Резервация монстров: Одна среди них (СИ)

Но во время вечерних посиделок друзья ожидаемо делились всеми происшествиями, в частности поведали о своем знакомстве со мной, Виринеей. В обществе коллег по одному только ему ведомой причине, он называл меня исключительно полным именем. А позже Герман при них же рвал, метал и возмущался насчет того, что я направляюсь в туже локацию наблюдателем, и он меня два года не увидит. На месте этой фразы я досадливо отвела глаза, а Герм едва заметно покраснел. Но Дар, не заметив наших эмоций, увлеченно продолжал.

Тогда же, во время Германова монолога Царним выдал, что есть возможность рассказать мне все и ходить друг к другу в гости через портал. Я поразилась трезвости его суждений. Друзья же уставились на коллегу подобно коршунам. В то время они не допускали мысли, что можно раскрыть секретность базы стороннему человеку. Но зерно сомнения закралось в душу Германа, и позже он решил провернуть аферу по переделке моего телефона в пульт вызова портала на всякий случай. Как стало ясно позднее, зерна сомнений не случайны. Исходя из моей истории, они смогли сделать вывод, что их странный коллега не забыл рассказов Гера и послал за мной своего сообщника антроптерикса. Дар предполагал, что для того, чтобы иметь возможность шантажировать их. Герман же предположил, что Царним с моей помощью попытается попасть на большую землю, чтобы воплощать там свои меркантильные планы в жизнь. На мой вопрос, с чего они решили, что сумасшедший ученый еще в локации, если в его доступе была портал арка, Дар усмехнулся, и поведал, что доступа у него никогда не было, и индивидуального пульта у него нет. Раньше как-то не возникало такой надобности, и сейчас друзья понимали, что не зря.

Тем не менее я для чего-то была нужна их сумасбродному коллеге, и они предложили мне сделку. Любое мое желание в обмен на помощь. Я, недолго думая, вспомнила, что в одно время, когда я еще вполне сносно относилась к подобным мероприятиям, так и не смогла пойти на выпускной из-за сильной болезни. Та весна была не самой прохладной на моей памяти, и сама не пойму, как меня угораздило подхватить грипп. Несколько недель тогда я провалялась в постели. Переносить из-за моей скромной персоны, а тем более отменять мероприятия никто не собирался, и оно состоялось в срок. Без меня. А я со своей стороны порадовалась тому, что не придется терпеть лишний день в компании не особо приятных мне людей. Печалило только одно: повод купить прекрасное бледно-розовое платье в стиле ампир, которое я видела в витрине бутика на центральной улице, вряд ли возникнет в ближайшее энное количество лет.

Помнится, я даже жаловалась как-то на это Герману. Видимо, он вспомнил, раз недолго споря, резво метнулся в телепорт сразу после того, как я озвучила свое бредовое желание. Что ж, да будет так. Сама не знаю, что на меня нашло. Стресс? А может, я всегда была немного сумасшедшей, только не отдавала себе в этом отчета?

Моя жизнь никогда не баловала меня из ряда вон выходящими событиями, видимо теперь она внезапно об этом вспомнила, и решила возместить мне их в полной мере. Терять мне, если подумать, было особо нечего. Я не успела нажить себе человека, ради которого стоило себя беречь. Своих родителей я толком не знала, а самостоятельной я стала еще задолго до достижения совершеннолетия. Учась на очном, и подрабатывая по вечерам, я не находила времени на качественную личную жизнь, а она на меня. Так и жилось до сегодняшнего момента. Подобно некоему сказочному персонажу меня из уютного мирка швырнуло в приключения, и я ничуть не жалею, черт побери! Стресс выветрился, оставив приятное адреналиновое послевкусие, и это оказалось крайне воодушевляющим! Во мне зашевелились чувства и реакции, которых я сама от себя не ожидала. Кажется, я даже поняла, откуда он выделяется, этот адреналин. И это на второй взгляд оказалось не так ужасно, как на первый.

8.

Она стояла спиной ко мне возле большого зеркала в металлической раме, и разглядывала свою тонкую фигуру в новом струящемся платье, поворачиваясь так и этак. Элегантный нежного цвета розовых лепестков шелк казался чуть грубее ее кожи. Выйдя из-за ширмы, Рин сначала критически оглядела себя в зеркале, потом в его отражении он разглядел в светло-карих глазах самый настоящий восторг. Этого зрелища ему хватило, чтобы где-то в районе груди разлилось нечто теплое и искрящееся, да и иной награды он требовать не имел права. Сделав шаг по направлению к зеркалу, мужчина четче увидел рядом с ней себя – высокого мрачного шатена с колючими серыми глазами и жестким лицом, на котором, к счастью, невозможно было уловить эмоций, бушевавших внутри. Мы смотрелись рядом довольно странно. Возможно, кто-то посторонний принял бы меня за ее отца, или старшего брата, но наверняка не стал бы этого делать, ведь современные нравы нынче не те, чтобы позволять себе поспешные выводы на этот счет.

Она поймала его вопросительный взгляд и непреклонно заявила:

– Я иду в нем!

За все время нашего знакомства он настолько привык к ее экстравагантным выходкам, что даже не удивился этому заявлению, и лишь усмехнулся, подав коробку с туфлями и одинакового цвета с платьем кашемировое пальто. Пока она собирала волосы в прическу и одевалась, Герман объяснил стратегию.

– Я добавил в твой телефон функцию для переноса двух человек. Тебе нужно будет только заманить его в портал, нажав кнопку дважды. Набирать ничего в аппарате тоже не нужно. Нажмешь кнопку вызова, и откроется рамка. Время действия не ограничено. Мы будем ждать тебя здесь. Царним еще ни разу не перемещался таким образом, вспомни себя сегодня? Ты минуту не могла прийти в себя после прыжка. Я уверен, с ним будет то же самое, и мы скрутим его, пока он не опомнится. Если же не выйдет, ничего страшного, мы придумаем другой способ, главное береги себя, и не делай глупостей. Телефон будет лежать в кармане пальто, для того, чтобы нажать кнопку, не нужно будет его доставать. Он скорее всего догадается зачем мы тебя отпустили. Можешь соврать, например, что планировалось перебросить тебя обратно, но видимо из-за сбоя тебя перенесло на место последнего прыжка.

Он вопросительно посмотрел в ее лицо, проверяя процент усвоенной информации. Она серьезно кивнула, и задала резонный вопрос:

– А что если он поведет себя неадекватно?

– В таком случае нажмешь кнопку один раз и скроешься в портале. Если не будет возможности дотронуться до телефона, то вот.

В его протянутой ладони было мужское кольцо-печатка с большим перламутровым камнем. Она робко надела его на большой палец. Село как влитое.

– Этим ты сможешь вырубить его, если что. Моя собственная разработка, проверено на Даре.

Он не удержался от усмешки. – Просто повернешь его камнем внутрь, и саданешь со всей силы по открытой коже, камень слегка вдавится, и противника шибанет разрядом в несколько сотен вольт. Для тебя кольцо безопасно, основной материал является диэлектриком. Так что, пока оно на твоей руке, ты в безопасности.

Она кивнула, улыбнувшись одними губами, и спрятала окольцованную руку в карман. Мы молча двинулись в общую комнату, к порталу. Гер шел чуть позади, и ему открывался прекрасный вид на ее профиль. Она никогда не любила смотреть ему в глаза, и мужчина привык любоваться только ее видом сбоку. Наверное, эта девушка никогда не станет чьей-то. Уж слишком много в ней свободолюбия и вряд ли она когда-либо позволит себе быть слабой.

Эта мысль вызывала в душе невыносимое тоскливое чувство. В ее взгляде чаще проскальзывали снисхождение и брезгливость по отношению к Герману, но он бы многим пожертвовал, чтобы однажды она поменяла свое мнение, и посмотрела на него другими глазами. Вот только что для этого нужно, и кому отдавать, куда нести?

Сердце женщины – потемки, все грани науки рядом с этими потемками ясны подобно солнечным лучам. Хотя наука настолько могущественна, что, возможно, он бы смог реализовать один метод если захотел. Ведь не зря же большая часть жизни посвящена исследованиям, должны же они однажды отплатить благодарностью? А может все просто, и дело в разнице возрастов. Ей нужен кто-то из сверстников, а не замшелый головастик, у которого все мысли зациклены на работе.

Она прошла дальше по коридору, а Гер завернул в лабораторию, откуда его окликнул Дар.

– Так что с ее базой? – поинтересовался он.

– А что с ней?

Дар говорил в полголоса, опасаясь, что Рин их услышит, и поймет по-своему.

– Разве на верхней площадке сейчас не гуляет сквозняк?

Вопрос был резонным, хотя и немного запоздал.

– Уже нет.

– Шустро!

Герман удостоился его восхищенного взгляда.

– И камеры проверил?

– В центре уверены, что Рин до сих пор на базе клепает отчеты, и вижнбраслет утопила в раковине.

– Ты гений.

– Не жалуюсь.

Перед тем, как отправиться за платьем, Гер посетил базу Рин и проверил камеры. Честно говоря, они давно показывали только то, что они им позволяли показывать. Внутренние камеры пришлось зациклить, чтобы люди из института наблюдали Рин в обычной среде, и не хватились ее, пока она будет путешествовать по сектору. Дверь на верхней площадке успешно заблокирована. В любом случае, если девушка захочет вернуться обратно, их портал будет ей в помощь. Хорошо всетаки иногда не зависеть от дверей.

В тот момент, когда Виринея задумалась о том, чего бы она хотела взамен за помощь нам, Гер тут же понял, что это будет. Желаний, как таковых, у нее по жизни было немного, их все я помнил прекрасно.

Однажды она захотела огромного плюшевого медведя на новый год. Ее восторг от белоснежного шерстяного монстра длился довольно долго, пару месяцев, потом он пылился на балконе, а позже и вовсе уехал в дар детскому приюту. Затем ей вздумалось посетить новый ресторан вьетнамской кухни, открывшийся год назад в центре. Мужчина предоставил ей эту возможность, и полгода она потом возмущалась, что лучше бы на эти деньги было съездить на море три раза туда и обратно. На море они тоже ездили, там ей все понравилось.

Потом она месяц ходила мимо витрины с этим розовым платьем, не забывая останавливаться на пару минут, чтобы повздыхать о бессмысленности возможной траты, и открыто сокрушалась чуть позже, когда платье с витрины исчезло. Гер купил его втайне, и до сих пор вещь ждала своего момента у него в шкафу. Дождалась.

Странные их всетаки связывают отношения. Они вроде и друзья, хотя ему бы, наверняка, хотелось большего, но он не мог себе позволить ставить ее перед выбором, зная, что она в любом случае откажется. Поэтому и кружил рядом все это время, чтобы просто быть, не теряя из виду единственный светлый луч в беспросветной тьме своего существования. Она же не хочет и не может предложить мне ничего большего, но и не рвет все отношения из жалости к тому, кто потратил на нее столько личного времени. И все же дьявольски сложно представить, что будет, если она таки встретит своего человека, и полюбит его. Тогда Гер, наверное, перестанет страдать подобной ерундой, купируя единственную проблему в своей размеренной жизни.

Рин сидела в общей комнате спиной к нам, и играла с маленькой забавной лаской, поглаживая ее пушистую шерстку тонкими пальцами. Гер в очередной раз скользнул взглядом по ее волосам, и в этот момент вдруг почувствовал, как что-то в нем резко надорвалось. Хотелось остановиться, судорожно глотая воздух, не в силах отдышаться от одномоментно захватившего разум прозрения. Горячая мысль вспышкой осветила голову, и плавно растаяла, оставив в мозгу четко сформированное решение. Он ведь знал, что делать. Знал именно сейчас и наверняка. Осталось только спланировать и реализовать.

9.

Я осторожно ступала, опираясь о каменную стену, приподнимая подол платья одной рукой, дабы не споткнуться, и позорно не свалиться кулем на сырой земляной пол. Подсветить пространство было нечем, телефон раньше времени доставать не хотелось, мало ли что, и я усиленно моргала, привыкая к темноте. Промучавшись таким образом метров сто, я уперлась в тупик, и нащупала руками непроходимую монолитность стены. Неужели Дар ошибся с координатами? Нарастающая паника начала коварно подкрадываться, протягивая к моей непоколебимой уверенности свои когтистые лапы.

– Попалась! – восторженным шепотом раздалось вдруг откуда-то сбоку. Я вздрогнула, и резко развернувшись, подслеповато прищурилась на источник звука.

У противоположной стены во мраке тоннеля двумя бордовыми турмалинами светились хищные миндалевидные глаза с вертикальными зрачками рептилии. Сердце трусливо ухнуло куда-то в район живота, и отказалось возвращаться на положенное ему законное место.

– Царним? – выдохнула я изменившимся от волнения голосом.

– Виринея? – ровным баритоном отозвался из темноты обладатель розовых глаз.

– Можно просто Рин, – пришлось смущенно кашлянуть, чтобы вернуть голосу естественное звучание. И не важно, что кашель напомнил карканье старой чахоточной вороны, от которого красноглазый ренегат едва не подпрыгнул, заставив себя чуть внимательнее присмотреться к нарядной гостье. Не является ли та подсадным заразителем, и не свалится ли он замертво после пятиминутного общения?

– Добро пожаловать, Рин.

Мне показалось, я различила во мгле сверкнувшие в оскале зубы. Хотя возможно, это была всего лишь улыбка.

– Спасибо, – выдавила я, мучительно ожидая продолжения, усиленно проклиная про себя Германа, Дара, базу одну, другую, сектор целиком, и Царнима до кучи.

– Прекрасно выглядишь – фамильярно похвалил он, бесшумно поднявшись. Что-то щелкнуло в темноте, послышалось жужжание со стороны тупика, и сквозь раздавшиеся каменные створки брызнул ослепительный свет.

На минуту я ослепла. Царним понятливо цапнул меня за локоть и провел через дверной проем внутрь помещения, которое служило ему чем? Укрытием? Лабораторией?

Проморгавшись, я с изумлением уставилась на помещение, в котором очутилась. Если бы я читала книгу о космических путешествиях, то собственно корабль представлялся бы именно так: продолговатое, довольно просторное помещение под низким сводом серебристого потолка, плавно перетекающего в стены с темными, в форме асимметричных прямоугольников широкими иллюминаторами, мягкое освещение в виде двух плазменно переливающихся узких поддерживающих колонн. Огромный вогнутый монитор у дальней стены, с упирающимся в него пультом, настолько сложным, что пульт на моей базе казался рядом с ним пультом от старого телевизора. Рядом располагалось широкое фиолетовое кресло, правильней сказать даже просто висело в воздухе, несколько такого же цвета пуфиков хаотично болтались по периметру помещения.

Вдоль стен я насчитала четыре двустворчатых шлюза ведущие, видимо, в смежные комнаты. Ничего лишнего, холостяцкая конура современного пришельца. Разглядывая эту неудавшуюся декорацию к фильму про космолетчиков, я совсем забыла, где нахожусь, и с кем. Позади прошуршала, закрываясь, входная дверь, и Царним прошел мимо меня к креслу, оставляя пару мгновений, чтобы дать себя разглядеть, не опасаясь встречного взгляда.

Что ж, моим ранним представлениям он, мягко говоря, не соответствовал совсем. Можно не говорить, что ростом он был выше меня. Любой среднего роста мужчина был выше меня минимум на голову, а этот, наверняка и на все две. На этом тривиальность во внешности заканчивалась. Потому что с первого взгляда на данного вполне зрелого мужчину можно было понять, что это уникальный экземпляр. Первым, что меня в нем удивило, были его волосы. Длинные иссиня-черные, заплетенные в сложную косу толщиной в мое запястье, спускавшуюся до самого пояса широких штанов. В ее прядях я разглядела тонкую серебристую бечеву, испещренную руническими символами или просто какими-то хаотично разбросанными закорючками. Широкая спина была покрыта кое-где протертой светлой тканью старой футболки, в прорехах которой контрастно выделялась смуглая кожа. Это показалось мне странным. Наблюдая абсолютно бледнолицых Германа с Даром не усомнишься в их причастности к ученой братии. Уж по нетронутости их кожных покровов ультрафиолетовыми лучами и по видимому недостатку витамина Д в организме явно можно определить, что все свободное время они пропадают в лаборатории. Этот же якобы ученый выглядел так, будто полгода провел на солнечных пляжах курортных городов. Хотя, может он иностранец, и смуглая кожа просто особенность его народа? Да и такого странного имени я нигде и никогда не встречала раньше. Разворот плеч и осанка также разительно отличала этого индивида от его бывших коллег, привыкших сутулиться не только над пробирками и ретортами, но и в нерабочее время.

Пока я бесцеремонно обсуждала сама с собой его вид сзади, Царним дошел до пурпурного кресла, уселся в него, и развернулся ко мне лицом, звякнув тяжелой серьгой в левом ухе. Я поймала его заинтересованный взгляд, и только сейчас догадалась отпустить подол платья, который задрала чуть ли не выше колен дабы не запачкать при ходьбе по тоннелю. Краснота его радужки слегка поблекла, став из насыщенно яркой чуть бледно розовой, почти под цвет моего платья, если бы не желтоватый ободок вокруг зрачка. Приятные черты его лица портило насмешливое выражение человека, привыкшего все всегда делать по-своему.

– Присаживайся, Рин, будь как дома, – он собственническим жестом обвел пространство, и подманил к себе один из пуфиков. Тот бесшумно подкрался и завис в метре от его кресла.

Пришлось послушаться. Уверенно повторив его маршрут, я осторожно присела на антигравитационную мебель.

– Кофе, чай, пампушки?

Я с изумлением уставилась на его беззаботную усмешку. И где же тот неадекватный психопат-скандалист, которым меня пугали буквально пару часов назад? Глядя в эти нереального цвета глаза с танцующими в их глубине смешинками было трудно поверить, что их обладатель способен на то, о чем мне рассказывали. Ну да первое мнение всегда ошибочно, как говорят. Так что не стоило расслабляться.

– Благодарю, но мне бы очень хотелось знать, с какой целью я вам понадобилась, – рубанула я, не отводя подозрительных глаз.

Его турмалины сверлили меня также подозрительно, но я, с удивлением ощутив легкую дрожь в районе коленок, все же выдержала их взгляд.

– Хорошо, – кивнул он, – Ты имеешь право быть в курсе, хотя…, – хитрый прищур в мою сторону, – Тебе наверняка уже известны как минимум пара вариантов.

– Известны, – не стала врать я, – Но хотелось бы узнать оригинальную версию.

В ответ он развернулся к ярко вспыхнувшему монитору, и быстро защелкал кнопками. Экран пестрел разнокалиберными схемами, слегка схожими с графиками фондовой биржи. Так или иначе, я была далека от подобного, и пожалела, что не могу подкинуть Геру дополнительной информации. Хотя, если моя миссия удастся, они сами выведают у чернокосого ренегата все нужные сведения.

– Скажем так, – донеслось до меня через минуту, – Я разошелся в некоторых взглядах со своими коллегами, вследствие чего не имел дальнейшей возможности сосуществовать с ними в рамках общего помещения. Пришлось поменять дислокацию. Но, так как провести здесь остаток жизни меня отнюдь не радует, то хотелось бы с твоей помощью попасть в места более людные. Ясно излагаю?

Я поймала его небрежно брошенный в мою сторону взгляд, и удивленно округлила глаза:

– А с чего бы мне вам помогать, собственно?

– А с того, – ухмыльнулся он, – Что, насколько мне известно, не существует людей, не имеющих каких-либо материальных желаний, и ты не исключение, верно?

Вальяжно откинувшись на спинку стула, он наблюдал за моей реакцией.

Тоже мне золотая рыбка. Представив на секунду реакцию мужчины, если вдруг попрошу его косу на парик, я подавила смешок и подняла на него равнодушный взгляд, слегка пожав плечами.

– У вас ошибочные сведения. Какие будут еще варианты?

Его взгляд опасно похолодел, а голос сменился на угрожающий шепот:

– Варианты есть, но не все такие же приятные, как только что предложенный. Я полагаю, в твоих интересах не затягивать наше общение, и прервать его на компромиссной ноте как можно скорее, покуда вечер не перестал быть томным.

Это он зря.

– А может мне гораздо проще и безопаснее сдать вас вашим коллегам, которые уже подготовили для вашей нескромной персоны уютный карцер?

Две секунды он таращился на меня с изумленным видом, а потом расхохотался. Смеялся он долго, обидно и со вкусом, так, что я и вовсе почувствовала себя не в своей тарелке, и сердито нахохлилась. Я прекрасно понимала его эмоциональность. С тем же успехом новорожденный крольчонок мог угрожать матерому удаву. Тем более удав находился на своей территории, и защитить кроля было некому. Позорно сбежать я всегда сумею, но вот заставить себя уважать… И я закусила удила. Подождав, когда он отсмеется, окинув его надменным взглядом, поинтересовалась:

– И как же вы представляете себе мою помощь?

Он неуловимо посерьезнел, ответив:

– Я хочу попасть за пределы гор, желательно туда, откуда ты к нам явилась. Есть несколько способов, через портал, или через твою базу. К порталу у меня нет доступа, его может настроить только Гер. По некоторым причинам делать этого он не станет, но вы сможете на него повлиять, я надеюсь. Более сложен вариант с твоей базой. Насколько я знаю, извне попасть туда невозможно, а дверь на верхней площадке уже заблокирована. Опять же с помощью портала на нашей базе можно беспрепятственно туда попасть, а оттуда ты наверняка знаешь, как добраться за горную черту.

Мотивы его были яснее некуда. Нечистый на руку горе ученый опасался возвращаться в свою страну. Судя по его меркантильным убеждениям, в моей стране он с нового листа собирался искать лазейки для безбедного существования.

– Что я получу взамен, и какие гарантии, что получу?

По его губам зазмеилась гаденькая ухмылочка:

– А взамен я оставлю тебя в покое, и ты больше никогда обо мне не услышишь. Обещаю.

Ах вот мы наконец и увидели твое истинное лицо, дорогуша. Даже как-то неудивительно, ожидаемо, я бы сказала.

– А как же первоначальное предложение?

– Время его актуальности истекло.

– Тогда снова отказываюсь, – я сердито скрестила руки на груди.

– Ну хватит!

Резким движением он приблизил свое лицо к моему, схватившись обеими руками за обивку моего сиденья, и потянув на себя. Бордовый камень в его массивной серьге, неслабо оттягивающей мочку, тускло засветился изнутри, зловеще отражаясь в левом зрачке странного субъекта с не менее странным именем. Тот еще кадр, подумалось мне, только на косплей сборищах и встретишь подобного. Создавалось ощущение, что Герман с Даром напару решили устроить розыгрыш, и сейчас катаются по полу у себя на базе и синхронно хохочут, наблюдая в камеру мою реакцию на творящийся абсурд.

– Хватит, – медленно повторил он ровным шепотом.

Его необычные глаза светились так близко, что я почувствовала знакомый, еле уловимый запах яблочного шампуня, исходящий от его волос. Такой же шампунь стоял и у меня дома на полке в ванной. Ну хотябы пахнет хорошо, нелогично подумалось мне в тот момент, а он продолжал:

– У тебя есть два выхода, глупое создание. Либо ты безропотно мне помогаешь, и тихо-радостно потом живешь, не зная горя, либо я тебя отдаю в разведение к антроптериксам. С одним из них ты уже знакома. Их много, а самочки в их роду, к превеликому сожалению, долго не живут. Пернатые будут безмерно счастливы, если я сделаю им такой щедрый презент.

Паника отразилась в моих глазах, оправдав его смелые ожидания, и он внезапно оттолкнулся от моего стула так, что я, покачиваясь, отъехала к стене.

– Шахр! – рявкнул он в вижнбраслет.

Откуда-то снаружи послышался неясный шум, в котором секундой позже я различила шорох исполинских крыльев. Затем над нашими головами деловито зажужжал открывающийся люк. Я похолодела. Из широкого отверстия пахнуло прохладным свежим воздухом, и оттуда же тяжело прошуршал на пол огромный антроптерикс, осыпав пол десятком мелких перьев. Судорожно вцепившись в пуфик, на котором сидела, я попыталась, осторожно перебирая ногами по полу, скрыться за светящейся колонной. Эти манипуляции не скрылись от Царнима. Он только ехидно осклабился, и развернулся в кресле к пернатому гостю, который, насколько мне было видно из-за колонны, тут же вперился алчным взглядом в мою скромную особу.

– Тебя можно поздравить, Шахр, – злорадствовал чернокосый гад.

– Она отказалась помогать? – прошипел монстр, не сводя от меня внимательных желтых глаз.

Видимо знал, чудовище, какой радостью ему это грозит. Царним не успел открыть рот.

– Нет, я согласна! – быстро пропищала я из-за колонны.

– Что, что? Вас плохо слышно, – издевательски протянул монстр в дырявой футболке.

– Я согласна помочь, – прошипела я сквозь зубы, поднимаясь в полный рост, и выходя из-за колонны.

– Ты уверена в своем решении? – его голос вновь стал серьезным.

Я кивнула, не в силах сказать больше ни слова. Горло сжал предательский спазм, ноги отказались держать свою хозяйку, и я медленно опустилась на пол.

– Свободен, – бросил Царним птериксу, и тот также быстро исчез в люке, как и появился из него.

Я осталась сидеть на гладком полу, опустив голову. Моя красивая прическа растрепалась так, что волосы загородили весь обзор. И только когда передо мной оказались ноги этого мерзкого человека, я соизволила поднять на него глаза.

– Нам нужно обговорить детали, – произнес он спокойно, – Пока ты на моей стороне, ты в безопасности, идет? – он протянул мне широкую ладонь, чтобы помочь встать.

– Не стоит недооценивать противника, – сдавленно прошептала я, со всей силы хватая подставленную руку. Его тело тут же пронзило судорогой, и он судорожно задергался, выгибаясь дугой, не в силах освободится из ловушки. Через несколько секунд заряд в кольце иссяк, и мужчина свалился кулем, бессильно отпустив мою ладонь. Его глаза были широко раскрыты, он тяжело дышал, хватая ртом воздух и вздрагивая как на морозе. Я осторожно обошла страдальца кругом и остановилась на безопасном расстоянии. Ну и кто тут теперь тварь дрожащая, а?

Мстительно ухмыльнувшись, я твердой рукой сняла кольцо и спрятала в карман отработавший артефакт. Затем бесцеремонно уселась на живот вздрогнувшему от такой наглости болезному, и, демонстративно достав телефон, вызвала портал. Сидеть было неудобно, хорошо, что не пришлось терпеть долго такую жесткую человекообразную мебель. Не прошло и двух секунд, как мы провалились в яму телепорта.

10.

Я полюбовалась в зеркало последний раз и с сожалением стянула восхитительное платье. За несколько часов моего вынужденного приключения оно нисколько не утратило своего первоначального качества. И теперь у меня есть вещь, в которой я смотрюсь по-настоящему прекрасно. Переодевшись в легкие штаны и толстовку, заботливо вычищенные и отглаженные умной машиной, я вернула кусок персикового шелка в шкаф, где висели вещи, чью принадлежность я безошибочно определила по запаху. Что закономерно, Герман никогда не чувствует запаха дыма на своих вещах. Да и платье вряд ли сможет пахнуть ванильной горечью сильнее, чем сейчас. Любой его подарок всегда был настолько пропитан этим характерным запахом, что приходилось долгое время проветривать вещь на балконе. Видимо, это такой своеобразный способ метить территорию. Ха-ха.

В общей комнате мужчины пили чай с булочками, и общались о чем-то меня не касающемся. Это я поняла по их неловкому молчанию после того, как присоединилась к чаепитию. Герман услужливо налил мне кипятка, и продолжил разговор на сугубо мужском языке, оперируя исключительно научно-техническими терминами. Судя по скисшему выражению лица его собеседника, на этом языке он мог только читать и то лишь со словарем. Из банки с чайными капсулами я выбрала нежно-зеленую, и, утопив ее в кружке, не пожалела. Это оказался мятный травяной настой с преобладанием нот мелиссы и чего-то цитрусового. С минуту погрев ладони о железную кружку я, наконец, рискнула прервать унылый монолог Гера, скромно кашлянув, чем тут же притянула к себе общее внимание.

– В чем дело, Рин?

Интересный вопрос. После того, как я час назад эффектно выехала из телепорта верхом на их бывшем коллеге, знаков внимания мне было оказано аж два. Гер только спросил, как я, и едва дождавшись ответа, занялся обессиленным царнимовым телом. А Дар так вообще удостоил лишь кивком. И все. Пока они кружили как два голодных стервятника, дорвавшихся до дохлого слона, я успела принять душ, найти свои вещи, переодеться, и вернуться. Здесь существенно ничего не изменилось, только туша, тобишь Царним, исчез, как будто стервятники за те полчаса, что я отсутствовала, успели обглодать его целиком вместе с тапками. Такое незаслуженное отсутствие внимания к своей скромной персоне показалось мне чертовски обидным. В конце концов, я имела право на информацию. Между прочим, я рисковала если не жизнью, то честью и достоинством за шут знает, когда купленную прокуренную тряпку, которую итак получила бы запросто.

Отпив теплый чай, я ответила, проникновенно взглянув ему в глаза:

– Я бы хотела знать, что дальше, Гер.

С моей стороны это был своеобразный удар ниже пояса. Я редко допускала пересекаться с ним глазами вот так, ведь подобные взгляды он ой как не любил. Так может позволить себе смотреть невеста на любимого жениха, когда они наконец остаются наедине, заранее предполагая, чем ей это грозит. А Герману, убежденном в своем бесправии относительно меня подобное обращение причиняло неприятно тоскливое беспокойство, которое, как сейчас, ясно отразилось в его глазах. Тем не менее, всетаки изредка я позволяла себе этот нечестный прием, чтобы узнать четкие ответы, иначе же Герм, мастер недоговаривать, мог сказав много, не сказать толком ничего. Сработало, как и всегда.

– Ты вернешься к себе на базу, я полагаю, – напряженно отозвался Гер, не отрывая невеселого взгляда от моего лица, – Если ты все еще заинтересована в этой работе, конечно.

Поняв по моему выражению, что всетаки заинтересована, он продолжал:

– Можешь наведываться в гости, как только пожелаешь, мы всегда будем тебе рады, – он печально улыбнулся, скосив глаза на Дара. Тот весьма неубедительно кивнул. Я скептически оглядела их обоих.

– Ну что вы, я итак чрезмерно злоупотребила вашим гостеприимством.

Дар подавился чаем, и Герман хлопнул его несколько раз в районе лопаток, осуждающе покачивая головой в ответ на мой детский выпад. На этом мои вопросы не закончились.

– А что будет с Царнимом?

Мужчины переглянулись.

– Он в нижнем ярусе, в карцере. Мы уже вызвали людей, которые конвоируют его до цивилизации, и там они сами решат, что с ним делать дальше. Главное, что здесь он никому больше мешать не станет.

– То есть вы не переживаете, что он сольет всю секретную информацию об ваших находках? – не унималась я.

– Нет, – безапелляционно заявил Дар, – Мы уверены, что это не входит в его планы.

Ответы меня не удовлетворили. Интуиция никогда меня не обманывала, а тут она просто кричала о том, что эти интриганы что-то явно не договаривают. Другой вопрос был в том, нужна ли эта информация мне, и касается ли она непосредственно меня. Но так уж вышло, что я родилась женщиной. А женщина и любознательность обретаются по отдельности только в виде исключения, которым я, к счастью или нет, не являлась.

Сделав вид, что удовлетворила свое любопытство, я осталась допивать чай, а мужчины, углубившись в разговор о своем, покинули общую комнату. Я больше не могла осуждать их небрежное поведение относительно моей персоны. Глядя на их увлеченность своими многолетними трудами и исступленно горящие глаза при обсуждении очередного исследования, невольно задумаешься, что ученый это не профессия и не призвание, а определенная порода людей. Для них работа – это вся их жизнь, которую они наполняют результатами исследований, ее содержание и поистине главный смысл. Вне работы внимания Германа мне хватало с избытком, можно сказать, порою я от него просто задыхалась. Здесь же было более чем глупо с моей стороны обижаться на его отсутствие. Поэтому я поднялась, прихватив пару булочек с повидлом, и двинулась в нижний ярус, проверить пленника, допросить, и, по возможности, поиздеваться.

Проплутав по металлическим лестницам около десяти минут, я вышла в длинный коридор, который заканчивался небольшой, по минимуму обставленной комнатой за абсолютно прозрачной тонкой стенкой. Я мстительно ухмыльнулась, и ленивой походкой двинулась к надежной преграде из усовершенствованного монолитного бронестекла, проще говоря, из непробиваемого, за которой, как лев в клетке, метался Царним. Вид у него был весьма помятый, поношенная футболка измочалилась и вовсе до непотребного состояния, черные волосы были растрепаны, выбившиеся пряди то и дело лезли ему в лицо, и он нервным движением периодически убирал их назад. Узрев мое приближение и замедлившись, мужчина повернулся навстречу, и уставился мне в лицо свирепым взглядом. Казалось, он мог прожечь стекло огнем своих пламенеющих глаз. Но мне, как несомненной хозяйке положения, бояться его ярости было нечего, и я весело улыбнулась, шагнув почти вплотную к разделявшему нас стеклу.

– Как дела? – насмешливо поинтересовалась я. – Кофе, чай и пампушки не предлагаю, есть только булочки с повидлом, хочешь?

Выпечка, завернутая в салфетку, исчезла в стенном кармане, и в следующую секунду упала в пластиковый контейнер с той стороны недалеко от Царнима, который даже не обернулся. Он неотрывно сверлил меня взглядом и злился настолько, что грудь под рваной футболкой ходила ходуном от тяжелого дыхания. Я почувствовала себя счастливым тореадором, который, уволившись с ненавистной работы прямо перед боем, пришел попрощаться с самым вреднючим бычарой, рогов которого ему сегодня посчастливилось избежать. Что ж, полагаю, конструктивного диалога у нас сейчас не выйдет. По крайней мере, я не ношу с собой транквилизаторов для успокоения бешеных животных. Пожав плечами, я развернулась, чтобы уйти, но за спиной раздался голос, чуть приглушенный стеклянной преградой.

– Почему на тебя не действует мой дар?

Я изумленно обернулась.

– Что ты сказал?

Он шагнул к стене вплотную, так что стекло затуманилось от его дыхания, и проговорил:

– Я могу управлять людьми, навязывать свою волю при прямом зрительном контакте, почему с тобой это не работает?

Его серьезные глаза недоуменно ощупывали мое лицо, как если бы там была указана причина его недоумения. Мысли смешались. Дар? Управление людьми? Что это, черт возьми, за бред? Я слышала про гипноз и нейро-лингвистическое программирование, но управление людьми через зрительный контакт? Это что-то новенькое. Наконец через минуту я выдавила:

– Может, это все из-за стекла?

Он упрямо мотнул головой, будто отгоняя назойливую муху.

– Нет! Они не смотрят мне в глаза, потому что знают об этой моей особенности.

Так, с сумасшедшими надо разговаривать спокойно, чтобы убедить их в том, что веришь их словам. Они, надо полагать, это Герман и Дар.

– И давно у тебя этот дар? – осторожно поинтересовалась я.

– Всегда был, – он слегка пожал плечами, – И вот впервые я сталкиваюсь с тем, что он не работает.

– Не переживай, я слышала, с мужчинами такое иногда случается, – не удержалась я.

Он недобро усмехнулся.

– Невозможно, мой дар действует на всех людей независимо от пола… Хотя…

Он недоверчиво оглядел меня с ног до головы. Я удержалась от сиюминутного желания тут же поправить прическу, и, спрятав руки за спину, вопросительно склонила голову:

– Хотя что?

– Ты что, девственница? – изумился он.

Горячая волна прилила к моим щекам, тут же предательски покрасневшим. К таким вопросам я была не готова. Просто я всегда считала, что интимные отношения — это своеобразная кульминация платонических, а любовь я пока еще ни к кому не испытывала. Ведь если тестировать новые ощущения не пойми с кем, можно потом всю жизнь от них не отмыться. Но ему же сейчас этого не объяснишь, мужские взгляды в этом плане явно отличаются. Короче, меня застали врасплох, секунды мучительно тянулись растаявшей жвачкой, мысли нервно метались в голове, а я так и не придумала достойный ответ. И он не стал его дожидаться:

– Тогда это многое объясняет.

Мигом расслабившись, мужчина развернулся, шагнул к стене, выудил из контейнера булочки, развернул салфетку и принялся смачно жевать, устроившись на узкой скамейке вдоль стены. Видимо, для него было нормой за доли секунды перетекать из одного эмоционального состояния в другое, как по мне, это было довольно таки сложной задачей. Я все еще стояла с пурпурными щеками, пытаясь успокоить сердцебиение, когда до меня донесся невеселый голос:

– Да уж, ты заставила меня по-настоящему испугаться. Я действительно решил, что дар исчез. Уверенность в себе, она просто испарилась, понимаешь? Ты даже вела себя не как все, не отводила глаз, не пыталась мне угодить. Поэтому я растерялся, ведь не привык получать от людей желаемого, не используя дар, и не знаю, как действовать иначе. Я слышал о том, что на таких как ты дар не действует, но не предполагал, что придется с этим столкнуться. Прости, что пришлось напугать. Просто я очень испугался сам.

Печально сидя на жесткой лавке, чуть ссутулившись, он поднял лицо, и глядел на меня исподлобья полными раскаянья щенячьими глазами, а его губы, все в крошках от выпечки, изогнулись в покаянной улыбке. Зрелище было настолько душераздирающим, что мое сердце невольно пропустило удар, а губы сами собой вернули ему улыбку.

– Бывает, чего уж там, – прошептала я охрипшим голосом, совсем не предполагая, что дело примет такой оборот.

– Рин! – жутковатым эхом раздалось откуда-то сверху. – Рин, где ты? – уже ближе, и я не стала отзываться, предполагая, что в следующую секунду Герман покажется в начале коридора. И оказалась права. За спиной послышались торопливые шаги, и мне на плечо легла тяжелая рука.

– Что ты тут делаешь? – обеспокоенно поинтересовался Гер, – Мы тебя потеряли!

Я повернула к нему лицо с не успевшей еще истаять улыбкой, предназначавшейся ренегату. У Германа слегка перехватило дыхание, он развернул меня к себе, и вгляделся в лицо.

– Все хорошо? – он слегка встряхнул меня за плечи.

Я кивнула и обернулась к Царниму, не сводя глаз с вцепившегося в меня мужчины.

– Ты все продумал, да, Гер? – саркастически донеслось из-за стены. – И врать ты умеешь замечательно, а главное, все на благо другим, ничего для себя. Редкостное благородство!

Герман смотрел на меня, как будто не слыша.

– Идем, – позвал он, сжав мою ладонь.

– Посмотри сюда! – рявкнул чернокосый.

Но тот уже шагал по коридору прочь от карцера, волоча меня за собой. Я обернулась на ходу и увидела, что Царним, с обреченным видом откусывая булочку, грустно машет мне на прощанье ладошкой.

11.

Когда мы вернулись в общую комнату, Дара там не было, зато из коридора, ведущего в лаборатории, эхом доносился шум от склянок, и приглушенное бульканье каких-то реактивов. Стало ясно, что обороняться мне придется самой. Но лучшая защита — это нападение, верно? И я решила не ждать, когда Герман, поморщившись как от головной боли спросит, какого черта меня понесло в нижний ярус, и задала свой вопрос:

– В чем ты лжешь, Гер? Я же вижу по твоему поведению что ты, как минимум, недоговариваешь. Кто этот человек? Ведь он никакой не ученый, правда?

И мужчина отвел глаза, подтвердив мою догадку.

– Тебе не следует забивать себе голову лишней информацией, которая тебя совсем не касается, – проговорил он тихо.

Я вспыхнула, но сдержалась, и ответила ему тем же спокойным шепотом:

– Уже касается, Гер. С тех пор, как вы с Даром меня в это втравили, попросив о помощи. Но для чего было врать? Неужели все так сложно, почему бы просто не сказать правду? Ты считаешь меня той, кому нельзя доверять?

Он протяжно выдохнул, и, неторопливо проведя рукой по растрепанным волосам, как будто собираясь с мыслями, уселся на стул, жестом пригласив сесть рядом. Я опустилась на соседнее сиденье и вгляделась в его лицо. Меня не отпускало ощущение, что что-то в мужчине неуловимо изменилось. Он как будто слегка преобразился, чуть расправив плечи, или шире раскрыв глаза. В его манерах стало меньше неуверенности, будто бы он нашел для себя эликсир, искореняющий любые сомнения. Так или иначе, я была рада этим изменениям, ведь они говорили о том, что Гер открыл нечто важное. Нечто, способное сделать его счастливым. Не могу себе представить, что бы это могло быть, но положительные изменения были налицо. Вследствие новых открытий я даже позволила себе ободряюще улыбнуться, и положить руку на его плечо. Он накрыл мою руку своей теплой ладонью, и, ответив на улыбку, мягко проговорил:

– Ты ведь солнце, Рин. Маленькое, светлое и невероятно теплое солнце. И я сделаю все, чтобы этот огонек всегда светил и улыбался. Поэтому, если я буду уверен в том, что какая-либо информация способна нанести тебе вред, то буду держать ее от тебя подальше.

Что ж, чего и следовало ожидать. Хитрюган! Гер и здесь не дал слабину, оставшись верен себе. Видимо, информацию придется добывать иными путями. И тогда, переступив через свои правила, мне пришлось отпереть в своем характере потайную дверь, за которой прятались хитрость, лукавство, изворотливость и толика коварства, чтобы выпустить их наружу. С хитрецами нужно бороться их же методами.

Часом позже, уже вернувшись порталом к себе на базу, и переделав все дела, дабы исключить ненужные вопросы от начальства, я решительно вскарабкалась на верхнюю площадку, и уверенно набрала код. Выйдя наружу, я зорко огляделась. Если верить радару, антроптерикс был где-то здесь.

За горизонтом плавно угасало сонное марево над уже спрятавшимся светилом. Древесный океан был тих и спокоен, будто заранее приготовившись ко сну. Сумерки, щедро расстелив полупрозрачное серо-синее покрывало, терялись среди десятков крохотных вспышек ранних звезд. Темнело. В воздухе чувствовался лишь небольшой прохладный ветерок, который юрко проникал сквозь мою толстовку, бестактно вытесняя притаившееся тепло. Поэтому я решила не медлить. Зябко поежившись, я набрала полные легкие воздуха, и над океаном из спящих деревьев пронеслось звонкое эхо моего голоса, распугав мелких птиц, и, расплескавшись по вершинам, затихло где-то за горизонтом:

- Шааааааааааааааааахр!!!

Притихший лес взорвался возмущенными воплями сотен разбуженных птиц. В воздух взвилось громадное верещащее облако, обдав меня нехилой воздушной волной, и ворохом листьев вперемежку с перьями. Покачнувшись, я едва не упала назад, но удержалась, залюбовавшись необыкновенным зрелищем. Несколько минут возмущенный рой кружил над деревьями в поисках неизвестной опасности, но вскоре постепенно затих, исчезнув в листве.

Едва лишь над лиственным океаном снова повисла умиротворенная тишина, как над моим левым ухом, заставив меня вздрогнуть, раздалось непринужденное:

- Шахриан, вообще то.

Медленно развернувшись, я обнаружила крылатую фигуру, в очередной раз темным силуэтом заслонившую мне вход. Уф, кажется, я слегка переоценила свою храбрость. Черт возьми, Рин, нельзя просто закрыть глаза на происходящее и закрыться в своем дупле, как трусливая белка. Подбодрив себя подобным образом и все же поборов малодушный страх при виде жутковатого создания, я подняла голову, храбро встретив его насмешливый взгляд.

– Нам надо поговорить.

– Это я уже понял, – лениво бросил Шахр, отодвинувшись с дороги и пропуская меня в проем. Я поспешно скользнула мимо, стараясь не задеть опасного гостя, и пробралась внутрь. Птерикс тенью проследовал за мной, еле протиснув в проем внушительное оперение. Он не стал ждать дальнейших указаний, и удобно устроился прямо на жестком ковролине, под странным углом подогнув когтистые лапы рядом с открытым люком, отрезав мне все пути к отступлению. Я последовала его примеру и плюхнулась тут же, напротив. Никто не знает, чего мне стоило сохранять спокойствие в этой ситуации. Воистину, я перешагнула через себя, раздавив присущую мне трусость, чтобы разобраться, наконец, в происходящем таким решительным образом.

Нередко бывает так, что сам от себя не ожидая, оказываешься способен на удивительные вещи, благодаря чему жизнь становится на толику лучше и интересней, а зачастую и опаснее. Но я уже почувствовала вкус адреналина, и соврала бы, сказав, что мне не понравилось. Иногда, постоянно плывя по течению, стоит слегка изменить траекторию, как резко меняется все, правда не всегда в лучшую сторону, но все же. И я решила ее изменить, рискнув во второй раз в своей жизни. Авось, к чему-то этот необдуманный поступок да приведет, так или иначе, терять мне было нечего. Интуиция и чувство самосохранения в данном случае предпочли благоразумно заткнуться и, сидя в обнимку в дальнем углу разума, куда их загнали азарт и жажда приключений, опасливо взирали из своего угла на сумасбродную хозяйку.

Нас разделяло не более двух метров, но, учитывая немалые размеры существа, который заполнил собою все пространство, на площадке оказалось более, чем тесно. Что ж, зато данная ситуация, на мой взгляд, как нельзя лучше располагала к откровенности. Я едва заметно вдохнула, набираясь храбрости, сжала руки, и, не рискуя отводить взгляд от настороженных глаз своего гостя, нерешительно выдохнула:

– Это правда, что таких как ты здесь много?

12.

Вглядываясь в приглушенно светящийся монитор, Герман отбросил очередной окурок, в сотый раз жалея о своем неумении читать по губам. Уже около сорока минут длились посиделки Рин с антроптериксом на верхнем ярусе ее базы. Столько же времени мужчина ловил каждое лишнее движение, не отрывая взгляд от экрана. Его коллега давно спал в своей каюте. Благо ученым повезло не совпасть биоритмами, иначе Дар давно заподозрил бы в поведении друга некоторые тревожные симптомы. Хотя, так или иначе с ним всегда можно было договориться, всетаки десять лет сплоченной работы подразумевают некоторое доверие и предрасположенность к компромиссам. Чего стоят только многократные совместные перфомансы с Рин во избежание его лишних беспокойств на ее счет.

Тонкие пальцы в нерешительности достали очередную ванильную сигарету, и немилосердно смяли ее, раскрошив пахучее содержимое по столешнице. Трубка все же была гораздо привычней, и успокаивала куда успешнее.

Цветная картинка идеального качества не передавала звук, и мужчина проклинал свою непредусмотрительность. В определенный момент ему казалось, что круг общения девушки будет ограничен безмолвным зверьком, теперь же стало ясно, что никто не застрахован от подобных досадных ошибок, даже человек вроде него. Что ж, при первой же возможности стоит исправить недоразумение, нашпиговав проклятое дерево боле актуальной аппаратурой. Он мысленно поставил себе зарубку, и решительно поднялся. Раз девушка допустила подобный шаг, ему тоже не стоило медлить, кто знает, где в следующий раз могли подстеречь подобные неудачи.

Он решительно направился к стальному шкафчику с веществами. Десятки драгоценных колб с опасным содержимым, тускло бликующие в свете монитора, были аккуратно надписаны его убористым почерком. Гер взял одну, с полупрозрачным порошком желтого цвета, и осторожно опустил в карман рабочего халата. Затем из другого шкафа извлек чемоданчик с блестящими медицинскими инструментами, и тщательно проверил содержимое. Убедившись в наличии всего необходимого, мужчина подошел к пульту, и отключил на всякий случай все ночные камеры наблюдения, которые могли засечь его странные манипуляции, и стать источником для нежелательных вопросов. Открывая зеркальную дверь из комнаты, он мимоходом встретился взглядом со своим отражением, и внутренне опешил от несвойственного ему выражения, но быстро опомнился, жестко тряхнув головой, и вышел.

Спускаясь в нижний ярус, он с несвойственной его натуре нежностью думал о том, что при первой же возможности поблагодарит девушку за нового себя. Проходя мимо запароленных дверей нижнего яруса, надежно скрывающих объекты его исследований, он в очередной раз корил себя за то, что не додумался поместить в подобную и Царнима, чтобы предотвратить его незапланированную встречу с Рин. Но кто же мог подумать, что девушка способна на подобные выходки. Казалось, он узнал ее настолько, что мог по малейшим эмоциям определить, что она предпримет в следующий момент, но нет. Кое в чем она оставалась удивительно непредсказуемой. Вот и сейчас решила действовать самовольно, не думая, чем это может ей грозить. Глупая. Юношеский максимализм, помноженный на нездоровый энтузиазм и чисто детское любопытство могли сыграть с ней злую шутку. Это следовало прекратить.

Волнующие воспоминания о счастливой Рин в милом розовом платье непроизвольно вызвали у него теплую улыбку. Шальная мысль о том, что его рискованный эксперимент вдруг увенчается успехом, нарисовала ему Виринею с несвойственным ей выражением обожания на лице. Как когда-то давно она смотрела на того огромного плюшевого медведя впервые. Он представил, как она с высоты своего небольшого роста тянется к нему тонкими руками и, бережно обняв за шею, мягко касается теплыми губами краешка его собственных губ и шепчет что-то невразумительное, понятное только им двоим.

Отвесив себе мысленную оплеуху, и прогнав непрошенные мурашки, Гер заставил себя подумать о насущном. Мечты о Рин должны стать реальностью, а для этого нужно было немного потрудиться.

Царним спал на жесткой скамейке, неудобно свернувшись на небольшом пространстве. По периметру камеры неярко светилась диодная лента, освещая блеклыми сиреневыми лучами его широкую спину в растянутой футболке и длинную косу, дохлой змеей свесившуюся до самого пола. Его плечи размеренно двигались в такт дыханию, не оставляя сомнений в том, что мужчина действительно крепко спал. Гер помедлил с минуту, разглядывая будущую жертву. Наконец, окончательно убедившись в его полной пассивности, бесшумно достал из кармана стеклянную колбу, и откупорил пробку. Содержимое склянки тут же потянулось наружу, желтоватой дымкой просочившись в предусмотрительно отпертую дверь камеры. В момент все пространство комнаты было заполнено едким туманом, скрывшим спящую фигуру. Чуть позже, когда дым улетучился через вентиляцию, мужчина снял защитную маску, и шагнул в пространство камеры. Не спеша открыв металлический чемоданчик, и достав нужные приспособления, он осторожно приблизился к спящему. Ритм дыхания чернокосого чуть изменился, Царним стал дышать глубже, тяжело вздымая мощную грудь. Ученый с усилием перевернул массивное тело на спину, затем надел стерильные перчатки, и провел все необходимые действия. Спустя всего пол часа Герман был уже в лаборатории, надписывая колбу со взятой кровью как опытный образец. Оставалось произвести несколько несложных манипуляций, чтобы выделить нужный фермент и преобразовать его в действующее вещество. И тогда, если все пройдет удачно, с помощью своего нового изобретения он сможет на себе почувствовать все возможности уникального дара управления людьми, но уже безо всяких условностей, безраздельно…

Из всех веществ, которые они с Даром производили на базе, благодаря собственным оригинальным технологиям, это будет абсолютно иным, полученное совершенно исключительным методом. Удивительно, что, используя подобным образом технологию внедрения определенных веществ в тело человека, они никогда не задумывались о том, что также довольно просто это вещество из человеческого тела выделить. Теперь лишь оставалось дождаться результатов эксперимента, чтобы с уверенностью утверждать о его жизнеспособности. И хлебнув горячего кофе, Герман нетерпеливо погрузился в работу.

Над таинственным сектором вот уже несколько часов царила ночь, но это событие не гарантировало сон для некоторых. Тех, кто настолько был занят увлекательной беседой, что и не помышлял о сне. Двое на верхнем ярусе наблюдательной базы в виде дерева почти на полночи забыли о своих потребностях, и щедро делились друг с другом сокровенной информацией. Хотя, некоторая меркантильность в их интересах всетаки присутствовала, поскольку бескорыстие в человеческих отношениях встречается крайне редко, и данная ситуация не являлась исключением.

До чего договорились эти двое, всю ночь мимоходом наблюдавший за их беседой еще один бодрствующий субъект так и не догадался. Однако нетрудно было понять, что ничего хорошего эта беседа для него не сулила, поэтому, отвлекаясь лишь на пару секунд, чтобы полюбоваться на встревоженное лицо знакомой девушки на экране монитора, он тут же возвращался к работе, чтобы сделать свою мечту еще на толику ближе. Под утро, совершенно обессиленный изобретатель наконец уснул за собственным рабочим столом, предусмотрительно спрятав драгоценный результат трудов во временный контейнер. Коллега, обеспокоенный слишком долгим его отсутствием, нашел друга спящим и, заботливо прикрыв его пледом, бесшумно удалился. Его ждала работа над их общим проектом, который должен был вскоре завершиться, и не терпел отлагательств.

Антроптерикс покинул древесную базу как раз перед самым восходом солнца, направившись в место расположения их с Царнимом подземного укрытия, чтобы отдохнуть и выспаться перед важной миссией.

Рин долго провожала взглядом крылатого человека, постепенно скрывавшегося в предрассветной мгле, и с восхищением думала о том, как же всетаки поразительно в этот самый момент он был похож на одного из тех ангелов из сказки, прочитанной когда-то в детстве. Если бы только у ангелов были птичьи хвосты да когтистые лапы. Вследствие последних событий она имела полное право думать о бывшем госте куда более благодушно. Как только погасли последние звезды, а призрачный крылатый силуэт совершенно растворился вдалеке, девушка тенью скрылась в дверном проеме.

13.

Упрямо сжав слегка дрожащие руки, я решительно двинулась по знакомому коридору в сторону нужной двери. Слабо надеясь на чудо, уже на подходе к месту назначения я наконец с облегчением ощутила долгожданный результат приема нескольких грамм алкоголя для храбрости. Руки перестали дрожать, а в груди разлилась приятная теплота, сумевшая в момент заполнить все тело, и даже доползти до дурной головы. В этом тепле благополучно захлебнулись мои трусость и благоразумие. Мельком изучив себя в зеркальной двери и вполне удовлетворившись увиденным, я энергично толкнула полотно, тут же храбро шагнув в открывшийся проем.

Присутствующий в комнате мужчина не сразу заметил мое появление, увлеченно копаясь в открытом шкафу. Судя по его мокрым волосам, небрежно собранным в хвост, ему не так давно повезло освежиться в душе, и в данный момент он искал подходящий предмет гардероба, стоя спиной ко мне в одном полотенце. Да уж, умею я выбирать подходящий момент, везет же некоторым, как утопленникам, – это проснулись было трусость и благоразумие. Но не успевший выветриться коньяк бодро поднял голову, и непрошенные чувства возмущенно забулькали, исчезая в пучине неблагоразумия.

Примерно через минуту, налюбовавшись наконец бесплатным стриптизом, я решила, что подобные зрелища компрометируют всех участников, и звонко хлопнула ладошкой о дверной косяк. Герман вздрогнул и обернулся. Не ожидал это мягко сказано, было написано в его расширенных от изумления глазах. Даже руки застыли на завязках свободных домашних штанов, забыв завершить начатое. Я впервые наблюдала его в подобном виде, и зрелище, скажем так, было весьма занятным. Белокожий от природы подобно каноничному кровососу, с потемневшими от воды волосами, в одежде казавшийся весьма худощавым, без нее мужчина был несколько поджарым, но не без наличия весьма неплохо сформированных мышц. В полностью трезвом виде я бы даже одобрила его физическую форму, тогда как в данном состоянии она показалась мне настолько мотивирующей, что я с несвойственной мне бестактностью оценивающе оглядела жертву с ног до головы, слегка задержавшись взглядом на отчетливо проступающих венах нижнего пресса. М-да, алкоголь — это такая страшная вещь, которая зачастую переворачивает с ног на голову все мировоззрение и принципы некоторых кучерявых лиц женского пола.

– Виринея? – Ошарашенно уточнила предполагаемая жертва, явно не уверенный в своем предположении. Нет, я глюк, явившийся тебе от недосыпа!

Да уж, застать врасплох железного Германа, чтобы лицезреть подобное выражение на его лице, это дорогого стоило. Обычно хорошо контролирующий мельчайшие эмоции, мужчина вдруг опомнился, и шагнул навстречу, закончив наконец со злополучными завязками. – Что ты тут делаешь?

Я неоднозначно пожала плечами, и, разглядывая скромный интерьер комнаты, дабы потянуть время, задала встречный вопрос:

– А разве не ты предложил забегать в гости в любое время?

И в голове тут же ненавязчиво закрутилась песенка: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Тарам-парам, тарам-парам, на то оно и утро! На то оно и утро!».

Комната изобретателя была достаточно просторной, но обставлена весьма скромно. Большую часть околостенного пространства с одной стороны занимали различного шкафы и шкафчики, подписанные неразборчивыми закорючками. Удивительно, что даже в сугубо личностном пространстве у него находилось место для рабочей мебели, наверняка наполненной соответствующим содержимым. Ученые, что с них взять. Они живут на работе, и работают по жизни. С другой стороны комнаты располагались в одну линию пара металлических столов, усыпанных стопками бумаг, уставленными подставками для пробирок, множеством емкостей с разнообразными канцелярскими принадлежностями и кучей незнакомых неискушенному человеку гаджетов. Над столами красовался триптих из одинаково поблескивающих темных мониторов. Широкий шкаф из полированного древесного массива, в котором минуту назад копался Гер, перегораживал помещение надвое, оставляя узкий проход, видимо, непосредственно к спальне.

Я повернулась обратно к изобретателю и поймала его настороженный взгляд. Мужчина напрягся, явно в ожидании какого-то подвоха с моей стороны. Возможно, ему казалось, что я сейчас рассмеюсь и позову его пить кофе с печеньем, или предприму еще что-либо подобное. Но мне пришлось его удивить. Снова. Вдруг смущенно потупив взгляд, я выдала:

– Если это было приглашение из вежливости, и я оказалось недостаточно умной, чтобы это понять, то извини.

И сделала движение в сторону выхода. Герман мигом сориентировался и, в два прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, перегородил мне путь к отступлению, для верности еще и руки в стороны расставив. Только бы дверь не догадался запереть, пронеслось в моем нетрезвом мозгу, а вслух я пролепетала:

– Тогда извини еще раз за вторжение, – И не спеша двинулась в сторону столов, бесцеремонно плюхнувшись в единственное кресло, придвинутое к одному из них. Заинтересованный мужчина осторожно двинулся следом. Глядя, как он приближается, я пожалела, что не обладаю достаточным чувством времени. Сколько минут прошло с момента моего прихода? Как правильно высчитать момент? Если бы не пары алкоголя, щедро глушащие мое беспокойство и даря чувство беззаботного умиротворения, я давно бы села в лужу со своими скудными актерскими способностями. Но сейчас, не без их помощи возомнив себя великой артисткой, я выжимала из подкорки все подразумевающиеся таланты.

Усевшись возле моих ног, Гер пристально уставился в мое раскрасневшееся лицо, и вполне ожидаемо поинтересовался:

– Рин, ты что, пила?

Глупо было ходить вокруг до около, еще больше запутывая и вызывая тем самым ненужные подозрения. Поэтому я решительно набрала побольше воздуха в грудь, и, вместе со щедрой порцией перегара выдохнула обезоруживающее:

– Я бы хотела поговорить о нас.

Судя по его напрягшимся желвакам, ответ был весьма неожиданным. Неловко встретившись с ним взглядом, я со странным чувством проследила, как загораются его глаза. Теперь, увидев их вблизи, не трудно было заметить, что прежде их холодный серый цвет с голубым отливом разбавился вдруг непонятно откуда взявшимися вокруг зрачка темно-розовыми лучиками.

– Что же конкретно ты хотела бы выяснить? – Поинтересовался он недоверчиво, не отводя своего взгляда с его новым выражением и цветом.

– Возможно, это прозвучит глупо, – осторожно начала я, – но я вдруг подумала, что практически ничего о тебе не знаю наверняка, как и самого главного, того, что меня волнует. Мы знакомы долгое время, за которое ты показал, как заботишься обо мне и даже дорожишь. Но я не могу понять, что тебя держит рядом, и поэтому хочу спросить, кто я тебе, Гер? Вернее, что я для тебя? Давай расставим черточки над и. Сейчас.

Ход конем, удар под дых, финт ушами! Как тебе такое, Гер? Как там, кстати, его фамилия? Этого я, кажется, тоже не знала. Черт!

– И что же ты хочешь услышать? – Он слегка развеселился, ожидаемо не приняв всерьез моих нетрезвых излияний. Но глаза оставались напряженными.

– Правду, – с жаром выдохнула я, – хотя бы в отношении меня. Любую. Жги!

Он слегка поморщился от очередной коньячной ингаляции. Чувствовалось, что разговор явно пошел не туда, куда хотелось изначально. Как предполагалось заранее, придется лишь слегка пофлиртовать, потянув время, поболтать о насущном, не задевая при этом острых тем. Но мое странное состояние повлекло за собой неконтролируемые последствия, за которые наверняка в скором времени придется расплатиться. Но слишком много недоговоренностей и вопросов скопилось между нами, чтобы вот так просто можно было спустить все на тормозах. И я постараюсь узнать это сейчас. Гуляй, шальная императрица!

Что он подумал? Уж явно не то, что я пришла признаться в вечной любви, но и мое предложение расставить точки его слегка напрягло. Возможно, Гер решил, что я таки устала от неопределенности, и созрела наконец порвать с ним все отношения. Уж слишком долго он молчал. Но позволить ему сделать подобные выводы было не в моих интересах. Кто знает, на что это его подвигнет в результате? Поэтому я собрала волю в кулак, и расширенными от внезапно нахлынувших эмоций глазами, заплетающимся языком прошептала:

– Гер, ты что-то чувствуешь ко мне?

Он резко вскинул голову, и насмешливо оглядел мое нетрезвое воодушевление. Затем, привстав, внезапно схватил рукой мой подбородок и слегка приблизился, изучая выражение глаз. Я же со своей стороны изучала его, ставшие немного похожие оттенком на необычные глаза одного нашего общего знакомого. Порадовал тот факт, что на данный момент от него не несло набившим оскомину ванильным дымом, и я стойко выдержала его близость, даже не поморщившись. Как раз-таки пахло от него весьма приятно, моим любимым яблочным шампунем. Можно было подумать, у них здесь один флакон на всех.

«Что происходит?», – промелькнуло в голове, – «почему он себя так странно ведет?», – слегка запаниковала я. «Да ладно, это же Герман», – влезла другая мысль, – «мы его знаем как облупленного, и он не из тех, кого стоит опасаться». «Знали», – встряла третья, – «после вчерашнего разговора я уже не уверена, что знаю его даже самую малость». «Тем не менее, не стоит показывать нашу осведомленность», озвучила четвертая, «чтобы не провоцировать его на непредвиденные поступки». С четвертой мыслью я согласилась и решила вести себя так, будто все происходящее весьма в порядке вещей, и ничуть меня не удивляет.

Мужчина освободил мое лицо и с удивленной полуулыбкой неверяще продолжал разглядывать сердито насупившуюся от его долгого молчания меня.

– Иди ко мне, – негромко и вопросительно донеслось до моих ушей. Гер склонил голову набок, поймал своим едва потемневшим взглядом мой, и повторил уже громче, не скрывая торжества в голосе:

– Иди, Рин! – И распахнул объятия.

Сказать, что меня удивил подобный поворот, это ничего не сказать. И это не было ответом на мой вопрос.

Все мысли возмущенно притихли и не выдавали больше никаких идей, даже самых сумасбродных. Его взгляд не отпускал от себя, притягивая мощной волной читавшихся в нем эмоций. Атмосфера плавно накалялась. Почему до этого скромный и неприхотливый Гер позволил себе таким образом мною командовать? Хотела бы я знать, что сейчас творилось в этой голове. Судя по танцующим в зрачках черно-алым бликам, там не на шутку схватились ад и пламя, причем казалось неважным, кто из них одержит окончательную победу.

Я сморгнула наваждение, и, уловив за его спиной смутное движение, решила не испытывать судьбу, и решила не тупить. Обнимашки? Нет проблем! Это же просто Гер. Вдохнув, неторопливо, как в замедленной съемке, я начала приближаться, налепив неуверенную улыбку.

Плавно, без резких движений, представляя себя в толще воды, движущейся сквозь встречный поток, боящейся сделать лишний вдох, я по сантиметру сокращала расстояние. Но чем ближе становилась, тем дальше хотелось быть. И вот я уже почувствовала его дыхание на своих пересохших от волнения губах. Казалось, воздух стал потрескивать от наэлектризованности. Ну чего же он ждет? Почему ничего не предпринимает? Однако, стоило мне приблизиться еще на пару сантиметров, и закрыть глаза, не в силах больше вынести его так близко, как все было кончено. Раздался глухой удар, и едва различимый звук повалившегося на пол тела. Я распахнула глаза и увидела довольно ухмыляющегося чернокосого, стоящего над бесчувственным телом ученого с металлической трубой в руке.

– Прости, что испортил такой момент, – он издевательски развел руками.

Я задохнулась от облегчения, и спустилась к упавшему, прощупав вену на шее. Живой, конечно же. Просто без сознания.

– Ты что творишь?! Мы так не договаривались! – Зашипела я. Но возмущаться было поздновато. – Где Дар?

– Заперт у себя в лаборатории, нужно действовать быстро, пока не предпринял ничего.

Я согласно кивнула, и мы кинулись наперегонки в общую комнату, к рамке телепорта.

Мужчина оперативно набрал нужное значение на матово светящемся пульте возле такого желанного в данный момент портала, что я не сразу сообразила спросить, пропустит ли его рамка без наличия соответствующего допуска. Телепорт активировался, сначала часто замигав, постепенно набирая свет, и наконец заискрился ровным сиянием, извещая, что готов к работе.

-– Ты уже однажды переместила сюда нас обоих, – будто отвечая на мой так и не озвученный вопрос, проговорил Царним. – Это говорит о том, что Гер заранее сделал допуск, иначе телепорт меня просто не пропустил бы.

Воодушевленно подмигнув левым турмалином, он принялся так бегло набирать нужные координаты, как будто делал это каждый день по нескольку раз. Мне оставалось только изумленно таращиться на это безобразие, контролируя себя, дабы не уронить челюсть. Тем не менее, отвлекать мужчину неуместными вопросами я не стала, чтобы не оказаться виновницей, если нас вдруг занесет неведомо куда. Когда все было готово, он протянул мне ладонь с такой по-мальчишески счастливой улыбкой, что я поначалу забыла, о чем хотела спросить. Но мигом опомнившись, все же поинтересовалась:

– Царним, а где твоя серьга?

Он, впервые спохватившись, растерянно дотронулся до полегчавшей мочки и встряхнул лохматой гривой, догадавшись:

– Гер, наверное, забрал. Это же усилитель дара. Он позволял влияние даже при взгляде искоса или боковым зрением, да и вообще, полезная штука, я сам толком не знаю обо всех его возможностях. Надо будет вернуть как-нибудь. Семейная реликвия всетаки. И, кстати, зови меня Ним, как все друзья зовут.

Не дождавшись нового вопроса, новоявленный друг схватил мою руку и деликатно привлек меня к своему боку. Затем вопросительно покосился в мою сторону, убедившись в отсутствии неадекватной реакции (мало ли, вдруг я не в курсе о том, что двойные прыжки нужно совершать максимально близко друг к другу?), и мы синхронно шагнули в телепорт.

14.

.

Могла ли я когда-то думать, что у меня в знакомцах будет запросто водиться мужчина с восьмиметровым размахом крыльев? Или что моим другом назовет себя инородный ренегат с даром управления людьми? Даже в самых смелых фантазиях было трудно себе это представить. Тем не менее, в последний месяц моей жизни случилось как знакомство с вышеназванными персонами, так и куча других вещей, которые, произойди они в повседневности, вызвали бы шквал эмоций и бурю страстей. Здесь же, в таинственном секторе это казалось в порядке вещей. Здесь со мной свершилось столько невероятностей, сколько наверняка не случилось бы и за несколько жизней, проживи я их обычной горожанкой, снующей с работы домой и обратно. Видимо, судьба сжалилась над рандомной неудачницей, и досыпала в мою унылую жизнь щепотку чуда, за что я ей была несказанно благодарна. Кто бы мог подумать, что зануда Рин вцепится зубами в эти невероятности, как в последнюю попытку пожить настоящей, полной жизнью, а не сбежит, трусливо поджав хвост в свою холостяцкую берлогу к постылым ухажерам и вчерашнему рыбному пирогу.

***

Глядя, как Царним профессионально выколупывает и стен невидимые до этого момента следилки, и мастерит блокатор портала из небольшого куска палиатриса и подручных средств, я все более убеждалась в правдивости рассказа антроптерикса. Хотя, в принципе, и раньше не было повода усомниться в его достоверности. Зачем бы ему врать?

Столько тщательно сдерживаемого гнева было в словах пернатого мужчины, когда он в ответ на мои сомнения сквозь зубы прошипел мне в лицо о том, что люди их клана никогда не опорочат своего родового имени ложью, что я отмела все сомнения, тут же поспешно принеся извинения. Представитель гордого клана высокомерно кивнул, простив несведущую в подобных элементарных вещах меня. Видимо, похищением людей, ровно как и хождением без штанов поверх пернатого зада они свое родовое имя опозорить не боялись. Но, хоть не соврут, и то похвально. Оставалось надеяться, что это правило было прописано в их свидетельстве принадлежности без поправок на ситуацию.

Тем не менее, информация, которой снабдил меня Шахриан, оказалась настолько невероятной, что предельно усвоилась только после второй рюмки коньяка, малодушно опрокинутой мною в одиночестве перед сном. Маленький Фуня, на чью теплую компанию я наивно надеялась одинокими вечерами, моих надежд злостно не оправдывал и появлялся лишь с голодухи. Его поведение иногда напоминало ту самую кошку, что гуляла сама по себе, и бродила, где вздумается, но бодро прибегала на запах молока. На работу не оставалось ни времени, ни сил. Да и сон не шел.

Практически до рассвета мой встревоженный мозг переваривал вбухнутый в него сонм невероятностей, которые следовало достойно и с пользой переварить.

Итак, по его словам, Царним и Шахр были родными братьями родом с некоей планеты Тсарниан, находящейся в хрениллионе световых лет от нашей, которых за недопустимую дерзость сослали в отдаленную резервацию в подопытные кролики к их же ученым-надзирателям. Причем Шахру в данной ситуации досталось хуже брата, поскольку его наказание оказалось куда тяжелей, и Шахриану пришлось нести на себе практически двойное бремя, так как после карательной процедуры он уже не мог ходить по земле в своем обычном обличье, а лишь летал уродливым полуптицей-получеловеком. Брату повезло больше. И процедура повлияла на него куда меньшим образом. Каким именно, он не уточнял, а задавать лишние вопросы я остереглась.

Царним с самого начала их нахождения на новой планете, тайно от двоих наблюдателей, искал средство вернуть брату прежний облик. Краем уха он подслушал информацию, что такой есть, и Герман с Даром сами его ищут, и пресловутое средство находится за пределами Таманных гор. Но улететь отсюда было невозможно из-за силового поля, незримым куполом накрывавшем всю внушительную территорию сектора, благодаря которому было пресечено как вторжение извне, так и любая попытка побега. Когда братья поняли, что самостоятельно сбежать не удастся, они решили рискнуть, подключив к операции единственного стороннего человека, находившегося вместе с ними в резервации, у которого была возможность помочь им покинуть опостылевшее место ссылки, и, влившись в новую цивилизацию, начать новую жизнь на новой земле.

Казалось логичным, что братья не желали возвращаться обратно, поскольку нарушение резервационной дисциплины им грозило еще большими неприятностями. Они решили затаиться до времени на новом месте, и разработать план о том, что предпринять дальше, поскольку их родина не была тем местом, куда бы они безоговорочно стремились вернуться по многим причинам. Владеющие их планетой существа, во всем стремящиеся к совершенству, значительно превосходили основную массу иных населенных планет и злостно искореняли из своих рядов тех, кто был подвержен так называемым недостаткам, и противостоял своим существованием так называемому прогрессу.

И братья справедливо полагали что им, таким несовершенным, нет места среди музейных экспонатов, населяющих их родину. Короче, пришельцы оказались такими же неприкаянными душами, как и я. И я им поверила. Наверное, впервые в своей жизни поверила просто так, с первого раза. Просто раньше в любом случае моя скептически настроенная интуиция спешила предупредить меня о возможных диверсиях. Здесь же она зачарованно молчала, лишь изредка утирая набегающую слезу, и я, вняв ей, прониклась несчастливой судьбой братьев, почти таких же фриков, как и я сама.

Поняв, что все это время мой так называемый друг Герман недоговаривал, а в последнее время и вовсе изощренно врал, я храбро согласилась им помочь насколько хватит моих скромных сил. Жалеть я всегда умела и любила, иногда даже в ущерб своим интересам, и это так по-женски, честно говоря. Сначала жалела родителей, для которых была явной обузой настолько, что те решили не забирать меня домой из самого роддома. Затем жалела Германа, который хвостом следовал за мной повсюду и исполнял желания, об исполнении которых не просила, ставя меня в неловкое положение за невозможностью ему отплатить. Оставалось надеяться, что в третий раз объекты моего милосердия окажутся достойны этого неподдельного чувства, и не предадут моих ожиданий.

План был прост. Царним не терял времени, сидя в карцере, и продумал возможности выхода из сложившейся ситуации. Оптимальный вариант он описал мне в подробностях, изредка отвлекаясь на гостеприимно подогретые хозяйственной мной в пищевом оптимизаторе куриные котлеты с горошком. Как оказалось, за все время, что мужчина находился взаперти, никто из тюремщиков ни разу не догадался его покормить. И, если бы не самоотверженно принесенная мною выпечка, чернокосому бы пришлось весьма скверно. Но если бы он хотя бы намекнул на этот факт в тот момент, то я бы и за кофейком сгоняла. Жалостливые девушки, они такие. Котенка пристроить, милостыню подать, за кофейком жаждущему узнику сбегать? Тут мы первые, если что.

Но именно этот незначительный факт с выпечкой и заставил его удостовериться в том, что насчет меня он не ошибся. Тогда тсарнианец и связался с крылатым собратом по встроенной в запястье вижн капсуле, о которой его тюремщики не могли знать, поскольку изготавливалась она, как и многое другое, в его личной лаборатории втайне от вездесущих наблюдателей. В этот же день я и встретила Шахра на верхней площадке, где он терпеливо дожидался моего появления, и узнала от него все, что требовалось.

Итак, план чернокосого был прост до безобразия. Мне предстояло вернуться (!!!) на базу Германа, чтобы вырубить силовое поле. Ха, всего лишь! Как оказалось, это единственный адекватный вариант из имеющихся. Поскольку даже если Царниму и выгорело бы добраться сквозь все запароленные люки через недра моей базы до леса по ту сторону гор, то каким образом мужчина в одной дырявой футболке при достаточно некомфортной для прогулок октябрьской температуре будет реализовывать амбициозные планы насчет чудо средства от пернатости? Со своей стороны я могла предложить только женскую куртку на семь размеров меньше требуемого. А с обувью так и совсем было туго. Царним рассекал (кто бы мог подумать!) в реликтовых синих тапках из пористой резины на босу ногу. Хорош бы он был в таком виде посреди осеннего города. Воистину, пришелец! С другой стороны, была возможность проникнуть через горный заслон с помощью портала с базы ученых. Но, опять же, Царним не знал точных координат места, где желал оказаться. На нашу древесную базу мы попали благодаря счастливому стечению обстоятельств, при которых портал запоминает координаты последнего прыжка, и отправляет путешественника обратно по тому же адресу, после несложной комбинации стандартных команд.

Таким образом, оставался исключительно рискованный для моей скромной персоны вариант, который я внимательно выслушала со скептическим выражением на лице. Царним, словно не замечая моего скептицизма, как будто так оно и должно было быть, мирно жевал угощение, пережидая возможность бурно-неадекватной реакции от предполагаемой спасительницы. Честно говоря, прием сработал, ибо лишний раз тратить ресурсы организма на убиение ни в чем не повинных нервных клеток я не любила. С трудом подавив раздражение в душе, но не в голосе, я поинтересовалась:

– И каким же образом я смогу выключить это поле, если не представляю не малейшего понятия о том, как это делается?

Царним оторвался от тарелки и примирительным тоном поведал:

– Если бы это было настолько сложно, я бы и не задумывался о том, чтобы подвергать тебя опасности.

Мне вдруг захотелось схватить его за бесполезный волосяной отросток, щегольски перевитый серебряной лентой и хорошенько потрепать. Я почувствовала себя наивной девочкой на побегушках, с помощью которой разные мутные личности пытаются решить свои проблемы.

– Значит, все настолько просто, что подвергнуть меня опасности все же стоит?

– Опасности нет, – серьезным тоном сообщил этот стратег в драной футболке, – Или ты настолько боишься Германа?

И он скептически прищурил тускло-розовые глаза.

Я сердито уперлась взглядом в столешницу.

– В таком случае, – продолжил он, – Ты всегда можешь использовать против него его же оружие, – мужчина лукаво подмигнул, поднося к губам кружку с чаем.

Я хлопнула себя по лбу. Боже, ну я же не ученый, не труженик интеллектуального труда, и даже коэффициент интеллекта у меня не зашкаливает настолько, чтобы быть такой рассеянной. Ним не успел донести кружку до рта,

– Что? – вопросительно выдохнул он.

Я страдальчески уставилась на его пустую тарелку.

– Кольцо я оставила в пальто.

– Тааак, – нехорошо протянул он, – А пальто?

– А пальто на базе в шкафу у Германа! – Выдала я чуть громче, чем хотелось.

Мы помолчали с минуту, каждый по-своему смакуя неприятную новость, после чего он нарочито беззаботным тоном откликнулся:

– Ну и фиг с ним, не переживай, достанем тебе другой артефакт. – Он залпом прикончил напиток, и ловко спрыгнул с высокого стула на металлических ножках.

– Каким это образом? – Невесело поинтересовалась я.

– А вот это, – бодро отозвался Ним, – предоставь мне. Большое тебе спасибо за еду! – Мужчина загрузил грязную посуду в автомойку, и небрежно сполостнув руки в раковине, целеустремленно двинулся наверх.

Я осталась сидеть за столом, подперев лицо кулаком, и отрешенно уставившись перед собой.

Задача предстояла не из простых, и следовало качественно все обдумать. Допустим, Герман не заблокировал для меня портал, и я смогу, по старой памяти активировав мобильный гаджет, снова вернуться на базу и сыграть вновь сбежавшую жертву. Не виноватая я, меня заставили! Возможно, у меня даже выйдет отвлечь внимание присутствующих, найти вожделенный рубильник, и активировать его должным образом. Может быть, если повезет, это даже останется незамеченным среди обитателей базы. Но как возвращаться обратно я совершенно не представляла. О том, как пользоваться порталом я только догадывалась, и не была уверена, что с первого раза у меня правильно выйдет набрать код, даже если это мне популярно объяснят. Тут нужен подробный план, а не поверхностное описание, которым поделился Царним.

Нехотя поднявшись с удобного сиденья, я поплелась вслед за ушедшим чернокосым гостем. В пультовой его не наблюдалось, но с верхней площадки слышались приглушенные голоса. Царним общался с братом. Видимо, отвлекать их не стоило, и я решительно уселась за пульт, все еще надеясь, несмотря на все происходящее, достойно отработать свой контракт. Как говорится, планы планами, а работу никто не отменял!

15.

Эх, кто куда, а я все туда же. В последнее время неприятное чувство дежавю преследовало меня чаще, чем мне бы этого хотелось. Собрав волосы в удобный пучок, и одевшись как можно более неприметно, вся обвешанная искусно спрятанными под одеждой гаджетами от Царнима и Ко, я неловко выпала из портала на базе тсарниан прямо в жесткие объятия Германа. Вероятность выполнить миссию моментально упала до минусовых отметок. Кое как смирившись с утратой этой наивной надежды, я включила имитацию великолепной актерской игры на полную мощность, сжав мужчину в объятьях так, как если бы очень сильно хотела обнять, но чуть меньше того, как если бы еще сильнее желала его придушить. Тот резко выдохнул, и проворно оторвав мое хрупкое тельце от пола, поволок к располагавшемуся недалече дивану. Я сделала вид, что не против.

Оказавшись сидящей на мягкой плюшевой обивке, мне пришлось поднять бесстыжие глаза на непрошенного носильщика, и выдавить из себя страдальческую полуулыбку. Встретившись взглядом с мужчиной, я поразилась переменам в его внешности. Серого цвета в его глазах почти не осталось, радужку затопила непроглядная чернота с багровыми сполохами. Благодаря этому его взгляд стал настолько жутким, что практически невозможно было его выдержать, внутренне не содрогаясь при этом. Мужчина продолжал нависать надо мной каменным изваянием, сурово глядя сверху вниз и скрестив руки на груди.

– Что с тобой, Гер? – пораженно выдохнула я.

На секунду в его лице появилось что-то вроде знакомой эмоции, но он решительно поборол эту слабость и вновь замкнулся, сжав губы в жесткую полосу.

– Я так полагаю, беглецы неплохо обосновались на новом месте? – Холодно поинтересовался он. Подняв на неприятно преобразившегося бывшего друга большие, до краев полные детской наивности глаза, я осторожно кивнула.

Тот Герман, которого я знала ранее, тут же расплавился бы от моего коварного маневра, превратившись в пластилин: твори с ним, что пожелаешь. Но этот новоиспеченный гестаповец продолжал сверлить меня своими черными провалами подобно рачительной хозяйке, которая посреди идеально отдраенной кухни наткнулась вдруг на милого маленького тараканчика с большими светлыми глазами. Поняв, что неверно выбранная стратегия может привести к провалу всей миссии, я решила слегка изменить линию поведения.

– Почему ты говоришь со мной как с единственной виновницей?

Гер окинул меня своим жутким взглядом, вызвав табун ледяных мурашек, промаршировавших по спине туда и обратно.

Неторопливо подойдя к монитору, он неуловимо коснулся пальцами управляющей панели, и равнодушный экран в превосходном качестве отобразил меня, воровато крадущуюся вниз по лестнице. Не узнать меня было невозможно даже несмотря на капюшон толстовки, плотно зашторивший лицо до самого подбородка. Виртуальная я осторожно спускалась в нижний ярус с полными карманами трофейного термогеля, который по совету чернокосого тайно выгребла из тсарнианских запасов, для экстренной плавки одного бронестекла. Другая камера с нового ракурса предательски сдала меня, уже идущую по тускло освещенному коридору, затем передающую повеселевшему узнику через стенной карман ценную ношу. После чего монитор погас, оставшись темным провалом в стене.

Провал. Это слово сейчас в полной мере охарактеризовывало ту гадкую ситуацию, в которой мне не повезло очутиться. Мда, вот и приехали. И выкарабкиваться из этой змеиной ямы придется самой. Неплохо было бы сейчас побиться головой о стену, и не только своей, но и одной чернокосой, но смысла в этом убедительном желании на данный момент было ноль. Позже, если выберусь, я не только познакомлю его твердый инопланетный лоб со штукатуркой, но и выскажу ему все, что думаю, о да! Он будет валяться у меня в ногах, и молить о прощении за свою недальновидность, а я буду демонически хохотать и непреклонно брить его налысо. Перспектива мотивировала, но пришлось унять не к месту разыгравшуюся фантазию. Тем не менее, улыбку, вызванную нафантазированной сценой мне сдержать не удалось. Герман невозмутимо поднял одну бровь, саркастично вопросив:

– Понравилось?

– Более чем, – не стала отпираться я. – И что же ты теперь будешь делать? – я нахально устроилась поудобнее, подобрав под себя ноги. Не убьет же он меня в конце концов? Сколько ценных средств в мою мелкую тушку вложено. Один только двухметровый плюшевый медведь чего стоил.

Зацепившись взглядом за гигантскую мягкую игрушку, как-то однажды прогуливаясь в торговом молле с вышеуказанным субъектом, без задней мысли я подивилась вслух на эффектный пылесборник. Потом долго отвешивала себе мысленных подзатыльников за неумение держать язык за зубами, когда плюшевый монстр не пролезал во входную дверь, презентованный резвым дарителем.

– Что с тобой сделаешь, Рин? – Дрогнувшим голосом поведал он и беззащитно улыбнулся, будто одновременно со мной вспомнив ту историю с медведем.

И тут я почувствовала, как ко мне подкралось неуместное чувство стыда. Подкралось, ввинтилось в мозг, и затопило все присутствующие там эмоции. Ведь, если позволить себе взглянуть со стороны, мое поведение по отношению к нему отсвечивало чернейшей неблагодарностью. Герман за все годы нашего знакомства был для меня зачастую непрошенной, но всетаки поддержкой, бескорыстной помощью и заботливым другом, который никогда не требовал ничего взамен. И как я ему за это отплатила? Ладно, тряхнув головой, я отогнала неприятное чувство, и медленно убрала ноги с дивана. Один раз всетаки потребовал. Да и вся эта никчемная ложь…

Что ж, если есть возможность расплатиться с воображаемыми долгами, чтобы вернуть себе душевное спокойствие, и смягчить боль утраты для него, то придется это сделать. Поднявшись с дивана, я убедительно двинулась к мужчине, продолжавшему изображать подпорку для стены. На его губах играла та же обезоруживающая полуулыбка, при взгляде на которую, чувство стыда возобновляло пытки моего обессилевшего от неприятной эмоции мозга. Сердце бешено колотилось где-то в горле, и я с испугом представляла, что Гер прекрасно слышит этот изобличающий звук, и просто галантно делает вид, что его не замечает.

– Прости, – привстав на носочки, я просительно потянулась руками, чтобы обнять его шею. Он неверяще склонился навстречу моим неожиданным объятиям, и, оторвав меня от пола, притянул к себе, зажмурив страшные глаза. Уткнувшись носом в его теплую шею, я почувствовала, как резко защипало в глазах от такой обидной влаги. В первый раз я осознала себя такой неблагодарной сволочью. И делать то, что собиралась, уже совсем совсем не хотелось.

– Прости меня, Гер, – глухо пробормотала я в ворот его рубашки, и решительно отстранившись, старательно избегая взгляда мужчины, робко поцеловала его в щеку.

Герман на мгновение ошеломленно замер, затем также внезапно оттаял, и сжал меня еще крепче. И вдруг всю нерастраченную нежность, скопившуюся за долгие годы в душе этого человека, я почувствовала на своих губах, соленых от дурацких слез. Я задохнулась, с болью ощущая, насколько не заслужила я этих драгоценных чувств. Тем не менее, так далеко заходить я не планировала. Меня охватило чувство легкой паники, и чтобы оно не переросло в тяжелое, следовало действовать, и быстро!

«Ведь потом я обязательно пожалею» – Горько подумала я в очередной раз, но что-то менять было крайне поздно. Уже жалела. И, пока ситуация не стала окончательно бесконтрольной, активировала тонкую пластинку, зажатую в ладони, и тесно прижала ее к открытой шее Германа. Мужчина резко вздрогнул, как если бы его ударило током, и с глухим стоном медленно осел на пол, бережно поддерживаемый моими руками.

Вот уже третий раз за недолгое время очередной мужчина падал к моим ногам. Надеюсь, это не войдет в традицию. Бедный Гер. Не повезло ему со мной. Категорически не повезло. Подставить старого друга в пользу сомнительных знакомых? Могу, умею, практикую. Хотя старый друг и сам, как оказалось, далеко не ангел…

Уложив его поудобнее, и проклиная все на свете и себя саму в первую очередь, я двинулась в сторону лаборатории, в которой обычно безвылазно обитал второй ученый. Дверь была заперта. Догадавшись развернуть интерактивную карту, один из гаджетов Царнима, которыми тот щедро поделился, расколупав какой-то их с пернатым тайник, я проверила местоположение Дара. На гибком полотне величиною в ладонь, объемной голограммой светилась вся схема многоуровневой базы. Я восхищенно присвистнула, поразившись ее размерам. Один огонек сиял в общей комнате возле пульта, где я оставила бесчувственного Гера. Второй мигал в спальне Дара в районе ванной. Немного насторожили тускло мерцавшие огоньки в количестве двух штук в одном из отдаленных помещений нижнего яруса, но, как ранее предупредил Царним, они не должны были меня волновать. Что ж, в таком случае, пара минут у меня есть. И я решительно двинулась вниз по лестнице.

Потратив минуту на блуждание в полутемном кишкообразном коридоре, я всетаки разыскала нужную дверь. Она была в его конце, в самом дальнем тупике с противоположной стороны от приснопамятного карцера. После недолгого копания в замке, благо все коды были у меня с собой, я оказалась в нужном помещении. Это была крошечная каморка, больше подходившая для того, чтобы хранить там ведра, швабры, и всякий хозяйственный скарб. Но в наш прогрессивный век автоматизированной уборки комнатка оказалась пуста, за исключением овального металлического люка в невысокой стене, выложенной керамическими пластинами. Освещения в каморке не наблюдалось, лишь вокруг желаемого люка россыпью драгоценных камней переливались крошечные светодиоды. Люк, на диво, оказался не заперт. Толи извечная рассеянность некоторых ученых индивидов сыграла с ними злую шутку, толи так и должно было быть, и я была благодарна за то, что не пришлось терять время еще и на это.

И на самом деле, как и предполагалось мною ранее, за толстой металлической дверцей оказалось ни что иное, как реликтовый рубильник, чья продолговатая металлическая ручка гордо смотрела вверх, размеренно мигая зеленым наконечником. Я вдохнула поглубже, и вцепилась в него, как матерый армрестлер в руку соперника в финальном поединке. Ручка поддалась на удивление легко, и тут же бесшумно опустилась вниз, сменив цвет наконечника на красный.

Все. Все? Думаю да. Последний взгляд на карту. Все присутствующие на ней светящиеся метки до сих пор не изменили дислокацию. Ну и замечательно. Пока все шло довольно гладко, а о незначительной червоточине, появившейся в душе после моего поступка с Гером, я старалась не думать. Просто сделала себе зарубку на будущее о том, что за мной значительный должок. И как только придумаю, каким образом его погасить, червоточина исчезнет сама собой.

На новом полупрозрачном вижнбраслете, украшавшем мое правое запястье настойчиво мерцала лимонного цвета напоминалка. Я мысленно поблагодарила богов, что присутствие вопиющей рассеянности у людей научного труда они компенсируют наличием кучи полезных изобретений вроде этого браслета. Я мягко дотронулась до полоски, которая тут же плавно обесцветилась вместе с полупрозрачным обручем, конспиративно исчезнув с моей руки визуально, но не по ощущениям. В теории, после этого маневра у Царнима на браслете должна была загореться такая же полоска, и хотелось бы верить, что практика не подведет.

Вернувшись в общую комнату, я подошла к лежащему у стены мужчине, и присев на корточки, осторожно отлепила с задней стороны его шеи узкую металлическую пластинку. Приклеившись на совесть, она поддалась с трудом, но все же поддалась, но на стороне прилегания остался четкий рисунок кожного узора. Нагретая от тела бесчувственного изобретателя, будто напившаяся крови пиявка, она скользнула в мой внутренний карман и затаилась там в ожидании следующей жертвы. На прощанье ласково погладив спящего Германа по щеке, я двинулась ко внешнему люку, глянцевый овал которого виднелся прямо в потолке в паре метров от арки телепорта.

Теперь оставалось только ждать. Встав под люком, я прислонилась к стене, и слегка прикрыв глаза, позволила себе расслабиться. Не прошло и минуты, как со стороны потолка раздалось отчетливое шебуршание и неясный гул. Я облегченно улыбнулась, похвалив про себя расторопность моих сообщников, и решила ненадолго отложить экзекуцию. Металлический скрежет сдвигаемого люка заставил поднять голову на источник звука, а закапавший следом расплавленный металл и вовсе отскочить в сторону. Заворочавшийся кусок железа, истекая опасными слезами, со скрипом отъехал в сторону, впуская в пространство комнаты поток прохладного осеннего воздуха, и неясно светящийся голубоватый луч света. Как только капли расплавленного металла перестали глухо стучать по полу, я встала под круглым проемом и сощурилась на свет, полной грудью вдыхая горьковатую прохладу. В ту же секунду пришлось неловко взмахнуть руками, пробуя удержаться на весу, внезапно поняв, что мои ноги меня больше не держат, да и пол под ними я не ощущаю вовсе. Медленно втиснувшись в компактный проем, я выплыла из него наружу и часто заморгала, привыкая к свету после полумрака тсарнианской базы.

Изображение немного плыло, но я сумела разглядеть висящего над головой, матово блестящего на солнце, металлического монстра, зияющего темным проемом, в который, судя по всему, меня и направляли с помощью антигравитационного луча. Поглядев на плавно уменьшающееся под ногами отверстие раскуроченного люка, я порадовалась, что не пришлось карабкаться отсюда, например, по веревочной лестнице, ибо подниматься бы пришлось метров сто, не меньше.

Как же всетаки технологии облегчают людям жизнь, мечтательно подумалось мне в этот момент, еще и полетать можно в свое удовольствие, абсолютно при этом не напрягаясь. На этой позитивной ноте меня плавно всосало в прозрачную трубу, и, подобно пластиковому мячику в розыгрыше лото, мягко выбросило в круглый проем, который, как только я оказалась твердо стоящей на своих ногах, тут же поспешил закрыться.

Откуда Царним с Шахром взяли корабль, вопроса не возникло. Попав в его внутреннее пространство, я сразу узнала их подземную базу, на которой впервые встретила Царнима, и где испытала на нем электрический артефакт. База оказалась небольшой, но многофункциональной. Я, не обращая внимания ни на важно приосанившегося за пультом управления чернокосого тсарнианца, ни на ассистировавшего ему Шахра, осторожно прошагала мимо них до широкого, во всю стену, изогнутого наружу иллюминатора, из которого открывался умопомрачительный вид на древесное море.

Царним незаметно кивнул брату, и инопланетная лодка, бесшумно и легко двинулась плавно вверх, набирая высоту. Я интуитивно вцепилась в поручень, блестящим пунктиром опоясывающий весь периметр помещения с колоннами, потому как ковер из макушек деревьев тут же бросился мне под ноги, и зарябил со скоростью инопланетного корабля.

16.

– Нас точно никто не увидит? – Уточнила я, вглядываясь в неясные очертания деревьев в разрыве облаков далеко внизу.

Корабль двигался не спеша, и это было скорее похоже на демонстрационный полет для себя любимых, нежели на рискованный побег. Такую невысокую скорость мне объяснили тем, что машина, много лет стоявшая без дела, должна эксплуатироваться крайне осторожно, во избежание неприятностей. Ну чтож, медленно так медленно. Лишние неприятности нам точно ни к чему.

Шахр снисходительно покосился в мою сторону, а Царним милостиво снизошел до ответа:

– Во-первых, видеть нас тут некому. Здесь на протяжении сотен километров ни души, это совершенно безлюдное место. Во-вторых, режим невидимки. Даже если мы пролетим в паре метров над толпой народа, даже тогда нас никто не заметит. Не переживай, и идем за стол.

Легко сказать. Помимо всего прочего, в голове никак не могла уместиться одна главная мысль. Герман - пришелец. Мда… А еще лжец. И я даже не знала, что хуже.

Отойдя от иллюминатора, я присоединилась к братьям за трапезой. Они сидели рядом возле овального стола, уютно расположившегося между плазменных колонн, и с аппетитом хрустели незнакомого вида едой, напоминающей круассаны, только абсолютного черного цвета. Присев на воздухоплавающий пуфик, я подгребла ногами к жующему Царниму, красноречиво уставившись на кусок угля в его руке и с мнимым сочувствием поинтересовалась:

– Подгорели?

Тот поперхнулся, и закашлялся сквозь смех. Шахр в свойственное ему манере закатил глаза, и молча взяв один пирожок из общей тарелки, демонстративно разломил напополам перед моим лицом. Меня тут же неуловимо коснулся аромат ванили, шоколада, и чего-то ягодного, отчего рот мой наполнился слюной, заставив возжелать тут же впиться зубами в ароматный уголек.

– Это вафля, – констатировал Ним, просмеявшись, и подвигая тарелку ко мне поближе. – Попробуй.

Шахр, занявший по отношению ко мне позицию снисходительного высокомерия, мол, вроде и болтается тут мелочь под ногами, но не без пользы, безмолвно протянул мне большой металлический стакан, в котором плескалось нечто, похожее на травяной настой. Благодарно кивнув, я осторожно пригубила напиток, и замерла с недонесенным до рта пирожком. Тот самый восхитительный вкус зеленого чая с мелиссой и нотками цитруса, который посчастливилось попробовать однажды у Ивара, было не спутать ни с чем.

– Эм… ребят? - нерешительно начала я.

На меня вопросительно уставились две пары глаз.

– Это ведь чайные капсулы, верно?

Ар кивнул, дожевывая вафлю.

– И в чем проблема? – Неумело скрывая раздражение, прошипел Шахр.

– Просто у нас их не делают, уже сотни лет формат бумажных пакетиков с заваркой не меняется. Такие капсулы я пробовала только когда пила чай с Германом и Даром у них на базе. Я так понимаю, эти капсулы ваша тема?

– Правильно понимаешь, – подтвердил чернокосый. – Более того, эти капсулы мы привезли с Тсарниан вместе с многогодовыми запасами продовольствия. Сносу им нет.

Он сокрушенно покачал головой, а я поставила кружку на стол и уставилась на нее так, будто она была наполнена живыми пауками.

– Тогда откуда у моего куратора мог оказаться этот чай?

– Ты про Ивара? - Сощурился мужчина.

Я кивнула. – Вы знакомы?

Братья переглянулись. Пернатый многозначительно усмехнулся в кружку, а Царним, поджав губы, отвел глаза, и выдал:

– Он с нами.

– Чтооо?!

Шарх страдальчески поморщился на источник громкого звука, а чернокосый, повернувшись, искоса наблюдал за моей реакцией.

Сказать, что я была просто ошеломлена, было ничего не сказать. Но как же тогда получается, ведь это значит, Ивар с Гером были заодно? Такой же, значит, пришелец. Но тогда каким же образом он вписался в институт, как случилось так, что ему доверили курировать проект? Здесь, видимо, остается только поразиться удивительным талантам инопланетян к ассимиляции.

Неплохо было бы до кучи выяснить их столь безотказные методы внедрения в инородное сообщество. В таком случае, все встает на свои места. Герману намного проще было поставить своего человека на курирование опасного для их инкогнито проекта, чтобы не заморачиваться о том, что левые люди могут рассекретить их базу. Но тогда возникает новый вопрос, на кой черт им понадобилась я?! Конечно, понадобилась, это громко сказано, поскольку Гер с самого начала упирался всеми конечностями для того, чтобы меня не пустить на эту работу. Но в конце концов я на ней оказалась, и по воле случая разузнала все, о чем он молчал все долгие годы нашего знакомства. Видимо, в один момент случилось так, что он смог передумать? Да нет, звучит как полный бред.

Возможно, Ивар как-то повлиял на его решение? Скорее да, чем нет. Но тогда что могло послужить аргументом в мою пользу? Мозг начал потихоньку закипать. Я оказалась в информационном тупике. Понятно, Герман не проговорится даже под пытками. Может попробовать пытать Ивара? Внезапно я почувствовала в себе дикое желание вывести этих инопланетных проходимцев на чистую воду. Вообще непонятно, по какому поводу был объявлен заговор молчания. Главную их тайну я итак уже узнала. Вроде бы. Сдавать их мне, мягко говоря, некому. Мой круг общения по окончанию института сузился до Германа, соседки, и немногих работодателей, общение с которыми велось исключительно по электронной почте.

Обиженно надкусив аппетитно хрустнувший рогалик, я принялась сердито жевать, не обращая внимания на соседей по чаепитию. Те насмешливо попереглядывались, затем пернатый деловито отчалил к пульту и заслонил собою экран.

– Не переживай, – встрял Ним в мой мысленный процесс, – Если я смогу тебе помочь, ответить на вопросы, обращайся, – дружелюбно подмигнув розовым глазом, он опрокинул в себя остатки холодного чая, и удовлетворенно растекся по пуфику, как оказалось, с выдвигающейся спинкой. Мне моя осанка была дорога, да и ответ на вопрос о том, как вытащить спинку у пуфика был не тем, что я бы хотела знать в первую очередь. – И не переживай, насчет Инвара я пошутил. Гер его просто угостил.

Но не успела я открыть рот, чтобы взорваться возмущениями, как со стороны пульта хищно зашипел Шахр, и с моего собеседника мигом слетела вся расслабленность. Он весь подобрался, и внимательно вгляделся в засветившийся перед носом у брата монитор. Я сжала кружку в нехорошем предчувствии. Злополучный монитор приковал все взгляды, потому как на нем заалела рамка входящего вызова.

– Прими, – повелительно кинул чернокосый.

Шах повиновался, и резко отпрянул от пульта, открывая обзор.

Из зарябившего прямоугольника вырвался голубоватый луч, и бегло обрисовал прямо на пульте объемную голограмму в виде человеческой фигуры в полный рост. Фигура была похожа на неловкий карандашный набросок: схематичные руки-ноги, голова в форме яйца, на которой карандашным росчерком был обозначен рот. Голограмма сложила ручки на животе, склонила голову на бок и заговорила гнусавым компьютерным голосом, смешно зашевелив ртом-черточкой:

– Арестованный объект номер ТсАРН102, вы приближаетесь к границе разрешенного ареала полетов. Вернитесь на место вылета, либо прекратите движение. В противном случае к вам будут применены карательные меры.

Голограмма проскрипела предупреждение трижды, прежде чем Шах с молчаливого одобрения чернокосого набрал на пульте необходимую комбинацию. Тарелка зависла. В четвертый раз, чуть помедлив, изображение выдало:

– Арестованный объект номер ТсАРН102, вы приблизились к границе на семь метров двадцать три сантиметра и шесть миллиметров ближе разрешенной нормы. К вам будут применены карательные меры. Ожидайте.

Фигура исчезла, оставив после себя остаточное голубоватое сияние. Мужчины переглянулись, и, не сговариваясь, упали на ближайшие пуфики. Точнее, упал Царним, а Шахр выглядел так, будто очень желал упасть, причем нехило приложиться при этом головой, явно во избежание применения к нему дополнительных карательных мер.

– Все, приехали, – сокрушенно теребя завязку в косе, сквозь зубы выдавил Царним.

– И что теперь будет? – Отозвалась я.

– Ничего хорошего, – мрачно отозвался пернатый, нервно тарабаня по пульту когтями.

– Кто ж знал, что они маяк прилепят, – мужчина в сердцах вскочил, и стал сердито мерить шагами комнату. – С одной стороны, вполне достаточно и оградительного купола.

Теперь я поняла, отчего заветный рубильник настолько плохо охранялся.

– Черт, черт, черт, – остановившись возле колонны, он яростно влупил в нее кулаком три тяжелых удара.

Плазменная опора чуть загудела, но в остальном равнодушно проигнорировала его выпад.

Шахр также не впечатлился излишней эмоциональностью брата и безучастно поведал:

– Сбежать не получится, от карателей не спрячешься. Одно радует, прибудут они скорее всего, как обычно, не раньше, чем через пару недель, а за это время можно успеть подлизаться к Геру, чтобы он за нас поручился.

– Что, опять? – Страдальчески простонали от колоны.

– Как обычно? – Изумленно прошептала я из-за стола.

– Вот такие уж мы неудачники, – развел когтистыми руками антроптерикс.

– И что теперь будем делать? – Я перевела взгляд с пернатого, флегматично разглядывающего место, на котором минуту назад топталась голограмма, на его брата, размеренно раз за разом прикладывающегося лбом к колонне.

– Придется возвращаться, – с досадой прошипел тот.

– Или спокойно сядем и подумаем, что еще мы можем себе позволить предпринять, – апатично дополнил пернатый.

– Что тут предпримешь, мы снова в ж…. – зло отозвался Ним, оборачиваясь, но, поймав многозначительный взгляд антроптерикса, замолк на полуслове, и задумчиво развернулся в мою сторону.

Я почувствовала, что меня сверлят уже две пары глаз, и неясное ощущение назревающих проблем неприятно засвербело между лопатками. Полюбили они меня, эти проблемы. Хотя я их сама спровоцировала.

– Ну что опять?! – Переведя взгляд с одного пришельца, явно задумавшего нехорошее, на другого, я напряженно заерзала на пуфике в ожидании объяснений.

Царним неожиданно улыбнулся. Эта его улыбка отчего то показалась мне кровожадной.

– Рин, – нараспев произнес он, как будто пробуя на вкус мое имя, и сделал шаг навстречу.

– Уже двадцать лет, – настороженно констатировала я, одновременно отъезжая к стене.

– И это прекрасно, – продолжил подозрительное вступление хитрый пришелец. – Ты знаешь, я такой девушки еще никогда не встречал, такой доброй, благородной, и красивой.

Он обернулся к брату за подтверждением своих слов. Тот высокомерно кивнул. Хорошо, что остальные девушки, с которыми ему посчастливилось общаться до меня, не услышали, как он обозвал их злобными низкородными уродинами. Но звучало это весьма забавно, и я заинтересованно замерла в ожидании продолжения спектакля, скептически прищурившись на оратора.

Тот продолжал заливаться соловьем о моих мнимых достоинствах, действуя по принципу восточных певцов древности, мол, что вижу, то пою. И волосы у меня якобы невероятные, и глаза глубже Марианской впадины, и фигуре обзавидуются любые песочные часы. Когда наконец мне надоело слушать этот откровенный бред, я так мрачно поглядела на говорящего, что он оборвал дифирамб на полуслове и сделал вид, что смущенно потупился. Видимо так сказывался их многолетний дефицит общения с противоположным полом, раз они решили, что я могу купиться на подобную чепуху.

– Просто скажи, что вам нужно от меня на этот раз, – хмуро посоветовала я.

Мое благоразумие на пришельца не подействовало.

– Ты знаешь, – снова начал он, - пока ты отвлекала Германа, а Шахр разогревал двигатели, у меня было несколько минут свободно времени, и я влез в твой рабочий комп.

Я задохнулась было от возмущения, но мужчина миролюбиво поднял ладонь и продолжал:

– Нетрудно было выяснить, что ты зарабатываешь на жизнь путем составления сметных отчетов.

Тоже мне, открытие. Мог бы и просто спросить, а не мелко крысятничать.

– Я так понял, что ты до сих пор используешь крайне примитивную программы, и решил слегка облегчить тебе жизнь. В общем, я установил для тебя новую.

Я вопросительно склонила голову. В ответ он мило улыбнулся и произнес:

– Благодаря мне, тебе не нужно будет ничего считать. Просто загружаешь все элементы в определенное поле, точнее, сама же программа все и грузит, и сама же с ними разбирается, и все пересчитывает. Она предельно проста в работе, и все сделает за тебя. Две кнопки сэкономят тебе девяносто процентов времени. Вернемся, и сможешь сама проверить.

В общем, я не надеялась на то, что с нахождением новой работы предыдущие работодатели милостиво оставят меня в покое. Материалы для составления отчетов сыпались на мою почту валом, и я периодически мысленно хваталась за голову, стоило только мне о них подумать. Единственной поблажкой со стороны заказчиков было не строго ограниченное количество времени, за которое мне предстояло выполнить заказ. Но поблажка поблажкой, а обе стороны прекрасно понимали, что неделя – это максимум отсрочки, который они могли мне предоставить. До отправки готовых отчетов оставалось всего два дня, и я дала себе твердое обещание, что как только окажусь на базе, сразу засяду за работу. Конечно, приятно было надеяться на будущую двухгодичную зарплату, но, судя по своеобразности моего здешнего положения, я рисковала ею ежечасно, и глупо было терять стабильный доход от старого доброго фриланса, благодаря которому, у меня на столе всегда имелся кусок хлеба с маслом. Было бы неплохо, если бы обещанная программа оказалась хотя бы вполовину такой полезной, как чернокосый хитрец ее расписал. Я мечтательно расслабилась, но тут же опомнилась:

– А взамен?

– А взамен ты попросишь Гера за нас.

Он выжидательно уставился в мое лицо, будто высматривая ответ, но я смогла лишь страдальчески застонать и тяжело уронить голову на руки.

– Прости, Рин, – донеслось до меня, – Но иначе Гер нас покарает.

О, боги, зачем я вообще в это ввязалась! Меньше всего мне теперь хотелось видеться с Германом, а после всего что я натворила, и вообще не встречать его никогда. Максимум в старости, однажды прогуливаясь по парку, случайно переглянуться с ним при встрече, когда стыд от моего поступка уже истлеет наверняка, и обоюдно захихикать. Это минимум, на что я наивно надеялась, покидая час назад тсарнианскую базу.