Глава 3. Станция Сосновка

Изучая на первом курсе академии магии анатомию человека, Саша пришёл к мысли, что было бы очень неплохо знать всю терминологию не только на джехэйнском языке, но и на русском, на латыни и на английском. Опять ему придётся просить деньги у родителей, на сей раз на учебники по анатомии, латинского и английского языка, медицинскую энциклопедию.

«В школьной библиотеке, кроме учебников по английскому языку таких книг явно нет, можно даже не сомневаться», думал Саша. «Может быть у кого-нибудь из санаторных врачей есть хотя бы учебник по анатомии?»

Разговор с родителями решил пока отложить до подходящего момента. Сегодня должен приехать отец, уезжавший на очередное обследование. Мама настряпала пирожков по такому случаю.

В школе у Саши заканчивалась первая четверть, учителя начинали выставлять четвертные оценки. У Саши по всем предметам выходили пятёрки и это никого не удивляло, ни учителей, ни родителей, ни одноклассников. Ни с кем из одноклассников Саша не подружился, что было не удивительно.

Какие у него могли быть общие интересы с этой малышнёй? Дети интуитивно чувствовали, что он им не ровня и сторонились его. За всё время, что Саша учился в Сосновской школе у него произошла только одна стычка с одноклассниками. Как-то раз, несколько мальчишек после уроков окружили Сашу и попытались его отмутузить, поставить его на место, какого он заслуживал по их представлениям. Однако драки не получилось. Саша был физически их сильнее и ему не составило труда, раздав пару-тройку тумаков отбить у них всякое желание продолжать выяснение отношений.

Отец приехал поздно ночью, когда Саша спал, поэтому результаты обследования он узнал только на следующее утро. Андрей был весел, много шутил, мать, глядя на него влюблёнными глазами цвела. Из рассказа отца выходило, что туберкулёза больше у него не было. Его просветили на рентгеновском аппарате, взяли кучу анализов и постановили — здоров без ограничений. Его лечащий врач, у которого отец постоянно наблюдался, только головой качал и говорил о чуде и что такой случай единственный во всей его практике, все допрашивал отца, чем тот лечился, да чем питался, какой вёл образ жизни. Еле-еле отец отвязался от чересчур любознательного врача. Сослался на целительский воздух в районе села Сосновка, где он провёл последний год.

У любого дела, даже очень хорошего, есть две стороны. С отца сняли инвалидность и соответственно он лишился пенсии. Хорошо ему не нужно было искать работу, а то, в противном случае, он уже через месяц оказался бы в рядах тунеядцев, а с теми разговор короток:

— Не можешь найти работу сам? Поможем!

Глядишь, а бывший тунеядец уже и не тунеядец, а в звании «зэка» лес валит где-нибудь в Коми АССР, а то и в ещё более отдалённых местах нашей необъятной родины.

Родители по этому поводу устроили совещание. Отцу на должности учителя платили мало, впрочем, как и маме. Высшего образования у них не было. В селе и на станции хорошо оплачиваемых мест не было. Да и вообще, работу было найти здесь трудно. Кстати, Андрей, как член партии все ещё оставался на учёте по старому месту работы — в министерстве социального обеспечения, в ведении которого находился дом инвалидов.

Короче говоря, на семейном совете родители решили, что после Нового Года, в зимние каникулы Андрей поищет работу в городе и затем постарается вытащить в город и Варю с Сашей. Судя по взглядам, которые кидали друг на друга родители, Саша понял, что заклинание незачатия нужно будет сегодня же обновить. Это по отношению к маме, а к папе это же заклинание нужно будет тоже применить, когда он в город поедет. Это необходимо сделать в профилактических целях, на всякий случай. После войны создался весьма ощутимый дисбаланс в демографической ситуации в стране. Мало мужчин и много незамужних женщин и вдов.

«На отца будет открыта охота, это ясно, как божий день, поэтому не хватало нам проблем с детьми от чужих женщин», — думал Саша.

* * *

Новый, 1951 год, встречали в Сосновке. Предпоследний день старого года выпал на субботу. После работы, ближе к вечеру Саша с отцом сходили в лесок за ёлкой. Подобрали красавицу, метра два высотой, пышную, стройную. Принесли домой и принялись за её украшение. Фабричных ёлочных игрушек и украшений было мало. Один небольшой разукрашенный стеклянный шар, да пара оловянных солдатиков. Они заняли на ёлке самое видное место. На верхушку водрузили бумажную красную звезду. Наделали из бумаги разноцветных гирлянд, развесили бумажные фонарики и флажки. Бумагу красили акварельными красками. Под ёлку поставили большого деда Мороза. Это отец в городе купил. Набросали на ветви кусочки ваты и блестящей мишуры. Мишура осталась с прошлого года. Кроме деда Мороза отец купил коробочку бенгальских огней. Ко встрече Нового Года было всё готово, кроме еды. Праздничный ужин решили готовить в последний день, 31 декабря.

Собственно говоря, единственным, традиционным блюдом на Новый Год были пельмени. Такие продукты, как шпроты, икра, красная рыба — были дефицитом, да и стоили они очень дорого. Из салатов делали сельдь под свекольной шубой и с луком, порезанным кольцами. На этот раз, праздничный стол украшала бутылка шампанского. Маме в школе выдали килограмм мандарин и бумажный пакет с подарками для Саши — яблоки, мандарины, конфеты, среди которых были даже две шоколадных.

Мясо Варя купила у соседей. На станции многие держали птицу и скотину, поэтому к праздникам обязательно кто-нибудь забивал свинью или козу, а то и корову или телёнка. Короче говоря, мясо было. Кроме этого, Андрей из последней поездки в город привёз с собой набор лыток и свиных ножек для студня. Это был подарок от маминых родителей. Поэтому, пока Саша с отцом занимались ёлкой, мать варила холодец.

В последний день уходящего года, все вместе стряпали пельмени и затем выносили их в сени, на холод. Также была традиция — слепить пару пельменей с горькой начинкой. Просто добавляли в сочень несколько горошин перца или вместо мяса клали уголёк. Такие пельмени называли счастливыми.

30 декабря, когда Саша с отцом собирались за ёлкой в лес, в комнату из кухни выглянула мама и позвала отца:

— Андрей, пойди-ка сюда.

Отец подошёл. Мать сунула ему под нос свиную ножку из мясного набора, который привёз отец:

— Понюхай.

Отец тщательно обнюхал ножку и говорит:

— Да, кажется пованивает. Лучше не рисковать. Выкинь на улицу, собаки сожрут.

К родителям подошёл Саша и сказал:

— А можно, я тоже понюхаю?

Мама сунула ножку ему под нос. Саша честно принюхался, но ничего плохого не унюхал. Проверил ножку с помощью заклинания, известного ему ещё со школы. Заклинание показало, что ножка вполне съедобная. О чем Саша и не замедлил сообщить своим родителям.

— Воняет не ножка, а что-то другое, — сказал Саша. Он зашёл на кухоньку и огляделся. Запустил заклинание поиска источника запаха. И тут же получил ответ. В углу была прогрызена маленькая дырка, откуда и тянуло гнилым.

— Вот отсюда тянет, — заявил Саша, показывая пальцем на дырку в углу.

— Да, похоже, что здесь мышь сдохла, — сказал отец. — Сейчас я забью дыру и пахнуть не будет.

— По идее, надо бы здесь угол вскрывать, — сказала мама.

— Мы скоро уедем отсюда, я думаю уже через месяц нас здесь не будет, — возразил отец, — пусть этим занимается школа, это её дом. Эта мышь, может быть сдохла, когда нас тут ещё не было. И вообще, мы не давали подписку, что будем заботиться о проживающих рядом с нами мышах.

Мама засмеялась, её поддержал отец и через пару секунд к ним присоединился и Саша.

Дырку Андрей закрыл, студень получился превосходным, праздник удался. Кстати, проявилось ещё одно небольшое отличие текущей реальности от прошлой, Сашиной. В прошлой жизни, для поедания пельменей они пользовались деревянными палочками, так как вилок у них не было. Палочки настругал отец, заострил их и заскоблил ножом, чтобы они получились гладкими, не занозистыми. Саша помнил, что когда он протыкал такой палочкой пельмень, то из него вытекала горячая жидкость, прямо на пальцы, которые он потом облизывал. В этот раз за праздничным ужином у всех были вилки из нержавейки. Пельмени, конечно, все равно протекали, но пальцы оставались сухими.

* * *

Второе января был рабочим днём, и мама пошла в школу. А отец заранее договорился о предоставлении ему отпуска на две недели за свой счёт, поэтому он ещё вчера вечером уехал в город вечерним рабочим поездом. А сегодня, Андрей приступил к поискам новой работы. Собственно, выбор у него был не очень большой. Так как он учился на филологическом факультете на заочном отделении, то работать он должен был по будущей специальности. А это значит, что он должен выбрать между школой или более общо: между образовательными учреждениями и теми немногочисленными организациями, которым требовались работники с филологическим образованием. К таковым относились, в первую очередь, редакции газет и журналов, в том числе редакции заводских многотиражек.

Конечно, Андрей уже думал обо всем этом и предварительно решил, что в школах ему делать нечего, но прежде чем начать обход редакций, заглянуть в ФЗУ (фабрично-заводские училища) и техникумы. Андрей предполагал, что зарплаты там вряд ли выше, чем в школах, но проверить нужно. Может быть заводы приплачивали преподавателям ФЗУ? Затем он планировал заглянуть в какой-нибудь техникум, а под конец, чтобы поставить точку в этом направлении поисков работы, заглянуть в пединститут. Кроме них, можно было поспрашивать в библиотеках, хотя Андрей подозревал, что оклады там мизерные, поэтому решил зайти только в главную библиотеку республики — республиканскую библиотеку имени В.И. Ленина. И, наконец, на заводах мог быть спрос на переводчиков технической литературы. Но, с техникой у Андрея знакомство было весьма поверхностным. Если не считать стрелкового оружия, то единственная техника, в которой Андрей разбирался, это была мясорубка.

Всё запланированное Андрей сделал за три дня. В четверг он заглянул на филологический факультет пединститута к его декану, которая, выслушав его, направила на кафедру мугромского языка и литературы к заведующей, профессору Пислегиной Маргарите Тукташовне, сказав при этом:

— Кажется Маргарита Тукташовна лаборанта искала.

Должность лаборанта Андрея никак не устраивала, но привычка доводить до конца начатое дело привела его к профессору Пислегиной. Она сидела на кафедре не одна, а с каким-то мужчиной и гоняла с ним чаи. Выслушав его, она сказала:

— Ничем не могу помочь, нам действительно был нужен лаборант, но со знанием мугромского языка. Но ставка уже занята. А вы знаете наш язык?

— К своему стыду нет, — ответил Андрей.

— Ну, стыдиться тут нечему, вы далеко не одиноки. Скорее наоборот, даже филологи, живущие в нашей республике, часто даже двух слов не знают из нашего языка.

— Я даю вам честное слово, что я выучу ваш язык, — сказал Андрей.

— А что вас подвигло на такой подвиг? — спросила профессор.

— Я будущий филолог и живу рядом с вами, муграми, на одной земле. Мне просто раньше в голову не приходило. Спасибо вам за эту подсказку.

— А где вы учитесь? — спросила его профессор.

— В Казанском университете, на заочном.

— На каком курсе?

— На третьем.

— Кафедру уже выбрали?

— Да, кафедра романо-германской филологии.

— А какие языки выбрали для изучения?

— Английский и немецкий.

— А почему именно их?

— Я на войне переводчиком был, в основном по английскому языку. Мне просто повезло попасть на курсы переводчиков английского языка. Так что разговорным английским я владею неплохо. Ну, а немецкий я уже самостоятельно на фронте учил, так что сейчас тоже неплохо на нем объясняюсь.

— Понятно. Ну, что же, спасибо вам за беседу. Кстати, мы так и не познакомились, а ведь вы наш будущий коллега.

— Андрей Григорьевич Смирнов.

— Маргарита Тукташовна Пислегина, очень приятно было познакомиться с вами. Жду вас через год, чтобы поговорить с вами на моём родном языке.

Андрей уже собирался откланяться, как тут неожиданно в беседу вступил мужчина, который до этого спокойно сидел, пил чай и с интересом следил за их разговором:

— Я вижу, вы закончили беседу. Разрешите мне сказать пару слов, — мужчина обратился к профессору.

— Познакомьтесь, Андрей Григорьевич, это Ерофей Данилович Князев, профессор, директор НИИ мугромского языка и литературы.

Из пединститута Андрей вышел вместе с Князевым, который предложил ему должность завхоза в своём НИИ. Как потом выяснилось, НИИ существовал под патронажем Совета Министров Мугромской автономной республики в составе РСФСР. Андрей согласился, даже не спрашивая о величине своего оклада и в тот же день оформился на работу.

* * *

Андрей на новом месте освоился очень быстро, навёл нужные связи в Совете министров и успел за месяц обновить мебель в кабинете директора, что никому до него не удавалось сделать с самого момента открытия института, то есть с 1931 года. С тех пор, он пользовался у директора непререкаемым авторитетом в хозяйственных вопросах.

Андрея даже хотели сманить в чужую организацию также на должность снабженца, обещая ему квартиру. Директор, когда узнал об этом вызвал его и имел с ним серьёзный разговор, после чего пообещал Андрею к лету дать ему жилье, правда, пока в коммуналке, но это только на год-два, затем выделит отдельную квартиру. Кроме того, пообещал поднять ему зарплату, как только Андрей окончит третий курс. Далее, пообещал замолвить словечко за его супругу, чтобы её перевели на работу в город. Оказалось, что у директора хорошие связи в министерстве народного образования. В свою очередь, Андрей дал обещание, что пока он не закончит университет он с этого места никуда не уйдёт. Разве что попросится после окончания университета на должность научного работника, если, конечно, директор, выполнит, что обещает.

С тех пор, до конца учебного года Смирновы жили на два дома. Один на станции Сосновка, другой — в Оружейном (так назывался их город, столица Мугромской автономной республики), у Сашиных бабушки и дедушки, на улице Байдукова около железнодорожного вокзала. Андрей жил пока у тестя с тёщей и каждую субботу уезжал на поезде к семье, в Сосновку.

* * *

Вскоре после окончания школы магии Саша обнаружил, что может вызвать в своей памяти практически любую страницу прочитанной когда-либо книги, любой фрагмент просмотренного в прошлой жизни фильма. Он был способен воспроизвести любой урок из его прошлой школьной и университетской учёбы. С такой же лёгкостью Саша запоминал всё в его теперешней жизни. Магия перестроила его мозги и структурировала память, все было разложено по полочкам и наведены связи между его старыми и новыми знаниями. Значительно увеличилось количество нейронных волокон и увеличилась скорость прохождения по ним сигналов.

Учиться в третьем классе ему стало совершенно неинтересно. Он практически и не учился. Приходя в школу, он привычно разделял своё сознание на два потока и процентов на 90 уходил в виртуальный мир, оставляя в реальности самую малость своего сознания, которого, тем не менее, оказывалось достаточным для учёбы в третьем классе. Со своими одноклассниками Саша практически не общался.

Когда отец устроился на работу в городе, Саша стал просится у мамы, чтобы его тоже перевели в город, так как ему тут совершенно нечего делать. Здесь даже библиотеки приличной нет. Кино, правда, привозили регулярно и до него мама у Саши была очень охоча. Поэтому, по воскресениям они ходили в кино всей семьёй. Саша не мог сказать маме, что все эти фильмы он уже смотрел в прошлой своей жизни и сейчас он помнил их все до малейшей мелочи. Приходилось идти и смотреть в очередной раз. Впрочем, Саша и там ухитрялся почти полностью погружаться в виртуальный мир магии, где он уже заканчивал первый курс академии.

В феврале Саша стал настойчиво добиваться от матери, чтобы она устроила ему разрешение на окончание начальной школы экстерном. Физически он тоже выглядел старше своих девяти с половиной лет, как минимум на год. Наконец, мать сдалась и пообещала ему поговорить с директрисой. К её удивлению, директриса легко на это согласилась. Решили устроить два экзамена. Один за третий класс, второй — по программе 4-го класса. Первый экзамен назначили на следующую субботу, 24 февраля 1951 года, второй — на весенние каникулы, предварительно на 25 марта.

В день экзамена Саша в школу не пошёл, экзамен был назначен на 14:00, и он решил с утра подготовиться. У мамы тоже сегодня уроков не было, и они встали поздно, около 10 утра. После завтрака Саша сел за учебники и пролистал их за пару часов, после чего объявил, что он к экзамену готов.

Экзамен прошёл предсказуемо. В течение одного часа Саше задавали вопросы за 3-й класс по всем предметам. По всем предметам Саша ответил на оценку 5. Физкультурник отметил хорошую мускулатуру мальчика, координацию движений. Он провёл с Сашей четверть часа в гимнастическом зале и высказал своё мнение, что по физическому развитию, мальчик вполне отвечает уровню пятиклассника, то есть мальчика 11-12-тилетнего возраста.

26 февраля у отца был день рождения, и он отпросился на работе заранее. А на следующий день Саша уехал в город с отцом. Весь последующий месяц Саша просидел дома, выходя иногда в библиотеку в доме железнодорожников, куда его записал дядя Миша, их сосед по огороду. Это тот, у которого дочь за «аблаката» потом замуж вышла. Там Саша читал в основном медицинскую энциклопедию и учебник по анатомии, каким-то чудом оказавшийся у железнодорожников.

Через месяц, 25 марта, Саша сдал экзамены за 4-й класс. Спрашивали его очень придирчиво, но придраться было не к чему. Саша отвечал строго по учебникам. Единственно, где допускалось ученикам проявить свою индивидуальность это при рассказе о прочитанной литературе, да и то по заранее утверждённому списку. Но, Саша проявлять свою индивидуальность не спешил и отвечал на вопросы так, как этого ожидали учителя.

Во время экзаменов Саше пришла в голову одна мысль, которую он хотел обсудить с отцом. В ближайшее воскресение, когда отец был дома, после рассказа о состоявшемся экзамене он сказал отцу, что хотел бы с ним посоветоваться по одному вопросу.

— Как ты смотришь на то, чтобы исправить мой год рождения в свидетельстве о рождении? Исправить последнюю цифру на 0. Я могу сделать это очень аккуратно, никто даже не заподозрит.

— А зачем тебе это надо? — спросил Сашу отец. — Сейчас ты развиваешься несколько быстрее своих сверстников, но может получиться так, что в дальнейшем это опережение сойдёт на нет и тогда вернуть все обратно будет сложнее, а так у тебя будет фора, которую при нужде ты сможешь использовать. А документы подделывать, во-первых, это уголовно наказуемо, а во-вторых, свидетельство о рождении понадобится тебе только тогда, когда ты паспорт получать будешь. А до этого ещё далеко. Не торопись, Санёк.

Саша подумал и согласился с отцом. Спешить не стоило.

* * *

С летней сессии Андрей вернулся в субботу, 23 июня и привёз с собой справку о переводе на 4-й курс. Князев слово свое сдержал и отцу с 1 июля 1951 года увеличили зарплату до 900 рублей в месяц. Очень неплохая зарплата по тем временам.

В субботу, 30 июня Ерофей Данилович с утра вызвал Андрея к себе, в кабинет и сообщил ему эту новость, после чего добавив:

— Через год окончишь 4-й курс, тогда у тебя будет незаконченное высшее образование, и я смогу увеличить тебе зарплату ещё на 25 %.

— Это я уже знаю, недавно ознакомился тут у вас кое с какими документами, — ответил Андрей. — А за знание иностранного языка нельзя доплату у вас получить?

— Если ты ознакомился у нас с кое-какими документами, как ты говоришь, то должен знать, что это касается только научных сотрудников. Ты говорил, что во время войны окончил курсы переводчиков? Расскажи подробнее об этом и какие документы у тебя есть.

— Меня в армию призвали перед самой войной, в марте сорок первого. И в это же время в военкомат пришёл запрос на набор группы призывников со средним образованием, изучавшим в школе английский язык и с пятёркой в аттестате по нему. С целью дальнейшего обучения на курсах военных переводчиков. Я по этим параметрам подошёл. Потом курсы в Москве и как раз в ноябрьские праздники нас выпустили и всем выпуском отправили на защиту столицы. А потом про меня никто и не вспоминал до сорок четвёртого, пока союзники второй фронт не открыли. Там уж я сам о себе напомнил, что кроме немецкого я ещё и английский знаю. Потом были встречи с американцами, там я уже официально переводчиком числился. Помню, забавный случай был. Как-то раз, уже после окончания официальной встречи, американский генерал спрашивает нашего, кивая на мои ордена:

— Где это интересно ваши переводчики боевые ордена получают?

Тут мой генерал и говорит мне:

— Отвечай, раз генерал спрашивает.

Ну, я и отвечаю, показываю по порядку:

— Орден Славы 3-й степени я получил за немецкого майора из штаба армии. Его мы в плен взяли, когда он с утречка на крылечко выбежал по нужде малой. Я тогда в дивизионной разведке служил. Орден Славы 2-й степени я получил по совокупности за важную информацию, добытую в ходе разведки. Это я уже в армейской разведке был. Кстати, тогда мне действительно знание иностранного языка пригодилось, правда немецкого, а не английского. Орден Отечественной войны 2-й степени я за пленение одного генерала получил. Правда, генерал оказался не боевой, а по части снабжения, и мало чего знал. Медаль «За оборону Москвы» получил совсем недавно, понятно за что. Далее, «За боевые заслуги» дали за удачную разведку. Хорошо тогда сходили. Тихо пришли, тихо разузнали, что хотели и тихо ушли. Медаль «За отвагу» нам всем тогда дали, мы возвращались домой и на выходе приняли неравный бой. Мне повезло, я уцелел.

— Ну, а генерал что?

— Который? Наш или американец?

— Оба.

— Наш спокойно все воспринял, потому что ничего не понял. Отвечал-то я на английском. А вот американец был впечатлён. Даже извинился. А наш потом тоже спрашивал, что я американцу говорил. Я повторил, мне нетрудно.

— А инвалидность ты за что получил? За ранение?

— Стыдно даже вспоминать, по глупости своей великой. Дело было в апреле сорок пятого. Я ехал по железной дороге и отстал от поезда. Уж лучше бы я отстал, — с горечью произнёс Андрей. — Я налегке выскочил на станции в буфет, а когда возвращался, то увидел, что мой поезд набирает ход. Все бросил и успел на последнюю подножку последнего вагона. До следующей станции час или полтора я на этой подножке провисел, ну и простудился, конечно. А вскоре после Победы у меня обнаружили туберкулёз в открытой форме и списали подчистую. Отправили лечиться в санаторий в Ялте. Подлечили там меня и посоветовали года два пожить на море. Ну, а тут набор в стюарды на теплоход «Грузия» подвернулся. Там требовалось знание иностранных языков, я и пошёл. Вот там у меня обширная практика была, почитай каждый день с иностранцами общался. Вот только документов у меня, увы, Ерофей Данилович, не осталось.

— А в первом отделе ты о своих контактах с иностранцами говорил? — спросил Андрея директор.

— Естественно, Ерофей Данилович.

— Тогда почему я об этом узнаю от тебя?

— Вопрос не ко мне, Ерофей Данилович.

— Да, Андрей, в очередной раз ты меня удивил. Вот что сделаем. Я в нашем пединституте устрою тебе экзамен по английскому языку. Разговорная практика, грамматика, письмо, перевод письменных текстов, перевод на слух в режиме текущего времени в обе стороны, то есть с английского на русский и обратно. В любом случае у тебя появится официальное удостоверение переводчика, а уж я на основании этого документа оформлю тебя на полставки в отдел переводов. Сильно они тебя загружать не будут, да и на дом переводы можно будет брать.

Директор замолчал, о чём задумавшись и сказал:

— А если ты, Андрей, как и обещал Маргарите Тукташовне, выучишь наш национальный язык мугров, ты здесь у нас можешь очень хорошую карьеру сделать. Может быть, ты переведёшься из Казанского университета в наш педагогический институт на филологический факультет? Подумай об этом.

Директор встал (они были в его кабинете) и прошёлся вдоль стола, за которым сидел Андрей.

— А пока оставим эту тему и перейдём к следующей. Я, как и обещал, переговорил в министерстве образования кое с кем насчёт твоей супруги. Обещали помочь. Но ты останешься этому человеку должен.

— Сделаю все, что будет в моих силах, — ответил Андрей.

— Вот тебе карточка, тут его номер телефона записан и как зовут. Позвонишь, представишься и скажешь, что ты от меня. Дальше договаривайся сам.

— Спасибо большое, Ерофей Данилович. Вам я тоже останусь должен.

— Ты, Андрей, главное работай. Вот, как ты работал первые полгода, так и продолжай. А за мной не заржавеет. Переходим к моему третьему обещанию.

У Андрея ёкнуло сердце:

«Неужели жилье дадут?» — подумал он и затаил дыхание.

Ерофей Данилович прошёл к столу, выдвинул ящик стола, достал связку ключей и протянул Андрею:

— Руководством института, профкомом и его партийной ячейкой принято решение о выделении тебе, Андрей Григорьевич, жилья. Две комнаты в коммуналке, здесь недалеко, дом на улице Пушкинской. От нас десять минут пешком. Комнаты должны освободить к 8 июля. Ты сходи, поговори с прежними хозяевами, может раньше освободят. Там семья жила из четырёх человек, муж с женой и двое детей. Муж пошёл на повышение, и ему выделили отдельную квартиру. Тут же где-то, недалеко. Ты поспрошай его, может поможешь ему чем, а он комнаты раньше освободит.

Директор, порылся в бумагах на своём столе и протянул ему бумагу:

— Вот держи, это ордер на заселение. Проверь, правильно ли записали фамилии и имена членов твоей семьи. Всё правильно?

Андрей кивнул, изо всех сил стараясь держать в узде свои эмоции. Ему хотелось кричать и прыгать от радости.

— И последнее на сегодня, — сказал директор, — если хочешь иметь дачный участок, то зайди в профком и напиши там заявление. Сейчас имеется возможность получить 6 соток на татар-базаре. Это район так неофициально называется, если ты не слышал. Официально — это Ленинский район города Оружейного. Там разрешается построить одноэтажный жилой дом, но допускается мансарда. Можно также садить плодовые деревья и кустарники, ну и огород, конечно. Но дом будет оформлен, как дача.

Андрей встал, прижал руки к груди и, сдерживая предательски навёртывающиеся на глаза слезы, сказал:

— Я ваш должник, Ерофей Данилович, и за мной тоже не заржавеет, я вам обещаю. Да я за вас Ерофей Данилович, землю зубами грызть буду.

У Андрея перехватило горло. Директор только рукой махнул и сказал:

— Иди уже, жену обрадуй. В бухгалтерии оставь заявление о предоставлении двухнедельного отпуска по семейным обстоятельствам, с сегодняшнего числа, я потом подпишу.

* * *

В министерство образования Андрей позвонил в тот же день, как только вернулся в свой кабинет. Кстати, первое, что он сделал, приступив здесь к работе, это освободил для себя отдельный кабинет и провел туда телефон. Телефон пока был не только его, а параллельный с тем, который стоял на входе у дежурного. Но Андрей прорабатывал этот вопрос и ему уже обещали выделить пару дополнительных номеров.

Дозвонившись и представившись, Андрей договорился о встрече. Чиновник министерства, который мог решить вопрос о переводе жены в город просил его помочь со стройматериалами. Он недавно взял дачный участок, а стройматериалов нет. Сруб ему обещали достать, а вот досок, бруса и даже банальных гвоздей достать было очень тяжело. Шесть лет прошло после войны, а страна все ещё восстанавливала порушенное. Стройматериалы были жутким дефицитом. А ведь Андрею они тоже скоро понадобятся. И Андрей решил рискнуть пообещать достать, но попросил месяц срока. Андрей хотел обратиться за помощью к отцу, который жил в сельском районе и занимался как раз строительством. Понятно, что отец за это с него что-нибудь да стребует. А можно будет предложить ему заказы на строительство дачных домиков в его НИИ? Тут есть, о чём подумать. Так чиновнику и объяснил, что будет доставать для себя, тогда и заодно для него добудет. На том и порешили.

А с переводом чиновник решил тут же. Куда-то сходил и подписал Варино заявление о переводе в городскую школу.

— Смотрите, Андрей Григорьевич, — обратился к нему чиновник. — У нас на сегодняшний день есть три вакантных места учителя математики средних классов. Одна школа в Ленинском районе города, это школа номер 28 в районе татар-базара.

Андрей кивнул, знаю мол.

— Далее, — продолжил чиновник, — другая школа на Старой Мельнице. Это за городом, туда автобус ходит и пешком от трамвайной остановки недалеко. Первый маршрут, идёт на железнодорожный вокзал, остановка называется «Трамвайное депо», дальше спросите, местные жители покажут. А вот третья школа центральная, номер 14 на пересечении бульвара Гоголя и улицы Советской. От вашего места работы, Андрей Григорьевич, пешком пять минут идти. Но мы можем только порекомендовать вашу супругу. Отзывы о ней у нас хорошие. Да и стаж у неё уже десять лет, опыт наработала. Вот образование только подкачало, это, пожалуй, единственный минус.

— Она, Константин Дмитриевич, сейчас четвёртый курс заочного отделения нашего физмата окончила, — заметил Андрей.

— А вот это хорошо, обрадовался чиновник. Тогда я думаю и проблем не будет. Но все же, решать будет директор школы. Так что вы с женой к ней вместе сходите. Поддержите её. Да и директору намекните, чем вы школе помочь сможете. Наши школы постоянно в чём-нибудь да нуждаются. Сами знаете, что я говорить буду очевидные для вас вещи.

— Спасибо вам, Константин Дмитриевич. Наша с вами договорённость останется в силе в любом случае, в какую бы школу мою жену не взяли. Главное, чтобы хоть куда-нибудь, да взяли.

Чиновник, по всей видимости, только и ожидал подтверждения их сделки, потому что после этих слов, он протянул Андрею листок бумаги и сказал:

— Вот возьмите направление от министерства. Тут вписана фамилия вашей супруги, есть подпись министра и печать. Но вы сами ещё подумайте, сходите в названные мною школы, поговорите с директорами. Номер школы потом сами в направление впишите.

Выходя из кабинета товарища Гаврилова, Андрей посмотрел на часы. Было уже время обеда и он решил пообедать в министерской столовой. Спустился на первый этаж и обнаружил закрытые двери с наклеенной бумажкой, на которой было написано одно слово, но зато крупными буквами: «РЕМОНТ».

Плюнув с досады под дверь, Андрей ушёл несолоно хлебавши. Напротив, через дорогу, находился ресторан «КАМА». Деньги у Андрея были и он, решив: «гулять, так гулять», направился туда, по направлению к ресторану.

После обеда, он, не торопясь, прогулялся до работы пешком. Дом, в котором располагался НИИ мугромского языка и литературы находился рядом с деревянным зданием первого кинотеатра города Оружейного, «Одеон», на пересечении улиц Советской и Пушкинской,

Андрей заглянул на работу, его заявление об отпуске было уже подписано и отпускные начислены. Он получил в кассе деньги и заглянул в профком. Председатель был на месте и вопрос с участком под дачное строительство был решён быстро. Андрей написал заявление и дело было сделано. Осталось посмотреть жилье.

До нужного дома он дошёл за 5 минут неторопливого шага. Дом находился за стадионом, который занимал целый квартал, выходя одной своей, огороженной стороной на улицу Пушкинскую. Андрей зашёл во двор. Когда то, вход во двор перекрывался железными воротами, но сейчас они были сняты. Рядом была территория детского сада, тоже огороженная, только в отличие от стадиона не пятиметровыми чугунными прутьями, а простой сеткой рабица.

Андрей нашёл нужный подъезд, вычислил, что квартира находится на пятом этаже. Добрался до квартиры, лифта в этих домах не было. Около двери было две кнопки звонка. Около одной кнопки была привинчена медная табличка с фамилией «Лурье». Около второй кнопки никакой таблички не было, но от неё остался ясно различимый след. Вот на эту, вторую кнопку Андрей и нажал.

Переезд состоялся только через неделю, в понедельник 9 июля. Прежние хозяева выехали в воскресенье. Контакта с ними у Андрея не получилось, с ним даже разговаривать не стали, и он не успел предложить им свою помощь, как перед его носом захлопнули дверь.

Загрузка...