Метель. Дилогия (СИ)

Глава 17. Студент двух вузов

Пока Саша сдавал вступительные экзамены в институт, а потом в консерваторию, он жил вместе с отцом в общежитии мединститута. Отец, устроив Саше более-менее приличный быт, целыми днями мотался по Москве, подыскивая сыну подходящее жилье. По крайней мере так говорил. После того случая с Анни, подругой Аделаиды, Саша стал подозрительным в отношении отца. Его похождения, мнимые или действительные Саша молчаливо осуждал, но, с другой стороны вмешиваться в отношения родителей он никоим образом не желал.

Неизвестно, нашёл бы отец хоть что-нибудь подходящее или нет, если бы не Шульженко. Она дала Андрею пару адресов и вот один из них подошёл Саше просто идеально.

Недалеко от станции метро «Краснопресненская», на улице Конюшевской. Сдавалась одна комната в большой трёхкомнатной квартире. Комната сдавалась на условиях, что квартиранты будут ухаживать за одинокой хозяйкой квартиры, которая была уже в преклонном возрасте.

Она была из семьи обрусевших немцев, дворянского сословия, урождённая Беккер Берта Арнольдовна, 1878 года рождения. В 1897 году окончила Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге, потом преподавала в гимназии иностранные языки. В том же, 1897 году, вышла замуж за военного, русского офицера, Смирнова Владимира Иннокентьевича, родила от него двух сыновей — Константина и Александра. Муж погиб в первую мировую войну, старший сын — в гражданскую. Младший сын вступил в Красную армию, стал профессиональным кадровым военным и погиб в 1943 году, под Курском, семья его проживала в Сталинграде и пропала без вести. Берта Арнольдовна сразу после революции попала на работу в структуры МИДа, где начала трудиться сначала в качестве переводчицы, а затем перешла на дипломатическую службу. После войны вышла в отставку и с тех пор коротает свой век в одиночестве. И как завершающий штрих — заядлая курильщица.

Всё это Саша узнал значительно позже. Сначала она хотела пустить на квартиру какую-нибудь молодую девушку, способную ухаживать за старой больной женщиной, но когда узнала, что комната нужна для студента-медика, да ещё по фамилии Смирнов, да ещё и тёзка её младшему сыну, то сразу согласилась. И, как потом выяснилось, не прогадала. Ну, да об этом речь ещё впереди будет.

Саша заселился к ней неделю тому назад и в тот же день отец уехал домой. Оставил Саше немного денег и уехал.

«Да, с деньгами нужно что-то сразу решать, — подумал Саша, — нужно искать постоянный и надёжный источник дохода. Пора слазить с родительской шеи».

Проводив отца, он прошёл в свою, с сегодняшнего дня, комнату. Когда-то в ней был устроен кабинет и с тех пор мебель в нем не меняли. Спальным местом служил большой диван.

В комнату постучали. Саша слез с дивана, на котором ещё не успел устроиться и открыл дверь. Берта Арнольдовна требовательно махнула ему рукой, приказывая идти за ней.

На кухне, куда она его привела, стол был накрыт для чая. На плите шумел эмалированный чайник. На столе, кроме чашек стоял на блюдце заварочный чайник и жестяная коробка с индийским чаем. Тут же стояла плоская ваза с сушками.

— Садись, Саша, — пригласила она его, — давай чаю попьём, а потом я тебе расскажу о твоих домашних обязанностях.

Пока чай заваривался Саша успел провести диагностику. Для её возраста она неплохо сохранилась. Тяжёлых хронических болезней не было. Была старость во всем своём неприглядном виде. Лечить надо было всё и сразу.

«Заклинание исцеления третьего уровня, причём на полную катушку, на 15–16 тысяч единиц маны, — подумал Саша, — этого должно хватить, на вид ей будет лет 60, а по состоянию организма не больше 50-ти, главное, чтобы она по врачам не бегала и не светилась. Ладно, попробуем ей сейчас лапши навешать про какой-нибудь чудо-эликсир».

— Берта Арнольдовна, мне не надо объяснять мои домашние обязанности. Я их дома с малых лет выучил. Чистота в доме и продукты, всегда это было моей обязанностью. Кроме того, как подрос, маме на кухне стал помогать, так что я и готовить умею. Стирала мама, но мы с папой всегда ей помогали.

— Вот как, — с интересом посмотрела на него Берта Арнольдовна. Это хорошо, что ты такой хозяйственный. Однако, есть у меня ещё одна проблема. Мне нужно помогать мыться в ванной, одевать меня, раздевать. Я почему согласилась тебя взять? Подумала, что раз ты будущий врач, то для тебя это не составит проблемы, не так ли?

— Вы всё правильно говорите. Но у меня есть для вас одно предложение, которое может решить эту проблему на ближайшую пару десятилетий.

Берта Арнольдовна недоуменно подняла бровь, а Саша продолжал:

— У меня есть эликсир, который буквально творит чудеса, и я готов с вами поделиться. Но при одном очень жёстком условии. Вы никому и никогда о нем не расскажете. То есть, сказать-то об эликсире можно, но вот ни состава этого эликсира вы не знаете, купили его случайно, на рынке, у какого-то дедка в деревенской одежде, в обычном аптечном пузырьке. Пузырёк выкинули. Это всё. В дальнейшем, мы с вами будем его использовать очень ограниченно и только для нужных нам людей. Всё человечество осчастливить не сможем. Что скажете?

Саша говорил очень серьёзно и смотрел Берте Арнольдовне в глаза, которые в свою очередь недоверчиво смотрели на него. После пары минут таких гляделок, она махнула рукой и сказала:

— А что я теряю-то. Я согласна, давай свой эликсир. Да, и Клава Шульженко за тебя ручалась.

И, помолчав ещё чуток, добавила:

— Ты, только помни, Саша, что если я от него помру, то квартира эта отойдёт государству, а тебя выселят. Тебе она в любом случае не достанется.

Заклинание работало сутки, затребовав чуть больше маны, чем планировал Саша. Благо, что это не было для него проблемой. Сейчас Берту Арнольдовну было не узнать. Старухи больше не было. Была женщина старшего возраста, на вид около 60–65 лет. И то, если подчёркнуто надеть одежду, которую носят пенсионерки, да двигаться соответственно. А вот, если одеться чуть ярче, да причёску сменить, да спинку выпрямить, да головку поднять, то легко получаем женщину только что вышедшую на пенсию, то есть, лет 55, не больше.

Прошло 2 года. Сегодня 1 сентября 1958 года, понедельник, Первый Московский мединститут, 9 часов утра.

Сегодня начало нового учебного года, по всей стране проводится линейка. Это когда перед каждым учебным заведением — школой, училищем, техникумом, институтом, академией, университетом выстраиваются в ровные каре учащиеся, слушатели, курсанты, студенты, поднимаются флаги, звучат торжественные речи и лозунги, приносятся клятвы на верность родине, коммунистическим идеалам, партии и правительству.

Саша стоял бок о бок со своими сокурсниками и привычно разделив сознание на два параллельных и независимых друг от друга потока, слушал и контролировал происходящее вокруг него одним потоком сознания, а на другом перебирал в памяти наиболее значимые события последних лет.

Два года назад он сдал экзамены на аттестат зрелости Вот горячие денёчки того лета 1956 года. В 10 часов утра 25 августа вывесили на всеобщее обозрение списки зачисленных на лечебный факультет. Саша отыскивает свою фамилию. Вот она: Смирнов Александр Андреевич, количество набранных баллов — 5 плюс школьная золотая медаль. Таких набралось всего 7 человек и все они в начале списка. Он в этом списке шестой, по алфавиту, после Косулиной Даши.

А вот ещё один знаменательный день в его жизни — 20 июня 1956 года, когда он в родной школе номер 20, в присутствии своих одноклассников и всего педагогического коллектива школы, из рук самого министра образования автономной республики получает аттестат зрелости, который он заработал, сдав на отлично все экзамены за весь курс средней школы.

Особо нужно отметить, что одновременно с аттестам зрелости он получил дипломы об окончании сразу двух училищ — медицинского и музыкального.

И это ещё не всё. Кроме этого, была учёба в виртуальной реальности, где он тем же летом 1956 года получил диплом об окончании магистратуры академии магии и учёное звание магистра. Если бы он не числился там сыном барона, он ещё после 4-го курса академии получил бы вместе с дипломом бакалавра и личное звание дворянина, а сейчас это звание стало бы потомственным.

Школьные экзамены не представили для него никаких затруднений. Сдавал на одни пятёрки и в итоге вместе с аттестатом зрелости получил золотую медаль. Столь же спокойно и в срок сдал все экзамены в медицинском училище и получил диплом с отличием медбрата.

Беспокойнее всего выдались для Саши экзамены в музыкальном училище. Он ведь проучился в нём неполный учебный год. Но знания и навыки у него были и экзамены он сдал не напрягаясь. Главное здесь было добиться проведения этих экзаменов для него. И тут ему здорово помогла Дагмара Паулевна Липпмаа. Но с ней он рассчитался отдельно, и она в обиде не осталась.

Все экзамены у Саши принимались коллегиально. Специальным приказом директора Оружейненского музыкального училища была назначена экзаменационная комиссия. Из Казани были приглашены три профессора из консерватории, которых соблазнили (кроме заработка) поучаствовать в восхождении будущей звезды мировой величины. Один профессор по классу композиции, другой — по классу фортепиано, третий — по вокалу. Экзамены превратились в праздники музыки. Липпмаа ходила именинником. Смирнов считался её учеником. Так или иначе, это она его нашла. Выпускные экзамены в музучилище прихватили и начало июля, но до начала отпусков успели закончить.

Потом три недели отпуска, во время которых он благополучно завершил своё магическое образование, чтобы тут же продолжить его. Он написал заявление на одновременное обучение на двух факультетах — артефакторики и ментальной магии. Его приняли сразу на 4-й курс и составили для него индивидуальный план занятий.

Не успел Саша передохнуть, как последовал переезд в Москву и вступительные экзамены в медицинский институт. Памятный экзамен по французскому языку, знакомство с Дашей Косулиной и её семьёй, знакомство с поэтессой Аделаидой Браницкой, о которой у него остались самые приятные воспоминания и надежда на будущие встречи. И встречи такие были, но, увы, очень редкие.

С 6-го августа начались вступительные экзамены в консерваторию, куда Саша решил поступить, поверив обещаниям Косулина договориться с ректором консерватории об индивидуальном плане обучения для него.

Экзамены Саша сдал на одни пятёрки. Скопированная память профессионального музыканта с блестящим образованием и огромным опытом концертной деятельности дала Саше толчок для развития его собственной музыкальной деятельности. Неожиданно для него самого Саша стал сочинять музыку и теперь нуждался в специфических знаниях, которые мог получить только в консерватории. Чтобы стать самобытным композитором, он не мог идти прежним путём копирования чужой памяти. Он должен был развиваться сам, торить свою дорогу, не подражая никому.

Всех, кто её знал, удивила Даша. У неё и раньше был голос, который классифицировался как драматическое меццо-сопрано. Правда он был слабым и на карьеру певицы она не могла рассчитывать. А сейчас, в результате применения магемы корректировки физической структуры тела её голос неожиданно окреп и приобрёл красивый тембральный окрас.

Саша не задавался целью укрепления или корректировки её голосовых связок, всё произошло естественным образом. В результате преподаватели на профильном экзамене услышав этот голос готовы были её на руках носить и без дальнейших проволочек приняли в музыкальное училище при консерватории, правда поставили условием, что она меняет музыкальную специализацию со скрипки на вокал. На что Даша, естественно согласилась. Более того, после серьёзных размышлений и консультаций со специалистами консерватории Даша приняла решение оставить учёбу в медицинском институте и сосредоточится на музыкальной карьере. Родители её поддержали.

Оставшиеся два общих экзамена в консерватории прошли для Саши как рядовые события. Пришёл, написал сочинение, сдал. Потом был экзамен по литературе, на котором ему удалось блеснуть своей памятью и эрудицией. Он цитировал отрывки из классики, читал наизусть стихи и не только на русском языке. В результате через два дня после зачисления в медицинский институт он был зачислен в консерваторию.

Во вторник 28 августа ректора консерватории посетил второй секретарь Московского городского комитета КПСС, товарищ Косулин, в ведении которого как раз были все учебные заведения Москвы. У ректора не было ни одного шанса отказать в столь незначительной просьбе, как индивидуальная программа обучения для одарённого студента. Ректор обещал организовать всё на высшем уровне. Время проведения индивидуальных занятий будет с ним согласовано. Педагогам взамен этих неудобных для них часов будут сокращена учебная нагрузка или по их желанию эти часы будут оплачены дополнительно из ректорского фонда по двойной тарифной ставке.

Последние два дня августа прошедшего лета 1956 года, Саша только этим вопросом и занимался. Он узнал, что первый курс мединститута поедет на сельхозработы до октября. Поэтому поставил себе задачу познакомиться со своими педагогами в консерватории и прояснить для себя программу обучения. Он должен чётко представлять себе, что он должен освоить за первый семестр, что изучить и чему научиться. С педагогами договорился, что личные контакты и индивидуальные занятия у них начнутся с октября месяца.

Неожиданно в памяти Саши всплыло ещё одно воспоминание. Воскресенье, 30 июня 1952 года, родители дома празднуют успешное окончание летней сессии. Папа перешёл на пятый курс филфака Казанского университета, а мама окончила пятый курс физмата местного пединститута и через полгода защитила дипломную работу. С января 1953 года ей на работе после предъявления диплома, повысили ставку и уже со следующего учебного года она преподавала математику в старших классах.

А ещё Саша вспомнил, как его "раскусил" отец. После того случая, когда он исцелил Князева, отец взял его с собой в гости к одному из своих многочисленных знакомых. Перед этим у них состоялся такой разговор.

— Саша, мы в это воскресенье приглашены в гости в одну семью. Глава этой семьи — заведующий промышленным отделом обкома партии, Широбоков Арсений Филиппович. Его жена, Валентина Львовна уже много лет страдает от ожирения. А свою жену он очень любит, сечёшь?

— А причём здесь я? — попытался прикинуться несведущим Саша.

— Знаешь, Саня, мозги будешь пудрить другим. Я не спрашиваю тебя, как ты это делаешь? Да, мне это интересно, но больше меня интересует наша семья и наше будущее. Можешь мне ничего не рассказывать. Я понимаю это так, что ты какой-то уникум и получил уникальные способности. И мне хочется, чтобы ты вместе со мной поработал на будущее нашей семьи. Широбоков мне очень нужен. Он может достать всё, строительные материалы для нашей будущей дачи, любую мебель и хозяйственную утварь. А у нас в квартире до сих пор шаром покати. Ни холодильника, ни стиральной машины. Мать до сих пор в ванной вручную всё стирает. Через него я могу обзавестись нужными связями. Так что сынок, ты молчи, но дело своё сделай.

Саша тогда промолчал, но признавая правоту отца, просто кивнул ему, давая понять, что он всё понял и постарается. А потом Арсений Филиппович организовал для Саши вот то самое рекомендательное письмо от обкома партии за подписью первого секретаря, благодаря которому у Саши вообще документы взяли в мединститут.

А нынче летом за неделю до Сашиного отъезда в Москву, отец сказал, многозначительно глядя на него:

— Ты, знаешь, Саня, мать так хочет маленького.

Саша сначала хотел сострить, дескать, это больше от него зависит, но посмотрев отцу в глаза, просто кивнул в знак согласия.

В Москву Саша поехал вместе с отцом. На вокзале их провожала мама и Саша видел магическим взором, что она забеременела.

Лиза Князева, кстати, переехала в Москву на два года раньше Саши. Она поступила в специальную музыкальную школу имени Гнесиных, а нынешним летом перешла в музыкальное училище имени Гнесиных. Примерно через год, после того, как они с Сашей поступили в музыкальную школу, Саша научился работать с голосовыми связками. После Сашиной обработки у Лизы прорезался чудный голос редчайшего тембра, который покорил всех преподавателей музыкальной школы, и они добились её перевода в Гнесинку.

1 сентября 1958 год, Москва, позднее утро.

Тем временем митинг закончился, и студенты разошлись по аудиториям. На всех курсах прошли общие собрания, на которых студентам рассказывали о предстоящих занятиях, учебных практиках и прочих сопутствующих обучению вопросах.

В частности, третий курс через неделю в полном составе отправляли на сельхозработы, а точнее — на уборку картофеля и в связи с этим занятия на этой неделе отменялись, чтобы иногородние студенты успели съездить домой за рабочей одеждой. Народ зашумел, переваривая новость. Особенно бурно радовались москвичи. Однако следующее объявление поумерило их энтузиазм. Чтобы москвичи не болтались без дела, каждый из них на этой неделе должен отработать по три дежурства в больнице. Кто, когда и где будет дежурить всегда распределял староста группы.

Александр учился в группе номером 362. Первая цифра означала номер курса, вторая цифра — номер группы на потоке, третья цифра — номер факультета (лечебное дело). Иногородних в Сашиной группе было 11 человек из 24, из них 3 юноши. Всего в группе было 6 юношей.

Так как иногородних студентов сразу отпустили, то на собрание группы Саша не пошёл. С самого начала учёбы Саша взял за правило вести себя скромно. Участвовать в общественных делах у него никакого желания не было, поэтому он вперёд не лез, с замечаниями и предложениями на собраниях не выступал, тихо сидел позади всех на задней парте и не отсвечивал, практически всегда поднимая руку «за» при голосованиях, воздерживаясь в редких случаях.

Старостой в их группе была Светлана Мельникова, девушка спортивного телосложения, высокая, с короткой причёской и надменным выражением лица. Совершенно случайно Саша узнал, что она была дочкой высокопоставленного партийного работника из Московского горкома. С ней Саша постарался наладить хорошие отношения, ибо именно староста распределяла дежурства в больницах.

Своих сокурсников Саша не стал обрабатывать магией, решил, пусть всё идёт так, как идёт, без волшбы. По крайней мере пока все молоды и здоровы, а дальше видно будет.

Саша вышел на улицу и пошёл к метро. Привычно разделив сознание на два потока принялся размышлять на дополнительном потоке сознания, как он будет в этом учебном году добывать хлеб насущный.

Дело в том, что первые два года учёбы он подрабатывал переводами, которыми его снабжал отец из своего НИИ истории, мугромского языка и литературы. Регулярно, раз в неделю ему приходила посылка из Оружейного с очередным заданием. Саша, получив новое задание на перевод, отправлял назад предыдущее.

Эта работа была для него очень удобна, потому что переводы он мог делать в любой момент, как только выпадала свободная минутка. Да и в денежном плане она его вполне устраивала. К его ежемесячной стипендии в 250 рублей Саша ежемесячно получал ещё столько же за переводы. Время от времени родители тоже денег подбрасывали, так что Саше хватало, даже оставалось немного. Тем более, что подружкой Саша за эти два года так и не обзавёлся, времени на это у него не было, а потому и трат финансовых тоже не было.

Однако в этом учебном году ситуация резко изменилась. В отделе переводов сменилась начальница, которая привела с собой своего человека, и эта возможность для Саши закрылась. Нужно было придумывать и находить свои источники пополнения бюджета.

Родители, конечно, помогать будут, но мать через полгода уйдёт в декретный, семейные расходы возрастут, а доходы уменьшаться. Поэтому, было бы очень желательно обойтись без их помощи.

Подрабатывать можно было санитаром в больнице или на станции скорой помощи. Это раз. В этой работе есть свои плюсы и минусы, но главный недостаток — жёсткий график работы. Можно подрабатывать переводами с иностранных языков на наш и обратно, но, этот рынок услуг в Москве уже занят профессионалами и влезть туда будет непросто. Хотя при случае поинтересоваться можно будет. Это второй вариант. Дальше, подработка в сфере услуг со свободным графиком работы. Это три.

"Ну-ка, ну-ка, — сказал себе Саша, — рассмотрим подробнее последний вариант".

Он мог подрабатывать массажистом, благо диплом медбрата позволял это делать, но официально на эту работу его вряд ли возьмут, пока ему 18 лет не исполнится.

Можно освоить профессию парикмахера и оказывать услуги на дому, в удобное для себя время. Но, опять же, официально получить разрешение на эту работу он до своего совершеннолетия скорее всего не сможет. Ему нужна работа, на которую он мог бы выходить тогда, когда ему удобно и работать столько, сколько ему будет нужно. Это, как вагоны разгружать. Пришёл на товарную станцию, поработал несколько часов, работу выполнил, деньги получил и свободен. Но, разгружать вагоны Саша не хотел. Работа пыльная, грязная. Да и не один работаешь, а в бригаде.

Объявили его станцию, «Краснопресненская». Саша встал, прошёл к выходу. Народу в вагоне было мало.

"Пора заканчивать с транспортом и переходить на перемещения с помощью порталов", — подумал Саша.

Технику портальных переходов ему в академии дали на 5-м курсе. Впереди у него последний 6-й курс на факультете артефакторики, где он специализируется по пространственной магии. Порталы — его новая специальность и уже сейчас он многое умеет. На 6-м курсе им обещали дать технику межпланетных и межзвёздных портальных переходов. Узнав об этом, Саша загорелся мечтой построить портал на реальную родину Жерара, где он смог бы завершить своё магическое образование. Да и вообще, побродить по иным мирам, это круто.

Поезд остановился, и Саша вышел в вестибюль станции. Когда он добрался до квартиры, то хозяйки дома не обнаружил. Никакой записки от неё не было. Посмотрел на свою метку на ней и открыл по ней портальное окно. Берта Арнольдовна была в магазине готового платья и занималась тем, что через полвека будут называть шопингом.

Саша свернул окно и занялся уборкой, продолжая перебирать варианты подработки.

«А чем плох вариант уборки квартиры, — подумал он, — особенно, если выбирать время, когда хозяев нет дома, вот, как сейчас».

Любую, даже самую большую квартиру он приберёт за 15 минут. Саше понравился такой вариант. Теперь нужно только узнать, как устроиться на такую работу и сколько ему за неё будут платить.

Из своей прошлой жизни он помнил, что была в СССР такая фирма «Заря», которая предоставляла различные бытовые услуги населению: уборка квартир, мытье окон, их подготовка к зимнему сезону или наоборот, их расконсервация после зимы, стирка одежды и прочее, вплоть до вызова на дом деда Мороза со Снегурочкой перед Новым Годом. Предоставляла помощь больным и инвалидам, нянечку — посидеть с ребёнком, пока молодые родители в кино сходят, ну, и прочее, в этом же духе.

В квартире Берты Арнольдовны был телефон и телефонный справочник по городу Москва. Саша внимательно пролистал его и фирмы «Заря» не обнаружил. Был правда комбинат бытовых услуг, который своих работников на дом не направлял, кроме случаев ремонта бытовой техники. Когда Саша поинтересовался не может ли он заказать у них уборку квартиры, то в ответ раздался гомерический хохот. Саша положил трубку и задумался.

"А что, если подкинуть эту идею комсомольцам, — спросил себя Саша, — пожалуй, это может сработать".

Саша засел за телефон. Он решил сразу звонить в ЦК ВЛКСМ, не размениваясь на комсомольские комитеты более низкого ранга. Через полчаса переговоров ему удалось записаться на приём к секретарю ЦК, товарищу Сильченко, курирующему вопросы семьи и быта. Приём ему назначили на послезавтра, 3 сентября к 14–00.

Закончив с телефонными переговорами, Саша пошёл на кухню, попить хотя бы чаю. Не успел он поставить чайник на плиту, как хлопнула входная дверь. Выйдя в коридор, Саша увидел сияющую Берту Арнольдовну с большой коробкой торта в руках. За ней стоял мужчина в кожаной куртке с двумя большими авоськами.

— Оставьте здесь, — показала ему Берта Арнольдовна место, куда нужно опустить поклажу и, протянув ему червонец, добавила:

— Сдачи не нужно, спасибо, голубчик.

Берта сунула коробку с тортом в руки Саше и закрыла за таксистом дверь. Потом подхватила авоськи и понесла их в свою комнату, говоря на ходу:

— Поставь тортик в холодильник, Сашенька. Сейчас я умоюсь, переоденусь и покормлю тебя. Я не ожидала, что ты вернёшься так рано.

— Я смотрю, вы по магазинам пробежались, — сказал Саша.

— Да, такое удовольствие получила, словами не передать. Полпенсии в магазинах оставила.

Через полчаса они сидели на кухне и разговаривали.

— Саша, у меня к тебе серьёзный разговор. Ты вернул мне молодость, а я тоже хочу сделать тебе подарок. Он, конечно, не равноценный твоему подарку, но всё же. Да и по большом счету непонятно кто из нас кому подарок делает. Дело в том, что у меня появилась возможность прописать тебя в своей квартире постоянно, как своего внука. Но, для этого нужно будет сделать один документ.

— Какой?

— Твоё свидетельство о рождении в октябре 1942 года в городе Сталинграде. Жена моего сына, Валя, сама была родом из Сталинграда и проживала там вместе с родителями, и, скорее всего, все они там и погибли. Но могли и выжить, если их успели эвакуировать дальше, вглубь страны, на Урал. Там она могла оставить тебя своей матери, твоей бабушке, дедушка погиб на фронте ещё раньше, а сама уйти добровольцем на фронт, откуда уже не вернулась. А бабушка твоя по линии матери заболела и умерла, и ты остался сиротой. Тебя усыновили соседи. Вот такая могла произойти история. И подтвердить её можно только твоим свидетельством о рождении, в котором чётко прописаны твои родители: Смирнов Александр Владимирович и Смирнова Валентина Геннадиевна. А у меня сохранилось их свидетельство о браке и свидетельства о рождении моих сыновей у меня тоже есть.

— Но я Андреевич, а не Александрович.

— Мне почему-то кажется, что ты с этим справишься.

— А я думаю, что нужно исправлять не моё свидетельство о рождении, а ваши документы, потому что гораздо труднее проверить их истинность, сравнив с соответствующими записями в книгах актов гражданского состояния. Ваш сын, Александр, с какого года рождения?

— С 1902-го.

— А в каком городе родился?

— В Санкт-Петербурге.

— Ну, вот. Поди и архивов-то никаких не осталось. Да и кто проверять-то будет, если документ подозрений не вызывает. А брак они где заключали?

— В Сталинграде, перед войной.

— Ну, вот. Что и требовалось доказать. Сталинградские архивы, наверное, все сгорели. А я вполне мог родиться там, где и родился. Мама с бабушкой могли эвакуироваться раньше начала Сталинградской битвы, ещё до моего рождения.

— А ты справишься?

— Даже не сомневайтесь, ни один эксперт этого мира не сможет отличить от подлинника.

— Вот даже как, — задумчиво сказала Берта Арнольдовна. — Ну, смотри, если испортишь документы, не видать тебе этой квартиры и постоянной московской прописки, как своих ушей.

Она вышла из гостиной залы, в которой они сидели и через 5 минут принесла несколько пожелтевших от времени документов.

Саша взял их и, поблагодарив хозяйку, перешёл в свою комнату. Сел за стол и вскоре документы были исправлены. Изменения происходили на молекулярном уровне. Сохранялись все особенности орфографии.

Таким образом, Берта Арнольдовна получила внука, Смирнова Александра Андреевича.

Когда, выждав для приличия пару часов, Саша, предварительно постучав, открыл дверь в комнату своей будущей бабушки, он застал её стоящей на коленях перед иконой Божьей Матери и истово молящейся.

Услышав Сашу, она легко поднялась с колен и сказала:

— Ну-ка, дай посмотреть, что ты там наворотил.

Минут 10 она внимательно рассматривала документы, смотрела на просвет, через лупу, чуть ли на зуб не пробовала. Затем, посмотрела на Сашу, затем крепко прижала его к себе, поцеловала и сказала:

— Сашенька, внучок. Теперь я не одинока, — она расплакалась, а Саша стоял рядом, обнимал её и растеряно моргал, прогоняя откуда-то набежавшие непрошенные слезы.

— И для твоих родителей ничего не изменилось. Ты как был их сыном, так им и остаёшься. Просто у тебя появилась ещё одна бабушка. У всех две бабушки, а у тебя их три.

«А если кто из властных структур заинтересуется этой историей, то им можно будет скормить версию о совпадении имён, — подумал про себя Саша, — и вся моя вина только в том, что я пожалел бабушку и не стал её уверять в том, что это совпадение».

Вечер они провели, просматривая альбомы с фотографиями, которых у Берты Арнольдовны за всю её долгую жизнь накопилось немало.

3 сентября 1958 года, среда, два часа пополудни, Москва, Лубянский проезд, дом 13, кабинет секретаря ЦК ВЛКСМ, товарища Сильченко.

— Проходите, товарищ, присаживайтесь, — сказала хозяйка кабинета, махнув Саше рукой в направлении стульев, стоящих вдоль стола. Мебель в её кабинете была расставлена стандартным образом, как и в тысячах других кабинетов в этой стране.

Секретарь ЦК ВЛКСМ товарищ Сильченко оказалась молодой женщиной лет 27–28, в темно-синем женском костюме и с комсомольским значком на груди. Саша тоже одел костюм и на лацкане пиджака у него тоже поблёскивал красной эмалью комсомольский значок. Вчера вечером он внимательно проверил свой комсомольский билет на предмет уплаты членских взносов. Слава Богу, всё было в порядке, иначе бы опять нужно было магию привлекать.

Войдя в кабинет, он с интересом осмотрелся, но, не найдя для себя ничего интересного, переключил своё внимание на его хозяйку.

— Как вас зовут, товарищ? — спросила она. — Представьтесь пожалуйста.

— Александр Смирнов, студент 3-го курса Первого Московского мединститута. Вот мой комсомольский билет, — протянул он его ей.

Сильченко взяла билет, пролистала, потом задержалась взглядом на первой странице. Её брови полезли вверх.

— Так тебе ещё 17 лет нет? — изумлённо воскликнула она.

— Да, меньше месяца осталось. У меня 1-го октября день рождения. Так получилось, я в школу с 6-ти лет пошёл. Дело было в деревне, а мама у меня учительница. Дома оставить было не с кем, вот она меня с собой и взяла. А чтобы я не скучал, она меня к первоклассникам посадила. Так я и начал учиться. А через месяц, когда мне 7 лет исполнилось, меня официально приняли в школу.

— Всё равно не сходится, — сказала Сильченко. — Когда ты успел школу окончить?

— Я четвёртый класс экстерном окончил, — объяснил Саша.

— Ещё одного года не хватает, — заметила бдительная комсомолка.

Пришлось Саше рассказать, как они всем классом за два года три класса одолели. Сильченко подивилась, но приняла рассказ на веру, понимая, что всё, что рассказал ей этот мальчик поддаётся проверке, а потому, скорее всего, является чистой правдой.

— Ну, хорошо. Так с каким вопросом вы пришли ко мне, товарищ Смирнов, — снова перешла она на официальный тон.

Саша вздохнул и начал свой подготовленный и продуманный за прошедшую неделю монолог.

Свою речь он разбил на три части. Первую часть посвятил проблемам подработки студентов и молодых семей, ожидающих ребёнка или имеющих таковых. Когда резко подскакивают расходы, а доходы падают. Как трудно найти временную работу, которую можно было бы выполнить в удобное для студента время, не отрывая его от учёбы.

Вторая часть его монолога, больше похожая на доклад, столь кратко и лаконично он всё излагал, была посвящена трудностям, которые, с одной стороны, испытывают все слои населения, нуждающиеся в определённых услугах и, с другой стороны, имеющие возможность их оплатить.

Третья часть содержала предложение создать под эгидой комсомола предприятие, которое могло бы иметь филиалы во всех крупных городах Союза ССР и которое решало бы обе вышеупомянутые проблемы. Это предприятие должно было приносить хоть и небольшой, но доход в кассу ВЛКСМ. Кроме того, чтобы расценки по оказанию различных услуг были не очень высоки и были по карману большинству населения, можно было попытаться получить налоговые льготы. Также услуги, оказываемые инвалидам и ветеранам ВОВ, тоже могли бы иметь скидки со стандартных расценок. Далее, исполнители заказов должны получать не меньше 85 % с полученного дохода, а оставшиеся 15 % шли бы в кассу предприятия. Собственно говоря, работа самого предприятия заключается в приёме заказов и раздаче их своим работникам, исполнителям этих заказов.

— У меня всё, — закончил Саша. Он посмотрел на часы, его доклад длился ровно 7 минут.

Он достал из портфеля тонкую картонную папку с листами бумаги стандартного 11-го формата (формат А4 в будущем) и протянул её секретарю. Вчера он зашёл в деканат и познакомился с машинисткой. Большая плитка шоколада и обаятельная улыбка позволили ему в обеденный перерыв перепечатать свои записи, которые он сделал своим каллиграфическим почерком вчера вечером в простой тетрадке, тезисно изложив свои соображения по этой теме. Печатал сам, в трёх экземплярах. Бумагу с копиркой он купил заранее.

— Вот тезисы моего сегодняшнего доклада. Здесь я прямо на папке написал на всякий случай свои данные и номер телефона. Я у бабушки живу, она у меня москвичка. Сам-то я с Урала. Если вас это предложение заинтересует и у вас появятся какие-то вопросы ко мне, то звоните, всегда буду рад помочь, чем смогу.

Сильченко машинально приняла папку и положила её перед собой. Она молчала, не зная, что сказать. Она совершенно не была готова к этому разговору. Поэтому она сказала:

— Я подумаю над вашим предложением, посоветуюсь кое с кем. И через неделю или две, вам обязательно позвонят и сообщат о нашем решении.

Саша встал и сказал:

— Ближайший месяц меня в городе не будет, наш курс со следующего понедельника на сельхозработы посылают. Куда, я не знаю.

— Понадобится, мы вас найдём, — ответила Сильченко.

— Тогда я пойду? — спросил её разрешения Саша.

На его вопрос она просто кивнула, и Саша пошёл на выход. Когда за ним захлопнулась дверь, она вскочила и стала ходить взад-вперёд от своего стола к двери и обратно. Её мысли беспорядочно метались, лишая возможности спокойно обдумать Сашино предложение. Наконец, она взяла себя в руки и села. Её взгляд упал на папку, оставленную ей посетителем. Она взяла её в руки, развязала тесёмочки и достала тоненькую стопку листов Сашиного доклада, представленного сразу в двух экземплярах. Она нашла первую страницу и углубилась в чтение, читая неторопливо, часто возвращаясь и прочитывая написанное заново.

Интуитивно Аглая понимала, что ей в руки попал шанс. Нет, не так. ШАНС, вот что лежало у неё на столе.

В последнее время она всё чаще думала о том, что она будет делать, когда её комсомольская карьера подойдёт к концу. Конечно, на улице её не оставят, обязательно пристроят куда-нибудь, так что с голоду она не умрёт. Да и образование у неё есть, и не абы какое, Ленинградский финансово-экономический институт за плечами. Но, было бы намного лучше самой позаботиться о будущем.

— Если взять это начинание в свои руки, — думала Аглая, — то она сможет обеспечить себе отличную хозяйственную карьеру. Это предприятие с большим количеством филиалов по всем городам, большим и малым будет просто кладезем для неё. Через это предприятие она сможет обзавестись такими связями, каких здесь, сидя в центральном аппарате, у неё не будет никогда. Этот парень, как его, — Аглая посмотрела на обложку картонной папки, — Александр Смирнов, — прочитала она, — он даже название придумал: «Фирма «Заря». Если она добьётся директорского кресла, то ей здорово должно помочь её экономическое образование. Впрочем, она даже согласилась бы на должность заместителя директора по экономическим вопросам.

— Интересно, а за рубежом есть такие фирмы? — вдруг подумала она. — Если есть, то вполне возможны заграничные командировки для изучения их опыта работы.

Она вернулась к чтению доклада. Ещё через полчаса она решилась и позвонила по телефону:

— Алла Николаевна, здравствуйте, это Сильченко вас беспокоит.

— Здравствуйте, Аглая Семёновна, слушаю вас.

— Запишите меня, пожалуйста, на приём в Владимиру Ефимовичу. Я хочу с ним посоветоваться по одному вопросу. Если будет спрашивать тему обсуждения, то коротко её можно сформулировать так: «Бюджет студента и рациональное использование его свободного времени».

— Не кладите трубку, Аглая Семёновна, к нам подключился Владимир Ефимович.

— Аглая, это Семичастный. У меня сейчас как раз есть полчаса. Подходи ко мне, я жду.

Аглая Сильченко вскочила и, захватив Сашину папку с первым экземпляром его доклада, выбежала из кабинета. Через несколько минут она входила в кабинет первого секретаря ЦК ВЛКСМ, Семичастного Владимира Ефимовича, который всего несколько месяцев тому назад, сменил на этом посту Александра Николаевича Шелепина.

На перерассказ Сашиного доклада ей хватило 5 минут, после чего она, достав из папки 1-й экземпляр доклада, протянула его Владимиру Ефимовичу:

— Вот здесь, тезисно, он всё изложил.

— Ваше личное мнение об этом? — спросил Аглаю Семичастный.

— Я предлагаю попробовать. Посмотреть, как всё это будет работать и будет ли работать вообще. Первоначальные расходы должны быть небольшими. Аренда комнаты с телефоном в одной из наших организаций — это раз. На первых порах будет достаточно одной приёмщицы заказов. Напечатаем брошюру с перечнем предоставляемых услуг — это два. Дадим в газете «Московский комсомолец» рекламу о наборе желающих подработать в фирме «Заря» — это три. И мы должны будем зарегистрировать эту фирму и получить разрешение на начало деятельности — это четыре. И, после этого можно будет дать рекламу для приёма заказов и начинать работать.

— Сама возьмёшься за организацию? — спросил Семичастный.

— Возьмусь, — ответила Аглая.

— Мне кажется, что это стоящая идея и попробовать обязательно нужно. Регулярно мне докладывай, как будут дела идти. А я в ЦК партии кому надо доложу о нашей инициативе. Дай-ка мне эту папку, это его телефон тут записан?