Вернуться с призраком

— Думаю, стоит скоро выставить его на продажу, — сказала я.

Декс повернулся, оглядываясь, пока дом пропадал из виду.

— Мы можем это сделать.

Я прикусила губу, радуясь, что еще не нанесла помаду.

— Ты все еще хочешь все, о чем мы говорили?

Декс медленно перевел взгляд на меня.

— Конечно.

Но что — то в его взгляде было замкнутым.

Я боялась, что он передумал насчет ребенка, но боялась и давить на него. Не сейчас, на пути на вечеринку. Не в другое время.

Это уничтожит то, что от меня осталось.

Он схватил мою ладонь, сжал ее.

— Завтра поищем риелтора. Начнем поиски.

Я все еще ощущала себя как стекло, которое вот — вот могло разбиться, но он удерживал меня целой.

Вскоре мы подъехали к бару. Я написала Ребекке, что мы были близко, и она уже ждала снаружи, радостно помахала нам, пока курила.

— Я убил бы за сигарету, — буркнул Декс, когда мы вышли из машины.

Обычно я отказывала ему, но после всего, что мы прошли, он, пожалуй, заслужил пачку.

— Вы тут, — обрадовалась Ребекка, подходя, чтобы обнять меня. Она окутала меня своим запахом духов, сжала мои плечи и окинула меня взглядом. — Роскошно выглядишь. Я знала, что это платье тебе подойдет. И эти каблуки, — она посмотрела на мое лицо. — Тебе только нужна красная помада для полноты образа. Ты взяла ту, которую купила в «Сефоре»? — она чуть прищурилась, приглядевшись ко мне. — Ты в порядке?

Я кивнула и выдавила улыбку.

— Да, конечно.

— Никаких объятий pour moi? — спросил Декс, отвлекая ее внимание от меня.

— Пффф, — сказала Ребекка, быстро обнимая его.

— И никаких комплиментов? — спросил он, изображая обиду, когда она отодвинулась. Он указал на себя. — А как же мой костюм?

— Это черный костюм, Декс. Я уже видела тебя в нем.

— Но в этот раз я с галстуком.

Она закатила глаза.

— Ты выглядишь красиво, да? Будто твоему эго нужно это знать, — она выпустила дым в его лицо, улыбаясь.

На один чудесный миг ощущалось это как старые времена. Дни до Саманты По и того ужасного дома. Но тот миг не длился долго. Я осознала, что она никогда не уйдет такими темпами. Мне повезет, если она не появится тут, как было в тренажерном зале, когда она пугала меня на виду, пока ее никто не видел.

— Мне нужно выпить, — сказала я Ребекке.

— А мне нужна сигарета, — сказал ей Декс.

— Тебя это устраивает? — спросила она, робко вытащила драгоценную сигарету из клатча и вручила ему.

Я пожала плечами.

— Что он хочет.

Они приподняли брови в унисон. Декс был заинтригован.

— О, да? Я не знал, что сейчас такое правило.

Я знала, о чем он думал.

«Держи его в штанах», — сказала я ему.

Он понимающе улыбнулся мне, словно слушал меня.

Он взял сигарету у Ребекки, сунул ее за ухо, а Ребекка потушила свою об кирпичную стену и бросила в урну.

Мы прошли в людный бар, и Ребекка взяла нас за руки и повела к столику вдали, где были знакомые лица, Себ и Дин были в стороне от тех на вечеринке, кто знали друг друга.

Себ все еще был безнадежным, но недавно он обстриг хвост волос, и теперь его волосы были короткими и растрепанными. Он не надел костюм, но хотя бы нарядная рубашка была без пятен.

Он поприветствовал нас, пьяно улыбаясь, глаза были красными. О, Себ был в своем счастливом мире все время. Наверное, было мило.

Дин выглядел поразительнее, чем обычно.

— Занимаешься в спортзале, папуля? — спросила я, когда он обнял меня, и я ощутила мышцы его спины.

Он пожал плечами, смущенно улыбаясь мне, и поправил очки.

— Нет.

Но я видела, что он занимался. Может, это было связано с Ребеккой. Когда мы ходили по магазинам в последний раз, она упоминала, что они пытались снова все наладить, хотя ей нравилась ее соведущая. Я не знала, как долго это продлится.

Кстати о сотрудниках. Я огляделась в баре, пытаясь заметить поразительную брюнетку. Показалось, что она была в углу с мужчинами в костюмах.

Я посмотрела на Ребекку.

— Хочешь взять коктейль? — спросила я у нее.

Она кивнула и взглянула на парней.

— Вы что — нибудь будете?

— Джека на камнях, — Декс сел рядом с Дином. — И пиво.

Она ошеломленно посмотрела на него.

— Решил начать с правильной ноги, как погляжу.

Себ и Дин тоже заказали пиво, и мы уже жалели, что вызвались нести им напитки.

Ребекка повела меня к одной из открытых стоек бара, и мы встали в очередь.

— Как ты? — сказала она, понизив голос. — Я серьезно.

Я сжала губы, гадая, сколько рассказать. Я не хотела портить праздник.

— Бывало и лучше.

— Знаю, — она пригляделась ко мне. — Ты выглядишь утомленно, Перри. Очень. Ты игнорировала почти все мои сообщения. Как и Декс. Вы…?

— О, — я поняла, на что она намекала. — Мы в порядке. Наш брак в порядке, если ты за это переживаешь.

Она приподняла хрупкое плечо, пожимая им.

— Я думала, мой подарок на день рождения потряс вас.

Ах, да. Ее подарком были кожаные наручники.

— Они все еще в коробке под кроватью, — сказала я. — Это для экстренных случаев. Хотя я должна спросить, ты даришь это всем друзьям?

— Только лучшим, — она ухмыльнулась, а потом ее лицо смягчилось. — Так что происходит? Это из — за ребенка?

Я покачала головой, хотя не знала, сколько еще эта проблема будет обсуждаться.

— Все как обычно, — сказала я. — Призраки и прочее.

— Ты всегда видишь призраков, Перри. Что изменилось? Ты даже похудела, да? Ты ешь?

— Водка считается? — я лишь отчасти шутила. Я вздохнула, озираясь. Два высоких парня перед нами были шумными и не обращали на нас внимания. Я понизила голос и склонилась к ней. — Помнишь женщину и монстра, которых Люсинда видела в ресторане?

Ее глаза расширились.

— Ты видишь это?

— В основном, ее. Не монстра, — пока что, по крайней мере, потому что я знала, что это было впереди.

Она покачала головой и тихо присвистнула.

— Кошмар. Я не знаю, что сказать. Она преследует тебя?

Я кивнула.

— И Декс знает?

Я посмотрела на нее.

— Да. Теперь знает. И он тоже ее видит, но она не обращает на него внимания. Я не знаю, чего она хочет, но точно хочет меня, — я с горечью рассмеялась. — Но так всегда. История моей жизни.

— Что будешь делать?

— Не знаю, — призналась я, сжимая кулаки по бокам, ногти впились в ладони. — Правда, не знаю.

— Ты все еще ходишь к психологу?

— Послезавтра встреча, — я быстро улыбнулась ей. — Не переживай. Я знаю, что звучу безумно.

Она с сочувствием склонила голову.

— Не в том дело. Я просто думаю, если рассказать большему количеству людей, станет лучше, — она сделала паузу. — Ада знает?

Вина наполнила меня.

— Нет. Мы… у нее проблемы. Я не хочу обременять ее своими. Но мы увидимся на Рождество. Я расскажу ей. С Рождеством, меня преследует призрак.

Очередь двигалась быстрее, и вскоре мы уже несли всем напитки, хоть это было трудно.

А потом мы сели и пили, болтали, и я смогла сбежать. Ребекка и Дин рассказывали о Люсинде, Себ говорил о девушке, с которой встречался, а мы с Дексом почти все время молчали, не желая открывать банку с червями.

Ребекка познакомила нас со своей соведущей Клэр, которая была такой же чарующей и роскошной в жизни, как и в шоу, а потом еще с несколькими людьми, которые работали с ней. Я смотрела на них двоих пристально, пытаясь понять, могла ли их химия куда — то привести. Было сложно сказать, но они хорошо ладили и отлично смотрелись вместе.

Мы выпили больше, включая несколько раундов виски, и все были навеселе. Декс пару раз выходил покурить, Себ нюхал наркотики, а я сидела и давала алкоголю впитаться в мои кости, чтобы мои проблемы превратились в пыль.

Время от времени я ощущала, как тьма давила на меня сверху, масляная черная волна хотела утопить меня. Дошло до того, что даже алкоголь не мог отогнать это ощущение. Я стала думать, что выпивка все сделала хуже, только вызвала моих внутренних демонов на игру.

Декс тоже был занят всю ночь, и я его не винила. Порой он отвлеченно говорил по телефону или смотрел в пустоту. Наверное, был пьян или тоже ощущал эту тьму.

Когда Ребекка встала покурить, Декс вышел с ней, оставив телефон на столе. Дин сидел напротив меня с Себом, смеялся с ним о чем — то. Думаю, он тоже что — то принял.

Я тыкала с кубики льда в моей содовой с водкой, когда телефон Декса загорелся рядом со мной. Я с интересом посмотрела на экран.

Это было сообщение от Дэниела.

…моего папы?

Я взяла телефон и посмотрела на сообщение, пока оно не пропало.

«Я снова ее видел. В спальне. То же сообщение, что и раньше».

Я нахмурилась, посмотрела на Дина и Себа, но они не замечали меня.

Я ввела пароль Декса, не давая себе стыдиться этого. Я редко использовала его телефон, если мой не разряжался, и я еще не находила повода читать сообщения или его почту.

Я перешла к сообщениям и стала листать те, что присылал мой отец Дексу, они тянулись до Хэллоуина.

«Я снова видел Ингрид. В этот раз на прогулке. Она молчала».

«Сегодня Ада видела ее, а я — нет. Ада сказала, что она молчала, только смотрела на нее».

«Ингрид появилась в моих снах прошлой ночью, говорила то же. Не позволяй ей. Я пытался кричать на нее, но проснулся».

«Она была на кухне, когда я решил налить кофе утром. Я чуть не выронил чайник. Не позволяй ей. Только это она сказала».

«Ингрид приходила дважды сегодня. В первый раз было мило, словно она снова была живой. Во второй раз она умоляла меня, не позволяй ей. Я не знаю, что делать. Я будто схожу с ума».

Я не могла дышать. Мое сердце колотилось так сильно, что я думала, что оно перестанет биться за столом. Что это? Мама являлась папе? Из всех людей? Не позволяй ей? Что это значило? Почему он говорил это Дексу? Почему Декс не рассказал мне? Он ответил отцу пару раз, они общались по телефону?

Я продолжала листать в ужасе, руки дрожали.

«Я не спал днями. Я не знаю, сколько смогу скрывать это от нее».

«Что я не понимаю? Перри что — нибудь говорила? Она тоже ее видела? А ты?».

«Не позволяй ей, не позволяй ей, НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕЙ».

Я опустила телефон на стол со стуком, ладони прижались ко рту.

Себ и Дин посмотрели на меня.

— Перри? — спросил Дин с тревогой.

Я смотрела на него большими глазами, пытаясь моргать, дышать. Я покачала головой.

— Мне нужно идти. Домой.

— Что случилось? — спросил он, пока Себ взял телефон Декса и посмотрел на него.

Я резко встала, схватила куртку, накинула ее и взяла сумочку.

Я едва могла стоять, но не из — за выпивки, а потому что дрожала таким гневом, что не могла толком видеть, словно меня подключили к вулкану.

Как Декс мог так поступить со мной?

Как он мог общаться о таком с отцом и не сказать мне?

Моя мама! Моя мать являлся моему отцу с посланием? Не позволяй ей. Что это означало?

Это было обо мне?

Конечно, обо мне.

И мой муж скрывал это все время.

Я промчалась по бару, врезаясь в края столиков, проливая напитки, толкая людей, пока не добралась до входных дверей и холодного воздуха.

Декс и Ребекка курили снаружи, и я поспешила на каблуках в другую сторону, вытащила телефон, надеясь вызвать такси. Я просто хотела в машину и домой, пока я не взорвалась.

Но Декс заметил меня, закричал мое имя, и я услышала, что он побежал за мной.

Я шла быстро, глаза наполнились слезами, горячая и ядовитая ненависть поднималась во мне, словно в животе была яма с гадюками. Я пыталась использовать приложение, но оно не нашло машины поблизости, а моя рука дрожала так, что я едва видела экран.

Я пошла по тротуару и темной дорожке по мелкому парку, горстке деревьев между зданий, когда Декс схватил меня за руку и потянул к себе.

— Перри! — заорал он. — Куда ты идешь? Что такое?

Я смотрела на него в тусклом свете ближайшего фонаря, все мое тело дрожало, гнев поднимался такой жаркий и быстрый, что я отчаянно боялась, что сделаю то, о чем пожалею.

— Ты, — смогла выдавить я, показывая на него своим телефоном. — Ты лжец. Ты чертов лжец. Мерзкий лицемер!

Я видела только его глаза четко в темноте, в них было смятение.

— О чем ты говоришь? — сказал он, сжав меня крепче.

Я вырвала руку из его хватки.

— Я видела твой телефон! Я видела, что ты скрывал от меня! О моем отце! О моей матери! — последнюю часть я визжала, было плевать, слышал ли кто — нибудь. Мы были одни в парке, насколько было видно, да и кричащие люди в парке в центре Сиэтла вряд ли привлекли бы внимание. — Я знаю все!

Лицо Декса исказилось. Теперь он понял.

Он поднял ладони, словно это могло успокоить меня.

— Дай объяснить, — сказал он тихо.

— Объяснить! — заорала я. — Что объяснять?! Что?!

Он потянулся ко мне, и я ударила, как змея, отбив его руку сумочкой.

— Не трогай меня! — рявкнула я на него.

Он отпрянул на дюйм, паника поднималась в нем.

— Твой отец попросил не говорить тебе, — сказал он. — Я думал, что делал, как лучше.

— Что не говорить, Декс?

Он глубоко вдохнул носом, посмотрел в сторону.

— Он видит твою маму. Много.

— Я это уже поняла. Почему мне нельзя знать?

Он потер губы, глядя на землю между нами. Он закрыл глаза.

— Он думал… он хотел, чтобы я приглядывал за тобой. Он сказал… твоя мама повторяет «не позволяй ей». Он не знает, что это значит. И я. Может, это не о тебе, а об Аде, и…

— Иди ты, — я оскалилась.

Он открыл глаза в шоке.

— Что?

Я не сдержалась. Гнев во мне был неуправляемым, он будто захватил меня, будто меня было так просто подавить. И я стала огнем и презрением, хотела обрушить всех с собой.

— Пошел. Ты, — сказала я, тыкая пальцем в его грудь. — Ты — кусок дерьма, знаешь это? Конечно, знаешь. Ты знал, что делал, когда решил не говорить мне. Не позволяй ей? Что не позволять мне? Ходить в проклятый дом? Рожать? Что? Что именно? Все это время меня преследовала эта гадость, а ты сидел и скрывал это от меня. Ты мог рассказать мне, и я вела бы себя осторожнее. Я бы ничего не делала. Но ты молчал. Молчал! И теперь посмотри, где я!

Я отвернулась, пытаясь дышать, тряхнуть руками, которые были такими напряженными, что только усиливали ужас во мне.

— Я делал то, что считал лучшим, — тихо сказал он.

Это добило меня.

Гнев ударил по мне, как выстрел, и я повернулась, шлепнула по лицу Декса ладонью. Звук заполнил воздух.

Его глаза расширились, рот раскрылся. Он коснулся своей щеки, по которой ударила его, он отпрянул на шаг, шатаясь.

И я не могла остановить то, что происходило во мне, не могла остановить то, что мне нужно было сказать.

— Я тебя ненавижу, — выпалила я.

Он подавился дыханием, глаза расширились от боли, казалось, его стошнит.

Хорошо.

— Я тебя ненавижу, — сказала я и пошла прочь, гнев во мне был адским огнем, хоть я знала, что это было не правдой, хоть я стала ненавидеть себя. Может, я всегда ненавидела себя.

Но Декс так просто не сдавался.

И, ради себя, я надеялась, что он никогда не отпустит меня.

Он схватил меня за запястья и развернул, прижал меня спиной к дереву, кора впивалась в мою кожаную куртку.

— Ты не серьезно! — закричал он, лицо было в дюймах от моего, глаза пылали. — Я знаю, что ты не серьезно. Ты любишь меня, Перри. Ты любишь меня.

Часть меня разбивалась внутри от вида боли и отчаяния в его глазах, словно моя душа раскалывалась надвое.

Другая часть была бесконечной ямой гнева, раздражения и печали, с которыми я не могла совладать. Я не знала, почему это меня так задело, почему это меня захватило, была это Саманта или я. Может, со мной что — то было не так после всего ужаса, с которым пришлось бороться, и я не справилась, и это вышло.

Я стиснула зубы, мышцы были напряженными, болели, пока я пыталась все сдержать, перестать ранить его, но я этим ранила себя.

— Ты врал мне, — выдавила я, тяжело дыша. — Почему ты скрывал это от меня? Ты должен был все мне рассказать. Ты так злился, что я не рассказала о Саманте, а теперь хочешь уйти с этим? Почему тебе это можно от меня скрывать? Это не так, Декс.

Он шумно сглотнул, глаза слезились, его ладони все еще удерживали меня на месте всеми силами. Я не могла двигаться, даже если хотела.

— Я делал то, что считал лучшим. Прости, если я ошибся, — его голос оборвался. — Я хотел выразить уважение твоему отцу, Перри. Он теперь и мой отец. Он мне почти как семья, и он доверился мне. Он отвел меня в сторонку и признался мне, а не своим дочерям. Будто я был его сыном.

Гнев во мне немного ослабел.

— Я доверяла тебе, — прошептала я. — Я верила, что ты убережешь меня.

Теперь я разбила его. Он будто рушился на моих глазах.

— Я пытаюсь, детка, — сказал он, умоляя. — Я так сильно стараюсь уберечь тебя.

И тут я поняла, какой обузой я была.

Конечно, другая я в ванной так поступила.

Одним человеком меньше — и тревог меньше.

Я закрыла глаза, моя ненависть растекалась от него ко мне, и я ненавидела уже нас обоих, и это шло из глубокого темного места, из которого я вряд ли могла выбраться.

— Перри, — прошептал он, прижимая ладони к моему лицу. — Прошу. Не падай в эту яму, не давай этому победить.

— Чему победить? — прошептала я.

— Твоей депрессии, — хрипло сказал он. — Я знаю, как это выглядит. Как это ощущается. Я знаю, что не всегда это из — за того, что перед тобой, что мучает тебя. Это нечто глубже.

— Хочешь сказать, что Саманта только в моей голове?

— Нет, детка. Нет. Она настоящая. Очень. Но и тьма в тебе тоже. Я чувствую это. Я знаю это близко, как свою тьму. И я знаю, что мы можем тебя вытащить. Но, прошу, не отворачивайся от меня. Не сейчас.

Я открыла глаза, слезы текли по моему лицу.

— Ты разбил мое доверие, Декс.

Его подбородок дрожал, пальцы прижимались к моей коже, глаза были дикими.

— Я знаю. Знаю, прости. Я ошибся. Я должен был сразу все рассказать, я знаю. Я просто не знал, как одновременно отнестись с уважением к твоему отцу и тебе.

— Ты должен ставить жену выше, — прошептала я. — Особенно, когда это касается ее жизни.

Он кивнул, с тревогой облизнул губы, все еще страдая от боли.

— Знаю. Твой отец хотел только, чтобы я защитил тебя. И я не смог сделать даже это.

Боль пронзила мою грудь, хотелось сжаться от этого.

Он так сильно меня любил. Я не могла ничему дать затмить это. Я должна была найти это снова. Должна была поверить в это.

— Ты делаешь все, что можешь, — прошептала я. — Ты так много сделал для меня, Декс. Прости, что я такое сказала. Я не хотела. Я не ненавижу тебя.

Он печально улыбнулся мне.

— Я знаю. Но это не означает, что не было больно это слышать. Прошу, больше так не говори.

— Не буду, — я подняла голову, прислонилась макушкой к дереву, глядя на ветки сверху. — Я просто… так злюсь, Декс. Это пугает меня. Я злюсь, устала и напугана, и… я устала все время бояться, — я попыталась сглотнуть. — Я будто была очень близко к тому, чтобы получить все, чего я хотела, а потом… это у меня забрали.

Декс провел ладонями по моим волосам, по моему лицу, поймал мой подбородок.

— Я все еще тут.

Я опустила голову и посмотрела на него, была переполнена всеми эмоциями, не соображая.

— Поцелуй меня, — сказала я во второй раз за эту ночь. Но в этот раз я умоляла.

Огонь вспыхнул в его глазах.

И он поцеловал меня.

Его губы давили на мои, мой затылок был прижат к дереву, волосы цеплялись за кору. Наш поцелуй до этого был нежным и чувственным, этот был грубым и паникующим. Словно песочные часы перевернулись, и у нас было мало времени.

Может, так и было.

— Я все еще злюсь на тебя, — прошептала я, его рот двигался по моей шее. Декс сжал мою попу, приподнял меня, и я прижалась к дереву.

— Тогда злись, — он посасывал и прикусывал мою кожу, а я обвила ногами его пояс. — Я заслуживаю это.

Гнев все еще хотел поглотить меня. Как и тьма. Как и желание. Декс расстегнул свои штаны, и я не успела вдохнуть, а он уже сдвинул мои трусики и проник в меня.

Я охнула, боль охватила меня на миг, тело еще не было готово к его размеру и скорости. А потом я сжала его плечи, он медленно вышел и вернулся в меня, твердый и напряженный.

— Черт, — тихо вскрикнула я, меня словно ломали и чинили одновременно. Я хотела, чтобы это отменило все, что случилось. Мне нужно было отпустить.

— Больше так со мной не делай, — сказал он в мою шею, толкаясь в меня у дерева. — Не говори, что ненавидишь меня. Это не честно.

— Прости, — прошептала я, мои слова срывались от стонов. — Я просто…

Я так злилась.

Была так растеряна.

Так напугана.

Но с каждым резким движением его бедер, каждым движением моего затылка по коре, каждый раз, когда он ловил мою кожу зубами, страх отступал.

— Обещай мне, — сказал он, толкаясь еще раз, моя шея выгнулась от этого, рот открылся, Декс двигался по всем напряженным нервам. — Обещай, что мы больше не будем так ссориться. Мы не будем злиться. Мы не будем намеренно ранить друг друга.

Его слова утихли, он сжал меня крепче.

— Черт возьми, Перри, — он тяжело дышал. Он поднял голову и посмотрел на меня с похотью, любовью и печалью. Его рот был влажным после того, как он целовал мою шею. — Мы не можем так ссориться.

— Но мы можем позволить такое примирение, — сказала я, он низко застонал, его бедра снова врезались в меня, выбивая воздух из моих легких.

— Мы ссоримся и трахаемся. В таком порядке, — сказал он, прижимаясь лбом к моему. — Но мы не ссоримся, как трахаемся, ладно? — он тихо выругался и придавил меня к дереву, ладонь легла на мое горло, пока он толкался в меня. — Не мы, — его ладонь с моей шеи переместилась на челюсть, сжимала мое лицо. — Пообещай мне.

— Обещаю, — прошептала я, и он пылко поцеловал меня, поглощая меня, и давление во мне стало расти. Его быстрое дыхание было у моего рта, и то, что мы занимались сексом на публике, и эмоции от всего вечера окружили нас, все было как ураган. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

Он охнул, и с несколькими глубокими толчками он довел нас до оргазма. Мы кончили с силой, держась друг за друга, пока наши тела сливались, как жидкий металл.

Но когда он опустил меня с дерева дрожащими руками, мои ноги дрожали от того, как я сжимала его пояс, и я ощущала себя не такой сильной. Связь с ним, которая обычно казалась нерушимой, ощущалась теперь нестабильной. Словно неверный шаг мог все разрушить.

Секс в этот раз не помог. Это был пластырь, мазь на ране. То, что отогнало страх, гнев и безнадежность во мне. Но это не стерло их.

— Перри, — сказал мне Декс, сжимая мою ладонь и притягивая меня к себе. Он пригладил волосы на моей макушке. — Прости, что я не сказал. Я мучился с этим неделями, и я ощущал… себя ужасно. Хуже всего. Как козел. Я не хотел ранить тебя, но знаю, что сделал это, и я хотел бы загладить вину.

Я кивнула. Мне все еще было обидно, и я все еще думала, что он поступил неправильно, но я понимала, куда клонил Декс.

— Прости, что наговорила ужасное. Я не хотела, — я сделала паузу, глядя на его щеку. — И прости, что ударила.

Он потер лицо и быстро улыбнулся мне.

— Вообще — то, я это заслужил. Лучше, чем снова ломать мне нос, — он поймал мое лицо ладонями. — Готова вернуться на вечеринку?

Я кивнула. Вечеринка. Я забыла обо всем этом.

Он легонько поцеловал меня, а потом сжал мою ладонь и повел меня из парка.

Но, хоть казалось, что мы помирились, я знала, что что — то изменилось этой ночью. Я показала ему и себе ту часть себя, которую пыталась скрыть. Может, это повредило нас так, как я и не могла представить.

Нет. Я уже могла представить, что изменилось.

Я ощущала это в душе и костях.

И я знала, что это убьет меня.

Восемнадцать

В три часа утра Саманта навестила меня.

Я проснулась, потому что она прижала пальцы к моим векам, холодные, как сосульки, и физически открыла мои глаза. Я уставилась на ее жуткое лицо в дюймах от меня.

— У тебя был шанс, — сказала она низким металлическим голосом, ее рот был бездонной ямой зла, там двигался миллион черных языков. — Тебе стоило его использовать, Перри.

Ее пальцы скользнули к моей щеке, нежно погладили, ее глаза стали белыми, черными и снова белыми. Я не могла шевелиться, дышать, говорить. Она словно сунула руку в мою грудь, сжала мои легкие ледяной ладонью, держала их и мое сердце в заложниках.

— Я пыталась тебе помочь, — сказала она, от ее хриплого голоса меня мутило от страха. — Я пыталась показать тебе твой потенциал. Твою силу. Если бы ты послушала меня, не была бы в таком положении.

«Каком положении?».

Она помрачнела.

— Ты не знаешь? Ты — жертвенный агнец, — она улыбнулась. — Я пыталась дать тебе уйти. Ты могла присоединиться ко мне. Мы могли победить вместе. Ты могла все это остановить. Но не стала, потому что ты слабая. Ты жалкая. Ты влюблена, а любовь даже не существует.

Она провела пальцем по моим губам, и казалось, что она замораживала их.

— Когда я увижу тебя в следующий раз, он будет последним, — сказала она. — Но я не буду одна. Я старалась показать тебе твой потенциал, но у меня больше нет сил на попытки. Ты — гиблое дело. И всегда была такой.

«Что значит, ты не будешь одна?».

Она улыбнулась мне печально и жутко.

— Ты знаешь, о чем я. Ты знаешь, что я проклята, и я буду такой, пока ты не освободишь меня. Но ты уже не хочешь это делать, я вижу. Не важно. Я найду способ. Но ты… ты потеряла свой путь. Когда теряешь путь, тебя легко увести. Поверь мне.

Она встала и стала пятиться, пока не растаяла в тенях комнаты. Она пропала.

Только тогда я смогла дышать.

* * *

Я проснулась с похмельем, тело страдало от выпивки и ночи.

Разум тоже страдал. Не только из — за произошедшего с отцом, и что у нас с Дексом случилась худшая ссора в наших жизнях, и даже секс не смог воссоединить нас. Но и из — за визита Саманты посреди ночи.

Последний раз она пришла одна.

Мне не нужно было гадать, что она имела в виду. Может, Саманта почему — то все это время пыталась спасти меня? Или она хотела, чтобы я так думала. Так или иначе, она вернется со своим проклятием, демоном, и я знала в сердце, что это меня погубит. Что они вдвоем затянут меня в место, откуда я не вернусь.

Декса рядом не было, но я слышала его на кухне, пахло беконом, шипящим на плите. Обычно я была рада, когда он готовил завтрак, давая мне поспать, но аппетит пропал. Вряд ли я смогла бы съесть даже сухой тост.

Я встала и вышла из спальни, во рту пересохло, я ощущала себя ужасно хрупкой, словно все кости могли сломаться от неверного шага.

— Доброе утро, — сказал он, быстро улыбнувшись мне поверх плеча, стоя у плиты. — Как ты себя чувствуешь?

Я смотрела на него, не спешила говорить. Я тряхнула головой, осторожно прошла вперед и прислонилась к острову.

— Даже не знаю.

— Похмелье? — спросил он почти с надеждой.

— Ага, — я просто смотрела на свои ладони на стойке. Но было не только это. Я ощущала себя хрупкой не из — за алкоголя. Я ощущала хрупкость, потому что знала, как близка была к тому, чтобы все потерять. — Я видела Саманту прошлой ночью, — я взглянула на Декса.

Он замер. Повернулся ко мне, хмурясь с тревогой.

— Ты не разбудила меня.

— Я уснула.

— Что случилось? Она что — то с тобой сделала?

Я сжала губы.

— Не совсем. Но сказала, что в следующий раз придет не одна.

Я смотрела, как он осознавал это. Его кадык покачнулся, когда он сглотнул.

— Перри…

— Знаю, — я посмотрела на свои ладони. Они уже не казались моими. — Она вернется и приведет с собой проклятие. Я не знаю, что делать.

— Берд, — сказал он через миг. — Я могу связаться с Бердом. С Романом.

— Я не одержима.

— Пока что.

Я тряхнула головой и выпрямилась.

— Я в тренажерный зал.

Он раскрыл рот, чуть не выронил лопатку.

— С ума сошла?

Я с горечью рассмеялась.

— Да. Явно так. Я чокнутая, Декс. Не понимаешь? Я уже даже не знаю, что настоящее, а что нет! Я не знаю, была это Саманта или воплощение депрессии или моего гнева или чего — то еще, — я всплеснула руками. — Просто посмотри на меня. Я даже не знаю. Кто я! Так что я пойду на занятие, потому что это нормальное дело, и я могу там перестать думать и беспокоиться, и, может, эндорфины помогут мне хоть ненадолго притвориться, что все в порядке.

Декс смотрел на меня миг, а потом опустил лопатку.

— Тебе стоит сначала поесть, — сказал он, указав на бекон.

— Не голодна.

— Пожалуйста, — сказал он. — Ты теряешь вес.

Я подавила желание закатить глаза, ведь я была не такой и тощей, но я послушалась его. Я видела, что он переживал. Сильно переживал.

— Ладно, — сказала я, чтобы успокоить его. — Я поем сначала. Немного времени есть.

Бекон пах хорошо, на вкус был хорош, как и яичница, но я смогла съесть лишь пару кусочков, потом скормила остатки бекона собаке и отправилась переодеваться в спортивную одежду.

Декс проводил меня к залу, был моей тенью, решил потягать гантели, пока я была на занятии. Я не смогла отдаться занятию, как обычно, но это было не важно. Я просто хотела, чтобы разум на время опустел. Эндорфины появились, и этого хватило, чтобы немного успокоить меня. Я слезла с велотренажера потной и подавленной.

Конечно, я не собиралась принимать тут душ.

И я ждала, шагая на беговой дорожке, пока Декс не поднял миллион пудов, как он обычно делал, впечатляя и раздражая любителей стероидов, которые потрясенно смотрели на него. Потом мы ушли.

На обратном пути я ощущала себя лишь немного лучше. Погода стала пасмурной и туманной, пока мы были там, и я будто ощущала, как она двигалась в моих легких, становясь черным дымом. Ушли все силы, чтобы удержать те эндорфины, которые быстро таяли.

Декс держал меня за руку всю дорогу, давая знать, что он был рядом, не отпускал меня. Это помогало. Я оглядывалась, думая, что увижу Саманту и ее демона, но их не было. Мир вокруг нас казался нормальным, хотя я знала, что это было не так.

А потом мы прошли молодую пару с коляской, воркующих и улыбающихся ребенку по пути.

Потребовались все силы, чтобы не разрыдаться. Я ощущала, как пустота во мне вернулась, выскребла из меня все. Я прикусила губу до крови, чтобы сдержаться.

И я посмотрела на Декса.

Он не смотрел на пару, коляску или ребенка.

Он глядел вперед с самым решительным видом, от которого мне стало не по себе, и пустоту во мне наполнил страх, который я не могла отогнать.

Мы добрались до квартиры, и я знала, что нужно было взяться за проблему.

Я повесила куртку и смотрела, как Декс идет на кухню и начинает мыть сковороду.

Я глубоко вдохнула.

— Так мы будем сегодня искать дома? — спросила я, пытаясь звучать бодро.

Я смотрела осторожно, как он замер на миг и продолжил тереть сковороду.

— Не уверен, что это хорошая идея.

Мое сердце словно сжал кулак, угрожая раздавить его.

— Почему нет? — я подошла к нему.

Он зажмурился на миг, глубоко вдохнул носом. Сглотнул.

— Перри…

— Почему нет?

Он посмотрел в мои глаза, и я видела, как тяжело ему было сохранять терпение со мной.

— Нам нужно поставить это на паузу. Ты это понимаешь. Я знаю.

Я тряхнула головой и с дрожью улыбнулась ему.

— Но ты сказал вчера, что хотел продать эту квартиру и…

— Я знаю, что я сказал, — быстро ответил он, глаза сверкнули. — То было вчера. А это сегодня.

— Но ничего не изменилось.

Его взгляд мог убить.

— Ты не помнишь прошлую ночь? Свои слова?

— Это был ответ на твой поступок! — вдруг закричала я, слова вырвались из меня. Жирный Кролик спрыгнул с дивана и убежал в кабинет. — Я знала, что это не кончилось! Я ощущала это!

— До конца еще далеко. Ты не в порядке, Перри, — тихо сказал он, разглядывая мое лицо. — Ты теряешь себя, и за тобой вдобавок ходит ведьма вместе с демоном. Поиск дома — наименьшая из моих тревог сейчас. Этому придется подождать.

— Но перемены могут пойти на пользу. Это может все исправить.

— Это ничего не исправит, — его тон был сталью. — Ты это знаешь. Нам нужно сосредоточиться на тебе, а не на будущем или чем — то еще, кроме тебя, пока тебе не станет лучше, пока мы не убедимся, что ты не навредишь себе, и что она не навредит тебе.

Я покачала головой, не понимая.

— С чего ты взял, что я могу вредить себе? — тихо спросила я.

Он молчал мгновение, и я знала, что он думал о том, как видел, как мертвая версия меня пыталась затянуть меня в ванну. Это был мой призрак из будущего? Я, которая убила себя? Или это была Саманта в облике меня? Или это было мое ожившее подсознание?

А если Декс был прав, и я была опасна для себя так же, как Саманта?

— Я очень переживаю за тебя, — продолжил он. — Я не знаю, что творится в твоей голове, ты закрылась. Я вижу, что ты тонешь в этом. Ты напугана, и я тоже боюсь, ясно? Я ужасно боюсь. Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, могу ли я спасти себя, спасти нас. С каждой минутой кажется, что я все ближе к тому, чтобы потерять тебя.

— Может, мы можем просто… уехать куда — то, — вяло сказала я.

— Мы никуда не уедем. И мы не переезжаем.

— Но дело может быть в квартире.

— И ты знаешь, что это не так! Ты знаешь, что это происходит с тобой, с нами, куда бы мы ни пошли. Нам не нужно было ходить в тот проклятый дом! — он взял сковороду и в приступе гнева ударил ею по стойке, посередине появилась трещина.

Я охнула. Поразилась его силе и гневу. Я еще не видела, чтобы он такое делал раньше.

Он склонился над рукомойником, мышцы рук были напряжены, грудь вздымалась.

— Прости, — прошептал он, и он звучал разбито. — Прости, просто я так… злюсь. Не на тебя, а на себя. За то, что не слушал своих инстинктов. Я просто не хотел слушать, не мог…

Во рту пересохло.

— Каких инстинктов? — прошептала я.

— Которые говорили мне, что это была плохая идея.

— Что плохая идея? Переезд?

Он скованно покачал головой.

— Нет. Не переезд.

— Что? — я подошла к нему и сжала его руку. — Что, Декс?

Он повернул голову ко мне, медленно посмотрел в мои глаза. Я видела в них все, ощущала все. Весь гнев и столько боли. Я знала, о чем он говорил.

— Ты больше не хочешь ребенка? — мой голос был едва громче шепота, сердце истекало кровью в горле.

«Прошу, только не это. Только не это. Пожалуйста».

Но я знала, что это не поможет.

Особенно, когда Декс будто рушился на моих глазах.

— Прости, — выдавил он, в глазах появились слезы.

Меня словно ударили в живот, так сильно, что я прижала ладони туда, давила так, словно потеряла бы все, если бы убрала руки.

Но я уже теряла все.

— Перри, — сказал он, потянулся ко мне, но я отпрянула, чтобы он держался подальше.

— Нет, — прошептала я, все еще сжимаясь, пытаясь дышать. — Нет. Прошу, не делай этого, Декс. Ты не можешь передумать. Не делай этого с нами.

— Я должен, — тихо завопил он. — Не видишь? Я должен настоять. Я должен сказать нет… мы не можем это сделать. Ребенок… я хочу ребенка сильно, хочу семью. Я хочу это все, но мы не можем. Просто не можем.

Боль усиливалась, миллион ножей резал мое сердце, лишая меня крови, и пустота все росла.

— Сейчас? Или вообще?

— Мы не можем завести ребенка, Перри, — тихо сказал он.

— Сейчас или это навсегда?! — закричала я, не выдержав, все во мне было потрясено.

— Я не знаю! — заорал он, слеза покатилась из уголка его глаза. — Я не знаю, ясно?! — он провел руками по лицу, качая головой. — Не думаешь, что так будет каждый раз? — сказал он в ладони. — Может, это знак. Может, все были правы.

— Ты говорил мне, что хотел этого больше всего! — всхлипнула я.

Он убрал руки с лица, его щеки были красными.

— И хочу! — с болью закричал он. — Хочу, но не больше, чем тебя! Я не буду делать это ценой жизни своей жены! Я не хочу потерять тебя, и точка.

— И точка? — повторила я. — Но это дополнит нас.

— Нет, — он сжал мои плечи, пальцы впились в мою кожу, он дико вглядывался в мои глаза. — Нет. Моя жизнь не может быть полной без тебя, Перри, — он сглотнул, еще слеза покатилась по его лицу, и это вызвало у меня слезы. — Прости, — прошептал он. — Мне очень — очень жаль, но я не буду рисковать тобой в этом.

Я не могла дышать. Я просто не могла дышать.

Я попятилась, Декс потянулся ко мне, но я ускользнула и устремилась к ванной.

— Оставь меня, — выдавила я, всхлипнув, закрыла за собой дверь. Я стала срывать одежду из спортзала, слезы мешали видеть. Я знала, что была одна в ванной и закрылась от Декса, так что была уязвимой, но мне было плевать. Серьезно. Саманта могла получить меня сейчас, если хотела, могла захватить меня. Я почти желала этого. Я была сейчас такой бесполезной, что не могла больше ничего предложить этому миру.

Но, когда я включила душ и забралась в ванну, я поняла, что она не придет. Не сейчас. Была только я. Одна. Только я и тьма, давящая сверху, давящая, пока свет во мне не погаснет.

Кому нужны демоны, когда ты мог уничтожить себя изнутри?

Я рухнула на дно ванны, охваченная горем, тьмой, желающей победить. Я горевала по ребенку, который у меня чуть не родился, который был нашим и был отнят у меня, а теперь и по потере следующего, который даже не смог появиться.

В этом безумии не было света, во тьме не было света.

— Перри? — голос Декса пробился через мои всхлипы, сотрясающие тело, отражающиеся от плиток. Вода лилась по моему боку, я сжалась в позе зародыша, пальцы скользили по дну ванны.

Я слышала, как дверь закрылась, и он подбежал.

— Черт, — шепнул он.

А потом он забрался в ванну ко мне, в одежде, вода лилась на нас обоих. Он сел, прижал мою спину к своей груди. Он крепко обвил меня руками, сжимал так, словно держался за жизнь, его рот был у моего уха.

— Прости, — прошептал он, тоже плакал. Он прижал ладонь к моей голове, удерживал меня, нежно покачивая нас туда — сюда под водой. — Прошу, не ненавидь меня. Не ненавидь меня, — он поцеловал мое ухо. — Не оставляй меня.

Я продолжала рыдать, всхлипы били по ребрам, и я уже почти причала. Было уродливо, грязно, и я рыдала из — за всего, что потеряла и потеряю.

Включая Декса.

Включая себя.

Девятнадцать

— Перри? — спросила доктор Ливо.

Я оторвала взгляд от «Reader’s Digest», на который пусто глядела, гадая, куда ушло время. Казалось, Декс привез меня секунды назад, и я сидела в зале ожидания, но, судя по нежному тону доктора, она звала меня какое — то время.

— Привет, — тихо сказала я, встала на ноги и пошла в ее кабинет. Я ощущала на себе взгляд секретаря, наверное, она видела, как близка я была к тому, чтобы разбиться.

Если честно, я не думала, что так далеко пройду. Я была уверена вчера, что Саманта придет ко мне с демоном. Когда Декс обнимал меня в душе, я думала, что это была низшая точка моей жизни, и если бы его там не было, я не знала, что случилось бы. Или, может, было бы хуже.

Может, опасностью была я.

После этого я спала. Проспала день и ночь, Декс все время приглядывал за мной. Но сны хотя бы были безопасными, и хоть он защищал меня, как мог, я знала, что его защита не была важна.

Но теперь я была тут. Я добралась сюда.

С трудом.

Близился полдень, и, хоть я много проспала, я ощущала себя ужасно уставшей. Кофе не помогал, ничего не помогало. Я удерживала себя целой, но нить распускалась.

— Присаживайся, — сказала мне тихо Лана, закрывая дверь.

Я робко села на диван, сцепила ладони, будто это помогло бы мне оставаться целой.

— Перри, — нежно сказала она. — Посмотри на меня.

Я оторвал взгляд от ладоней, она села напротив меня, склонилась, уперев локти в колени.

— С тобой что — то произошло, — сказала она через миг, ее лицо было замкнутым, пока она разглядывала меня.

На жуткий миг я думала, что она скажет, что я сошла с ума, и она уже не могла мне помочь, и меня нужно было закрыть в психушке, как мою бабушку.

Но она протянула руку.

Я посмотрела на ее ладонь, потом на ее теплое лицо, а потом я робко подняла руку и опустила на ее.

Она сжала мою ладонь довольно крепко, и я ощутила, как горячий поток побежал от ее ладони к моей, согревая меня внутри.

— Впусти меня, — тихо сказала она, глядя мне в глаза. — Впусти в свою голову, в свои мысли. Дай тебе помочь.

Я боялась. Боялась, что она увидит все, даже уродливые части, которые я не рассказала ей. Я боялась, что она увидит мою душу, то, из чего я сделана, и узнает, что этого было не так много.

Но из последних сил, с последней надеждой я отогнала этот страх.

Я закрыла глаза.

И мысленно убрала стены. Они были тяжелыми, не хотели двигаться, и пришлось толкать их, ведь я привыкла отгонять людей от себя.

Я впустила ее.

Я ощущала ее, это присутствие, словно тьма немного приподнялась, и луч света и тепла смог проникнуть. Он опустился на мою голову, двигался там, было не гадко, но и не очень приятно.

Это длилось несколько минут, мое тело было напряженным, я гадала, когда она найдет то, что искала.

А потом все отступило.

Я открыла глаза. Лана смотрела на меня с болью, сглотнула.

— Мне так жаль, Перри, — сказала она, сжимая мою ладонь. — Никто не должен проходить такое.

Я кашлянула, ощущая себя странно эмоционально.

— Что вы видели? — спросила я, заметив слезы в ее глазах. Она тоже была на эмоциях, я впервые видела ее такой.

Она убрала руку от моей и посмотрела на потолок, осторожно провела пальцами под глазами, чтобы слезы не пролились.

— Я все видела.

— Думаю, теперь вы знаете меня лучше, чем мой муж, — отметила я.

Она слабо тряхнула головой и посмотрела на меня с мягкой улыбкой.

— Нет. Он знает тебя лучше, чем ты себя знаешь. Это правда и не изменится.

— Но он не может сейчас защитить меня, — сказала я. — Никто не может.

Лана вздохнула и отклонилась на стуле, глядя на меня.

— Это не правда. Но мы вернемся к этому. Сначала нужно посмотреть на то, что происходит. Где это все началось… с желания о ребенке.

Сердце тяжело билось в груди, словно там была вода.

— Так плохо этого хотеть?

— Нет, — сказала она. — Это естественно. Это нормально. Может, не для всех, но для многих.

— Вы хотите детей? — спросила она.

Она помахала левой ладонью на меня.

— Сначала нужно найти мужчину. Но я сейчас не ищу ни того, ни другого. И, хоть я хотела бы поговорить о моей личной жизни, нам нужно сосредоточиться на твоей. Нужно проработать это. И, думаю, я смогу тебе помочь, если ты сохранишь открытый разум и сделаешь так, как я скажу.

Впервые за недели я была заинтригована.

Даже осмелилась надеяться.

— Перри, желать ребенка так сильно, как ты, нормально. Мы говорили об этом раньше. Но ты не нормальная. Ты это знаешь. Я это знаю. Декс это знает. Ты очень сильная женщина, как и сказала Саманта. Она не врала тебе об этом. Она никогда тебе не врала… просто намеренно искажала правду для своих нужд. Но мы дойдем до этого позже. Мне нужно многое рассказать о ней, — она сделала паузу и скрестила ноги.

— Откуда вы так много знаете о ней?

— Я дойду до этого. Нужно многое раскрыть, и нам нужно спешить. Времени мало, — я кивнула, закрыв рот. Она продолжила. — Насчет ребенка. Насчет твоих способностей, твоей силы и энергии. Ты можешь легко создавать, и ты даже не знаешь этого. Твое желание ребенка привлекло в тебя очень много энергии, и потому ты все глубоко ощущаешь. Ты не просто магнит для своего мужа, ты — магнит для других. Саманта воспользовалась этим желанием. Все случилось из — за нее.

В этом она была права. Даже бедного Гарри она очаровала из могилы, чтобы он привел нас в дом.

— Твое желание приманило ее. У нее тоже есть желание. Освободиться от проклятия. Это привлекло Максимуса в дом. У него схожее желание — освободиться из Вуали.

— Но Джейкоб вывел Максимуса.

— Ты спрашивала, почему сейчас? Если он был мертв три года, почему сейчас? Джейкоб исполнял что — то, вызванное твоим желанием. Это все связано. Даже мы связаны.

— Как? — спросила я, но ответила сама. — Мы дойдем позже до этого, да?

Она быстро улыбнулась мне.

— Я знаю, что Декс думает, что такое будет каждый раз, когда вы захотите ребенка. Вряд ли это так. Думаю, все вышло из — под контроля, потому что ты держала это в себе слишком долго, а когда стала честной с ним, было слишком поздно. И все покатилось.

— То есть все случилось, потому что я не сказала Дексу? — поразилась я.

— Я говорю, что даже с обычными людьми вредно все держать в себе. В твоем случае последствия сильнее. Такое стоит обдумать.

— Но это он кое — что скрывал от меня, — возмутилась я.

— Это не состязание, Перри. Ты знаешь, почему он скрывал это от тебя. Это не означает, что он поступил правильно. Его поступки тоже имели последствия. Он обдумывал это с тех пор, как вы впервые сходили в тот дом. Постоянно переживал, так что не удивительно, что с вами стали происходить ужасы. Вы оба обладаете силой, и между вами… ты знаешь, что случается, и как это ощущается.

Боже, она увидела нашу сексуальную жизнь, да?

— Прости, — она смутилась. — Когда я сказала, что увидела все, я увидела все. Но поверь, это помогло.

Я сморщила нос, странно глядя на нее.

— Ла — а–а — дно.

Она сцепила ладони на коленях.

— Сейчас происходит три вещи, и если повезет, мы сможем все исправить. Первое: ты хочешь забрать друга из Вуали. Похоже, твоя сестра может помочь с этим, и не важно, хочешь ты или нет, потому что ей решать, будет ли она это делать.

Я скрестила руки и заворчала под нос. Я не хотела, чтобы Ада делала это, и я все еще надеялась, что Роза ответит мне.

— Второе, — продолжила доктор Ливо, — то, что Саманта хочет захватить тебя, чтобы освободиться. Она поймала тебя на низшей точке. Ты уже пригласила ее. Твоя ненависть к себе осязаемая, и она знает это. Когда она придет к тебе снова, она не будет одна, она будет с демоном, и вместе они схватят тебя, и я не знаю, что потом делать. Вряд ли я настолько сильна.

Я вскинула голову.

— Сильна? О чем вы?

С каких пор моя психолог стала сильной?

Она тихо рассмеялась.

— Мне нужно так много рассказать тебе за короткое время. Давай я продолжу, пока могу. Как я и сказала, Саманта не врала тебе. Она ведьма, она узнает силу в других, ведьмы они или нет. Подобное притягивается. Она хотела спасти тебя, так сказать. Она отгоняла проклятие от тебя, сколько могла. Но проклятие владеет ею, управляет ею. И это происходит.

— Вы так говорите, будто это случается каждый день, — сказала я, грудь сдавливало все сильнее с каждой минутой.

— К счастью, это не так. Ты должна тоже это знать. То, что ты пошла в тот дом и искала призраков, не означает, что это должно было произойти. Просто это соединилось с твоим желанием. И я ощущаю твое желание ребенка, Перри. Я знаю, какое оно большое и сильное. Если бы ты этого не чувствовала, ничего не произошло бы. И вас вряд ли вызвал бы Гарри.

— Так рождение ребенка и то, что я вижу призраков, можно совместить?

— Думаю, да. Но нужно совладать с эмоциями, ради тебя и всех остальных. Боюсь, иначе ты можешь… не знаю, устроить падения самолетов с неба из — за своей злости или печали. Проще всего просто говорить об этом. Выпускать эмоции, пока они не стали слишком сильными. Не только со мной. С Дексом. С Адой. С твоим отцом. Со всеми, кого ты пытаешься держать на расстоянии.

— Но что делать с Самантой? Вы сказали, мы можем все исправить.

— Я почти закончила, — сказала она, терпеливо улыбаясь. — Третье: ты страдаешь от клинической депрессии. Это нормально. Особенно для тебя, которая уже была на этой дороге, и с историей твоей семьи. В тебе много гнева, с которым ты не разобралась, много горя и нерешенная травма прошлого, которой ты не нашла решения.

Я знала, что все это было правдой, но было больно слушать.

— Но я ходила к вам.

— Я — психолог, Перри. Мы прорабатывали многое вместе, но до недавнего времени я могла работать лишь с тем, что ты рассказывала мне. И я не могу выписать лекарства, а я думаю, что тебе нужно что — нибудь принимать. Со всем происходящим, особенно с потерей будущего, когда начинаешь семью, со всем неизвестным, важно выбрать лекарства и видеться чаще. Я направлю тебя к психиатру, чтобы тебе что — нибудь выписали.

Я кивнула.

— Ладно, это я могу.

— Хорошо.

— Это было третье, — сказала я. — Что делать с Самантой?

— Это касается твоего мужа, — сказала она с опаской в тоне, словно мне не понравятся ее слова.

— Как?

«Боже, не говорите, что ему нужно переспать с ведьмой!».

Она слабо улыбнулась.

— Нет, Перри. Не переживай, — она сделала паузу, склонилась на локтях, разглядывая меня. — Ты сейчас очень слабая. Физически, эмоционально и духовно. Ты думаешь, что висишь на волоске. Так и есть. Ты не можешь ее отогнать, что бы ты ни делала.

Просто отлично. Вот вам и сила. Казалось, вся надежда во мне умерла.

— Но Декс не слабый, — добавила она. — Он под давлением сейчас, но не слабый. Он очень сильный во всем. Достаточно сильный для вас обоих.

— Он не может защитить меня от нее.

— Может. Но не со своего места. Он должен проникнуть в тебя.

Мои глаза расширились.

— Как… сексуально?

Ее губы сдвинулись в сторону.

— Не совсем.

«Тут все станет странным?».

— Зависит от того, что ты считаешь странным, — сказала она. Похоже, мои мысли сейчас были открыты, как буфет. — И насколько сильно ты готова открыть разум.

— Я обдумаю все, что может остановить это, — сказала я. И мой разум был открыт для нее.

— Хорошо, — просто сказала она. — Ты слышала о сексуальной магии?

Я вспомнила разговор о секс — ведьмах, который завела с Дексом насчет нашей странной связи.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — быстро сказала она. — Вы это обсуждали. Я знаю, что между вами сильная связь, которая усиливается при сексе. Видишь ли, Перри, секс не только физическое дело. В нем есть духовный и эмоциональный компоненты. По крайней мере, хороший секс должен состоять из трех этих частей. Но у вас двоих в этом кое — что особенное, достаточно, чтобы ты думала о том, что все это означает.

— Что все это означает?

— Это означает, что ваша связь сильнее всего, и вы двое всегда стараетесь поддерживать связь, даже если не осознаете это. Эта связь спасла тебя в прошлом, спасет и сейчас, спасет и в будущем.

— В будущем? О чем вы? Вы видите будущее?

Она тепло улыбнулась мне.

— Перри, прошу. Нам нужно сосредоточиться на настоящем, а то будущего не будет.

Тут она меня поймала.

— Сексуальная магия — кое — что другое, — сказала она. — Но ты почти угадала. Это связано с ведьмами.

Мои глаза стали еще шире.

— С ведьмами?! — запищала я, словно хотела обсудить именно это сейчас.

— Нужно быть ведьмой, чтобы бороться с ведьмой.

— Я не ведьма!

— Знаю. Но с твоей энергией это не важно.

Я моргнула, не зная, что сказать.

— Даже не думай отмахиваться. Я еще не добралась до хорошей части, — сказала она.

Ох, черт.

— Сексуальная магия — это использование секса для создания чего — то для себя, — объяснила она. — Ведьмы верят, что в сексе есть божественная сила, и это правда. Важна вера, разделение энергии и использование этого, чтобы все получилось. Традиционно магию секса можно было использовать как подношение божеству, чтобы получить знания, стать посвященной, повысить энергию для колдовства, усилить сексуальные потоки для магов, — я сморщила нос, — зачать, наполнить печать, для исцеления, защиты и многого. Нас интересует последняя часть.

— Да и все это, — я махнула рукой, — интересует меня.

Особенно зачатие, но не было смысла уточнять, ведь она слышала мои мысли.

— Думаю, ты слышала о кровавой игре, — продолжила она.

— Ага, — с тревогой сказала я, подумав о наручниках под кроватью, которые подарила Ребекка. Это было пошло, но это было далеко от кровавой игры.

— С кровавой игрой магия секса поднимается на следующий уровень. Кровь создает связь. Она связывает глубже, чем что — либо еще. Вместе с сексом эту связь не разрушить. Думаю, вас с Дексом проверили на все?

— Да… — мне не нравилось, куда она клонила.

— Вам понадобится эта связь, Перри. И тебе нужно будет пригласить его внутрь.

— Вы сказали, что это было не сексуально.

Хотя мы говорили о сексуальной магии.

— Это физический и духовный захват. Тебе нужно пригласить Декса в себя через секс, через кровавую связь, чтобы в тебе была частичка него. Так он сможет защитить тебя от Саманты, от демона, от всего.

Я покачала головой, не могла это осознать.

— Навсегда?

— Не навсегда, — сказала она. — Связь вечна. Захват может быть временным.

— А потом? Она не вернется за мной?

— Ты получишь достаточно времени, чтобы стать сильнее, и если она поймет, что не получит тебя легко, она не пойдет за тобой. Ты особенная, Перри, но есть другие со схожей энергией.

— Как вы, — отметила я.

— Возможно, — сказала она. — Но она не посмеет.

Я склонила голову, разглядывая ее. Она выглядела как идеальная блондинка с легким загаром, зелеными глазами, теплой улыбкой и хорошей одеждой.

— Вы тоже ведьма, да? — сказала я. — Вы — Глинда.

Она смотрела на меня миг, ее глаза искрились.

— Я стараюсь, — сказала она. — Теперь вернемся к кровавой игре.

— Конечно.

— Я серьезно, Перри.

Я кивнула.

— Знаю. Я шучу, потому что это сложно принять.

И я только что узнала, что мой психолог была ведьмой. Стоило верить ее словам.

— Это пустяки, — сказала она и замолчала. — Нет, забираю эти слова. Это серьезно. Ты приглашаешь мужа в себя не только физически, но и метафизически. Не сомневаюсь, что вы оба справитесь, но это нельзя воспринимать не всерьез. Сама кровавая игра не обязана быть жестокой. Не нужно ранить друг друга. Просто нужно пустить кровь и смешать, пока вы занимаетесь сексом, и этот секс должен быть… с намерением.

— Намерением?

— Это смысл колдовства ведьм, Перри. Намерение, смешанное с энергией. Важнее всего убедиться, что ты сосредоточена на том, что хочешь от вселенной, на том, что тебе нужно, и не спешить с этим. Это не быстрое дело. Это долгая игра, вы оба должны быть на грани, чтобы накопить энергию до ее освобождения.

— Довести до передела? — я не знала, как мы переживем это. Декс мог заниматься сексом всю ночь, но я не доводила его до оргазма и бросала. Это было жестоко.

— Вы справитесь, — она посмотрела на часы на стене. — Жаль, не так много времени.

— У вас потом еще пациент? — спросила я, желая, чтобы их перенесли, ведь тут был вопрос жизни или смерти.

— Да, — сказала она. — Но я о том, что у тебя может быть мало времени. Тебе нужно сделать это сегодня, этой ночью — последний срок. Если получится сделать снаружи, даже лучше.

— Декабрь, — напомнила я. Да, у нас с Дексом был секс снаружи, но если нужно было пускать кровь, это было другим делом.

— Знаю. Просто сделайте, что сможете, — она вытащила визитку и вручила мне. — На случай, если у тебя этого уже нет, внизу мой номер телефона. Напиши мне этой ночью.

— Хотите участвовать?

— Я хочу, чтобы ты была на связи, — она выдохнула носом, сжав губы в тонкой улыбке. — И когда вы окажетесь в том доме с Адой, дай знать, нужно ли мне помочь.

Я уставилась на нее.

— Почему?

— Твоя сестра поможет с Максимусом. У нее есть сила. Но вряд ли она сможет отогнать Саманту, если та решит присоединиться.

— А вы можете ее остановить?

Она кивнула.

— Я могу ее остановить, — она улыбнулась себе, словно смеялась от внутренней шутки. — Я уже ее останавливала.

— Погодите, — я подняла руку. — Вы знаете Саманту лично? Знали до ее смерти?

— Общество тут маленькое, — она встала на ноги. — Порой даже слишком.

Я была ошеломлена и молчала. Я схватила сумочку и встала, пошла к двери.

Она опустила ладонь на дверь, готовая открыть ее, и я сказала:

— Погодите.

Она замерла и задумчиво посмотрела на меня.

— Раз вы все знаете, откуда знаете, что Декс согласится на такое? Он, конечно, любит секс со странностями, но кровавая игра?

Она опустила ладонь на мое плечо.

— Он сделает все для тебя, Перри. Удивлена, что ты спрашиваешь, — она указала на мою шею. — И, похоже, у него нет проблем с пусканием крови.

Я прижала ладонь туда, где Декс за годы оставил следы укусов. Может, его склонности вампира были разогревом.

— Оставайся сильной, ладно? — она открыла дверь. — И звони или пиши, если что — нибудь нужно. Хорошо?

— Хорошо.

Я вышла в зал ожидания, и кроме ее следующего пациента, там был и Декс, ждал меня. Я хотела написать ему после приема, но он решил не рисковать.

Лана посмотрела на него и кивнула.

— Здравствуй, Декс, — сказала она.

Что — то мелькнуло между ними, и Декс растерялся.

— Эй, — неуверенно сказал он.

Лана пригласила следующего пациента и закрыла дверь.

— Кто такое? — спросила я, подойдя к нему.

— Ничего, — он нахмурился. Он посмотрел на секретаря, взял меня за руку и повел из зала ожидания в коридор, где мы смогли быть наедине. Он закрыл дверь и посмотрел на меня. — Мне показалось, что я слышал ее мысли в своей голове.

— Что она сказала?

— Чтобы я доверял тебе. Что она имела в виду?

— Не уверена.

— Ты не удивлена, что она вложила мысли в мою голову?

— О, я тебе не говорила? Да, она ведьма.

Глаза Декса стали круглыми, как блюдца.

— Нам пора домой, — сказала я. — Я объясню по пути.

Двадцать

Путь домой пролетел быстро, и я едва успела рассказать Дексу все. Я пока не говорила о кровавой игре, ведь нам нужно быть готовыми для этого. Вряд ли о таком стоило много думать.

Хотя я думала.

Декс заехал в аптеку за своим лекарством и другими вещами, и я вошла с ним, не хотела быть одна в машине. Пока мы ждали, я ввела в телефоне сексуальную магию и кровавую игру, чтобы почитать и понять, что делать. Если занимался колдовством, нужно было следовать четким (и нарисованным) ритуалам, или можно было следовать за своим потоком. Мы выберем последнее.

Самым важным из того, что я прочитала, было то, что ножи нужно было стерилизовать, и нужно было резать осторожно, чтобы не навредить человеку, и важно было не то, что ты делал это снаружи, а что место было значимым. И, как и сказала Лана, чем дольше оттягивался оргазм, тем лучше было, и нужно было делать это с любовью, уважением и намерениями. Дело было не в причуде резать друг друга ножами и не в поглощении крови (хотя это могло помочь с одержимостью). Дело было в приглашении человека внутрь на клеточном и духовном уровне. Прямое слияние душ.

Говорили, одержимость могла длиться, сколько захочет человек. Тот, кто пригласил, всегда управлял (это не работало с одержимостью демоном, но все же), и это влияло на обоих человек, нужно было привыкнуть к разделению разума, к мыслям друг друга. Но в этом мы уже знали, что ожидать.

— Так какой план? — спросил Декс, когда мы вошли в квартиру. — В машине ты сказала, что у нее был план. Вроде, ты так говорила. Информации было слишком много. Кто знал, что нас окружали ведьмы?

— Знаю, — отозвалась я. Снаружи уже стемнело, времени оставалось мало. Я подошла к Жирному Кролику на диване и взяла его на руки. Я поцеловала его в голову и отнесла в кабинет, закрыла дверь.

Когда я повернулась, Декс с интересом смотрел на меня, снимая куртку, гадая, зачем я это сделала.

Я глубоко вдохнула.

Вперед.

— Декс, мне нужно кое о чем поговорить, — сказала я, шагая к нему, надеясь, что он видел, как серьезна я была. — Это очень важно. Это нас спасет. Я не хочу, чтобы ты считал это шуткой. Я не хочу, чтобы ты воспринимал это легко. Я не хочу, чтобы ты отпирался. Мне просто нужно, чтобы ты понимал, как это серьезно, и почему мы должны это сделать.

— Ладно, — медленно сказал он, провел ладонью по лицу. — Должен признать, малыш, ты меня немного пугаешь.

— Потому что это страшно, — сказала я, остановившись перед ним. — Я тоже боюсь. Но тебе придется довериться мне в этом.

— На это намекала твоя доктор? Ты ей доверяешь?

— Да. И даже если бы не доверяла, я знаю, что это правильно. Я знаю в душе, что это выход. Единственный выход для нас.

Он сглотнул со страхом в глазах.

Я прижала ладонь к его щеке и посмотрела на него, заглянула глубоко в глаза.

— Декс. Я люблю тебя. Люблю всем, что у меня есть, даже когда кажется, что у меня ничего не осталось. Это все для тебя. И мне очень жаль, что я наговорила тебе всякое в ту ночь. Я не верила в те слова и не должна была такое говорить. Но сейчас говорю я, — я провела пальцами по его лицу, убрала прядь темных волос с его лба. — Мне нужно от тебя одолжение.

Он стиснул зубы, глаза стали настороженными.

— Что угодно. Я сделаю для тебя что угодно.

— Мне нужно, чтобы ты захватил меня. Чтобы больше ничто не могло.

Он сдвинул брови.

— Захватил? Разве я уже не обладаю тобой?

— Я не в том плане, что ты мой, а я твоя, — сказала я, опустив руку. Я прошла мимо него к подставке с ножами. — Я в прямом смысле.

Я вытащила самый маленький нож, который оказался и самым острым.

Повернулась к нему, сжимая нож перед грудью.

Он посмотрел на нож, в мои глаза и обратно.

— Детка, что ты делаешь?

— Ты должен доверять мне.

— Буду доверять, если скажешь, что ты делаешь.

Я опустила нож на стойку, вытащила из выдвижного ящика с лекарствами дезинфектор. Я налила немного на чистое полотенце и протерла нож.

Декс следил за каждым моим движением.

— Перри? Помнишь, я сказал, что ты меня пугаешь? Это не изменилось.

Я посмотрела на спальню. Там будет слишком грязно. Я посмотрела на пол на кухне. А потом на остров. Будет неудобно, но там будет проще убрать кровь. И это место было важным. Там у нас с Дексом был секс в первый раз.

Я помнила это как вчера.

Как он ощущался.

Как мы ощущались вместе.

Я помнила мерцание во всей квартире, переливающееся, искажающееся, тогда я не знала, что это означало. Теперь знала.

Наша энергия соединилась. Это был намек на то, что она могла, что мы могли вместе.

Теперь мы проверим это так, как еще не проверяли.

Четыре года спустя.

До… погодите.

В этот самый день?

Я подумала о дате, когда состоялась рождественская вечеринка Шоунета.

Твою мать.

Это не было совпадением.

— Перри? — спросил Декс.

Я посмотрела на него.

— Зачем ты продезинфицировала нож?

— Снимай одежду, — сказала я.

Он опешил.

— Что?! Нет.

— Ладно, — сказала я.

Я сняла свитер и футболку под ним, бросила их на пол, а потом стянула леггинсы и носки, осталась в лифчике и трусиках.

Я взяла нож и протянула ему.

— Бери, — сказала я.

Он моргнул, и я знала, что он пытался понять, боялся, что я собиралась заставить его навредить мне. И он навредит, но немного.

— Бери, — повторила я.

Он взял нож за ручку, сжал мои пальцы, не отпустил мою ладонь.

— Скажи, что мы делаем.

— Мне нужно, чтобы ты захватил меня.

— Скажи, что мы делаем.

— Нам нужно создать кровавую связь. Кровавый пакт. Способ связать нас, нить, которую ничто не порвет. Кровавая связь во время секса… — я закрыла глаза, пытаясь подобрать слова. — Я приглашу тебя. Ты захватишь меня. И когда ты захватишь меня, больше никто не сможет. Ни Саманта, ни кто — то еще. Такой план. Это единственный шанс, хоть все и звучит безумно. Это нам нужно сделать.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Он тяжело дышал, война бушевала в его глаза, но он все еще сжимал мою ладонь и нож.

— Как… кровавая игра? Мы порежем друг друга? — он был немного в ужасе.

— Да. Ты знаешь, как дети режут ладоши и пожимают руки? Кровавая связь.

— Чертовы дети!

— Не стыдись причуд.

Он чуть не рассмеялся.

— Стыдиться? Детка, я за все, что ты хочешь делать в спальне, но дай минутку перед тем, как я начну рассекать тебя ножом, ладно?

— Я знаю, это звучит безумно, — сказала я, убирая руку от ножа, прижимая ладони к его щекам. — Но я верю в это. В этом есть смысл для нас. Подумай.

— Ты просишь меня в прямом смысле захватить тебя? Это колдовство ведьм.

— Верно. Это и есть колдовство ведьм.

— Ты не ведьма, — он прищурился. — Или ведьма?

Я покачала головой.

— Это не важно. Любой может быть с правильной энергией.

— А если это не сработает?

— Тогда Саманта победит, — я старалась игнорировать разочарование в сердце. — И у нас останется пара шрамов, напоминающих, что мы хотя бы пытались.

Его лоб разгладился, взгляд стал серьезным, он понял, какой серьезной я была.

— Ладно, — тихо сказал он. — Тогда мы сделаем это. Просто говори, что делать.

Мои губы дрогнули.

— О? Теперь ты позволяешь мне управлять?

— Наверное, — сказал он. — Наслаждайся, потому что, как только я захвачу тебя, это закончится.

— Посмотрим. Я могу выгнать тебя в любой момент.

Он слабо улыбнулся, а потом помрачнел.

— Ты точно этого хочешь? Я даже не знаю, что подразумевается. Я буду в тебе… полностью.

— Знаю.

— А что будет с остальным мной?

— Думаю, ты сможешь быть в двух местах одновременно, — сказала я. — И я думаю, что ты сможешь быть большую часть времени просто на фоне, выступая вперед, когда нужно.

— Ты думаешь или знаешь?

— Меня уже захватывали, помнишь?

— И вы с Эбби договаривались, кто и когда будет управлять?

Тревога наполнила меня. Времени было мало.

Я попросила Декса взглядом заткнуться, а потом сказала:

— Подними меня на стойку.

Он растерялся на миг, а потом опустил нож. Он сжал мою талию и поднял меня на край.

Глядя на него, я потянулась за спину и расстегнула лифчик, отбросила его в сторону.

Декс посмотрел на мою голую грудь, мои соски затвердели.

— Блин, Перри. Может, тебе стоило начать с этого, и я не задавал бы столько вопросов.

— Снимай мои трусики, — сказала я.

Он сглотнул.

— Есть, мэм.

Я глубоко вдохнула, он потянулся к моим бедрам, его пальцы сжали край моих трусиков, и я приподнялась, когда он потянул их по моим ногам к коленям, к голеням.

Я раздвинула ноги, и он опустил взгляд туда, голод вспыхнул в его глазах. Чем больше я заводила его, тем меньше было шансов, что он отступит. Я была уверена, что он уже попался, и я только начинала.

— Мы не должны спешить, — сказала я ему, водя пальцами по своему клитору. Я уже была мокрой, и звук был пошлым, и Декс выглядел так, словно потеряет сознание, следя за моими движениями. — Чем больше мы заведены, чем дольше сможем тянуть, тем лучше.

Он сглотнул, вытер рот ладонью, посмотрел мне в глаза.

— Твой психолог обычно дает тебе такие советы? Может, стоит чащей к ней ходить.

Я знала, что буду теперь видеться с ней чаще, но не могла сосредоточиться на этом. Я могла думать только об этом моменте. О том, чего я хотела. Что мне было нужно. Энергия и намерения.

— Снимай одежду, — сказала я снова.

В этот раз он послушался.

Стоя между моих ног, он стянул футболку, и я не знала, было дело в похоти, опасности и энергии в воздухе, но он еще никогда не выглядел лучше. Его плечи были широкими, как горизонт, его мышцы были идеально округленными, твердыми и большими как камни, вели к его широким бицепсам и крепким предплечьям, которые напряглись, когда он стал расстегивать джинсы. Его кожа была смуглой, гладкой, идеальной.

Я скользила взглядом по его прочной груди, рассеянно отметила татуировку, спустилась по шести кубикам, которые не пропадали, сколько бы пива он ни пил.

Ниже.

Ниже.

Джинсы упали на пол, и Декс остался в серых боксерах, его член был таким твердым и заметным под трусами, будто он уже был голым.

В этот миг я поразилась тому, что была замужем за него.

Но это быстро сменилось мыслью, что мы не справимся.

— Всю одежду, — напомнила я.

— Жадина, — он все это время ухмылялся. — Давай сначала разберемся с ножом?

Справедливо.

Я сглотнула, думая о следующих шагах, надеясь, что я справлюсь. И он тоже.

— Теперь бери нож, — сказала я.

Он будто застыл.

— Мы начнем с тебя?

— Бери нож, Декс.

Он с неохотой склонился и взял его со стойки.

— В следующий раз, когда будем пробовать ролевые игры, я не буду мясником.

— Декс, — резко сказала я. — Это не смешно.

Он смущенно посмотрел на меня.

— Прости. Прости. Знаю, но я пытаюсь… пройти это.

Я знала, как это ощущалось. Я могла вытерпеть это, только управляя, пока не придется все отдать.

Хоть я должна была сказать, что власть мне нравилась, словно я не только использовала свою энергию, но и создавала что — то.

Может, быть ведьмой было не так плохо.

— Теперь, — сказала я, выдохнув. — Ты сможешь касаться меня и резать одновременно?

Он моргнул, открыв рот, а потом закрыл его, качая головой. Нет.

— Ладно, — я снова скользнула пальцами по себе. Это будет адом, ведь я уже была сильно заведена.

— Черт, Перри, — шепнул он, глядя туда, где я касалась себя.

— Порежь меня, — сказала я, другой рукой поймала его руку, сжала ее и направила нож на мою грудь, над грудями, где пропадали кости. — Тут. Небольшие порезы, просто чтобы пошла кровь.

— Будет больно, — предупредил он.

— Не больнее, чем когда ты кусаешь меня во время секса. Боль хороша, когда мне уже хорошо, — сказала я. Я просто повторяла то, что прочла — сексуальное возбуждение притупляло боль, потому БДСМ так и работало.

Я закрыла глаза и прикусила губу, ожидая этого.

Я слышала, как дыхание Декса дрогнуло.

Ощутила тепло его ладоней, прохладу приближающегося клинка.

А потом острый укол, он порезал мою кожу.

Больно было лишь немного.

— Прости, — тихо сказал он.

Я открыла глаза и посмотрела на каплю крови, катящуюся из двухдюймового пореза над левой грудью. Я посмотрела на Декса. Он бы напуган и восхищен, пока смотрел, как стекает кровь.

— Все хорошо, — сказала я, все еще лаская себя. — Сделай это еще. Где кожа мягкая. Пусть я вся истекаю кровь.

Он покачал головой, посасывая свою верхнюю губу.

— Вряд ли я смогу.

Я прижала ладонь к его затылку, притянула его лицо к себе.

— Сделай это для меня, — и поцеловала его сильно, влажно и жестоко, он охнул в мой рот.

— Ладно, — сказал он, пытаясь перевести дыхание.

Он решительно сдвинул брови, сделал быстро порез над другой грудью, потом между моих грудей. Я отклонилась на стойке, чтобы он сделал так и с моим животом. Было больно каждый раз, но боль была едва заметной, и она будто поднимала меня на другой уровень существования. Боже, я надеялась, что не превращусь в мазохистку после этого.

— Готово, — сказал он, голос дрожал. — Больше не могу.

Я выпрямилась, глядя на кровь, текущую по мне. Сначала я немного переживала, что будет ощущаться, как тогда, когда я резала себя в старшей школе. На внутренней стороне рук остались тусклые шрамы. Но тут не было облегчения или боли, только решимость, что мы поступали правильно.

Ладно, было немного возбуждающе. Я не устанавливала правила.

— Я могу сам, — сказал он, поднеся нож к своей груди.

— Нет, — я протянула руку. — Дай мне.

— Почему?

— Потому что ты перегнешь, Декс.

— Нет.

«Ты как — то раз пронзил мечом свое горло».

— Ты себе навредишь. Дай мне нож. Я быстро.

— Может, я боюсь, что тебе это понравится, — сказал он, но отдал мне нож.

Я прижала ладонь к его плечу, придерживалась, пытаясь решить, где порезать. Странно было то, что ему не будет больно. И к концу недели у него даже не будет шрама. Это немного упрощало дело.

Я быстро работала с ним, резала там же, где он меня. Два пореза на груди, один между грудями, три на животе. Он даже не вздрогнул.

— Даже без ай? Что с тобой? — спросила я, откладывая нож, глядя, как кровь течет по нему.

Он пожал плечами.

— Это поверхностная рана.

Я хмуро посмотрела на него.

— Не надо шуток, Декс.

— Прости.

— Ты разденешься до конца, или мне разрезать?

— Надеюсь, ты говоришь о моих трусах, — сказал он, подцепил большими пальцами резинку, дразня меня на миг. А потом он спустил их, вышел из них. Его член выглядел феноменально, торчал вверх, и я инстинктивно потянулась к нему, провела ладонью от яиц до кончика.

Он выдохнул с шипением, и мы смотрели, как моя окровавленная ладонь оставляла красный след.

— Я сошел с ума, или это самое горячее, что мы делали? — спросил он. Я посмотрела на него, тревога и страх пропали из его глаз, сменились хищностью.

Вот и он.

Я сжала его еще раз, провела ладонью над верхушкой, жар охватил меня. Он толкался в мою ладонь, стон сорвался с его губ. Я вспомнила, как важно было растянуть это, оттягивать оргазмы как можно дольше.

Это будет АДОМ.

— Боже, — он склонился для поцелуя, его рот нежно поймал мою губу, коснулся моего подбородка, моей челюсти. — Я хочу растерзать тебя.

— Ты уже это сделал, — сказала я, он нашел мою шею. Он робко лизнул мою кожу, и я стала ласкать его, сжимая кулак все сильнее.

— Черт, — закричал он, а потом укусил меня с силой за шею. Я знала, что он прокусил кожу. Муж — вампир этой ночью был кстати.

Я сжала его сильнее, смотрела, как его спина двигалась, он пытался перевести дыхание и сдерживаться. А потом я вдруг отпустила его. Нужно было не только растянуть предварительные ласки, но и несколько раз почти дойти до оргазма, хоть это было жестоко.

И сейчас это казалось очень жестоко.

— Мне нужно в тебя, — сказал он, поймав мой подбородок дрожащей ладонью. На его губах была моя кровь, и я склонилась и слизнула ее.

— Еще нет, — сказала я и глубоко поцеловала его.

Я сжала его волосы, а потом отодвинулась, опуская его голову между моих ног.

— Не смей доводить меня до оргазма, и себя не доводи, — сказала я.

Я легла на острове, и он стал поглощать меня, одна ладонь раскрыла меня сильнее, другой он касался себя.

Я выгнула спину, мои бедра поднялись, и он так хорошо работал языком, губами и зубами, что я просто хотела, чтобы он продолжал, но я пока что не могла кончать.

— Стой, — прошептала я, но он не слушал, его язык играл с моим клитором.

Я сжала его волосы сильнее, подняла его голову.

— Стой, — выдохнула я. — Боже, — я была так близко к тому, чтобы кончить.

Он смотрел на меня между моих ног, с кровью на лице, на ладонях. Мои живот и груди уже были красными, как и его грудь.

Я поднялась в сидячее положение, он выпрямился. Его темные глаза были полными похоти, они казались безумными, лихорадочными. Я раздвинула ноги сильнее, поймала его за бицепс и подтянула к себе, обвила ногами его пояс.

— Иди сюда, — сказала я, обвила руками его шею. — Ближе, — я притянула его к себе, чтобы я почти сползла к краю стойки, его член прижался к моему клитору, легко скользил по мне. Я была безумно мокрой.

Я опустила подбородок на его плечо, чтобы мои груди прижались к его груди, чтобы наши животы соединились, и кровь между нами смешалась. Я ощущала, как жар нашей кожи рос, и кровь смешивалась.

— Ты сможешь взять меня так? — прошептала я.

Я слышала, как он сглотнул, тяжко выдохнула.

— Да.

Он склонился, подвинулся на пару дюймов назад, чтобы хорошо уместиться.

А потом вошел в меня, легко, как шелк, наши тела плотно прижались друг к другу.

— Ох, черт, — выдохнул он, и я раскрылась для него шире, сжимала его, пока он входил.

Он уже был так глубоко, и я прижала пятки к его попе, пытаясь вонзить его глубже. Я знала, что мы не могли спешить. Я знала, что нужно было ждать, но я так обезумела, что мне было почти все равно. Я просто хотела кончить.

«Сосредоточься на намерении», — напомнила я себе.

Мои пальцы скользнули по напряженным мышцам его спины, и он двигался во мне, его бедра работали управляемыми циклами сначала, но движения становились все более дикими. Он имел меня с силой, как четыре года назад, когда мы не знали, что нас ждало впереди.

И мы все еще не знали, что было в будущем.

Я знала только, что сделаю все, чтобы сохранить его в своей жизни.

Чтобы жить.

И потому мы делали это.

— Медленнее, — прошептала я, отодвинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Декс. Медленнее.

Он покачал головой, пот выступил на лбу, его губы были в крови, темные глаза сверкали.

— Я не могу.

— Должен, — сказала я, подвинулась на пару дюймов на стойке, и он почти выскользнул.

Он тяжело дышал, охваченный желанием, первобытной страстью, и я сомневалась, что он меня слушал. Я прижала ладони к его лицу, успокаивая его.

— Медленнее, — сказала я. — Прошу.

Я умоляла его глазами.

Он слушал, хотя я знала, что ему было физически больно удержаться от оргазма.

Он склонился.

Его влажный рот лег на мой.

Язык скользнул по моему языку, разводя огонь, наполняя мои вены красивым дымом. Мы были соединены больше, чем когда — либо.

Я думала о намерениях.

Я хочу, чтобы ты захватил меня.

Я хочу, чтобы ты уберег меня.

Я хочу, чтобы ты сохранил мою душу и свою.

Я повторяла это снова и снова в голове, ощущая, представляя.

Я хочу, чтобы ты спас меня.

Я хочу, чтобы ты всегда любил меня.

Я хочу, чтобы ты была моей навеки.

Я говорила это, намерения становились клятвами, и, не понимая, что я делала, я потянулась к мышцам его спины, мои ноги крепче сжали его, вдавливая в меня. Глубже и глубже.

— Перри, — сдавленно сказал он, его движения стали быстрее. — Детка, мне нужно кончить.

— Жди, — прошептала я. — Жди, пока я приглашу тебя.

Он раздраженно зарычал, кусая мою шею с другой стороны, боль смешивалась с наслаждением.

Я повторяла намерения, сосредоточилась сердцем и душой, ощутила это. Энергия поднималась между нами. Я видела, как квартира менялась, сливаясь с лиловым и серым, будто мы были в Вуали, а потом все снова стало лиловым.

Что — то происходило.

Вот оно.

Я отклонила голову, сжала его лицо, и он продолжал врезаться в меня бедрами, его челюсть была сжата от попыток сдержаться.

— Декс, — я тяжело дышала. — Приходи внутрь. Будь во мне. Захвати меня.

Он посмотрел мне в глаза, и я ощутила, как связь установилась, нить электричества нельзя было порвать.

Его рот открылся, и громкий стон сорвался с губ, глаза закрылись, его лицо исказило наслаждение.

Я кончила в то же время, отпустила себя, сжимая его, пока мы достигали пика вместе, стараясь думать о том, чтобы впустить его, пригласить в свою душу.

А потом я ощутила это.

Ощутила его.

Он кричал мое имя, голос был громким и хриплым, он кончал в меня, я взрывалась вокруг него, а потом…

Он закричал во мне.

Он был внутри меня.

Не только физически.

Но и духовно, душой.

Я ощущала, как он проник в мою сущность, под мои слои, в центр меня, в место, где я началась, и он просто…

Там.

Здесь.

«Декс», — сказала я в голове.

Я слышала его дыхание, будто он дышал моими легкими.

Это было так странно, но в то же время совсем не пугало.

Его тело все еще двигалось, медленно толкалось в меня, оргазм стал угасать.

«Я тут», — сказал он.

Я смогла отодвинуться на пару дюймов, поймать его лицо и заставить его посмотреть на себя.

Его глаза были тусклыми, мутными, и я испугалась, что убила его. А потом он моргнул, глаза стали карими, и я ощутила, как его сущность во мне отступила на фон.

Его глаза расширились, он вернулся в свое тело.

Его рот открылся, закрылся, он глубоко вдохнул, дрожа.

— О, боже, — сказал он. — Я только что был в тебе. Я был…

— Я знаю, — сказала я, прижимая пальцы к его вискам. — Я ощущал тебя.

— Что это было? Я могу сделать так снова?

Я кивнула. Я закрыла глаза, сосредоточилась, чтобы впустить его, открыть черные двери разума, окна за ними, впустить лиловое небо.

И он был там. Во мне, не только как его полутвердый член, но и будто он жил в моих венах, в моих клетках, делился со мной душой и мозгом.

«Вот и ты», — сказала я с улыбкой.

Я ощущала его улыбку внутри себя.

А потом открыла глаза и посмотрела на него, его тело.

Его глаза были закрыты, но я не сомневалась, что только его частичка была за ними.

«Знаю», — сказал он, слыша мои мысли.

Конечно, когда он был таким, он слышал все.

«Я не могу быть в двух местах одновременно, — сказал он. — Мое тело будто спит, если я тут. Я не знаю, может ли это быть из — за СДВГ, но я не могу разделить фокус».

Я рассмеялась.

«Не все от СДВГ, — напомнила я. — И точно не одержимость. Тут нет книги с правилами».

«Нет? Ты многое знаешь об этом. У тебя точно нет где — то скрытой книжки?».

«Нет, — сказала я. — Но ты должен вернуться в свое тело, потому что тебе нужно выйти из меня».

«Ой».

И я ощутила, как он ушел, как вставал с кровати раньше меня. Место после него все еще было теплым, остался отпечаток.

Его глаза открылись, и он посмотрел на меня, сосредоточился.

Самая красивая улыбка расплылась на его лице, и мое сердце сделало сальто.

— Привет, — сказал он мне.

— Привет, — сказала я, улыбаясь в ответ.

Мы какое — то время смотрели друг на друга, улыбаясь, как идиоты, невероятно счастливые. А потом он вспомнил, что нужно выйти из меня.

И мы стали чистить себя.

Он помог мне слезть со стойки, мои ноги дрожали, и хоть я еще ощущала его присутствие в себе, оно было едва заметным, как тень. Но я знала, что он был там, что он мог в любой момент прийти.

Что он может защитить меня.

Мы прошли в душ, и впервые за долгое время я не боялась.

Он включил воду, и мы посмотрели на кровавый ужас, в который себя превратили.

— Все те разы, когда ты не пускала меня из — за месячных, — сказал он, качая головой. — Детка, мы упускаем шанс.

— Не вдохновляйся, — предупредила я.

Мы забрались под воду и вымыли себя.

Двадцать один

Когда я вышла за Декса, я всегда знала, что он будет моим телом и душой.

Что я не знала, что он окажется в моем теле и моей душе. Разделит их. Не только образно, но и метафизически.

Я хотела, чтобы он захватил меня, сделал меня своей.

Я не думала, что он сможет войти и захватить меня.

Но это случилось.

Сексуальная магия сработала.

Кровавая магия сработала.

Я пригласила его в себя захватить меня, и он сделал это.

Сделал, чтобы защитить, чтобы спасти меня. Никто не мог захватить мою душу, если она уже кому — то принадлежала.

Первые несколько дней у нас получалось.

Он оставался на фоне моего разума, и мы были настороже, выглядывали Саманту, ждали, что она появится со своим демоном, желая боя. Декс всегда победил бы, а я была бы в безопасности.

Но эти дни стали неделей, а она так и не появилась.

Я переписывалась с Ланой после кровавого ритуала, поведала ей, что случилось (опустив интимные детали, конечно). Она сказала оставаться настороже.

Но Саманта уже казалась воспоминанием, и Лана сказала, что мы, наверное, были в безопасности. Что Саманта ощутит теперь, что захватить меня невозможно. Она, наверное, следила за мной из Вуали, наверное, знала, что Декс управлял ситуацией.

Она сказала, что можно было вернуться к норме.

Пока что.

И я выгнала Декса.

Бедняга, что хорошо, не обиделся. Скорее всего, ему было не по себе оставаться тенью во мне, так он пытался объяснить это ощущение, когда он был вне себя. Даже когда он был в своем теле, частичка него была во мне, и это утомляло его.

И я выгнала его, и он с радостью ушел. И вряд ли было здоровым то, что твой муж знал все твои мысли, какими бы близкими вы ни были. Когда он был внутри, ему приходилось терпеть жизнь моими глазами, в моем теле, и это было не очень, если честно. Удобно в чем — то, но неприятно в другом.

Конечно, от этого мы были на взводе, не знали, придет ли в любой момент Саманта. Но даже я ощущала, что моя энергия изменилась. Я уже не была такой отчаянной. Я смогла как можно лучше справиться со своими чувствами.

И доктор Ливо сказала, что в любой момент, когда мы занимались сексом, я могла пригласить его внутрь, и это сработало бы даже без крови. Мы еще не пробовали это, конечно, но было приятно знать о такой способности.

Доктор сказала, когда мы пойдем к Максимусу, нужно ей позвонить.

Это нужно было обсудить с Дексом. Если я чему — то научилась из нашей прошлой терапии (кроме того, как самой вызвать одержимость мужем), так это тому, что нужно было больше делиться с ним. Мне нужно было делиться со всеми. Быть честной и открытой, как можно честнее, даже если было больно.

И, пока мы ехали в Хайлендере в канун Рождества по шоссе к Портлэнду в темноте, снаружи лился холодный дождь, Жирный Кролик дремал на заднем сидении, я повернулась к Дексу и сказала:

— Доктор Ливо хочет отправиться с нами забирать Максимуса.

Его брови поползли к волосам, он взглянул на меня.

— Что?

— Она хочет пойти с нами.

— Зачем?

— Потому что она — ведьма.

— И?

О, Декс вдруг стал скептично относиться к ведьмам.

— Потому что Саманта ведьма, — повторила я. — Слушай, мы даже не знаем, согласится ли Ада на это, но если согласится, она сможет только вытащить Макса.

— Да, и?

— А вдруг Саманта решит пройти с нами? Все предупреждали нас, что есть такой риск, когда открываешь Вуаль. Что — то может уцепиться. Открытие ослабляет Вуаль в том месте, привлекает внимание. Мы не можем считать, что будет просто.

Он тихо рассмеялся.

— Просто? Малыш, с нами всегда непросто.

— Так ты не против, если она придет?

Он ослабил хватку на руле.

— Если ты думаешь, что это поможет.

— Она знает Саманту. Или знала до ее смерти. Лично. Она может помочь с ней. Изгнать ее, сделать то, что нужно.

— Ты веришь в нее?

Мне не нужно было обдумывать это, потому что я занималась этим последние несколько дней.

— Полностью. Она прикроет нас. И она была в моей голове. Она знает меня изнутри.

— И я был в твоей голове. И в твоем теле.

— И ты знаешь меня больше, чем кто — либо должен, Декс. Это всегда было так с тобой, но теперь ты знаешь, как ощущается, даже когда я чихаю.

Он улыбнулся.

— Знаю. Кто бы мог подумать, что люди по — разному ощущают чихание? И я хотел бы, чтобы ты пустила меня хоть раз кончить за тебя, чтобы я ощутил, как ты это чувствуешь.

— Эй, кое — что должно оставаться священным, — я шлепнула его по руке. — Думай о своих оргазмах.

— О, это я могу.

Если честно, я нервничала из — за этой ночи. Я знала, это было глупо после всего, что я пережила за последние шесть недель, но Ада и отец много для меня значили, и я хотела все сделать правильно.

И я хотела в этот раз сесть и рассказать им.

Обо всем.

Полностью.

И они смогут поделиться или промолчать, но я не могла больше закрываться от них. Они были моей семьей, моей кровью, и они заслуживали больше.

Но это не мешало мне переживать, и, пока мы подъезжали к знакомой улице, на которой я выросла, каждый дом был украшен гирляндами, и на некоторых дворах стояли снеговики и статуэтки Санты, тревога стала сильнее.

— У тебя есть «Лоразепам»? — спросила я у Декса, он припарковал машину перед домом. Здание выглядело бодро, и гирлянда на фасаде радовала, папа был в состоянии повесить ее.

— А тебе нужно? — спросил он, разглядывая мое лицо. — Думаю, ты справишься.

— Ты издеваешься, — сказала я.

— Ладно тебе, — он открыл дверь. — Ты хотя бы сможешь выпить.

Это было правдой.

Это было мне нужно. Лана направила меня к психиатру, доктору Чану, который занимался такими людьми, как я, что бы это ни значило. Доктор Чан был колдуном? Я не знала. Но меня ждала встреча с ним после Нового года, и она думала, что он сможет выписать мне антидепрессанты.

Я долго обсуждала это с Дексом последние несколько дней. Мы боролись с таблетками, на то была причина, и мы привыкли к этому. Но я видела, как Дексу стало легче с лекарствами, и они помогали, а не сковывали его, так что я должна была поверить, что таблетки и мне помогут.

Правда была в том, что мне это было нужно. Все еще. Даже с отогнанной Самантой, хоть я и ощущала себя с мужем как никогда близко, я все еще боролась с этой тьмой. Она все еще давила на меня, хотела утопить меня. Я все еще справлялась с тем, что отпускала жизнь, которую хотела, которой желала. Мы с Дексом больше не обсуждали ребенка, было еще рано, и мы оба были слишком хрупкими, но это добавляло веса ко всему, с чем я уже боролась.

И я была уверена, что с таблетками будет много плюсов и минусов. С ними нельзя было много пить, для их действия нужно было подождать хотя бы три недели, и порой побочные эффекты были не идеальными. Но я надеялась, что правильные таблетки и встречи с доктором Ливо помогут мне одолеть это.

Декс подошел к моей стороне машины и открыл дверцу, помогая мне выйти.

— Нам стоит сначала поздороваться, или просто принесем Жирного Кролика и выпустим его беситься?

— Он все хорошо смягчит. Возьмем его сразу.

И Декс забрал Жирного Кролика с заднего сидения, подхватил его на руки, и мы пошли к дому. Он опустил собаку на газон, чтобы пес смог пописать, но когда отец открыл дверь, Кролик устремился к нему на полной скорости.

Он обожал моего папу, а мой папа не очень — то любил собак. Я могла поклясться, что Жирный Кролик делал это намеренно.

— Привет, пап, — сказала я, мы поднялись на крыльцо. Жирный Кролик прыгал на него снова и снова, тщетно пытаясь поцеловать его в лицо, хотя не мог допрыгнуть выше бедер.

— Кроля, уймись, — упрекнул его Декс, схватил собаку на руки, и пес стал извиваться, пытаясь зализать всех до смерти.

— Он просто рад Санте, — сказал отец, смеясь. Это звучало глупо, но мне стало лучше, потому что это все делало нормальным.

А потом, когда я подошла, чтобы обнять папу, я увидела, что нормального не было.

— Ты похудел, — сказала я, и я знала, что это были не лучшие слова, и я не говорила это как комплимент. Он сильно похудел, его живот от пасты драматично сдулся, но я не знала, было ли это из — за его попытки следить за здоровьем.

— Как и ты, — сказал он, крепко обнимая меня. — Ты — кожа и кости, тыковка.

Это было не так. И вес, который я потеряла, я точно верну за праздники.

— Нет, — сказала я, отодвинулась и быстро улыбнулась ему. Было больно видеть его таким. Он тоже улыбнулся, но он храбрился. Теперь я знала, что происходит, с чем он справлялся, так что меня не удивляло, что он выглядел утомленно, истощенно. Он только и делал, что переживал за меня и Аду.

И маму.

Этой ночью я хотя бы могла обсудить с ним это.

Декс и мой отец обменялись любезностями, хотя теперь я знала, что они общались на постоянной основе. Я видела, как удобно им было друг с другом, и как много они не говорили.

Мы прошли внутрь, дом был теплым, пахло имбирным печеньем. Я не могла понять, был это освежитель, который все время использовала мама, или кто — то из них испек печенье. Но Декс опустил собаку и стал искать на гостиной и кухне Аду.

— Ада сделала печенье, — сказал отец. — Не так и плохо получилось.

— Ада? — удивился Декс. — Она же их не отравила? Она знала, что я приеду, и она знает мое отношение к печенью.

— Декс, ты говоришь это о любой выпечке, — отметила я.

— Я о том, что я знаю, что люблю, — он улыбнулся мне. — Сладости.

«Без странностей», — предупредила я его в голове, пока он не дополнил комментарий чем — то остроумным.

Мы прошли на кухню, где отец налил нам красное вино и указал на остывающее печенье на противне. Он проверил лосося в печи, наше традиционное рождественское блюдо. Пахло божественно.

Я хотела спросить, где была Ада, когда она появилась на пороге.

Я опешила.

Она выглядела удивительно хорошо. Я говорила это, потому что отцу стало хуже, а она в прошлый раз выглядела ужасно уставшей и тощей. Она все еще была худой, все еще казалась немного уставшей, но ее макияж был светлее, и она обрезала волосы до плеч, они были прямыми, гладкими, а цвет напоминал пшеницу, а не белила.

— А вот и маленький помощник Санты, — сказала она, и я поняла, что она говорила о Жирном Кролике, который отчаянно пытался подняться на нее. Она подхватила его, закрывшись им от объятий, и прошла на кухню.

— Когда ты обрезала волосы? — спросила я, ощущая себя неловко и отставшей. — И ты покрасила их. Хорошо выглядит.

Она слабо улыбнулась мне.

— Спасибо. ДиБи с улицы позвала меня. Сказала, что хотела устроить девичий день. Она отвела меня в суперсалон для старых леди, и я была убеждена, что выйду оттуда как Бланш из «Золотых девушек», но парикмахер хорошо постаралась, — она похлопала по кончикам волос. — Короче, чем я хотела, но и пусть.

Она посмотрела на меня, на Декса и обратно на меня.

— Вы выглядите… утомленно.

— Мы все так выглядим, — сказал отец, закрыл духовку и снял рукавички. — Уверен, мы все устали, — он переглянулся с Дексом.

Я хотела начать разговор, выпустить все, но знала, что лучше подождать до ужина. Сейчас это только сделает все неловким, и я ненавидела это, и хоть Ада выпила вина и осталась с нами на кухне, мы болтали о мелочах. Я обычно не болтала с сестрой о мелочах.

Вино постепенно согрело нас, пес успокоился, ужин был подан. Мы все сели за стол, на фоне тихо играла рождественская классика, и когда отец произнес молитву, мы приступили к еде.

Я решила дать всем поесть (лосось, как всегда, был хорош) перед моей речью.

Я посмотрела на Декса, он кивнул мне. Я сделала большой глоток каберне — совиньон и постучала ножом по бокалу, словно хотела произнести речь на свадьбе.

Ада и отец, сидящие напротив нас, удивленно посмотрели на меня.

— Я хочу кое о чем поговорить, — сказала я, и судя по тому, как они напряглись, они знали, что их ждало.

— Этот как освобождение от обид на Фестивус? — осторожно спросила Ада.

Я ухмыльнулась от ее отсылки на «Сайнфилд», потому что она была права.

— Может так казаться, но просто побудь со мной, — сказала я и глубоко вдохнула. — Ада, я знаю, тебе сейчас тяжело. Я знаю, что ты любишь Джея, а Джейкоб отослал его.

Глаза Ады округлились, потому что, скорее всего, отец не знал об этом. И, судя по лицу отца, так и было.

— Джейкоб отослал Джея? — спросил он. — Я думал, он просто переехал?

— Пап, — сказала я ему. — Я расскажу то, что покажется безумным, но ты должен принять это как правду, ладно? Это пойдет вразрез с тем, чему тебя учили в церкви, и со всей логикой в твоей голове, но ради себя и рани нас ты должен принять это.

— Перри, — прошипела Ада. — Что ты делаешь?

— Я делаю то, что нужно сделать. Для всех нас.

Она посмотрела на Декса в поисках поддержки.

— Декс, — взмолилась она.

— Пусть твоя сестра говорит, — строго сказал он.

Я благодарно улыбнулась ему, а потом повернулась ко всем.

— Ада, я знаю, что ты думаешь, что Джейкоб ошибся, я тоже так думаю. Я знаю, как обидно, что приходится работать с ним дальше, хотя он отослал Джея. Я с тобой в этом. Я просто не хочу, чтобы ты замыкалась, потому что если я чему и научилась в последнее время, то это тому, что такое может уничтожить. Особенно людей, как мы.

— Что значит, как «вы»? — спросил папа. Он повернулся к Аде. — И как ты работаешь с Джейкобом? Что делаешь? У тебя работа?

Ада взмолилась:

«Не говори ему».

Я ответила ей:

«Я должна».

— Пап, мы с Адой видим призраков. И другое. Это не новость для тебя, но, думаю, теперь ты понимаешь, что мы говорим правду. У нас есть способности с энергией, порталами и кучей безумства, которую даже мы еще полностью не понимаем. Мы унаследовали это от мамы, которая скрывала это лекарствами, а она получила это от Пиппы, и мы все знаем, что с ней случилось.

Я дрожала, пока говорила, но было приятно выпустить это.

— Аду тренировал Джей, теперь ее учит Джейкоб, чтобы убирать демонов на их место. Да, настоящих демонов, пап, — я хотела раскрыть большую правду, что она ходила в ад за нашей мамой, но это казалось темой для другого раза. Я не знала, как он выдержит это, новость, что она была там, хоть и временно. Я не знала, как сама с этим справлялась. Видимо, это доктор Ливо звала подавленной травмой.

— Я в это не верю, — буркнул он, вилка дрожала. Он опустил ее.

— Веришь, — сказала я. — Потому что ты постоянно видел нашу маму. Ты видел ее призрак.

— Что? — пискнула Ада, уставилась на него с открытым ртом.

Отец посмотрел на Декса с ядом, который мог убить лошадь.

— Не вини Декса, — быстро сказала я ему. — Он не сказал мне, хотя должен был. Я увидела твое сообщение на экране его телефона, а потом прочла все. Потом Декс рассказал, что происходило. Он сохранил твою тайну, но я должна попросить больше не доверять ему тайны. Мне плевать, кого ты этим пытаешься защитить. Было нечестно подставлять его. Я — его жена, он должен защищать меня, ставить меня выше. Ты же хочешь, чтобы твой зять так делал, да?

Он молчал, только смотрел на тарелку.

— Кто — нибудь скажет, что происходит? — спросила Ада, дико глядя на нас троих.

Я глядела на отца, надеясь, что он скажет ей правду, чтобы мне не пришлось.

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул через нос.

Мы смотрели с тревогой.

Наконец, он посмотрел на Аду.

— Я вижу твою мать уже пару месяцев. Ее призрак. По крайней мере, я думаю, что это ее призрак.

— Погоди, — сказала она. — Ты знал, что я видела ее призрак. Я не знала, что и ты ее видел. Почему ты не сказал? Это серьезно, пап!

— Потому что она пыталась передать мне послание, и я боялся говорить тебе об этом.

Ада посмотрела на меня, приподняв брови, а потом на него.

— Что за послание?

— Не позволяй ей, — его голос дрогнул. — Она говорит «не позволяй ей», и я не знаю, о ком она говорит, что имеет в виду. Я просто хочу, чтобы она осталась и поговорила со мной. Я хочу ее вернуть, — он звучал слабо, испуганно, и мое сердце разбивалось на кусочки. — Я так скучаю по ней, девочки.

Черт. Я встала со стула, обошла стол и обняла его сзади.

Он заплакал, от этого зарыдала я, а потом заплакала и Ада. Она склонилась, присоединилась к объятиям. Вряд ли мы так рыдали семьей со смерти мамы, мы долго оттягивали. То горе не пропало, оно жило внутри, жило во всех нас, и мы тщетно пытались отогнать его.

Наконец, мы разделились, и я посмотрела на Декса напротив нас, он мягко улыбнулся мне, его глаза были мокрыми. Он был частью семьи, но не хотел вмешиваться.

Я села на место рядом с ним, и он нежно поцеловал меня в щеку, поймал мою ладонь под столом.

«Думаю, это требовалось, малыш», — услышала я его.

— И что же все это означает? — спросила Ада, вытирая глаза салфеткой. — Не позволяй ей?

— Она говорит или о тебе, или о Перри, — сказал Декс. — И никто не может понять. Но есть идеи…

Я снова вернула власть.

— Эта беседа не для того, чтобы испортить ужин, или чтобы вы себя плохо ощущали, или чтобы раскрыть все тайны. Просто я хочу раскрыть все, что происходило в моей жизни. А это много, и мне стоит быть более открытой. Мне нужно быть более открытой. Я не могу больше закрываться от вас. Вы — Паломино. Вы — моя семья.

А потом я завела историю.

Они пытались доесть ужин, пока я описывала последние шесть недель, но чаще глядели на меня, раскрыв рты. Я рассказала им все, от моей депрессии, психолога и желания ребенка до Саманты и ее демона, Атласа и Гарри, съемок, захвата Дексом (без части с сексом)… все, кроме Максимуса, потому что об этом мне нужно было поговорить с Адой наедине.

Когда я закончила, горло болело от речи, сердце колотилось, и я допила свое вино, бокал дрожал в руках.

Папа и Ада не знали, что сказать. Я вывалила на них грузовик информации.

— Итак, — Декс кашлянул, — может, Ингрид говорила о походе в дом. Не позволяй ей идти в дом. Или не позволяй забеременеть. Или, может, не позволяй ей все держать в себе. Или не позволяй Аде сближаться с Джеем. Если так, проблема решена.

Отец моргнул, а Ада выглядела недовольно.

— Мы не знаем, — продолжил Декс. — И пока она не даст что — то конкретнее, мы не узнаем, — он покачал головой. — Я не знаю, почему женщины Паломино всегда говорят загадками.

— Я не знаю, что с этим делать, — отец поправил очки. — Она такая… упертая. Это ужасает.

— Но пока она не уточнит, мы ничего не можем сделать, — отметил Декс. — Мы не читаем мысли, — он взглянул на меня. — Хотя ты читаешь, — он взглянул на Аду. — И, может, ты…

— Она не просто так приходит к тебе, пап, — сказала я. — Верно? Если бы дело было во мне и Аде, и она хотела бы уберечь нас, не думаешь, что она являлась бы к нам?

— Да, — сказала Ада. — Я видела ее, но она ничего не говорила мне. Это длилось лишь миг, но она могла бы попытаться. А этого не было.

— Может, это даже не она, — тихо сказал Декс, водя длинными пальцами по бокалу вина.

Мы обдумывали это мгновение.

— Это не важно, — сказала я. — Мы можем только жить дальше и надеяться, что когда — нибудь правда выйдет на свет. Мы не можем переставать жить из — за этого. И, пап, тебе нужно перестать переживать.

Я сделала паузу на глоток воды.

— Призраки, даже призраки людей, которых мы больше всего любим, уже не такие, как мы. Они не всегда могут общаться так, как делали раньше. Ты бы видел, как Пиппа впервые появилась мне, ужасно перепугала меня. Думаю, нам просто нужно принимать все по мере появления.

Тишина опустилась на нас снежинками. Мы все затерялись в мыслях.

Когда ужин закончился (хотя съедено было мало из — за меня), мы помыли посуду и собрались в гостиной, уставились на подарки и елку. Ада угостила нас глинтвейном с палочками корицы, папа включил по традиции «Рождественскую историю» (он любил это), и мы устроились уютно со свечами и мерцанием гирлянд.

На середине фильма Ада позвала меня помочь ей на кухне.

— Что такое? — спросила я, озираясь. На кухне был бардак, всюду была мука. Она на самом деле старалась быть домохозяйкой.

— Я думала, что ты поможешь мне украсить печенье, — сказала она, подвигая лист со свежеиспеченным печеньем ко мне. — Это для завтра.

— Хорошо, — сказала я, и она вручила мне кондитерский мешок с глазурью.

— Слушай, — сказала она, пока я пыталась украсить печенье. Я не была в этом сильна. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. Ты должна была рассказать мне.

Я улыбнулась ей.

— У тебя хватает проблем, Ада. Я не хотела добавлять свои. Но да, стоило рассказать тебе. И я буду так делать в следующий раз…

Я посмотрела на нее, чтобы она поняла, что и ей нужно такое сказать.

Она тихо рассмеялась.

— Да. И мне стоило так сделать. Я должна была открыться, но, честно, просто… я ощущаю себя глупо. Это позорно. Я не могу поверить, что Джей просто… бросил меня так. Он оставил меня, Перри. Послушался Джейкоба и выбрал его, а не меня.

— Ты знала, что такое может произойти…

— Знаю. Да, но я не хотела в это верить. Я люблю его. Правда, и я думала, что он любил меня. Но, видимо, нет.

Она сглотнула, и я подошла к ней и обняла ее плечи.

— Эй. Может, он любил тебя. Он вел себя так. Я знаю, что его сложно понять со стороны, но даже я видела, что он сильно заботился о тебе.

— Но недостаточно, — она отодвинулась, шмыгнув.

— Он вернется, да? Джейкоб мне сказал.

— Джейкоб врет, — сказала она. — Я ненавижу его.

Идеальный шанс.

Я скрестила руки.

— А если я скажу, что ты можешь сделать то, что разозлит его? И что это нужно сделать за его спиной?

Ее глаза загорелись. Я заполучила все ее внимание.

— О чем ты говоришь?

— Когда я все рассказывала, я кое — что опустила. Кое — что о доме.

— Что?

— Максимус в том доме. Он вернулся.

— Максимус! — ее глаза чуть не выпали. — Он живой?! — заверещала она.

— Нет. Он мертв. Но он вернулся.

Она нахмурилась.

— Как призрак?

— Я не знаю, что он. Он похож на призрака, но он реален физически. У нас есть шанс вытащить его из Вуали, из того дома. К нам. Мы с Дексом не можем это сделать, и мы не смогли связаться с его бывшей, Розой, которая могла бы помочь. Но ты можешь.

— Я?

Я кивнула.

— Я говорила с Джейкобом об этом. Когда была тут в прошлый раз. Джейкоб ходил в ад и вытащил Максимуса, но смог довести лишь до Вуали, того дома. Я не знаю, почему он не смог довершить дело, но когда я спросила, можешь ли ты, он сказал, что ты не готова, и что он бы не делал так. Мне это звучало так, словно ты готова, но он не хотел, чтобы ты помогала.

— Не могу поверить, что он это сказал, — она кипела, кусая губу, ее глаза пылали. — И даже не дал мне шанса выбрать!

— Максимус думает, что ты справишься без проблем. И моя ведьма… доктор… она сказала, что ты сможешь. Ты забрала маму из ада, так что легко сделаешь это. Мы все верим в тебя.

— И ты просто позволишь мне? — она приподняла бровь.

Я рассмеялась.

— Я не говорю, что хочу, чтобы ты это делала, но я не могу мешать тебе, если ты сама захочешь помочь, — я сделала паузу. — Как думаешь, ты справишься?

Она широко и хитро улыбнулась.

— Перри, ты не представляешь, что я могу.

* * *

Следующим утром наступило Рождество, без опозданий.

В Портлэнде не было снега, но на газоне был толстый слой белого инея, что тоже выглядело мило.

Мы медленно встали, заварили кофе с «Бейлисом», плотно позавтракали, а потом собрались у елки в пижамах, тапочках и халатах и стали открывать подарки. Играла рождественская музыка, в доме было тепло, и все ощущалось идеально. У меня были любимые, моя семья, и мы были в безопасности в этот миг.

Тьма во мне будто приподнялась немного, пропуская свет.

И когда день стал ночью, мы с Адой и Дексом стали строить планы.

Двадцать два

— Мы можем сходить в бар после этого? — спросила Ада с заднего сидения. — Я взяла фальшивый паспорт.

Я посмотрела на нее в зеркало заднего вида.

— Почему бы и нет? Ты явно хочешь почти в бар, судя по облику Женщины — кошки.

Она улыбнулась, словно это был комплимент, хотя она явно старалась больше напоминать Баффи. Она была в черном трико и черных штанах для йоги, с большими боевыми черными ботинками Прады (конечно), ее волосы были собраны в пучок. Она добавила смоки — айз, создала подводкой крылья, которые почти доставали до висков.

Она выглядела старше ее возраста, и ее наряд не оставлял ничего для воображения. Я тут же поняла, что моя сестренка выросла.

И, несмотря на все, что происходило с ней, Джеем и отцом, этой ночью она сияла, как фейерверк. Она была такой с тех пор, как я сказала ей о спасении Макса. Она относилась это не только как к миссии своей жизни, но она была бунтовщицей. Может, так и было.

Мы покинули Портлэнд утром, через день после Рождества, сказали папе, что она останется с нами на пару дней. Мы обе не хотели оставлять его одного, но дядя Ал и мальчишки заедут к ужину. Обычно мы остались бы, ведь давно их не видели, но мы хотели покончить с этим.

Мы заехали в квартиру, и я отправила Аду по делам, чтобы занять ее, чтобы мы с Дексом могли побыть одни.

Я имела в виду секс.

Только так я могла снова пригласить его в себя. Мы оба знали, что я не пойду в тот дом без него во мне, и, к счастью, в этот раз не нужно было оттягивать оргазмы или проводить кровавые ритуалы (и хорошо, потому что на мне порезы только начали заживать). Нет, это был быстрый секс с намерением, и это сработало.

Декс вошел в меня в прямом смысле и образном.

Теперь он был на пассажирском месте, и я на всякий случай вела машину. Я была стабильна в своем теле, а он — нет.

И он был ужасно тихим, даже для него, просто смотрел, как проносились здания за мокрыми от дождя окнами.

«Ты в порядке?» — спросила я у него.

Его присутствие во мне стало ярче на миг, словно огонь вспыхнул. В ответ он чуть обмяк на сидении. Да, это не удавалось разделить. Я отметила, что это не нужно повторять.

«Я в порядке, — сказал он во мне. — Просто нервничаю».

«Это я поняла. За Аду?».

«Нет. Из — за Саманты».

«Ты будешь в порядке».

«Я переживаю за тебя, малыш».

«Мы будем в порядке. Ты это обеспечил».

Конечно, я тоже нервничала. Я не хотела видеть ее или демона. Или Виктора. Или Атласа и все, что было связано с тем домом. Я просто хотела войти, забрать Макса и уйти.

И больше не заходить туда и даже не смотреть на то место.

Но нам нужно было сейчас столкнуться с этим.

Я остановила машину у дома, выключила двигатель. Я взглянула на время. Мы должны были встретиться с Ланой через пять минут, еще было время на подготовку.

— Что будет дальше? — спросила Ада, склонилась и опустила руки на спинки наших сидений. — Когда он полностью захватит тебя?

Я обернулась к ней.

— Когда я захочу это.

— Он не может просто сделать это?

«Возможно, я могу», — отметил он.

— Я не хочу проверять, — твердо я им обоим.

— Вы не должны сделать это сейчас? — спросила она.

— Я сделаю это, когда мы будем готовы.

«Я готов».

Я взглянула на него, его голова прислонялась к окну. Он будто спал. Я не хотела так оставлять его в машине, но мы не знали, как далеко он мог быть от своего тела и не хотели узнавать жестоким способом. И ему нужно быть способным вернуться, если нужно.

«Я готов», — повторил он.

— Ладно, — сказала я. Ох.

Я закрыла глаза и отклонилась на спинку сидения, ощутила, как огонь во мне стал ярче и больше, и меня отодвинули, чтобы освободить место. Ощущение было странным, я не могла его толком описать.

И он был там.

«Привет», — сказала я ему.

«О, привет, — сказал он. — Мне нравится, что ты сделала с этим местом».

«Молчи», — сказала я, но улыбалась.

— Ладно, что происходит? — спросила Ада. Она склонилась ближе, глядя на меня. — Он теперь в тебе?

— Да, — сказал он моим голосом. — Я весь в ней.

«Боже, больше так не делай», — сказала я.

Он рассмеялся. От этого мой череп дрожал.

«И хватит смеяться!».

— Перри, ты выглядишь безумно, — потрясенно выдохнула Ада. — И один твой глаз теперь карий. О, это так странно и жутко! Почти как когда ты была одержима демоном, но это Декс. Это точно раздражает.

— Ага, — смогла сказать я, опередив его. — Это говорю я, а не он. Он веселится.

Фары пронеслись мимо нас, Лексус остановился впереди. Наверное, это была Лана.

— Думаю, это она. Пора идти, — я вышла из машины.

Мы заперли тело Декса в машине, взяли ключи, надеясь, что он будет в безопасности.

«Я пойму, если что — то не так, — напомнил он. — Я всегда могу вернуться».

Это радовало.

Лана встретила нас на тротуаре, на ней был тренч цвета верблюда, ее светлые волосы были собраны в косу сбоку. Она выглядела как противоположность Атласа По.

«Может, они знают друг друга, — сказал мне Декс. — Со всеми его словами о судьбе, ведьмах и прочем».

Лана улыбнулась мне.

«Я его не встречала, — сказала она в моей голове. — И не планирую».

— Ладно, — сказала я вслух, всплеснув руками. — Мы можем хоть на миг перестать говорить все вместе в моей голове?