Нет, мы не ангелы…

Глава 9

От грохота выстрела, прозвучавшего в закрытом помещении, лейтенант Петраков на некоторое время оглох и слегка потерял ориентацию. Но он четко видел, как пуля, ударившая старого чекиста, проделала в его груди аккуратное отверстие, а воспламенившиеся пороховые газы обожгли дряблую старческую кожу. Владимир Николаевич вздрогнул всем телом, приняв в сердце смертоносный свинцовый заряд, но, к удивлению Сергея, даже на ногах устоял, лишь немного откинувшись назад!

Пока Петраков бешено вращал глазами, до сих пор не понимая, что, в конце концов произошло, Кузнецов, болезненно морщась, крутанул шеей, да так, что захрустели все позвонки. Потом он поводил плечами вверх-вниз, словно разминал затекшие мышцы.

— Неприятно… весьма… — наконец хрипло произнес он. — Впрочем, как и всегда.

Сергей тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение — ну, не мог старик выжить после его выстрела! Никак не мог! Это же против всех законов природы! Он же ему прямиком в сердце маслину в девять граммов закатал! Труп, однозначно — к бабке не ходи! Ему теперь только со святыми упокой… Однако — вот он, стоит перед ним живехонек, добродушно улыбается (хоть улыбочка у старика на этот раз вышла несколько кривоватой), и помирать явно не собирается!

Петраков еще раз мотнул головой, словно лошадь, отгоняющая слепней, а после мазнул рассеянным взглядом по лаборатории, стараясь зацепиться глазом за что-нибудь привычное и незыблемое. Этот смертельный выстрел выбил опору у него из-под ног, а сознание реально «потекло». Ибо произошедшее здесь все никак не могло уложиться у него в голове.

В углу лаборатории нервно курил весельчак-медэксперт Петр Ильич, тоже слегка сбледнувший с лица, но старающийся казаться невозмутимым. Отрешенно всматриваясь в распахнутое темное окно, он стряхивал серый пепел с кончика папиросы, не обращая внимания, что сквозняк заносит его обратно в помещение и перекатывает по облупленному подоконнику.

«А ведь он это уже видел! — Неожиданно пришло в голову Сергею. — Причем, не единожды. А вот привыкнуть к подобному „представлению“ Музыкантов тоже пока еще не смог. Но у медэксперта все еще впереди. Как и у него — Петракова!» — С кристальной четкостью вдруг понял лейтенант милиции.

— Ну, что, мой юный друг, — Приложив руку к груди и откашлявшись, произнес с отдышкой Владимир Николаевич, — персты в раны вкладывать будете?

— Что… простите… — промямлил Сергей, не ожидавший подобного вопроса.

— Ну, как же? — По-простецки пожал плечами товарищ старший майор госбезопасности, словно это и не в его груди зияла открытое пулевое ранение, из которого медленно выступала кровь. — Тест Фомы Неверующего…

— Владимир Николаевич! — окликнул начальника Музыкантов, протягивая чистое вафельное полотенце. — Приложите, а то рубашку совсем кровью зальете, когда пуля пойдёт.

— Куда пойдет? — Совсем уж опешил Сергей, с трудом удерживаясь, чтобы не слететь с катушек. — К кому пойдет?

— Сереженька, да успокойтесь вы! — по-отечески мягко произнес старик, прижимая полотенце к телу чуть ниже раны. — Пуля — она же инородный предмет, — принялся «на пальцах» что-то объяснять очумевшему Петракову Владимир Николаевич, — и любой организм всегда от такой помехи избавиться спешит. Просто у меня этот процесс немного быстрее происходит, чем у обычных советских граждан…

— Ага, всего лишь немного быстрее? — Криво усмехнулся лейтенант, пристально рассматривая рану Кузнецова. — Обычный советский гражданин от такой дырки в груди загнется сразу! А вы, Владимир Николаевич, ничего так — бодрячком! Да кто вы такой-то, дьявол вас побери!

— Значит, персты вкладывать не будете? — уточнил товарищ старший майор госбезопасности.

— Не буду, — убрав пистолет в кобуру, а руки за спину, буркнул Петраков, — и без того все отлично видно. Так как же так выходит, товарищ старший майор госбезопасности, что вас и пули не берут?

— Ну, отчего же не берут? — возразил Кузнецов, вновь поморщившись. — Как вы сами видите, очень даже берут. Только вот убить они меня не в состоянии…

— Ну, а я о чем? — Закивал Петраков, постепенно успокаиваясь. — Обычным людям такое недоступно! Кто вы, Владимир Николаевич?

— Уж точно не враг народа, как ты тут себе напридумывал, лейтенант! — хохотнул Музыкантов, одновременно взбалтывая в прозрачной мензурке какую-то густую тягучую жижу, похожую на томатный сок. — Владимир Николаевич, — Петр Ильич протянул мензурку Кузнецову, — примите восстановительный витаминный коктейль!

Что это за жижа, подозрительно смахивающая на кровь, находилась в прозрачной стеклянной посудине, Петраков благоразумно не стал уточнять. Хватит с него и предыдущих потрясений. А вот товарищ старший майор госбезопасности, приняв мензурку свободной рукой, всадил её содержимое одним махом, словно стопку водки запахнул.

— А вот как так получается, что меня пули не берут, — отерев губы тыльной стороной кисти, произнес Кузнецов, — можешь узнать, если пойдешь под мое начало. Да и то, не сразу, а по получению соответствующего допуска. А дает его, сам понимаешь, кто… — И Владимир Николаевич стрельнул глазами в потолок.

— Прямо Сам? — не поверил Петраков.

— Ты все-таки Фома, а не Серега! — беззлобно выругался старик, прейдя на «ты». — Неправильно тебя мамка назвала! Ты же мой мандат едва ли на зуб не попробовал! Хочешь подпись в документах Петра Ильича посмотреть?

— Нет! — Поспешно мотнул головой Петраков. — Верю!

— Вот и молодец! — Широко улыбнулся Владимир Николаевич. — Вера — это самое главное в нашей профессии! Без настоящей крепкой Веры, как в жизни, так и в нашем отделе далеко не уедешь!

Собравшиеся морщинки на лице старшего майора, неожиданно прибавили ему еще возраста. И Петраков неожиданно понял, что Владимир Николаевич куда как старше, чем показался ему на первый взгляд. Вот только с вопросом о возрасте Кузнецова он тоже благоразумно решил не спешить.

— Ох, ё! — воскликнул старик, подвигая прижатое полотенце поближе к ране. — Пошла, кажись!

Петраков увидел, как кровь из пулевого отверстия начала активнее сочиться, а затем в ране появился темный кончик свинцовой пули. Буквально через несколько секунд её основательно выдавило из раны, и стоявший рядом Музыкантов с зажимом наготове, сумел легко зацепить её инструментом и выдернуть. Из освобожденной раны плеснуло кровью, но Владимир Николаевич умело перекрыл её полотенцем.

— Наконец-то! — облегченно выдохнул старик. — Приятного, Сережа, маловато…

— Так я ж не хотел…

— Это всецело моя инициатива, — остановил оправдания Петракова старший майор. — Поскольку без подобной демонстрации ты бы не понял, насколько серьёзными вопросами занимается наш отдел, и насколько ты далек от понимания поставленных перед нами задач! Что всё в мире не делится только на черное и белое, или на Добро и Зло! Существуют еще и полутона… Ладно, на этот счет мы с тобой еще побеседуем «на досуге», — пообещал он, отнимая пропитавшееся кровью полотенце от раны.

А вот тут Петраков едва не впал в прострацию в очередной раз: ведь на месте открытого пулевого отверстия остался лишь красноватый шрам, который продолжал уменьшаться прямо на глазах и бледнеть!

— Как? — только и сумел произнести Сергей, указав на исчезающий шрам пальцем.

— Каком кверху! — рассмеялся старик, вытирая кровавые разводы на коже чистым уголком вафельной ткани. — Придешь к нам — узнаешь!

Кузнецов бросил полотенце в мусорную корзину и привел себя в порядок, застегнув френч на все пуговицы.

— А теперь, друзья мои, давайте проведем небольшое совещание, — произнес он, подходя к прозекторскому столу с лежащим на нем лицом вниз мертвым телом. — Нам нужно понять, что вообще происходит, и каким силам такая ситуация играет на руку. Сережа, — Владимир Николаевич повернулся к Петракову, — а ты можешь быть свободным… Если, конечно, хочешь, — добавил он после небольшой паузы, заметив, как «скисла» физиономия молодого лейтенанта. — Ты пока еще не сотрудник нашего отдела… Однако, предупреждаю, все, что ты сегодня видел и узнал, является государственной тайной и разглашению не подлежит! В противном случае последствия могут быть очень серьезными!

— А остаться могу? — Уцепился за предоставленную возможность Петраков.

То, что сейчас происходило вокруг него, было похоже на фантастические романы товарища Толстого[1], которые он с удовольствие почитывал на досуге, сон или сказку. Правда, на страшную сказку с живыми мертвецами, такие частенько в детстве рассказывала ему на ночь бабушка, но от этого не становившуюся менее завораживающей и интересной. Нет, он никак не мог упустить возможность прикоснуться к чему-то настолько неведомому, что даже представить себе невозможно.

— Оставайся, — разрешил товарищ старший майор госбезопасности, — может быть, твой свежий взгляд на вещи сумеет нам помочь. Да и вообще, у нас жуткая нехватка кадрового состава, — недовольно сообщил Кузнецов, — раздергали наших спецов по всему Союзу.

— Как-то странно в последнее время активизировались «паранормальные аномалии», — добавил медэксперт, — о которых мы уже и думать забыли.

— Что-то серьезное грядет, — согласился с подчиненным товарищ старший майор госбезопасности. — Всплеск, прямо как перед самым вооруженным восстанием семнадцатого года. А нормальных сотрудников сегодня днем с огнем не сыскать! Не набирать же таких дебилов, что мы с тобой в Мавзолее встретили? — Адресовал Кузнецов Сергею, в общем-то, риторический вопрос, не требующий ответа. — Вот и приходится пока с Петром Ильичом на пару в столице куковать.

— Владимир Николаевич, а как в морг съездили? — поинтересовался Музыкантов.

— И в морге, и на кладбище побывать с Сережей довелось, — сообщил Кузнецов. — Нашли мы хвосты нашего мавзолейного террориста — могилка, как и предполагалось, оказалась вскрытой. Да и вскрыта она была странным образом… Правда, Сережа?

— Да вы же сами видели, товарищ старший майор госбезопасности, как это выглядело.

— Да ты не мне, ты Петру Ильичу расскажи, а я пока перекурю, — заявил Кузнецов, вынимая трубку из кармана и принимаясь вдумчиво набивать её табаком.

— Такое ощущение, товарищ медэксперт, — послушно произнес Петраков, — что труп сам из могилы выполз…

— Ну, это и не удивительно, что сам — он же как-то в Мавзолей пришел, — спокойно заявил Музыкантов.

— У меня уже мозги винтом завернулись! — пожаловался медэксперту Петраков. — Я поэтому и с катушек слетел-то и за ствол схватился…

— Знал бы ты, Сережка, как они у меня поначалу дымились! — Поделился с лейтенантом своими воспоминаниями Музыкантов. — Представляешь, какой у меня был шок? Я ведь доктор медицины, а тут против всех законов природы мертвецы сами ходят! А, сюжет? Ладно, рассказывай, что там на кладбище увидели?

— А на кладбище мы с Владимиром Николаевичем такую картину увидели: на одной

из свежих могилок дыра была, словно гигантский крот из-под земли вылез!

— Так-так, ага… — Внимательно следил за повествованием медэксперт.

— А затем товарищ старший майор кладбищенских гробокопателей пригнал, они слой за слоем сняли землю с этой могилки. Только дыра никуда не девалась, она тянулась до самого гроба! — возбужденно продолжил Петраков. — Верхняя часть крышки раздолбана в щепки! Разбита явно изнутри, твою мать! — не сдержавшись присовокупил он. — Доклад окончен, товарищ медэсперт!

— Прям, мистика какая-то! Правда? — делано возмущенно произнес Петр Ильич. — Вот перед нами труп, — он указал на мертвое тело на столе. — Перед захоронением мой хороший знакомый паталогоанатом самолично делал его вскрытие! И этот труп не мог вот так просто взять и ожить, выбраться из могилы на свободу с напрочь распоротым брюхом! Или мог? Как считаете, товарищ лейтенант?

— У меня, товарищи, за сегодняшний день произошел настоящий разрыв шаблонов, — положа руку на сердце, честно ответил Петраков. — Еще вчера я не верил ни в бога, ни в черта, ни в живых мертвецов…

— Да поняли мы уже с Владимиром Николаевичем, что ты только в Маркса, да в Красную армию раньше верил! — Кивнул Петр Ильич. — Что сейчас изменилось?

— А теперь еще и в веселых мертвяков начал верить! — Выдавил улыбку лейтенант.

— Веселых? — Озадаченно вскинул брови Кузнецов.

— А как еще, раз они такие коленца откалывают? — Пожал плечами Сергей. — Печальные умруны обычно спокойно себе в гробу лежат…

— Вот такой настрой мне нравится! — выпустив струю душистого дыма, рассмеялся старый чекист. — Сразу видно — наш человек! В нашем деле без чувства юмора далеко не уедешь! Итак, подытожим, Сережа?

Так точно, товарищ старший майор госбезопасности! — отчеканил Петраков.

— Владимир Николаевич, — поправил Сергея Кузнецов. — Пока выговоришь всех этих старших майоров, да государственных безопасностях — язык устанет.

— Хорошо, Владимир Николаевич!

— Ладно, Сережа, — Кузнецов докурил, выбил трубку в изогнутый хирургический лоток, — теперь я сам продолжу. После того, как наш покойник откопался на кладбище, он где-то раздобыл добротную одежку…

— А перед этим не забыл основательно помыться! — Заострил на этом моменте внимание чекистов Петраков. — Вы же видели, Владимир Николаевич, ту дыру на могилке? Хорошо рассмотрели? Ну… до того, как решились эксгумировать предполагаемый, но отсутствующий труп?

— И что же я должен был рассмотреть? — заинтересованно произнес Кузнецов.

— А то, что по положению, да и по характеру земляного покрова, ясно, что мертвяк вылезал в самый разгар стихии! Помните недавнюю грозу? Вот как раз в тот момент он из могилки-то и полез.

— Это хорошо, Сережа, что ты со мной поехал, — произнес Владимир Николаевич. — А то я и внимания на это не обратил.

— Мало того, — добавил Петраков, — поверхность земли на могилке еще и спеклась странным образом. Думается, что именно в нее ударила молния, о которой нам кладбищенский сторож сообщил. Может быть, от этого удара молнии мертвое сердце трупа и запустилось? Молния — это же электричество! А мне как-то довелось в институте физики побывать, где я видел, как дергалась отрезанная лягушачья лапка, если к через нее ток пропустить…

— Да, удар молнии здесь тоже сыграл не последнюю роль, — согласился Владимир Николаевич. — Потому что молния та была не совсем обычная, но сердце так и осталось мертво. Тут действуют немножко другие принципы… Так вот, наш мертвый… вернее немертвый, но и не живой клиент помылся-побрился-приоделся и доехал на метро до станции «Площадь революции», где немного пошарахался по брусчатке Красной площади. Потом, в соответствии с показаниями опрошенных очевидцев, честно отстоял очередь в гости к товарищу Ленину, и прошествовал на своих двоих в Мавзолей, где чудесным образом вновь превратился в бессловесный труп у гроба Ильича. А все остальное, товарищи дорогие, мы уже видели своими собственными глазами!

— У меня уже голова от всего этого кругом идет, — признался Сергей. — Я уже сомневаюсь в своей вменяемости! Может, мне все это снится?

— Точно! — Хлопнул себя по лбу медэксперт. — А мы все сладко спим под колючей дерюжной одеялкой на Канатчиковой даче!

— Размечтались! — Теперь уже рассмеялся и Владимир Николаевич. — Кто ж вам позволит так прохлаждаться? Итак, может мне кто-нибудь объяснить, почему мертвец спокойно разгуливает по городу, хотя должен тихонько лежать в могиле?

— Это необъяснимо, Владимир Николаевич! — воскликнул Сергей. — Кто ж его знает?

Вообще чертовщина какая-то!

— Так вот, Сереженька, мы и подошли к самому главному, — прищурившись, произнес старший майор, — наш отдел и занимается той самой чертовщиной, которая творится на необъятных просторах нашей Родины! Курируется наш отдел на самом высоком уровне — выше только Бог! А подписи кураторов на мандате вы видели своими глазами…

— Неужели сам? — стрельнул глазами в потолок Петраков.

— Да, — подтвердил товарищ старший майор госбезопасности, — сам. Но вернемся к предыдущему вопросу: почему мертвец спокойно разгуливает по городу, хотя должен тихонько лежать в могиле?

— Не знаю, Владимир Николаевич… — Мотнул головой Петраков.

— Если мертвец разгуливает по городу, вместо того, чтобы спокойно лежать в могиле, — с самым серьезным выражением лица произнес старший майор госбезопасности, — значит, это кому-нибудь нужно! И вот этих «кого-нибудь» нам нужно обязательно найти и обезвредить, пока они еще каких нехороших дел не натворили…

[1] Алексей Николаевич Толстой — русский и советский писатель и общественный деятель из рода Толстых. Автор социально-психологических, исторических и научно-фантастических романов, повестей и рассказов, публицистических произведений. Лауреат трёх Сталинских премий первой степени.