Школа Джедаев-1: В поисках силы

ГЛАВА 16

С трудом подавляя снисходительную улыбку, Лея вела Ганториса в проекционку. Молодой брюнет двигался неуклюже, точно марионетка, пялясь и натыкаясь попутно на предметы, которые он пытался одновременно разглядеть и обойти.

Ганторис был блистателен и просто неотразим в своей новой униформе, сделанной точь-в-точь под заношенный поколениями колонистов китель, который он носил в бытность вождем на Эол Ша. Лея загрузила дройда-портного выкройками из архивов и преподнесла эту униформу Ганторису в подарок. Теперь Ганторис пребывал в состоянии крайнего восторга, изредка отдуваясь от восхищения.

Даже узнав его ближе, Лея все равно чувствовала себя возле него не в своей тарелке. Хотя Люк убедил ее, что причиной тут просто небывалый потенциал Джедая, Лея не могла забыть, каким страшным испытаниям подверг Ганторис Люка, прежде чем согласился покинуть Эол Ша. Да, конечно, Ганторису выпала нелегкая доля, в жизни ему пришлось несладко, но слишком уж много было в нем напряжения — точно в мече, для которого еще не подобрали ножен. И все же он был слишком неподатлив, его черные глаза пылали смолой концентрированной ярости. У него был взгляд человека, привыкшего к власти, которому вдруг показали, насколько скромное место отведено ему в общей схеме мироздания.

Однако, с другой стороны, Ганторис заинтриговал Лею. Она наблюдала за тем, как он зыркает глазами по сторонам, как вытягивает шею, запрокидывает голову, разглядывая высокие спирали зданий, поднимающихся вплоть до самых границ атмосферы Корусканта. Он зачарованно пялился на искрящиеся стены залов для аудиенций, на услужливость персонала в апартаментах, предоставленных ему Люком. Он в жизни не встречался с тем, что для Леи было столь привычным и само собой разумеющимся.

Теперь же, когда они вошли в проекционную, Ганторис ошарашенно уставился на гигантские окна, в которых красовались широкие перспективы Корусканта, с его столетними зданиями, что опоясывали весь горизонт. Однако окна на самом деле не были настолько просторными для подобного кругозора: на самом деле проекционная располагалась внутри здания и была окружена стенами, а так называемые «окна» были просто экранами высокой разрешающей способности, которые получали видеосигнал от камер, расположенных на крышах Дворца.

— Что это? — ошарашенно спросил Ганторис. Лея улыбнулась, складывая руки на груди красивым аппетитным вензелем.

— Пока что. просто комната, одна из многих. Но сейчас, буквально через секунду, она превратится в… Короче, я открою тебе новый мир.

Она шагнула к пульту в центре комнаты и запросила изображения, которые удалось собрать в архивах: видеозаписи отчетов оставшиеся со времен Старой Республики, и досье, собранные во времена оккупации Содружества.

Окна-экраны мигнули, и изображение изменилось — Ганторис застыл в восхищении. Он пришел в полное смятение, озираясь и рассматривая ландшафт совершенно иной планеты. Глаза его стали большими, и в них сверкнул испуг, в то время как Лея запросто вела его по галактике, открывая все новые чудеса.

— Демонстрирую тебе новый твой дом. Это Дантуин — место, которое мы избрали для проживания народа Эол Ша.

Экраны показали широкие луга и колючие деревья. Бледно-фиолетовые холмы заслоняли далекий горизонт. Стада маленьких волосатых животных бродили по саванне; в небе парили стаи шарообразных предметов, не то растений, не то примитивных рудиментарных животных, несколько из них болтались на ветках колючих деревьев. Две луны, лиловая и зеленая, парили над головой.

— На Дантуине мы разместили одну из первых повстанческих баз. Климат умеренный, изобилие всякой живности, а также водных ресурсов. Несколько кочевых племен скитаются по берегу океана, большая же часть планеты остается необитаемой.

Лея уже один раз использовала Дантуин — в качестве приманки, когда Мофф Таркин допрашивал ее на борту Звезды Смерти. Чтобы спасти свою любимую планету Альтераан, Лея предпочла раскрыть старую повстанческую базу на Дантуине, чтобы не назвать координат действующей базы на Явине-4; однако Таркин все равно уничтожил Альтераан, поскольку Дантуин оказался слишком удален, чтобы удостоиться эффектной демонстрации мощи Звезды Смерти. И вот теперь представлялся случай воспользоваться этой планетой во второй раз, в качестве нового дома беженцев с Эол Ша.

— Как вы думаете, понравится здесь вашим людям? — Лея приподняла брови.

Ганторис, видевший на своем веку лишь родную планету-бомбу, газовый Беспин да густозастроенные мостовые Корусканта, искренне восхитился:

— Да это же рай, с виду по крайней мере. Без вулканов. Без землетрясений. Полно жратвы, и нет этих несносных городов, где дома и люди точно шпроты в банке. Верно?

Лея кивнула в ответ. И прежде чем Ганторис успел добавить что-либо к своему восторженному отзыву, дверь проекционной распахнулась. Лея обернулась, с удивлением увидев, что глава государства Мон Мотма явилась собственной персоной разделить их общество.

Лидер Новой Республики протянула Ганторису руку:

— Вероятно, вы — один из будущих учеников Люка Скайвокера. Позвольте приветствовать вас на Корусканте и пожелать всяческих успехов на поприще становления Ордена.

Ганторис пожал протянутую руку и чуть заметно кивнул — от Леи не ускользнуло, что, по его мнению, в данный момент два вождя разных народов встречались на равных.

— Мон Мотма, — обратилась Лея, — я только что показала Ганторису виды Дантуина. Мы решили переместить беженцев Эол Ша на место нашей старой базы.

Мон Мотма улыбнулась.

— Добро. Меня давно беспокоило положение колонистов, и я тоже предпочла бы поместить их куда-нибудь в безопасное место. Я всегда считала, что это одна из самых замечательных баз, хотя и не столь неприступная, как Хот или Шпиц-базы, и еще там нет таких непроходимых джунглей, как на Явине-4. — Она обернулась к Ганторису:— Если этот мир встретит ваше одобрение, я направлю министра Органа Соло немедленно приступить к работам по перемещению. Ганторис кивнул:

— Судя по представленным картинкам, это место — Дантуин вы, кажется, его назвали? — вполне сойдет для моего народа.

У Леи тут же словно гора с плеч свалилась.

— Я тут подумала, а что, если предложить Виджу— то есть генералу Антилесу, заняться переброской беженцев? Он уже несколько месяцев руководит работами по реконструкции нижних ярусов города, и, честно сказать, думаю, впустую растрачивает свои таланты.

— Согласна, — сказала Мон Мотма. Донельзя загруженная дипломатическими и бюрократическими заботами, Мон Мотма неведомым образом умудрялась оставаться спокойной и энергичной. — И еще — мой календарь только что напомнил мне: каридский посланец должен прибыть в ближайшие двое суток. Как проходит подготовка к визиту? Может быть, требуется моя помощь?

— Если можно, включите в свои планы пребывание здесь. Это самое большее, о чем я могу вас просить. Я решила перенести прием в Купол Садов, вместо Императорского Дворца. Поскольку посол Фурган настроен явно враждебно, не хотелось бы раздражать его видом бывших покоев Императора. К тому же посол пытается официально представить свой визит как паломничество по местам боевой славы Императора.

Мон Мотма едва заметно кивнула, однако улыбнулась:

— По крайней мере, он в пути. И это главное.

— Да уж, — со вздохом отвечала Лея.

— Кстати, я так и не получила твоего рапорта об успехе миссии Хэна на Кесселе. Это была блестящая идея — послать его вместо формального посланника. Хэн умеет говорить с этими людьми на их языке, а легализация торговли спайсами повлечет за собой фантастический успех новой экономики. Кстати, удалось ему добиться успеха?

Почувствовав, как душа ее уходит в пятки. Лея потупила взор.

— Он задерживается. Мои Мотма, так что в настоящий момент я не имею о нем информации. Я представлю вам исчерпывающий отчет немедленно после его возвращения. Надеюсь, что задание выполнено успешно.

— Договорились. — По выражению лица Мон Мотмы трудно было догадаться, не подозревает ли она, что подчиненная чего-то не договаривает, однако дальнейших вопросов президент не задавала. — Я должна обсудить тут кое-что с представителями угнотов, речь идет об их правах на разбитые корабли, оставшиеся на орбитах Корусканта. Я боюсь, что решение этого вопроса затянется далеко за поддень, и поэтому, раз уж представился такой случай, просто хочу заранее поздравить вас и, увы, откланяться. Ганторис, это было прелестно.

Мон Мотма повернулась было к выходу, однако оглянулась еще раз на Лею.

— Кстати, прекрасно сработано. Лея. Правительство буквально захлестывают потоки жалоб от представителей различных фракций, которые никак не могут договориться между собой, — слишком много их, этих жалобщиков, так что волей-неволей мы забываем о достигнутых успехах. И изрядная доля этого успеха — твоя заслуга, Лея.

Лея не могла скрыть своей смущенной улыбки. Если бы она не потеряла мужа, она бы ощущала себя, быть может, на верху блаженства.

Близнецы заорали в унисон, как только Винтер шагнула на платформу, где стоял ее шаттл без опознавательных знаков. Наперсница Леи остановилась и медленно повернулась к малышам.

Лея обнимала за плечи своих детей, но они все еще боялись собственной матери, все еще видели в ней чужую тетю, даже по прошествии нескольких дней. Она накрепко вцепилась в них, что было, наверное, не самым лучшим выходом из положения и не самым мудрым из педагогических приемов, однако именно в этот момент она почувствовала свою власть над близняшками.

Лицо беловолосой Винтер оставалось холодным и бесстрастным.

— Дети, прекратите плакать сию же секунду. Джесин засопел, шумно и сердито:

— Винтер, мы хотим, чтобы ты осталась. Винтер вытянула руку, указывая на Лею:

— Вот ваша мать. И только она будет заботиться о вас. Вы уже достаточно выросли, и пришло время вернуться домой. А я позабочусь о вашем младшем брате.

Лея еле сдерживала дрожь. Она знала Винтер давно, и все, что хранилось в ее памяти, было так или иначе связано с подругой — эта женщина была живым дневником ее детских и отроческих впечатлений, безмолвной и бесстрастной хранительницей ее воспоминаний и надежд. Теперь Лея думала о том, что ее подруга, должно быть, очень опечалена разлукой со своими подопечными, хотя и не показывает виду.

Лея присела на корточки перед близнецами:

— Вы останетесь со мной — оба вместе, понимаете? И папа тоже скоро вернется. И нам будет так весело вместе.

Близнецы повернули головы в сторону матери, и Винтер воспользовалась этим моментом, чтобы прошмыгнуть в свой шаттл. Не успели Джесин с Джайной заметить ее исчезновение, как она начала герметизацию, огораживаясь от своих подопечных толстой обшивкой корабля.

Лея стояла перед детьми на посадочной платформе, и одежду их яростно раздувал ветер. Репульсоры шаттла засвистели, поднимая корабль. Лея отступила назад, увлекая детей за собой.

— Пойдем отсюда. Там будет безопаснее. Джесин и Джайна по-прежнему хныкали, готовые каждую секунду всерьез разреветься. Все свои слаботренированные телепатические способности Джедая Лея употребила на то, чтобы послать им успокаивающие, полные любви -и материнской нежности импульсы Силы.

Она бросила в микрофон на лацкане дипломатического костюма:

— Разрешаю взлет шаттлу без опознавательных отметок с северной платформы Дворца. Министр Органа Соло.

Орбитальный диспетчер принял ее сообщение, и шаттл Винтер медленно оторвался от платформы, качнулся и под углом устремился в небо. Лея подняла руку в прощальном приветствии.

— Помашите Винтер, — сказала она детям. Двойняшки замахали пухлыми ручонками. Винтер подмигнула им маяками; затем орбитальные ракеты высунулись из корпуса, и судно выстрелило в направлении забрезжившего за горизонтом зарева.

— Ну, пойдем, малыши, — сказала Лея. — Я хочу кое-что вернуть вам…

Стрин восседал на самой верхушке разрушенного и заброшенного небоскреба, на котором он недавно обосновался. Когда Люк доставил его в наполненное шумом и гамом пространство Великого Города, где миллионы людей, толстым слоем покрывавших эту засиженную веками планету, протравили ее насквозь своими мыслями, страстями и чувствами, Стрин взмолился, прося под угрозой собственной смерти отыскать ему немедленно место, где он обретет покой и одиночество на то время, пока они не удалятся в Центр подготовки Джедаев. Люк показал ему все заброшенные кварталы города, и выбор Стрина пал на самое высокое из зданий. Высота напоминала ему об оставленных заоблачных кущах Беспина.

На этот раз Лея взяла двойняшек с собой: крепко сжимая их ладошки, она завела детей в ветхий лифт, который вскоре вынес их на самую крышу. Они вышли к верхней платформе, на самом краю которой одиноко сидел Стрин. Старик свободно болтал ногами в воздухе, свесив их за барьер и нимало не беспокоясь о том, что от земли его отделяет километровая пропасть. Он разглядывал городской ландшафт, его жесткие геометрические очертания, строгие спирали простирающихся кварталов. Он созерцал крошечные фигурки мышесов, поднимавшихся на термальных потоках.

Лея направилась к нему, идя по периметру крыши. Она никогда не боялась высоты, но с детьми на руках приходилось волей-неволей испытывать другой сорт страха: сжимающий желудок параноический страх по поводу миллиона всевозможных случайностей, угрожающих ее детям со всех сторон. Джесин и Джайна уже ринулись вперед, чтобы высунуться за край платформы и посмотреть оттуда, но Лея не отпустила их рук.

Заслышав их приближение, Стрин обернулся. Лея обратила внимание на то, что он по-прежнему носит свой затасканный комбинезон парашютиста, с тысячью всевозможных кармашков и пистончиков, упрямо не желая сменить его на более теплую и удобную одежду, предложенную ею.

— Мы пришли просто так — проведать тебя, Стрин. Люк уехал, и я хотела узнать, не надо ли тебе чего-нибудь?

Стрин ответил не сразу.

— Все, что мне надо, -это одиночество, но боюсь, его-то и не сыскать на всей этой планете. Даже в самых уединенных местах на Корусканте я слышу отчетливый шум: шепот чужих голосов и мыслей. Мне трудно освоиться в таком городе, пока я не научился блокировать внутренний шум. Мастер Джедай обещал обучить меня этому в совершенстве.

— Люк скоро вернется, — пообещала Лея. Они приблизились к самому краю, и Лея настойчиво оттягивала малышей подальше, на безопасное расстояние, — чисто инстинктивно. Однако Джайна вырвалась вперед, и Лее пришлось вытянуть руку, так что дочка могла заглянуть за край и пялиться на распахнувшуюся внизу бездну.

— Так далеко! — восхищенно пискнула Джайна.

— Слишком далеко, чтобы падать, — вторила ей мать.

— А я не хочу падать.

— И я тоже, — напомнил о своем существовании Джесин. Он настоял, чтобы и его подпустили к самому краю пропасти.

Стрин смотрел на них с некоторым удивлением.

— А вы не такие, как все. Ум этих детей прост и прям, и поэтому они не беспокоят меня. Только когда мысли сложны и наполнены тысячью подтекстов, только тогда у меня поднимается головная боль. А вы, министр Органа Соло. спокойнее и сосредоточеннее многих людей.

— Люк научил меня контролировать сознание. Я приглушаю все мысли и чувства, чтобы не беспокоить вас. Я стараюсь, чтобы они не передавались постороннему человеку.

На лице Стрина появилась тусклая улыбка, затем он поднял взор в серое просторное небо над головой. По параболам, подмигивая посадочными маячками, беспрестанно сновали прибывающие и отбывающие шаттлы.

— Надеюсь, что и прочие ученики смогут овладеть этим мастерством — глушить свои мысли. Общение — праздник для меня, с такими людьми, как вы и ваш многоуважаемый братец — Мастер Джедай. И скоро он вернется, как вы полагаете?

Он глубоко заглянул на самое дно ее глаз, и Лея отодвинула детей подальше от края крыши.

— Скоро, — сказала Лея. — Очень скоро. Она клятвенно заверила, что немедленно займется поиском места для Школы Джедаев, чтобы успеть с этим делом до возвращения Люка с Кессела. Место должно быть подходящим по всем параметрам: тишина, удаленность, уединение, — и она займется этим безотлагательно.

Лея с Трипио настояли на том, что двойняшки должны принимать перед сном теплую пузырьковую ванну. Лея набирала воду, в то время как Трипио убеждался в том, что режим температуры подобран идеально.

Лея подтолкнула Джесина и Джайну к воде. Джесин сопротивлялся.

— Пусти сначала пузыри!

— Пуну, пока ванна будет наполняться. Ну, полезайте.

— А Винтер сначала пускала пузыри, — сказала Джайна.

— Ну что ж, а в этот раз мы поступим немножко по-другому, — несколько раздраженно заметила Лея.

— Я хочу пузырей сейчас, — повысил голос Джесин.

— Мой дорогой! — воскликнул Трипио. — Быть может, нам и правда следует пустить сначала пузыри, мистресса Лея?

Однако неповиновение детей разбудило в Лее ее собственное упрямство.

— Нет. Я же сказала — в воду! Меня мало волнует, как делала Винтер. Теперь вы живете здесь, и кое-что придется делать иначе.

Джайна ударилась в слезы.

— Все в порядке! — громким голосом говорила Лея, стараясь пересилить вытье. — Прекрасная ванна. Посмотрите, а? — Она поплескала в теплой воде рукой. — И никакой разницы — когда пускать пузыри.

— Я пущу пузыри? — тут же спросила Джайна.

— Пустишь, когда залезешь в ванну. Джайна залезла в воду и вытянула руки. Лея вручила ей янтарную сферу, которая тут же начала растворяться, пуская по воде рябь. Джесин прыгнул следом:

— А теперь я!

— Поздно, — сказала Лея. — Ты будешь в следующий раз.

— Может, принести еще один шарик? — предложил Трипио, нагибаясь над ванной, чтобы получше разместить детей в воде.

Джесин обеими ручонками плеснул дройду воду в лицо.

— Хочу домой!

— Ты дома, Джесин, — с трудом сдерживая раздражение, сказала Лея. — Теперь ты будешь жить здесь. Я — твоя мама.

— Нет, я хочу домой!!!

Лея серьезно призадумалась: почему талант дипломата начинает изменять ей в домашней обстановке? Двойняшки брызгали друг в друга водой. Сначала это выглядело как игра и дурачество, но совершенно неожиданно — и беспричинно — оба разревелись. «Прекрасная прелюдия», — подумала Лея, имея в виду предстоящую встречу с каридским посланником.

Она намертво зажмурила глаза под душераздирающий вой своих отпрысков. Трипио, чья суетливость возрастала вместе с недоумением, лихорадочно пытался выяснить, в чем трудность.

Лея в этот момент больше всего желала бы знать, где Хэн.