Путь самурая

Глава 3

Соклановцы не могли нарадоваться известию, что вскоре Такеда закрепит дружбу с двумя соседями. Да и вообще, все в Синано и Каи гудели, повторяя одно и то же.

Конечно, династические браки не редкость.

Но ещё никогда такого не было, чтобы сразу три клана решили бы укрепить связь, с помощью уз родства. Инициатором этих действий был никто иной, как Охара Юсай.

Будучи не только монахом, но и хитрым интриганом, Юсай таким образом прикрывал тылы. Впредь война между Такедой — Ходзе — Имагавой не будут вестись. Ведь династические браки между тремя кланами создадут прочную базу для взаимовыгодных, отношений.

Однако широко мыслящие углядывали в этом угрозу. Ведь каждый клан должен был заключить брак не только с одним, но и с двумя союзниками одновременно.

Имагава легко согласилась с тем, что её брат теперь будет жить в провинции Каи. В случае войны с Имагавой, суженный Нобусины поплатится первым. Но если углубиться в этот вопрос чуть дальше, то Такеда не будет наказывать брата Имагавы за грехи сестры, лорда Имагавы. А попытается воспользоваться ситуацией и, в случае чего, посадить на престол Имагавы жениха Нобусины, который полностью будет зависим от Харуны…

Но любое, действие имеет следствие, как в поговорке о палке с двумя концами. Юсай не мог не просчитать, что таким вот образом отдает Харуне огромное преимущество. А, значит, он преследовал совсем другую цель, которая должена окупить все издержки и риски. Мне кажется, что суженный Нобусины не только будет шпоинить у нас в клане, но будет вести свою игру…

Харуна, конечно, обо всем этом знает, но меня не отпускает тревога за неё. Ведь, как правило, малейшая вероятность по закону подлости часто имеет место быть.

— Канске, нам в эту сторону.

Обернувшись, застаю взволнованное лицо Найто Масатойе, моего вассала. Видимо, Найто распознал удивление на моем лице, так как парень не на шутку испугался.

— Ты откуда взялся?

— Мастер, мы ведь встретили его по дороге. Он шел к Вам, и Вы взяли его с нами…

В отличие от Найто, Нобуцуна выглядела спокойно. Девушка уже привыкла моим чудачествам, которые, на её взгляд, лишь усугубились после возвращения из Сумпу.

Уловив немой вопрос, Нобуцуна ответила так, как будто разговаривала с умалишенным.

— Мы втроем шли в гости к Косаке и Мисе…

— А, да. Конечно…

В последнее время, я часто в мыслях перебираю все возможные варианты. Из-за чего со стороны кажусь слегка не в себе.

— С ним точно всё в порядке?

— Не волнуйся. Канске здоров, как бык, — неуверенно ответила Нобуцуна парню. При этом они пытались разговаривать тише, чтобы я не смог услышать.

— Ты ведь его вассал и знаешь характер своего господина…

— Так-то да. Но он никогда не вел себя так…

Не знаю, хотела ли Нобуцуна показать, что знает меня лучше чем Найто, или просто решила представить себя с лучшей стороны, но, так или иначе, она добавила:

— А ты как хотел? Руководить кланом это тебе не игрушки. Ответственность за судьбу людей и провинций может свести с ума любого. Я-то знаю, так как нахожусь с мастером всё время. Да и мой отец часто говорил об этом…

В некотором роде девушка была права. У нас не было права на ошибку. Тем более, что вопрос с Нобукадой так и не решился.

Ходзе Удзиясу требовала, чтобы Нобукада, женившись на Цунанари, вошёл в семью Ходзе. Изначально всё так и было запланировано: Такеда принимает в семью брата Имагавы и отдает Нобукаду к Ходзе.

Нобукада, в этом случае, становился и заложником, и женихом Цунанари. А клан Ходзе тоже мог попытаться посадить его на трон в случае войны с Такедой. И не последнюю роль в этом играло то, что Цунанари была отличным полководцем, которого клан Ходзе не хотел отдавать Такеде…

Витая в мыслях, я не заметил, как мы пришли в назначенное место. Дом, где теперь жила Миса и Косака находился в другой части города.

Древесина дома хоть и была старая, но сразу было видно, что ее в свое время строил не последний мастер.

Найто пришлось несколько раз постучать в дверь, прежде чем нам открыли ворота.

В служении у Мисы был старик, который, закрыв за нами двери, провел нас к госпоже. Старик даже не удосужился сказать, что пришли гости и просто открыл сёдзи, ведущие в зал.

Нам троим открылась презабавная картина. На полу лежал Косака, а на нём сидела Миса. Поза, конечно, была пикантная и наводила на определенные мысли.

— Это не то, о чём вы подумали! Мы просто играли, — лепетал раскрасневшийся Косака, в то время как Миса, извинившись, сразу же убежала на кухню, подготавливать ужин к приходу гостей. Сестренка Масакаге тоже выглядела не лучше, с раскрасневшимся лицом…

— Скажи ещё, что вы боролись, — поддел Найто друга.

— Да. Знаешь, как Миса дерётся! Мастер, чего они ржут?! Масакаге ведь и вправду научил свою сестру постоять за себя, — чуть не плача, по-детски просил помощи парень у меня.

— Ну, да. Мы сразу так и подумали. А чего ты так распереживался-то? — не отстал и я.

Нобуцуна прыснула со смеху, из-за чего бедный Косака чуть не расплакался.

— Ладно, пошутили и хватит. Лучше скажи, как вам живется…

Пока Миса не выходила из кухни, Косака обрисовал всю суть нехолостяцкой жизни. Дом они выкупили у прежних владельцев. Молодожены не решились выгонять на улицу слугу-старика и взяли его к себе. Пока у них не было других слуг, да и старик в частности справлялся.

По словам Косаки выходило, что у старика была одна проблема — он не был обучен премудростям слуг. Да и вряд ли они смогут обучить его манерам в преклонном возрасте.

— Смотри, Найто, как он заговорил. Прям господином встал. А ведь некогда жил в деревне, среди гор.

— Да, мастер. И ведь не хотел жениться, — не упустили мы с Найто возможности подшутить над Косакой.

— Да я это…

Бедный Косака не мог найти слов, чтобы возразить. Но, к его счастью, Нобуцуна решила стать на его сторону:

— Да не обращай ты на них внимания. Чем больше ты теряешься, тем больше они паясничают. Мастер, как Вам не стыдно глумиться над своим вассалом, — сказала уже мне Нобуцуна.

Маленький круглый стол отделял нас друг от друга. Косака наливал нам чаю, пока Миса подготавливала всё остальное.

— Ну-ка, наклонись-ка поближе, — сказал своей ученице.

Как только та сделала как надо, я щелкнул пальцами над головой девушки, поставив звучный щелбан.

— За что?

— А за то, что в любых ситуациях ты должна прикрывать учителя, а не занимать противоположную сторону. В будущем, лорд которому ты будешь служить, может быть неправым в чем-то. В этом случае ты должна показать на ошибки, лишь тогда, когда возле него не будет ни души. Но даже если твой сюзерен не прислушается к твоим словам, ты не должна отрекаться от своего долга. В этом заключается путь самурая…

Пока Найто и Косака, развешав уши, слушали мое наставление, по глазам Нобуцуны я заметил, что она поняла, за чей счет я решил поднять свое настроение.

Лишь в кругу друзей я смог забыть о крутящихся в голове мыслях и расслабиться. Когда Миса, наконец, накрывала на стол, я с легкой грустью осознал, что таких мирных дней в последнее время мне давилось пережить мало.

— Ну, как тебе живется, Миса? Муженек не обижает?

Чтобы не смущать сестренку Масакаге, мы больше не затрагивали ту тему. Но было видно, что бедная девушка не может найти себе место.

Отвечая на мои вопросы, девушка успокаивалась:

— Вовсе нет. Косака очень уважает меня и любит… Нам, конечно, потребовалась время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Миса была мне дорога, и, думаю, девушка это знала и поэтому решилась на откровенность. Я, как старший брат, действительно заботился о ее судьбе…

— Слышал, Косака? Если обидишь Мису, пеняй на себя. Хотя тебя уже Масакаге просветил, что ждет в таком случае…

На самом деле, после брака Миса принадлежала парню. В том плане, что, по сути, даже Масакаге не имел права вмешиваться в дела молодоженов. Я, как сюзерен, мог повлиять на них, но лишь в дозволенных рамках. Но все мы знали, что мой вассал Масакаге не особо-то и придерживался буквы закона. Что поделать, разбойничая жизнь навсегда оставила в душе парня опечаток. Про него говорили, что ему и Такеда Сингэн не особо-то и указ. Многие верили, что лишь я могу обуздать нрав Ямагаты Масакаге, прозванного за верность мне, как «Пёс Канске»…

— Канске, я слышала, что Нобукада женится. Это правда?

Миса прикипела сердцем к братику Харуны. Да и Нобукада испытывал теплые чувства к сестренке Масакаге.

— Да, правда. В некотором роде Нобукаде повезло с будущей женой.

Услышав эти мои слова, Нобуцуна поперхнулась чаем.

Цунанари, сестра Ходзе Удзиясу, была старше Нобукады на несколько лет. Не только я, но и Нобуцуна заметила, что она не особо-то и рада скорому браку. Тревогу вызвало и то, что между Цунанари и Цунасиге лежали отнюдь не узы дружбы.

Вообще, вернувшись в Каи, я легко смог разузнать о Цунасиге благодаря своим шиноби. Отец Цунасиге некогда был дайме в Каи, и во время объединительных войн за провинцию Каи, его отец был убит Такедой Нобуторой, отцом Харуны. Стоит ли говорить, что парень смотрел в сторону Такеды волком. А уж то, что его любимую отдают ради блага клана Такеде, наверное, бросало парня в отчаяние…

Если Нобукада будет жить под крышами клана Ходзе, то он окажется в руках Цунасиге. Но, с другой стороны, последняя война с Уэсуги Кенсином показала, что Цунасиге был примерным самураем, которому не были чужды такие качества, как верность и честь.

В общем, пока рано было говорить что-то определенное. Да и сердцу ведь не прикажешь. Любовь сводила с ума самых достойных представителей человечества. Как поведет себя Цунасиге, никто не мог сказать точно…

— Да я бы и сам женился на Цунанари, будь у меня возможность, — пошутил, чтобы разрядить обстановку. Но Миса и ребята не купились, подозревая, что тут всё серьезней.

— Мастер, а когда Вы собираетесь жениться? — спросил Косака.

При этом Найто и Нобуцуна укорительно посмотрели на него, а Миса так и вовсе пихнула его в бок.

— Ты и правда хочешь услышать ответ?

Всё же, мой голос вышел чуть суховатым. И Косака запоздало понял, что своим вопросом задел больную тему.

Наши отношения с Харуной менялись с такой частотой, что невозможно было сказать, чем всё это кончится. Мы не могли вести себя в Каи так же, как в Синано. И я понимал, что девушка избегает оставаться со мной наедине из-за своих чувств.

Всё было предельно ясно, и в то же время как-то не очень. Когда в дело впутываются эмоции и чувства, то хладнокровность и разум играют отнюдь не основную роль.

— Простите, мастер. Я не подумал…

— Да ладно. Вот закончим войну с Уэсуги и, глядишь, сыграем свадьбу на всю Поднебесную!

Не знаю, верили ли ребята моим словам, но лично у меня такой уверенности не было. Ведь война с Уэсуги обещала быть кровавой, на уничтожение…

Создавая Триумвират, Харуна сжигала все мосты. Клану Такеды крайне необходим был выход к морю. Как в экономическом плане, так и в военном. Ведь имея морские пути, мы бы легко наладили закупку теппо — огнестрелов.

Нарушение Триумвирата могло привести к печальным последствиям. И для нас путь замыкался на клане Уэсуги…

— А ты как, Найто? Не нашел еще суженую? Если что, я могу помочь, — говоря это, подмигнул Нобуцуне. Девушка, конечно, всё поняла и нахмурилась.

— Да, моя мать тоже не отстает с этим вопросом. Чую, она с сестрами женит меня без моего на то ведома, — тяжело вздыхая, ответил парень.

— Да ладно тебе. Может оно и к лучшему, — то ли искренне сказал, то ли пошутил Косака.

— Мастер, может, Вы образумите мою мать? Уж Вас-то она послушается!

Глядя, как Найто смотрит преданными глазами, я не мог найти силы в себе отказать.

— Ну, можно. И заодно познакомим их с Нобуцуной. Да? — на вопросительной ноте уставился на девушку.

Нобуцуна, тем временем, изменилась в лице окончательно, смотря грозно в мою сторону.

— Шучу я, шучу, — примирительно поднял руки.

Я действительно подозревал, что девушка прыгнула бы на меня с кулаками, если бы никого не было рядом. Уж больно она напоминала себя прежнюю, когда я гостил у клана Санады…

Снова открылись сёдзи, и снова старик не объявил о прибытии гостя.

— Ну и холодрыга, доложу я вам…

Небезызвестный самурай Баба Нобуфуса бесцеремонно вломился к нам. Ребята сразу же уступили ему место.

— Друг Канске, ну и намучился я в городе Одавара. И самое смешное, что сестра лорда Ходзе уехала в Сумпу, — поделился мнением Нобуфуса, принимая чашку чая от рук Мисы.

— Да, знаю. Мы с ней встречались в Сумпу…

Баба Нобуфуса как-то потерялся из виду после поездки из Одавары. Его слуги уверяли всякого, что тот заболел. Но, зная Нобуфусу, я подозревал, что он просто забухал. Но ради справедливости надо заметить, что Нобуфуса никогда не позволял себе непристойного. Да и вообще, в нужное время парень всегда был готов выполнить волю клана…

— Значит, зря я ездил к Ходзе…

Сразу заметил, что Нобуфуса пьет чай так, для вида. Когда как его нутро требует опохмелиться. Но приличия не позволяют ему в наглую выпрашивать саке.

— Почему же «зря». Вот ты ведь заметил внутренний уклад клана Ходзе. Так сказать, оценил стратегическую мощь клана…

На самом деле я не знал, что он вынес из своего путешествия. Но мне казалось, что Нобуфуса был не из тех, кто не может извлекать нужную информацию, находясь в чужом стане.

— Знаете, ну и намучились же воины Ходзе с Уэсуги Кенсином. Говорят, осадив город Одавара, Кенсин приблизилась настолько близко к стенам города, что её пытались достать стрелами лука и теппо. А она даже не шелохнулась и спокойно себе выпивала саке, — выдал Нобуфуса эмоционально, что даже остальные прониклись сказанным.

— Говорят, друг Канске, что её хранит сам Бишамонтен. Люди теперь гадают кто сильней: Он или Хатиман. Так что ты будь осторожней. После принятия буддизма Харуной, наш Бог может осерчать на тебя…

— Ну посмотрим, чья возьмет. Ты лучше вот чего скажи: что Кенсин хотела этим своим поступком добиться?

На самом деле я знал, чего она добивалась, просто решил уточнить, как отнесся местный народ на её выходку.

— Скажу, чего не сказать-то. Стоит упомянуть о Драконе из Этиго, как сердца воинов Ходзе наливаются страхом. Уж настолько сильна она, что даже мне сложно ответить чья возьмет, Такеда или Уэсуги? При открытом столкновении…

В клане не зря считали Бабу Нобуфусу опытным командующим. Так что оснований не верить его словам у меня не было.

— Это хорошо, что ты решил поделиться. Но уже время позднее…

Зимой дневное время сокращается, так что неудивительно, что вечер уже вступал в свои права.

— Да погоди ты. Я тебя вот зачем ищу. Мы с тобой сколько дружим, а после войны так и не отдохнули вместе. Тем более скоро весна, а там снова война. Кто знает, может еще хватитесь меня, — Нобуфуса при этом хитро так посматривает.

И знаю же ведь, чего друг-самурай просит. Пить одному у них тоже непринято. Да и мне, если честно, тоже хочется утопить тщаяния в саке.

— Миса, надеюсь, ты не будешь против, если Нобуцуна заночует у вас?

— Нет, конечно, — радуется Миса.

Для неё словно праздник встречать гостью под собственной крышей.

— И ты тоже Найто, оставайся, — говорю своему вассалу.

— Мастер, я тоже хочу с Вами…

— Хой, девочка. Тебе еще рано, — отвечает за меня Нобуфуса.

И под осуждающие взгляды ребят, мы с Нобуфусой, двое свободных самураев, выходим на улицу. Под ногами скрипит снег, и холод начинает обволакивать конечности.

— Это ты, друг Канске, здорово придумал с факелами. Теперь легко можем гулять ночью, — заявляет Нобуфуса.

Несмотря на новизну идеи, Харуна дала добро на ее реализацию. Вначале все отнеслись скептически, но люди быстро привыкли к такому вот освещению.

В средневековье при наступление сумерек, города погружались во тьму. И лишь в отдельных местах горели огни. Да и вообще, жизнь словно угасала.

Чтобы всё вышло как запланировано, нам пришлось изрядно потратиться. Но дело того стоило. Ведь Кофучу хоть и был столицей клана, на деле он сильно проигрывал другим городам. Знаете, как люди других провинций говорили о жителях Каи? В общем, ничего лестного из их уст не услышите.

К примеру, жители столицы Киото смотрели на всех как на провинциалов. Это понятно, но обидно когда соседи, не особо выделяющиеся, смотрят на вас, как на дикарей, приговаривая при этом: «Каинцы, зачем вы только спустились с гор? Лучше бы оставались там». И еще нехорошо так улыбаются, и намекают, словно поданные Харуны не люди, а дикие звери.

Конечно, такое обращение выводит наших из себя. И, чтобы утереть соседям нос и придать значимость нашим, я затеял всё это…

— Куда мы идем-то?

— Да тут рядом есть таверна. Но ты не беспокойся, туда наши не захаживают, так что нас не узнают, — добавил довольный Нобуфуса.

Все резиденции и усадьбы находились на видных местах города. А в окраинах обычно располагались бедняки и простые крестьяне.

Дома прорастали в ряд, и с виду было ясно, что внутри довольно тесно.

Но холод по пути уже доконал меня, и я думал лишь о том, чтобы быстрее выпить живительной влаги и согреться…

Спустившись вниз, Рен удивилась наплыву гостей. Большой зал был набит людьми. После трудного рабочего дня, люди, спасаясь от холода и в тоже время ища приключения, активно выпивали саке.

Воздух был спертым и насыщенным запахом алкоголя.

Рен словно тень проходила сквозь потные и дурно пахнущие тела. Девушка удивилась тому, что многие крестьяне редко стирали свои одежды. Проработанные и потные, от них пахло хуже, чем от самой девушки.

Да и, если честно, одежда Рен была грязной лишь для вида…

Заметив в углу свободное место, девушка юрко направилась туда. По пути ловко обходя препятствия, такие как тела давно уже нетрезвых крестьян.

В таких заведениях девушка всегда стремилась занять плохо освещенные углы. Да и обзор был широким в них.

Пробегаясь по посетителям, девушка лишь удовлетворяла свое любопытство. Последние дни она появлялась в таверне чтобы отоспаться и набраться сил. Лишь сегодня она смогла позволить себе оценить как отдыхают люди отнюдь не состоятельного положения.

Увидев девушек легкого поведения, Рен не удивилась. В любом городе можно было найти подобные заведения. Где есть выпивка и азартные игры, мужчины никак не обойдутся без общества прелестных дам.

Смотря на всё это, Рен поймала себя на мысли, что ей нравиться то, как люди себя ведут. Здесь люди показывали свое истинное лицо, без масок и фальши. Глядя на посетителей, на их алчные глаза, девушка соглашалась с изречениями древних мыслителей, которые утверждали, что человек недалеко ушел от животных…

Умные изречения остались в её памяти от прошлой жизни. От жизни, в которую не было возврата. Девушка так вжилась в свою роль, роль воровки, которую ей приписала сама судьба. Её мысли, её личность навсегда исковерканы, что ей казалось, она никогда не будет прежней.

Вместо тех качеств, к которым она стремилась, в её сущность внедрились противные человеческому духу принципы и привычки.

Девушка порой, смывая с себя грязь, не узнавала себя в отражениях. Настолько в нее укоренился созданный образ, что она не могла ответить, не было ли сном то прошлое? Прошлое, о котором она горевала.

Закрыв на минуту глаза, Рен быстро вдохнула и выдохнула пару раз, чтобы отогнать ненужные мысли. Она прежде никогда не позволяла себе заниматься воровством на территориях, где устраивалась на ночлег. Но из-за наплыва эмоций, девушка в эту ночь решила отвлечься работой.

Рен не сразу нашла глазами подходящих людей. Двое не так далеко от нее активно выпивали саке. Нищие крестьяне давно бы попробовали отнять у этих двоих кошельки, не будь они из военного сословия.

Девушка не удивилась, увидев в таком месте самураев. Ведь здесь в некотором роде каждый был свободен и подчинен лишь своим порокам.

Один из них выглядел внушительно и всё время о чем-то говорил. Второй явно не вслушивался в речи товарища и лишь изредка кивал головой. Рассматривая своих жертв, Рен удивилась маленькому открытию.

Самурай, который казался здоровее, жадно улавливал кивок напарника. Этот жест подталкивал его продолжить разговор.

Будучи представительницей воровского ремесла, Рен умела распознавать мелкие признаки, которые были скрыты от других людей. Видя поведение этих двоих, девушка пришла к выводу, что выглядевший простовато самурай тем не менее имел определенное влияние на своего товарища.

Пока девушка неспеша шла к ним, до неё донеслись слова самурая, сидевшего напротив неё.

— Я тебе говорю, друг… ик… Надо бить их, собрав силы в один кулак, — и ударил кулаком по столу.

Обойдя их стол, Рен приближалась с боку, нацелившись на говорливого самурая. Ложно поскользнувшись, она потихоньку стукнулась с самураем.

— Извините меня, господин, — тараторя в напускном страхе, девушка даже умудрилась присесть на колени. Самурай явно растерялся от подобного обращения и не заметил, как у него опустели карманы.

Рен довольно часто проделывала подобные трюки, и как обычно девушка, прося прощения, встав, начала удаляться.

— А ну-ка стой! — обратился доселе молчавший самурай.

— Да ладно тебе…

— Ты лучше проверь карманы…

Обернувшись и прикусывая губу, Рен дико сожалела, что решилась подзаработать возле места, где она обосновалась на время. Ведь этому учат мелких карманников, что нельзя так делать. В противном случае ты не сможешь скрыться…

— А где мои деньги? — все еще не мог понять обворованный воин.

— Задай лучше этот вопрос ей…

Протягивая кошелок, Рен разрыдалась.

— Пожалуйста, простите меня на этот раз. Не от хорошей жизни ведь. Я сирота и…

Заученные слова слетали с уст девушки, а из глаз текли обманчивые слезы.

— Давай отпустим её а, Канске? — сжалился один из них.

— Нет. Тебе повезло, мне кажется, недавно я сталкивался с этой карманницей. Хотя это было еще до поездки в Сумпу…

Имя самурая будто отрезвило остальных присутствующих в зале. Каждый передавал другому, указывал на них, говоря «это Канске». Заметив это, самурай добавил:

— Ты что, назвал меня по имени, а, Нобуфуса?

Услышав и это, другие посетители, не лежавшие в хлам, дружно воскликнули:

— Да это же генерал Баба Нобуфуса, рядом со стратегом дома Такеды!

— Поздравляю, Нобуфуса.

Пока тот, кого назвали Нобуфусой стоял смиренно, признавая ошибку, другой самурай подошел так близко, что в лицо девушке отдало запахом от выпитого.

— Не может быть. А ну-ка…

Для наглядности, самурай схватился за лицо девушки и удивленно уставился.

— Нобуфуса, мы забираем эту воровку с собой!

— Зачем? Ну зачем тебе она?

Нобуфуса хоть спрашивал, но крепкой рукой ухватил девушку, в то время как второй быстро шел впереди.

Вместо впереди шедшего самурая, охая и ахая, ответили посетители таверны «Хромая лошадь»:

— Братцы, не видать теперь ей белого света…

До Рен вдруг запоздало дошло, что это ведь благодаря некому Канске, в городе вмиг исчезли мелкие воришки…

— Отпустите! Отпустите! — уже не наигранно заверещала Рен. Девушка даже начал бить кулачками пленителя, но тот лишь сказал:

— Не балуй, — и сжал свободной ладонью кулак, затем добавил другу:

— Канске, давай отпустим. О нас ведь теперь все будут судачить.

— Да ты что! Нам улыбнулась удача. Понимаешь, удача!

Говоря это, Рен и Нобуфуса увидели лицо парня в широченной улыбке. И глаза у него отдавали неестественным блеском, которые люди порой наблюдают у умалишенных.

Девушка и державший ее крепко самурай на минуту растерялись. Лишь после, волоча уже несопротивляющуюся девушку, друг безумного самурая спросил:

— А куда идем-то?

— Как куда? Ко мне домой…

— Ты ведешь воровку к себе домой? Я правильно понял?

— Да, — остановившись и подойдя поближе к Рен, безумный самурай опять уставился на неё, не мигая:

— Нобуфуса, вот ты говоришь: война то, война это. А я тебе говорю: мы еще потанцуем с ними. Ведь война — это танец смерти. Нам ли с тобой не знать, брат…

Самурай сказал это с таким серьезным видом, что ни Рен, ни Нобуфуса не решились спорить с неадекватным самураем. Идя следом за товарищем, конвоир в лице Нобуфусы тихо так прошептал, чтобы его не услышал впереди идущий:

— Больше с тобой в кабаки не пойду…

Но вопреки усилиям Нобуфусы, безумный самурай услышав, произнес:

— Не зарекайся, Баба Нобуфуса. В этой жизни не зарекайся. И если везет, то везет! — последнюю фразу странный парень добавил, глядя на Рен.

Девушке стало страшно, как никогда в жизни. Ведь никогда не знаешь, что придет в голову безумному человеку…