Тень с Севера

Глава 3 Безымянный нойда

Когда разбегаются в стороны берега длинного залива, небо сразу становится вдвое выше и глубже. Длинным потусторонним вздохом приходит ветер. Поднимается прозрачная студеная волна, летит водяная пыль. И вот уже вокруг не острова, скалы и протоки – а простор моря Нево.

Есть моря и побольше Нево, но мало найдется таких же нравных, лютых, коварных. Воды его дышат холодом даже в самые жаркие дни. Порой налетает буря среди ясного неба, и рвет паруса внезапный порыв, и валит судно волна, пришедшая ниоткуда…

Но разве это остановит смелых людей? Множество племен живут по берегам Нево, из конца в конец пересекая его неспокойные воды. Стоят крепости, быстро обрастающие торговыми посадами: Корела, Альдейга, Торопец… Словене, вожане, карелы, лесные саами – кого тут только не бывает! Часто здесь видят полосатые паруса нордлингов и крутобокие лодьи новогородцев.

На скалистых островах стоят в вечном молчании разрисованные священные камни древнего народца – чуди белоглазой, маленьких подземных чародеев. Давно ушла чудь, только писаницы остались.

Есть на море Нево остров. Карелы зовут его Хево-саари, а словене – Коневица. Зеленым холмом он встает из холодных вод близ матерого берега. Этот остров издревле почитается как обиталище могучего сейда. Огромный мшистый валун, подобный конской голове, – пристанище воронов, что карканьем дают вопрошающим ответы об их судьбе.

Однако в последние годы сейду пришлось потесниться. А все потому, что на Коневице поселился знаменитый в северных землях ведун по прозвищу Безымянный нойда.

Над водами Нево разливался малиновый закат. Солнце садилось в облака, предвещая непогоду.

Нойда сидел на поляне, в середине круга из небольших стоячих сейдов. Растущие вокруг сосны благоразумно отступили от каменного хоровода подальше.

Такие круги встречались в северных землях и тоже были наследием подземной чуди. Добрые люди старались обходить их стороной. Поговаривали, кто войдет в хоровод камней, того гляди исчезнет без следа и без вести… Безымянный отлично знал, сколько в тех слухах правды, а сколько бабкиных страшилок. Случайному путнику такой круг ничем не грозит. Но сила его в самом деле велика.

Нойда сидел, застыв словно каменный и устремив в пространство неподвижный взгляд узких светло-голубых глаз. Губы плотно сжаты, дыхание едва заметно. Годы назад, в самом начале его пути, люди часто дивились облику молодого шамана. Ведь как думают: раз чародей, значит, седой старец с тяжелым «вороньим» взглядом, косматой бородой… А тут – молодой, худощавый лопарь, на голову ниже любого из словенских мужей. Лицо пригожее, борода вовсе не растет, на грудь косы падают. Как есть девка!

Впрочем, с тех пор прошло немало времени. И каждый год словно резцом проходился по лицу Безымянного нойды. Да и косы взялись сединой много раньше положенного…

Солнце опускалось все ниже, обводя тучи золотом и червецом. Звенели комары, в недоумении кружась близ сидящего человека. Что за чудеса! Пахнет от него не теплой кровью, а таким же холодом, как от студеных вод Нево…

Нойда сидел в каменном круге с полудня, а не ел уже третий день. Или четвертый – он сам не помнил. Ему было все равно, ведь духом он был не здесь.

Глаза его души, распахнутые в иные миры, видели не закат над Коневицей, а нечто совсем иное…

…он сидел у синеватого пламени, в круге света посреди шелестящей тьмы. На коленях шамана лежала колотушка от бубна. Сам бубен примостился слева у бедра, надежным щитом и залогом возвращения в мир живых. Бубен – небесная лодка, пребывающая разом во всех мирах. Он ли не защитит, обратно не вывезет?

За кругом света, во внешней тьме, то и дело загорались белесые огоньки глаз. Слышалось неровное дыхание и звук, будто кто-то втягивал слюну.

Это место вне времени звалось Долиной Отчаяния. Здесь недавно умерших людей, растерянных и страдающих, поджидали голодные духи – те, что приходят в мир живых болезнями, неудачами, горестями, злодействами… В отличие от комаров, хищные сайво прекрасно чуяли живого человека. И вмиг растерзали бы его, если бы не боялись.

Безымянный нойда даже не глядел в сторону белесых огоньков. Далеко не впервые он разводил огонь в Долине Отчаяния. Пламя холодного костра неудержимо притягивало голодных духов – и здешних, и забредших из иных миров.

Так ночью ловят рыбу, зажигая на лодке фонарь.

…Первыми, как всегда, явились дикие сайво. Белые, веющие сырым холодом снежные лымы, зимняя нечисть… Болотники с глазами-гнилушками… Зубастые, зловонные водяные духи… Все те, кого Безымянный изгнал, развеял, одолел в бою. Все они мечтали о мести – но их чаяния были напрасны. Духи ледяных чащоб, омутов и бездонных болот слишком боялись своего победителя и могли лишь бессильно крутиться поблизости, надеясь на случай – или появление кого-то посильнее…

Нойда мог и с закрытыми глазами пересчитать всех диких сайво, так что даже не трудился поднимать веки. Он знал, что они не посмеют подойти к костру. Да и не их он ждал.

– Финн… Ты завел нас на погибель, финн!

Нойда приоткрыл глаза, поворачиваясь на полный злобы хриплый голос. Кто же нынче явился к его костру? Мертвые воины из хирда морского ярла Арнгрима Везунчика – беспечного искателя сокровищ, нашедшего в карельских водах погибель. Теперь воины – лишь костяные остовы, с которых рыбы давно объели плоть, в доспехах, изгрызенных морем…

– А я тебя узнал, – прищурившись, сказал он ближайшему мертвецу. – Не ты ли глумился надо мной, привязанным к дереву? Не ты ли сломал о колено колотушку моего бубна? Точно так же тебе вскоре сломали шею!

– Ты знал об опасности, но не предупредил нас…

– Ваш хёвдинг был слеп и глух к моим словам. Его вина, не моя.

– Рано или поздно мы доберемся до тебя, финн, – шипели мертвецы, лязгая ржавыми мечами. – И утащим на дно…

– Оставьте жалкие угрозы, – холодно сказал нойда. – Взывайте лучше к Ран, Госпоже Бури. Молите о милости – и, может быть, она сделает вас гребцами своего корабля! А не хотите – оставайтесь на дне морском, там вам самое место!

Мертвецы еще долго бродили кругами, бормоча в тумане. Нойда устало закрыл глаза, приказав себе не слышать докучливых гостей. Долина Отчаяния вновь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь посвистом ветра.

– Братец… – шелестящий женский голос заставил нойду открыть глаза.

Перед костром стояла невысокая молодая женщина в платке и белой погребальной рубахе без вышивок. Лицо и руки ее покрывали ужасные язвы.

– Где мой муж, братец? – простонала она. – Что ты сотворил с моим мужем?

Нойда резко повернулся, в светлых глазах вспыхнул гнев.

– Опять ты? – воскликнул он. – Неужто и смерть не прекратила твоего безумия, Хилья? Лучше спроси, что Вархо сделал с тобой. И с собою самим! Он платил за ложное бессмертие твоей живой жизнью…

– Я любила его… – заломила руки умершая. – Ради него я была готова на все! Верни мне мужа!

– Ты покрывала злодеяния упыря. Ты знала, в кого превратился Вархо, и молчала, пока он убивал твоих же родичей. Я спас его…

– Спас? Ты убил его, братец! И его, и меня!

– Убил лишь тело, – утомленно проговорил нойда, не в первый раз занятый подобной беседой. – Уходи, глупая, не зли меня. Когда ж ты успокоишься?

– Я буду приходить, пока ты не вернешь мне мужа! – пригрозила женщина в погребальных одеждах.

И ушла в туман, обратившись бледной тенью среди теней.

Нойда провел рукой по лицу и тихо выругался. Из всех назойливых призраков самым надоедливым и упрямым была Хилья.

«Она точно ушла?» – послышался осторожный голос из бубна.

– Да, Вархо. Вылезай.

Изнутри бубна змеей вытекла черная тень. Подобралась к костру, обрела человеческие очертания и уселась у огня, небрежно подогнув под себя ногу.

– Это теперь называется «спас»? Защемил в расколотой березе и сжег, а душу посадил к себе в бубен?

– Именно так, – кивнул нойда.

Черная тень сверкнула отливавшей металлом улыбкой. Безымянный поморщился. Плоть упыря давно сгорела в лучах солнца – но острые железные клыки во всех мирах оставались неизменными.

– Не пойму я тебя, братец-нойда. Ну чего ты здесь сидишь? Почему из всех загробных миров ты выбрал именно тот, где болтается Хилья? От ее нытья и при жизни покоя не было…

– Вархо, знаешь что? – ответил нойда со вздохом. – Ступай-ка обратно в бубен!

Всякий раз, когда былой побратим подавал голос, нойда задумывался: а не зря ли он сделал его своим сайво? Дух-хранитель из бывшего равка все равно вышел никудышный. Вархо только и делал что жаловался. Вдобавок он откровенно ждал, когда хозяин бубна умрет, чтобы освободиться. А еще из-за него нойда едва не поссорился с Кавраем, богом шаманов. «Нельзя сажать людей в бубен, даже таких поганых!» – предупредил его бог. «Он мой побратим, я попробую», – возразил саами. И уже не раз о том пожалел.

Долгое время нойда не призывал Вархо, да и вообще старался не вспоминать, что такой дух у него есть. Но в последнее время он не то чтобы полюбил разговаривать с ним. Мало радости в разговорах с упырем. Просто у нойды не осталось иных собеседников. А Вархо слушал очень, очень внимательно. И отвечал зло, но порой дельно.

– Я снова видел ее, – помолчав, сказал нойда. – Сирри, мою невесту.

Черная тень повертела головой.

– Здесь? Так вот почему ты сюда зачастил!

– Нет, – резко ответил саами. – Не здесь. Сирри я видел во сне.

– А-а, – протянул равк. – Опять в тумане?

– Да.

– Опять не смог прикоснуться?

Нойда кивнул.

– Я все время вижу ее во сне, в одном и том же месте. Берег моря, туман, саамская вежа, и у порога Сирри стоит… Я кричу, зову ее, а голоса нет.

– А почему она сама не может позвать тебя?

– Она меня не видит, – мрачно сказал нойда. – Она слепая. Почему?

– Гм, – задумался равк. – Ты рассказывал, что морская нечисть вырвала у нее глаза…

– Я убил эту нечисть, – отрезал нойда. – А Сирри все равно осталась слепой. И по-прежнему не слышит меня…

Саами тяжело вздохнул.

– Я так устал пытаться, – признался он. – Порой просыпаюсь ночью и чувствую рядом тепло ее тела. Ее руки, обнимающие меня…

– Знаешь, что я тебе скажу? Тебе нужна земная жена, помимо небесной. И дети!

– Чтобы ты их сожрал? Не дождешься.

Равк расплылся в улыбке, сверкнув железными клыками.

– Дружище, я же твой дух-хранитель! Я тебе только добра хочу!

Нойда поморщился.

– Почему Сирри не с предками, в селении дедов, а одна, слепая, на каком-то туманном берегу? – подумал он вслух.

Вархо сделал вид, что размышляет.

– А если тебе самому пойти к предкам и поговорить с ними? – встрепенулся он. – Может, им из-за Кромки виднее? Живые родичи тебя прогнали, но мертвым-то ты ничего плохого вроде не сделал. Право, сходи к ним! Могу указать дорогу…

– Еще равка в проводниках по Нижнему миру мне не хватало, – хмыкнул саами. – А предков я спрашивал. Они не знают.

– Ай-ай, – покачал головой Вархо. – Вот незадача… Слушай, а если тебе умереть? Сразу станешь одним из них…

– А ты бы и рад.

Равк на этот раз, о чудо, смолчал. Оба вспомнили, как в свое время нойда отобрал душу Вархо у голодных духов. А взамен обещал отдать все, что бог шаманов пожелает. «Я отвечу потом», – сказал Каврай. И больше не являлся шаману…

– Я одолел великого врага, – прошептал нойда. – Ничего не изменилось. Я взывал – Отец шаманов молчит.

Равк зевнул.

– Почему бы тебе не отстать от Каврая? Представляю, как ты за эти годы надоел ему своими вопрошаниями!

– Я давно уже ни о чем его не спрашиваю, – резко сказал саами. – Я ищу сам.

– Не слишком-то успешно…

Внешняя тьма наполнилась заунывным свистом. По высохшей земле поползла белая поземка. Прожорливые духи скребли когтями и постанывали во мраке, намекая на желанную трапезу. В черных небесах низко ползли облака, без конца и края. Тут никогда не бывает солнца…

– Что же мне делать, о Каврай? – прошептал нойда. – Как спасти мою Сирри?

Вархо захихикал:

– Я понял, почему ты все время возвращаешься в Долину Отчаяния. У вас, у людей, это называется «назло бабушке отморожу уши»! Сидишь тут живым укором пред очами Отца шаманов и задаешь ему один и тот же вопрос. Как назойливый ребенок, который надеется получить желаемый ответ, если спросит еще разок…

– А что бы спросил ты? – огрызнулся нойда.

Равк оскалил в улыбке беспощадные клыки.

– О, все-таки вспомнил, что я тоже был ведуном?

– Какая разница, кем ты был, – отмахнулся нойда. – Ты всего лишь дух, утративший сперва совесть, а потом человеческую сущность и плоть. Но давай, попробуй. Ты все говоришь, что я задаю богам неправильные вопросы; так задай правильный.

– А что мне за это будет? Почему я должен тебе помогать?

– Потому что я могу встать и уйти, – ровным голосом ответил нойда. – А тебя выгоню из бубна и оставлю алчущим духам.

Саами повел рукой туда, где караулили хищные сайво.

Те сразу оживились, начали подползать. Вархо невольно придвинулся к призрачному костру. Улыбка его стала широкой и заискивающей – и еще злее прежнего.

– Эй, зачем угрожаешь? Я же твой сайво, верный помощник! Вот если бы покормил меня горячей, свежей кровью – я бы подсказал тебе правильный вопрос…

Нойда взглянул на него бесконечно равнодушным взглядом:

– Тебе в самом деле есть что сказать?

– Возможно, я знаю о путях богов то, чего не знаешь ты! Пожалуйста! Одну капельку крови!

– Ну и кто из нас надоедливый ребенок?

– Всего одну капельку!

– На, подавись!

Нойда достал костяной ножичек, уколол край ладони, брызнул несколько капель на бубен.

У равка вспыхнули глаза, плечи расправились. Длинный красный кончик языка высунулся из-за длинных клыков.

– Еще! Еще!

– Говори.

– Ох, какой ты зануда… Хорошо, вот мой вопрос. Где глаза Сирри?

Нойда озадаченно нахмурился. Довольно долго он сидел и размышлял.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Седда, морская нечисть, убила мою невесту и вырвала ее очи… Нечисть я прикончил – уж в этом я не сомневаюсь. Боги, даже бывшие, умирают не так, как люди. Порой и не поймешь, что бог жив. Кажется, от него осталась лишь пара гнилых костей и забытый жертвенник – а он встает и выращивает себе новую плоть. Поэтому их убивают иначе – так, как это сделал я…

– А глаза ты у трупа вырезал?

– Нет, – еще сильнее помрачнел нойда.

– А почему? – ехидно спросил равк.

– Потому что… потому…

– Что, стыдно? А я знаю ответ! Потому что не ты нанес последний удар. Я там был, в бубне твоем сидел, я все видел. Седду добила словенская девка, которую ты использовал как приманку. Ты валялся на берегу с ножом в груди, девчонке пришлось доделывать работу за тебя. А она и понятия не имела ни о каких глазах… Что из всего этого следует? Что глаза эти сейчас неведомо где! Думаю, кто-то уже прибрал их себе. Иначе твоя Сирри давно бы прозрела… Ну что, мне дадут еще вкусной теплой кровушки?

– Хватит, – отрезал саами. – Я не «поедающий», чтобы кормить своих сайво кровью и растить из них чудищ…

– Каплю крови пожалел! – взвыл бывший равк. – Ты самый жадный из шаманов! Чтоб я еще хоть раз…

Задумавшийся нойда вдруг вскинул голову.

– Тихо, сюда кто-то идет!

– Кто-то новый… Такого духа я прежде не встречал… Ой-ой…

Сердце нойды застучало.

– Полезай в бубен! – приказал он равку. – Прячься! Ко мне прислали одного из сильнейших!

Бывший равк юркнул в бубен. Нойда, сразу забыв о нем, принялся вглядываться во тьму. Туман шевельнулся, дохнуло сырым морским ветром. Молодой саами невольно глубоко вздохнул. Он почуял запах дома.

Блуждающие в сумраке вокруг костра голодные духи исчезли все разом, будто их сдуло. Приближался кто-то очень сильный и опасный…

Все сильнее пахло морем. Вдруг из тьмы нахлынула волна. Пена доползла почти до костра, порыв ветра заставил пламя взметнуться.

Затем из тьмы выступила тень.

В первый миг нойда удивился. Он не узнал этого мертвеца. Черное женское тело, словно облитое смолой, венчала жутковатая рыбья голова с пастью, полной оскаленных зубов.

«Это личина, – вскоре догадался он. – А, вот оно что…»

Нойда встал и почтительно поклонился пришедшей.

– Приветствую тебя, Бабушка-Рыба.

– Сперва убил, теперь кланяешься? – послышался из-под маски скрежещущий голос.

– Убив тебя, я освободил твое тело от власти злобного духа…

Раздался хриплый смех из-под маски.

– Глупый мальчишка! Ты загубил меня понапрасну. Ты сбежал со Змеева моря, страшась гнева моих родичей. Но месть тебя скоро настигнет, я это вижу…

Нойда поднял бубен, занес колотушку.

– Остановись, морская праматерь. Еще шаг – и мне придется убивать тебя снова.

Черная Акка остановилась.

– Ха-ха! Ты ничего мне не сделаешь. Я уже мертва и плаваю в подземных морях. Но за меня отомстят… Попомни мои слова! Я не скажу, когда это произойдет, чтобы ты не знал покоя ни днем, ни ночью… Жди!

И Бабушка-Рыба скрылась в сырой тьме.

Нойда пожал плечами и вновь уселся у костра.

– Да пусть сюда явится хоть сам дух Предвечного Змея, – негромко произнес он в пространство. – Даже он не сдвинет меня отсюда.

И тут дрогнула земля. Разом стемнело. Белесый сумрак вспыхнул красным, словно подсвеченный пожаром. Ветер завыл на все голоса.

«Ну наконец-то», – улыбаясь, подумал нойда.