Помяни черта! (СИ)

21

Далее все происходило с той скоростью, с которой двигается слизень Жакоромородот.

Во-первых: принц, возомнивший себя двойным секретным агентом, копию двусторонне подписанного договора отправил во дворец с жутко упиравшимся тритоном. Почему Шип упирался, и как Эдваро его принудил — осталось неизвестно.

Во-вторых: чури на радостях пообещали сегодня же прибыть в центр мира и приступить к накопившейся за годы работе.

Отсюда вытекает в-третьих: так как колония чистильщиков вызовет грандиозный ажиотаж, воровать казну будем опять-таки сегодня и под «шумок», созданный довольными гражданами Гарвиро.

Поразмыслив над аргументами рыбика, я дала добро и попросилась назад в столицу. Есть в колонии мне запретили, спать тут небезопасно, так и ждешь, когда Жмир покусится на мои ноги, не выждав официального разрешения в строго отведенное время, к тому же Нардо там уже должен быть в себе. Самое время вернуться!

— Сейчас вернемся. — Пообещал принц и отправил Цимиса и Цимиру с колонией для защиты Фабуры. После этого удивленную меня посадил на Жакоромородота, сам в человекообразном виде сел сзади и дал добро на поездку.

Первые десять минут на немыслимой скорости по ужасным скалам и пропастям я еще терпела, когда счет перевалил за двадцать — взвывала, чтобы меня высадили из гоночного авто и продолжили путь самостоятельно.

— Еще минута и прибудем! — раздалось в ответ. В этот момент Жакоромородот завернул в какую-то пещеру и в кромешной тьме летел еще минуты три. Затем стремительное движение сменилось плавными после длительного скольжения мы наконец-то затормозили на открытой площадке с великолепным видом на просторы Гарвиро.

— Вот мы и на месте.

— Это не то место. Я хочу нормально поесть, поспать и попасть к Нардо.

— Сейчас все будет. Это мое тайное логово, — признался принц, — здесь все предусмотрено для гостей. Чувствуй себя, как дома. И пойдем.

Когда мы пошли в кромешной тьме длинно туннеля, где хоть бы один планкноид завалялся, я жалась к панцирю медленно ползущего слизня и из вредности ворчала:

— Как дома, как дома… Не спорю, покормили сытно, но поспать не дали вовсе. И вообще, почему ползем, а не летим? Мы далеко от столицы и дворца?

— Спешить некуда, мы под ним.

— Как под ним… уже? Но, если мы к чури могли прибыть верхом на слизнях за час, то почему так долго тащились в карете?

— Потому что сопровождали якобы меня и якобы императрицу.

— Потрясно… просто великолепно. — Прокомментировала я. — А теперь поясни, что значит — спешить некуда?

— А то и значит. Мы уже во дворце и мы на задании.

— Так, погоди, я же сказала, сделай дело и меня не впутывай в ограбление века. Тебя папаня простит, а вот мне голову открутит. Я ничего не должна знать! И меня тут быть не должно! — от возмущения выпрямилась в седле и тут же схлопотала столкновение головы со скалой.

— Пригнись и прекрати возмущаться. — Скомандовал принц.

— Как не возмущаться, ты же трижды сказал, что монстр, охраняющий хранилища с богатствами мира, иномирян чует за версту. И тебя все поддержали.

— Успокойся, нас пропустят.

— Как пропустят? Там же с твоих слов толпа охранников — и на постах, и внутри, и снаружи.

Со вздохом этот гад агентурный пояснил: — Я договорился со Жмиром. Они отвлекут охрану.

И голос такой… такой исключительно интересный, что я насторожилась. А когда он добавил, что отвлекут, даже если придется погибнуть, меня встряхнуло от догадки:

— Что ты ему пообещал, сопляк?!

— Я не сопляк, — искренне возмутился рыбик, — нам сопливить не свойственно…

— Что обещал? — оборвала я.

— Ну…

— И?

— Ты… должна…

Как представила себе, что он мог наговорить в своем агентурном амплуа, так мне и поплохело.

— Сам ему себя показывай! Понял?! И прежде, чем что-то обещать, перепроверяй информацию!

Выдохнув пару раз, попросила слизня вернуть меня назад, в логово этого паразита, а лучше всего сразу же на поверхность, во дворец.

— Вообще-то, я заметил, что тебе его поползновения неприятны. — Примирительно начал поганец и даже бархат добавил в голос слегонца. — Поэтому в обмен на изучение твоих ног предложил участие в этой авантюре.

В другой ситуации я была бы в восторге от такого голоска, но сейчас еще больше насторожилась: — Правда?

— Нет! — усмехнулся зараза. — Пообещал Жмиру, что ты дашь прижаться к голым холмам часа на три…

— Что?! — мой вопль вызвал сотрясения в туннеле и заставил Эдваро стукнуться о потолок.

— Да не ори! Я уже понял, что ты против. Ладно, при случае переиграю, как изначально сказал.

— При случае…? При первой же встрече! — пригрозила я.

— А иначе, что? — послышалось насмешливое из темноты.

— Заряжу сексуальной энергией сотню молоденьких чури, а лучше две, а лучше натравлю… — хотела сказать: «вай-вая на тебя натравлю», но не успела.

— Супругу Стука? — судя по ужасу, прозвучавшему в голосе мелкого нахала, это был самый подходящий вариант мести.

— А я разве могу?

— Простите, мне мое вмешательство, — подал голос Жакоромородот, — Галина, вы уже прокляли Тавериля Тио Стука излишним вниманием его благоверной.

— И когда успела? — удивилась я.

— Когда не важно. Важно, что после этого тебя решили зачистить. Поэтому мы идем секретными путями. — Ответил Эдваро.

— Так ты что же… в залу к чури рухнул увешанный чистящими средствами?

— Я был зол. А зачищают обычно ловцы.

— Профессионально обученные. — Заметил мой бронированный дворецкий.

Вспомнились наглые братцы-крабики, громко заявившиеся за мной и Себастьяном в логово терехи и далеко посланные мной:

— А! Так это те самые, что в Аид больше ни клешней?

— Нет. — Вздохнул Эдваро и гордо пояснил мне, как маленькой. — Это кровожадные ловцы, для которых наши ученые придумали обмундирование, не позволяющее переброс в другие миры.

— То есть послать этих проблематично. — Поняла я.

— Как и тебя.

— В смысле?

— На костюмах опасных заключенных те же застежки, что и на твоих платьях.

— Зашибись, а я-то думаю, каким макаром демон переместился, а я нет… И с чего вдруг меня тут опасной считают? Да я сама прелесть!

— Где эта гадость?! — взвинченный Ган метнул яростный взгляд на появившегося в дверях граф-рыба. В апартаментах императора коралла на коралле уже не стояло и все превратилось в руины, а император все еще был зол.

— Еще не прибыла, и вряд ли в ближайшее время почтит своим присутствием. — Деликатно сообщил помощник.

— Что?! — от движения плавников Гана, во внешней стене появилась трещина.

— Ваше Величество, спецподразделение ловцов высланных для наказания Гали и возвращения принца Эдваро столкнулось с идолами…

— Какими идолами? — зашипел он. — Кто в здравом уме мог напасть на моих спецов?!

— Оголодавшие и озверевшие идолы, — промямлил рыб, — те самые, с которыми мы направили иномирянку к чури.

— И мои бойцы испугались каких-то там идолов? — возмутился вспыхнувший искрами правитель.

— Они были вынуждены отступить, а затем и вовсе вернуться.

— Как, вернуться?! — кусок стены вылетел наружу и задел кого-то из придворных. — Я же не двоих послал!

Тио Стук обратился к свитку в своих ластах и зачитал вслух, сообщение из лечебных палат:

— Двадцать пять искусанных, трое пожеванных и семнадцать покалеченных ловцов уже проходят восстановление в стационаре. Идолы выловлены и уже накормлены.

— Убью! — прошипел Ган Гаяши зловеще и искры взметнулись вверх от его хребта.

— Желаете самостоятельно уничтожить идолов?

— Галю! Подлая тварь, подставила моего рыбика! Если она еще жива, я сам ее убью!

— Принц Эдваро жив, она тоже и уже успела ввести империю в непомерные растраты. — Стук предъявил императору второй свиток. — Это копия договора с чури, официально заверенная Вашим сыном. Она были прислана с тритоном. Учитывая его извинения и заверения в своей верности, выполнить данные Вами инструкции он не смог.

— Проклятая Галя! — взревел Ган Гаяши и принялся читать договор. — Не может быть! Один выходной?! И 5 % сырьевая надбавка? И что за выходной?!

— Внизу сноска, под звездочкой. — Граф-рыб задумчиво продолжил. — Как видите, составлен договор известным вам Жакоромородотом, обладателем юридической степени в сорока двух мирах, в том числе, и в нашем… и уничтожению не подлежит.

— Каждый седьмой день они не работают?! — гнев Гана заставил треснуть коралловый пол. — Зараза! Заставлю ишису ее накромсать на куски и угощу тререху и радовара!

— Вряд ли они захотят ее отведать, — поспешил заметить Тавериль.

— Тогда предложу всем пятнадцати!

— Я говорю о всех. — Тихо добавил граф-рыб. — Понимаете ли, Ваше Величество, я заблаговременно проверил, придется ли она им по вкусу. — Взглянув на зло прищурившегося Гана, пояснил. — То есть позволил ей спуститься по кормушке святых существ Гарвиро от начала и до конца…

— Удивлен вашей изобретательностью. — Проскрежетал император и двинул хвостом ближайшие обломки стен. — Каковы результаты эксперимента?

— Вынужден признать, из пятнадцати лишь трое остались у кормушки…

— И даже не надкусили?

— Более того: вайзерг перестал выделять слюну, ишису вздрагивает от каждого высокого звука, а радовар не может удержать мочеиспускание.

Ган Гаяши решительно покинул руины собственных покоев:

— В таком случае с ней расправлюсь я.

Императора, решившего свернуть влево, остановил окрик одного из перепуганных ловцов первого барьера.

— Ваше Величество! — крабовидный несся к нему на всех парах, чтобы передать, что многомиллионная колония ползучих чури остановилась на внутренних границах. — Они просят разрешение. И ссылаются на неизвестный договор!

— Мы можем им помешать? — обернулся Ган в сторону Стука, который так же выплыл в коридор.

— Только лишь в том случае, если среди них нет представителей высшей власти. Или же дипломатов.

— Простите, забыл сказать, — молвил крабовидный, стремительно бледнея под взглядом императора, — с ними принц Эдваро Гаяши и Галя Великолепная.

— Пропустить! Немедленно! — рявкнул рыб.

— Да, будет исполнено.

Ловец передал распоряжение через ракушку внутренней связи на пост пропуска. И сообщив рыбу императорских кровей, что чури пропущены, поспешил удалиться.

Первый граф-рыб медленно подплыл к Повелителю. Они знакомы давно, так что не было сомнений в том, что сейчас предложит Ган и кто будет исполнять его волю.

— Мы можем уничтожить ее сейчас?

— Нет. — Тавериль поморщился. — Но в Ваших возможностях обвинить ее в измене императорской семье.

— Если обвинение заключается в Глицинии и приглашенном инкубе, забудьте. — Отрезал Ган Гаяши.

— Вопрос заключается во второй сноске договора с чури. — Улыбнулся граф-рыб и протянул сверток. — Заметьте, что из-за ее халатности колонии обещано много больше прописанных ранее свобод.

Он прилег всего лишь на минутку, может быть на две, просто чтобы отдохнуть и хоть немного восстановить растраченные резервы. О том, что уничтожить проще, чем создать или же восстановить, Люциус знал, но вот сегодня судьба-злодейка дала ему еще один урок — восстановить растраченные резервы силы сложнее втройне, особенно, если ты, возродив библиотеку, сумел-таки проникнуть в подсознание сильного демона. Не сопротивляйся Себастьян, и без того сложное вторжение прошло бы с меньшими затратами. Но как назло, пришлось прорываться в мир Гарвиро вначале на внешней границе, затем на внутренней. После этого мысленному посылу дьявола пришлось пробить тонко настроенную магическую оболочку во дворец Ган Гаяши. А под конец тактично и очень осторожно стучаться в сознание сильнейшего демона Горрага. Потому что «постучи» Люциус в своем прежнем стиле, его послание, как назойливая муха, без промедления было бы уничтожено адресатом.

Но терпение — сила, и вытерпев долгий путь и деликатный «стук», он передал нужные указания и повалился на кровать. Вот теперь вымотанный и обессилевший дьявол, мечтающий о сне и спокойствии, понял, почему отец после ухода от дел столетиями отсыпается. Люцифер даже путешествовать по мирам предпочитает во сне, а не наяву. Это проще и менее затратно, а проснувшись, ты чувствуешь себя всесильным дьяволом, я не бессильным дьяволюшкой.

Матрас прогнулся, и рядом присела Олимпия:

— Люциус, милый, ты как?

«Бывало и лучше» — мысленно ответил он.

«Совсем плохо? — тонкий сарказм прозвучал в ее словах. — Даже на танцы сил не хватит?»

«На постельные танцы хватит» — в мгновение ока она оказалась на его груди, крепко прижатая горячими руками к не менее горячему торсу.

«То есть ты уже в курсе, что Нардо в Аиде, и мы получили разрешение на свадьбу?»

«Уже?! — дьявол сладко поцеловал свою суженую и счастливо рассмеялся. — А сколько времени прошло?»

«Меньше часа».

«Как неожиданно… — он перевернулся и навис над Олимпией, нежно смакуя ее губы, — и наконец-то!»

Не имея возможности отстраниться, но желая сказать важное, ей пришлось укусить Темнейшего.

— Ммм! Плутовка, моя ненасытная… — губы дьявола без промедления двинулась к ее подбородку, шее, затем…

«А теперь представь, каким неожиданным известием это будет для Гали!» — демонесса прикрыла грудь, заставив его нахмуриться.

— Так все же в порядке! Я нашел способ снять с него проклятья и вернуть Нардо в Аид.

— Да. Но она осталась там. И она ничего не знает, а узнав, очень разозлится. — Демонесса поднялась на локтях и с укором посмотрела на Темного Повелителя: — А теперь скажи мне, что может сделать одна разъяренная, доведенная до предела, и обманутая жительница четвертого мира?

— Поплакать и успокоиться? — с улыбкой предположил все еще витающий в облаках дьявол.

— Ты веришь в то, что Галя будет просто плакать?

Эротичная улыбка с лица дьявола слетела.

— Вот, черт!

Люциус растворился в пространстве, оставив невесту разбираться с сотней несанкционированно призванных чертей высшего ранга. С чем Олимпия справилась легко, с радостью сообщив им дату свадьбы Светлейшего из Темнейших.

Полчаса назад наша мини группировка лазутчиков в императорское казначейство приползла в какую-то точку туннеля и остановилась невесть перед чем, невесть зачем. И с каждой проходящей минутой моя нервозность получает все большую подпитку. Потому что я, прошедшая через столько ужасов и треволнений, вместо того, чтобы наслаждаться объятиями чельда, сижу здесь в непроглядной тьме в компании молчаливого Эдваро и Жакоромородота.

— И что мы тут делаем? Мы что, с той скоростью летели, чтобы сэкономленное время потратить здесь на ожидание?

— Да. Мы ждем сигнала. — Ответил принц. — От чури.

Так может, подождете его без меня? А я пока себе алиби сделаю… примелькаюсь перед глазками Ган Гаяши?

— Не стоит. Я попросил Цимиса и Цимиру нас подменить.

— Предусмотрительный какой. Хвалю! Но мне вообще-то холодно.

— Ты сама сняла платье, а затем передумала перемещаться в Аид в одном белье. — Риторически ответили мне.

— Вспомнила, что я не одна здесь и в ответе за сторонников. К тому же моя миссия не завершена. — Сижу на слизне, прикрывшись платьем и уже сама не понимаю, какого чельда я разделась. Наверное, просто от неожиданно поступившей информации о застежках.

— Тогда оденься. — Предложил рыбик. — А то у меня плавники чешутся к тебе нить связи привязать.

— Зачем? И какая связь.

— Запах, мой запах. — Пояснил нахал. — Чтоб никто не покусился.

В следующее мгновенье я натянула на себя чешуйчатый наряд, застегнула все змейки и закрыла замочки, уверяя себя в первую очередь, что это из-за холода — в одном белье сидеть не так-то и тепло. Потом подумала и, повернувшись в сторону, где предположительно находится принц, позвала его:

— Эдваааааааро?

— Что?

— А не ты ли придумал, как к фрейлинам привязать нить связи без… самого процесса эээм связки?

Слизень, на котором я сижу, начал тихо хихикать. Кажется, схожие предположения бродили не только в моей голове.

— Ну, я. — Не без гордости признался рыбик. — Долго думал, как сделать ее крепкой, но в итоге нашел выход! — а затем спросил опасливо. — А ты как догадалась?

— Интуиция. Кстати, она же мне подсказывает, что Жмир не просто так задерживается и, пока мы тут сидим, наверху происходит что-то очень масшта…

Не успела я договорить, как пространство перед нами засияло, а затем на глухой стене появился контур круглой двери, которая с грохотом ушла вниз. В образовавшемся проеме, состоящем из слепящего света, появился встревоженный чури.

— Ваше Высочество, во избежание траты времени я был вынужден открыть тайный ход изнутри.

— Молодец, Жмир!

— Не спешите хвалить, мы не справились с заданием.

Трехчасовое облапывание груди отменяется, надо бы еще мои ноги у полупрозрачного советника отбить и жизнь наладится, с радостью подумала я. Бросила взгляд в сторону хмурого Эдваро и улыбка сошла на нет. Мои глаза все еще слезились, но то, что принц был вне себя от злости за провал, от меня не укрылось.

Ух, какие мы любители побед, проигрышей не терпим! Хотя я могу его понять, наперекор всему и вся продумал, предугадал, рассчитал и такой облом.

— А в чем собственно дело? — спросила я у опасливо озирающегося чури. — Что нужно было сделать и что не получилось?

— Ничего не получилось. Радовар безостановочно… мочится и своих угодий не покидает, даже не смотря на болезненные укусы.

Жакоромородот опять начал похихикивать, выходит, что бедные чури были вынуждены кусать за совсем уж чувствительные точки. Бедняжки.

Принц поднялся с пола и разочарованно протянул: — А я надеялся, что он уже пришел в себя.

— А что с ним?

— Испугался. В последний раз, когда Тавериль Тио Стук решил поэкспериментировать с рационом для священных созданий, он сбросил в пищепровод нечто жуткое. Я не знаю что, но ор был неимоверный. — Принц с тяжелым вздохом повернул назад. — Что ж, идемте отсюда… возвращаемся.

— Гениальный был план, Ваше Высочество, жаль что не получилось. — Расстроено согласился Жмир, с тоской кося глазами на мою грудь.

— Кхм, — я тут же закрылась, от назойливого почитателя. — Эдваро, а пищепровод этот типа труба с метр в диаметре, белая с отверстиями? Если да, то я знаю, что поможет вытурить монстра из его обители.

— Да. Это пищепровод — Кивнули рыбик и слизень.

— И что поможет? — воспрял духом полупрозрачный советник чури.

— Я! — произнесла гордо и подбоченилась. — Решение перед вами. Это меня включили в рацион ваших монстров, и это мой неземной голосок огласил дворец жутким ором. Так что плывем к этому… как его… и я его спугну.

— Не надо плыть! — спохватился перепуганный чури. — Мы сами к нему приблизиться не можем, так как ээээээ… Жакоромородот, помогите объяснить!

— Его выделения не безопасны. Ядовиты.

— Может быть, ты споешь? — предложил принц.

— Ты не знаешь, на что подписываешься, после моего голоска певеи и вурвиты хотели массово покончить с жизнью.

— Молодец, что предупредила. Ты пой, а мы отойдем подальше и слуховые пазухи прикроем.

В следующее мгновение слизень, сгрузивший меня со спины, подхватил Эдваро и оба в мгновение ока скрылись за поворотом.

— Вот так прикол…

— И это просто великолепно! — вздохнул Жмир. — Я буду единственным, кто насладится Вашим чудным голосом, Галя!

Не нужно было поворачивать головы, чтобы понять, что он опять прилип к моему правому плечу, и, нависнув над холмами, заглядывает в лучистые озера. Блин, настоящий маньяк.

Что ж спеть-то? На ум пришла Adagio в исполнении Lara Fabian, вот уж где тягучих много и моя фальшивость на каждой второй, ели не на первой спотыкается. Я представила себе Нардо и запела, мысленно обращаясь к нему:

Что-то взвыло, вторя моему голосу, и с потолка посыпалась серая коралловая крошка. Пою дальше и с каждой нотой набираю силу в голове. Собственно детство вспомнила, когда слышишь эхо и орешь околесицу громче, чтобы усложнить задачу «попугаю»:

Вой, вторящий, тоже усилился. Прекрасно — поддержим вопящую публику:

Пещера ощутимо вздрогнула, Жмир прижался сильнее и, кажется, даже пастью своей клыкастой присосался к мочке моего уха. Голос дрогнул, но децибелов я не сбавила. И, как оперная певица, разведя руки в стороны, громко сфальшивила последние строчки:

Монстры в Гарвиро — явно перфекционисты с отличным музыкальным слухом и высоким чувством прекрасного. Не дав мне допеть финальных слов, огромное создание, покрытое шупальцами как ковер «Шагги», свернулось кольцом и, пробив несколько залов хранилища, вылетело на свободу, предположительно через главный вход.

И это вместо того, чтобы растерзать источник противного звука, тоже мне, пацифист!

Окончание пропела без главного слушателя, зато под мычание первого почитателя. Жмир, стоило мне замолчать, отлип от плеча и восхищенно прошептал:

— Вы прекраснее, чем я думал!

И я благодарно поцеловала его полупрозрачную щеку, прохрипев сдавленно: — Спасибо!

Чури стал пунцовым, то есть прозрачно-красным. И, как всегда, мое яркое довольство собой и впечатлением, произведенным на океанического монстра, испортили:

— Вой закончился? — спросил Эдваро, объявившийся на слизне рядом. В отличие от бронированного дворецкого, он все еще крепко сжимает плавниками слуховые пазухи и кривится, как от лимона.

Я кивнула: — И каков результат?

— Результат ошеломляет! — Жмир оскалился, — священный хранитель покинул обитель, и, как сигнализируют мои помощники, это стало лучшим отвлекающим маневром. Ловцы заняты его возвращением назад.

— Прекрасно! — похвалила я. — Приступайте к опустошению, а мы с Жакоромородотом поползем обратно. Я поймала воодушевившегося Эдваро за плавник: — Сам не задерживайся и будь осторожен. Если что-то с тобой произойдет, что я папане твоему скажу?

— Что Цимира — это я. — Отмахнулся принц.

— Ага, а я в образе Цимиса на тебя запала, значит?

— Что сделала? — не понял рыбик.

— А ничего, потом объясню.

Ползем я и слизень, точнее слизень, а я просто на его броне лежу, указываю, куда ползти, потому что здесь потолки низкие и Жакоромородот в темноте тоже плохо ориентируется. До сих пор принц его каким-то образом направлял, а вот теперь сами возвращаемся другим путем и поэтому непривычно медленно ползем. Поворот, еще поворот, в туннеле постепенно начинает светлеть, проявляются острые пики скал натуральной породы морского дня, без коралловых завитушек. И каждая глыба в этом высоком туннеле свисает очень низко, оставив по максимуму полметра до пола. Я обратила внимание на слизня и только теперь поняла, почему мы так медленно движемся — он почти полностью распластался по полу, чтобы я своей макушкой не вела подсчет сталактитов.

Судя по всему, возвращение во дворец будет долгим, так что самое время поговорить, узнать кое-что ценное о мире Океании и о семье Гаяши. Прикинув варианты захода к нужной теме, начала издалека:

— Жакоромородот, а вам сколько лет? Давно служите при императорской семье?

— Служу с рождения, а это уже семь столетий.

— Сколько?! — возникло беспокойное желание спрыгнуть со старичка и уступить ему свое место. И плевать, что я тут ползти никак не смогу, лишь бы не давить на старичка своей тушкой.

— Галина, лежите и не двигайтесь.

— Но…

— Лучше спросите, о чем хотели. Вы же не зря издалека вопросы задавать начали. — Вот тут я вообще язык прикусила, меня теперь в дознаватели точно не возьмут, так прошляпиться уметь нужно. А он спокойным голосом учителя продолжает. — Что интересует?

— История мира Гарвиро.

— Длинная. — Последовал ответ.

— Точнее императорской семьи Гаяши.

— Короткая.

— Как короткая? Там же… в коридоре дерево, на стене изображено о-го-го какое!

— Так это дерево их рода. — Пояснил слизень. — А ветвь правления началась с деда ныне правящего императора.

— Как? Каким образом они получили власть?

— За счет богатств. В нашем мире правит самый богатый. Рад Гаяши в свое время занимался разбоем, затем перешел на службу и ведал налогами.

— Хм, конечно, должностные обязанности одинаковые и там и там. — Согласилась я. — А дальше?

— А дальше, война за власть. За годы службы и за счет правильных экономических вложений Рад неимоверно разбогател.

— Рад был очень рад, — мой смешок эхом раздался в туннеле, — а заняв трон, стал радее некуда?

— Не совсем. В процессе борьбы погибли его сыновья. Остался только Вад из пятнадцати.

А затаила дыхание, переждав чуть-чуть, все же спросила: — И что он сделал?

— Рад уничтожил всю семью противника. Вад начал править. — Спокойно ответил слизень.

— Так… если мы сейчас обкрадем Гана, то какое семейство попытается прорваться к власти?

— Стук. Глава семьи Вам известен, он носит почетное звание первого граф-рыба.

— Тавериль Тио Стук богат? А по его морде так не скажешь, и повадки какие-то дешевые, а вот самомнение завышенное. — Я задумалась. — Так это я своим супер ходом сейчас войну устрою? И поголовное вырезание всего семейства Гаяши, чтобы им неповадно было оспорить свои права? Ой, мамочки!

— А что теперь делать? А если на трон с деньгами папаши взойдет Эдваро?

— Слишком молод.

— А старший сын?

— Тоже не дорос. Ему еще полгода до нужной возрастной отметки. — Протянул Жакоромородот. — Великолепная, что же вы тревожитесь. Разве богатства Ган Гаяши не будут ему возвращены?

— Будут…, но не хотелось бы. Ему от власти отдохнуть нужно, а тут… такое дело! То есть отдохнуть нужно, но не на смертном одре всем семейством.

— Да, — протянул мой извозчик и лошадь в одном лице. — Был бы жив Фило, Ган Гаяши мог бы от власти отойти, не теряя собственных средств.

— Это как? — не то, чтобы сразу, но в моей голове начала формироваться идейка по свержению Гана и отправке его на кудыкину гору — проветриться.

— Вы видели залы казначейства?

— Да. Один видела. — Там, где я исполнила «душещипательную арию» был наполовину виден только один. По размерам зал превосходил стадион «Птичье гнездо» в Пекине. Учитывая то злато, что покоилось на его дне, там не один Скрудж МакДаг мог бы повеситься с горя, но еще и Султан из м/ф «Алладин», сам Алладин, его синий друг Джин и хранитель пещеры сокровищ, хотя он и так состоит из одной головы.

— Богатства среднего сына Вада Гаяши превосходят их по численности втрое.

— Зашибись! То есть, будь второй брат в живых, проблема с преемственностью сама собой ликвидировалась бы. — Слизень, соглашаясь, постучал глазками на ножках.

В свете, попадающем в туннель, я уже различила и этот его жест. Надо сказать, что к концу диалога мы выползли в более просторный туннель с прозрачными линзами по левую сторону и начали куда более стремительное передвижение, как вдруг сбоку возник яркий синий свет. Прорываясь сквозь линзы, он разорвал пространство туннеля сияющими лучами.

— Что это?

— Крематорий. — Меланхолично отозвался слизень и замедлился. — Желаете посмотреть?

Я не желала, крематории не люблю, кладбища тоже, но слезла, и то только потому, что в внизу мне привиделись знакомые, в частности зелен и демон, и еще какая- то маленькая летающая тучка.

— Мы можем приблизиться, то есть спуститься, чтобы оказаться с ними на одном уровне? — спрашиваю и вижу, как к моим соратникам подлетела группа ловцов и в зале началась настоящая потасовка.

— Да. А также можем посмотреть, с кем они пришли проститься. — Чистосердечно заверил меня дворецкий.

И сердце кольнуло от догадки: — Быстрее!

Раньше казалось, что движение слизня невозможно быстрое, а теперь — что он до невозможности медлителен. Пока мы спускались по пологой лестнице, петляя в полумраке между скальными сталагмитами, там, в зале, развернулась битва не на жизнь, а на смерть. В просветах окон происходящее внизу представлялось кусками. Вот демон наносит удары сопоставимые с силой Геркулеса, зелен вызывает страшнейшие потоки зеленых искр, а амур прошибает стрелами каменные панцири спецгруппы ловцов. Мои спутники великолепны каждый в своей технике и непобедимы, а крабы не убиваемы и не исчисляемы. Их черно-желтые полчища, перещелкиваясь клешнями, рвутся к моим соратникам со всех сторон и с каждым мгновением их все больше и больше прибывает.

Оказавшись внутри, Жакоромородот еле успел сплющиться, когда ловец, отбитый Себастьяном, полетел в нашу сторону. Крабовидный не растерялся, щелкнул клешнями над моей головой. Но, благодаря мгновенной реакции слизня, не успел зацепиться и пролетел через коридор, чтобы пробить панцирем противоположную стену.

Как он летел, я уже не видела, просто потому, что перед моими глазами встала ужасающая истина, о которой я боялась подумать, пока спускалась сюда. На нетвердых ногах прошла сквозь толпу дерущихся, и, никем не задетая и никем не замеченная, в ужасе остановилась напротив окна камеры сожжения. То, что меня прикрывает Жакоромородот, а соратники по несчастью, заметив его потуги, тут же обступили нас, загородив от крабов, я не видела. Я видела его.

И он уже горел. Мой милый, мой самый прекрасный и самый замечательный сгорал заживо в камере, не поддающейся, как я не старалась ее открыть.

Нардо, каким я его запомнила еще в Дарлогрии: без перекоса, без шрамов, с ясными синими глазами, полноценной шевелюрой и спокойным удивлением, поразившим меня. Ведь он горел!

— Галочка?

— Что вы делаете?! — первый крик, когда меня попытались оттянуть в сторону, заставил вздрогнуть участников потасовки.

— Что вы делаете?! Изверги! Выпустите его… — кулаками забилась в стекло камеры. — Выпустите его!

— Выпустите! — мой вопль перешел на сдавленные стоны, когда зеленые мохнатые руки взяли в захват и с силой оторвали от камеры.

— Пожалуйста! Пожалуйста… Прошу, выпусти… его. Выпусти!

Я не слышала, что шепчет мне окровавленный демон, присевший рядом, и на стучащий в мозгу голос Вести мне было плевать, также как и на орущего сверху Донато, который был тут и был в себе.

Он умирал, мой чельд, мое счастье, мое синеглазое чудо. Приложив к стеклу руку, пожираемую синим пламенем, глядя на меня, нежно произнес последние слова:

— Галочка, все хорошо…

— Хорошо? Хорошо?! Как …хорошо?! Без тебя…

— Нардо! — мой голос сорвался на ультразвук, когда чельд, проглатываемый пламенем, исчез. Камера треснула, в пространство из нее проступил красный порошок, и Себастьян отдал новый указ нашей группе, Жакоромородот его поддержал, и что-то он добавил к сообщению.

А я рухнула на колени в бессильной истерике, ощущая сковывающий холод, ползущий по спине и глухую пустоту, сжимающую душевный крик в тонкую нить, а затем и вовсе растворяющую его в себе.

Сверху раздавались голоса, сбоку подкрадывались ловцы, а его нет… его нет… и с его слов это хорошо…

Его нет и это хорошо?

Глаза заволокла кроваво-красная дымка, руки сжались в кулаки, челюсти свело судорогой и сердце, готовясь пробить грудную клетку и на свободе рассыпаться на ледяные куски, отчетливо свидетельствовало, все будет «хорошо» или «лучше некуда».

— Убью! Я убью его!

Со звериным рыком вскочила на ноги, увернулась из-под рук Вестериона и от захвата Себастьяна, оттолкнула встревоженного амура, и зло рявкнула:

— Замерли!

И то ли для меня время остановилось, то ли они решили поиграть в «Море волнуется», но все вдруг замедлились, а затем и вовсе застыли. Я подняла кем-то оброненный арбалет с заряженными костяными стрелами и, не тратя времени, дала слизню команду: «к Гану!». А пока мы летели, в деталях продумала, как нарублю Императорское монстрюжище на куски и насажу на кол его пучеглазую голову.

Осталось задуманное осуществить.