится ложь, самое важное не в чем ложь, а почему она была произнесена.

- Как ты думаешь, сколько лет мне понадобилось только на то, чтобы это понять?

- Вот как? Ты только что назвал этого мальчишку Зэлена «юнцом», но, с моих лет, это все равно что горшок дразнит котелок, что тот закоптился, - с этими словами Хоро горделиво улыбнулась. Лишь в ситуациях, подобных этой, Лоуренс жалел, что Хоро выглядит как человек. Такая юная на вид, она давным-давно постигла все те законы, на понимание которых Лоуренс потратил столько усилий – для него это было унизительно.

Пока Лоуренс так размышлял, до него донесся голос Хоро.

- Если бы меня здесь не было, как бы ты поступил?

- Хм... сперва я бы решил, правду он говорит или лжет. А затем я сделал бы вид, что принимаю его предложение.

- А почему ты бы так сделал?

- Если он сказал правду, все, что мне нужно – это плыть по течению, и в конце концов я получу прибыль. Если он солгал, это значит, кто-то что-то затевает. В этом случае, если только я буду сохранять осторожность и не дам себя обмануть, я тоже могу что-то заработать.

- Мм. Ну что ж, раз я здесь и уже сказала тебе, что он лгал, то теперь?..

- Хм?

Лоуренс вдруг осознал, что в словах Хоро кроется глубокий смысл; и наконец-то он понял.

- ...А.

- Хех, тебе не нужно было с самого начала злиться, что я знаю больше тебя. Как бы то ни было, ты решил сделать вид, что принимаешь его предложение, верно?

Лоуренс взглянул на лукавую улыбку Хоро и не нашел что возразить.

- Последняя картофелинка моя.

Хоро, не слезая с кровати, протянула руку, взяла со стола картофелину и с наслаждением разломила ее надвое.

Раздраженный ее поведением, Лоуренс был не в настроении поступить так же с картофелиной, которую держал сам.

- Я волчица Хоро Мудрая. Как ты думаешь, во сколько раз я старше тебя?

Лоуренс понял, что Хоро сказала это специально, щадя его чувства; но от этого его настроение лишь сильнее испортилось. Он через силу откусил от своей картофелины. На ум Лоуренсу пришли те времена, когда он был учеником, а его родственник-торговец - учителем. Тогда он испытывал очень похожие чувства.

На следующий день было ветрено; свежий осенний ветер разогнал все облака. Служители Церкви вставали раньше, чем даже торговцы; когда Лоуренс проснулся, заутреня уже закончилась. Лоуренс был достаточно неплохо знаком с образом жизни церквей и потому не удивился. Потрясение ждало его, когда он вышел наружу, чтобы умыться у колодца: он увидел Хоро, выходящую из зала вместе с кем-то из церковников. Лоуренс знал, что Хоро не в комнате, но предполагал, что она вышла в отхожее место. Конечно, на Хоро был плащ с капюшоном, и шла она, опустив голову; но тем не менее, то, что она свободно и легко заговаривала со служителями Церкви, не могло не поражать. Беседа верующих, отказывающихся признать существование бога урожая, с самим богом урожая – это само по себе, должно быть, очень забавно; однако Лоуренсу, к несчастью, не хватало самообладания на то, чтобы получать удовольствие от такого рода развлечений.

Распрощавшись с верующими, Хоро безмолвно подошла к стоящему столбом Лоуренсу. Сведя перед грудью миниатюрные ладони, она мягко произнесла:

- Я надеюсь, мой супруг может быть чуть-чуть смелее.

Лоуренс поднял бадью с колодезной водой и опрокинул ее себе на голову, притворяясь, что не слышит хихиканья Хоро. Вода была холодная – все-таки приближалась зима.

Лоуренс принялся с силой трясти головой, чтобы избавиться от воды в волосах – точь-в-точь как Хоро хлестала хвостом накануне. Хоро, не обращая на его действия ни малейшего внимания, проговорила:

- Я осознала, что положение Церкви весьма усилилось.

- Церковь всегда была сильна.

- Не так, как сейчас. Когда я родилась, там, на севере, все было совсем по-другому. Тогда церковники просто трещали, что бог один, что мир создан двенадцатью ангелами и что люди в нем лишь гости. Природа – это не что-то, что можно создать! Я тогда даже думала: когда это они научились шутить.

Такие слова вполне мог бы произнести естественник, желающий уязвить Церковь; но сейчас они исходили из уст прожившего сотни лет бога урожая, волчицы Хоро Мудрой, отчего Лоуренс нашел их еще более интересными. Лоуренс вытер насухо свою одежду и не забыл кинуть монетку в чашу для пожертвований. Церковники обязательно проверят чашу, и если она будет пуста, начнут говорить разные неприятные вещи, отчего жадный постоялец будет чувствовать себя не в своей тарелке. Постоянно странствующий, Лоуренс предпочел бы не слышать адресованных ему зловещих пророчеств. Однако в чашу он опустил самую мелкую монетку, какая у него нашлась – грубую, почерневшую и сильно стертую медную монету.

- Думаю, просто время сейчас другое, со временем многое меняется.

Скорее всего, Хоро думала о своей родине. На лице ее, полускрытом под капюшоном, было написано чувство одиночества. Лоуренс мягко похлопал Хоро по голове и сказал:

- А ты тоже изменилась?

- ...

Хоро безмолвно покачала головой; сейчас она выглядела совсем ребенком.

- Но раз ты не изменилась, значит, и твоя родина тоже наверняка осталась прежней.

Лоуренс, хоть и был молод, успел уже повидать немало трудностей. В своих странствиях он побывал в разных землях и странах, встречался с разными людьми и набрался опыта. Поэтому он считал, что вправе говорить Хоро такие вещи.

Бродячий торговец, даже если он покинул дом в гневе, все равно любит свою родину. Только с жителями его родной деревни или города ему будет легко, только в них он будет полностью уверен. Именно поэтому, когда бродячий торговец возвращается на родину, где не был много лет, тамошние жители воспринимают это как само собой разумеющееся.

Хоро кивнула и, чуть высунувшись из-под капюшона, сказала:

- Чтобы ты меня утешал – просто позор для моего звания «Мудрой».

Ухмыльнувшись, Хоро развернулась и пошла в их с Лоуренсом комнату. Лицо ее выглядело так, словно она безмолвно благодарила Лоуренса.

Если бы Хоро всегда вела себя как невероятно мудрый и много поживший человек, Лоуренс еще мог бы как-то к этому приспособиться. Иногда, однако, Хоро вела себя совсем по-детски, всякий раз погружая Лоуренса в полную растерянность. Будь двадцатипятилетний Лоуренс обычным средним человеком, он давно бы уже женился и завел детей, и они всей семьей ходили бы в церковь. У Лоуренса же, хоть он и оставил позади себя большой кусок своей жизни, было одинокое сердце, и поступки Хоро необузданно вламывались в это сердце.

- Эй, иди быстрее! О чем задумался? – окрикнула его успевшая уже немного отойти Хоро.

Лоуренс даже и подумать не мог, что с Хоро он знаком всего два дня.

Лоуренс решил в итоге сообщить Зэлену, что принимает его предложение.

Конечно же, Зэлен не мог поверить устному обещанию Лоуренса и сообщить ему все свои сведения; Лоуренс, в свою очередь, не мог позволить себе уплатить залог. Поэтому в первую очередь Лоуренсу необходимо было продать свои меха. Поэтому они с Зэленом решили встретиться в стоящем на реке городе Паттио и там в присутствии нотариуса заключить договор.

- Очень хорошо, я тогда отправляюсь немедленно. Когда доберешься до Паттио и там устроишь свои дела, зайди в трактир под названием «Йорренд»; там ты сможешь со мной связаться.

- «Йорренд»? Понял.

Затем Зэлен распрощался (при этом на его лице вновь появилась та самая симпатичная улыбка), закинул на плечо мешок с сушеными фруктами и зашагал прочь.

Для начинающего бродячего торговца самое важное (помимо зарабатывания денег, разумеется) – бывать в различных землях, знакомиться с тамошними жителями, их делами и обычаями и в то же время стараться, чтобы там запомнили его самого. Самым подходящим в таких случаях товаром являлись сушеные фрукты или мясо: их можно было легко купить у местных торговцев, их можно было легко носить с собой, и они вполне могли служить поводом для завязывания бесед в церквах и на постоялых дворах. Глядя вслед Зэлену, Лоуренс не мог не вспомнить, какую жизнь вел он сам, прежде чем обзавелся повозкой.

- А мы разве не идем с ним? – вдруг спросила Хоро, когда фигура Зэлена уже почти скрылась из глаз. Хоро не задала этого вопроса раньше, потому что была занята: тщательно изучив окрестности и убедившись, что людей вокруг нет, она разглаживала и расчесывала руками мех на хвосте. Вынужденная постоянно носить плащ и прятать уши под капюшоном, Хоро не могла уделять внимание своим русым волосам; она всего лишь связала их кусочком веревки, просто чтобы они не спутались. Лоуренс с радостью предложил бы Хоро воспользоваться гребешком, но, к несчастью, гребешка у него не было. Лоуренс решил, что когда они доберутся до Паттио, он купит Хоро шапочку и гребень.

- Вчера весь день шел дождь, и дорогу сильно развезло. Человек сейчас будет идти быстрее, чем лошадь, и Зэлену совершенно не нужно приноравливаться к нашему ходу.

- Да, в этом есть смысл. Время – то, что для торговца ценней всего.

- Время – деньги.

- Хехе, интересные слова. Время – деньги, ха.

- Если у нас есть время, мы можем заработать больше денег, нет?

- Мм, в этом смысле да. Однако такие мысли – совершенно не мои.

Закончив фразу, Хоро вновь скосила глаза на свой хвост. Хвост был красив, длиной чуть ниже колена, с густым длинным мехом, за который, если его состричь и продать, наверно, можно было бы выручить немалые деньги.

- Ты ведь сотни лет хранила крестьян, а для них тоже время очень важно.

Тут Лоуренс запоздало подумал, что, пожалуй, ему не стоило возвращаться к этой теме. Хоро посмотрела на Лоуренса и лукаво улыбнулась, всем видом показывая, что за ним теперь должок.

- Хмф. Куда смотрели твои глаза? Для тех людей важно не время, а окружение.

- ...Не понимаю.

- Слушай. Они просыпаются благодаря рассветному воздуху, работают в поле благодаря утреннему воздуху, выдергивают сорняки благодаря полуденному воздуху, вьют веревки благодаря дождливому воздуху, весело приветствуют новые ростки благодаря весеннему воздуху, радуются росту пшеницы благодаря летнему воздуху, празднуют сбор урожая благодаря осеннему воздуху и ждут весны в зимнем воздухе. Они совсем не думают о времени, все их внимание обращено на воздух вокруг них; так же и у меня.

Лоуренс по-прежнему не вполне понимал слова Хоро, однако решил, что некий смысл в отдельных местах ее речи все же имеется, и уважительно кивнул. Хоро горделиво выпрямилась и с шумным «пфф» выдохнула через нос.

Самопровозглашенная «Мудрая волчица» высказала свое скромное мнение с таким видом, словно сообщает важный секрет или раскрывает великую мудрость.

По дальней стороне дороги шел человек, похожий внешне на еще одного бродячего торговца. Голова Хоро была закрыта капюшоном, но хвост был открыт, и прятать его она не собиралась. Проходя мимо них, торговец кинул взгляд на хвост, но ничего не сказал. Вероятно, ему и в голову не могло прийти, что этот хвост растет из Хоро. Будь Лоуренс на его месте, он бы, скорее всего, предположил, что это какая-то шкура, и попытался бы оценить, сколько она могла бы стоить.

«Не увидеть» и «не придать значения» - очень разные вещи.

- Соображаешь ты быстро, но тебе не хватает опыта.

Должно быть, Хоро удовлетворилась тем, как она причесала и пригладила мех на хвосте; она заправила хвост за пояс, после чего повернулась к Лоуренсу и произнесла эти слова. Лицо под капюшоном казалось совсем юным, обладательнице такого лица могло бы быть лет пятнадцать, а то и еще меньше. И тем не менее, произносимые этой обладательницей слова вполне подходили бы старому, умудренному опытом, много повидавшему в жизни человеку.

- Но, с другой стороны, с возрастом ты станешь мудрее, - продолжила Хоро.

- Ты говоришь о возрасте в несколько сотен лет?

Лоуренс знал, что Хоро вновь пытается его поддразнить, и воспользовался возможностью отплатить той же монетой. На лице Хоро отразилось изумление, затем она рассмеялась.

- Ха-ха-ха-ха! Ты действительно быстро соображаешь.

- Быть может, ты просто слишком много лет напрягала голову раздумьями, и теперь она стала старая и бесполезная?

- Хе-хе-хе-хе. А ты знаешь, почему волки нападают на людей в горах?

Хоро внезапно сменила тему, застав Лоуренса врасплох. Все, что он смог, это беспомощно ответить:

- Не знаю.

- Потому что волки хотят съесть человеческий мозг и получить таким способом человеческие знания, - зловеще ухмыльнувшись и обнажив сверкающие клыки, ответила Хоро. Даже если она просто шутила, ее шутка заставила Лоуренса потрясенно ахнуть. Прошло несколько секунд, и Лоуренс понял, что проиграл.

- Ты пока еще слишком слаб и неопытен, тебе со мной не тягаться, - сообщила Хоро и тихонько вздохнула. Лоуренс сжал в руках поводья, прилагая все усилия, чтобы на его лице не отразилось сожаление.

- Кстати, если подумать: на тебя прежде нападали волки в горах?

Услышать такой вопрос от обладающей волчьими ушами, клыками и хвостом Хоро – Лоуренсу это казалось совершенно непостижимым. Надменная и пугающая горная волчица сидела вплотную к нему и говорила с ним.

- Нападали. Хм... раз восемь, кажется.

- С ними трудно справляться, да?

- Несомненно. Со стаей диких псов еще можно управиться, но стая волков – совсем другое дело.

- Это потому, что волки хотят сожрать как можно больше людей, чтобы заполучить...

- Я был неправ, признаю, пожалуйста, прекрати!

В третий раз волки напали на Лоуренса, когда он ехал с торговым караваном. Двое торговцев из этого каравана так и не добрались до подножия горы. Их исполненные муки вопли звенели в ушах Лоуренса до сих пор.

Лицо Лоуренса отвердело.

- Ах...

Волчица Мудрая, похоже, поняла чувства Лоуренса.

- Прости... - тихим извиняющимся голосом произнесла Хоро и сникла.

Однако Лоуренс был не в настроении ей отвечать. Слишком много ужаса он пережил, когда на него нападали волки, и эти страшные картины из прошлого мелькали перед его глазами одна за другой.

Чавк, чавк – долгое время тишину нарушал лишь звук копыт лошади по грязной дороге.

- ...Ты злишься? – наконец раскрыла рот волчица Мудрая. Она, несомненно, знала, что если она спросит напрямик, Лоуренс не сможет честно ответить, что он сердит. Именно поэтому Лоуренс нарочно сказал:

- Да, я злюсь.

Хоро молча подняла голову и повернулась к Лоуренсу. Когда Лоуренс скосил глаза в ее сторону, то увидел, что она чуть надула губы; при виде этого милого выражения лица Лоуренс ее почти простил.

- Я действительно зол, пожалуйста, не шути так впредь, – в итоге сказал Лоуренс, взглянув на Хоро открыто. Хоро искренне кивнула. Похоже, в ее искренность можно было верить.

Еще немного времени спустя Хоро произнесла:

- Волки знают только жизнь в лесу, но собаки прежде были выращены людьми. Именно поэтому волк и собака нападают по-разному.

Лоуренс мог не обращать внимания на слова Хоро; но он опасался, что в этом случае им будет трудновато найти тему для разговора позже. Поэтому он чуть повернул голову в сторону Хоро и изобразил, что внимательно слушает:

- ...А?

- Волки знают только, что человек – это охотник, и существование человека их пугает. Поэтому всякий раз, когда человек заходит в лес, мы, волки, думаем, что нам делать.

Взгляд Хоро был устремлен прямо вперед; впервые на памяти Лоуренса она говорила так серьезно. Лоуренс не считал, что эти слова пришли ей в голову только что, поэтому он поддержал серьезный настрой и медленно кивнул. Тем не менее, одна мысль Лоуренса по-прежнему грызла.

- И ты тоже ела?..

Прежде чем Лоуренс закончил фразу, Хоро ухватила его за рукав.

- На некоторые вопросы даже я не могу отвечать.

- О...

Лоуренс мысленно отругал себя за то, что спросил, не подумав сперва дважды, и пробормотал:

- Прости.

Тут же на лице Хоро расплылась улыбка, и она заявила:

- Вот теперь мы квиты.

Как и ожидалось, человек, проживший всего двадцать пять лет, никак не мог тягаться с волчицей Хоро Мудрой.

После этого они оба сидели на козлах молча, но чувства неловкости между ними не было. Лошадь мерно перебирала ногами в направлении цели путешествия, и, казалось, не успели они глазом моргнуть, как завечерело.

Бродячие торговцы никогда не продолжали свой путь в вечерних сумерках, если накануне шел дождь. Они знали, что если колесо повозки увязнет в грязи, они могут его и не вытащить, даже скинув часть товара. У бродячего торговца был лишь один путь зарабатывать деньги, и путь этот – изо всех сил снижать потери и издержки. Среди них ходила поговорка: «после дождя опасность рыщет по всем сторонам дороги».

- Ты и я живем в совершенно разных мирах.

Предсказав, что небо завтра будет ясным, и устроившись в гнездышке из шкурок, Хоро внезапно произнесла эти слова.