Стажировка юной магини

Гл. 1. Прибыли!

— Ой, какое Солнце!

Яркий свет ослепил меня, и я зажмурилась.

— Не Солнце, а Лика. В общем-то, они похожи.

Предыдущие уроки типа острых площадок и лестниц без ступенек не пропали даром. И я лишь усмехнулась — жара стояла невыносимая, и было так нестерпимо светло, как будто не одна Лика, а тысячи ярчайших звезд пробовали дикую планету на прочность. Да уж, защитные очки и мне, пожалуй, не помешали бы!

Андрис и тут не удержался от реплики — оказывается, моим глазам ничего не угрожало. Однако я пока еще не привыкла к здешнему освещению и не очень-то поверила словам друга.

Феерия, закаленная в неравной борьбе с внутренностями черной дыры, видимо, не испытывала ни малейшего дискомфорта, чего нельзя было сказать о нас с Силоной. Мы нахлобучили на головы большие махровые листья какого-то незнакомого растения, над которыми немного поработал Владар. "Головные уборы" приятно холодили, но не могли полностью избавить от ослепительных лучей добросовестно палящего светила, и приходилось все время щуриться или загораживать глаза рукой. Даже Андрис прикрылся сложенной из газеты самодельной шапочкой.

— Я думала, здесь и звезд-то не осталось, Оратуз сожрала.

— Не забывай, что ты в волшебной галактике. Любой маг может понаделать их сколько угодно.

Ну, положим, не любой… Я, например, вряд ли. Впрочем, сейчас мне того и не хотелось, одной хватало.

Несмотря на возникшие трудности, мы решили пока не доставать спасительные панцири, так как не собирались долго задерживаться на стоянке. Молодые маги заверили нас, что в гостях у Модерста защитная одежда не понадобится.

Мы выпили по глоточку золотого эликсира. Немного полегчало, и я огляделась. Летучие корабли расположились на небольшой лесной лужайке. Деревья на первый взгляд ничем не отличались от своих земных собратьев. Трава тоже выглядела вполне обыкновенной, и только цветы, прорывавшиеся кое-где сквозь сплошной зеленый ковер, резко выделялись на фоне монотонного пейзажа. С огромными налитыми бутонами и ярко-зелеными узорчатыми листьями, они казались нарисованными восторженным романтиком. Неподалеку я заметила цветок с лепестками разного цвета.

— Цветик-семицветик, — сказал Андрис, поймав мой взгляд, невольно задержавшийся на пестром бутоне, почему-то плотно закрытом, наперекор ясному дню. — Ждет хозяйку.

— Так он что, из сказки?

— Произведение местного любителя сказок. Еще увидите другие его творения. Тут ведь каждый живет, как хочет. И созидает, что хочет.

Молодые маги решили оставить змеев в лесу. Спрятать их среди кустов и деревьев и погрузить в сон рыбку и голубок не составило особого труда.

— Неужели вы собираетесь ходить пешком в такую-то невероятную жарищу? — недовольно спросила Силона.

— Время от времени, — ответил Владар и интригующе улыбнулся. — Туземный транспорт ничуть не хуже.

Мы пошли по лесной тропинке. Зюзя немного покружила над брошенным лагерем, но скоро сообразила, насколько это бесполезное занятие охранять кусты и деревья. Летучие корабли приняли соответствующий вид и теперь отличались от обступавших их со всех сторон зеленых соседей лишь строптивым нравом. При приближении непрошеных гостей наши замаскированные пожитки были готовы кусаться, царапаться, щипаться и колоться. Убедившись в защищенности волшебного имущества, моя распрекрасная выпь тут же исчезла — вероятно, отправилась в гости к собственным друзьям, которых когда-то оставила на родине.

Лес встретил нас приятной прохладой и переливистым пением птиц. То и дело попадались большие и маленькие кустики, увешанные сочными ягодами, и мы останавливались, чтобы перекусить. Правда, некоторые из них меня смущали, на их ветках росли маринованные, соленые, копченые, засахаренные и прочие разносолы. Прямо живая скатерть-самобранка! Припомнив леденцы, которыми нас потчевала в фиктивном саду повелительница воды, я все же не решилась отведать диковинные плоды. А моя осторожная подруга, как ни странно, не только решилась, но и перепробовала все произраставшие вокруг нас сладости.

— Ну, и? Вкусно?

— Не передать! И не переслащено, как у некоторых…

Ничего, мне хватило и обычного салата. Так здесь называли удивительные фрукты, внешне похожие на мандарины. Каждая долька имела собственный вкус — земляничный, черничный, арбузный, яблочный и всевозможный иной.

Вдруг Владар и Силона, безмятежно шагавшие впереди, исчезли. Даже не успев испугаться, я вопросительно посмотрела на друга.

— Местный сервис, — ответил молодой маг на мой безмолвный вопрос. — В Волшебной стране можно мгновенно очутиться в любом ее месте, в каком только пожелаешь. Для того чтобы попасть туда вдвоем, — добавил он, глядя мне прямо в глаза, — придется держать друг друга, ну, хотя бы за руки…

Мы стояли под большим кустом, усыпанным мелкими грибочками.

— Еще не совсем просолились, — посетовал Андрис, попробовав один из них. — Света маловато.

Так и не рискнув последовать его примеру, я спросила:

— Куда отправимся?

Было ясно, что выбирать все равно будет он.

Тут на тропинку выбежали дети и остановились, увидев нас. По их губам, окрашенным в разные цвета, и любопытным взглядам светившихся озорством глаз я поняла, что они уже насытились гостинцами волшебного леса и теперь искали приключений. Детей было пятеро — три мальчика и две девочки. Трое старших держали младших за руки. Словно в пику жаре, ощущавшейся даже в тени деревьев, все они были одеты в длинные строгие одежды темных тонов.

Неожиданно маленькая девочка заплакала и потянула остальных в сторону леса.

"Не бойся, мы ваши гости с Земли…"

Улыбаясь как можно приветливее, я пошла навстречу детворе.

Мои старания не увенчались успехом — малышка не переставала громко рыдать. Так как ее спутники не собирались от нас спасаться, она выдернула руки и, пятясь, медленно отступала к деревьям. Беглянку, впрочем, быстро поймали, но ей начал вторить такой же малолетний мальчуган. Я с сожалением подумала, что у меня нет для них никакого подарка, кроме неваляшки из Долинки. Только вряд ли им понравилась бы крохотная куколка — у пугливых маленьких плакс из Волшебной страны наверняка и без нее имелось предостаточно игрушек.

И вдруг над моей головой пронеслось что-то белое. Опять бумажный самолетик! В него превратилась самодельная шапка Андриса. Малыши разом замолчали и внимательно следили за полетом необычной птички. Стало тихо.

Летающая газета упала прямо в руки только что скандалившей малютки, и она засмеялась. Как хорошо, что настроение у детей так быстро меняется! Мальчуган тоже улыбнулся, да и старшие ребята и девочка заинтересованно рассматривали новую забаву. Молодой маг подошел и показал им, как надо запускать самолетик. Через минуту все они уже весело бегали по траве, ловя и снова забрасывая вверх нашего бумажного спасителя. И, конечно же, мой друг носился быстрее всех. А кто бы сомневался?..

Гл. 2. Экскурсия по Волшебной стране

Мы оставили самолетик детям и отправились дальше. По дороге молодой маг перечислял местные достопримечательности. Я узнала, что в Волшебной стране есть три большие реки — Желаний, Надежды и Счастья — и множество мелких речушек, а также два моря — Любви и Исцеляющее. У границ раскинулись равнины — Вересковая, Колосистая и Травянистая. Между ними пристроились пустыни. Одна звалась Апельсиновой, другая Сахарной, а третья, самая большая, с Круглой Беседкой посередине, Соленой. Мне везде хотелось побывать, но пришлось довольствоваться короткими образными картинками, ведь мы не могли долго задерживаться. Из городов Андрис наметил для посещения лишь столицу, так называемый Идеальный город, построенный на двух берегах Молочной речки.

— Они у нее кисельные?

— Мраморные, — засмеялся мой гид, — но зато два течения — молочное и кисельное. Ее сказочник сотворил, тот же, который и цветами занимался. Думал он сделать кисельные берега, да передумал. Кто бы тогда там купался? Все утонули бы, не дойдя до воды. То есть до молока. Молочная речка говорливая, всем подряд предлагает отведать кисельку с молочком. Но слушать ее ни в коем случае нельзя, ничего она не даст, только дурачит. И, чуть что, накрывает непонятливых с головой.

Андрис, как обычно, говорил беспрерывно, и я, не стесняясь, постоянно его перебивала. При всем том, рассказ получился захватывающе увлекательным. Все в Волшебной стране имело особенный вид и смысл, все предназначалось для удобства и располагало к творчеству. Даже горы здесь были разноцветные — красные, синие, желтые…

— А фиолетовые где?

— Далеко за пределами Волшебной страны, на востоке Феерии. Скоро туда отправимся.

— Еще вопрос. Зачем в пустыне беседка?

— Вход в туннель времени. Хочешь взглянуть?

Моя рука буквально утонула в огромной ручище Андриса, и по этой причине я чувствовала себя крайне неуютно… Мы очутились в безбрежной белой пустыне, а вокруг нас на сотни километров раскинулось море соли. Мелкие пылинки, подобно снежинкам, витали в воздухе. Я сразу же до щиколоток погрузилась в сыпучую массу и продолжала бы опускаться и далее, если бы молодой маг не разъяснил, как следует удерживаться на поверхности.

Круглая Беседка оказалась полукруглой — крайние ее колонны неожиданно обрывались в пустоте, будто срезанные гигантским ножом. Меня ничуть не удивил внешний вид таинственного сооружения, ведь я уже почти привыкла к своеобразному мышлению своего необыкновенного друга. Однако оказалось, что на этот раз все было нормально, просто одна половина строения существовала в настоящем времени, а другая преспокойно пребывала в прошлом.

Издали Беседка напоминала развалины. Покосившиеся каменные колонны, местами выщербленные и облезлые, навевали угрюмые мысли о бренности и одиночестве в бесконечно чужом враждебном мире. Когда мы приблизились к патетическому сооружению, я увидела тонкую линию-змейку. Она светилась и переливалась металлическими оттенками. Молодой маг предупредил, что переступать роковую черту без специальной подготовки не стоит, и я, на всякий случай, не полезла за ним даже в реальную половину Беседки. Мой друг в одиночестве прошелся туда и обратно вдоль облупившейся балюстрады и спрыгнул вниз.

Синие горы встретили нас покоем и безразличием. Желтые весело блистали под лучами Лики, но и они демонстрировали полное пренебрежение к людскому племени. Больше всего мне понравились красные гиганты. От них веяло теплом и благодушием, но Андрис заверил меня, что впечатление обманчиво. В общем-то, я и сама не особенно восторгалась раскрашенными в разные цвета горами — знала по опыту, что внутри они могут оказаться совершенно иными. И не ошиблась: в алых недрах мы обнаружили довольно мрачные пещеры, населенные всевозможной живностью, в основном мышами и ящерицами невероятных размеров.

— Были еще крысята, но, как ты уже, наверное, догадалась, их украли.

— Зачем они тут? — подивилась я.

— Для защиты. Не поверишь, от кого! От порождений стихий. Потому что выдерживают любые перегрузки. Своего рода биологическое оружие.

— Ну, и если его крадут…

— Все верно!

Оказалось, здесь было полным-полно говорящих камней. И не только говорящих, но и поющих, бегающих и прыгающих. Частенько они даже нарушали законы тяготения, падая снизу вверх и наискосок. В одной из пещер мы задержались и послушали хор самоцветов.

— Ну прямо концерт светомузыки!

Мой друг меня разочаровал:

— Они только тут, под присмотром Модерста, такие смирные. За пределами Волшебной страны все не так красиво выглядит.

На поверхность мы выбирались молча — ни о чем не хотелось говорить. Лишь яркие лучи Лики немного рассеяли удрученное настроение.

Зато в Апельсиновой пустыне оказалось гораздо веселее. Там уже забавлялись наши внезапно потерявшиеся друзья. Силона вместо приветствия, смеясь, посоветовала мне не увлекаться фруктовым соком. Однако осуществить ее рекомендацию оказалось не так-то легко — нас буквально заливало розоватым кисло-сладким дождем. Я напилась им против воли, но успела уклониться от апельсиновых долек, которые тоже падали с неба. Ими в изобилии было устлано все обширное пространство замечательной пустыни. Спасибо Андрису — он схватил меня за руку, и мы мгновенно перенеслись в Вересковую равнину.

Гл. 3. Река Желаний

Кое-как стряхнув с волос остатки липкого апельсинового сока, я присела на согретую лучами Лики траву. Мой друг разлегся рядом и мечтательно произнес:

— Лучше бы придумали, чтобы грибы быстрее поспевали, чем поливать людей перекисшей жижей!

Наслаждаясь нежным медовым ароматом, мы смотрели на редкие облака, проплывавшие высоко в небе.

— Приглядись к ним, — предложил Андрис. — Увидишь старых знакомых и узнаешь, чем они занимаются прямо сейчас.

И точно, в затуманенном изображении я вдруг заметила сидевшую у печи Заламею. Она помешивала какое-то варево. Затем мы увидели Роба и Боба, уныло бредущих по подземным коридорам вслед за другими, такими же печальными собратьями. Гномы еле плелись, сгорбившись под тяжестью огромных тюков. По всей видимости, в них были камни. Самый Старый Старейший, возглавлявший угрюмое шествие, сжимал в вытянутых вперед руках вечный факел. Его пажи, освобожденные от других нош, бережно поддерживали длинную бороду своего предводителя.

К сожалению, узнать, где именно находились наши друзья, мы не могли, но порадовались тому, что они хотя бы живы.

— Раз неугасаемое пламя с ними, не погибнут, — сказал молодой маг.

В следующем облаке проявились глухая чаща леса и Дрын с неизменной лопатой. Кладоискатель тщательно утрамбовывал землю и аккуратно прикрывал ее зеленым дерном.

— Что он делает? — удивилась я. — Первый раз вижу, чтобы Дрын приводил в порядок раскопанную территорию!

— Перепрятывает клады, которые ты ему подарила, — ответил мой друг.

— Как… перепрятывает? Зачем?

— Чтоб никто не нашел. Домой везти опасно, разбойники могут отобрать. В палатке хранить тоже нехорошо, спокойно не поспишь с эдаким-то соседством.

Я отвернулась, скрывая разочарование. Охранная диадема осталась на стоянке. Мне все чаще удавалось обходиться без нее — и Болтуны, и тренировки по вызыванию ощущения счастья помогли. Но почему-то иногда у меня ничего не получалось…

— Не переживай! Может, что-нибудь еще и изменится. Не полностью он пропащий человек, этот Дрын.

Ободряющие слова друга прозвучали не очень убедительно, и я продолжала грустить, но очередное кудрявое облако мгновенно развеяло мою меланхолию. Силона и Владар смывали апельсиновые излишества, плескаясь в Молочной речке и одновременно сражаясь с ее непредсказуемым нравом. Рядом с ними наслаждались обществом друг друга две огромные полые выдры. Белые и розовые брызги, понятно, летели во все стороны, так что нашим друзьям не было скучно.

— Не пора ли и нам туда? — спросила я, распутывая слипшиеся волосы.

— Разве ты не хочешь увидеть реку Желаний?

Что ж, Андрис, как всегда, был прав.

Я снова чувствовала прикосновение большой теплой ладони. Мгновенно очутившись в нужном месте, мы могли и не держаться за руки, но на берегу, на который нас вынесло, так было гораздо спокойнее. Перед нами катила воды необузданная река Желаний. Она больше походила на море, бурное и непредсказуемое. То здесь, то там вздымались волны, что-то шумело и кружилось, замирало и вновь вскипало. И где-то далеко, наверное, посередине необъятных волнующихся просторов, вдруг взметался вверх водяной столб и тут же падал с шумом, явно нехотя сливаясь с общей клокочущей массой.

— Можно что-нибудь пожелать? — робко спросила я, так и не высвободив руку.

— Конечно…

Предчувствуя подвох, я добавила:

— А сбудется?

— Только в том редчайшем случае, если твои желания совпадут с течением реки. Остальные она просто-напросто поглотит.

— И какой же смысл?

— Никакого. Почти.

Так я и знала! У меня было полно желаний, несколько листов в дневнике исписала. Но кто мог гарантировать, что хоть какие-то из них сольются с движением строптивой стихии?

— Проучить Бобоа она наверняка захочет.

— Не думаю. Ей все равно.

Вот, значит, как бывает! Можно стоять на берегу самой реки Желаний, но от того твои мечты не станут доступнее. Что же тогда пожелать? Что-то такое, что совпадет… Но зачем? Течение и так бежит, без моих жалких помыслов. Я торопливо вспоминала многочисленные пункты своей обширной программы всемирного счастья "для тех, кто захочет", но все они казались мне теперь по-детски наивными. Даже Силона больше не нуждалась в моей помощи. А ведь прошло совсем немного времени…

— А сироты?.. — мой вопрос прозвучал неуверенно. — Я хотела бы, чтобы у них появились родители. И чтобы все больные выздоровели. И бездомные животные обрели хозяев. И…

— Исполняются только личные желания. Каждый должен желать сам.

— А как же калеки, которые не могут дойти?

— Ты забыла? Сюда не приходят, а прилетают на крыльях мысли. И я желаю, чтобы эта возможность никогда не исчезла.

Наверное, кому-то там, в центре реки, слова молодого мага не понравились. Громадный водяной великан в мгновение ока поднялся чуть ли не до неба и со страшным рокотом покатился к берегу, на котором стояли мы, крепко сцепившись онемевшими пальцами. Ударившись о прибрежные скалы, он в бессильной ярости рассыпался на мириады ослепительно сверкавших брызг, и до наших ног, быстро стихая, докатились лишь ничтожные подтеки. Вряд ли они смогли бы причинить нам вред, тем не менее, Андрис чуть сильнее сжал мою руку. Я чувствовала его дыхание и слышала стук сердца. И даже сквозь непроницаемые защитные очки видела сияние чудесных глаз.

И тогда я вдруг поняла, что мне совершенно нечего желать.

Гл. 4. В Идеальном городе

Вот оно, то истинное ощущение счастья, которое мне никак не удавалось вызвать! Все, что было до сих пор — так, жалкое подобие. Но, наконец, я нашла, ухватила его! И запомнила. И теперь никакое черное озеро, со всеми его бедами и разочарованиями, не встало бы на моем пути. Только… разве для того я отправилась в путешествие, чтобы любовь крутить? Конечно, нет! Земля была в опасности, и лишь о том следовало думать. Насмотрелись на диковинки и ладно, пора и на южный полюс.

Так-то так, но не все были со мной согласны:

— Сначала посоветуемся с местными магами насчет Глюкоса. Интересно, что скажет Модерст. Покажу ему письмо незнакомца из сундучка Дрына. Да и как быть с Баттой надо решить.

Андрис опять был прав. Мы перенеслись на берег Молочной речки, чтобы встретиться с друзьями и продолжить путь вместе. Моя подруга, узнав, что знакомство с Волшебной страной еще не закончилось, очень обрадовалась. Даже перспектива нудной лекции профессора магии хаоса ее не расстроила:

— Надо же, изучать какую-то первозданную пустоту! Он, наверное, немножко того, да?

— Вполне даже нормальный. Просто не приемлет догм и полагается только на себя. К сожалению, не всегда успешно.

— А что, лучше слушаться великих и мудрых учителей?

Похоже, Силона не просто так выясняла, как следовало вести себя магам, а кое-что задумала. Успехи в изучении безмолвного общения укрепили ее уверенность в своем новом предназначении, о котором она узнала от старшей сестры Ядвиги.

— Нет никакого критерия, кроме волшебной интуиции, — ответил Андрис. — И в каждой ситуации придется думать заново. Порой бывает, что и великих послушать не помешает.

Рассуждая, мы шли по прямому, как струна, проспекту Идеального города. Здесь, в столице Волшебной страны, почему-то совсем не ощущалось жары. Повсюду встречались плодовые деревья и кусты, ничем не отличавшиеся от лесных, да еще и со стен домов свисали лианы с огромными зелеными листьями и гроздьями ягод ярко-синего цвета, но и Лика находила множество свободных пространств, чтобы напомнить нам о своем существовании. Однако лучи щедрого светила не обжигали и не ослепляли.

На каждом углу были установлены вазы с дивными лучинами, и тут же, рядом, бездонные урны поглощали оставшиеся от них ошметки. Фонтаны разбрызгивали живую и мертвую воду, а очень отдаленно напоминавшие печи устройства неустанно выпекали вычурные торты. Разноцветные кремовые розочки склевывали птицы, коих тут пребывало невероятное количество, — шедевры кондитерской кулинарии больше никого не привлекали.

Иначе говоря, все и в самом деле было устроено для удобства жителей. Хотя им вроде бы так не казалось. Может быть, местные маги просто привыкли утопать в роскоши, и она им порядком приелась? Это единственное объяснение пришло мне в голову при встрече с первыми же прохожими, которые, бросив на нас неодобрительные взгляды, сразу исчезли. Выглядели они крайне скромно — никаких излишеств, лишь строгие темные одеяния, подобные тем, которые мы видели на детях в лесу. Наши наряды, безалаберные и, возможно, даже экстравагантные по здешним меркам, вероятно, вызывали у горожан чувство отчуждения.

Если же отбросить незначительные неприятные ощущения, пройтись по улицам столицы Волшебной страны было все-таки приятно. Поэтому мы и выбрали обычный способ передвижения.

— А ваш главный уборщик ничего, неплохо справляется, — заметила Силона. — По крайней мере, в столице. Но почему люди здесь так мрачно одеваются?

— Они добровольные затворники, — ответил Владар, — философствующие на отшибе мыслители. Для размышлений настрой определенный нужен, а цветные тряпки отвлекают.

— Ну уж! — возразил Андрис. — Все гораздо проще. Здешние маги живут для себя. Красивые наряды способствуют общению, а оно им ни к чему.

Я промолчала. Мне больше нравилась первая точка зрения. Пусть уж лучше жители Волшебной страны оказались бы задумчивыми отшельниками и проводили досуг в рассуждениях о высоких материях. Для чего же еще уединяться от остального мира?

Другие города и поселки, о которых по ходу дела поведали нам наши друзья, мы посетить не успевали. Кроме одного — Ордена Огненных Рыцарей, обитатели которого боролись с Глюкосом. Забросив насущные дела, смелые воины задались единственной целью — найти и уничтожить всех странных призраков и, главное, их коварного главаря. Почему-то область поисков ограничивалась территорией рыцарского замка, что меня удивило.

— Разве они не знают, что Глюкос обитает в фиолетовых горах?

— А кто их пустит в фиолетовые горы? — засмеялся Андрис. — Но в одном славные рыцари правы — в их владения попала Неправильная Сфера.

Меня смутил иронический тон молодого мага, и я решила пока воздержаться от вопросов, но мою подругу заинтересовало необычное название:

— Что еще за неправильная сфера? Сфера — она и есть сфера. Ровненькая такая штука!

— Тамошняя искривлена во времени и пространстве. Своеобразный односторонний портал, ведет лишь в одну сторону, в страну Безумия. И только странные призраки могут ходить через него и туда, и обратно, но чаще используют для передачи посланий. Замок построили на подступах к владениям Глюкоса, в зоне его влияния. Сфера там уже была, ее лишь огородили крепостными стенами. Но в Ордене мы не задержимся. Зайдем ненадолго на всякий случай и двинемся дальше.

— Почему? Разве рыцари не помогут нам?

— У них свои понятия…

— Точно, — подтвердил Владар, — свои. Мы уже обращались к ним, но бесполезно.

— Как? — удивилась Силона. — Я думала, никто и не помышлял встречаться с Глюкосом. Кроме двоих смельчаков, о которых мы узнали от Андриса. Что же вы делали у рыцарей?

— Да так, заходили как-то…

Мой друг свернул в узкую улочку, и остальные привычно пошли следом за ним. Пройдя мимо ряда аккуратных домиков, похожих на раскрашенные пряники, мы попали в еще более тесный проулок, и, перепрыгнув через канаву с застоявшейся грязной водой, буквально уткнулись в невзрачное строение.

Большой дом своей изогнутой по кривой спирали формой и бурым цветом немного смахивал на раковину улитки и казался бесформенным и угрюмым. Впечатление усиливалось уже знакомыми нам лианами, обвившими и без того перекошенное здание лишь с одной стороны. Влажные стены пахли плесенью. Как видно, щепетильная Лика не заглядывала сюда ни разу.

Открыв тяжелую скрипучую дверь, мы не без труда вскарабкались по винтовой лестнице, пролет которой с каждым витком сужался. Разбитые каменные ступени, отполированные временем, кое-где и вовсе отсутствовали. В тот момент, когда Силона шепнула мне, что на следующем этаже она непременно застрянет, подъем закончился, и мы очутились на небольшой площадке, освещенной лишь одной тусклой лампочкой, глядевшей на нас с облупленного потолка. Я с удивлением увидела затемненную кабину, запертую в железной клетке на большой висячий замок. На прутьях мрачного сооружения косо висела табличка с надписью: "Лифт не работает".

"Кто же тут обитает?" — "О, очень важный человек!" — "А я-то думала, улитка". — "Угадала!" — "Что, действительно?" — "Нет, конечно, шучу. Я ж говорю, здесь каждый живет, как хочет".

Гл. 5. Профессор магии хаоса

Еще одна неподатливая певучая дверь, и мы — в почти светлой комнате с плотно зашторенными окнами. Войдя в нее, я сразу почувствовала, что нашего прибытия ожидали, причем давно.

За большим письменным столом сидел хорошо знакомый мне маг. Мои родители дружили с ним с молодости, и когда-то он часто бывал у нас в гостях. А потом я видела его в Пещерии, совсем юного и энергичного, вернее, наблюдала за ним во время рассказа Андриса. Теперь же профессор предстал перед нами в другом виде. С седой всклокоченной бородой и задумчивым взглядом усталых глаз, он казался угрюмым и скучным. Однако лицо мэтра, с тем же массивным носом, который придавал ему слегка насупленное выражение, осталось на удивление молодым и красивым. Одежда правителя явно противоречила обычаям его собственной страны. Мятая холщевая рубашка с короткими рукавами была застегнута на одну-единственную сохранившуюся пуговицу, и то, вероятно, только ради нас. Светло коричневые домашние брюки с протертыми коленками плотно облегали обширную фигуру хозяина ракушечного дома.

Привстав при нашем появлении, он, в качестве приветствия, пожал сам себе обе руки и радушно улыбнулся:

— А я все сижу и думаю, м-да… сижу и думаю, когда же вы и обо мне вспомните. Вспомните обо мне, м-да.

— Небольшая экскурсия. Девушки никогда не были в Волшебной стране, — ответил за всех Владар.

— Конечно, надо приобщаться к прекрасному, надо. Мне, признаться, давно все приелось… м-да, давно приелось… — он чуть нахмурился и тут же встрепенулся, боясь показаться невежливым. — Но друзья всегда в радость, всегда, м-да. Всегда в радость! Да познакомьте же нас, наконец!

Выйдя из-за стола, старый маг подошел к нам, уже снова широко улыбаясь. Представился он сам:

— Профессор магии хаоса, Модерст э… м-да, просто Модерст, если не возражаете.

Пожимая протянутую руку, я все больше убеждалась — этот человек совсем не изменился. Просто очень устал. Почему-то вдруг вспомнился давний курьезный случай. Меня собирали в первый класс, и все вокруг считали своим долгом одаривать ученицу редкостными магическими штучками типа самопишущих грифелей и говорящих линеек, предметами для обычной школы абсолютно бесполезными. А он принес просто-напросто волшебную палочку. Так как родители посчитали подарок преждевременным, Ризэлла переделала ее в дудочку, исполнявшую по моему желанию любую мелодию.

Старый маг тоже узнал меня и, еще более оживившись, принялся вспоминать события тех далеких дней. Мы прослушали множество хорошо известных мне историй, в том числе, конечно же, и о волшебной палочке, превращенной в музыкальный инструмент. Профессор говорил, в общем-то, гладко, но без конца повторял слова, вероятно стремясь подчеркнуть таким образом важность того или иного факта. Беседа затянулась, и через пятнадцать довольно веселых минут мой друг решил, что пора перевести разговор в иное русло:

— Мы собираемся в фиолетовые горы, к Глюкосу.

От неожиданности хозяин дома чуть не сел на пол, но, все же удержавшись на ногах, дошел до массивного, обтянутого гобеленом дивана, и тяжело опустился на цветастые подушки.

— Вы с ума сошли! С ума сошли… Извините за каламбур, но оттуда возвращаются только сумасшедшими! М-да… Только сумасшедшими.

— Дрын слышал, будто Глюкос принял кого-то и отпустил. Да у нас и нет другого выхода. Король страны Безумия владеет единственным экземпляром карты, а без нее не дойти до южного полюса.

— Так вы и туда?.. Нет, нет, все это не поддается никакому здравому смыслу, м-да. Никакому здравому смыслу!

Андрис вкратце пересказал события, подвигнувшие нас на опасное путешествие.

— Вы, как я посмотрю, совершенно не представляете… Да-да, абсолютно не представляете, сколь велико влияние Глюкоса. Властителем душ его называют, м-да… А я бы назвал губителем. Губителем душ. Отпустил, м-да… Так ли уж насовсем и отпустил? Нет-нет, не бывает такого. Не бывает. Кто хоть раз попался в шельмовские сети, поражен. И никто из вас не имеет ни малейшего понятия, да-да, никакого понятия об опасности общения со странными призраками. Они, именно они посеяли семена безумия во всем мире. Во всем мире! М-да… Лишь здесь, в Волшебной стране, спасаемся мы от той жуткой напасти.

— А прозрачные?

Мы с Силоной выслушали еще один рассказ о происках бывшего Властелина Черных Чар. Оказалось, Модерсту многое уже было известно — молодые маги неоднократно общались с ним ранее. Ноубедить его им так и не удалось.

— Что могут ваши прозрачные, что они могут? У них не осталось никакой силы. Разведчики, не более того. М-да, не более того. Посмотрите, что творится в мире. Ужас, что творится! Люди убивают друг друга. Да-да, убивают. И всему виной странные, очень-очень странные, необычайно странные призраки! И Глюкос, м-да. Глюкос в первую очередь. Он же у них там главный, даже возомнил себя королем. Ни больше, ни меньше чем королем! М-да…

Беспорядочно взъерошенная борода старого мага вздыбилась еще колоритнее, так как, волнуясь, профессор все время дергал себя за волосы. Я взглянула на Андриса и поняла: он передумал показывать Модерсту письмо незнакомца.

— Разве не сами люди виноваты в убийствах? — спросила Силона.

Правитель Волшебной страны посмотрел на нее с нескрываемым интересом:

— Люди по натуре не злые, нет, не злые. Они просто сошли с ума, м-да. Сошли с ума! Глюкос владеет страшными снадобьями. Страшными снадобьями! С их помощью любого можно заставить сделать что угодно. Что угодно, м-да… Даже убить. Да-да, убить! Родных, друзей, себя самого — неважно. Землю охватило массовое безумие. Массовое безумие! А виной всему Глюкос и его ненормальные призраки. Они хотят изменить людей, да-да, изменить по своему подобию. Вот так, м-да…

— И все-таки нам придется побеседовать с ним! — решительно сказала я.

— Разве можно говорить с самим Глюкосом? С самим Глюкосом!

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Слышно было только жужжание какого-то насекомого, бившегося в стекло за зашторенным окном. По характерному звуку я догадалась — за занавеской скрывалась самая обыкновенная земная муха. Странно, до сих пор мы не встречали в Волшебной стране насекомых. Ни мухи, ни комары, ни осы, ни другие надоедливые твари здесь не водились. А у профессора имелась одна такая, по всей видимости, в единственном экземпляре.

Хозяин приоткрыл форточку и сорвал для нас большую гроздь ярко-синих ягод. Пока мы лакомились, Модерст рассматривал Кристалл, бережно приняв его из рук Андриса.

— Да-да, вижу, вижу, — вновь заговорил старый маг. — Мы до такого уровня еще не дошли, м-да… не дошли.

— Значит, не скоро устроим Большой Взрыв.

— Шутники! Что я могу сказать? Что ж тут сказать… Такой же, говорите, м-да… И сколько лет прошло? Многовато, многовато. Такой же продержится пока, м-да. Но укреплять надо. Да-да, надо укреплять, несомненно, надо. Чем, не скажу. Нет у нас таких камней, нет. Не сотворили еще, м-да… Творим, творим. Много чего творим, а потом теряем. Вот и крысят переманили. Переманили, м-да… Вы ведь их видели? Знатные получились крысята. Да-да, знатные. Как они там?

— Лалинта их утопила. Всех.

Оказывается, Владар способен на жестокость!

— Нас преследовали порождения стихий, — вмешалась я, видя, как изменился в лице старый маг. — Они служат прозрачным. Когда мы вернемся на Землю, чудовища снова за нами погонятся. Вы, наверное, знаете, как на них воздействовать…

Не дослушав, Модерст удрученно махнул рукой:

— Делаешь, делаешь, а потом все насмарку. Достается черт его знает, кому… М-да…

— Вы укротитель элементалей, — подхватила мою незаконченную мысль подруга, — значит, можете вызвать любую из стихий и договориться с ней, да?

— Да, но никогда, ни при каких обстоятельствах, не стану этого делать. Ни при каких обстоятельствах, м-да.

— Зачем же тогда нужно такое умение?

— Знать. Все надо знать, м-да. Но не обязательно делать. Да-да, не обязательно. О чудовищах не волнуйтесь. Детищам стихий свойственно побушевать. Свойственно, м-да. Как и самим стихиям. Но очень скоро они угомонятся. Угомонятся, обязательно угомонятся. А с Бесцветным Императором у нас договор. Да-да, договор. Он не трогает Волшебную страну, и мы его игнорируем. Вот так, м-да.

Молодые маги встретились взглядами, но ничего не сказали. Однако профессор заметил их молчаливое осуждение:

— Со всеми надо уметь дружить. Да-да, дружить, а не воевать. Люди устали от войн, они хотят созидать, м-да… Да-да, созидать! Знаете сколько у нас здесь детей? Детей! Я уж не говорю о взрослых, м-да. Но у детей должно быть детство. Да-да, детство. Счастливое детство, м-да…

Когда мы доели ягоды, Модерст, тяжело вздохнув, произнес:

— Ладно. Знаю я того человека, м-да… Он мой знакомый. Да-да, мой старый знакомый. Не очень приятный знакомый, но… что ж. Он может подсказать, как попасть к Глюкосу. Да-да, как попасть. Как попасть и только. А обратно уж… м-да… Вдруг да и о том скажет. Может статься, и скажет. Но просто так он не поделится сведениями. Не поделится просто так, м-да…

— Что же делать? Можно на него как-нибудь воздействовать? — спросила я.

— Да-да, несомненно. Несомненно, м-да… Есть одно старинное средство.

— Какое?

Вместо ответа старый маг порылся в ящике письменного стола и достал оттуда облезлый кожаный бумажник.

— Деньги в Волшебной стране никому не нужны. Давно никому не нужны, м-да… Но у некоторых остались ностальгические воспоминания. Да-да, ностальгия и страх, конечно. А вдруг да вернутся прежние времена? А вдруг? М-да… — с этими словами он извлек из старинного кошелька две такие же древние обветшалые денежные купюры.

— Вот, дадите ему, м-да…

— Как его зовут?

— А! Имя вам не понадобится. Да-да, совсем не понадобится, м-да…

Уходя, мы слышали, как несчастная муха продолжала упорно биться о коварное стекло. Маленькое настырное напоминание… Профессор так до конца и не расстался с прошлой, земной жизнью.

Гл. 6. Неприятный знакомый Модерста

— Он так уверен, что сюда никто не пролезет! Ну точно как маленькие бородачи. И выдру, и Болтунов, и крысят украли, а ему все нипочем.

Разочарованные, мы направлялись по указанному Модерстом адресу, и Силона возмущалась больше всех. Старый маг, как ей казалось, мог сделать все, что угодно. Ему подчинялись стихии, в его распоряжении были сервиторы, фамильяры и многие другие волшебные существа, не говоря уж о прочих приемах магии хаоса, но он ничем не пожелал воспользоваться, чтобы приблизить нас к заветной цели.

— Но почему? Объясните мне, пожалуйста!

— Каждое использование сущностей увеличивает их силу, — сказал Андрис. — Ты же не хочешь, чтобы миром правили сервиторы и фамильяры? Тогда придется самим выполнять свою работу.

Я сию премудрость уже и сама давно постигла. Сначала меня научила волшебная палочка, потом золотая рыбка дополнила. Некоторым только дай волю, возомнят о себе такое, что не обрадуешься. И все же профессор был и прав, и неправ одновременно. Верить в договор с вероломным пособником черной дыры! Кого только не обманул Бесцветный Император — и всех магов Первого Клана, включая Деда, и гномов, и каменных людей. Возможно, и саму Оратуз. Неужели на очереди правитель Волшебной страны?

Алчный знакомый Модерста, владевший тайной проникновения в обитель Глюкоса, жил в пригороде Идеального города. Мы решили более не тратить понапрасну время и воспользовались "туземным транспортом". Тем не менее, сразу же попасть в частное владение нам не удалось. Оказалось, оно относилось к так называемым закрытым. Таковых в Волшебной стране было полным-полно, практически все ее граждане предпочитали уединение и накладывали на свои жилища охранные чары. Лишь самые близкие друзья молодых магов не использовали такую возможность. Правда, к ним никто и не приходил.

Нужный нам дом по неприступности превосходил даже столичные строения, отличавшиеся особо высокой защитой. Он прятался за непроницаемым бетонным забором, который, в свою очередь, был опутан тонкими желтыми проводками, не обещавшими ничего хорошего желающим до них дотронуться. На массивных воротах висела дощечка с корявой надписью: "За ограду не лезть! Во дворе злая собака!"

Андрис нажал на кнопку звонка. Тут же послышался лай не менее десяти разъяренных псов. Один из проводков медленно отделился от каменной стены и тщательно обследовал каждого из нас. Затем он так же спокойно свернулся и благополучно вжался в молчаливое ограждение. Мы подождали несколько минут, но ничего не произошло.

Молодой маг снова надавил на бесполезный звонок. Опять раздался слаженный злобный лай, и тот же проводок лениво потянулся к незапланированным посетителям. Владар легонько дунул на него и нахальное рыжее щупальце, покрывшись красной ржавчиной, моментально убралось обратно восвояси.

После такого грубого вмешательства в охрану законного владения неожиданно объявился и сам обладатель недосягаемого жилья. Громко шлепая по невидимой дорожке, он недовольно ворчал:

— Ну, иду, иду уж! Растрезвонились, покою нет в собственном доме! Еще, чего доброго, ворота сломаете!

Лязгнули металлические цепочки, и забрюзжали ржавые засовы, огласив округу неприятным клацающим скрипом. Перед нами стоял лысоватый человек небольшого роста, со слегка выдающимся круглым животиком. По его невыразительному лицу невозможно было определить возраст неприветливого владельца укрепленного жилья.

— Чего надо-то? — он почесал затылок, хмуро рассматривая незваных гостей.

Андрис терпеливо разъяснил, кто нас прислал и зачем, однако сообщение никак не подействовало на грубоватого хозяина.

— Не знаю я ничего! Академик ваш вечно все путает. Кому надо, тот пусть и…

Он осекся, потому что молодой маг протянул ему замусоленную бумажку.

— Модерст просил передать вам.

— Ах да… Он мне должен, я и забыл… — пробормотал неприятный человек, пряча деньги в задний карман мятых брюк и не отрывая взгляда от уголка второй купюры, которую мой друг продолжал сжимать в кулаке.

Андрис повторил просьбу. Разочарованно вздохнув, хозяин что-то крикнул сторожевым псам, и по звуку загромыхавших цепей мы поняли, что собаки освободили проход.

Пока нас вели по аккуратной дорожке, выложенной фигурными плитками, я любовалась ухоженным садом. Чего здесь только не было! Пышные цветочные клумбы с бордюрчиками, овощные и ягодные грядки, тенистые деревья, сгибавшиеся под тяжестью плодового урожая. Все ровно подстрижено, полито и обсыпано по краям разноцветным песком. На огороженном участке даже имелись свои соляная, сахаристая и апельсиновая площадки. По размерам они, разумеется, не могли сравниться с одноименными пустынями, но с успехом возмещали недостаток места высотой насыпанных заботливыми руками гор соли, сахара и апельсиновых долек. Да, чувствовалось, сколько труда вложено в зажиточное хозяйство, но одна мысль не давала мне покоя: зачем все это, если вокруг и без того полное изобилие?

Знакомый Модерста не провел нас в комнаты, а впустил лишь на открытую веранду, сплошь увитую растениями с ярко-синими плодами. Мы присели на плетеные кресла и, от нечего делать, уныло разглядывали резные украшения узорчатого навеса.

Вдруг прямо из воздуха возникла маленькая худенькая женщина. Собранные в громадный пучок белесые волосы создавали впечатление чрезмерно большой головы. Суетливо озираясь, она с ходу затараторила гнусавым голоском:

— Ах, у нас гости! Как мило! Скучно, знаете ли, одним. Дел много в деревне, но общение так важно! Да, дорогой?

Хозяин дома гаркнул на супругу, и она моментально исчезла.

И тогда Андрис решил побыстрее покончить с неприятным делом:

— Нам необходимо попасть во владения Глюкоса, — повторил он уже неоднократно произнесенную фразу и разжал кулак, якобы для того чтобы расправить вторую ветхую купюру.

— Зачем? Короля там нет, и ничего нет. Дворец пуст. Один сторож бродит, как привязанный. Гадкий старикашка, супостат настырный… Никого не пропускает, старый хрыч!

— Зачем же сторожить, если ничего нет? — удивилась я.

— Может быть, и есть, да не про вашу честь! — наш собеседник ехидно захихикал.

— Жаль, — Андрис крепко сжал кулак с заветной купюрой. — Профессор уверил нас, будто вам известно, как можно туда проникнуть. Ну, а раз нет…

Вдруг исчезнувшая вожделенная бумажка сделала свое дело. Неприветливый знакомый старого мага велел нам подождать и вошел в дом. Оттуда он принес золотой ларец, достал из него причудливо изогнутую трубку и закурил. Мы почувствовали запах каких-то терпких трав.

— Нет, это нам не подойдет, — решительно сказал Андрис.

— Тогда идите, как хотите. Мне-то что! — возмущенно крикнул жадный пройдоха. — Я указал единственный путь туда, других не знаю. Если пройдете через скалы, наткнетесь на сторожа. Можете с ним полюбезничать. Только кричите громче, старик слишком стар и почти ничего не слышит.

Андрис протянул хозяину вторую купюру.

— Да, вот еще что… — вдохновленный бесполезным пополнением бюджета, расщедрился тот. — Если попадете во дворец, обратите внимание на древние свитки. Смело в них копайтесь. Сторож не только глух, но и слеп, и ходит еле-еле. Не бойтесь его, ворошите свитки, много интересного отыщете. Если вас туда пустят, конечно!

Разглядывая ветхую бумажку на свет, он прищурил и без того маленькие хитрые глазки и опять злорадно хихикнул.

Гл. 7. Бог в помощь!

После посещения зажиточной усадьбы настроение у нас у всех еще больше испортилось. У молодых магов все же оставалась надежда на помощь старых верных друзей, и мы вернулись в столицу.

Продолговатый округлый дом без окон и дверей, похожий на огромную слепую акулу, парил в воздухе, словно дирижабль. Внутри было довольно шумно — что-то верещало, стучало и хлопало, и двое юношей с громкими криками бегали по комнате, казалось, без определенной цели. Наконец до меня дошло: они играли в незнакомую игру и одновременно закусывали из огромной кастрюли, которая со свистом носилась за ними. Оба игрока то и дело подпрыгивали, а затем ловко отскакивали, будто обжегшись о невидимое пламя.

Занятие юных магов было столь захватывающе увлекательным, что гостей они заметили не сразу. Лишь когда Андрис поймал главную виновницу разыгравшегося перед нами представления — ручную гранату дистанционного действия, — хозяева остановились и уставились на него в немом изумлении:

— Как… как тебе удалось? — спросил один из них, едва отдышавшись. — Мы уж сколько времени гоняемся за этим чудом цивилизации!

— На Земле надо тренироваться, — без всякого апломба ответил мой одаренный друг.

Оторвав ошеломленные взгляды от гранаты, покорно стихшей на ладони Андриса, юноши теперь с интересом разглядывали нас с Силоной. Они оказались близнецами — меня оценивали две пары голубых глаз, обрамленных длинными пушистыми ресницами. Братья, казалось, ничем не отличались: греческий профиль, чуть припухшие полуоткрытые губы, волнистые волосы до плеч.

— Лио, — сказал тот, который выглядел более серьезным, и протянул руку сначала мне, а потом Силоне.

Второй юноша оказался очень застенчивым, и Лио пришлось его представлять:

— Ранео, мой младший брат. Родился позже на целых три минуты и потому считает себя слабым. На самом деле он просто избыточно сентиментален. Жаль, пока не было случая для раскрытия его уникальных способностей.

— О том можете не беспокоиться, — торжественно объявил Владар. — Мы как раз пришли сообщить вам, что необходимое для проверки магической силы событие свершилось.

Подробно о причинах, побудивших нас отправиться к южному полюсу, рассказал Андрис. Из всего услышанного братьев заинтересовала только необычная судьба Батты, и они долго разглядывали разноцветный каменный сувенир.

— Там правда девчонка? — наконец спросил Лио, не найдя ни отверстий, ни трещин. — Вот это да! С крыльями? А она нас слышит?

Узнав, что затворница вовсе не здесь, а в другом, точно таком же Кристалле, да к тому же крепко спит, он сразу потерял к ней интерес. Ранео, напротив, обрадовался, получив каменный домик из рук брата, и даже осмелился задать вопрос:

— Как крылатая девочка сможет тут жить? Здесь же нет ни одного окна!

— Так и должно быть, — объяснила я. — Наоборот, если не удастся перенести ее сюда, нам придется что-то придумать, чтобы старый Кристалл не раскрылся.

— А телепатировать ей можно?

— Можно, — улыбнулся Андрис, — но сейчас она не услышит. Только позже, если вообще попадет когда-нибудь в новый дом.

Другие новости с большого света нисколько не взволновали близнецов. Вежливый Ранео слушал внимательно, поддакивая и кивая головой, но сам ничего не предлагал, а Лио лишь вяло поинтересовался, так ли уж важна карта, которая хранилась в стране Безумия:

— Есть же самодвижущиеся дорожки или, на худой конец, клубочки, — сказал он без особого энтузиазма. — Почему бы вам не воспользоваться ими?

— Чтобы пересечь океан? — ответил Андрис вопросом на вопрос. — Интересно, как ты себе подобное представляешь?

— Пожалуй, ты прав, — согласился Лио, немного подумав. — Тогда летите на воздушных змеях.

Мой друг снова возразил. Выяснилось, что близнецы и не догадывались о существовании неудержимого дракона. Они, как и остальные жители Волшебной страны, ни разу не выезжали за ее границы и никогда не слышали о том, что творилось на остальной части дикой планеты.

— В последний раз, когда вы у нас гостили, — вдруг вспомнил Лио, — Владар замораживал какие-то карты. И еще сетовал, будто они разрозненные и полной картины Феерии не дают…

Чего только не узнаешь при общении с друзьями друзей! Вот, значит, кто перетаскивал сюда льды из Северного Ледовитого океана, дрался с огнедышащими драконами и прорывался в фиолетовые горы! И как я раньше не догадалась! Ведь подобное могло прийти в голову только одному человеку на свете. Владар, понятно, тоже участвовал в авантюрах, но придумывал их, несомненно, его неугомонный друг. А потом скромно рассказывал нам об отчаянных подвигах, скрывая лица "горе-путешественников". А мы-то уши развесили!

— Ничего в том нет особенного, — Андрис виновато улыбнулся в ответ на мой обиженный взгляд. — Эксперименты с сосульками просто игра. А карты неточны и обрываются в центре Пустого океана. Никакой от них пользы.

— По слухам, властитель душ очень опасен… — осторожно вступил в разговор Ранео, все еще рассматривая Кристалл.

— Точно! — перебил брата Лио. — Глюкос ни за что не отдаст карту. Он ненавидит разум, и убивает всех подряд.

— Откуда ты знаешь? — возразила я. — Ведь никто с ним не общался. Кроме одного человека, и он явно жив.

— Всем это известно, — категорически заключил Лио, метнув на меня неодобрительный взгляд из-под длинных ресниц.

Силона, как и подобает истинной подруге, незамедлительно заявила:

— Нельзя говорить за отсутствующего! Вот побеседуем с ним и выясним, что он сам думает.

— Выясните? Думает? Да ни о чем он не думает, он же умалишенный!

Ранео посмотрел на брата и согласно кивнул. Вслух застенчивый близнец ничего не произнес, только погладил гладкие стенки Кристалла, а затем нежно коснулся его губами и беззвучно шепнул. Хоть и получилось не совсем честно, но я поняла — юноша сочувствовал затворнице и пытался ее утешить. Но никто из нас не знал, прочитает ли когда-нибудь Батта следы его участливых мыслей.

Мы вышли на улицу вместе с новыми знакомыми. Свежий ветерок и нежные лучи смиренной волшебным городом Лики быстро развеяли неприятный осадок от напряженного обсуждения. И я, уверенная в том, что Лио и Ранео непременно составят нам компанию, гадала, полетят ли они на воздушных змеях или их заменит парящий дом. За его надежными стенами все ожидаемые опасности казались бы игрушечными орудиями, вроде укрощенной Андрисом гранаты. Оба варианта имели свои преимущества, но меня ждало великое разочарование.

— Значит, остаетесь? — спросил Владар.

— Остаемся, — кивнул Лио, избегая наших взглядов. — Пока, ребята, до встречи! Мы опаздываем на скачки. Сегодня в роще Муз решающий забег на Пегасах. Не слышали? Коней Модерст размножил, чтоб всем хватило.

Взяв брата за руку и уже приготовившись исчезнуть, он вдруг взглянул на меня и, словно вспомнив что-то важное, поспешно добавил:

— Желаю удачи…

— Бог в помощь, — поддержал его Ранео и нехотя отдал Кристалл Андрису.

Гл. 8. Общение во Тьме

Мы понуро стояли на пустынной улице, залитой мягким теплым светом. Ни прохожих, ни машин. Только неприступные дома и свисавшие с них лианы, увешанные ярко-синими ягодами. На душе у меня было тоскливо.

— Молодцы, предупредили нас об опасности! — не переставала возмущаться Силона. — А то мы сами не знали! И почему бы им не пойти с нами?

— Они не могут, — ответил Андрис, глядя куда-то вдаль.

Понятно, он намекал на то, о чем уже говорил когда-то — маги, достаточно долго прожившие в замечательно удобной стране, растеряли волшебные способности.

— Ясное дело, — подтвердил Владар, — мнимые волшебники! Только рассуждать да советовать умеют. А за пределы идеального гнездышка шагу ступить боятся. Здесь же так уютно! Куда им с чудовищами сражаться, обыкновенную гранату усмирить не могут.

— Если б ее не поймали, она взорвалась бы?

— Нет, это игрушка, имитация. Называется "Полет гранаты". Ведет себя, как настоящая от броска до взрыва, но никогда не взрывается. Так и летала бы до вечера и задымила б им весь дом на радость родителям.

— А что за соревнования на Пегасах?

— Модерст все пытается поднять духовный уровень своих деградирующих сограждан. Вроде бы у них откроются поэтические способности. Но ведь мало просто складывать рифмы.

— Вот я и увидела, как маги превращаются в обыкновенных людей… — задумчиво произнесла Силона.

Посовещавшись, мы решили, что ждать помощи больше не от кого и пора отправляться в путь. Еще какое-то время Владар уговаривал Андриса отказаться от посещения рыцарского ордена:

— Гарантирую, результат будет тот же, что и в прошлый раз.

Однако его друг стоял на своем:

— Чудеса иногда встречаются там, где их совсем не ждешь. Да и все равно ж по дороге!

Мы вернулись на лесную лужайку, расконсервировали змеев, разбудили и накормили животных. А потом просто сидели и грустили.

— На самом деле Глюкос, конечно, свирепый, — сказала Силона.

— А то! — подтвердила я.

Владар нас успокоил, как ему вероятно казалось:

— Есть кое-кто и похуже. Оратуз, например, и Тьма, близкая ее родственница.

— Ну, к ним мы пока не собираемся.

— Кто знает!

Наступили сумерки, а с ними нахлынули воспоминания о Земле, о наших последних приключениях там. Настроение было такое, что ничего не хотелось делать. И мы с подругой, не сговариваясь, попросили молодых магов рассказать о Тьме и ее чудовищных порождениях.

— Как она могла кого-то породить? И зачем хтонорам волшебные вещи?

— Понятия не имею! — откровенно признался Владар.

Наверное, с тем мы и примирились бы, но у меня уже имелся некоторый опыт общения с одним очень талантливым магом. А он как-то подозрительно молчал, что совершено не было на него похоже. И я решительно заявила:

— Да ладно, выкладывай! Никого ты уже не напугаешь.

— Не в том дело. Просто история больно грустная. Но, наверное, вам стоит узнать, как появились хтоноры. Мне Заламея рассказала. Совершенно верно, Тьма сама по себе никого породить не могла, не обошлось без искры света.

— Только, пожалуйста, с иллюстрациями, — попросила я.

— Хорошо, изображу все, как было. Почти. Потренироваться общению во Тьме не помешает.

И вот тут мы узнали, что значит общаться во Тьме. Что ж, сами напросились. И очутились в подземелье, в кромешной темноте и жутком холоде. Никто не смог бы выжить в подобных условиях, поэтому молодой маг, как и обещал, лишь приблизил нас к черной бесконечности.

"Запретная пещера, обитель Тьмы".

Андрис не телепатировал, а передавал образы в полной темноте. Никакие иные сигналы не проникли бы сквозь толщу беспросветной бездны. И я знала, о чем думали и что чувствовали друзья, и ощущала присутствие еще кого-то, чуждого и враждебного. И этим кем-то была непомерно тяжелая черная масса, поглотившая и нас, и наши мысли, и все, что было между нами.

"Здесь нет ничего, кроме Тьмы, она растворяет в себе все живое и неживое. Но однажды в нее проник луч света…"

Существо, заполнившее Запретную пещеру, вдруг напряглось и сжалось, словно противясь яркому лучу, внезапно пронзившему черную пропасть. Она нехотя расступилась и мгновенно захлопнулась за ним, снова такая же немая и неприступная. Мой друг рассказывал, и невидимая война образов с мраком продолжалась, она шла и вне, и внутри нас, заставляя сердца сжиматься от ужаса. Растерянные и беспомощные, мы стояли, сбившись в кучку на самом краю непроглядной темени, и внимали…

Гл. 9. Подвиг маленьких волшебников

…На хорошо знакомой мне поляне резвились маленькие змейки. Я насчитала двадцать пестрых шалунов, но возможно, их было и больше. Счастливая Заламея, смеясь, пыталась загнать малышей в логово. Наконец, видимо не выдержав, из дома выполз огромный змей с такими же добрыми сапфировыми глазами, как у жены.

— Хватит мучить детей, — заявил он, позевывая и сворачивая хвостом газету. — Пойду что ли, пройдусь с ними. Пора уж им и горы увидеть.

— Не рановато? — заволновалась Заламея. — Понравится, и сами начнут убегать, не усмотришь.

— Ничего, пусть привыкают. У нас мужики все ж, — гордо промолвил змеиный папа.

Дети радостно завизжали и замахали полосатыми хвостиками.

— Ура! — кричали они. — Мы мужики, мужики! В горы! Ура! Ура!

Вся ватага с шумом ринулась вслед за большим змеем, и Заламея осталась одна. Андрис не стал задерживаться на поляне. Вероятно, потому что его бабуля уже предчувствовала беду, которая отразилась в ее умных печальных глазах.

Я поняла, что прошло немало дней. Маленькие змейки теперь часто уходили в горы. Они играли в казаков-разбойников, в прятки, салки, жмурки, ножички, вышибалы и горелки, строили крепости и рыли землянки, запускали ракеты и забирались в нижние ярусы пещерных лабиринтов, с каждым разом все глубже и глубже. Совсем как обычные мальчишки! Но папа, ответственный папа, всегда был поблизости. Он не мешал сыновьям и делал вид, будто пришел сюда почитать газету. А сам исподлобья наблюдал за сорванцами.

И вот как-то раз, во время игры в прятки один из них притаился в глубокой пещере и стал невольным свидетелем тайного сонмища темных магов, на котором присутствовал прозрачный властелин. То была вторая попытка Бесцветного Императора покончить с жизнью на Земле. Первая, как известно, закончилась неудачно — главного исполнителя, великана Бобоа, отстранили от дел неизвестные спасатели.

Темные маги ненавидели волшебников, не похожих на людей, причем внешность играла у них главную роль. Они приветствовали своего прозрачного кумира и поклялись в верности его императорскому величеству. Ведь он указал им место, где томилась всесильная Тьма, которая должна была уничтожить "сброд недомерков" — фей, гномов, эльфов и, в первую очередь, волшебных зверей. Могучий повелитель космоса, явившийся из недр черной дыры, как обычно, действовал интригами и обманом и не поведал новым союзникам о том, что страшная невольница, вырвавшись на свободу, уничтожит все живое на планете и далеко за ее пределами.

Тьма была замурована в Запретной пещере, которая находилась под Нижним Подземельем, в те времена тоже недоступным. По извилистым горным ходам пособники Бесцветного Императора дошли до коренного яруса, проникли в него и разрушили древнюю магию Земли. Томившиеся там чудовища вышли на свободу и с тех пор вольготно разгуливали по горам. Однако Запретная пещера так просто не поддалась, и маленький змееныш успел вернуться к братьям и поведать им великую тайну. Все они тут же бросились прогонять "плохих дядей".

Папа-змей долго ждал детей и, в конце концов, отправился на поиски. Он нашел их в жалком состоянии, истерзанных, но все еще продолжавших сопротивляться темным чарам, и, конечно, тоже вступил в неравный бой…

Мы вернулись на свою лужайку, потому что Андрис не пожелал показывать трагедию до конца.

— Они все погибли, да? — спросила Силона со слезами на глазах и сразу же добавила: — Можешь не отвечать, знаю. Ты уже говорил как-то. У Заламеи в логове есть комнаты, куда никто не заходит, — объяснила она Владару.

— А что там с Запретной пещерой? — напомнила я. — Все-таки хоть на словах заверши. Ведь Тьму так и не выпустили, верно? Иначе жизни на Земле не было бы.

— Не выпустили…

Мой друг тяжко вздохнул. Описание воспоминаний нареченной бабули и ему далось нелегко.

— Заламея телепатировала мужу, но он не отвечал, опасаясь, как бы жена не вздумала присоединиться к побоищу. Волшебный змей убил всех темных магов, но и сам погиб от множества ран, так и не сумев спасти сыновей, которыми так гордился. Мудрая змея узнала о несчастье, когда смертоносные заклинания, не совладав с Запретной пещерой, распространились по окрестностям и дотянулись до лесного логова. И она направила в горы чарующий луч света, чтобы ослабить силу колдовства, от которого умирали маленькие волшебники. Ее посланник достиг цели, рассеял магический смрад и рассыпался на мелкие искры. Они оказались столь сильны, что прожгли глухую стену подземелья, и страшная затворница начала просачиваться сквозь щели. Соединившись со светом, Тьма породила чудовищных детей. И тогда волшебные змейки закрыли пробоины своими телами. А хтоноры, родившиеся от чарующего луча, впитали непреодолимую тягу к магическим вещам. За них они готовы удавить кого угодно.

Андрис умолк на минуту, но, посмотрев на нас, сказал с грустью:

— Ну вот. Не хотел рассказывать…

Я плакала, Силона тоже. Сыновья Заламеи, маленькие смелые волшебники, могли спастись, например, перенестись сюда, на Феерию, но погибли, заслонив собой выход Тьме. Она осталась в Запретной пещере, но с ее порождениями уже некому было бороться.

— Постойте, — вдруг вспомнила подруга. — Лалинта, ты же сама мне как-то говорила, будто маги не умирают, а отправляются в вечное странствие. По каким-то мирам, надо понимать. А другие волшебники, чем они хуже? Тоже, наверное, туда же попадают. Так?

— Так, — ответил за меня Андрис и опять вздохнул. — Вернее, стремятся попасть, но не каждому подобное удается. Магам, кстати, тоже далеко не всем.

— А маленьким волшебникам удалось?

— Не знаю, но надеюсь когда-нибудь узнать.

Чтобы развеять нашу тоску, молодые маги задумали необычную трапезу. Они соорудили из камней походную печурку, разожгли под ней костер и занялись стряпней. Силона была счастлива — ее изумительный горшочек вдруг научился самостоятельно варить грибную кашу. Или жаркое, трудно сказать, что именно. Подозрительно переслащенное варево можно было назвать чем-то подобным лишь с большой натяжкой. И хоть неведомая похлебка распространяла мясной аромат на всю округу, по вкусу походила на сахарный сироп, сдобренный местными плодами. Зато тягучая карамельная масса восполнялась бесконечно и, переливаясь через края глиняной посудины, рекой бежала по траве.

— Видишь, он все-таки волшебный! — сказала подруга, с умилением глядя на старательно пыхтевший горшок. — Жаль, мы так и не узнаем, что означают буквы на его донышке.

— Д и С? — спросил Андрис.

— А ты откуда знаешь? Ах да…

— Думаю, "Для Силоны". А что же еще? Там и портрет имеется. В стиле примитивизма.

"Действительно, — подумала я, — что же еще?"

Было совершенно ясно, отчего преобразился горшочек, но получалось, и сам он не так уж и прост. Во всяком случае, неизвестный умелец, его смастеривший, кое-что предвидел. Знать бы еще, что за умелец такой! Или умельцы… А ведь я уже почти догадывалась. Никак, не обошлось без наших старых знакомых — Ядвиги и Сержа!

Однако пора было устраиваться на ночлег. Завтра нам предстоял трудный день. Мы собирались встать пораньше, чтобы успеть добраться до подножия фиолетовых гор засветло. Путь туда лежал через каменистую пустыню, которая считалась подвластной королю странных призраков, а он наверняка подготовился к визиту незваных гостей. Вряд ли нас ожидал радушный прием.

— Почему ты отказался от услуг знакомого Модерста? — спросила я у Андриса.

— Заметила, что он курил из той изогнутой трубки? Травы, расслабляющие душу. Самый простой путь, который, несомненно, приведет в страну Безумия, но, боюсь, профессор прав — обратно уже не выведет.

— И как же ты собираешься пробраться во дворец Глюкоса?

— Посмотрим…

Да уж, исчерпывающий ответ! Отчаявшись добиться чего-то более конкретного, я пошла в шатер. Там мирно спали мои животные — обе голубки и золотая рыбка. Зюзя отсутствовала. Где-то ее носило, как обычно, зато дом выпи, теперь уже до половины заполненный серебристыми чешуйками, которые она регулярно выдергивала из панцирей каждого из нас, выглядел очень эффектно. Можно было подумать, будто волшебная птица нуждалась в защите от жгучих лучей Лики! Учитывая, что она родилась на Феерии, в такое как-то не верилось. Да мне и не жалко, и остальным тоже, пусть бы хоть с головой зарылась в спасительную броню, но постоянное отсутствие хозяйки обустроенного жилища навевало некоторые сомнения. Неужто она просто-напросто барахольщица?

Вскоре мое предположение подтвердилось. Лежа на мягких подушках и листая дневник, я думала о том, как было бы хорошо, если б Андрис опять оказался прав, и в Ордене Огненных Рыцарей нас ожидали чудесные сведения. А почему бы и нет? Должно же хоть когда-нибудь повезти! И тут раздался знакомый шелест крыльев — вернулась Зюзанна. Через минуту она протиснулась в шатер и швырнула на открытую тетрадь большой грязный ключ.

Я с трудом преодолела желание зашвырнуть мерзкой штуковиной обратно, прямо в сиявшую неописуемой радостью мордочку — на белом листе расплывалось огромное ржавое пятно. Столько неприятностей, а тут еще и такое! Выпь словно издевалась надо мной, волей-неволей расплачешься. И где оно затерялось, хваленое чувство счастья?..

Мне вдруг стало стыдно за свою глупую вспыльчивость, а потом весело, как будто случилось что-то очень хорошее. И то верно, даже испорченный дневник ничего не стоил по сравнению с дружбой. Ведь оригинальное приветствие волшебной крохоборки вернуло утерянную, было, силу духа и напомнило: есть верные друзья, и нас не так уж и мало!

Гл. 10. Во владениях странного короля

Со слов наших бывалых путешественников выходило, что до дворца Глюкоса придется идти пешком. Даже самым лучшим воздушным змеям не под силу совладать с его ненормальными подданными. Едва завидев летящие корабли, они посылали в их сторону ядовитые маниакальные ветры.

Мы облачились в серебристые панцири и зачем-то достали из моего кофра оба клубочка.

— Разве одного недостаточно?

Несмотря на пространные объяснения Андриса, я так и не поняла, с чем связаны его мрачные предчувствия.

Горшочек решили оставить на стоянке, так как вполне хватало и скатерти, но по бутылочке с золотым эликсиром получил каждый. Мне досталось даже две, из-за диадемы. Владар сунул за пазуху многопрофильный "чайник", который мы видели в действии лишь единственный раз, когда на нас напали хтоноры.

— Дрель, телескоп, прожектор, орудие моментальной защиты и пылесос, — перечислила Силона. — Кажется, я ничего не пропустила. Надеюсь, ты не собираешься сверлить каменную пустыню, а потом очищать ее от образовавшихся пылинок? Значит, будем смотреть на звезды.

— На них мы непременно полюбуемся, но в другой раз, — улыбнулся ее друг. — Боюсь, сегодня нам не дадут расслабиться.

— Кроме пыли найдется еще куча всего, что с удовольствием проглотит этот чудный приборчик, — заметил Андрис. — И сверло, думаю, тоже пригодится. Да и мало ли кто встретится! Может, и защищаться придется.

По мне, так чем больше средств защиты, тем лучше. Я надеялась, что "чайник", столь эффектно изгнавший хтоноров, и далее нас не подведет, если, конечно, на Феерии не отыщутся собственные чудовищные детища стихий, подвластные прозрачному повелителю. Но что-то мне подсказывало — со здешними элементалями договориться гораздо сложнее даже изворотливому Бесцветному Императору.

Я надела диадему и проводила взглядом Зюзю, которая уверенно направилась в прямо противоположную сторону. Все в порядке, можно идти!

Клубочек по своему обыкновению выбрал самый безопасный путь, так что некоторое время нас никто не тревожил. Сначала дорога пролегала через рощу, потом через луга, и лишь затем мы ступили на раскаленный Ликой каменистый настил пустыни. Казалось, он уходил в бесконечность, растворяясь в матовой дымке на горизонте.

Почему-то нам повсюду попадались одиночные округлые валуны. Их было так много, словно кто-то специально раскладывал преграды, чтобы усложнить участь путников.

— Может, здесь когда-то море было? — предположила Силона.

— Тут все, что угодно могло быть, — угрюмо пробурчал Андрис, который уже почувствовал неладное.

Мы шли и шли, обходили небольшие и перелетали через крупные камни, и вскоре мне захотелось пригубить золотой воды. Я полезла в карман за бутылочкой, но мой друг схватил меня за руку:

— Стойте!

Навстречу нам, пыхтя и подвывая, неслась бешеная стая. Тигры, львы, пумы — кого там только не было! Бежали они довольно слаженно, не суетясь и не сбиваясь с прямого пути, устремив вперед безразличные остекленевшие взоры, словно говоря: здесь у нас, извините, свои порядки!

Мы с Силоной в немом ужасе застыли на месте. А молодые маги обхватили друг друга за плечи, создав своеобразный навес над нашими головами. Смешанный запах лавра и розмарина поразил меня грубым несоответствием, и я вдруг ощутила себя деревом.

Звери стремительно пронеслись мимо нас, обежав с двух сторон неожиданно выросшее препятствие. Громадный леопард схватил гигантскими клыками клубочек, который я не успела спрятать, и в одно мгновение, почти не сбавляя скорость, разорвал его в мелкие клочья. Смутное предчувствие Андриса сбылось самым жутким образом.

А "чайник" снова оказался не у дел!

Тяжелое дыхание ненормальных хищников давно стихло вдали, но наши друзья почему-то и не думали сдвигаться с места.

— Не пора ли побыстрее отсюда убраться? — робко поинтересовалась я.

— Они сейчас вернутся.

Ну да, молодые маги уже побывали здесь когда-то, и им был известен местный распорядок. И точно, через минуту снова послышалось уже знакомое пыхтение. Звери возвращались домой.

Пожалуй, я не отказалась бы так и остаться деревом на все дальнейшее время путешествия, если б не одно немаловажное обстоятельство — нам все-таки надо было идти вперед, а не стоять на месте.

Второй клубочек ничем не отличался от погибшего сотоварища и тщательно обходил сомнительные участки. Поэтому путь через негостеприимную пустыню показался мне долгим и утомительным. Дорога не везде напоминала отполированный пол. Время от времени каменный паркет вспучивался, образуя колдобины, и мы спускались в глубокие и длинные, похожие на каньоны, рытвины, а затем карабкались по бугристым склонам. Но у нас был золотой эликсир, он помогал преодолевать крутые подъемы, восполняя быстро таявшие силы, а серебристые панцири прекрасно предохраняли от зноя. Так что вскоре все ухабы остались позади, и на горизонте проявились далекие строения, принадлежавшие Ордену. Я вздохнула с облегчением — наконец-то!

И вдруг погода резко изменилась. Неожиданно по голубому небосводу быстро поползли мохнатые черные тучи, невесть откуда взявшиеся.

— О, к нам пожаловали длани Бесцветного! — воскликнул Владар. — Ждите представления!

Тучи почти мгновенно протянулись со всех сторон от самого горизонта. Своей формой они и впрямь напоминали громадные руки с длинными кривыми пальцами. Мне удалось разглядеть их, пока темень полностью не накрыла пустыню. А затем повторилась знакомая полузабытая картина: наверху словно заработал гигантский конвейер. Бряцание металлических кастрюль прерывалось сиплым хрюканьем. Гремели взрывы, сверкали метеорные потоки, на нас дождем сыпались огненные ножи. В общем-то, ничего нового, на подобном спектакле мы однажды уже побывали.

— Там они, прозрачные, я узнала! — воскликнула Силона, указывая на небо. — Точно то же самое было в прошлый раз. Ну просто один к одному! Неужели Бесцветный Император никогда не видел грозу?

— Видел, но воспроизвести не может. У него в арсенале только космические лучи.

— И это говорит о том, что он заодно с Глюкосом. Иначе зачем ему охранять чужую территорию?

— Это говорит лишь о том, что нас не хотят пустить в страну Безумия, и больше ни о чем.

Вот так. Кажется, до моей подруги, наконец, дошло — Андриса не переспоришь!

Мы еще долго шли под огненным градом, но благодаря чудесным панцирям нисколько не пострадали. Вероятно наш прозрачный преследователь все-таки понял, сколь бесполезна его затея, и на некоторое время наступила зловещая тишина. И хоть дорогу теперь освещала только трубчатая лампочка моего друга, я радовалась, что, по крайней мере, от нас отстали. Оказалось, рано радовалась.

— Серия два! — снова объявил Владар.

— Пожалуй, лучше прилечь, — добавил Андрис.

Мы послушно прижались к гладкому дну пустыни. Несмотря на поспешность, я все же успела спрятать за пазуху заветный клубочек, а затем уткнулась в капюшон и замерла, как все остальные, боясь пошевельнуться. И, естественно, ничего не видела, но чувствовала: происходило что-то невероятное. Лишь потом, со слов друга узнала, что именно, и с удивлением подумала: ведь и мне представилось то же самое, но как-то очень уж расплывчато. То есть интуитивно. Тем не менее, я ощутила, как раздвинулись черные тучи-руки, и между ними на небосводе появилась стремительно крутившаяся воронка. Из ее беспросветного зева вырвалась струя горячей плазмы и устремилась вниз, круша и уничтожая все на своем пути. Она с легкостью разрезала огромные круглые валуны, разбросанные вокруг, и осколки летели в разные стороны. Каменный пол под нами трескался и плавился, а воздух мгновенно насытился озоном. Вот он, оказывается, какой, сварочный аппарат Бесцветного Императора.

Слава чудесным панцирям! Мы не только остались живы, но даже не почувствовали никаких изменений. Полежали чуть-чуть, да и встали, целые и невредимые. Черные руки в растерянности расползались по небу. Я посмотрела вдаль и уже отчетливо разглядела крепостные стены.

— Орден Огненных Рыцарей, — доложил Андрис и почему-то придержал рукой мой капюшон.

Силона тоже попыталась взглянуть на далекий замок, но не успела…

— Ты зачем опять нахлобучил на меня эту дрянь? — возмутилась она. — Я же ничего не вижу!

— Спектакль еще не окончен, — прервал ее Владар, — продолжение следует.

И оно действительно последовало. Черные руки теперь решили разобраться с нами более примитивным способом, а именно, попросту прихлопнуть. Они подлетали к рыцарскому замку, хватали длинными пальцами деревья, куски зданий, колонны и столбы, а затем устремлялись в нашу сторону. Глядя как тысячелетние секвойи и эвкалипты, вырванные с корнями, порхали в небесах, я невольно вспомнила о своем недавнем опрометчивом желании немного побыть деревом.

По замыслу Андриса серебристые панцири были рассчитаны на противостояние лучистой, тепловой и иной подобной напасти, а вовсе не на многотонный груз. Поэтому нам не оставалось ничего другого как ретироваться. "Чайник" мгновенно просверлил в каменном пласте широкую скважину глубиной в несколько метров. Не задерживаясь, мы спустились вниз по удобным ровным ступенькам — я уж и забыла, что такие бывают. Могут же некоторые, когда захотят!

После того, как над нами плавно закрылась ледяная дверь, ко мне вновь вернулось почти совсем забытое чувство полной безопасности. И почему? Явно не крепость, любой балке, которую несли наши новые противники, ничего не стоило пробить тонюсенькую, не толще оконного стекла, ледовую перегородку, сотворенную из золотого эликсира. Маловато его оказалось, всего одна неполная бутылочка. Я предложила свою дополнительную, но Владар простодушно заявил, что и того хватит, и отказался. Как ни странно, хватило.

Отчаянная барабанная дробь еще долго доносилась снаружи. Словно сквозь прозрачную витрину, мы наблюдали за происходящим наверху. Взбешенные черные руки, похожие на больших уродливых птиц, по очереди совершали безнадежные попытки разрушить смехотворное ограждение. Все их усилия были обречены на провал — тяжелые предметы, падая, разбивались на мельчайшие крупицы, которые тут же превращались в белые пушистые снежинки и разлетались в разные стороны.

Гл. 11. Орден Огненных Рыцарей

— А где, собственно, замок-то? — спросила Силона.

Я, как и она, ожидала увидеть грандиозное сооружение, обнесенное многоярусной оградой и окруженное рвом с водой, услышать лязг средневекового оружия и крики бесстрашных лучников на неприступных стенах.

— Здесь пребывают бедствующие рыцари, — сказал Владар. — У них нет ничего, кроме доблести.

— В общем-то, и не удивительно, если Орден все время громят, как сегодня. Бедняги! Даже стражники попрятались.

— Их тут отродясь не было. Все рыцари заняты только одним делом — ловлей Глюкоса.

Из-за тучки виновато выглянула Лика, словно оправдываясь: "Я тут ни при чем, ребята!", и порушенные строения засияли под жизнерадостными лучами. Мы с подругой недоумевали. Как в таких условиях жили славные воины, как они без какой-либо защиты боролись со странными призраками и прозрачными? Немудрено, что на несчастных постоянно нападали.

— Защита есть, и еще какая! В крепостные стены заложены говорящие камешки, — объяснил мой друг. — Подарок Модерста. Да и Неправильная Сфера помогает.

— Помогает?!

— Именно. Для Глюкоса она отмеченная, т. е. замечена людьми. Он ее не использует, и его бешеные звери обходят эти места стороной.

— А камешки, небось, такие же, как те, которых мы слушали в горах Волшебной страны? Кажется, в красных, — вспомнила я. — Они очень красиво пели и светились к тому же.

— Да? — удивилась Силона, которая побывала лишь в Сахарной и Апельсиновой пустынях, а потом отмывалась в молочно-кисельной речке до нашего с Андрисом возвращения. — А я думала, Болтуны только шептаться умеют. Как твои.

— Еще и бегать, и прыгать! Но мои все равно самые лучшие. Недаром мы с тобой так долго их отбирали. Жаль, много оставили…

Подруга меня не поддержала. Всякое упоминание о возможном возвращении в пещеру Золотой горы до сих пор внушало ей только ужас.

Мы уже приблизились к крепостным стенам настолько, что среди тусклых серых и коричневых камней различали блестящие самоцветы. Будто в подтверждение моих слов, они исполняли какую-то мелодичную песню на своем непонятном языке. Ров все-таки имелся, в нем даже вода плескалась, правда, где-то на самом дне и явно застоялая. Была и деревянная лестница с облупленными перилами, но она обрывалась, так и не дотянувшись до ворот. Над ними, словно знаменуя недосягаемость Ордена, косо застыл огромный мост со свисавшими почти до земли оборванными ржавыми цепями.

— Бедняжки Болтуны! Что же они тут пьют?

— Эти бедняжки, если прыгнут да стукнут по лбу, мало не покажется!

Так как ни лестницей, ни мостом воспользоваться не удалось, мы залезли на парапет и, укрывшись капюшонами, еще долго шли, кружа вокруг полуразрушенных, но, как оказалось, все же хорошо защищенных крепостных ограждений. И, наконец, уперлись в… глухую стену. Перед нами высилась огромная каменная башня без окон и дверей, видимо, сторожевая.

— А где же вход?

— Ты прямо перед ним!

— Но ворота совсем в другой стороне. Мы могли бы туда перелететь.

— Чтобы уткнуться в Неправильную Сферу? Она как раз там, за главным входом. То есть за бывшим главным. Нет уж, лучше войдем через нормальную дверь.

— А стражников точно нет?

— Камни вместо них.

Тут же, словно нарочно, из башни выскочили сразу несколько поющих самоцветов. Ударившись о серебристую броню и отскочив обратно, они зло заверещали.

— У тебя в кармане ключ.

Мне почему-то сразу стало понятно, о чем речь, но кое-что смущало:

— Как он туда попал?

— Я положил. Не зря же Зюзя его притащила.

— А-а…

Опять меня подвела волшебная интуиция! Вернее, с ней-то как раз все было в порядке. Но так сложно каждый раз угадывать, что ей от меня нужно… Выпь любила блестящие побрякушки и, словно сорока, тащила их в свою корзину. Кроме серебристых чешуек, там хранилось еще много всякого барахла — и осколок от витражной колонны, который я, не зная, что с ним делать, забросила в дальний угол шатра, и иголка для штопки лягушачьей кожи, давно выброшенная за ненадобностью, и клочья шерсти, вырванные из моего кошачьего пледа в иллюзорном замке Фавеи, и даже бумажный самолетик, вероятно потерянный детьми. Уж он-то ей зачем?

— Ключ временный, одноразовый, — предупредил меня Андрис, — и исчезнет, как только мы войдем. Вместо него в общей связке появится другой.

— А где сама связка?

— У магистра Ордена.

— И Зюзя… у него?!

— Она, конечно, молодец, но у него кто угодно что угодно утащить может. Ему до ключей и дела нет. Как, впрочем, и до всего остального. Скоро убедишься.

— Значит, и вы в прошлый раз так же вошли?

— Для этого нам пришлось бы сначала перелететь через стену, но тогда и ключ не нужен. Но ни один человек не в состоянии попасть на территорию, охраняемую говорящими камешками. Другое дело птица. На нее и внимания не обратили.

Я прониклась еще большим уважением к своим Болтунам и, наверное, впервые вовремя долила эликсир в капсулы диадемы.

— Как же вы прошли в замок в прошлый раз? — поинтересовалась Силона.

— Рыцари впустили нас сами, надеясь на помощь в розыске Глюкоса, но мы не оправдали их надежд.

Голоса каменных охранников изменились — с каждой минутой они становились все громче и визгливее и, наконец, поднялся такой страшный гвалт, что чуть только стены не тряслись от вибрации воздуха. Подруга заткнула уши руками. У меня в голове тоже гудело от какофонии, которую устроили взбесившиеся самоцветы.

— Покажи им ключ.

Я показала. Орущие камни, только что беспорядочно разбросанные по стене, послушно выстроились ровными линиями, образовав контур двери, и снова тихо и мелодично запели. Ну прямо-такихор послушных мальчиков!

Ключ, даром что ржавый, легко повернулся в замочной скважине и сразу же исчез, как ему и полагалось. За дверью оказался широкий потайной туннель, который вывел нас на внутреннюю территорию Ордена.

В замке, как мы и ожидали, был переполох. Рыцари, облаченные в тяжелые металлические доспехи, довольно резво бегали среди развалин и, окликая друг друга, громко обсуждали каждое разбитое сооружение. Потрясая мечами, копьями и прочим оружием, они грозили бирюзовой пустоте небосвода, обращаясь к Глюкосу, Лике и еще неведомо к кому, но только не к Бесцветному Императору. Из землянок-бомбоубежищ вылезали женщины и дети, одетые в какие-то страшные рубища. Выбравшись, они уныло бродили среди руин и подбирали такое же убогое тряпье.

Наконец, представители мужского населения немного успокоились и собрались на центральной площади, где продолжали, впрочем, шумно негодовать по поводу недавнего погрома. Их жены, держа за руки детей, столпились неподалеку. Мы тоже подошли поближе и увидели высокого худощавого человека, выделявшегося среди остальных своим импозантным видом. Его плащ, латы и прочие доспехи были изрисованы геральдическими узорами, на щите сияло золотое изображение пылающего костра, а на шлеме колыхалось большое огненно-красное страусиное перо. Этим обмундирование вальяжного рыцаря и заканчивалось — у него не было ни копья, ни меча, вместо оружия он сжимал в руке трубу.

— Музыкант что ли? — спросила я у Андриса.

— Магистр собственной персоной! Мы прозвали его Репейником.

— Он разве колючий?

— Липучий.

— А в действительности как его зовут?

— Неизвестно. Все обращаются к нему соответственно рангу: ваше превосходство.

Позже я заметила, что и у остальных рыцарей на щитах имелись изображения костра, но маленькие и не такие яркие, как у Репейника.

Забравшись на фрагмент стены бывшего здания, магистр сначала оживленно жестикулировал и что-то говорил, но, отчаявшись перекричать толпу, протрубил незнакомую торжественную мелодию. Музыкальный призыв подействовал лучше слов, и воцарилась тишина.

Из речи главы Ордена выяснилось, что терпение доблестных рыцарей иссякло, и настал момент призвать к ответу распоясавшегося Глюкоса. По всей видимости, Репейник нисколько не сомневался в том, кто именно громил многострадальный замок. Слушатели рьяно реагировали на выступление своего предводителя — выкрикивали недвусмысленные реплики и дружно вскидывали копья.

Убедившись, что соплеменники его полностью поддерживают, оратор продолжил, почему-то обратив теперь свой гнев на Волшебную страну. По мнению магистра, произвол, который там творился, служил корыстным интересам известного профессора, а негласный закон — делай, что хочешь, но не во вред остальным — запрещал лишь деяния, направленные против желания правителя.

— Посмотрите на нашего уважаемого Модерста, — вещал Репейник, — на так называемого всемогущего мага и умелого руководителя! — тут глава Ордена презрительно усмехнулся и погрозил кому-то пальцем, словно распекая провинившегося мальчишку. — Он воображает себя таковым, но уже давно ни на что не способен. Где его хваленые сервиторы и фамильяры, почему не дрожат от страха элементали? Плодами трудов умнейшего профессора пользуются порождения стихий и детища Тьмы. Преступник, вот кто он на самом деле! Занял хлебное местечко и засел в бронированной раковине. А мы, добровольно покинувшие Волшебную страну, чтобы воевать с Глюкосом, брошены на произвол судьбы!

Никто не заинтересовался посторонними. Была ли в том повинна общая суматоха или рыцари вообще не отличались наблюдательностью, но, занятые решением своих проблем, они проигнорировали жалкие попытки Андриса обратить на себя хоть толику внимания. Пряники и конфеты, вдруг выросшие как грибы прямо на камнях, заметили только дети, а взрослые лишь отмахивались и шикали на них. Неожиданно ожившая разрушенная башня сама себя отремонтировала и превратилась в красивый дом, но ни один житель замка даже не посмотрел в его сторону. Владар с грустной улыбкой наблюдал за стараниями друга.

Внезапно оратор спрыгнул с постамента и куда-то побежал. Тут он все-таки увидел нас, небрежно кивнул молодым магам и бросил на ходу:

— А, опять вы? Нет, нет, мне некогда. Позже.

И умчался. За ним ринулась разноголосая толпа рыцарей с женами и детьми. Все они направились к воротам, перед которыми прямо в воздухе висел большой молочно-белый шар. Я только сейчас его заметила — оказалось, что Неправильную Сферу можно видеть лишь боковым зрением.

Мы тоже пошли за всеми и вскоре стали свидетелями удивительного действа.

Гл. 12. О чем не рассказала пленка

Вероятно, ворота не использовались очень давно. Из щелей торчали гигантские травянистые растения с желтыми и фиолетовыми цветочками, а покосившиеся каменные столбы поросли мхом. Когда мы подошли к живописным развалинам, под Неправильной Сферой уже горел костер, который успел разжечь Репейник. Два рыцаря, опираясь на копья и тяжело дыша, раздували пламя.

— И как им не жарко в металлических доспехах!

— Жарко, но цель оправдывает средства.

Зрители следили за процессом горения так пристально, как будто ожидали увидеть что-то из ряда вон выходящее. Стоявшие близко люди картинно закатывали глаза, откидывали назад головы и простирали вперед руки, словно собираясь схватить невидимый шар. Я тоже осторожно повернула ладонь в ту же сторону и ощутила едва заметное покалывание. Даже жар костра не мог приглушить прохладное дыхание Сферы.

Пламя разгоралось. Магистру подали большие, явно самодельные, щипцы. Собственно, то были и не совсем щипцы, а просто толстая проволока, закрученная в двойную петлю. Глава Ордена зацепил бесхитростным приспособлением какую-то пластинку, похожую на фотографическую пленку, быстро опустил ее в костер и тут же вытащил обратно. Он повторил эту манипуляцию несколько раз под восторженный рев вспотевших и раскрасневшихся, но еще более воодушевившихся рыцарей. Петля крутилась и изгибалась, будто пытаясь вырваться из рук своего мучителя, но тот умудрялся очень ловко ее удерживать.

— Что он делает? — спросила я у Андриса.

— Вызывает Глюкоса.

— Нагревая какую-то пленку?

— Она выпала из Сферы, — объяснил мой друг. — Не случайно, конечно. Кто-то ее выбросил. В таких местах случайности исключены.

— И кто же выбросил, Глюкос?

— Нет, кто-то другой. Тот, кто жаждал ему навредить, я думаю. Пленка хранит фантомные следы странного короля, и много о чем могла бы рассказать. Не каждому, конечно, а только тому, кому предназначена. С помощью таких весточек духи иногда переговариваются с людьми. Но Сфер везде полно, и отмеченную не стали бы использовать.

Репейник сделал знак помощникам, и те загасили пламя. Магистр с торжествующей улыбкой продемонстрировал публике закопченную пленку. Она пошла по рукам, и со всех сторон послышались сначала восторженные, а затем негодующие выкрики.

— Ты видишь? — толкнула я друга. — Смотри, смотри, они что-то там читают!

— Да уж, конечно, прочитают они! Для этого сверхчувствительность нужна или темная магия, а здесь умеют только орать.

Почерневшая от пламени пленка вновь вернулась к главе Ордена, но он пренебрежительно отбросил ее в сторону и произнес еще одну страстную речь. Теперь уже в ней звучали призывные нотки — Репейник объявил о начале боевых действий:

— Рыцари Феерии! — кричал он, заметно распалившись от собственного успеха. — Мы не позволим энерговампиру по имени Глюкос хозяйничать на дикой планете! Бешеный монстр расставил повсюду астральные ловушки, чтобы странные призраки могли питаться нашей жизненной силой. Мы слабеем и погибаем, убиваем друг друга или гложем сами себя изнутри, и в том повинны они! Они, живущие за счет нас! Они, готовые поглотить всю энергию мира! Они, прожорливые твари, которым с каждым разом нужно все больше и больше. Я призываю вас быть беспощадными к ненасытной нечисти. Нет жалости мерзким призракам! Смерть энерговампирам!

— Смерть энерговампирам! — повторил нескладный хор.

— Я призываю вас действовать, и действовать незамедлительно! Ура!

— Ура! — подхватило собрание, и лес копий взлетел вверх.

Закованные в доспехи воины вопили так яростно, так самозабвенно, что сомнений не оставалось — королю страны Безумия и его приспешникам на сей раз уж точно не поздоровится.

Затем все рыцари по очереди плюнули на Неправильную Сферу. Она, тем не менее, никак не ответила.

Покорная толпа ушла за Репейником, а мы остались стоять возле дымящего кострища. Первой молчание нарушила Силона:

— Вот почему Орден так называется, — сказала она. — Огонь им помогает. Наверное, что-то показывает…

— Ничего он не показывает, только копотью покрывает.

— Но ведь рыцари читали, я видела! Где, кстати, пленка? Магистр ее вон туда, под забор бросил.

— У меня, — Андрис злорадно ухмыльнулся.

— Ты ее украл?

— Скажем так, взял. Репейнику она больше не нужна. Он прекрасно знает, что Глюкос неуловим, но делает вид, будто может его поймать.

Вблизи Неправильной Сферы и без манипуляций с руками чувствовалось прохладное покалывание во всем теле. И необычное состояние странным образом завораживало, одновременно и притягивая, и отталкивая.

"Может, из нас энергию выкачивают?" — подумала я.

Здесь, рядом с необъяснимой тайной, казалось, что магистр Ордена не так уж и далек от истины. Хоть он и чудаковатый, и неумелый, но как-то же надо бороться со злом!

— Что-то мне тут напомнило, — включился в разговор Владар. — Энерговампиры Первого Клана… Раньше Репейник не служил Бесцветному, а теперь, значит…

— Значит. У бывшего черного властелина длинные руки.

— Постойте-ка, — вмешалась в слаженную беседу двух друзей Силона. — Припоминаю ваши рассказы. Что-то такое там было у тех, ну, у первых людей, но ведь не только у них! Вот мы тут стоим и чувствуем, как из нас чего-то тянут. А ведь энергию вытягивают!

Андрис улыбнулся. Я уже почти привыкла к его улыбке и воспринимала ее, если и не с полным безразличием, то достаточно спокойно. И вот сейчас на меня вдруг опять нахлынуло… И ко всему — полное отсутствие желания противиться чувствам. В общем, какое-то жалкое бессилие. Наверное, из меня уже всю энергию высосали!

— Энерговампиры, — говорил между тем мой друг, — такое понятие, под которое можно подвести любого. Все люди постоянно обмениваются энергией, и это нормально. Прохожий улыбнулся, и у тебя улучшилось настроение. Бывает, конечно, и по-другому. Понятно? Но никто не сможет вытянуть из тебя энергию, если ты сама ее не отдашь. Просто не надо поддаваться провокациям, раздражаться, бояться и суетиться. Лучший способ — уйти в свой внутренний мир, создать отвлеченные образы или вызвать чувство счастья. И все будет в порядке.

Пожалуй, упомянутое чувство с некоторых пор меня и не покидало. То есть получалось, вся моя энергия была со мной, а может быть, даже и многократно увеличилась. Я покосилась на Неправильную Сферу:

"Дудки! Не отдам тебе ничего! И никому не отдам".

Молчаливый шар, казалось, не возражал.

А мою подругу, у которой энергии было не занимать, уже интересовала другая проблема:

— Так что там на пленке, все же написано чего-то или нет?

Андрис достал из кармана почерневшее послание Глюкоса, и мы увидели кривые буквы, нацарапанные чем-то острым. Надпись на местном языке гласила "Я, великий король страны Безумия, явился, чтобы уничтожить ненавистное людское племя!"

— Кто это написал? — удивилась Силона. — Неужели он сам?

— Самопишущий грифель, — уверенно заявила я. — Узнаю его почерк. У меня дома такой же есть. Вряд ли призраки пользуются подобными штуками.

Владар посмотрел на друга:

— Ну что, убедился? Зря теряем время.

— Не думаю. Кое-какие сведения все же добыли.

— И нужны они нам?

— Ему.

Мы с подругой возмутились:

— Снова говорите загадками! Что за сведения? Кому они нужны?

До меня уже и так дошло, что Глюкосу, но хотелось подробностей. Все-таки нам предстояло беседовать с "бешеным монстром", как назвал его Репейник. А тут такая возможность — обменять дружеское, а может и любовное послание безумного короля на древнюю карту Феерии. Конечно, шантаж не самый честный способ борьбы, но когда имеешь дело с подобными типами, выбирать не приходится.

— Какие сведения, мы никогда не узнаем. Под копотью и дурацкой надписью их словно и нет, — сказал Андрис. — Очищу пленку, увидите. Вернее, ничего не увидите.

— А следы мыслей? Разве им такая ерунда мешает? Дай, попробую…

Силона не успела взять пленку. Опять послышались призывные ноты трубы Репейника. Теперь она играла что-то наподобие торжественного марша. Я оглянулась и увидела, что по двору замка вышагивает конница.

Даже под металлической броней, в которую были упакованы лошади, ощущалось, какие они истощенные и напуганные. Выстроенные ровным клином, несчастные еле передвигали ноги, таща на спинах таких же, полностью экипированных, всадников. Сами воины, разодетые в новенькие блестящие доспехи, украшенные орденскими лентами, победоносно потрясали мечами и щитами, на которых красовались рыцарские гербы. Сверкала латунь, скрипела кожа, бряцало оружие, развевались флаги. Позади торжественной процессии, ведя за руки детей, шли женщины. Многие из них плакали и вытирали слезы рукавами ветхих платьев или уголками рваных платков, видимо прощаясь с мужьями навек.

— Куда они собрались? — спросила Силона, которая не все поняла из пламенной речи оратора.

— Воевать с Глюкосом.

— В который раз? — Владар, наконец, справился с одолевавшим его приступом смеха. — Уже завтра они займутся своим обычным делом — разведут огонь и поджарят несчастную пленку.

— Вряд ли им это удастся, — сказал Андрис и опустил закопченный трофей в карман.

Мы поспешили удалиться.

Гл. 13. У подножия фиолетовых гор

— Какие мысли? Глюкос живет эмоциями, страстями и маниями.

Андрис чистил пленку и объяснял нам с Силоной простые истины.

— Как же тогда странные призраки пишут записки людям?

— Не людям вообще, а тем, кто в состоянии понять. В стране Безумия свой, особый вид письма. Образная речь не оставляет следов, потому что невозможно скопировать образ. Но чернокнижники иногда разгадывают. На то, видно, и был расчет, когда выбрасывали пленку.

Мы устроили небольшой привал на опушке леса неподалеку от замка. Конный отряд проковылял мимо, не обратив на нас никакого внимания. Проводив взглядом шумное разноцветное шествие, я расстелила скатерть и заказала самое-самое, так, чтобы всем угодить. Кто знал, чем закончится авантюра с проникновением в страну Безумия и скоро ли удастся снова спокойно поесть!

— Странные призраки детища правого полушария головного мозга, — рассказывал умнейший из магов, уже поглощая солидные куски мясного рагу, — а там скрыта особая сила. Интуиция, вдохновение, озарение, фантазия, страсть, забвение — вот чем оперирует Глюкос.

— Неплохой наборчик! — восхитилась Силона.

— Да, но там же и азарт, и варварство, и тщеславие и тому подобные прелести.

— А почему щипцы рвались из рук оратора? — спросила я, бережно сворачивая скатерть-самобранку.

— Потому что фантомная петля живая. Чудная вещь, малейшие призрачные флюиды улавливает. Вокруг Неправильной Сферы их уйма, вот она и кидалась во все стороны, в неумелых-то руках.

Закончив с едой, мы вошли в лес, и поразились, какая там стояла тишина. Бравые стаккато трубы Репейника, сбивчивый стук копыт и заунывный хор женщин, оставшихся ждать воинов в замке, давно стихли, а новые звуки не появились. Им и неоткуда было здесь взяться. Деревья с высокими гладкими стволами тянулись высоко в небо. Их кроны, едва различимые со столь большой высоты, сливались в сплошной темный покров. Ни пение птиц, ни хруст веток не нарушали покой дремучих мест. Под ногами не росла трава, и даже не валялись листья. Может быть, их и вовсе не было?..

— Через Плаунище разгуливать не рекомендуется, — сказал мой друг, — но другого пути к фиолетовым горам нет.

— Плаунище? Что-то очень древнее, да?

— Первобытный лес из какого-то мира. Феерия много чего прихватила из черной дыры.

Не отставая от клубочка, мы шли по очень широкой, хорошо утрамбованной дороге. Видимо ею часто пользовались, и не только тяжелая кавалерия, прошагавшая тут совсем недавно. Среди отпечатков лошадиных подков виднелись многочисленные следы звериных лап.

— У них водопой недалеко, — пояснил Андрис, и я не стала уточнять, у кого "у них", и так понятно.

В самый разгар дня в лесу было почти совсем темно. И то там, то здесь между деревьями вспыхивали яркие огни, или же белые прямые лучи вдруг выбивались прямо из-под причудливо изогнутых корней и устремлялись ввысь, туда, где смыкались густые кущи. Временами тишину нарушали еле слышные шумы — то приглушенный топот, то надрывное пыхтение, то тяжкие вздохи. Несколько раз я видела боковым зрением дым, валом валивший без всяких признаков костра, и искры столь же необъяснимого происхождения, моментально исчезавшие при попытке рассмотреть странное явление нормальным способом. Очевидно, происки невидимых соглядатаев не представляли для нас какой-либо опасности, потому что шерстяной поводырь их полностью игнорировал.

Выйдя из чащи, мы увидели вдали гряду сияющих фиолетовых скал, а над ними черно-белую струйку дыма. Небо было затянуто серыми облаками — палитра короля странных призраков не отличалась особым разнообразием. На ярком горном фоне, однако, виднелись пятна совсем другой расцветки, гораздо более живописные, которые быстро двигались в нашу сторону. Вместе с ними усиливались и еле слышные поначалу звуки, вроде бы чем-то знакомые. Наконец загадочная процессия приблизилась настолько, что среди невнятного гула уже различались дикие вопли, стук копыт и скрежет металла. Навстречу нам мчались лошади без всадников, а следом за ними беспорядочно бежали рыцари во главе с Репейником. Вид у магистра был жалкий: шлем сбился набок, страусиное перо переломилось, клочья разодранного плаща болтались и путались под ногами, трубу он где-то потерял. За славными воинами, пыхтя и подвывая, неслась свора бешеных зверей. Отчаянные крикилюдей тонули в реве и ржании.

Молодые маги повторили недавний трюк, и мы вновь одеревенели. Я уже навострилась прятать клубочек за пазухой и успешно справилась с этим нехитрым делом, прежде чем ощутила себя кактусом. Толпа рыцарей, а затем и безумная стая проскочили мимо нас с невероятной скоростью и скрылись в первобытном лесу.

— Что там с ними? — спросила я у Андриса. — Ты видишь?

— Не волнуйся, все в порядке, если не считать некоторых потерь в обмундировании. Герои благополучно достигли спасительного лона Неправильной Сферы, укрепленного камешками ненавистного Модерста. Женщины и дети счастливы и уже поздравляют победителей.

Мы дождались возвращения бешеной своры, стремительно пронесшейся мимо разбросанных по округе обглоданных мечей, щитов и лат — рыцари выкидывали оружие и доспехи на бегу, чтобы хоть как-то задержать своих преследователей. Ненормальные животные вскоре достигли фиолетовых скал и словно слились с ними.

— Там точно проход есть! — обрадовалась Силона. — Вон как сиганули.

— И не надейся.

— Но я видела! Был и пропал… И куда-то ж эти пумы с тиграми делись?

Вот только куда? И издалека было видно, что никаких лазеек в непрерывном горном массиве не было. Казалось, будто какой-то настырный великан-строитель тщательно уложил и приклеил друг к другу ровные и гладкие фиолетовые глыбы. Ни деревьев, ни кустов, ни отверстий. Безжизненные бока голых скал плавно, без углублений и выступов, переходили в заостренные вершины. Можетбыть, моей подруге показалось?

Мы шли к неприступной каменной стене, и с каждым шагом чувствовали, как воздух все больше насыщался терпким запахом. У подножия горной гряды, уходившей вправо и влево на неопределенное расстояние, клубочек остановился, немного посуетился для приличия и, не найдя ни столбиков, ни стебельков, застыл на месте. На всякий случай я снова спрятала его за пазуху.

— Ну вот, приехали! — Владар посмотрел на друга. — Попробовать просверлить?

— Ты же знаешь, что бесполезно. Лучше используем проверенный метод. Не зря же профессор расстался с купюрами.

Гл. 14. Негостеприимная страна Безумия

Мы с Силоной не сразу поняли, что имел в виду Андрис.

— Пылесосить будем, — объяснил Владар.

Он достал свое многопрофильное устройство и развернул один из его носиков в сторону зловонной черно-белой струйки.

Чудо-прибор в течение получаса без устали поглощал ядовитые пары. Куда девалась едкая снедь, которую жадно уминал ненасытный "чайник", осталось загадкой. Во всяком случае, сам он нисколько не пострадал от неимоверной прожорливости и даже ничуть не потолстел. Зато полосатая струйка накренилась в нашу сторону и заметно поредела. Еще несколько минут "уборочных работ" сделали свое дело — неприступная стена сдалась и раскололась с жутким дребезжанием, образовав широкую арку. Вероятно, пропускавшие нас невидимые охранники решили, что в страну Безумия направлялся, по крайней мере, полк солдат, жаждущих прикурить из заветной изогнутой трубки.

Как только мы миновали прохладный туннель, каменные врата за нашими спинами тут же сомкнулись. За фиолетовой стеной оказались такого же цвета горы. Пологие и отвесные, сплошь из скальных уступов, гладкие, с крутыми вершинами, рассеченные ущельями, с пещерами, возможно, заселенными исчезнувшими зверями, — полный набор для альпинистов-любителей. И ни одного мало-мальски приемлемого перевала.

— Сюда, — уверенно сказал мой друг и повел нас по каменным ступеням.

Но лишь только мы забрались на первую глыбу, перед глазами, причудливо переплетаясь, замелькали белые ленточки света. Я невольно остановилась и заморгала.

— Нас, кажется, ослепить хотят! — воскликнула Силона.

Подруга возмущалась не зря. Она то и дело останавливалась и оглядывалась по сторонам, опасаясь нападения бешеных животных, а тут такое! И, словно подтверждая ее опасения, откуда-то из-за каменных уступов донесся грозный рык. Тихий и далекий, он все же был довольно отчетливым. Я тронула друга за плечо:

— Не пора нам снова превратиться в деревья?

— На отполированных склонах не устоим. Лучше пойдем быстрее.

— А ты уверен, что нам надо именно на ту, самую высокую вершину?

— Дворец примерно там, откуда дымит. Точнее укажет твой шерстяной навигатор.

Не тут-то было! Только мы худо-бедно привыкли к неистовой пляске света, как добавилась новая помеха — фиолетовые хребты затряслись мелкой дрожью. Клубочку не удалось подняться ни на одну каменную ступеньку, его попросту сносило вниз. Хорошо, что молодые маги догадались прихватить с собой кое-какое альпинистское снаряжение. Обвязавшись веревкой и с трудом удерживаясь на скользких скалах, мы двинулись вереницей за Андрисом, надеясь, что он чего-то где-то видел. Владар замыкал шествие, держа наготове свой потрясающий "чайник". Возможно магическое орудие и отвадило бы бешеных зверей, но каким образом помогло бы отбиться от странных призраков, если б те вдруг вздумали на нас напасть, мне так никогда и не довелось узнать.

Световая завеса продолжала трепыхаться, и никто ничего не мог разглядеть, кроме, понятно, одного человека. Правильное направление я определяла по запаху, но и он не отличался постоянством и все время ускользал в сторону. Силона принюхивалась еще более старательно и тоже не очень успешно.

— Помню, помню, — произнесла она недовольным тоном. — Этот ненормальный дворец постоянно куда-то перемещается вместе со своим душистым маяком.

— И что, всегда с такой скоростью? — поинтересовалась я.

— Обычно гораздо медленнее, — усмехнулся мой друг.

Ага! Значит, причиной излишней расторопности странного короля послужил наш непредвиденный визит! Во всяком случае, Глюкос переезжал с места на место раз двадцать за те несколько оживленных минут, пока мы карабкались по вибрирующим сопкам и утесам, ослепленные его блестящими занавесками. И мне, как когда-то Андрису, такое внимание могущественного противника нравилось. Выходило, мы чего-то стоили!

Дальше дорога пошла вокруг горы и стала более спокойной — хребты под нами перестали трястись и лишь иногда предупреждающе вздрагивали. Полосатая струйка дыма тоже смирилась и застыла на одном месте. Даже световые ленточки растаяли, и я опять смогла увидеть фиолетовый пейзаж. Облегчение, однако, было обманчивым. Горная вершина, к которой мы направлялись, не приближалась, а наоборот, все более удалялась. Интересно, что еще придумает взбалмошный король!

Только я так подумала, как перед нами возникло совсем уж смешное препятствие — ободранная изгородь и под стать ей облезлая покосившаяся калитка. Фиолетовой краски, что ли, не хватило, или нас продолжали дурачить? Не очень-то похоже на дворцовую ограду грозного повелителя каких бы то ни было, но все же призраков.

Мы не нашли ни ручки, ни звонка. Зато на ржавых прутьях висела новенькая глянцевая коробочка, украшенная белыми кнопками с черными цифрами.

— Смотрите-ка, кодовый замок! — удивилась Силона. — Почти современный.

Владар попытался преодолеть изгородь простейшим из известных способов, но у него ничего не вышло. Стало ясно, что придется подбирать код, иначе нам никогда не попасть в резиденцию самого странного из королей. Гадали мы долго и чего только ни вспомнили — и годы жизни великих чародеев, и знаменательные даты из древних календарей, и тайные магические комбинации цифр. В конце концов, ни на что не надеясь, я машинально набрала число своего дня рождения. Как ни удивительно, но калитка сразу же открылась и пропустила нас в заросший высокой травой двор.

Откуда-то из глухой тени неухоженного участка раздался гневный возглас, понятный любому, владеющему русским языком. Хоть угроза и была серьезной, голос кричавшего не показался мне страшным. Я чуть раздвинула гигантские стебли и разглядела сгорбленного старика. Он тоже заметил меня и снова угрожающе вскрикнул, для пущей убедительности подняв палку, на которую опирался. Но и это меня не испугало, слишком уж беззащитным выглядел воинствующий дедушка.

— Чего пришли-то? Ходят, ходят, — пробурчал он примирительно, выйдя из укрытия. — Нечего здесь околачиваться!

— Нам необходимо поговорить с королем, — сказал Андрис.

"Громче, — на всякий случай я протелепатировала на волне Деда. — Сторож плохо слышит!" — "Все он прекрасно слышит. Кое-кто хитрец и обманщик".

Сторож подошел уже совсем близко. На вид он казался обычным, не вполне здоровым старцем. Желтоватое лицо, трясущиеся руки. И — на удивление приветливые глаза, окруженные мелкими морщинками, светились из-под седых бровей. Устало опершись на палку и тяжело дыша, он снова обратился к нам:

— Никаких королев тут нету! Шляются всякие без дела…

Старик вдруг закряхтел, замер, словно окаменев, и произнес совсем уж покладистым тоном:

— Радикулит… эх, чтоб тебя! И чего вам надо-то, молодежь? Экие еще, и туда же. Аль развлечений недостает?

Как обычно, по молчаливому соглашению, за всех опять ответил мой друг:

— Мы не за тем пришли. Просто хотим побеседовать с Глюкосом.

Странный страж молчал. Лицо его вдруг сделалось восковым, вытянулось и застыло. Казалось, он ушел в себя и забыл о нашем существовании. Молодые маги понимающе переглянулись:

— В каких-нибудь мирах или в воспоминаниях?

— А кто его знает! Ни одного устойчивого образа, чтоб зацепиться.

Вдруг старик очнулся, столь же неожиданно, как и погрузился в отрешенное состояние:

— Сюда просто так не приходят! — возвестил он.

Затем, ни слова не говоря, сторож медленно повернулся и направился к тусклым строениям, которые виднелись над непомерно вытянувшимися растениями. Так и не дождавшись приглашения, мы все-таки двинулись вслед за ним.

Гл. 15. Откровения старого призрака

В доме, в который наша притихшая компания прошла беспрепятственно, царил полнейший беспорядок. Груда побитых тарелок на полу, свисавшее с потолка полотенце неопределенного цвета, опрокинутые стулья и табуретки — все говорило о пренебрежении к бренности бытия. На замусоленной скатерти, покрывавшей огромный стол, красовались белые миски с обветренной едой, наполовину опорожненные фиолетовые бутылки и переполненные черные пепельницы. В маленьком окошке с безнадежно грязными стеклами зияла звездообразная дыра.

Старик, кряхтя, ухватил палкой один из стульев, довольно ловко перевернул его и осторожно опустился на продавленное сиденье. Затем, оглядев нас критическим взглядом из-под белесых бровей, повторил уже почти добродушно:

— Радикулит замучил… Боюсь спину сгибать, опосля и не разогнешь. Садитесь, что ль тоже.

Еще раз окинув гостей оценивающим взором, хозяин неопрятного жилища махнул рукой:

— Эх, чего уж там, ладно. Полно в прятки-то играть, давайте-ка, лучше представляться. Я вот самый, что ни на есть, странный призрак, много лет как служу властелину моему, королю страны Безумия. Охраняю его дворец от всяческих… Разные, знаете ли, захаживают… Должность у меня такая, почетная, на первом я посту! Ну, а вы кто таковые будете?

Андрис кратко пересказал цель нашего путешествия и даже про пленку упомянул. Я уж хотела его прервать — стоило ли так сразу все раскрывать? Но тут вдруг облик сторожа изменился, он весь как будто засиял изнутри. Комната, поначалу мрачноватая, тоже посветлела и стала просторнее. Во дворе, наоборот, стемнело, хоть до ночи было еще далеко, и в окно, словно в иллюминатор космического корабля, заглянула настоящая звезда. Стол помутнел, очертания его поблекли, и казалось, будто это уже вовсе и не стол с остатками бурной трапезы, а какой-то фантастический фиолетовый небосвод, испещренный белыми и черными дырами.

Старый призрак вновь заговорил, но по-иному. Звуков не было, только мысленные образы разносились по огромному помещению, наталкиваясь на стены и друг на друга. Мы улавливали почти все, о чем вещал наш необычный собеседник — знания образного мышления помогли, — но что-то и осталось недопонятым.

— Пришли вы туда, куда нужно, — отразилось в моей голове, — и я, пожалуй, проведу вас к Глюкосу. Полагаю, ему будет интересно побеседовать с юными добродетельными особами. Примет ли он ваши доводы или нет, как знать! Неведомы нам мудрость и справедливость. Отдаст ли карту? Уж как сложится…

Старик умолк, устремив напряженный взгляд в дальний угол своей преобразившейся обители, где со стены подобно елочным гирляндам свисали до самого пола гроздья фиолетовой плесени. Я невольно взглянула в том же направлении и увидела в центре сомнительного украшения довольно большое отверстие, заткнутое пучком столь же живописно гниющей соломы. Через минуту тягостного молчания, очередной раз очнувшись от охватившего его болезненного оцепенения, сторож продолжил:

— Много о странных призраках всяких слухов по свету носится, — изрек он. — Обвиняют нас в несусветных грехах, но упреки те несправедливы. Мы живем в ваших головах, никому не мешаем. Люди сами изгоняют нас, и тогда их причисляют к безумным. Подчас не по своей вине изгоняют, разные тому причины имеются. Несчастье, предательство, разочарование. Да и спасительные зелья способствуют. Их повсюду полно, — старик неопределенно взмахнул палкой. — Обратно нам уж не забраться. Мы, как родившиеся дети, не можем вернуться в утробу матери. Потому иногда и докучаем, и кому-то поперек дороги встаем, бывает.

Старый призрак опять немного помолчал, рассматривая соломенную затычку. На сей раз, он, видимо, вспомнил что-то приятное, потому что в просветлевших старческих глазах промелькнула насмешка. Однако сосредоточиться на его скрытых образах мне не удалось, они, подобно юрким рыбкам, выскальзывали и уплывали в туманную даль.

— А пленку ту, что вы нашли, один неприятный человек украл и выбросил, — снова поняла я. — Рассердился на меня, за то что не позволил ему копаться в свитках и по-своему его проучил, галлюцинациями попугал. Малость попугал, да сильно, видать, подействовало, сам сбежал. Все одно, вернется, раз уж пристрастился к сдвинутому зелью… Ну и ладно. Злопамятный он оказался. И хитрый, расчетливый. У нас таких вещей не ведают, эмоциями и чувствами живем. Вот и не доглядел. Да чего уж теперь! Не такие уж странные призраки страшные, чаще безобидные, а то и полезные — общаются с вами в сновидениях и приходят на помощь в трудную минуту, но не все своего внутреннего голоса слушаются… — сторож посмотрел на меня как-то очень уж внимательно, и я опустила глаза. — Мы не желаем людям зла. Более того, по-прежнему зависим от вас. Умирает бывший хозяин, исчезают и его странные призраки. А все потому, что соединены невидимыми узами. Что ж делать, так уж получилось…

— Значит вы — как будто мы? — спросила я, когда наш необычный собеседник вернулся после очередного забытья. — То есть раньше вы были вместе с каким-то человеком, словно одно целое? И у каждого из нас есть свои странные призраки?

— Правильно, девушка, — старик смотрел и в сторону, и на меня одновременно. — А здесь мы живем раздельно, потому как противоречивы, а объединяющего начала нет. Но существуем как-то, и на том спасибо.

Опять гнетущее молчание. Куда улетел привратник страны Безумия, в какие края?

— А как же?..

Я постаралась скрыть невольно вырвавшийся образ, но сторож уже очнулся:

— И опять верно, бестелесны мы. То, что вы видите и еще встретите здесь, только плод фантазии, воссозданные воспоминания. Хозяева наши живы, и мы иногда встречаемся с ними. У прозрачных пришельцев тоже были свои странные призраки, но они оставили их в черной дыре, полагая, будто обойдутся и без них. Но, как вам известно, потеряли интуицию. Вот и получается, что без нас и магии нет.

Неожиданно завершив свою речь, старик резко поднялся и, забыв про радикулит, легко, не опираясь на палку, направился к тому месту, которое только что так пристально изучал. Старый призрак вытащил солому из обрамленной цветастой плесенью дыры, и мы увидели открывшийся в стене проход в подземелье. Не оборачиваясь, приглашающим жестом своего знатного посоха сторож велел нам следовать за ним.

— Запомните, — предупредил он, — король гневается, когда самовольничают в его владениях. Ничего не трогайте и ни о чем меня не расспрашивайте. Идите следом за мной и только смотрите, — он многозначительно взглянул на Андриса: — А кое-кому лучше и не смотреть!

Скрипучая кривая лестница долго блуждала по запутанным коридорам подземной части дворца. Казалось, она нескончаемо кружила вокруг невидимой оси, потом вдруг начинала петлять и извиваться подобно гигантской змее, а затем снова крутилась и опять изгибалась. Я видела нечеткие силуэты не то людей, не то призраков, какие-то искореженные гримасами маски и застывшие бледные лица. Все вокруг неотступно следило за нами, но оставалось немым и недосягаемым, будто замерло, закованное в незримые кандалы. И во время этого длинного запутанного пути по владениям странного короля меня не покидало навязчивое чувство: здешние обитатели чего-то ждали от нас. Чего?

Гл. 16. Правда Глюкоса

После подземелья королевский дворец показался мне маленьким, даже тесноватым. Сторож куда-то исчез еще по пути, не позаботившись уведомить нас об этом. Непонятно как, но мы самостоятельно выбрались на поверхность и дошли до невзрачного здания, составленного из колонн белого и черного цветов. Над нехитрым строением высился фиолетовый купол. Холодный и лаконичный архитектурный стиль, никаких легкомысленных излишеств.

Вскоре мы уже стояли в небольшом полутемном помещении, очень похожем на свалку. Громоздкие шкафы и рояли, каким-то образом втиснутые в узенькую дверь, стопки книг, ковры, картины и посуда — все валялось, как попало. Богатая обивка, искусная резьба и золотые корешки перемежались с ободранными сиденьями, покарябанными ножками и облупленным фарфором. Посередине сводчатого потолка, чудом удерживаясь на тончайшей ниточке, висела огромная медная люстра с бесчисленными хрустальными подвесками. Она не горела, свет в королевскую приемную пробивался только через миниатюрные продолговатые оконца в стенах. Странная обитель странного короля…

Старые вещи загромоздили маленькую гостиную, казалось, с совершенно неясной целью. Имели ли они какое-то свое, тайное, предназначение? Прислушавшись к слабому внутреннему голосу, я догадалась: нет, просто явились сюда вслед за хозяином, не пожелавшим расстаться с привычной обстановкой.

Прямо перед нами в ореоле скупого освещения возвышалось увенчанное белесым балдахином черное сооружение, отдаленно напоминавшее трон. Величественный призрак, восседавший на нем, по всей видимости, и был сам Глюкос. Никаких регалий, указывавших на его особое положение, я не заметила. Одеяние короля состояло лишь из подобия накидки неопределенного цвета. Ни короны, ни скипетра, ни иных символов власти. Восковое лицо призрачного монарха, словно слепленное из множества складок, выглядело безучастным, а перламутровые глаза пристально смотрели сквозь нас в неизвестную даль. Бледные руки повелителя безумного государства парили над подлокотниками строгого престола, да и вся его массивная фигура ни к чему не прикасалась и будто витала в виртуальном зале. И все же, несмотря на бесспорную эфемерность, призрачный король воспринимался вполне реальным, живым человеком на фоне не слишком добротных театральных декораций.

Молчание тянулось долго, но никто из нас не решился его нарушить. Тутошние жители то и дело забредали в какие-нибудь миры и вольготно там разгуливали, безалаберно задерживаясь кое-где чуть дольше положенного. Мешать им в такие моменты было бесполезно, а возможно и опасно.

Наконец хозяин дворца очнулся, и снова мысленные образы закружили вокруг меня и в моей голове:

— Король наслышан о ваших злоключениях. По пути сюда вы теряли полезные вещи. Глюкос рад, что вам удалось выскользнуть из дланей посланцев…

Кого он имел в виду, черные тучи-руки или прозрачных пришельцев, величавый призрак не уточнил. Да и особого ликования в монотонном монологе не чувствовалось. Быть может Властелин страны Безумия вовсе не так уж и обрадовался нашему спасению?

— Вы явились за древней картой? — лицо ненормального короля изобразило подобие насмешливого выражения. — Почему Глюкос должен помогать вам? Люди изгнали нас, и мы сотворили собственное государство. Нам дела нет до земных проблем!

Повелитель странных призраков умолк, и отражение сарказма исчезло из остекленевших глаз. Король вновь безмятежно созерцал неизвестность. Казалось, ему действительно все безразлично — как собственные деяния, так и судьбы человечества.

— Разве вы не погибнете вместе с людьми? — поинтересовался Владар, который достаточно внимательно слушал старого сторожа странного королевства.

И опять гримаса, призванная изобразить улыбку, расшевелила складчатое лицо короля. Глядя на него, я никак не могла определить, добрый он или злой. Поразительным образом в нем сочеталось и то, и другое.

— Только люди страшатся смерти, нам неведомы сии эмоции!

По необъяснимой причине моя волшебная интуиция упорно твердила, что самый необычный из странных призраков лукавил. На самом деле он вовсе не равнодушная высокомерная маска, каковой представлялся, а сгусток жизнелюбия и страстей, причем самых разных и непредсказуемых. Что ж, делать было нечего, сама призывала друзей к жесткому разговору с Глюкосом, самой и расхлебывать!

— Мы нашли письмо, — робко начала я. — В сундучке… Можем показать… если нужно…

Мне вдруг стало ясно — послание не понадобится. Читал ли его когда-либо правитель безумного государства или понял смысл из моих мыслей, но ни тени смущения не прокралось в новое образное изречение, вихрем пронесшееся по гостиной:

— Хотите знать правду? У каждого она своя. Кто-то винит сдвинутое зелье, кто-то полагает, будто вкусившие его недостойны жизни. Вы уже уяснили, призракам не нужно убивать людей, они справляются с этим сами. Или подобные им, лиходеи Первого Клана. Не Глюкос, а бесцветный тиран, бывший человек, погубивший свое внутреннее "Я", виновен в том, в чем обвиняют нас…

— Но сходят с ума от ваших снадобий…

Андрис, дерзнувший прервать тираду царственной особы, запнулся — гневная гримаса перекосила складки на лице короля. Громадная люстра угрожающе качнулась и, вопреки закону всемирного тяготения, замерла в боковом положении, будто прислушиваясь к молчаливым сводам.

— От наших, — пронеслось в голове. — От наших, но не Глюкос дал их людям. Бесцветный остов человека, то, что осталось от маньяка-властолюбца, каковым был когда-то Властелин Черных Чар, подсунул сдвинутое зелье жителям деревни и оговорил нас. Ныне он лишь исполнитель чужой воли, расчетливый и непреклонный стоик, непримиримый к человеческим страстям и влечениям. И, не ведая радости победы, не вожделея и не ощущая, творит беспредел ложью и кознями.

"Пожалуй, любая крайность нехороша", — невольно подумала я.

Восковые морщинки заколыхались от беззвучного смеха:

— Где грань между безумием и рассудком? Мы, странные призраки, лишь зрим мир по-иному. Лучше то или хуже, не ведают и мудрейшие из мудрых.

Громоздкий светильник, описав круг, вернулся в исходное свободно-парящее положение. Умиротворение этого нагромождения стекла и металла, исполнявшего пируэты над нашими головами, а, главное, добродушие, озарившее насупившуюся, было, восковую маску, придало мне некоторую уверенность:

— Мы понимаем, что не вы, а Бесцветный Император хочет уничтожить жизнь на Земле. Но убивать крестьян какой-то одной деревни… Чего ради? Наверное, никто уже никогда не узнает и, тем более, не докажет, кто виновен в той давней трагедии.

— Нам не нужно знать, мы ощущаем. И взираем с презрением.

Настроение короля менялось очень быстро. Только что гневный тиран, он мгновенно превращался в кроткого внимательного собеседника, а то вдруг, ни с того ни с сего впадал в безудержную эйфорию. Все же я решилась спросить:

— Но ведь зелье зачем-то существует?

— Зачем? Только у людей есть такой вопрос! У Мироздания его нет. Зелье существует, и все. Но смертоносно оно лишь при неумеренности. Малые капли изгоняют горести и тревоги, а вместе с ними и странных призраков. Не найдя сочувствия у соплеменников либо отчаявшись преодолеть тяжелый недуг, мятущийся дух человека ищет спасения у нас, — складки в уголках бледных губ вновь изогнулись, очертив самодовольную ухмылку. — То удел слабых. Мы никого не караем и не принуждаем вкушать чудесное снадобье, но каждый имеет право выбора.

Больше король ничего не добавил, и никто из нас не потребовал подробностей. Такое уж сложилось общее положение, витавшее в воздухе резиденции подобной свалке старых вещей — своенравный монарх воспринимал только то, что хотел услышать и отвечал исключительно на избранные им вопросы. Все прочее словно проскальзывало сквозь него и уносилось в бесконечную даль недостижимых миров, в которых он одновременно пребывал. Да уж, немудрено, раз странные призраки когда-то были неразрывны с людьми…

И все-таки, несмотря на многочисленные недомолвки, мне почему-то верилось, что Глюкос не лгал. Зачем ему уничтожать жизнь на Земле? Ведь тогда и сам он, и все его подданные неминуемо погибнут. Другое дело Бесцветный Император. Таинственный человек-пришелец, возникший из неимоверно далекого прошлого, достигал своих целей с помощью тщательно спланированных интриг. Шантажируя Деда Баттой, сделал его своим пособником, ловко провел и темных магов, и каменных людей, и даже порождения стихий служили прозрачному самодержцу. И пусть не существовало тому никаких подтверждений, но, несомненно, гибель несчастных жителей старинной деревни тоже лежала на совести бывшего Властелина Черных Чар. Если только она вообще была у хладнокровного убийцы, лишенного внутреннего голоса. Как там Ядвига вещала? "Затаился под личиной лжи…"

Вероятно Глюкос с легкостью улавливал тщательно скрываемые мысли каждого из нас. Не помогли ни тренировки, ни защитная диадема. На мгновение мне вдруг показалось, что глаза короля заметно потеплели, и я отважилась задать еще один вопрос — как спасти маленькую крылатую девочку. Ответ, впрочем, мало что дал:

— Глюкос не жил в те времена и не ведает древнейшую магию. Но нужное вам сыщется на южном полюсе.

Повелитель безумного государства неподвижно застыл на троне, снова погрузившись в забвение. На этот раз его отсутствие длилось очень уж долго. Я даже подумала, что он и вовсе забыл о нашем существовании, но неожиданно вновь увидела и услышала образную речь:

— Глюкос отдаст карту. Вы легко ее найдете, если… Если знаете, где искать. И все остальное вам тоже придется делать самостоятельно.

— Мы сумеем?

Я с удивлением взглянула на Силону, которая впервые за все время королевского приема рискнула открыть рот.

— Спросите у бессмертного Пифона. Он ответит на три вопроса.

— Каждого из нас?

— Нет, — ответил король, и что-то вроде настоящей улыбки раздвинуло восковые складки. — Лишь одному из вас будет дозволено спрашивать. А кому… Не Глюкосу выбирать.

Гл. 17. Королевские подарки

Мы поняли, что аудиенция закончилась, потому что в зале появился наш исчезнувший провожатый. Он снова повел нас по извилистым подземным коридорам. Уходя, Андрис оставил у подножия трона маленькую обгорелую пленку.

Теперь нам явились не только узкие темные проходы, но и огромные светлые залы, тоже заполненные всевозможной утварью. Подвалы дворца Глюкоса будто раздвинулись и открыли свои необъятные просторы. Мы следовали за сторожем из зала в зал и вдыхали непривычные ароматы. Не всегда тонкие и приятные, они словно исходили из стен, но, возможно, виной тому были бесконечные свалки вещей, собранных здесь за многие годы.

— Чье это добро? — спросила я.

Старый призрак взглянул на меня с удивлением — наверное, не ожидал столь глупого вопроса:

— Люди приходят сюда со своей памятью.

— Так вещи не настоящие?.. То есть, простите, я хотела сказать "не подлинные". А выглядят вполне натурально!

— Воспоминания ничуть не хуже реальных предметов.

Выходило, и древняя карта, которую мы очень надеялись здесь отыскать, была лишь чьей-то памятью. Впрочем, действительно, какая разница? Главное, ее найти. Но как найдешь, если никто из наспонятия не имел, ни где искать, ни как она выглядела? И я внимательно присматривалась, чтобы не пропустить хоть что-то похожее — рулоны или просто листы бумаги, кусочки коры, деревянные или глиняные дощечки. Однако пока встречалось все что угодно, только не то, на чем обычно рисуют или пишут. В каменных нишах расположились старинные бронзовые амфоры и костяные кубки, а рядом с ними современные фарфоровые сервизы и хрустальные бокалы. На лакированных стеллажах лежали шкуры зверей, ключи, похожие на кресты, золоченые стрелы, инкрустированные мечи и облупившиеся зеркала вперемежку с модной одеждой, ноутбуками, мобильными телефонами и ружьями с оптическими прицелами. Тут же хранились глобусы планет, ракушки, камни, монеты, часы и многое другое. Затем потянулись длиннющие полки, уставленные запыленными баночками-скляночками с непонятным содержимым.

— Ужас какой, — пролепетала Силона, прочитав следы мыслей на темно-синей бутылочке. Смотри, прах предков!

— Чушь, — засмеялся Владар. — Какой может быть прах? Здесь же только воспоминания.

— А вот еще. "Экстатический транс". Для чего он?

— Для переживания иных реальностей. Кто-то притащил, но странным призракам ничего подобного не требуется. Они обходятся без искусственной помощи.

— Сдвинутое зелье тоже наверняка где-то здесь хранится, — предположила я.

— Теперь и у нас оно есть, во всяком случае, один из вариантов, — усмехнулся Андрис и, заметив немой вопрос в моих глазах, добавил: — В чайнике.

— Так значит, черно-белая струйка?..

— Дыхание того самого Пифона, которого мы скоро навестим, и одна из разновидностей успокоительных снадобий Глюкоса. У него их много разных.

Силоне так понравились фигурные пузырьки и флакончики с всякими непотребными жидкостями и порошками, что она с трудом оторвалась от созерцания их граненых боков. Владар скучал рядом, и только после его долгих уговоров они прошли к соседним стеллажам. А мы с Андрисом хладнокровно миновали хранилище иллюзорных сосудов, ничем не заинтересовавшись и ни к чему не притронувшись.

Следующий зал напоминал библиотеку. У стен выстроились вереницы высоких, до потолка, шкафов со стеклянными дверцами, за которыми виднелись плотные ряды толстых фолиантов в красочных обложках, большей частью в фиолетовых. Впрочем, иногда попадались и другие цвета, пестрые и яркие. В центре расположились старинные бюро с настольными лампами и раскрытыми книгами. Кресла чуть отодвинуты — казалось, читатели вышли ненадолго и вот-вот вернутся. Я подошла к одному из столов и подергала ручку самого большого ящика. Он не поддался так просто, и потребовалась помощь молодых магов. Содержимое, впрочем, нас не обрадовало — кипы тетрадей, блокнотов и прочих бумаг, явно бесполезных. Были там и рукописные, выведенные вычурным почерком, и напечатанные на машинке и на принтере тексты, и наивные детские рисунки, и работы великих мастеров, и всевозможные схемы и чертежи. Все вполне осязаемое, даром, что воспоминания.

Массивные письменные столы будто притягивали меня, и моим друзьям пришлось поработать и над всеми остальными. И снова бумажные завалы. Я выкладывала на пол мантры, манускрипты, руны. Ничего подходящего!

— О, смотрите что тут!

Громоздкий ящик легко поддался. Наверное, он был кем-то выломан. Здесь явно не так давно копались, но почему-то сторож не посчитал нужным навести порядок. Длинные, свернутые в трубочки папирусы торчали во все стороны… Свитки!

Ну да, конечно же, свитки! Алчный знакомый Модерста, получив вторую купюру, так расщедрился, что раскрыл долго хранимую им тайну. Разумеется, не без подвоха. Уверовав в неприкосновенность древней карты, хитрец желал, чтобы и нам досталось как когда-то ему за его бессовестное любопытство. Ведь, несомненно, именно о нем рассказывал старый призрак. Однако кое-кто просчитался, несмотря на все свое лукавство, — мы, в отличие от него, не рылись самовольно, нам было дано высочайшее разрешение.

Я чуть развернула хрустящий рулон и увидела замысловатые закорючки. Вероятно то были буквы или иные обозначения. И никаких следов мыслей! Неужто такое можно сохранить в памяти? Подошли остальные, и совместными усилиями мы раскрутили длинный лист. Он занял все свободное пространство между бюро и шкафами.

— Не то, — заключил Андрис, походив туда и обратно вдоль мудреного описания.

Безуспешные поиски огорчили меня, но не остановили. Неужто ошибка? Но недаром же именно к тому человеку послал нас уважаемый профессор магии хаоса! У волшебников ничего просто так не происходит.

И я продолжала разворачивать свитки. Больше ничего не волновало мое воображение. Силона уныло перебирала планшеты, добытые из-за шкафа, и рассеянно рассматривала закрепленные на них карты каких-то неизвестных галактик. Все они нам не подошли, и, расстроенная, она побрела проверять другие места. Андрис забраковал еще несколько раскрученных рулонов, а я все вытаскивала и вытаскивала новые шершавые свитки. И вдруг… Везение или моя настойчивость все-таки была вознаграждена? Так или иначе, но при виде красочного папируса с яркими рисунками и множеством непонятных значков у меня часто-часто забилось сердце. И оно не ошиблось.

— Ба! Знакомые места! — радостно воскликнул Владар.

— Точно, та самая карта.

Моя подруга оставила картину в золоченой раме, которую откопала в дальнем углу, и присоединилась к нам. Мы снова уложили длинный лист на пол и медленно пошли вдоль него, внимательно рассматривая причудливые рисунки и еще более замысловатые пространные описания под каждым из них. Разобрать, о чем пытались поведать древние спасатели, я не смогла, как ни старалась. То и понятно: повелитель странных призраков получил чудесную реликвию от неизвестных, спасших Землю миллионы лет тому назад. Людей тогда еще не было, если не считать прозрачных, только мифические существа. А их мудреную грамоту мне так и не удалось осилить. И, хоть следы мыслей на карте тоже нашлись, они почему-то ускользали от меня не хуже секретных образов самого Глюкоса.

— А все-таки странно, что она здесь…

Почему карта попала именно сюда? Сюда, куда, по словам сторожа, приносят с собой свою память. Неужели древние спасатели стали подданными страны Безумия? Или не стали? Что-то я ни разу не слышала о сумасшедших гномах, феях или эльфах. Глюкос молчал, он умел хранить тайны.

— Раз здесь, значит, стали. Но язык не мифический. Конечно, текст могли специально закодировать. Расшифруем его и, возможно, судьба авторов тоже прояснится.

Что ж, легко сказать, но разобраться в завитках и закорючках сходу не удалось. Лишь по рисункам мы могли о чем-то догадываться. Южную часть дикой планеты омывали воды двух океанов, уже знакомого нам Пустого и какого-то другого, без названия. Путь к ним лежал через море Любви, затем следовал пролив, узкий и прямой, да вдобавок перегороженный большим треугольным островом, на склонах которого стояли, сидели и лежали полуобнаженные девицы. Будто позируя незримому живописцу, они играли на инструментах, похожих на арфы, и кокетливо улыбались. Смешно, если это было одним из препятствий, ведь мы собирались лететь на воздушных змеях, а не плыть на кораблях! По крайней мере, до логова неудержимого дракона.

Далее треугольной преграды маршрут, отмеченный стрелочками, пролегал вдоль скалистого побережья какого-то материка. Голые утесы бирюзового цвета сменялись на лиловые и розовые, а затем шли мрачные серые с лощинами и пещерами. Относительно плавный рельеф нарушало высокое несимметричное сооружение, что-то вроде уродливой пузатой колонны, которая совсем некстати торчала среди серых скал. В самом конце каменистых гряд сияли жемчужные гиганты, на которых, словно немые стражи, восседали белые птицы. И — снова безбрежный океан. Здесь он был поделен на части параллельными экватору разноцветными полосами. Ближе к южному полюсу, который интересовал нас более всего, редкие острова перемежались с огромными айсбергами, а кое-где льды полностью перекрывали воду.

— Поющие сераны, — объяснял мой друг, — здешние сирены. Завлекают путников мелодичным пением, а затем убивают. Каменный Мешок, обитель великанов, тех, что охраняют Кристалл с Баттой. Полоска с блестками — Коса…

— Чего-чего? — не поняла Силона. — Что последнее?

— Одна из круговых преград, опоясывает планету. Не объедешь.

— Так перелетим же!

— Не уверен.

— Эх, жаль, не видать наших "милых" знакомых, так безвременно почивших! — с притворным состраданием в голосе посетовал Владар.

— Почему? — опять удивилась подруга. — Ведь авторы карты не могли знать, что вы убьете драконов.

— Они не могли знать, что драконы вообще поселятся в Пустом океане. Бесцветный притащил их туда значительно позже.

Пока на том изучение карты и закончилось. Андрису требовалось время, чтобы разобраться в древних письменах. Сторож снова исчез, и нам никто не мешал, но мы и сами торопились за другим подарком призрачного короля — хотелось побеседовать с загадочным Пифоном.

Я знала, что чудовищный мифический змей, убитый известным героем и погребенный им же, почему-то продолжал дышать и даже занимался пророчествами, не отказывая многочисленным просителям. Ядовитые испарения его волшебного дыхания вырывались из трещины в скале, помогая людям предсказывать будущее, и давно стали символом безумия. Вот туда-то, к черно-белой струйке, и направил нас Глюкос, благосклонно разрешив воспользоваться услугами одного из своих самых преданных вассалов. Все хорошо, но вот маленькое несоответствие… Та ли скала?

Гл. 18. Дыхание бессмертного Пифона

Мы вышли во внутренний двор, а из него вновь попали в горы. Узкая тропинка вела к высокой остроконечной скале, из вершины которой тянулись ввысь черно-белые завитки зловонного дыма. После тесноты гостиной и духоты заваленных всевозможным барахлом залов однообразные гладкие хребты поражали своей сияющей фиолетовой пустотой.

— У Глюкоса в приемной так много воспоминаний о стольких вещах, — сказала я. — Одних роялей штук пять или шесть. А другой мебели и книг вообще куча! И такое впечатление, будто они принадлежат разным людям.

— Одному, но каким-то образом он побывал в разных эпохах. Ничего удивительного, королем такого своеобразного государства мог стать только очень необычный призрак. Вероятно человек, с которым ранее он был един, тоже неординарен. Думаю, когда-нибудь узнаем о нем побольше.

— Да уж, конечно, неординарен! — засмеялась Силона. — Пугал нас эфемерной люстрой.

— Эфемерной можно грохнуть не хуже натуральной, — возразил мой друг.

— Сами виноваты, — подхватил Владар. — И что привязались к сдвинутому зелью? Полно самых банальных ядов!

— Что-то не очень верится, что люстра эфемерная.

— Пожалуй, ты права, — согласилась со мной подруга. — Тут все возможно. Карта точно настоящая, даже отдельные волокна видны и шершавая на ощупь. И как только странные призраки умудряются делать реальные вещи из памяти о них? Воссоздают что ли?

— Наверное, фантомный гипноз, — предположила я, — и нам только кажется, будто мы ощущаем какие-то предметы, а их вовсе и нет.

— Ни то и ни другое, — заявил мой друг. — Они реальны. Ничего не исчезает, а остается в своем времени. А время для Глюкоса так же доступно, как и пространство. Но нам, думаю, выдали дубликат. Не расстаются призраки с вещами, однажды им доверенными.

Дубликат, так дубликат — не столь важно. Чем бы карта ни была, главное, мы ее заполучили. Зато остались без ответов некоторые вопросы. Например, о древних спасателях. Кто они такие и, главное, каким образом договорились с космическими кузнецами? И почему порождения стихий согласились помогать Бесцветному Императору? И многое другое. Глюкосу, который воспринимал мир по-иному и знал о том, о чем мы могли лишь догадываться, не нужны были доказательства, он ощущал обман и потому не интересовался фактами. Но объяснить ничего не пожелал. Может быть, Пифон расскажет?

— Мы, действительно, идем к Пифону? К тому самому?

— Или я чего-то недопонимаю, — вмешалась Силона, — или тот мифический змей находится на Земле. Кажется, где-то в горах Греции.

— Правильно, — подтвердил Андрис. — В Дельфах.

— Он что, тоже, как и странные призраки, может одновременно находиться в нескольких местах сразу?

— Не думаю. Скорее, здесь чья-то память о Пифоне, как все в стране Безумия.

— Ага, значит, ненастоящий.

— Старый призрак ведь сказал тебе, что никакой разницы нет, — напомнила подруга.

И все же меня не покидали сомнения. Есть ли смысл советоваться с воспоминанием? Если только воспоминание это не присутствовало при тех давних событиях, когда спасатели Земли успешно разделались с драчуном Бобоа. Владар не участвовал в обсуждении, ему явно была безразлична подлинность местного Пифона, как, вероятно, и истинного. Гораздо сильнее его заботили малейшие выступы и впадины на склоне фиолетовой горы, по которой мы взбирались, и он то и дело помогал Силоне преодолевать смехотворные препятствия.

— Ты доверяешь Глюкосу? — обратилась я к Андрису.

— Любому королю не помешают лишние подданные.

— То есть мы? Думаешь, нам устроили ловушку?

И снова никакого вразумительного ответа. Умнейший из магов тоже пребывал в недоумении. Только туманные догадки и расплывчатые предчувствия. Трудно быть самым умным!

Большая несимметричная фиолетовая скала, похожая на клык гигантского чудовища, покорилась нам на удивление быстро. Взобравшись по крутому склону, мы на всякий случай прикрыли лица капюшонами панцирей. Не желая стать легкой добычей Глюкоса, я еще и уткнулась носом в воротник.

Вершина представляла собой изогнутое в виде кривого сиденья плато. В нем, словно в кресле, сидела худенькая женщина-призрак, закутанная в золототканый балахон. Длинные черные волосы устилали фиолетовые камни у ног незнакомки, голову венчал венок из фиалок, а лицо закрывала сетка вуали, сплетенная из фиолетовых нитей. За спиной странной особы, выбиваясь из расщелины, изливалась шипучим фонтаном заветная струйка. Обладательница роскошной прически словно замерла на своем посту — то ли спала, то ли тоже витала в каких-то дальних мирах.

Мы постояли некоторое время, покашляли и похмыкали, но хранительница покоя воспоминания о Пифоне никак не отреагировала. Молодые маги попытались привлечь внимание необыкновенной женщины с помощью магических приемов, однако их усилия не увенчались успехом. Длинноволосая дама продолжала неподвижно сидеть, устремив прикрытый вуалью взгляд в свой внутренний, недоступный мир.

Когда мы уже совершенно разуверились в возможности установить контакт с эфемерной незнакомкой, черно-белая струйка вдруг неожиданно засверкала и осыпала нас и всю поверхность искривленного плато градом холодных искр. Скала, на которой мы стояли, заколыхалась, и послышался едва различимый гул, от которого, впрочем, неприятно заложило уши. Дремлющая женщина опомнилась и промолвила безучастным монотонным голосом:

— Пифон будет говорить с юной магиней.

Снова наступила тишина. Скала перестала дрожать, и полосатая струйка приняла обычный вид. Я тоже молчала… Все точно, выбрали меня. Хранительница изъяснялась самым обыкновенным образом, на своем родном языке, и мы понимали ее с помощью телепатии. Вероятно Глюкосу хотелось, чтобы его Пифон и Пифия не отличались от настоящих.

Я никак не ожидала, что мне будет предоставлена честь беседовать со знаменитым воспоминанием, и естественно, не подготовилась. Не подумала, какие нужно задавать вопросы, не обсудила их с друзьями. То есть и обсуждать-то, собственно, нечего было, и так ясно, что следовало спросить моему другу. Ведь именно его надлежало выбрать как самого достойного из всех нас. Да и Владар, несомненно, сумел бы с честью выйти из любой ситуации. Тут здешний Пифон явно не разобрался…

Андриса нисколько не удивило своеобразное поведение бесноватого воспоминания. Он посмотрел на меня ободряюще и чуть сжал мои вмиг похолодевшие пальцы. Эти почти неприметные знаки придали мне некоторое подобие уверенности, и я выпалила прерывавшимся от волнения голосом первое, что пришло в голову:

— Как спасти Батту?

Надо же, и сама от себя не ожидала! Оказывается, судьба девочки из чужого мира волновала меня больше всего. Даже больше самого главного, самого важного дела, ради которого мы отправились в опасное путешествие…

Черно-белая струйка еле заметно расшевелилась, выбросив в воздух несколько слабо поблескивавших искр, и дама-призрак промолвила тем же равнодушным тоном без признаков интонации:

— Кристальной обители соединив разломы, невинного создания предотвратите гибель вы.

А то без тебя не знали! Сказал бы лучше, как их соединить. Я не могла тратить целый вопрос для выяснения подробностей и, вздохнув, пролепетала:

— Что есть Нечто и где его искать?

Ответом было только молчание. Пифия сидела, не шелохнувшись, все так же глядя внутрь себя, а полосатая струйка покойно тянулась к небесам. Я оглянулась. Силона и Владар о чем-то тихонько перешептывались — им и дела не было до моих проблем! — а всезнающий друг отвел глаза в сторону, продолжая держать меня за руку. Но я все же поняла: нельзя задавать два вопроса сразу.

— Ладно, где?

Мне показалось, будто Пифон фыркнул — две фиолетовые искры взметнулись вверх и тут же потухли:

— Незримым, таящим избавление, обладаете вы.

Я совсем расстроилась — снова зря потратила вопрос! А ведь могла бы догадаться, что Нечто уже у нас. Эх, надо было оставить первую часть.

— Мы сможем спасти Землю?

Черно-белая струйка расщедрилась на целый столп разноцветных искр и видимо решила самостоятельно ответить на все мои незаданные вопросы:

— Законы Мироздания воспрепятствуют всесокрушающей злобе и не позволят прервать стремительное течение миров. Не ведая того, недруги направят, порок отступит, добродетель восторжествует. Зло исчезнет, но возродится вновь, еще коварнее, изощреннее, мощнее, и все повторится, но иначе, — равнодушно изрекла хладнокровная дама.

Вот и все. Кто-нибудь что-нибудь понял? Как видно, наши преследователи никуда деваться не собирались, а наоборот, становились только сильнее и сквернее. Более того, благие деяния тому способствовали! Зачем же пытаться изменить дела к лучшему, если от этого станет только хуже? Чего он там еще вещал? Ах, они, бедненькие, не ведают, что творят, но куда-то кого-то направят. Интересно бы знать, кого и куда!

Пифон снова дышал ровно, а его беспристрастная переводчица ушла туда, откуда отлучилась лишь ненадолго. Так что никаких разъяснений не предвиделось.

Мы возвращались на стоянку со смешанными чувствами. Там все было спокойно, никто не покушался на вещи, умело спрятанные молодыми магами.

— Как понять "недруги направят"? — спросила Силона.

Я уже успела обдумать разговор с Пифоном, возмутиться и еще больше расстроиться и потому ответила, вероятно, несколько резковато:

— Успокойся, уже направили. Чем мы с тобой занимаемся и почему?

Подругу мои доводы не убедили, и Андрис пустился в философствования на тему о пользе зла. Мол, без Оратуз и ее прозрачных прислужников не было бы и прогресса, а мы от скуки вросли бы в землю и превратились в растения. Некоторым только дай волю! Я не слушала — злилась. На себя, на Пифона, на всех остальных. Надо же, несла какую-то чушь и ничего толком не узнала! Не так спрашивала, неправильно. И никто не помог.

— Ты не подсказал мне! — упрекнула я увлекшегося друга и высвободила руку, которую он все еще сжимал. — Более глупых вопросов просто невозможно было придумать!

Андрис не возразил, лишь смотрел на меня виновато, и за него вступилась моя справедливая подруга:

— Послушай, Лалинта, — уверенно заявила она, — хватит дуться! Говорить с Пифоном мог только один человек. Избрали тебя, и в случае подсказки сеанс сразу прекратился бы. А ты нормально спрашивала, любой спросил бы то же самое. Просто здесь, у странных призраков, ничего нельзя узнать конкретно, только общее направление.

Нетрудно было догадаться: столь мудрые мысли ей втолковал Владар, в то время, пока надо мной изощренно измывались ненормальные помощники Глюкоса. Хорошо моим друзьям рассуждать, не они упустили, может быть, единственный шанс разузнать об ожидавших нас испытаниях! Действительно, пусть и воспоминание, но все же почитаемое как сам Пифон, выбрало именно меня. И с какой, скажите, пожалуйста, стати? Вот и Ядвига тоже мне поручила…

Ну почему всегда я?!

Гл. 19. Фиаско с золотой рыбкой

Отпущенное нам время неумолимо истекало. Слишком уж долго мы искали карту и вели безуспешные переговоры с экс-Пифоном. Больше нельзя было терять ни минуты, и рано утром молодые маги сразу же приступили к расконсервированию нашего живого снаряжения. Я разбудила и накормила животных, а затем расстелила скатерть-самобранку и заказала самые изысканные блюда. Трудились все, кроме Силоны. Раньше подруга всегда помогала мне в хозяйственных делах, но с некоторых пор все изменилось. Ей не давали покою ее собственные волшебные вещи — говорящее зеркальце и глиняный горшочек. Она без конца доставала из закромов то одно, то другое, протирала, полировала или просто любовалась.

Наскоро перекусив, мы рассовали самые необходимые магические предметы по необъятным карманам панцирей. Естественно, определять, кому, что и сколько нести, было доверено Андрису. В результате, кроме клубочка, вечной сосульки, хусточки, кушачка колпицы и лягушачьей кожи, мне достались шапка-невидимка и бесценные Уши. Но мало того! Мой друг, наверное, совсем забылся… Он отобрал у Зюзи так долго и бережно хранимое ею барахло — бумажный самолетик, иголку для штопки лягушачьей кожи и даже клочья шерсти, которые выпь когда-то выдрала из кошачьего пледа, — и всучил мне. Волшебная птица почему-то не сопротивлялась и на удивление спокойно позволила себя обокрасть. Более того, она сама притащила в клюве осколок вулканического стекла, о существовании которого все уже давно забыли. Я подобрала его в разгромленной Пещерии, на том месте, где раньше стояла витражная колонна. Тогда мне вдруг показалось, будто ничего важнее маленькой отполированной гномами стекляшки нет на всем белом свете. Глупо, конечно.

Молодой маг прикрепил осколок к моей диадеме. Получилось очень красиво, и это было единственным, что примирило меня со всем остальным. По собственной инициативе я прихватила лишь куклу-неваляшку, найденную в Долинке.

В обязательном порядке все получили по бутылочке с золотым эликсиром. По неведомой причуде Андриса, у меня за пазухой оказалась Марго, а вторая голубка, Ритка, пристроилась в капюшоне Силоны. Разумеется, нам все обстоятельно разъяснили: неразлучные подружки в случае необходимости разыщут друг друга и передадут послание. Как будто я не знала! Но какая могла быть в томнеобходимость? Ах, если мы вдруг разбредемся в разные стороны. Придумать же такое!

Себя мой друг не особенно перегрузил — лишь повесил на плечо самодельный музыкальный инструмент. Владар взял перо жар-птицы и замороженный "чайник". Ну и, понятно, Силона не рассталась с зеркальцем. Остальные волшебные вещи мы упаковали и уложили в заметно опустевший кофр.

Я долго ждала Зюзю, откладывая взлет, но она так и не появилась. Расставшись с мнимыми драгоценностями, выпь сразу же исчезла. Лишь ее осиротевшая корзина одиноко сверкала серебристыми чешуйками, которые уж точно больше никому не были нужны. Что ж, пришлось стартовать без непутевой телохранительницы.

Управление мы снова поручили Андрису.

Некоторое время наш кортеж летел спокойно. Эту часть пути молодые маги уже проходили однажды и особых сюрпризов не ожидали. Тем не менее, помня о коварстве Бесцветного Императора, они внимательно следили за окружающим пейзажем.

Мы с Силоной стояли у бортика и наблюдали, как далеко внизу безмятежно текли бескрайние воды моря Любви. Море как море, ничего особенного в нем не было, кроме отражения усыпанного звездами неба, в котором на самом деле все еще ярко светила Лика. Спокойствие водной глади не нарушали ни животные, ни птицы, и даже волны не вздымались, а плавно перетекали по необозримым просторам.

— И что за тягомотина! — воскликнула подруга.

— Оно и бурным бывает, — сказала я. — Мне Андрис показывал образные картинки.

Тем не менее, вид не менялся и очень скоро нам наскучил. Мы вернулись на палубу.

— А все-таки, те крестьяне… — вспомнила Силона. — Зачем Бесцветный Император подсунул им сдвинутое зелье? Неужели только с целью обвинить Глюкоса?

— Тренировка, — предположила я, — чтобы потом всех так же убивать.

Мой друг высказал новую версию:

— Думаю, замысел у Бесцветного сложнее. Чувства он потерял, значит, ненависти к людям у него нет. Страха тоже. Зачем же он исполняет волю Оратуз? Еще одна загадка.

— Что-то здесь не сходится, — покачала головой Силона. — Сторож страны Безумия утверждал, будто человек, расставшийся со своими странными призраками, становится сумасшедшим. А прозрачный властелин почему-то превратился в стоика. Как это понимать?

— Он навсегда оставил свою чувственность в черной дыре, а жители страны Безумия по-прежнему связаны с бывшими хозяевами, просто существуют раздельно. Кстати, Дед не превратился в стоика.

— Как ему удалось?

— Полагаю, помог Кристалл, который почти все время был при нем.

— Тем не менее, интуицию потерял.

— Да, после того как Бесцветный завладел Кристаллом. Но зато она осталась у Батты.

Мы не успели обсудить чудесные свойства волшебного дома крылатой девочки. Наш рулевой вдруг резко снизил скорость.

— Пересекаем границу Волшебной страны, — сообщил он, — впереди пролив Поющих Серан.

— А почему снижаемся?

— Здесь тоже есть свой Бермудский треугольник…

— Это так опасно? — испугалась Силона, вспомнив притяжение черного озера. — Не лучше ли облететь как-нибудь сбоку?

— Не волнуйся, проскочим. Сбоку Неизведанные Земли и Слепое Побережье. Вряд ли лучше.

Однако нам с подругой спокойно не сиделось, и мы снова подошли к борту. Воздушные змеи летели почти у самой воды. Справа и слева высились неприглядные бурые скалы, а вдали виднелся остроконечный утес. Тот самый, с серанами. По форме он напоминал пирамиду с треугольным основанием и почти полностью перегораживал узкий пролив.

— Подняться бы чуть-чуть, хотя бы к вершине острова, а то не впишемся и снесем тут все напрочь.

Общими силами молодым магам удалось набрать высоту, и наш широкий кортеж протиснулся между береговыми скалами и треугольным утесом. Девицы, в купальниках и без, заметили нас, вскочили на ноги, замахали руками и что-то закричали. Или запели, не могу точно утверждать. Во всяком случае, они раскрывали рты и старательно перебирали струны арф, но никто ничего не услышал. Андрис передал управление кораблями другу, а сам сыграл на своем необыкновенном музыкальном инструменте. То, что у него получилось, напомнило мне мартовский кошачий концерт и заглушило все остальные звуки. Не Орфей, уж точно!

Мы благополучно миновали опасный остров. Оглянувшись, я увидела, как рассержены жительницы утеса. Одна из них, стоя в позе "руки в боки", пыталась перекричать неистовую какофонию молодого мага, другая показывала кулак, третья и вовсе неприличное место.

Наконец, мелодичное препятствие осталось далеко позади, и мой друг снова уселся за штурвал. Я облегченно вздохнула — бывают моменты, когда сожалеешь, что щепетильный медведь обошел твое многострадальное ухо.

Вырвавшись из пролива, мы полетели над Пустым океаном. Вспоминая рассказы друга, я с трепетом смотрела на притихшие волны, но мало что смогла разглядеть. Видимость была плохая, потому что вокруг царили вечные сумерки. Вместо голубого неба над нами простиралась плотная сеть пепельного цвета. Именно она, как утверждал Андрис, не пропускала на дикую планету ни путников, ни телепатические позывные. Лика еле-еле просвечивала сквозь колдовской заслон и выглядела как расплывчатый желтый шар.

Молодые маги напомнили: до сих пор мы находились поблизости от Волшебной страны, между правителем которой и прозрачным властелином был заключен мирный договор. Стараниями Модерста, замок неблагодарных рыцарей также избежал мрачной участи. Болото поглощало абсолютно все, но по той же причине соваться туда не стоило. Во владениях Глюкоса действовали свои, неподвластные никому законы. Странный король изорвал в клочки и саму сетку, и врата, которые при этом возникли. Их ошметки так и висели над страной Безумия, пугая случайных путешественников.

Бесцветный Император не огорчился — фиолетовые горы он считал абсолютно непроходимыми. Зато почти все остальные земли и воды Феерии были опутаны колдовским покровом и погружены в полумрак. Впрочем, имелось еще одно исключение.

— Каменный Мешок, кажется, тоже хорошо освещается? — вспомнила я.

— Да, Бесцветный специально устроил там прореху. Ему ведь необходимо поддерживать иллюзию, будто Оратуз сожрет неуемное светило. Иначе каменные великаны не станут ему подчиняться. Ноотверстие то невелико, а наблюдение за ним ведется усиленное, чтоб никто не пролез ненароком.

— А, — зевнул Владар. — Представляю, как в том склепе шпарит!

— Ну, не беспрерывно. Лика иногда и заходит.

О том, что дикая планета околдована, мы знали давно — Андрис рассказывал. Позднее выяснилось, что Бесцветный Император сплел колдовскую сеть с помощью черной магии, которой его одарила Оратуз. Недаром через подобную броню не могли проникнуть ни летучие корабли, ни мысли. Мировой лабиринт, который привел нас на Феерию, безопасно открывался только в Волшебную страну. Но то еще полбеды. Гораздо больше огорчало другое — зловредная оболочка делала невозможными дальние телепатические переговоры, даже образные. Безмолвно беседовать можно было, только сидя рядом друг с другом, что все же немного радовало, хоть, по моему мнению, и не имело никакого смысла. Однако, несмотря на фокусы с голубками, мы не собирались расставаться, и подобные неудобства не особенно меня тревожили.

— Под нами первый овраг, — доложил Андрис.

Его друг нехотя оторвался от созерцания золотых волос Силоны:

— Дракона там уже давно нет, и вряд ли привезли нового. Бесцветный, кажется, оставил свою дурацкую идею уничтожения воды. Теперь у него другая задача — не пустить нас к южному полюсу.

Ворча, Владар все-таки, настроил "чайник" на защиту. Андрис увеличил скорость, и мы пронеслись над океанским пепелищем. Теперь я видела его в реальности — огромный и мрачный драконий овраг. Даже в полутьме различались вертикальные водяные стены, окружавшие пустую яму. Разглядеть дно с такой высоты было невозможно, но еле слышная волшебная интуиция, с которой мне наконец-то удалось худо-бедно договориться, позволяла ощущать оплавленные камни. Больше там ничего не осталось.

— Значительно уменьшился, — с удовлетворением отметил Владар. — Скоро и вовсе зарастет.

Мы миновали множество подобных оврагов, активно "зараставших" водой, из чего я заключила, что наши друзья успели здорово похозяйничать в здешних краях. Казалось, гигантский бассейн медленно восстанавливался, но то было обманчивым впечатлением, ведь гибель обыкновенных драконов не могла спасти Пустой океан от полного уничтожения. Оставалось еще одно, вероятно самое большое и ненасытное чудовище на свете, пожиравшее воду с неимоверной быстротой. С ним нам вскоре предстояло встретиться. Его огненное жилище упиралось в Слепое Побережье на западе и Неизведанные Земли на востоке, по словам Андриса, абсолютно непроходимые, и продолжало расширяться к северу и югу.

И мы думали только о нем, о неудержимом драконе, и даже не перекусывали, чтобы не задерживаться, и лишь пили золотой эликсир для поддержания сил. Всем хотелось добраться до логова чудовища до полной темноты. Правда, чем поможет освещение, даже если оно вдруг усилится, никто из нас не знал, и требовалось срочно изобрести какую-нибудь хитроумную управу на неуязвимого монстра. В какой-то момент мне показалось, что решение найдено:

— Золотая рыбка! Все-таки она, как-никак, владычица морская.

Молодые маги пытались слабо протестовать, но я отчаянно сопротивлялась:

— Не ее вина, что из помощи Дрыну не вышло ничего хорошего. Она свое дело сделала.

Владар махнул рукой:

— Да с вашим восхитительным ямопроизводителем все ясно. Он не уехал бы домой и с десятью кладами, не то что с тремя. Но не в нем дело. Драгоценная рыбешка — тупик полный. Она в принципе не способна свершить благое дело. Давно известно, что кроме разбитого корыта, от нее ничего не добьешься.

Пропустив мимо ушей некорректные реплики, я поймала водоплавающую волшебницу и попросила ее о сущей ерунде — убрать с нашего пути неудержимое чудовище. В ответ маленькая нахальная краля бесцеремонно заявила, что с неудержимыми, вечными, всевластными и тому подобными бесконечностями она никогда никаких дел не имела и иметь не собирается. Желания должны быть просты, конкретны и реально исполнимы. Была, мол, одна такая, захотела встать на ее, владычицы морской, место, и вон что получилось.

— Ладно! — не сдавалась я. — Тогда хотя бы перенеси Батту в новый Кристалл.

— Древнейшая магия? — золотая привереда поморщилась. — Еще чего не хватало!

Вот так новость! Мне понадобилось некоторое время, чтобы опомниться. Я, наивная, до сих пор не потратила ни одного из трех полагавшихся мне желаний! Берегла для более важных дел… И от Силоны так долго скрывала, правда, по иной причине.

— Вот что, дорогуша! — сказала я рыбке. — Уж это-то ты точно можешь. Пусть у двоих старых эльфов, у которых мы гостили, в сей же час появится корова с золотыми рогами и серебряными копытами. Та, о которой они мечтают, с целебным молоком. И пусть у нее изменится характер, чтобы она доброй стала и слушалась хозяев. И еще пусть сама за собой ухаживает.

— Будет исполнено! — произнесла золотая рыбка бархатным голоском и тут же строго добавила: — Три желания.

Ну и подумаешь… У меня друзья есть!

Гл. 20. Битва в Пустом океане

— Золотая рыбка права. Надо желать реальные вещи, не увлекаться и не жадничать!

— А тогда зачем она вообще нужна? — не понял Владар. — С реальными мы и без нее как-нибудь справимся. Я и сам ту корову отловил бы, если б мы не спешили к южному полюсу. А характер у рогатой и бодатой исправить — нет ничего проще. Денек на голодном пайке подержать, и как шелковая будет.

— Мучить животное?! — возмутилась Силона. — Нет уж, пусть лучше рыбка послужит, ей полезно иногда поработать. А то с вечными не может, с эльфами не разговаривает, о древнейшей магии слышать не хочет. Балованная она у тебя!

Похоже, моя подруга уже не причисляла золотую рыбку к животным. Видать, здорово с ней намучилась. А я защищала свою подопечную, как могла. Ведь она исполняла посильные желания, а уж за то, кто чего пожелал, отвечать не обязана, самим думать надо.

Наш спор длился не очень долго. Вскоре мы почувствовали, что становится жарковато — логово неудержимого чудовища было уже совсем близко. От поверхности океана поднимался пар, и вероятно только огромная толща воды не давала ему закипеть.

— Ну вот, — расстроилась подруга, — говорим о всякой ерунде! Уже прибыли, а так ничего и не придумали.

— А что тут придумаешь? — я действительно не знала, что. — Дракона потому и назвали неудержимым. Невозможно его остановить.

— Попробуем один план, — Андрис снизил скорость и увел корабли в сторону от подозрительной тучки, парившей высоко над нами, у самой колдовской сетки. — Разъединяем змеев и разбегаемся в разные стороны. Мы с Владаром отвлекаем дракона, а вы летите вперед. Нас много, может, прорвемся.

— Я не согласна! — запротестовала Силона. — Как это, отвлекаете?

— Тогда предложи что-нибудь получше!

Подруга умолкла, насупившись, — предложить ей было нечего. Я тоже промолчала, по той же причине. План с разбеганием и мне не нравился, но ничего лучшего не придумывалось.

Под нами уже распростерся самый большой драконий овраг. Казалось, океан закончился, и мы попали в безбрежную впадину без границ. Лишь сзади осталась застывшая водяная стена, по которой ползли красные языки пламени, но и она удалялась. А впереди, до самого горизонта, только выжженная земля, покрытая пеплом. Я представила, как где-то там, очень далеко, огонь жадно лижет ледяные преграды, пробиваясь к южному полюсу, а океан шипит, кипит, пенится, но отступает. Мы уже наблюдали подобную картину на Земле, в ожившем рассказе Андриса, но тогда нам не показали неудержимого дракона.

Мое воображение рисовало страшный образ монстра, которого я никогда не видела: гигантское чудище с огромными крыльями, застилавшими небо. От такого не разбежишься!

Хозяин грандиозного жилища не показывался, но парилка, в которую мы угодили, говорила о том, что он не так давно покинул свой пост и затаился где-то поблизости. Заморозка днищ летучих кораблей не помогала — каждая новая корочка льда, которую накладывал Владар, сразу же вскипала, словно угодив на раскаленную сковородку. Что же ожидало нас при встрече с самим огненным исполином? Пока, однако, даже всевидящие глаза моего друга не могли разглядеть, где притаился наш враг.

— Не нравится мне вон то черное облако. Колдовская оболочка его затмевает… — только и успел произнести Андрис.

Небольшая тучка, от которой мы только что сбежали, вдруг мгновенно испарилась. Дракон, который, как оказалось, прятался за ней, устремился в нашу сторону.

— Какой же он маленький! — воскликнула Силона. — А я-то думала…

И впрямь, монстр оказался не крупнее нашего знакомца беркута, а крылышки у него были и вовсе крохотными. Небо они не закрывали. Тем не менее, шустрый дракончик очень быстро к нам приближался. С когтеобразными выростами на голове и взъерошенной чешуей, он походил на драчливого кота, бросившегося в атаку на свору собак.

— А все-таки неплохо он смотрится! — искренне восхитился Владар. — Сгусток злобы на весь мир.

Выстрел из "чайника" прозвучал одновременно с вырвавшейся из пасти чудовища огненной лавой. Она моментально исчезла, но сам дракон не остановился и продолжал лететь прямо на нас, беспрерывно изрыгая струи пламени. Его маленькое поджарое тело и впрямь было абсолютно неуязвимым. И тогда Андрис осуществил свой хитрый план. Мы нырнули к самому дну оврага и поспешили разъединить корабли. Огненный метатель тоже не страдал медлительностью и тут же ринулся вслед за нами, но наши змеи уже взвились к облакам и разлетелись в разные стороны.

Обман вроде удался. Свирепый страж заметался, замешкался и сделал несколько неправильных выпадов, получив при этом изрядные затрещины от чудесного "чайника". Вероятно распалившись от досадных неудач, дракон с еще большим рвением ринулся в бой. На сей раз он тоже сменил тактику, избрав единственную жертву, и по странному стечению обстоятельств его мишенью стала именно я.

Да по странному ли? Скорее умышленному… Мне было не привыкать, но никто из моих друзей не ожидал подобного поворота событий. Выбор нахального преследователя казался бессмысленным. Дракон, словно забыв о своих исторических привычках, проигнорировал златовласую красавицу Силону. Он также не пожелал помериться силами ни с одним из наших славных витязей. А моя скромная персона почему-то опять угодила в центр всеобщего внимания!

Злобная хлопушка неустанно плевалась во все стороны, крутясь с бешеной скоростью, и одновременно неминуемо приближалась ко мне. Владар стрелял без остановки, стараясь вызвать гнев неудержимого чудовища на себя. Я лихорадочно перебирала в уме собственные средства защиты, и все они казались до смешного безобидными. Какое-то время на раздумья у меня было — пока ни одна смертоносная вспышка не достигла цели благодаря мгновенной реакции нашего отменного стрелка. И все же опасность грозила нешуточная. Андрис, пристроившийся рядом с другом, тут же помчался ко мне на помощь, но мерзкая скотинка, ловко развернувшись, в один миг отбросила его далеко в сторону.

— Надевай шапку-невидимку и прыгай! Я поймаю!

С трудом справившись с управлением после стычки с неудержимым драконом, молодой маг понесся к месту моего предполагаемого падения.

Что ж, когда имеешь дело с бесконечностью, по примеру золотой рыбки не зазорно и бежать, нахлобучив спасительный головной убор. Никто бы меня за то не осудил. Но я почему-то медлила и думала о том, что ничего на свете не бывает вечным и когда-нибудь исчезает, скажем, столкнувшись с чем-то более мощным. Вечная сосулька тоже из той же когорты… Как видно, очень полезная вещь, жаль, неизвестно, как ею пользоваться. В маминых инструкциях нашлось лишь описание парадокса: "Неудержимый носорог налетел на несокрушимую скалу". И рядом приписка — "Задействовать волшебное орудие лишь в самом крайнем случае". Мне показалось, что он наступил.

Маленький монстрик был уже совсем близко. Огненная масса рекой лилась из его разверзнутой пасти, которую он уже и не закрывал. Но даже в столь критический момент в голову лезла всякая чепуха: а вдруг я нарушу чрезвычайно важные законы природы, и что тогда случится с Мирозданием? Ведь не может такого быть, чтобы неудержимый на несокрушимую! Недаром парадоксом назвали. Нет уж, одно из двух: или носорога удержать можно, или скалу сокрушить. Третьего не дано.

Однако рассуждения пришлось прервать на самом интересном месте — на меня надвигался огненный шар. И я метнула в него сосульку. Раздался взрыв, и искры полетели во все стороны. Сильной волной воздуха мое обгоревшее судно отбросило вниз, и я не очень мягко спланировала на дно громадного оврага, невольно прихватив с собой и корабль заботливого друга вместе с пилотом. Лицо обожгли горячие капли огненного дождя — и это было все, что осталось от неудержимого дракона.

Гл. 21. Перо жар-птицы

Ремонтные работы, неизбежные после битвы с хранителем самого большого оврага Пустого океана, заняли остаток пасмурного дня. Летучие корабли находились в плачевном состоянии, да и все остальное походное снаряжение пострадало. Только чудесные серебристые панцири не обгорели. Андрис, тем не менее, покорпел и над ними, проверяя, сохранили ли они способность противостоять губительному космическому излучению. Попутно выяснилось, что моему другу давно было известно о том, что двери Вселенной время от времени открывались, но оставалось тайной, где. И он сделал одежду, пригодную для безопасного посещения неведомого места.

Молодым магам пришлось признать, что интуиция у моей мамы отменная. Когда-то они притащили лед на дикую планету и с удивлением наблюдали как вечная мерзлота Северного Ледовитого океана обретала на Феерии истинный смысл. Но оба веселых друга отнеслись к своему открытию крайне несерьезно. Мои родители рассудили иначе и не ошиблись.

— Надо же! Мы давно могли разделаться с этим чудиком, — сокрушался Владар. — Сами не заметили, чего сотворили.

— Зато не узнали бы, как проницательна Лалинта. — улыбнулся Андрис.

— Это не моя заслуга, — сказала я скромно. — В инструкции к сосульке про парадокс написано.

— Так или иначе, но дракона убила ты! — заключила Силона.

Признание вины не помешало Андрису опять взять на себя роль распорядителя. Наши опустевшие фляжки наполнились золотым эликсиром, а все остальные волшебные вещи подверглись тщательной ревизии. И, в который уж раз, подчиняясь прихоти настойчивого друга, я занималась глупейшим делом — штопала пятку расползавшейся по всем швам лягушачьей кожи.

Переночевав в стремительно остывавших бывших владениях бывшего неудержимого дракона, мы вновь отправились в путь.

По всей видимости, после гибели своего бесценного стражника прозрачный властелин находился в некотором замешательстве, не зная, что с нами делать. Его слабые попытки остановить ненавистных людей не шли ни в какое сравнение с предыдущими кознями. Колдовская дымка в небе уплотнилась, и стало темнее. Несколько раз начинался огненный дождь, но благодаря серебристой броне никто из нас не пострадал. Однако климат южной части дикой планеты и сам по себе был довольно суров. Шатры отдохновения не справлялись с жутким холодом, и мне пришлось согревать в панцире золотую рыбку. Держать аквариум за пазухой, где уже сидела Марго, не очень удобно, и мы по очереди передавали друг другу мою бесполезную попутчицу.

Великий Пустой океан закончился, и начались чем-то напоминавшие тундру унылые места. Мы уверенно пролетели мимо небольших сиротливых кустиков, увешанных сомнительными ядовито-красными ягодами. Участки суши перемежались с ледяными глыбами, которые вскоре завладели всем пространством под нами. Андрис сообщил, что внизу, под коварными айсбергами, воды другого, неизвестного пока никому океана.

То ли сказались недавние поломки, то ли по иной причине, но воздушные змеи летели все неохотнее и опускались все ниже, а с наступлением ночи и вовсе отказались нести нас далее в южном направлении. Мы сели на большую плоскую льдину, которую молодые маги посчитали наименее ненадежной. Было так холодно, что не спасала даже чудодейственная одежда. Лишь маленький горячий комочек — моя голубка — помогала мне не окоченеть окончательно. К сожалению, она была слишком мала.

— Пожалуй, не мешало бы чего-нибудь съесть, — сказала Силона, поеживаясь. — Желательно мясного и с гарниром. Или хоть чаю попить. Можно даже без лимона и меда.

— К чему дополнительные жертвы? — успокоила я подругу. — Уж этого-то добра, надеюсь, у нас хватит. Будет тебе и котлета с картошкой, и чай со всем, что пожелаешь.

Пока молодые маги обследовали временное убежище, мы попытались заказать ужин, но не успели. Пальцы не слушались, и процесс разворачивания скатерти занял несколько долгих мучительных минут. Тут я услышала призывные голоса друзей и, оглянувшись, увидела огонек — на безжизненном плато сияло перо жар-птицы. Владар закрепил его прямо во льду, и получился почти настоящий костер. Очень маленький, словно факел гнома, не костер, а так, костерок, но все же.

Мы кое-как расположились вокруг чудесного светильника. Будто наперекор своему пламенному имени он совсем не источал тепла, а лишь чуть освещал небольшой кусочек льдины сказочно красочным светом. Моя спина замерзла окончательно, а зубы стучали самым натуральным образом.

"Если мы прижмемся друг к другу, станет теплее".

Телепатическое обращение Андриса касалось не только меня. Владар и Силона тут же воспользовались заманчивым предложением. Я же почему-то медлила, хоть окоченела не меньше остальных. Да, несомненно, и мы согреемся, если последуем их примеру… Станет теплее, значительно теплее, потому что мой друг так хорошо умел оттаивать ледяные двери… И эта его улыбка… Ну вот, мне уже и тепло… Очень тепло… Андрис обнял меня за плечи и притянул к себе. Я больше не сопротивлялась. Ему ведь тоже наверняка холодно… Почему же губы у него такие горячие?

Что-то еще пришло ко мне. Разлилось по всему телу, дошло до сердца, и оно забилось громко и часто, напомнив о полузабытом ощущении счастья.

"Что это?" — "Я передал тебе свое тепло. Теперь ты можешь делать с ним все что захочешь, хоть согревать золотую рыбку, хоть возгонять лед ладонями". — "А у тебя осталось?" — "Конечно. Разве ты не знаешь? Горе на двоих — полгоря, счастье на двоих — два счастья". — "А сначала, в Домике у Ядвиги, ты на меня и взглянуть не пожелал!" — "Помнишь, я поскользнулся на стеклянном полу и чуть не упал? На кое-кого засмотрелся. Потом колбы надувал и котлы выворачивал. Понравиться хотел…". — "Значит, ты уже тогда?.." — "Сразу и наповал!"

В памяти всплыли события тех дней. Как мы с подругой ходили в Домик На Курьих Ножках и встретили там чудаковатого покупателя. Он выглядел тучным и неуклюжим, и я беспокоилась за сохранность имущества Ядвиги. Какая наивность! Теперь и предположить-то смешно, будто мой гениальный друг мог испортить волшебную вещь. Как, кажется, давно это было… А ведь прошло совсем немного времени. Яга с Сержем, хитрецы-стратеги, все предвидели. Тоже мне, свахи новоявленные! Подсунули нам с Силоной самый обыкновенный глиняный горшок, чуть его очаровав. И только ради того, чтобы мы с Андрисом увидели друг друга. А он-то хорош, так растерялся, что уткнулся в кастрюли да в книги!

"Знаешь, как я до смерти перепугался, когда вы чуть не свалились в черное озеро? Не представлял, что не умеешь управлять кораблем. И хоть видел, что Зюзя близко, но поволновался здорово. С Золотой горой проще было, но ты меня не понимала, принимала за пособника какого-то неведомого колдуна. Поэтому решил ночью просто за вами понаблюдать, а уж утром, при солнечном свете, прилететь и все объяснить. А ты вдруг сама пришла".

И в самом деле, пришла. Можно даже сказать, прибежала…

Так мы и сидели у подобия костра, две счастливые влюбленные пары. А вокруг бушевала вьюга, падали огненные кинжалы, трескались льды. Хорошо, что Бесцветному Императору не удалось полностью лишить нас безмолвного общения — не всегда все скажешь обычными фразами. Впрочем, сейчас и телепатия была ни к чему, ведь никаких слов, даже мысленных, нам не требовалось. Перо жар-птицы светило нежно и ровно. Его слабое холодное пламя не могло растопить даже мельчайшую из льдинок, зато прекрасно умело согревать души, проникая в их самые сокровенные глубины.

И ощущение счастья поселилось во мне навсегда.

Гл. 22. Немощь Оратуз

Утром холод не уменьшился, но мы уже не страдали от суровости погоды, потому что научились возгонять лед ладонями. Силоне очень понравилось новое развлечение, и мне стоило больших трудов отвлечь ее от веселого занятия — ведь так она, чего доброго, всю льдину на туман извела бы!

День мало чем отличался от ночи, разве что немного светлее стало, и мы уселись завтракать у заветного перышка.

— Что же там за курорт такой на южном полюсе? — завел разговор Владар. — Неужто и впрямь антимир?

Я давно в том не сомневалась и уверенно заявила:

— Конечно, ведь Ядвига сказала.

— У Яги манера особая, — вмешался Андрис. — Любит она все запутывать и приукрашивать. Наверняка Феерия прихватила что-то из черной дыры, но что именно, пока не совсем ясно. Зачем космическим кузнецам антимир? Но возможно, на южном полюсе хранится какая-то вещь, которую Оратуз у них когда-то украла. А им она нужна. Ну, например, для восстановления сил.

— Как? Ваятели комет устают? Странно… — Силона даже чай отставила. — Не по-настоящему же они их куют! Я думала, там магия.

— И магия сил требует и, порой, немалых. Но, что бы на южном полюсе ни хранилось, Оратуз тоже за тем же гоняется. Дикая планета вырвала из нее солидный кусок. Наверняка кротовая нораобразовалась.

— Что образовалось?

— Кротовая нора. Туннель такой. Если он появляется, черная дыра практически перестает быть таковой и становится проходом в Иной мир. То есть, конечно, магии у нее предостаточно, но и хворь донимает, не дает развернуться во всю мощь. Помните, в осколке Зеркала Первой Вселенной мы видели Оратуз? До и после того, как она подавилась дикой планетой. Возможно, вы не обратили внимания, но некоторые различия были.

Мой друг решил нас немного развлечь, и мы вновь нырнули в колодец, в котором уже сидели раньше. И снова увидели, как черная дыра поглощала звезды. Теперь я смотрела внимательнее и заметила разницу, о которой говорил молодой маг. Облик Оратуз после неудачной трапезы действительно изменился. Она словно съежилась, подобрала свои щупальца и заметно побледнела.

— Да, точно, — сказала, смеясь, Силона. — Раньше была черная клякса, а теперь серый ежик.

— Очень похоже на то, что в утробе Оратуз образовалась кротовая нора. А отсюда вытекает и второе условие договора с Бесцветным. Ему велели отнять у Феерии то, что она вырвала, и заткнуть прореху.

— И ты знал, но молчал!

— А о чем говорить? Неизвестно ведь, что отнять. Могу лишь строить предположения. Но думаю, Оратуз хитрит, ей не настолько плохо и с кротовой норой, не такое уж тяжелое у нее недомогание. Но она всеми силами стремится тот туннель закрыть. И почему-то того же хотят Стихии Земли, потому и Бесцветному помогают. Им-то что до проблем черной дыры в волшебной галактике? Видимо дело в Ином мире.

— Говорящие камешки! Они же все знают про стихии Земли.

— Вот и уговорите Модерста, пусть научит их понятно изъясняться! — улыбнулся Андрис.

Разговор прервался. Все молчали, хоть уже опять видели только белые льды и перо жар-птицы, источавшее радужный свет. Я задумалась. Черная дыра, оказывается, не так уж скверно себя чувствовала, а значит, могла нас опередить. А мы, как назло, вынуждены были сделать остановку и застряли посреди неизвестного океана, абсолютно беспомощные.

— Вряд ли Оратуз сама сюда заявится, — успокоил меня мой друг, — но поторопиться надо.

Он добавил еще несколько версий, попутно рассказав о рождении комет и туманностей. Так как Андрис не умел говорить кратко, Силона быстро заскучала.

— Ледяной остров, наверное, очень красивый! — мечтательно произнесла она, дождавшись паузы.

— Ты на таком же сидишь, — вернула я подругу "на землю".

— Ничего подобного! Где ты видишь остров? Просто большая льдина. Там совсем другой. А давайте-ка, на него посмотрим. В прошлый раз спешили, толком и не разглядели.

— Нам некогда, — отказался Андрис. — Надо разобраться с кораблями, иначе мы рискуем остаться здесь надолго. А вы любуйтесь.

Молодые маги ушли разбираться, и мы развернули древний папирус.

— Смотри, вот он. А ты говорила такой же!

Остров ваятелей комет и впрямь выглядел эффектно. Своими очертаниями он напоминал звезду с множеством лучиков и сверкал на сапфировом фоне океана совсем как настоящее небесное светило. У меня и раньше защемило сердце, когда в хранилище Глюкоса я мельком на него взглянула, а теперь словно незримая ниточка протянулась, так захотелось мне туда, на южный полюс Феерии.

— Интересно все-таки, почему космические кузнецы прилетают именно сюда?

Кроме предположений друга, ничего нового я не смогла добавить и только повторила его же слова:

— Значит, там что-то есть такое… Для восполнения сил. Вот долетим и узнаем. Немного осталось.

— Ничего себе немного! — возразила подруга. — Новый океан не меньше предыдущего, да тут еще, смотри, Каменный Мешок и та непонятная Коса. А что написано, не разберешь!

— Не волнуйся, Андрис расшифрует, — уверенно заявила я. — Гораздо сложнее отобрать Кристалл у каменных людей. А отбирать надо срочно, время поджимает. Он в любую минуту расколоться может. А уж с Косой проблем не будет. Как починим змеев, перелетим через нее, и все дела.

Гл. 23. Планета Ризэллы

Мы немного посидели молча. Потом Силона попросила:

— Расскажи мне про планету твоей сестры. Ну, что знаешь.

— Я никогда там не была, только со слов Ризэллы могу. У нее все устроено как тебе нравится. Гномы, эльфы, феи, маги, обыкновенные люди и прочие живут вместе. И никто никому не мешает, как ни странно. Наоборот, учатся, помогают, советуются. В общем, не так как в Волшебной стране, где каждый сам по себе. Но интереснее, что все они разговаривают на одном языке. Не на образном межгалактическом, а на нормальном, человеческом. Сестра его придумала, а остальные выучили. И не только люди и мифические существа, но и животные, и растения, и даже вещи. Нет, ты не ослышалась, тамошние вещи тоже умеют говорить. И думать, каждый в меру своих способностей, конечно. Знаешь, как это здорово! Столько они всего полезного друг у друга узнают. Книги, конечно, самые мудрые, вернее, притворяются таковыми, мысли-то у них чужие. Сама планета тоже разговорчивая. Не дай бог кому-нибудь оставить мусор на лесной поляне или траву потоптать!

— Чего же там едят? Если звери и растения такие умные, они же возражают, небось!

— Возражают. И никто никого не ест, еда синтетическая и очень, кстати, вкусная. Когда-нибудь мы навестим Ризэллу.

— И я?

— Нет, тебя, конечно, оставим! — съехидничала я. — А то ты все конфеты слопаешь. Там их куча самых разных, на любой вкус. Жители устраивают соревнования, у кого вкуснее получится.

Глаза подруги загорелись:

— Как здорово! Я тоже могла бы чего-нибудь испечь. У меня полно рецептов разных сладостей.

— Кто бы сомневался… Но не забывай, все должно быть сделано из синтетических продуктов. По вкусу многие из них лучше наших, обычных, так что не переусердствуй. А еще такие празднования бывают — день самого веселого, соревнование задумчивых, загадки-разгадки и масса еще всего.

— Весело живут.

— И умудряются много работать. Планета ведь не достроена, пустых мест немало.

— Как это, пустых?

— Так. Ничего там пока нет, а туда, где что-то пустует, устремляется Темная Шелуха. Это такая штука, на которой потом нарастает что-нибудь непотребное. И с ней бороться приходится, отвоевывать пространство. У Ризэллы проблем хватает, но и помощников тоже. Вот, например, когда она уезжала меня на стажировку собирать, ее муж в одиночку с цепями сражался. Сдюжил.

— Что еще за цепи?

Кажется, Силона засомневалась, стоит ли навещать Ризэллу. Я не щадила подругу и рассказывала все, что знала. Ничего, об опасностях лучше знать заранее. Да и к тому времени, когда мы соберемся проведать мою сестру, многое на ее планете изменится к лучшему.

— Если Шелуху вовремя не убрать, а она очень быстро наползает, в ней формируются твердые кольца. Затем они объединяются в звенья, стягиваются, и тогда уже к ним не суйся! Опутают кого угодно, зажмут и не выпустят.

— Ужас какой!

— Не бойся. Ризэлла, пока все не благоустроит, в гости не позовет. Сейчас с ней только добровольцы-энтузиасты, луны обживают.

— Луны?

— Ну, да. У планеты Ризэллы три луны, одна для работы, другая для уединения и мечтаний, третья для отдыха. И еще забота — Майку гладить.

— Майку? Они в майках отдыхают?

— Да ты что! Майка — птица. Маленькая, чуть больше колибри, а по характеру прямая противоположность Зюзи. Вовремя не погладишь, умрет от горя. Не может она жить без любви, понимаешь?

— Еще бы! Очень даже хорошо понимаю…

— Ризэлла Майку за пазухой носит, иногда передает кому-нибудь надежному, обычно мужу. Эту птичку нужно не просто гладить, а еще и постоянно говорить ей ласковые слова, кормить, поить, развлекать и прочее, чтобы она любовь чувствовала. Если перестанет чувствовать, все, конец ей. И тогда на планете, а может быть, и во всем мире, точно не знаю, начнется эпидемия ненависти. Такая птичка волшебная.

Подруга примолкла, явно переваривая новую информацию. Я ей не мешала, взяла папирус, но разворачивать не стала. Слишком меня ледяной остров притягивал, и через толстый слой бумаги чувствовалось. Наверное, какие-то флюиды между нами протекали, или голос моей волшебной интуиции настолько окреп, что уже не шептал еле слышно как раньше, а буквально кричал.

— И зачем тебе свой мир делать? — снова заговорила Силона. — У Ризэллы все так хорошо устроено. На твоем месте я к ней присоединилась бы, помогала. Например, Майку гладить могла бы… Хоть иногда, если мне доверят.

— Как зачем? У меня иначе будет. Сестра со мной во многом не согласна. Скажем, в вопросе о бессмертии. В моем мире никто никогда не умрет и даже не заболеет. Места на всех хватит, ведь мирнеобязательно только планета, можно хоть галактику, хоть Вселенную сотворить. Твое право, главное придумать.

— В одной умной книжке, — сказала Силона, — я читала, что бессмертные так долго живут, что забывают свое прошлое. И тогда они словно становятся другими людьми. То есть получается, будто бессмертие все равно прерывается.

Подруга снова заставила меня задуматься. Что-то было в ее словах. Ведь и правда, если не помнишь сам себя, то вроде бы ты уже и не ты. Или все-таки ты? Так или иначе, но расставаться с идеейбессмертия мне пока не хотелось.

— Ну… я сделаю фильм о себе, буду его иногда просматривать и ничего не забуду.

— Все равно не получится. Вспомни неудержимого дракона, что-нибудь да помешает.

— Ладно, может, заменю. Пусть жизнь будет очень-очень длинной, как у гномов, например.

Мы еще долго обсуждали выдуманные миры, сравнивали, критиковали. То есть критиковала только Силона, причем мой мир, о котором теперь узнала, а я защищалась, как могла. Наконец, мне надоело:

— Знаешь что? Возьми, да и сама свой мир придумай, можешь даже попробовать его создать. Не сомневаюсь, у тебя получится!

Силона не возразила. По ее отрешенному взгляду я поняла — что-то где-то уже созидалось…

Гл. 24. Следы древних спасателей

Молодым магам пришлось отложить ремонтные работы до утра — к вечеру стало темно как ночью, и Владар почти ничего не видел. Мы снова пристроились вокруг перышка, потому что Андрис решил посвятить остаток дня расшифровке карты.

— Писали существа, мыслящие иначе, чем люди, — вздохнул он, разворачивая папирус. — Так что попотеть придется. Не разгадав подписи под рисунками, далеко не продвинемся, но целиком полагаться на древние пояснения нельзя, Бесцветный после своего первого поражения мог тут многое переиначить.

— Зачем же тогда расшифровывать?

— Подозреваю, он изменил лишь кое-что, ведь картой владел Глюкос, для людей она была недоступна, нет смысла особо менять. Так что грех не воспользоваться подсказками. А о новшествах Бесцветного мы скоро узнаем, Зюзя обещала помочь, выяснить, где какие сюрпризы нас ожидают. Полетела на разведку.

Никому еще не удавалось переубедить Андриса, и я промолчала, хоть сильно сомневалась насчет своей непоседливой выпи. Так уж и на разведку она умчалась! Небось, обрадовалась, что у меня теперь и без нее охранников хватало, и побежала наслаждаться птичьими радостями. Все-таки Феерия ее родина, пусть и давно покинутая, здесь у Зюзанны наверняка друзей полно.

— Какой же прозрачный император противный! — сказала Силона, которой, как и мне, очень хотелось скорей попасть на ледяной остров. — А ваш ученый Модерст ему верит, заключил мир с лицемером. Неужели не понимает? Да от такого зловредного типа ничего хорошего не дождешься.

— Бесцветный, конечно, негодяй редкостный, — рассеянно произнес мой друг, рассматривая хитроумные значки под рисунками, — но, думается, он и сам попал в жесткие жернова и вынужден подчиняться машине, запущенной кем-то еще. Фавея в ту же мельницу угодила. Захотелось под покровительство сильного, вот и результат. Да что Фавея, наверняка и сама Оратуз в той же связке оказалась. И, как видно, не по собственной воле.

Никто из нас не поинтересовался подробностями догадок Андриса. Мы ждали, когда же он перейдет к более насущным проблемам, расскажет хотя бы о первоначальных преградах на пути к южному полюсу, остальное представлялось не столь важным.

Наконец мой друг прочитал первую надпись:

"Минуешь бирюзовые, лиловые и розовые скалы. За ними увидишь пузатую колонну серого цвета. То Каменный Мешок, а в нем каменные люди. Сии существа злобные и жестокие, оживают с наступлением сумерек, и замирают с первыми лучами Лики".

— В том месте она светит так же ярко, как в стране магов, — напомнил Андрис. — Бесцветный сам боится каменных людей и держит их в узде. Нам бы подгадать и попасть туда днем. Как раз завтра с утра и отправимся. Надеюсь, белая птица уже выкрала Кристалл. Ну, с Каменным Мешком вроде как разобрались.

— Тут ничего нового, — заметил Владар. — Ты и раньше его видел.

— Да, видел. К сожалению, не дальше. Помех слишком много.

— А как быть с дочерью Деда, вы подумали? — спросила я. — Вот заберем мы Кристалл и что? Ведь даже не знаем, ни как его склеить, ни как перенести Батту в новый дом.

— Как переносить пока не представляю, а склеить, и того хуже. Жидкое стекло нужно.

— Какое еще жидкое стекло?

— Им укрепляют каменные изделия. Памятники, например.

Я была поражена. Андрис рассуждал о каких-то памятниках и обыкновенных способах их сохранности! Мы же маги! Кристалл тоже был волшебным. Значит, ему могла помочь только такая же волшебная вещь.

— Глюкос обещал, что на южном полюсе что-то сыщется. Но не жидкое же стекло!

— А кто его знает, что на нем сыщется! — подвел итог нашему спору Владар.

"Далее будут жемчужные скалы, — продолжал читать мой друг. — На них увидишь белых каменных птиц. Безбоязненно их минуй".

— Ну, и здесь понятно.

— А вот и следы мыслей, прекрасно! "Всего есть четыре преграды вокруг ледяного острова. Сначала встретили первую, и то Коса, а в ней два туннеля-близнеца. Перелететь через Косу нельзя".

— Как нельзя? — испугалась я. — Зачем же мы змеев чиним?

— Что-то непонятное над ней зависло. Какая-то дымчатая масса, будто марево. Тянется вверх до колдовской сетки. Может, удастся пересесть на белых птиц. Если, конечно, эти гордячки согласятся, — Андрис усмехнулся. — Черная магия для них не помеха, и накомарник Бесцветного что паутина, они легко через него проникают. Только вот захотят ли, чтобы их оседлали?

— Никогда не летала на птицах! — восхищенно произнесла Силона. — Жаль, если не согласятся.

— Посмотрим. Тут вроде и другой путь есть:

"Вплывешь под водой в правый туннель внутри Косы, и то будет мостом через первую круговую преграду. Проплывешь по нему и окажешься по другую сторону. Если перепутаешь туннели, попадешь в ловушку".

— Не нравится мне эта Коса, — вздохнул наш переводчик, — ой как не нравится! Не перелетит через нее Зюзя, и мы не узнаем, что там за ней дальше. Туннели-близнецы тоже не подарок.

— Сказано же, проплыть по правому. Значит, он вполне нормальный.

— Я ж говорю, так было раньше, когда составляли карту. А теперь неизвестно. И тут написано, что марево не только над Косой, но и вокруг нее. Спасатели называют его течением скорпиндронов. Стало быть, еще и вокруг…

Я не поняла, о чем речь, но не стала больше отвлекать молодого мага от дела, полагая, что в свое время все выяснится. Мой способный друг много всякого разного видел своими чудесными глазами. Даже колдовская сеть не могла полностью ему помешать. Поэтому оставалось лишь поскорее покончить с расшифровкой карты, починить змеев и двинуться в путь. А там уж сообразим как-нибудь!

— Из нечетких следов мыслей можно заключить… — Андрис немного помедлил и удрученно пробурчал: — Точно, где-то в туннелях есть черная магия. Плохо. Что там у нас дальше? "Пучина Страданий"…

— Вот почему древние спасатели попали к Глюкосу! — воскликнул Владар. — Ясное дело, они прошли через нее.

— Непонятно, где конкретно расположена Пучина Страданий, объяснения слишком расплывчатые. И допускаю, что она могла увеличиться со временем. Впрочем, без разницы, на месте определим, и, думаю, сумеем перелететь.

За Пучиной располагался третий пояс препятствий, Зубы Чудовища. Карта освещалась не ахти как, вернее, вовсе никак, потому что мой друг, чтобы лучше видеть, снял очки и повернулся спиной к перу жар-птицы. Ему так удобнее было… А нам оставалось довольствоваться его объяснениями. В образной картинке Андриса Зубы выглядели как двойная гряда из множества изогнутых гладких скал, заостренных кверху. Словно ненасытный гигант притаился в океане и выставил зубастую пасть для ловли случайных зевак! Из надписи под рисунком мы узнали, что, почуяв тепло человеческого тела, Зубы Чудовища хватали жертву и смыкались с оглушительным клацаньем. Тут уж точно нужны были летучие корабли или белые птицы. В крайнем случае, сошли бы и прыжки в невесомости, которые так нравились нам с Силоной.

Четвертая, последняя преграда была отмечена только значками на водной глади океана, в том месте почему-то белой. Андрис не смог с ходу разгадать заковыристую надпись и погрузился в работу.

— Белое Пятно, — недовольно ворчал он, потирая лоб. — Коварная западня в коварном океане.

— Ну, и что оно?

Молодой маг не ответил, задумавшись над картой. Временами он отрывался от нее и долго вглядывался вдаль, сквозь темень и льды, удрученно вздыхая, а затем снова возвращался к изучениюмудреных закорючек. Короткий день закончился, и мы ничего не видели, только слушали одного человека. На него была вся надежда, но он молчал, безуспешно пытаясь поймать ускользавшие следы мыслей древних спасателей.

Не таким уж мой друг был идеальным, как мне казалось раньше. Ну так это ж и хорошо!

Гл. 25. Разлука

— Что-то Зюзя задерживается. Странно, ведь дальше Косы она не могла улететь.

Наступила ночь, а мы все еще сидели вокруг развернутого папируса, потому что Андрису никак не давались значки таинственного Белого Пятна.

— Не разгадаешь, — сказал Владар. — Подозреваю, древние спасатели после Пучины Страданий несколько изменились.

— Посмотрим, — не сдавался мой друг, — все же Зубы они нормально описали.

— Зубы другое дело. Сам знаешь, логическое препятствие и интуитивное — разные вещи.

По мере того, как мы, усилиями Андриса, продвигались по заветному свитку все ближе к южному полюсу, колдовская сеть сгущалась. Видеть то мог только сам переводчик, остальным было все равно, ведь вокруг и так царил полный мрак. Чувствуя надвигавшуюся опасность, я не понимала, откуда она исходила, и желала лишь одного — чтобы поскорей наступило утро. Мое беспокойство передалось и Силоне.

— Ничего нового, — обнадежил нас Владар, и зачем-то достал свой чудесный "чайник". — Ураган будет, но нам не привыкать. Главное, все в панцирях.

Он взял перо жар-птицы и поднес его к карте, чтобы мы хоть что-нибудь там увидели. Андрис вытащил из нагрудного кармана очки и снова их надел — даже слабый свет мешал ему.

Внезапно раздался треск, и ледяная глыба, на которой расположился наш временный лагерь, раскололась. Через образовавшуюся брешь начала просачиваться вода, но Владар быстро соединил исрастил расползавшиеся в стороны куски. За первым разломом немедленно последовали второй и третий, а потом еще несколько. Льдина покрылась трещинами-лучами, и нам пришлось в спешном порядке переносить вещи на самый крупный треугольник. Как и было предсказано, ураган не преминул нагрянуть, вернее, буран. Вместо снега, впрочем, в бешеном танце ветра кружились иголки и булавки. Они больно били по лицу, и мы натянули капюшоны. Только Андрис не заметил изменений в погоде — острые шипы отскакивали от него, словно резиновые мячики.

— Да оставь ты это несчастное Белое Пятно! — не выдержала я. — Оно ведь далеко, успеешь еще подумать по дороге.

Молодой маг был непреклонен:

— Нельзя. Чувствую, что должен разгадать эту тайну сейчас.

Мне опять не удалось настоять на своем, а все потому, что и моя интуиция твердила о том же — Белое Пятно таило в себе смутную угрозу.

А между тем, разломы шли один за другим, и по ним хлынули водные потоки. Мы с удивлением обнаружили, что холодные струи перемежались с горячими. Огромная льдина быстро таяла, и вскоре все пространство вокруг нас было занято клокочущими волнами освободившегося от ледяных оков неизвестного океана. А мой невозмутимый друг, будто не замечая творившегося безобразия, не отрывался от зашифрованных надписей.

И тут словно кто-то вытолкнул на поверхность большое грузное тело. Я успела разглядеть черную голову, покрытую выростами и рожками, выпученные багровые глаза и толстые губы. Подпрыгнув на гребне гигантской волны, страшилище взмахнуло щетинистым хвостом и сбросило защитные очки с лица Андриса. Мерзкая рыбина ловко поймала их своей уродливой пастью и через мгновение исчезла в бурлящей бездне.

На том нападение не закончилось. Вслед за первой, одна за другой из воды выпрыгивали чудовищные черные рыбы. Они набрасывались на нас, сбивали с ног, шлепали плавниками по карте, пытаясь порвать ее и утащить в океан. Остаток льдины продолжал трескаться, но Владару было не до того, чтобы склеивать разломы, он боролся с морскими громилами. Волей-неволей Андрису пришлось прервать расшифровку Белого Пятна и присоединиться к другу. "Чайник" стрелял беспрерывно, но толстогубые чудовища скрывались в океанской пучине так же мгновенно, как и появлялись на поверхности. Все же некоторые из них вскоре плавали кверху брюхом. Однако им на смену приходило новое пополнение, не менее агрессивное. Некому было заняться льдиной, и еежалкие остатки разносило быстрыми течениями в разные стороны.

Поразительное дело — мои друзья вместе с воздушными змеями и остальным скарбом остались биться с чудовищными рыбами на самом большом ледяном осколке, а маленький обломок, на котором стояла я, стремительно мчался в океан.

Сначала мне стало страшно, но в следующий же момент из глубин моего сознания всплыла довольно-таки интересная мысль: или я, или никто! Вот почему странные призраки именно меня пропустили во дворец Глюкоса, и Пифон пожелал беседовать со мной. Все они не хотели погибать, и лишь притворялись безразличными, затаив обиду на людей и прозрачного властелина. У них оставалась только одна надежда… Но почему? Неужели не нашлось кого-нибудь поумнее, да и посильнее, в конце-то концов? А если они ошиблись, и мне не удастся оправдать их чаяний, что вполне могло произойти, что тогда? Ведь наши враги тоже поверили в ту же байку, иначе говоря, вздор, придуманный Ягой! Недаром неудержимый дракон выбрал меня, а льдина раскололась в нужном месте.

Уплывая, я видела как, склоняясь под напором ветра, золотое перо в руках Владара гасло, но тут же распрямлялось и вспыхивало с новой силой, освещая битву. И еще одно стало ясно в ту трагическую минуту — похоже, мне больше никто не поможет. Разве что маленькая кукла-неваляшка. Жаль, что она не волшебная, а просто упрямая. Как я…

Гл. 26. Каменная птица

Холодное течение в бурных водах неизвестного океана. Я плыла, держась за маленький осколок льда, и старалась направлять его точно по курсу, обозначенному стрелочками на древней карте. Голубка летела неподалеку. Утро выдалось светлым — видимо, Каменный Мешок находился где-то поблизости. Мимо тянулись тоскливые бирюзовые горы, за которыми уже проглядывали туманные лиловые, а за ними и веселые розовые. Очень далеко, почти у самого горизонта, сверкали и переливались жемчужные скалы, и я очень надеялась вскоре до них добраться. Но то ли океану надоела жалкая ледышка, то ли зловредный Бесцветный Император вдруг опомнился, и холодное течение сменилось на горячее. Объятый клокочущей пеной, мой импровизированный спасательный круг таял, как и положено льду, с неимоверной быстротой.

Оттолкнувшись от бесполезного шипящего остатка, я поплыла самостоятельно, то и дело наталкиваясь на волны и ныряя в них. Зато какое раздолье для Болтунов! Здешняя вода должна была им подойти — все-таки планета волшебная.

Серебристая броня спасала меня от закипающего океана, но отнюдь не способствовала скоростному плаванию. Вскоре мне пришлось притулиться у подножия унылых скал, чтобы немного передохнуть и подкрепиться глотком золотого эликсира. Чудесный напиток снял усталость и резкое чувство голода, но никак не повлиял на мои спортивные достижения.

Боясь опоздать к намеченному сроку, я мысленно перебирала всевозможные способы перемещения по океанам. Самым доступным было бы обрядиться в лягушачью кожу. Однако условия явно для того не подходили. Лягушка, даже и волшебная, плывущая в соленом кипятке? Да уж… При всех своих незаурядных качествах, расписанных в маминых инструкциях, моя доморощенная квакушка с наспех заштопанной пяткой вряд ли умудрилась бы не свариться. И тогда мне в голову пришла идея использовать хусточку. Небольшое передвигавшееся в нужном направлении пресное озерцо с прохладной водицей — как раз то, чего здесь явно не хватало.

Андрис наверняка придумал бы какой-нибудь более изящный способ, но моего воображения хватило лишь на то, чтобы постоянно махать перед собой куском старого холста. Тяп да ляп, озеро за озером, и я, облачившись в лягушачью кожу, стремительно продвигалась вперед, к заветной цели. Вот ведь штука какая чудесная оказалась, эта хусточка, пусть бы теперь Бесцветный Император попробовал уничтожить воду!

Воспоминания о друге навеяли грустные мысли. После того как мы так неожиданно расстались, чувства нахлынули с невероятной остротой. Как же мне теперь не хватало его дивной улыбки! И глаз, чудесных и беспомощных одновременно. Что ж я так поздно опомнилась? Ведь жила этим все последнее время…

Мне повезло: у подножия лиловых скал, целиком погруженных в туман, нашлись съедобные водоросли. Я нарвала их побольше и рассовала по карманам. Путь предстоял неблизкий, и было совершенно неизвестно, встретится ли где-нибудь еще что-либо подходящее. Скатерть-самобранка осталась на корабле. Если, конечно, осталась… Чудовищные рыбы вполне могли перевернуть и потопить весь наш лагерь. Тем не менее, волшебная интуиция настойчиво твердила, что мои друзья живы. В случае необходимости молодым магам ничего не стоило обратить себя и Силону в каких-нибудь водоплавающих животных. Догонят ли они меня? Дожидаться их я не могла, зато точно знала: Андрис наблюдал за мной, по крайней мере, пока многочисленные преграды не разделили нас окончательно. Но что с того? Он все равно ничем не мог мне помочь, даже мысленно. Как, впрочем, и я ему. И лишь вспоминала о нем снова и снова:

"Как же он там, без защитных очков?"

Хоть Лику затмевал "накомарник" Бесцветного Императора, но и незначительное освещение могло навредить молодому магу.

Постепенно становилось светлее и теплее, и вскоре едва заметный бледно-желтый шар прорвался в небольшое отверстие в колдовской сетке и осветил прибрежные скалы, в том месте уже розовые. Океан засверкал под жаркими лучами, и мое озеро тоже покрылось радужными бликами. Поглощенная думами о полной беззащитности покинутого любимого, я неслась все дальше и дальше инезаметно доплыла до ярко освещенной огромной серой колонны. И сразу же узнала Каменный Мешок.

Собственно, то была не совсем колонна, а скорее округлая скала, кривая, с гигантскими растрескавшимися барельефами на отвесных склонах. Перед ней, на побережье, лежала белая каменная глыба. По форме она напоминала птицу и отличалась от окружавшего ее мрачноватого пейзажа безукоризненной белизной. Голова изваяния простерлась к океану, но чуть опущенный клюв не дотягивался до воды, и казалось, будто гигантская скульптура хотела напиться, да так и не успела. Что-то ей помешало. Не жгучие ли лучи Лики?

Неужели?.. Да, несомненно, так. Я вдруг поняла, что большой белый камень, похожий на птицу, и был птицей. Значит, ретивое светило заставляло замирать не только каменных людей, но и каменных птиц. И они, как и грозные великаны, оживали лишь с наступлением сумерек. Мой друг не упоминал о таких подробностях — то ли не знал, то ли не считал важным. В общем-то, могла бы и сама догадаться.

Дед рассказывал о жительницах жемчужных скал только хорошее. То же подтверждали и пояснения на древней карте. Гордые, независимые, но не злобные, а справедливые, над ними не властна была черная магия. Вот и все, больше мы ничего не знали. Поэтому я лишь подплыла поближе, к самому берегу, к тому месту, куда не дотянулась каменная голова, но выйти из воды не решилась.

Вблизи распростертая птица выглядела и не красивой, и не уродливой, а скорее аляповатой — корявая скульптура с растопыренным хохолком и острыми перьями, похожими на чешую. Зато глазасверкали как две большие жемчужины. В клюве поверженного изваяния поблескивал разноцветный гладкий камешек, по форме напоминавший куклу. Точно такой же… Ну да, конечно, тот самый Кристалл, с Баттой внутри! Наверное, белая птица выкрала его, как и обещала, но улететь не успела, ее остановила Лика. К счастью, похитительницу вроде бы никто не преследовал, ведь каменные люди тоже неподвижно застыли в своей пузатой колонне.

Первой моей мыслью было выхватить Кристалл и бежать, пока хозяева Каменного Мешка не очнулись. И чем быстрее, тем лучше, ведь мне угрожали не только великаны. По словам Андриса, Бесцветный Император наблюдал за прорехой в колдовской сети, чтобы никто не смог проникнуть на Феерию, минуя пролив Поющих Серан и неудержимого дракона. Пока в моем озере никаких подозрительных отражений не появилось. Вероятно прозрачные стражники расположились с наружной стороны охранной оболочки, оцепившей дикую планету. И все же следовало поторопиться.

Опасливо озираясь, я протянула руку к удивительному созданию. Белая птица не шелохнулась.

— Извини, но мне придется забрать это… Раз уж ты не можешь улететь…

Я схватила Кристалл, сунула его под лягушачью кожу, в карман панциря и снова оглянулась. Вокруг царили тишина и покой. Только залитые ярким светом серые безжизненные скалы и никакого движения, никаких звуков. Зловещая тишина, леденящий покой. Скорее, скорей отсюда!

Угроза явно исходила от Каменного Мешка, но и рядом с гигантской белой глыбищей я чувствовала себя крайне неуютно. Кто знал, как она поведет себя, если вдруг оживет? Но что-то удерживаломеня, не давая покинуть унылое место. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. От раскаленного белого оперения исходил сильный жар, а жемчужные глаза каменного изваяния светились печалью и укором. В их неподвижной глубине мне вдруг почудилось великое отчаяние. И тогда, зачерпнув лягушачьими лапками несколько капель воды из своего озерца, я осторожно влила их в полуоткрытый клюв.

И произошло чудо. Белая птица встрепенулась, расправила огромные крылья, поднялась высоко в небо и что-то прокричала. Может быть, благодарила маленькую смешную спасительницу. К сожалению, я так и не выучила птичий язык и могла о том лишь догадываться. Немного покружившись в яркой голубизне, каменная птица направилась в сторону жемчужных скал.

— А Кристалл? — опомнилась я. — Ты забыла Кристалл! Его надо передать не мне, а Андрису!

Но белая птица уже скрылась из виду.

Снова воцарилась тишина. Каменный Мешок словно навис надо мной, ощерившись острыми зубцами серых скал. Ну и громадина! Грозный и неприступный, он будто затаился в ожидании. И в каждой трещине его гигантских барельефов мне мерещились чьи-то страшные лица. Или не мерещились?..

Приглядевшись, я остолбенела от ужаса. Никаких барельефов не было! У стен своего мрачного жилища стояли грубо выделанные каменные гиганты, застывшие с выражением тупойвсепоглощающей ненависти. Такие же серые, как их пузатая колонна, они сливались с ней и поначалу показались мне выдолбленными на ней фигурами. В поднятых руках каменные люди сжимали громадные валуны и палицы. Видимо белая птица украла Кристалл незадолго до появления жаркого светила, надеясь успеть добраться до океана. Напившись, она смогла бы улететь, в то время как ее преследователям вода не помогала, и они не сумели бы сдвинуться с места. Однако вышло по-другому. Бедняжке не хватило всего лишь нескольких секунд.

С наступлением сумерек свирепые великаны наверняка забросали бы похитительницу камнями и, скорее всего, убили бы ее. Но она улетела, а Кристаллом завладела я, и гнев серых изваяний обратился на нахальную лягушку. В бессильной ярости сверлили они меня холодными безжалостными глазищами.

И я постаралась как можно быстрее покинуть неприветливое побережье, интуитивно чувствуя, что Лике начинает надоедать поджаривать однообразный пейзаж.

Гл. 27. Погоня

Мне пришлось плыть почти в полной темноте, потому что благодаря резвости волшебной лягушки я стремительно приближалась к южному полюсу Феерии. Здесь и без колдовской сетки царили полярные сумерки, но это и успокаивало. Наступал назначенный Дедом срок, и появление Лики означало бы начало полярного дня. Надо было успеть пообщаться с космическими кузнецами во время их непродолжительного отдыха, да еще и каким-то образом скрепить Кристалл, не дать ему расколоться. Пока же краешек ретивого светила не показался над горизонтом, я могла не тревожиться.

Новый дом Батты остался у моих друзей, но о возвращении к ним нечего было и думать. Может быть, Андрис и сумел бы перенести в него дочь Деда, но тогда мы уже не успели бы попасть на ледяной остров до полярного рассвета.

Я потрогала Кристалл. Он показался мне достаточно твердым. Интересно, превратилась ли Батта в бабочку или все еще спала в куколке? Хоть мой друг и утверждал, будто узница выглядела довольно непривлекательно, мне очень хотелось, чтобы он еще раз ошибся. Подумаешь, антенны и магнитные иглы! У любой настоящей бабочки есть усики, но от того она не становится хуже. А наша уж наверняка была самой красивой.

"Нам бы с тобой только немножко продержаться, — сказала я Батте. — Совсем чуть-чуть, до южного полюса. Договорюсь с космическими кузнецами, и мы переведем тебя в новый, очень удобный дом. Андрис сумеет. Непременно сумеет!"

Не знаю, слышала ли меня крылатая девочка, но она ничего не ответила.

Вблизи жемчужных скал снова немного просветлело. Они действительно были хороши. Я проплыла мимо, но белых птиц не увидела и лишь полюбовалась ровными крутыми склонами. Их усеивали мельчайшие, похожие на льдинки бусинки жемчужин, которые сверкали так ярко, что освещали всю округу.

Вдруг мне стало как-то неуютно. Марго пронзительно заверещала и метнулась в сторону, а рядом с моей головой пулей пронесся огромный валун. Была б лягушка побольше размером, наверное, угодил бы точнее… Камень плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг, и каждая отразила блеск жемчужных скал.

Однако любоваться фейерверком было некогда — за моей спиной гремел гром. Я оглянулась и обомлела. По океану шагала скала! Нет, не скала, конечно, а великан, угловатый и бугристый, словно наспех выточенный из кривой глыбы торопившимся по другим делам скульптором. То ли стражники Бесцветного Императора все-таки выследили меня и заткнули прореху в колдовской сети, то ли сумерки пришли естественным путем, но страшные обитатели Каменного Мешка ожили. Почему-то за мной погнался только один из них, но и того было вполне достаточно.

Я прекрасно понимала, что ему от меня нужно и поспешила незаметно передать Батту голубке. Умница Марго ухватила Кристалл клювиком и поднялась высоко над водой. Теперь надо было срочно придумать, как улизнуть от твердолобого исполина. Нырять бесполезно, хоть в моем расчудесном костюме и имелись кислородные баллончики — Андрис все предусмотрел. Но и на дне океана не скроешься от человека-горы, который по этому самому дну и шагал. Удрать я не могла, как быстро ни плыла волшебная лягушка, спрятаться тоже. Что ж, зато голова у меня, слава богу, не каменная, как у некоторых!

Пока еще тупая скульптура разберется, где настоящий Кристалл, а где пластмассовая подделка. И у меня, возможно, будет время сбежать. Но как жалко! Упрямая и смешная в своем нежелании лежать, мой маленький талисман… Весь путь от Долины Фей она простояла в кармане панциря, напоминая о непреклонной решимости не подчиниться обстоятельствам. Но чудовищная скала приближалась, и времени на сомнения не осталось. Я кинула неваляшку, и она поплыла по волнам, навстречу каменному человеку. Как будто знала…

"Ничего, — успокаивала я саму себя, словно уже была спасена, — вещи у нас не живые, как на планете Ризэллы, а феечка наверняка уже сделала себе другую игрушку".

Подобрав куклу, гигант сразу же от меня отстал. Неуклюже развернувшись, он потопал в обратном направлении, расшвыривая вокруг себя новые фонтаны сверкающих брызг. Все, что мне было известно о характерах каменных людей, никак не укладывалось в подобное поведение. Я ожидала задержки и собиралась придумать какой-нибудь новый трюк, даже почти решилась расстаться с лягушачьей кожей, и не представляла, что погоня закончится так быстро. Но вероятно там, куда спешил мой преследователь, происходили более интересные события.

Размышляя над этим феноменом, я поплыла дальше. Вскоре меня догнала моя голубка, и Кристалл с Баттой вернулся на свое место, в карман панциря.

Сияющие жемчужные скалы остались далеко позади, да и сам материк, вдоль которого до сих пор пролегал путь к южному полюсу, закончился. Впереди был только океан, погруженный в непроглядную темень. Марго уверенно летела вперед, окликая меня время от времени, и таким образом указывала дорогу. Откуда-то она ее знала. Остров космических кузнецов по-прежнему манил меня к себе своими сверкающими лучиками, но угадать точное направление мне никак не удавалось. И я доверилась белой голубке.

Гл. 28. У первой круговой преграды

Впереди замаячило мерцающее зарево. Подплыв ближе, я немного помедлила, встревоженная неприятными ощущениями. В воздухе парило дребезжащее полотно, словно сотканное из маленьких уродливых тварей, которые подобно тлеющим уголькам то и дело вспыхивали и тут же гасли, чтобы в следующее мгновение загореться вновь. В отблесках их красноватого свечения вырисовывалось какое-то горбатое возвышение, простиравшееся влево и вправо на неопределенное расстояние.

Я поняла, что добралась до Косы, которая так не нравилась Андрису. Вокруг нее поблескивало марево, обозначенное на карте, а внутри, где-то у самого дна океана, пролегали туннели-близнецы. По утверждению авторов папируса, правый был мостом на ту сторону, а левый хитро устроенной ловушкой. Почти скрытая от моих глаз ночной пеленой и лишь слабо освещенная, первая круговая преграда представляла собой длинную мель и опоясывала всю планету вокруг южного полюса. Так почему бы не попытаться просто перелезть через океанскую гору?

На покатых склонах Косы росли причудливо искривленные растения, валялись выброшенные волнами ракушки и морские звезды. Никто их как будто не тронул, как упали, так и лежали. Больше ничего там не было. Впрочем, красное освещение скорее мешало, чем помогало что-либо разглядеть. Таинственно мигавшие светлячки держались друг за друга, сцепившись когтями-закорючками, ивисели повсюду — среди листвы кривых деревьев, на их перекошенных стволах, между и над ними. Жутковатая завеса гудела и скреблась, словно колышущийся на ветру необъятный костер, в котором возгорались, затухали и трескались миллиарды раскаленных докрасна головешек.

Пока я рассматривала препятствие, присутствие неприметной лягушки, казалось, оставалось незамеченным. Рядом со мной, в прибрежье Косы, сновало множество морских обитателей, и затеряться среди них не составило бы особого труда. Но мне уже приходилось сталкиваться с обманчивыми впечатлениями, и прежде чем приблизиться к круговой преграде я поправила диадему, надела на голову шапку-невидимку и спрятала за пазуху Марго.

К сожалению, говорящие камешки спасали только от нападения людей. Здесь же хозяйничали совсем иные существа. Скорее всего, они не видели меня, но почувствовали приближение незваной гостьи. От мигающего марева отделился шипящий рой и, расплескивая розовую жижу, ринулся в мою сторону.

Не дожидаясь продолжения, я нырнула как можно глубже и поплыла вдоль Косы в надежде найти какую-нибудь лазейку. Не тут-то было! Грозные стражи, как оказалось, прекрасно чувствовали себяи под водой, мерцающее полотно тянулось и тянулось в обе стороны, нигде не прерываясь. Я не стала уточнять, насколько далеко, ведь наверняка это уже проверяли составители карты, и вернуласьобратно.

Теперь мне стало понятно, почему туннели назвали мостами… Мрачно подмигивавшие неизвестно кому уродливые светлячки не плавали в воде, а были вместо нее! Сверкающая, жалящая и, возможно, ядовитая река распростерлась от дна океана до колдовской сети в небе и оцепила южный полюс Феерии сплошным непроходимым кольцом. Вот, значит, какое оно, течение скорпиндронов.

В поисках единственного прохода я опускалась все ниже и ниже. На меня давила огромная масса воды, о чем можно было только догадываться. Шкурку-то большой мастер делал, бессмертный. Она, правда, сначала сморщилась, а потом надулась, словно воздушный шарик, того и гляди, лопнет. Но не лопнула. И, наконец, в мерцающем свете показались два широких отверстия, свободные от красных светлячков. Оплетенные корнями кривых деревьев, входы в туннели казались совершенно одинаковыми. Оставалось лишь выбрать один из них.

Но легко сказать, выбрать, когда перед тобой близнецы. Никаких отличий, даже мельчайших. Однако Лио и Ранео тоже были близнецами, а ведь как отличались! Что ж, посмотрим повнимательнее.

Правый туннель притягивал очень знакомой и ужасно назойливой силой. Почти забытое ощущение. Так же завлекало нас с Силоной коварное горное озеро — маленькое подобие черной дыры, устроенное прозрачным властелином на Земле. Значит, и здесь было такое же. Ну, им-то меня не запугаешь! Но неужели мосты поменяли местами, и проходимым стал левый? Я повернулась к нему. Нет, он тоже затягивал вовнутрь и, пожалуй, еще сильнее правого. Намного сильнее. Получалось, в каждом из туннелей имелась своя фальшивая черная дыра, но левую чем-то усилили. Или сделали, наконец, настоящую…

До сих пор я не имела дела с черной магией и плохо представляла себе, что это такое. Зловещая оболочка была высоко, и мы к ней не приближались, а земное Зеркало Безразличия почему-то ничем подобным не снабдили, и оно отлавливало случайных неумех древнейшими заклинаниями колдунов Первого Клана. Дыхание Оратуз, которое в нем так сильно ощущалось, оказалось не настоящим, а поддельным и довольно примитивным, мой друг быстро нашел на него управу. Здесь же, у подножия Косы, буквально разило смертоносной бездной.

Поэтому я уверенно повернула направо, раздвинула корни и нырнула в темное отверстие. Вероятность угодить в ловушку, поглощавшую мысли, меня не тревожила — ощущение счастья надежно от нее предохраняло.

Гл. 29. Извилистый путь

Оказалось, в туннеле было множество ответвлений. Они могли оканчиваться тупиками, а возможно, и чем-нибудь похуже. Я плыла в полной темноте, ориентируясь только с помощью волшебной интуиции и избегая подозрительных протоков, от которых веяло знакомым ощущением фальшивой черной дыры. Попасть в ее нутро с фиктивным антимиром мне не хотелось, уж лучше встретиться с ней у поверхности. Потемки, однако, слишком уж долго не прояснялись, и мною вскоре завладели тревожные мысли. Андрис прав, с того времени как тут побывали древние спасатели, всеизменилось. Левый туннель и прежде был непроходим, а теперь и правый мог завести в хитрую западню. Бесцветный Император перекрыл оба моста через течение скорпиндронов. Любой на его месте сделал бы то же самое.

Одно вселяло надежду: мой возлюбленный, предвидя нашу разлуку, постарался запихнуть в меня все, что мог — все средства защиты, все сведения. Только последнее препятствие, Белое Пятно в неизвестном океане, как ни старался, так и не успел разгадать. Карманы моего панциря переполняли магические вещи. Хоть некоторые из них и казались бесполезными, я надеялась на друга. Ведь он ошибся всего лишь один раз, проигнорировав вечную сосульку, им же созданную.

Слабое свечение впереди заставило меня остановиться. Нет, то не было мерцанием отвратительных скорпиндронов. Нежное сияние плавно растекалось по воде. Маленький фонарик не подмигивал и не стоял на месте, он двигался, но весьма оригинальным образом, перемещаясь подобно челноку ткацкого станка — туда-сюда и обратно. Кто же посмел осветить мост через ядовитую реку?

Ожидая какого-нибудь подвоха, я все-таки двинулась дальше и вскоре смогла разглядеть нарушителя. Невиданное существо, не то цветок, не то животное, с множеством тонких ножек и плавничков, похожих на лепестки, отчаянно семенило всеми своими конечностями, пытаясь отчалить от назойливого ответвления туннеля. Нежелание несчастного создания было понятно, ведь черные дыры, даже и поддельные, засасывали не только мысли, но и лучи. Бедняге никак не удавалось освободиться от невидимых нитей, и он неизбежно приближался к коварному повороту. Недолго думая, я зачерпнула это чудо лягушачьими лапками и поплыла дальше.

Цветок явно прибыл с другой стороны Косы, что придало мне уверенности. Раз до сих пор его не поглотила фальшивая черная дыра, стало быть, выход был уже близко.

Нелегко плыть только с помощью задних лап, даже и снабженных сверхскоростными ластами, но передними лапками я орудовала хусточкой и одновременно удерживала живой фонарик. Больше деть его было некуда, за пазухой уже сидела присмиревшая Марго. В туннеле повсюду мельтешили подводные обитатели. Их, не светившихся и не мыслящих, никуда не затягивало, зато мне то и дело приходилось разгонять бестолковых рыбок. Поэтому продвигалась я не очень быстро, и все же вскоре вдали замелькало светлое пятно. Но почему-то оно меня не радовало.

Зато мой удивительный пленник вдруг начал петь. Песня была незнакомой, но слова вполне осмысленные — о близости дома и радостной встрече с родственниками.

— Ты умеешь говорить? — спросила я.

Цветок умолк на секунду и снова запел — о том, как темно в туннеле и светло на воле. Был ли он разумен или просто повторял услышанное ранее, так и осталось для меня загадкой.

Я вылезла на поверхность у противоположного, довольно крутого берега Косы и увидела множество светящихся цветков. Они покрывали, казалось, весь океан. Сверкающая пленка начиналась у каменистого обрыва и дотягивалась до горизонта. Покачиваясь на волнах, необозримое цветочное поле пело, тихо и умиротворенно. На берегу тоже ничего особенного не происходило. Где-то неподалеку, за кривыми деревьями, нудно, но абсолютно безобидно бурчало самое обыкновенное Зеркало Безразличия. Его тарабарщина не могла мне навредить. Отчего же тогда моя волшебная интуиция вдруг так переполошилась?

Здесь, наверху, черная магия, встречи с которой я вроде бы избежала, выбрав правильный туннель, почему-то появилась вновь. Странно, правый мост привел туда же, куда и левый! Главная угрозабыла близко, очень близко. Но где? Казалось, повсюду…

Вот где он, антимир! Вернее, один из недоступных Переходов в антимиры, о которых когда-то рассказывал Андрис: "В них абсолютная Тьма, в которой нет места жизни. Никто еще не проходил по ним". Феерия добыла осколок антимира в чреве Оратуз и спрятала, может быть, в пещере, подобной Запретной. Но если на Земле Тьме не удалось покинуть темницу, здешняя затворница каким-то образом протянула свои смертоносные щупальца. И все же планету она не поглотила, и все вокруг никуда не исчезло, а, значит, оставалась надежда на лучшее.

Во что бы то ни стало, надо было разгадать эту загадку. Я спешила на ледяной остров космических кузнецов, и мне вовсе не хотелось в Переход, но Ядвига знала, что проникнуть туда придется. То есть обойти страшное место не получится.

"Пойдешь туда, незнамо куда…"

Гл. 30. Дверь в антимир

Первым моим желанием было прыгнуть в прохладную искрящуюся воду и как можно быстрее уплыть подальше от опасной Косы, но интуиция подсказывала, что этого делать нельзя. И я только выпустила забавный поющий фонарик. Он соскользнул по влажным камням и вскоре его слабый голосок затерялся в хоре собратьев.

Больше всего меня смущал ветер. То есть не ветер, а гул, глухой и въедливый. Точно такой же, как и тогда, у Золотого озера, когда Фавея разговаривала с Бесцветным Императором. Она была в наушниках, а мы, обращенные в кузнечиков, подсматривали за ней. Вот и теперь мне послышалось очень похожее тяжелое шипение. Настолько тяжелое, что оно прорывалось сквозь двойной шум — пение цветов и бормотание Зеркала Безразличия. Я легко отыскала нужную телепатическую волну, но интуитивно догадалась: сейчас может понадобиться кое-что большее. И надела Уши.

"Сама попадется, — сказал кто-то. — Отсюда не уйдет! — и, после непродолжительного молчания: — Не пойму, что в ней нашли особенного. Глупа, бездарна и строптива!"

Собеседников было двое. Уши, настроенные Андрисом на волну Деда, поймали мысли одного из них. И совершенно иначе, как отражение в мыслях первого, поняла я второго:

"Зачем беспокоишь меня?" — угрюмо спросил он. — "Сотни лет уж как твое протухшее лежбище поглотила Феерия, — откликнулся первый. — Я открыл дверь и освободил тебя, теперь служи мне!"

Неизвестные находились где-то недалеко, и я чуть раздвинула густую листву.

Они сидели или, возможно, стояли на совсем другом берегу, на берегу черного озера, застывшего мрачным зеркалом между кривыми деревьями. Вернее, берег озера был пуст. Со своего места я не видела, есть ли в воде какие-либо отражения, а подойти ближе боялась, но почти не сомневалась в том, кого застала возле фальшивой черной дыры. Слышимость тоже была не очень, так как колдовская сеть позволяла ловить мысли лишь на ближних расстояниях, да и шепот Зеркала Безразличия мешал. Но собеседники телепатировали энергично, и их реплики разносились по округе.

"Девчонка уже должна быть тут! — снова воскликнул первый. — Я следил за ней до туннелей, а сейчас не вижу. И мыслей ее, на дурацком их языке, который только Дед понимает, не слышу. Глупой вздорной мартышки, мнящей себя великой магиней, словно и вовсе нет на свете!"

Услышанное обнадеживало, ведь, очевидно, речь шла обо мне. Выходило, шапка-невидимка и диадема неплохо защищали неуловимую "девчонку" от соглядатаев, и, осмелев, я рискнула приблизиться к озеру. Очень уж меня заинтересовала таинственная дверь в чье-то дурно пахнувшее лежбище в недрах дикой планеты.

Прямо передо мной распростерлась неподвижная черная гладь, в которой виднелось только одно блеклое отражение. О существовании второго неизвестного я могла лишь догадываться. Зато первый, заурядный и неказистый, был хорошо знаком мне по рассказам Владара. Впрочем, с тех пор Бесцветный Император сильно изменился. Как видно, пребывание в чреве Оратуз не прошло даром. Раньше суетливый, игравший роль несчастного предводителя вероломных соратников, нынче он выглядел таким же безучастным, как и Зеркало Безразличия, возле которого сидел. В глазахпрозрачного повелителя, отразившихся в озере, не было ни злобы, ни страсти, ни жажды мести. Только уверенность в собственной правоте и беспощадность. Глюкос не ошибся: бывший грозный Властелин Черных Чар, когда-то полный желаний и страстей, превратился в холодного и расчетливого исполнителя воли Оратуз.

Притаившись за большим камнем, я не только видела нашего врага, но и улавливала весь разговор. Мое отражение не могло появиться в озере, но мало ли что! На всякий случай и подстраховаться не мешало — подслушивать мне не привыкать…

"Сама угодит в западню, — снова повторил прозрачный властелин, теперь уже насмешливым тоном. — Попадется на своей слабости. Людьми легко управлять".

Неужели цветок был ловушкой? Что ж, я стала слушать еще внимательнее — хотелось выяснить, есть ли у меня шансы отсюда выбраться. Удобная древнейшая телепатия позволяла различать малейшие оттенки мыслей, а умные Уши передавали даже те из них, которые Бесцветный Император тщательно скрывал.

…Навести порядок на дикой планете, а затем на Земле и во всем остальном мире — вот его цель. А для достижения ее необходимо сначала расправиться с новыми людьми. Нет, не людьми, людишками! Мерзкие и юркие, они всюду суют свои любопытные носы, везде мусорят и все портят. Пронюхали про кротовые норы и ищут их в черных дырах. А Оратуз как раз продырявлена. Как забавно: дырявая дыра!

Ему повезло — она нуждалась в помощи. Кто бы мог подумать! Впрочем, в своем везении всемогущий император никогда не сомневался. Задача не такая уж сложная: вернуть дикую планету в утробу черной дыры, заткнуть прореху. Конечно, нельзя допустить, чтобы людишки проникли в Иной мир и обрели там бессмертие и могущество элементалей. Стихии это понимают, и они на стороне черных сил. И все же он выполнит только первое условие, уничтожит новых людей на Земле, а второе… Второе тоже будет, но иначе. Оратуз обойдется. Феерия — слишком лакомый кусочек, чтобы отдать ее вот так просто. С помощью чудес дикой планеты можно такого наворотить, что и не снилось черной кубышке.

Жаль, порождения Стихий оказались никудышными помощниками. Да и уничтожение воды, его собственная гениальная выдумка, которой он так гордился, провалилась. Драконов нет, даже неудержимого убила скверная девчонка, но если б чудовища и остались живы, маги в любой момент могли сотворить новую воду. Теперь вся надежда на Бобоа. Но как на такого положиться? Трусливый увалень подвел уже однажды. Прозрачный властелин справился бы и без него. Найти бы подходящих рабов, готовых на все ради своего великого господина, и дела пошли бы, как задумано! Оратуз с удовольствием поглотит их внутренние "Я". Пока же добровольно убивать себя и других соглашались только обманутые людишки, опоенные большими дозами сдвинутого зелья и уверовавшие в лучшую жизнь после смерти…

Вот, значит, что! А я-то, наивная, думала, будто психованная черная дыра опасалась, что маги помешают ей охотиться за звездами. И не только я была в том уверена. А оказалось, дело куда как серьезнее. И, наконец, стало понятно из-за чего разыгралась трагедия, о которой мы узнали из послания, отрытого Дрыном. Непримиримому воителю нужны были даже не солдаты, а слуги. Обманным путем заставляя людей убивать себя и друг друга, он искал среди них самых покорных, которых собирался отправить в чрево черной дыры, чтобы пополнить свое прозрачное войско. Прояснились и мотивы стихий. В общем-то, мы им безразличны. До тех пор, пока… Предположим, появилась возможность заполучить запредельную силу, стать вровень с ними или даже более. Кто знал, что сулил Иной мир? Возможно, и сам бесцветный властелин о том не догадывался.

И, что самое интересное, не собирался наш прозрачный враг выполнять второе поручение Оратуз, а имел свои виды на Феерию. Как же так, ведь у него, превращенного в бесстрастного стоика, не могло быть собственных амбиций?

Между тем, беседа, прерванная тайными мыслями Бесцветного Императора, возобновилась.

"Мне требуется помощь", — донеслось до меня жесткое короткое распоряжение. — "Оратуз ждет, когда ты уничтожишь Волшебную страну, — последовал ответ. — Надо избавиться от Модерста, он препятствует возвращению Феерии".

Собеседник императора казался раздраженным, но прозрачный повелитель сохранял невозмутимость, словно претензии черной дыры его не касались:

"У меня свои планы. Никто не должен противостоять великим замыслам. Когда-то я стал Властелином Черных Чар, хоть многие тому противились. Мир их праху, развеянному по прежней Вселенной и исчезнувшему вместе с ней. Так будет и впредь со всеми несогласными. Они есть, пока нужны для высших целей, пока творят новое мощное оружие. И потому кое-кто из великих магов должен пожить еще, исполнить свое предназначение".

Разговор надолго прервался. Мне очень хотелось выпрямиться или хотя бы вытянуть затекшую руку, но я боялась даже пошевельнуться, чтоб не привлечь в себе внимания.

"Что же нужно от черного призрака такому всемогущему властителю?" — наконец уловили Уши. — "Совсем немного. Я потерял волшебную интуицию, потерял страсть и жажду жизни. А это давало кое-что… Хладнокровие помогает в беспощадной борьбе, но… Раньше могущественный Властелин Черных Чар наслаждался властью, теперь же победа не приносит ничего, кроме тупого чувства выполненного долга". — "А что мы получим взамен?" — "Получите, но сначала дайте! Тех жалких черных лучей, что выдавила из себя твоя скупая хозяйка, хватило лишь на сеть для Феерии и Переходдля Тьмы, который я проложил под Пучиной Страданий. Не такое уж оно огромное, глупых цветов даже больше, чем требуется, чтобы его прикрыть. А всякие мелочи, вроде указующего перста, и вовсе не идут в расчет. Для исполнения великих замыслов надо больше, гораздо больше!"

Так вот с кем беседовал Бесцветный Император! С черным призраком, с пленником дикой планеты, которого она прихватила из чрева Оратуз вместе с осколком антимира. Но где же он, этот осколок? В озере не было черной магии, а значит, Перехода там быть не могло, но, возможно имелась потайная дверь. Дверь в антимир… Не ее ли открыл прозрачный властелин? Мне тоже не помешало бы знать, где она, чтобы случайно на нее не наткнуться.

Призрак, которого вызвал наш недруг, видимо обладал непомерным могуществом, раз мог вернуть повелителю Первого Клана утерянную интуицию и все прочее, что кануло в ненасытную черную дыру. Но почему-то он не спешил помогать своему спасителю. Не из-за самовольного ли поведения Бесцветного Императора?

А может быть… Может быть, находясь в утробе продырявленной Оратуз, прозрачный властелин связался с кем-то еще, скажем, с пришельцем из Иного мира, и теперь выполнял совсем другие поручения? Мой друг давно догадывался, что все не так просто, недаром намекал на жернова, в которые угодил наш жестокий преследователь. Навести порядок во всем мире — вот его цель… По словам молодого мага, даже сама Оратуз могла оказаться в той же связке.

Я очень надеялась, что Андрис когда-нибудь разъяснит все услышанное мною, а пока старалась как следует запомнить важные сведения, чтобы донести их до него и других великих магов.

Гл. 31. Колебания черного призрака

Как хорошо, что я послушалась голоса интуиции и не прыгнула в сверкающее и поющее цветочное поле! Теперь открылось, что под ним располагалась Пучина Страданий, опоясавшая Феериювторым неприступным кольцом. А еще ниже, вероятно под океанским дном, находился Переход в антимир, в котором властвовала Тьма. Оттуда и тянуло черной магией. Никакого желания угодить в одно из этих жутких мест у меня не было.

И я продолжала подслушивать, но пока до меня доносились лишь бормотание озера и тихое пение жизнерадостных светящихся цветков. Видимо, требования Бесцветного Императора чем-то смущали его черного собеседника.

"Оратуз в ярости, — пробурчал он. — Ты должен был уничтожить Волшебную страну, но вместо того заключил договор с ее правителем. Зачем натравливаешь Репейника на Модерста? Суета, а толку мало".

Отражение в воде заерзало:

"Он нужен для многого. Из-под его рук выходят неплохие вещи. Говорящие камни, выдры, крысята стоят того, чтобы дружить с врагом. Я так и не узнал, в чем сила Болтунов, но узнаю, дай срок. Правитель уже почти полностью мне доверяет. Он глуп, даром что профессор. Ему завидуют, его ненавидят, и это тоже работает на меня. И еще одно. Сегодня я силен, но завтра… Завтра мне может понадобиться помощь от них, от моих теперешних жертв. Оратуз не понимает! Приходится делать поблажки, иметь добрые дела в запасе, на случай поражения. Тогда среди бестолковых людишек найдутся и мои защитники". — "Ты хитер, бесспорно. Но черные силы лишь с теми, кто полностью на нашей стороне".

Глубокая скука чувствовалась в монотонном недовольном тоне черного призрака. Напротив, в ответе Бесцветного Императора явственно прозвучали металлические нотки:

"Глупцы, вам неведома стратегия! Я пока не могу устроить Большой Взрыв, как когда-то. Они еще не сделали оружие. И подумай, не все маги живут на Феерии, многие на Земле. И там, среди них, тоже есть великие". — "Чего ты боишься? — вздохнул скучающий призрак. — Неважно, где они. Потеряв Волшебную страну, маги сами себя погубят. Модестр сдерживает их, не дает им развернуться во всю мощь. Когда его не станет, найдется другой умник, посмелее. Он и отправит мир вслед за твоим прежним, и с нынешними людьми будет покончено. В новой Вселенной никто не догадается о твоей роли". — "Ан нет! Мир устроен сложнее. Ничего не исчезает бесследно. В волшебной галактике есть Зеркало, которое помнит первую Вселенную. Оно разбито по моему указу, но сам понимаешь… Наилучший раб может предать. И, если осколки сомкнутся, оно покажет все! Да и наяды шныряют, где ни попадя. Мне проще действовать своими методами. Я надежно закрыл Пучину Страданий безмозглыми цветочками и привязал их к людишкам черными нитями. И время от времени дергаю за одну из них. Переход поглощает цветок, а на Земле погибает человек. Или отворяю проток между туннелями и направляю жертву в озеро. После купания в нем людишки становятся смирными и расстаются с жизнью добровольно, и зелье не требуется". — "Глупая игра! — возмутился черный призрак, и волны заколыхали беспристрастное Зеркало Безразличия. — Ты ненавидишь людей? Так выполни указ Оратуз и избавишься от их рода навсегда". — "Я избавляюсь, от кого мне надо. Остальные нужны пока. До поры до времени. Если Бобоа на сей раз не подведет, с Землей будет покончено. Если же нет, у меня есть другой план. Император не император без преданных слуг. И я отбираю их среди новых людей. А на то нужны махинации с цветами. Цветочное стадо пасут мои пастушки. Верные стражи не спят ни днем, ни ночью. Только таких и держу. Они сторожат и цветы, и подходы к Пучине и Переходу. Ты ведь не хочешь, чтобы Тьма поглотила дикую планету?" — "Разумеется, — проворчал призрак. — Нечем будет заткнуть Оратуз. Но Тьма была надежно заперта в недрах Феерии, ничуть не хуже, чем ее сестрица в Запретной пещере на Земле. А ты потратил драгоценные черные лучи, разрушил прежние чары и установил новые. Слишком длинно и мудрено. Нам такого не нужно, мы действуем прямо, без закавык и недомолвок".

Беседа опять прервалась. Черная вода с единственным блеклым отражением все так же неподвижно блестела в полутьме. Я рискнула чуть изменить позу, и очень медленно повернулась на другой бок, но все равно в траве подо мной треснула какая-то ветка. К счастью, мой прозрачный недруг не оглянулся. Вероятно он и представить себе не мог, сколь далеко может зайти нахальство вздорных мартышек. Недовольство унылого призрака тоже его не тронуло, и после длительного безмолвия Бесцветный Император лишь повторил свои требования спокойным размеренным тоном:

"Оратуз желает вернуть Феерию? Пусть помогает по-настоящему, а не полумерами. Мне мало манипуляций с простыми людьми, маги тоже должны подчиниться моей воле. Я не испытываю к ним неприязни. Я вообще ничего не испытываю. Но мне надоело объяснять толпе идиотов, что все делается ради их блага. Плевать мне на их благо, и пусть они, наконец, о том узнают! И будут жертвы, много жертв. Так надо — для утверждения власти, для подчинения строптивых людишек. Где-то страх, где-то символ врага. Клевета на Глюкоса тому пример. Проверенные веками методы не подводят. И сила, конечно. Мои Морские Разбойники неплохо поработали, отбили девчонку. Не зря потрачена черная магия, но было бы ее больше, утопили бы всех. И пока у меня нет надежной управы на магов, серьезного дела не ждите. Несколько жалких черных лучей не в счет. Дадите силу — выполню условия Оратуз, помяни слово императора! И Дед мне в том поможет. Если, конечно, еще хочет получить свою пигалицу".

Я нащупала в кармане Кристалл. Вроде бы он стал менее твердым… Но, возможно, показалось. А у меня, как видно, оставалась одна дорога — через Переход, где властвовала Тьма. То есть, иначе говоря, никакой дороги у меня не было. Не бросаться же в Пучину Страданий, чтобы затем прямиком вернуться в страну Безумия, но уже в новом качестве. Ни за что!

Снова наступила длительная пауза. Я уже серьезно подумывала о Переходе — должна же там быть хоть какая-то лазейка — и прикидывала, как туда лучше попасть. Но неожиданно разговор возобновился и стал еще интереснее:

"Тут у меня листок один имеется… — уловили Уши мысли прозрачного властелина. — Самый важный! Его определил указующий перст Оратуз. Но что мне теперь делать с жалкими огрызками?"

Ага, Андрис опять оказался прав, следы мыслей тебе недоступны! Мой друг догадывался, что пропавший листочек из маминой тетрадки обязательно сыграет какую-то роль. Знать бы, какую… Я прекрасно помнила, о чем там говорилось, мне и читать не надо было. Вот он, со мной, в кармане панциря — кушачок колпицы. Правда, вполне зримый.

В черном озере что-то заухало, забулькало и задрожало. Меня будто током пронзило, так неприятно резанули по нервам жуткие конвульсии.

"Чем смеяться, лучше подсказал бы", — резко отреагировал Бесцветный Император. — "Видать, ценными волшебными вещами владеет та юная особа, за которой ты гоняешься. Обдурит она тебя, умного и хитрого!" — "Какие еще волшебные вещи? У нее была только волшебная палочка. И той уж нет. Фавея знает толк в таких делах. Сам-то я не очень разбираюсь во всякой ерунде".

Зеркало Безразличия снова затрепетало, но на этот раз гораздо сильнее, по нему побежали круги, и в центре образовалась широкая воронка. Водоворот загудел и заклокотал, проваливаясь в недра дикой планеты.

"Не смей бросать меня! Слышишь, ты, остолоп, предатель, безмозглая звездная пыль! Новые маги не только моя беда, но и твоя тоже. И твоей неповоротливой толстухи! И пусть тупая беспросветная бочка, напичканная черными лучами, не надеется на мое былое тщеславие, сама высосала из меня все эмоции. Но я готов служить Мирозданию в любом качестве. Мирозданию и никому другому, разъясни это ей, наконец-то!"

Пленник дикой планеты был непреклонен:

"Нас не интересуют высшие материи. Черные бездны не станут помогать тебе. Или ты полностью наш и исполняешь указания Оратуз, или прощай".

Я тоже поспешила удалиться, не дожидаясь ответной реакции Бесцветного Императора. Мне он уже был неинтересен, а время поджимало. О том, чтобы добираться до следующего препятствия через океан, не могло быть и речи. Оставался единственный путь — левый туннель. Но передо мной стояла еще одна задача.

Гл. 32. Нападение

Из подслушанного разговора я поняла, что изворотливый император выполнял поручения черной дыры лишь для виду. Землей он нисколько не дорожил, Феерия же — другое дело. Дикая планета нужна была не только Оратуз, ее чудеса не давали покою еще кому-то. Кому-то, кто рассчитывал завладеть ею и с ее помощью обрести недюжинное могущество. Неизвестный пришелец из Иного мира, которому подчинялся прозрачный властелин, явно имел собственные представления о "правильном" устройстве Мироздания и собирался установить свои порядки в нашей Вселенной.

Вероятно и все остальные, странные на первый взгляд действия Бесцветного Императора, были согласованы с его тайным хозяином. По его указу Тьму перевели в новую темницу и удерживали там силой черной магии. Заполучив волшебные лучи черной дыры, прозрачный властелин смастерил управляемую им ловушку. И теперь, чтобы устроить очередную интригу, ему достаточно было потянуть за одну из нитей. Выбранный им цветок засасывало в левый туннель, откуда он каким-то образом попадал в Переход и погибал во Тьме. Одновременно на Земле умирал человек, связанный с тем цветком магическими заклинаниями. Иногда поющий фонарик направлялся через специальный проток в правый туннель, и его поглощало Зеркало Безразличия. Еще более страшная медленная смерть для тех, кто не умел вызывать чувство счастья… Значит, я спасла кого-то. А может быть, и не одного, ведь прозрачный властелин мог устраивать грандиозные провокации, влияя на судьбы целых государств.

Поэтому первым делом я постаралась заблокировать входы в оба туннеля со стороны Пучины Страданий — заплела корни кривых деревьев, добавив в немудреную конструкцию несколько говорящих камешков. Пусть глупые цветки больше не попадаются в хитрую западню! Как утверждал Андрис, ни один человек не мог проникнуть на территорию, охраняемую Болтунами. А тут, хоть и не люди были, но сцепленные с ними непонятные создания.

Правый близнец, из которого я вылезла на поверхность Косы, открывался на ее крутом берегу, и с ним проблем не возникло. Зато, чтобы затворить вход в левый туннель, не ныряя в Пучину Страданий, мне пришлось вернуться к течению скорпиндронов и проплыть через него другим путем. Запирая опасное отверстие, я слышала, как самозабвенно пел цветочный хор:

— Ни страха, ни несчастья нет, есть только океан и свет!

Мой друг и не предполагал, а я теперь знала: Пучину Страданий покрывала еще одна пучина — море беззаботности и безразличия. Здесь никто ни о чем не задумывался, никто не интересовался, куда исчезали соседи. Смешные глупые цветки безмятежно и по-своему счастливо жили на поверхности страшной бездны, даже не догадываясь о том. Или не задумываясь. Пожалуй, не зря прозрачный тиран привязал к людям именно их. Очень уж много у нас с ними общего…

В левом туннеле явственно чувствовались настоящие отблески Оратуз, но, чтобы найти Переход, мне пришлось обследовать многочисленные ответвления, уходившие далеко в разные стороны. Проход в антимир наверняка никак не соприкасался с Пучиной Страданий, хоть и размещался прямо под ней, ведь во Тьме нет ничего, ни мук, ни блаженства. Что и вселяло надежду — например, можно было попробовать проскользнуть между двумя безднами.

Я довольно быстро нашла то, что искала, однако никаких лазеек и обходных путей у двери в Переход не оказалось. Собственно, и двери как таковой тоже не было, только пышущая дыханием Оратуз беспросветная труба — прямая дорога в небытие. В нее можно было войти, но обратный путь перекрывала черная магия.

Наверное, мне следовало заткнуть не только отверстия, ведущие в туннели со стороны Пучины Страданий, но и два других, которые открывались в течении скорпиндронов. Но я не позаботилась о безопасности, и мерзкие уродливые светлячки каким-то образом догадались о моих проделках — то ли по вибрации воды, то ли благодаря особому чутью, присущему всем насекомым. Густая масса, выставив вперед ядовитые жала, вползла в туннель и просочилась по нему до самого Перехода.

Отступать было некуда, и я ринулась в наступление. Интуиция опять меня не подвела, и первое же озеро, выпущенное хусточкой, отбросило озверевшее течение назад. Скорпиндроны явно не выносили пресной воды, или моя водица оказалась не совсем простой. Мне даже обидно стало: не догадалась воспользоваться чудесным холстом чуть раньше, а то бы уже давно прорвалась через первое круговое препятствие. Впрочем… тогда напоролась бы на следующее, на Пучину Страданий, которая располагалась сразу за Косой, чего на древней карте отмечено не было. Скорее всего, светящиеся цветки появились гораздо позже, вместе с людьми. И, самое главное, я не узнала бы много всякого интересного, о чем подслушала на Косе.

Так или иначе, но скорпиндроны не собирались сдаваться, и сверкающий рой надвигался на меня снова и снова. Беспрерывно орудуя хусточкой, я проложила в ядовитом потоке узкую длинную реку, проплыла по ней, развернулась и погнала ощетинившийся легион к Переходу. И, почти достигнув его, спиной почувствовала новых врагов.

Оглянувшись, я успела заметить, как блеснули в темноте багровые глаза и беззвучно шлепнули толстые губы. Ко мне стремительно приближались чудовища, очень похожие на тех, которые напали на нас на льдине. Морские Разбойники! Один из них украл у Андриса его бесценные очки. Недаром Бесцветный Император потратил на своих прислужников несколько "жалких" черных лучей. Потому-то молодым магом и не удалось отбить нападение.

Видимо, Морские Разбойники заподозрили неладное, заметив отсутствие части привычной преграды. Они очень точно выбрали подходящий момент для атаки. Огромная рыбина внезапно наскочила на меня и со всего размаху столкнула в черную трубу.

И я полетела в Переход вместе с кучей скорпиндронов, которых гнала впереди себя. И растворилась во Тьме.

Гл. 33. В Переходе

Странно, я жила во Тьме! Голова словно погрузилась в тягучий кисель и отказывалась думать, тело обмякло, руки и ноги не слушались. Скорпиндроны, попавшие в трубу вместе со мной, сразу же исчезли, слившись с черной массой. Беспросветная гуща пыталась овладеть и мной, давила и вбирала в себя, стремясь расщепить, растворить и соединить с собой. Мне было плохо — тоскливо, неуютно, неудобно, — но почему-то я не исчезла, не распалась на атомы, не погибла, а жила, хоть и не помнила, зачем я здесь и куда мне надо. И где, собственно, здесь? Ведь ничего не было. Совсем ничего. Кроме крохотной точки, затерянной в необозримой бесконечности. И эта ничтожная точка знала, что она есть. И понимала, что она — я. Но кто, я, — камешек на дне океана, крупинка песка в пустыне или капля воды в роднике? Однако какой родник во Тьме!

Но, несмотря ни на что, я все-таки жила. Кем-то, как-то, непонятно почему, но жила. И это удивительное чувство уже было счастьем. Ощущением счастья! И оно снова помогло мне.

Наваждение рухнуло, и я все вспомнила. Подумаешь, Тьма! Ну темно, ну неудобно. Выберусь как-нибудь, не впервой! Когда мы стояли в образном подземелье, воссозданном Андрисом, и слушали историю о маленьких смелых волшебниках, ощущения тоже не радовали. Но тогда Тьма была искусственной. Здесь же она настоящая. И, тем не менее, я почему-то жила…

И ощущала, как кто-то настойчиво взывал ко мне.

Не так давно я уже слышала что-то подобное, но где и при каких обстоятельствах? Опять провал в памяти… Моя борьба с мраком, заполнившим Переход, не прекращалась ни на минуту.

"Лалинта!"

Ясно и отчетливо. Не зря мы потратили время на обучение общению во Тьме. Пригодилось все-таки, кто бы мог подумать!

Нащупав в кармане Кристалл, я убедилась, что телепатический сигнал исходил не из него. И погладила Марго, которая умудрилась перекочевать сюда же и сидела, не шелохнувшись, прижавшись к гладкому камешку. И поняла, что звали меня не они. Тогда кто же?

Голос неизвестного то пропадал, то снова появлялся из ниоткуда. Он тоже бился с Тьмой и, словно маленький кораблик, то взлетал на гребне волны, то тонул в пучине и вновь всплывал.

"Самолетик, — вдруг вспомнила я и тут же подумала: — Дети!"

Да, меня звал тот самый самолетик. Андрис оставил его маленьким магам, которых мы повстречали в лесу Волшебной страны. А потом они потеряли или забросили новую игрушку, и ее подобрала Зюзя… Так мне казалось раньше. Но теперь я поняла — старшие дети сами отдали самолетик волшебной птице, потому что мысленно изобразили на нем схему подземного лабиринта, который прорыли в недрах Феерии. Пролегал он и под Переходом. Надо же, они побывали здесь до нас! Наверняка тайно от родителей. Каким-то образом миновали неудержимого дракона, может быть, тоже прокрались под дном океана. Неугомонные мальчишки всюду пролезут! Впрочем, среди них была и девочка… Они напомнили мне тех, других маленьких волшебников, погибших детей Заламеи.

И все-таки! Как же так? Бесцветный Император когда-то пытался выпустить Тьму из Запретной пещеры на Земле. Даже обманул темных магов, чтобы с их помощью свершить черное дело. Маленькие смелые змейки потому и погибли, что заслонили выход своими телами. Да и мой друг утверждал, будто во Тьме никто не может выжить. А я жила. И не только я, но и голубка, и Батта. Она, конечно же, устроилась лучше всех, ведь камни, из которых был сделан ее дом, отталкивали темную энергию. Потому-то и Марго прижалась к Кристаллу…

Ну разумеется! Все дело в нем! Ведь когда-то именно он спас дочь Деда от когтей Оратуз. Только благодаря ему мы, все трое, остались живы.

"Спасибо, Батта!" — протелепатировала я, но в ответ опять ничего не услышала.

Маленькие маги из Волшебной страны играли в те же игры, что и дети Заламеи — в прятки, салки, казаков-разбойников. Они излазили и изрыли всю округу, о чем я узнала из следов мыслей на самолетике. Там же была и приписка Андриса. Оглядывая Феерию насколько позволяли его чудесные глаза, молодой маг выяснил, что Бесцветный Император обнаружил лабиринт и уничтожил его, но у моего друга оставалась надежда. Трусливый властелин, скорее всего, побоялся приближаться к собственной грозной арестантке и вряд ли нашел для того охотников среди своего прозрачного войска. И какие-то остатки подземных ходов могли до сих пор пролегать под Переходом.

Вскоре я в том убедилась: следуя по схеме, проникла в подземелье под подземельем. Пробить отверстие в непроницаемых стенах опять помог Кристалл. Новый выход тут же замкнулся — черные лучи пропускали лишь обратно в Переход, куда мне, естественно, не надо было. Хоть никаких живых существ вокруг не наблюдалось, я и тут смастерила запорное устройство из говорящих камешков — так, на всякий случай, чтоб никто случайно не попался, в том числе и мои друзья, если смогут сюда добраться.

Подземный коридор оказался узким, но я благополучно по нему проползла, предусмотрительно освободившись от лягушачьей кожи. Опять потом штопать старинный гидрокостюм? Нет уж, увольте! Конечно, мои размеры вновь несколько увеличились, но ничего, протиснулась — спасибо Дрыну, научил… Мне еще и приспичило вернуться к черной трубе, в которую меня столкнуло губастое чудовище, и вновь переодеться, чтобы забаррикадировать лаз в Переход. Андрис туда не полез бы — здесь, вблизи, он наверняка его увидит. Но очень уж хотелось насолить прозрачному властелину по полной!

Добравшись, наконец, до конца единственной катакомбы, оставшейся от лабиринта, я в очередной раз облачилась в лягушачью кожу и оставила несколько камней на последнем входе во владения Тьмы. Ну, наконец-то! Можно отправляться.

Неподалеку, на краю Пучины Страданий, плавали очень красивые создания. Чем-то они напоминали осьминогов, но были намного привлекательнее и тоже светились, как мои недавние знакомые, беззаботные певчие цветки. У новых пловцов совсем не было тел, зато тонкие длинные конечности — в необозримых количествах. Окрашенные в разные цвета, гладкие и блестящие, они извивались в воде, переливаясь и искрясь. Каждое заканчивалось изящным щупальцем в форме раструба. Танцующие красавцы, медленно и плавно кружа, приближались ко мне, то и дело тихо посвистывая.

"Пастушки!" — мелькнула догадка.

И вовремя. Разноцветные конечности уже присосались трубочками-раструбами к лягушачьей коже и начали опутывать мою шею. Светящееся кольцо смыкалось…

Ах так, ловить меня, словно какую-то обыкновенную лягушку? Я разозлилась по-настоящему и даже не стала проверять, как себя чувствуют нахальные танцоры в пресной воде. Не спали ни днем, ни ночью? Что ж, ретивым стражникам давно пора отдохнуть!

Клочья шерсти кота Баюна застряли в присосках и намокли, но оттого не потеряли своих чудесных свойств. Вскоре все пастушки Бесцветного Императора мирно почивали, покачиваясь на волнах.

Я тоже выплыла на поверхность и в последний раз оглянулась назад — нежное сияние стояло над неизвестным океаном. Поле светящихся цветов, окруженное его спящими охранниками, а чуть дальше — Коса в ореоле жутковато мигавшего течения скорпиндронов. Оно почти не изменилось, потеряв часть своих уродливых светлячков. Да и вообще ничего здесь не изменилось, разве что слегка утихомирилось.

На прощание я помахала смешным цветкам рукой и крикнула:

— Вы свободны! Бегите, уплывайте куда-нибудь. Океан большой.

Мне никто не ответил, что и следовало ожидать. И, разумеется, никто никуда не уплыл.

Я направилась к следующей круговой преграде, размышляя о пережитом. И думала о том, что у Модерста и других великих магов еще оставалось какое-то время, чтобы, наконец, осознать опасность и предотвратить ее. И чем быстрее, тем лучше, ведь мои затычки вряд ли могли просуществовать слишком долго. Бесцветный Император наверняка очень скоро их обнаружит, а для прозрачных Болтуны не преграда. Если, конечно, наш трусливый враг не побоится приблизиться к своей грозной арестантке.

Во всяком случае, пока несговорчивый властелин не помирится с Оратуз, магам ничего не грозило, но несведущие в волшебстве невинные люди снова будут погибать. Возможно, и мои знакомые. Кто следующий?

По крайней мере, за Силону я была спокойна.

Гл. 34. Способности волшебной лягушки

Энергично молотя воду лягушачьими лапками, я не сразу поняла, почему сотрясался один из карманов панциря. Марго, которой надоело сидеть в непроницаемой двойной броне, просилась на волю. Бедняжка, досталось ей во Тьме!

Как только я расстегнула молнию, белая голубка, нарочито отфыркиваясь, выбралась из заточения и полетела рядом. Я снова ориентировалась по ее сигналам, ведь вся светящаяся живность осталась далеко позади, и над океаном вновь воцарилась полярная ночь.

А океан действительно был немалым, можно даже сказать, необозримым. Вероятно Андрис и увидел бы, где он заканчивался, мне же казалось, будто кроме горбатых волн ничего не осталось на всем белом свете. В любую минуту мог наступить полярный рассвет, и я не останавливалась, боясь опоздать, спала лишь урывками и иногда на ходу подкреплялась водорослями, набранными у лиловых скал, да золотой водой. В полной темноте разобраться, когда и что надо делать, очень сложно. Морские Разбойники больше не встретились. Горячих течений тоже не было, наоборот, становилось все холоднее. Видимо Бесцветный Император еще не догадался, что скверная девчонка не погибла в Переходе.

Впереди замаячила белая масса. Марго летела прямо, не сворачивая, и вскоре огромная ледяная глыба перегородила мне путь. Пришлось залезать на нее и идти пешком. Наспех заштопанная пятка на правой задней лапке снова прохудилась, и через дырку просачивалась вода, которая противно хлюпала. Так, громко чмокая пяткой, я и прошлепала по скользкому плоскогорью.

Когда-то один из моих предков добыл полыхающую лягушачью кожу прямо из печки. Пока виновники тех давних событий выясняли отношения, пронырливый воришка успел вовремя смыться, прихватив с собой ценный трофей. Лучше бы он этого не делал! С тех пор все мое семейство только тем и занималось, что ставило заплатки, клеило и штопало. А зловредный кожух вновь рвался в самых непредсказуемых местах.

Зашивать прореху я не стала, так как очень надеялась встретить полярное утро на острове космических кузнецов или хотя бы где-нибудь вблизи от него, но не раньше. Хорошо, что льдина оказалась не очень большой — плыть, даже постоянно махая хусточкой, все же было приятнее, к тому же моя необыкновенная квакушка в океане передвигалась значительно быстрее, чем по скользкой поверхности. Ведь на суше лягушки не ходят, а прыгают, чего я не позволяла, опасаясь вконец измочалить старинную шкурку.

Несмотря на сложности продвижения, а может быть, и благодаря им меня не отпускали все те же мрачные мысли. Я продолжала решать и никак не могла решить важную задачу: как убедить Модерста. Он искренне верил, будто с убийцей можно заключить мирный договор, а между тем планы Бесцветного Императора менялись не в лучшую для магов сторону. Пифон, хоть и хитрец — сказал, ничего не сказав, — но был прав. Зло возрождалось буквально на глазах, "еще коварнее, изощреннее, мощнее". Вот если бы удалось найти все осколки Зеркала Вселенной, склеить их какговорящее зеркальце Силоны и предъявить профессору! Тогда уж он точно поверил бы.

Вслед за первой ледяной глыбой появилась следующая, а за ней еще и еще. Воды становилось все меньше, а льда больше. Наверное, южный полюс был уже близко. Некоторое время мне опять пришлось идти по большому ледяному плато. Затем относительно ровная площадка закончилась, и, взмахнув хусточкой, я плюхнулась в воду, проплыла несколько метров, взобралась на следующую ледяную ступеньку, снова захлюпала рваной пяткой, немного подсохла, плюхнулась и так далее.

"Интересно, сколько все это будет продолжаться? И где, наконец-то, третья преграда?"

Белая голубка уверенно летела вперед. На пути к заветной цели, понятно, не было ни одного указателя, даже звезды не светили в небесах, скрытых тусклой оболочкой. Куда направлялась маленькая птичка, знала только она. Совсем недавно я и представить себе не могла, что буду завершать экспедицию одна, без друзей, а Андрис со своим чудесным зрением останется далеко позади, без спасительных очков, беспомощный и беззащитный. И кто знал, доведется ли нам с ним увидеться?

Воспоминания о покинутом возлюбленном снова меня расстроили, но тут произошло еще одно немаловажное событие. Вдали на горизонте появился светлый ореол, и от него по воде побежали искрящиеся блики — мне посчастливилось наблюдать полярный рассвет.

Буквально с каждой минутой становилось чуть светлее, и океан озарился мягкими лучами Лики. Их было совсем немного, сколько смогло проникнуть сквозь колдовскую сеть, но теперь я хоть что-то видела. Однако уход ночи меня не обрадовал. Долго ли продлится утро и как скоро наступит полярный день на южном полюсе Феерии, Дед не сказал, а мы не спросили. И когда точно прилетают ваятели комет, осталось неизвестным.

Я снова нащупала в кармане Кристалл. Он, несомненно, стал мягче, и кое-где на нем появились небольшие трещинки. Надо было срочно что-то придумать. Не жидкое стекло, уж точно! Тем более, оно нигде не наблюдалось. Единственно, на что хватило моей смекалки, это перевязать дом Батты тугими водорослями. Но долго ли продержится непрочная конструкция?

И тут передо мной наконец-то возникла бугристая скалистая стена. Я сразу ее узнала, потому что уже видела третью круговую преграду в образном пересказе Андриса. Тогда мне казалось, что преодолеть Зубы Чудовища не составит особого труда, но теперь, при взгляде на грандиозную махину, сразу стало ясно, что она абсолютно неприступна. Каменный Мешок выглядел бы довольно плачевно рядом с гигантской разверзнутой пастью, выросшей на моем пути. Двойная гряда "зубов", нацеленных в сумрачные небеса, готова была захлопнуться в любой момент. Даже если бы я умела самостоятельно, без помощи друга, летать в невесомости, мне вряд ли удалось бы увернуться от острых клыков. Ведь они реагировали на тепло человеческого тела и мгновенно подскакивали, доставая аж до колдовской сетки. Никак тут не спасешься! Разве что спрятавшись за спинами белых каменных птиц, которые с легкостью преодолевали черную магию и свободно проникали сквозь "накомарник" Бесцветного Императора. Но попробуй-ка, разыщи их, да и сумей еще оседлать!

Марго, испуганно взвизгнув, сама вернулась ко мне за пазуху. А я, остановившись у третьей преграды, с непритворным восхищением рассматривала Зубы Чудовища. Это ж надо такую длиннющую челюсть выстроить, да вокруг всего южного заполярья! Бесцветный Император явно не экономил бесценные черные лучи Оратуз, немудрено, что их ему не хватало. Сделано на совесть, ни одному теплокровному существу не проскочить. Но лягушка-то холоднокровная!

"Лишь бы ее дряблая кожа выдержала, — думала я, — а уж мне не привыкать. Буду сотни раз карабкаться наверх, прыгать, падать и вновь ползти!"

К моему великому удивлению, никаких подвигов совершать не потребовалось. За меня все сделала волшебная амфибия, как только ей позволили воспроизвести сальто-мортале. В одно мгновение она вознеслась на самый верх оскалившейся громадины и так же быстро скатилась вниз, прямо в прохладные волны. Океанское чудовище даже не заметило, что мимо его носа проскочил тройной деликатес, упакованный в термонепроницаемую обертку, и продолжало тупо разглядывать дымчатую сетку, заменявшую ему небо.

Моя распрекрасная квакушка неслась вперед, словно маленькая моторная лодочка. Марго еле поспевала, и порой не очень-то ясно было, кто кого вел. Но такие мелочи меня уже не беспокоили, главное, мы приближались к южному полюсу. Осталось преодолеть всего лишь одну, последнюю преграду, наверняка самую опасную и хитроумную — Белое Пятно. И все-таки, только одну! По пути я внимательно всматривалась вдаль, но вода везде выглядела одинаковой, свинцово-серого цвета, без каких бы то ни было белесых или хотя бы чуть бледных оттенков.

В надежде найти что-нибудь подозрительное, я забралась на вершину очередного ледяного утеса и посмотрела вдаль. И вдруг увидела совсем близко сверкавшую в океане серебряную звезду.

Гл. 35. Коварство клейкого котлована

Мое сердце запрыгало от радости. Да, то был он, остров космических кузнецов, к которому я так долго стремилась и не опоздала! Даже краешка Лики не виднелось над горизонтом, она лишь освещала южный полюс первыми робкими лучами. Значит, космические труженики еще не прилетели.

Спуск предстоял крутой, и я на всякий случай передала Кристалл Марго, а сама, ликуя от переполнявшего меня чувства счастья, скатилась вниз. Многострадальная амфибия, подпрыгнув на ледяном трамплине, распоролась в нескольких местах сразу. Что ж, она свое дело сделала и пока могла отдохнуть. Не зашивать же ее, когда осталось проплыть совсем чуть-чуть. Благодаря Зюзе и Андрису, у меня была с собой волшебная иголка, но зачем тратить драгоценное время на всякие глупости? И я сбросила дырявую лягушачью кожу и засунула ее в карман панциря.

Передо мной распростерлась все та же свинцовая гладь неизвестного океана. В тихом укромном месте, в небольшом бассейне между глыбами льда и островом космических кузнецов, он не бурлил, не вздымался волнами и не пенился, а лежал спокойно — ни дать ни взять, гигантский зверь, притихший и покоренный, утомился от изнурительной борьбы и раскинулся в изнеможении. Вода как вода, совсем не белого, а нормального цвета, водного.

Некоторое время я раздумывала, не обойти ли котлован по обступившим его высоким и гладким ледяным скалам, на что ушло бы намного больше времени, но быстро отбросила эту идею. Без лягушачьей кожи пришлось бы карабкаться не один день, что, разумеется, было совершенно неприемлемо, ведь космические кузнецы могли появиться в любую минуту. И, более не сомневаясь, яшагнула в прохладную темную бездну.

Она будто сгустилась вокруг меня. Зеркальная жидкость застыла, сковывая движения, а отяжелевший панцирь тянул вниз. Стараясь изо всех сил, я ужасно устала, но почти не сдвинулась с места. Не вода, а студень какой-то! Или, может быть, клей, правда, непонятно, зачем его сюда налили. Бесцветный Император мог бы придумать и что-нибудь поинтереснее на закуску! А то после Перехода и лязгающей челюсти даже скучно как-то. Стало быть, вот оно какое, Белое Пятно… Видимо зловещая отметина на карте, неразгаданная Андрисом, на самом деле не белая. Так иногда называют неизведанные места, могла бы и раньше догадаться.

Марго летела рядом. Всем своим видом она выражала явное неодобрение моим водным процедурам, но верещать от возмущения не могла, потому что все еще крепко сжимала в клювике заветный Кристалл. Я не обращала внимания на глупую голубку, и без нее хватало проблем — то и дело приходилось выдергивать руки из клейкого желе. Зато плыть, не взмахивая каждую минуту хусточкой, намного легче, и вскоре мне удалось окончательно отлипнуть от тягучей массы, обхватившей меня со всех сторон. С трудом, но я медленно продвигалась вперед, к сияющему острову. И, как ни странно, все быстрее и быстрее. Котлован, залитый густой слизью, постепенно сдавался, словно соглашаясь с моим над ним превосходством. Удивительная податливость! Вскоре стало так легко, будто тяжелого намокшего костюма на мне и вовсе не было.

Его и впрямь не было… То есть он просто-напросто исчез. Я заметила пропажу, когда, преодолев склизкий океанариум, вышла на лучистый берег.

Моя самая обыкновенная одежда — свитер и брюки — почему-то не пострадали. Кристалл с Баттой, к счастью, несла в своем спасительном клюве голубка, и он тоже сохранился. И еще у меня остались охранная диадема и шапка-невидимка, их я так и не сняла с головы. Все прочие волшебные вещи лежали на дне. Или, скорее всего, растворились в вероломных водах недружелюбной пучины, с такой легкостью расправившейся с необыкновенным серебристым панцирем. Он канул в бездну вместе со всем содержимым своих необъятных карманов. Видимо, злостный котлован, подобно хтонорам, поглощал только волшебные вещи.

Я сняла диадему — зачем она теперь? Скрывать мысли больше не от кого. Надо же, пройти через столько преград, добраться до заветного острова и остаться ни с чем! Холод, даже и без панциря, с некоторых пор был мне не страшен, но меня ждала безрадостная перспектива — погибнуть сразу же, как только распахнутся двери Вселенной. Серебристые чешуйки смогли бы отразить убийственное излучение космоса, они поглотили бы вредоносные лучи, но их самих слопали коварные воды. Эх, если б я не поленилась заштопать лягушачью кожу, мне волей-неволей пришлось бы воспользоваться хусточкой. Чудесное устройство, выпекавшее озера, словно печка пирожки, сохранило бы волшебные вещи в целости и сохранности. В конце концов, моя амфибия и по скалам могла бы проскакать. Но я поспешила и потеряла все. Еще и Батта…

Марго присела ко мне на плечо. Именно в самый трагический момент ей приспичило почистить перышки, и я забрала у нее Кристалл. Оказалось, скреплявшие его водоросли разорвались, и он пребывал в ужасном состоянии, растрескался так, что через щели можно было разглядеть маленькую крылатую девочку. Она смотрела на меня, чуть шевеля рожками-антеннами и широко раскрыв удивленные глазки. Наверное, не так давно проснулась.

— Сиди смирно! — сказала я и на всякий случай погрозила ей пальцем.

Тихий шелест крыльев был мне ответом. Поняла ли? Ведь она и людей-то, кроме собственного папы, никогда не видела. Мне стало страшно: а вдруг Кристалл сейчас расколется? Как раз время подошло… И ни одной волшебной вещи, как обещал Глюкос, на южном полюсе не нашлось. А если и нашлось бы, что толку? Ее все равно поглотил бы склизкий котлован. Жидкого стекла, о котором говорил Андрис, тоже нигде не попалось. Смешно, откуда ему тут взяться? Каменные люди и птицы, хоть и были сродни памятникам, как-то обходились без защитного слоя.

Да что же я! Стекло-то у меня было, да еще какое! Жаль, расплавить его не удастся. Осколок витражной колонны, который мой друг вставил в диадему, не мог растопить даже жар неугасимого факела. Из такого жидкое стекло не сделаешь.

И, как каждый раз, когда мне было очень плохо, я начала думать…

Конечно, хорошо бы эту красивую стекляшку расплавить, но можно ведь и растворить. Разница невелика. Витражная колонна, которая удерживала вечный огонь, несомненно, была волшебной, а значит, ее обломок придется по вкусу злостному котловану. Домик у дочери Деда тоже непростой. И если слегка растворить мой осколок и потереть им края щелей, после испарения влаги камни схватятся. Чудесное стеклышко, некогда державшее в узде вечный огонь, справится и с Кристаллом. И ничего, что на морозе вода замерзает, а не испаряется, ведь я умела превращать лед в туман, то есть попросту возгонять. А если капли растворителя проникнут вовнутрь, Батте, как и мне, они не причинят вреда, ведь злостное корыто, поглощало только волшебные вещи. Так пусть же поработаетво благо!

Я отломила от диадемы сверкающий осколок и, присев на корточки, опустила его краешек в вязкую жидкость. Он сразу же начал растворяться.

Стекая по стенкам Кристалла, стеклянные капли надежно его скрепили. Но и мне пришлось действовать быстро. Из-под моих ладоней вырывался горячий пар, он тут же замерзал, и во все стороны летели искрящиеся жемчужные градинки. Красотища! Недаром Силоне так нравилось новое искусство.

Тщательно обмазав размякшим осколком стенки каменного домика Батты, я залюбовалась собственной работой. Теперь даже удобнее стало, через витражные окошки можно было наблюдать закрылатой девочкой. Она все так же тихо сидела, пялясь на меня во все глаза.

Вот и все. По крайней мере, дочь Деда была спасена. Мои друзья, если смогут сюда добраться, найдут Кристалл. А я… Я уже не надеялась спастись. Но больше всего меня удручало другое — погибнет далекая и очень родная планета, а вместе с ней и все люди, которые жили на ней, в том числе, и мои родители.

Что-то мешало мне горевать, какие-то звуки, поначалу тихие и неясные, а затем все более громкие и отчетливые. Вскоре уже хорошо различалось шуршание крыльев, время от времени прерываемое недовольным ревом перетрудившегося быка. И тут на меня пролился серебряный водопад. Посмотрев наверх, я увидела Зюзю, а рядом с ней белую птицу. Они несли хорошо известную мне корзину. Сбросив груду серебристых чешуек, выпь промычала приветственную тираду и удалилась в сопровождении своей новой подруги.

Гл. 36. На острове космических кузнецов

Вода, льды, затянутое серой сетью небо и больше ничего на сотни километров вокруг. Я сидела и налепляла на себя серебристые чешуйки. Они послушно сливались друг с другом — а как же иначе, ведь их сделал Андрис! И вот на мне уже новый панцирь. Не очень красивый и не такой удобный, как прежний, но сейчас не до того. Вместо капюшона получилось что-то вроде небольшой кривоватой шляпки, а бездонные карманы заменили их жалкие подобия. Ну да и ладно, зато быстро. Как славно чувствовать себя в полной безопасности!

Всю мою усталость, как рукой сняло. Видимо тут, на сияющей в океане звезде, действительно присутствовало что-то необычное, придававшее силы. Моя волшебная интуиция подсказывала: Бесцветный Император со всеми своими черными лучами не властен над южным полюсом. Он мог сколько угодно огораживать его неприступными кольцами, но на сам ледяной остров не действовали никакие чары. Здесь, в вотчине космических кузнецов, можно было вести себя свободно, не прятаться и не скрывать мысли. И я со спокойной душой засунула за пазуху и шапку-невидимку, и диадему. Туда же отправилась и Марго, несмотря на все свои, весьма невежливые, протесты.

Вдруг колдовская броня над моей головой загудела, протяжно и глухо, а потом задрожала и растрескалась, словно кто-то сверху стукнул по ней огромным молотом. Серые лоскуты поползли в разные стороны, и что-то еще, невидимое и неосязаемое, начало медленно расступаться, освобождая космический коридор. За всеми этими естественными и искусственными завесами, как ни странно, не оказалось нормального голубого неба. Я застыла на месте, глядя в расширявшееся черное отверстие и понимая, что присутствую при необыкновенном, может быть, даже сверхъестественном событии.

Врата Вселенной открылись, и в них ринулись миллионы серебряных мушек, оглашая округу громким ликующим звоном. Казалось, будто огромные ледяные комья падали на гладкое плато острова ирассыпались по нему крошечными серебряными льдинками, которые вновь взлетали к небесам. Это было удивительное, захватывающее и, в то же время, немного жутковатое зрелище — словно из беспросветной черноты космоса сошел серебряный туман. Наконец-то я увидела то, о чем вещала Ядвига: "все в серебре… И сыпется, и сыпется серебряная крупа с небес…". Дождь, нет, ливень из маленьких крылатых кузнецов!

Едва только последняя весело бренчавшая груда рухнула на ледяной остров, в раскрытые космические двери заглянул яркий лучик Лики, за ним другой и третий. Пустынный пейзаж озарился и преобразился. Сразу же все кругом заискрилось, заиграло и запело. И, куда ни глянь, везде снующая туда-сюда звенящая серебряная мошкара. Стайки волшебных мушек носились по острову, словно их подгоняли буйные вихри — самая настоящая пурга! Помахивая серебряными крылышками, маленькие кузнецы без удержу звенели, стрекотали, танцевали, прыгали и… совершенно не замечали моего присутствия!

Чего я только ни делала: кричала, топала ногами, подпрыгивала, пытаясь поймать непонятливых плясунов. Они выскальзывали из рук, пронырливые и бестелесные, словно солнечные зайчики, и, как ни в чем не бывало, вновь ныряли в ледяной аквапарк. Всеобщее беззаботное веселье продолжалось, и мой охрипший голос тонул в мелодичном звоне:

— Эй вы, бестолковые, тупые кузнечики! Да послушайте же меня! Земля в опасности! Неужели вам все равно? Надо отклонить астероид и наказать великана Бобоа. Что же вы все танцуете и поете, словно ничего не случилось? Вот же я, здесь, перед вами. На мне нет ни охранной диадемы, ни шапки-невидимки. Глухие, слепые и глупые насекомые!

Я чуть не плакала от отчаяния, понимая, что кажусь им огромной скалой, покрытой блестящими серебристыми чешуйками. Может быть, они даже не отличали меня от других таких же серебряных кузнечиков. Что же делать?

На ледяном плато, в нескольких шагах от меня выросла серебряная горка, искрившаяся под лучами Лики. Она сложилась из множества мельчайших молоточков, сброшенных космическими кузнецами. Я осторожно подошла поближе. Вот они какие, орудия для ковки комет — маленькие, изящные и всемогущие! Хозяева никогда с ними не расставались, даже сюда принесли. Отдохнут, повеселятся и, улетая восвояси, заберут с собой. Стало быть, молоточки для них — большая ценность. То и понятно: инструмент! Самому лучшему мастеру, даже космическому, не обойтись без качественного инструмента.

Один из молоточков откатился от общей кучи и лежал почти у самых моих ног. Гладкий, словно отполированный, он так сверкал, что я еле поборола желание его потрогать. Как же, прикоснешься к такому! От него веяло вселенским пламенем — испепеляющим жаром и леденящим холодом одновременно. Стоило только до него дотронуться, как все мое жалкое существо вмиг превратилось бы в космическую пыль. Чудесный инструмент. Любому космическому кузнецу, кроме него, ничего не надо.

А мне надо было, очень надо было, и так много! Спасти Землю, найти друзей, вернуться домой, создать свой мир и свершить еще кучу всякого разного. Но для того, чтобы мои мечты осуществились, требовалось всего-навсего переговорить с серебристыми мушками…

Андрис давно догадался, а Пифон подтвердил: шапка-невидимка, единственная незримая из всех имевшихся у нас волшебных вещей, и есть таинственное Нечто. Но прозрачный властелин выяснил, будто главной была вовсе не она, и куда важнее истерзанный в птичьей битве тетрадный листочек. Я успела узнать, что написала на нем мама, благодаря Силоне. Испугавшись гигантской крысы, она заставила меня начать изучать инструкции. На пропавшем листке была описана давняя история с участием кушачка колпицы. Но зачем ваятелям комет какой-то пояс, пусть и волшебный?

Колдовская сеть исчезла, и я могла телепатировать в любую точку мира, спросить кого угодно, о чем угодно, но смысла в том не было, ведь кушачок все равно растворился в коварном котловане ибольше ничем не мог мне помочь.

И почему черный луч Оратуз указал именно на тот лист инструкций, который зачем-то хотела, но не смогла отбить Зюзя? Предчувствуя поражение, выпь постаралась так измочалить несчастный листок, чтобы прозрачный властелин ничего не понял. Зря она усердствовала — честно говоря, хоть я и прекрасно помнила, о чем там шла речь, но тоже не поняла, что имелось в виду. И мама не знала, иначе обязательно приписала бы, для чего может понадобиться сказочная история…

…Один очень умный герой воспользовался беспомощностью прекрасной девицы. Никаких особых подвигов он не совершил, просто украл кушачок, пока беспечная красотка, не подозревая подвоха, наслаждалась купанием в реке вместе со своими, такими же легкомысленными подружками. Выйдя на берег, девушки повязали кушачки, превратились в птиц и улетели. Лишь одна не смогла повторить обязательный ритуал и вынуждена была выполнить все требования вздорного юноши…

Вот-вот, вынуждена была. Почему бы и мне не спрятать волшебный молоточек и не потребовать от его беззаботной владелицы толику внимания? Но орудие для ковки комет — это вам не кушачок колпицы! В руки его не возьмешь и за пазуху, как Марго, не засунешь. Я с грустью смотрела на чудодейственный инструмент. Он лежал рядом, такой близкий, манящий, доступный, и в то же время недосягаемый. Нахальный молоточек искрился и переливался под щедрыми лучами Лики, будто издеваясь надо мной: "На-ка попробуй, возьми меня! Ага, не посмеешь! Видишь, да не возьмешь, Не возьмешь, хоть и видишь! Видишь…"

Ну да, конечно, вижу! Тут меня опять осенило. Я достала шапку-невидимку и накрыла ею пышущее смертоносным пламенем космическое орудие. Серебряный молоточек сразу же скрылся из виду.

Теперь оставалось только ждать. Получится или нет? Что, если космические кузнецы прекрасно видели и сквозь незримое Нечто? Но надежда все же была: Даже Бесцветный Император, наделенный недюжинной колдовской силой черных лучей, не смог разглядеть так необходимую ему "девчонку".

Прошло, наверное, немало времени. Створки вселенских врат медленно затворялись. Ваятели комет, наигравшись вдоволь, подлетали к серебряной кучке и, ухватив один из молоточков, устремлялись вверх. Постепенно ледяной остров опустел: космические кузнецы разобрали чудодейственные инструменты и улетели. Но я знала: остался еще один, последний…

Гигантское черное отверстие превратилось в еле заметную щелку, еще немного, и она исчезнет. К ней уже поползла зловещая тусклая дымка — колдовская сеть восстанавливалась. Последние лучи Лики, прорвавшиеся на ледяной остров, спрятались за мутными шторами. Вскоре над южным полюсом Феерии вновь воцарится привычный пасмурный день. Где же ты, бесшабашная купальщица, моя последняя надежда? Неужто так и улетишь, оставив мне на память свое бесценное и такое никчемное для меня орудие?..

И тут вдруг в моей голове что-то отчаянно зажужжало:

"Отдай-отдай-отдай", — стучало в висках.

И я поняла — получилось! Вот так-то! Хочешь заполучить свой любимый инструмент, чтобы продолжать и впредь клепать небесные тела? Тогда выслушай и запомни важное донесение. И тщательно составленный нами образный текст полетел по телепатическим проводам.

Когда космические двери окончательно захлопнулись, я выпустила голубку и прикрепила к ее шейке серебристую чешуйку.

— Лети, Марго, ищи Ритку!

И белая птичка полетела на север, унося драгоценное письмо. Лишних слов я не тратила — достаточно было лишь нескольких следов моих счастливых мыслей.