— Александр, — сказала Вивьен, сев на его колено. Она провела ладонями по его рогам, спустилась руками и потянула легонько его за уши. — Алхимики снова позвали нас. Они скоро прибудут, и нас попросили провести бал. Что-нибудь роскошное в их честь. Я ответила, раз тебя не получилось найти.

Его желудок сжался от чего-то зловещего, похожего на страх.

— Ты сказала, что мы не должны проводить нечто роскошное, вроде бала.

— Я так не говорила. Алхимики звали. Мы — Жути. Мы им отвечаем, — она нахмурилась. — Бальный зал уже убирают. Я думала, ты будешь рад.

— Мы не проводили бал с… — он пытался вспомнить, но сидел не с Амичией. С Вивьен разум становился туманным, и поиск воспоминаний был как путь по зыбучим пескам.

— Очень давно, — она закончила за него. Вивьен склонилась, ее дыхание задело его губы. — Идем, мой король. Развлечемся, пока слуги работают?

Он чуть не склонился. Он чуть не подчинился ее чарам, как делал миллион раз. Но одно слово выделялось, и его спина напряглась.

— Слуги?

— У нас есть слуги, — ответила она со смехом. Она притянула его голову ближе к ее. — Александр, я скучала.

Он покачал головой, убирая ее ладони со своих рогов.

— Одной из тех слуг будет и человеческая женщина?

— Конечно, — Вивьен отклонилась от него, гнев сделал ее лицо уродливым и жестоким. — Она — слуга. Она даже говорила это сама за ужином.

— С Амичией нельзя обращаться как со слугой, какие бы глупости она ни говорила, — он резко встал, сбросив Вивьен с колен на пол. — Она была ранена, она не должна работать.

— Как по мне, она в порядке, — прорычала Вивьен с пола. — Ты забыл свое место короля, Александр. Тревоги за слуг не подходят для твоего положения.

Он пошел прочь.

— Как раз король так и делает, Вивьен. И я король не ради привилегий. Я — король для всех. Стоит это помнить.

Александр ушел из комнаты, не дав себе ничего добавить. Что-то агрессивное, о чем он пожалеет. Если кто и мог бросить ему вызов, то это Вивьен. Ее сдерживали лишь ее глупость и фанатическое доверие.

Как только она потеряет доверие, она попробует занять трон. И он не сомневался, что она сможет.

Он раздраженно пошел по коридорам к бальному залу, который оставался закрытым при его правлении. Он даже не помнил, как тот зал выглядел, только что там был балкон, на котором он мог видеть, как идут приготовления у слуг.

Будто Амичия была слугой. Как Вивьен посмела такое предложить? Хоть Амичия хотела, чтобы ее так видели, потому что чувствовала себя не на своем месте. Жути не были ее народом. Точнее, когда-то были, но теперь уже нет. И она ощущала себя ниже их. Она была меньше размером. И кто-то мог посчитать, что от этого она не была равно им, как бы он ни пытался доказать, что она была важной.

Он открыл дверь на балкон бального зала, и его мысли застыли. Бальный зал всегда был таким огромным?

На стенах когда-то были милые голубые обои, окна обрамляли золотые узоры, а между ними стены были в позолоченной резьбе. Потолок был огромной картиной с танцами ангелов и людей. Голубое небо, которое как-то выжило за годы без уборки, смогло остаться таким же ярким, как небо снаружи.

Жути не трогали эту комнату. Она была чистой, как когда-то давно. Он хотел вспомнить, как выглядело это место, когда оно процветало.

Один из Жутей взлетел к высокому окну и почистил его — он склонился над краем балкона — да, Жуть использовал кисточку из перьев для уборки. Он знал, кто дал его армии это оружие.

Но посмотрел. Александр искал среди слуг Амичию. Она шла по толпе, серое платье было поднято до колен, трость помогала ей двигаться. Она хромала, метла была в другой руке, пока она с улыбкой управляла Жутями.

Он хоть раз видел ее такой счастливой? Он не хотел портить момент, крича ей вернуться в комнату за книги. Хоть он не хотел, чтобы она была в крыле слуг или ощущала, что должна работать за комнату и еду… но ей нравилось.

Один из Жутей рядом с ней что-то сказал, Александр не уловил, но ее смех был громким, и он ощутил его костями. Она повернулась с метлой, словно танцевала с партнером.

И все. Простое движение, и воспоминание вспыхнуло за его глазами. Он стоял на этом балконе перед сотнями людей, и один был наряднее другого. Шелк и бархат кружились оттенками бежевого и золотого. Маски прикрывали лица, но он знал каждое так же хорошо, как себя.

Он стоял над ними, дышал дымом горящих свечей и духами женщин, от этого голова болела. Они все были ему дороги. И он гордился тем, что они создали вместе.

Для него? Бал был в его честь? Почему люди праздновали из-за монстра?

Воспоминание растаяло, и он увидел, чем стали люди. Платья с кристаллами стали серой кожей и крыльями как у летучих мышей. Жути балансировали крыльями, пока убирали. Он уничтожил всех людей, что были о нем высокого мнения.

Каждого.

Александр чуть не обернулся и ушел. Печаль в груди грозила проглотить его целиком, а ему не хватало сил страдать в тишине. Но он посмотрел на человеческую девушку, которая сняла покрывало с фортепиано и провела пальцами по клавишам.

Все Жути в комнате застыли и повернулись к музыке, звенящей как колокольчики. Один из них крикнул:

— Вы играете, мадемуазель?

Амичия улыбнулась и покачала головой.

— Нет. Я никогда не училась. Мой отец интересовался наукой, а не искусством.

Александр внимательно смотрел, как маленькая Жуть, которого Александр не пускал в атаку с остальными, подошел к Амичии. Он протянул ладонь с когтями и коснулся пальцем клавиш.

Что происходило? Жути не должны были помнить, кем были.

Но этот, хоть он был рядом с Амичией только во время уборки, выдвинул скамейку, сел за фортепиано. Он опустил пальцы на клавиши и заиграл.

Песня была и знакомой, и нет, хоть и кружилась в его голове, будто записанная. Чарующая мелодия, под которую он мог танцевать много зим назад.

Он посмотрел на Жутей в комнате, увидел, что все замерли. Некоторые закрыли глаза, другие покачивались. Они словно тоже вспомнили эту мелодию.

Вспомнили, что когда-то знали слова к этой песне. И понимали те слова.

Тонкий голосок пропел слова, тихо, но чисто:

— Aimer c’est voler le temps… — любить — значит воровать время. Она напевала дальше без слов, но он помнил слова.

Любить — значит воровать время. Любить — значит жить.

Ее голос и мелодия утихли, и все в комнате затаили дыхание в предвкушении.

Жуть за фортепиано посмотрел на Амичию и спросил:

— Вы будете на балу, мадемуазель?

Она покачала головой и опустила ладонь на ее плечо.

— Вряд ли. Я буду выделяться, как мозоль, в шерсти и старом платье.

Александр склонился над перилами, широко раскрыв крылья.

— Найди ей платье.

Его голос разрушил чары музыки, словно разбилось стекло. Жути поспешили продолжить работу. Один побежал из бального зала за идеальным, по его мнению, платьем. Тот, что был за фортепиано, склонил голову перед королем. Но его смелая Амичия смотрела на него с огнем в глазах.

— Я не иду. Простолюдины не ходят на балы.

Он улыбнулся ей.

— Ах, но ты же не простолюдинка, Амичия? Ты — женщина, подчинившая Жутей. Ты как рыцарь, а рыцари ходят на балы.

Ее щеки ярко вспыхнули. Александр оттолкнулся от края балкона и повернулся уходить, выпятив гордо грудь.

Она придет на бал, и он заставил ее покраснеть. Может, этот день был не так и плох.












































Глава 31


В сотый и последний раз Амичия провела ладонью по корсету одолженного платья и покачала головой.

— Это слишком для такой, как я, Бернард. Я не могу!

Он прижал пальцы к своим губам, глаза были большими, крылья прижались к нему.

— Нет, милая. Ты можешь.

Амичия смотрела на себя в зеркало. Женщина, глядящая на нее, не была дочерью изобретателя.

Золотое платье, казалось, сделали из стен поместья, полных богатства. Корсет в форме сердца подчеркивал линии ее ключиц, и они выглядели изящно и хрупко. Платье было без рукавов, полоска ткани обвивала ее бицепсы.

Нити свисали сверху корсета, мерцая бриллиантами и кристаллами. От них все ее тело сияло, когда она двигалась. Сверкающие огоньки привлекали взгляд к заостренному краю корсета внизу, и юбки широко окружали ее, расшитые золотом.

Настоящее золото было вплетено в ткань узорами роз, что тянулись из земли. Она была позолоченным садом, который будет ходить среди Жутей, словно ее не звали сорняком.

Сердце билось в горле. Амичия прижала ладонь к животу и глубоко вдохнула, насколько позволял корсет.

Корсет не был таким тугим, как она представляла. Или Бернард просто его не сильно затянул. Как бы там ни было, корсет подчеркивал ее талию, придавал ей силуэт колокольчика, что было мило и даже странно.

— Это на меня не похоже, — прошептала она.

— Милая, так ты и должна выглядеть. Милее я еще ничего не видел.

В глазах Бернарда стояли слезы. Амичия старалась не заплакать с ним. Это был просто бал. Только веселье, и она не должна была переживать. Она была просто женщиной.

И, если они проводили бал для алхимиков, у нее был шанс понять написанное в книге. Если алхимики придут, она задаст им вопросы. Она должна понять, почему им нельзя доверять.

Она не будет спрашивать прямо, врут ли они. Ни один лжец не признается в таком. Но Амичия была уверена, что поймет правду, если получит шанс.

Нужно было лишь загнать одного из них в угол.

— Что делать с твоими волосами? — спросил Бернард, его голос уже стал не печальным, а даже агрессивным. Он быстро вернул прежнее поведение. — Так не пойдет.

— Ты можешь их заплести?

Он прижал ладонь к груди, словно оскорбленный.

— Меня разве растили женщины?

Она приподняла бровь в ответ.

— Перестань. Я не знаю, как заплетать волосы, мадемуазель.

Не знала и она. Она обычно собирала волосы подальше от лица, пока работала. И если могла поднять руки, заплетала их в косу, но не могла сделать этого в этом платье.

Оставалось лишь пойти так, и это потрясло бы аристократов этого поместья. Наверное, их духи будут кататься в могилах под ней.

Амичия села у зеркала, потянулась к гребешку с серебряной ручкой и дала его Бернарду.

— Причешешь меня? Лишь пару взмахов. Я оставлю их так.

— Так? — если бы его щеки могли стать светлее, они бы это сделали. — Разве так… делают?

— Нет. Но никто и не пускает простолюдинов на бал. Пусть помнят, кто я.

Он забрал у нее гребешок, его когти осторожно сжали ручку.

— Кто мы, mon cherie.

Глаза Амичии закрылись, ей нравилось, как гребешок массажировал кожу головы и распутывал колтуны. Она не хотела смотреть на свое странное отражение. Она не знала женщину в золоте, как и не хотела ее узнавать.

Это была не Амичия. Под слоями шелка и вышивки была простая женщина, которая снова хотела ощущать грязь под ногтями.

— Вот, — сказал Бернард после пары мгновений. — Теперь сияет, как должно.

Амичия открыла глаза. Ее темные волосы были убраны с лица, ниспадали за плечами нежными волнами тьмы, сияющей в свете свечей. Было красиво. Она была красивой.

Она не помнила, когда еще так о себе думала. Амичия верила в этот миг, что была неотразима.

— Вставай, — Бернард помог ей. Он поправил ее юбки, цокая языком, а потом удовлетворенно хмыкнул. — Отлично. Да, ты все сделаешь чудесно.

— Что я сделаю?

Его щеки снова потемнели, а потом он пожал плечами.

— О, просто насладитесь вечером, мадемуазель.

— Сомневаюсь. Я хочу прийти туда пораньше, забиться в уголок и наблюдать за весельем одна. Этот бал не для меня. Меня устраивает смотреть со стороны.

Его глаза стали еще больше, пока она говорила. Что за плохие новости он мог ей сказать?

Он кашлянул.

— Раньше?

— Да, раньше. Я не хочу заходить, когда алхимики там будут. Они захотят для меня или смерти, или обращения в Жуть. Они в прошлый раз не скромничали насчет такого.

— Похоже, ты не знала, — Бернард заламывал пальцы.

— О чем ты?

— Ни о чем, мадемуазель, просто… бал уже начался.

Ее сердце дрогнуло. Как он мог позволить ей опоздать? Теперь она не могла пробраться в зал незаметно, все будут смотреть. Они все узнают, где она была, и что она не была ни одной из Жутей, ни алхимиком. Она была в ужасе, представляя, как они посмотрят на овечку, надевшую наряд львицы.

Она задрала юбки и побежала из комнаты. Босые ноги шлепали по мрамору.

— Мадемуазель, а туфли!

Никто не узнает, была ли она в обуви, и она не собиралась останавливаться. Бал уже шел. Они будут пялиться на нее, она потеряет сознание. Ее сердце уже колотилось.

Она сбежала по ступенькам, пронеслась по коридорам, добралась до бального зала, где стояли двое Жутей-стражей. Амичия пробежала бы и мимо них, если бы не была потрясена.

Они были в одежде. Расшитые жилеты, штаны с прорезями для хвостов. Из-за их мышц натянулись швы, но… они были в одежде. Настоящей одежде, которую могли носить в прошлых жизнях.

Она затормозила перед ними, тяжело дыша, волосы растрепались.

— Добрый вечер, месье.

Жути поклонились одновременно, но один поднял взгляд и подмигнул ей.

— Добрый вечер, мадемуазель.

— Бал уже начался?

— Так точно.

Каждый дюйм ее тела дрожал от страха, и она поняла, что не могла это сделать. Не могла войти в комнату, полную монстров, желающих убить ее, и алхимиков, которые могли быть врагами.

Она была смелой, но не настолько. Амичия покачала головой и сглотнула.

— Тогда я пойду. Простите, месье, что пропустила такое важное событие.

Жуть, который подмигнул ей, поймал ее за локоть, а другой открыл двери шире.

— Мадемуазель Амичия! — крикнул он.

Жути создали потрясающее за дверями. Люстры были наполнены сотнями свеч. Их огонь мерцал на висящих кристаллах и стекле, посылая радугу по комнате. Все Жути собрались в комнате, и все были в лучших нарядах. Там было даже несколько женщин, хотя Амичия и не подозревала до этого, что некоторые из них были женщинами.

Никто не переживал, пока они танцевали. Мужчины танцевали с мужчинами, двигаясь шагами, которые не должны были помнить.

Двое Жутей были в дальней части комнаты, один за фортепиано, другой — со скрипкой в руках. Это была не полная группа, но их музыка была чарующей.

Те, кто не танцевал, держали в когтях еду или напитки. Амичия была удивлена тому, что они могли держать хрустальные кубки, не разбивая их.

В толпе были алхимики в их истекающих алых мантиях. Некоторые повернулись, услышав объявление о ней, а потом и Жути повернулись. Все в комнате смотрели на нее.

Амичия прижалась сильнее к Жути, держащему ее за локоть. Она была тут диковинкой. Странным маленьким зверьком, которого никто не понимал.

Она просила себя вдыхать носом и выдыхать ртом. Снова и снова, пока не совладала с колотящимся сердцем. Но они все еще глядели на нее. Все в комнате.

Амичия шепнула Жути рядом с ней:

— Почему они таращатся?

— Наверное, потому что вы очень красивая, мадемуазель.

Она ощутила, как вспыхнули ее щеки.

— Сомневаюсь, что поэтому они выглядят немного разъяренно.

— Не разъяренно, — Жуть отпустил ее локоть и снова подмигнул. — Ни капли. Но вам нужно сделать реверанс.

— О, — она опустилась в худшем, пожалуй, реверансе, какой видело такого роскошное место. Если кто в комнате не знал до этого, что она была простолюдинкой, они точно знали теперь.

Когда она выпрямилась на дрожащих коленках, она оглядела толпу. Возле музыкантов вдали стоял Александр, застыв, как статуя.

Их взгляды встретились, скрипка заиграла волшебную мелодию. Ее сердце сжалось. Не важно, что Александр танцевал с Вивьен. Не важно, что алхимики повернулись к ней так, словно могли напасть в любой момент.

Она разглядывала их короля, который, впервые за долгое время, был похож на человека. Серебряный камзол идеально сидел на нем, хоть и пришлось сделать прорези для крыльев. Странно, ведь на остальных Жутях одежда сидела плохо. Черные пуговицы тянулись рядами в центре, подчеркивая его сильную и широкую грудь.

Она видела эту грудь обнаженной каждый день тут, но он впечатлял еще сильнее с одеждой на нем. Штаны на его ногах сидели слишком тесно, но она не жаловалась, ведь ткань подчеркивала мышцы его ног.

Он шагнул к ней, и она отпрянула в ответ. Мышцы Амичии застыли, а потом она напомнила себе, что он был королем этого народа. Она не могла убежать от него, хоть ее сердце и кричало так поступить.

Она не могла дышать, когда он был перед ней в своем истинном облике. Как монстр. Но это? Это было слишком. Он был мужчиной с голодом с желтых глазах, с решимостью в шагах, пока он приближался к ней все быстрее, а потом полетел.

Александр тяжело дышал, остановившись перед ней, его грудь приподнялась от глубоко вдоха. Он задержал дыхание, глядя на нее огромными глазами.

— Словами не передать, — сказал он хрипло. — Ты можешь затмить само солнце, petite souris.

— Вот уж нет, — ее голос дрогнул.

— Можешь не верить, но это правда, — он протянул руку, словно хотел убрать прядь волос ей за ухо, но замешкался и опустил руку. — Станцуешь со мной?

— Я не умею.

— Тогда становись мне на ноги. Я так танцевал с детьми.

Амичия приподняла бровь и не сдержалась:

— Я для тебя как ребенок?

Жар в его желтых глазах разгорелся сильнее.

— О, нет. Tu es la plus belle fille que j’ai jamais vue, — ты самая красивая женщина из всех, кого я видел.

Ее дыхание застряло в горле, и в этот раз она потянулась к его протянутой ладони. Как она могла отказать, когда он говорил такие красивые слова? Слова, что наполняли ее душу, говорили с простолюдинкой в ней, которая боялась, что всегда будет хуже всех.

Амичия боялась, что всегда будет сорняком. Всегда будет с грязью на щеке, изгоем, который пачкал чистые простыни.

Но он помог ей ощутить себя выше этого. Он следил за ее движениями с одобрениями, улыбался ей хищно, пока Жути расступались волной перед ними. Он даже не посмотрел на Вивьен, сверлящую их мрачным взглядом из угла с алхимиками, чьи мантии, казалось, стали колыхаться быстрее.

Он не сводил с нее взгляда. Для него они были единственной парой во всем зале.

Он вытянул ее руку и опустил на свое плечо.

— Другую — на мою руку.

Она осторожно опустила ладонь на его внушительный бицепс. Ее сердце трепетало от контакта, а потом замерло, когда он прижал ладонь к ее талии и подтянул ее ближе. Они почти прижимались друг к другу от бедер до плеч.

Как ей думать, когда его жар проникал сквозь ее платье? Она ощущала его, словно они были без одежды.

Едва дыша, она пробормотала:

— Все смотрят.

— Пускай.

— Это тебя не нервирует?

Он сжал ее талию, и они закружились. Скрипка и фортепиано заиграли в крещендо, пока они танцевали. Каждый шаг совпадал с музыкой так, как она считала невозможным. Их тела стали песней.

Александр склонился и прижался губами к ее уху.

— Ничто меня не тревожит, когда ты в моих руках, мадемуазель. Только ты существуешь в этом моменте. Наслаждайся.

Амичия отклонила голову и позволила смеху вырваться из нее.

— Разве это работает с леди, Король Жути? Какой ужасный способ убедить женщину обращать внимание только на тебя!

— Обычно это работает, — ответил он, хмурясь. — Или работало.

— Я не аристократка. Милые слова убедят меня только в неискренности.

Он отклонился от нее, кружа уже медленнее, чтобы видеть ее глаза.

— Тогда что тебя убедит?

— В чем?

— Что я считаю тебя красивой. Что все должны глазеть на нас, потому что ты — самая красивая женщина в комнате.

— Тут почти нет женщин.

— Амичия, — возмутился он. — Ты понимаешь, о чем я.

Она не знала наверняка. Может, женщины-Жути были потрясающими в свое время. На нее тоже смотрели бы свысока, если бы они не превратились в монстров.

— Амичия, — Александр отпустил ее ладонь и коснулся ее подбородка, заставляя ее посмотреть на него. — Ты заслуживаешь места тут не меньше, чем они. Ты не какая-то простушка, ты не ниже их. Я не собираюсь править таким королевством.

— А каким ты хочешь править? — спросила она. Слова вырвались раньше, чем она осознала, как грубо они звучали, но… она хотела знать. Ответ на этот вопрос был важнее всех загадок, которые она раскрывала.

Он нахмурился. Он думал, она видела это, словно читала книгу, но она не знала, что он планировал, пока они отдалялись в танце от остальных. Они были все дальше и дальше, пока не оказались у двери, которую она не замечала до этого.

— Идем, мадемуазель? — он остановил их танец, низко поклонился и протянул руку к двери.

— Куда мы пойдем?

— В место, о котором я только что вспомнил, — он выпрямился и открыл дверь. — Идем со мной, Амичия. Я хочу кое-что тебе показать.

За дверью была лестница. На миг показалось, что это место появилось из воздуха, потому что он о нем вспомнил.

Она прошла за ним и принялась подниматься. Ее платье едва умещалось на узкой лестнице, но она справлялась. Мрамор остужал ее босые ноги, это было приятно. Она ощущала себя живой.

Чем дольше они шли, тем больше она задумывалась, куда именно. Ее сердце колотилось. Ее ладони стали липкими от пота. Но Александр молчал, пока они поднимались к вершине поместья. Лестница привела их в самую красивую комнату из всех, что она видела.

Пол, стены и потолок были украшены золотыми узорами. Свеча озаряла комнату со столика в центре, свет отражался от зеркал, и казалось, что они стояли в центре солнца. Маленькие отверстия в золоте пропускали в комнату больше света отовсюду, даже из пола, напоминая звезды.

— Красиво, — прошептала она. — Что это за место?

— Не помню. Но я проводил тут много времени, — он прошел мимо нее в комнату, касаясь пальцами отверстий и перекрывая свет. — Не помню, почему, но почти все дни я находился тут. Изучал и понимал твой народ.

Она не впервые задумалась, откуда появились Жути. Откуда появился он. Небесные точно не позволили бы существовать такому, как он. Он их убил? Потому Небесный лежал в гробнице в подземелье?

Или было что-то еще?

— Александр… — она не знала, что сказать. Могла ли она что-то сказать. Он вспоминал фрагменты того, кем был когда-то давно, но это не давало ответов на его вопросы. Его прошлое было украдено, и она не стала ближе к пониманию, кем он был.

— Ты спросила, каким королем я хочу быть, — он замер в центре комнаты спиной к ней. Музыка доносилась из отверстий в полу, как и свет свечей. — Если бы ты задала этот вопрос недели назад, я ответил бы, что я уже король. Но теперь я не уверен.

Она открыла рот, но слов не было. Ему нужно было говорить, и Амичии не стоило вмешиваться. И она промолчала.

— До твоего появления меня устраивало то, как мы жили. Мы ели, охотились, выживали во тьме среди снега. А потом ты открыла мне глаза на то, каким мог быть мой народ, — он смотрел в ее глаза, его желтые глаза легко поймали ее взгляд. — На то, какими мы были.

— Я рада, что смогла пробудить хоть что-то.

— Это самое странное. Никто другой не напоминает мне о том, кем я был. Каким я был до того, как тьма опустилась на мой трон. Я хочу быть королем, которого помнят и уважают, а не которого боятся.

Александр подошел к ней, его ноги перекрыли свет снизу. Звездочки пропадали от его тьмы и загорались, когда он проходил. Он прижал ее ладони к своему сердцу, сжал ее пальцы и прошептал:

— Ты все изменила.

Его ладони были теплыми. Мозолистыми, но приятными. Такими дорогими для нее, хоть она и не понимала, как он пробрался за стены вокруг ее сердца.

— Я не хотела так много делать. Если что, это получилось нечаянно.

Александр рассмеялся.

— Прими похвалу хоть раз в жизни, petite souris. Ты чудесная. Я сожалею только, что долго осознавал, как много ты сделала.

Он притянул ее ближе, и в этот раз дыхание покинуло ее легкие задолго до того, как он посмотрел на ее губы. Он вдохнул, и она как-то оказалась еще ближе. Или сама шагнула ближе?

— Я не переставала искать, что случилось с тобой и твоим народом, — Амичия облизнула губы и пыталась угомонить грохочущее сердце.

— О, Амичия. Я уже знаю, что случилось, — его низкое рычание отзывалось эхом в ее груди. — Когда-нибудь я тебе расскажу все тайны, которые вспомнил.

— Почему не сейчас?

— Позволь насладиться ощущением тебя в моих объятиях. Давай не будем похитителем и пленницей, а будем Александром и Амичией. Вместе в угасающем свете солнца.

Она напряглась, ждала, когда он разобьет барьер между ними. Она шагнула ближе, чтобы вдыхать все, что он выдыхал. Чтобы, наконец, понять, как ощущалось, когда целуешь мужчину, близкого к божеству.

Может, в будущем он скажет, что она сделала первый шаг. Когда его губы задели ее, казалось, что они уже тысячу раз целовались. Он ласкал ее рот своим, бархатным, нежным и тихим. Не такой поцелуй она ожидала от монстра.

Она думала, что он попытается проглотить ее, но он поглотил ее душу. Александр просунул ладонь под ее волосы, придерживая ее голову, гладя большим пальцем ее щеку. Его другая ладонь легла на ее талию, удерживая Амичию на месте, но так нежно, что она ощущала себя хрупкой.

Простым движением он поднял ее, продолжая целовать. Они медленно двигались в вальсе, он удерживал ее руками, не отпускал губами, и она знала, что от этого ее сердце пело.

Симфония в ее голове затмевала мелодии музыкантов. Теперь она знала, как ощущалось, когда дьявол воровал душу. И она не хотела ее возвращать.

Казалось, прошли часы, но это могли быть лишь мгновения, и он отодвинулся и посмотрел на нее с мягкой улыбкой. Он погладил ее скулу большим пальцем.

— Я пойду за тобой на край света, mon coeur.

Ее язык прилип к нёбу. Она прижалась щекой к его плечу, прижала его ближе к своему колотящемуся сердцу.

Mon coeur, мое сердце.

Перед тем, как она закрыла глаза, чтобы насладиться моментом, он тряхнул крыльями, чтобы замедлить их поворот в танце. На ее глазах кожистые крылья стали белыми, как снег, одно перо упало на пол.








Глава 32


Они вернулись в бальный зал, и Александра тут же забрали Жути и алхимики. Амичия была лишь человеческой девушкой, которая выбивалась из толпы. Но он оглянулся и подмигнул ей, уходя.

Она больше не была одна. Даже когда стояла посреди бального зала, где толпа игнорировала ее.

Его крылья стали обычными. На миг она подумала, что ей все привиделось. Белые крылья. Перья, падающие, как снег. Позолоченная красота оставила след на ее глазах навеки. Она видела те крылья, даже когда закрывала глаза.

Может, теперь книга расскажет ей что-нибудь еще. Никто не станет ее искать, если она ускользнет на пару мгновений. На страницах должно быть что-то новое. Книга расскажет ей, что происходило.

Никому не сказав, куда пошла, Амичия выскользнула за двери зала и побежала к библиотеке. Она не собиралась там задерживаться.

Двери библиотеки тихо открылись. Она приподняла юбки и побежала туда, где оставила голубую книжку. Рядом с одеялами, где она спала. Ее гнездо тут было куда удобнее матраса, который она оставила в старой комнате.

Она застыла и посмотрела на столик, где лежала книжка.

— Нет? — прошептала она.

Но Амичия помнила, что оставляла ее там. На страницах была тайна ее свободы, и она не могла потерять книжку. Внутри было все важное, что вело ее к этому моменту. К объяснению, к доказательству, почему она увидела позолоченные крылья, обняв Александра.

— Это ищешь? — голос был хриплым, словно годы дыма и жертв превратили горло в пыль.

Амичия сжала объемную ткань в кулаках и повернулась к мужчине, стоящему за ней.

Красная мантия не давала увидеть лицо в тенях складок. Жидкость капала с его головы с плеском. Но алхимик протянул руку скелета, белую и в нечитаемых татуировках меток. Ее книга была зажата в костлявых пальцах, на обложке появилось пятно крови.

Она сглотнула и попыталась скрыть дрожь ладоней на складках юбки.

— Да, спасибо.

— Это магическая книга, — сказал мужчина шепотом. — Ты знала об этом?

— Магии нет.

— О, есть, невинная кроха. Дочь изобретателя, да? Флорин и Амичия из Болотца. Семья, которая много знала о мире. Но твой отец не рассказал тебе, что магия и наука идут рука об руку?

Он знал слишком много. Она не рассказывала столько Жутям.

Она отпрянула на шаг. От движения до нее донесся его металлический запах.

— Я вас знаю?

— Нет.

— Тогда откуда вы знаете все это?

Алхимик пожал плечами, протягивая к ней книгу.

— Я знаю многое, как и все алхимики, которые защищают это место. Но защищаешь ли ты поместье? Или пришла разрушить то, что мы создали?

Она вспомнила слова книги. Алхимикам нельзя доверять, и что они все делали для себя. Это они начали войну с их алыми знаменами.

Амичия стиснула зубы, расправила плечи и не дала себе сжаться перед этим мужчиной. Это существо было настоящим монстром в стенах поместья.

— Я пришла не уничтожать, а исцелить. Я хочу знать, что тут случилось, чтобы смочь уйти.

— Ты хочешь вернуться домой? Твоего дома нет. Твой народ — Жути. Они не ждут тебя в том заброшенном месте. Болотце не сравнить с поместьем.

— Болотце всегда будет моим домом.

— Тебе стоит остаться тут, mon cherie.

Мурашки побежали по ее рукам от нежных слов алхимика. Она выхватила книжку из его руки. От вида, что он касался ее единственной надежды на свободу, ей было не по себе.

— Спасибо, но я бы хотела вернуться, — она держала книжку подальше от платья, чтобы не испачкать кровью красивую ткань. — Я вам не доверяю.

— И не должна. Конец истории близко, и я не хочу, чтобы ты испортила всю нашу работу, — алхимик медленно склонил голову. На миг она увидела, что было под мантией. Истекающая кровью ткань подвинулась. Алхимик под ней был останками тела в шрамах. Черные метки, словно обгоревшие куски плоти, покрывали лысую голову, которая была в пятнах за годы издевательств. Но его глаза напугали ее сильнее.

Глаза были глубоко в черепе, который не должен быть живым. Плоские глаза, слепые, но при этом как-то видящие. Он улыбнулся, поймав ее взгляд. Во рту не осталось зубов, черная пропасть грозила проглотить ее целиком.

— Тайны, которые ты хочешь раскрыть, на этих страницах, — сказал он. Его голос был искажен из-за недостающих зубов и шрамов на всем разрушенном теле. — Но они могут тебе не понравиться.

— Книга еще меня не подводила.

— Может, тебе стоит сдаться сейчас, — алхимик выпрямился и поправил капюшон. Скрыл чудовищный облик. — Ты красивая. Не хотелось бы, чтобы ты сломалась.

— Я сильнее, чем выгляжу.

— Надеюсь, ведь эта книга попросит сделать тебя то, что разбило бы даже самую сильную решимость.

Алхимик повернулся и покинул библиотеку, оставив за собой след крови.

Он ушел, и Амичия быстро открыла книгу.

— Прошу, пожалуйста, — шептала она, листая страницы, хотя не знала, чего просила.

Ожили новые страницы. Она листала их, она не этого хотела. Просто история Небесных, которую она могла прочесть позже. Это не отвечало на ее вопросы.

А потом она дошла до последней страницы книги, полной информации, которую книга не хотела ей открывать. И от слов на последней странице ее сердце замедлилось.

Амичия прочла слова вслух, голос застревал в горле:

— Проклятие Жути принесено жадностью. Только Небесные, сбившиеся с пути, станут на путь тьмы. Они и поведут остальных к разрушениям и вреду. Жути распространятся как пожар в лесу. Ими станут все, кого любит Небесный, и те, кто заслуживает тьмы в своих жизнях. Проклятие заберет их воспоминания, и от Небесного ничего не останется. Проклятие распространится по земле. Чтобы покончить со страданиями, чистая душа должна вонзить нож в сердце того, кто остался. В сердце Небесного, который клялся защищать свой народ жизнью, но подвел их. Бессмертие дается только хорошим и справедливым. Нож будет создан затерянным народом, закален огнем пылающего города. И держать его будет… — Амичия выдавила последние слова, что-то не давало ей перестать читать вслух, — любящая рука.

Книга выскользнула из ее пальцев и со стуком упала на пол. Звук мог быть и громом, она лишь вздрогнула. Амичия отошла от голубой книжке и споткнулась о ткань своей самодельной кровати.

Амичия рухнула на пол. Юбки красивого платья окружили ее, и оно показалось ей уже не красотой, а оковами. Корсет впивался в ребра, ощущался клеткой, что не давала дышать.

Всхлип вырвался из ее рта. Слезы полились из глаз. Убить его? Она не могла. Она не могла выдержать убийство еще одного человека, которого любила.

Она прижала дрожащие ладони ко рту и смотрела на книгу.

— Я люблю его, — пробормотала она в свои пальцы. — Я не знаю, почему или как, но я люблю его, и ты не можешь заставить меня сделать это. Не с кем-то еще. Не снова.

Страницы сами листались. Она знала, какие слова были на последней странице, но там было что-то еще. Амичия подобралась на четвереньках и увидела рисунок ножа. На рукояти был кристалл, острый клинок мерцал так, что ее глаза жгло.

Он сверкал все сильнее, и ей пришлось закрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Когда свет пропал, Амичия опустила руку и увидела, что книжка закрылась, и на ней лежал нож.

Он был красивым. Сделанный талантливым кузнецом. Она не хотела трогать его, но ладонь словно подхватила ее руку и заставила потянуться вперед. Заставила взять нож, словно он был сделан для ее руки.

Наверное, так и было.

Рукоять изгибалась в ее ладони, серебряный клинок мерцал в свете сечи. Такое опасное оружие не должно было выглядеть красиво.

Ладонь указала на дверь библиотеки и замерла, послышался тихий стук.

— Амичия? — позвал Александр из-за двери. — Ты быстро ушла. Я хотел убедиться, что все в порядке.

Она медленно встала. Нож, казалось, дрожал в ее руке, пока она подходила к двери. Он словно знал, что был близко к тому, кого нужно было убить. К тому, кто мог прекратить все страдания.

— Я в порядке, — отозвалась она, но голос дрогнул, горло сжалось от страха. — Я в порядке, Александр.

— Но звучишь ты не так.

Она не знала, как ответить на его доброту, когда стояла с ножом в руке.

— Мне нужен был перерыв. Алхимики меня напугали.

Дверь скрипнула, не открылась, но он словно прислонился к дереву.

— С ними всем не по себе, но я думал, что ты не боялась. Больше не боялась.

— Но сейчас я боюсь, — хоть он не знал истинные причины. Нож пел в ее руке, шептал темные мысли, просил открыть дверь и вонзить острие меж его ребер.

Она уже знала, как это будет. Его густая кровь польется на ее пальцы, будет капать с ее ладоней, пока он будет потрясенно смотреть. А потом в его глазах появится печаль.

Отличный конец для их истории. Он пытался убить ее в их первую встречу. Теперь она убьет его, чтобы покончить со всем.

Амичия скрипнула зубы, подавляя всхлип. Он не мог услышать, что она плачет, тогда он войдет и все увидит. Он все узнает, а она не могла сейчас этого сделать.

— Ты не должна бояться тут. Ты выжила среди Жутей, сделала из монстров союзников. Как много людей могут таким похвастаться? Ты из жертвы стала героиней своей истории и убедила короля, который хотел только завоевывать, что в этом мире есть не только боль и печаль.

Она с дрожью вдохнула. Дыхание застряло в горле. Она смогла подобрать слова, подавила эмоции и ответила:

— Ты хвалишь меня сильнее, чем я заслуживаю, Александр.

— Амичия… — что-то царапнуло дверь. Коготь? Нет, у него их уже не было. Наверное, просто его шершавая ладонь. — Ты меня впустишь?

Она прижала свою ладонь к двери. Она словно ощущала так его вес, тепло и утешение его прикосновения.

— Не этой ночью, Александр. Я устала.

— Хороших снов, petite souris.

Амичия ждала, пока тяжелые шаги не удалятся по коридору, а потом выронила нож. Он зазвенел по мрамору, но остался на полу. Она ощущала вес ответственности на своих плечах.

Она убила всех в своем городе. Убила отца, а теперь должна была убить любимого.

Но все было важнее, чем она. Сотни Жутей заслуживали вспомнить, кем они были. Заслуживали вернуться домой людьми, а не чудищами. Слеза покатилась по ее щеке, хоть Амичия и хотела, чтобы эта слеза была последней.

Завтра она убьет короля.

Сегодня она будет горевать по его смерти.















































Глава 33


Амичия оставалась в библиотеке дольше, чем должна была. Жути начали стучать в дверь, задавать вопросы и проситься войти. Она не пускала их и прогоняла.

Она знала, что они пробьются в библиотеку и потащат ее обратно. Не потому что желали убить ее, как она думала долгое время, а потому что переживали за ее состояние. Они хотели ей счастья.

Она не могла радоваться, когда знала ответ на их спасение. Ответ все еще лежал на полу, где она его бросила. И она не могла его поднять. Она не могла поднять кинжал, что покончит со всем этим, ведь тогда потеряет кое-что очень важное для нее.

Она всю ночь пыталась убедить себя, что не любила его, что ей было плевать, мертв ли он.

Но каждый раз, когда она смотрела на клинок, она видела кое-что еще. Первый миг, когда его глаза увидели воспоминания. Первый раз, когда он сидел напротив нее в библиотеке и рассмеялся. Смех в его глазах, когда она не хотела, чтобы он согревал ее, пока она запоминала страницы голубой книжки, что предала ее.

Сотни воспоминаний, хороших и плохих. Они создали ее веру в него. Александр доказал, что, хоть он был под проклятием этого места, он мог измениться. Он мог стать человеком, который желал быть хорошим и помогать тем, кто слушался его.

Это было не просто так. Его убийство освободит ее народ от этого проклятия, но должен быть другой способ. Почему смерть была единственным ответом?

Она снова и снова боролась с собой. Поразительная боль и потеря еще одного важного человека разрушат ее.

Смерть преследовала ее. Каждый раз, когда Амичия думала, что была счастлива, она забирала все. И Амичия оказывалась одна в лесу, надеясь, что кто-то найдет ее и сжалится.

Наступило утро. Амичия оставалась у разбитых окон библиотеки, смотрела на тающий снег снаружи.

Он пропал почти полностью. Весна пришла в поместье. Хоть зима прибыла с бурей, меняющей пейзаж, весна пришла шепотом. Капли воды стучали по земле, яркие краски цветов уже виднелись на земле.

Дверь за ней открылась и закрылась.

— Оставь меня, — утомленно сказала она. — Я не хочу развлечений.

— Хорошо, что и я не хочу развлекаться.

Он. Снова.

Амичия не могла сейчас быть рядом с ним. Ей нужно было разобраться в своих мыслях. Она многое не взвесила. Он заставит ее принять решение, которое она пока не планировала принимать.

— Амичия, — взмолился Александр. — Ты можешь хоть посмотреть на меня?

Она не хотела. От взгляда на него он лишь сильнее покажется человеком, а она не могла так о нем думать. Не когда ей нужно было убить его.

Но она посмотрела, потому что ее сердце не могло отказывать ему.

Со слезами на глазах она посмотрела на него. Кожистые крылья, желтые глаза, но он не был пугающим. Тени пролегли под его глазами. Может, и он не спал.

Ее подбородок задрожал, она подавляла слезы.

— Как думаешь, почему ты так изменился?

— Что?

— Ответь мне, Александр. Никаких тайн или завуалированных слов. Где твои клыки? Твои когти? Почему ты все больше похож на человека?

Он сделал еще шаг, но не спешил приближаться к ней.

— В тот миг, когда ты пробралась в поместье, я понял, что меня нашли. Я затерялся в проклятии, в этой болезни, разрушившей твой дом и твой народ. Они и мои, а я забыл. А ты? Ты не забывала того, что было нам нужно. И о том, кто мы.

Пот собрался на ее лбу.

— Прошу, не говори так, — прошептала она. — Прошу, не заставляй думать о них в такой время.

— Я не понимаю, почему ты расстроена. Из-за поцелуя? — он сжал кулак и прижал к сердцу. — Если я не так тебя понял, я больше к тебе не притронусь.

— Дело не в этом.

— Тогда в чем? — он шагнул ближе. Его нога задела кинжал, и он с грохотом отлетел к ней. Нож лежал между ними, и Амичия видела, как Александр смотрел на рукоять.

Это было раскрыто. Нож был символом всего, что она не хотела говорить. Всей лжи, боли и мучений. Она испытала много эмоций за ночь. Теперь она ощущала только онемение.

— Амичия? — спросил он, все еще глядя на нож.

Ему не нужно было спрашивать. Она знала, что он хотел узнать. Откуда у нее нож? Она снова их боялась?

Ответом на последнее было да, но она не знала, как это сказать, когда слова застревали в горле. Она не могла признаться, что знала, как с этим покончить. Но она должна была. Все жизни зависели от этого. От них.

— Я вернулась сюда, потому что увидела кое-что, когда мы были в Солнечной комнате. Твои крылья на миг стали белыми, всего на краткий миг, но я это видела, — она затаила дыхание, подавляя эмоции, что грозили выбраться на поверхность. — Алхимик ждал меня тут. Книга была у него, и он сказал, что в ней все, что нужно, чтобы разрушить проклятие.

Александр кивнул.

— Алхимики всегда помогали Жутям. Мы слушаем их советы, когда они их озвучивают.

— Я не могу их слушаться.

— Почему? — он шагнул ближе, остановился у ножа. — Почему ты не можешь их слушаться? Мы знаем, что в книге тайна.

— Потому что я не могу.

— Амичия, — его голос стал острым, как клинок ножа между ними. — Расскажи мне.

— Нож будет создан затерянным народом, закален огнем пылающего города, — выдавила она сквозь слезы. — И держать его будет любящая рука.

— Что ты говоришь? Что алхимик тебе сказал?

— Чтобы рассеять проклятие, мне нужно убить короля, — слезы катились по ее щекам. — И я вряд ли смогу это сделать. Александр, я не смогу тебя убить.

Он оторвал от нее взгляд, посмотрел на рукоять ножа. Что он думал о ней? Она почти согласилась его убить, так это выглядело. Нож уже был тут. Они были достаточно близко для ее броска, и все будет кончено. Она была не сильнее него, но была быстрой и маленькой.

Он склонился и поднял кинжал с пола. В его ладони нож выглядел до смешного маленьким. Он был слишком маленьким, чтобы ранить его, но такая мысль была глупой. Нож мог ему навредить. Нужно было лишь вонзить и повернуть.

Шесть шагов, и он оказался перед ней. Прошел миг, и он опустился перед ней на колени, протянул ей кинжал.

— Если так будет покончено с проклятием, то нужно это сделать.

— Я не буду тебя убивать, — прошептала она, мышцы онемели. — Я не могу это сделать, Александр.

Он глядел на нее большими глазами, она смотрела, как зрачки меняли форму. Он смотрел на нее золотыми глазами человека.

Александр поднял дрожащую ладонь и убрал прядь волос ей за ухо.

— Ты прочла книгу?

— Да.

— И что там говорилось?

— Там говорилось, что убийство короля — единственный способ исцелить людей Болотца и всех пострадавших от Жути.

Он улыбнулся, зловеще по-человечески и как монстр одновременно.

— И что еще там говорилось?

Она не хотела озвучивать подозрения. Не после всего, что она узнала о Небесных, и как их послали в это место помочь людям. Они были как боги, а она была лишь смертной. Амичия покачала головой, молясь, чтобы он не заставил ее говорить.

— Теперь ты знаешь, — прошептал он, его пальцы гладили ее челюсть. — Тело, что ты видела в гробнице, это я. Я предал твой народ. Я должен был защищать вас, но забыл, что это значило. Забыл о цели из-за наслаждений и жадности. Из-за всего, что я сделал с твоим народом, с тобой, с историей Болотца, это меньшее наказание, на которое я заслуживаю.

— Прошу, не говори так.

— Это правда, и ты это знаешь, как и я, — он провел ладонью по ее шее, плечу и руке. Александр переплел пальцы с ее на пару секунд, а потом притянул ее ладонь к своему рту, прижался губами к тыльной стороне ее ладони. — Мне повезло, что я провел последние дни с тобой. Моя душа летает, когда ты тут.

Амичия подавила всхлип.

— Я не могу этого сделать.

— Тогда позволь мне помочь, mon amour.

Он обвил ее пальцы на рукояти ножа, притянул ее ближе к груди. Она покачнулась от всхлипа. Она смотрела на блестящий клинок, прижатый к его голой груди.

— Посмотри на меня, Амичия.

Она смотрела на каплю темной крови, уже бегущую по острию. Она покачала головой. От взгляда на него это станет реальнее. Она ранила его. Решала ранить по своей воле, и она не могла быть таким монстром.

— Прошу.

Она медленно подняла взгляд по его шее к глазам, что глядели на нее с любовью.

— Ты поступаешь правильно, — сказал он. — Тут нет вины.

— Ты звал меня солнцем, — выдавила она. — Но это ты заберешь с собой солнце, когда умрешь. Я не могу оборвать твою жизнь, не лишив себя света.

— Может, это твоя плата и твоя жертва, — он притянул ее ладонь, заставляя нож погрузиться глубже в его грудь. Александр охнул от боли, но все еще глядел на нее с нежностью.

— Я не хочу жертвовать еще больше, чем уже пожертвовала, — прошептала она. Амичия соскользнула с кресла и опустилась перед ним на пол. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я была самоотверженной, разобралась со всеми твоими ошибками. Но я не хочу больше страдать в мире, где я лишилась всего. Я лучше буду гореть вечность, чем потеряю хоть миг с тобой.

Амичия вырвала нож между их пальцев и бросила его в сторону окна. Он полетел недалеко, но, может, Амичия сможет убедить Александра уйти, чтобы он не мог уговорить ее убить его. Он не мог заставлять их спасти ее народ, если она этого не хотела.

Кинжал ударился об окно и разбил его, выпал на снег с тихим стуком. Осколки стекла упали сверкающим дождем боли и воспоминаний об умирающей зиме.

Александр напрягся под ее ладонью, лежащей на ране, останавливая кровотечение. Он смотрел на окно, хмурясь.

— Ты выбрала страдание нашего народа?

— Я выбрала не это. Но если на время забыть, кем ты был, это не значит, что ты забыл, кто ты такой.

Он сглотнул, пытаясь освободить слова, что терзали ее сердце.

— Тогда ты нашла свое лекарство, можешь идти домой.

— Я не хочу. Мой народ здесь, — она прижала ладонь к его груди сильнее. — Ты здесь.

— Но ты не выбрала нас, когда мы в тебе нуждались, — он посмотрел на нее, и Амичия увидела, что свет покинул его глаза. — Возвращайся в свой пустой город. Может, призраки там получат от тебя больше милосердия, чем Жути.

— Ты не серьезно, — как он мог так говорить? Она думала, что он ощущал то же самое, но…

— Твое место не здесь, Амичия. Не здесь, если ты не хочешь делать то, в чем нуждается твой народ.

Ее мутило, сердце сжималось, но Амичия встала на дрожащих ногах. Если он хотел, чтобы она ушла, так тому и быть. Она хотя бы знала теперь, что он был жив. И это было лучше, чем блуждать по миру, зная, что он мертв.

Она прошла к двери библиотеки, золотое платье переливалось от движений. Она замерла на пороге на миг. Стоило ли сказать ему? Признаться в том, что было в ее сердце? Что она любила его больше жизни?

Амичия оглянулась, увидела белые крылья, уже не пропадающие, нависшие над ним, пока он сидел на коленях на полу. Кровь была на бежевых перьях с золотыми кончиками.

Он был падшим ангелом, и она не могла до него дотянуться.

Амичия повернулась и побежала из поместья. Она побежала по льду озера, окружающего место, которое она теперь считала домом. С каждым шагом лед трещал за ней и проваливался.




























Глава 34


Амичия помнила, как охнул с болью лес, впиваясь в ее тело и одежду. Но она не помнила, каким жестоким он мог быть. Ветки трещали, хлестали ее по лицу, царапая щеки и шею. Прутья путались в ее волосах, рвали платье, обрывки золота трепетали на ветру за ней.

Грязь запачкала платье внизу, шлепала между пальцев ног, пока она бежала босиком, всхлипывая, прочь от поместья. Ей было плевать, простынет ли она. Она была сильной, но не переживала из-за простуды, она слышала только слова Александра.

Амичии не было там места. Поместье было домом Жути, а не человека, который хотел изменить их взгляд на мир.

Как она могла глупо решить, что он хотел ее? Поцелуй был лишь для того, чтобы мужчина насладился женщиной, которую считал привлекательной. Александр был Королем Жути, одним из Небесных, и у него были женщины куда лучше, которые могли прийти по его зову, чем дочь изобретателя.

Она размазывала слезы по щекам. Она уже дала ему достаточно места в своем разуме. Она не хотела больше плакать из-за мужчины, которому не было до нее дела.

Лес пропал под ее ногами, и она упала в овраг. Амичия скатилась по склону, грязь запятнала ее руки и ноги. Она быстро оказалась на дне. Ее нога оказалась в журчащем ручье, платье промокло в холодной воде. Острые камни впивались в ее тело, в ее ребра, мешая дышать.

Может, ее ждали лишь неудачи в жизни. Она села со стоном, убрала волосы и лица, ощущая всюду грязь.

Раз в жизни она была красивой. Была в платье из золота, танцевала на чудесном балу.

А теперь жизнь смеялась над ней. Разрушала все, что могло напомнить ей, что она была красивой, даже если была простолюдинкой.

Амичия подняла край платья, тяжелого от воды и грязи. Она отпустила ткань, и та шлепнулась в ручей с плеском.

— Что теперь? — прошептала она. — Куда мне идти?

Болотце было развалинами, алхимик был прав. Даже если Жути украли бы людей из города, он бы не уцелел. Но она сожгла город. Там для нее ничего не осталось.

Омра всегда был вариантом, но туда идти нужно было не меньше месяца. Путники не помогут ей, не подвезут, потому что из Болотца больше никто не ездил.

Она застряла в грязи в прямом и переносном смысле.

— Что сказал бы отец? — спросила она у себя. — У него был бы план, в котором я не стала бы ведьмой болот, пугающей Жутей и угрожая проклятиями.

Хотя идея была неплохой. Она не была бы против напугать их хоть раз.

Не важно, что она делала со своей жизнью, Амичия не могла оставаться на земле. Так она простынет, и никто ей не поможет.

Она поднялась на ноги, застонав от новых синяков и царапин на теле. Ручей куда-то вел. Может, даже к океану, который она еще ни разу не видела. Она поищет там, куда идти. Место, где она сможет отдохнуть хоть пару мгновений.

Камни двигались под ее ногами. Ручей долгое время не беспокоили. Животные не забредали сюда, если не падали.

Амичия миновала большой скелет и скривилась. Зловеще человеческий. Она смотрела в пустые глазницы, мурашки побежали по рукам. Она не хотела думать, что сделало бы с ней это существо, будь оно живым.

Амичия забыла, что нужно было бояться обычных вещей в лесу, а не Жутей.

Она шла часами, может, днями, а потом заметила впереди свет. Огонек подпрыгивал, мог быть блуждающим огоньком, если бы она в них верила. Но она поняла, что покачивалась она, а не свет.

Как маяк посреди океана, он вел ее из тьмы и полумрака к маленькой хижине на берегу реки. Хижина стояла в тусклом свете с маленькой пристанью, тянущейся в реку. Одинокий фонарь висел на конце пристани, этот огонек и вел ее.

— Итак, — пробормотала она ручью, — ты стал больше.

Намного больше, судя по виду. Река ревела так жестоко и громко, она не могла перебраться через такую воду. Даже лодка не справилась бы с таким течением.

Хижина была крохотной. Соломенная крыша была ухоженной, окна — целыми, а маленькая свеча у двери горела для гостей. Амичия не видела теней в окнах, но время могло быть поздним.

Она поднялась на маленькое крыльцо и постучала в дверь.

— Здравствуйте?

Вместо ответа дверь открылась сама. Петли скрипнули, раскрывая одну темную комнату за дверью. Маленькая кровать стояла вдали у камина с вязанкой дров. Стол со стеклянными сосудами стоял под одиноким окном. Амичия не видела, что за вещества были в мутных бутылочках. Паутина покрывала место, пыль падала с потолка от ветра. Тут давно никого не было.

— Но… — Амичия посмотрела на горящую свечу, огонек трепетал от ветра.

Как тут мог быть свет, если никого не было?

Она так устала от таких странностей. Амичия была дочерью своего отца. Она не верила в магию, но магия словно хотела, чтобы она в нее поверила.

Амичия сдалась, вошла в хижину и вздрогнула, когда дверь сама закрылась за ней. Она утомленно опустила плечи, решив не спорить с тем, что хотел показать ей мир или проклятие.

— Я тут, — сказала она. — Что ты хочешь мне показать?

Еще порыв ветра поразительной силы подул над столом. Две свечи по краям загорелись, одна из книг подвинулась к ней. Этого хватило, чтобы она поняла, что эту книгу нужно было прочесть.

Ее ладони дрожали, пока она тянулась к книге, она коснулась пальцем обложки и подвинула книгу на бок.

— Книга чар? — прочла она вслух. — Ты шутишь.

Амичия не знала, с кем говорила, но кто-то был с ней в доме. Книги не двигались сами по себе. Ветер не врывался из ниоткуда. Всему было научное объяснение, но она не могла сейчас подобрать никакого объяснения.

Ладонь коснулась ее плеча. Она посмотрела в сторону, ничего не увидела, но ощущала пальцы, прижавшиеся к ее коже.

— Ты призрак? — спросила она.

Пальцы сжали и отпустили.

— Значит, призрак, — Амичия кивнула и повернулась к книге. — Из всех странностей, что со мной происходили, это, наверное, наименьшая.

Она шагнула к столу и открыла книгу. Снова подул странный ветер, толкая страницы, пока не открылась нужная. Другая незримая рука или та же подвинула ее ладонь к строке.

Книга была написана от руки, в уголках были дописаны поправки к чарам, занесенным сюда много лет назад. Страницы были в пятнах от чая и времени, хотя она еще ощущала запах мяты от бумаги.

— Чары ясности, — прочла она вслух. — Зачем мне ясность? Я помню, что он сказал. Он не хотел, чтобы я осталась. Потому я ушла. Мне не нужно понимать, что произошло. Мне нужно знать, что делать дальше.

Ладонь толкнула ее в спину. Она хотела, чтобы Амичия создала странные чары.

Но что она теряла? После Жутей, семьи и побега по замершему озеру, что трещало посреди зимы, а не весны… Она не могла ничего из этого объяснить логически.

И она устала спорить с тем, кто был уже мертв. Она лучше попробует немного магии и посмотрит, как это изменит ее жизни.

— Розмарин, женьшень и куркума, — прочла она. — Растолочь в ступе и заварить на открытом огне. Пить, пока не вернется память.

Она подвинула флаконы на столе, нашла нужные, хотя не знала, чем был женьшень. Ступа и пестик стояли на столе, словно ждали ее. Только мгновения назад внутри была пыль, а теперь все выглядело почти как новым.

— Спасибо за помощь, — прошептала она и стала толочь ингредиенты. — Это просто чай. Это не магия.

В этот раз она не ощутила ладонь, но услышала голос, который уже слышала раньше, ответивший:

— Это магия, если ты в это веришь.

Теперь она говорила с мертвыми. Амичия вела странную жизнь, но даже ее отец не поверил бы в это, если бы услышал ее историю.

Вопрос был, верила она в магию или нет. Амичия сомневалась в том, что верила в такое, но за прошлые месяцы узнала другое. Даже Жути не были заразой. У людей не могли вырасти крылья, и она просто отрицала правду все это время.

Может, магия была реальной. Может, она отрицала это всю жизнь, потому что не хотела в это верить. Потому что магия была другой, а другое пугало.

Амичия поднесла ступу и пестик к камину, там уже горел огонь. Она ведь его не разводила? В этом месте каждый миг казался медленнее, словно она двигалась в воде.

Было бы странным забыть, разводил ли огонь. Может, это сделали призраки. Они могли делать такое? Даже если были мертвы?

Она насыпала порошок из трав в котелок на огне. Кипящая вода окутала то, что она натолкла.

Была ли магия реальной? Могла, если бы она верила. Что сказал бы ее отец?

Она словно призвала его облик, увидела его на кровати у камина. Он вытянул одну ногу, другую согнул в колене. Он поранил ногу в юности, и кость так и не срослась правильно.

— Ами, — сказал он. Она не помнила, чтобы морщины вокруг его глаз были такими заметными, но, может, он старел и в загробной жизни. — Ты хорошо постаралась, дочка.

— Я явно что-то забыла, — она взяла стул и подтянула его к камину. Амичия протянула руки, пальцы были ледяными. — И я должна поверить, что магия реальна.

— Как иначе я бы тут оказался?

Она удивленно подняла взгляд. Морщины смеха на его лице стали глубже, он улыбался ей так задорно, что она почти поверила, что он не был мертв.

— Ты — лишь мое воображение.

— Разве? Что тогда духи? Магия или грязь?

Амичия робко коснулась ладонью своей головы. Грязь засыхала, трескаясь, и сыпалась на ее плечи.

— Думаю, правильный ответ — всего понемногу.

— Я никогда не уходил, — он склонился и сжал ее ладони. Амичия ощущала пальцы, сильные и уверенные, на ее. — Я всегда был тут, направлял тебя, и я всегда буду рядом.

Слезы обжигали ее глаза, мешали видеть.

— Я убила тебя, папа. Зачем тебе оставаться с той, кто это сделал?

— Потому что ты — моя девочка и всегда ею будешь. Я люблю тебя больше жизни, mon cherie. Ты не одна даже в самые темные времена.

Она медленно выдохнула и кивнула.

— Наверное, я всегда догадывалась, что это был ты.

— Выпей чай, милая.

Амичия с трудом понимала, что ее движения были медленными и деревянными. Она налила воду из котелка на огне в чашку у ее локтя, хоть и не знала, откуда взялась чашка. Она сделала глоток. Горячая вода обжигала нёбо, вкус вспыхнул на языке.

Ее отец склонился ближе.

— Когда ты говорила с Королем Жути, что он сказал?

Она сглотнула.

— Он сказал, что мне там не место. Что я сделала выбор не в пользу нашего народа, и я должна уйти, раз не спасла их.

— Подумай. Алхимики — хитрецы. Они как-то тебя запутали.

— Вряд ли, — Амичия должна была объяснить ему. Она не знала, почему было так важно, чтобы ее отец видел мир так же, как она, но так было. — Книга, которую дал мне Александр, хранила все тайны. Она дала мне клинок.

— Разве?

Жар вспыхнул снова. Она сделала глоток чая, не заметив этого, и со вторым глотком память изменилась. Не книга дала ей кинжал. Алхимик еще не ушел, и это он опустил клинок на книгу. Его впавшие плоские глаза смотрели на нее с насмешкой, а потом он ушел.

— Нет, — охнула Амичия. — Клинок оставил алхимик.

— Сделай еще глоток, дочка. Думай о словах Короля Жути. Что он сказал?

Она сделала еще три больших глотка, пока кружка не опустела в ее руках. Она заставила себя вспомнить те гадкие слова, которые все еще жалили душу.

— Он сказал… — мир кружился, словно что-то в ней билось с чаем. Амичия сглотнула, подавляя горечь в горле. — Он сказал: «Тебе нет тут места, Амичия». И сказал мне возвращаться в мой пустой город.

— Хорошо, Амичия. А теперь вспомни, что он сказал на самом деле.

Она вдруг оказалась в библиотеке в поместье. Александр был на коленях перед ней, сжимал ее ладони своими.

Она слышала те слова, что помнила, но его губы двигались иначе. Они не говорили, что ей не было места.

Что он говорил?

Амичия склонилась ближе, сосредоточилась так сильно, что боль чуть не расколола голову пополам. Воспоминание было искаженным, и оно сдалось, а Амичия услышала настоящие слова Александра.

— Прошу, — молил он. — Не уходи. Не важно, как сложно, или чем мы станем, останься. Ты нужна мне, Амичия. Мне нужна только ты.

Амичия охнула от боли, вырываясь из воспоминания. Тяжело дыша, она выронила чашку, и та разбилась об пол.

Призрак ее отца отклонился, становясь прозрачным по краям.

— А теперь ты знаешь.

— Я помню.

— Что будешь теперь делать, дочь моя?

Амичия посмотрела в его глаза, пока он таял, ощущая решимость. Она выпрямила спину, расправила плечи и стиснула зубы.

— Я вернусь.









Глава 35


Александр не знал, что случилось в мгновения между поцелуем и встрече в библиотеке. Он пытался поступить правильно. Отодвинуть в сторону свои тревоги и желания.

А потом, когда она не смогла убить его, он ощутил сильную надежду. Может, она любила его. Может, она хотела остаться тут с ним.

Он знал, как выглядел. Да, были приятные перемены. Он все больше был похож на того, каким был, но не очень-то надеялся на лучшее. Амичия должна была знать, что он никогда не будет тем Небесным, что раньше. Проклятие было проклятием. И если она не смогла его разрушить, он снова станет монстром, которого она когда-то боялась.

Он понадеялся на миг, что она увидела за его уродливым обликом мужчину, когда поцеловала его. Она не убила его. Это что-то значило.

Но, когда он попросил ее остаться, она ушла. Убежала из поместья.

Он не смог ее остановить, она знала, чем он был. Монстром. Настоящим, она всегда будет такого бояться.

Александр бродил по коридорам в тумане после того, как она ушла. Он не знал, куда идти, что делать. Она была светом в конце туннеля очень долгое время, маяком во тьме, уводящим его от теней и тумана разума.

Он все вспомнил.

Через дни после того, как она ушла, ноги привели его к гробнице, где ждало его старое тело. Теперь это был просто труп. Он не мог вернуть себе тот позолоченный облик, ведь знал, что Амичия не снимет проклятие.

Он прижал ладонь с когтями к стене, уходя глубже в поместье. Когти. Он царапал стены, пока шел, впивался когтями в мягкий камень, снова становясь монстром. Чем дольше ее тут не было, тем глубже он впадал в отчаяние.

Свет не угасал в гробнице. Это он помнил из старых времен. В этом месте он чтил самых любимых людей. Не важно, были они аристократами или нет. Он оставлял их на покой тут, потому что их сердца заслуживали такой почести.

В каждом слоте в стене был тот, кто изменил его. Первый мужчина, который остановился на дороге, когда он прибыл с другими Небесными, был в могиле справа. Мужчина предложил ему воды, сказал, что Александр явно испытывал жажду. Это были остатки воды у старичка, но он с радостью поделился.

Выше лежала женщина, которая дала Александру имя. Она сказала, что он выглядел красиво, так что заслужил не менее красивое имя.

Но он не помнил, что привело его к этому моменту, когда он смотрел на свое тело, лежащее в саркофаге перед ним.

Александр остановился рядом с телом, глядя на его со смесью ужаса и печали.

— Кем ты был? — прошептал он. — И почему я глупо думал, что смогу вернуться к тебе?

Труп не ответил, конечно. Это была оболочка Небесного, последний кусочек мужчины, каким он должен быть. Хоть он дышал, это было только потому, что тело ожидало возвращения души. А Александр боялся, что не сможет вернуться в то состояние. Даже если проклятие будет снято.

Она изменила его. В глубине души. Небесные должны были помогать всем людям, взывать к их здравому разуму и наказывать их, если нужно. Они не должны были влюбляться в людей.

Но его душа уже ему не принадлежала.

— Так и пал Король, — сказал голос за ним. Раз голос звучал из теней, Александр уже знал, кому он принадлежал.

Он вздохнул и оглянулся на алхимика, пришедшего за ним. Это был лидер их темной группы, он заставил Александра встать на колени и мог это повторить.

Темные татуировки покрывали костяшки алхимика. Их темные силуэты извивались, пока он убирал капюшон, раскрывая жуткое лицо. Александр и забыл, какими уродливыми были алхимики.

— Чего ты хочешь? — прорычал Александр, отворачиваясь от гадкого лица алхимика.

— Мы говорили, что девушка должна умереть или стать Жутью от твоей руки.

— Я не смог сделать ни то, ни другое.

— А теперь ты тут. Мы хотели только помешать твоим страданиям, Король Жути. Но ты никогда не умел слушать. Так ведь?

Александр пришел сюда не ради упреков. Он прошел вдоль стены гробницы, глядя на могилы людей, которых он когда-то любил и оставил тут на покой.

— Я не вижу смысла, чтобы ты или твои люди тут оставались. Ты дал ей нож. Она не стала меня убивать. Теперь можешь вернуться в темную дыру, из которой вылез.

— Нет, Александр, — алхимик впервые использовал его имя. — Если проклятье не снято, ты должен выполнить свою часть сделки.

— Какой сделки? — он не помнил ничего, о чем говорил алхимик. Александр отвернулся от своей могилы и сжал края гроба. Его когти скрежетали по камню. — Между нами не было сделки.

— Конечно, была. Мы позволили одной попробовать снять проклятие, но, если она не справится, ты станешь Королем, какого мы всегда хотели для этой земли, — алхимик шагнул вперед, кровь стекала с его мантии. — Теперь ты это сделаешь.

— Нет.

— У тебя нет выбора, Король Жути. Ты подписал сделку с нами давным-давно, а теперь твой маленький щит ушел. Навсегда.

Александр не помнил этого. Воспоминания кружились в его голове, и он думал, что что-то всплывет, если он сосредоточится. Но он ничего не мог вспомнить.

— Что входило в сделку?

— Ты должен отречься от того, откуда пришел, и принять свое место как Короля Жути, — алхимик широко развел руки. — И все.

Это не звучало как мелочь, но Александр не видел смысла отказываться. Амичия ушла. Его народ уже был Жутью.

Если он станет Королем навеки, это ни капли не изменит его судьбу.

Он кивнул, опустив голову.

— Если такова сделка, то я сделаю то, что сказал годы назад.

Холодный порыв ветра сотряс поместье. Дыхание вырвалось облаком перед ним, зима вернулась на его земли с полной силой. Боль пробежала по его спине, крылья двигались сами. Его тело снова менялось.

Александр поднял взгляд и увидел широкую улыбку алхимика. Все в нем провалилось, он успел лишь подумать: «Что я наделал?» — и все почернело.















Глава 36


Амичия вырвалась из хижины, думая лишь об одном. Она спасет Жутей и человека, которого любила, любой ценой.

Дверь хлопнула об деревянную стену, хижины содрогнулась. Амичия замерла на миг и потрясенно оглянулась. Она уже не была у берега реки. Она оказалась у края замерзшего озера, смотрела на поместье, скованное льдом.

— Ладно, — прошептала она. — Теперь я верю в магию.

Она уловила в воздухе эхо смеха, ладонь подтолкнула ее в спину. Она должна была бежать. Или она забыла?

Амичия снова бросилась вперед. Она брела по колено в снегу, который лип к ее ногам и грозил утянуть глубже. Но она не позволит ему. Она доберется до поместья. Никто, даже магия алхимиков, не остановит ее.

Лед на озере разбивался, когда она видела его в прошлый раз. А теперь оно было крепко скованно льдом, который ощущался как мрамор под ее ногами. Она еще не видела его таким.

Еще больше беспокоил слой льда на поместье. Все здание словно выдули из стекла, может, кто-то опустил стекло сверху, и оно растаяло, покрыв поместье.

Почему его покрыл лед? Амичия покачала головой и бежала дальше, думая о главном задании, не давая себе отвлекаться.

Снег остался позади, она выбралась на землю у поместья. Она замерла на миг, тяжело дыша. Тело болело, платье почти не грело, но она ощущала себя хорошо. Даже пальцы не болели от холода.

Амичия стояла и смотрела на поместье как на еще одного врага. Она все одолеет. Ничто ее не остановит ни в этот миг, ни дальше.

Она прошла к входной двери поместья. Лед покрывал его толстым щитом. Она не могла пробиться сквозь слой сияющего льда.

— Это меня не остановит, — прорычала она. — Нужно кое-что лучше этого.

Статуя у двери когда-то была мужчиной со щитом. На другой стороне мужчина держал копье. Оба были разбиты Жутями, но обломки камня остались на земле.

Амичия согнулась и взяла самый большой, как могла поднять. Она была сильнее, чем раньше, труд сделал из нее опасную женщину. Она подняла мрамор над головой и с воплем опустила его на лед.

Тот не разбился сразу, но кусок брони поместья изо льда отвалился. От вмятины потянулись трещины, и в Амичии появилось то, что требовалось, чтобы продолжать.

Надежда.

Она подняла камень над головой.

— Это за моего отца, — рычала она, ударяя по льду. — Это за мою семью и друзей, — еще трещина пошла по льду, он стонал. — А это за Александра.

Последний удар разбил лед так, что она смогла проскользнуть. Амичия бросила камень. Легкие болели от холодного воздуха, но она не могла сейчас отдыхать. Нужно было многое сделать.

Она пробралась в дыру во льду, повернула ручку двери и толкнула ее. Та тихо открылась, фойе было беззвучным.

Так тихо ртам раньше не было. У входов всегда следили Жути. Хотя бы несколько бродило из комнаты в комнату, сменяя друг друга на постах.

Куда все делись?

Амичия выбралась изо льда и упала на четвереньки на пороге. Ее ладони погрузились в ковер, пропитанный… Она подняла ладонь. Кровь пятнала ее пальцы, густая и тягучая. Не обычная кровь, а от алхимиков.

Она оскалилась. Монстры остались в стенах поместья.

Золотое платье было уже испорчено, так что она не расстроилась, вытирая кровь о шелк. Она встала и пошла к главному залу, где все началось. Там она потеряла первого из своих людей, увидела, как он стал чудищем. Там она впервые увидела Короля Жути и испугалась.

Но там она впервые поняла, что он был не таким монстром, как она думала, когда он за ужином оградил ее от ненависти Вивьен.

Ее мысли словно вызвали темного духа, тень мелькнула у стены перед ней. Амичия застыла, сжав кулаки. Она медленно повернулась и увидела Жуть на пороге за ней.

Не просто Жуть, а генерала армий Александра. Ту, которая хотела бы убить Амичию.

— Вивьен, — прорычала Амичия.

— Ты должна была уйти, — ответила Вивьен, проходя в тусклый свет, падающий сквозь лед. — Но ты тут. Снова все портишь.

— Я не собираюсь ничего портить. Я спасу его.

— Спасешь? — Вивьен рассмеялась. Она сжала когтистые пальцы, широко раскрыла крылья, пытаясь запугать. — Его не нужно спасать. Он принял место Короля Жути навеки, так что мы станем еще сильнее. Это наша земля, человек.

— Нет, — Амичия покачала головой. — Не ваша, никогда ею и не будет. Эта земля проклята, и я хочу снять это проклятие.

— Тебе не понадобится это? — Вивьен размашистым движением вытащила из-за спины кинжал, что должен был убить Александра. — Я нашла этот клинок, кстати. Алхимики попросили, и я это сделала. Хоть я не знала, что ты получишь шанс снять проклятие, я помогла им годы назад.

— Ты хотела проклятия нашему народу?

— Я хотела власти, — Вивьен сжала ладонью клинок. Кровь потекла из ладони Жути, капала на ее предплечье и пол с плеском. — Алхимики — единственные в этом королевстве с настоящей силой, и если не веришь, то ты глупее, чем я думала.

— Алхимики — чудовища, — Амичия шагнула к главному залу, где явно находился Александр. — Они хотят испортить эту землю и народ. Я не дам тебе или им уничтожить все, что я люблю.

— Как мило. Ты думаешь, что у тебя есть выбор.

Вивьен бросилась на Амичию. Ее большие крылья хлопнули, когти тянулись, чтобы рвать. Этого Амичия хотела избежать всякий раз, когда была возле Жутей. Они были куда крупнее ее. И быстрее.

Она отскочила в сторону, прокатилась по полу, чтобы спастись от тарана из тела Вивьен. Крылья женщины широко раскрылись, замедляя ее движение, и она проехала ногами по мрамору. Ее когти жутко скрежетали, пока она впивалась ими в пол.

Амичия оглянулась. Вивьен глядела на нее сияющими золотыми глазами, скаля зубы, начав охоту. Но Амичия уже выжила в охоте. Жути не смогли ее найти тогда. Не смогут и в этот раз.

Она вскочила на ноги и побежала по коридору. Окна вспыхивали по бокам, люстры звенели над ней от ветра из-за крыльев ее преследователя. Но Амичии нужно было добраться до статуи. До той, за которой она пряталась в первый раз. До статуи, что плохо стояла на ногах.

Коготь зацепился за ее платье, ткань порвалась. Амичия повернулась, ее ладони поймали статую и потянули. Та рухнула не на голову Вивьен, как надеялась Амичия, но задела плечо и правое крыло Жути.

От удара Вивьен пошатнулась. Кинжал выпал из ее руки и прокатился по полу. Остановился у ног Амичии.

Она схватила нож и выставила перед собой в защите.

Вивьен увидела крохотный кинжал в ее руке и рассмеялась.

— Думаешь, ты убьешь меня этим? Он годится только открывать письма.

— Он был сделать, чтобы убить Жуть, так что явно сможет убить тебя.

Глаза Вивьен вспыхнули ярче.

— Так иди сюда, человек. Проверим, убийца ты или нет.

Амичия повернулась бежать, но Вивьен предугадала это. Жуть пролетела над ее головой и опустилась на пути. Она не могла замедлиться, бежала в руки Жути.

Тяжело дыша, Амичия зажмурилась и ждала столкновения и смерти. Боли не было, и она открыла глаза и посмотрела на испуганную Вивьен.

И она ощутила это. Теплая влага текла по ее ладоням, где клинок вонзился в грудь Вивьен.

Амичия охнула, отпустила рукоять. Она отпрянула и покачала головой.

— Прости. Я не хотела… прости.

Вивьен булькнула и упала на колени, а потом на бок. Кровь стекала между ее губ, лужа крови вокруг ее тела росла, становилась озером.

Кровь снова была на руках Амичии. В этот раз теплая и новая, в отличие от старой крови, что стекала с алхимиков. Амичия вытерла кровь об ее когда-то золотое платье. Она никогда не считала себя убийцей, но…

С этими мыслями она справится позже. Когда ночь пройдет, она сможет погоревать из-за жизни, которую оборвала. Тьма в ее душе добралась до разума, но ее можно было изгнать. Позже. У нее еще была работа.

Она отогнала страх и вину в уголок разума, чтобы они ждали там нужного времени.

Амичия побежала дальше к мужчине, которого нужно было спасти. Он освободил ее душу, показал ей, что она была больше, чем дочерью изобретателя. Что она могла быть кем угодно.

Амичия затормозила у дверей главного зала. Она посмотрела на угрожающую резьбу на них. В этот миг она могла спасти их всех или снова подвести. Она могла доказать ему и всем, что сделает все ради своего народа.

Ее место было тут. Даже если он не говорил те слова, они не давали ей покоя.

Амичия прижала ладони к дверям и толкнула их.

Зал был покрыт льдом, был скользким от пола до потолка. Алхимики стояли вдоль стен и на балконе, их темные мантии развевались, пачкая лед кровью. Жути стояли в комнате, один был страшнее другого. Но они стояли очередью, что вела к трону, где сидел Александр. Он был больше, чем когда-либо. Его рога тянулись из черепа, темная корона уместилась между ними.

Один из Жутей подошел к нему, первый в очереди, опустился на колени перед королем. Александр протянул руку, словно хотел опустить ее на плечо Жути. Но он не сделал этого. Он перерезал Жути горло, смотрел, как темная кровь лилась на землю.

Кровь потекла по трону, впитывалась в тело Александра. Амичия смотрела, а на голове Александра появились еще два рога.

Амичия охнула. Алхимики превращали его в более страшного монстра, заставляли его жертвовать теми, кого он любил. Убивали двух птиц одним камнем.

Они создавали темного короля, как и хотели, убивая при этом тех, кто мог переубедить его.

— Хватит! — ее голос зазвенел в зале. Слово отразилось ото льда, опустилось на всех в комнате как снег.

Все застыли, словно время остановилось. Амичия смотрела на мужчину, которого любила, который должен был вспомнить ее, но не видела узнавания в его взгляде. Ответом было низкое рычание.

Один из алхимиков шагнул вперед, но его остановил один из Жути. Ее народ хотел узнать, что она сделает.

Она собиралась спасти их. Даже если придется пожертвовать собой.

Александр смотрел на нее свысока, кровь пропитала его ноги, окружив трон. Тело Жути перед ним содрогалось перед смертью. Ее сердце сжималось от мысли, что это мог быть Бернард, но она подошла ближе и не узнала лицо Жути.

Никто не остановил ее, пока она опускалась на колени перед троном. Ни один алхимик не подошел, стена Жутей мешала им двигаться. Ей казалось, что вся комната затаила дыхание и ждала ее слова.

— Ты не обязан делать это, — сказала она, глядя на мужчину, которого любила, видя только Александра. Не важно, что он стал чудовищнее, чем прежде. Он все еще был ее. — Пожертвуй мной, если нужно кого-то убить, но оставь наш народ в покое.

Он взглянул на мужчину, умирающего рядом с ней.

— Какое тебе до них дело?

— Я переживала за них, когда они были людьми. Я все еще люблю всех, кто теперь стал Жутями. Это не изменилось.

— Но ты их бросила.

— Нет, — пылко ответила она. Амичия коснулась его колена, держалась за него, как никогда не осмеливалась раньше. — Нет, я тебя не бросала. Обман запутал мои мысли, но ты не покидал мое сердце.

Красное сияние его глаз стало оранжевым.

— Они никогда не покидали твое сердце.

— Ты никогда не покидал мое сердце, mon amour.

Александр тряхнул головой, словно прогонял из разума темные мысли. Он встряхнулся, как пес, и склонился ближе к ней.

— Создание света, как ты, не может любить монстра.

— Чудище — уже не монстр, когда его любят, — прошептала она. Амичия придвинулась ближе, оставаясь на коленях, но ее локти уперлись в его колени. — Вернись ко мне, Александр. Мне не важно, что они с тобой сделали.

Голос перебил их, жестокий, звучащий с балкона.

— Ты опоздала, человек. Он принял сделку и станет истинным Королем Жути.

Она смотрела на темно-красные волны. Кровь лилась с балкона, словно она угрожала их затее только своим присутствием.

— Я не опоздала, — ответила она. — Я никак не могла опоздать.

— Тогда убей Короля, если должна, — крикнул лидер алхимиков. — Постарайся. Но мы сделали его куда сильнее клинка.

Она повернулась к Александру. Его глаза стали золотыми, знакомыми. Она обхватила его щеки ладонями.

Слова на ее языке стали шепотом, хотя звенели по комнате, словно она кричала.

— Тогда хорошо, что я никогда не была хороша с ножом.

Амичия притянула его лицо к себе и поцеловала его. Она задержалась на его губах, искривленных из-за клыков. Она целовала острые зубы, притупляла их, делая теми зубами, которые знала и любила. Без мыслей она провела ладонями по его рукам, добралась до рогов и надавила на них. Они стали уменьшаться, пока не пропали на голове, полной кудрявых локонов.

Амичия отодвинулась и посмотрела на лицо, поцелованное солнцем. Никаких рогов или клыков. Он был позолоченным мужчиной, смотрел на нее с такой любовью, что было больно смотреть на него. Кудрявые светлые волосы ниспадали на его широкие плечи. Большие белые крылья раскрылись за ним.

— Я люблю тебя, — сказал он. Александр убрал прядь ее темных волос ей за ухо. — Почему ты все время приходишь в мое поместье в грязи?

— Я потом расскажу, — она улыбнулась и прильнула для быстрого поцелуя. — Но для начала — я тоже тебя люблю. Сильнее, чем могу выразить словами.

— Тогда закончим то, что ты начала, petite souris.

Александр встал, протянул для нее руку. Амичия позволила ему поднять ее и повернулась к Жутям, сдерживавшим алхимиков. Кроваво-красные фигуры пытались пробиться, но они создали монстров, что были сильнее их.

Александр указал на существ в красном, его голос сотряс поместье:

— Прочь из этого места, проклятые существа. Вам тут больше не рады.

Лидер алхимиков шагнул вперед, его слова были треском молнии против грома.

— Мы еще не закончили, Король Жути!

Нож появился снова в руке Амичии. Тот же нож, который она оставила в груди Вивьен. Она потрясенно смотрела на него, слышала голос в своем ухе:

— Ты не знаешь, что могут Небесные. Ты не знаешь, на что они способны. Он поддался соблазну раз, а ты — лишь дочь изобретателя, простушка. Думаешь, ты сможешь его удерживать в узде, когда все его силы вернутся?

Она узнала голос алхимика, хоть он звучал как ее отец. Амичия сглотнула, пыталась отпустить нож. Рукоять нагрелась и прилипла к ее плоти.

— Убей его сейчас, или все будет потеряно.

Комната исказилась. Амичия словно смотрела в разбитое зеркало. Александр стоял перед ней, как и другие Жути. Но фигуры в красном… она должна была искать фигуры в красном.

Голова кружилась, словно она выпила много вина. Она не могла видеть четко, или все в комнате перестало правильно отображаться. Почему она не видела?

— Убей его, Амичия. Сделай это, — голос шептал в ее ухе, но в этот раз она знала, что делать.

Она развернулась, подняла нож и ударила вслепую.

Клинок вонзился в плоть, глубоко в сердце алхимика, стоящего перед ней. Ее мир снова стал четким, и она смотрела в пустые плоские глаза.

Он тихо булькнул слово, наверное, ругательство. Он сжал пальцами ее ладонь. Кровь покрывала их ладони, была слишком густой. Он упал на бок, содрогался, умирая.

Она не успела извиниться или понять, что убила. Александр шагнул вперед и обвил ее ладони своими.

Кровь пропала под его позолоченными пальцами. Амичия смотрела в его пылающие глаза, он повернулся и хмуро взглянул на оставшихся алхимиков.

— Я сказал: прочь.

Порыв ветра подчеркнул его слова, гром раздался в главном зале. Мрамор под ее ногами пошел трещинами, они бежали к алхимикам. Некоторые не успели отойти, и их проглотили зияющие дыры посреди поместья.

Ее рот раскрылся. Как он это делал? Она взглянула на него и увидела его улыбку.

Он подмигнул.

— Мы еще не закончили. Смотри.

Амичия повернулась к их народу и увидела, как золотой свет пробежал по ближайшей Жути. Чудовищный облик пропал, и он стал мужчиной, которого она уже видела. Пекарь из Болотца с мукой на носу.

Свет пробежал по каждой Жути, превращая их в ткачей, фермеров и рыбаков. Снова и снова появлялось все больше ее людей, и она уже могла видеть сотни человек. Тех, кого она любила и не забывала.

Трещины окружили их народ, алхимики убегали от силы Небесного.

— Александр, — сказала она. — Ты спас их.

— Нет, petite souris, mon amour, — он притянул ее в свои объятия, прижал к своему сердцу. — Мы сделали это вместе.

— Что теперь?

Он приподнял ее голову, чтобы она посмотрела на него.

— Я хочу кое-что тебе показать. Еще один сюрприз.

— Нам можно оставлять их так скоро?

Он посмотрел на их людей и кивнул.

— Они знают путь. И мы ненадолго. Но сначала нужно многое объяснить.

Амичия успела кивнуть, и он раскрыл крылья, и они вместе вылетели в разбитое окно, за которым ждал холодный воздух.

















































Глава 37


Амичия смотрела на золотые пластинки его крыльев, на то, как перья вместе удерживали их в воздухе. Она не думала, что металл мог летать. Они должны быть слишком тяжелыми, но… летели.

Его крылья взмахивали. Он обвивал ее сильными руками, прижимая к сердцу, словно она была ценнее всего в мире. И в тот миг она себя такой и ощущала.

Амичия опустила голову на его плечо, вдыхала его чистый запах. До этого от него пахло землей и металлом, а теперь — свежим ручьем в горах. Чисто. Приятно. Успокаивающе.

— Мы почти там, — сказал он, его голос гудел у ее груди.

— Я не боюсь.

Он рассмеялся.

— Конечно же. Когда ты боялась, petite souris?

Она могла перечислить сотню раз, когда он и его народ вызывали у нее страх. Когда она жалась в стенах поместья, потому что не знала, что они с ней сделают.

Многое изменилось с тех пор. Теперь у нее был народ. Теперь у нее был мужчина, которого она любила больше жизни. Страха не было, потому что она была не одна.

Александр подвинул ее в своих объятиях, она ощутила, как он опустился на что-то твердое. Но это было невозможно. Они были все еще высоко в воздухе, они не могли ни на чем стоять. Даже горы не доставали так высоко.

Она открыла глаза и огляделась, увидела туман облаков. Они выглядели твердыми, но Амичия знала, что на них нельзя было стоять. Но ей стоило меньше опираться на науку.

— Мы на месте, — Александр обнял ее крепче, а потом отпустил.

Амичия запищала от страха, она еще не слышала у себя таких звуков и надеялась, что больше не услышит. Она поспешила поймать его за шею, прижалась к нему.

— Не бросай меня! Ты с ума сошел?

Смех зазвучал возле ее уха, и он отцепил ее руки от своей шеи.

— Разве ты не научилась доверять мне, Амичия?

Она видела достаточно от Александра Жути, чудища, которое заглядывало в ее глаза. Но она, казалось, не знала этого золотистого мужчину, который унес ее на небеса.

Амичия отпустила его шею и опустила ноги на облака. Она скривилась. Она провалится, и что он скажет? Что верить нужно было сильнее?

Ее ступни коснулись облаков и остались стоять. Под ее ногами была странная твердость. Словно там был пол, что поддерживал ее.

Она топнула одной ногой, другой, посмотрела на Александра, приподняв бровь.

— Где мы?

Он уже не смотрел на нее. Он глядел на что-то за Амичией.

— Дома, — ответил он с благоговением.

Сглотнув, она обернулась, не зная, что ожидать. Ничто в ее человеческой голове не готовило ее к величию, на которое она смотрела.

Это был город, созданный из солнца. Золотые колонны, словно трубы органа, тянулись высоко в небо. Сияющее стекло отражало свет в ее глаза, и она едва могла смотреть на строение, которое было совсем не похожим на замок, что она видела раньше.

Амичия ждала, что из окон полетят Небесные на золотых крыльях. Она увидела город, но ничего не произошло.

Она затаила дыхание, а потом печально выдохнула.

— Где все? — спросила она.

Золотые глаза Александра стали печальными. Его крылья прижались к телу, так он делал, и когда был Жутью. Он сделал один шаг вперед, другой.

Одежда Короля Жути смотрелась на нем неуместно. Ткань, поеденная молью, почти не прикрывала чудесное тело. Он держался в этом виде уверенно.

Его гладкая грудь сияла на солнце, как и город, что когда-то был его домом. Его мышцы двигались, полные сил. Он был похожим на мужчину, которого она знала, но при этом отличался.

Может, она всегда будет скучать по рогам, что раньше были на его голове, или по длинным спутанным волосам, обрамляющим его лицо.

— Александр, — спросила она снова, — где все?

— В твоей маленькой книге было не все, — прошептал он. — Нас послали помочь людям. Всех. До единого. Одни попали в войну, когда мы попытались убедить людям, что хотим помогать. Вы сначала боялись нас.

Глядя на него с позолоченными крыльями и телом, что было крупнее всех мужчин, что Амичия видела, она понимала их страх. Она сглотнула и спросила:

— Была война?

— Она еще идет в некоторых частях этого мира. Мы с тобой не можем ее остановить, как бы ни пытались, — он повернулся к ней и протянул руку. — Идем, Амичия. Я покажу тебе, кто я.

Она не знала, была ли это хорошая идея. Она испачкает следами замок, и она снова была лишь мышкой. И все же она взяла его за руку. Если Александр и научил ее чему-то, так это тому, что он не позволит ей унижать себя.

Его ладонь была теплой. Когти не царапали ее запястья, но мозоли были знакомыми. Она посмотрела на ладонь, похожую на человеческую, с золотыми ногтями и улыбнулась.

— Мы сначала боялись вас?

— Очень, — он сжал ее ладонь и повел к городу. Облака отлетали с дороги, раскрывая золотую дорожку, что вела их. Прямую и узкую. — Но мы были настойчивыми. Несмотря на войну.

— Кто победил?

Он печально покачал головой, глядя на заброшенный небесный город.

— Никто. Люди приняли, что Небесные могут им помочь, но мы многих своих потеряли.

— Я не могу представить, как можно убить кого-то из твоего вида, — Амичия могла лишь представить сражения, как Небесные пикировали с неба, как Жути, но куда сильнее. Она поежилась. — Там была бойня.

— Точно, — сказал Александр. — Но людей было больше. Сколько бы мы ни бились, они все время прибывали. Нас осталось мало, и люди оставили нас в покое. И мы помогли их землям процветать. Расти.

Амичия это понимала. Она видела в Болотце лишь идиллию, а в книгах истории писали о голоде и болезнях. Те истории всегда ее путали. Как город мог опустеть из-за болезней, если люди так редко заболевали?

Но еще больше вопросов ждали ответов.

— Как тебя прокляли? — спросила она, замерев на пути к городу. — Если все шло хорошо, то… как?

Александр облизнул губы и прищурился, словно обдумывал ее вопрос. Словно еще не все вспомнил.

— Я… не помню. Я знаю, что это были алхимики. Как только ты сказала, что любишь меня, что я — не монстр, я вспомнил это сразу же. Словно ты очистила мой разум от тумана, о котором я и не догадывался. Но я все равно многое потерял.

— В книге говорилось, что это сделали алхимики.

— Я не удивлен. Они управляли мной, как никто еще не делал. Они преследовали нас, как видишь. Когда мы прибыли сюда, они были злом против нашего добра. Они уничтожили бы этот мир и бросили бы его, если бы смогли. Наверное, для этого они и хотели меня использовать.

Амичия убрала руки от него, сцепила их за спиной и стала обходить его по кругу. Ее отец делал так, когда думал, и теперь она понимала, почему. Это помогало.

Она кашлянула и стала размышлять вслух:

— Алхимики толком не бились, когда ты прогнал их. Это меня беспокоит.

— Согласен.

— Почему они не боролись? Если они так хорошо тобой управляли, почему не попытались подавить нас сильнее? Почему не заглушили меня?

Александр щелкнул пальцами и широко раскрыл крылья.

— Есть еще королевства.

— И?

— И там больше Небесных. Если проклятие затронуло не только меня, то потеря одной Жути — не конец. Они могли убежать в другой королевство и продолжить свой план.

— Но что за план?

Александр развернулся и пошел к городу. Она поспешила за ним, минуя золото с каждым шагом. Облака расступались, открывая замысловатые скульптуры крылатых существ, сторожащих входы в замки поменьше, где должны были жить другие.

Наконец, они попали в центр города, и Александр указал ей сесть с ним на скамью из золота.

Амичия робко опустилась рядом. Они повернулись к обрыву, но это оказался конец города. Облака раздвинулись, показывая Болотце, над которым поднимался дым. Но дым был не от пепла или углей, люди возвращались домой и принимались собирать обломки.

— Они хотели, чтобы я принял статус Короля всей Жути, — прошептал он. — Тогда я думал, что они имели в виду тех Жутей, которых я обратил, но, видимо, это значит куда больше.

— Больше?

— Небесные. Как Король, я мог бы собрать их вместе. Обратить их всех в монстров, равных мне по силе. Алхимики хотят устроить конец света, чтобы переделать его под себя.

Амичия сглотнула.

— Это звучит плохо.

— Это может закончить все, что мы знаем.

Амичия опустила ладонь на его колено.

— Тогда нам нужно остановить это. Мы свяжемся с твоими собратьями, расскажем им, что случилось.

— Мы не можем. Мы договорились. Чтобы править людьми, мы поклялись не говорить друг с другом.

Амичия недовольно вздохнула.

— Клятвы можно нарушить.

— Не эту, — Александр повернулся к ней и прижал ладонь к ее щеке, нежный и добрый. Он погладил большим пальцем ее челюсть. — Ты такая щедрая. Добрая во всем, что делаешь. Я хочу однажды стать таким, как ты, mon amour.

— Любовь моя, — прошептала она. — Я скоро привыкну к тому, что ты так говоришь.

— И я, — он притянул ее ближе и поцеловал в губы. Обещание. — Я люблю тебя, Амичия. Мы одолеем эту бурю вместе и будем молиться, чтобы мои братья и сестры тоже справились.

— Может, стоит их проверить?

— О, это можно, — он улыбнулся ей, морщинки собрались в уголках глаз, золотые волосы упали на глаза. — А пока что мы будем жить.

— Мы отстроим город?

— Да.

Она улыбнулась.

— И будем путешествовать по королевству?

— Вместе мы будем делать все, что пожелаешь.

Оставался только один вопрос, но Амичия дрожала, задавая его:

— Ты обещаешь любить меня вечно?

— О, куда дольше, — прошептал он, запустил пальцы в ее волосы возле шеи, притягивая ее голову ближе, чтобы она ощущала его быстрое дыхание на своем языке. — Ты — мои солнце, луна и звезды. Моя причина жить, пока смерть не разлучит нас.

Амичия поцеловала его и ощущала всей душой, что ее наполнял свет. В тот миг Амичия была не просто женщиной.

Она была как падающая звезда, которая неслась всю жизнь по небу, желая воссоединиться со светом, который потеряла.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник