Писатель: Назад в СССР 2

Глава 15

Пойманных обитателей игорного дома стали выводить на мороз, и я оказался в числе первых. Невольно зябко поежился. Нужно играть роль дальше, нельзя, чтобы стрелки на меня двинули. Что ж… Давненько я не бывал в милиции в качестве задержанного. Если честно — никогда не бывал.

Поодаль грозно темнели два цельнометаллических фургона на базе «ГАЗ-53», так называемые «автозаки» — спецмашины для перевозки разного рода правонарушителей, включая осужденных. Довольно много народу в милицейской форме сновало вокруг здания, и при появлении задержанных, они почти мгновенно выстроились в цепочку от двери до первого автозака.

— Руки за спину! — раздалась команда старшего. — По одному. Живо! Вперед. П-шли!

Крупный мужчина в модной импортной дубленке тяжело затрусил передо мной к машине, хрустя ядреным свежевыпавшим снежком.

— Быстрей! Быстрей! — торопили конвоиры. Я пошел быстрым шагом, постаравшись придать и лицу, и всей фигуре выражение сугубого достоинства.

— Попрошу без рук! — гордо проверещал кто-то у меня за спиной. Не знаю, что уж там произошло, но вслед за протестным фальцетом прозвучал грубый ментовский голос:

— Так двигайся бодрее! Без рук тебе?.. Счас ноги будут! В сапогах причем!

— Сидорчук! — недовольно прикрикнул начальник. — Отставить разговоры!

— Есть, товарищ капитан, — откликнулся милиционер.

Мужик в дубленке тем часом, усиленно пыхтя, стал, залезать в автозак. Стоящий рядом сержант без церемоний подтолкнул задержанного:

— Шевели копытами!

А я краем правого глаза зацепил в дворовых сумерках темную «Волгу» ГАЗ-24 и смутно видневшиеся фигуры в салоне. Двое или трое, не скажу точно. Ясно было, что эти люди стараются быть в стороне, и в то же время они явно имеют отношение к происходящему… Это еще кто такие? Жулье? Врядли. Их бы менты мигом шуганули. Интересно. Запомним.

В фургон я бодро взлетел, не нуждаясь в подмоге, огляделся, насколько возможно.

Помещение, естественно, не освещалось и не отапливалось. Темно и стыло. Скамейки вдоль бортов, впрочем, я разглядел.

Тот что «с копытами» уже присел в углу. Сопя, поплотнее запахивался в дубленку и поглядывая на меня.

— Вот, молодой человек, — нравоучительно сказал он. — Таковы превратности судьбы! Вчера пан, сегодня пропал.

— А завтра?.. — пробормотал я, продолжая озираться.

— А завтра, надеюсь, снова пан! Садитесь, в ногах правды нет.

— В седалище тоже ее немного, — улыбнулся я.

— Ваша правда, юноша! — охотно отозвался этот тип. — Но я все-таки предпочту присесть.

Он чувствовал себя вполне уверенно, и я подумал, что уверенность эта не на пустом месте. Не впервый раз попадает в подобные ситуации. Персонаж, видно, из богемы, другими словами, «творческой интеллигенции», негласная индульгенция на порочные развлечения у него наверняка имеется. В виде членского билета Союза художников, кинематографистов, журналистов… А может и Союза писателей, кто знает.

Тем временем автозак начал наполняться задержанными. Многие из них спешили занять скамейки — ясно было, что всем сидячих мест не хватит. А когда в промерзлое нутро втолкнули двух девушек в роскошных норковых шубках, я узнал в них Наталью и ее подругу-блондинку.

— Руки убери, ментяра! — взвизгнула та.

— Поговори еще, лахудра! — послышалось в ответ.

— А ничё так девка, — гоготнул другой конвоир.

А девка действительно была «ничё». Даже в шубке, Наташа казалась принцессой посреди «апокалипсиса». Почему-то внутрянка автозака у меня вызывала такие ассоциации.

Я не столько увидел, сколько ощутил, как оживился в дубленке в углу.

— О-о! — подал он голос. — Никак нас решили разбавить дамским обществом? Ноев ковчег двадцатого века! Какое удачное решение!

Девушки на выходки старого ловеласа не обратили ни малейшего внимания, будто его и нет вовсе. Я негромко окликнул:

— Наташа!

— Ах, это вы, — обрадовалась она. — Можно с вами рядом постоять? Как в метро!

— Джентльмены могли бы и уступить дамам место, — вновь встрял престарелый волокита.

— Вот ты и уступай, — резонно выдали ему. — Ишь, растрынделся!

Тут поднялась бессмысленная свара, но что сержант, сунувшись в дверь, гаркнул:

— А ну тихо! Кто на пятнадцать суток захотел? Сейчас оформим!

— Стойте рядом, — шепнул я девицам. — Если что, держитесь за меня.

— Спасибо, — Наташа невидимо улыбнулась во тьме.

Не то, чтобы я строил планы на это знакомство. Мне захотелось по-человечески помочь этим дурам, по жизни вляпавшимся в дерьмо. Да вот Наташка-то вроде бы ведь и не дура! А все равно влетела сюда. Ну, кто бы спорил, деньги — большой стимул, на него сплошь и рядом и умные люди попадают…

Словом, я решил провести душеспасительную беседу, если получится. Поможет, не поможет — не знаю, но попробую.

Пока я так размышлял, наш «Ноев ковчег» тронулся, сперва ехал медленно, переваливаясь на снежных ухабах, затем побыстрее, затем повернул, и сразу почувствовался гул и ритм огромного города. Явно вырулили на Рязанский проспект.

По нему, впрочем, катили мы недолго. Плавно затормозив, фургон повернул влево, и после еще нескольких поворотов остановился, и водитель выключил мотор.

Прибыли в отделение милиции.

Тут события понеслись в темпе. Под матерные сержантские поощрения мы по одному выпрыгивали из автозака и спешили в помещение. Там, по крайней мере, было тепло. Хотя загнали нас в решетчатый КАЗ вместе с другими нарушителями — тремя алкашами, задержанными, как я понял, за домашний дебош. Двумя небритыми мужиками и косматой бабой, украшенной перламутровым фингалом под левым глазом. По их хриплым репликам, которые волей-неволей приходилось слышать, выяснилось, что налицо классический «любовный треугольник». Представьте себе! Вечные сюжеты воплощаются и на таком социальном уровне…

Мое писательское «Я» включилось как мотор от стартера. Можно ли сделать из этого рассказ? Да можно, конечно. Можно и повесть. Типа в пропитой марамойке случайный прохожий внезапно узнает девушку, в которую был влюблен в юности — и не то, что просто охи, вздохи, поцелуи, а потом все развеяло время, оставив в душе приятные элегии… Нет, то была страсть лютая, на разрыв души, в духе Кармен. Юноша до ожогов души понял, как женщина может тебя свести с ума, превратить тебя то в тряпку, то в зверя, понял, как можно убить и умереть от любви. А потом жизнь разлучила их. Его мотало по миру, по морям, океанам и материкам, он хотел, рвался, но не мог вернуться домой, все время что-то мешало, держало, и ему чудилось, что это судьба так странно играет с ним. Ну, а потом устал. Время победило любовь, она погасла, побежала какая-то другая жизнь, у него появились дети, а любовь к детям сильнее всего, она как прибой, день за днем вымывает все, что было прежде, старых друзей, женщин… Вот и у него так, и когда он наконец вернулся, ничего не осталось от прежней жизни, вся его жизнь в детях, в их будущем, в их счастье. И вдруг он натыкается на такую вот троицу грязных пьянчуг, которые скандалят, дерутся… И узнает ЕЕ! И он прекрасно понимает, почему два алкаша готовы поубивать друг друга из-за пьяной опухшей бабы. В ней даже сейчас есть это, необъяснимый отблеск космоса. Он это видит. Но от былых чувств не осталось ровно ничего. Даже сожаления. Все это прошлое. Как сон. И он проходит мимо трех люмпенов, уходит, не оглядываясь, только понимая, что в этой жизни есть что-то выше нашего понимания.

От неожиданной находки я слегка затоптался на месте, слегка толкнув соседей. Кое-кто с неудовольствием обернулся.

— Извините, — вежливо сказал я.

Нет, а сюжет-то ничего себе, а?.. Только не напечатают ведь. Да уж.

На этом мысли прервались, потому что сотрудники и отделения и опергруппы забегали, засуетились, через минуту прозвучала команда:

— Задержанных по одному в восьмой кабинет! Первый пошел!

Пожилой старшина залязгал замком камеры:

— Пошли, мазурики!

Первым вышмыгнул молодящийся типчик в элегантном английском твидовом пальто «Бен Шерман», вертляво засеменил в сторону кабинета. Старшина проводил его взглядом, полным отвращения. Вообще-то в СССР гомосексуализм был уголовно наказуем. В УК РСФСР — статья 121 (использовался термин «мужеложство»), насчет других республик не знаю. Но как я понимаю, правоприменение по этой статье отличалось крайней избирательностью. Иные представители могли всю жизнь жить припеваючи, зная, что над ними никогда гром не грянет. Может, и этот как раз такой, имеется над ним некая крыша…

Минут через пять этот содомит победно продефилировал на выход.

— Ну что? — крикнул ему кто-то.

— Свободен! — гнусным тенорком проблеял он.

— А чего, по сто двадцать первой не взяли за жопу? — загоготал кто-то.

— Не дождетесь!.. — отпарировал тот, и сразу несколько голосов заржали.

— Тихо! — прикрикнул старшина. — Следующий!..

Машина заработала. Наташу и ее товарку выдернули в числе первых и тоже отпустили скоро. Не нашли, видно, в их действиях никакого криминала. Так я и не прочел им мораль… Ладно, что ж теперь! На каждый чих не наздравствуешься.

Большинство задержанных отпускали, и они пробегали мимо нас на выход. Но некоторые не возвращались.

Долго ли коротко ли, дошла очередь до меня. Войдя в кабинет, я увидел майора в форме, другого майора в гражданке — того самого, с Петровки. Ну и Олег тут присутствовал.

Майор в форме, немолодой, лысый в очках, буркнул, не глядя на меня:

— Документы!

Я протянул паспорт, редакционное удостоверение.

— Николай Васильич… — негромко молвил Олег.

Майор, то есть Николай Васильевич, повернулся к Олегу, глянул поверх очков.

— Мне бы с задержанным с глазу на глаз потолковать, — негромко молвил мой друг. — Есть о чем…

Оба майора не выразили ни малейших эмоций. Пожилой буркнул:

— Туда же. В десятый.

Я понял так, что я тут не первый из агентурной среды.

Олег молча кивнул головой вбок. Мы вышли, прошли немного по коридору, зашли в кабинет № 10.

— Уф-ф… — вздохнул мой приятель, как после тяжелой физической работы. — Садись! Поговорим.

По его лицу явно было видно, что в дело втесались какие-то внезапные обстоятельства. Я так и спросил. Он не стал юлить, крутить, поморщился и сознался:

— Да, лажа вышла. Накладка.

— То есть?

Он все же чуть помялся, прежде, чем признаться. Оказывается, милиция своей спецоперацией вторглась в долгоиграющую операцию КГБ, которую эта почтенная организация вела около года. Некий агент (может, несколько — поправил себя Олег) был внедрен в среду катал, подпольных катранов и, видимо, уже давал какие-то результаты… и вот эта ментовская облава! Как снег на голову. Теперь, говорят, в верхах госбезопасности рвут и мечут, боясь, что почти нащупанные лидеры этого криминального бизнеса прочно залягут на дно, оборвут с таким трудом нащупанные нити…

— А кто виноват⁈ — ругнулся Олег. — Они там все подряд секретят. На Лубянке у них, поди, и сортиры все замаскированы, не знаю под что! А потом вот такая петрушка сплошь и рядом!..

Я многозначительно хмыкнул. Разумеется, в двадцать первом веке хорошо была известна история соперничества и даже вражды двух могущественнейших деятелей Брежневской эпохи: министра внутренних дел Николая Щелокова и председателя КГБ Юрия Андропова. Иногда это состязание даже шло всем на пользу: известно, что любивший творческие, «креативные» подходы к работе, окружавший себя нестандартно мыслящими людьми Щелоков выдвинул идею создания бомбического телевизионного сериала про милицию. И сделал это! Сериал «Следствие ведут знатоки» побил все рекорды популярности, как сейчас сказали бы, «взлетел в топ хит-парадов». Уязвленный Андропов не захотел оставаться в долгу и грохнул по телезрителям своим сериалом «Семнадцать мгновений весны», сделавшим фамилии Тихонов и Штирлиц легендами советской эпохи. Так вот обогатилась отечественная культура. Но иной раз перетягивание каната между КГБ и МВД приводило к таким вот неувязкам.

— Та-ак… — протянул я, соображая и вспоминая темную «Волгу» и тени в ней. — Значит, КГБ-шники примчались на место облавы?

— Точно так, — кивнул Олег.

— А как они узнали⁈

— Ну, — старлей усмехнулся, — ты же не хуже меня соображаешь!..

Я задумчиво потер кончик носа:

— Ты хочешь сказать, что их агент был там?..

— Ну, если ты, наш агент, тоже был там…

— И то правда, — сказал я, и тут точно молния сверкнула в мозгу.

Я вспомнил, как один из оперов конвоировал Наталью, и вспомнил его слова: «…а вот эта, похоже, пыталась кому-то позвонить!»

И паззл сложился.

Что-то, видать, изменилось в моем лице, поскольку Олег так и впился взглядом:

— Ты что? На кого-то есть наводка?

— Ну, а ты вспомни сам. Я не знаю, твои ли, МУРовские опера взяли одну девицу…

Олег так и хлопнул себя по лбу:

— Точно! Ну точно же, как я забыл!.. Только две их было. Помнишь? Блондинка и брюнетка. А я-то думаю…

Теперь и у него калейдоскоп совпал. Уже здесь, в отделении, когда у этих двух проверяли паспорта — одна оказалась Руднева Наталья Павловна, другая Малышева Екатерина Геннадьевна — память у Олега была профессиональная… Так вот, обеих отпустили влет по молчаливому распоряжению майора из МУРа. Фамилия его оказалась Старков. Он только взглядом повел, и местный майор вернул расфуфыренным дамочкам их документы и махнул рукой: валите, мол! Чтоб духу вашего не было.

Старлей в возбуждении вскочил, замотался по кабинету:

— Ну точно! Видать, чекисты там шепнули Старкову под секретом… Он, конечно, молчать будет.

— Да и нам звонить об этом незачем.

— Ясное дело!..

— С этим-то ясно. А что дальше делать будем?

Он сел, азартно побарабанил пальцами по столу.

— Дальше думать будем. Этих гадов надо выловить!.. — он стиснул здоровенный кулак. — Лягут они там на дно, не лягут… Будем думать! — решительно подчеркнул он.

— Будем, — согласился я. — Ну, а пока я бы предпочел кровать и сон.

— И бабу, — подмигнул мне он и рассмеялся.

— Как факультатив, — я тоже усмехнулся.

…Выйдя из отделения, я с удовольствием вдохнул свежий ядреный воздух. В те годы на окраинах Москвы еще пахло бескрайними лесными просторами, отголосками былых столетий.

К ночи заметно подморозило, созвездия раскинулись по темному небу во всей красе. Я глянул на часы: пол-двенадцатого. До станции метро-то я успею, а вот до закрытия переходов между линиями?.. Ладно! Возле станции еще таксеры могут дежурить, авось повезет. И я бодрым шагом устремился к метро «Рязанский проспект». Активная ситуация, видать, активно выжгла во мне алкоголь, я чувствовал себя совершенно трезвым, правда, слегка оглушенным, как будто пробежал без отдыха километров пять. Но я надеялся, что прогулка по морозцу это выветрит.

В какой-то мере так и случилось. А с транспортом мне повезло даже больше, чем я рассчитывал: по почти пустому шоссе, правда, от центра к МКАД мчалась 24-я «Волга» с зеленым огоньком. Я замахал рукой, видно было, что водила слегка заколебался: брать, не брать?.. Но все-таки решил рыскнуть к тротуару.

— Здорово, командир! — и я назвал адрес. Шофер — худощавый востролицый мужичок средних лет — сделал недовольную мину, готовясь отказать, но я тут же выдернул из кармана червонец, по факту оплачивая оба конца.

— Ладно, садись, — сдался он. На ближайшем светофоре лихо развернулся, и мы помчались в сторону центра.

Настя, конечно, не спала, ожидала меня.

— Ну как?.. — только и спросила, тревожно глядя в глаза.

— Нормально! — я рассмеялся. — Ставь чай, сейчас отчитаюсь!

Она расцвела, устремилась на кухню, а я прошел в ванную, тщательно вымыл руки, умылся. Вытираясь полотенцем, я невольно замедлился, задумался, глядя в зеркало и не слишком видя там себя. Думал о другом.

Я ведь не все Олегу рассказал…