Томмазо

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В момент, когда разум отметил, стоящую на крыльце, рыжую чокнутую, одетую в блестящие розовые штаны из спандекса и футболку с надписью: «Давай ткнём медведя», с изображением склонившегося медведя, я попыталась захлопнуть дверь.

— О, чёрт возьми, нет!

Но её розовые, инкрустированные драгоценными камнями шлепанцы на платформе втиснулись в дверь.

— Ой! — взвизгнула она. — Это моя нога, курва!

— Уходи! Проваливай! Тебе здесь не рады, — проворчала я, когда она толкнула дверь, а я попыталась не пустить её.

— Отлично. Но я бы не рекомендовала оставаться наедине с Минки. Она ещё не поела.

— Что ещё за… Минки? — Я продолжала толкать и кряхтеть.

— Мой единорог. Она невидима, но поверь, очень опасная.

Какого хрена?

— Так, Сумасшедшая, ты точно не войдёшь!

Я почти закрыла дверь. Маленькая пятифутовая женщина не шла мне, солидной спортсменки по гольфу, ни в какое сравнение.

— Минки, укуси её! — скомандовала Симил через дверь.

Я внезапно почувствовала дуновение горячего воздуха на затылке.

— Боже! — Я отпустила дверь и отпрыгнула к своим клюшкам. Быстро схватив клюшку, я начала размахивать ею из стороны в сторону. — Держись подальше!

Что-то схватило клюшку, а затем она растворилось в воздухе.

— О! Великолепно! — выпалила Симил из дверного проёма. — Теперь мне, наверное, придётся снова отвезти её к ветеринару. И, конечно, к новому, потому что она съела последнюю бедную женщину. Минки, что я говорила о поедании спортивного инвентаря? А?

Я услышала лёгкое фырканье и ржание. Прижавшись спиной к стене, я лихорадочно обшаривала взглядом комнату в поисках… ну… Я не знала, но до меня начало доходить: в моём доме грёбаный невидимый единорог.

В этот момент словно кто-то опустил чёрную завесу на мои глаза, и я почувствовала, как тело обмякло.

— Эй, Чар-Чар! Вставай! — раздался чей-то голос, а затем что-то тёплое и влажное скользнуло по моей щеке. У меня слишком кружилась голова, чтобы открыть глаза. — Минки, я тебя слышу, — сказала женщина. — Но ты не можешь кусать её за пальцы. Или щёки. Или за бока. Выйди на улицу и поищи корм. Мне кажется, я слышала недалеко кудахтанье.

Цыплята. Мои цыплята. Я приоткрыла глаза, лишь смутно осознавая, что лежу на кафельном полу в коридоре. Без обуви. И без штанов.

— Не смей трогать моих цыплят, — проворчала я. — И где, чёрт возьми, мои штаны?

— У тебя под головой, глупышка. Мне пришлось положить туда что-нибудь, чтобы остановить кровотечение. Похоже, твоя прежняя рана снова открылась, когда ты потеряла сознание и упала. Между прочим, хорошая плитка. Даже трещинки.

Стоя надо мной, Симил хлопала большими бирюзовыми глазами на меня. Бирюзовыми. Они бирюзовые. Это значит, что она одна из них!

Я вскочила, и у меня закружилась голова, но я могла бежать. И защитить своих цыплят. От невидимого единорога.

К сожалению, у пульсации в голове были свои планы. Плохие.

Я закрыла глаза руками.

— Оу-у-у… чёрт. Кажется, у меня сотрясение.

— О, да ладно. Вставай. Нам нужно разобраться с одной ерундой.

Я посмотрела на неё, голова раскалывалась от боли.

— Неужели все бессмертные такие сумасшедшие?

— Нет! Мне много лет, и на лобке ужас. Все эти кудрявые штуки. Они прямо-таки раздражают.

Я съёжилась, когда в сознании возник нежелательный образ ковра гармонирующего с её рыжим лобком. Боже, пожалуйста, убейте меня. Прибейте валуном. Пустите рой африканских пчёл. Случайная стрела. Что угодно!

— Пожалуйста, замолчи, — простонала я.

Не успела я моргнуть, Симил подняла меня и поставила так, что мои пальцы едва касались пола. Я быстро поняла, что предыдущая битва у входной двери была шоу.

— Ладно, крошка, — сказала она, — тебе нужно слушать внимательно, иначе ты проведёшь вечность, соскабливая жвачку с нижней части столов в федеральной тюрьме. Я дам знать, в какой после того, как решу, но у многих проблемы с дёснами. И вечность после этого будет посвящена уборке комнаты Минки, и позволь заверить, что от этой задачи у тебя волосы встанут дыбом!

Она взглянула на своё декольте, и я заметила несколько торчащих маленьких рыжих волосков.

— Дорогой Господь, что или кто ты? — Помимо того, что просто псих.

Она отпустила меня, и я прислонилась к стене, думая о побеге.

— Сделаешь шаг к двери, и я перестану изображать милую богиню. Поняла? — прорычала она, угадав мои мысли. Вот чёрт.

— Ты богиня?

— Богиня Подземного мира, — она наклонила голову, — к твоим услугам. На самом деле, я нахожусь в бешенстве из-за того, что чуть не покончила с миром и постоянно лгу родным, поэтому моим силам и титулу дали тайм-аут, пока я исправляюсь. В любом случае, мёртвые разговаривают со мной и дают советы по макияжу, рецепты печенья и тому подобное, но без моих способностей трудно разобраться во всём этом шуме.

Она богиня. Настоящая живая богиня. С долбаным единорогом. И она стоит у меня в гостиной, болтая о… ну… Непонятно о чём. А я очень-очень хочу прекратить общение. Несмотря на то, что она сюрреалистически красива, чертовски страшна. И, честно говоря, я не на сто процентов уверена, что снова не сплю.

— О, хорошо. — Я кивнула пульсирующей головой. Ой.

— Хорошо. Рада, что мы разобрались…

Она замолчала и просто уставилась в потолок, будто смотрела матч по пинг-понгу, метая взгляд бирюзовых глаз туда-сюда.

— Ммм… С тобой всё в порядке? — спросила я, думая, что если она не ответит, то, возможно, сейчас самое подходящее время уйти: схватить кошку и цыплят, а затем уносить задницу. Ну, и штаны не помешали бы.

— О да… — сказала она голосом, похожим на секс по телефону. — С тётей Сими всё хорошо. Да. Верно. Вот тут. Жёстче. Шлёпни сильнее! — Её глаза продолжали бегать. Это так, так тревожно. — Я сделала шаг в сторону входной двери, она резко повернула голову в мою сторону. — Хей. И куда ты направляешься? А? А? — Она наклонилась и встала ко мне нос к носу. — А-а-а-а?

Я подняла руки в знак капитуляции.

— Никуда. Я абсолютно никуда не собралась.

— Хорошо. Потому что, несмотря на то, что думает Томми, мне нравится этот парень. Я имею в виду, да, у него есть свои отвратительные черты, но разве у нас нет?

Я пожала плечами.

— Я-я действительно не з-знаю.

Она ткнула указательным пальцем мне в грудь.

— Возьмём, к примеру, твоего дядю Чака, инкуба. Ты знала, что он начал превращаться в доброго несколько десятилетий назад? Сам начал? А теперь, — она опустила палец и упёрла кулак в бедро, — у тебя есть идеи, почему тысячелетний демон, которому нравится убивать женщин, повесил наручники, верёвку, хлысты и смазки, чтобы стать дантистом и любящим отцом? А?

— Эм… Нет. Не знаю.

— Любовь, цыпочка. Он влюбился.

— Как мило? — сказала я, всё ещё совершенно не понимая, к чему она клонит.

— Да. Действительно. Потому что, если есть надежда для такого эгоистичного демонического ублюдка, как он, понимаешь?.. Ублюдка? Он инкуб, которому нравится… — Симил заметила, что я не смеюсь. — Не бери в голову. Моя точка зрения такова: если есть надежда для него, то есть надежда для любого.

Я медленно кивнула.

— И вновь… как мило?

— Да! — Она подняла палец. — Потому что даже после того, как первая человеческая жена Чака, его пара бросила его и дочерей, отвергла его, когда он, наконец, признался, кто он, растоптав бедное, пахнущее серой демоническое сердце, сделал выбор. Он не собирался отказываться от жизни своей мечты. Не собирался позволять никому знать, кто он. Не генетика, не его тёмные и очень извращённые тройные побуждения и, конечно же, не его диетические предпочтения. Он взял быка за свисающие яички и нашёл женщину, которая любила его таким, какой он был, и хотела разделить его мечту.

Я понятия не имела, была ли ее история полностью выдумана о дяде Чаке, но она казалась нереальной.

— Это очень милая история. Теперь я могу идти? — спросила я.

— Даже близко нет. Да, и, кстати, тебе следует поблагодарить дядю Чака. Он присматривал за тобой с того дня, когда Мааскаб напал.

— Он присматривал за мной, — скептически повторила я.

— О, да. Этот мужчина набрал несколько миль полётов и, по крайней мере, раз в неделю, проведывает тебя.

— Я тебе не верю.

— Никто никогда не верил. — Она покачала головой. — Но это не меняет факта, что он всегда рядом, прячется в тени, наблюдая за тобой. Я удивлена, что ты этого не заметила. — Она подалась вперёд ровно настолько, чтобы посмотреть за входную дверь. — Йоу! Чаки! — закричала она. — Как делишки?

В моей голове раздался тихий щелчок. Он — то существо, которое я ощущала?

— Он здесь прямо сейчас?

— Нет. Я просто была вежлива.

А?

Симил продолжила:

— И ты тоже должна.

— Должна что?

— Быть вежливой, дитя! Никогда не становись на плохую сторону инкуба. Подсказка: они любят корзины с фруктами. С шоколадом. И их эго очень хрупко, я предлагаю тебе поблагодарить его за то, что он лично помочился на каждый дюйм двора вокруг дома.

Милостивый Боже.

— Зачем ему это делать?

Она закатила глаза.

— Чтобы держать подальше любых духов, вампиров, демонов и нежелательных адвокатов. Моча демона — отличный репеллент.

Я сморщилась.

— Поверю тебе на слово. Пожалуйста, уходи. Всё это слишком безумно, чтобы воспринимать в один день.

У Симил отвисла челюсть.

— Ты не веришь мне?!

— Ну, я, э-э-э…

— Хорошо, но поверь вот во что: твоя тётя Клэр рассказала твоей матери о дяде Чаке и вселила в неё страх перед демонами и монстрами. С этого момента твоя милая мамочка ни о чём другом не думала. А слишком много думать весьма забавно. — Я чувствовала, что близится мудрый совет. Она продолжила: — Когда мы постоянно о чём-то думаем, мы притягиваем это. Вот посмотри на меня. Я постоянно думаю, о своей удивительности, и посмотри, какая я потрясающая! — Да, ты в восторге от себя.

— Ты пытаешься сказать, что моя мать решила сойти с ума?

— Нет! Ты упускаешь главное! Почему люди такие тупые? — Она сделала вдох и со свистом выдохнула. — Она продолжала думать о монстрах и в конечном итоге привлекла их. Просишь, и Вселенная доставит.

— Так это она виновата, что на меня напали?

Какой груз.

— Нет! Боги! Это вина Мааскаб, чудачка. Он решил быть злым ублюдком, но, как я только что объяснила, мог бы выбрать что-то другое. Совсем как старый добрый дядя Чак. Ты что, не слушала?

Я кивнула, а затем мотнула головой.

— Не совсем уверена.

— Независимо от того, что планирует для нас Вселенная, у всех есть свобода выбора. Мы — капитаны нашего собственного кризиса! Мудаки в диктатурах. Французы в наших…

— Ладно. Поняла.

— Нет, ничего ты не поняла, сестра! — сказала она. — Дядя Чак нуждался в ком-то, кто подпитывал бы его хорошую сторону, чтобы помочь увидеть другое возможное будущее. Как и ты должна была помочь Томмазо. Но не-е-е-ет… ты подпитала его злую сторону, да, Чар?

— Теперь я действительно запуталась.

— Почему? Это совершенно ясно для всех нас!

Я осмотрела комнату.

— Для кого всех?

— Нас. Меня. — Симил указала на себя, а затем на угол моей гостиной, прямо через дверной проём. — И всех их.

Я не хотела спрашивать. И не спросила.

Она покачала головой, цокая на меня.

— Томмазо убежал, чтобы встретиться лицом к лицу с Пупом Земли, с самим большим злом. С мастером всего мрачного, нездорового и жестокого, включая книги, которые заканчиваются на самом интересном. Фу! — Она скривила кислую мину.

— Он собирается сражаться с сатаной?

Ну, если боги существовали, значит и он реальный. Верно?

— Сатана? — Симил хихикнула, обращаясь к небу. — С этим большим котёнком? Чёрт возьми, нет! Сатана сидит целыми днями, вяжет маленькие рогатые шапочки и придумывает идеи, как заставить детей курить электронные сигареты. Он полный неудачник. У него кишка тонка, как у слизняка. Поняла? Тонка-слизняка?

— Да? — Я вообще ничего не понимала.

— Потрясающе. А я говорю о короле Мааскаб.

— У них есть король. — Звучит не замечательно.

— О да. И он настолько силен, что заставил моего брата Чаама, Бога Мужского начала, на некоторое время присоединиться к своей команде. Да, Чаам, на самом деле, мало что помнит и думает, что это просто какая-то случайность; но поверь, мистер Зад всегда за кулисами дёргает за ниточки.

— Мистер Зад? — О, Боже. Её разглагольствования становились всё более и более странными, без смысла или конца.

— Его настоящее имя Таяс, что, по-моему, переводится с языка майя как «банан», но не используй это, не заплатив мне пять долларов. Мои слова защищены авторским правом. Как только мистер Банан наберёт новых старших жрецов, начнёт восстанавливать армию, и тогда мы все снова погрязнем в бойне со Скабами.

— Почему ты ничего с этим не делаешь? Ты… ты… — Мне было очень трудно произносить это слово. — Богиня.

— Во-первых, я — Симил, и не могу не болеть за команду Зла. Как и за команду добра. Так веселее. Во-вторых, если Вселенная измениться, и я убью самого злобного Скаба, тогда погибнет в будущем самый милый человек на планете, и тогда где мы окажемся?

— Вообще не представляю, — простонала я.

— Вот именно. Конечно, Бананазад положил глаз на кое-кого особенного — одну из моих сестёр, представляешь, и если не решит отдать ей своё злое сердце, не сдастся и останется злым. Так что он, вероятно, должен умереть.

— И что мне на это сказать? — спросила я.

— Ты что, не слышала?

В этот момент я была так растеряна этой случайной историей, что просто хотела всё закончилось.

— Да. Каждое слово.

— Хорошо. А теперь я ожидаю, что ты исправишь беспорядок, который создала, и как можно скорее.

Она снова ткнула меня в грудь, и когда я прижалась спиной к стене, было действительно больно.

— Ай! — Я потёрла это место. — Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но взваливать на меня этот «беспорядок» — чрезвычайно сложная задача.

— Да? Так ли это? Ты должна была выйти замуж за Андруса, и по какой-то причине его сердце и душа были отданы другой. Но затем Вселенная в своём бесконечном ничтожестве решила дать тебе другой путь к счастью. Ты решила и по нему не идти, и посмотри, что случилось? Хаос! У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы всё исправить, или я не могу нести за это ответственность.

Что-то подсказывало, что ответственность, наряду с разумным поведением, что-то, чего у неё никогда не было.

— Хорошо. И что же мне сделать? — Мне было страшно услышать ответ, но я должна спросить.

— Ты должна спасти Томмазо. Ты, и только ты. Одна.

— Я даже не буду спрашивать почему, потому что у меня сильное предчувствие, что ты не скажешь. Тем не менее, я его не люблю. Он — один из этих тварей.

— Этого то, чего я боялась. — Она цокнула языком и покачала головой, глядя в пол.

— Что? — Я тут же пожалела, что открыла рот. Стоило просто держать его на замке, чтобы она ушла.

— Я боялась, что ты окажешься такой же, как тётя Клэр, которая до сих пор прячется в пещере в Перу.

— Тётя Клэр ещё жива? — Никто не видел её десяток лет.

— Если ты считаешь поедание насекомых для пропитания и отсутствие доступа к сериалу «Чужестранка» или «Эффект Карбонаро», или к шоу Джона Оливер, «жизнью», — она показала воздушные кавычки пальцами, — тогда у тебя проблемы серьёзнее, чем смерть Томмазо на твоих руках.

— Смерть? — прохрипела я.

— Да. Он собирается убить Бананазад. Ни единого шанса! Бананазад раздавит его, как жука. Если только не станет правой рукой командира ЗадницаКаба… поняла? Мааскаб? Задница? О, иди ты, это забавно. Короче, очень сомневаюсь, учитывая, что Мааскаб хладнокровно убили семью Томмазо, что он позволит себе этому случиться. Он скорее погибнет в бою, чем вернётся в команду Скабов.

Мааскаб убили его семью? Всю? И он становился одним из этих зверей? О, боже мой.

Моё сердце словно рухнуло на дно океана. Наконец-то, всё обрело смысл — его отчаянное желание удержаться от срыва. То, как он избегал возможности раскрыть, что происходит. Вот почему он так расстроился и убежал после того, как я рассказала ему, что со мной сделали. У него очень глубокий эмоциональный шрам. Но я испытывала отвращение к Томмазо и к тому, кем он становился, когда ситуация для него оказалась непостижимо хуже.

Я прижала ладонь к макушке, выдыхая.

— Боже, всё так запутано.

Затем, как удар молнии, на меня обрушилось осознание: да, моя история ужасна, но мне было девятнадцать, и вот я здесь, семь лет спустя, позволяю этому моменту определять и контролировать меня, когда должна вернуть свою жизнь и заткнуть прошлое туда, где ему самое место. Потому что, в конце концов, прошлого больше не существовало. Но я подпитывала воспоминание о единственной ночи и хранила его живым.

Вот что погубило мою мать: не отпускать. И меня это губило.

Я продолжала видеть мир через призму одной уродливой, ужасной ночи, когда на самом деле существовало много прекрасных моментов, возможно, тысячи, на которых я могла бы сосредоточиться: долгие жаркие летние дни, которые провела в доме моего лучшего друга Майка в детстве. Его мать присматривала за нами, пока моя работала. У него не было бассейна или кондиционера, поэтому мы изобретали собственные способы спастись от жары. Моим любимым занятием стало наполнять водой мешки для мусора из шланга и пытаться сидеть в них, не выливая воду. Кроме того, у меня были совершенно особые отношения с мамой, и мы всё время смеялись вместе, даже когда злились. Но именно её смех всегда давал мне знать, что она рядом. Мне нравилось, как она смеялась.

Я могла бы даже сосредоточиться на том факте, что в течение последних четырёх лет вставала каждое утро и шла на работу, где могла дышать свежим воздухом и любоваться потрясающими пустынными горами. Люди платили тысячи, чтобы провести один день в таком месте, а мне платили каждый день. Я такая идиотка.

Как я могла позволить себе обвинять Томмазо, когда он был такой же жертвой? Его семью жестоко убили, и теперь он будет вынужден, по сути, стать тем, что убило людей, которых он любил.

— Ты думаешь, он станет приспешником этого… этого Зада, если его не убьют? — спросила я у Симил.

— Абсолютно. Тогда он станет вторым сильным мудаком в мире. И, несмотря на то, что я садистка, всё же богиня. И я запрограммирована на защиту вас, дерьмовых тварей, так что мне придётся его убить. — Она ухмыльнулась и протянула костлявые руки. — Моей голой Минки. Если сегодня не среда, то очередь Минки убивать.

Я абсолютно не понимала, что происходит. И говорю не про словесное путешествие Симил по дурацкому кругу. Я чувствовала ужасное желание защитить Томмазо. И не хотела, чтобы она или Зад прикасался к нему.

И я спросила:

— Что я могу сделать? — Она пожала плечами. — Спасти его? И всё сама, потому что Великая и Могущественная Сими предсказала, что лишь так всё получится?

Она скривила рот.

— Откуда, чёрт возьми, мне знать?

Серьёзно?

— Ну, ведь ты богиня.

— Неправильно! У меня нулевые способности. Так что ты полностью одинока в этой миссии.

Почему у меня сложилось впечатление, что она мне лжёт?

— Ты можешь хотя бы сказать, где его найти?

— Могла бы, но не буду. Так совсем не весело.

— Ух, ты, — сказала я. — Внезапно весь грёбаный мир обретает смысл.

— О-о-о-о-о. — Она притворно закатила глаза. — Ты попробуй прожить семьдесят тысяч лет с людьми и их беспорядками, в гигантском мегаполисе, и постарайся не стать ублюдком!

Милостивый Боже… ох, нет, Боги, пожалуйста, помогите мне не дать пощёчину этому божеству.

— Симил, знаю, что ты, вероятно, можешь раздавить меня, как спелую дыню, но клянусь богами, или Вселенной, или любой кучкой дерьма, на которую ты подписываешься, что если не скажешь, где найти Томмазо, я перейду на тёмную сторону и съем твою проклятую печень!

Она ухмыльнулась.

— Это обещание?

— Да.

Она слегка хлопнула в ладоши.

— Ура! Но я всё равно не скажу, куда он пошёл. Потому что, на самом деле, я не знаю. А ты знаешь? Мастер Мааскаб очень искусно скрывает своё присутствие. Рекомендую тебе хорошо выпить и вспомнить каждый разговор с Томмазо, пока не поймёшь место. — Мило. Вау. Отличный совет.

— Пожалуйста, уходи.

Она запрокинула голову.

— Ну, что ж! — Она вышла через парадную дверь. — Пойдём, Минки.

— И верни мне клюшку, — проворчала я. Я наблюдала, как искореженный кусок металла упал из воздуха на пол. — Больная, — поморщилась я.

— Ага. — Симил полезла в карман и протянула мне карточку. — Звони, если что-нибудь понадобится. Мы всегда можем помочь.

Я медленно взяла карточку.

— Спасибо. — Конечно, карточка была пустой.

— Увидимся на свадьбе. Или на казни Томми. В любом случае, я буду одета в розовое. — Симил неторопливо ушла в своих обтягивающих розовых брюках. Кто-то должен её придушить.

Что касается меня, пришло время выползти из уродливой дыры, в которой жила, и встать на ноги. Не только ради Томмазо, но и для себя. Вот дерьмо. Я должна сделать всё одна.