Глава двадцатая Ода ему в упокой

Торстейн как-то не верил, что дипломатическая встреча действительно могла затянуться на столь продолжительное время. Не с характером пылкой Нараты, которая не теряет время и сразу переходит к главному, настаивая на своём. Долгие разговоры ни о чём и лавирование не в её характере… Всё ли с нею в порядке?

— И что бы ей нас не пустить… — распылялся он, ходя взад-вперёд возле дверей. Хубур тоже взволнованно смотрела на занавес Радвера.

— Они там уже довольно долго, — произнесла она.

— Это — политика, — вздохнула Зареслава. — А в неё даже друзей обычно не пускают.

Тишина вернулась, напряжённая, полная оглядок и недовольства. И повисла надолго, прерванная лишь через треть часа лежащем на диване Адорой, что запел песню, сочинённую людьми Базал-Турата ещё до поражения:

Муза, изобрази на холсте

Серый пепел на свежем листе

И алой крови приливный накат,

Что затмил мне охряный закат!..

— Не думаю, что это прилично петь при дворе демиургов… — поморщилась Нармела, но Торстейн уже сам подхватил, а вслед за ним, постепенно, и остальные, кто борясь со скукой, кто назло Светлым, а кто за компанию:



Ты, пьяный зал,

Что двух слов не связал,

Не знающий меру свою!

Чтоб слёзы горя промыли глаза

Я о боли сейчас пропою.

Хоть пой, хоть плачь,

Жил драконий палач,

Он малых любил обижать.

Немало бил для дознанья задач.

И убит, кто пытался бежать.

Он возомнил,

Что он Бога затмил,

Что низшие расы — отброс.

Ведь говорил про людей Хорламир,

Что они нечисты как понос.

Но Бог не любит

Всех тех, кто не люди,

Тем более, кто нелюдим.

Не нам перечить на Небе Царю —

Или перечеркнёт Господин.

Однажды днём

Загорела огнём

Большая деревня людей —

Палач их сразу же в полон увёл,

Пощады не ведал злодей.

Один малец,

Кому в глотку свинец

Палач через горло вливал,

Подумал было, что жизни конец

И забыл, что об ужасе знал!

И он свинцом

Блеванул на лицо

Зазнавшегося палача.

А шерсть, горя, опалила жарцом,

И зияют провалы в очах.

Не паладин

Палача победил,

Не воин покончил с тобой,

А мальчик тот, кому ты навредил.

Эта ода — ему в упокой.

Хубур поморщилась, Торстейн взглянул на самку с явным неодобрением, Адора скрестил лапы на груди. Но если они ещё не до конца сообразили, что произошло, то Яролика, взмахом крыла открывшая занавес, вынесла рецензию незамедлительно:

— В вас нет уважения не только к хозяевам дома, но и к самим себе. Вы ведь драконы, народ победителей, а поёте такие порочащие вас песни!

— Что поделать, если у хозяев дома нет уважения к гостям, — Адора парировал, вставая и выпрямляясь.

— Вы — не гости, — Яролика взглянула на молодых драконов с высокомерием. — Вы пришли сюда тайно и без приглашения. Так что будет лучше для вас же, если вы просто уйдёте.

— Отдашь Нарату, и уйдём. Ты же обещала её не убивать, — Хубур вышла вперёд.

— Я её и не брала, — пожала плечами золотая. — Но насчёт неё не волнуйтесь. Она вернётся прямиком к матери. К ней и вломитесь без уважения, как стая дорожных грабителей, а теперь я ещё раз прошу вас уйти. Настойчиво.

— Пусть она нас об этом попросит, мы подчиняемся ей, а не тебе, — голос Торстейна дрогнул, ведь если Нарата не станет долго спорить с демиургами, то тем более она не станет бросать их… не должна!

— Здесь власть моя, — Яролика развернулась и прошла за занавес, закрывшийся за ней. Зато пришли в движение стражи, двинувшись к нашаранам с оружием наготове. Не для красоты они стояли…

— Ты понимаешь, что это может стать началом войны? — Зареслава вопросила спокойно, стремясь скорее образумить Яролику, чем попрекнуть.

— Не станет. Инанна ведь встретится со своей дочерью раньше, чем вы с ними. Поэтому — прошу вас, брысь.

— Ты здесь властвуешь, а просишь нас… — Торстейн негодующе дёрнул крыльями. — Может, тогда ответишь нам — что с Наратой⁈

— Она жива. Но говорит с Иероном, моим предшественником. Не мне прерывать тех, кто мудрее меня. И не вам лезть в их диалог. Так что при мне Нараты нет, хоть обыщите!

То, что Яролика так долго разговаривала с ними, вызвало, с одной стороны, подозрения, а с другой… Она могла бы прихлопнуть их и всё легко списать.

— Благодарим за ответ, — произнесла Нармела, склонившись в неглубоком поклоне. — Не гневайся на нас, мы всего лишь беспокоимся о нашей подруге.

— Так же, как и твоя мама давно беспокоится о тебе. Ты давно её не навещала, — Яролика сделала последнее увещевание. На которое Нармела согласно кивнула. Ведь она знала, что Иерон и Арислодара жили в одном измерении.

— Это ещё что значит? — Зареслава взглянула на Нармелу, затем на златошёрстную. — Её мать… То есть… Та, с кем Мирдал… — она вконец замялась, не закончив собственную фразу, Нармела в свою очередь повернулась к самочке.

— Что тебя удивляет?

Загрузка...